Глава первая. Присутствие пространства — открытость и твердые поверхности

Что бы мы ни делали, куда бы мы ни шли, что бы ни происходило на этой переполненной поверхности взаимодействий, составляющих наш мир, есть и небо. Небо, может быть, — простейший пример пространства, но оно также очень важный символ. Не имеет значения, насколько запутанной, сдавленной и интенсивной может быть наша деятельность, небо также присутствует… непосредственно над всем.

Небо — ближайший, мы могли бы даже сказать «локальный», представитель пространства и как таковое участвует в нашей привычной занятости пределами. Хотя небо можно созерцать во всей его обширности, открытости и глубине, к нему мы относимся как к границе, замыкающей сферическую поверхность. Однако, как только мы отнесемся к нему таким образом, само это действие напомнит нам о еще больших, более открытых пространствах Солнечной системы, галактики и вселенной.

Внутри непроницаемостей и твердых поверхностей или под ними, которые определяют нас и наши взаимодействия, также есть пространство. Неощутимые, незримые психологические пространства составляют личность, тело которой мы видим как определенное и локализованное. Макроскопические и микроскопические пространства есть в пределах всякого тела или объекта. А все пространства, в свою очередь, по-видимому, ответственны за присутствие объектов. Мысли находятся «внутри» пространств ума. Органы, молекулы, атомы и субатомные частицы, а также планеты, звезды и галактики — все двигаются в своих пространствах.

Наши восприятия различных пространств и «вещей» отражают различные уровни и виды анализа. Для любого данного уровня анализа есть видимость «объектов» лишь в связи с поддержанием очень точной «фокусной установки» или перспективы. Основополагающий, абсолютный или плотный, непроницаемый характер, который некоторые вещи имеют для нас, обусловлен нашим нежеланием изменить эту «фокусно установленную» точку зрения или нашим предположением, что это невозможно сделать.

Было время, когда никто даже не рассматривал возможность проникновения «внутрь» атома. Но потом попытка была предпринята, и люди обнаружили там огромные пространства и энергии, а также новое и расширяющееся понимание макроскопического мира. Новые времена предусматривают новые возможности, а наше настоящее время может позволить нам открыть новые пространства и территории, куда никто никогда и не думал заглядывать. Например, наверное, возможно открыть определенное пространство, состоящее в некоторой сокровенной связи с каждой мыслью, каждым ощущением, каждой поверхностью и каждой концептуальной категорией, которая составляет наш живой мир. Доступность таких открытий — дело исключительно особой «фокусной установки, настройки» или перспективы, которой мы пользуемся.

То, что мы воспринимаем как твердые, плотные или непрозрачные «вещи», порожденные заданной «установкой», мы определяем по контрасту с тем, что мы воспринимаем как «пространство» этого уровня. Итак, уделяя внимание только наглядно твердым, плотным вещам и контрастирующему пространству, что вытекает из одной только специфической «установки», мы не можем открыть подлинную природу ни «существования», ни видимости.

На протяжении всей истории мы поддерживали фиксированную и ограничивающую «фокусную установку», даже не сознавая этой деятельности. И все же, хотя наш обычный мир, по-видимому, зависит от этой «установки», если мы сумеем изменить «установку», мы можем достигнуть фантастического нового знания и увидеть высокую ценность жизни.

Идея об открытии новых пространств может поначалу показаться чистой абстракцией, интеллектуальным предприятием. Но в действительности она коренится в глубоко ощущаемой потребности найти альтернативу чувству ограничения и заточения, которое каждый из нас испытывает в своей повседневной жизни. Это чувство нехватки пространства, будь то на личностном, психологическом уровне или же на уровне межличностном, социологическом, привело к замешательству, конфликту, отсутствию равновесия и общей негативности в современном обществе. Мы обнаруживаем, что сами устанавливаем строгие определения территориальных границ, как индивидуальных, так и границ больших групп или наций, и что огромное количество нашей энергии расходуется на защиту и оборону этих границ. Но если мы начнем расширять нашу перспективу и открывать новые измерения пространства в наших непосредственных переживаниях, беспокойство и фрустрация, являющиеся результатом нашего чувства ограничения, автоматически уменьшатся, и мы сможем увеличить свою способность чутко и действенно относиться к самим себе, к другим и к нашему окружению.

Если мы воспользуемся новыми «фокусными установками» и увидим, как они работают, мы можем подойти к всеобъемлющему пониманию, которое само есть определенный вид пространства. Более того, это «понимание», которое является также «пространством», объясняет, выражает все и есть все. Хотя это может казаться противоречащим нашей обычной точке зрения на мир, понимание или видение само по себе может явиться раскрывающим основанием всей реальности. И даже внимание к нашему обычному пространству может помочь в показе этого всеохватывающего «пространственного» видения, как основанного на том, что мы могли бы назвать Большим (Великим) Пространством.

Пространство не только выше и за пределами нас; пространство также внутри нас и окружает нас. Объекты никогда в действительности не являются «застывшими, затвердевшими». Как внутри так и снаружи всех объектов есть пространство, место для деятельности, и таким образом объекты подвижны даже в существовании. Откуда они пришли, где они находятся и куда они идут? Ответом опять оказывается «пространство». Осмотритесь вокруг и понаблюдайте за этим. Позвольте вашему восприятию проявиться посредством ассоциаций, возникающих в связи с обычным понятием «пространства».

Кажется, что в обнаружении пространства нет никаких трудностей. Но что есть пространство в самом себе? Хотя мы обычно не задаем этот вопрос, возможный ответ, который мог бы, в общем, прийти на ум, это то, что «пространство» создает место для объектов и деятельности. Однако такое простое определение кажется несколько неточным, поскольку физическое пространство ничего не «делает». Воспринятое пространство и его содержимое также взаимоотносятся, соопределяясь так, что видимое пространство ситуации является не более основополагающим, чем объекты. Итак, возможно, нет никакого «пространства в себе» или ничего, что имело бы такое уж позитивное значение.

Однако имеется причина поставить под сомнение это заключение, поскольку в то время, как узкая фокусная установка может показать объекты, изменение установки обнаруживает пространство. Более того, объекты исходной ситуации «нуждаются в пространствах», чтобы существовать. И «видение объектов и пространства» также имеет место в некотором пространстве. Пространство есть повсюду и исполнено значения в самом себе, даже если некоторые аспекты его нельзя определить в оторванности oт объектов и событий.

Во всяком случае вполне приемлемо было бы сказать, что пространство на любом данном уровне заслуживает рассмотрения, точно так же, как и вещи, и что пространственный аспект более обширен. Оно охватывает все, что мы знаем, а также ведет нас за пределы, маня нас еще дальше. Но вместо того, чтобы внимать этому безграничному и трансцендентному характеру пространства, интеллектуальная энергия занимает себя попытками поддержать, пополнить бесконечное изобилие информации об объектах. Тем временем пространство в отличие от обьектов остается бесконечным в том смысле, что не поддается отслеживанию и постижению.

На любом уровне анализа мы можем найти объекты, которые манят, итересуют и занимают нас, но мы также находим и неизмеримо большее пространство. И через созерцание этого пространства мы можем oткрыть и пережить состояние релаксации и удовлетворенности, которых обычно не способны коснуться вследствие нашей поглощенности «вещами». Однако если мы попытаемся «проследить» это пространство посредством его самого (by itself) до любой степени, мы можем оказаться и смятении или пережить что-то вроде «провала». Тогда как пространство вокруг объектов может казаться уместным, необходимым и успокаивающим, npocтранство внутри объектов может предстать несколько озадачивающим. И рассматривание пространства посредством его самого может казаться бессмысленным или даже запретным.

Трудно прослеживать пространство с помощью его самого, поскольку наш обычный взгляд на мир имплицитно предпочитает осязаемые «вещи» — существование, существующее, взаимодействия, причины и следствия и события. Любые объяснения, предлагаемые для «вещей как они есть», должны обычно что-то отбирать из этой картины с ее ориентацией — вещь-как-причина. Однако было бы полезно попытаться временно сместить этот акцент и больше внимания уделить присутствию пространства.

Объекты, как оказывается, во многих отношениях зависят от пространства, хотя и верно, что, по крайней мере с общепринятой точки зрения, объекты не подчиняются или не обусловливаются окружающими их пространствами. Однако фактически, как показывает более тщательное рассмотрение через микроскоп, они большей частью являются пространством. Макро- или микроскопические составные элементы «нуждаются» в пространстве, чтобы «присутствовать», и также оказываются большей частью пространством.

В определенный момент мы можем заинтересоваться, не является ли уводящим в сторону наш обычный акцент на «объектах» и наше относительное безразличие к пространству. Является ли существование «в глубине» реально пространством? Может ли само пространство быть фундаментальной природой существования, которое мы ищем в других местах или просто не замечаем?

Мы видели, что трудно отделить ординарные типы пространства или как независимые, или как являющиеся фундаментом существования. Воспринятое пространство взаимосвязано с понятием воспринятого объекта, тогда как физическое пространство принимает участие в общепринятой с позиции здравого смысла дихотомии между существованием и несуществованием. Объекты существуют, но физическое пространство это «ничто», несуществование. «Ничто» не может остаться самим по себе в каком-либо серьезном смысле не может оно и явиться причиной для чего-либо еще.

Однако даже обычные представления о пространстве в некоторых отношениях могут быть фундаментальными. Эта возможность ясна для физического пространства, так как мы обычно чувствуем, что оно окончательно в том смысле, что оно существует, даже если там нет объектов. Обратное не верно, так как объекты «зависят от» присутствия пространства. Более того, даже в случае воспринятого пространства, где восприятие пространства в противоположность «вещам» является единым процессом (два аспекта, дополняющие друг друга), может быть некоторый вид «пространства» или открытости, которое существенно и необходимо для того, чтобы восприятие присутствия и отсутствия вообще имело место.

Общие отношения и контрасты, которые мы обычно обнаруживаем, чтобы удержаться между пространством и вещами, можно принять как интересный и суггестивный аспект нашей сферы как целого. Исходя из них, мы можем увидеть возможность того, что наша ближайшая реальность суть выражение или вариация другой, более объединенной реальности, но она развернута таким образом, что придается большое значение дуалистическим категориям. В результате реальность оказалась выраженной в терминах «нечто» и «ничто». Но информация относительно более высокого, более объединенного порядка не может быть потеряна в любом окончательном смысле. Ее можно только перестраивать или отливать в форму, которая допускает двусмысленность. Это означало бы, что перспективы как более высокого, так и более низкого порядка основаны на таких двойственных представлениях.

Одним очень полезным и положительным следствием такой неопределенности является то, что даже обычные, принятые дихотомии сами по себе сохраняют в символическом или «инспирированном» смысле выражения единства более высокого порядка. Это наводит на мысль, что пространство и объекты сосуществуют, причем пространство освобождает (relax) нас и позволяет нам раскрыться. Если же мы преследуем его с помощью его самого, оно пугает пустотой. Сосуществование пространства и объектов представляется даже более выразительно фактом, что мы можем изменить нашу фокусную установку и обнаружить пространство там, где мы раньше видели объекты, и даже найти объекты там, где мы видели пространство. И опять-таки, освобождающий характер пространства интересным образом контрастирует с тенденцией объектов завлекать нас в бесконечную замкнутую в уме занятость. Использованные определенным образом, эти рассмотрения не являются исключительно лишь поэтическими дневными грезами. Они могут быть приятными и точными символами реальности, которую невозможно блокировать, независимо от того, насколько ее видимость может соответствовать общепринятым обычаям.

Эти нагруженные символами представления о нашей реальности можно предложить для использования. Если мы рассматриваем существование посредством восприятия нашего «умственного глаза», прослеживая его «внутри и вне», «от и до», то кажется, что у нас нет иного выбора, кроме как считать вид пространства чем-то фундаментальным. Чем глубже мы исследуем, тем сильнее становится эта тенденция. По-видимому, источником и точкой опоры всего существования является пространство.

Мы можем на момент отложить логический анализ и продолжить созерцание прихода и ухода вещей в нашем «умственном глазе». Почти очевидно, что объект, пребывающий «здесь», появился из прошлого состояния пустого пространства, нуждается в том, чтобы пространство было здесь, и уступает место будущему состоянию опять-таки пустого пространства — «несуществованию».

Это выглядит так, как будто пространство проецируется в пространство — и это все! Даже то, что кажется наполняющим пространство как настоящее время, существующий объект, есть также пространство. Итак,

ПРОСТРАНСТВО ПРОЕЦИРУЕТ ПРОСТРАНСТВО В ПРОСТРАНСТВО!

Поразмышляйте некоторое время над этой картиной всего существующего и происходящего.

С общепринятой точки зрения картина «пространства, проецирующего пространство в пространство», является либо неприемлемой, либо верной до некоторой степени, что может не иметь никаких практических последствий. Тем не менее это все же интересное восприятие, даже если обычное постулирование терминов «пространство», «объект», «существование» или «несуществование» делает его неприемлемым. Это новое рассмотрение пространства не затрагивает общепринятые истины. Не предусматривает оно и редукционистского ответа путем подбора обычной концепции «пространства» как первичного фактора реальности. Вместо того чтобы оставаться связанными общепринятым уровнем намерений, «вещей» и «пространства», мы можем воспользоваться тем фактом, что такие обычные наименования остаются значимыми символами более высокого, исходного уровня. Существует значение, при котором ординарное пространство как восприятие или, еще лучше, как видение можно отнести к изначальному основанию всего существования.

Созерцание пространства как результат углубления нашего вопрошания экзистенции фактически вводит наше осознавание в новые виды пространств, пока мы не сможем достигнуть такого вида пространства, которое более чем в символическом отношении суть основание всего. Однако, первоначально важно уделить внимание пространству, как мы переживаем его обычно, поскольку такое внимание может служить дверью в более широкую область понимания и, следовательно, путем к решению обычно неподатливых проблем.

Вначале, вследствие наших относительно фиксированных стереотипов реагирования, трудно продвинуться в нашем понимании путем созерцания объектов. Таким образом, более полезно направить наше внимание на пространство как таковое. Даже на этом заурядном уровне пространство не есть «ничто», и направление внимания на него может явиться потенциально мощным и благотворным делом человеческого осознавания.

При надлежащем выполнении такого рода занятие может привести в результате к достижению нового вида «фокусной установки», которая не просто настроена макро- или микро- в пределах особого пространства, но и открывает качественно новые «пространства», в которых ординарное сознание и его неуклюжие концептуальные структуры неэффективны.

Из этого более высокого пространства цепи событий даже в пределах нашего обычного пространства видятся не чем иным, как неким «пространством», проецирующим «пространство» в «пространство». И все-таки до тех пор, пока мы не сможем наблюдать из этого пространства более высокого уровня, такая ориентация может быть только приближением, возможно, символом или рабочей гипотезой. И как таковая, она может казаться противоречащей обычным категориям и различениям, пока мы не станем чуткими к ее цели и области приложения.

Помимо хорошо знакомого наблюдаемого пространства нашей сферы, имеется также более проникающее состояние, которое мы могли бы назвать «низшим (более низким) пространством», оно присутствует как функция фокусной установки особого типа. Мы не замечаем, что это состояние более «низкого npocтранства» существует в действительности, до тех пор, пока не откроем альтернативные установки или настройку. Как только мы сможем опознать «более низкое пространство», выяснится, что это состояние воздействует на то, что есть и что случается в нашем мире. Подобно новому представлению о «пространстве» (принятому некоторыми ответвлениями современной физики) как об активной, структурирующей среде, которую нельзя отделить от «объектов в пространстве», это «более низкое» или «локальное пространство» ответственно за характер всех событий и явлений, воспринятых «в пространстве».

Если мы принимаем всерьез то, что происходит в нашей сфере, и не осознаем структурирующей силы этого «более низкого пространства», явление становится ложным или оно вводит в заблуждение в том смысле, что его полнота осуществления и измерения значения ускользает от нас. Это как если бы нами манипулировал кто-то из мелких чиновников, который в действительности получал бы власть от следующего уровня правления и действия которого выражали бы волю этого руководства. Этот мелкий чиновник не информирует нас об источнике или цели его приказаний — возможно, он занимается самоуправством, и поэтому мы не в состоянии правильно судить о нашей ситуации. Мы приписываем силы и связи тому, кому фактически недостает их, или тому, кто имеет их только вторично.

Этот образ скрытого «правящего чиновника» не только представляет наше особое частное состояние более низкого пространства, но приложимо в разной степени и к другим пространствам. Имеется бесконечно много различных пространств, происходящих от разных «фокусных» или гностических установок. Каждое пространство имеет свою собственную тонко ограниченную динамику. Мы могли бы открыть нашу «фокусную установку», чтобы подвергнуться действию каждой, и неопределенно долго странствовать среди них. Однако вопрос не просто в том, чтобы открыть альтернативные пространства, каждое с его собственной точкой зрения. Скорее, правильно направляемое путешествие через некоторые из этих пространств может привести в результате к восприятию того, что они могут быть осмысленно упорядочены: пространства, которые «выше» и «больше», как противоположные тем, которые «ниже» и «меньше».

«Более высокие» означает более охватывающие, более открытые и включающие. Такие пространства могут «включать» более низкие пространства в том смысле, что они не столь затронуты сохранением узкого, обособленного характера — они более вмещающи. По этой самой причине они отражают Большое Пространство. Таким образом внутреннее проникновение, инсайты, приобретенные в более «высоких» пространствах, также приложимы и к «более низким» пространствам, они не только лишь описания местности одной территории как противоположности другой.

Это вызывает картины концентрических пространств, или пространств-гнезд, каждое пространство «вмещает» больше, чем те, что ниже или внутри. Когда мы впервые пытаемся переместиться в другое пространство, то вследствие относительной непрозрачности или интолерантности нашего настоящего пространства кажется, что мы должны толкать и прилагать силу, чтобы «нарушить правила» нашего уровня с тем, чтобы «вырваться». В силе оказывается строгая логика альтернативы — вещи либо «такие», либо «другие». Так что наши первоначальные усилия в трансценденции могут казаться несколько крайними, а новое пространство может некоторое время выглядеть странным. Но когда мы привыкнем к новому пространству и оглянемся на наше старое пространство с новой выигрышной позиции, тогда странным можем показаться более низкое пространство. Наша способность к аккомодации нуждается в большем расширении и уравновешивании.

Однако, поскольку упорядочивающий принцип, рассматриваемый здесь, — это «аккомодация» или открытость, Большое Пространство как высшее выражение этого принципа открыто в довольно уникальном смысле. Картина собранных в груду пространств, каждое из которых отлично от другого и более или менее охватывающе, более высокое или более низкое, нарушается как относительно «более высоких» пространств, так и в отношении Большого Пространства. В общем, в пределах «более высоких» пространств «момент аккомодации» таков, что более высокие пространства менее размечены как дискретные и отдельные территории, чем «более низкие» пространства.

Так что, когда мы научимся перемещаться в «более высокие» пространства, мы сможем достигнуть большего понимания проблем, имеющих отношение к этому более низкому пространству, но кажущихся неразрешимыми в его пределах. Дихотомии типа «существование» и «несуществование», «объект» и «пространство» становятся разрешимыми в свете различных и более точных концепций. На иные проблемы нельзя ответить в тех же самых терминах, в которых они были поставлены, а различные уровни пространства включают разные ответы и разные «вопросы, на которые невозможно ответить».

Эти дихотомии и вопросы часто являются лучшими индикаторами того, какие аспекты более высокой вести неполны или искажены. Если мы рассматриваем их скорее как интересные символы или указатели, нежели как неподдающиеся проблемы, они могут помочь нам «открыться». Могут открыться и снова функционировать различные доступные, но блокированные и неиспользуемые каналы… мы сможем путешествовать дальше и дальше, всегда открывая еще больше.

В конечном итоге мы можем открыть пространство, которое совсем не включает никаких концепций, поскольку концепции суть просто указатели относительной непрозрачности и сопротивления отдельного пространства. Мысли, концепции и различения являются продуктом «пространства», и его можно было бы рассматривать как замкнутую камеру, которая фильтрует и препятствует «снаружи», отбрасывая тени и вызывая эхо или столкновения, бомбардировки и распадения в пределах его стенок. Пространству следовало бы быть всевмещающим, открытым и давать место вещам. Но в нашем обычном пространстве «создание места» стало «созданием некоторого места» — более низкого пространства, подобного участку, огражденному стеной.

Если бы эти стены можно было каким-то образом сделать прозрачными, не воздвигая при этом новых стен и точек зрения, то понятие внутреннего и внешнего таким образом деактивировалось бы, утратило активность, а переживание внутренних противоречий и взаимодействий прекратилось. Тогда это — нечто, подобное Большому Пространству. Хотя оно может показаться крайне отличающимся от нашего обычного состояния, такие различия и сравнения не применимы в этом более открытом и вместительном пространстве. Они воспринимаются только в пределах ограниченной точки зрения более низкого пространства. Это не предполагает того, что Большое Пространство, в отличие от более низких пространств, не имеет никаких концепций и различий, действующих «внутри» него. Большое Пространство не есть особое состояние, характеризуемое некими вещами, присутствующими или отсутствующими. Нет никаких концепций, а также «Большого Пространства, отличающегося отсутствием понятий». Большое Пространство — это не «вещь» и не отлично от нашего более низкого пространства.

Качество аккомодации, пик которой представлен Большим Пространством, завершается точно в точке, где понятие о некоем пространстве (of a space), которое в большей или меньшей степени позволяет или вмещает некую «вещь» (a thing), коллапсирует. Открытость и освобождающие качества Большого Пространства достигают наибольшей степени тогда, когда они не фильтруются через «вещь, которая позволяет».

Часто утверждается, что действительная щедрость включает даванье без каких-либо ожиданий или чувства себя как дающего или благодетельствующего кого-то другого. Хотя логика «дающего», «давания», «одариваемого» сама по себе не вызывает вопросов, каким-то образом мы чувствуем, что уместно и милосердно — снять акцент с дающего. Обычную интуицию можно рассматривать как символ, отражающий природу более высокого уровня, для которого «введение в бытие» — даже «божественная провиденция» — продолжается и тогда, когда фактически нет никакого «делателя» («doer») или благодетеля, который мог бы ограничить бесконечное давание.

Тогда как в низших пространствах «имеются» «разгораживающие», разделяющие идеи и различия, на уровне Большого Пространства «нет никаких» различий, а также «никакого» изолированного Большого Пространства. Эти отрицающие положения не являются противоположными состояниями «есть» («is» и «are»), связанными с более низкими пространствами. Скорее, они подразумевают большую способность принятия и допущения — мы можем принять поверхности и стены, не наталкиваясь на них и не отскакивая от них. В этом отношении поверхности могут казаться такими и все же быть более прозрачными, потому что в некотором смысле они «отражают» степень нашей собственной релаксации.

Большое Пространство не есть что-то, отличное от нашего собственного пространства и состояния, но это трудно понять, просто следуя вербальному объяснению. Обычные языки обладают чертами, которые вновь вводят тонкие различия, даже отрицая эти различия. Другая трудность в схватывании этого смысла унификации состоит в том, что Большое Пространство кажется (даже исходя из этого описания) функционирующим до некоторой степени по-другому. Так что, пока мы подходим к проблеме, исходя из ориентации только лишь одного нашего «маленького пространства», не настроенные на видение этого пространства в «большей» перспективе, мы не способны выйти за пределы логики альтернатив. Таким образом, мы постоянно искушаемся выделить черты нашей сферы и придерживаться их, хотя и далеких от открытости и лишенных взаимодействий с Большим Пространством: «Посмотри на происходящее, взгляни на события прошлого и настоящего, изменения будущего — как их сравнить с Большим Пространством?».

Все наши наблюдения очевидных исключений из Большого Пространства можно примирить с этим. Реальность дискретных сущностей, определенную непрозрачными поверхностями и границами, следует рассматривать в свете обусловливающего пространства, которое определяет эти границы. Это обусловливающее пространство является, в свою очередь, выражением Большого Пространства. Таким образом, вещи есть (хотя и не в уничижительном или снижающем смысле) «пространство».

Каким-то образом нам нужно разрушить кажущуюся дискретность вещей в «более низком» или «обусловливающем пространстве», пока его не смогут снова вместить более раздвинутые «рамки ума». Есть множество путей пытаться сделать это. Может помочь даже рассмотрение законных взаимодействий, которые определяют отдельные «вещи». Обзор обширного взаимосвязанного и взаимоопределяющего динамического комплекса (который физическая наука показала как обусловливающую «вещь») может восстановить чувство перспективы и равновесия.

К сожалению, именно такой вид рассмотрения может также помочь скорее усилить, чем ослабить понятие «вещей» — вещей, воздействующих, обусловливающих или влияющих друг на друга. Частично это является следствием трудности использования общепринятых тем по-новому, поскольку знания, язык и образы одного уровня сами по себе никогда не могут полностью вновь уловить инсайт более высокого уровня. Трансцендирующий синтез не может быть осуществлен без некоторой помощи из более широких перспектив более высоких пространств.

Однако кое-что должно быть сделано, потому что «более низкие пространства», которые мы занимаем, вызвали все виды зажатости, замешательства, скуки, утомления и неудачи общения. Чтобы создать чувство гармонии и удовлетворения как внутри нас самих, так и в наших отношениях с другими, существенно развить осознавание ограничений, которые мы пассивно принимаем вследствие наших узких взглядов и предубеждений. Как только это осознавание почувствуется острее, способность открывать новые измерения (которая будет стимулировать интеграцию и творчество) естественно последует.

В нашем обычном опыте мы отклоняемся от контакта с безграничными измерениями, которые доступны нам. Итак, мы не текучи и не плавучи надлежащим образом. В некоторых отношениях наши чувства, идеи и физические способности блокированы. Структурирующее пространство низкого порядка ставит эти проблемы, но не дает нашей способности проникнуть в них. Проблемы являются результатом недостатка понимания природы нашего низшего пространства и его отношения к Большому Пространству. Мы просто не знаем, что непрозрачные поверхности, определяющие дискретные вещи, — и фрустрирующие ментальные и физические блоки и ограничения, которые мы переживаем, — по-существу родственны. Оба вида «стен» есть «пространство»… более низкое пространство, которое можно открыть до Большого Пространства. Даже бездну, разделяющую субъект и объект, можно трансцендировать. Если мы сможем достигнуть более высокого и более открытого пространства, все трудности можно будет разрешить.

Все это, конечно, всего лишь краткое изложение, но даже рассмотрение таких образов и возможностей может помочь открытию к реальности Большого Пространства. В следующих главах будет представлен более эмпирический подход к дальнейшему раскрытию пути.

Вещи не только пронизаны пространством в обычном

смысле, они также есть Большое Пространство —

бесконечное, открытое и не исключающее из бытия

других вещей. Большое Пространство не становится

чем-то. Из него ничего не возникает. Ничто не может

запятнать его. Большое Пространство остается

безграничным, вмещает все и, однако, ничего «не

устанавливает» и ничего не делает.

 

Глава вторая. Тело и человеческое воплощение

Наши тела являются центральным фокусом наших переживаний как человеческих существ. Поэтому важно тщательно изучить, что типично составляет нашу концепцию о «теле» — поскольку «типичное» слишком часто принимается без всяких доказательств. Следующее упражнение может помочь изменить прежнюю тенденцию, которая на самом деле делает нас слепыми ко многим более полным и более богатым качествам нашего опыта, на обратную тенденцию к лучшему знанию вещей. Это упражнение особенно ценно для углубления правильного понимания наших тел. Таким образом, свежая перспектива, заложенная в основании «чувственной реальности», может возникнуть из некоторого эмпирического пересмотра и изменить наши обычные предубеждения.

Упражнение 1. Гигантское тело

А. Удержите глазом своего ума образ гигантского человеческого тела, мужского или женского. Визуализируйте его как очень живое и реальное и пытайтесь увидеть физическую форму в деталях настолько, насколько это возможно. Концентрируйтесь очень чутко и дайте себе время на построение ясного образа. После выполнения этого упражнения в течение нескольких дней или недель образ будет становиться все более ясным — четкость важна для успеха этого и будущих упражнений.

Б. Когда этот образ несколько стабилизируется, станет устойчивым, позвольте вашему осознаванию (которое содержится в очень малом пространстве в сравнении с размерами гиганта) приблизиться к гиганту. Исследуйте внешнюю поверхность тела гиганта со всех направлений и с различного расстояния, пока фактически вы не войдете в контакт с его формой. Поскольку вы так малы, вы обнаружите, что сможете безопасно проходить сквозь поры кожи великана. Вы можете продолжить исследование его общей внутренней структуры — его желудка, горла, рта, носа, ушей, легких, внутренностей, вен и костей. Продолжайте проводить эти общие внешние и внутренние исследования по меньшей мере в течение недели.

Упражнение 2. Внутренние детали

А. Теперь больше сконцентрируйтесь на телесных внутренних органах, тканях и жидкостях. В исследованиях этого уровня строения тела в качестве руководства может оказаться полезным текст по физиологии. Пытайтесь визуализировать поверхности этих взаимосвязанных структур настолько живо и в точных деталях, насколько вы можете.

Б. Теперь изучайте внутренние детали каждой из этих структур сами по себе. Вообразите, что вы достаточно малы, чтобы наблюдать клетки, молекулы, бактерии и так далее из того, что составляет ткани и жидкости. Визуальное стимулирование к этому исследованию может обеспечить текст по микробиологии или книга Леннарта Нильсона «Behold Man».

Комментарий 2

Ни тело, ни любая из его структур, систем и подсистем не являются монолитными «вещами». Они не представляют собой зон, разделенных непроницаемыми поверхностями, которые заполнены внутри плотным инертным «веществом». Смена нашего обычного фокуса показывает, что каждая дискретная структура или зона есть по преимуществу пространство. Это пространство определяется в своем размере взаимодействиями между другими (меньшими) структурами или зонами, а также охватывает и согласовывает их. Эти последние структуры являются в свою очередь предметом того же наблюдения.

Упражнение 3. Микроуровень

Двигайтесь через «стенки» или поверхности, разграничивающие отдельные клетки и молекулы. Исследуйте микромир атомов и субатомных частиц. Фотографии и диаграммы из текстов физики могут помочь вам совершить детальное путешествие в пределы каждого уровня этих частиц.

Комментарий 3

Эти три последние упражнения представляют один из способов отбора систем и составляющих тела, которые наиболее релевантны его функционированию. Возможны и другие модели тела. Однако в физиологической модели, которая завела наше исследование так далеко, живое «тело» рассматривается как скопление неживых физических систем.

Эти системы являются в основном кластерами субатомных частиц, движение которых наблюдаемо косвенно человеческой способностью чувствовать и познавать. Таким образом, любой сознательный опыт, переживание рассматривается обычно как функция систем, которые не являются и не могут сами по себе быть частью содержимого этого опыта, переживания. Как альтернатива этой картине, возможно, что некий вид «познавания» есть изначальный факт воплощения. «Знаемое», «незнаемое», «незнание» и непознаваемые (непосредственно) вещи (подобно субатомным частицам) следовало бы тогда извлекать из особых установок, принятых этим знанием. Эта идея может показаться трудной, но с практикой этих упражнений она станет яснее.

Следовало бы отметить, однако, что такое отношение, признанное между «познаванием» и воплощением, не означает, что «атомы» в действительности знают; необщепринятые свойства нельзя прямо приписывать таким общепринятым элементам. Скорее, акцент приходится на тот факт, что наша познавательная способность рассматривается в общепринятом смысле, как функция «тела», структура и функционирование которого, в свою очередь, исследуется и размечается тем же самым «познаванием». Возможно, что ординарное «познавание» и наблюдаемая физическая неодушевленная основа для этого — оба являются результатом познавания более высокого порядка, принявшего определенную установку или позицию. Это познавание должно бы потом воплотиться как знакомая пара — обычное «познание» и «тело», — должно было бы застыть или увековечиться принципами низшего порядка, управляющими этой парой.

Наш способ отношения к нашим телам часто очень жесток и склонен ограничивать наш потенциал как воплощенных существ. Наши позиции и исследования тела часто увековечивают взгляд или механический, или взгляд как на «призрак в машине». Те же самые отношения во многих случаях гарантируют, что «познавание» не изменится или не созреет качественно и останется довольно изолированным событием в по существу непознаваемом мире. «Я» («self») — это только вещь, которой позволено «знать» в такой картине (мира). Все, что, предположительно, окружает и взаимодействует с ним, должно рассматриваться как объекты, которые только и «известны». Однако эту довольно застывшую картину можно растопить. Можно позволить больше живости, ясности и близости с нашим окружением, чтобы заменить изолированные видимости «тела», «ума» и «мира».

Для того, чтобы растопить наш мир видимости и вновь достигнуть «познавания», которое каким-то образом было заморожено в процессе построения этого мира, нам требуется изучить, что такое есть мы сами. Нам следует работать и растопить в жидкость то, что у нас явно под рукой. Таким образом, упражнение 4, так же, как и другие упражнения этих серий, все предусматривают переориентацию относительно знакомых «объектов знания». Эта переориентация обязательно включает «деятельность по визуализации», но не должна рассматриваться как только лишь «упражнение по воображению».

Упражнение 4. Простор взаимодействия и светящиеся контуры

А. В этом упражнении возобновите пристальное изучение телесных структур и систем, делая это все более детально. Отметьте снова, что все структуры взаимодействуют с другими структурами и что каждая отдельная «структура» сама по себе только зона, отмеченная лишь (меньшими) взаимодействующими структурами. Эти индивидуальные «структуры» в свою очередь также являются зонами и т. д.

Используйте этот тип исследования, чтобы открыть или выйти во все непроницаемости и поверхности, которые очерчивают «структуру» или «вещь». Продолжайте двигаться через эти определяющие поверхности, пока все они не станут полностью открытыми… они больше не являются барьерами или препятствиями к вашему всматривающемуся осознаванию, Позвольте характерным особенностям и четкости поверхностей сохраниться, но в качестве светящихся очертаний, прозрачных границ и поверхностей раздела. Двигайтесь свободно сквозь эти поверхности раздела.

Б. Предположите себя снаружи тела и обозревайте его в том просвечивающем аспекте, когда одни контуры находятся (гнездятся) внутри других контуров. В пределах этого видения постарайтесь одновременно охватить все в телесной организации.

В. Рассмотрите возможность поддерживания этого видения без его ограничения единственным углом или точкой зрения; попытайтесь увидеть тело одновременно со всех направлений и уровней.

Комментарий 4

В культивировании нового типа «познавательной» способности нам необходимо противостоять привычному подчеркиванию нами устойчивых и непроницаемых «вещей». Мы можем делать это, поощряя интерес к взаимодействиям и тонкое восприятие просвечиваемости.

«Вещи» зависят от особого вида наблюдения, проводимого с особой выигрышной позиции. Часто «вещи» являются краткими терминами или аббревиатурами возможных путей видения, которые показывают, чем мы в действительности заинтересованы в наших встречах или рассмотрениях в данное время. Наш «интерес» также раскрывает, какой вид опознавания действует при встрече.

В упражнении 4 мы можем развить модус «видения», которое совсем не ограничено отдельной позицией или «точкой зрения». Вследствие того что «глаза» — это воплощение вида «познавания», которое, чтобы воспринять или узнать, должно занять позицию, постарайтесь выполнять эти упражнения, не используя своих глаз или не настаивая на том, что то, что вы «видите» согласуется с обычными предположениями, влекущими за собой такое видение. Эти предположения выявятся и будут подвергнуты проверке по мере нашего продвижения.

Инструкции к каждому упражнению предусматривают знакомые элементы и качества. Но в процессе работы с этими элементами могут возникнуть новые постижения и реализации, не ограниченные обычными объектами или качествами и даже не совместимые с допущениями, управляющими ординарным «познанием».

Мы можем начать упражнения с помощью «воображения», но можем прогрессировать и дальше, чтобы научиться «знать» в новом и совершенно неопровержимом смысле. Наше «познавание» есть обычно простое вызывание в памяти общепринятых элементов; но теперь вместо этого мы можем больше научиться тому, как обычный мир видимости исчезает и разворачивается в терминах известных тел, познающих и вещей. Этот новый вид знания может иметь дело больше с открытым полем или измерением, дающим возможность принятия различных точек зрения, чем с наблюдаемыми объектами как производными таких отдельных точек зрения. Чтобы решить это, мы должны продолжить исследование. Возможно, между двумя этими отношениями существует равновесие.

Упражнение 5. Освобождение к пространству

А. Гигантское тело представляется теперь как бесконечно сложный кластер просвечивающих очертаний; но эти очертания не должны оставаться только «линиями в пространстве». Усильте просвечивающий характер тела, сделав линии очень яркими, живыми, неуловимыми и не присутствующими вашему познающему присутствию. Затем добавьте к контурам экстатическое качество, которое в значительной степени может вам «тонко настроить» образ.

Б. Теперь войдите в пространство, «занятое» самими контурами, двигаясь сквозь линии и вскрывая их, пока все они не станут «пространством», совершенно свободным от любых модификаций, точек зрения, разграниченных зон и идей количества. Тело исчезает, освобождается до интенсивно живого и все же совершенно открытого «пространства».

Комментарий 5

Упражнение 5 А поможет восстановить более открытое и живое измерение (к) «видимости». Обычно «известна» видимость, и, следовательно, она приобретает определенные границы ценой потери меры жизненности и выпадения в зависимость от «познающего» для ее (видимости) жизни. Мы можем вновь обрести измерение высокого порядка, прослеживая ведущие образы, идеи и качества до изначально чистой встречи.

Упражнение 5 Б продолжает вскрытие определяющие поверхностей как «пространства» и подталкивает это раскрытие к необычному заключению. Это первая попытка подвергнуться воздействию высокого порядка или открытого измерения, в которых можно принимать все отдельные выигрышные точки зрения (порождая таким образом отдельные вещи как известные). «Пространство» в отличие от обычного пространства свободно от качеств и допущений, которые обычно приписывают пространству. Оно также непохоже на ординарные «вещи», как их обычно понимают. Однако мы достигли его исследованием «вещей». Так что, вероятно, о «вещах» можно было бы фактически сказать, что они в основном должны быть не чем иным, как этим «пространством» или открытостью.

Упражнение 6. Непроницаемость в противовес прозрачности

Вернитесь к вашему первоначальному обозрению гигантского тела, представленного в упражнении 1 — 3, позволяя вновь присутствовать всем плотным и непрозрачным структурам. Переживайте эту плотность и непроницаемость настолько внимательно, насколько это возможно. Теперь сравните это переживание с переживанием аспекта проницаемости тела. Возможно ли, чтобы обе эти версии, когда они переживаются непосредственно, в равной степени являлись видом «пространственного» переживания? Чутко всмотритесь в оба переживания и спросите себя, имеется ли в более структурированной версии нечто такое, что препятствует ей быть в некотором отношении тотально открытой.

Комментарий 6

Упражнение 6 пытается вскрыть «пространство», которое «есть» все, в некотором смысле, которое не является косвенным или просто теоретическим сведением вещей к тому, чем они «по сути» являются на некоем скрытом уровне. Более того, упражнение 6 намекает, что более высокое пространство или поле не фальсифицируется или не затемняется видимостью дискретных объектов. Таким образом, мы могли бы сказать, что знание более высокого порядка сопутствует обычным предметам и перспективам. Однако это так в том смысле, когда признается (высоко оценивается) их участие в пространстве более высокого порядка.

Упражнение 6 представляет собой лишь предварительное усилие в направлении культивирования этого знания и правильного понимания «пространства».

Не выпадайте во фрустрацию, если вы не сможете сделать больше, чем биться над вопросом, который это упражнение ставит. Просто, практикуя это упражнение, расслабьтесь и рассматривайте эмпирические импликации этого вопроса.

Для решения вопроса, поставленною в упражнении 6 относительно того, являются ли непрозрачное, а также просвечивающее гигантские тела в равной степени «пространством» (и для установления контакта с «пространством» и знанием, обсуждающимся в комментарии 6), мы должны начать относиться к гигантскому телу в его аспекте скорее как к воплощенной личности, нежели как к только сложной физической структуре или организму. При выполнении наблюдений этого тела нам следует также научиться принимать во внимание нашу собственную роль. Это существенно, если мы собираемся найти более включающее без всяких исключений «пространство».

Любое рассмотрение состава «личности» должно включать сведения (отчет) о развитии «личности» и мира, в котором личность развивается и с которым он или она сталкивается. Однако обычная точка зрения на эти вещи имеет тенденцию к подкреплению размерностей и характерных черт (тем) переживания, которое обычно ловит нас в ловушку ограничивающей ориентации.

Общепринятые взгляды зависят от допущения, что в качестве предварительной основы личности имеется обычное пространство и время и наш знакомый мир. До определенного момента во времени индивидуальная личность не существует… затем, согласно генетическим и биохимическим принципам, несколько клеток соединяются и развиваются. Конечный результат — рождение ребенка, который после надлежащего обучения вырастает и принимает на себя статус и ответственность взрослого человека. Когда же тело этого чувствующего существа гибнет и распадается, «личность» прекращает существовать за исключением, возможно, души в некоей загробной жизни. А мир кажется достаточно обычным и устойчивым, чтобы на него сильно могло повлиять это исчезновение личности.

Согласно несколько иной точке зрения, допущение об априорном мире и стандартном пространстве и времени неверно. Исходя из этого взгляда, мир не таков. Но этот факт сам по себе не является определением априорного состояния, поскольку нет никакого «прежде». Казалось бы, эта точка зрения не имеет четкой связи с нашей обычной точкой зрения, но фактически из этой «открытой несвязанности» чем-либо есть некоторый вид прогрессии к застывшему качеству общепринятой ориентации.

Если мы примем вполне определенную точку зрения, мы сможем сказать, что в пределах факта несвязанности чем-либо появляются тенденции, которые развиваются в чувства и образы. Эти чувства и образы вводят возможность ассоциаций и интерпретаций. Это приводит к консолидирующей силе тяги, что в результате дает завершенный паттерн «индивидуальной личности, встающей перед лицом мира» или «воплощенного субъекта, познающего физические объекты». В определенном смысле этот паттерн учреждает «замораживание» того, что «было» (в некотором вневременном смысле) открытым и текучим.

При условии застывшего паттерна только что упомянутого типа мир и пространственно-временная структура особого вида присутствуют так же, как основа для жизни и переживаний личности. Там, где «не было» ни событий, ни времени, ни (квантованного) места для взаимодействий, имеются теперь события и последовательность событий, которые существуют и кажутся связанными в абсолютной степени. Таким образом, возникает общепринятый взгляд: «Есть это, существующее здесь и теперь, а возможности других мировых порядков или реальностей исключатюся». «Личность видит вещи», определяет их в пространстве, пересекает разделяющее их расстояние и касается их. Личность чувствует уверенность в его или ее целостности как отдельного существа, которое, будучи однажды рожденное, является с этих пор непрерывным (вплоть до смерти).

Другая модель высказывает предположение, что, вопреки видимости, личность не является непрерывным существом, рожденным в мир раз и навсегда. Скорее, «личность в мире» более точно можно видеть как тенденцию к консолидации или рождению в то (или как то), что для этого мира есть последовательные моменты. «Личность» тогда есть суммарное понятие, описывающее общую попытку установить застывший паттерн или серии мгновений, связанных некоторым исключительным способом в противоположность более открытому и всевключающему «пространству». Таким образом, имеется:

1. Ординарная точка зрения на мир. Личность рождается (или входит в существование) как результат предшествовавших во времени обстоятельств в этом мире, развиваясь согласно некоторой закономерности до момента рождения (или индивидуального существования).

К этому можно добавить следующие нестандартные точки зрения:

2. Хотя линейные связи в мире могут быть достаточными (для обычных перспектив), чтобы обнаружить и объяснить любое событие, тем не менее этот мир и его непрерываемые линейные следствия представляют произвольный и неподатливый паттерн, который извлекает свою энергию и возможности из более открытого «пространства». Как только паттерн заперт в место (пространства), начинают действовать его собственные причинные принципы; познающий субъект видит локальные объекты, а «пространство» утрачено и закрыто.

3. Паттерн, упомянутый в п. 2, является в действительности только паттернированием, которое в действительности никогда не станет консолидированным и поэтому не сможет увековечить себя. Его «причинные принципы», личности и объекты, суть только резюме более низкого уровня продолжающейся тенденции к замораживанию полной открытости «пространства».

Окончательный вид понимания таков:

4. Никакая «замораживающая» или аномальная тенденция не противопоставляет себя «пространству». Застывший паттерн не является ни замороженным, ни даже «замораживанием». Миры, вещи и личности остаются «пространством», а не только лишь тем, что является производным от пространства, как в п.3.

В исследовании этого нового видения, представленного здесь, важно испытать воздействие каждой из четырех точек зрения последовательно. Вторая (из них) в известном смысле служит для подтверждения первой, которая заставляет нас стряхнуть ригидную, привычную близость с реальностью и попытаться правильно понять видимость по-новому. Третья и четвертая смягчают этот подход так, что он в конце концов не представляет собой отвергания или искривления обычного, знакомого мира являемости.

В свете этих четырех точек зрения было бы полезно теперь перечитать упражнения 3 — 6 и комментарии к ним.

Удерживая в уме нестандартные только что рассмотренные перспективы относительно как «замораживающей» или консолидирующей тенденции, так и «мира» как основы для являемости (явленности), упражнения с «гигантским телом» можно теперь расширить, чтобы принять во внимание психологические и более живые измерения воплощения.

Упражнение 7. Взаимная игра тела-ума-мысли

Исследуйте широкое разнообразие типичных видов деятельности и ситуаций. Они могут включать взаимодействия, развлечения, обучающие переживания, различного рода работы или труд и эмоциональные подъемы и спады. В каждой ситуации отмечайте, что ее общий характер и природа отражаются в вашем собственном психофизическом воплощении. Наблюдайте сложные взаимоотношения между ощущениями, «умом», «мыслями», эмоциями и телом, которое составляет «вас в этой ситуации». Например, ум получает информацию, он думает мысли, эти мысли несут эмоциональное измерение, а эмоции воплощаются в особых физических областях (желудок, горло и т. д.). Такое воплощение ведет к ощущениям, которые снова вовлекают в особые эмоции, воспоминания, мысли и т. д.

Исследуйте психологические и физиологические механизмы и взаимодействия настолько детально, насколько вы можете. Такое исследование может потребовать, чтобы вы рассматривали ваше собственное тело как «гигантское тело», вновь путешествуя в нем в качестве крошечного наблюдателя.

Комментарий 7

Инсайт (внутреннее проникновение) относительно взаимодействия тела-ума-мысли-эмоции очень важен для более близкого знакомства с нашим воплощением и для достижения окончательной трансценденции этого воплощения. Эти инсайты будут разработаны дальше в упражнениях, приведенных в главах три и девять.

Упражнение 8. Просвечивающая личность

Продолжайте прослеживать взаимодействие тела-ума-мысли, намеченное в упражнении 7. В процессе его выполнения мягко передвиньтесь в пространство или зону, являющуюся «телесным», «умственным» или «мыслительным» компонентом переживаемого взаимодействия между «телом и умом» или «умом и мыслью» и т. д. Вскройте непрозрачные поверхности и перегородки, которые очерчивают границы каждого компонента. Продолжайте это реагирование на присутствие «тела», «ума» и «мысли» до тех пор, пока те во всех случаях их проявления не станут полностью просвечивающими, как в упражнении 4. Затем завершите этот процесс раскрытием просвечиваемости самих контуров, пока вся взаимоигра не исчезнет в некоторого рода открытости или «пространстве».

Упражнение 9. Участие в качестве наблюдателя, участие как воплощенной личности

А. Вернитесь к взаимоигре, рассмотренной в упражнении 7, которое прослеживает взаимодействие тела-ума-мысли-эмоции. Войдите в это еще раз, но старайтесь оставаться осознающим ваше собственное присутствие как наблюдателя всех паттернов. Делайте это экстенсивно в течение периода времени, прежде чем перейдете к следующей стадии упражнения.

Б. Раскройте все, что дано в п. А, преобразуя просвечиваемые, полупрозрачные, все разграничивающие области и поверхности, пока они в конце концов не станут «пространством», не исключайте ничего из этого процесса — даже «раскрывание», «просвечиваемость» и «пространство» должны быть раскрыты, пока они не уйдут. Затем даже с «уходом» следует поступить так же. И, наконец, даже тонкая локация (обнаружение точного местонахождения) этого конечного переживания как исхода определенного процесса должна быть вскрыта, так же, как и его статус как «переживания».

В. Будьте внимательны, чтобы не обозначить новый тип бескачественной открытости, обнаруженной в п. Б (и не свести) до любого стандартного мирового порядка. Отпустите тонкие связи, соединяющие эту открытость с «вы» («вами») этого стандартного мира. Старайтесь не «выходить» из открытости, подвергая «ее» исследованию. Когда же вы совершаете «выход», несмотря на ваши попытки избежать этого, наблюдайте этот процесс очень внимательно. Это важно. Наконец, снимите любые остаточные представления о величине, которая может быть соединением размера этого открытого пространства с размером структур, которые населяли его на более ранних стадиях упражнения.

Комментарий 9

Это упражнение должно помочь в осуществлении перехода от вида «познавания», действующего в обычном взгляде на мир («1») к «познаванию», входящему в первые две или три нестандартные точки зрения на мир («2») и («3»), представленные в последнем параграфе. Следуя согласованной практике упражнения 9, можно увидеть появление объектов и обычного «познающего» («knower») как тенденцию к «замораживанию» того, что в действительности есть полностью открытое измерение. Помимо воспринятого линейного развития и взаимодействий между предметами в пределах стандартного мирового порядка, мы также можем открыть другой путь видения нашей реальности.

Упражнение 10. Участие и пространство

А. Более ранние упражнения помогали развить осознавание вашего присутствия как наблюдателя гигантского тела. Уделение внимания феномену «выхода» в упражнении 9 будет особенно содействовать этому осознаванию. Теперь снова вернитесь к видению плотной и непроницаемой формы гигантского тела. Попытайтесь заметить, действует ли также в этом случае Форма тенденции к «выходу»? Является ли наблюдающее «я» (самость, self) отдельным существом, временно сопоставленным с гигантским телом, или же в действительности «я» (self) наряду с гигантским телом дано в интегральной связи, которая от момента к моменту имеет тенденцию к поляризации. дано в интегральной связи, которая от момента к моменту имеет тенденцию к поляризации.

Б. Все еще работая с непрозрачной формой, посмотрите, сможете ли вы свести до минимума или остановить «вашу» тенденцию к «выходу». Весьма вероятно, что вы не преуспеете в этом. На этой стадии исследования достаточно просто оставаться осознающим эту тенденцию, так что представление о твердом, непрерывном и независимом «я» (самости) по меньшей мере подвергнется сомнению.

В. Теперь сравните более усложненное видение «пространства» из упражнения 9 с светонепроницаемой формой тела, встречающейся в упражнении 10. Делая это, вы сможете достигнуть некоторого основанного на опыте инсайта, проникновения в возможность того, что плотные и непроницаемые телесные структуры при видении их в свете вашей роли участника как наблюдателя или как воплощенной личности могли бы быть видом открытого «пространства».

Расширяя исследование «величины», представленной в упражнении 9, рассмотрите ту возможность, что, хотя структуры гигантского тела конечны в размере, новое «пространственное» измерение может быть этими структурами, не будучи, однако, вследствие этого конечным. Обычно объем объекта и объем пространства, которое он занимает, одинаковы, но это не так в этом переживании «пространства».

Комментарий 10

Когда мы говорим о пространстве как о «месте» для воспринятых объектов и событий, мы обычно подчеркиваем различие между широким открытым пространством и пространством, наполненным отдельными вещами. Обычно пространство и время взаимосвязаны и обеспечивают задний план, фон тому, что мы по привычке называем «знанием», «познанием» («knowing») — «познанием», которое ориентировано на «вещь» и согласно которому «я» суть познающий.

Для того чтобы найти «пространство», которое может быть совершенно открытым, не исчерпанным и не противоречивым из-за присутствия дискретных вещей, нам нужно деактивировать, расформировать центрированное «я», «познавание», включенное в ординарную точку зрения на мир («1»), и культивировать «познавание», отображенное в альтернативном взгляде («4»), отмеченном в предыдущем параграфе. Этот сдвиг требует увеличенной чувствительности к новому «пространственно-временному воздействию». Предложенные до сих пор упражнения по меньшей мере положат начало этому сдвигу. «Пространство» этого упражнения суть начало аппроксимации Большого Пространства.

Насколько серьезно мы можем принимать эти упражнения по визуализации? Физиология так же, как и физика, утверждает, что пространство внутри органов, молекул и т. д. невозможно «увидеть» прямо, таким образом, каким мы это пытаемся сделать. Если бы мы рассматривали тело только как воплощенную личность, наш способ исследования можно было бы полагать правильным. Но именно потому, что мы используем стандартную физиологическую картину, пространство, открываемое нами, должно неизбежно быть, по-видимому, лишь воображаемым, нереальным, поскольку даже если наша способность знать является следствием деятельности атомов, молекул и т. д., мы, в свою очередь, не можем «знать» такой микроуровень организации без помощи специальных инструментов. Так что может показаться, что мы просто используем научную модель для проведения исследования с воображением и что в таком исследовании, которое могло бы действительно опираться на природу физического тела, нет возможностей ни для каких реальных встреч или открытий.

Но прежде, чем принять это в качестве окончательного ответа, нам следовало бы сравнить модель тела, предлагаемую физикой, с моделью, как она представлена в этих упражнениях. Физика демонстрирует, что тело является большей частью пространством, хотя одновременно объясняет, почему оно кажется нам твердым, плотным. Модель, выводимая из упражнения, также видит тело как тенденцию, возникающую из некоторого рода пространства; она аналогично предполагает, что телесная монолитность есть только внешний вид, отражающий ограниченность нашей силы наблюдения. Более специфически, она исходит из того, что ментальное, эмоциональное и физическое — различные, но равные грани тонкого, непрерывно продолжающегося паттернирования или тенденции к консолидации. Эта модель полагает, что плотность, непроницаемость тела — только видимость, являющаяся следствием нашей неспособности увидеть ее как тенденцию, которая никогда полностью не кончается.

Согласно этой же самой модели, ограниченность наших потенций наблюдения не абсолютна, потому что имеется более сенситивное, ориентированное на процесс движения «познавание», которое продолжается на протяжении каждой стадии консолидирующей тенденции. Поэтому вся деятельность несет в себе размерность «познавания», процессы которого, согласно взглядам физики, не считаются подтвержденными. Более того, мы имеем доступ к этому «познаванию». Мы (так же, как обычная физическая модель тела) есть как бы его поверхность, но мы можем проследить это «познавание» до его глубины.

Мы можем начать открывать это «познавание», работая с обычной физиологической моделью тела. При выполнении этих упражнений точное и подробное следование этому образу желательно именно потому, что эта картина есть значительное приближение к структуре более тонкого паттернирования или процесса, являющегося центральным для нашего нового взгляда на «личность».

Первоначально пространство, которое мы находим, является только визуализацией. Но постепенно, визуализируя или прослеживая обычную физическую структуру, мы можем стать более чувствительными к «познаванию», которое следует за тенденцией к воплощению, упомянутому прежде. Тогда мы сможем отследить ту тенденцию или процесс в обратном направлении до «пространства», являющегося предметом нашего главного интереса. Это пространство — вовсе не воображение, не объект или упражнение обычного «познавания».

Основной принцип нашей точки зрения тот, что любая вещь, включенная в наше бытие здесь в мире, непосредственно познаваема, не недостижима. И она всегда может быть прослежена назад до «пространства».

Снова проделайте упражнения, находя «пространство» в этом способе «обратного прослеживания». Когда вы преуспеете в раскрытии «пространства» как фундаментальной основы являемости и физических структур, рассмотрите следующее:

Ваше открытие — что всякая вещь есть «пространство» — есть само по себе «пространство»!

Упражнения, данные до сих пор, не используют ассоциаций, характерных для обычно воспринимаемого пространства, чтобы вовлечь нас в признание теории, необычной, но все еще теории, относящейся к «более низкому пространству» и рассматривающей «идентичность пространства и объектов». Скорее, они с целью ломки замороженного состояния нашего «более низкого пространства» используют восприятие «пространственности» в здоровых работающих отношениях с «пространственностью» физических и ментальных объектов и тем самым допускают факт понимания Большого Пространства. Упражнения являются исследованием, направленным на дополнение обычного «познавания», являющегося чем-то, что «мы» имеем до Большого Знания, которое не может быть присвоено «я» (self) и не поддерживает теорий более низкого уровня любого вида.

Большое Знание не похоже на приз, который «мы» можем выиграть. Мы, наше пространство, наше осознавание — это есть производное более высокого пространства и понимания. Связь не была утеряна; мы можем видеть это, рассматривая взаимоотношения между различными точками зрения на мир (смотри «3» как противоположное «1» и «2» в третьем параграфе этой главы). Мы, по-видимому, отрезаны, ограничены отдельной сферой и полностью ответственны за то, что в ней. И, конечно, «нас» этого ординарного уровня нельзя абстрагировать от него и катапультировать в некий более высокий уровень слишком много ограничивающих допущений более низкого уровня воплощено в таком подходе. И тем не менее существует возможность определенного доступа к Большому Пространству, и она может быть открыта благодаря внимательному выполнению упражнений при релаксации.

Если мы сможем позволить любым допущениям, управляющим нашим подходом к упражнениям, быть «открытыми» наряду со всем тем, что «там» есть еще, наше переживание изменится. Это «дозволение» есть и великодушная «жертва», и действенный путь к более высоким пространствам, поскольку «позволение» часто есть самая суть «более высокого пространства».

Комбинируя отношение «позволения» с упражнениями, мы можем быстро прогрессировать в понимании единства фиксированной «вещности» объектов и открытости Большого Пространства Это единство является измерением, которое вы «видите» (упражнение 4) или знаете непосредственным соучастием. Открытое качество приятия, присущее Большому Пространству, позволяет осуществить инсайт (Большое Знание) в единство «вещности» и открытости. Оно также позволяет самому себе быть встречами с «вещами» и с «пространством».

Обычные вещи и пространство — объекты более низкого пространства: они рассматриваются там как противоположности и как отделенные от Большого Пространства. Но то, что они вообще появляются, обусловлено некоторой связью с открытой выражающей себя природой Большого Пространства (три альтернативные точки зрения на мир — «2», «3» и «4» — дают различные возможные связи). Мы можем открыть, что мы сами являемся этой «открытостью». Мы можем почувствовать «вещность» того, что появляется, как выражение нашего участия в более открытом «позволении» (которое никакая вещь не ограничивает и которому она не противоречит).

Эта являемость «вещей» есть сама по себе не ограниченная версия или выражение Большого Пространства, это — бесконечная открытость. Качество безграничности, беспристрастности не затерялось среди видимости определенных вещей. С перспективы Большого Просфанства ничто фундаментальное не изменилось.

Бесконечность, с которой мы имеем дело, именно потому бесконечна, что она никогда ничему не возражает и не исчерпывается. Ранее было отмечено, что кажущаяся последовательность событий является «пространством, проецирующим пространство в пространство». Можно теперь добавить, что «вещи» настоящего момента, вещи, приходящие из пространства и возвращающиеся, не только пронизаны пространством в обычном смысле, они также есть Большое Пространство — безграничное, открытое, и не исключающее других вещей из бытия.

Полное значение этого взгляда проявится в последующих главах; сейчас же важно обратить внимание на «невещность» структур гигантского тела, пока же активизируя скорее включающее, чем исключающее осознавание. В качестве проработки этого подхода теперь было бы полезно вновь оценить значение «перевода непроницаемых перегородок в просвечивающие и открытые» (см. упражнения 9 и 10). Вместо того чтобы проходить сквозь перегородки своим осматривающим осознаванием, позвольте им просто присутствовать, не противореча измерениям открытости и невещности. Это снятие акцента с «фиксированных» вещей содействует выполнению упражнения 10Б. Это также углубляет инсайт относительно того, что определенное более ысокое «пространственное» измерение являемости не зменяется или не улучшается благодаря открытию к ространству всех видимых структур гигантского тела.

Это можно объяснить слегка иначе, рассматривая ассоциации, связанные со стратегией открывания вещей, до тех пор, пока они не сольются с пространством. Если мы последуем этой стратегии, все покажется исчезнувшим. Это все рассеивается. По привычке мы могли бы тогда спросить: «Куда все ушло?» Ответ соответствующий духу упражнения: «В пространство». Но довольно интересно, что пространство в самом себе обычно не рассматривается как способное к локализации; оно не имеет «места». При следовании этой картине кажется, что благодаря необычному приложению транзитивного (переходного) принципа об объектах, открытых самих по себе, можно было бы сказать, что они никуда не уходят.

Похожее наблюдение можно провести в случае, где объекты не исчезают, а вместо этого рассматриваются как пронизанные обычным пространством даже в случае их присутствия. Снова, обращаясь к транзитивности — поскольку пространство в самом себе не имеет местоположения, объекты-как-пространство нигде не находятся (нет нигде).

Этот анализ уместен именно здесь, поскольку, хотя это всего лишь формулирование на невысоком уровне, он отражает основанное на опыте продвижение, предусмотренное до сих пор в упражнениях. Чем больше вы «открываете вещи» — включая даже ваши идеи относительного того, что значит это делание, — тем больше вы переживаете себя как Большое Пространство, которое не имеет ни «места», ни «положения».

Соответствующая связь существует между словои «позиция», что то же, что и «место», и его психологическим и философским значением как «ориентации», «точки зрения», «расположения» и «наклонности» (предрасположения). Обычно пространство не имеет в самом себе «места». Большое Пространство не имеет никакой «позиции». Все известные вещи, составляющие феноменальное проявление, являются Большим Пространен вом непосредственно, а не благодаря некоторому отдаленному или переходному звену. Следовательно, как Большое Пространство они не имеют позиции. Будучи тем, что они есть, они, однако, не представляют особых ситуаций или положений дел, которые располагаются или расстанавливаются определенным образом.

В приходе, уходе или присутствуя как Большое пространство, они — «нигде». Они даже не «случаются». То есть они не появляются из Большого Пространства таким образом, чтобы представить особые и исключительные обстоятельства. Большое Пространство не становится чем-то. Ничто не возникает из него. Ничто не компрометирует его. Большое Пространство остается бесконечным, всему дает пристанище, и все же ничего не устанавливает и ничего не делает.

__________

Ум подобно пространству не имеет основания.

Он не осязаемая и жесткая вещь, и он ничего

не делает. Ум — это, скорее, знак особой фокусной

установки на Большое Пространство.

 

Глава третья. Ум и источник видимости

Теперь должно бы быть ясно, что новое видение реальности, которое постепенно формируется, отвергает ту истину или видимость, что линейные связи и причины отвечают за возникновение любого отдельного существования или события. Источником переживания не является ни я, ни ум, ни некие психофизиологические механизмы, ни также какой-нибудь другой компонент в пределах обычного взгляда на мир.

Подвергая сомнению статус этих конвекциональных, принятых элементов, мы должны научиться разрабатывать новое видение касательно источника всех переживаний. Особенно важно, чтобы мы переоценили идею том, что «я» есть независимый познающий, который имеет переживания. Это определенное, воплощенное Умение, что в качестве источника или основы переживания, опыта имеется независимое «я» или ум, что затемняет «пространство», фактически дающее пристанище пережитой деятельности и состоянию дел.

Для сохранения своего статуса как непрерывно, существа в установившемся, исполненном значен) мире «я» занимает позицию. Далее оно должно затормозить эту позицию, рассматривая ее как абсолютно стабильную или лишенную движения платформу, с которой можно обозревать изменения и дела мира. Такое рассмотрение открывает в результате строго внешнее пространство, которое не более чем «место», регионы или местоположения.

Таким образом, противоположение замороженного пространства активному пространству верно лишь врeменно, но здесь это полезная картина, и она обеспечит интуицию, лежащую в следующей серии упражнений. Подход к Большому Пространству потребует определенного сдвига акцента в этом направлении. В упражнениях с «гигантским телом» концентрация, главным oбразом, была на знакомом понятии «вмещающего» или «пронизывающего» пространства. Теперь будет культивироваться переживание более активного вида «пространства», чем это «пространство как вмещающий локус или регион». Как мы далее увидим, акцент упражнении 10) на участии наблюдателя был начало знакомства с более узкой идеей пространства.

С этих пор «пространство» будет иметь отношение размерности, реальности, открытость которой является и необходимой, и сопутствующей чертой всякого пережитого события. Обнаружение пространства этого вида относится к нелинейному, «не имеющему источника» взгляду на переживание.

Упражнения, которые далее следуют, выходят за пределы замкнутого круга взаимодействия тела-ума-мысли, обсуждавшегося в упражнении 7. При выполнении их таким образом они приводят к дальнейшему прогрессу в открытии «пространства» упражнения 10 и особому «знанию» пар. «4» — Большого Пространства и Большого Знания (см. третий параграф главы 2). Эти упражнения представляют переход от первой точки зрения к третьей из приведенных ниже точек зрения.

Предположение, что вместо видения жестких связей и взаимодействий между объектами мы могли бы рассматривать объекты как то, что в большей части является пространством, как приходящим из пространства и возвращающимся к нему: «пространство, проецирующее пространство в пространстве».

Знакомство с пространством, которое вмещает (и есть) пережитые взаимодействия: 1) между объектами и 2) между «я» и ему известными объектами. Поскольку этот момент трудно схватить непосредственно, мы начнем с более ограниченного случая:

Знакомство с «пространством», вмещающим «ход» мыслей и взаимодействие «ума-мысли» (упражнения 11 — 14).

Этот переход просто подразумевается как постепенный возврат к сущностной человеческой задаче полного правильного понимания (высокой оценке) того, что присутствует или «здесь». Упражнения 11 — 13 приближаются к размерностям чудесного (странного) того, что есть «здесь», постигая препятствующие росту отвлечения и разделения. Наряду с упражнением 14 три эти упражнения рассматривают третью из приведенных выше точек зрения, тогда как упражнение 15 исследует затем общий случай, включенный во вторую точку зрения.

Упражнение 11. Источник мыслей

Выполнение упражнения 1 — 10 может способствовать развитию более широкой перспективы, более открытого «пространства». Из этой «пространственной» перспективы попытайтесь открыть место происхождения или источник, порождающий мысли. Подобным же образом исследуйте, есть ли место, куда они идут, когда они прекращают существовать.

Не «исходят» ли мысли из места, недоступного нашему прямому рассмотрению? Пребывают ли они в этом месте как мысли до их появления? Или даже уместна идея, что «они» находятся где-то еще до их видимости?

Нет необходимости пытаться ответить на эти вопросы, просто внимайте им, переживая ход мыслей. Дайте себе время и свободу от общих взглядов, так, чтобы вы могли разрешить эти проблемы согласно вашему собственному непосредственному переживанию.

Комментарий 11

Объект этого исследования — это весьма фундаментальный набор живых исходных допущений, а не «гигантское тело» или физические подразделения. Основное допущение, которое здесь будет поставлено под сомнение, это то, что ум или некая другая физическая структура является источником мыслей. Такие допущения необходимо «вскрывать» или преобразовывать, очищать до «просвечиваемых». Однако этот вызов не сводится к опровержению (в любом ординарном смысле) этих допущений, поскольку наша методология — наше апеллирование к исследованию нашего непосредственного переживания — сама по себе ставится под вопрос этими предположениями. Hо мы можем «оспаривать» их, рекомендуя взглянуть на них свежим взглядом.

Имеются две общие ориентации такого вида, с которыми мы должны встретиться лицом к лицу, за пределы которых нам нужно выйти. Они стоят рассмотрения, потому что обе они весьма показательно контрастируют с особым «знанием», которое пытаются активизировать упражнения.

1. Ссылка на «я» и категориальная перспектива. Предположим, мы детерминированы, цепляясь за понятие об «уме» как об источнике, порождающем мысли, и в некотором отношении как об отделенном от них. Также предположим, что этот ум есть то, что мы используем для вскрытия истока любых мыслей, с которыми мы встречаемся в настоящее время. Источник, ум, может существовать, даже если он не может обнаружить самого себя как источник. Когда мы ищем, исследуем ум, используя наши умы, мы можем найти только ментальные явления.

2. Теория идентичности ума-тела. Эта теория представляет собой фактически кластер ориентации и очень трудна для простого изложения. Но, в общем, она придерживается того, что для целей установления истинных причинных связей, ответственных за данное событие, даже за ментальное событие, уместно заменить знакомый менталистический словарь физическим словарем, охватывающим нейрофизические и электрохимические явления. Тогда все причины и источники действия имеют в основе «физическую» природу. «Ум» в этом случае суть просто приписываемый источник. Так что в действительности это некоторое физическое взаимодействие, которое продуцирует или фактически составляет (в некотором неопределенном смысле) психический опыт «исследующего «я», «мыслей» и «ума, имеющего мысли». Этот физический источник существует. Но как следствие природы его взаимоотношений с кажущимся «испытывающим переживание» он не может быть пережит непосредственно. Он — не априорная причина, не находится он и пространственно где-то еще.

Оба эти конвенциональных взгляда на «ум» отрицают ценность нашего обращения к непосредственному опыту в поисках «ума». Каждый постулирует источник, который стоит «вне» или «позади» опыта в некотором непосредственном смысле. Каждый предусматривает исходные предпосылки, которые реализовываются, актуализируются на нашем нормальном уровне опыта. Они — обоснованный синтез как общих, так и технических наблюдений, которые имеют тенденцию зависеть от точек зрения или предполагать точки зрения, которые они выражают. А если мы функционируем с орудиями и ориентациями обычной сферы, мы, вероятно, можем видеть вещи таким образом. Тогда нам остается только биться, опять в терминах примирения с нашим опытом, над вопросом отношений ума-тела, вытекающим из сопоставления этих двух вполне правдоподобных точек зрения.

Дальнейшее исследование может прояснить, почему две приведенные выше ориентации кажутся подходящими (и до некоторой степени поддающимися проверке) для объяснения обычного опыта. Однако при выполнении упражнения 11 полезно временно отложить приверженность этим идеям. Важно исследовать, должно ли настоящее переживание быть привязано к событиям, вещам или местам порождения, которые являются временными или в какой-то другой форме «внешними» для этого переживания (или отличными от него).

В перспективе цели исследования в упражнении 11 и исходя из преимущества несколько более открытого «пространства», которое было развито, можно отрицать, что такой источник или место может быть найдено. В равной степени уместно утверждать, что этот факт (что никакого источника не найдено) является убедительным доказательством того, что такой источник не существует, вместо того чтобы быть просто результатом существования источника (способом, утверждаемым двумя общепринятыми теориями, выдвинутыми выше).

Это заявление о «не источнике» не является утверждением, которое противоречит этим двум общепринятым теориям, апеллируя к тому же самому уровню наблюдения и объяснения, который лежит в их основе. Скорее, заявление основано на новых перспективах видения Пространства-Времени-Знания (Временно-Пространственно-Знанческого видения). Это следует помнить, поскольку иначе такое заявление должно было бы в действительности свестись к обычному тупику. Это было бы, вероятно, категориальной ошибкой, неудачей в правильном понимании проблем опоры на «я», или это базировалось бы на архаическом понятии чувства, в котором некоторые вещи имеют свое начало.

Очень стесненный, ограниченный характер «более низкого пространства», в котором мы функционируем, имеет тенденцию заставлять нас принимать и встречать линейные причинные связи, источники, «места происхождения» и т. д. Мы могли бы сказать, что «низшее пространство» оказывает сжимающее влияние, умножая сложность и число событий или реакций в пределах своей сферы подобно увеличению давления газов, заключенных в емкость. Результат этого таков, что наша обычная познавательная способность вводится в заблуждение кажущимися взаимодействиями этих событий и реакций. Такие взаимодействия распространяются и выравниваются до тех пор, пока они не сформируют кажущийся непрерывный поток или поверхность, так что мы тогда полагаем, что фундаментальные возникновения и исчезновения, причины и следствия, можно воспринять в пределах этого потока событий. Это заблуждение почти тотально в случае физических взаимодействий и обычно действует таким же образом и в отношении ментальных событий.

Если мы попытаемся противостоять этому обману и понаблюдать немного ближе, мы можем несколько изменить анализ, принимая ум за источник или причинный посредник, который продуцирует мысли и приводит их в порядок в полные смысла отношения и последовательности. Но затем дальнейшее рассмотрение раскрывает, что мы никогда не можем точно увидеть «ум», а только лишь мысли. Итак, мы или оставляем понятие «ума» ради проблематичного снижения до физического уровня, или признаем, что он имеет свойственное ему ограничение, когда он не способен видеть себя прямо, а видит только «вещи» (т. е. мысли) различного уровня. Наш анализ не может далеко продвинуться, пока в игру не будет введено более восприимчивое осознавание более высокого пространства. Инсайт высоких пространств может пролить свет на наше низкопространственное замешательство без формулирования каких-либо заключений и теорий низкого пространства об этом. Вместе с тем различия между умом и телом, «умственным пространством» и «пространством как вместилищем физических объектов», а также такие темы, как неспособность ума вскрыть самого себя, могут быть постигнуты новым и интересным способом.

Как только мы разовьем большое осознавание, мы сможем увидеть, что события и мысли, которые мы увидели как непрерывный поток на поверхности, фактически не имеют динамических связей, которые мы обычно полагаем и приписываем им. Тогда мы сможем релаксироваться и открыться несколько больше; мы не должны держаться за упорядочивание вещей, подгоняя мысли одну к другой или «размещая» их. После того как мы привыкнем к этой свободе от постоянной бухгалтерии, могут появиться более тонкие «познавательные» способности, не занесенные в указатель какого-либо «я». Они не являются «нашими» способностями, не изолированы они также и от нас и нашего опыта.

Такое «познавание» обеспечивает широкую и всеохватывающую основу для постижения факторов или элементов переживания, которых мы обычно не можем видеть. Даже грань опыта, которая обычно предстает как «я», «исследователь» или «наблюдатель» и которая направляет внимание наружу и в сторону от себя, может быть охвачена и глубоко понята посредством этого особого «знания».

Инсайт, стоящий за исследованием упражнения 11, изменяется по мере того, как мы продолжаем изучать и ставить под сомнение более тонкие и фундаментальные предположения, которые структурируют опыт. Тщательное изучение и сомнение сами могут быть поставлены под сомнение. Однако эта новая «познавательная» способность не включает в себя ссылок на я — нечто такое, что принимает себя в качестве своего объекта. Это «познавание» совсем не «принимает в расчет объектов».

Постепенное развитие более широкой и несущей большую проницательность (инсайт) основы для встречи с отличительными чертами ординарного опыта, несомненно, является проявлением знакомства с «более высоким пространством». С познавательной способностью, которая действует в таком пространстве, появляется уверенное и авторитетное схватывание чувства, при котором мысли и не «приходят» откуда-то (или от чeгo-то), и не «уходят» куда-то.

Идея «прихода из» относится к порождающему источнику, и поэтому — к уму и субъективному полюсу переживания. Подобным образом идея «ухода» приложима к интенции мыслей, к их значению или содержанию, а также к объективному полюсу переживания. При тщательном рассмотрении «движение» мыслей можно считать включающим в себя вид побуждающей силы — мысли распространяются на мир значимых вещей, выбирая и манипулируя деталями, делая вещи, неся убеждение. Кажущееся движение мыслей в значительной степени обязано их динамическому характеру как носителей смысла.

Есть также аспект «движения» или «хода» мыслей, обусловленный этой убедительной размерностью, который имеет место вследствие нашей захваченности их смыслами. Мы представляем мысли, расположенные в настоящем времени, некоторым образом похожими на объекты, которые в прохождении через пространство временно находятся в области прямо перед нами, прежде чем они оставят нас. Ставя под сомнение движение и направленность мыслей, мы открываемся к проявлению «познавания», которое различает, что мысли «никуда не идут», «никуда не приходят», ничто не выделяют (не подчеркивают).

Прежде предполагалось, что в перспективе Большого Пространства видимость специфических объектов и состояний дел ничего не учреждает, не «устанавливает». Продолжая подобное рассмотрение мыслей, мы можем обнаружить, что — в смысле, совершенно отличном от обычно используемого значения слова — мысли и их смыслы ничего не «устанавливают».

Упражнение 12. Пространство между мыслями

В упражнении 11 нам показано, как остаться необманутыми кажущейся причинной непрерывностью между умом и мыслями и кажущимися привязками мыслей к вещам. Теперь можно обнаружить своего рода интервал или пространство между мыслями.

По мере того как вы наблюдаете ход своих мыслей, будьте максимально внимательны, выжидая момент, когда одна мыль гаснет, а другая появляется. Этот переход очень быстрый и тонкий, но включает в себя моментную доступность пространства, с которым вы можете войти в контакт и которое вы можете даже расширить. Это пространство имеет качество открытости, свободное от обычного дискурсивного и различающего мышления.

Комментарий 12

Мы приближаемся ко все более глубокому пониманию, признанию того, что такое «здесь» как Большое Пространство. Однако еще не удается встать прямо лицом к лицу со «здесь», но есть возможность быть достаточно чувствительным к «более высокому пространственному» измерению, чтобы мы смогли постигнуть это пространство как расположенное непосредственно вокруг каждой мысли. Когда это пространство появляется, нет никаких мыслей, никакого «сознания», никаких восприятий. Переживание оказывается совершенно безмолвным, «пространственным» переживанием. И, несмотря на его исполненное мира качество, оно может иметь огромное освобождающее воздействие.

Может показаться, что, если мы видим, «что присутствующая мысль ушла и что между нею и следующей мыслью имеет место интервал», тогда наше «видение» есть само со себе событие и мысль. В этом случае «безмолвный интервал» так и не был бы полностью свободен от мыслей. Однако «познавание», пробужденное этими упражнениями, не может быть присвоено, использовано «я» (самостью). Оно не есть отдельное событие, не использует оно и смыслы. В действительности оно освобождает нас от убедительности смыслов. Более того, упражнение по такому познаванию не сводится к особому виду ментального события (например такого, которое не включало бы смыслы).

Обычная субъектно-объектная поляризация опыта включает очарованность чем-то вроде разделения «от — до». Субъект всегда заглядывает вперед и не может в этом же акте принять во внимание себя самого и ограниченности своих способов познавания. Одно из этих ограничений состоит в том, что самость должна всегда навязать что-то и вмешаться своим «думанием мыслей», чтобы оценить эту вещь. Любое особое обстоятельство является таковым для «я» и представляет собой содержимое мысли или наблюдения. Но посредством этого подхода многое затемняется.

Но возражая этой ориентации, упражнение 11 открывает для упражнения 12 путь обнаружения альтернативного «видения» бок о бок с проявлением ментальных событий. Эта альтернатива — разрыв в потоке произносимых «я» мыслей, глубокое молчание, открытость. Тем не менее это достижимо, — нечто, в чем можно участвовать, но без участия «я».

Хотя в упражнении 12 можно пережить глубокое безмолвие и открытость, мысли снова вернутся. Итак, вновь нам нужно открыться пространству и ясности, которые, по-видимому, окружают эти мысли. Один и тот же паттерн может повторять себя снова и снова.

Мы, таким образом, можем быть все еще захвачены мыслями, потому что различия между ясной открытостью пространства и затемняющей мощью мыслей и восприятий все еще сильны. До сих пор только внешняя Форма Большого Знания выходила на свет. Чтобы пребывать в полноте с «пространственным» измерением, мы должны будем в большей степени позволить этому знанию выйти на поверхность. Рассмотрение «временного» измерения, представленное в части второй, также явится помощью в росте понимания «пространства».

Упражнение 13. Мысли как пространство

Хотя упражнение 12 необходимо в качестве предварительного подхода к «пространству», его следует довести до конца посредством внимания к качеству мыслей в их непосредственном присутствии. Используя «пространство» как более широкую основу для инсайта, разработанного в упражнении 11, наряду с ознакомлением с пространством «между мыслями» в упражнении 12, рассмотрите природу мыслей как бы в первый раз. Все же не старайтесь превзойти или приостанавливать мысли ради некой другой познавательной способности.

Комментарий 13

Посредством обычных мыслей — даже как эти мысли — вы можете открыть такую же свободу от субъективно-объективного дробления, как в упражнении 11, и ту же трансценденцию «ментальных событий», как в упражнении 12. Мысли, значения и ментальные события могут сами по себе быть пространством, не сметаемым мыслями, и «познанием», которое не вводится в заблуждение значениями.

Именно Большое Знание понимает это, и Большое Знание не отделено от присутствия «я» и «его» мыслей. Мы не должны подавлять, мысли и различения или утрачивать способность острых восприятий — это было бы абсурдным. Все эти проявления суть Большое Пространство, воспринятое Большим Знанием. Толерантная открытость этого пространства, безмолвие и ясность этого знания не могут быть достигнуты, следуя стратегии подавления.

Предложения упражнения 13 явно основываются на попытках в упражнениях 6 и 10 увидеть ординарные предметы и опыт в их измерении Большого Пространства. Они также относятся к тонкому расширению «прозрачно-просвечивающего» метода, обсуждаемого в конце главы два.

Теперь можно увидеть дальнейшие способы работы как с идеей превращения перегородок в прозрачные, так и с субъектно-объектной поляризацией опыта. Оба эти случая включают в себя столкновения воспринимающего субъекта с опытом. Благодаря новому «пространству» и развернутой «познавательной» способности мы можем начать рассматривать возможность позволить присутствовать этим столкновениям, не создавая понятия, являющегося дистанцией, вмешивающейся, разделяющей субъект и объект.

«Дистанция между» даже более существенна, чем «прохождение сквозь», обсуждавшееся ранее, и может быть переоценена без разрыва непосредственности, «того, что есть «здесь». В этом месте было бы полезно пересмотреть параграф относительно «выходящей» тенденции наблюдающей самости, а затем рассмотреть, как идея об «отсутствии дистанции между» относится к этой тенденции. Это будет основой упражнения 17 в части второй.

В перспективе Большого Пространства нет ни затемняющей перегородки, ни какого-либо расстояния, отделяющего «одну вещь» от «другой». На нашей настоящей стадии мы можем только приложить такую идею к случаю феноменологии субъектно-объектных противостояний. Но последующие главы разовьют ее применение и другими способами.

Размерность Большого Пространства раскрывает всевключающее единство, которое, что довольно парадоксально, не распространяется на какую-либо область. Таким образом, мы имеем безграничную форму или тотальность, лишенную тем не менее обычного пространственного распространения, которая поэтому не является вещью безграничной. И тогда как в упражнении 12 мы пытаемся подвергнуться воздействию Большого Пространства путем поиска промежутка между мыслями, сейчас нам нужно пойти за пределы этого метода.

Как мы увидим в частях второй и третьей, имеется много глубоких смыслов, в которых можно сказать, что «нет никаких промежутков». Большое Пространство не отделено от конечных вещей, не отделяет оно их и одну от другой — совсем наоборот!

В упражнениях 11 — 13 можно усмотреть два основных вида исследования и практики. Один предусматривает специфический вызов уму как генератору или источнику переживания. Другой требует более общего и фундаментального усилия для открытия, просвечивания или выхода за пределы затемняющих перегородок и ограничивающих предположений.

Обычно мы считаем, что есть ум, и таким образом имеют место мысли, предположения и «изменения ума». Но посредством этих упражнений мы можем обнаружить, что в действительности никакого обычного ума нет совсем. И все же, если нет такого ума, какова природа всех мыслей, с которыми мы имеем дело, что есть предположения, и что это значит видоизменить или трансцендировать их? Наши ответы зависят от того, что мы имеем в виду под тем, что «нет ума».

С точки зрения представленных прежде упражнений нет ни ума, ни того, что обычно переживается как ему сопутствующее, — они существуют вместе и вместе трансцендируются. Таким образом, мысли и изменения и ориентации больше не являются проблематичными элементами, следующими за инсайтом «не-ума» («no-mind» insight) даже видимость «ума и мысли» просто поддерживает реализацию, претворение в жизнь «не ума, не мысли». Довольно трудно сказать, что означает этот инсайт, поскольку он не является ординарным утверждением относительно существования или несуществования чего-либо. Однако при первоначальном выполнении этих упражнений значение «не ум» — это именно «не ум как порождающий источник».

Ум, даже рассматриваемый обычным образом как деятель, производитель мыслей, в действительности ничего не делает. Более того, хотя ум может быть распространен или структурирован посредством отдельного физиологического воплощения, ум сам по себе не основан на чем-то еще (что делало бы мысли).

Ум, подобно пространству, не имеет основания.

Это фактически то, что объясняет способность ума давать пристанище видимости. Но прежде чем прийти к этому пониманию с тем, чтобы изменить наше видение и отпустить наши предвзятости относительно ума, нам сначала все еще нужно будет обратиться к уму и к наличию ментальных событий. Однако эта ссылка на ум и мысли включает в себя оговорку, что ум не делает: ум, скорее, позволяет.

Ум — это не осязаемая или твердая вещь (если мы не принимает оттенки чувств и другие ментальные события за ум). Скорее, проще всего было бы сказать, что ум — это знак специфической фокусной установки на Большое Пространство. Ум подобен смотровому отверстию диафрагмы объектива в камере. Это фокус на Большое Пространство, открытый на него различными способами и в разной степени, что мы могли бы назвать особыми фокусными установками. Неудивительно, что этот ум трудно найти, когда мы его ищем, поскольку как мы можем определить положение «установки»?

Упражнения 11 — 13 помогают показать, что, хотя ум-как-действующий-источник не может быть местоположен, ум как ограничение или искажение открытости Большого Пространства дает рост, в пассивном смысле, всей ординарной видимости. К тому же эти упражнения помогают развить как чувствительность к тому факту, что определенная установка есть в действительности, так и некоторое мастерство в изменении установки. Это выполняется посредством работы с тем, что можно было бы назвать выходами «умственной установки», так как это нехарактерно для этой установки.

Такие изменения в установке мы можем произвести посредством вскрытия определенных перегородок объектного полюса видимости, а затем позднее подключить и субъективный полюс, так же, как и взаимодействие обоих. Благодаря такому вскрытию мы можем пойти за пределы ограниченной открытости и масштаба, характерного для ординарных субъектно-объектных взаимодействий. Мы можем наслаждаться чувством свободы, которое приносит изменение фокуса.

Дальнейшая практика может даже показать, что это не видимость знакомых субъектно-объектных столкновений учреждает искажение свойства Большого Пространства «позволять». Скорее, дело в том, что такая видимость не дает пристанища открыто, как в случае Большого Пространства.

Фокальные установки распространяются на способность постигать вещи как включающие пространственное измерение, вместо того чтобы распространяться на степень, до которой это измерение было действительно раскрыто (screened out). Итак, нам нет нужды изменять то, что «мы» видим, чтобы заставить это появиться более похожим на пространство. Окончательно открытая фокусная установка — та, которая полностью открыта для свойства Большого Пространства «позволять», и этого достаточно, чтобы дать пристанище обычным вещам, таким, как они есть, и все о'кэй.

Большое Пространство не стоит в двузначном отношении к своим проявлениям. Ум, обычно представляемый, стоит в таком отношении к «его мыслям». Ум-как-фокусная-установка в некотором смысле на полпути между ними — он иной, чем мысли, и все же не может быть обнаружен где-то еще как отличный, но тем не менее принадлежащий обычному уровню предмет; он также может быть значительно видоизменен путем работы непосредственно с мыслями.

Пока мы продолжаем цепляться за независимую «самость» и субъективный полюс, наблюдаемый контраст между умом и мыслью будет продолжать сохраняться. Полученный в результате паттерн отмечен фрустрацией, поскольку «ум» тогда является фактором, сдерживающим нашу восприимчивость, сенситивность к доступности полноты существования Большого Пространства. Относясь к уму как к делателю и свершителю перемены или улучшения, мы поддерживаем или еще туже затягиваем его узкий, ограниченный фокус.

Например, если мы желаем восстановить некое воспоминание или соприкосновение с инсайтом относительно того, что «там» есть, но временно ускользает, часто наиболее эффективно — отложить всякое хватание или жесткую ориентацию на достижение и стать пассивно восприимчивым. Благодаря тихой открытости ума, скрытому элементу предоставляется возможность, позволение присутствовать самому по себе. Подобным образом художники, ищущие вдохновения, использовали сон, надеясь на посещение музы которая говорила бы с ними, а потом через них, в их искусстве. Люди, ищущие божественного заступничества, давно поняли, что они сами должны открыться к божественным посланиям и намерениям, как и в случаях молитвы или пророчеств. Согласно всем этим различным ориентациям, подчеркивалась важность отказа от самости.

Однако в нашем теперешнем видении «мы» должны научиться быть открытыми, не выделяя субъектного полюса переживания и не заставляя его принимать открытую позицию, поскольку этот процесс эффективен лишь частично и косвенно. Реальный вопрос — трансцендировать наблюдаемую изоляцию самости. Смиренная «самость» или отказ от «самости» могут до некоторой небольшой степени представлять открытие фокусной установки. Но до тех пор, пока мы продолжаем действовать в пределах «низко-пространственного» взгляда (перспективы), который воспринимает «самость» отделенной, изолированной от «другого», наше переживание останется самоподдерживающимся циклом тревоги, фрустрации, боли и отчаяния. Нам необходимо целиком выйти из перспективы «изолированной самости», чтобы иметь дело непосредственно с корнем наших эмоциональных и психологических проблем и с полным переживанием Большого Пространства.

Предыдущие упражнения предлагали некоторые внутренние проникновения, инсайты в тенденцию отдельности «самости». Они также могут помочь нам противодействовать этой тенденции, устанавливая ситуации — указывая на просвечиваемость перегородок и пространство, — что еще больше затрудняет «самостной» перспективе добиться устойчивой опоры и увековечивания.

Мы можем опровергнуть даже идею о том, что «самость» когда-либо «выступала»! Этот инсайт, будучи целиком уравновешен, приводит к пониманию «не ума», Большого Пространства как реальной основы природы видимости, отсутствия линейных и причинных связей между предметами и событиями. Измерение Большого Пространства доступно нам. Оно обеспечивает поле возможности для использования скорее широкоугольных объектов (Большое Знание), а не узкоугольных, соответствующих «знанию» и «деланию» ума-самости. Этому уму-самости не хватает достаточно широкой перспективы, чтобы принять во внимание себя самого, и его статус как существа, кажущегося независимым и могущественным, зависит от этого самого ограничения.

Упражнение 14. Новый фокус на пространстве

В этом месте было бы полезно снова практиковать серии упражнений «гигантское тело», используя в этих упражнениях инсайты упражнений 11 — 13 и проверенную стратегию (конец главы два) превращения объектного полюса переживания в прозрачное. Будьте особенно внимательны к присутствию наблюдателя и субъектного полюса. Раскройте все телесные структуры и кажущийся наблюдающим ум к обширности некоторого вида витального пространства.

Наслаждайтесь вкусом свободы от «узкоумственных» предубеждений, принимая эту свободу как результат нового фокуса на Большом Пространстве. Переживите интуицию, что ум — это не ригидная и непрерывная вещь, а лишь произвольная установка. Посмотрите, можете ли вы сохранить новую установку — которая в большей степени принимает качества Большого Пространства — во время визуализации характерных черт гигантского тела. Заметьте также, могут ли эти наблюдения тела сами по себе быть согласованы с ориентацией «не ум, не мысль».

__________

Вместимость Большого Пространства никогда не

истощается и не компрометируется приверженностью

к одной особой тенденции или мировому порядку.

Большое Пространство позволяет появиться чему

угодно. Большое Пространство поддерживает

бесконечное число наборов точек зрения.

 

Глава четвертая. Мир и другие основания

Ради достижения интегрированного понимания нового представленного видения, нам нужно расширить направление нашего анализа в упражнениях 11–14, чтобы приложить его к взаимодействию тела-ума-мысли, обсуждавшемуся в упражнении 7. Таким образом, мы можем завершить наш обзор относительно того, что значит быть «личностью». Но фактически трансценденции замкнутого круга тело-ум-мысль следует ожидать несколько позднее. Прежде чем такая трансценденция станет возможной, нам необходимо сначала стать свободнее от тенденции структурировать видимость в терминах как статических объектов, так и внутренне-внешней дихотомии. Нам нужно также подвергнуть проверке допущение о высоко упорядоченном мире как о независимом и вмещающем фоне для всех вещей, значений и наблюдений.

Уму без больших трудностей можно бросить вызов философски; для нас стало возможным обосновывать этот вызов опытным путем. Но, когда мы начинаем подвергать сомнению «тело», мы должны быть готовы к отказу от всех полумер и должны включить в наше обсуждение «мировой порядок», основание и критерий Реальности.

Несущие такой опыт упражнения на этом этапе преждевременны, хотя их возможность можно рассмотреть в свете отвергания линейных причинных связей, которые привязывают видимость к чему-то «в другом месте «за» ним или «до» него.

Идея об «отсутствии источника из», представленная прежде, может быть расширена простой формулировкой: «нет «свидетелей», нет «внешних наблюдателей» (no «by-standers», no «outside-standes»).

Идея о (безучастном) «свидетеле» включает все, что есть пространственно, во времени, или в некотором другом отношении «здесь», очень близко. Пространственное «здесь» и временное «теперь» — примеры. «Субъект» как противоположный «объекту» — другой пример. Микрокосм клеток, молекул, атомов и т. д внутри наших тел как противоположный макрокосм вокруг нас можно было бы также взять как «свидетел» и так же можно было бы поступить и с самим телом.

«Внешние наблюдатели» явились бы тогда чем-то вне нас, пространственно, во времени и т. д., включат все, что мы воспринимаем как «более высокое» в иерархии мощности или ценности. «Сторонние (внешние) наблюдатели» включают вещи, с которыми мь можем взаимодействовать (подобно «миру»), но которые также независимы от нас и более фундаментальна для нашей реальности, чем наши «частные наблюдающие самости».

Нам нужно расширить наш вызов относительно «источника из», чтобы включить всех «свидетелей» и «сторонних наблюдателей». Это очень важно сделать, чтобы направить наше внимание на три момента. Первый состоит в том, что мы должны переоценить нашу тенденцию принимать и искать некую исходную или первоначальную причину нашего мира. Эта тенденция к поиску первопричины заложена также в контексте религиозных высказываний, некоторые из которых предлагают кандидата на «первопричину», тогда как другие обсуждают изначальную божественность, из которой мы все произошли и которую можем вновь приобрести. В таких случаях также необходимы дополнительные и заново переоцененные перспективы.

Во-вторых, момент подвергания сомнению первопричины — не для того, чтобы убедить, что нет никакого начала и что поэтому есть только бесконечный процесс. Скорее, эти сомнения концентрируются той идее, что особый мир был воздвигнут и увековечен определяющей местоположение причинной последовательностью. Ставя под сомнение такую последовательность, мы пересматриваем верительные грамоты на установление некоторого стандартного «мира в целом».

В-третьих, приведенный выше довод бросает сомнение как на расширенную пространственную, так и на временную определяющую среду или задний план (внешний наблюдатель), который устанавливает «здесь» — свидетеля. Эти моменты, хотя и абстрактные, имеют эмпирические следствия, которые станут очевидными позднее.

Мышление и наблюдение в понятиях причинно-следственной последовательности так характерно для нашей сферы, что мы допускаем даже самую сферу как вещь, которая должна была иметь порождающую причину. Однако результаты такого допущения намного менее надежны и утешительны, чем нам хотелось бы.

До тех пор, пока мы не примем тезис о «не источнике», мы, по-видимому, привязаны к одной из двух возможностей выбора, которые являются результатом акцента на причинах и следствиях. Оказывается, что мы можем решить что или особое событие физического рода было причиной кашей сферы, или не было никакой первопричины, а только не имеющая начала последовательность. Первая возможность трудна для концептуализации, потому что физическое событие или причина, которая сама не имеет причины, была бы невозможной в любом обычном контексте. Второй выбор слишком расплывчат и заводит «слишком далеко в сторону». Он объясняет наш мир ценой его утраты (а не определения его местоположения) в неограниченной причинной цепи.

Очень соблазнительно выйти из этой дилеммы, выбрав первопричиной такую, которая, будучи непохожа на обычные физические причины, не является объектом для аксиомы, что все, что является причиной, должно само по себе быть определено в более широкой причинной цепи. Иногда для разрешения этой трудности выбираются метафизическое существо или божественность, хотя это может быть сверхупущением или искажением значения таких религиозных понятий.

Схема, отображающая упорядоченные во времени причину и следствие, работает достаточно хорошо как интерпретирующее приспособление для обычных целей. Но она менее удовлетворительна в использовании при разметке окончательных или фундаментальных границ нашей сферы и для понимания того, чем эта реальность могла бы быть. Обращение за помощью к божественности как к причине или точке исхода не является решением или объяснением в той же степени, что и рефлексия наших пристрастий низшего пространства.

Это не означает утверждения, что нет бесконечных и глубоких, даже «божественных» измерений, фундаментальных для понимания реальности. Но интерпретации религиозной доктрины или инсайта даются с точки зрения отдельного субъекта в отдельном пространстве и отражают характеристики этого пространства. Принужденные к согласованности с определенной точкой зрения (или фокусной установкой), глубокие инсайты и измерения могут стать концепцией, такой, как «мир, сотворенный Богом», «творческим актом Бога», находящимся в том, что рассматривается как начало.

Оценивая, понимая Большое Пространство как основу нашей сферы, мы можем нейтрализовать причинные и следственные перспективы, которые суживают жизненные и бесконечные измерения непосредственной явленности. Большое Пространство — не отдельная вещь или причина, оно не находится «где-то еще», не является оно и «творческим актом» в далеком прошлом. Однако расположение его и его потенция-как-основа в знакомом «здесь» тоже не является правильным по аналогичным причинам.

«Здесь» как логически, так и феноменологически связано с «прежде», «нет еще» и «где-то еще». «Здесь» — это уводящий в сторону «свидетель» в мире «внешних наблюдателей».

Большое Пространство в некотором смысле «здесь». Но с определенной точки зрения эта близость бесконечности ослабляется до уровня, терпимого для «самости», уровня, достаточного для того, чтобы «здесь» было «тем же самым местом». Бесконечность Большого пространства разворачивается как особый мир, неопределенно-расширяющееся поле мест и времен, населенных бесчисленными частностями.

Повсюду и на каждом уровне анализа, когда мы вглядываемся в этот мир, мы можем обнаружить «бесконечность» частности и меры, но это наступает на нас вместо того, чтобы дать нам полноту существования в моменте. «Здесь» имеет в пределах этого мира значение, отличное от того, которое оно имеет с точки зрения Большого Пространства, и таким образом доступность и изначальный основополагающий характер Большого Пространства становится тайной, дразнящей загадкой. Большое Пространство — ближайший и наиболее важный и все же с обычной точки зрения наиболее недосягаемый и неприменимый аспект из всех аспектов жизни.

«Причинно-следственная» ориентация многих научных моделей мира и его происхождения часто подкрепляет нашу тенденцию к концептуальному размещению себя в среде простирающегося пространства и времени. Такого вида картина мешает нам во всей полноте признать, правильно оценить непосредственность Большого Пространства. Религиозные и мифические описания сохраняют иногда эту же самую тенденцию, тем самым постулируя причины в их моделях творения, которые кажутся эмпирически не обоснованными для ученого и неприемлемыми также в перспективе Большого Пространства.

Однако религиозные инсайты ценны тем, что они выдвигают законы и принципы, которые поощряют нас к преодолению нашей сильной тенденции в направлении ограничивающей самостной ориентации. Религиозные ориентации помогают нам отказаться от суживающих фокусных установок, которые (поскольку они имеют тенденцию увековечивать себя и становятся еще более ограничивающими) опасны вследствие затемнения более глубоких измерений реальности. Темы, оказывающие этот эффект помощи, включают в себя практику отречения от ценной собственности, более внутреннего характера отвержение личных желаний и дезактивацию, обезвреживание стратегии «самость в противовес другому» ради неэгоистичного служения человечеству. Последнее из сказанного рассматривается как имеющее близкое отношение к служению Богу Естественное развитие этих тем ведет к темам, трансцендирующим различие между Богом в небесах и человечеством на земле, пытающимся быть совершенным, как Бог, и теряющим самость в трансцендентном слиянии или единении с Богом.

Все эти темы составляют пути и стадии раскрытия или растворения ограничивающей фокусной установки на бесконечность Большого Пространства. Каждая стадия включает в себя релаксацию, ослабление нашего хватания за все более фундаментальные грани выхода из отдельной установки. Мы могли бы сказать, что между фокусной установкой и ее результатом имеется обоюдная динамическая связь. Это позволяет нам изменить установку путем ослабления нашего упорства в увековечивании ее следствий.

Поскольку ослабление или трансцендирование допущений и структур нашей сферы может повести к дезориентации или к неспособности бороться, это обычно не поощряется. Но эта психологическая дезориентация происходит не благодаря ослаблению допущений самих по себе, но вследствие неудачи в отпускании особо стойких концепций относительного того, что мир «находится там вне» — свершившийся факт раз и навсегда — и что самость — это главное. Пока такие идеи не «вскрыты», любое другое «открытие», которое сделано несбалансированно и несовершенно. Оно все еще привязано к миру и осуществляется самостью, а эти привязки имеют тенденцию к конфликту (в дезориентирующем смысле) с новым видением.

Религии обеспечивают за пределами действующей фокусной установки поддерживающую среду для открытия. Они помогают направлять процесс, воодушевляя нас как к трансценденции, так и к отдаче «познающей самости» (Богу), по меньшей мере до степени, возможной в пределах масштаба нашей сферы и ее допущений.

Поскольку открытие фокусной установки к измерению Большого Пространства существенно для полного понимания факторов, вовлеченных в видимость, техники, предлагаемые религиями для ослабления ограничений, налагаемых затемняющими фокусными установками, можно рассматривать как вклад в поиски знаний физическими «науками». А наблюдениям этих наук необязательно только подкреплять обычную точку зрения на мир и поглощенность причинными связями между отдельными пунктами. Научные открытия могут служить в качестве направляющих инсайтов, которые помогают в открытии фокусной установки и таким образом косвенно дополняют религиозное усилие.

Хотя созерцание открытий физических наук с обычной преимущественно религиозной точки зрения — и в поддержку обычных религиозных взглядов — может показаться незаконным многим ученым, нет необходимости рассматривать эти «религиозные» и «светские» предприятия как несовместимые. Оба могут найти пристанище в более широкой, объединяющей перспективе, ориентации на Большое Пространство.

В этой главе дискуссия разными способами была сосредоточена на вопросе отношения Большого Пространства к нашей обычной сфере. Большое Пространство может помочь объяснить присутствие нашей сферы, а наша сфера, в свою очередь, может служить дверью к встрече с Большим Пространством. Однако в каждом случае могут возникнуть трудности. Мы видели, что общая склонность к вере во «внешнего наблюдателя» делает естественной попытку разместить творческое действие Большого Пространства или «в начале» линейных временных рядов, или «в настоящем». Такой подход увел бы в сторону.

Аналогично, мы можем начать с другого конца этого отношения — с чувствуемого присутствия нашей наблюдаемой реальности — и можем пытаться осуществить поворот к признанию Большого Пространства посредством открытия затемняющей фокусной установки этой преобладающей позиции. В этом случае трудность состоит в том, что такое осуществление должно было бы, очевидно, быть предпринято в настоящем времени; мы, здесь и теперь, сделали бы это. При более близком рассмотрении этой направленности это может оказаться скорее самоограничивающим. Это включает в себя структурирование изменения фокусной установки в терминах известных признаков — выхода, результата — старой установки, тем самым мы увековечиваем ту же самую установку.

Ранее отмечалось, что тенденция держаться за самость сводится до минимума с помощью некоторых религиозных практик, но это обычно достигается ценой оставления вопроса относительно Творца в «мире наверху» и «самости здесь», которая в некотором смысле должна уступить. Однако, это не единственно доступный подход к возобновлению контакта с более высоким измерением реальности.

Такая реставрация контакта явилась в сущности тем, что было включено в раскрывающий, просвечивающий и бросающий вызов процесс в предлагаемых до сих пор упражнениях. Предполагается, что эти упражнения проводились также, исходя из основного взгляда на самость, мир и «здесь и теперь» как на имеющих первостепенное значение. Мы могли бы оспорить или «вскрыть» эти основополагающие элементы только в том смысле, что в зависимости от принятия их мы бы могли впоследствии снять их или выйти за них.

Однако с дальнейшей практикой и вниманием можно суметь отпустить результат, выход фокусной установки без этого процесса, устанавливающего, что результат всегда существовал на первом месте. Тогда «отпускание» не является действием, событием или изменением обстоятельств в любом обычном смысле.

Это есть расширение до случаев «мира как основы» и непосредственного «здесь и теперь» — первоначальных примеров «внешних наблюдателей» и «свидетелей». К наблюдениям, что Большое Пространство не находится ни где-то и ни «здесь» (в обычном смысле), мы можем добавить, что с помощью упражнений по возвращению перспективы Большого Пространства мы обнаруживаем, что в конце концов привычное «здесь» само по себе не столь фундаментально. Оно не является «неоспоримой отправной точкой».

Проблематический характер противопоставления Большого Пространства (и его «творческого» акта) обычной (сотворенной) сфере определенно обусловлено нашими предположениями о мировом существовании и о том, что такое существование означает. Эти допущения, обычно не вызывающие сомнения в научных или философских контекстах, необходимо отпустить, ослабить, когда нашей задачей является открытие измерения Большого Пространства.

В нашем подходе к Большому Пространству мы прежде всего должны освободиться от нашего «знакомого мирового порядка» и ориентации на «здесь». Мы должны ослабить наше цепляние за эти понятия как за представляющие нашу отправную точку и противоположные состоянию Большого Пространства. Когда это сделано, темы вечной божественности и этого сотворенного божеством мира можно видеть в другом свете. Это верно и для буддистских тем об изначальном Будде и изначальном и бесконечном совершенстве, чистом с самого начала, а также для общих религиозных тем освобождения «в конце», следующего за поисками самосовершенства.

На эти темы опирается перспектива Большого Пространства. С позиции низшего пространства кажется, что глубокие и бесконечные измерения расположены в низшем времени, но в особых точках, таких, как происхождение мира или конец наших поисков. Время Раскинулось до нас и после нас, отделяя нас от этих точек величайшего значения. Но исходя из высокой перспективы структура и кажущийся ход времени не отрезали нас от нашего бесконечного истока и не откладывали нашу возможность полноты осуществления.

Однако может показаться, что имеющий место временной промежуток представляет настоящую бездну. Способ к наведению моста через эту кажущуюся пропасть состоит в выработке ориентации, которая не подкрепляет допущений о «внешнем наблюдателе» или «свидетеле», которые и создают бездну в первую очередь. Цель и ориентацию на прогресс нужно лишить действенности; мы сможем увидеть, что и изначальное совершенство, и цель реализации или спасения непосредственно доступны нам. Но даже самим выражением этого «факта» мы наносим ущерб делу, относясь к совершенству как к потенциальному, которое должно быть немедленно актуализировано. Изначальное совершенство и действие по самосовершенствованию являются аспектами того, что в некотором смысле фактически есть «здесь» и продолжается прямо «теперь».

В главе третьей представлена идея, что, как излагалось в упражнении 11, между направлением времени и направленностью мыслей имеется связь. В поисках таинственного «присутствия» и доступности Большого Пространства мы предстаем пред лицом тонкого вызова. Мы должны не просто противостоять направленной ориентации «внешнего наблюдателя» посредством интенсификации нашего обычного чувства «настоящего» или отсчитываемых часами моментов. Такая интенсификация (генерирующая трансовые состояния) только усиливает суживающий фокус (или фиксацию), который ведет к рабству, зависимости от ординарного времени. Это именно то, чему мы пытаемся противодействовать.

Обычно мы принимаем время только как структуру для индексации состояний объектов, которая включает в себя картину объектов, внедренных во временную сетку. С этой точки зрения временная сетка удовлетворяет («низко-пространственную») потребность низшего пространства в упорядочении событий в линейные, причинно-ориентированные ряды. Но, делая так, она имеет тенденцию к искажению природы и основания событий как включающих «вещи» в отдельные моменты времени (параллель «вещам, занимающим пространство»), а затем испытывающих изменения состояния в последующие моменты.

Таким образом, как моменты времени, отличные от «настоящего», так и время само по себе как задний фон событий, устанавливаются как «внешние наблюдатели». Что касается случая пространственного расстояния (промежутка), перспектива Большого Времени показывает все более интегрированным — бесконечная форма (см. комментарий 13) без бесконечно простирающегося временного измерения. В этой перспективе различные времена выражают только открытость Большого Пространства и принятие всего Большим Пространством; они не устанавливают временной последовательности, дискретных моментов или «вещей во времени».

Нет никаких вещей, застрявших во времени или связанных временем. Поэтому важно не относиться к «настоящему», как к дискретной части независимой сети, «в которой мы пребываем». Все кажущиеся уровни, различения и отличия, составляющие видимость, можно не принимать во внимание, кроме как без отождествления с ними или подчеркивания одной грани по сравнению с другими. Это мягкое и сбалансированное предоставление убежища является ключом к «открытию фокусной установки».

Для того чтобы прочувствовать на опыте этот способ открытия фокусной установки с целью обнаружения измерения Большого Пространства, полезно снова практиковать упражнения 1 — 14, а также изучить формулировки этих идей в последующих главах о Времени. Прежде всего основными аспектами нашего исследования, центральным инсайтом является то, что поскольку все составляющее нашу сферу и существование подобно, будучи функцией фокусной установки, все неразрывно связано — «дано вместе». Соблазняющий, но неверный вывод состоит в том, что эта взаимозависимость дает особое положение самости или уму, что самость усвоила точку зрения или фокусную усановку, но может также и изменить ее. Однако, как мы видели, «самость» — это только часть того, что мы называем «выходом» («результатом») фокусной установки. Она не имеет особого статуса.

Приведенный ниже перечень (абзацы со звездочкой) предназначен помочь выявлению отношений различных принятых точек зрения к перспективе предлагаемого нового видения. В основном перечень касается тех тонких допущений, которые могут затормозить успех во «вскрытии фокусной установки».

* Некоторые принятые точки зрения исходят из субъективного идеализма или ментализма; но с точки зрения этого нового видения мир не есть «все в уме»

* Существующий тезис об относительности утверждает, что линейные причинные связи и другие черты нашего мира суть лишь то, «как вещи выглядят с определенной выигрышной позиции и для определенного наблюдателя». Но можно показать, что между этим тезисом и тем, что рассматривается под бытием «данным вместе», существует тонкое и глубокое различие. В качестве простой иллюстрации различия нам следует рассмотреть возможность, согласно ранее приведенным комментариям, того, что не может быть ординарного «здесь», no-настоящему твердой выигрышной точки, с которой можно истолковать мир!

* Взгляд, что наши обычные способности познавания и восприятия «делают мир», не подтверждается этим новым видением. Возможно, эти способности структурируют и даже фальсифицируют некоторые черты «мира», но они не «делают его». Обычное «познание», как оно понимается нашими привычными моделями, является само по себе не суживающей фокусной установкой, а лишь гранью результата этой установки. Мир в любом ординарном смысле не есть только понятие.

* Общепринятые взгляды очень часто предоставляют особое первенство «здесь» или позиции наблюдающей самости. Но согласно этому видению такое первенство не привязано ни к «здесь», ни к наблюдающей самости, ни к «здесь» или «там снаружи» независимого или «объективного» мирового порядка.

* Хотя различные взгляды придерживаются того, что был источник или первоначальный динамический фактор знакомого нам мирового порядка, видение, представленное здесь, придерживается того, что он — результат фокусировки или нестандартной точки зрения на Большое Пространство. Этот мировой порядок не является тем положением дел, которое было установлено само по себе раз и навсегда, даже до степени действительной фальсификации Большого Пространства. Возможны и другие перспективы или фокусные установки, и, поскольку они остаются Большим Пространством под всеми различными обликами, они не являют собой исключительное положение дел. Они не только возможны, но в некотором смысле могут быть и актуапьны, потому что они не блокируют друг друга.

Способность (мощь) Большого Пространства никогда не исчерпывается и не компрометируется приверженностью к одной особой тенденции или мировому порядку. Большое Пространство может позволить любое проявление. Нет никакого уровня или критерия, по которому или посредством которого можно сравнивать различные явленности или судить о них как о несовместимых или противоречивых. Большое Пространство поддерживает бесконечно много наборов точек зрения.

* Обычное принятие чувственных данных в качестве реальных ставится под сомнение Пространственно-Временным-Знанческим видением. Его отвергание ординарного «Здесь», а также других черт нашей наблюдаемой сферы не обусловлено какой-либо теорией чувственных данных, согласно которой наблюдаемый мировой порядок и «здесь» являются лишь конструкциями, сформированными из чувственного восприятия (sensa), основных чувственных данных (sense data). Чувственные ощущения сами по себе не являются неоспоримо реальными, потому что — по общепринятой гипотезе — они лежат в основе восприятий и интерпретаций, составляющих человеческий опыт. Термин «сенсум (sensum — содержание чувственного восприятия) принадлежит к особому набору эпистемологических теорий, которые могут быть поддержаны очевидностью в пределах низшего пространства, но все являются объектом принципа «отсутствия стороннего наблюдателя».

В сущности вопрос в том, как происходит переживание или знание реальности. Психофизиологическая модель, которая кладет в основу доводов «излучающие области» во «внешнем» мире, — с распространяющимся излучением и стимулами, пересекающими расстояния, наталкивающимися нг чувствующие поверхности (органы восприятия), затем обработанные и истолкованные, что приводит е результате к восприятию некоего объекта или ситуации, — эта модель, возможно, для обычных целей и является достаточно хорошей. Но обычные «реальность» и «переживание» могут быть поставлень под вопрос на таком глубоком уровне и столь основательно, что обращение к объяснениям, которые заранее предполагают аспекты той реальности, уже не является удовлетворительным.

* Популярное медитативное предписание «Быть здесь теперь» рассматривается в перспективе Большого Пространства как уводящее в сторону. С одной стороны, оно могло бы оказаться отсылающим некоему мимолетному, чистому чувственноподобному «здесь», которое должно быть воспринято. Такие ориентации являются увековечиванием суживающей фокусной установки и ее акцента на локальности и т. д.

Может включаться также достижение и ориентация на «я» в том смысле, что мы вынуждены пытаться «быть здесь» или захватить что-то, что близко под руками. Или мы могли бы снова убедиться, что все прекрасно и что нам следует просто «дать вещам быть». В любом случае непосредственное присутствие «здесь» Большого Пространства и подлинное «открытие» к нему упускаются вследствие отождествления с малыми фокально установленными копиями, которые в действительности являются подделками.

* С точки зрения нового видения общепринятое религиозное отрешение от самости и мира должно осуществляться по-новому, так, чтобы они не трансцендировали обычные точки зрения лишь путем их подтверждения.

Чтобы продолжить раскрытие за пределы этих обычных взглядов, так, чтобы оценить перспективу Большого Пространства, было бы полезно вновь посмотреть на процессы замораживания и таяния, упомянутые в главе второй, а также на «опрозрачивание», подразумеваемое в упражнениях 1 — 14. Все эти взгляды и упражнения, как кажется, включают вещи, которые мы здесь делали или должны делать. Но эту интерпретацию нужно постепенно снять посредством внимательной и осуществляемой «открытым умом» практики упражнений.

Оспаривая и раскрывая результат установки, работая с тем или иным аспектом этого выхода, мы можем начать изменять самую фокусную установку. Строго говоря, результат является единой вещью, подобно сложному образу, видимому сквозь линзу или смотровое отверстие камеры-обскуры. Все составляющее особую ситуацию — выход — «задано вместе», хотя обычно мы видим только отдельные детали.

Способность к восприятию вещей сбалансированным и всесторонним способом как «данных вместе» частично предполагалась и культивировалась в упражнениях 1 — 14. Эта способность относится к Большому Знанию, а совместность сама по себе является чертой того, что будет названо Большим Временем. Использование этого для изменения фокусной установки будет обсуждаться более подробно в другой главе, а более детальные обсуждения и упражнения создадут возможность для развития в полной мере этих переживаний и способностей (таких, как Большое Знание). Но в основном, когда мы сможем относиться к выходу как к единому, со всеми его элементами как «данными вместе», тогда увековечивание произвольной установки вследствие фиксации или подчеркивания выработанных деталей выхода может быть снято.

Чтобы это сделать, нам прежде всего нужно искать фундаментальные и тонкие аспекты того, что «дано вместе» в качестве нас самих и нашей сферы. Тогда мы сможем научиться ставить под вопрос эти аспекты опытным путем, в конечном счете проникая через их перегородки, точно так же, как мы делали это с гигантским телом. Вызов «внешним наблюдателям» и «свидетелям», мировому порядку и определению мест, источникам «где-то еще» или выше и по ту сторону нас предполагается как средство помощи в этом щ цессе, а не просто как вопрос науки, философии или логики.

После того как мы научимся пронизывать Гранины этих аспектов выхода, мы сможем научиться осуществлять «просветление», позволяя разграничениям не быть несовместимыми с открытостью Большого Пространства. «Позволение вещам быть» требует тотального и сбалансированного охвата. Мировой порядок и другие особые «внешние наблюдатели» (включая время и времена) больше иллюстрируют то, что включено в эту «целокупность». Все «внешние наблюдатели» находятся с нами, и их можно непосредственно коснуться, изменить и снять.

Когда мы бываем достаточно восприимчивы, чтобы справиться с этим охватом, выход фокусной установки можно увидеть как выход с его содержанием и в качестве «данного вместе». В этом свете мы можем достигнуть или изменения установки, которое открывается за обычную видимость бесконечности Большого Пространства, или достигнуть более тонкого установочного изменения, которое позволяет нам воспринять отношение первоначального выхода к его уже данному измерению Большого Пространства.

Эти два типа установочных изменений отражают различные степени зрелости в отношении к измерению большого Пространства. Обе эти ориентации находят большое Пространство — в первом случае трансцендированием обычной видимости и во втором случае расценивая Большое Пространство как эту видимость. И тем не менее, даже раньше чем мы достигнем способности осуществить эти установочные изменения, мы можем использовать созерцание их для выполнения полезной смены позиции, поскольку мы первоначально должны работать с позициями. Например, мы можем ослабить ориентацию на «я», внимание к изолированным «вещам» и т. д.

Против клаустрофобической точки зрения на ощущения связанности правилам, блокированности или загнанности в угол или отступления в пещеру, вызванному сложными пластами или уровнями, составленными из «внешних наблюдателей» и «свидетелей», даже весть «Нет никакой пещеры!» может иметь огромную освобождающую силу. Оба новых изменения установки сводятся к бегству из ограничивающего, пещероподобного пространства, в котором мы находим себя. Первое изменение установки представляет собой движение из пещеры. Второе проникает сквозь затемняющие стены пещеры и в конечном счете позволяет быть уже не в качестве затемняющих стен — нет никакой пещеры, в конце концов!

Мы только-только начали исследовать возможности, представленные временем и знанием. Но из того, что до сих пор было представлено, может оказаться возможным, что при правильном виде знания для нас может быть изобилие пространства; чтобы жить, играть, танцевать и учиться сколько хочется. В действительности нет ничего другого, кроме пространства.

__________

Жизненность Большого Времени является прямым выражением

или доказательством открытости Большого Пространства.

Большое Время измеряет глубину и ширину Большого Пространства.

Точно так же как обычный звук нуждается в пространстве,

чтобы иметь место, и, в свою очередь дает доказательство

протяженности этого пространства, так и Большое Время

оглашается в, говорит о и звучит из бесконечности Большого

Пространства.

 

Глава пятая. Быть в мире, быть пространством и временем

Человечество пыталось достигнуть полноты осуществления многими способами. Обычно мы пытаемся отмерить маленькое личное пространство, использовать энергии окружения и встречаться и достигать объектов одного вида, избегая других объектов.

И тем не менее, наверное, имеется другой, более исполненный смысла путь достижения полноты существования. Крошечные области пространства, где мы обитаем, и твердые непрозрачности, которые определяют такие пространства (включая нас самих и все другие вещи), не являются по сути ограничивающими или фрустрирующими. Они в некотором смысле есть «пространство», и это «пространство» суть открытое и освобождающее измерение.

Мы, будучи человеческими существами, имеем доступ к этому измерению как к части нашего уникального наследства. Тем не менее наше «достижение» этого зависит от отказа от обычных ориентации на достижение, потому что обычные понятия «личности» и «мира» слишком фиксированы, чтобы подходить для отыскания «пространства». Путем замены этих негибких взглядов альтернативной моделью, которая затем может расцвести в освобождающее видение, мы можем осуществить радость и полноту свершения, включенные в «человеческое бытие». Это видение излагается в более фундаментальных терминах, чем те, что просто утверждают существование людей, мест и вещей. Тем не менее это — видение, которое мы, как человеческие существа, можем обнаружить в непосредственном опыте.

Однако даже «опыт» связан с допущениями, непри ложимыми к этому видению. Итак, каждой черте нашего существования, как при своего рода генеральной, уборке должен быть брошен вызов. Нам необходимо проложить путь чему-то поистине свежему.

Вызов не является в этом случае только предварительным шагом в более живых исследованиях. Скорее он сам может быть путем к Большому Пространству. Жесткие и затемняющие перегородки феноменологически определяют все вещи и ориентации нашей сферы. Эти же самые преграды представляют также и путь к более высоким пространствам. По этой причине полезно перечислить и поставить под вопрос физические, позиционные и идеационные (мышления) разграничения, тем временем отмечая и раскрываясь за пределы допущений, содержащихся в нашем «вызове».

Требуется основательная переориентация, прежде чем можно будет увидеть все структурирующие факторы, представленные в качестве переживания. Когда можно будет все их принять во внимание, они станут самым прямым путем к Большому Пространству. Тем временем, работая с тем, что мы принимаем за индивидуальные единицы, мы предстаем перед лицом других факторов обычной видимости, в которую мы тогда Должны «вступить» и которую должны заново переоценить. Таким образом, мы сначала склонны искать Большое Пространство в рамках выбранных предметов, объектов нашего обычного узкого фокуса внимания. Попытка проникнуть сквозь них, воспринимая их как главный вход, а Большое Пространство как «глубинное» измерение, помогает нам заметить и другие факторы, вторые необходимо принять во внимание, если вообще должно быть осуществлено реальное изменение.

Это приводит к более широкому углу обозрения, который также способствует более глубокой оценке «Большого Пространства, потому что это «пространство» является измерением, лежащим в основании и схватывающим взаимодействия и переживаемые события. Мы видели, что Большое Пространство не есть лишь вместилище изолированных вещей. Когда мы достигаем большей «широты» перспективы, мы можем высвободить наше внимание от тонких, но важных сил, структурирующих видимость. Тогда мы можем продвинуться нa новую территорию, достигая новых «глубин».

Именно потому, что Большое Пространство связано с взаимодействием, «широта» и «глубина» в определений момент сводятся к той же вещи. В этот момент уместно говорить о по-настоящему значительной перемене в «фокусной установке», изменении, которое проникает до Большого Пространства через охватывание самой ситуации, как она есть, как Большое Пространство. Наряду с узкой точкой зрения, которую имеем мы на ситуацию, имеет место другая, более широкая перспектива, неотделимая от ситуации как целого и которую нельзя иметь или достигнуть. Она всегда «есть» как высокая оценка неизмышленной и ненарушимой открытости Пространства.

Мы начали обнаруживать невыдуманную «пространственную» перспективу, выполняя упражнения 1–6 главы второй. Эти упражнения помогли нам войти в глубину отобранных объектов путем достижения их глубинного измерения — Большого Пространства. Остальные упражнения в главе два и упражнения главы три путем исследования более привычных составляющих ситуации содействовали расширению видения. Далее глава четвертая расширила перечень таких «широтных» объектов, включив более тонкие из них «внешних наблюдателей» и «свидетелей».

Следующий шаг состоит в интеграции тонкого восприятия глубинного измерения и широтных факторов, рассматриваемых в главе четвертой. Выполнение этого требует интенсификации «пространственного» оценивания и более живого экзистенциально-ощутимого вызова «внешним наблюдателям» и «свидетелям». Этой цели служит упражнение 15.

Упражнение 15. Уединение в горах (горный ретрит)

А. Найдите приятное место на вершине горы или очень высокого холма. Место должно быть таким, чтобы из положения сидя голубое небо окружало почти все поле вашего видения. Небо должно быть голубым, но не слишком ярким. Идеальное время года для этого упражнения — осень и зима. Сядьте в удобном положении, с прямой спиной, слегка приоткрытым ртом, дыхание ровное. Ваши глаза должны быть открыты, но сильно расслаблены. Попытайтесь свести до минимума мигание, не делая из этого источника напряжения.

В течение первого дня вашей практики в этом горном окружении сконцентрируйтесь на всех упражнениях с гигантским телом (1 — 13), с гигантом, расположенным в небе впереди и немного выше вашей линии видения.

В течение следующих нескольких дней просто внимайте непосредственной близости неба. Дайте вашему пристальному взгляду на небо и визуальной концентрации полностью релаксироваться. Когда вы вглядываетесь в небо, вдыхайте голубое пространство перед собой. То есть втянитесь в глубокие, но релаксированные дыхания как через нос, так и через рот, полагая, что в действительности само голубое небо входит в вас. Мягко втягивайте это пространство в свое тело, так, чтобы оно пропитало собой каждый уровень физического организма, рассмотренного в упражнениях с «гигантом». Когда вы вдыхаете, считайте, что ваше «дыхание» сливается к небом. Делайте это по меньшей мepe в течение нескольких дней.

Б. Дайте пространству, которое в вас входит, прочитать ваши мысли, чувствования, восприятия, суждения и воспоминания, а также каждую клетку своего тела. Позвольте этому щедрому и живому пространству Проникнуть за все ограничивающие перегородки.

В. После выполнения А и Б в течение нескольких дней посмотрите, может ли голубое небо над вами, перед вами, позади вас и с каждой стороны вас в соединении с вашим дыханием войти в каждую часть вашего тела и мыслей. Когда вы выдыхаете, позвольте этому «пространству» вернуться во внешнее пространство через каждую пору своего тела. Имеет место полное смешивание.

Комментарий 15 А — В

Упражнения 1-14 помогли сделать наше чувство пребывания в воплощении более текучим и восприимчивым к этой встрече с «пространством». Упражнение 15 продолжает привносить яркость, оживотворять инсайты прежних упражнений. Оно знакомит наше внутреннее бытие с некой бесконечной энергией, которая пребывает «здесь». Такая энергия реальна, ощутима и доступна.

Обычно мы ищем энергию и питание целенаправленно с ориентацией на достижение. Мы хватаемся за то, что есть «здесь», так что это сводит его до статуса точки, местоположения (locus), которое должно бы истощено до опустошения прежде, чем произойдёт переход к следующей точке в бесконечных поисках полноты осуществления. Это обедняющий подход. Работа с предыдущими упражнениями и обсуждениями может помочь удостовериться, что такие превратные представления относительно «здесь» и «достижения» недейственны при попытках выполнения упражнения 15.

Если это упражнение неизменно выполняется в течение пяти часов ежедневно в течение трех недель, вы обнаруживаете, что «пространство» буквально является пищей, подобно траве на пастбище. Вы можете даже испытать чувство «наполненного желудка» — полного насыщения. Тело и ощущения функционируют более гармонично, чувства более наполнены. Если вы можете открыться большему присутствию Большого Пространства, обнаруживается безграничное поле питания и полнота, доступные «здесь». Глубокое голубое небо может послужить путем к такому контакту.

Г. Продолжайте практиковать смешивание, описанное в В. Позвольте пропитыванию «пространством» стать таким полным, чтобы оно включало ваше местоположение, ваше тонкое ощущение положения, позиции относительно и окружающего неба, и вашего свершившегося прошлого, и предвкушаемого будущего. Сдайте все позиции — «здесь», которые вы занимаете, а также окружающую пространственно-временную среду, которая включает вас и ваши устремления. Это не вопрос отрицания чего-либо. Просто уделите внимание этим тонким структурирующим факторам и позвольте освобождающему качеству пространства удостоить их своим прикосновением.

Комментарий 15 Г

Снова затрагивается тема «внешних наблюдателей» и «свидетелей» — направленности, заданной местоположением. Если «здесь» — только подстрекательство к направленности, к приобретению, и существует противоположность «тому вне», тогда «здесь» — скудно, хрупко, несет тревогу, ненасытно — оно слишком мало, чтобы вместить полноту осуществления.

Д. После выполнения этого упражнения в течение некоторого времени вы можете заметить тончайшее выражение местонахождения, которое включено в само «переживание». Даже это следует высвободить. Полнота, предлагаемая новым видением, не есть «переживание».

Комментарий 15 Д

При выполнении этого упражнения могут иметь место прекрасные пробуждения всякого рода. Однако важно позаботиться о нефиксации этих проявлений, включая «сытость», упомянутую выше.

Мы можем открыться измерению, не являющемуся Деланием, достижением, переживанием, происходящим или даже определимой отдельностью. Расположение, направление, вещь и переживание — все связаны на многих уровнях. Мир настоящего — объект для изменения во времени, для направленности времени. Любая особая позиция в этом мире — также объект для этого.

Если мы говорим о пережитых позициях и укрепившихся траекториях, каждая позиция является вовне-направленной или вперед-направленной. Мир — это размещение системы отсчета и фон, задний план, который лежит в основании всех отношений. Значения направлены наружу к объявленному законным миру ч вперед в предвкушении контакта или достижения. Все переживания выражаются в терминах значений, и они имеют местонахождение и направление. Мир как задний план и «здесь», как авансцена, передний план представляет поляризованное поле, бытие «данное вместе» как «Значение».

Обычно мы можем только сказать, что мир лежит в основе смыслов, но согласно нестандартной ориентации, излагаемой здесь, мир есть «значение» в особом смысле термина, который может начать быть постижим во время практики упражнения 15. И точно так же, как значения и переживание направлены, так и сам мир, значимый и переживаемый, должен двигаться или идти — должен обычно претерпевать перемены, выработанные временем.

Е. После пробуждения к проникающему и освобождающему восприятию «пространства» в горной обстановке погрузитесь в более плотно населенное и даже возбуждающее окружение, такое, какое обычно существует в современной городской жизни. И там также попытайтесь отыскать такое же расширяющее и релаксирующее присутствие «пространства», какое вы нашли на горной вершине.

Комментарий 15 Е

Для начального понимания особенно «пространственных» упражнений и «пространственной» составляющей этого нового видения очень важен выбор окружения. Обычная ткань нашего окружения и занятий с сопровождающими их давлениями и наших вытекающих (отсюда) рефлекторных реакций очень затрудняет оценку по достоинству «пространства». Наше внимание, привычки, эмоции — сама нервная система — все застывают в некоем неровном и тусклом паттерне, характеризуемом непрерывным давлением. Но как только мы познали вкус «пространственного» измерения и трансцендировали тонкий аспект «движения» («going») всего переживания (как сделано в упражнении 15 Е), эту свободу и релаксацию можно найти и насладиться ими разгаре любой повседневной деятельности.

Чтобы понять связь между направленностью времени направленностью значений, мы должны начать рассматривать «время» как вторую основную грань «существования». Большое Пространство — это беспредельная открытость. Эта открытость не является только лишь потенциальной, но она осуществляется, совершается и выражается динамизмом, который открытость сама по себе делает возможным. То есть, поскольку Большому Пространству не присущи никакие ограничения или препятствующие факторы, динамизм, становящийся возможным благодаря этому Пространству, также неограничен. Этот динамический аспект есть Большое Время.

Жизненность Большого Времени есть прямое выражение или доказательство открытости Большого Пространства. Большое Время измеряет глубину и ширину Большого Пространства. Так же как обычный звук нуждается в пространстве, чтобы быть и, в свою очередь, дает доказательство протяженности этого пространства, так и Большое Время оглашается в, говорит о и звучит из бесконечности Большого Пространства. Вся видимость есть Большое пространство. Исследуя это, можем видеть, что хотя вся форма и перегородки, разделения есть Большое Пространство, данность формы и разгораживание или выстраивание формы в особые конфигурации есть Большое Время.

Большое Время показывает или передает (как в смысле вызывания, так и проведения в жизнь) Большое Пространство посредством демонстрации бесконечного разнообразия. Все, что «есть», зависит от Большого Пространства и Времени.

Поскольку воплощения, вызывания Большого Пространства посредством Большого Времени судятся согласно ограничивающему типу «познавания» как «вещи» и «экзистенты», появляется необходимость утвердить в качестве действенных более низкие пространство и время. С одной стороны, Большое Время представляет его бесконечные разновидности таким образом, что они не представляют «части» Большого Пространства и не блокируют друг друга — все они непосредственно есть полное Большое Пространство и все переплетены. С другой стороны, обычное знание знает только вещи, случаи, экзистенты — и все они несовместимы, — где «есть» одно, «нет» другого.

В перспективе существования бесконечность Большого Пространства и его разнообразие достижимы только путем подсчета неопределенно многих отдельных существований, последовательно случающихся. Хотя Большое Время обнимает все некоторым исчерпывающим, нерастянутым образом, низшее время должно сообразовываться с точкой зрения раскладки «одной вещи за один раз», окруженной ограниченным «знанием».

Время на низшем уровне или как более низкий уровень кажется диффузным или равномерно распределенным. Вместо выражения открытости Большого Пространства оно расставляет (во времени) (times out) вещи, различия и качества. Его экспрессивность становится линейным потоком значений, которые в своем утверждении несовместимы, взаимозаменяющи. Проникающее вызывание к жизни Большого Времени становится расплывчатым пятном значений, которые уводят нас за и дальше без того, чтобы когда-либо подойти к главному вопросу — присутствию Большого Пространства.

Значения не могут показать Большое Пространство именно потому, что они уводят человека вне, делая «здесь» зависимым в его значении от «там снаружи», «впереди», «позади» и в «прошлом». «Ход» времени является следствием его рассматривания в терминах значений и существований (вещей, расположенных исключительно «здесь», закрывающих другие или противоположные обстоятельства). Время и значения создают ограничивающие поверхности, которые являются скорее малопроницаемыми и затемняющими, чем раскрывающими.

Альтернатива выглядит как проникновение за них или даже как снятие этих поверхностей. Но Большое Время не должно проникать в смысле «прохождения сквозь» — оно не имеет препятствий и недистрибутивно. Не должно оно и отвергать или отрицать любую видимость, поскольку даже «существования» при видении их как Большого Времени совместимы с особым «несуществованием» Большого Пространства и в действительности не являются «существованиями». Значения и существования блокируют подобных себе только тогда, когда они рассматриваются как таковые в пределах ординарного времени.

Значения и существования можно также рассматривать в перспективе Большого Знания, Большого Времени. В этом случае «мы», наша позиция, переживание и ориентированность на цель, которые все есть тонко расставленные и направленные значения, не случаются сами по себе и не установлены.

Цели не релевантны Пространственно-Временному-Знанческому видению. Горная практика предназначена помочь разоблачению в основе своей самоограничивающего и обедняющего характера целенаправленного переживания. Далее она служит показу бесконечного динамизма, который есть «здесь» для Большого Времени, без того, чтобы Большое Время стало лишь иначе установленным и направленным значением или «переживанием за пределами переживаний и значений».

Нас привели к мысли о реальности как о включающей постижение существования — «нечто» ярко освещенное по сравнению с задним планом «ничто» (или пустого пространства). Мы противопоставляем энергетическую жизнь статической смерти (небытию и непроисходящему). Но даже, казалось бы, «положительные» элементы таких пар выдвигают себя вперед так, что это становится мертвящим, пока мы не сможем использовать Большое Знание, чтобы видеть их в их природе Большого Времени.

Оживление переживания через упражнение 15 дает возможность понять трансценденцию всего «происходящего» и «переживания» по-новому. Реализация всепроникающего «непроисходящего» не включает в себя отсутствия, пробела в линейных рядах событий. «Несуществование» Большого Пространства — это благотворитель (бенефактор) жизни и наличие реальности, а не угроза ей.

Соотнесение «значений» с «временем», а «времени» — с коммуникацией не может быть объяснено в терминах общепринятых определений этих терминов. «Значение», «положение» и «направленность» приобретают новое значение в контексте нового видения.

При возвращении к низко-пространственным образам платформы или выигрышной точки для наблюдения, а также к образу вмещающей камеры мы можем увидеть, что это именно значения, которые для того чтобы значить, требуют относительно статической позиции, определенной подобным же статическим окружением (и вместилищем). Значения работают в терминах «значимых вещей», которые неизбежно должны быть размечены ненарушаемыми границами, непроницаемыми перегородками. Значения зависят от пределов, установленных нашему вниманию в отношении динамизма и разделения, перегораживания.

Мы не замечаем, что все определяющие поверхности еще накалены добела и податливы, как для ковки. Это было бы слишком угрожающим, поскольку мы и наше положение были бы тогда предметом того же самонаблюдения. Самоориентация требует основательном укрепления, которое может существовать только в до вольно замороженном энергетическом состоянии. Более низкое пространство является вместилищем, ограничивающей тюрьмой, но тюрьмой, за которую мы благодарны. Оно милосердно отказывает нам в пространстве для достаточно широкой перспективы, чтобы увидеть целое того, что включено в нашу реальность. Мы не способны выйти за пределы самих себя, чтобы посмотреть внимательно, и мы не хотим этого.

Если мы рассматриваем более низкое пространство как камеру, тогда о значениях можно мыслить как о (многих) эхо, которые отражаются от ее стен. Но фактически эти эхо не только звучат, но в действительности и определяют эти стены. Камера сама по себе является значением или, более точно, вместе со всеми другими вещами задается временем как ряд значений. По этой причине стены вместилища связаны со стенами, очерчивающими поверхности вмещенных объектов. Чтобы пройти сквозь один набор стен, мы должны проникнуть сквозь другой набор стен (включая и те, что очерчивают наши «самости»). Личную территорию необходимо трансцендировать, превзойти.

Низшее пространство — крайне эгоцентрически ориентированная утроба, защищенное место, которое тем не менее предусматривает своего рода трение или феномен противодействия.

Взаимодействие двух только что упомянутых рядов стен и есть то, что выполняют смыслы. Но это взаимодействие слишком ригидно, чтобы быть гармоничным и удовлетворяющим. Значения коммуникативны, но в том смысле, который включает действие «загораживания».

Все коммуникации и описания на этом уровне делаются «временем» Но временная болтовня, которая структурирует и разделяет нашу эгоцентрически ориентированную сферу (в том смысле, что остается возбуждающей «загораживание»), снимается более открытым «пространством». И такое более открытое пространство не становится камерой, отражающей чьи-то личные образы и послания.

Хотя не подвергаемое сомнению (а для низшего пространства бесспорное) наложение самости включает в себя суждения о ее строении, нет ничего «там снаружи», что было бы независимым объектом, верно или неверно оцениваемым. В более общем смысле важно понять, что мы не принадлежим к чему-то и не определены чем-то, что являлось бы поистине другим («миром») и находилось бы где-то еще (в «мире») Тогда следует дальнейшее осознавание, которое может нам помочь трансцендировать даже идею «самости «здесь», которые «не принадлежат чему-то еще».

Такое понимание само по себе не включает значений. Парадоксально, что это понимание может быть более доступно нам, быть буквально под рукой, как только нам показано, что понимание не должно быть чем-то иным, нежели значения или где-то еще. То есть это не должно быть «пониманием», которое очерчивается особой характеристикой, что это — «за пределами значений».

Нам нужно культивировать равновесие перспективы между открытостью Большого Пространства, прославляемой свободной от значений способностью Большого Времени, и барьерами низшего пространства, отмеченного распространением значений, составляющих низшее время. В перспективе Большого Пространства открытое «пространство» и разгороженное, разделенное «пространство» — одно и то же. Именно охватывание всех граней видимости показывает нам природу открытости и «несуществования» Большого Пространства. Без бесконечного разнообразия как оценки видимости наше понимание Большого Пространства было бы слишком ограниченным.

До тех пор, пока в силе дихотомии наподобие «существования» и его отсутствия, «несуществования» дискуссии об отношении Большого Пространства к конкретной видимости будут казаться проблематичными. Как может «несуществование» вести к видимости? Это возможно, потому что обычные идеи о «несущевовании» — и о «видимости» и «существовании» — здесь неприменимы.

Термины «существование» и «несуществование» используют обычно в приложении к линейным рядам. Существование видится как причинные точки (моменты) в пределах ряда. Тогда «несуществование» относится к пробелу, бреши в рядах. Если бы серия-сегмент была лишена вещей или причин, тогда, естественно, проистекающее как результат существования в рядах, видимость не «случилась» бы.

Но это не единственный путь к пониманию «несуществования», «видимости» и их взаимоотношения. Мы можем обнаружить, что нет никаких пропусков или препятствий, никакой серии и никаких результирующих, следующих из предшествовавших причин.

Видимость не исходит из чего-то, не предлагается кому-то. Не связана она и с чем-то еще. Поэтому она может «быть», не будучи втянутой в какого-либо рода серию (где экзистент потребовался бы как причина). Утверждение о том, что видимость не имеет никакой вещи как причины, таким образом, указывает не на то, что в причинно-следственных рядах имеется брешь, а скорее на то, что могучая, дающая пристанище открытость позволяет, допускает видимость.

Реальность есть Большое Пространство и Время, и для этих измерений нет никаких препятствующих факторов. Поскольку Большое Пространство открыто и всевмещающе, отсутствие сдерживающих влияний само по себе достаточно, чтобы видимости быть. Так как время бесконечно (в смысле, который мы исследуем позднее), бытие видимости не нуждается в вовлечении заполняющего (брешь) колышка в уникальных рядах дискретных моментов. То есть нет никаких конечных моментов, которые вызывают друг друга в серийной форме рядов.

Обычно время — это мысль, о том, как разделенная на сегменты труба простирается в будущее. Но преходящий характер сегментов нет необходимости принимать в качестве доказательства периодического процесса или реальности и конечности таких сегментов. Скорее, преходящность можно принять как путь, на котором Большое Время разбирает или смахивает поверхностные конструкции, чтобы освободить нас от привязки к точке зрения низшего времени. При достаточной сенситивности могут возникнуть переходные, промежуточные взгляды, которые не принимают низшее время как единственную реальность. Тогда акцент на таких поверхностных перегородках, разделяющих время, может быть ослаблен, и вся трубоподобная картина времени (поделенного на сегменты или нет) может коллапсировать.

Это могло быть понято неверно, как означающее, что, если бы мы были захвачены визуальным трансом так, что забыли бы особые переходы и изменения состояния, тогда мы могли бы не осознавать и общей направленности, и хода времени. Однако идея не в том, чтобы не стать забывчивым относительно временного характера, а исследовать его, глубоко заглядывая в него с помощью нового типа «познавания».

Обычно состояния дел представляются таким образом, что они, кажется, составляют свой «срез времени» — они как будто заполняют его целиком. Все, чему еще предстоит случиться, должно поэтому занять последующую временную позицию. Это приложимо даже к фундаментальному характеру наших жизней. Если мы хотим быть, мы должны, по-видимому, продолжать двигаться вдоль линии времени. Тогда наше бытие — очень беспокойное дело, всегда требующее движения. Ставя под сомнение это акцентирование движения, мы можем обнаружить, что время поддерживает новый недистрибутивный способ бытия.

Картину «хода», «движения» можно заменить альтернативными. Более того, мы можем видеть (см. в главе 7 — 10), что «движение» не «двигается», даже если кажется, что оно делает это. Направленность есть нечто, с чем следует бороться, но она также и нечто что попросту совсем не применимо. Обычно само по себе линейное время не является линейным, хотя видимость линейности легко находит пристанище и Большом Времени.

Большое Время и более низкое время — не противоположные состояния. Один из наиболее прямых путей обрисовать это — рассмотреть, что различные «времена»: «теперь», «тогда», «прежде», «после», даже два миллиона лет с этого момента — не могут предстать как доказательство любого коренного изменения во времени. Различные времена не нарушают недистрибутивной природы Большого Времени. Они не окончательно разъединены посредством соответствующих позиций во временном ряду. «Ряд» — это фикция.

«Сейчас» и «два миллиона лет назад от этого сейчас» — по существу одно и то же. Оба они «здесь и теперь» без включения в их бытие существования, исключительного и агрессивного занятия временной ниши. Перегородка, которая разделяет их, не из числа тех, что составляют условия временного расстояния. Мы можем раскрыть эту перегородку.

Ни мы, ни время не выбиваемся где-либо «вверх вперед». Нет ни эволюции, ни «от» или «к», ни творения или начального момента, ни существования. «Несуществование» возникает, но оно делает это чудесным образом — не производя своего чуда из каких-то несоответствий в пределах нашей стандартной картины реальности (с ее делателями, переживающими, переживанием, очевидностью и т. д.). Все чудесное есть Большое Пространство, Время и Знание.

Если мы настаиваем на мышлении в терминах «делания» и «случающегося», мы можем сказать, что Большое Пространство делает Пространство, Большое Время делает Время, а Большое Знание — Знание. Мы продолжаем принимать их в качестве предмета или причин, устанавливающих что-то еще, но они действуют сами или говорят сами за себя. Мы можем комментировать наше ошибочное впечатление как простирающееся или рассеивающееся по плоской поверхности, так что кажется, что оно имеет место снова и снова. Но эта ошибка и этот комментарий сами по себе есть Пространство, Время и Знание, которые не ограничены до плоской, простирающейся поверхности и не являются повторением чего-либо. Мы живем в крайне фантастическом, магическом мире. Нет никакого «делателя» или вершителя магии. Вот почему он («мир») — магический.

Мы научились жить с этой магией, приручать ее и делать «законоподобной» и рациональной. Или, излагая это иначе, мы есть прирученная, законоподобная, рациональная внешняя видимость, которая есть… магия. Даже приемы и перегородки, выработанные на этой службе рациональному, линейному миру, являются дверями к чудесному. Они также есть Пространство, Время, Знание и не имеют никаких внутренне присущих им ограничений, вопреки их заурядной степенной внешней видимости.

Позвольте этому чувству удивительного наполнить, пропитать все обычные ситуации. Особенно в случае практики в горах, где вы полностью чувствуете себя непринужденно, понимаете ценность чудесного аспекта открытости видимости. Посмотрите, может ли эта высокая оценка быть чем-то более тонким, нежели только последним событием в ряду. Это не должно быть осмыслением, мышлением «вами» о других вещах. Большое Знание предлагает новый путь к пониманию значения Пространства и Времени.

В этой главе кратко обсуждались Большое Время и Знание, чтобы лучше проиллюстрировать роль Большого Пространства в пределах трехгранного видения Главы два и три продолжают более широко обсуждать Время и Знание. Однако следующее упражнение представляет предварительное насаждение Пространственно-Временного-Знанческого видения, как оно применяется к общепринятой видимости.

Упражнение 16. Пространство-Время-Знание на общепринятом уровне

Найдите спокойное место и посидите в релаксации некоторое время. Опустите тяжелое акцентирование из здесь-там, внутренних-внешних различениях и на особом статусе вашей самости как «делателя» или «наблюдателя». Пусть все позиции, формы и поверхности будут даны как пространство. Поскольку пространство скорее вмещает, дает пристанище, чем блокирует, вы возможно, сумеете почувствовать самого себя текущим или погружающимся в объектный полюс переживания, в действительности не двигаясь к нему. Пусть все элементы, количества, описания, движение и действие даются в качестве «времени» (но не приходящими из прошлого времени). Время подобно молнии, мерцанию и вспыхиванию, играючи предстающей, не вмораживающей что-либо в какое-то место. Эта игра пространства и времени, видимая вами здесь, не находится там вне. Она просто есть и несет с собой «познавательное» измерение. Вы не должны отстаивать себя как познающего. Все, включая ваше собственное присутствие, задается как «познавание», показывающее особый способ того, как несвязанная открытость пространства может оформляться и детализироваться временем.

Если вы хотите связать Пространство, Время и Знание с обычной картиной «познающего «я», дайте всем объектам быть «пространством», наблюдающему субъекту быть «знанием», а преподнесению субъектно-объектного взаимодействия быть «временем». Одно это «познавание» ни в коей мере не является исчерпывающим. Пространство и время могут нести бесчисленные «познавания». Если вы останетесь в соприкосновении с их открытостью и спонтанностью, вы сможете заметить и некоторые другие познавания. А это, в свою очередь, открывает больше Пространства и Времени, которые вы можете охватить. Просто снимите вашу привязанность к месту «здесь», ослабьте локацию «там вне» и уменьшите напряжение «происходящего», «теперь» и «существования». Чтобы это сделать, необходимо только наблюдать их и включить в Пространственно-Временное-Знанческое видение. Освобождаясь таким образом от всех «свидетелей» и «внешних наблюдателей», вы сможете открыться к большему из того, что есть «здесь».

Комментарий 16

Подвергнуть ситуации такому видению — значит перегруппировать черты переживания таким образом, что это полностью искореняет корень эго, без какого-либо подавления или борьбы. Упражнения, продолжающие эту перегруппировку и искоренение еще более энергичными способами, будут приведены позднее. Однако упражнение 16 указывает на весьма благотворный сдвиг в акценте, поскольку оно восстанавливает первичность оживляющих измерений, делающих возможной всякую явленность, но которые эго старается блокировать.

Эти измерения — основное убежище для всего, что ошибочно истощило себя в стремлении существовать. Существование — это весьма изоляционистская тенденция одиночества. Существование настолько категорично в плане заполнения своей позиции, что всякую поддержку и контакт следует получать, «посылая» за ними (этими размерностями). Однако существует иной и лучший путь установить контакт и радоваться полноте свержения. Мы должны не придумывать его, а просто увидеть и охватить (полноту свершения).

Хотя мы встречаемся с миром объектов, разделенных один от другого некоторыми границами, нам не следует стараться сохранять эту объектную ориентацию и предполагать, что Пространство и Время производят или заключают в себя эти объекты. Пространство, Время и Знание не являются структурами базового уровня или «веществом», из которого строятся отдельные составляющие в пределах ситуации. Пространство и Время не могут располагаться внутри объектов, не могут они и вмещаться или ограничиваться областью объектов. Есть грубая параллель между этой идеей и фактом, что для физики частицы, которые составляют объект, не должны быть строго и без всяких исключений расположены в пределах объекта. Однако Время. Пространство и Знание не расположены также и где-то еще (в пределах этого пространства).

Таким образом, мы можем ослабить даже идею об объектах как имеющих «внутреннее», поскольку «внутренние» («insides») — это иной пример «внешних наблюдателей» — они заманивают нас, не давая нам понять, что предлагается в непосредственности преподнесения объекта. Очень трудно релаксировать, когда мы располагаемся в тяжело структурированном и напластованном поле. Но включая все такие стратификации и тенденции стратифицирования в пределах Пространственно-Временного-Знанческого видения, мы можем позволить всему содействовать нашей релаксации. Тогда нет никаких препятствий и никаких отвлечений — всякое может помочь нам.

Теперь полезно просуммировать три стадии пространства, изложенные до сих пор:

Пространство, уровень один: Подобно примеру непрозрачных областей и поверхностей, раскрытых главным образом как «пространство» при видении с другой фокусной установки, мы можем сказать, что наш мировой порядок представляет собой особую фокусную установку на Большое Пространство. Пространство уровня один есть именно наша ординарная сфера, видимая в свете дальнейших возможностей человеческого свершения. В такой перспективе все наблюдения рассматриваются в качестве функции или выхода (результата) локального ограничения на Большое Пространство.

Следовало бы отметить, что даже эта новая перспектива с ее предполагаемой возможностью Большого Пространства является также объектом такого локального ограничения и отсюда справедлива только как рабочая гипотеза или видение переходной фазы. Помня такое определение, можно считать вопросом жизненной важности знание, что все, что в любом смысле является частью нашей сферы переживания, пронизано измерением Большого Пространства. Основные комментарии относительно природы Большого Пространства (насколько это может быть передано на этом первом уровне) включают:

Большое Пространство — это не вещь и о нем нельзя сказать, что оно «существует». Обычное пространство является производным, но искаженным выражением Большого Пространства. Разница в том, что «быть чем-то» и «существовать» рассматриваются как проявления малой фокусной установки, скорее, как затухание в сравнении с бесконечной полнотой Большого Пространства.

Большое Пространство суть открытое, вмещающее, охватывающее измерение, которое позволяет «деяятельность», «событие» и «существование». Точки зрения малых фокусных установок на то, что требуется для существования и для событий-происшествий, не могут охватить измерения Большого Пространства и являются по существу незавершенными.

Большое Пространство не распределено пространственно над каким-либо регионом. Оно не имеет экстенсивной размерности.

Поскольку все известные вещи отдельны и распределены в обычном пространстве, отчасти очерченном посредством различий в положении, они все близко связаны в том, что рассматривается как их размерность Большого Пространства. «Расстояние между» становится лишенным смысла.

Каждая конечная и непроницаемая область нашей сферы фактически бесконечна в ее аспекте Большого Пространства. Факт, что одна вещь «есть», не исчерпывает возможностей «бытия там» других вещей и не чинит им препятствий. Понятие стандартных областей неприменимо, но в некотором смысле любая конечная точка имеет бесконечное пространство «там».

В свете приведенных выше наблюдений ничто не установлено только одним способом, с одной историей взаимосвязанных событий. Большое Пространство не творец, сотворивший особый мир. Большое Пространство не придано одному стандартному мировому порядку и не ограничено им.

Пространство, уровень два: Это не есть особое место или сфера, а скорее результат совершения эмпирического прогресса в принятии стратегического вызова, брошенного аспектами Пространства уровня один. То есть в той степени, в которой мы учимся «открывать» фокусную установку и таким образом более близко подходить к Большому Пространству, мы живем, в отношении второго уровня к Большому Пространству. Это отношение может проявляться бесконечными способами. Типичные примеры включают в себя увеличение личной свободы, уменьшение психологического давления, большую физическую релаксацию, повышение чувствительности и даже парапсихологические способности, такие, как телепатия и ясновидение. Еще более высокие степени раскрытости могут приводить к большому разнообразию открытий.

Но на этом втором уровне открытость Большого Пространства и ослабление чувствуемых ограничений все еще являются объектом тонкого, самоцентрированного толкования или интерпретации «стандартного мирового порядка». Так что свобода Большого Пространства все еще предназначается нашему ограничивающему удобству.

Пространство, уровень три: Здесь картина «уровней» нарушается, что сводится к высказыванию о том, что стратегия открытия фокусной установки исчерпывается. Нет более никаких низких пространств. Сначала для нас невозможно понять Большое Пространство, не связывая его с тем, что мы знаем, с нашими путями познавания и с нашими прагматическими схемами. Отсюда обращение к фокусно-установочному подходу с тем, чтобы допустить расположение Большого Пространства в некотором постижимом отношении к обычному переживанию. Но в конечном итоге выясняется, что Большое Пространство не выше, чем что-то еще, и что переживание Большого Пространства «такое же», что и узкое «установочное» переживание.

Хотя для нас и возможно осознать, что Большое Пространство — не просто «большое» пространство, это понимание зависит от тщательного следования нами самими по пути один-два-три. Вопрос просто в том, чтобы научиться высоко ценить то, что есть «Здесь» обычно, а путь к этой высокой оценке, как оказывается, требует этих промежуточных видений.

Хотя уровень три не есть место по отношению к нему самому, он включает в себя сдвиг в перспективе, который имеет огромное жизненное значение. На этом Уровне мы полностью преодолеваем самоцентрированную ориентацию и наполняемся всем живым и неживым. Местоположения и отношения, проблемы и замешательство — ничто больше не связывает нас. Они видятся как прекрасная игра Большого Пространства (без рассмотрения Большого Пространства в качестве внешнего творца игры). Жизнь и смерть также являют собой хорошую игру, не связывая наших возможностей в каком-либо отношении. У нас нет никакой улучшенной ориентации, и все же мы полностью готовы для помощи другим людям или для улучшения вещей, — выражая глубокое понимание и служа примером нашей высокой оценки совершенства в понятиях, направленных на улучшение точек зрения других.