Дмитрий:
МАЙДАН _
1.
Играло радио. "Маяк". Листья желтые над городом кружатся - пестня. Потом говорил диктор. Полдень не был жарким. Середина весны в Кабуле - не самое страшное время. Они с приятелем сидели в беседке возле модуля. Приятель был странным человеком. Приятель по болезни.
По тифу. Он этой гадостью болел второй раз. А по второму разу, на его примере, открываются способности. Он стал экстратифом, ой, экстрасенсом.
Сначала Дубин, очнувшись после первой ночи в модуле, наблюдал странную картину на разводе: он сам, как новенький и необследованный на работы не шел. А этот, Тимофей, крупный парень, стоя спокойно, выслушал назначение, и говорит:
- Я не могу. У меня температура - 40.
- Какая температура? - врач - Сестра, а ну померь!
Все три градусника показали температуру сорок, и Тимофей пошел досыпать в палату. Все слегка оху.
Вечером народ собрался в палате. Вопрос у всех:
- А че это было?
- Да глядите, - Тимофей поднял спящего молодого с койки, и ввел его в транс.
Тот, в полном отрубе, стал нести ахинею, потом подошел к умывальнику, и по тихому совету Тимофея представил себе женщину, и это. Кончил.
Тимофей приблизился к нему и снял чары. Молодой вернулся в себя. Ошалело посмотрев вниз, он начал вертеть головой как бешенная собака. Все его успокоили и уложили спать.
Вечером третьего дня они втроем сидели в беседке под маскировкой. Дубин, Тимофей, и соблазненная им медсестра. После разговора ни о чем, та тоже вспомнила про температуру. Мол, что это было?
- А я могу по желанию температуру регулировать, - Тимофей заулыбался.
- Да ну тебя, - Зоя засмеялась.
- Ну, тогда расслабься.
- Ну, давай, - Зоя встала и игриво поклонилась.
Тимофей приблизился к ней со спины и положил ладонь на затылок. Зоя мгновенно замолкла. Она усмирела. Она уснула.
Он стал отводить руку назад и вниз. Она следовала за его рукой. Она как кол, не сгибаясь, наклонялась назад. Он опускал и опускал руку. Тело Зои отклонилось назад градусов на сорок от вертикального положения. Он держал ее рукой, которая отставала от затылка сантиметров на десять.
Дубин и сам впал…
Он смотрел…
Выпучив глаза.
Но не отрубался. Сознание не уходило.