Был четверг. С аэродрома взлетел "Черный тюльпан" и скрылся из виду.

Александр:

БОМБА _

До Мухамедки от батальона всегда Юра Волин с саперами работал, а от батальона к Гардезу замкомвзвод его. Я выезжал всегда на десять

- пятнадцать минут раньше с ним, чтобы километра полтора за батальоном дорогу проверить, и около кишлака Альтамур тоже, перед перевалом, там подорванный мост был, перед приходом нашей бригады в

Гардез его духи подорвали. В пустыне, между, всегда спокойно было

(только летом 1983 года вдоль дороги "духи" начали "глушилки" китайские ставить, мы не могли связью пользоваться, пришлось училище вспомнить - флажки применять). На перевале первому батальону колонну передавали, когда у них БРДМ появились, а до этого сами колонны в

Гардез гоняли.

Выхожу из батальона, прошел мост, выехал из зеленки, а тут с насыпи два "духа" улепетывают от дороги: как учили, две коротких и

"духи" лежат. Не помню как звать сапера, он впереди под нашим наблюдением работал, у него волосы на голове дыбом встали, я спрыгнул и к нему. Под насыпью был ливнеотвод, заглянул туда, тоже нехорошо мне стало: авиационная бомба - 500 кг, а провода от нее уходили через виноградник, к дувалу. Мы провода обрезали, под

"духов" "феньки" подложили, докладываю в батальон - там Серегу

Лещишина по тревоге с Юрой Волиным подняли. Я доложил обстановку комбату, и пошел дальше. Когда колонна прошла, через несколько минут два взрыва, Серега рассказал, что семь человек полегло от гранат наших.

Эту бомбу сфотографировали и подорвали недалеко от дороги, фотографии особисты забрали. Володя Мальцев - контрик наш, потом рассказал: оказывается афганский летчик по сговору с "духами", скидывал возле Газни на специальную площадку бомбы без взрывателей, а потом их на "Тойотах" развозили по дорогам.

Где-то в феврале 1983 года, после зимних Бараков, вышли с восьмеркой к ущелью, операция заканчивалась, все злые, результатов - ноль. Заскакиваем в дом - никого. Тихо. В глухой комнате, где видимо намазы совершают, на подоконнике книга завернутая в красивый платок лежит. Рядовой Пермыкин вперевалку к книге, но что-то мне не понравилась она, ору: "НЕ ТРОГАТЬ!!!", дал короткую очередь. Пуля открыла обложку, внутри вырезанные страницы, а в вырезе китайский пластид с батарейкой на маленьких проводочках. Между страницами два лезвия, берешь Коран - лезвия замыкаются…

За этим сюрпризом специально из Кабула вертолет прилетал, потом говорили, на инженерной конференции в Москве показывали, естественно военной и закрытой.

Дмитрий:

КЕНГУРУ _

- Один! Ко мне!

Ни "одного", кроме Дубина, в кубрике не оказалось. Не откликнуться - себе дороже. Отмороженный минометчик Некрасов - хуже… Даже не знаю что может быть еще хуже.

- О, Митяй, - Пи-…й в пекарню, пробило на жрачку.

- Некрас, но, поздно, или рано - они позже завтрашнее готовят, а сегодняшнее съели уже наверняка: скоро отбой, да и ужин в офицерской столовой уже прошел. А если не будет белого хлеба? У меня есть сгущенка.

- Ты че, душара, бывшая, забыл, ты мне должен! Геры не привез из Кабула? Травись тут этой травкой. Сгущенка зае… Все, пшел!

Разговорился. Душара. Скажи спасибо Сереге, а то бы урыл уже, Митяй, гы, тебя дважды или трижды. Студент. Пшел. Хлеб то серый, влажный помнишь, чем нас в столовой? Я ж дембель, мне такое нельзя, да еще мясо кенгуру!

- Некрас, украли у меня в Гардезе три пакета - тебе вез, а ты так и не поверил. В Кабуле по три чека купил. Украли.

- Врешь, по три чека, врешь, да отъе…сь, щас то хлеба давай, быра! А то кенгуру у меня изобразишь.

Мясом кенгуру обзывали ляжки каких-то горных козлов, которые в изобилии привезли в батальон с позапрошлой колонной. Мясо было резиновое, жесткое, и очень невкусное, хотя об кулинарных изысках все забыли уже с гражданки. Или это сайгаки были?

Темно, как в жопе у негра. Блин. Слава Богу, путь в пекарню знаком давно. Пекарем, уже главным, заделался наш человек, из учебки

- Денис, такой же "студент" бывший. Дубин почти всегда мог с ним договориться, главное, не брать несколько буханок зараз. Его, когда-то отморозило в Чирчике, под Ташкентом, однажды, с тех пор - пришибленный молчун.

Тогда, в Чирчике, он последним пришел, пьяным в ноль, на отправку в Афган, и выступил с клоунадой перед офицерством. С учетом того, что дальше Афгана не пошлют, его не стали оформлять в штрафбат. Его посадили в самолет, и скоро мы сели в Кабуле.

Потом мы сели в Гардезе.

Потом мы осели в Бараках.

Он стал духом хозвзвода, и в итоге главным пекарем батальона.

Карьера за полгода, однако.

- Денис, привет.

- Кто?

- Некрас.

- Ну, нету!

- Денис, это Некрас. Сегодня он меня уделает, а завтра к тебе придет. Ты же знаешь, я не вру.

- … А ну встать! - Денис попинал ногами еще более молодых пекарей, - Ладно, сделаем. Подожди. Садись, и указал на мешки с мукой.

Дубин повернулся - куда сесть-то - мешки. Мешки. Серые мешки, с маркировкой:

_МУКА РЖАНАЯ_