Туманова Анастасия Валерьевна, Русецкая Ирина Алексеевна

Гроши счастья

Аннотация:

Упав в канализационный люк в центре Москвы, скромная сотрудница Российской государственной библиотеки Анна оказывается в незнакомом мире. Выполняя неизвестную ей вначале миссию под руководством встреченного провожатого по имени Грох, героиня проходит полный опасностей путь в поисках таинственного средневекового манускрипта и его разгадки. По дороге друзей ждут встречи с драконами, сфинксами, кораблем призраков, пребывание в тюремном подземелье, таинственном замке, на тропическом необитаемом острове, населенным диковинными существами и другие приключения. Вернется ли героиня в привычный мир и как дальше сложится ее жизнь?

No Русецкая И.А., Туманова А.В., 2015

Глава 1

Писклявый звук будильника прервал сладкий сон. Пробурчав что-то невнятное, женщина перевернулась на левый бок и на ощупь попыталась нашарить адское устройство, мечтая о тишине.

Вопреки ее желанию будильник продолжал трезвонить. Кряхтя, она села, протерла глаза и с ожесточением хлопнула по крышке ненавистного механизма, найденного, наконец, под кроватью.

За окном заливались лаем собаки, шумели машины, кто-то отчитывал нерадивого отпрыска. Было весеннее московское утро.

Наша героиня Анна Марьяновна встала с кровати и начала искать тапки. Тапки находиться не желали. “Люся!..” - мелькнула в полусне мучительная мысль. Вероятно, тапки утащила эта маленькая пушистая зараза. Чтоб она ими подавилась! Хотя нет, тогда ей точно пришлось бы промывать желудок, третий раз за последние два дня.

Люся была собачкой системы йоркширский терьер. Начальница Анны, уезжая на две недели на научный семинар в Берлин, уговорила свою подчиненную взять это “чудное создание” к себе. Вечером накануне отъезда начальница привезла Люсю и две большие коробки с ее “приданым”. Оно включало в себя три комбинезона на разную погоду (“Вдруг поднимется ветер!”), собачью кроватку, ящичек с лекарствами, витаминами и баночками специального питания, несессер с маникюрными принадлежностями для стрижки когтей и причесывания и еще какие-то приспособления, рассказ о предназначении которых Анна по большей части прослушала. Она завороженно смотрела на устройство, состоящее из нескольких трубок, и предназначенное для промывания желудка, если собачка съест что-нибудь не то.

“Возможно, не всё так страшно и начальница всего-навсего перестраховывается”, - старалась убедить себя Анна.

Здесь можно было бы сказать три “ха-ха”. Если бы Анна знала, сколькими неприятностями обернется пребывание Люси в ее квартире… Она бы всё равно согласилась, потому что отказывать людям не умела. Хотелось бы сказать, что причиной этого была ее доброта или способность к сопереживанию и самопожертвованию, но дело в том, что она просто не умела отказывать. Соглашаясь на что-нибудь неприятное для себя, она сначала испытывала чувство гордости, а вскоре после этого начинала мучиться, что позволяет себя использовать. Так же вышло и с Люсей.

Когда начальница, проведя инструктаж, касающийся правил обращения с животным, наконец, уехала, Люся забилась в угол комнаты и сделала там лужу. Анна вытерла пол и решила накормить собачку, чтобы задобрить ее. Выбрав из привезенных начальницей баночек с питанием ту, на которой была самая красивая этикетка, Анна, которая сама еще не ужинала, да и не планировала это делать, поскольку со вчерашнего дня придерживалась принципа “не есть после шести”, предложила деликатес Люсе. После десятиминутных уговоров, та, к Анниному облегчению, позволила себя накормить. Анна решила отдохнуть на диване с книгой, а Люся, вспомнив, что она собака, а не анорексичная блондинка, отправилась обследовать квартиру. Четверть часа в квартире царила тишина. Тикали часы, шелестели переворачиваемые Анной страницы книги. Конечно, всё не могло быть так хорошо. Поднятая с дивана чувством смутного внутреннего беспокойства, Анна пошла искать Люсю. Двухкомнатная квартира в хрущевке явно проявила свои преимущества по сравнению с домами на Рублевке и, тем более, с Зимним дворцом: Люся нашлась быстро. Она лежала в обмороке на балконе. Как выяснилось в результате нервных телефонных переговоров с начальницей, Люся никогда не смотрела на мир с балкона четвертого этажа. Это вызвало у нее шок и проблемы с желудком, решать которые пришлось с помощью того самого устройства, которое так потрясло Анну своим видом.

Поздно вечером Люся с промытым желудком и Анна, наевшаяся на ночь хлеба с солью и печенья, угомонились, помирились и, обессиленные, легли спать.

Около пяти утра Анна проснулась от ощущения, что случилось что-то неприятное. Точно, она лежала в луже, а рядом, тихонько посвистывая во сне и иногда вздрагивая лапами и всем телом, лежала Люся. Забегая вперед, можно сказать, что реакция Люсиной хозяйки на рассказ об этом утреннем казусе, в очередной раз вселило в Анну чувство безнадежности и непонимания людей: “Ну и что, что написала в кровать! Люся же не слон!”. Ликвидация последствий аварии заняло некоторое время, потом Анна с внутренним стоном повалилась на подушку, чтобы доспать оставшийся час.

Итак, будильник прозвонил, пора было вставать и отправляться на работу. Тапки не находились. Терпение заканчивалось. В итоге, найдя только один тапок, Анна скинула его с ноги, с раздражением швырнула в угол и побрела принимать душ, чтобы смыть остатки сна. Люся спала на своей подстилке, если можно так назвать это обитое бархатом сооружение.

Чайник засвистел. Анна, напевая себе под нос какую-то песенку, мастерила бутерброд. Да не просто бутерброд, а целый хлебно-колбасно-сырный Титаник. Идеи здорового питания, льющиеся с голубых экранов в доверчиво распахнутые души российских женщин были погребены и на этот раз под гнетом недосыпа и хмурого настроения.

Через полчаса Анна уже была готова. Напоследок раз пять проверив состояние и местоположение Люси, газ, розетки, утюг, два вентиля в ванной, магнитофон, телевизор и шланг стиральной машины, она вышла из квартиры. Закрыв дверь, и всего два раза открыв ее снова, чтобы убедиться в том, что она закрыта, измученная Аня смело повернулась спиной к двери и лицом к лифту. Напрасно она сделала это смело…

- Всё ходють и ходють, чтоб им…! - проскрипела соседка по лестничной клетке, выскочив перед Аней как чертик из табакерки. - Опять гады какие-то все стены изрисовали, управы на них нет! Вот поймаю, милицию вызову, пускай штраф плотют.

Обрадовавшись, что не к ней обращены претензии соседки, вечные жалобы которой Ане уже порядком надоели, она, взяв себя в руки, ответила как можно более спокойно: “Да, конечно, нечего им в подъезде безобразничать!”. И поспешила поскорее покинуть этаж на приехавшем лифте, не разбирая, что ей вслед кричала соседка.

А зря. Потому что одна из ее перчаток осталась на лестничной клетке. О чем она могла бы узнать, вытерпев хотя бы десятиминутный монолог, включающий обвинения против соседей, политики НАТО и подделок вологодского масла, в ходе которого вскрылась бы и причина потери перчатки. Она заключалась, по мнению соседки, в том, что “из ЖЭКа гады лампочки выкручивають по подъездам”.

Лампочки Аня по требованию всё той же соседки, ругаясь про себя страшными словами и с трудом балансируя на стремянке, регулярно красила гуашью в разные цвета. Это должно было способствовать их сохранности, но почему-то лампочки всё равно вывинчивали, может быть, соседи, а может, конечно, и работники ЖЭКа. Впрочем, со слов соседки можно было бы составить целую конспирологическую теорию, согласно которой жизнь составляли заговоры, мошеннические выходки, безобразия и злоупотребления родственников, соседей, американцев, украинцев, евреев, оппозиционеров, масонов и пр. Одобрения соседки заслуживал только Путин, выступления которого она регулярно смотрела по телевизору и которого называла гордо: “Орел!”.

Соседка была очень активной старушкой неопределенного возраста, чувствующей себя, как правило, “живее всех живых”. Но главным ее желанием было привлекать к себе внимание окружающих. Это, впрочем, вполне понятно и, конечно, в определенной степени оправданно, так как она - одинокая женщина, сын и дочь которой приезжают навестить не чаще раза в год. В силу этих причин, периодически она “умирала”, о чем узнавал весь подъезд, а принимала непосредственное участие, конечно, Аня. По долгу ближайшей соседки и на правах женщины умной и образованной. Сама соседка, по ее настойчивым утверждениям, которые сомнению никто и не подвергал, “университетов не кончала, академий не проходила”. Это не мешало ей знать, как заботиться о своем и чужом здоровье и учить этому окружающих, распространяя баночки с мозговым кальцием или вытяжкой из копыт оленей, которые помогают “от всего” и уговаривая старушек пить в целях оздоровления сок чистотела, что привело к массовым отравлениям пенсионеров близлежащих районов и нашествию в подъезд их возмущенных родственников.

“Умирания” продолжались последние лет двадцать, если не больше. Одно из них Анна помнила особенно хорошо, поскольку оно вызвало скандал между ней и ее мужем Михаилом. Около одиннадцати вечера раздались звонки в дверь. Анна открыла и увидела на пороге бледно-зеленую соседку, поддерживаемую под руки двумя бабушками — жительницами подъезда. Пробормотав что-то о том, что “Надеждь Иванне плохо”, женщины быстро удалились, а Анне ничего не оставалось делать, как подхватить соседку под руки и перетащить ее на диван в комнату. Медицинского образования Анна не имела, и, что делать с явно заболевшей соседкой, она не знала. Первый вариант, который напрашивался сам собой - вызвать неотложку. Но муж, в трусах вышедший из ванной пару минут спустя, направляясь в вожделенном направлении,- в сторону кровати, увидев на ней старушку в полуобмороке, сначала ничего не понял. А потом, конечно, объяснил Анне на простом русском языке, что будет, если бабуле вдруг совсем поплохеет прямо у них на диване, а приехавшая “скорая” обнаружит в квартире тело чужого человека в таком виде. Пользуясь обрывочными объяснениями соседки, “Большой медицинской энциклопедией” (том 6, страница 282), прибором для измерения давления и салфеткой, вымоченной в уксусе, Анна более-менее нормализовала соседкино состояние и отвела ее домой. Всю следующую неделю она заходила к соседке после работы и приносила ей ужины.

Помимо глобальных проблем со здоровьем, у Надежды Ивановны были еще периодические обострения разных других, видимо, не очень опасных для ее жизни болезней. Как они могли отразиться на окружающих, соседку, конечно же, не волновало. Главное было, чтобы отразились. В таких случаях она по телефону вызывала Анну и добивалась заботы о себе. Например, она могла попросить попробовать суп. Анна пробовала, благодарила, хвалила. Соседка объясняла, что просила попробовать для того, чтобы Анна могла понять, не испортился ли суп, тридцать суток простоявший в холодильнике.

Выйдя из подъезда, Анна взглянула на часы и поняла, что опаздывает. Проехавшая машина чуть было не испачкала ее пальто. Мысль о том, что надо не забыть забрать вещи из химчистки промелькнула в голове Анны, моментально сменившись неприятными ощущениями, которые вызывали у нее всегда собственные и чужие опоздания больше, чем на пять минут.

Путь до метро занимал, к счастью, немного времени.

Метро окутало шорохом шагов, голосами, запахом и шумом поездов. Вдохнув спертый воздух, и немного поморщившись, она начала спускаться по эскалатору, стараясь не толкать стоящих людей.

Она заняла последнее сидячее место в вагоне. “Повезло”, - порадовалась Анна, которая всегда осуждала бойких бабищ, врывающихся в вагон как танки на вражескую территорию, расталкивая всех и с громким сопением занимая свободные или стремительно освобождающиеся под их пристальными колющими взглядами места. Анна, конечно, никого не толкала и даже предложила сесть стоящей рядом молодой женщине, но та мотнула головой, не отрываясь от своего планшета, и Анна села на свободное место с чувством глубокого внутреннего удовлетворения, столь редким для нее в последнее время. Анна Марьяновна достала газету и принялась читать новости. Газеты Анна читала редко, считая, что они делятся на три вида: “желтая пресса”, “розовые слюни”, “серая бездарность”, она же “зеленая тоска”. В последнее время появилась пара изданий, выбивающихся из этих категорий, и они вызывали ее интерес. К сожалению, сегодня был вторник, и их в продаже не было.

Ей захотелось чем-то побаловать себя, вознаграждая за нервный вечер, сумасшедшую ночь и хмурое утро. “Сникерс” после ночного и утреннего праздника живота был под запретом, а журнала “Лиза”, дешевого и с красивыми цветными картинками, в киоске почему-то не было.

Взгляд Анны упал на какое-то цветное газетное издание, которое она и схватила. Времени выбирать не было, ведь она опаздывала.

Анонсы статей на первой странице успокаивали своей типичностью. Один из модных музыкантов опять разводится. Россияне выиграли несколько медалей в биатлон. Опять митинги. Украдена рукопись 14 века.

На этой новости Анна Марьяновна проснулась и принялась с интересом читать заметку. Заинтересовавшая ее статья начиналась так:

“Ученые Карлова университета (Прага, Чехия) обнаружили пропажу из архива древнего манускрипта, известного под названием “рукопись Манича”. Этот документ хранился в архиве университетской библиотеки с 1912 года, куда попал в соответствии с завещанием известного библиофила и собирателя древних рукописей и книг Уилфрида Манича, умершего в 1882, случайно обнаружившего этот манускрипт в букинистической лавке в Праге. После смерти Манича его вдова русского происхождения Нина Манич, прославившаяся в Советском Союзе и России как автор романтических произведений, посвященных идеям борьбы с царизмом, в течение тридцати лет хранила рукопись в своем доме в Праге, где она жила после смерти мужа. Согласно последней воле вдовы Манича рукопись была передана после ее смерти в библиотеку Пражского университета. После столетнего пребывания там, рукопись была украдена неизвестными злоумышленниками. Чешская полиция ведет следствие. Следует упомянуть, что приблизительная стоимость рукописи около 3 млн. долларов”

Тема пропажи и порчи архивных документов была Анне близка и вызывала болезненные ощущения, что работая с архивами в течение многих лет, сама она живет в стране, мягко говоря, неблагоприятной с точки зрения сохранности ценных исторических документов. Как раз недавно начальница с возмущением рассказывала о подробностях своей поездки в Питер, связанной с посещением одной из центральных городских библиотек, в которой была установлена новая и очень дорогостоящая пожарная сигнализация. Гордые тем, что их показывали по телевизору в связи с установкой новой сложной системы пожаротушения, охранники библиотеки вечером отметили радостное событие и решили проверить, как сигнализация работает. Проверили. Сигнализация работала. Полностью залитыми химическим составом для тушения пожаров и практически утраченными оказались документы двух библиотечных помещений.

Собственно говоря, такое же разгильдяйство проявлялось и в отношении других исторических памятников. Всем сотрудникам Аниного отдела библиотеки был памятен случай с пифосом, древним сосудом, напоминающим по форме амфору, высотой примерно три метра. Пифос, привезенный начальницей из крымской археологической экспедиции, стоял для украшения темного и неприветливого холла рядом с пролетом лестницы, ведущей наверх к читальным залам. Однажды из пифоса повалил дым, и потушив пожар своими силами с помощью висевших на стенах огнетушителей, сотрудники решили разобраться, что именно в нем горело. Оказалось, что за, без малого десять лет, которые были проведены пифосом в здании библиотеки, он вобрал в себя такое количество окурков, брошенных в его призывно открытое горлышко посетителями, что они потом полностью заполнили мусорный контейнер во дворе.

Анна мысленно вернулась к содержанию статьи. Вторая ее часть была посвящена описанию того, как выглядела рукопись Манича. Испытывая интерес, Анна углубилась было снова в чтение статьи, но тут с испугом вспомнила, что она сидит в вагоне метро и едет на работу. Спохватилась она вовремя: поезд уже подъезжал к станции.

Чтобы не проехать свою остановку, Анна быстро начала сворачивать газету и вскочила со своего места. Пара листов выпала из рук, их было некогда поднимать, хотя она ощутила укол совести за то, что она вопреки своим принципам, засоряет окружающую среду. В суматохе она, конечно, не заметила, что на выпавших листах была как раз заинтересовавшая ее статья.

Выйдя из вестибюля метро “Боровицкая”, Анна, двигаясь на автопилоте, повернула налево, затем пройдя немного вперед, поднялась по широким ступеням к памятнику ссутулившемуся Достоевскому и направилась к одному из входов в громаду мрачного серого здания. Она работала в отделе Российской государственной библиотеки, называемой многими по советской традиции “Ленинкой”. Отдел носил вывеску “Музей книги” и состоял, действительно, из комнаты, в которой хранились в стеклянных витринах редкие экспонаты из истории раннего книгопечатания, и маленького читального зала с деревянными столами, покрытыми зеленым сукном. Столы за многие годы были так отполированы локтями читателей, грызущих гранит науки, что воспринимались уже как антикварные. Вместе с зелеными лампами, стоящими на них, старинными книгами, лежащими на сукне, а заодно и некоторыми читателями, столы могли бы составить гордость антикварных магазинчиков где-нибудь в Париже. А читатели встречались, действительно, чудные. Например, старички в костюмах, купленных явно вскоре окончания второй мировой, с длинными седыми, посыпанными, как снегом перхотью волосами, которые производили впечатление не только неопрятности, но и полубезумия. Но удивительно, руки их, которыми они аккуратно листали переплеты из телячьей кожи, всегда выглядели по-хирургически опрятными, почти наманикюренными. Где они работали, на что жили, что делали с выписками из книг, которые составляли кропотливо, день за днем, включая субботу? Со стыдом, осуждая себя за неуместное в ее возрасте проявление богатой фантазии, Аня думала иногда, что они питаются своими конспектами, жадно заглатывая их большими кусками где-нибудь на лестнице, бросая дикие взгляды в полутемные коридоры опустевшей библиотеки, с неохотой уйдя, наконец, из зала после закрытия. Начальница Анны, которая замужем сама никогда не была и детей не имела, часто выговаривала ей за то, что Аня не может решить проблемы своей личной жизни, широким жестом указывая на читальный зал, якобы переполненный “мужчинами привлекательной наружности”, которые могут составить ее счастье. Сама начальница, конечно, не считала посетителей библиотеки подходящими для себя кадрами, в каком бы то ни было смысле. Исключение составляли молодые доктора наук в очках, к которым она питала слабость и к которым иногда выходила сама, с любезной улыбкой помогая отвечать на вопросы по каталогу и решать небольшие организационные проблемы. Впрочем, и это было редкостью, поскольку для таких вопросов и были нужны ее подчиненные, да и, короче говоря, “не царское это дело”.

Обычно начальница не сидела на своем рабочем месте, в маленьком кабинете без окон, производящем давящее впечатление на посетителей, а бывала у руководства библиотеки, решала производственные и еще кто знает какие вопросы или ездила на симпозиумы и конференции, в общем, отсутствовала, как, например, сегодня. Свой кабинет она не любила, говоря, что “тело в него еще помещается, а самолюбие уже нет”.

Ужом проскользнув на рабочее место незамеченной, Аня быстро достала часть бумаг из стопки, чтобы создать вид бурной деятельности, попутно вешая пальто на крючок. Заметив пропажу одной перчатки, Анна начала искать ее по карманам, затем в сумке. Нигде не было.

Очень расстроившись, ведь эти перчатки были подарком сына на ее день рождения, она села на стул и сосредоточилась на повседневных делах. Скоро в ее мыслях осталась только работа. А она сегодня не обещала быть тихой. Аню немного, да что уж там немного, сильно пугали такие дни, когда нужно было общаться с большим количеством людей. Обычно это делала начальница, которая обожала внимание, хотела и умела руководить. Несмотря на некоторую жесткость и эгоистичность, она была любима своими подчиненными и начальством. Выглядела она всегда эффектно, одевалась дорого и элегантно, часто ездила за границу, в том числе, на отдых в экзотические страны. “Как она умудряется, с нашей-то зарплатой, очень подозрительно”, - язвительно думала Анна, когда у нее было плохое настроение, и она сердилась на всё и на всех. Зарплата, действительно, была, как шутили у них в отделе, “три копейки”. Как советском политическом анекдоте про мальчишку - разносчика газет, который бегал по улицам с криком “Правды” нет, “Советская Россия” продана, остался “Труд” за три копейки!”.

Анна же считала себя обычной серой мышкой, занимающаяся нудной работой и стареющая под тиканье часов в тихом зале библиотеки и безнадежно проигрывающей на фоне эффектной начальницы. Она всегда была в тени таких женщин, как начальница, и вроде бы не стремилась вырваться. Последние лет пятнадцать носила одежду спокойных тонов и практически одинаковых фасонов. Впрочем, она и в юношестве считала неудобным, если не сказать неприличным, носить короткие юбки (короткие это те, которые хотя бы чуть-чуть выше колена), почти не пользовалась макияжем и старалась быть незаметной. Может быть, ей казалось, что это убережет ее от жизненных потрясений. И вообще, так удобнее. Зачем, например, ходить в коротких юбках - холодно, да и может вызвать некоторые болезни, ну, вы понимаете… (об этом тоже было неприлично говорить), а на каблуках ноги ломать!.. Это же способствует раннему варикозу! В качестве группы поддержки Анны в таких разговорах всегда выступали пожилые женщины, а молодые пытались возражать, сердились, краснели и уходили. Аня вместе с бабушками оставалась победительницей, и некоторое время испытывала приятно волнующее чувство собственной правоты и правильности, которое давало себя знать легкой краской на щеках и сладким ощущением во рту. Но долго оно не продолжалось, сменяясь мыслью, что в чем-то она всё-таки неправа, точнее, права, но баланс между желанием быть хорошей и быть счастливой она всегда нарушала в сторону первого. А стоило ли?.. Может, поэтому и муж…

Она прервала свои грустные размышления и постаралась сосредоточиться на работе.

Главным пунктом повестки сегодняшнего рабочего дня была конференция, проводившаяся их отделом библиотеки и посвященная проблемам борьбы с фальсификациями рукописей и текстов старинных книг. Возглавить конференцию должна была начальница, но, так как она укатила в Европу, решать все организационные вопросы сегодня нужно было Анне. Помимо всех прочих связанных с этим дел, сегодня ей предстояло принять в Музее книги группу телевизионщиков, которые должны были снять репортаж об открытии конференции. Выступать, конечно, должна была не Анна, а руководство библиотеки. К часу дня, когда в зале планировалось установить осветительную и прочую телевизионную аппаратуру, должно было прийти начальство. После того, как были налажены все сопутствующие процессы, которые отняли у Анны много времени и сил, осталось только дождаться, когда, наконец, принесут бюст Гомера. Его выделили для украшения музея во время съемок и должны были принести из соседнего корпуса с минуты на минуту. Молодая сотрудница отдела Катя уже три раза сбегала с бумагами туда и обратно (три этажа по лестнице с высокими пролетами, конечно, без лифта) и теперь с почетом, ибо на лестнице уже слышались долгожданные матерные крики рабочих, которые тащили в Музей книги тяжелый ценный груз, была отправлена в подсобку отдохнуть и пообедать.

Бюст, поднятый наверх под приветственные крики сотрудниц отдела и недовольное ворчание телевизионщиков, которые ответными высказываниями реагировали на спутывание разложенных на полу кабелей, был замотан в какую-то холстину и обмотан веревками и скотчем. Бюст водрузили на постамент, и тут прибыло начальство. Анне Марьяновне предстояло сказать приветственные слова, а все сотрудницы, как назло, решив, что их работа на этот момент выполнена, куда-то испарились. Анна, краснея, продолжала что-то говорить директору библиотеки Вячеславу Андреевичу, по совместительству известному специалисту по борьбе с фальсификациями, одной рукой пытаясь сдернуть остатки рогожи с бюста. Ситуация напоминала сцену из фильма “Бриллиантовая рука”, где герой Миронова, стоя на подиуме, демонстрировал возможности новой модели брюк, у которой в этот момент заела молния: “Легким движением руки брюки превращаются…брюки превращаются…превращаются брюки…в элегантные шорты. Простите, маленькая техническая неувязка”. Анна в последний раз дернула за какую-то полосу скотча и потянула освобожденную ткань на себя. Маленькой технической неувязки не произошло. Произошла большая: с постамента на изумленно замолчавшего на середине фразы Вячеслава Андреевича вместо бюста Гомера смотрела статуя Венеры Милосской. Конечно, блиставшая отсутствием ног, рук, и главное, головы, необходимой, с точки зрения Анны для того, чтобы статуя могла символизировать научное мероприятие.

- Хотя, возможно, именно отрубание рук и других конечностей могло бы быть в некоторых странах древности наказанием для тех, кто фальсифицировал рукописи. Отрубают же руки за воровство некоторым и в наше время.

Все эти мысли быстро пронеслись в голове Анны, прежде чем она ринулась объяснять недоразумение, уводя директора в другую часть зала. Как выяснилось позже, заказанный из запасников музея Ивана Цветаева бюст Гомера как имеющий слишком большую ценность экспонат в последний момент перед отправкой был заменен Венерой, сделанной из дешевого гипса и никакой ценности, кроме, может быть, эстетической, не представлявшей.

Съемки начались в другом углу зала, у стеклянных витрин, в которых были выставлены старинные издания. Анна облегченно вздохнула. Голова уже немного кружилась, может быть, от волнения или от голода, а может… Этот запах. Анна осторожно понюхала воздух. Запах газа. Здание старое, могла произойти какая-нибудь утечка… Судя по взглядам, которыми обменивались окружающие, не ей одной пришла в голову эта мысль. Запах усиливался и источник его находился не где-то на улице, тем более что окна были закрыты, а на подведомственной ей территории, а именно в подсобке, куда четверть часа назад она отправила молодую сотрудницу Катю отдохнуть и перекусить. С замиранием сердца, красными щеками и пылающим взглядом Анна Марьяновна решительно зашагала в сторону подсобного помещения, прозванного “кабинет задумчивости”, готовая “найти и обезвредить”. Она вошла в комнатку без окна и встала на пороге. В углу испуганно сидела Катя, стараясь прикрыть руками стоящую у нее на коленях тарелку с салатом из зеленой редьки, издававшей тот самый волнующий запах…

Смеркалось. “Грудой дел, суматохой явлений день отошел, постепенно стемнев”, часы показывали около половины девятого вечера. Пора было уже собираться домой.

Все коллеги разошлись, читатели тем более, прощаться было не с кем. Анна Марьяновна начала одеваться, собирать вещи. На глаза ей попалась утренняя газета, вызвав смутное воспоминание о чем-то интересном, которая, однако, выглядела мятой и старой как заспанная простыня и уже не радовала, как не могло радовать ее, наверное, сейчас ни одно из материальных жизненных благ.

Выйдя на улицу, Анна почувствовала запах свежести. Это был первый признак надвигающейся весны. Порадовавшись тому, что теплеет и она сможет надеть новое жемчужно-серое пальто, купленное всего-навсего в позапрошлом году на деньги, присланные сыном на юбилей, и, поморщившись от боли в спине, которая сигнализировала о скорой перемене погоды, она побрела к метро.

Всё-таки весна ощущалась в воздухе и заставляла или, может быть, мягко уговаривала распрямить плечи, глубоко вдохнуть еще холодный воздух и надеяться на что-то неясное, но очень хорошее.

Уже почти дойдя до метро, она внезапно передумала ехать домой. Остановилась, осмотрелась по сторонам. Мысль пойти прогуляться по центру хотя бы до следующей станции внезапно посетила ее голову.

Анна развернулась и пошла по Воздвиженке в сторону Арбата.

Особую атмосферу создавало и заходящее солнце, которое окрашивало в золотистые цвета стены домов, старых и вновь отремонтированных, красивых и вызывающих раздражение, придавая всему атмосферу теплоты и одновременно волнующей возможности чего-то нового и необычного. Идти по почти пустынным улицам навстречу закату было так же приятно, как лететь навстречу большим добрым рукам, которые подхватят и согреют тебя.

Анна свернула от Нового Арбата в Мерзляковский, а потом в Скатертный переулок.

Старые здания окружали ее со всех сторон. Как ни странно, в такое сравнительно ранее время было немноголюдно. По пути она встретила всего парочку прохожих.

Вскоре она задумалась о чем-то и перестала замечать, куда именно идет.

Очнувшись от мыслей, она внезапно осознала, что не помнит, как она тут оказалась и где находится.

Ее немного испугала мысль о том, что такое произошло.

-Ну, привет, маразм, заходи, коль пришел, - грустно сказала она самой себе.

Анна Марьяновна, конечно, не боялась заблудиться, находясь в центре Москвы, города, в котором она прожила всю свою жизнь. Однако ощущение, что она не помнит, куда забрела, было неуютным. Тем более что людей вокруг не было видно, а на улице уже совсем стемнело. Она пошла вдоль домов, в надежде найти указатели. Но, увы, никаких табличек не было.

Вдруг Анна увидела недалеко от себя темный силуэт. Непонятно было, мужчина это или женщина. Человек свернул за угол.

Как назло сильно вступило в поясницу. Этот момент, как известно, всегда приходит не вовремя. Держась одной рукой за спину и охая, Анна, слегка ускорила шаг, чтобы догнать прохожего, завернула за угол и вдруг потеряла опору под ногами.

На секунду мир потемнел перед ней. Боль в спине стала, кажется, нестерпимой. В голове промелькнули обрывки мыслей: “Люк открытый… надо же, какая глупость!.. Кто ж меня теперь отсюда вытащит, корову этакую?..” Потом огромный раскаленный шар вспыхнул перед глазами, и она с чувством облегчения потеряла сознание.

Очнувшись, она, прежде всего, ощутила боль. Тупую боль в спине и острую в правом локте. Потом в сознание ворвались запахи. Они были отвратительными. Пахло канализацией, при этом в воздухе чувствовалось тепло и влажность. Что делало его еще более противным, почти осязаемо гадким. Было тихо, только где-то вдалеке журчала и капала вода. Открывать глаза было страшно, но Анна, подождав несколько секунд, чтобы собраться с духом, сделала это, нырнув в окружающий ее мир, как плохой пловец ныряет в воду. Осязание и обоняние дали ей больше поводов для размышления, чем увиденное сейчас. Тускло освещенным было только небольшое пространство вокруг нее, остальное терялось во мраке неизвестности. Слабый свет исходил от полуоткрытого люка, в который она упала. Нужно было взять себя в руки и думать, что делать.

Увиденное ничем ее не поразило. Было понятно, что она попала в канализационный люк, крышка которого оказалось приоткрытой. Говорить о халатном отношении к делу служб Мосводоканала смысла не имело, и думать об этом тоже. Важнее было то, что упав примерно с трехметровой высоты, она ничего не сломала, кроме, может быть, руки. Лежала она сейчас на чем-то сравнительно мягком и теплом. С отвращением поморщившись, она поняла, что это зимние рабочие спецовки. Не худший вариант.

Лестницы наверх не было. Потянувшись левой, здоровой рукой к сумке, которая, к счастью, осталась у нее, она с трудом нашарила мобильный. Терпеливо, стараясь не суетиться и сохранять спокойствие, она дрожащей рукой набрала, наконец, номер подруги Ирки, который был одним из последних в списке входящих, и ждала с колотящимся сердцем. Сигнала не было. Она набрала, не глядя, еще несколько номеров. Тот же результат.

- Так, спокойствие! - мысленно одернула она себя за начавшуюся подниматься волну паники.

Оставался старый дедовский способ дать о себе знать. Она крикнула вверх: “Помогите! Кто-нибудь! Я упала в люк!”

Молчание было ей ответом.

Ситуация даже начала казаться забавной. Надо же было упасть в люк в центре многомилионного города, где жизнь не затихает ни днем, ни ночью и обычно мечтаешь только о том, чтобы людей и машин на улицах было поменьше, как в ее детстве.

- Ты еще про детство вспомни, клуша,- обругала она себя.

Покричав для разнообразия еще и “Пожар!”, “Насилуют!”, “Милиция!”, она не добилась никакого результата.

Решив терпеливо ждать, когда появится какой-нибудь прохожий, она с некоторым даже изяществом расположилась на ватниках и принялась ждать.

- Может, включить музыку в плеере на мобильном?- подумала она, - все-таки веселее и, может, звуки услышит кто-нибудь наверху. Но звуки песни Карла Готта “Дорогу знаю только я” звучали так жутко в тишине коллектора, что она в испуге тут же выключила песню. Наушников в сумке почему-то не было, видимо, она забыла их дома. Как там Люся? Собачка в этот момент казалась родной и милой. Хорошо, что хоть еды ей было оставлено в миске с запасом. Аня, не зная точно гастрономических предпочтений Люси, решила оставить ей широкий ассортимент блюд. Ну, а квартиру, испачканную склонной к стрессам собакой, легко потом помыть. Всё-таки Люся же не слон.

Она просидела уже около часа. Было холодно, противно. И главное, страшно. Ей надоело прислушиваться к шорохам наверху. Прохожих не было. “Куда же они все провалились?!” - подумала Анна, тут же вспомнив, что провалилась-то как раз она.

Выхода она не видела. С трудом Анна заставила себя встать. Одернув задравшееся пальто, она решила двигаться в каком-нибудь направлении, ведь где-нибудь она сможет подняться наверх, или хотя бы повыше, чтобы поймать сигнал сети. К счастью, мобильник мог служить фонариком.

Освещая телефоном путь, она медленно пошла вперед во тьму. Тоннель в этом месте был шириной метра полтора и вел в две противоположные стороны. Она решила пойти направо, несмотря на промелькнувшую в голове строчку из песни Окуджавы: “Те, кто идут, всегда должны держаться левой стороны”. Сама она, если не в метро, то в жизни любила выбирать правую сторону.

Метро. Она может выйти в тоннель метро. И поезд, несущийся прямо на нее!.. Она зажмурила глаза и остановилась.

И еще могут встретиться крысы. Фу-у-у! Хорошо, что не было видно и слышно этих вездесущих грызунов, хоть это и было странно.

Запах стоял непередаваемый - смесь сырости, затхлости и еще чего-то неуловимо неприятного.

Под ногами хрустели какие-то камешки и осколки. Склизкие стены внушали отвращение, тем не менее, их приходилось касаться рукой, чтобы чувствовать хоть какую-то опору.

Богатое воображение подсказывало ей, кого и что она может встретить на своем пути. Колонии бомжей. Или преступников.

С канализацией была как-то связана мысль о бомбоубежищах. Что она будет делать, если найдет склад тушенки, предназначенный для спасения от голода во время третьей мировой войны? Кстати, есть хотелось очень, ведь пообедать на работе за всеми хлопотами она так и не успела. Вспомнив про такой привычный и уютный мир библиотеки, она почувствовала, что уголки ее губ предательски дрожат, а на глазах выступают слезы.

Пройдя, как ей казалось, довольно большое расстояние, Анна начала уставать. Быстрый шаг сменился медленным. Сильно хотелось пить. В сумке оставалось глотка на три, и еще лежала позавчерашняя булочка.

Уставшая, она перестала замечать, что происходит вокруг. Она не знала уже, зачем и куда идет. И боялась, ведь она просто точно знала, что не найдет дорогу обратно. Нужно было сидеть и ждать, когда ее спасут! Хотя бы утром следующего дня!

А тем временем бетонная труба канализации сменилась на более просторный коридор, выложенный крупной каменной кладкой. Воды, текущей по стенам и под ногами, стало заметно меньше, как и неприятного запаха.

Намеков на люки и вообще какой-то выход на поверхность, не было.

Остановившись в очередной раз и оглядевшись по сторонам, Анна шумно вздохнула, и собралась было от отчаяния сесть прямо на пол и зареветь. Как вдруг где-то в темноте что-то зашебаршилось.

Ужас охватил Анну, она замерла от страха и кровь застучала у нее в ушах. Человек? Собака? Анна панически боялась собак, с тех пор, как в детстве ее укусила служебная овчарка.

До нее опять донеслось невнятное бурчание.

Анна начала медленно отступать назад. Из темноты послышались шорохи, и в неверном свете телефона, дрожащем в ее руках, она разглядела темную мужскую фигуру. Какое счастье! Это был человек.

- Д-добрый в-вечер! - пролепетала она высказывание, которое эхом перекатилось в ответной тишине всеми оттенками своей неуместности.

Опять тишина. Но спустя некоторое время, откашлявшись, незнакомец ответил. И слова его звучали непривычно, будто бы неправильно, но, в то же время, придраться было не к чему:

- Добрый вечер, сударыня. Не беспокойтесь, проходите. Проход впереди свободен. Или, может быть, Вы объясните мне, что ищете. Возможно, я смогу Вам помочь. - голос его был глухим, но довольно приятным, по крайней мере, не страшным. Хотя, может, именно этого и надо было бояться?

- А что Вы здесь делаете? - спросила Анна, дивясь странности собственного вопроса. Но с чего-то ведь нужно было начать “светскую беседу”.

- Ну, скажем так, сторожу, - ответил незнакомец и в голосе его прозвучала усмешка.

- Сторожите? Что именно? - удивленно спросила Анна.

- Это потребует долгих объяснений, моя леди. Может, нам всё-таки лучше вернуться к вопросу, чем же я могу помочь Вам? Или Вы совершаете обычный вечерний моцион? В таком случае не смею Вас задерживать.

- Я вас не понимаю, - Анна чувствовала себя очень глупо: кому могло понадобиться охранять канализацию? Может, псих попался. Скорее всего. Надо хоть рассмотреть его.

В этот момент случилась, как ей показалось, самая большая неприятность этого дня. Телефон выскользнул из ее руки и беззвучно упал куда-то.

Незнакомец вздохнул, потом ей показалось, что он приближается к ней и Аня закричала во всю возможность своих легких. Крик звучал в тишине как гром, потом разнесся чудовищным эхом по прилегающим коридорам и она с изумлением слушала, как его отголоски затихали в отдалении. Но всё заканчивается и, хоть и не скоро, опять наступила тишина. Наверное, ушел, решила Анна. А хорошо это или плохо? Сил думать не было.

Но он остался. Может, будучи бомжом или пациентом Канатчиковой дачи в течение многих лет, привык к самым разным крикам и многообразному выражению человеческих эмоций.

- Если громко и долго кричать, с потолка могут посыпаться куски штукатурки. Это, конечно, не опасно, но Вам вряд ли будет приятно, если что-то мокрое и холодное упадет Вам за шиворот. Виноваты в этом, кстати, будете только Вы сами,- голос незнакомца прозвучал спокойно и, кажется, немного насмешливо. А, может, Анне так только показалось. В любом случае, речь его оставалась вежливой. Даже изысканно вежливой для этого места и этой ситуации.

- Я заблудилась здесь и хочу выбраться. Поскорее!.. Вы знаете, где здесь выход? Или как отсюда позвонить?- Анна решила взять быка за рога и добиться от незнакомца помощи, кем бы он ни был. В конце концов, какая ей разница. Судя по всему, вряд ли он будет убивать ее или насиловать, а воровать у нее всё равно нечего. В сумке лежало около пятисот рублей, расстаться с которыми было бы жалко, но не смертельно. Никаких драгоценностей она на себе никогда не носила, по крайней мере, в последние лет десять.

- Позвонить? Отсюда? Вам это вряд ли удастся. Никому до Вас это не удавалось. Что касается желания выбраться отсюда, то оно вполне закономерно,- это место не вызывает желание проводить здесь долгое время, даже ведя занимательную беседу, как мы с Вами. Но многое зависит от того, куда Вы хотите попасть.

- Куда? Да наверх, конечно! Уж там-то я до дома доберусь, не сомневайтесь.- “Еще и болтливый”, - с нетерпением подумала Анна.

- Что ж, если Вы хотите оказаться наверху, то наши желания совпадают и я готов Вам помочь. Я провожу Вас,- сказал незнакомец.- Но не могли бы Вы быть так любезны не шарахаться от меня. Если Вам так удобнее, я могу до Вас не дотрагиваться и держаться на некотором разумном расстоянии. Кстати, путь нам предстоит неблизкий, так что давайте познакомимся. Меня Вы можете называть Грох. Необычно, но коротко и можно быстро привыкнуть.

“Ну всё, в канализации знакомиться начала,- подумала Анна, - на этом фоне библиотечные старички, божьи одуванчики, просто кавалеры в смокингах. И имя у него странное, наверное, это как бандитская кличка у преступников. Может, у него тут рядом целая шайка прячется. Как в катакомбах в “Графе Монте-Кристо”.

- Анна меня зовут, - сказала она и тут же неуверенно прибавила:

- А Вы мне ничего плохого не сделаете? - голос звучал жалобно, несмотря на попытки принять уверенный вид.

- Нет, ничего плохого я Вам не сделаю. Можете не бояться. Я не разбойник и за углом не прячутся мои товарищи. Думаю, здесь в радиусе нескольких километров, мы совсем одни, - на этот раз голос его звучал серьезно.

- А Вы здесь живете? - такой вопрос было задавать почему-то неловко, ведь он выдавал, что Анна подозревает человека в какой-то ненормальности. Если не бандит, значит, сумасшедший. Может, прячется от санитаров, которые его разыскивают. Но ведь даже психу неприятно, когда его считают психом.

- Нет, - к ее спутнику, похоже, вернулось хорошее настроение,- не живу. Да и жить здесь долго нельзя. Все эти эманации, знаете ли, при длительном воздействии могут производить неприятный эффект.

“Радиация, что ли? - с испугом подумала Анна.- Раз тут даже крыс нет. Или есть, но крысы-мутанты, невидимые”. Она чуть-чуть приблизилась к своему спутнику, но развивать эту тему не стала. Меньше знаешь, лучше спишь, а другого выхода, кроме как положиться на своего нового знакомого, она всё равно не видела.

К этому времени они прошли некоторое расстояние от места своей встречи и сейчас оказались у развилки. От основного коридора, по которому они двигались, здесь отходили два боковых, у одного из которых Грох остановился. Когда Анна двигалась по коллектору одна, она тоже встречала такие боковые ходы, но боялась в них углубляться, предпочитая придерживаться магистрального направления и надеясь, что так ее шансы попасть к людям увеличиваются.

- Давайте свернем сюда. Проход узкий, зато стены в нем совсем сухие. Наверху проложены кабели, их не трогайте. Где-то может быть повреждена изоляция. Держитесь за мной. Если будете отставать или что-то произойдет, скажите мне, не молчите. Только, пожалуйста, не нужно использовать в качестве средства связи такие вопли, как тот, что я уже слышал сегодня.

- А фонарика у Вас нет? В темноте будем идти? - Анна напрочь забыла о своем телефоне, который так и остался валяться на полу там, где она познакомилась с Грохом.

- Нет, ни фонаря, ни свечи у меня нет. Я привык к темноте и достаточно хорошо вижу. А фонарь в Вашем телефоне не работает. Может, он разбился. В любом случае, возьмите его, - сказал Грох и, судя по шороху одежды, что-то протянул Анне. Она взяла телефон, нашарив его наугад в руках Гроха. Наощупь телефон был цел, но на нажатие кнопок, действительно, никак не реагировал. А рука Гроха, кстати, была сухой и прохладной. И как-то неудобно было думать, что он грязный бомж, после прикосновения к которому нужно мыть или вытирать руки. “А Владимир Владимирович, тот, который Маяковский, протирал руки после каждого рукопожатия,- почему-то вспомнила Анна.- И не дотрагивался до поручней в подъезде, потому что боялся посетителей своего соседа — врача-венеролога. А умер от пули в голову. Нет, проще надо быть. Не полезу же я сейчас в сумку за салфетками, чтобы руки вытирать”. И незаметно вытерла руку об пальто, которому всё равно терять уже было нечего. “Выброшу пальто на помойку, даже чистить не буду”,- решила Анна.

Грох повернулся к ней спиной и углубился в боковой коридор. Анна двинулась за ним, убрав телефон в сумку и повесив ее на плечо. Так они шли примерно в течение получаса. Потом Анне захотелось услышать человеческий голос, да и вопросы, которые крутились у нее в голове, рвались наружу и требовали ответов.

- Неужели здесь нигде люков наверх нет? Что-то мы идем, идем, а выхода не видно? - спросила Анна, и звук собственного голоса прозвучал необычно в узком коридоре, отражаясь от стен эхом.

- Люков здесь нет. Мы идем к единственному выходу наверх, который можно найти здесь. Я имею в виду, единственному, через который сможете выбраться Вы.

- Что Вы имеете в виду? Остальные слишком узкие? Я застряну в них, как Винни-Пух в доме Кролика?

- Кажется, Вы не похожи на Винни-Пуха. Хотя трудно сказать наверняка. Но в те люки, о которых я упомянул, Вы точно не пролезете.

- Мне кажется, с Вашей стороны так говорить невоспитанно, - взвилась Анна, больно стукнувшись при этом о низкую притолоку над головой, под которой она в этот момент проходила. Она не то, чтобы гордилась своей фигурой, но когда кто-то намекал на то, что она толстая, ей становилось обидно.

- Прошу прощения. Но боюсь, воспитать меня Вам не удастся. Потому что я уже не Малыш, и еще не Карлсон, если продолжать разговор о героях мультфильмов. Мы почти пришли.

Он резко остановился. Анна от неожиданности налетела на него. Ей пришлось коснуться его одежды. На нем было нечто вроде плотного шерстяного плаща, под которым на спине было привязано или повешено что-то твердое. “Оружие? Автомат?”, - мелькнули у Анны мысли. Вокруг было всё так же темно. Никакого выхода из тоннеля не было видно. Коридор кончился, и впереди видимо, находилось более широкое помещение, в котором разносилось другое, более гулкое и долгое эхо, и последние слова Гроха в течение нескольких секунд пугающе отражались от его стен. Впрочем, напугать Анну, как ей казалось, уже нельзя было ничем.

- Идите точно за мной вдоль стены. Вы поняли? - в голосе Гроха появились собранность и властность. Теперь, мысль о том, что ему можно делать замечания и воспитывать его, точно не пришла бы Анне в голову.

- А что там, в середине? - спросила она довольно беспечно.

- Вероятно, Вам лучше этого не знать,- ответил Грох,- но я скажу, чтобы Вы понимали, что может произойти, если Вы не послушаетесь моего совета. Внизу глубокая пропасть. Слушайте!

И он, видимо, пнул вниз камешек, валявшийся под ногами. В тишине проходили секунды. Наконец, когда казалось уже, что звука падения камня им не услышать, раздался тихий звук где-то внизу.

Напряжение и усталость последних часов, видимо, сказались на настроении Анны странным образом. Ей было немного весело.

- А если туда плюнуть? - спросила она вслух безмятежным голосом, даже не беспокоясь глупостью своего вопроса.

- Не плюй в колодец, вылетит, не поймаешь, - ответил Грох и двинулся вдоль стены, уверенно и без колебаний взяв ее за руку. Голос его был серьезным, поэтому непонятно было, шутит он или нет.

Метров тридцать они прошли, семеня мелкими шажками вдоль стены, а потом свернули в боковой коридор. Он был примерно полутораметровой ширины и давал им возможность идти рядом друг с другом. Анна еще задала не все глупые вопросы, да и умные тоже, поэтому, чувствуя почему-то все большее доверие к своему спутнику, она решила продолжить беседу.

- Как Вы научились так хорошо здесь ориентироваться? - спросила она первое, что сейчас интересовало ее.

- Ответ на этот вопрос Вы можете легко дать сами, Анна. Я много раз здесь бывал и у меня, конечно, был источник света.

- Ну что ж Вы мне о себе совсем ничего не расскажете? - настойчиво продолжала Анна.

- Ведь я же Вас не о чем не спрашиваю.

- Спросите, может, мне захочется ответить. Вам неприятно со мной разговаривать? Зачем же Вы тогда взялись отвести меня к выходу?

- Вы задаете слишком банальные вопросы, Анны. Я вызвался Вас проводить, потому что без меня вы бы не дошли до выхода. В лучшем случае, услышав Ваши крики, я был бы вынужден спешить к Вам на помощь и утешать Вас, найденную в слезах в каком-нибудь тупиковом коридоре. Ну, а в худшем… - Он замолчал. - Мне приятно с Вами разговаривать.- После паузы продолжил он. - Боюсь, Вы не захотите, когда мы выберемся наверх. Но тогда говорить придется и не только со мной.- Грох, помедлив мгновение, двинулся вперед.

- Скажете, и оружия у Вас нет? - запальчиво сказала Анна, измученность и задетое самолюбие которой толкали ее на выяснение отношений.

- Нет, - вздохнув коротко ответил Грох, в голосе которого послышалась вдруг усталость.

- Да у Вас за спиной висит ружьё, или автомат, или ППШ, или как там они все называются!

- У меня за спиной нет оружия. По крайней мере, в Вашем понимании. У меня вообще его нет.

- В моем понимании, в Вашем!.. Что Вы здесь из себя изображаете! - начала было Анна, хотя глупо было устраивать истерику человеку, который ее спасал.

Ища опору своим мыслям и телу, Анна оперлась рукой на стену коридора и вдруг с удивлением почувствовала, что летит вбок и вниз. Сразу же вслед за этим, еще не успев ничего понять, она почувствовала рывок наверх и оказалась сидящей на полу.

- Сбоку бывают отверстия с туннелями, ведущими вниз,- услышала она комментарий Гроха.

- Извините, забыл предупредить,- в голосе его действительно слышалось сожаление.- Не опирайтесь сильно на стены, я могу не успеть Вас подхватить.

Он протянул ей руку, чтобы помочь встать и она, поднимаясь, почувствовала, что рука испачкана в чем-то влажном и немного липком. Он мягко убрал свою руку, как только она встала на ноги.

Дальше Грох и Анна шли в молчании. Анна уже еле волочила ноги и чувствовала себя усталой, нелепой и несчастной. Правый локоть по-прежнему ныл, но боль, как ни странно, утихала. Похоже, перелома всё-таки не было. Спина тоже вела себя прилично, так что Анна отметила про себя, что чувствует себя нормально. “По сравнению с Бубликовым неплохо”,- вспомнила она цитату из старой советской трагикомедии. “Выйду наверх, приеду домой, приму ванну, приведу себя в порядок”,- думала Анна, стараясь себя успокоить.

- Поранились? У меня в сумочке, вроде бы, есть антибактериальные салфетки.- Анна испытывала одновременно благодарность к своему спутнику, обиду на него за то, что тот, видимо, не хочет с ней разговаривать и злость на себя из-за того, что ее это так задевает. “Ну и наплевать, - подумала она.- А я еще хотела позвать его к себе и предложить попить чаю. Тьфу, ерунда это всё”.

- Не нужно, спасибо, - в ответ она услышала что-то вроде вежливо-иронического смешка.

Анна не стала на это обижаться, подумав, что если ее собеседник бомж, хоть и неплохо образованный, может, “из бывших”, то предложение воспользоваться антисептиком в такой ситуации действительно звучало странно. У самой нее давно возникло желание вытереться салфетками с ног до головы, до такой степени грязной, потной и липкой она себя чувствовала, не говоря уже об омерзительном запахе канализации, казалось, въевшемся в нее со времени сидения под люком. К счастью, от Гроха (Анне хотелось даже мысленно выразиться как-то помягче, всё-таки спутник произвел на нее хорошее впечатление) не пахло ничем таким, чем пахнет от бездомных в метро или на вокзалах. Наоборот, от него исходил слабый, скорее приятный и смутно знакомый запах.

А главное, отношения их на данный момент были урегулированы и они мирно шагали рядом друг с другом. “Осталось совсем чуть-чуть, - думала Анна, плетясь рядом с Грохом.- Хорошо хоть, что я сапоги на каблуках не ношу, и так все ноги сбила”.

Действительно, через некоторое время они заметили свет, становившийся всё ярче. После очередного поворота они вышли к каменному жерлу туннеля, находившемуся примерно на высоте ее глаз и переходящему в более широкое помещение.

Стали слышны какие-то новые звуки. После тишины тоннеля, нарушавшейся только их голосами, они казались странными. Это не были звуки города. Что-то другое, уже слышанное раньше, конечно, но непривычное.

Удивленная, Анна попыталась подтянуться на здоровой руке и с помощью Гроха, подталкивающего ее сзади, выбралась из тоннеля и с облегчением легла на каменную кладку небольшой площадки. Потом она обернулась в сторону Гроха, мысль о том, что вдруг ему тоже нужно помочь выбраться, была первой мыслью, мелькнувшей у нее в голове после колоссального облегчения, которое она испытала, поняв, что выбралась из подземелья. К тому же ей было любопытно взглянуть на своего спасителя. Всё-таки пребывание в такой необычной обстановке рядом с незнакомым мужчиной разбудило в ней женский интерес. Грох появлялся из тоннеля у нее на глазах, как в замедленной съемке, и обращенные к нему радостные слова замерли у Анны на губах. Это был не мужчина. Фигурой своей он действительно напоминал человека, разве что очень высокого роста. Одет он был во что-то вроде черного бесформенного плаща с капюшоном. Из-под него были видны только руки и лицо. Кисти были бледными, длинными и узкими, ногти на них тоже длинными и желтоватыми. Кожа его была бледной, волосы достигали плеч, были темными и спутанными. На его бородатом лице выделялись глаза. Три глаза. Третий располагался на лбу, чуть выше переносицы. Приглядевшись, изумленная Анна увидела за спиной Гроха какие-то неясные шевелящиеся образования, скрытые плащом. Горб, нет, два горба за правым и левом плечами. Потом особым образом скроенный плащ, видимо, чуть распахнулся на спине от движения и стало понятно, что за спиной у Гроха сложенные крылья. Шок заставил Анну отвернуть голову от своего спутника и осмотреться вокруг, и тогда глазам ее открылась ошеломляющая картина…

Глава 2

“…без руля и без ветрил…”

М.Ю. Лермонтов

Они вышли из туннеля, вход в который был закрыт ветками кустов, и оказались в лесистой местности. Окрестности, насколько хватало глаз (особенно Гроху), занимали зеленые поля, кое-где пересеченные пролеском. Деревья с немного странной расцветкой листвы клонились под легкими порывами налетающего ветра. Идиллическая картина немного омрачалась небом непривычного зеленоватого оттенка и красноватым солнцем, которое придавало сюрреализма открывшемуся виду. Ничего похожего на привычную Москву. Воздух был необычным, каким-то экзотическим, как будто Анна вышла из самолета на ненужный нам когда-то, а теперь такой желанный для сердец россиян турецкий берег, куда однажды повез ее сын. И здесь воздух был насыщен ароматами цветов, растущих повсюду. Хотя после пребывания в коллекторе и атмосфера загазованного московского центра показалась бы средиземноморским раем.

Да наплевать на качество воздуха, в конце концов, кислород в нем был, так что вопрос смерти от его нехватки не стоял. Но остро стояли три других вопроса.

Хотелось есть. Ну, хоть бы кусочек хлеба, хоть бы вредный фаст-фуд из Макдональдса… А ведь в Макдональдсе самые лучшие бесплатные туалеты в Москве…

Здесь, судя по всему, ресторанов быстрого питания не было. Не было и платных кабинок. Впрочем, в последние Аня заходить боялась с тех пор, как несколько лет назад в цивилизованной Германии, где-то на окраине Лейпцига, она застряла в такой кабинке и уже почти простилась с жизнью. Был вечер, не поздний, конечно, а так, всего-то часов девять, но после семи часов немцев на улицах небольших городов и не встретишь. Может, каждый настоящий немец — хороший семьянин и проводит вечера в теплой семейной обстановке или, в крайнем случае, в пивной, и только российская публика, томимая своей пассионарностью, толкается на улицах городов до поздней ночи?.. Хочется приосаниться и поверить в то, что нас ждет великое будущее. И орёл-предводитель у нас уже есть. Как бы то ни было, на улице никого из прохожих не было, а просторная кабинка цилиндрической формы стояла и манила к себе. Тетеньки, собирающей деньги, конечно, не было, зато была щель для монеток. Монета была брошена, дверь открылась, потом закрылась за Анной. А вот открывать сезам не захотел. Стучать в стены было бесполезно. Тридцать минут, проведенные в этой кабине, стоили Анне пары миллионов убитых нервных клеток, которые, говорят, всё-таки восстанавливаются, хоть и медленно. Нет, дело не в том, что нужно было нажать кнопочку на бачке. Анне прекрасно был известен принцип: “Лишь тот достоин счастья и свободы, кто, уходя, всегда спускает воду”. Дело было в том, что надпись на будке гласила по-немецки: “Автомат не работает”. А Анна не смогла прочесть эту надпись, потому что практически не знала немецкого. Так Анна поняла, что языки нужно учить, и не только английский, и не только школьникам и студентам, но и представителям научного мира, к которым она относила и себя.

И наконец, у Анны оставался сейчас еще третий вопрос, задать который было хотя и страшно, но можно и нужно.

Застыв на некоторое время, Анна медленно повернулась к Гроху.

- Где мы? - охрипшим от шока голосом спросила она и немного прокашлялась. Но ответа не получила. Так что три источника, три составные части Аниной проблемы остались в том же состоянии, в каком и были.

Вдалеке Анна после пары минут разглядывания местных пейзажей увидела какую-то деревушку. Дымящиеся трубы навевали мысли о готовящейся еде.

- Вам нужно идти, у нас сейчас нет времени на разговоры, - Грох расправил роскошные крылья цвета воронового крыла. Перья переливались ультрамариновыми оттенками под неяркими солнечными лучами, - я покажу Вам, куда Вы должны направиться и ненадолго покину вас. Вечером или завтра утром я Вас найду, не беспокойтесь, - добавил он, глядя в расширившиеся глаза Анны.

От шока и потрясения, вызванного происходящим, Анна не могла ничего ответить и возразить. Грох, ставший вдруг за прошедшие несколько часов почти родным, ее бросит здесь одну?!

Почувствовав, что Анне не хватает решительной поддержки, Грох аккуратно взял ее под руку и повел в сторону ближайшей группы деревьев. За ними оказалась узкая тропика, ведущая в сторону видневшейся вдалеке деревни.

- Вот, пойдете по ней, никуда не сворачивая, дойдете до деревни. Они знают, что Вы должны прибыть в ближайшее время, так что Вас встретят и приютят. А сейчас, извините, я вынужден откланяться. До встречи. - Грох слегка поклонился, сделал резкое неуловимое движение, исполненное мощи, неожиданной для его худого и, казалось, неспортивного тела, и взмыл вверх.

Плавно скользя в воздухе и рассекая его мощными гребками, он довольно быстро превратился в маленькую точку на небе, а затем и вовсе скрылся из вида.

Анна некоторое время простояла на дорожке, глядя в небеса. Не то, что сказать, даже подумать было нечего. Безрезультатно поискав разбежавшиеся куда-то мысли, она вздохнула, поправила сумочку на плече, расстегнула заляпанное грязью разных цветов спектра пальто и пошла по тропинке.

Как ни странно, чувствовала она себя даже немного отдохнувшей. Тело не ныло после длительного перехода по катакомбам, даже спина не давала о себе знать. Может, пресловутый воздух был здесь целебным. Она чувствовала себя помолодевшей лет на десять. Странным ей это не казалось, потому что лимит удивления, выданный ей судьбой на сегодня, уже был исчерпан.

На улице при этом начало темнеть. Сумерки сгущались довольно быстро, как это бывает в южных странах. “Может, я и есть где-нибудь в Турции?”- подумала Анна. Найти подземный ход из Москвы на берег теплого южного моря было бы совсем не плохо. Но маловероятно.

Сейчас тропинка проходила через довольно большую рощу, состоявшую из деревьев, названия которых Анне трудно было определить. Впрочем, для нее, как типичного городского жителя это и не представляло большого интереса. Некоторое, еще не задавленное усталостью любопытство, уговаривало ее иногда вертеть головой по сторонам. Растительность была похожа на ту, что можно встретить в русских лесах, хотя чем-то неуловимым всё-таки отличалась. “Ладно, деревья — они и в Турции деревья”, - решила, в конце концов, Анна, бросив тщетные попытки использовать свои скудные познания в ботанике для определения местонахождения.

Анна шла, погруженная в свои мысли о том, что ее ждет в ближайшем населенном пункте, в сторону которого направил ее Грох. Ей хотелось надеяться, что, по меньшей мере, это будут еда и отдых. Хотелось бы, конечно, найти и какого-нибудь носителя информации, который расскажет ей о том, где она очутилась и как ей попасть домой.

Вообще-то в деревенской жизни она не понимала ровным счетом ничего, родившись в городе и будучи типичной городской жительницей. Хотя нет, пару раз родители в детстве возили ее к бабушке и дедушке в подмосковную деревню помогать копать картошку. Помощь с ее стороны, правда, ограничивалась тем, что она сидела на солнышке и играла во что-то, пока взрослые в поте лица возились с лопатами. Но картошку она, по крайней мере, видела. На этом ее знание флоры среднерусской, впрочем, и какой бы то ни было другой, полосы, ограничивалось лет до восемнадцати. Именно в этом возрасте она поехала к подруге на дачу. Ее великим личным открытием, совершенным в тот день, стал огурец. То есть, конечно, это однолетнее травянистое растение семейства тыквенные встречалось в ее жизни и раньше, как в свежем виде, так и, особенно, в соленом и маринованном. Но впервые она увидела его растущим и была поражена тем, что на нем… Да, на нем росли колючки!

Так что в данном случае Анна хотела бы скорее очутиться в каком-нибудь городе; каменные джунгли ее никогда не пугали. Живя в одном из самых крупных и недружелюбных мегаполисов мира, она была готова к встрече с любыми городскими опасностями, но в сельской местности… Впрочем, в ее ситуации выбирать не приходилось.

Внезапный шум резко прервал ее размышления. Из-за поворота тропинки прямо на Анну выскочило маленькое существо, на секунду замерло перед ней и с визгом бросилось в сторону. За это короткое время Анна успела, и испугаться, и успокоиться. Это было первое встреченное ею на новой земле живое создание, но поведать о том, где Анна находится, оно вряд ли могло. Это был всего лишь маленький салоноситель, с хрюканьем удалявшийся сейчас в рощу и вскоре уже невидимый среди деревьев.

Внезапно на тропинке появился еще один зверь. Это было черное гибкое существо, повадки которого напоминали кошачьи, но рост явно превышал размеры обычной кошки. Напоминает ли оно пантеру, Анне сложно было судить, так как последний раз крупных представителей семейства кошачьих она видела в зоопарке много лет назад. Тут Анне стало действительно страшно. Существо замерло в нескольких шагах от нее, глаза его мерцали в темноте зеленоватым светом. Анне показалось, что все звуки вокруг замерли, слышно было только, как в ушах у нее стучит кровь, а животное в такт Анниному сердцу чуть слышно, но очень напряженно постукивает своим мощным хвостом по земле. Несколько секунд заняло у существа принятие решения. За это время в голове Анны сначала возникла пустота, потом стали проносится обрывки фраз, сказанные чужим ледяным голосом: “Время… почти пришло … выполнить свою задачу… надежда… лишь ты…”.

Затем Анна ощутила внутри себя пронзительно звенящую тишину, которая через мгновение разорвалась на тысячу осколков и превратилась в такие привычные и родные звуки шумящих от порывов ветра крон деревьев, пение птиц и другие лесные шорохи, знакомые с детства и дружелюбные по отношению к ней и всем хорошим людям на свете.

Существо исчезло, как будто растворилось в затопленной темнотой роще. Анна встряхнула головой, с упоением ощущая, что мысли ее снова принадлежат ей самой и можно идти дальше, туда, где будут люди и свет. Она была озадачена странным появлением Вестника, как она окрестила его про себя, но решила пока не сосредотачиваться на этом, предполагая, что Грох ей потом все объяснит сам.

Поспешно ступая по еле видимой в последних лучах заходящего солнца тропинке, она вышла из-за деревьев на открытое пространство и увидела невысокие ограды деревенских домов.

Солнце уже клонилось к краю небосвода, который принял оттенок аквамарина. Облака сиреневого цвета медленно тащились по небу. Казалось, должно быть слышно, как они кряхтят, выполняя свою непонятную, но важную миссию. Ну, как известно “если звезды зажигают, значит это кому-нибудь нужно”. Звезды, кстати, тоже стали появляться, необычно яркие для московских широт.

Из некоторых труб домов шел дым. Кое-где в домах горели огни, но во многих было темно. На улице она никого не увидела.

Она уже успела почти успокоиться после встречи с черным существом. Теперь она должна была решить новую стоящую перед ней задачу: как ненавязчиво привлечь к себе внимание жителей деревни. Подходить к одному из домов и стучать в окошко ей было неловко, да и страшновато. Во-первых, несмотря на слова Гроха, она не была уверена, что ее ждут и будут рады принять. К тому же, разбуженные, они могли встретить ее неласково. “И пойдут клочки по закоулочкам”,- вспомнила Анна фразу из детской сказки. Во-вторых, жители, как показывал накопившийся в течение последних нескольких часов ее жизни опыт, могли оказаться вовсе даже не людьми. А новые потрясения в ее нынешнем психологическом состоянии были всё-таки нежелательны.

Покопавшись в памяти в поисках методов решения проблемы, она вспомнила, как ее научный руководитель в молодости стоял в ночной тишине перед закрытым зданием общежития и пытался разбудить знакомых громкими криками: “Люди!.. Вы почему не спите?!..”. Память, услужливо предоставившая Анне такой беспроигрышный способ привлечь к себе внимание, устыдилась внутреннего окрика и замолчала, больше не подсказывая ничего.

Анна пошла по деревенской улице в надежде, что ей встретиться кто-то, кто сможет выслушать ее рассказ, покормить и помочь ей устроиться на ночь, потому что воздух воздухом, но и ее вдруг помолодевшему организму хотелось есть и спать.

Наконец ей повезло. У одной из изгородей, наклонившись, стоял пожилой мужчина. Вот он отряхнул руки от земли и выпрямился в полный рост. После Гроха Аня была готова увидеть что угодно и кого угодно, любые странные обличья… Но внешне этот человек, по крайней мере, в неясном свете звезд, ничем не отличался от тех, которые населяли родные просторы.

Анна подошла к нему. Благообразная седина покрывала его голову. Длинная окладистая борода спускалась волнами на грудь.

- Добрый вечер, - тихо поздоровалась Аня.

Мужчина повернул к ней голову. Его ясные светлые глаза, казалось, просвечивали Анну насквозь. Как будто он мог с одного взгляда узнать истинную сущность человека.

- Добрый, странница, - он немного склонил голову, - тебе, верно, нужно где-то остановиться и переночевать. Иди к следующей избе, там живет здешняя знахарка, она будет рада принять гостью.

Он еще раз посмотрел ей в глаза, кивнул, как бы своим мыслям, а затем повернулся и пошел к своему дому, из открытой двери которого пробивался неяркий свет.

Аня вдогонку запоздало поблагодарила его, а затем направилась в сторону указанной избы.

Даже в темноте было заметно, что дом красив - приятных пропорций, с изящными панелями в виде древесных листьев на фасаде. Резные ставни были открыты, и это внушало надежду, что хозяева не уехали далеко, но за ставнями было темно. Анне ничего не оставалось, как постучать в окошко. Понадеявшись, что если она до сих пор не услышала лая, то собак здесь нет, она открыла калитку и по дорожке, ведущей через двор, пошла к дому.

Во дворе росли пышные кусты. Незнакомые цветы украшали клумбы около калитки. По забору с внутренней стороны было развешено несколько связок каких-то трав, от которых исходил приятный пряный запах.

Подойдя к дому и без труда дотянувшись до невысокого окна, Анна нерешительно постучала по стеклу. Хотя ей казалось, что шум она произвела оглушительный, нужной реакции не последовало. В доме по-прежнему не было слышно никаких звуков. Теперь Анна уже была бы рада тому, чтобы женщина встретила ее даже в самой нелюбезной манере. Возвращаться назад, к незнакомому старику, и напрашиваться к нему ночевать казалось Анне если не опасным, то уж точно неприличным.

Немного подождав, Анна постучала еще, на этот раз как можно громче. К своему облегчению, она услышала шаркающие шаги, резко растворились оконные ставни, и за стеклом показался чей-то силуэт. Затем он пропал, шаги стали удаляться. Через некоторое время справа загрохотал дверной засов, и Анна поспешила к двери.

На пороге стояла пожилая женщина со свечой в руке.

- Здравствуйте,- непривычно затараторила Аня, испытывая неловкость из-за своего ночного вторжения,- извините, что беспокою Вас так поздно, но один из Ваших соседей посоветовал мне…- она осеклась под пристальным взглядом старухи.

- Здравствуй! Заходи, заходи, чего на пороге стоять-то. Чай, не Баба Яга, не съем тебя, девица,- усмехнулась женщина, к счастью, как показалось Анне, довольно дружелюбно.

Анна вслед за старухой вошла в дом. Она оказалась в слабо освещенном свечой проходном помещении. “Это называется сени”,- вспомнила Анна, читавшая про деревенскую жизнь в классической русской литературе. С ее дилетантской точки зрения, в сенях должно было храниться сено для корма коровам. Но сена не было, вместо него на полках, расположенных справа и слева, поблескивали какие-то склянки.

Анна вспомнила, как она впервые пришла в дом к своему жениху Михаилу, чтобы познакомиться с будущей свекровью. Та встретила ее с распростертыми объятьями, от чего Анна была смущена и растрогана. Прежде чем пройти к щедро накрытому столу, как девочка из приличной семьи Анна сначала спросила разрешения зайти в ванную, чтобы помыть руки.

- Конечно, конечно,- еще шире засветилась улыбкой будущая свекровь,- проходи! - И широко раскрыла дверь ванной, пропуская Аню к раковине и протягивая ей полотенце. Аня почувствовала смутно знакомый и не очень приятный запах. Глаза ее невольно устремились на стоящий на стиральной доске, крепящейся на краях ванной, агрегат, смутно напоминавший ей виденный в каком-то фильме аппарат для самогоноварения, наполненный жидкостью темно-желтого цвета. Невольно остановившись, она была ласково напутствуема словами Мишиной матери: “А, это? Да это моча отстаивается…” Мысль о том, что ее будущая свекровь является приверженкой уринотерапии, долго терзала Аню по ночам, мешая ей наслаждаться радужными снами счастливой невесты.

Но хотя бы в отсутствии дружелюбия и оптимизма обвинить Анину свекровь было нельзя. Анна часто вспоминала, как замученная бессонницей после многочасовых укачиваний полугодовалого сына, она уже под утро, с замиранием сердца (“Как бы не проснулся! Поспать! Поспать хоть полчаса!”) укладывала уснувшего ребенка в кроватку. В этот момент бодрая и выспавшаяся свекровь, которая всегда была ранней пташкой, открывала дверь в комнату и, переполняемая чувствами любви к ближнему, широко распахнув руки с криком “Кирю-юша!” бросалась в любимому внуку, встречавшему бабулю криками, не утихающими следующие два часа.

Новая знакомая Анны особого энтузиазма при встрече гостьи пока не проявляла. Они вошли в комнату, в которой пахло травами. Старуха, наклонившись над столом и чем-то поколдовав, зажгла еще одну свечку. Стало светлее, и Анна смогла оглядеться по сторонам.

Комната была просторной и очень аккуратной. Мебели было мало. Вдоль окон стояли деревянные лавки, в углу рядом с печью находился старинный деревянный сервант, в толстых непрозрачных стеклах которого отражалось пламя свечей. В середине помещения в окружении нескольких стульев стоял стол, накрытый кружевной скатертью. В углу комнаты видна была лестница, ведущая наверх.

- Садись, голубушка, садись. Что ж стоять-то?.. Поди, устала уже. Ночь на дворе. Давно ждала тебя. Заблудилась, что ли? Да садись, кому говорю,- не переставая говорить, старуха достала из печки и поставила на стол чугунный котелок с какой-то едой. Желудок Анны возликовал.

- Спасибо большое! А Вы меня ждали? Это Грох Вам сказал, что я приду? - Анна старалась сдерживать расспросы, чтобы не казаться чересчур любопытной.

- Кто? Грох? Ну, пусть будет Грох. Ждем тебя с вечера. Дети всё хотели посмотреть на тебя. Нечасто у нас тут теперь гости бывают. Деревня совсем захирела. Остались только две молодые семьи, да старики. Все остальные в город подались, - старуха выложила содержимое чугунка в красиво украшенную лиственными узорами деревянную миску и поставила ее перед Анной.

- Теперь, наверное, везде так. А как Ваша деревня называется?

- Не деревня, село. Сторожевое называется. Ешь. Сейчас отвара тебе налью, и спать пойдешь. Вон уже глаза у тебя слипаются. Поспишь, отдохнешь, утро вечера мудренее. Завтра утром расскажу тебе, что дальше делать, куда идти.

- Скажите, а Москва отсюда далеко? Может, здесь электричка рядом? Так я бы с утра на первой бы и поехала, чтобы Вас сильно не стеснять. И, если Вам не трудно дать мне телефон, я подруге позвоню, скажу, что на работу завтра с утра не смогу выйти вовремя.

- Далеко отсюда твоя Москва. И про работу свою пока забудь, без тебя разберутся. Внук мой погостить когда приезжал, книжку с собой привез. Не помню, кто писатель. А называлась “Два года каникул”. Вот и у тебя каникулы сейчас будут. Не два года, конечно, не бойся. И не отдыхать ты будешь. Но про дом пока не думай, другая у тебя будет задача. Ты нам нужна. Но и мы тебе тоже. А то больно много в тебе всего лишнего. Других учишь, а сама с собой никак не разберешься. Книжек много вокруг тебя, а простых вещей не знаешь. На, пей, а я пойду, постелю тебе наверху в светелке. До конца всё допивай, чтоб ни капли не осталось, слышишь? А про Люсю свою не думай, с ней-то всё хорошо будет, позаботимся,- с этими словами старуха встала из-за стола, куда присела, пока Анна ела вкуснейшее мясо с картошкой и жареным луком, и направилась в сторону лестницы, ведущей наверх.

Анна удивленно слушал ее, попивая вкуснейший отвар из лесных трав из огромной глиняной кружки, украшенной небольшими узорами в виде незнакомых существ, похожих на мифологических драконов. По крайней мере, Анна представляла их именно такими. Откуда эта женщина знает про то, что Анна несколько лет преподавала студентам историко-архивного института? Про ее работу с книгами? А про Люсю, которая сидит сейчас одна дома и, наверное, уже съела всю оставленную ей еду?!

Но терзаться всем этим не было сил. Голова тяжелела, и казалось, сейчас упадет. Анна смутно осознавала, что старуха вернулась и повела за собой по узкой лестнице наверх, в маленькую уютную комнату, в которой так же, как и по всему дому, приятно пахло травами. Из всего дальнейшего Анна запомнила только то, что она поблагодарила женщину, сбросила с себя, наконец, ненавистное уже грязное пальто и всю остальную одежду и оказалась в кровати, покрытой выглаженной и накрахмаленной простыней, которую хотелось гладить и трогать. Но в сон клонило неимоверно. Было такое ощущение, что внезапно все оставшиеся силы начали покидать ее, и дремота крала каждый сантиметр ее тела. Она начала вспоминать опять про свою свекровь, как та рассказывала, что будучи замужем за Мишиным отцом, каждый день вручную стирала и гладила комплект постельного белья, потому что считала что любой муж заслуживает в том числе и такой заботы.

Но как только голова коснулась подушки, набитой, судя по запаху, чем-то похожим на шишечки хмеля, Анна начала проваливаться в сон. Последнее, что она успела услышать перед сном, это то, что к женщине кто-то пришел. Негромкий мужской голос спросил:

- Она уже уснула? Ты сказала ей?

Дальше - сон.

Пробуждение вышло внезапным.

Анна подняла голову с подушки, потянулась. Выспалась она неплохо. В Москве такое бывало редко. Дома она просыпалась обычно, начиная еще в полусне прислушиваться к своим ощущениям в поисках чего-то плохого, что будет мешать ей сегодня весь день. Плохое, точно, тут же находилось, и Анна чувствовала от этого мрачное удовлетворение. Это мог быть неприятный привкус от какого-то давнего и вдруг почему-то вспомнившегося разговора с начальницей, боль в спине, несильная, но вызывающая мысли о страшных равнодушных садистах-врачах с невыговариваемым названием “вертебропатологи”, к которым рано или поздно придется обратиться и всё вдруг окажется совсем плохо, или мысли о сотне других неприятностей, которые могли испортить жизнь.

Сейчас плохое выискивать в жизни не хотелось. На него было попросту наплевать. Не было ни неприятных давящих воспоминаний о прошлом, ни страха перед будущим, никаких желаний вообще, только приятное ощущение, что она есть вот здесь, вот в эту секунду, и что так и должно быть, а всё остальное не имеет значения.

Постель была похожа на ее домашнюю кровать, но никак не ту, на которой она уснула.

Оглянувшись вокруг, она с удивлением отметила, что обстановка изменилась до неузнаваемости. Никаких пучков трав не было и в помине. Слева на стене висела большая плазменная телевизионная панель. Лампа в виде цветка лотоса стояла рядом с журнальным столиком, на котором были красиво разложены газеты и журналы. Именно к ним Анна и потянулась, потому что любые написанные где-то слова на любом языке сразу же привлекали к себе Анино внимание. Это относилось даже к надписям на заборе, которые Аня автоматически прочитывала, потом краснела, ругала себя, но в следующий раз, оказываясь перед очередным образчиком уличного творчества, совершала ту же ошибку.

Как ни странно, текстов на русском языке наша героиня не нашла ни в одном журнале, ни в другом. Она протерла глаза. На второй взгляд она поняла, что все печатные издания на чешском.

Немного, мягко говоря, удивившись, она поискала взглядом свою одежду. Юбка и блузка были на стуле, выглаженные и аккуратно повешенные.

Вообще, вся обстановка создавала впечатление, что Анна только недавно приехала, не успев разложить вещи (ее сумка стояла рядом с кроватью) разделась и сразу легла спать.

Анна привела себя в порядок, с наслаждением приняв контрастный (и это резко отличалось от ее московской привычки побрызгать на себя теплой водой, отложив более выразительные водные процедуры на потом или на никогда) душ с гелем, источающим терпкий запах кофе.

Одевшись, она вышла из номера. Мимо куда-то пронесся одетый в ливрею и фирменную фуражку с логотипом отеля швейцар, попутно поприветствовав гостью.

Анна спустилась к выходу и вышла на улицу. Та сразу обдала ее запахом машин и пыли. Очень жарко.

Анна оглянулась и заметила продавца зонтиков. Было удивительно, что в такую погоду кто-то стоял и продавал зонтики, но такая странная деталь ее совершенно не смутила. Больше того, это воспринималось как должное. Единственное, чего она хотела на данный момент - укрыться от палящего зноем солнца. А зонтик вполне мог ей в этом помочь. Продавец молча разложил перед ней несколько десятков зонтов на выбор и ждал, пристально глядя на покупательницу. Здесь были экземпляры самых разных расцветок и рисунков. Она мечтательно открывала их один за другим и любовалась, точно зная, что вот этот, хоть и очень красивый, ей не подходит, но, может, быть, следующий?.. Здесь был синий зонт, украшенный изображениями ярких желтых звезд, красный с белыми крапинками, черный, притягивающий к себе взгляд и, казалось, засасывающий внутрь, как озоновая дыра, зонты с рисунками, напоминающими о пейзажах европейских и восточных городов и много других замечательных. Но всё это было не то. И вот она увидела тот, который был нужен ей, и узнала его сразу же. Это был большой зонт, украшенный рисунками, напоминающими собой изображения цветов из старинного учебника ботаники, сделанные рукой ребенка или не очень умелого художника. В чашечках некоторых цветков, на их стеблях и листьях, сидели обнаженные женщины. Некоторые цветы были раскрашены красной или зеленой краской пастельных оттенков. Рядом с цветами и женщинами встречались отрывки текста, написанные от руки аккуратным старательным почерком. При вращении зонта все рисунки начинали смешиваться друг с другом, а потом сливались вместе, создавая, казалось, какое-то новое изображение, которое о чем-то говорило Анне, но задумываться об этом было некогда.

Она взяла зонт, раскрыла его и пошла по улице. Навстречу ей часто попадались прохожие с зонтами. Видимо, это была новая пражская мода — защищаться зонтами от солнца.

Через несколько мгновений телефон, лежащий у нее в сумке, начал тихонько пиликать, наигрывая незнакомую, но приятную мелодию, которую Анна никогда не слышала и которая искрилась радостными звуками флейты и каких-то старинных струнных и духовых инструментов. Анна взяла трубку и услышала голос сына:

- Привет, мам! Ты сейчас где? Я подъеду к тебе с Таней, и мы поболтаем.

- Здравствуй, родной! Конечно, приезжай! - она так давно мечтала его увидеть или хотя бы просто поговорить с ним спокойно, чтобы никто не мешал. На глазах ее почти появились слезы. Стараясь скрыть их, она говорила преувеличенно бодрым голосом, что к счастью, ей вполне удавалось. Сейчас ей всё удавалось!

- Встретимся, как обычно, у хвоста коня Вацлава. Мам, ты найдешь сама Вацлавскую площадь, ты ведь давно здесь не была?

- Конечно, найду, о чем ты, такое не забудет даже твоя склеротичная старушка-мать. А почему у хвоста? Настоящие пражане всегда встречаются у морды коня.

- Вот именно поэтому! У морды слишком много народу, не хочу, чтоб тебя затолкали там. Если у тебя и есть склероз, то только ювенильный, младенческий, это я тебе как врач говорю. До встречи, мы уже бежим к тебе! Чмок!

Увидев сына, она стала рассматривать его тайком, чтобы не смущать. Они не виделись уже два года. Он так изменился. Уже седина в волосах, подумать только, ее маленький мальчик! Подросшая Таня выглядывала из-за его спины, недоверчиво глядя на бабушку.

Они шли по узким улочкам, периодически переговариваясь. Да говорить почему-то и не хотелось, главное, что они были, наконец, вместе.

Зной изнурял. Они прошли пешком, казалось, совсем недолго, но каким-то образом очутились на другом краю города, на Малой стране, в кафе под названием “У трех троек”. В ожидании заказа Кирилл вышел позвонить, Таня отправилась в дамскую комнату и Анна осталась за столиком одна. Решив немного позаботиться о своей внешности, страдающей от жары, она полезла в сумочку за пудрой и вдруг наткнулась рукой на газету. Видимо, случайно прихватила ее, когда выходила из отеля. Скомканная газета мешалась, захламляя и без того набитую ненужной ерундой сумку. Собираясь выкинуть ее, Анна, как всегда, машинально пробежала взглядом заголовки. Один из них гласил: “Продолжаются поиски манускрипта”.

Тут она вспомнила, что уже читала статью на эту тему.

Быстро пролистав газетные листы, повествующие о событиях чешской общественной и культурной жизни, она нашла то, что искала и начала внимательно читать интересующую ее статью.

Здесь описывались уже знакомые ей подробности о происхождении рукописи Манича. Однако несколько интересных деталей о возможных мотивах похищения документа заставили ее углубиться в чтение.

В статье рассказывалось о том, что манускриптом в течение последних нескольких лет активно интересовалась некая организация под названием “Хранители знаний”. Организация является международной и имеет штаб-квартиру в Чехии. Цели ее создании, состав и количество членов, а также источники финансирования на настоящий момент неизвестны. Однако официальные круги как Чехии, так и других стран не занимались расследованием деятельности “Хранителей знаний”, так как, с одной стороны, организация явно не являлась экстремистской, а с другой стороны, существенно помогала финансировать некоторые культурные проекты, связанные, в первую очередь, с библиофильством, а также являлась устроителем выставок книжных редкостей из личных собраний. Некоторое время назад представители организации пытались получить доступ к манускрипту Манича, рассчитывая купить его для частной коллекции одного западного коллекционера, имя которого не называлось. Это им не удалось, но сотрудникам организации был предоставлен доступ к документу в одной из пражских библиотек, где они активно работали над его расшифровкой. Особенных успехов им, по всей видимости, достичь не удалось. Вскоре манускрипт пропал.

Последний абзац статьи, где рассказывалось о том, кому могла понадобиться рукопись, воспринимался совсем уже странно. Якобы, если расшифровать текст не удавалось в течение такого долгого времени, а рукопись по утверждению экспертов была создана в 14 веке, то она, видимо, являлась одним из свидетельств существования цивилизации, которая не посчитала нужным раскрывать свои тайны. А теперь ее представители просто забрали ее назад. Куда - назад, автор статьи не упоминал.

Анна хмыкнула. Вмешательство пришельцев с других планет могло бы оправдать львиную долю всех краж и преступлений в нашей стране и по всему миру. Так что за поиски доказательств существования инопланетян нужно было бы засадить в России целые научно-исследовательские институты. Деятельность их могло бы спонсировать правительство, так как получение неопровержимых свидетельств вмешательства в земные дела извне было бы ему на руку. А доказать, как известно, можно всё, что угодно. “Странно, что до этого еще никто не додумался”, - с горькой иронией подумала Анна.

Дальнейшее продолжение статьи - разговоры с известными учеными - Анну особо не заинтересовало. Быстро пробежав эти отрывки взглядом, она поняла, что ничего путного никто из исследователей сказать не может.

Вернулся Кирилл, пришла и Таня. Анна выбросила из головы статью и отдала должное чешской кухне, которую многие ее соотечественники, живущие в Чехии, не любили, считая жирной и тяжелой. Сама она относилась к шпикачкам и кнедликам вполне доброжелательно. Анна заказала традиционное чешское блюдо с устрашающим русский слух названием “вепшокнедлозело”, что было сокращенным названием, которое целиком переводилось как “Запеченная свинина с кнедликами и (квашеной) капустой”. Аня пыталась как-то дома, в России, готовить кнедлики из купленной сыном в чешском супермаркете и присланной ей сухой смеси. Ничего вкусного из этого не получилось, хотя на приготовление кнедликов были брошены лучшие силы: приехала подруга, умеющая готовить, и они проторчали на кухне несколько часов.

Вообще, честно говоря, она готовить не любила. Может, это врожденный и неисправимый порок, может, дело в том, что родители никогда не учили и не заставляли ее это делать. Вряд ли это можно было бы объяснить ее ленью, она всегда была считалась трудолюбивой девочкой, хорошо училась и оправдывала все надежды, возлагавшиеся на нее родителями и старшими товарищами. Поэтому для нее самой так и осталось загадкой, почему без труда выучив, например, кто являлся в средние века и раннее новое время князем-избирателем Священной Римской империи (архиепископы Кёльнский, Майнцский и Трирский, пфальцграф Рейнский, маркграф Бранденбургский, герцог Саксонский и король Богемии), она не могла запомнить и освоить рецепт приготовления яичницы.

Выйдя замуж и оказавшись перед необходимостью готовить мужу обед, она начала, конечно, с полуфабрикатов. С гордостью раскладывая на столе “выброшенные” в ближайшем универсаме и взятые с боем сосиски, завернутые в плотную грубую бумагу с деревянными прожилками, Аня звонила подруге. Правда, на вопрос “В какую воду бросают сосиски: в холодную или в горячую?” она слышала много нелицеприятного, но муж не умер от голода в первые месяцы их совместной жизни, и уж, конечно, после, когда она перешла к приготовлению более основательных блюд. Ей никогда не забыть первую курицу, принесенную из магазина под названием “стекляшка” (в этом здании были стеклянные окна от пола до потолка) в сетке авоське, сквозь ячейки которой проваливалась куриная голова, болтавшаяся почти до земли на тонкой синей шее. Желтые куриные лапы торчали с другой стороны, приковывая к себе взгляд, и напоминая Анне сказку про избушку на курьих ножках. Дома муж помогал обжигать торчащие из курицы волоски паяльной лампой. Все цивилизованные люди с легкостью и удовольствием делали это над газовой плитой, но, увы, у них плита была электрическая.

Муж Миша готовил хорошо, так что на выходных проблем с едой не было. Он говорил, что кулинария — всего-навсего одна из областей химии, и не самая наукоемкая, так что у него, как у сотрудника химико-технологического института, проблем с ней возникнуть не может. Потом Анна, конечно, научилась и сама готовить любые блюда, начиная с борща и заканчивая эклерами, но удовольствие от процесса приготовления пищи так и не научилась получать.

Так что для Анны поход в ресторан всегда был радостным событием, избавляющим ее от необходимости либо стоять у плиты, что было неприятно, либо есть какую-нибудь неполезную вкусность типа сухих макарон “Роллтон”, что было вредно.

Время в кафе прошло незаметно. Вот уже сын расплатился, и они вышли на улицу. Темнело. Время и пространство сейчас стали почему-то дискретными. Анне казалось, что она с небывалой легкостью перескакивает из одной обстановки в другую, не затрачивая на это ни времени, ни усилий.

Вот уже Кирилл проводил Анну до отеля. У входа в гостиницу они обнялись на прощание, внучка поцеловала бабушку в щеку. Затем отец и дочь взялись за руки и пошли по направлению к такси, а Анна стояла, смотрела им в след, и грусть окатывала ее изнутри тугой волной.

В номере Анна чувствовала себя неспокойно. Она никак не могла найти себе место, испытывая смутную потребность в каком-то действии. Даже привычное средство спасения как от беспокойства, так и от уныния — чтение — не действовало сейчас должным образом. Повертев в руках и полистав всё еще лежащие на столике у кровати журналы и газеты, она решительно встала. Приняв решение погулять немного перед сном, Анна вышла на улицу.

Фонари ярко светили, указывая дорогу, в конце которой виднелся какой-то парк. Анна пошла, попутно осматриваясь по сторонам. Людей на улице было много, видимо все, кто прятался от жары в дневное время, теперь выползли в блаженную прохладу вечерней Праги.

Она не заметила, что за ее променадом наблюдал мужчина. Он внимательно смотрел ей вслед, пока Анна не скрылась из вида. Затем он, нацепив солнечные очки, которые были вряд ли нужны в такое позднее время, быстро направился в сторону Национального проспекта. Но, не дойдя до него, свернул в переулок и пропал.

Анна же тем временем уже прошлась по парку. Выпила вкуснейшей газированной воды: “Сто лет не пила!”. И свернула в один из переулков. Странное ощущение охватило ее. Не поняв, в чем причина, она начала обеспокоенно озираться. Ничего необычного вокруг не было. Те же дома, неяркий свет фонарей. Далекие звуки машин с одной из больших улиц. Из окон порой долетали звуки смеха и разговоров.

Пожав плечами, она пошла дальше. Прошло около пятнадцати минут, прежде чем она поняла, что заблудилась. Некоторое время поплутав, она смогла выйти из переулка на улицу.

Остановив прохожего, она почему-то на английском попыталась расспросить его о том, как ей пройти к отелю “Нулевой меридиан”, на что прохожий что-то невнятно буркнул и махнул рукой, потом отвернулся и быстрой походкой пошел дальше. Анна недоуменно посмотрела ему вслед, но затем пошла в указанном направлении.

Через некоторое время она поняла, что улица выводит ее на Староместскую площадь, странно, что она сама не поняла этого раньше. Она достаточно хорошо знала центральные районы города, прожив в свое время в Праге несколько лет. Вот стал хорошо виден Тынский собор и здание ратуши со знаменитыми курантами.

Анна издалека увидела их и в который раз восхитилась красивым и необычным оформлением циферблата. Подойдя ближе, она стала рассматривать центр огромных часов, где находилась Земля, вокруг которой медленно, почти незаметно, двигалось Солнце. Анна помнила: куранты устроены так, что каждый час приходят в движение фигуры, расположенные по обе стороны часов: Смерть, Тщеславие, Жадность и Турок, разыгрывая небольшое представление, а над ними раскрываются дверцы из которых появляются фигуры апостолов.

Ее охватил интерес - а как часы выглядят изнутри? Анне настолько сильно захотелось побывать там, что она, поддавшись внезапному желанию, пошла прямо к башне.

К огромному удивлению, дверь была чуть приотворена. Из-за нее доносились приглушенные мужские голоса. Видимо, охранник и билетер отвлеклись и оставили дверь открытой.

Мышкой проскользнув в здание и ощущая при этом огромный прилив адреналина, Анна увидела винтовую лестницу, ведущую наверх. Она тихонько стала подниматься.

Изнутри часы выглядели еще более впечатляюще. Шестерни, цепи и другие механизмы, часть деталей которых относилась к 14 веку, двигались почти бесшумно, издавая только тихое монотонное постукивание и негромкий лязг. Где-то вдалеке было слышно мерное движение секундной стрелки часов.

Анна, затаив дыхание, поднялась по узкой лестнице поближе к механизмам, не глядя под ноги и не замечая ничего вокруг себя.

Шаг. Еще шаг наверх. Анна вблизи увидела красивые фигуры ангелов. Откуда-то сверху, шурша и падая вниз, летели листы пожелтевшей от времени бумаги. Она подошла поближе и попыталась поймать один из них. Ей это удалось, но, поймав его, ей пришлось сделать шаг вперед, чтобы удержать равновесие.

Следующий шаг оказался катастрофой. Нога запнулась обо что-то. Автоматически сделав шаг второй ногой, Анна ощутила, что та ступает в пустоту. Аня в порыве отчаяния зацепилась рукой за железную цепь, но та, скользкая от масла, предательски вынырнула из руки.

Наклон стал критическим. Аня поняла, что падает. Через доли секунды Аня, окончательно потеряв опору, взмахнула руками, и ее крик эхом отдался от каменных стен, прыгая между бездушными фигурами. В последний момент листок в ее руке оказался напротив лица. Она увидела на нем изображение какой-то шкатулки или маленького сундучка.

Анна полетела вниз, в бесконечное, казалось, темное пространство. Перед ней промелькнула встреченная перед приходом в село Сторожевое черная пантера. Глаза ее каким-то образом оказались прямо напротив глаз Анны, то ли обжигая, то ли замораживая. Последний укол ужаса и Анна достигла дна, смявшего ее тело, как бездумно сминает человеческая рука пустой спичечный коробок.

Глава 3

Жуткая вязкая темнота окутала тело Анны со всех сторон. Ни единого источника света. Ни дуновения ветра. Но ощущение, будто она летит, а не статично замерла в пространстве, тем не менее, не отпускало. Ей хотелось вырваться из этого непонятного состояния, но она ощущала себя бессильной. Через некоторое время, отмерить которое не представлялось возможным, она поняла, что тьма становится менее густой. Как будто туман постепенно рассеивался перед ней, обрывки его разлетались в разные стороны. Анна поняла, что набирает скорость. Несвязные образы проносились перед глазами, она не успевала их ухватить, как будто смотрела 25-ый кадр. Анна захлебывалась ими. Паника охватила все ее существо. Она начала метаться в разные стороны, но поток, не замечая ее стараний, тащил вперед. Отчаявшись, Анна прекратила попытки сопротивления и попыталась думать. Мысли сразу уносились, только родившись в ее сознании.

Внезапно одна из картинок, появившихся далеко впереди, приковала ее внимание. На фоне остальных она выглядела особенно отчетливой и яркой. Интуитивно поняв, что нужно двигаться именно к ней, Анна начала грести невидимыми руками, отталкиваться ногами, стараясь придерживаться выбранного направления. Прошло несколько секунд, и Анна словно нырнула в образ, затем все исчезло.

С громким вскриком-всхлипом Анна села на постели. Тело ныло, полностью покрытое холодным липким потом. Волосы разметались в разные стороны.

- Она очнулась! - следом за голосом в комнату вбежала знахарка. За ней степенно зашел виденный ранее Анной старик, который направил ее сюда.

Анна озиралась вокруг, всё еще глубоко и хрипло дыша. Она была в доме, в котором она еще вчера (а вчера ли? И сколько времени уже прошло?) легла спать, уставшая и сонная.

Знахарка присела на край кровати и дотронулась до лба Анны.

- Как себя чувствуешь? Пить хочешь? - знахарка с заботой заглянула ей в глаза.

- Да, - голос был севший, как будто Анна, вспомнив молодость, весь вечер проорала на рок-концерте, чего никогда не было, - все хорошо, все в порядке. - Она прокашлялась.

У знахарки, откуда ни возьмись, появилась в руках кружка с водой и Анна с благодарностью ощутила, как живительная влага вливается в нее. Напившись, она подняла более осмысленный взгляд на хозяйку.

- Что со мной произошло? - Анна задала этот вопрос, ощущая, как нелепо он звучит, повторенный много раз на разные лады за последние двое суток. При этом она пыталась осторожно ощупать свои руки и ноги, которые должны были быть переломанными. Как ни странно, тело было целым, хоть и ощущение, что она пробежала марафонскую дистанцию, не прошло.

- Все в порядке. Просто ты должна была пройти проверку. Теперь ты знаешь, куда тебе двигаться, и что делать. Тебе еще предстоит узнать свою конечную цель и как ее достичь, но мы уже не можем помочь тебе. В наших силах лишь указать верное направление. Дальше ты сама, - закончив свою речь, знахарка обернулась к старику.

Тот одобрительно кивнул и устремил свой пронзительный взор на Анну.

Анна поежилась.

- Ты, дитя, не бойся, - старик чуть заметно улыбнулся, - впереди тебя ждут разные события, предстоит еще много всего сделать. Я вижу, что душа у тебя добрая, поэтому мы поможем тебе. Соберем в дорогу еды, дадим необходимые вещи. Приходи в себя и спускайся вниз.

Старик вышел, знахарка, улыбнувшись Анне, пошла следом за ним.

Анна села, скинула, наконец, одеяло и принялась оглядывать себя в поисках переломов, травм, ну хотя бы синяков. Ничего интересного или шокирующего не обнаружилось. Тоже мне “дитя”, подумала Анна. Вполне себе бабушка, весом 80 килограмм и с сединой в волосах, которую она часто забывала или не считала нужным закрашивать, за что ее ругала начальница. “О чем это я? Какая начальница? Прощай Москва, дом, работа, я теперь буду выполнять здесь (где?) какую-то миссию. А может, я в психушке? Это может многое объяснить. И странно, что возвращаться в привычную жизнь не хочется почему-то. Разве что для того, чтобы Люсю покормить”. Ответственность была важным качеством нашей героини, и мысль о голодной собаке смутно терзала ее, несмотря на все события, которые могли отвлечь кого угодно от чего угодно.

Анна встала и оглянулась в поисках одежды. Рядом с кроватью стояла невысокая деревянная табуретка. На ней лежал аккуратно сложенный костюм, включающий в себя узкие темно-синие брюки, напоминающие современные лосины, нижнюю рубашку из тонкого полупрозрачного материла вроде батиста и плотную длинную верхнюю куртку примерно до колена, сделанную из бархата глубокого синего цвета с украшениями в виде тонкой золотой вышивки на груди и плечах. Рядом на полу стояли кожаные сапоги на небольшом устойчивом каблуке. Все это было новым, явно хорошего качества, но чуть-чуть грубовато сделанным, что выдавало искусную ручную работу. Ее собственной одежды и обуви нигде рядом не было видно.

- Ну вот, “дитя”, на старости лет в лосинах будешь ходить,- проговорила вслух и усмехнулась Анна.

Мысленно махнув на все рукой, она надела на себя лежавшее на табуретке облачение и обулась. Непривычная одежда была как будто сшита на нее в ателье и сапожки подошли по размеру. Страшно было взглянуть на себя в зеркало. Анна боялась, что предстанет перед собой и окружающими в смешном виде. Но зеркала в комнате не оказалось и Анна, облегченно вздохнув, с удовольствием погладила рукой бархат жакета и решительно открыла дверь.

Анна спустилась по лестнице и оказалась в помещении, где ужинала вчера. Комната была залита солнечным светом, можно было хорошо разглядеть белоснежные занавески на окнах и красивый вышитый узор на скатерти. На столе ее уже ждала тарелка ароматного грибного супа с большим ломтем хлеба. Рядом стояла масленка с настоящим деревенским сливочным маслом.

Она уже давно не ела с таким удовольствием. Опять вспомнились поездки в деревню к бабушке.

В голове всплыла история из раннего детства. Ей было лет восемь. В деревню она приехала тогда в первый раз. Цыплята, куры, лошади, коровы - все было ей в новинку. Родители - горожане решили показать дитятку, как живется в деревне. На целый день они оставили ее под присмотром бабки и в окружении ребятишек чуть постарше, позволив гулять, где вздумается.

Сначала она навестила курятник. Даже подержала на руках парочку цыплят. Они, к слову сказать, ей очень понравились. В голове маленькой Ани созрел план, как уговорить родителей взять такую пушистую лапочку домой, в город. Но план был забыт, как только бабка повела ее в коровник.

Большие животные стояли, лениво пожевывая жвачку. Вымя у них раздувались, как воздушные шары, которые Аня, видевшая их как-то раз на празднике, успела полюбить всем сердцем.

Бабушка предложила Анечке подоить корову. Та с восторгом согласилась.

Первая струя ударила куда-то в район ноги. Вторая прямиком в кота, который лежал и мирно отдыхал на кипе соломы. Не ожидавший подобного обращения мурлыка, с негодованием вскочил, облизываясь по пути, и гневно моргая желтыми глазами на девочку.

А та словно не замечала, что молоко-то, собственно, идет не туда, куда надо. Следующим нажатием Анна попала в подошедшую бабушку, которая хотела объяснить, как направлять тугие струи в ведерко. Бабушка от неожиданности ойкнула и отскочила, чем вызвала здоровый детский смех Анечки.

Ну, чтобы уж совсем не умалять способностей нашей героини, надо упомянуть, что с пятого раза дело пошло как по маслу, и она, подоив еще немного, встала и уступила место бабушке, которая ловко и споро начала делать привычную работу. Собственно, на этом ее близкое знакомство с данным видом парнокопытных закончилось. Потом Анна еще попила парного молока, удивляясь, как это получается, что корова ест зеленую невкусную траву, а потом дает людям такое белое и аппетитное лакомство.

Закончив есть, Анна встала и тут же услышала, как ее зовут с улицы. Выйдя во двор, Анна первым делом увидела очень красивую лошадь. Точнее, ее можно было назвать лошадью, если бы не странная окраска, которую по цвету можно сравнить с выброшенными на берег морскими водорослями, каких полно бывает на пляже в Крыму. Вторая деталь, которую было сложно не заметить - странные перепончатые уши, за которыми аккуратными темно-фиолетовыми локонами спускалась грива.

Конь, а это все-таки был он, настороженно смотрел на незнакомку. Взгляд его темных блестящих глаз был пронизан умом.

- Подойди, познакомься, - знахарка поманила Анну, - это твой новый друг. Он поможет тебе добраться до цели.

Анна подошла поближе к великолепному животному. Привязанный за повод к изгороди конь потянулся к ней и недоверчиво понюхал протянутую ладонь. Дыхание его было теплым и порывистым. Тугие мышцы на ногах вздулись, конь нервно рыл копытом землю. Было видно, что волнуется не только Анна.

- Его зовут Джой. Он довольно спокойный, но иногда может показать характер. Ты будь с ним поласковее, и помни, что он такое же разумное существо, как и мы с тобой.

Конь фыркнул. Анна с опаской подошла к нему, погладила его аккуратно по морде, заглянула в глубокие глаза.

Единственное более или менее близкое знакомство с лошадьми, если не считать описанного посещения бабушкиного дома в деревне, у Анны состоялось много лет назад на Московском ипподроме. Туда их с Мишей пригласил один из его приятелей, часто бывавший на бегах и называющий себя в шутку “долгоиграющим проигрывателем”. Анну поразило тогда, что во время забега у лошадей на ушах были забавные черные колпачки. Ей объяснили, что они нужны для того, чтобы при приближении к финишной черте жокей мог дернуть за привязанные к ним веревки и оглушительный шум трибун ворвался в лошадиные уши, побуждая уставшее животное сделать сильный рывок вперед, к финишу. “Нам всем иногда нужны такие колпачки. Иногда испугаться бывает полезно. Вопрос в том, кто дергает за веревочки”,- подумала тогда Аня.

“Это мне, значит, придется на нем верхом ездить, - Анна вернулась к действительности, - да мне на него даже не забраться и управлять я им не смогу! Что ж это делается, люди добрые! А если я свалюсь с него?! Ногу сломаю или еще что-нибудь похуже? Если похуже, значит, голову”, - Анна развила свою мысль до конца, представив, как она валяется в какой-нибудь придорожной канаве со сломанными руками, ногами, головой и позвоночником. Вздрогнув от представившейся ей брутальной картины, она оглянулась к своей собеседнице.

- А другого…- она хотела сказать, “нет ли здесь другого средства передвижения”, но увидела, что знахарка уже ушла в дом. Совесть подсказывала Анне, что требовать больше того, что ей предложили, невежливо, а здравый смысл шептал, что ничего другого в свете осуществления ждущей ее таинственной миссии ей и не положено. Да и в глубине души, несмотря на страх перед сильным животным, весящим около полтонны, ей хотелось прокатиться на нем. В виденных ею фильмах, таких как “Три мушкетера” и “Гардемарины”, герои скакали на конях галопом по полям, по лесам, нынче здесь, завтра там, а сидевшие на них артисты, судя по их довольным лицам, кажется, не испытывали слишком сильного дискомфорта. Да и ее способности к верховой езде могли развиться в этом экзотическом краю. “Будь что будет”,- подумала Аня.

Джой миролюбиво тряхнул гривой, как будто отвечая ее мыслям, сделал шаг вперед и опустил голову на плечо Анне. Контакт был установлен.

Внезапно она ощутила, что конь радуется. Причем ощутила она это именно физически, как будто чувства ее нового знакомого перешли к ней.

В течение следующего получаса Анна собралась, нагрузила коня холщовыми мешками с провизией и глиняным кувшином с водой (новый экологический стиль ее жизни не предполагал, конечно, использование пластиковых бутылок) и попрощалась с новыми знакомыми.

Впереди лежал долгий путь в, как ей объяснили, столицу здешнего государства. Данное ей, наконец, хоть какое-то описание местности, где она находится, делало ясным далеко не всё, а наоборот, вызвало у нее серию новых вопросов. Рассказ ее знакомых напоминал сказку или пересказ какого-то древнего эпоса.

Город Сейт располагался на берегу реки Исс, неподалеку от Вечного леса, опоясывавшего континент (это, по мнению здешних жителей, был целый континент или материк) ровно по центру. Чтобы добраться до него, необходимо было дойти до реки, пройти через лес, войти в ущелье Драконьего хребта, ибо до перевала нужно делать огромный крюк, а затем опять пройти через лес. На вопрос о наличии в ущелье драконов, однозначного ответа получить не удалось. Ну, и на том спасибо.

В итоге путник должен был оказаться у озера Света, откуда открывался вид на каменную столицу Верхнего государства. Озеро нужно было обойти или переплыть. При последних словах Анна представила, как она на лошади переплывает озеро. Вот уж, действительно, как говорил ее сын, картина Репина “Приплыли”…

Старик дал Анне карту, грубо намалеванную на куске тонко выделанной кожи. На ней был отмечен приблизительный маршрут ее движения.

Анна попрощалась с новыми знакомыми и с помощью табуретки с третьей попытки взгромоздилась на коня, к счастью, к этому времени уже оседланного. Медленным шагом она направила Джоя к лесу, испуганно держась за поводья.

Первые полчаса путешествия Аня гордилась своими потрясающими способностями к верховой езде, гордо покачиваясь в седле и наслаждаясь ритмичными движениями лошади.

Но вступив под густые кроны деревьев, конь остановился, широко раздувая ноздри и громко фыркая. Аня попыталась пошлепать его ногами по бокам, но Джой не реагировал. Волшебное слово “Но!” тоже почему-то не действовало. Десятиминутные попытки сдвинуть коня с места, не слезая с седла, оказались бесплодными.

С тихим оханьем, представляя себе, как она будет забираться обратно, Анна сползла с коня и принялась осматривать дорогу впереди. Ничего потенциально опасного, по крайней мере, на первый взгляд, видно не было.

Деревья мирно покачивались под порывами налетавшего ветра. Непривычные голоса птиц раздавались по лесу. Где-то вдалеке проревел какой-то зверь.

Джой по-прежнему не хотел никуда идти. Испуганно косясь на лес, он стоял, перебирая стройными ногами и периодически вскидывая голову.

Аня подошла и погладила его по морде, заглянула в глаза.

- Ну что ты? Что такое? - Ане казалось, что Джой прекрасно ее понимает. Конь чуть-чуть толкнул ее руку мордой, а затем повернулся и медленно пошел в сторону от протоптанной тропинки.

Аня двинулась за ним, не выпуская из рук повод:

- Куда ты? У меня только одна дорога тут отмечена. Как мы до реки дойдем?

Джой фыркнул и прибавил шаг. Аня потащилась следом.

Так они прошли немного, затем Анна твердо решила во что то бы то ни стало сесть в седло, смутно чувствуя, что если она не сядет сейчас, то устав от пешей прогулки по лесу, она точно не сможет этого сделать. Она потянула Джоя за повод в сторону высокого пня. Он хитро взглянул на нее и послушно зашагал в выбранном Анной направлении. К счастью, с пня удалось благополучно сесть в седло и, с облегчением вздохнув, Анна предоставила Джою выбор пути. Конь шагом направился куда-то в сторону, параллельную лесу.

Так они ехали на протяжении нескольких часов.

Она уже как раз начала засыпать в седле, склоняясь к шелковистой гриве коня, как впереди послышался шум воды. Река Исс возникла перед путниками во всем своем великолепии.

Волны неслись быстрым потоком. Белые буруны клокотали вокруг стремнины и у камней около берега.

Конь удовлетворенно фыркнул, а затем внезапно опустил голову и принялся щипать травку. Присутствие Анны у него на спине в этот сладкий момент было явно лишним. Пришлось ей спешиться и снять со спины Джоя поклажу. Знахарка показывала ей, как ослаблять и затягивать подпругу. Анна ослабила ее на несколько дырочек и оставила повод на шее Джоя, надеясь, что умное животное, к которому она уже успела привязаться и которому начала доверять, не убежит, оставив ее одну. Интересно, увидит ли она еще Гроха, который как Карлсон в мультфильме, “улетел, но обещал вернуться”.

Аня достала и проверила карту. Они сделали крюк, пройдя к реке вдоль леса.

- Ну и зачем? Мы же могли уже проделать часть пути по лесу? - Аня с укоризной посмотрела на своего нового друга

Конь, не отрываясь от еды, мотнул головой в сторону реки. В одном месте была небольшая заводь, в которой течение было совсем не сильным. Так что там можно было искупаться и набрать воды.

День уже клонился к вечеру. Жаркое солнце давно вышло из зенита, и теперь направлялось на покой. Перед ней была мирная картина летнего вечера на берегу реки. Свежий ветерок дул с воды, высокие деревья шумели за ее спиной, было спокойно и почему-то немножко хотелось плакать. Она представила себя привычную московскую суету, вечный бег с препятствиями по загазованному, переполненному людьми городу в поисках чего-то, весьма смутно напоминавшего счастье. “Жадность - вот отличительная черта жителей городов-гигантов,- подумала Аня,- как в анекдоте: мужик приходит в аптеку и говорит: “Дайте мне таблеток от жадности и побольше, побольше!” Анна усмехнулась сама себе, лирическое настроение улетучилось, и она стала деловито соображать, чем ей нужно сейчас заняться.

Анна пошла к воде. Возможность искупаться приятно обрадовала ее. В последний раз нормально мылась она дома, в Москве, утром того дня, который завершился для нее таким необычным образом. Она достала из сумки коричневатый кусок мыла, который ей положила с собой знахарка, пахнущий хвоей и еще какими-то растительными экстрактами. Аккуратно сложив на берегу одежду, Анна с наслаждением вошла в прохладную воду реки.

Умытая и освеженная, Аня нашла среди подаренных ей вещей огниво, лежавшее в красивом, сделанном из кожи коробке. Смутно представляя себе, как разжечь огонь, она сложила в кучу хворост, немного размятой коры и начала чиркать. С непривычки искра не высекалась. Пальцы она натерла уже с десятого раза, успев проклясть про себя тех, кто придумал такую неудобную штуку. Искры, разлетающиеся во все стороны, никак не хотели поджигать трут. В конце концов, она смогла зажечь сухую траву, лежащую поверх хвороста, собранного на опушке леса. Наконец разгорелось небольшое пламя. Сделав из найденных у реки камней импровизированный очаг, Анна заварила в котелке сбор трав, который местные жители, видимо, использовали вместо чая. Вкус и правда, был похож. Терпкий аромат и легкий травяной привкус придавали отвару интересные нотки.

Анна попила и съела ломоть аппетитно пахнущего хлеба, посыпанного сверху семенами каких-то неизвестных ей трав, вместо привычных кунжута, кориандра или тмина. Вместо милой сердцу каждого россиянина колбасы к хлебу она приложила кусок грубого, жесткого и довольно соленого мяса, которое, по утверждению знающей хозяйки было засолено специальным способом, который позволял ему долго не портиться даже в теплую погоду. Аня решила, что, по-видимому, это и есть так называемая солонина, которую, судя по многочисленным прочитанным Анной книгам о путешествиях, ели в дороге моряки и солдаты, чтобы не страдать без мясной пищи в отсутствие сумок-холодильников.

Поев, Анна задумалась о том, не остаться ли ей здесь ночевать. Конечно, страшно было ложиться спать вдали от человеческого жилья, тем более что из леса периодически слышались звуки, заставлявшие ее вздрагивать и настораживаться. Но Джой был спокоен, а Анна понимала, что его чутью можно доверять больше, чем ее собственным притупившимся инстинктам городской жительницы. “Рано или поздно ночевать где-то всё равно придется, почему бы не здесь?..” - думала Анна.

Но Джой, подойдя к ней, стоял и ждал чего-то.

- Ты хочешь сказать, что мы пойдем дальше? - спросила его Анна, - а ты уверен? Может, лучше остаться здесь?

Джой наклонился и вместо ответа нежно пощекотал ее где-то в районе уха, приблизив к ней свое шумное и теплое дыхание. Это походило на ласку, было неожиданно и приятно. Удивленная и растроганная Аня спросила, откинув с лица волосы и повернувшись к нему:

- Ты что-то хочешь сказать, да? Но не можешь…

Джой отошел на несколько шагов и встал поодаль, явно ожидая от нее чего-то. Тогда Аня решительно поднялась на ноги, запихнула в седельную сумку котелок и железную кружку, взяла коня за повод и повела к находившемуся недалеко поваленному дереву, чтобы сесть в седло.

Войдя в лес второй раз, Джой уже не выказывал признаки былого беспокойства. В лесу, как ни странно, было довольно тихо. Видимо от жары все обитатели леса попрятались по своим жилищам и пока не успели вылезти.

Весь оставшийся отрезок дня они прошли по тропе, проложенной вдоль реки.

Когда стало настолько темно, что различать дорогу уже не представлялось возможным, Аня остановила Джоя и решила устроить ночной привал.

Она разложила вещи, разгрузив коня и отпустив его пастись на травке. В темноте собирать хворост было довольно утомительно, но в итоге она смогла это сделать и разожгла костер. Выпила немного воды из фляги. Теперь, по словам знахарки, ей нужно было провести магические ритуалы, необходимые, когда устраиваешься на ночлег в незнакомом месте, тем более в лесу. Но будучи образованной дамой из научного мира, Анна просто не могла себе позволить совершать предписанные ей странные телодвижения и произносить слова, смысл которых ей был непонятен. Поэтому, рассудив, что ей стоит не обращать внимание на советы знахарки, она сосредоточилась на выполнении более насущных задач.

Для этого она решила ненадолго отойти к лесу, за ближайшее дерево. Джоя она воспринимала уже как товарища, почти как человека, поэтому осуществление определенных процедур требовало от нее удаления от него на некоторое расстояние.

К тому же, честно говоря, было очень интересно побывать ночью одной в настоящем лесу. Ведь лес не перестает быть настоящим, даже если зайти только за ближайшее от опушки дерево.

Так она и сделала, то есть совершила с десяток шагов вперед, миновав стоявшие плотной стеной деревья. Колючая трава и кустарники делали продвижение вперед болезненным, царапая и цепляясь за одежду. Анна старалась ступать осторожно, чтобы не упасть, ведь под ногами должно было быть много коряг, которых сейчас не было видно. Но ее попытки идти, не споткнувшись, не удались и, оступившись, она полетела в какие-то кусты. Ветки поцарапали ей лицо, а на ногах, вероятно, следовало ждать появления синяков. Но в целом отделалась она, как говорится, легким испугом. Аня встала, сначала на четвереньки, а затем и, выпрямившись в полный рост, пошла вперед, медленно нащупывая ногами ровную поверхность, а рукой отводя от лица ветки деревьев. Сейчас ее волновало исключительно желание не упасть еще раз. Однако спустя некоторое время Аня начала волноваться, ведь, как ей казалось, она должна была уже выйти на открытое пространство, к огню и Джою. Анна остановилась и огляделась. Со всех сторон ее окружал лес. Строй деревьев казался монолитным, и, только подняв голову вверх, она увидела просвет между ветвями и небо, усыпанное звездами. Полная луна сияла, серебря верхушки деревьев.

Итак, она заблудилась. Анна попыталась прислушаться, в надежде уловить ржание Джоя или шум реки. Нет, никаких знакомых звуков она не смогла различить, даже напрягая слух. Зато ей стали слышны другие, от которых холодок пробежал по Аниной спине. Лес был наполнен шуршанием, потрескиванием и постукиванием. Иногда в кустах вдруг раздавались звуки, источником которых могли быть живые существа, ползающие, рыскающие, шныряющие где-то рядом. Сердце у Ани упало и стучало, казалось ей, где-то внизу, в районе пяток.

- Ау! - крикнула она тихо и тут же сжала ладонями голову от страха, так громко и искаженно прозвучал ее голос. Кричать еще желания у нее не было.

Хотелось бежать сломя голову к реке, к уютному местечку у костра. Мысленно она ругала себя последними словами за то, что сделала такую глупость: без всякой необходимости отправилась одна ночью в незнакомый лес, где с ней может произойти все, что угодно.

Теперь нужно было выбрать направление и двигаться, в надежде, что ушла она от места стоянки недалеко и вот-вот увидит среди деревьев просвет или услышит спасительное ржание Джоя.

Анна двинулась с места, не обращая внимания на ветки и сучья, царапавшие ноги даже через брюки. Руки-то уж точно были в крови, но сейчас ей было на это наплевать. Она шла, шла, заставляя себя считать секунды, чтобы отвлечься от осознания своего глупого поступка. Нет, выход был в другой стороне. Аня развернулась, как ей казалось, на 180 градусов и зашагала обратно. Вокруг по-прежнему не было видно ничего утешительного, да почти совсем ничего. Она спотыкалась и падала, разворачивалась и меняла направление. Слезы текли по ее лицу, ветки хлестали по щекам.

Выхода не было.

Анне трудно было понять, сколько времени прошло, прежде чем она с колотящимся сердцем увидела между деревьями просвет. Она бросилась в ту сторону. Реки не было, не было здесь ни костра, ни верного Джоя.

Перед Аниными глазами предстала поросшая травой большая поляна, со всех сторон окруженная лесом. В дальней ее части стоял одноэтажный деревянный дом. Луна освещала его, видны были резные наличники, конек крыши, украшенный резьбой. В окнах не было видно света. Дом был, видимо, построен мастером своего дела, но сейчас явно обветшал, чуть покосился и казался необитаемым. Рядом с домом находились какие-то хозяйственные постройки, а в некотором отдалении от него стояли низкие сооружения, напоминавшие нагромождения больших камней. В их расположении чувствовался какой-то порядок, но для чего они предназначались, Анна понять пока не могла.

Заброшенный дом в лесу выглядел мрачным. Унылую картину дополняла огромная желтая луна, висевшая в небе над поляной. Иногда ее закрывали тучи, стремительно двигавшиеся по небу.

Вдруг между валунами мелькнул слабый огонь. Анна вздрогнула, и подумав, что ей померещилось, стала приглядываться. Сначала ничего не было видно, потом желтый огонек показался и исчез опять.

Анна решила обойти поляну, скрываясь в тени деревьев, и подобраться поближе, чтобы понять, откуда исходит свет. Так она и сделала, стараясь передвигаться за деревьями и быть незаметной, при этом, не спуская глаз с камней, за которыми она видела свет. Наступая на какую-нибудь ветку, с громким хрустом ломавшуюся у нее под ногой, Анна замирала, оглядываясь вокруг. Но вокруг было по-прежнему тихо, если не считать обычных ночных звуков, к которым она уже успела привыкнуть.

Наконец ей удалось пробраться к той части опушки, которая находилась близко к интересующему ее месту. Выглянув из-за большой сосны, она как на ладони увидела поляну, которую как раз опять осветила вышедшая из-за туч луна.

За камнями были люди. Двое бородатых мужчин копали землю под одним из валунов. Яма была уже достаточно глубокой, потому что один из них находился в ней по пояс. На соседнем камне стояла керосиновая лампа с закопченным стеклом, дававшая тусклый свет. Мужчины тихо переговаривались между собой. Вдруг они прекратили работу, наступила тишина, потом один сказал:

- Поднимай, же!..

- Тяжеленный… Убери лапы!..

Анна увидела, как из ямы показался прямоугольный ящик, засыпанный сверху землей. Мужчины с кряхтением и приглушенными ругательствами вытащили его и поставили на землю рядом с камнем. Один из них взял лампу и наклонился над ящиком, стряхнув с него землю, между тем как другой после нескольких неудачных попыток поддел и сбросил крышку. В ящике лежало одетое в белую одежду человеческое тело.

Волосы зашевелились у Анны на голове. Ей стало понятно назначение валунов. Это были надгробные камни. Незнакомцы раскопали одну из могил.

Казалось, тело мертвеца их не интересовало. Они грубо выволокли его из гроба, держа за руки и за ноги, и положили на землю между камнями. Пошарив в гробу, они вытащили из него небольшой ящичек. Видимо, его-то они и искали. Он напоминал коробку или шкатулку. Один из разбойников вытащил из-за пазухи нож и пытался вскрыть ее. Второй, нетерпеливо покрикивая, старался поддеть крышку шкатулки с другой стороны.

Анна высунулась из-за дерева, напрягая зрение и пытаясь разглядеть, что происходит. Она непроизвольно сделала маленький шажок вперед и вдруг у нее под ногами с оглушительным шумом треснула ветка. Бандиты повернули голову в ее сторону и замерли. Последнее, что успела увидеть Анна перед тем, как упасть и уткнуться лицом во влажную, покрытую хвоей землю, было мертвенно бледное лицо покойника, ярко освещенное луной.

Анна ждала, напряженно прислушиваясь, боясь пошевелиться и даже дышать. Шли секунды, их отстукивала кровь у нее в висках. Ничего не происходило. Выждав еще какое-то время, как ей казалось, целую вечность, она попыталась встать на четвереньки, потом выпрямилась, очень медленно развернулась и двинулась в лесную чащу. Даже взглянуть в сторону поляны ей было страшно. Казалось, разбойники сразу её заметят, и тогда спасения не будет.

Сдерживаясь, чтобы не побежать и не наделать еще больше шума, она шла, стуча зубами и не думая уже ни о чем.

Неожиданно Анна опять увидела просвет между деревьями и с невероятным облегчением услышала шум потока. И вот уже исцарапанная и трясущаяся от страха она стояла на берегу реки, а впереди, в полукилометре от нее, тлел разожженный ею костер и мирно щипал траву Джой. Слезы облегчения навернулись на ее глаза и, забыв про усталость, она поспешила по мягкой и влажной от росы траве к своему другу.

Наконец добравшись до места своей стоянки и услышав ржание Джоя, приветствовавшего её, Анна готова была одновременно смеяться и плакать от радости. Бросившись на шею коню, она долго гладила его шелковистую шерсть, шепча на ему на ухо: “Наконец-то я тебя нашла, Джой, хороший конь. Знаешь, как там было страшно, в лесу, просто ужас!”

Она пересказала всё увиденное Джою, успокаиваясь от звука собственного голоса. Теперь ей казалось, что всё ей просто почудилось, хотя она и знала, что это не так. В любом случае, отправляться опять в путь в такой непроглядной тьме казалось ей еще более опасным, чем остаться здесь. Может, двигаясь в неизвестном направлении, сейчас, когда вокруг не видно ни зги, она как раз и попадет в руки тех людей.

Теперь уже Аня не могла пренебречь любыми, даже казавшимися ей прежде смешными, мерами своей безопасности.

Вспоминая указания гостеприимной хозяйки и чувствуя себя исполнительницей какого-то древнего мистического обряда, Аня прочертила вокруг стоянки большой квадрат (а не круг, как по ее представлениям делали все нормальные оккультисты), положила на каждый угол по пучку определенной травы, обернув каждую кучку веревкой из конского волоса.

Чувствуя себя, честно говоря, полной дурой, но дурой послушной, она взяла в руки выданную ей в деревне шпаргалку. Аня тихонько прошептала себе под нос набор слов, напоминавший абракадабру, которые якобы должны были отогнать от нее все плохое. После этого, уставшая в конце этого долгого дня, она села у костра. К счастью, так как Анна заранее насобирала хвороста, она могла не выходить из безопасной зоны всю ночь. Немного посидев, глядя на пламя разожженного ею костра, она кряхтя завернулась в одеяло и, гадая, как утром после ночи на холодной земле даст себя знать ее ревматизм, приготовилась ко сну. Ей не давали мысли о возможном приходе ночных посетителей, часто она поднимала голову, вздрагивая от звуков, слышавшихся из леса. Но расседланный Джой невдалеке мирно пощипывал траву, и его фырканье было успокаивающим и позволяющим провалиться в сон.

Заснула она на удивление быстро. Пламя костра рисовало перед ее закрытыми веками витиеватые фигуры, которые складывались в чудные образы животных и диковинных чудовищ и проплывающие перед ней по воздуху гробы. Наконец, вздрагивая, она погрузилась в сон.

Чуть погодя, Джой почувствовал неладное и принялся мордой толкать Аню в бок. Она не просыпалась. Сон крепко сковал сознание и тело, не давая реальности прорваться внутрь. Джой попытался привлечь ее внимание, начав тихонько прихватывать губами руку Ани, но это тоже не дало результата.

Тем временем из лесной тьмы при неверном свете пламени показалась темная фигура. Она была высокой и очень тонкой, как будто бы гигантский богомол-переросток вышел погреться к костерку. Фигура замерла. Потом сделала шаг, еще один, и дошла до прочерченной на земле линии. Существо осторожно и плавно начало двигаться вдоль периметра, как бы пытаясь найти слабую точку, щель в обороне. Так был обойден весь квадрат, но перешагнуть нарисованную черту, видимо, было невозможно.

Джой внимательно следил за перемещениями незнакомца, подрагивая ушами и переступая с ноги на ногу.

Обойдя полный круг вокруг путников, существо тихонько защелкало и отошло обратно в тень. Побродив вокруг стоянки еще немного, оно ушло.

Джой продолжал нервничать, настороженно выжидая.

Больше никто не появлялся.

- Зачем ты пришла? - мужчина смотрел ей в глаза усталым, но прямым взглядом. Его лицо, каждая черточка, были памятны ей так хорошо и вызвали мучительное до боли в груди чувство узнавания. Не хотелось ворошить эти воспоминания, казалось, давно уснувшие и вдруг ожившие так ярко. Но одновременно так хотелось броситься к нему на шею!.. Но страх, что это невозможно и чувство вины перед ним заставляли ее стоять напряженно и неподвижно, вжавшись спиной в стену.

- Я просто хотела узнать, как ты… Чтобы знать, что тебе… хорошо… не плохо… здесь, - Анна помолчала, по-прежнему не в силах пошевелиться, - я скучаю по тебе, - немного жалобно прозвучал ее голос, как будто она хотела оправдаться в чем-то.

Ярко горел камин. Но освещено было только небольшое пространство перед ним, где стояли два старинных кресла и низкий столик. Остальная часть комнаты терялась во мраке. Было почти холодно. Где-то громко тикали невидимые часы.

- Я в порядке. У меня все неплохо, - мужчина отхлебнул глоток из бокала, стоявшего на старинном столике рядом с камином.

Анна смотрела на него. Очертания любимого лица, спокойный взгляд - как же она соскучилась по нему…

- Садись. Давай поговорим, - уже мягче сказал мужчина и кивнул головой на стоящее рядом с ним кресло с жесткой деревянной спинкой. Казалось, оно стоит здесь для посетителей, которых ждут, но не приветствуют, как неизбежное зло.

Анна робко подошла, а затем аккуратно, как школьница в кабинете директора села, примостившись на краешек кресла.

- Знаешь, я тогда ничего не могла сделать. Всё произошло так быстро. Я даже попрощаться с тобой не успела. Целый год потом всё разговаривала с тобой мысленно. Оправдывалась, просила прощения за то, что, может, мы жили как-то не так, чего-то важного тебе я не додала. А потом, знаешь, привыкла жить без тебя. Иногда даже со страхом думала, что одной-то легче. Не надо тратить душевные силы на то, чтобы заботиться о ком-то, приспосабливаться. Никаких конфликтов дома, никаких ссор. Кирилл уехал в Прагу. Ты знаешь об этом?.. А я даже собаку или кошку не стала заводить. Чтобы не вкладывать ни во что душу. И чтобы не привязываться ни к кому. - Аня уткнулась лицом в ладони и расплакалась.- Ты сердишься на меня, скажи? Мы плохую жизнь прожили?

- Не мучай себя — это главное. Знаешь сама, - и хорошее было и плохое. Наверное, теперь это не важно. Ведь и я был виноват, и ты. Мы всё это уже прожили там. А здесь нет обид и сожалений. А есть… отстраненность, пожалуй, от всего, - мужчина потянулся было к ней, но затем, резко передумав, откинулся в кресло - ты же знаешь, мы ничего не можем поделать. Живи дальше. А ответы ты найдешь, если захочешь. Главное — задать нужные вопросы.

И Анна вдруг поняла со страхом и даже с неожиданным отвращением, что он не тот, не настоящий, что он почти осязаемый, но всего лишь фантом, отражающий её боль, страх, вину. Ее чувства были настолько сильны, что невероятным образом оживили его, сделав невозможное. Но он остался всего лишь отражением каких-то отданных ему навсегда сторон ее души. “Во что веришь, то и есть”, как говорил Лука в пьесе Горького “На дне”. И реплики мужа в их диалоге говорят лишь о ее чувствах, мыслях и терзаниях. Ответа же ей нет. И не будет.

Аня теперь уже с грустью посмотрела на него. Затем комната и мужчина начали таять, сминаться, а она вдруг резко открыла глаза.

Ярко светило солнце. Было позднее утро. Джой тыкался мордой в ее щеку. Аня машинально погладила его и вытерла слезы, обнаружившиеся на ее лице.

- Все хорошо, Джой. Все будет хорошо. - Анна встала и потрепала его по холке.

Быстро собравшись и наспех позавтракав, Анна двинулась дальше. Джой прядал ушами и постоянно косился в стороны, как будто что-то высматривая.

Весь день они двигались вдоль реки. Анна полностью положилась на Джоя в том, что касалось выбора дороги, и думала о чем-то своем, почти не глядя по сторонам. Однако ближе к вечеру они оказались на развилке, где Джой остановился. Анна очнулась от своих мыслей и поняла, что ей впервые за этот день предстоит принять решение, как ехать дальше.

Одна дорога отходила под небольшим углом от воды, а другая, чуть заметная, почти заросшая травой, шла вперед и терялась где-то за деревьями.

Анна посмотрела на карту, стараясь разобрать мелкие надписи на ней в наступающих сумерках.

- Так. Ущелье находится около реки. Но перевал расположен чуть правее. Гм… На карте не отмечено никаких развилок. - Аня в растерянности взглянула на Джоя, погладив гриву.

Вдруг конь насторожился, резко вскинул голову, и Анна почувствовала напряжение его мышц. Сама она ничего не слышала и не видела, но волнение животного передалось ей, и она судорожно вцепилась одной рукой в повод, другой - в гриву на холке.

Вдруг послышался дикий рев, заставивший ее сильно вздрогнуть, а Джой, заржав, метнулся было вперед, но затем, дрожа, остановился. Анна едва не выпала из седла.

Аня стала нервно осматриваться по сторонам, не видя, откуда исходит опасность. Рев эхом пронесся между деревьями, но источник звука находился явно где-то в лесу, слева от них. И судя по звукам, он приближался.

Приняв решение, показавшееся единственно верным, Аня шлепнула обеими ногами по крупу. Дождавшийся команды обрадованный конь рванул вперед по тропинке. Тут-то Анне стало понятно, почему верховая езда считается искусством, которому нужно учиться. До этого она наивно надеялась, что все остальные лошадиные аллюры так же приятны для наездника, как шаг. Не тут-то было! Она прыгала на спине Джоя, как мячик, опускаясь на спину коня не в такт его движениям. Частота подпрыгивания была так велика, что она не успевала рассмотреть ничего вокруг, перед глазами у нее все мельтешило. Мысли в голове, кажется, тоже спутались. Ане трудно было сохранять равновесие, ее раскачивало из стороны в сторону, и все силы она сосредоточила на том, чтобы не упасть.

Между тем, рев приближался. По земле проносилась дрожь. Джой опять поменял аллюр, увеличив скорость. Как ни странно, стало легче. Движения стали более плавными. Анна бросила повод на шею коня и прильнула к его шее, схватившись обеими руками за гриву, а ногами пытаясь изо всех сил обхватить бока лошади. Джой старался изо всех сил. Пена начала покрывать удила.

Сзади слышался приближающийся шум. И вот из-за левого плеча Анны сначала выросла гигантская тень, а потом появилась громадная фигура. Оглянувшись, Анна испытала шок. Существо, казалось, сошло с полотна кинокартины “Парк Юрского периода”. Оно напоминало тираннозавра, если Анна правильно помнила название этого ящера, которого она ну никак не ожидала встретить в этом лесу. Такое творение природы не снилось ей даже в страшных снах. И ни о чем подобном ее не предупреждали.

Зверь, увидев добычу, взревел еще громче, и бросился вперед, чуть наперерез, стремительно сокращая дистанцию. Конь дернулся вбок, потом продолжил движение прямо.

Анна понимала, что надо что-то делать, но не представляла, что именно. До сих пор основные ее усилия были сосредоточены на том, чтобы не вывалиться из седла. Падение грозило ей каждую секунду. Так что решение, как поступить дальше, должно было прийти само или быть предоставлено Джою.

Из оружия у Анны был с собой только небольшой кинжал на поясе. Но как применять его против такого грозного противника, она не знала.

Зверь бежал слева от них, почти настигая. Огромное тело бугрилось мышцами. Шкура была покрыта коротким мехом. Голова, увенчанная небольшими рожками, имела внушительную пасть, украшенную рядами острых зубов. Глаза, маленькие, злобные, щурились на путников. А запах!.. Чего стоил исходивший от него запах протухшего мяса, который Аня чувствовала каждый раз, когда поворачивала голову в сторону животного! В голове ее пронеслись неуместные мысли о том, что, говорят, в слюне диких животных содержатся какие-то специальные вещества-анальгетики, которые не дают жертве в полной мере ощутить боль от укуса. Даже если это было так и боли она почти не почувствует, то смерть от зубов такого омерзительного чудовища противоречит ее эстетическим представлениям!

Вдруг дорога закончилась, и они оказались на открытом пространстве. Слева обрыв нависал над рекой, справа были высокие непролазные кусты. Впереди поляна тоже заканчивалась обрывом. Они стремительно приближались к нему и вот оказались уже почти на самом краю. Конь заржал, встал в свечку, перебирая передними ногами в воздухе. Аня поняла, что соскальзывает с седла, выпустила из рук повод и упала на траву в нескольких метрах от обрыва. Жуткий зверь тоже прекратил свой бег и остановился недалеко от них, а Джой, повернувшись к нему мордой, заслонял ее тело. Анна мысленно попрощалась с жизнью.

Действительно, монстр, как бы почуявши, что добыче некуда деваться, перешел на шаг, затем остановился в двадцати шагах, оценивая угрозу. Он тихонько зарычал, но нападать не спешил. Что-то его останавливало.

И вдруг из чащи послышался громкий свист. Ящер рыкнул, а затем опустился на землю. Из леса выбежало несколько человек.

Один из них медленно, как бы с опаской и в то же время нагловато, двинулся к ним. Его повадки напомнили Ане Промокашку из фильма “Место встречи изменить нельзя”. Не хватало только шарфа через плечо, чинарика в зубах и песни “Собака лаяла на дядю фраера”. Как ни странно, монстра он, похоже, не боялся.

- Кто такие? - громкий выкрик заставил Анну выйти из оцепенения и отвлечься от раздумий, навеянных шедевром советского кинематографа.

- Мы - путешественники, - говорить о Джое, как о немыслящем существе, Анна не могла. - Едем в город Сейт. Денег у нас нет, мобильник старый, можете забрать. “Тьфу, о чем это я!.. С ними же нужно, как-то по-средневековому разговаривать”.

- Золота нет. Только немножко еды и воды. “Еще трава и мыло”,- хотела честно продолжить перечисление Аня, но устыдившись нелепости того, что она может предложить разбойникам взамен своей жизни, умолкла.

Разбойник сплюнул на землю, видимо, демонстрируя, что он не боится сумасшедшей тетки, предлагающей ему непонятный “мобильник”. Затем подошел поближе.

- В Сейт идете? - хмыкнул он, - ну, вы здесь точно не пройдете, перевал закрыт. Там сейчас горцы бушуют, никого не пропускают. Живыми, по крайней мере, точно не пройдете.

Анна с трудом поднялась с земли и постаралась отряхнуться, глядя тем временем на незнакомца. Его глазки были бегающими, манеры суетливыми и хотя за всем этим чувствовалась жестокость, бояться его было сложно, скорее, он вызывал чувство брезгливости.

- А вы не подскажете, как еще можно туда попасть? - она не могла не задать этот вопрос, хотя чувствовала, что собеседник по каким-то причинам вряд ли захочет ей помочь. - Мне правда нечем вам отплатить за помощь, но, может быть, вы укажете, как можно обойти перевал.

Мужчина недобро ухмыльнулся.

- Да поможем, как не помочь, - он обернулся к оставшимся ребятам, - поможем, да? - Остальные одобрительно засмеялись.

- Да ты не бойся, иди сюда, конечно, мы тебя проводим, - он заметил, что Анна одной рукой судорожно сжимала ножны, - а ножичек-то спрячь, ни к чему он тебе.

Анна поняла, что влипла по уши. Оказывается, монстр со своей обезболивающей слюной был не самым страшным противником.

Тем временем разбойники цепью начали окружать ее, создавая кольцо, которое можно было бы перескочить на коне, но ящер, который пока смирно лежал на траве, помешал бы ее попытке к спасению.

- Что же делать? Как же так… - ее мысли лихорадочно скакали в голове, она не могла сосредоточиться ни на чем.

- Ну, так что, иди сюда, девица, - мужчина сделал еще шаг к ней. Джой попятился и захрипел.

Анна поняла, что нет смысла просто стоять и ждать, пока они ее схватят. Единственное решение, которое пришло ей в голову - попробовать бежать к тому месту обрыва, где он пересекается с лесом. Может быть, там есть скрытая тропа.

Не сводя глаз с группы разбойников, к которым вновь присоединился развязный “Промокашка”, она подошла к Джою с левой стороны. Злость на себя и стоящих перед ней мерзавцев заставила ее схватиться изо всех сил за гриву, растущую на холке Джоя. Она подтянулась и оказалась на спине животного, хотя и поперек седла. Под улюлюканье разбойников она уселась правильно и натянула повод. Злость, даже ярость не оставляли ее. Какое-то жестокое быдло будет над ней смеяться, ожидая, когда она попадет в их руки! Не дождутся, с…! Аня мысленно произнесла необычное для нее слово. Потом она резко развернула коня, и он понесся прямо вдоль обрыва в сторону леса.

- Стой! Остановите ее! - послышались крики и громкий свист, после чего зарычал ящер, и послышалась его тяжелая поступь, эхо которой отражалось от стен пропасти.

Доскакав до кромки леса, Анна обнаружила, что никаких тропинок впереди нет. Деревья смыкались плотным строем, убивая последнюю надежду о спасении.

- Что делать?! Что делать?.. - лихорадочно спрашивала себя Анна, не желая верить, что все может закончиться вот так.

Он смотрел на ее мучения и улыбался. Никто не сможет помешать. Никто. Когда она рванула к обрыву, в его душу закрался червячок сомнения, что план удался. Но, когда он увидел, что все выходы перекрыты, кривая улыбка расползлась по лицу. Осталась всего лишь маленькая деталь. И тогда угроза будет предотвращена.

Анна сделала глубокий вдох и ударом ног в бока коня направила его к обрыву. Джой успел разбежаться, прежде чем его копыта оторвались от земли и затяжной прыжок превратился в падение.

Вода была не так далеко, как казалось, но приближалась с ужасающей скоростью. Острые скалы, как кривые зубы крокодила, высились по всей длине берега.

Удара о воду не последовало. Внезапно появившееся синее свечение поглотило и коня, и наездницу, а затем с хлопком свернулось, оставив после себя странный мятный запах. Вихрь ледяного воздуха взлетел вверх, заставив наблюдавших всё это разбойников отпрянуть.

- Черт! Куда она подевалась? - бандиты были вне себя от ярости. - Вы видели, куда она делась?! - Один из них лег на край обрыва и попытался заглянуть вниз. Он не увидел ничего, кроме острых камней внизу, источенных водами пенящегося потока. Земля под ним начала осыпаться и он, рассылая проклятья в адрес женской части человеческого рода, отполз назад и встал на ноги. Переругиваясь, разочарованные члены шайки поспешили к лесу, свистом подозвав к себе ящера, и вскоре скрылись за деревьями.

Копыта ударились о сухую землю. Жаркий воздух окутал со всех сторон, песок забивался в легкие. Дышать было трудно, но возможно. Анна кашляла. Конь беспрестанно фыркал. К своему удивлению, Анна на этот раз удержалась в седле, хотя удар при приземлении был силен.

Усевшись получше, Анна начала осматриваться.

Во все стороны простиралась пустыня. Но было видно, что вдалеке она окружена чем-то, похожим на горы. Возможно, глаза обманывали ее, но расстояние казалось не таким уж большим. В сумке осталось еще достаточно воды, чтобы попытаться выйти отсюда. Напившись как следует, но оставив еще полфляги, Анна виновато погладила Джоя по шее, как бы извиняясь за то, что не может предложить попить своему другу. Возможно, лошади выносливее, чем люди и Джой не слишком сильно будет страдать от жажды, пока они станут добираться до края пустыни. Хотя, кто знает, что там может быть за этими скалами? Может, пустыня продолжается и дальше, и у нее самой мало шансов найти источник влаги, пока она окончательно не обессилит.

- Буду решать проблемы по мере их поступления,- сказала вслух Анна. Она приняла решение двигаться влево. Казалось, что путь до скал, находившихся в той стороне, был более коротким.

Наверное, нужно было поторопиться, но, ни у нее, ни у Джоя не было сил. Лошадь шла шагом, опустив голову вниз. Через некоторое время Анна спешилась, ослабила подпругу и опять села в седло. Для этого ей уже не понадобились ни табурет, ни пень, которых, впрочем, взять здесь было негде. Анне некогда было гордиться своими способностями. Хотя солнце светило сквозь дымку, было жарко. Сняв с себя свой бархатный камзол, она осталась в легкой рубашке, которая, к счастью, могла защитить ее кожу от палящего солнца. На голову она надела некое подобие шапочки, которую соорудила из большого носового платка, найденного в кармане, завязав узелки на его концах.

Шерсть Джоя лоснилась от пота. Конь часто мотал головой, пытаясь избавиться от песка, летящего в глаза при порывах налетавшего откуда-то ветра. Но Анна теперь знала, что ситуация, возникающая здесь, может измениться в любой момент самым непредсказуемым образом. За последние несколько дней она столько раз уже попрощалась с жизнью, что продолжать это занятие, ставшее ритуалом при появлении новых опасностей и неприятностей, уже было бы смешно. Так что, поставив себе новую цель, она старалась двигаться к ней как сторонний наблюдатель собственных мыслей, подсмеиваясь над своим желанием похныкать, пожаловаться на судьбу и вспомнить “уютную и безопасную” Москву. Ничего не поделаешь, в таких обстоятельствах волей-неволей будешь учиться фатализму.

Анне казалось, что они шли уже несколько часов, когда она услышала странные звуки, которые доносились сверху и напоминали шум, который могут издавать огромные меха, где-то рядом нагнетающие воздух. Подняв голову, она увидела очертания огромного существа, приближавшегося с безоблачного неба.

Глава 4

Острова Рока лежат далеко на южной стороне, далеко от обитаемых земель. Их отделяет от всего остального мира полоса моря, украшенная непроходимыми коралловыми рифами, через которые знают проход только пираты да некоторые старые морские волки. Острова Рока устрашают своими огненными горами и обитающими на них чудищами, что норовят слопать каждого, кто неосмотрительно сунулся в их владения…

“Хроники Юга”

член ордена Синей Волны

г. Дайк 1658 год

“Еще лучше! Да что ж это такое?” - пронеслась в голове героини возмущенная мысль. “И пяти минут без происшествий обойтись нельзя! Неужели я разозлила кого-то из местных богов?!”

Тень приближалась, хлопанье крыльев становилось все громче. Поднялись вихри, закружившие песок вокруг Джоя. Анна попыталась прикрыть глаза ладонью, ногами понукая Джоя двигаться. Он хрипел и из последних сил старался двинуться вперед. Мощные вихри сбивали с ног, залепляя глаза песком и не давая дышать.

Вдруг Анна почувствовала мощный толчок, после чего Джой отчаянно заржал и начал брыкаться. Анна сквозь плотно сомкнутые веки почувствовала, что песка стало меньше. Она отчаянно вцепилась в гриву коня и старалась как можно сильнее обхватить ногами его бока.

Приоткрыв глаза, она обнаружила, что земля рывками отдаляется, а Джоя с двух сторон держат огромные чешуйчатые лапы. Одна из них находилась прямо перед ней, полированный слоистый желтый коготь слабо отражал солнечный диск. Джой испуганно вращал глазами и заливисто ржал.

- Тише, миленький, спокойней, - ободряюще шептала Анна Джою на ухо. Она, конечно, никакого спокойствия не ощущала, но знала, что должна нести ответственность за друга.

Вскоре Джой перестал ржать и бессильно обмяк. После долгого путешествия сил не осталось ни у него, ни у всадницы. К сожалению, Анна не могла спросить у Джоя, как он себя чувствует. И помочь ему она тоже, видимо, ничем не могла.

Анна украдкой рассматривала похитителя. Это был огромный ящер, покрытый чешуей, блестящей на солнце всеми цветами радуги; каждый взмах его гигантских кожаных крыльев позволял продвинуться вперед на добрый десяток метров. Зубастая пасть покачивалась в пяти метрах выше лица героини, но казалась размером вполовину Джоя, если не больше.

Через некоторое время Анна привыкла к мерным покачиваниям. Ящер поднялся к облакам, жара перестала донимать. Теперь беспокоил ветер, дувший в лицо с такой силой, что глаза либо распахивались во всю ширь и не могли закрыться, не в силах преодолеть силу ветра, либо закрывались и не желали открываться. Далеко внизу проплывали однообразные песчаные пейзажи, барханы вздымались и опадали огромными желтыми волнами безжизненного на первый взгляд океана пустыни. Впрочем, Анна старалась не смотреть вниз, потому что к горлу сразу начинала подкатывать тошнота. А учитывая сильную качку… Дело могло кончиться не самым приятным образом. Правда, сидеть с закрытыми глазами тоже было неуютно. Богатое воображение и переполненный впечатлениями мозг сразу начинали подсказывать Анне пугающие сцены падения и картины разных других ужасов. Так что иногда она всё-таки отваживалась взглянуть на землю. Пару раз внизу показывались оазисы. Зеленые очаги жизни в мертвом море желтой пыли выглядели райскими уголками. Пустыня оказалась больше по размеру, чем Анне представлялось сначала. Так что пересечь ее, почти не имея в запасе воды, не удалось бы.

Несмотря на то, что было не жарко, а даже прохладно, очень хотелось пить. Сухие губы потрескались, язык не ворочался во рту, как будто опухший. Джой тяжело дышал, прикрыв глаза. Во фляжке уже ничего не оставалось. Еще в первый час после неожиданного взлета Анна допила воду. Процедура доставания фляги и отвинчивания крышки заняла не меньше получаса и могла бы стать гордостью начинающего вольтижировщика. После того, как этот захватывающий аттракцион завершился, руки у Анны еще долго дрожали, и она не могла разогнуть пальцы левой руки, с силой вцепившиеся в гриву Джоя. Держаться и двумя-то руками было сложно, поскольку качка сопровождалась периодическими резкими рывками ящера вперед или в стороны. А уж балансировать на качающейся в воздухе лошади, держась левой рукой, а правой доставая фляжку, было и вовсе фигурой высшего пилотажа.

На то, чтобы убрать пустую емкость обратно в седельную сумку, ни моральных, ни физических сил у Анны уже не хватило. Поэтому нельзя сказать, что она была очень опечалена, когда фляга выскользнула из судорожно сжимающих ее пальцев и полетела вниз.

- Надеюсь, она не приземлится кому-нибудь на голову,- вслух сказала Аня. Действительно, в пустыне это казалось маловероятным.

Через некоторое время посмотрев вперед, Анна увидела невдалеке горные кряжи, тянувшиеся, насколько хватало глаз, по всей линии горизонта. Долетев до гор, ящер спикировал вниз. Джой лишь начал сипло хрипеть, слабо подергивая копытами. Анна онемевшими пальцами еще сильнее, если это вообще было возможно, вцепилась в его гриву.

От резкого спуска у Анны захватило дух, но желания и смысла кричать не было. Еще в юности при катании на аттракционах Аня сдерживала крики, даже когда все вокруг радостно вопили. Единственный случай, когда она позволила себе выразить проявление эмоций при катании в парке развлечений, произошел в городе Анапе. Тетенька, запускающая карусель, на которой решили прокатиться Анна и восьмилетний Кирилл, ушла поболтать с подругой или перекусить (а возможно, то и другое одновременно). Результатом сорокаминутного мотания по кругу в качелях, подвешенных на железных цепях, и стали те самые крики “Снимите нас отсюда!”, которые так веселили проходящих мимо отдыхающих. Впрочем, Кириллу катание понравилось. Вернувшись в Москву, он долго удивлялся, почему же столичные устроители каруселей так сильно экономят время, предназначенное для катания, сводя его к, всего-навсего, трем или пяти минутам езды.

Ящер спустился на затянутую туманом сравнительно ровную площадку, которая вполне могла бы служить для посадки нескольких вертолетов. Одной стороной она прилегала к горному склону, с других сторон обрывалась в бездонную пропасть.

Монстр отпустил путешественников, и Джой с хрипом тяжело повалился на каменную скалу. Анна лежала на его спине, боясь поднять голову. Наконец, она сочла своим долгом осмотреть место, где они очутились. Гора была с одной стороны полностью окружена пустыней, а с другой другими горными вершинами, наполовину скрытыми сейчас облаками. Где-то далеко, через несколько десятков километров, горы обрывались, и опять продолжалась пустыня, но этого героиня видеть не могла. Ящер, тяжело переступая когтистыми лапами, подошел к горе, опустил голову и начал пить. Только сейчас Анна заметила, что на другой стороне площадки есть озеро, в которое впадают ручьи, бегущие по скале.

Анна схватила Джоя за шею и попыталась поднять его, говоря ему ласковые и утешительные слова. Ей это удалось с третьей попытки, после чего они вместе подошли или, скорее, проковыляли к воде и вдоволь напились. Анна пожалела, что выронила по дороге над пустыней фляжку и не сможет набрать воды впрок. В любом случае, остановка у озера была сделана очень своевременно. Вода казалась чистой, сквозь ее прозрачную толщу виднелось дно. Наконец-то смогла вдоволь напиться не только Анна, но и Джой, который не сделал ни глотка воды с тех пор, как друзья попали в пустыню. Аню мучила совесть за то, что она не давала ему пить, но ломая в дороге голову над тем, как можно напоить лошадь из фляги, она так ничего и не смогла придумать.

Анна умыла вспотевшее лицо и руки и уже раздумывала над тем, как бы ей искупаться. Но подняв голову, она натолкнулась взглядом на глаза ящера, неподвижно и внимательно следящие за ней. Это были глаза разумного существа; они казались холодными и безжалостными. Но в них сквозило и некоторое любопытство, которое пугало Аню сильнее всего, поскольку напоминало взгляд патологоанатома, изучающего изъеденную циррозом печень пациента.

Ящер не сводил глаз с двух путешественников. Подождав, пока они напьются, он подошел и резко взлетел, ухватив лапами Джоя. Анна еле успела взобраться на коня, про себя удивившись собственной прыти. Еще она порадовалась тому, что не успела раздеться для купания. Умное выражение морды ящера вполне могло свидетельствовать о наличии у него некоего извращенного чувства юмора. В таком случае ее полет в обнаженном виде позабавил бы монстра, несмотря на то, что ассоциации с полетом на метле булгаковской Маргариты вряд ли могли прийти ему в голову. Анна, будучи женщиной, вскользь пожалела о том, что у нее нет волшебного крема для омоложения, которым следовало бы предварительно намазаться, прежде чем летать на виду у всех желающих на нее любоваться. Впрочем, обстановка требовала серьезности, так что Анна заставила себя сосредоточиться на том, чтобы крепко держаться за Джоя. Отдых у озера был недостаточно долгим и уставшие руки и ноги с каждым часом ныли всё больше и больше.

Итак, путешествие продолжилось. Некоторое время они летели над горами, потом наступил черед пустыни. Она была больше похожа на белые пляжи Гоа, которые Анна видела на рекламных постерах, чем на пустыню. Потом впереди забрезжила синяя полоса моря.

Спустя приблизительно час полета над казавшимися бескрайними морскими просторами, Анна увидела впереди острова. Они были окружены рифами, и над ними кружило несколько ящеров, издалека казавшихся большими птицами.

Стало понятно, что монстр принес Анну и Джоя в свое большое гнездовище. Снизившись, он разжал когти, бросил Джоя с Анной на спине на ветки, солому и пух, выстилавшие одно из гнезд, и улетел. Все вокруг было засыпано старой пожелтевшей скорлупой. Никаких живых существ, кроме них, в гнезде не было. Невысоко в небе кружили другие ящеры, гнездовья которых, видимо, находились поблизости.

Порадовавшись, что не видно гигантов-птенцов, Анна попыталась тихонько подползти к краю, чтобы оценить расстояние, с которого потом придется спускаться. Так как ящер пока не проявлял признаков агрессии, Анна подумала, что нужно постараться сделать всё, чтобы организовать свое спасение отсюда и не теряла надежду выбраться. Хотя в душе ее ворочались тоскливые мысли о том, что они улетели уже на такое далекое расстояние от своей цели, что шансов достичь ее - нет. Учитывая, что вместо нормальных людей вокруг так часто попадаются бандиты, а вместо обычных птиц, ну хотя бы горных орлов, какие-то монстры, пусть и с умными глазами.

Задумавшись, Анна поняла, что оказалась почти у края, но опомнилась только тогда, когда вернувшийся ящер когтистой лапой подтолкнул ее в середину гнезда, туда, где всё еще находился обессиленный, но начавший приходить в себя Джой. Затем, подняв голову и широко раздув зоб, он зарычал. Его рык можно было сравнить со звуком, который издает взлетающий самолет - “кукурузник”. Издалека ему откликнулось несколько похожих голосов.

Анна поняла, что ее попытка разведать обстановку не удалась. Она попробовала опять вылезти под шумок, но потерпела очередную неудачу: ящер резко повернулся и зарычал ей прямо в лицо. После этого она тихонько сползла на подстилку гнезда и стала ожидать дальнейшего развития событий.

Ждать пришлось недолго. Где-то вблизи раздался оглушительный рев. Он мог посоперничать с рыком похитителя. Свет закатного солнца над ними померк, и гнездо накрыла тень другого монстра, еще большего размера.

Новая рептилия была матово черного цвета, чешуя словно поглощала солнечные лучи, не отражая свет. Первый ящер растерянно махнул головой, попытался схватить добычу, вероятно, чтобы удрать с нею в когтях с горы. Но подняться в воздух он не успел. Второй ящер спустился совсем низко и попытался схватить радужного зубами, порвав тому перепонку на левом крыле. Кровь желто-зеленого цвета, похожая на сопли больного гайморитом, потекла из раны.

Послышался жуткий рев пострадавшего, который раскрыл пасть, усеянную кривыми зубами, готовясь восстановить статус-кво. Радужный сделал финт в воздухе, неожиданно подлетев к гнезду с другой стороны, и схватил когтистыми лапами Джоя. Первый ящер еще раз взревел и плюнул в противника какой-то черной липкой гадостью, закрывая Аню своими раскрытыми крыльями. Но не попал.

Сидя в гнезде, Аня завороженно наблюдала за этой битвой титанов и не знала, радоваться ей или огорчаться.

Тем временем Джой дернулся в лапах ящера и выскочил из когтей похитителя. До земли оставалось метра два, поэтому он смог нормально приземлиться, после чего почти сразу вскочил на ноги и исчез в окружавших гору джунглях.

Анна одновременно с облегчением и страхом посмотрела ему вслед, надеясь, что он не станет добычей хищников, которые вполне могли там обитать.

Поняв, что упустил добычу, черный ящер опять атаковал. На этот раз он схватил Анну. За мгновения, пронесшиеся у нее перед глазами, она в очередной раз подумала, что в Москве, пусть и не такой интересной, она бы оказалась с радостью, и больше не надо никаких приключений. Обо всем этом пусть пишут в книжках, а в жизни самое лучшее — это сидеть на диване и читать про опасности, выпавшие на доли других.

Когти черного ящера вцепились в одежду Анны, прорывая ее насквозь. Гигантские лапы схватили Анну поперек тела, выбив, казалось, весь воздух из легких. В голове мелькнула мысль о том, как же ящер держал Джоя. Неужели протыкая своими когтями его шкуру?!

Она проводила взглядом ревевшего разноцветного ящера, лишившегося добычи. Пока Анна пыталась отдышаться и прийти в себя, черный набрал скорость и тащил ее между скалами. Когда перед ее лицом в очередной раз пронеслась каменная глыба, Анна перестала дергаться, полностью отдавшись на волю судьбе.

Через несколько минут, которые тянулись для бедной Анны чрезмерно долго, черный кинул ее в свое гнездо. Анна покатилась по нему и остановилась у края. На нее тут же дохнуло жарой. Она откатилась назад.

Гнездо, в которое ее притащил черный, находилось внутри горы, в жерле вулкана, который, судя по булькающим звукам и исходившему из кратера жару, был действующим.

Оглянувшись по сторонам, Анна увидела, что кроме нее и горы белых обглоданных костей, в гнезде находятся несколько черных клубочков, каждый размером с полкоровы. Приглядевшись внимательно, она поняла, что клубочки - это спящие до поры до времени драконята. Наверное, они могли бы выглядеть умилительно, если бы не мысль о том, в кого они превратятся, когда вырастут.

Тем временем их папочка (или это была мамочка?) оглядел Анну, и, взмахнув крыльями, взлетел. Описав пару кругов над жерлом, он огласил окрестности низким мощным, похожим на громовой раскат, ревом, и исчез из виду. Драконята зашевелились. Один из них сонно поднял голову и зевнул. Анна замерла, боясь пошевелиться и привлечь ненужное внимание.

Драконята начали шевелиться активнее, просыпаясь и недовольно оглядываясь по сторонам. Видимо, наступило время кормления детишек, и они пытались найти свою добычу. Анна спряталась за грудой костей и наблюдала за “крохами”. Серенькие с черным отливом дракоши начали толкаться и огрызаться друг на друга. Анне пришла в голову отчаянная идея.

Подняв берцовую кость какого-то неведомого животного (почему именно берцовую? потому что недавно на работе Анна наткнулась на анатомический атлас, содержащий изображения различных частей человеческого тела, и найденная ею кость была похожа именно на берцовую, единственно запомнившуюся ей), Анна кинула ее в одного из драконов. Кость полетела, описав небольшую дугу, и треснула дракошу по лопатке. Он недовольно зафырчал и ткнул соседнего лапой. Тот, в свою очередь, ответил возмущенным визгом и ударил в ответ. Через несколько мгновений все драконы начали толкаться и ругаться, разделившись на два неравных лагеря.

Схватка должна была скоро закончиться победой задиры, и Анна мелкими перебежками рванула к внутреннему склону горы, соприкасавшемуся с гнездом. Она еще несколько минут назад заприметила там небольшую расщелину и понадеялась, что сможет в нее влезть, а та выведет ее наружу.

Уже почти добежав до спасительного убежища, Анна услышала за спиной недовольный визг. Драконы ее заметили. Схватка между ними тут же была закончена, и все “малыши” рванули вдогонку убегающей еде. Анна увеличила скорость передвижения раза в три и ввинтилась в расщелину, как шуруп. Камни под ее ногами внезапно исчезли, и дальше она, пересчитывая всеми мягкими местами неровности скал, покатилась вниз, в душную темноту.

Вскрикивая почти на каждом внушительном ухабе и надеясь, что кости, хотя бы некоторые, останутся целыми, она пыталась максимально сгруппироваться, спрятав голову между колен.

Внезапно земля под ней исчезла, и Анна упала, впечатавшись во что-то мягкое. Мох спас ее от головоломного в прямом смысле слова падения.

С трудом разогнувшись, Анна попыталась встать. Жутко ныла ключица, отдававшая тупой болью при каждом шаге. Анна, прихрамывая и охая, с негнущейся спиной, хватаясь за стены, наощупь двинулась вглубь пещеры. Скоро она сбила пальцы ног о камни и разодрала в кровь руки.

Впереди постепенно начинало светлеть. Анна прибавила шагу. Оступаясь, она выбрела из узкой и извилистой пещеры в другую, побольше. Слабый свет, к которому через некоторое время привыкли глаза, проходил через небольшую расщелину сбоку и позволял разглядеть внутренность пещеры. Ее стены и пол с потолком были ровно отшлифованы, может, самой природой, а может, и живыми существами. Стены покрывали витиеватые узоры, похожие на древние наскальные рисунки Альтамиры. В пещере было сухо, чисто и почти пусто. Только у одной из стен, как в приключенческих фильмах, стоял небольшой деревянный кованый сундук. Он был слегка приоткрыт.

- Ага, а там сокровища лежат, как же. Знаю я такие штуки. Читала романы про приключения,- сказала вслух Анна и ее охрипший голос эхом отразился от сводов. Она уселась, вернее, рухнула на пол у входа в пещеру. - Нужны мне ваши сокровища, как корове седло. Даже открывать не буду. Кстати, где-то недалеко положено быть скелету. “Йо-хо-хо и бутылка рому”. А вот от рома я бы сейчас не отказалась…- мечтательно добавила она, легла на пол и закрыла глаза.

В последние мгновения перед тем, как заснуть, она мысленно отметила, что пол теплый, вероятно, потому, что где-то рядом был вулкан, а значит, переохлаждение ей не грозит. Уже засыпая, она вспомнила историю, которую им рассказывала в школе учительница биологии: про мальчика, которого зачем-то на празднике покрасили золотой краской и оставили лежать на холодном полу, а к утру он умер… Жалость к мальчику была последним чувством, испытанным ею, перед тем как провалиться в сон.

Неизвестно, сколько она проспала. Несколько раз она хотела окончательно проснуться и заставить себя встать, но давала себе отбой и снова погружалась в дремоту. Встать для нее означало предпринимать какие-то активные действия по собственному спасению, а сил на это, казалось, нет. Причем не столько физических, ведь чувствовала она себя на удивление неплохо, сколько моральных. “Опять какая-нибудь беготня…,- думала она в полусне.- Надоело всё. Проснусь и опять на работу. А тут такой сон интересный снится…”.

Но, в конце концов, ее организм стал посылать явственные сигналы, что он выспался и готов приступить к активной части жизненной программы. Со вздохом она открыла глаза и села. В пещере опять было относительно светло. “Это я всю ночь проспала или здесь солнце вообще не заходит?..” - спросила себя Анна, встала, потянулась и отправилась к выходу из пещеры. Пройдя через узкий “коридор”, как она назвала его про себя, по которому она так мучительно пробиралась сюда, и который оказался не таким уж и длинным, она через несколько минут выбралась на окруженную скалами и усеянную камнями площадку. Сюда она и свалилась сверху.

Ссадины на руках, к счастью, уже почти не болели. “Видимо, здесь все быстрее заживает. Воздух, что ли, какой-то особенный. Главное, чтобы не как на острове дураков. А то превращусь я в бараниху. Или как называется баран женского пола, в овцу, вот”,- подумала Аня. Оглядевшись вокруг, она увидела узкую расщелину в скалах. Ей удалось, хотя и с трудом, протиснуться в нее. Перед ней были джунгли.

- Ух ты! - не могла удержаться от восклицания Аня.

Всё вокруг, казалось, было пропитано жарой и влагой. Особенно явственно это ощущалось после сухого воздуха пещеры. Деревья были высокими, с них свисали лианы, похожие на длинные узкие щупальца гигантских животных; они еле заметно шевелились, наверное, от ветра. Анне были знакомы по картинкам только пальмы и бананы. Громко чирикали птицы, прятавшиеся в густых ветвях, раздавались еще какие-то непривычные звуки. Анна пыталась рассмотреть на ветвях обезьян или попугаев, единственных знакомых ей по книгам и фильмам обитателей джунглей, но их не было видно.

Некоторое время Аня стояла, наслаждаясь непривычной картиной сказочной тропической роскоши.

Но нужно было решать неотложные задачи, первой из которых была необходимость добыть еду. Сразу же возникла мысль о бананах. Вкусно и полезно. К тому же минимальной была возможность отравиться, потому что бананы — они и в Африке бананы.

А неизвестных фруктов Анна боялась. Она на всю жизнь запомнила случай, произошедший с ней несколько лет назад, когда Кирилл из туристической поездки по Шри-Ланке привез чемодан экзотических плодов: гигантских ананасов, сочных манго, вкуснейшей папайи и прочих малознакомых тогда иноземных фруктов. Вернее, они были знакомы российским жителям, но в каком-то убогом исполнении: Аня, как и многие ее знакомые, искренне полагала, что авокадо по вкусу должно напоминать хвойное мыло, а у мохнатых коричневых кокосовых орехов внутри должно быть кокосовое молоко. Так вот, насладившись всей этой фруктовой роскошью, Анна вышла на кухню помыть посуду и вдруг почувствовала, что лицо ее начало раздуваться как красный воздушный шарик. В носу, казалось, все тоже раздулось до такой степени, что стало нечем дышать. В таком виде она боялась показаться гостям и в ужасе сидела за столом на кухне, пока к ней не пришел Кирилл. Он отругал ее за бегство и молчание, дал таблетку супрастина и прочел краткую, но выразительную лекцию об опасности анафилактического шока и отека Квинке. С тех пор Аня боялась есть экзотические фрукты.

Оставалось выяснить, в какой стадии роста находятся сейчас бананы. “Бананы в цвету, это, наверное, очень красиво, - думала Аня, - может, даже лучше знаменитой сакуры, но есть-то их, цветы, наверное, нельзя”.

После короткой вылазки в лес Аня поняла, что никаких бананов она не получит. Незнакомые деревья со странно растущими плодами не внушали никакого доверия. Некоторые плоды выглядели съедобно, но рисковать пробовать их она не решалась. Через некоторое время блуждания по кромке леса, Анна увидела странных зверят. Они были похожи на помесь свиньи и кролика, если вообще возможно придумать такое сочетание - толстенькие, покрытые белым мягким мехом существа, с торчащими ушками, маленькими черными глазками и небольшими рожками, издавая странные похрюкивающие звуки, копошились вокруг одного дерева.

Дерево было покрыто нежно-фиолетовой корой. Ветки росли высоко, на них местами торчали странные ярко-красные выросты. Кое-где ветки были испещрены углублениями, как будто из них вырезали куски. Вокруг дерева валялись потемневшие круглые плоды, похожие чем-то на яблоки.

Внезапно Анна увидела, что одна из веток как будто сжалась, и один из выростов дернулся, выскочил из своего крепления, а затем упал, в воздухе стремительно темнея. Он стукнулся о землю, немного прокатился, и замер. Тут же один из свинозаев (так Анна окрестила их про себя), радостно похрюкивая, побежал вперевалочку к нему, а затем впился зубами в сочную мякоть, что аж брызги полетели. От такой картины Анну пробрал голод. Она постаралась, как можно более незаметно подойти поближе к зверькам, но те, учуяв ее приближение и услышав шаги, молниеносно сбежали. Она не ожидала такой прыти от неповоротливых с виду существ. Подойдя поближе, Анна рассмотрела плоды. Они не казались опасными, источали приятный сладкий аромат, и выглядели определенно съедобными. Решив, что лучше уж так, чем совсем ничего, Анна взяла один плод и откусила кусочек. К огромному удивлению вкус плода показался Анне знакомым. Откусив еще один раз, она поняла, что нашла местный аналог нектарина. Переждав под деревом около получаса и не почувствовав признаков отравления, Анна доела плод и собрала еще несколько с собой. Первая проблема была решена - голод удалось утолить. Вода тоже нашлась быстро и недалеко: рядом из расщелины в скале вытекал чистый на вид ручей. Грозного Санпина или знаменитого лекаря Анищенко здесь не было, так что Аня, не задумываясь, попила и поплескала на себя прохладной водичкой.

Потом она осмотрела свою одежду. Вид у нее был, как на картине “Бомжиха на Таити”: вся одежда рваная, истрепанная и грязная, левый рукав рубашки ниже локтя отсутствует, обе штанины внизу оборваны, одна из них продрана на колене. Куртки она вообще лишилась; сейчас Аня не могла вспомнить, где и при каких обстоятельствах это произошло. Впрочем, при такой жаре такая одежда была и не нужна. К счастью, за поясом у нее чудом сохранился нож. Охотиться на невидимых пока попугаев, Аня, правда, не собиралась, но нож мог пригодиться в дальнейшем, хотя бы для самообороны. Ящеры, кстати, иногда пролетали в небе, напоминая самолеты; она старалась в такие моменты прятаться в кустах или под большими деревьями, кроны которых, она надеялась, смогут заслонить ее от взглядов монстров.

Анна разделась и постирала в ручье свою одежду, а потом развесила ее сушиться на траве, которая в этом мире была немного непривычного синеватого оттенка. Сама она растянулась рядом на солнышке и стала изучать растение, которое в изобилии росло кругом. Случайным образом Анна увидела, что при прикосновении к этой травке, та на глазах сворачивала листики, а потом опять распрямляла их через несколько секунд. Как она помнила, в ее мире тоже было подобное растение, называлось оно “мимоза стыдливая”. Всё бы хорошо, но через некоторое время Аня ощутила неприятное покалывание на плечах и спине. Кожа стала напоминать по цвету вареную сардельку.

- Так, понятно, началось, - пробурчала Аня под нос и потащилась в тенек, по дороге надевая чуть сырую рубашку.

Дело в том, что у Ани была очень светлая кожа и обгорала она моментально. Здесь за всеми событиями она, как ни странно, забыла об этой своей особенности, которая в жизни доставляла ей массу неудобств.

Каждый год приезжая с мужем и сыном на морской курорт, в Анапу или Сочи, она погружалась в пучину тоски, глядя на знойных загорелых красавиц, горделиво совершающих свой променад.

Напрасно муж Миша клялся, что ему нравится только она, его родная бледнолицая жена, а всякие загорелые барышни это просто тьфу, смотреть не на что. Все его разговоры и уговоры на Аню не действовали. Первый день она традиционно отмечала слезами. Следующее утро начиналось с того, что она решительно вставала с кровати, готовясь повысить уровень меланина в крови на невиданную высоту.

Под лозунгом “Переплюнем Вандербильдиху”, позаимствованным у Эллочки Людоедки, она расставляла на тумбочке привезенные из дома кремы и масла для загара, после загара и для усиления загара. Через каких только знакомых и за какие деньги не доставал их Миша в Москве! Все они вместе должны были обеспечить небывалый эффект и сделать Аню похожей на загорелых моделей из затертого до дыр сотнями рук позапрошлогоднего немецкого журнала “Бурда моден”. Его привез когда-то начальник из заграничной командировки для женщин своего отдела и с тех пор они передавали его друг другу в течение двух лет. Была даже очередь на право просмотра этого журнала.

Но все эти с трудом купленные средства не помогали. Аня мазалась ими, как предлагали производители, соответственно, до или после загара, но толку не было: она либо не загорала почти совсем, либо обгорала.

Была еще категория кремов с маркировкой “вместо загара”. Этот вариант имел особенно тяжелые последствия. Со словарем переведя инструкцию на новом тюбике с кремом, обещавшую обеспечить “радикальный черный цвет”, то есть прекрасный загар каждому, кто намажется бесцветным гелем и подождет два часа, Аня последовала рекомендациям создателей этого косметического продукта.

Через несколько часов она увидела в зеркале результат. Всё ее тело и лицо (!) были покрыты коричневыми пятнами. Дело в том, что размазать крем равномерно оказалось очень сложной задачей, а проверить ровность нанесения и вовсе невозможно, так как субстанция была бесцветной. “Автозагар” не смывался ни водой, ни керосином. Были по очереди испробованы также подсолнечное масло, ацетон, водка. Пришедший с работы Миша добавил к списку растворитель для красок и бензин.

Красное от постоянного трения, слез и аллергии, возникшей на какой-то из перечисленных продуктов, Анино лицо было закрыто платочком и препровождено Мишей к врачу дерматологу. Конечно, вместе со всеми остальными частями тела. Врач, к счастью, попался душевный и выписал на неделю больничный, так что на работу в таком виде идти позориться не пришлось. Это было максимум того, чего она ждала от врача, не рассчитывать же, в самом деле, что он ее вылечит. Как говорится, больной нуждается в уходе врача: чем дальше врач уйдет, тем лучше для больного.

Сейчас под рукой не было даже сметанки, чтобы помазать обгоревшую спину. Поэтому, напялив брюки и кляня себя за неосмотрительность, Анна вслух дала обещание не ходить без одежды и стараться прикрывать от солнца лицо. Этим ей и пришлось пока удовольствоваться в надежде на то, что вечером у нее не поднимется температура, как бывало иногда раньше в подобных случаях.

Теперь предстояло исследовать местность, чтобы найти пути спасения или возможности проживания здесь в течение длительного времени, а Анна не могла исключить и такой вариант. Грела душу мысль, что где-то рядом, наверное, находится Джой. И хотя вряд ли он в состоянии помочь найти дорогу отсюда в город Сейт, с ним ей будет “роднее”.

Она боялась заблудиться в джунглях, поэтому решила делать ножом зарубки на деревьях. К вечеру она рассчитывала вернуться в пещеру, чтобы переночевать там, вблизи источника питьевой воды.

Идти по лесу было сложно, и до вечера ей не удалось продвинуться далеко. Под ногами часто попадались коряги и корни деревьев. Лианы лезли в лицо и за шиворот. Было жарко и влажно, как в бане.

Анна боялась, что если будет громко звать Джоя, то может привлечь ненужное внимание обитателей этой местности, которое грозит ей разными неприятностями. Поэтому она старалась идти тихо. Никаких живых существ, кроме встреченных ею у “нектаринового” дерева, на пути ей увидеть не удалось. Только невидимые птицы пели в высоких ветвях деревьев. Аня вытащила припасенные ранее нектарины и поела. Когда стали надвигаться сумерки, она начала по протоптанной тропе пробираться назад, к пещере. К моменту, когда по южному внезапно опустилась ночь, Анна была уже “дома”. За день вдоволь нагулявшись по тропическому лесу, она быстро уснула.

На следующий день Анна решила предпринять новую вылазку и продвинуться вперед дальше, чем накануне. В этот раз она наткнулась на болото с пиявками, которые, прежде чем она заметила это, присосались к ее ногам. Она в который раз удивилась схожести мира, в который ей довелось попасть, и своего привычного. Уже обойдя болото, она взглянула вниз и в ужасе увидела, что кожа ниже щиколоток была вся усеяна присосавшимися гадами, на глазах раздувающимися от крови. Единственное, чем эти противные существа отличались от земных пиявок, была окраска и наличие двух небольших выпуклостей на голове, чем они сильно напоминала слизняков. Мысли о том, что такая гирудотерапия полезна, не помогли. Плача от отвращения и жалости к себе, она с отчаянием пыталась избавиться от мерзких тварей, отдирая от себя их скользкие длинные тельца. Из ранок долго не переставала течь кровь, а некоторых пиявок не удалось оторвать целиком и их оторванные части оставались на ногах до тех пор, пока Анна, усевшись под деревом уже вдалеке от проклятого болота, не соскребла их методично куском коры.

В дороге Анне несколько раз встретились существа, похожие на обезьян. Средних размеров с рыжевато-серой шерстью и смешными выразительными мордами раскачивались на ветвях деревьев над ее головой, иногда спускаясь ниже и с любопытством разглядывая ее. Видимо, человека они не боялись, а может, и не видели людей раньше. Близко к Ане они не подходили. Громкими визгливыми криками они общались со своими сородичами. Эти же крики Аня слышала рядом со “своей” пещерой, в первый день пребывания здесь, но самих животных тогда не было видно.

Нектариновый рацион ей удалось разнообразить фруктом с мякотью ярко-оранжевого цвета, очень сочной и вкусной. Она наткнулась на него случайно, увидела, как его ели “обезьяны”, и решила попробовать тоже. Нектарины страшно надоели уже за два дня. Она с опасением и не сразу попробовала маленький кусочек нового фрукта, через некоторое время откусила еще, и наконец, через несколько часов доела весь фрукт, с облегчением решив, что аллергия у нее была только на манго, а на местные фрукты она не распространяется. Новый фрукт по вкусу напоминал земную папайю, только он отдавал еще и каким-то странноватым мятным привкусом, что не только не портило его, но и добавляло некоторую изюминку.

К вечеру она опять вернулась к пещере и переночевала там. Так продолжалось и на следующий день, и потом. Испугавшись, что одичает здесь и потеряет счет времени, Аня по памятному примеру Робинзона Крузо начала делать зарубки на стволе большого дерева, росшего рядом с пещерой, чтобы считать дни, проведенные на острове.

Да, это был остров. Ане удалось это окончательно установить на тринадцатый день пребывания здесь, когда она убедилась, что этот клочок суши со всех сторон окружает море.

С одной стороны острова за морем виднелась земля, отделенная проливом. Он был настолько широк, что переплыть его нечего было и рассчитывать. Сделать лодку с помощью одного ножа ей бы не удалось, а плавать она не умела. Так что оставалось жить здесь и надеяться на чудесное спасение.

Особенно расстраивало ее то, что Джоя ей так и не удалось встретить. Куда он мог подеваться отсюда, гадала Анна. Неужели переплыл пролив и перебрался на соседний остров или континент? Лошади ведь хорошо плавают. А вдруг он погиб, свалившись со скал?! Обо всем этом она рассуждала вслух, чтобы не разучиться разговаривать и не пугаться потом звука собственного голоса. “Потом” включало в себя возвращение к людям, на которое Анна твердо рассчитывала. Москва казалась ей сейчас нереальным городом-фантомом. Существует ли он где-то в мире, нет ли, было уже неизвестно.

Исследование местности, предпринятое Анной, позволило бы ей составить подробную карту острова, если бы у нее под рукой оказалась бумага и какой-нибудь пишущий инструмент. Но их не было. Анна впервые в жизни оказалась в мире, где нечего было читать.

Всю жизнь ее плотной стеной окружали буквы и ставили заслон между ней и реальностью. Они были не только в книгах, журналах и Интернете. Они пронизывали все существование: вывески магазинов, рекламные плакаты, описания продуктов на упаковках, объявления, надписи на заборах, в конце концов… Буквы, соединенные в слова и тексты были ее родной стихией. По большому счету, Анна не умела в жизни ничего, кроме как работать с ними. Сейчас она оказалась насильно вырванной из этого привычного искусственного мира и погружена в настоящий мир, где ей приходилось добывать себе пропитание и выживать. Но именно эта обстановка казалась ей нереальной, придуманной неопытным писателем-фантастом. Тот, видимо, решил поиздеваться над своей героиней, чтобы напряженным действием увлечь избалованного ленивого читателя, которой норовит отбросить книгу и найти себе новое, более легко потребляемое развлечение.

Главной точкой своего острова Анна считала вулкан. Во-первых, потому что именно отсюда она, как языческая богиня, спустилась на землю. Во-вторых, потому что гора вызывала у нее страх, ведь над ней периодически летали ее знакомые ящеры и их родственники. К счастью, они обычно парили высоко и не обращали на нее внимания, и бывало это обычно рано утром или вечером, перед закатом солнца. На день они, наверное, улетали в другие места в поисках добычи.

Почва и камни, которые Анна видела на склонах и у подножия вулкана, были черными и поросшими травой или невысокими кустарниками со всех сторон, кроме той, которая была обращена к морю. Анна помнила чей-то рассказ о том, что на месте, где прошла лава, 100 лет ничего не растет. Видимо, во время последнего извержения вулкана на ее острове, лава выливалась как раз в сторону моря, и произошло оно не раньше, чем за последние сто лет.

Когда ветер дул со стороны моря, он доносил до Анны теплый пар, исходивший из кратера, рядом с которым располагалось столь памятное ей гнездо ящера. Так что кратер этот был полу действующий, но насколько Анна понимала, это совсем не обязательно должно было привести сейчас к каким-то опасным для нее последствиям. Пар ей не мешал, вулкан подогревал пол и стены пещеры, где она ночевала, а до следующего извержения могло пройти еще много месяцев или лет. Так что Анна смирилась с грозным соседством вулкана, тем более что ничего другого ей не оставалось.

Болото с пиявками, которые вцепились в Аню во время первого визита к ним, располагалось в центре острова. Это была единственная его часть, исследовать которую у нашей героини не было никакого желания. Мысленно поставив на воображаемой карте ярлычок “Противное болото”, Анна сосредоточила свое внимание на других, более привлекательных местах.

Больше всего Анну беспокоило то, что она не предпринимает никаких попыток спасения с острова. Но она не знала, что можно сделать. Каждый день по нескольку часов она обязательно проводила на берегу и всматривалась в горизонт в надежде увидеть какой-нибудь корабль или лодку. Все надежды были тщетными, и она уходила с берега с тяжелым сердцем. Настроение портилось, часто после этого она плакала. Но на следующий день приходила к морю снова. Особенно она облюбовала для себя большую бухту, находившуюся в центре острова, назвав ее “Бухтой надежды”.

Долгие прогулки по острову Анна считала нужным предпринимать еще и потому, хотела, чтобы ее измученный ходьбой за день организм вечером быстро засыпал. Она боялась бессонницы, ночных раздумий о прожитой жизни, о Мише, всего того, что интеллигенты называют само рефлексией, в качестве лозунга для спасения от которой менее рафинированная публика использует слоган “Не парься, будь счастлив”.

Засыпала здесь, она, к счастью, действительно быстро.

На шестнадцатый день пребывания на острове Анна отправилась в малоизученную ею часть джунглей, где, как она полагала, жили обезьяноподобные существа. Они часто встречались ей поодиночке или группами, мелькали высоко в ветвях деревьев, скользили по лианам, с интересом наблюдая за ней, но не спускаясь низко. Судя потому, что в той части острова, которая была дальше от вулкана, обезьяны (Анна мысленно давала новым предметам и явлениям привычные названия, чтобы совсем не запутаться) встречались чаще и в больших количествах, именно там должен был располагаться “обезьяний город”. Анна надеялась, что животные не будут злиться на нее, если она подойдет поближе к их жилищу, ведь раньше они не проявляли по отношению к ней никакой агрессии.

По мере продвижения Ани вперед джунгли становились все более густыми. Ей уже так надоело преодолевать сопротивление веток, колючек под ногами и лиан, что она хотела плюнуть на всё и повернуть обратно, как вдруг заметила, что лес начал редеть. Она оказалась на большой поляне, в центре которой возвышался огромный зеленый холм неровных очертаний. Вокруг него с визгами носились обезьяны, которые посмотрели на Анну, но больше никак на ее появление не отреагировали. Тогда она решила подойти поближе и рассмотреть, что собой представляет высящаяся перед ней громадина.

Подойдя вплотную, Анна поняла, что перед ней окруженное стеной сооружение из желтого камня, поросшее ползучей травой, напоминающей плющ. В нескольких местах было что-то вроде входов, или, скорее, лазов внутрь. После некоторых колебаний, Анна на четвереньках протиснулась между ветвями. В листве и ветках было много проделанных обезьянами ходов. Они были узкими, но Анна вполне могла протиснуться в них, согнувшись. Выбирая наугад направление, она пробралась во внутренний дворик, который, по-видимому, окружал основную часть здания. Она находилась перед Анной; вход был свободен от растений и она, поднявшись по невысоким ступеням, вошла внутрь.

Дворец был в полной сохранности и внутри состоял из множества комнаток, производивших впечатление жилых помещений, хозяева которых отъехали ненадолго, предварительно приведя в порядок свои вещи. Впрочем, из вещей здесь были только ковры и резные деревянные кресла, похожие на древние троны индийских раджей. Анна сначала подумала, что во дворце кто-то есть. Но какое-то вековое сонное спокойствие было разлито в воздухе этого странного места. Когда Анна дотронулась рукой до красивейшего ковра с геометрическими узорами, в воздух плавно поднялся столб пыли и медленно стал оседать вниз.

В комнатах дворца, небольших, хаотично расположенных, иногда составляющих анфилады, иногда находящихся на несколько ступенек выше или ниже соседних, царила полная тишина, нарушаемая только тихим звуком Аниных шагов по коврам. Даже обезьяны, лазавшие везде вокруг, боялись потревожить покой этого места.

Так она обошла весь дворец и выбралась обратно через один из обезьяньих лазов. Спящего красавца она не нашла.

В тот день, по дороге “домой”, в пещеру, да и в следующие дни, Анна находилась под впечатлением от этого молчаливого заброшенного дворца, застывшего посреди джунглей.

Всё время ее пребывания на острове погода стояла солнечная и жаркая. Но на восемнадцатый день утром Анна с удивлением увидела на небе грозовые тучи. Стремительно надвигался ливень. Скоро застучали по листьям первые капли, а потом полил самый сильный дождь, который Анне приходилось в жизни видеть. Он с шумом хлестал по листьям деревьев, белой стеной загораживал вид на лес. Резкими порывами налетал ветер. Земля моментально размокла, и сделать даже шаг по лесу было бы трудно. К счастью, Анна недавно проснулась и не успела уйти от пещеры. Звук грома был таким оглушающим, что заставлял чаще биться сердце, и казалось, что источник грозы находится где-то совсем рядом. Анне стало жутко. Единственным прибежищем от грозы, которое она могла себе представить здесь, была пещера, куда она и бросилась.

Внутрь тоже долетали раскаты грома, но здесь было уже не так страшно. Анна посидела на теплом, подогреваемом вулканом, полу и понемногу успокоилась. Снаружи шумел дождь, а в пещере было тепло. Оглядываясь вокруг, она бросила взгляд на сундук, замеченный ею еще в первый день жизни на острове, которым она с тех пор так и не заинтересовалась.

Анна сильно сомневалась, что то, что она там найдет, окажется могущественным артефактом. “Кажется, так это называется”, - вспомнила она. С подобной терминологией она была знакома плохо. Читать книги в жанре фэнтези Анна Марьяновна не любила; так и не прочла даже знаменитого “Гарри Поттера”, хотя все женщины в ее отделе с восторгом рассказывали, как вместе со своими детьми увлеклись эпопеей про “мальчика, который выжил”. Но, несомненно, по логике подобного рода произведений найденная в сундуке вещь должна была если не разрушать города, то хотя бы носить Аню по воздуху или исполнять все желания как золотая рыбка.

- Чего тебе надобно, старче? Еще пуще старуха вздурилась,- вслух процитировала Аня и усмехнулась.

Она подошла к сундуку и дернула крышку.

С некоторым злорадным удовлетворением она осмотрела внутренность сундука. Он оказался пуст. На шелковой подкладке лежало несколько золотых монеток, закатившихся за складки. Она тщательно собрала их все, осмотрела пол и нашла еще пару. Со вздохом она захлопнула крышку, затолкала монеты в карманы брюк и отправилась посмотреть, не уходит ли гроза.

Ливень, действительно, прекратился почти так же внезапно, как и начался. На небе снова сияло солнце. Оставалось подождать, пока оно высушит землю, и можно было бы отправляться на очередную прогулку по острову.

Но, к удивлению Анны, раскаты грома продолжались и через час после дождя. Она заметила, что они сопровождаются небольшими подземными толчками, которые особенно хорошо ощущаются внутри пещеры. Парализующая мысль о возможном извержении вулкана внезапно пришла в голову Анне. Ее бросило в холодный пот.

Каковы правила поведения человека во время извержения?! Она лихорадочно старалась вспомнить всё слышанное о вулканах. Она подумала, что не слышала сегодня пения птиц и криков обезьян, нетипичное поведение которых является, кажется, одним из признаков близящегося извержения. Но шум животных и птиц воспринимался ею как привычный фон жизни здесь, на который она, попросту, не обращала внимания. Есть он или нет — это воспринималось как само собой.

Самое опасное, решила Анна — это быть засыпанной пеплом как люди в Помпеях, умереть от жара надвинувшейся лавы или погибнуть во время цунами, вызванного извержением вулкана.

С одной стороны, рядом с вулканом нельзя было оставаться. С другой, к морю нельзя было бежать тоже. У Анны возникла мысль спрятаться в обезьяньем замке. Но тут же она отказалась от этой идеи, так как мысль о том, чтобы быть погребенной под руинами этого сооружения, радости не вызывала.

Пещера всё чаще содрогалась от толчков, а в воздухе начал чувствоваться резкий неприятный запах. Скоро он заполнил всё внутреннее пространство пещеры. Глаза слезились, в горле першило. Оставаться здесь было больше нельзя. И Анна решила отправиться в бухту Надежды.

С болью прощалась она со своим “домом”, к которому успела привыкнуть. Чтобы пройти к бухте, она должна была некоторое время спускаться вниз вдоль скалы, а потом углубиться в джунгли по уже хорошо знакомой тропинке.

Вдруг гора сотряслась от основания до вершины. Анна замерла, как кролик перед удавом.

Трещина, вдруг появившаяся в скале, разрасталась на глазах. Гора содрогнулась еще раз. От стены отвалился кусок и едва не задел Анну, от ужаса зажмурившую глаза и закрывшую лицо руками. Гора опять затряслась.

К счастью, прямо перед ней был довольно пологий спуск вниз. Набравшись мужества, Анна шагнула вперед и попыталась начать спускаться. Уже через мгновение она заскользила вниз. Мелкие камешки покатились вместе с ней. Анна попыталась быстрее перебирать ногами, постоянно охая и сжимая зубы, чтобы не заорать от боли в ключице.

От страха привычный спуск показался ей безумно долгим и трудным. Она смогла преодолеть этот отрезок пути и углубилась в джунгли. Обернувшись, она увидела клубы серого дыма или пара над горой.

С дикими криками вокруг вулкана кружилось несколько ящеров, видимо, волнующихся за своих отпрысков, сидящих в гнездах.

После дождя от протоптанной ею тропинки не осталось и следа. На земле валялись обломанные ветки, под ногами были лужи. Ноги вязли в мокрой почве, чавкающей под ногами. Оставалось выбирать направление интуитивно. С детства страдающей легкой формой топографического кретинизма Ане сделать это было трудно. Сколько времени Анна промоталась в джунглях, она сказать бы не смогла, и когда ободранная, но живая, Анна вышла на песчаный пляж, ее радости не было предела.

Единственным желанием было растянуться на мокром песке и отдохнуть. Но бросив мимолетный взгляд в сторону моря, она застыла на месте.

Невдалеке от кромки берега, в волнующемся море она увидела небольшой парусный корабль, который, судя по его маневрам, спешно отчаливал от ставшего смертельно опасным острова. Ступор прошел, и Анна запрыгала на берегу, отчаянно пытаясь привлечь внимание отходящего корабля. К счастью, он отплыл еще не так далеко, и ее заметили. На судне началось копошение, и вскоре к ней поплыла лодка.

Через полчаса она уже была на корабле. Ее восемнадцатидневное пребывание на острове завершилось.

Корабль был пиратским, это она поняла сразу, как только ступила на борт. Черного флага с перекрещенными костями, правда, на мачте не было, но сам вид моряков не сулил ничего хорошего.

“Робинзона Крузо из меня не вышло, придется переквалифицироваться в белые рабыни”,- сказала себе с усталой усмешкой Аня, ступая на мокрые от брызг доски палубы.

Немного подумав, впрочем, она поняла, что “белой” ее можно назвать только условно: руки были красными от загара. Как выглядело лицо, лучше и не думать. Обломанные длинные ногти смотрелись ужасно. Прическа тоже была из разряда “я упала с самосвала, тормозила головой” или “утро в курятнике”. Одежда истрепалась за время пребывания на острове, а пока Анна пробиралась по мокрым джунглям, еще и испачкалась, что окончательно превратило нашу героиню в оборванку.

Пираты, сновавшие по палубе, пока косились на нее с уважением и опаской. Судя по обрывкам их разговоров, они сочли ее ведьмой, потому что простому человеку было невозможно выжить в одиночку на самом большом из островов Рока (а именно там и оказалась горе-путешественница).

Пираты частенько вылавливали около островов различные ценные вещи, остававшиеся после неудачливых охотников за драконьей чешуей, которая считалась ценным материалом для изготовления украшений и брони, или сорвиголов, которые ехали на эти острова, повинуясь тяге к приключениям. Капитан решил лично поговорить с Анной, пригласив ее в каюту. Выглядел он вовсе не как герой фильма “Пираты Карибского моря”. Разве что на руках его были безвкусные перстни, а на шее висела толстая золотая цепь. Он был низеньким, толстым и неуклюжим, хотя движения его во время постоянной качки были, нужно признать, весьма проворными. Аня не считала себя хорошим психологом, но невооруженным взглядом было видно, что перед ней жулик. Его масляные глазки лучились хитростью, и ждать от него ничего хорошего не приходилось. Она попыталась сохранять как можно более величественный вид, несмотря на то, что стало с ее внешностью. Чувствовала она себя как дикарка: казалось, она совсем разучилась говорить, ей трудно было подбирать слова, обилие людей вокруг пугало ее.

- Садитесь, - предложил ей капитан, когда она вошла в его довольно тесную каюту, заваленную вещами, терявшимися в углах помещения в тусклом свете солнца, которое сочилось из грязного иллюминатора. Он придвинул к ней обитое потертым плюшем кресло, покрытое пятнами. “Наверное, это следы оргий”,- подумала Аня, мысленно содрогнулась и села.

- Спасибо, что вы приняли меня на свое судно! - она вложила в тон своих слов максимум благодарности, на которую была способна.

- Я счастлив предложить вам свое судно в качестве временного пристанища,- торжественно приосанившись, проговорил капитан, но выражение лица меняло смысл его слов и делало их двусмысленными.

- А остров погибнет от извержения?

- Погибнет? Почему же. Вулкан извергается часто и никому, кроме драконов это не мешает. Их помет в гнездах часто гибнет, но нам-то с вами это только на руку.- Он подмигнул Ане.- Чем меньше этих тварей останется, тем дороже будет чешуя на рынке в Золотом городе, правда?

- Так извержения бывают часто?

- Да пару раз в год бывают. Но не страшные, а такие, как сейчас. Наш вулкан смирный: буянит часто, но не сильно. Не то, что другие, которые всё разрушают и вредят честным людям. А что интересное вы видели на острове?

Анна рассказала капитану про дворец, виденный ею в чаще джунглей, про драконьих детенышей и странных обезьян. Потом она открыла было рот, чтобы рассказать про сундук в пещере и найденные там монеты, про которые вспомнила только сейчас после вопроса капитана, но что-то удержало ее. И также она решила не говорить о Джое, внутреннее чутье подсказывало ей об этом.

- Ну и еще… Нектарины…- сказала она, краснея от сказанной глупости.

- Ничего… Ну, что же. А сами вы откуда и чем занимаетесь? - капитан поменял тему разговора.

Он стал задавать ей аккуратные вопросы, пытаясь понять, кто перед ним и как себя вести. Она отвечала уклончиво. В конце концов, он решил, что в Пиратской бухте точно сможет разобраться, что к чему. Внешне чужестранка не вызывала тревоги и ее жалкий вид не напоминал обличье могущественной ведьмы. Единственное, что останавливало его от того, чтобы просто бросить ее за борт на съедение акулам или же превратить в корабельную девку, это то, что она вполне могла нарочно принять такой облик и притворяться беспомощной.

После разговора с капитаном Анна наконец съела кусок хлеба, который ей выдали в камбузе и выпила кружку напитка, напоминавшего разведенное пиво, от которого слегка закружилась голова. Потом она умылась дождевой водой из бочки, стоявшей на палубе, и легла в гамак. Он был подвешен в углу трюма, в котором спали матросы. Лежать приходилось, согнувшись и накрывшись грязным подобием одеяла, источавшим запах мокрой псины. Наверное, она не смогла бы заснуть, раздумывая о том, что сулит ей открытие новой страницы в ее полной приключений жизни, но алкоголь, к которому не привык ее организм, подействовал усыпляюще. Вскоре Анну накрыл тревожный сон.

Утром они прибыли в Пиратскую бухту. Анну довольно грубо растолкал матрос, которого она вынуждена была со всей силы треснуть по ноге, потому что он попытался ущипнуть её за попу. Ругаясь какими-то незнакомыми ей словами, но, к счастью, не проявляя других признаков грубости, тот вывел ее на палубу. Стоял густой туман, мешавший видеть всё, что находится дальше, чем на расстоянии вытянутой руки. Вдали темной громадой высились смутные очертания берега. Было свежо, у Анны от холода застучали зубы. Слышался тихий плеск волн о борта корабля.

Анну отвели в уже известную ей каюту капитана. Здесь было тепло, даже жарко и Анна расслабилась. Хозяина не было. Вместо него в кресле сидел старик с длинной бородой, на голове которого было что-то вроде тюрбана, а одежда его напоминала древнеримскую тогу. Он пристально посмотрел на стоявшую перед ним Анну и, к ее удивлению, вышел из каюты, не сказав ни слова, оставив за собой шлейф каких-то травяных благоуханий.

Встреча с ним не осталась загадкой для нашей героини. Капитан решил обратиться к местному шаману, который сразу же определил отсутствие у Анны колдовской силы. Он посоветовал капитану продать еще не старую женщину на рынке рабов.

После встречи с незнакомцем отношение к ней со стороны команды изменилось. Капитана она вообще больше не видела, видимо, он потерял к ней интерес. Двое матросов, не отвечая на ее расспросы, вытащили Аню на палубу, связали руки, не обращая внимания на ее протесты, а потом свели вниз по трапу. Потом ее куда-то тащили, грубо подталкивая в спину, награждая шлепками пониже спины и реагируя хохотом на попытки сопротивления.

Анну подняли на борт большого корабля, погрузили в огромный душный трюм, заполненный тюками каких-то товаров, сковали руки и ноги и бросили на кучу тряпья. Через некоторое время корабль, судя по начавшейся качке, отчалил от берега.

За время путешествия Анну безумно измучила морская болезнь. Она не делала попыток к бегству, ведь в море бежать было некуда, да и каждое движение причиняло мучения. Поэтому ее расковали, позволив иногда гулять по судну в сопровождении дюжего детины, который злобно скалился и позволял себе скабрезные шуточки в сторону Анны каждый раз, когда рядом не было никого из старших матросов.

В одну из таких прогулок Анна зашла далеко в трюм. Там она наткнулась на клетки с диковинными животными, некоторые из которых внушали только страх и отвращение. В одной из дальних загонов Анна увидела знакомые очертания.

Не поверив своим глазам, она рванула к клетке и увидела поникшего Джоя, который стоял, поджав под себя одну из ног, которая была, по-видимому, немного травмирована.

- Джоооооой! - Анна бросилась к клетке и повисла на прутьях, - Джоооой, миленький, ты жив!!!

Конь поднял голову и уставился на Анну. Через пару мгновений, огласив трюм радостным ржанием, он подковылял к Анне, и потерся мордой о ее руку. Анна ласкала коня, пока не подошел старший пират, услышавший ее радостные крики.

- Ха, твоя, что ль, коняшка? - пират осклабился, - хорошенький, за него много золота отвалят, - он окинул ее взглядом, - как и за тебя, в общем.

Анна смерила его презрительным взглядом и продолжила гладить Джоя по морде, щекам и за ушами.

- А знаешь, как мы его нашли? Они же на островах-то не водятся, сразу подумали, что привел его кто-то, - пират с интересом посмотрел на Анну, - сама то, как ты там оказалась и как в живых осталась? Туда ведь попасть не так сложно, как выжить.

Анна посмотрела на пирата, замершего в шаге от нее в ожидании ответа.

- Меня туда дракон притащил, как выжила - не знаю, повезло, наверно, - она пожала плечами и отвернулась.

После всего произошедшего ее охватила апатия. Ничего не хотелось. Радовало только то, что Джой оказался жив, да и ее не обыскивали пираты, так что найденные монеты ей удалось сохранить в глубине одежды. Пусть останутся у нее на память об острове.

Пират набрал воздух, как будто хотел спросить ее еще о чем-то, но вдруг сверху раздался вопль: “Земля!”. Матрос подхватил упирающуюся Анну под руку и потащил ее к лежанке. Там он прицепил Анину ногу к подпорке и убежал.

Анна тщетно дергалась в попытках освободиться, но вскоре обессиленно обмякла. Она не ждала ничего хорошего от завершения своей морской прогулки.

Глава 5

Город Палантос - самый крупный в мире торговый город. В его недра стекаются купцы и торговцы со всех земель. Купить здесь можно все, начиная от рабов и редких животных, заканчивая различными магическими оберегами и талисманами. В городе большую власть имеет Купеческая гильдия, которая нанимает для охраны города воинов с Севера.

“История мира от Холодной земли до Златого города”

Магистр Йозеф Мак-Ствырдл

г. Сейт 1776 год

На корабле началась дикая суматоха. Движения в разворошенном муравейнике не сравнились бы с теми перемещениями матросов, которые происходили в течение получаса после долгожданного выкрика “Земля!”.

Анну на время оставили в покое надсмотрщики, и она опять заставила себя думать о том, как ей сбежать из томительного плена. “Я смогу, смогу!”,- твердила она себе, одновременно с упорством Сизифа тщетно пытаясь развязать узел на руках. Узел, казалось, поддавался, но потом при малейшем движении затягивался еще туже.

Так прошел оставшийся до города отрезок пути.

Через некоторое время Анна почувствовала, что корабль дернулся и остановился.

- Ну, все, приплыли… - пронеслась в ее голове невеселая мысль.

В последний раз попытавшись выпутаться из узлов, Анна бросила бесплодные попытки и понуро свесила голову.

Тем временем матросы начали спускаться в грузовое отделение и выносить товары, мимо Анны сновали туда-сюда уставшие и чертыхающиеся, покрытые слоем грязи, рабы. Они тащили на себе тюки с тканями, одежду, доспехи, вели диковинных животных. Главным товаром, как выяснила Анна из фраз матросов, была чешуя драконов. За нее могли дать столько золота, что им можно было бы завалить небольшую деревню. Этот драгоценный материал для создания украшений, предметов искусства и роскоши не доверяли нести рабам, потому что даже одна чешуйка стоила примерно сто золотых. На эту сумму можно было безбедно прожить в течение двух лет в небольшом городе, и около полугода в таком, как Палантос, куда прибыла наша героиня.

Вскоре матросы начали выводить-выносить животных. Мимо Анны, печально качая головой, прошел Джой, напоследок печально проржав, как бы прощаясь.

Наконец, настала Анина очередь спускаться по трапу в сопровождении одного из матросов. Капитан, когда пленница проходила мимо него, криво ей улыбнулся и сказал, чтобы она постаралась как можно лучше показать себя на рынке рабов.

Анна шла по пристани, смотря по сторонам и затаив дыхание. Город ослеплял.

Причалы с кораблями находились в некотором отдалении от ярко-белых стен города, печально контрастируя с ними. Унылая серая гавань с кучей странного вида кораблей и суденышек, с вереницами рабов, грязными выкриками пленителей внушала омерзение и страх перед беспощадными мучителями с кнутами.

Город, который выглядел как посланец Рая в Чистилище, блестел своими яркими крышами башен, будто посеребренных; стены, сложенные из белого камня, внушали трепет перед мощью этой твердыни. С крыш башен виднелись концы баллист и катапульт.

У ворот города, огромных, выкованных из железа, украшенных витками и загогулинами, которые наверняка что-то значили, их встретила стража. Эти люди были не похожи на обычных людей. Анне не удалось хорошенько их рассмотреть, но вида синих кистей рук, непривычно массивных, покрытых темными густыми волосами, а также блестящих красных глаз из-за шлема ей было предостаточно.

Сопровождавший Анну матрос подвел ее к ожидавшей у ворот большой группе людей в сопровождении охранников и, перекинувшись парой слов с одним из них, сунул себе в карман несколько монет и довольно прищелкнул языком. В этот момент стража начала пропускать людей в город. Анна поняла, что ей придется влиться в поток бедняг, которых привезли издалека, чтобы продать на большом невольничьем рынке Палантоса, который открывался еженедельно по воскресеньям на одной из площадей города. Сегодня как раз было воскресенье. Стража проверила какие-то бумаги и пропустила “купцов” дальше.

Город изнутри оказался таким же великолепным, как и снаружи. Везде стояли красивые каменные дома, как видно, богатых людей. Анна приглядывалась к тому, как здесь принято обращаться со слугами и рабами. Прислужников было видно много, но они различались - некоторые были одеты довольно богато и смотрели свысока, другие же казались оборвышами, которых всячески шпыняли.

Анна стала вглядываться в своих собратьев по несчастью. Немытые, оборванные, пугливые и боящиеся даже пикнуть люди, брели, шаркая ногами и бренча сковывающими их цепями. Анне подумалось, что ей еще повезло, за ней смотрели и ее хорошо кормили, давая гулять и разминать затекшие руки и ноги. Анна замыкала вереницу рабов, ее вел, держа за локоть, дюжий детина с огненно-рыжей бородой, который заплатил за нее деньги приведшему нашу героиню к воротам матросу.

Анну и других пленников вели по главной улице, которую патрулировали конные всадники. Доспехи закрывали почти все части тела, были видны только пугающие своими резкими взглядами глаза и небольшие оголенные участки кожи у кистей, странного синего цвета.

На всякий случай Анна старалась запомнить все, вертя головой, как ветряная мельница.

Вскоре они дошли до места назначения. Рынок был поистине огромным. Тут и там слышались выкрики зазывал, приглашающих оценить товар и купить по дешевке самых неприглядных рабов.

На некоторых помостах продавали только красивых молодых девушек. Анна даже представить боялась, что их ждет дальше.

Часть торговцев выставляла на продажу сильных и крепких мужчин, которые могли стать помощниками на фермах, строительстве или на других работах, требующих больших физических нагрузок и усилий. Иногда мужчин-рабов покупали и богатые женщины, используя их для несколько других целей.

Анна шла и ужасалась с каждым новым шагом, вспоминая свой цивилизованный мир и горюя о том, что шансов на спасение осталось маловато.

Вскоре их колонна разделилась. Некоторых женщин увели в одну сторону, часть мужчин забрал одноглазый тип подозрительного вида, мерзко ухмыляющийся. Оставшихся повели к самому высокому помосту, находящемуся в центре рыночной площади.

Анна увидела огромную толпу людей, окруживших помост и продолжающих прибывать. На помосте кривлялся шут, веселя покупателей и рассказывая какие-то скабрезные истории, на которые народ отзывался веселым гоготом и улюлюканьем. В толпе Анна заметила не только обычных людей, но и представителей других рас. Некоторые имели необычный оттенок кожи, странную форму черепа и строение тела - часть их напомнила бы Анне на эльфов, если бы она знала, кто это такие.

Стройные люди, выделяющиеся в толпе своим высоким ростом, обводили всех вокруг надменными взглядами, стоя особняком от остальных. Они бросались в глаза как острова в людском море.

Часть персонажей этого удивительного паноптикума имела странную форму тел, как бы немного наклоненных вперед и мускулистые коренастые торсы с обильной растительностью. Других же вообще назвать людьми можно было с натяжкой. Странные рогоподобные выросты на голове, хвосты, вылезающие сзади из-под ярко украшенных одежд, а также вырезы глаз, как у ящеров, и зелено-желтые радужки делали их непохожими на людей существами. Анна не успела рассмотреть всех странных личностей, окружавших ее, пока смотритель вел колонну к стоящему за большим помостом строению.

Внутри барака рабов освободили, и, поделив на мужчин и женщин, развели в разные помещения, где каждого осмотрели с ног до головы, заставив раздеться, заглядывая в рот и в уши. Анну трясло от отвращения. Процедура принудительного публичного раздевания была ненавистна ей еще со школьных советских времен, когда приезжающие в школу врачи, чтобы не терять времени и поскорее поставить галочку в своих отчета., заводили в кабинет столько детей, сколько в него помещалось, заставляли их раздеваться и осматривали как на конвейре, заглядывая в разные отверстия.

После осмотра женщин рассортировали. Небольшая группа вместе с Анной отправилась вслед за слащавого вида юношей в помещение, где их тщательно вымыли, одели и даже подкрасили.

Процедура макияжа выглядела необычно. Губы ей накрасили яркой красной помадой. А на веки прилепили сомнительного вида твердые крупные блестки, которые мешали ей моргать. Аня вспомнила глубоко советские времена, когда отсутствовала не только хорошая, но даже и плохая косметика. Одна ее знакомая для новогоднего праздника украшала свои веки истолченными в блестящую пыль елочными игрушками, приклеенными канцелярским клеем. Роскошью в то время считалась тушь “Ленинградская”, представлявшая собой сухую пластинку краски, которую нужно было размачивать мокрой пластмассовой или волосяной щеточкой. Некоторые дамы, ленясь подходить к крану или, возможно, рассчитывая на целительные свойства собственной слюны, предпочитали на щеточку просто поплевать. Сейчас во время сеанса “макияжа” Ане подкрасили глаза какими-то чернилами, впрочем, приятно пахнущими и представляющими собой, видимо, сок какого растения.

Зеркал не было, но Анна не сомневалась, что выглядит она отвратительно, а с блестками на лице и ярко красными губами просто вульгарно.

Еще по пути в здание она несколько раз пыталась сбежать, но всякий раз ее ловил, мерзко скаля зубы, присматривающий за ней человек.

Вскоре Анна услышала громкие вопли толпы. Не разобрать, что кричали на площади, но, судя по мерности выкриков, в данный момент там продавали одного из Аниных товарищей по несчастью.

Через некоторое время Анну и окружающих ее невольников и невольниц вывели в другое помещение, вплотную прилегавшее к плацу, на котором шла торговля. Отсюда Анна смогла понаблюдать за тем, как всё это происходит.

Сначала карлик, держащий в руке какую-то направленную себе на лицо непонятную трубочку, объявлял имя раба и всячески его нахваливал. Голос его при этом был очень громким и отчетливым. Толпа затихала, слушая “презентацию”. После этого выводили раба и называли начальную цену. Далее шли торги. Они продолжались до того момента, пока кто-то из покупателей не назначал цену, после которой вся толпа затихала и предложений больше не было. Удостоверившись, что цену выше называть никто не будет, карлик объявлял о конце торга, забирал деньги, передавал их огромному троллеподобного вида мужику, и раб или рабыня попадали в руки покупателя.

Анна успела сотню раз ужаснуться своей печальной участи и лихорадочно изобрела несколько планов побега, казавшихся нереальными уже через несколько минут после их создания. Она пыталась несколько раз заговорить с кем-нибудь из “счастливцев”, чтобы подвигнуть их на побег, пока еще есть возможность… Но, наверное, они уже свыклись с участью рабов и не рассчитывали на освобождение. Все они игнорировали ее попытки заговорить. Только одна женщина тихо сказала Анне: “Ничего ты уже не сделаешь, успокойся и моли Всевышнего о том, чтобы тебе попался хороший господин”.

Похоже, все, что она могла сделать сейчас, это отковырять с век противные блестки и стереть с губ отвратительную помаду. Это она и сделала.

Прошло несколько часов, проведенных в душном бараке, заполненном плачущими, стонущими, молящимися людьми, прежде чем Анну схватил под руку один из солдат и дернул в сторону двери. Ее вытащили в коридор, и повели на площадку.

Тем временем карлик верещал в “громкоговоритель”:

- Внимание, внимание! Представляем особенный экземпляр! Выловленная на островах Рока дикарка, которая жила там одна на протяжении многих дней! Не пропустите! Отличное тело и лицо! Красивый голос и густые волосы! Она станет вам отличной наложницей или выполнит любую работу по дому! Стартовая цена - всего десять золотых!

Анна вышла на помост, жмурясь от бившего в глаза света солнца.

Карлик схватил ее за руку и крутанул вокруг оси, продолжая верещать что-то про ее тело. Анне было страшно, больно, унизительно стоять здесь и ждать, пока кто-нибудь купит ее и… что будет потом, она не знала, боялась узнать. Мысли о том, что после продажи ей только и останется, как покончить жизнь самоубийством, вертелись в ее голове назойливыми мухами.

За нее уже предлагали почти с полсотни золотых, гомон не стихал. Где-то в глубине ее сознания возникла мысль о том, почему так дорого оценивают немолодую женщину, которую в обычное время никто и не заметил бы в толпе.

Обстановка накалялась, крики становились громче. За нее уже было предложено семьдесят золотых. Внезапно из толпы донесся голос, который заглушил все остальные.

- Сто!

Толпа смолкла. Все взоры обратились к мужчине, стоявшему посреди людского месива. Его голову украшала небольшая, волнисто извивающаяся, аккуратная бородка и обрамленные густыми ресницами глаза небесно-бирюзового цвета. Выражение его лица источало непоколебимость и решительность, стальной взгляд резал лучше алмазного лезвия. Во всей его фигуре чувствовались сила и власть. На нем был богато украшенный костюм, сшитый, как показалось Анне, из лучших тканей - меньшего не мог позволить себе этот господин. Алый плащ, отстроченный золотыми нитками по краям, развивался за его спиной при порывах ветра.

Он стоял, глядя прямо в глаза карлику, оробевшему, казалось, от такой прямолинейности.

- Больше ставок нет? - почему то писклявым голосом проорал карлик, - тогда продано!

Анну тут же схватили и отдали в руки господину. Она настолько оробела от вида купившего ее, что и не подумала как-то вырваться из его стальной хватки. Он взял ее за руку и повел через расступавшуюся толпу. Вслед неслись восхищенно-удивленные возгласы. Анна сомневалась, что их можно отнести на ее счет, видимо, восторг вызывала внешность ее покупателя.

Он вывел Анну с рынка и посадил в крытую карету, напоминавшую те, которые Анна видела в старых советских фильмах про дореволюционную Россию.

Кучер хлестнул лошадей, карета, мягко покачиваясь на рессорах, поехала по каменной мостовой. Аня могла наблюдать в небольшое окошко, наполовину закрытое бархатной шторкой, как они проезжают мимо богатых особняков, торговых рядов, магазинов. Все улицы были переполнены людьми, как пешими, так и конными, часто встречались кареты и повозки, иногда богато украшенные, иногда достаточно простые. Тротуаров не было. Прохожие старались двигаться вдоль домов, поскольку середина улицы была занята транспортом. Их возница, лавируя в плотном потоке, вынужден был то и дело резко останавливаться или сворачивать в стороны; все эти движения кареты сопровождались его приглушенной руганью.

Если до и во время торгов Анну слишком волновала собственная участь, чтобы она могла обращать много внимания на окружающий ее городской пейзаж, то теперь в ней проснулся интерес исследователя.

Больше всего из увиденного вокруг Анну поразило то, какими грязными были улицы в менее богатых кварталах. Погода стояла сухая, но жидкой, чавкающей под ногами грязи, было по щиколотку. Все смешалось: и навоз, оставляемый лошадьми, и помои, которые выливали из окон хозяйки, иногда попадая прямо на головы прохожим. Те разражались в ответ громкими криками, но, видимо, готовы были к участи быть облитыми, забрызганными и перепачканными с ног до головы. Анне пришло в голову, что вот так и могла возникнуть мода на шляпы, продержавшаяся в мире не один век: никому не хочется подставлять свою голову под содержимое ночных горшков, выливаемых из окон служанками. Санитарному состоянию улиц вполне соответствовал и запах, чувствовавшийся даже в закрытой карете.

Господин сидел на противоположном конце дивана, глядя в окошко и не говоря ни слова. Анна бросила на него несколько красноречивых взглядов, которые должны были сполна выразить ее отношение к человеку, покупающему себе рабыню. Но тот или не заметил их или просто не считал нужным реагировать на эмоции только что сделанной “покупки”.

Не то, чтобы Анна боялась начать разговор, но она не знала, что ему сказать и сидела молча. Рассказывать своему хозяину про демократические ценности и про то, что рабовладельческий строй как формация давно отжил в цивилизованном мире, было бы, по меньшей мере, странно.

Анна со своим хозяином удалились из респектабельных районов города. Об этом можно было судить по тому, что улицы стали уже, дома ниже и беднее, прохожие были одеты проще, а до окон кареты порой долетала желтая пыль, облаками поднимавшаяся с немощеных улиц.

Анна гадала, для чего покупатель собирается ее использовать. Вряд ли в этой стране пользуются большой популярностью немолодые наложницы. Этот холеный господин, конечно, мог подобрать себе на рынке (звучит-то как гадко!) менее потрепанный жизнью экземпляр. Скорее всего, она будет служанкой. Или няней для его невоспитанных отпрысков. Аня сразу решила, что его дети окажутся грубыми, бестолковыми и наглыми. А его жена будет всячески над ней издеваться и заваливать противоречащими друг другу бестолковыми указаниями. Да, так и будет!.. Бросив очередной возмущенный взгляд на своего спутника, она заметила, что он слегка улыбается, продолжая смотреть в окно.

“Небось, мечтает, гад, как покажет своим детишкам новую “игрушку,- кипела негодованием Анна,- ну, я им всем покажу! Сбегу отсюда, только они меня и видели. Не будут же они меня заставлять мыть полы прикованной цепями к ножке стола. Да я и со столом убегу! Да я…”.

Карета так резко остановилась, что Анна слетела со своего места и сила инерции чуть не впечатала ее в противоположную стену кареты. Ее спутник движением руки с поистине железными мускулами удержал ее от падения в самый последний момент. Едва заметным, но величественным жестом он сделал ей знак выйти за ним и спустился из кареты на мостовую, оставив дверцу открытой.

Анна вышла за ним, предварительно повертевшись у двери и пытаясь понять, как лучше спускаться с подножек: повернувшись к карете лицом или спиной. В конце концов, она выбрала более безопасный вариант, позволяющий держаться обеими руками за железные поручни справа и слева. Конечно, новому хозяину в голову бы не пришло дать ей руку, чтобы помочь спуститься. Да ей и в Москве-то почти никто из мужчин не придерживал открываемую дверь. Зато в метро последние годы стали иногда место уступать. Вот это Анну совсем не радовало. Подобные намеки на старость пугали ее. Например, когда коллеги подарили ей на 45-летие пароварку, она прорыдала дома полвечера: неужели они думали, что у нее уже нет зубов, чтобы пережевывать нормальную пищу?! Аня никому не говорила об этом, но подаренный агрегат она мстительно разбила молотком на несколько частей и торжественно выбросила в помойку той же ночью. К сожалению, все эти переживания по поводу подступающей старости приводили не к попыткам улучшить свою внешность с помощью новой одежды, макияжа, ведения здорового образа жизни и прочих более или менее доступных ухищрений, а к ночным всхлипываниям, переживаниям и головной боли.

Карета, очевидно нанятая на улице, уехала сразу же после того, как Анна, спустившись на землю, захлопнула за собой дверцу. Кучер, лица которого она так и не увидела, хлестнул кнутом по крупу двух понурых гнедых лошадок, которые неожиданно резво двинулись впереди и через несколько мгновений буквально растворились где-то за углом.

Анна со своим спутником осталась на узкой немощеной улице, которую занимали двух-трехэтажные деревянные покосившиеся строения с несимметрично расположенными маленькими окошками. К ближайшему из них они и направились быстрым шагом, как только ее хозяин увидел, что она спустилась по ступенькам кареты на землю.

На этой бедной улице было не так уж много людей, и, видимо, редко проезжали повозки, всадники, а тем более кареты. Какие-то босые дети, одетые в лохмотья, копошились на обочине дороги. “Уж не еду ли они там ищут?” - подумала Анна. Ее господину, с его красивой внешностью, изысканной одеждой и манерами богача нечего было делать в таком уголке города. У Анны закрутились в голове новые мысли о том, что же ее ждет.

Они вошли в дом, по узкой расшатанной деревянной лестнице поднялись на второй этаж и пошли по длинному плохо освещенному коридору, с правой стороны которого располагались многочисленные двери. Многие из них были распахнуты настежь или приоткрыты и Анна, забыв про всё, на несколько мгновений замирала, схватывая картинку чужой, незнакомой ей жизни.

В первой из комнат, куда она заглянула, почти всё свободное пространство занимала кровать. Не то, чтобы она была такой уж большой, скорее комнатушка была крошечной. На кровати, покрытой серым бельем, лежал обросший седой клочковатой бородой стонущий старик. На коленях у его ложа стояла молодая девушка и натирала торчавшую из-под разодранной накидки волосатую ногу старика какой-то мазью. Только тут Аня заметила, что лечит девушка вовсе не ногу старика, а хвост. Толстый, покрытый редкими волосами, суживающийся к концу хвост! Она в испуге отшатнулась от двери. Оба персонажа этой молчаливой сцены на мгновение взглянули на мелькнувшую в дверном проеме Анну без всякого интереса, и девушка продолжила своё занятие.

У следующей двери Анна простояла, кажется, с минуту. Это была кухня. Просторное квадратное помещение заполнял пар, идущий от нескольких больших плит, на которых стояли кастрюльки и кастрюлищи разных размеров. Над плитами были развешаны веревки, на которых сушилось белье. На кухне находились две женщины, которые составляли резкий контраст друг с другом: одна была низенькой, худой, как будто высохшей, другая, наоборот, высокой, полной, с копной растрепанных волос на голове.

- Если ты не уберешь носочки своего му-у-ужа от моего супа, то я над твоей кастрюлей свои сандали сохнуть повешу, поняла?! - наступала толстая тетка. - Стирать не умеете, выжимать тем более, так и развешиваете по кухне, всё капает. У меня потом суп всякой дрянью пахнет! Скоро вылавливать буду ваши носки из своих кастрюлек! - она указала жестом на огромных размеров бак, стоящий на одной из плит, прямо над которым, действительно, висели длинные и узкие черные носки. Анне было видно, как срывающиеся с них капли без следа поглощаются кипящим в кастрюле варевом.

- Да, да!.. - тонким голосом попискивала худая старушонка во время обвинительной речи, юлой крутясь на месте от нетерпеливого желания высказаться самой. - Да, мой-то муж настоящий, законный, не то, что у некоторых. Нашла мужика на улице. Не работает, дома торчит целыми днями, а она его кормит, супы свои варит, котлеты крутит. Наедятся оба как свиньи на помойке и сидят глазами хлопают. Посмотри на себя-то! Меньше жрать надо! Тебе и стирать-то скоро нечего будет, ни в какую одежду не влезешь!.. Ой!

Едва дослушав это парадоксальное заявление, толстая схватила со стола скалку и бросилась за своей собеседницей. Той удавалось ловко огибать плиты, а женщина со скалкой, обладая куда меньшей маневренностью, натыкалась на все встречавшиеся по пути крупные предметы. Пара табуреток с громким стуком упала на пол. Наконец преследовательница вернулась к прежней своей дислокации, отшвырнула от себя скалку и остановилась, тяжело опершись обеими руками на края своего стола. Потом она плюхнулась на стул, вытерла огромной рукой вспотевший лоб и села, глядя перед собой и стараясь отдышаться.

Тем временем, худая старушка вытащила из шкафа большую бутыль и подрагивающей рукой налила из нее в ложку какую-то жидкость. С этой ложкой она попыталась незаметно приблизиться к кастрюле с кипящим супом, но была замечена соперницей.

- А я-то думаю, кто это мне отраву в суп подливает. Ах ты, грымза старая, ну сейчас я до тебя доберусь! - взревела толстая тетка, опять вскочила и бросилась в погоню.

Анна не стала наблюдать, чем закончится новый раунд кухонных переговоров, поспешила прикрыть дверь и двинулась дальше по коридору.

За следующей дверью она увидела аккуратно прибранное и хорошо освещенное помещение, которое странно было видеть в этом доме. На окнах висели шелковые шторы с ламбрекенами, у окна стояли два кресла и журнальный столик с цветами. Ближе к двери, прямо перед Анной, стоял белый туалетный стол, на котором были расставлены коробочки, флакончики и баночки, имевшие очень привлекательный для женщин вид. За столиком сидела обладательница всего этого богатства, молодая девушка с красивым точеным личиком, большими глазами, выделявшимися на фоне светлой кожи, ухоженными пальчиками и длинными … голубыми волосами. Она подняла взгляд, строго посмотрела на Анну и опять принялась задумчиво рассматривать себя в зеркале, поправляя макияж.

Анна попятилась от дверей и пошла дальше по коридору за своим спутником, который сейчас стоял, поджидая ее. Когда она поравнялась с ним, он опять последовал вперед.

Тут Анне пришла в голову мысль, что она нашла путь к бегству: зайдя в одну из боковых комнат, она может попробовать выпрыгнуть в окно. Ведь это всего-навсего второй этаж и если повиснуть на карнизе, можно будет спрыгнуть вниз и ничего себе не сломать. Она решила держаться настороже и, как только удастся, юркнуть в какое-нибудь из помещений.

Но толкнув рукой пару дверей, она обнаружила, что они заперты. Их долгий путь почти сразу подошел к концу, и они зашли в пустое помещение. Ее спутник закрыл за ними дверь, огляделся, подошел к окну и зашторил его пыльной, знавшей лучшие дни, портьерой. После этого он встал в центре комнаты и сделал несколько странных пассов руками, не глядя на Анну.

Она стояла и смотрела на все эти приготовления с немым удивлением.

Затем спутник повернулся к Анне и вдруг, неожиданно для нее, улыбнулся. Финальный взмах рукой - и перед Анной предстал Грох.

После секундной паузы, во время которой Анна пришла в себя, она кинулась к нему и обвила руками его шею.

- Грох, миленький, ты пришел! Ты меня спас! - и другие, иногда нечленораздельные, возгласы радости вырывались из нее нескончаемым потоком.

Когда этот водопад слов иссяк, она почувствовала, что всё это время его руки мягко обнимали ее талию. Смутившись своей несдержанности, она испуганно подняла голову и посмотрела в его глаза, чтобы понять, какие чувства он испытывает. Но взгляд ее наткнулся на его губы. И тут все страхи и волнения, вся ее многолетняя неуверенность в своей женской привлекательности и одиночество последних лет сыграли с ней шутку: неожиданно она потянулась губами к его губам. На мгновение она ощутила их мягкость и увидела, что глаза Гроха закрыты. Восприняв это как разрешение, она, не раздумывая наклонила голову вбок и слегка раздвинула его губы языком. Он ответил ей, и она с радостью ощутила, что ему это тоже нравится. Его руки гладили ее по спине, иногда ненадолго спускаясь ниже, но тут же ускользая наверх, доходя до груди и тут же отступая. Наконец они ощутили, что пора оторваться друг от друга. Оба чувствовали некоторую растерянность, которую пытались скрыть.

- А мне понравилось! - сказала Аня, наконец, и Грох улыбнулся ей.

Смущение прошло, и можно было перейти к обстоятельному разговору о том, какие действия они должны предпринять дальше.

Прошло немало минут, прежде чем Анна смогла поверить, что действительно спасена.

- А почему ты не нашел меня раньше? Ты совсем забыл про меня? - спросила Анна. Они, не сговариваясь, перешли на ты, обоим это казалось теперь более естественным.

- Нет. Конечно, не забыл. Видишь ли, политическая обстановка здесь сейчас довольно сложная. Всеми тонкостями не буду морочить тебе голову. Но суть в том, что жители Золотого города развязали войну, а в союзники себе пригласили горцев. А те, конечно, начали военные действия на том участке, где им удобнее. То есть война началась как раз в том регионе, где мы находимся. Здесь, в Палантосе это пока не ощущается, но скоро и тут начнутся военные приготовления. Совет Старейшин и все Хранители были заняты разработкой стратегии боевых действий. Тебя пытались найти, несколько человек из наших делали попытки обнаружить вас с Джоем, но всё без толку.

- А как они пытались меня обнаружить? Вертолеты, что ли, посылали, искать меня с воздуха?

- Анна, какие здесь вертолеты? Мы же не в вашем мире. Здесь всё делается с помощью магии. Вот мы и пытались магическими средствами тебя… “запеленговать”, что ли, назовем это так. Но острова Рока не зря так называются. Место это не до конца изученное и магия, даже достаточно сильная, там не действует. Или действует, но не так как рассчитываешь. Вот поэтому нам и не удалось сразу тебя найти.

- Ты тоже умеешь колдовать? А откуда ты так хорошо знаешь про наш мир, если живешь здесь?

- Ну, я у нас вроде специалиста по международным связям. Колдовать-то? Умею немножко. Так, средненько, - Грох улыбнулся Ане

- Надо нам выбираться отсюда. У нас могут быть трудности с тем, чтобы выйти из города.- Грох посмотрел в сторону окна и посерьезнел. На Анин вопрос он так и не ответил.

- Надо… А кто такие Хранители? Ты тоже Хранитель?

- Да, я тоже. Давай об этом потом. Я не лукавлю, нам, правда, нужно идти, а это будет долгий разговор. Видишь ли, не одни мы искали тебя всё это время. Есть враждебная группировка, которая тоже хочет до тебя добраться. Они называют себя Золотые маги. Попасть к ним в руки крайне нежелательно.

Тут Анна, внезапно опомнившись, схватила Гроха за рукав плаща и начала слезно умолять его вызволить Джоя.

- Ну, пойми ты, не можем же мы бросить его здесь, на растерзание этим… рабовладельцам!

- Честно говоря, за тебя я отдал почти все деньги, которые у меня были. Так что выкупить Джоя мне было бы уже не на что. Рынок скоро закроется и, наверное, его уже купил кто-нибудь. Это очень ценное животное и приобрести его охотники всегда найдутся.

- Нет, Грох, как хочешь, но мы должны что-то сделать для него! Я… - в глазах у Анны стояли слезы. Грох отошел от нее и встал у окна, устало облокотившись о стену. Его высокая и худая, из-за крыльев казавшаяся сутулой, фигура резко выделялась на фоне окна.

- Я понял тебя. Да, нехорошо его бросать. К тому же Джой поможет нам при передвижении. Я смогу лететь, указывая дорогу, а ты будешь ехать верхом на Джое. Решено! Отправляемся за ним. Только вот как нам его освободить?..

Некоторое время они придумывали план спасения Джоя. Анна предлагала разные варианты, идеи которых почерпнула из книг и фильмов. В хит-параде планов спасения, придуманных ею, лидировали угон Джоя с рынка и его похищение у будущего хозяина. Грох настаивал на более “наукоемких” подходах, предполагающих использование различных магических средств. В конце концов, они сошлись на одном из вариантов и решили немедля его реализовать.

Время шло, действовать надо было быстро, чтобы до заката успеть выехать из города вместе с Джоем. Если они успеют покинуть город в это время, то ворота еще будут открыты. Грох объяснил Анне, что Палантос - очень богатый город и его жители опасаются за свое имущество, поэтому закрывают ворота для входа и выхода в ночное время.

Грох с Анной вышли из дома и пешком пробирались по узким городским улицам. Чтобы не привлекать к себе излишнее внимание, Грох надел свой бросающийся в глаза алый с золотом плащ наизнанку, так что тот казался обыкновенным черным плащом. К счастью, людей им встречалось довольно мало. По дороге Грох продолжал отвечать на вопросы Анны, иногда замолкая, если нужно было сориентироваться и выбрать правильный путь.

- А что это за дом, в котором мы были? - задала Анна очередной вопрос.

- Это было что-то вроде гостиницы для тех, кто не хочет никого посвящать в свои дела. Хозяева не любопытны и не задают лишних вопросов своим постояльцам. Главное, чтобы те вовремя и хорошо платили, поддерживали порядок и не устраивали конфликтов. Не самое респектабельное место, нужно сказать. Но для наших целей вполне подошло. Я снял эту комнату на несколько дней, заплатив вперед, так что всё нормально, искать нас не будут.

- А что это за красивая девушка с голубыми волосами, которую я видела в одной из комнат? Что она делает среди сомнительных личностей? Ну, таких, как мы с тобой?

- А, ты ее заметила? Да, действительно, здесь ей не место. Но кто знает, какие дела и с кем могут быть у прекрасных представительниц знатного рода Мальвини?.. Кстати, помнишь сказку про Буратино и золотой ключик? Так вот, прототипом Мальвины из сказки тоже была одна из них. Не самые приятные люди, что уж там говорить, но богатство и красоту передают из поколения в поколение, в этом им не откажешь. Ваш Алексей Толстой ведь побывал у нас. Произвел впечатление своими барскими манерами и виртуозным умением хорошо пообедать за чужой счет. Здесь он и познакомился с одной из Мальвини. Семья быстро навела про него справки и его вернули в ваш мир, чтобы не морочил девушке голову зря. А он потом выписал ее в своей сказке под видом строгой и неприступной “девочки с голубыми волосами”. Этот цвет волос — отличительный признак их семьи. Они поддерживают его на протяжении вот уже нескольких веков. Оттенки, конечно, меняются, но всё-таки цвет остается голубым. Поэтому представители этой династии женятся или выходят замуж либо за своих родственников, либо, в крайнем случае, за блондинов и блондинок.

- А буратино у вас тоже есть?

- Люди с длинными носами? Ты еще их встретишь. А что касается Пьеро, то я его родственник. Ты, наверное, обратила внимание на бледность моего лица. Это не краска, конечно, как у Пьеро из сказки, просто особенность, моя и членов моей семьи. А еще, помнишь, в сказке Пьеро всё время ходил в балахоне с длинными рукавами? Это намек на плащи, под которыми мы обычно скрываем крылья.

- Грох, а много есть выходов из города? - сменила тему Анна. Про себя она решила, что к теме Толстого и родственников Гроха она еще обязательно вернется в более спокойной обстановке. А когда она будет, эта спокойная обстановка? Когда-нибудь…

- Два. Северные и Южные ворота. И нам нужно успеть выйти, пока те или другие не закрылись.

И Грох рассказал Анне, что Северные ворота закрывались последними, чтобы дать шанс не успевшим дойти до города усталым крестьянам все-таки переночевать за мощными и крепкими стенами.

Тяжелые Южные ворота закрывались, как только верхний край налитого багровым цветом солнца закатывался за Северные Зубы, расположенные намного западнее самого города.

-Северные Зубы?! - переспросила Анна. - А что, есть еще Южные и Юго-Западные?

- Да, Южные есть. Когда мы окажемся у ворот, посмотри на горы повнимательнее. Если, конечно, у тебя будет на это время, ведь пробираться нам нужно будет осторожно и быстро. Горы выглядят как белые зубцы. Они кажутся запорошенными снегом. Хотя никакого снега на них, конечно, нет, в этих местах ведь теплый климат. Дело в том, что эти горы все заросли белыми цветами. Это редкое растение, которое цветет почти круглый год из-за мягкого морского климата и теплых течений, разогревающих воду в заливе между Южными и Северными зубами.

Итак, солнце уже часа два как ушло с зенита, когда Грох с Анной оказались на Диковинном рынке. Это название было неофициальным, на самом деле рынок назывался Кайшитским, в честь Кайши - богатого купца, построившего его много лет назад в южной части города. Этот знатный купец торговал различными вещами, которые собирал по всему миру. Каждый раз, когда он приезжал в Палантос и вставал своими караванами, расставляя шатры, со всех окрестностей города, а порой и из более дальних мест, съезжались люди, чтобы посмотреть что за чудо-чудное он привез с собой на этот раз.

Вскоре рынок прозвали Диковинным, потому что вслед за Кайши сюда стали стекаться и другие продавцы необычных товаров.

Здесь же, по традиции, продавали иноземных животных. По дороге Грох рассказал Анне, что Джой относится к редкому виду - синий патапуф. Эти животные водились далеко на севере материка, на Великих болотах. Людям там было почти невозможно находиться из-за высокой влажности и обилия мелких тварей, норовящих выпить кровушки. Они напоминают земных комаров, но гораздо более опасны, потому что впрыскивают жертве парализующее вещество, во время действия которого стая, набросившись на одинокого путника, может высосать его кровь до капли.

Патапуфы обладают способностью мыслить, рассказывал Грох. Часть из них и вовсе превосходит в этом плане некоторых людей. К сожалению, они высоко ценятся за свои рабочие качества, потому что обладают врожденной неприхотливостью, большой выносливостью и силой. Держать в доме такое существо - высшая степень достатка.

А в деревнях, расположенных недалеко от болот, крестьяне часто приручали патапуфов, и они с охотой помогали в хозяйстве. После того, как об этом прознали некоторые охотники за этим дивными существами, они стали совершать рейды на деревни, силой забирая у крестьян чудо-коней. В итоге их осталось очень немного, поэтому ценятся эти кони на вес золота, в буквальном смысле.

Анна и Грох тем временем аккуратно прокрались к рыночной палатке, где находился Джой. Вокруг него уже собралась толпа зевак, а человек, продававший его, оказался одним из приближенных капитана-пирата, привезшего Анну в Палантос. Боясь быть узнанной, Анна спряталась неподалеку между вешалками с какими-то выставленными на продажу странными тканями, на ощупь напоминавшими кожу новорожденного котенка.

Пират продолжал нахваливать Джоя, который уныло свесил голову и почти не шевелился, иногда только осматривая толпу и тяжко вздыхая.

Сердце Анны рвалось в груди от защемившей его тоски. Ей хотелось сейчас же броситься на пирата, оглушить его и ускакать верхом на Джое.

Грох оглядывался вокруг, как будто разыскивая что-то. Вдруг его взгляд остановился на одной из полок, стоявшей в ближайшей к Джою торговой палатке. Грох подмигнул Анне, а затем сделал быстрое движение рукой, передавая владельцу палатки мелочь, и в его кисти оказалась какая-то скляночка. Он аккуратно открыл банку, затем замер и начал напряженно смотреть на Джоя. Вскоре Джой как-то странно мотнул головой и скосил взгляд в их сторону. Грох немного потряс баночкой, на что Джой ответил кивком. Дальнейшее происходило очень быстро.

Грох швырнул баночку в толпу таким образом, что порошок, находящийся внутри, щедро осыпал всех стоящих, в том числе попав на пирата и на того самого торговца, который продал баночку с опасным содержимым. Джой же в это время закрыл глаза, отвернул голову как можно дальше и перестал дышать.

Пыль осела быстро, рассыпавшись алмазной крошкой по всей одежде зевак. Никто не успел ничего сообразить, как все начали засыпать. Пират попытался бороться со сном, слабо взревев и схватив висящий на боку кривой меч. На этом его усилия закончились, и он прямо с оружием в руке плашмя грохнулся на пол.

Джой же, не вдохнув ни пылинки сонного порошка, двинулся к Анне. Она уже бежала к нему, развязывала сковывающие ноги путы. Джой радостно ржал и терся мордой о плечо Анны. Грох поторапливал их, говоря, что скоро здесь будет не протолкнуться от стражи. Действительно, уже слышались громкие крики: “Дорогу стражникам!”, а новые толпы людей спешили с разных сторон к месту происшествия.

Но Джой уже был свободен. Вставал другой вопрос. Как незамеченными пройти по всему городу и выйти в ворота?

Пока владелец лавки таинственных вещиц похрапывал на полу, Грох лихорадочно рыскал по полкам, вороша какие-то свитки, банки со светящимся содержимым, бутылки с разноцветными жидкостями, куски непонятно чего и прочие мерзко выглядящие вещи.

Через некоторое время он вытащил из груды тряпья перо. С виду оно было ничем не примечательно, кроме того, что было длиной с две руки и шириной с человека. Цвет у него был грязно-серый, с небольшими желтыми вкраплениями у центра.

- Так, ну хоть что-то, попробуем… - пробурчал он под нос.

Грох попросил Анну отойти от Джоя, а затем взмахнул пером в направлении коня.

Перо тут же начало уменьшаться и сжалось до размера воробьиного, то же самое произошло и с Джоем. Он уменьшился и стал похож на игрушечного коняшку, каких у Анны в детстве было две штуки, и она очень любила ими играть.

Джой возмущенно запищал, Грох смахнул его в карман плаща вместе с пером. Затем они бросились на улицу, и пошли быстрым шагом, лавируя между уличных торговцев, праздных зевак и покупателей.

Когда они уже почти вышли с рынка, их громко окликнул какой-то человек. Грох обернулся, а затем схватил Анну за руку и рванул в узкую улочку. Вслед за ним понеслись крики, и затопало несколько пар ног.

Они летели по узким улочкам, маневрируя среди куч мусора, валяющихся в грязи пьяных тел, проходящих мимо людей. За ними неслось несколько стражников.

Вдруг Грох резко свернул направо и затащил Анну в какое-то помещение. Стражники пробежали мимо. Грох пальцем поманил Анну, и они пошли по длинной комнате, уставленной какими-то разными старинными вещами. Здесь были старые книги, статуэтки, мебель и предметы декора, чучела зверей, старинные монеты… Хозяина лавки, к счастью, поблизости не было. Очевидно, он вышел в одно из подсобных помещений.

Анна смотрела на все это антикварное великолепие, затаив дыхание. Ее всегда привлекала старина. И вдруг взгляд Анны упал на мало примечательную по сравнению с остальными богатствами лавки шкатулку. Она подумала, что та уже попадалась ей где-то. На секунду остановившись, Аня поняла, что это та самая шкатулка, которую она видела ночью в лесу, когда ее чуть не схватили разбойники. Шкатулка была закрыта, из чего Анна сделала вывод, что неудачливые расхитители гробниц так и не сумели ее открыть.

Анна быстро схватила коробочку с полки, взамен вытащив из глубин одежды остававшиеся там несколько золотых. Посчитав, что это достойная плата за вещицу, она бросила их на место, где стояла шкатулка и поспешила за Джоем.

Грох уже нетерпеливо топтался у черного входа. Вместе они выскочили на улицу. Вокруг было тихо. Погони не было.

По самым темным подворотням они добрались до выхода из города. Там стоял наряд стражи, проверяющий каждого входящего и выходящего. Немного понаблюдав из-за угла ближайшего дома за тем, как стражники пропускают покидающих город, Грох потащил Анну куда-то вглубь дворов.

Там он, осмотревшись по сторонам, постучал в дверь одного из домов. Ему открыла неряшливого вида пожилая женщина:

- Чё надо? - скрипучим голосом спросила тетка, с первого момента вызвав неприязнь Анны.

- Почем нынче волос со шкуры браха? - Грох ни на секунду не смутился неприветливой встрече

- Полмедяка не дают за него, - она косо ухмыльнулась, - заходи, коль пришел.

Когда они зашли внутрь полутемной прихожей, старуха прикрыла дверь, трижды обведя ее по воздуху квадратом и плюнув в конце.

Грох стоял, ожидая, пока хозяйка повернется к нему лицом:

- Приветствую тебя, Мара! - он тепло улыбнулся, - давно не виделись, годы бегут быстрее течения реки Исс.

- Да, и тебе не хворать, - старуха усмехнулась, - что привело тебя ко мне?

- Нам нужна твоя помощь, чтобы выбраться из города. Придется сменить облик. Ты ведь можешь помочь по старой памяти? - Грох посмотрел на нее прямо, и вдруг все дружелюбие слетело с него в один миг.

Стоя рядом с Грохом, Анна с удивлением переводила взгляд с одного на другую, не понимая чем объясняется произошедшая перемена. Грох резко толкнул Анну себе за спину, а затем зашипел что-то нечленораздельное.

Мара, начав корчиться и сползать на пол, взвыла звериным голосом, и на Гроха полетели черные комья земли. Он отмахнулся от них, как от листьев, слетающих осенью с деревьев, и продолжил что-то шипеть.

Анна с нескрываемым ужасом смотрела на эту сцену и не могла вымолвить ни слова. А ей казалось, она уже начала привыкать ко всякому колдовству.

Мара, упав на пол, начала внезапно превращаться во что-то иное. Вскоре на полу на четвереньках сидела черноволосая девушка. Она вскинула голову, и ее глаза, полные ненависти, устремили свой взор на Гроха.

- Вот оно что, ждала, значит, - Грох задумчиво посмотрел на девушку. - Признавайся, куда Мару дела? - его голос загремел, как налитый громовыми раскатами.

- Ничего тебе не скажу! Хоть пытай! - девушка плюнула в сторону Гроха и злобно зарычала.

Грох покачал головой, а затем взмахнул пальцами. Девушка поднялась над полом, и начала медленно вращаться. Грох начал заунывно петь какую-то монотонную песню, с каждой строчкой которой девушка вращалась все сильнее. Через несколько десятков кругов она внезапно упала на пол. Ее взгляд был расфокусирован, она пошатывалась.

- Говори, где Мара? - Грох произнес эти слова почти шепотом, но они как будто отразились от каменных стен и стрелами понеслись к девушке.

- Она здесь, в соседней комнате, связанная и под заклинанием, - девушка отвечала как в полузабытье.

- Сними заклинание, - Грох не просил, а приказывал.

Таким Анна видела его впервые. Ей казалось, что этот учтивый мужчина не может быть способен на такие вещи. Это не вязалось с образом Гроха, построенном в ее голове. “Сколько же мне еще предстоит о нем узнать?”, - мелькнула в ее голове мысль.

Девушка молча встала, пошатываясь, побрела к двери, открыла ее и оказалась в небольшой темной комнате. Следом за ней вошел Грох. Анна не отставала от них ни на шаг.

Девушка проговорила вслух какое-то заклинание, после чего загорелся свет. Затем она рукой рубанула воздух, и Мара, настоящая, сидящая в углу комнаты, очнулась.

Грох шагнул к ней, чтобы развязать веревки, попутно оглушив заклинанием девушку. Та мягко осела на пол и ровно задышала.

Освобожденная Мара встала, потерла затекшие руки и ноги, а потом повернулась к Гроху:

- Они узнали, что я работаю на Хранителей, Грох. Явились ко мне, сказав секретный пароль. Я и подумала, что они свои. Хорошо, что ты смог ее обличить, потому что они искали тебя, Грох, тебе надо беречься. Я больше не могу быть здесь, пойду вместе с вами.

- Конечно, мы доведем тебя в Сейт, и все будет хорошо, они больше не посмеют тебя тронуть, - голос Гроха стал мягким и успокаивающим.

- Нет, Грох, - решительно ответила женщина,- я не пойду в Сейт. Пора мне уже на покой. Я выйду с вами из города, а потом оставлю вас.

Потом она выслушала просьбу Гроха о смене облика и согласилась помочь.

Мара начала притоптывать, пританцовывать и говорить слова, которые обволакивали Анну и Гроха каким-то невидимым, но ощутимым тугим коконом.

Через пару минут в комнате вместо них стоял пожилой крестьянин и молодая девчушка лет десяти.

Со способностью Гроха менять свой облик Анна уже смирилась, но то, что она сама может стать кем-то другим, стало для нее новым, пугающим опытом. Она в ужасе рассматривала свои маленькие ручки, ножки, сарафанчик с рюшечками, который был на ней сейчас. “Что же тогда от меня останется, если внешность, оказывается, у меня можно отобрать, а характер меняется день ото дня: целуюсь с незнакомцем, про которого почти ничего не знаю, краду лошадей на рынке и вообще. Так я — это кто?”.

Тем временем ее друзья были заняты делом. Грох вышел на улицу, чтобы разведать обстановку, а Мара достала корзину и начала собирать свои вещи.

Мара попросила Анну взять все травы и зелья со второго этажа, а затем положить их аккуратно в котомку, которую преподнесла нашей героине в подарок. Джоя Анна аккуратно разместила там же, заботливо положив перед ним маленький кусочек фрукта, который Мара дала ей. Джой начал с наслаждением хрустеть им. Сцена, честно говоря, показалась Анне умилительной и она долго с наслаждением рассматривала игрушечного размера Джоя, раздумывая над тем, что в таком виде коня можно привезти и в Москву и он будет жить у нее в квартире, она построит ему… Полет ее фантазии был прерван Грохом, который вернулся с улицы и, увидев, что Мара собрала свои вещи, предложил им выходить из дома.

Когда троица подошла к воротам, охранники практически не посмотрели на них и пропустили.

В течение нескольких часов они шли по утоптанной дороге из города, вдоль реки. К концу дня, когда солнце уже почти село, они оказались у места слияния рек. Здесь стоял паром, чтобы перевезти путешественников через полноводную реку. Заплатив несколько медяков, они перебрались на другой берег, попав на проторенную торговую дорогу.

Здесь Мара остановилась и тепло попрощалась с Грохом, попутно вернув спутникам прежний облик. Джою вернуть размер она не могла, сказав, что с могуществом пера Сири не сравнится никакая магия.

Мара пошла к деревне Летта, находящейся недалеко от того места, где они остановились.

Гроху и Анне предстояла долгая и сложная дорога в Сейт.

Глава 6

“…И встали они как древние воители и стали они охранять покой горожан. И влили в них мощную магию, и сделались они непоколебимы, и стали они страшны для всех, кто замыслил недоброе…”

“Летопись Сейта” Архимаг Золт’О’Генд

г. Сейт 1415 год

И вот силуэт Мары растворился на линии горизонта. Путешественники к этому времени уже прошли полмили вдоль реки.

Берега были покрыты нежной желтой травой, на ощупь напоминающей шелк. Трава имела свой странный запах, не сильный; он был похож на сирень, смешанную с чем-то пряным. Берега реки, довольно крутые, у самой воды состояли из песка оранжевого цвета.

Грох объяснил, что этот цвет песок получил из-за большого количества подводных обитателей со специфическим ярко-рыжим цветом хитиновых панцирей. Панцирь после смерти быстро распадался, превращаясь в песок.

Шли они уже полдня, осилив за это время всего небольшую часть пути. День клонился к вечеру. Одно солнце полностью зашло, второе, к которому Анна никак не могла привыкнуть, отливая зеленым цветом, катилось к краю небосвода.

Впереди них во все стороны простиралась равнина, кое-где топорщась одинокими деревцами и отдельными холмиками. Над головой парили птицы. Кричали они так же противно и громко, как земные чайки.

- Надо остановиться, - наконец сказал Грох, пристально глядя на Анну, как бы проверяя, а не хочет ли она продолжить путь в темноте, - дальше идти опасно, ночью лучше искать укрытие.

Анна со вздохом облегчения опустила сумку на землю и сразу же аккуратно вытащила Джоя. Тот недовольно пискнул и тряхнул гривой. Очередной раз умилившись мини-Джою, Анна сорвала ему стебелек какого-то, на вид безобидного растения, похожего на нашу тимофеевку, и положила на ладонь. Джой принялся хрустеть, уминая травинку за обе щеки.

Путешественники отошли от реки, чтобы на них случайно ночью не наткнулся запоздавший путник. Им не нужны были лишние втсречи и разговоры. Да и вдвоем они чувствовали себя уютно и комфортно, как будто знакомы были долгие годы и хорошо изучили привычки и капризы друг друга.

Грох тем временем очертил на земле ровный восьмиугольник, вырвав траву по периметру, чтобы линии фигуры были открыты. Потом он вытащил из внутреннего кармана какой-то мешочек, рассыпал темный порошок по линии, постаравшись, чтобы вся она была заполнена. Затем Грох скинул плащ и взлетел.

Он полетел к ближайшим деревцам, чтобы насобирать немного хвороста. Анна смотрела на этот полет как на что-то вполне обыкновенное.

Она немного полюбовалась парящим в вышине Грохом, а потом начала рыть яму посередине защитного восьмиугольника и обкладывать ее камешками, чтобы скрыть огонь от посторонних взглядов.

Грох вернулся, принеся с собой много веток и один высохший ствол. Его он аккуратно разломал на несколько частей, снял кору, похожую на толстую кожуру манго, и уложил ее в ямку. Сверху он построил конструкцию из веточек, прокладывая их сухой травой. Всё это время они почти не разговаривали, лишь иногда перебрасываясь короткими фразами и междометьями. Анна завороженно наблюдала за ловкими слаженными движениями рук Гроха с длинными тонкими артистичными пальцами, очень сильными и при этом аккуратными и ухоженными.

Они прикрыли будущий костерок камнями, и Грох махнул рукой. С его пальцев соскочил крохотный огонечек. Он полетел, кружась в воздухе, как маленький светлячок, и упал на ветки, а затем провалился внутрь. Через несколько минут пламя уже вовсю лизало хворост и хрустело корой. Анна улеглась поудобнее на траву, оказавшуюся очень нежной и мягкой.

Грох снял с себя плащ и укрыл Анну, подоткнув края так, чтобы ей было тепло и уютно. Сам он сел у костра и принялся смотреть вдаль, иногда бросая острые взгляды во все стороны и прислушиваясь к каждому шороху.

Анна за день устала настолько, что у нее не было сил даже говорить. Поэтому она уснула, глядя на сидящего Гроха и прижимая к себе мерно дышащего Джоя. Последней мыслью, пришедшей к ней перед тем, как она провалилась в сон, была о том, будет ли когда-нибудь продолжение у их поцелуя. Она улыбнулась и заснула.

Утром Грох разбудил Анну, как только первое солнце начало всходить над горизонтом. Поначалу она пыталась продолжить спать дальше, но нет, он был мягок и настойчив, похлопывая ее по плечу. Через некоторое время она уже умывалась теплой водой реки.

Сон на траве как будто придал новых сил. Усталости не чувствовалось, даже ноги не ныли, хотя Анна думала, что сегодня не сможет нормально идти.

Грох все утро, пока они ели и собирались, крутил в руках перо, превратившее Джоя в лилипута. Он что-то шептал себе под нос, но ничего не происходило. Со вздохом он убрал перо в карман.

- Еще хочешь есть? - Грох поднял взгляд на Анну, и их глаза встретились, - или идем дальше?

Анна отложила в сторону мешочек с сухарями и флягу, убрала все в походную сумку.

Грох подал ей руку и поднял с земли. Неожиданно для себя самой она оказалась слишком близко к нему. Они стояли практически вплотную, их разделяло несколько сантиметров. Почему-то вдруг смутившись, Анна пробормотала что-то вроде того, что она готова и можно идти. Грох улыбнулся ей и поднял свой мешок. Анну почти сразу же накрыло горячей волной обиды на саму себя. Ну почему она испугалась?! Нужно было сказать или сделать что-то другое! А вдруг такой возможности больше не представится?! “Ага, а может, он ничего и не имел в виду!,- уговаривала себя Анна,- а ты тут размечталась, клуша”. Они пошли дальше.

Грох шел в безмятежном настроении, казалось, даже улыбался про себя. Анна чувствовала себя полной дурой и чтобы разрядить обстановку, обратилась к своему спутнику с вопросом:

- Грох, что произошло с травой? - Анна, уходя, заметила, что вокруг восьмиугольника трава вытоптана, местами как будто вырвана клочьями.

- Хм… - Грох замялся, - да ничего особенного, так, ночью зверюшки приходили.

- Что еще за зверюшки?! - Аня остановилась и пристально уставилась на Гроха. - Я хочу знать, чего здесь стоит опасаться, что это было?

Улыбка на лице Гроха стала чуть-чуть более явственной, но ответил он серьезным голосом:

- Ну, здесь всякие водятся. Просто почувствовали наше появление, вот и пришли познакомиться. Не волнуйся, порошка нам хватит, если будем двигаться вперед теми же темпами.

- Гроооох! - Анна выжидательно посмотрела на него, - это точно все, что ты хотел сказать?

- Вот неугомонная! Ладно, хорошо, напросилась. Здесь, перед Сейтом много лет назад шли бои. Горцы, спустившиеся с Драконьих зубов, пытались захватить Сейт и дойти до Палантоса, их поддерживали наши соседи с юга. На равнине между этими двумя городами была очень жестокая схватка. Здесь сошлись многие сотни людей. Никто не хотел уступать, поэтому кровь лилась рекой, люди падали, скошенные острым оружием.

В самый разгар битвы на летучих тварях прилетели вальи, обещавшие помощь в войне за разрешение на торговлю в Палантосе и возможность свободного въезда на территорию страны. Вальи — это народ, обитающий на островах Тумана. Отличительная их черта - синий цвет кожи, варьирующийся от светло-синего, почти голубого, до темно-синего с фиолетовым оттенком, и светящиеся глаза. Мускулистое тело, жесткая щетина, лица, украшенные иногда рожками, а также заполненная клыками пасть, - вальи выглядели очень угрожающе. Они по натуре воинственный народ, но честь для них - вещь святая, поэтому с ними можно заключать союзы и не бояться предательства.

После их вмешательства перевес оказался на нашей стороне, мы смогли отбросить горных людей и их союзников. Враг бежал, но свои попытки завладеть нашими плодородными землями и крепкими городами не оставил.

Анна слушала, затаив дыхание:

- А потом? Потом что?

Грох вздохнул:

- Трупов было очень много. Вся трава была ими покрыта. Всех не удалось вывезти и похоронить. Здесь по ночам бродят мертвяки, выбирающиеся из своих убежищ и ищущие свежей крови. Еще неупокоенные духи, которые могут завладеть твоим телом на время, если не поставить защиту. Ну и еще всякие разные… - Грох кашлянул, - но ты не бойся так, я постараюсь сделать всё, чтобы тебя от них защитить. Пойдем, нужно идти.

Грох резко двинулся дальше. Анна пошла следом за ним. Она решила ничего больше не спрашивать у Гроха ни о духах, ни о чем-либо еще, потому что подозревала, что засыпать ей и так теперь будет гораздо сложнее, чем раньше.

Так они и шли, днем ускоряя темп и стараясь пройти как можно больше, а ночью находя себе укрытие и огораживаясь волшебным порошком от кровожадных существ.

Грох много раз пытался восстановить Джою истинные размеры. Это увеличило бы скорость продвижения и, главное, вернуло бы благородному животному его настоящий вид. Морщины пересекали его лоб над третьим глазом, но ничего не выходило, и он оставлял попытки, на следующем привале возвращаясь к ним снова и снова.

Иногда по дороге проходили караваны в обе стороны, но Грох старался в такие моменты быть как можно более незаметным и прятал Анну от чужих глаз под плащом. Ни к чему им было, чтобы кто-то их обнаружил, когда они, наконец, близки к цели, как никогда.

Путь до Сейта занял у них примерно неделю.

Когда, наконец, потянулись мелкие домики, людей стало больше, вокруг начали простираться поля, засаженные какими-то злаковыми культурами, Анна почувствовала прилив сил. Ей казалось, что ее странное путешествие скоро уже подойдет к концу. Единственное, она иногда украдкой поглядывала на Гроха и думала о том, что его ей будет не хватать.

Сейт показался перед ними во всей красе, когда они прошли очередную деревушку. Он возвышался над ними, как Гулливер над лилипутами. Каменные серые стены с большим количеством башен, ворота с массивными створками. Стража на огромных странных кошкоподобных животных, проверяющая все приходящие караваны и людей.

Перед городом, на расстоянии полукилометра, стояли две статуи, высеченные из мрамора. Они изображали двух древних воителей, вытянувших вперед одну руку, как бы приглашая войти в город друга и остерегая подходить близко врага. Статуи были величиной примерно с шестиэтажный дом.

Когда они проходили мимо Каменных Стражей, Анна почувствовала кожей легкое покалывание, которое прошло, как только они миновали фигуры.

- Грох, а эти статуи, что они символизируют?

- Их поставили в честь победы над горцами много лет назад. Их заколдовали лучшие маги Сейта так, чтобы они подавали сигнал, если мимо них проходил человек с дурными мыслями, направленными на подрыв власти города или что-то подобное. Тут его сразу и хватала стража. Поэтому, проходя здесь, некоторые люди чувствуют себя неуютно, где-то в глубине себя чувствуя исходящую мощную магию.

Когда они подошли к воротам города, их уже ждал человек в длинном пурпурно-золотом одеянии. Он представился магистром Света и пригласил их пройти за собой. Стража почтительно кланялась, пропуская путников и их сопровождающего.

Они шли по улицам города, мимо домов, отливающих серебром, блестящих окон, украшенных странными узорами. Весь город, казалось, дышал магией. Она была повсюду - многочисленные магазинчики предлагали самую разнообразную продукцию - от амулетов и зелий до кишок драцга, обладающих свойством отгонять мелкую нежить.

Анна не успевала вертеть головой, чтобы рассмотреть все обилие непонятных и интересных вещиц, выставленных на прилавках.

Также она заметила, что в городе нет рабов. Крестьяне и небогатые люди были, причем в большом количестве, но невольников или совсем нищих людей она не заметила.

- Грох, а почему здесь нет рабов? - Анна тихонько спросила, нагнувшись почти к самому уху спутника, боясь, что ее вопрос, случайно услышанный кем-то, может быть воспринят как нетолерантный.

- Сейт - город свободный от неволи. Светлые маги не приемлют рабов. В Золотом городе, что находится на острове за бухтой Мира, живут другие маги, для достижения своих целей они используют все средства, и уж тем более не гнушаются рабства, - Грох говорил это, пока они поднимались по ступеням из светлого камня с серыми прожилками, образующими причудливые изображения странных существ.

Провожатый ввел их в большой светлый дом, который по праву мог бы называться дворцом - стены поднимались вверх и терялись в клубах то ли пара, то ли дыма, меняющего свой цвет и переливающегося радугой. Снаружи дом казался высотой не более пяти этажей, а внутри он как будто раздвигался во все стороны. Анна вспомнила, что слышала про четвертое измерение, которое якобы может расширять пространство. В оставленном ею мире это было не доказано, а теперь она воочию увидела, что такое возможно.

Конечно, этот эффект здесь достигался при помощи магии, а не научным путем, но, тем не менее, выглядело это очень впечатляюще.

Грох вошел внутрь следом за Анной. К нему подошел человек в темной мантии и увел куда-то внутрь дома. Напоследок Грох сказал Анне, чтобы она не волновалась и тепло улыбнулся.

“Вечно он сбегает куда-то, а со мной потом всякая ерунда происходит”, - пронеслась в голове Анны грустная мысль.

Встретивший их человек отвел Анну в кабинет, обставленный красивой мебелью из темного дерева. Она была обита материалами наподобие шелка и атласа благородного темно-синего цвета. В помещении стояло много антикварных шкафов с книгами и свитками, аккуратно разложенными и перевязанными такими же синими лентами.

Напротив двери стоял массивный стол, на нем лежало несколько бумаг, и стояла чернильница. Анна видела такие только в музеях. Перо, лежащее на подставке рядом с чернильницей, было очень необычным - по нему струилось фиолетовое пламя, которое перетекало по всему перышку, по каждой его части и давало немного неяркого света. Анна смотрела на перо, как завороженная, не в силах отвести взгляд.

- Садитесь, - из-за спины Анны раздался бархатный мужской голос.

От неожиданности Аня вздрогнула и обернулась.

Позади нее стоял молодой мужчина, одетый в черно-синий костюм, напоминающий одеяния 17-18 веков. Плащ скалывала брошь, одного взгляда на которую хватало, чтобы понять насколько она дорогая. Брошь была выполнена в виде головы какого-то животного, сделанной из черного камня и окаймленной материалом, похожим на золото, с небольшим зеленым глазком, светившимся как маленькая звездочка. Глаза мужчины были заполнены грустью и мудростью, и поэтому лицо его говорило о том, что этот человек прожил долгую и нелегкую жизнь, что в остальном не сочеталось с его внешностью. Его волосы, белоснежные и длинные, ниспадали волнами на плечи, собранные на макушке в так называемую “мальвинку” и свободно струившиеся по спине. Они доходили практически до пояса и выглядели очень ухоженными. Он явно много времени уделял своей внешности.

Мужчина прошел мимо застывшей в нерешительности Анны и сел в кожаное кресло с невероятной грацией и манерностью, что еще больше поразило ее. Еле заметным, но вежливым движением руки он показал ей, что она тоже может садиться.

Анна подошла к столу и села на стул, стоящий немного правее. Он, по-видимому, предназначался для посетителей. Подушечка была немного жестковата, пришлось поерзать, чтобы устроиться поудобнее.

- Итак, - мужчина внимательно посмотрел на Анну, - начнем же нашу беседу.

Он предложил Анне взять один из двух бокалов вина, появившихся на столе перед ним по одному мановению тонких и бледных пальцев.

- Меня зовут Вальграф, я магистр Ордена Хранителей знаний. Ордена, который вот уже много веков оберегает наш мир, не позволяя магам Золотого города и другим могущественным злодеям завоевать его.

Я хотел бы рассказать Вам про некую рукопись, судьба которой оказалась таинственным образом связанной с Вашей собственной. Собственно, из-за этого манускрипта Вы и попали сюда.

- То есть это вы или ваши маги сделали так, чтобы я оказалась здесь? - спросила Анна, в последний момент удержавшись от фразы “Так вот кто уронил меня в канализацию” и, вероятно, в ее голосе слышалось некоторое возмущение, потому что ее собеседник поспешил ответить:

- Нет, нет. Это не совсем так. Связи между нашими мирами достаточно сложны. Сейчас мы не будем вдаваться в тонкости. Но суть в том, что далеко не всегда даже при желании мы можем вызвать кого-то из вас сюда. Вы оказались здесь по воле неких могущественных сил. Скажем, по воле Судьбы. Сейчас важно то, что причины Вашего появления связаны с манускриптом, о котором пойдет речь. И я расскажу Вам немного об этой старинной рукописи.

Манускрипт был создан много веков назад могущественным волшебником, пожелавшим, чтобы тот впитал его силу перед смертью, дабы она не пропала зря. Затем он поместил манускрипт в пещеру, находящуюся, по преданиям, далеко на Севере материка. Пещера охранялась многочисленными заклинаниями и была скрыта от простых глаз, поэтому ее не могли найти очень долго. В конце концов, на нее наткнулся один могущественный маг. Это случилось приблизительно в 14 веке по нашему летоисчислению. Маг ужаснулся мощи артефакта и поместил его в немагический мир, дабы уберечь родной от его силы. Манускриптом в тот период интересовались многие волшебники и колдуны, поэтому, разведав, что он пропал из их мира, они начинают искать его в других мирах. И через некоторое время рукопись обнаружили враждебные нам маги Золотого города. Они не только сумели его найти, но даже попытались вытащить в наш мир, но по пути он пропал. След его потерян. Теперь найти этот артефакт, пока он не попал в злые руки, и вернуть его в Сейт, где старейшины смогут либо использовать его во благо для всех, либо уничтожить, надлежит Вам.

- Мне?! - переспросила Анна, которая честно пыталась вникнуть в историю древней рукописи, вызвавшей у нее исследовательский интерес, и вдруг оказалась обескуражена окончанием фразы магистра. - Но я ничего не знаю об этом!

- В этом и заключается сложность, Анна,- улыбнулся Магистр,- но я уверен, что Вы сможете помочь нам отыскать рукопись. И тогда Вы вернетесь домой,- он твердо посмотрел на нее. - Помимо этого, предполагается, что к манускрипту существует некий ключ, с помощью которого его можно “активировать”. Мы не знаем точно, в какой он форме, но думаем, что это заклинание или кодовая фраза, после произнесения которой манускрипт открывает свою истинную силу.

У Анны упало сердце. “А если я не найду вашу замечательную рукопись?!”- хотелось спросить ей, но этого вопроса она задавать не стала. Слишком величественно выглядел ее собеседник, слишком величественными казались его манеры, чтобы она стала проявлять свою слабость перед ним. Для того чтобы прибавить веса своим словам, она сделала паузу в разговоре, делая вид, что раздумывает над его словами и отпила глоток вина из бокала, стоящего на столе перед ней.

- Какую помощь Вы готовы оказать мне в поисках документа?

Магистр чуть улыбнулся, как опытный интриган, понимающий уловки собеседника.

- Помощь Вам хотят оказать самые знающие люди нашего города. Сейчас Вы отправитесь на совет Старейшин. Обдумайте то, что я Вам сказал и, может быть, Вы поймете, какая именно помощь Вам нужна. Я, со своей стороны, в любом случае к Вашем услугам,- Вальграф слегка склонил голову, плавно и элегантно поднялся с кресла, давая понять, что аудиенция окончена.

Анна не торопилась подняться. Она отпила еще глоток вина, потом медленно встала и сказав “Благодарю Вас”, медленно выплыла из кабинета.

Она находилась в глубокой задумчивости и вздрогнула, не заметив сначала, что за дверью ее уже ждал человек, который встретил их с Грохом у входа в Сейт. Он кивнул Анне и поманил ее рукой за собой, они пошли по длинным коридорам, украшенным множеством картин и непонятных изображений. Гобелены и карты странных мест висели по обе стороны от нее; Анна только и успевала, что смотреть по сторонам и пытаться запомнить все увиденное.

Провожатый довел Анну до двери, находившейся в противоположной стороне от входа, поклонился и встал около нее, слегка приоткрыв. Анна потянула на себя тяжелую на вид дубовую створку, которая с невиданной легкостью подалась ей навстречу и распахнулась без малейшего признака скрипа. Анна вошла в зал.

Стоявшие в зале кресла были пусты и только в дальней части помещения, за столом, покрытым темно-синим сукном, сидело несколько человек очень благообразного вида. Пять длиннобородых стариков и очень строгая на вид средних лет женщина, напомнившая Анне ее преподавательницу биологии в школе. У той на лице, казалось, навечно запечатлелось строгое и недовольное выражение, поэтому каждый, к кому она обращалась, чувствовал себя провинившимся. Ей никто никогда не прекословил; Анна представляла ее как вечно недовольного и злого человека, который только и ищет к чему придраться. Каково же было ее удивление, когда на последнем звонке учительница плакала вместе с остальными преподавателями и после окончания школы, когда Анна заходила проведывать учителей, та всегда была с ней очень ласкова и называла Аннушкой, звала пить чай в кабинет и вообще оказалась очень милой и доброй. На Анну это произвело впечатление, сохранившееся на всю жизнь.

Когда Анна вошла, дверь за ней закрылась. Лица сидящих за столом повернулись к вошедшей.

- Мы приветствуем тебя, Анна, на совете Старших города Сейта и всего нашего государства. Мы позвали тебя сюда для того, чтобы помочь тебе понять, зачем ты здесь, а также выяснить для себя некоторые детали, - сказал один из сидящих, по виду самый старый из всех присутствующих и указал ей рукой на деревянную кафедру, стоящую сбоку от стола.

- Добрый день, - пролепетала Анна. Ей и так хватило бы волнений, вызванных важностью происходящего, но еще и говорить, стоя за кафедрой! Это было слишком!

На ватных подгибающихся ногах она подошла к проклятой тумбочке и встала, крепко держась за ее дубовые боковины. Она надеялась, что присутствующим не слышно, как от страха у нее стучат зубы. Дело в том, что Аня ужасно боялась выступлений перед публикой.

Занимаясь всю жизнь научной работой, в какой-то момент её библиотечной карьеры она получила предложение читать некоторые курсы студентам историко-архивного института. Конечно, ей было страшно, но поддавшись уговорам своих знакомых, утверждавших, что с этим справится любой ребенок, а прибавка к зарплате будет существенной, она согласилась попробовать. Перед дверью аудитории, в которой ей предстояло прочесть свою первую лекцию, она простояла не меньше десяти минут, не решаясь открыть дверь. Она протягивала негнущиеся пальцы к дверной ручке и убирала их, не в силах заставить себя войти. Из состояния транса ее вывел опаздывающий на её (!) лекцию студент, почтительно открывший перед ней дверь. Как во сне дойдя до преподавательской кафедры, она встала за ней, и, крепко вцепившись руками в волшебные бумажки с текстом лекции, принялась читать вслух написанные сверху свои фамилию, имя, отчество и название дисциплины. Уже потом она вспомнила советский анекдот про Брежнева, который выступая на открытии Олимпиады, начал читать по бумажке речь: “О, о, о…”, пока референт не шепнул ему на ухо: “Леонид Ильич, это олимпийские кольца. Текст ниже”.

Через полчаса Анна Марьяновна несколько освоилась за кафедрой, стала читать с выражением, периодически даже оглядывая аудиторию, как будто чтобы проверить, не разбежались ли слушатели. Не разбежались, мирно и относительно тихо занимались своими делами, она им не мешала. Раз всё шло так хорошо, Анна решила, что может позволить себе встать поудобнее. Она постепенно распрямила судорожно сжатые пальцы и с некоторым залихватством, гордясь своей смелостью, для удобства чтения поставила листы бумаги с текстом лекций почти вертикально, облокотив их на стенку кафедры. И вдруг произошло страшное. Бумага, медленно оседая, стала исчезать в щели между деревянными стенками до тех пор, пока все листы не скрылись из ее глаз. Она замолчала. Аудитория тоже притихла, смущенная тем, что исчез необходимый шумовой фон для привычных занятий: разговоров, чтения, примерки новых сережек, выяснения отношений, подготовки домашних заданий, поцелуев и пр. Некоторое время в помещении стояла тишина. Что делать, никто не знал. Потом раздался несчастный голос Анны Марьяновны:

- Помогите мне кто-нибудь их достать, пожалуйста… Зачёт… - сбиваясь на фальцет, произнесла она, всхлипнула и не смогла продолжить.

Группа добровольцев тут же ринулась со своих мест, чтобы помочь “тете Ане”, как они уже успели окрестить ее. В течение примерно двадцати минут они разбирали по винтикам полую запертую кафедру, внутрь которой упали листки. Аня была в таком шоке от происходящего, что даже вид дохлой мышки, которую достали за хвост из темных глубин коварного сооружения, не мог расстроить или напугать ее. Не произвели на нее впечатления и мужские кальсоны, вероятно, времен гражданской войны, извлеченные оттуда же и использовавшиеся в более близкие к нам времена в качестве тряпки для стирания с доски. Зато этот предмет туалета произвел фурор среди студентов, приветствовавших его аплодисментами. Наконец листки с лекциями лежали перед Анной Марьяновной, по возможности очищенные от пыли и паутины заботливой студенческой рукой. Она не помнила, как дочитала оставшееся до конца пары время. И очнулась только, когда аудитория опустела, и она смогла сесть на стул и заплакать. Слезы лились очень долго, глаза покраснели, и Анна порадовалась, что на улице уже стемнело, а в институте, наверное, никого не осталось и она сможет незаметно выбраться отсюда. Но оказалось, что ее злоключения в этот день еще не закончились.

Подойдя к двери, Анна обнаружила, что она заперта. Видимо, охранник заглянул в аудиторию, увидел, что студенты разошлись, но не заметил в полумраке по цвету слившуюся со стеной бледную преподавательницу с красными как у кролика-альбиноса глазами. И закрыл дверь. И ушел.

Крики, которые издавала Анна в течение следующего часа, не помогли. Ногти, обломанные в попытках открыть дверь, позволяли надолго забыть о приличном маникюре. Мобильных телефонов в те времена не было. Нужно было готовиться к ночевке на парте.

Через два часа Анну спас задержавшийся молодой преподаватель Алексей с кафедры, находившейся этажом выше, который, спускаясь по лестнице, услышал тихое подвывание и скрежет, доносившиеся из-за двери аудитории.

Этот курс Анна не дочитала, ее заменила молодая преподавательница, широко раскрытыми глазами смотревшая на Анну Марьяновну, вероятно, наслушавшаяся рассказов коллег о случившемся. Больше Анна никогда не соглашалась на предложения прочесть лекцию или выступить с докладом в большой аудитории.

Итак, теперь она предстала перед советом Старейшин. Что говорить, не знала и надеялась только на то, что ей будут задавать несложные вопросы, на которые она сможет ответить.

Обратившийся к ней старец, видимо, поняв, в каком состоянии она находится, стал говорить с ней мягким негромким голосом.

- Мы рады приветствовать у нас в Сейте гостью из земного мира. Мы хотим сказать тебе о Предназначении. Никто из вас не попадает сюда случайно. Каждый человек должен выполнить здесь некую миссию, чтобы потом вернуться обратно. Таковы законы нашего мира. Но сейчас нам недоступно знание о том, в чем заключается твое предназначение. Ты должна сама найти свой путь. Мы хотели бы помочь тебе, если сможем это сделать. Шесть могущественных магов Сейта собрались сейчас здесь для того, чтобы выполнить твои просьбы.

Тут к Анне обратилась женщина, сидевшая за столом. Голос ее был высоким и очень красивым:

- Но сначала скажи: согласна ли ты на то, чтобы член нашего Ордена, известный тебе под именем Гроха, сопровождал тебя в пути и помогал тебе от лица нас всех?

- Согласна, - ответила Анна, и голос ее прозвучал твердо, неожиданно для нее самой. Старец внимательно посмотрел на Анну.

- Хорошо. Теперь подумай, какую помощь от нас ты хочешь получить сейчас?

И на этот вопрос Анна ответила громко, и не задумываясь:

- Пожалуйста, помогите мне расколдовать Джоя, чтобы он снова обычного роста.

- Джоя ты найдешь в конюшне слева от дворца, когда выйдешь отсюда,- сразу же ответил старец.- Еще что-нибудь?

- Спасибо. Пока больше ничего,- ответила Анна.

- Удачи тебе! - сказал старец.

Анна заметила, что дверь в дальнем конце зала, через которую она входила сюда, приоткрылась, и поняла, что встреча окончена. Провожаемая доброжелательными взглядами старца и остальных членов совета, она скрылась за дверью, где ее встретил тот же человек, который проводил ее сюда.

Он отвел Анну в пиршественный зал. Стол ломился от яств. Здесь были и изысканные мясные блюда с самыми разными гарнирами, и овощи, и фрукты; напитки на любой вкус стояли в запотевших стеклянных бутылках причудливых форм. За столом сидели члены ордена Хранителей знаний. Среди них были старые и молодые, в основном это были мужчины, но она заметила и нескольких женщин. На них были длинные просторные одеяния, в основном, черного, темно-синего и пурпурного цветов. За столом Анна оказалась сидящей между двумя Хранителями, мягко говоря, сильно пожилого возраста, от которых она ожидала степенной беседы. Но не тут-то было! Каждый из них трещал ей что-то в ухо не переставая, не дожидаясь ее ответа, так что вскоре она вообще перестала их слушать и обращать внимание на весь этот информационный шум и уделила всё свое внимание еде. Проголодавшаяся Анна попробовала всего по чуть-чуть, и к концу трапезы ее живот напоминал туго набитый мяч.

Потом ее проводили в библиотеку, которая, по словам Хранителей, которые она умудрилась уловить еще в начале их беседы, была просто огромна.

Это действительно было так! Такого восторга Анна не испытывала давно! Несмотря на то, что в последнее время она стала свидетельницей и участницей самых разных волнующих событий, эта библиотека произвела на нее сильнейшее впечатление. Это было её! Огромные стеллажи из темного дерева, тянувшиеся до высокого потолка, узкие лестницы с вытертыми многочисленными прикосновениями к ним перилами, ведущие на второй этаж с балюстрадой. Запах старых книг, тихое поскрипывание паркета под ногами читателей, шелест страниц были для нее давно уже привычными и родными. Но здесь к ним добавлялся еще треск поленьев в камине, скрип старых кожаных кресел, стоящих в разных углах зала и свечи, неожиданно ярко освещавшие страницы, над которыми Анна склонялась в попытке найти ключ к интересующей ее и ее новых друзей загадке.

На самом деле из всех своих новых знакомых, многие из которых оказались милыми и колоритными персонажами, как те старички, которые старались развлечь ее в столовой и в этот день и в последующую неделю, проведенную здесь, Анна выделяла только Гроха. Общение с остальными окружавшими ее персонажами слилось в один из уютных длинных разговоров, состоящих из светских замечаний, безобидных сплетен и научных бесед, и только образ Гроха сохранял у нее в голове цельность и, казалось, всегда сопутствовал ей в ее работе. Нельзя сказать, что она думала в связи с ним о чем-то определенном, но Грох как будто сопровождал ее всегда, придавая ее поискам смысл.

Итак, всю следующую неделю она провела в библиотеке, пытаясь среди тысяч фолиантов и свитков найти что-то о манускрипте. Параллельно с этим она пыталась разгадать смысл надписей, найденных внутри шкатулки.

Дело в том, что один из Старейшин, занимающийся как раз расшифровкой древних символов и магических знаков, раньше работавший над поиском манускрипта, помог Анне расшифровать надпись на крышке шкатулки.

После произнесения вслух фразы, заключенной в символах, шкатулка открылась. Но она была пуста. В ней были только новые символы, вырезанные на внутренних стенках, а также шелковая подушечка, не представляющая никакой ценности. Символы внутри коробочки оставались неразгаданными, Старейшина не мог понять язык, на котором они написаны.

В один из вечеров, уже почти отчаявшись найти какую-то полезную информацию, Анна заметила в книге, рассказывающей про символы силы, совпадение с символами на шкатулке. Ее сердце застучало сильнее, отдаваясь звоном в ушах. Вот оно, наконец!.. Не зря было потрачено столько времени!

Следующие несколько часов она пыталась расшифровать надписи на шкатулке, но ничего не выходило. После вспышки надежды разочарование было особенно тяжелым. Вдруг в ее голову пришла мысль о том, что символы напоминают ей о чем-то важном. Порывшись в памяти, она вспомнила, что знаки, которые расположены на крышке шкатулки, совпадают с теми, которые она видела на зонте в Праге, в ее странном видении. Они указывают на то, что нечто важное сокрыто в недрах маленькой деревянной коробочки! Но ответ на загадку по-прежнему не удавалось найти.

Старейшины, ежедневно интересовавшиеся ее успехами и неудачами, видимо, потеряли надежду. На одном из советов, как рассказал Анне Грох, было решено, что ей следует продолжить путь в поисках разгадки тайны.

Единственный, кто может помочь, кто еще может знать, что сокрыто в символах шкатулки - Отшельник, живущий высоко в горах Драконьего Хребта, в старом замке. Нужно было отправляться к нему. Время спокойного сидения в полюбившейся Анне библиотеке и чудесных прогулок по городу в обществе Гроха для Анны закончилось. Ей было жаль этого, но внутреннее ощущение, того, что следует как-то действовать дальше и нужно покинуть этот удобный, но искусственный мирок, становилось всё более острым. Итак, вперед!..

Старейшины сказали ей, что смогут с помощью совместных усилий попытаться переместить ее, Гроха и Джоя поближе к горам, где стоит замок Отшельника.

За день Анна собрала все необходимое для нового путешествия: припасы, которых хватило бы на месяц пути, немного воды. Хранители заверили их, что в лесу воды будет достаточно, поэтому жажда им не грозит, а в горах лежит снег, который они смогут растопить.

В дорогу им дали специальную верхнюю одежду, которая, одетая одной стороной, согревает даже в самую лютую стужу, а надетая другой - хранит от жары и влажности.

В магазинчиках Сейта Анна купила себе несколько интересных вещиц на память и взяла их с собой. Грох только посмеивался, говоря, что в лавках часто продают всякую ерунду, рассчитанную лишь на неграмотных крестьян.

Джою Грох достал специальные подковы, которые не стирались и обладали свойством лечить небольшие повреждения на ногах, а также специальную теплую попону и упряжь, которая помогла бы донести необходимые вещи. Нагрузка не доставила Джою никаких проблем, потому что за время, проведенное в городе, он окреп и набрался сил для нового путешествия.

И вот наступил день прощания с Сейтом. Маги собрались на площади для того, чтобы переправить путников в новый пункт назначения. И наступил миг, когда Анна верхом на Джое и Грох, стоящий рядом, исчезли в синей вспышке. Круг магов разомкнулся, пот стекал по их лицам, перенос дался нелегко - слишком много энергии он отнял, и слишком много сил пришлось потратить на выбор оптимальной траектории движения.

Но Анне повезло. Маги сделали все, что могли, чтобы доставить ее к цели и их попытки увенчались успехом. Анна с Грохом очутились в предгорьях недалеко от жилища отшельника. Выйдя из-за каменной глыбы, Анна увидела, что на пологом склоне горы, тянувшемся практически до самой ее вершины, стоял замок. Зрелище он представлял одновременно пугающее и тягостное - обветшалый и местами рассыпавшийся, но все равно грозный, он возвышался, как одинокий рог на пустынном склоне, покрытом лишь редким снегом. Замок чернел, как гнилой зуб, отбрасывая длинную тень в заходящем свете солнца.

Ветер на склоне дул как бешеный, грозя скинуть путников в пропасть, расстилавшуюся под ними. Пригибаясь как можно ниже к земле, Анна и Грох шли, прикрывая руками глаза от мощных порывов ветра. Джой тоже шел, пригнув голову как можно ниже к каменной тверди.

До замка они добирались приблизительно час, тянувшийся для них, как жевательная резинка, прилепившаяся с пола к подошве обуви.

Дойдя до ворот, они увидели, что одна створка болтается на петле, а вторая и вовсе валяется на камнях. Сам замок казался совершенно безжизненным и пустым. Пройдя во внутренний двор, путешественники не заметили ни малейшего движения.

Двери в главное здание не хотели открываться, полностью проржавев в петлях. Грох долго стучал в них, прежде чем, с ужасающим скрипом, одна из них подалась и начала распахиваться внутрь. Озябшие путники с радостью удвоили усилия, и дверь, наконец, открылась. Войдя в просторный холл, Анна увидела горящие факелы на стенах и большой камин, в котором пылало пламя.

В кресле перед камином, спиной к ним, кто-то сидел.

- Здравствуй, сын Неба и Земли, - Грох громко произнес приветствие, но входить в зал не спешил, - пустишь ли усталых путников на ночлег?

Человек, не поворачиваясь к ним и грея руки над пламенем камина, встал и начал говорить. Его громкий голос разносился под сводами зала, словно удары грома:

- Вы можете войти, я знаю, зачем вы пришли. Я помогу вам, но за это вам придется сделать мне одолжение, - мужчина повернулся к ним лицом.

В неверном свете камина, отбрасывающем длинные тени, его лицо казалось угольно-черным, лихорадочно блестящие глаза придавали ему вид сумасшедшего.

Грох кивнул Анне, и они подошли ближе к хозяину замка.

- Оставьте коня во дворе, о нем позаботятся. Садитесь, - мужчина указал Гроху рукой в сторону кресла. - А Вам, - обратился он к Анне,- нужно отдохнуть. Вас ждет серьезное испытание. Слуга проводит Вас в комнату наверху. Располагайте собой как угодно, но не выходите наружу. Это может быть опасным. Я не приветствую женщин в своем замке. В свое время у меня были неприятности с любопытными особами, которые пытались попасть сюда, чтобы выведать у меня тайну своего будущего, как будто я какой-то обыкновенный гадатель. С тех пор женщин я принимаю лишь в исключительных случаях. Прошу меня простить, если Вы сочтете меня негостиприимным, но скромная комната для отдыха и один слуга — это всё, чем я располагаю здесь для Вас.

Анне не хотелось оставлять Джоя на улице, а Гроха в компании с таким суровым стариком. А предлагаемая ей комната, видимо, была чем-то вроде тюрьмы, если из нее не разрешалось выходить… но Грох незаметно кивнул ей, и она вслед за старым слугой с оплывшей свечой направилась в отведенное ей помещение.

Комната, в которой ей предстояло оставаться, невзирая на то, что ею владело нервное возбуждение и никакой потребности в отдыхе она не чувствовала, действительно была обставлена аскетично и выглядела довольно мрачной. В ней стояла большая высокая кровать с пыльным балдахином, небольшая тумбочка, темный деревянный шкаф и рукомойник с кувшином воды. Старые ставни скрипели, раскачиваясь от порывов завывающего за окном ветра. Скоро к этим звукам добавился шум стучащих по карнизу капель и далекие раскаты грома. Снаружи вовсю бушевала непогода.

Слуга зажег свечу в медном подсвечнике, стоявшую на тумбочке, поклонился и бесшумно вышел из комнаты, оставив Анну наедине со своими мыслями.

Помня, что ей нужно отдохнуть перед каким-то испытанием, Анна послушно улеглась на кровать и попыталась заснуть. Усталость давала себя знать, поэтому спустя некоторое время это ей удалось. Она уже видела неясные сны, когда ее разбудил громкий удар грома. Вздрогнув, она подняла голову. Теперь сон упрямо не шел к ней. Повалявшись на кровати, она поняла, что заснуть больше не сможет и лежать на пыльном покрывале, от которого свербило в носу, у нее тоже больше нет сил, и встала. Разглядывая комнату и с тоской ища, на чем остановить свой взгляд, она, зевая, взяла с тумбочки свечу и подошла к большому тусклому зеркалу, занимавшему среднюю из трех створок платяного шкафа.

Шок, который она испытала, заставил ее похолодеть до кончиков пальцев. Из зеркала на нее смотрела другая женщина. Неожиданное присутствие в комнате другого человека заставило Анну интуитивно отпрянуть. Женщина сделала то же самое. Анна поднесла свечу поближе к лицу. Тот же жест сделала и незнакомка. Анна начала приближаться к зеркалу, двигая свечой в разные стороны, пока не приблизилась вплотную к мутному стеклу, окончательно убедившись в том, что видит свое собственное отражение в старом потускневшем зеркале. Оно отражало ее потрепанную за время странствий одежду, свечу в руке и очертания комнаты на заднем плане. Ничего необычного. Но ее лицо!.. Это было лицо другого человека. Молодой женщины, если не красивой, то вполне симпатичной, отражающее искренность и некоторый испуг перед происходящим. Эта девушка была похожа на нее саму в молодости, но были и явные отличия. Лицо было более живым и непосредственным; по сравнению с ее старыми фотографиями на нем отсутствовали признаки то ли страха, то ли тоски, отличавшие ее прежние, даже радостные снимки. Она продолжала бы разглядывать незнакомку, жадно всматриваясь в знакомые и новые черты, но раздался стук в дверь.

На пороге появился тот же слуга и по позе, в которой он застыл у двери, так и не проронив ни слова, было понятно, что время вышло и хозяин ждет ее внизу. Так же молча она отправилась за слугой в уже знакомый ей холл.

Грох вел негромкий разговор с хозяином замка. Анна услышала отрывок фразы Отшельника:

- Да, и, конечно, тебе придется остаться у меня. Как я и сказал, только на этом условии я соглашусь. - Отшельник обернулся к подошедшей Анне. - Нам предстоит проделать сложный ритуал, ты готова?

- Сначала я хотела бы задать вам вопросы,- решительно начала Анна, обращаясь к обоим своим собеседникам.- Что стало со мной, с моей внешностью? Я не смогла узнать себя в зеркале. Как давно я изменилась и почему? Надолго ли?

- Ах, это… Это твоя вина, Грох. Ты должен был предупредить обо всем заранее. Сейчас долгие объяснения не ко времени, да и, главное, ей не нужны лишние волнения, а то эксперимент может пройти неудачно,- с досадой проговорил отшельник.

Грох, повернувшись к Анне, улыбнулся ей глазами и сказал:

- В любом случае, садитесь, Анна. Я принимаю упреки нашего хозяина, это моя вина, что не рассказал Вам о новой внешности,- Грох опять начал обращаться к ней на Вы, видимо, считая это более подходящим вариантом обращения в присутствии сурового старика, хозяина замка. Это еще больше взвинтило Анну. Она не сомневалась, что выглядит сейчас как разъяренная фурия. Но ее это не пугало. Сколько можно держать ее в неведении о происходящем и одновременно пытаться использовать в своих интересах! И Грох со своими таинственными улыбками!..

Видимо, Грох и хозяин замка разгадали ее настроение, потому что старик вызвал слугу, чтобы попросить его принести горячий грог и шепотом отдал тому еще несколько приказаний, а Грох в это время, наклонившись к Анне, прошептал:

- Ну не ругайся.

На это она ответила ему негодующим взглядом.

Наконец, они расселись в старых скрипучих креслах у камина со стаканами грога в руках и Грох, повинуясь кивку старика, начал рассказывать:

- Конечно, Вы помните книгу Оскара Уайльда “Портрет Дориана Грея”.

Анна фыркнула так, что несколько капель янтарной жидкости брызнули на ее белую рубашку. Ей так и хотелось ответить Гроху какой-нибудь колкостью, мол, нет, конечно, не читала. Мы же лаптем щи хлебаем, кирпичом умываемся. Но он, не ожидая от нее ответа, продолжил:

- Этот роман написан “по горячим следам”, после того, как автор его побывал в нашем мире. Он создал прославившее его произведение всего за три недели. Это было, если мне не изменяет память, в 1890 году по вашему летоисчислению. Дело в том, что Уайльд сочинял сказки для своих сыновей-погодков Сирила и Вивиана, которые позже опубликовал в сборниках “Счастливый принц и другие сказки” и “Гранатовый домик”. В том числе он сочинил сказку про звездного мальчика. В ней он почти точно описал реальную историю, произошедшую с одним их принцев нашего мира. Маги, разумеется, заинтересовались тем, откуда у писателя взялась такая информация. И телепортировали его к нам. Вероятно, совпадение оказалось случайным. Или это была прозорливость великого писателя. Во всяком случае, он был доставлен обратно в ваш мир. И появился его роман о Дориане Грее, потому что в этом самом замке он смотрелся в то же самое зеркало, в которое сейчас смотрели Вы. Это одно из немногих имеющихся в нашем мире зеркал. Идея поразила его. Ведь у нас земные люди меняют свою внешность. Здесь человек выглядит молодо или старо не в зависимости от того, сколько ему лет, а в соответствии с тем, как прожил свои годы, был ли честным человеком или вруном, какие пороки или добродетели владели им. Именно поэтому Вы, Анна, увидели в зеркале молодое лицо. И красивое, могу добавить. Об остальном выводы делать Вам самой.

Анна потрясенно задумалась. Впрочем, свою внешность она потом постарается рассмотреть попристальней, если ей, конечно, представится такая возможность. Сейчас мысли ее больше были заняты Уайльдом:

- А как выглядел сам Уайльд?- обратилась она к старику (имени которого ей, кстати, так никто и не назвал), рассудив, что если писатель гостил у него в замке, то хозяин должен помнить, как он выглядел.

Старик в молчаливом раздражении пожал плечами, что, по-видимому, означало, что либо ему наплевать, как выглядел какой-то там земной писатель, либо, с его точки зрения, смотреть там было не на что, и сейчас они даром теряют драгоценное время.

Грох сделал паузу и, не дождавшись ответа хозяина, продолжил:

- Сам я его не встречал. Но, вероятно, он увидел в зеркале что-то, что позднее привело его к разрыву с семьей, потом на скамью подсудимых и в тюрьму, которая сломала его жизнь.

- Не только Уайльд побывал в этом замке,- заторопился продолжить Грох, вероятно, чтобы избавить Анну от цепи возможных ассоциаций с собственной изменившейся внешностью. - Еще раньше был здесь и Эдгар По. И это уже косвенно связано с Вашей историей. По слышал здесь рассказы о зашифрованных надписях на шкатулке. Тогда шкатулка находилась в руках магов Золотого города, это уже потом она пропала, и только Вам удалось ее отыскать.

Так вот, однажды По познакомился с Джорджем Липпардом, известным филадельфийским сумасбродом с длинными, грязными волосами, который часто ночевал в заброшенном доме, в сотне пустующих комнат которого жили бездомные. Он сочинил посвященный этому зданию готический роман, где по всем правилам жанра по комнатам ночью скользили зловещие тени и таинственные фигуры в капюшонах, а из-за углов скалились скелеты, бряцая костями. По заинтересовался этим домом и побывал в нем. По случайному совпадению именно здесь находился портал в наш мир. Конечно, должны были сработать защитные механизмы. Случайно попасть сюда никому из вас не удастся. Но маги Золотого города, которые охраняли тогда все порталы, решили использовать По для расшифровки надписей на шкатулке. Они узнали, что По интересовался криптографией. В одном из филадельфийских журналов он даже вел постоянную рубрику, где разгадывал криптограммы, присылаемые читателями. В обмен на разгадку тайнописи маги пообещали По вылечить его ненаглядную жену и кузину Виргинию, на которой писатель женился по большой любви, когда ей было 13 лет. Через семь лет после свадьбы семейная идиллия была разрушена в один вечер. На одном из домашних приемов у Виргинии, певшей для гостей, вдруг пошла горлом кровь. По, рыдая, отнес жену в залитом кровью платье в спальню, которую она с тех пор практически не покидала. Следующий год прошел для По в кошмаре: жена не поправлялась, постоянно не было денег и зимой он грел ее руки своим дыханием. Вот в таком состоянии он и попал к магам.

Мечтая помочь больной жене, По сделал всё возможное для расшифровки надписей на шкатулке, учитывая, что в середине 19 века из способов дешифрования текстов были широко известны только методы частотного анализа. По надеялся, что предложенный им метод шифрования правильный и жена выживет. Но его обманули: маги Золотого города ничем не могли, да и не хотели помочь Виргинии, они просто использовали По.

Сразу же после возвращения в свой мир, По написал знаменитый рассказ “Золотой жук”. В нем почти отсутствуют болезненные мотивы, которые так явственны в других произведениях По. Он надеялся на чудесное исцеление Виргинии. Но она, продержавшись еще четыре года, покинула его, умерев от чахотки. А сам По, совсем спившийся от горя, несколько лет спустя был ограблен в дороге и погиб при невыясненных до конца обстоятельствах в возрасте 40 лет.

Интересующимся биографией Эдгара По землянам известно, что каждый год в день рождения По 19 января его могилу посещает тайный поклонник. Это я оставляю цветы на кладбище, чтобы хоть как-то сгладить вред, причиненный магами нашего мира этому человеку.

- А откуда Вы всё это знаете? - спросила Анна.- Неужели По и Уайльд успели прославиться и в вашем мире? Иначе как объяснить, что про них помнят даже сейчас?

- Честно говоря, нет. Кое-кто помнит об этих посещениях, потому что встречался с гостями, а для остальных это событие примерно того же плана, как визит в Россию президента государства Науру, - ответил Грох.

Услышав эти незнакомые ему имена собственные, старик бросил довольно злобный взгляд на Гроха и Анну, как бы подозревая в них заговорщиков, нагло обменивающихся тайными посланиями прямо у него на глазах.

- Просто у нас есть специалисты по связям с земным миром. Грох — один из них, так что может кое-что рассказать про то, что не считают нужным помнить другие. Как ты уже поняла, иногда люди из вашего и других миров попадают в другие, в том числе, в наш. Это происходит, когда нарушается баланс светлых и темных сил, и кто-то, стоящий выше всех нас, открывает проход. Тогда к нам приходит новый Странник, выполняющий свою особую задачу, после которой он обычно возвращается обратно в свой мир. А теперь перейдем к нашему делу. Мы и так потеряли много времени с этими разговорами,- проскрипел старик и начал подниматься со своего кресла.

Анна в сопровождении Гроха и хозяина замка прошла в соседнее просторное помещение, где слуга по приказу хозяина уже завершил приготовления к ритуалу, в котором Анне предстояло участвовать. Вскоре она, стоящая в треугольнике, прочерченном золой на каменном полу, и сжимающая в руках странные пучки трав, слушала рассказ отшельника о таинственном манускрипте:

- После того, как маг Вассоре’н создал манускрипт, он спрятал его, позаботившись о том, чтобы никто не смог его достать, кроме самого сильного мага, который будет достоин его. Много веков лежал этот свиток, никем не тронутый, в дальней пещере, и много веков искали его великие маги, желая присвоить себе огромную силу манускрипта. Однажды один из старейшин ордена Небесной Розы смог найти след в древних летописях и обнаружил пещеру. Он бился над ее защитой долгие дни и недели, и, в конце концов, смог сломить сопротивление древней магии.

Найдя свиток, он понял, что силы, сокрытые в нем, нельзя будить и присваивать себе. Он понял, что не справится сам, поэтому решил убрать артефакт подальше от глаз, дабы сохранить наш мир. Манускрипт был перемещен в мир, в котором жила ты. Долгое время никто его не мог обнаружить, потому что след его был тщательно спрятан. Не так давно на манускрипт наткнулись вездесущие маги Золотого города. Они смогли даже вырвать его из вашего мира. Но рукопись эта является слишком мощным источником магии, так что при ее переносе она по собственной воле переместилась в другое место. Где она теперь - никому не ясно.

Маг, скрывший манускрипт у вас, в последнее мгновение наложил на него мощное защитное заклинание и оставил к нему ключ. Если узнать ключ, то с его помощью можно отыскать манускрипт. Часть ключа удалось найти магам Золотого города в древних записях. Часть ключа сокрыта в специальном хранилище, где манускрипт лежал долгие годы. Оно представляет собой коробок с вырезанным ключом внутри его. Третья часть откроется ищущему, как гласят строки в летописи мага Небесной Розы.

- И что должна сделать я? - Анна стояла в растерянности.

- Я попробую вогнать тебя в глубокий транс. С его помощью тебе может открыться истина о нахождении части ключа. - Отшельник начал тихо напевать себе под нос какие-то слова.

Через мгновение Анна поняла, что взлетает над полом, медленно качаясь, после чего ее веки начали тяжелеть, глаза закрываться. Она медленно погрузилась в сон.

… Дома в тумане. Улицы покрыты плотным слоем пыли. Безлюдно.

Анна шла, а туман нехотя расступался перед ней. Ощущение было такое, что она идет через густой прохладный кисель.

Пустые окна домов глазели на нее темными провалами, внушая страх.

Анна не знала, куда ей идти, поэтому просто шла вперед. Через некоторое время она увидела, что улица расширяется. Ускоряя шаг, она вышла на просторную площадь. По центру ее стоял фонтан, выполненный в виде собаки. Подойдя поближе, она поняла, что собака изображает оставшуюся дома в Москве Люську. Анна очень удивилась и подошла к нему. На фоне темно-серых домов и блеклого фонтана, у одного его бортика выделялось довольно яркое пятно. Когда она подошла к нему вплотную, то обнаружила, что это зонт. Начав рассматривать его, она увидела символы, которые странным образом менялись и прыгали по его внешней стороне.

Когда она пыталась сосредоточить взгляд, чтобы рассмотреть их получше, они начинали прыгать похлеще испуганных кузнечиков, делая все попытки как-то разглядеть их бесплодными.

Почти отчаявшись, она перестала бороться с символами. В тот же момент их бег замедлился, и они стали выстраиваться в ровный ряд. Она попыталась расслабить зрение и расфокусировать взгляд, что привело к полной остановке букв. Анна смогла запомнить все символы, для закрепления перерисовав их ногой в пыли улицы.

Как только она дорисовала последний, все картинка вокруг начала сминаться, как бумажный лист, и ее затолкало внутрь этого смятого куска бумаги, после чего она резко очнулась.

Сразу же после пробуждения она поняла, что стоит на ногах и крепко сжимает в руке резко пахнущие травы, горящие холодным огнем.

На полу были размашисто нарисованы символы из ее видения. Они были выписаны на золе, рассыпанной на полу бесформенным пятном. Ноги ее тоже были в золе, что позволило догадаться о том, что рисовала символы она сама. Отшельник, стоя на коленях, уже с интересов рассматривал их, бурча себе что-то под нос и не обращая на нее внимания. Гроха в комнате не было.

Анна бросила пепел от трав на пол и подошла поближе к надписи.

Отшельник словно не замечал ее, продолжая бубнить какие-то одному ему понятные слова. Анна простояла рядом с ним около пятнадцати минут, прежде чем он обратил свое внимание на нее:

- Итак, хоть я в это и не верил, но у тебя получилось. Эти символы - часть ключа. Причем, это первая часть.

Он быстро прошелся по комнате, которая видимо, была кабинетом, схватил перо и записал что-то на куске грубой бумаги, затем вернулся обратно.

- Я расшифровал надпись, так что у тебя есть теперь первая часть ключа, - он посмотрел ей прямо в глаза, - тебе осталось найти еще две, если я что-то смыслю в магии. Вторая часть должна быть в коробочке, где хранился манускрипт. Тебе надо найти ее и принести мне, я смогу расшифровать символы.

Анна вспомнила о таинственной шкатулке, бросилась к сумке, так и лежавшей в углу холла, где она бросила ее, входя в замок.

- Посмотрите, эту вещь я нашла по пути в город Сейт. Мне кажется, она подходит под описание.

Отшельник с благоговением взял в руки маленькую вещицу, покрутил ее и так, и эдак, а затем раскрыл. Он углубился в чтение надписей, которые были высечены по стенкам. Чем дальше он читал, тем больше хмурились его брови:

- Здесь написано про манускрипт и про то, что он достанется лишь одному, сильнейшему магу. Это я и так знаю, но где же ключ? - Отшельник закусил губу.

Затем взгляд его упал на атласную подушечку. Ни секунды не сомневаясь, отдернул ее и оторвал от дна. Под ней обнаружились символы, которые он с яростным рвением принялся читать, шевеля губами. До Анны доносились какие-то обрывки слов, понять смысл которых было невозможно.

Несколько часов изучал он найденные знаки, прежде чем взял у Анны бумажку с уже написанной первой частью, и дописал к ней еще несколько слов. За это время она уже успела немного погулять по замку. Ничего особо интересного она не увидела, но успела пообщаться с Грохом, что не могло не радовать.

- Все, теперь тебе осталась лишь последняя часть. Она находится у магов Золотого города, потому что они смогли определить нахождение манускрипта. Тебе надо выведать ее, после чего прочесть все три части вместе. Тогда тебе откроется местонахождение свитка. Будь аккуратна, ибо Золотые маги совсем не то, что они представляют собой при первом знакомстве. Грох останется у меня, мне нужно решить несколько важных дел, один я не справлюсь. Тебе придется пройти этот путь одной. - Отшельник тут же отвернулся, как будто полностью потеряв интерес к Анне, а затем вышел из кабинета.

Анна, потерянная и одновременно с тем воодушевленная, вышла вслед за ним. Попутно она развернула бумажку и внимательно всмотрелась в написанные Отшельником строки: “Сила, что власть дает безгранично. Воля, что правит судьбою всевышне. Цель ты свою назови, помня цену каждого слова”

Грох ждал ее в холле, озадаченный и сердитый. У Анны потеплело на сердце. Значит, он не хотел бросать ее! Особенно в столь важное время, когда цель почти достигнута, тут же охладила себя она.

Грох подошел к Анне попрощаться, лицо его было растерянным и виноватым.

- Мы скоро увидимся, обещаю,- шепнул он и сжал ее плечо. Она не знала, что ему ответить. Кто он для нее, когда они увидятся, когда она сможет вернуться в Москву?.. Но вихрь странствий заворожил ее, и она уже рвалась дальше.

Поев, она вышла во внутренний двор, где ее ждал Джой. Она довольно ловко забралась ему на спину и, бросив прощальный взгляд на Гроха, тронулась в обратный путь.

С гор Анна спустилась на удивление быстро, никаких особых препятствий на ее пути не встретилось. Через лес она пробиралась несколько дней. В конце концов, уже выбившаяся из сил, она вышла на опушку, откуда открылся великолепный вид на равнину, простиравшуюся во все стороны. Здесь она долго не задержалась и, как будто открыв в себе второе, а точнее уже даже третье или четвертое дыхание, двинулась вперед.

К исходу этого дня Джой начал вести себя странно, постоянно озираясь и нервно пофыркивая.

Когда солнце уже практически село, одиноких путников настиг отряд всадников.

- Кто такая? Куда едешь? - их окружили плотным кольцом, выставив в их сторону острия оружия, похожего на пики.

- Я путешественница. Еду к заливу Мира. Хочу посмотреть города да страны, - Грох предупредил Анну, чтобы она не говорила, что направляется в Золотой город.

Страны, которые находились по обе стороны от залива Мира, уже на протяжении многих лет вели кровопролитные войны за обладание заливом и прилежащими к нему островами.

Всадники о чем-то зашептались.

- Мы едем в город Затос, столицу этой страны. Если ты хочешь - составь нам компанию, вместе мы доберемся за несколько дней. Одной девушке не стоит ездить по здешним землям, если не хочешь привлечь к себе лишние неприятности. Мы - дозор, охраняем границы нашей страны.

Анна мгновение подумала и согласилась. Одной ехать неуютно, не то, что в компании. А стражники вроде бы нормальные, неопасные с виду.

В следующих нескольких дней они ехали в город и вели беседы.

Анна рассказывала о своих приключениях, умалчивая те детали, которые стражникам знать было необязательно. Они же посчитали ее сказочницей, и с удовольствием слушали, не веря ее словам.

Особенно сильно впечатлила их сказка про острова, на которых обитают диковинные ящеры. Уж слишком невозможным им казалось пребывание слабой беззащитной девушки почти месяц на острове, полном кровожадных чудовищ.

Через четыре дня они доехали до города, где сердечно распрощались. Теперь Анне предстояло найти способ перебраться через залив и попасть в Золотой город.

Глава 7

Кажется, что Золотой город был таким всегда - гордым и богатым. На самом деле стены его и великолепные башни были позолочены лишь три столетия назад. После одной крупной победы тогда еще просто Южного Града, когда им выплатили золотыми столько, что они могли завалить монетами Центральный Дворец, они переплавили часть золота и покрыли им стены и главные башни. Маги колдовали днями и ночами над тем, чтобы золото не потускнело и не облупилось. С тех пор город переименовали в Золотой. Маги Золотого города возгордились, и с тех пор вели непрекращающиеся войны против своих соседей, намереваясь захватить все свободные земли.

“Бытописание мира” Станнис Делакриз

г. Затос 1800 год

Ласковый морской бриз навевал спокойствие и внушал надежду. Войдя в город-порт, находящийся прямо на берегу залива, Анна в очередной раз удивилась, насколько разнообразен мир.

Город производил мрачное впечатление - здесь были и базары, и ярмарки, выступали уличные музыканты, но все вокруг, казалось, было с примесью серого. Темные крепостные стены возвышались незыблемыми глыбами над каменными домами и постройками, жавшимися к ним своими выщербленными боками.

Люди вокруг тоже были не слишком приветливы - война, нависшая над этим местом, не давала им спать спокойно и вести нормальную жизнь. Из-за частых нападений жителей Золотого королевства, здесь сохранялось постоянное военное положение. Город являлся основным портом, из которого шли военные корабли и откуда собирались морские войска. Он по-прежнему оставался важным для торговли местом, но купцы порой боялись заходить в него на своих кораблях.

Итак, Анна шла по улицам, довольно просторным и чистым, воздух вокруг нее пах морем. Ветер ласково трепал ее волосы, развевая их.

Грох сказал Анне, что в городе есть трактир под названием “Лунное дерево”. Он находится где-то далеко от центра города, в западной его части. Трактир держал давний знакомый знакомого Гроха, который слыл мужиком хитрым, но надежным.

Полдня Анна блуждала по городу, тщетно пытаясь выяснить, как же ей найти нужное заведение. Кто-то посылал ее в одну сторону, а потом следующий прохожий указывал в совершенно противоположном направлении. В итоге, измученная, она пошла просто наобум, не глядя особо по сторонам. Через короткое время она практически уперлась лбом в небольшой деревянный дом.

Точнее, деревянным он был ровно наполовину - верхняя часть. Нижняя же представляла собой крепко сложенные каменный фундамент и первый этаж. Окна были довольно пыльными, поэтому внутренность здания не просматривалась, но из-за дверей доносились голоса людей, сливавшиеся порой в сплошной гул. Вывеска над дверью потемнела от времени, но на ней еще читались буквы.

Присмотревшись, она поняла, что каким-то чудом набрела на нужный трактир. Даже не удивившись, ибо она уже привыкла, что она находится непонятно где, а вокруг происходит непонятно что, постоянно приводящее ее рано или поздно к тому, что было надо, она потянула на себя дверь. Та тихо, без скрипа, подалась и открылась. Анна вошла внутрь.

По сравнению с улицами, здесь было очень шумно и весело. Мимо столов сновали странного вида невысокие мужчины, несущие сразу по 5-7 кружек с темной жидкостью. Они умудрялись так ловко обходить всех сидящих-снующих-бредущих по трактиру, что оставалось только диву даваться - как они, не пролив ни капли, доносили кружки до посетителей.

Сами же посетители представляли собой абсолютно разношерстный люд. Хотя именно в слове “люд” можно было бы усомниться - внешний вид некоторых клиентов этого заведения давал довольно ясно знать, что отнести их к виду “homo” можно, лишь обладая совсем ограниченной фантазией.

Анна немного потерялась, не видя свободного места, чтобы сесть.

К ней откуда-то подбежал один из официантов (Анна решила для себя называть их так) и подхватил ее под руку. Затем он таким же быстрым шагом отвел ее за свободный столик в уголке огромного зала и вежливо подвинул ей стул. Он спросил у нее, что она хочет выпить и поесть, говоря так же быстро, но четко, как он передвигался по залу:

- Что желаете выпить, уважаемая? - он немного наклонил голову, ожидая услышать заказ.

Анна в ответ протянула долгое и многозначное “Ну…”, так как вспомнила, что не знает названия местных блюд и напитков.

- Понимаете, я не так давно здесь, еще не освоилась. Не знаю, что мне лучше выбрать, - в конце концов нашлась она.

- Ну, тогда могу предложить вам пинту прекрасного свежего токса, а на закуску к нему мясо под соусом из свежих ягод.

- Давайте, - Анна решила рискнуть, подумав, что, к счастью, ей не предлагают жареных тараканов или свежих гусениц. - А сколько это будет стоить?

- Не волнуйтесь, - официант внезапно подмигнул ей, - это не будет стоить вам почти ничего, а после еды вас ждет небольшой сюрприз.

Анна не успела ничего ему ответить на это, как официант уже скрылся с глаз за дверью, ведущей на кухню.

Анна плотно поела, с удовольствием запивая нежное мясо с кисловатым оттенком брусничного соуса отменным элем. Не то чтобы она любила алкоголь; когда она жила в Москве, то позволяла себе выпить только на день рождения да на Новый год, и то это было шампанское или вино. Но здешний эль был действительно вкусный.

Как она узнала позднее, токсом он назывался из-за того, что основным ингредиентом для приготовления этого напитка было растение, напоминающее хмель, только имеющее более сладковатый привкус, и именуемое “токсон”.

После сытного ужина Анна уже собиралась было встать и найти официанта, чтобы заплатить ему за еду, но тот нашел ее первым. Опять возникнув из ниоткуда, он мягко взял Анну под руку и вывел в помещение рядом с барной стойкой, где тучный мужчина разливал из бочек какой-то пахнущий пивом алкогольный напиток.

Помещение оказалось небольшим кабинетом. За столом сидел мужчина и усердно выводил крупные каракули на листе бумаги, чуть высунув от усердия язык, сопя и разбрызгивая чернила в разные стороны. Он был рослым и тучным, но, как у всех пишущих, выражение его лица было скорбным, а старательность и капли пота на лбу выдавали в нем человека, непривычного к составлению бумаг.

Официант подтолкнул Анну к хозяину кабинета, а сам вышел, притворив дверь. Анна стояла, не зная нужно ли как-то привлечь внимание к себе или лучше просто тихо уйти. Мысль о бесплатном ужине за чужой счет почему-то не сильно тяготила ее. Раздумья продолжались несколько секунд.

Потом мужчина, в очередной раз потянувшись за чернилами, обнаружил, что он не один и смущенно хмыкнув, отложил перо и бумагу в сторону.

- Вы, это, не стойте, присаживайтесь - он указал рукой на стул, и потом поспешно добавил. - Добрый вечер!

- Здравствуйте! - Анна присела на стул, и потом и с выжиданием посмотрела на мужчину, ожидая продолжения разговора.

- Мне сказали, что вы придете, вот я вас и ждал… Отвлекся только немного, уж извините. Налоги подняли, теперь считать все надо, чтобы не того-этого опростоволоситься.. - мужчина посмотрел на нее, и потом опустил глаза на лист бумаги, лежащий на столе, где размашистым почерком были записаны какие-то расчеты в украшении многочисленных клякс, - Вас уже ждет комната и я договорился с капитаном, он отвезет вас на торговом судне на остров Кальт. Дальше вы уж сами постарайтесь, потому что оттуда нашим купцам ходу нет до Золотого города, но вы-то сможете что-то придумать, я уверен, - он замолчал.

Анна, конечно, ожидала, что хозяина таверны предупредят о ее визите, но на такой заботливый прием уж точно не рассчитывала.

- Спасибо большое, чем я могу вас отблагодарить? - она выглядела немного удивленной, что все вдруг складывалось более-менее легко.

- Да нет, меня уже отблагодарили за вас, так что все нормально, - хозяин улыбнулся ей, словно стесняясь своей беззубой улыбки. - Вас проводят в комнату, а утром на корабль, спокойной ночи.

Когда Анна выходила, то услышала, что тот словно выдохнул - как будто его очень сильно напрягал разговор или он сильно нервничал. Это показалось ей немного странным, но она была слишком уставшей, чтобы думать о чем-то, поэтому позволила проводить себя в комнату и плюхнулась на кровать, не раздевшись. Через мгновение уже спала без задних ног и ей снились какие-то красивые красочные сны, порой перемежаемые ощущением того, что за ней кто-то следит - черная тень порой мелькала где-то на грани сознания, оставаясь не узнанной.

Утром ее ждал обильный завтрак, после которого один из официантов трактира проводил ее в порт. Анна взошла на борт указанного ей торгового корабля, и помощник капитана отвел ее в малюсенький кубрик, попросив до конца плавания не выходить, чтобы не смущать матросов. Не желая ненужных приключений, Анна не стала спорить и послушно устроилась в висящем посредине комнаты гамаке. Помещение напоминало чулан, в котором уборщицы в государственных учреждениях хранят ведра и швабры. Какие-то приспособления для уборки, действительно, стояли в углу, но Анну они не особенно заинтересовали.

Боцман вышел, напоследок сказав ей, что, если ей что-то будет нужно, то пусть она позвонит в колокольчик, стоящий на тумбочке. Анна задумчиво кивнула.

Через некоторое время она почувствовала, что корабль отошел от пристани и, набирая ход, поплыл в море. Анна еще полежала некоторое время, наслаждаясь приятным покачиванием, от которого почему-то совсем не тошнило, а затем ее сморил сон.

Проснулась она так же внезапно, как уснула - корабль, видимо, уже причалил, и качка ощущалась несильно.

Ее кубрик был заперт снаружи, дверь открыть не получилось, как она не дергала ручку. Вспомнив про колокольчик, Анна схватила его с прикроватной тумбочки и громко позвонила несколько раз.

Через пару минут снаружи послышались шаги, дверь открылась и внутрь шагнул боцман:

- Вы проснулись? Я рад, это очень вовремя - мы как раз прибыли на остров. Вы проспали все наше путешествие. Как себя чувствуете?

Анна немного удивилась, ибо ей сказали, что путешествие до острова может занять от двух суток до недели, в зависимости от ветра и погодных условий

- Сколько же я спала? - внезапно охрипшим голосом спросила она.

- Вы спали четыре дня, я пытался вас разбудить, но у меня ничего не получалось, поэтому я просто иногда заходил к вам и проверял ваше дыхание, - боцман внимательно смотрел на Анну.

Та, тем временем, уже мысленно обследовала свой организм и поняла, что чувствует себя замечательно отдохнувшей и абсолютно здоровой.

- Все хорошо. Я не знаю, почему так получилось, но я не чувствую, что со мной что-то не так, - Анна улыбнулась, - простите, что заставила вас беспокоиться.

Боцман посмотрел на нее с явным одобрением, слегка улыбнулся в ответ и взял ее сумку с вещами, а затем проводил на берег. Напоследок он пожелал ей удачи и попутного ветра и вернулся на корабль.

Оказывается, купцы уже успели сгрузить товары и наполнить трюмы снова, так что корабль через короткое время отчалил и поплыл обратно на большую землю. Впереди теперь оставалась полная неизвестность, и надеяться оставалось только на хороший экспромт и выдумку. Впрочем, Анну это не пугало, а, наоборот, создавало у нее ощущение, что впереди — новые приключения.

Анна вспомнила наставления Гроха, что нельзя раскрывать себя раньше времени - и ни в коем случае не следует говорить никому о том, что она сотрудничает с магами Сейта. Поэтому стоило побродить по торговому городку, чтобы разузнать, что здесь вообще за люди и как они могли бы ей помочь добраться до Золотого города.

Путем ненавязчивых расспросов, с которыми она обращалась к торговцам на улицах, да и к встречным прохожим, охотно отвечавшим ей, Анна выяснила, что купцы Золотого города регулярно посещают этот остров, покупая у жителей выделанные шкуры редкого животного, водящегося только на этом острове и соседнем. Это животное отличалось тем, что обладало волшебной шерстью - она являлась компонентом многих зелий, связанных с предсказанием будущего и управлением человеческими чувствами.

Животное было трудно поймать, поэтому шерсть его ценилась на вес золота, даже больше. Жители острова преуспели в этом деле, поэтому все они жили довольно неплохо, и дома здесь были в основном крепкие и добротные. Сразу видно было, что хозяева живут в достатке.

После этой своеобразной экскурсии по городу оказавшись в зеленом предместье, Анна решила приступить ко второй части своего плана, то есть, к выяснению того, как ей попасть на какое-нибудь торговое судно Золотых и отплыть в Золотое королевство.

Она уютно расположилась на травке под тенистыми деревьями у озера. Аппетитно уплетая ароматный хлеб, которым ее угостил разговорчивый и любезный торговец булочной и прихлебывая воду, набранную во флягу в колодце, Анна принялась размышлять. Итоги ее раздумий были следующие.

— Денег не было. Мешочек с деньгами, который у нее когда-то был, давно потерялся.

— Продать что-нибудь, чтобы заплатить за билет, ей тоже было нечего. Как известно, чтобы продать что-нибудь ненужное, нужно сначала купить что-нибудь ненужное, а денег нет (см. пункт 1).

— Устроиться на корабль в качестве матроса (кока, уборщицы, корабельного привидения и пр.) Аня не могла, потому что перечисленными профессиями и соответствующими навыками не владела.

— Попросить, чтобы ее пустили на корабль просто так, “за красивые глазки”, было рискованно; подобная благотворительность со стороны капитана могла быть чревата последующей неприятной расплатой.

Оставалось только тайно пробраться на корабль. Главным при этом было выбрать правильные средства камуфляжа.

Тут Анна вспомнила о том, как собираясь замуж за Михаила, она буквально страдала от разговоров соседских бабушек, собиравшихся каждый день на скамейке перед подъездом. Они окидывали всех входящих и выходящих цепкими взглядами и провожали горящими от любопытства глазами в зловещей тишине, а позволив человеку едва скрыться из глаз, громко принимались его обсуждать на все лады. Анна боялась подходить к собственному подъезду; она покрывалась красными пятнами под пристальными взглядами хозяек двора, изо всех сил стараясь не думать о том, как они обсуждают ее наконец-то зародившуюся и еще такую нежную личную жизнь.

Будущий муж, которому Анна, смеясь сквозь слезы, рассказала о психологическом терроре со стороны соседок по дому, предложил радикальное решение. Нужно тихо, без шума и пыли, убрать бабушек с их поста у подъезда.

И вот однажды теплой майской ночью, в опустевший после дневных забот московский дворик вышли две закутанные в длинные плащи фигуры. На головах у них были повязаны косынки, но на старушек они не очень походили, по крайней мере, одна из них, огромного роста и с периодически выползающими из под плаща штанинами. В свете выглядывающей из-за туч луны случайный наблюдатель удивился бы, увидев, как эти фигуры синхронно, как по команде, выдернули из земли скамейку, стоявшую у подъезда, и понесли ее в сторону оврага.

На следующее утро отправившиеся с авоськами и бидонами ранние пташки-старушки, возбужденно загалдели: любимая скамейка исчезла, оставив после себя лишь комья развороченной земли. Но “нашу песню не задушишь, не убьешь”: вечером перед подъездом сидел всё тот же контингент, удобно устроившись на раскладных стульчиках для рыбалки и деревянных ящиках из овощного магазина. Обсуждение жизни соседей продолжалось с удвоенной силой.

Через несколько дней скамейку вернули на место дворник и участковый милиционер, к которому поступил соответствующий сигнал. Проигнорировать его означало вступить в войну со старушками, поэтому, кряхтя, отдуваясь и бормоча под нос нехорошие слова, старший лейтенант вместе с дворником Русланом принес скамейку из оврага. Он даже бросил пару комьев земли для поддержания вкопанных в землю столбов скамейки, старушек как столпов советского общества, ну и заодно мира во всем мире.

Аня вынырнула из воспоминаний и вернулась к решению сегодняшней насущной проблемы. Итак, переодевание. Мысленно пропустив эту идею через призму имеющихся возможностей, она отряхнула руки от крошек и вскочила на ноги. Что ж, можно попробовать действовать так, а дальше посмотрим!

По пути сюда она краем глаза заметила большую кучу мусора, в которой были заметны торчащие тряпки, в которых угадывались разные части того, что раньше было одеждой. Теперь подойдя к этой свалке обветшавшего тряпья, которое, видимо, не удовлетворяло нужды не только бывших хозяев, но и городских старьевщиков, она замерла на секунду и, решительно преодолев отвращение, запустила руку в гору мусора.

Скоро у Анны в руках оказались следующие трофеи: дырявые грязные бабуши, напоминающие войлочные галоши без задников и плащ с капюшоном, весь в заплатках, цвета и запаха настолько странных, что лучше было о них не задумываться.

Облачившись в это под ближайшей березкой, Анна, вымазав лицо грязью из ближайшей лужи, согнувшись и изображая бедняка неопределенного пола, двинулась в сторону порта. По дороге, Анна, сама того не ожидая, получила несколько медяков от встреченных сердобольных жителей.

Оказавшись в порту, где на нее уже никто не обращал особого внимания, где бегали, кричали и толкались матросы с разных судов, грузчики, приказчики, мастера из доков и другой рабочий люд, Анна разузнала, где стоит корабль, готовящийся отплыть сегодня в Золотой город. Ей повезло, сейчас как раз шла погрузка в трюм каких-то товаров. Анна присоединилась к разношерстной толпе нищих, желающих заработать несколько грошей, помогая таскать на корабль груз, приготовленный к отправке.

Анна начала ввинчиваться в толпу, пытаясь пробиться ближе к тюкам, сложенным у трапа.

- Же не манж па сис жюр!- бормотала Анна под нос, вызывая удивленные взгляды коллег по цеху.- Мы сами не местные! Простите мня, люди добрые! Не виноватая я, он сам пришел! Подайте на пропитание!

И наконец, с решительными словами “А ну-ка пропустите, у меня руки грязные!” она, схватив лежащий с краю тюк, к счастью, оказавшийся не очень тяжелым и, оттерев локтем какого-то бродягу, стала подниматься по трапу с ношей в руках. Оказавшись в трюме, Анна, залучив момент, когда матрос, следящий за погрузкой, отвернулся, юркнула в дальний угол и прикрылась тюком. Теперь осталось затаиться и ждать отплытия корабля.

Спустя некоторое время погрузка была закончена и Анна расслабилась, почувствовав качку и удары волн в борта корабля. Она выпрямилась во весь рост, чтобы размять затекшие члены и как кошка потянулась. Ей было наплевать, что придется провести почти сутки без еды. Флягу она предусмотрительно наполнила в одном из городских колодцев. Так что главное, что ей сейчас оставалось сделать, это сбросить, наконец, вонючее тряпьё. После этого жизнь показалась ей особенно прекрасной, хотя от пропитавшего её насквозь запаха ей удалось избавиться не скоро.

Итак, сутки спустя корабль благополучно доставил Анну на территорию Золотого королевства. В суматохе разгрузки товаров проскользнув незамеченной, она спустилась по трапу и поспешила в город.

Сразу же Анна поняла, что название было дано не просто так. На ум ей сразу пришла сказка “Волшебник изумрудного города”, только в этом месте никому не выдавали очки с цветными стеклами, здесь действительно всё было золотисто-желтое и сверкало в лучах солнца.

Портовый город выглядел, как сказочный замок. Шпили его были украшены золотыми наконечниками с фигурками животных. Стены поверху были покрыты позолотой и сверкающими на солнце роскошными барельефами.

Путь от торгового города с караваном занял у нее еще два дня. К счастью, чтобы прибиться к каравану, разделить пищу с погонщиками мулов и даже проделать часть пути верхом на одном их животных, ей хватило тех денег, которые она получила, изображая нищую. Анне было неудобно пользоваться этими нечестно полученными деньгами, но времени и сил на бессмысленные терзания у нее не было. “Я подумаю об этом завтра”, - повторила она мысленно любимую фразу Скарлетт О’Хара.

Караван прошел несколько деревень, лес, и везде было видно, что люди, пусть и имеют достаток, но выглядят пугливыми и забитыми. Словно богатство даётся им взамен на полное покорение и самопожертвование. Во имя чего? Анне хотелось понять это.

Она стала свидетелем того, как в одной деревне группа магов вывела не сопротивляющегося юношу из дома, а затем совершила ритуал, в конце которого из юноши была выпущена практически вся кровь. Полностью ослабевшего и полумертвого, его отнесли и отдали, по-видимому, родителям. Затем маги в роскошных бардовых плащах с позолотой, совершившие это, телепортировались куда-то. Родители, рыдая, понесли парня в дом.

Во всем поведении местных жителей виделось такая рабская покорность, что Анне стало мерзко и противно. Но сказать она ничего не смогла - караванщики никак не отреагировали на произошедшее, только один нервно поежился - было видно, что это для них реальность, жизнь, и они уже привыкли к таким вещам.

Наконец они прибыли в Золотой город. Он был полон великолепия.

Огромные башни вздымались, казалось, до самых облаков. Где-то высоко вверху их шпили блистали в лучах солнца. Красивые скульптуры украшали городские ворота, обе створки которых были инкрустированы камнями темно-красного цвета.

Анна вошла в ворота, и здесь ее ждало еще большее удивление - два живых сфинкса сидели по обеим сторонам дороги и, лениво обмахиваясь хвостами, смотрели на проходящих по дороге людей свысока сквозь полуприкрытые веки.

Когда Анне осталось пройти совсем немного, чтобы поравняться с ними, оба сфинкса к ужасу Анны внезапно зарычали, как хищники, и бросились к какому-то страннику в плаще. Тот не успел ничего сделать, прежде чем мощные львиные лапы распороли его, и во все стороны брызнула кровь.

Люди, идущие по дороге, отшатнулись в сторону, но сфинксы словно и не замечали больше никого. Разметав по клочкам ранее бывшее человеком месиво, они вытащили из него какой-то амулет, который один из сфинксов раздавил. От амулета повалил дым, и он с шипением растворился в воздухе.

Сфинксы тут же, как ни в чем не бывало, разошлись по своим местам и начали облизываться, умывая лапы.

Откуда-то вышли несколько человек в небогатых одеяниях и принялись смывать и оттирать мостовую. Через пару минут все кончилось, и поток людей вновь заструился по главной артерии города.

Анну охватило оцепенение. Она вдруг представила, что сфинксы отреагируют так же и на нее. Пройти в город, миновав их, не представлялось возможным.

Поток людей толкал ее все ближе и ближе к чудовищам. Собрав волю в кулак, вся дрожа, она задержала дыхание и пошла мимо.

Один из сфинксов взглянул на нее из-под полуприкрытых век и тут же перевел взгляд дальше. Задержись он не ней на миг дольше, и Анне пришлось бы со стыдом искать, где можно переодеться.

С всё еще громко колотящимся сердцем Анна вошла в город. Что делать дальше, она не знала, и поэтому просто пошла в ближайшую таверну узнать новости о происходящем в городе.

На последнюю из оставшихся у нее монет Анна взяла себе самое дешевое: напиток из сока какого-то местного дерева. На вкус он напоминал немного забродивший яблочный сок с примесью пряностей. К напитку ей принесли корзинку с хлебом, на который она тут же набросилась, поскольку была страшно голодна. Она вытянула под столом уставшие ноги, рассчитывая посидеть и отдохнуть здесь подольше, а заодно получить нужную информацию.

Прислушиваясь к разговорам в таверне, Анна узнала, что маги города всерьез обеспокоены тем, что в их мире появилась сила, способная стереть все с лица земли, и они стараются ее побороть. Еще она услышала разговор о каком-то спасителе, который должен прийти и изгнать темную сущность. Остаток дня Анна бесцельно слонялась по городу, обходя патрули магов и стараясь не привлекать к себе внимание жителей, а особенно представителей властей, блестящие кокарды на фуражках которых часто мелькали на оживленных улицах города. В конечном итоге ей надоело без толку слоняться по улицам и, так и не придумав ничего лучшего, она решила действовать напрямую.

Анна пошла в местный аналог мэрии со звучным названием “Дворец Правосудия”. Там принимал посетителей один из старейшин столицы, который управлял порядком, рынками, работой представителей профессиональных цехов и прочими городскими делами.

Анна представилась путешественницей, которая ищет знание. Почему-то ей пришла в голову именно такая мысль, чтобы пройти к магу.

Только потом она подумала, что совершила опрометчивый поступок, ведь можно было догадаться, что маги, возможно, могут читать мысли. Но в тот момент она слишком устала и была одержима желанием найти, наконец, первую часть ключа, чтобы потом отыскать манускрипт и перестать носиться по землям-морям. “В конце концов, я уже заслужила покой, напутешествовалась уже”, - думала Анна про себя, ощущая свинцовую тяжесть в натруженных ногах, целый день носивших ее по городу.

Анна только вошла в дверь приемной, а маг уже смотрел на нее тяжелым немигающим взглядом. Он проникал прямо в душу, заставляя ее похолодеть и съежиться.

- Зд-д-дравствуйте, - в конце концов выдавила из себя Анна.

- Проходи, странница, зачем пожаловала к нам? - маг все также бурил ее взглядом.

- Я хотела узнать… - все слова давались неимоверно тяжело, как будто она проталкивала крупные куски фруктов через узкое горлышко бутылки, - узнать… узнать о том, кто угрожает нашему миру? - последние слова она выпалила на одном дыхании, удивляясь тому, что заставило ее произнести их, полностью отбросив всякую конспирацию. Может, маг владел чем-то вроде гипноза? Или атмосфера этого места была такова, что действовала на нее как детектор лжи?

Маг вздрогнул, словно поняв что-то, а затем его поведение коренным образом изменилось.

- Да-да, конечно, присаживайся! Угрожает нашему миру великое зло, и только мы, Золотые маги, можем побороть его и вернуть мир и спокойствие на эту землю! К сожалению, не все это понимают, и многие противятся - но ты ведь видела, наши люди живут отлично, у них есть все, а главное, мир и согласие друг с другом. Никто не голодает и у всех есть дом. Разве это не замечательно? - Он со вспыхнувшими глазами смотрел ей, кажется, прямо в душу.

- Да, это замечательно, конечно… Но почему вы? - Анна не могла нормально формулировать мысли, словно что-то обволакивало ее, как паутина, не давая сосредоточиться на происходящем.

- Потому что мы - самые сильные маги, - с воодушевлением продолжил ее собеседник.- У нас есть огромное могущество, способное подавить практически любое сопротивление. Единственное, что нам не помешало бы - есть одно древнее заклинание, ты, наверное, уже могла о нем слышать… Так вот, оно позволит нам стократно увеличить нашу магию, тем самым гарантируя победу над злом. А потом мы сможем покорить наших врагов, и построить на их земле новую страну, счастливую и благоденствующую под нашим началом. Ты ведь тоже хочешь этого, да? - вкрадчиво закончил старик.

Анне становилось все труднее и труднее удерживать нить беседы, она тонула в глазах мага, сидящего напротив. Ее засасывало в пучину все сильнее, и она с трудом держалась на плаву.

- Да, конечно… Да, я помогла бы вам, если бы могла, - Анна тайком ущипнула себя за руку, очень больно, это помогло ей хоть немного сфокусироваться на происходящем.

- Хорошо, тогда пойдем, я познакомлю тебя кое с кем, - маг не мог сдержать своей радости и ослабил напор магии, направленной на Анну.

Та сделала вид, что до сих пор подчиняется магу и с покорностью поплелась следом за ним.

Её привели в зал, напоминающий тот, на собрании в котором она уже однажды присутствовала, только еще более роскошно убранный.

Едва она успела оглядеться, как заметила что за столом “президиума”, стоящем на возвышении, начали появляться маги. Они как будто возникали из воздуха. Хотя Анна внимательно всматривалась, чтобы уловить, как они “материализовывались”, ей никак не удавалось это увидеть. Просто только что человека не было, и вот он уже появился.

Видимо, приведший сюда Анну маг каким-то незаметным образом сообщил своим коллегам, что им необходимо прибыть сюда для обсуждения важного дела. Он был явно горд своей миссией и, оставив Анну стоять в стороне, обсуждал что-то тихо с каждым участником предстоящего собрания. Значит, подумала Анна, я представляю для них интерес. Возможно, они даже давно за мной охотились.

Её волновало сейчас то, действительно ли маги Золотого города могут читать ее мысли. Она надеялась, что нет, как впоследствии и оказалось. Морок, напавший на нее при входе в здание, потихоньку спадал, и она чувствовала себя вполне готовой, если понадобится, оказать своим собеседникам словесное сопротивление.

Когда в зале собрались все желающие беседовать с Анной, ее вежливо попросили встать перед длинным, покрытым зеленым сукном столом, за которым сидели маги, так, чтобы ее всем было хорошо видно.

Начало разговора было интересным. В результате Анна добавила еще несколько штрихов к известной ей истории манускрипта. Маги рассказали Анне, что нашли манускрипт в ее мире и постарались забрать его. Во время телепортации произошло вмешательство извне, и манускрипт пропал. Маги города смогли перенести его, зная третью часть ключа для активации манускрипта. Теперь им необходимо было узнать остальные части ключа. Они считали, что Анна их пока не нашла, иначе уже воспользовалась бы ими каким-то образом. Всё это Анна поняла достаточно быстро.

Но дальше началось форменное безобразие. Такой откровенный пиар и льющиеся на нее потоки демагогии Анне встречались нечасто. Может, потому, что дома она редко смотрела телевизор.

Маги всячески старались обелить себя, чтобы Анна встала на их сторону, рассказала им всё, что ей известно о рукописи. Они обещали всячески содействовать ей в поисках манускрипта. Сотрудничество с ними якобы должно было принести Анне целую кучу разнообразных благ, а также способствовать всемирному процветанию, прогрессу и всеобщему благоденствию.

Каждый маг вставал из-за стола и произносил долгую нудную речь. О том, что он лично “является почетным членом академии…”. Анну так и подмывало спросить, кем он является “по нечетным”; она не могла понять, какое отношение имеет это самовосхваление к сложившейся ситуации.

Всё это вызвало у Анны отторжение и нежелание обсуждать с магами манускрипт. Она решила посмотреть, что будет дальше, а пока отделываться на вопросы магов общими словами и уклончивыми ответами. Долго, конечно, придерживаться такой тактики не удалось бы, но некоторое время с решением можно было потянуть.

В какой-то момент Анна просто “отключилась” и почти перестала слушать, что ей говорят, разглядывая расписные балдахины, драпировавшие стены зала и искусно выполненные золотые пряжки на мантиях магов.

Наконец, после долгих разговоров обессилевшую Анну отправили отдыхать в одну из многочисленных комнат Дворца Правосудия.

К Анне, видимо, решили приставить нескольких магов для того, чтобы приглядывать за ее действиями и попытаться вытянуть из нее еще какую-нибудь информацию, потому что, проснувшись рано утром на следующий день, она с удивлением обнаружила сидящих по обеим сторонам от своей постели двух старцев с длинными седыми бородами. Едва она успела начать говорить с ними, как мысленно улыбнувшись, окрестила их про себя “Бобчинский и Добчинский”. Для полноты картины из Гоголя им оставалось только произнести знаменитое “Э”. Оба были низенькими и толстенькими, один чуть повыше и посерьезнее, другой более коренастый и живой. Оба с разных сторон уставились на Анну горящими от любопытства глазами. Увидев, что наступил долгожданный миг, и Анна проснулась, они, перебивая друг друга, принялись приветствовать ее, многословно желая ей доброго утра. В ходе своих речей каждый из них представился, но в потоке слов Анна не уловила непривычных для ее слуха имен и подумала, что эти старички навсегда останутся в ее памяти как воплощение героев любимого русского писателя.

Не видя смысла что-то скрывать от людей, которые при необходимости могли бы вторгнуться в ее мысли и извлечь из ее мозга нужную им информацию, Анна рассказала магам про то, что она видела шкатулку, по описанию походившую на ту, в которой должна была храниться вожделенная рукопись. Маги жадно выслушали ее историю о коробке, кладбище и разбойниках. Судя по тому, как они взволнованно обменивались взглядами во время ее рассказы, маги ни секунды не сомневались в том, что Анна видела ту самую шкатулку.

Когда ее рассказ подошел к концу, маги, наперебой начали объяснять Анне, что недавно на Островах Тумана обнаружили ранее неизвестный мощнейший источник темной магии. И есть подозрение, что встреченные Анной разбойники были не просто случайными лиходеями, а посланниками их главного врага.

Они по очереди зачитали ей третью часть текста ключа, то есть, того заклинания, которое нужно было прочесть для активации манускрипта. Они даже записали его на куске пергамента, лежавшего на столике около кровати. Записывали они, конечно, тоже вдвоем, передавая друг другу перо, при этом почерк “Добчинского” был ровным, с большим количеством завитушек, а буквы “Бобчинского” метались по странице, то становясь маленькими, а то вдруг увеличиваясь до размеров копеечной монеты.

Наконец Анне удалось тактично донести до своих посетителей мысль о том, что ее нужно оставить одну, чтобы она смогла встать с постели и переодеться. К счастью было видно, что ее гости (или их и нужно назвать хозяевами помещения?) сами горят нетерпением поспешить вон из комнаты. Может, чтобы поделиться сведениями, полученными от Анны, с другими магами, а, может, чтобы получить свежие новости от других собеседников. Их желание сорваться с места было настолько явственным, что они оставили ее одну в то же мгновение, когда обеими сторонами были произнесены учтивые слова о скорой встрече.

Старички были забавными, но Аня вздохнула с облегчением, оставшись одна. Она села на кровати и, взяв в руки оставленный ей пергамент с заклинанием, попыталась прочесть ключ целиком, восстановив в памяти те части, которые стали ей известны раньше: “Сила, что власть дает безгранично. Воля, что правит судьбою всевышне. Цель ты свою назови, помня цену каждого слова. Жизнь одного не заменится смертью другого. Бурным потоком безграничным вперед устремившись, силой слов с силой магии слившись”

Результат произнесения слов, часть которых спокойно озвучили только что “Бобчинский и Добчинский”, превзошел все ее ожидания.

Она оказалась в зале для совещаний, где провела несколько часов накануне вечером. Зал был полон шумом голосов беседовавших с ней вчера магов, но сейчас в этих звуках явственно звучала угроза. Они сверкали глазами, глядя на нее и о чем-то возбужденно переговаривались. В довершение всего оказалось, что Анна стоит перед собранием в длинной белой полупрозрачной ночной рубашке и босиком. Каменные плиты пола холодили ноги, нарастающий грозный шум леденил душу.

Что она успела натворить?! Почему все так злобно смотрят на нее?

И тут Анна вдруг поняла, что точно знает, где сейчас манускрипт. Он находится на Островах Тумана в Темном Замке. Где это, Анна не представляла, но почему-то точно знала, что он там и что ей предстоит отправиться за ним. Это будет последняя часть ее путешествия в поисках рукописи.

- Ты обманула наше доверие! - вдруг загремел голос одного из старейшин, сердитого вида старика, присутствовавшего вчера в зале. - Я предупреждал высочайшее собрание, что с этой женщиной,- он выплюнул это слово, как-будто оно само по себе было оскорблением,- нельзя иметь никаких дел, но достопочтенные коллеги не послушали меня и вместо того, чтобы добиться от нее нужных нам сведений, рассказали ей то, что ей не было известно раньше, снабдив орудием, которое она сможет использовать против нас!

Усилился шум голосов, в котором можно было расслышать только отдельные фразы. Ноги Анны уже закоченели от холода. Она начинала понимать, что прочтение ею заклинания спровоцировало мощный выброс магии, который, конечно, сразу же заметили следящие за ней маги. Они сразу телепортировали ее к себе, чтобы разобраться, что же, собственно, произошло. Маги рвали и метали. Ведь Анна смогла их обойти и получила перед ними преимущество. Оно заключалось в том, что ей была известна часть ключа, недостающая магам. Как она могла и должна была использовать свое знание, Анна не понимала. Но она точно знала, что ей нужно получить в руки рукопись.

Анна уже несколько раз мысленно обозвала вредных стариков ослами и разными другими некрасивыми словами и придумала несколько планов, как сбежать отсюда. Все они были, скорее всего, невыполнимыми, но главное сейчас заключалось в том, что никто из магов не прореагировал на ее мысли. А значит, они навсегда или хотя бы на время утратили способность вытаскивать мысли из ее головы! Это было удачей и этим нужно было воспользоваться. Но сделать этого Аня не успела: перекрывая шум в зале опять зазвенел голос того же старика:

- Стража! Отведите ее в темницу! Позднее мы решим, что с ней делать!

Анна должна была сейчас же рассказать им, в чем заключаются неизвестные им части заклинания и она уже открыла рот, чтобы крикнуть и привлечь их внимание, но у нее в голове громко прозвучал голос, показавшийся ей смутно знакомым: “Не говори им ничего, не говори!!”.

Мгновения были потеряны. Чьи-то железные руки крепко вцепились в запястья Анны. Сопротивление явно было бесполезным и она, почувствовав, что руки ей сковали за спиной чем-то тяжелым и обжигающе холодным, пошла за одним из стражников к выходу из зала. Может, стоило что-то крикнуть магам, которые так с ней обошлись, но сейчас она не могла придумать, что именно хочет им сказать. Её била крупная дрожь от холода и нервного потрясения. Зубы стучали так, что, казалось, это должны были слышать все, находившиеся рядом с ней.

Длинными извилистыми путями, уходившими вниз, видимо, в обширные подвалы, стражники отвели ее в одну из камер, располагавшихся в сыром, плохо освещенном коридоре. Остальные помещения, видимо, пустовали, во всяком случае, из-за дверей не доносилось ни звука.

Дверь за ней захлопнулась. Скрежет засова поставил точку в ее рассуждениях, как бы удрать от стражи.

Ее теперешнее обиталище было тюрьмой, в этом не было сомнений. Из “обстановки” была только большая охапка соломы и накрытое листом железа ведро в углу у двери. Высоко под потолком было довольно большое, зарешеченное толстыми ржавыми прутьями окно. Снизу не видно было, куда оно выходит. Но, по крайней мере, света в камере сейчас было достаточно.

Пока Анна рассматривала обстановку, за спиной у нее загрохотал засов. Но надежда на освобождение умерла, едва успев родиться: вошел стражник и поставил на пол у ее ног обшарпанный деревянный поднос, на котором стояла кружка с каким-то питьем и деревянная же миска с горячей похлебкой. На плече он нес какую-то бесформенную хламиду, которую бросил Анне. Она сразу же в нее завернулась, мечтая избавится от холода. Следом за ним вошел один из магов, брезгливо поддерживая полы своего длинного бархатного плаща. И правда, пол был грязным и скользким. Ноги Анны были заляпаны этой жижей, сочившейся со стен, по щиколотку. В дверях маячил еще один охранник, так что проскользнуть к двери незамеченной нечего было и думать.

- Мы хотим объявить тебе нашу волю! - проговорил маг высоким трескучим голосом.- Ты нарушила наше соглашение (“Какое?!”- подумала Анна) и будешь нести наказание до тех пор, пока не раскроешь Высочайшему собранию секрет ключа и не поклянешься полностью подчиниться нам и выполнять все наши указания, касающиеся манускрипта.

И сейчас Анна готова была рассказать всё, что ей известно, но всё тот же голос зазвучал у нее в голове: “Не говори им, не говори!!..” и снова она промолчала, чувствую себя дурой, которая принимает опасные для ее жизни решения под влиянием каких-то голосов.

Она только покачала головой, глядя на мага.

Он круто развернулся на месте, плащ его взметнулся, задев своим краем Анну, и маг шагнул к двери.

Через секунду она опять осталась в камере одна.

Неспешно и монотонно потянулось время.

Если не считать охранника, приходившего дважды в день, чтобы принести ей безвкусную еду и питье, поменять солому и вынести ведро, единственными живыми существами, которых она видела, были мокрицы. Это были омерзительные мохнатые скользкие твари, ползавшие по сочащимся влагой стенам. Они шевелили волосками, покрывавшими их тельца и издавали негромкие чавкающие звуки, падая иногда на пол.

Анна не знала, сколько она уже находится здесь. Видимо, прошло несколько дней. У нее сильно горело горло, и иногда начиналась лихорадка. Но самыми страшными врагами оказались проникающий до костей холод и ее собственные мысли.

Анна поняла, что для того, чтобы меньше мерзнуть, нужно стараться расслабить мышцы тела и заставить себя перестать дрожать. А вот мысли о горячих песках Сахары, вопреки утверждениям литературных героев, не очень помогали. Может, у нее было недостаточно богатое воображение, а может, маловато практики в таком деле.

Вообще, заставить себя думать о чем-то конкретном, что было полезно для нее сейчас, оказалось невероятно сложно. Казалось бы, чего проще контролировать свои собственные мысли? Нет, это удавалось с большим трудом. Хотелось зарыться в солому и рыдать до одурения. Всё вокруг было ужасным, а жизнь — совершенно ненужным бессмысленным бременем. Злость непонятно на кого и непонятно на что временами овладела разумом. Настроение металось между апатией и агрессией, не Анна не знала, как выбраться из этого замкнутого круга.

Единственным спасением был сон, в который она заставляла себя погрузиться, и из которого ее мозг всё время норовил вынырнуть. Сон переставал действовать как лекарство. Видимо, она уже совершенно выспалась за прошедшие часы. Или дни?.. “Нет, нет! Я не хочу просыпаться, только не сейчас!” - твердила она себе и снова ныряла в призрачный, наполненный неясными тенями и обрывками мыслей, мир своих тяжелых сновидений.

Казалось, так будет продолжаться бесконечно. Но однажды, проснувшись, Аня поняла, что ее слух уже некоторое время терзают негромкие заунывные звуки, постоянно меняющие тональность и напоминающие вой какого-то животного, то переходящий в рев, то превращающиеся в тонкий писк. Никогда нельзя было предсказать, каким будет звук через секунду. Некоторое время Анна прислушивалась к ним, пытаясь угадать их природу. Это занятие стало неожиданным развлечением и забавляло ее. Но шли часы, а звуки не прекращались. Они были негромкими, но странным образом нервировали. У нее начала болеть голова.

Однажды Анна проснулась, почувствовав, что происходит что-то необычное. У нее звенело в ушах. Она не могла понять, что случилось. И вдруг ее осенило: в камере царила тишина! Это, наконец наступившая долгожданная тишина звоном отдавалась у нее в голове! Но Анна еще не успела к ней привыкнуть, как ее обостренный слух уловил пробивающиеся сквозь каменную толщу стен темницы звуки ударов, крики. Потом начали греметь взрывы.

Анна, ослабевшая и обессиленная, лежала на соломе и слушала непонятные звуки, доносящиеся с верхних этажей. Наверное, нужно было что-то предпринять, но у нее уже не было для этого ни сил, ни желания.

Через полчаса или около того, дверь в камеру Анны с громким стуком слетела с петель и упала на пол. Она вскочила со своей лежанки.

Невероятно. На пороге стоял Грох! Одно крыло свисало окровавленным ошметком, он был весь как будто в черной саже, а глаза на бледном испачканном лице горели от возбуждения. Несколько секунд он стоял на пороге. Потом молча подошел к ней, схватил на руки и вынес ее из камеры. У той не хватало сил, чтобы попытаться идти самой. Она смогла только тихонько прошептать Гроху на ухо “спасибо” и улыбнуться.

Позднее она узнала, что большой отряд Хранителей, возглавляемый Грохом, смог пробраться через брешь в защите Золотых магов. Оказалось, что в одежду Анны, которую она получила в Сейте, были вплетены особые нити, которые позволяли отслеживать ее передвижения, а также могли притягивать к себе нити перемещения. Этим воспользовались маги Сейта, чтобы обнаружить местонахождение Анны. Они прибыли в Золотой город и, захватив противников врасплох, спасли Анну из рук Золотых магов.

Анна не следила за тем, куда нес ее Грох, она полностью отдалась ощущению физического и душевного тепла, которое принесла с собой его близость. Видимо, где-то ее спасителем был приготовлен портал.

Наконец, Грох вынес Анну из здания. Видимо, это был не тот выход, через который Анна входила сюда. Сейчас они оказались за городскими стенами.

На выходе из темницы Анну ждал Джой. Он нетерпеливо ржал, стуча копытом и ожидая, когда Грох посадит на него Анну. Грох подошел к Джою и аккуратно поместил Анну в седло. Они тут же двинулись следом за группкой Хранителей, на которую со всех сторон наседали Золотые.

Защитный колпак вокруг них, представлявший собой подобие купола полупрозрачного зонта огромных размеров, уже начал трещать от заклинаний, посылаемых Золотыми магами. Еле-еле они дошли до одиноко стоящего дуба, который, видимо, должен был служить порталом, после чего Гроха и Анну подпустили к нему первыми.

Когда они оказались в тени ветвей, раздался оглушающий удар грома и ствол дерева вспыхнул как от удара молнии. В это же мгновение их затянуло в чернеющую дыру.

После этого горящее дерево рухнуло, а портал свернулся, но Грох и Анна этого уже не видели, как и того, что остальные Хранители, погребенные под пылающими обломками дуба, ценой своей жизни заплатили за освобождение своих спутников.

Вынырнув из окружавшего ее черного пространства, Анна почувствовала, что манускрипт стал намного ближе, чем был до этого, и последней мыслью перед тем, как она провалилась в глубокий, похожий на небытие, сон, было то, что они прибыли в конечную точку своего путешествия - Холодные Земли.

Глава 8

Холодная земля - малоизученное место, в которое мало кто отваживается соваться. Там живут огромные ледяные великаны, с которыми сосуществовать могут только вальи, обитающие на островах Тумана. Острова Тумана - самые южные из всех островов, на них можно жить, а летом там даже на короткий срок тает покров снега и появляются редкие Небесные цветы…

“История мира от Холодной земли до Златого города”

Магистр Йозеф Мак-Ствырдл

г. Сейт 1776 год

Изнемогая от холода, пробирающего до костей и заползающего ядовитой змеей прямо в глубину сердца, Анна открыла глаза. Точнее, попыталась их открыть - они как будто слиплись и несли на себе тяжкий груз. Со второй попытки удалось.

В глаза ударила яркая белизна, заставляющая снова прикрыть веки.

Свист ветра. Сильные потоки хлещут по телу, которое уже не в силах даже покрываться мурашками, а просто леденеет с каждой секундой.

Анна не понимала, стоит она или сидит, потому что совсем не чувствовала своих конечностей. Попытка пошевелить рукой принесла определенный успех. Анна с трудом выкарабкалась из-под начинающего заваливать ее сугробом снега и, прищурившись, осмотрелась.

Ослепительная белизна, переходящая где-то вдалеке в черную изломанную линию горизонта, перемежалась с небольшими участками валунов, порой громоздившихся друг на друге или образовывавших завалы высотой с двухэтажный дом.

Вокруг никого, только белый снег и ветер, как будто норовящий размазать ее по земле и перемешать с сугробом, чтобы ничто не нарушало ландшафт.

Анна попыталась крикнуть, но ветер сразу же пресек все попытки, забив в рот снег. У нее перехватило дыхание.

Анна с трудом выпрямилась во весь рост, растирая онемевшие руки и ноги. На ней была по-прежнему надета ночная рубашка и длинный бесформенный халат, которым в первый день заключения снабдили ее тюремщики. Эта одежда совсем не защищала от холода. Хорошо, хоть на ногах были теперь принесенные Грохом высокие кожаные ботинки.

Понимая, что еще немного, и она закоченеет, она попыталась идти, переставляя ноги по рыхлым сугробам.

Вокруг не было ни следа. Либо она попала сюда одна, либо метель уже успела замести все.

Стараясь не отчаиваться, Анна пошла вперед, в наугад выбранном направлении, надеясь, что найдет какое-нибудь убежище от пронизывающего ветра.

У одной из каменных глыб она увидела расщелину. Понимая, что снаружи она замерзнет быстрее, а сил двигаться нет, она пролезла внутрь.

Холодно. Но внутри, по крайней мере, не дул ветер. Камни обжигали своими прикосновениями.

“Неужели это все?! Куда делся Грох? Джой? Где я?!” - разум Анны постепенно заволакивал ужас.

Снаружи по-прежнему не слышалось ни звука, кроме завывания ветра.

Анна начала лихорадочно растирать замерзшее тело, сжимать пальцы рук и ног, тереть лицо.

“Нет! Нет! Я что-то придумаю, я должна что-то сделать… У меня миссия, в конце концов!” - Анна начала злиться.

Стало чуточку теплее. Анна для верности прыгала на месте, хлопала ладонями, в общем, совершала все необходимые действия, чтобы разогнать кровь к рукам и ногам, немного согреться и выйти из уныния.

Осмотрев пещеру, она ничего полезного не обнаружила. В углу валялись какие-то кости, давно обглоданные, сухая трава застилала пол.

“Даже костер не развести, деревьев то я не видела нигде, да и спичек нет…” - Анна с тоской вспомнила теплые просторы земель, в которых ей пришлось побывать раньше.

Спустя некоторое время Анна поняла, что дальше здесь находиться бессмысленно, это не приближает ее к возможному спасению, а только позволяет отсрочить гибель. От одной мысли, что сейчас ее опять начнет стегать своими плетьми ветер, ей стало ощутимо больно.

Чтобы отсрочить встречу с ним, она решила заняться важным, как ей казалось, делом - набила травой обувь и одежду, чтобы сделать теплую прослойку. Трава, конечно, не сможет спасти ее от холода, но, по крайней мере, немного замедлит процесс замерзания.

Первое, что она увидела, на четвереньках вылезая из пещеры, была цепочка следов. Снег пытался замести их, но они еще были видны.

Поняв, что это ее единственная надежда, Анна бросилась по ним чуть ли не со скоростью гончей, почувствовавшей след. “Только бы их не замело!..”- стучало у нее в висках.

Через некоторое время Анна поняла, что след стал четче. “Вот, отлично! Я догоняю его!” - Анна запыхалась, снег забивался в башмаки, ветер сбивал дыхание, но она не останавливалась.

Вдруг она заметила, что на снегу что-то темнеет. Наклонившись, она увидела, что это трава. Пучок сухой травы.

Страшная догадка озарила ее. Присмотревшись к следам, Анна поняла, что идет по своим собственным следам.

Тут же надежда, словно хрупкая бабочка, упорхнула из ее души, оставив лишь сожаление и горечь поражения.

У нее практически не осталось сил, чтобы идти, но Анна прошла еще пару шагов. Потом еще пару. Сил не было даже чтобы заплакать.

В голове крутились какие-то посторонние мысли, несвязно, словно стая мух, кружась и разлетаясь в стороны, при попытке сосредоточиться на одной из них.

Снежные объятья приняли ее. Вокруг недвижного тела вскружились небольшие вихри снежинок и улетели, унесенные ледяным ветром.

Темнота окутала сознание липкой паутиной, и последнее, что Анна увидела, перед тем как окончательно впасть в бессознательное состояние, была снежная бесконечная пустыня.

Когда она очнулась, то обнаружила себя лежащей на жесткой койке. Ни подушки, ни одеяла. Помимо койки в маленьком помещении не было ничего. Даже оконца. Массивная деревянная дверь была закрыта, ручки на ней тоже не было.

В помещении не было слышно ни звука. Тишина стояла такая, что давила на уши, барабанные перепонки готовы были лопнуть.

Вязкую тишину нарушала лишь сама Анна, но звуки ее движения и шуршание одежды как будто гасились о стены, не оставляя ни намека на эхо. Словно ее окружал гигантский кокон, заглушающий любые попытки разорвать безмолвие.

Анна попыталась постучать в дверь, а затем позвать хозяев этого странного жилища. Такое же молчание было ей ответом. Звуки ударов были глухими, а крик застревал в горле сухим комом.

Попытавшись найти какую-то лазейку, пусть в глубине души и осознавая, что это бесполезно, она обстучала все стены, несколько раз толкнула дверь, а потом, обессиленная, села, практически свалилась, на “кровать”.

Комната, ставшая ее пристанищем, выпивала ее силы не хуже любого энергетического вампира, про которых она когда-то случайно прочитала в желтой газетенке. Главное, что она помнила оттуда, это “постараться убрать любое физическое взаимодействие с вампиром”.

Она залезла на койку с ногами, отодвинулась от стены и легла. Потихоньку стало легче. Через полчаса она почти пришла в норму, но решила не рисковать. Устроившись поудобнее и подложив руку под голову, она принялась ждать.

- Говори, где находится ключ! - голос был одновременно везде и нигде. Эхо летало по огромному залу, отражаясь от стен и потолка, било по ушам.

- Я не знаю! - Грох уже в который раз выкрикивал эту фразу, с каждым разом все тише и тише.

Его тело приподнялось над полом и ударилось в стену. С криком он упал на пол, покрытый толстыми коврами из темного ворса.

Какая-то сила снова подняла его в воздух.

- Ты знаешь ключ! Скажи мне его! - с каждым разом голос звучал все громче и громче, злость его обладателя обливала Гроха потоком боли.

- Да пошел ты!.. - не выдержал Грох и приготовился к очередному удару.

Внезапно неведомая сила отпустила его, и он опять упал на ковер. В зале воцарилась идеальная тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием Гроха. Его сердцебиение барабанным рокотом отдавалось в голове, кровь стучала в ушах.

Через несколько мгновений в зал вошли трое стражей. Уродливые лица скрывали темные забрала шлемов. Лишь глазки, горящие яростной злобой, красными точками светились через прорези в шлеме. Они грубо схватили Гроха и потащили вниз, в темную глубину замка.

Затем они бросили его в маленькую комнатушку, похожую на ту, где сейчас лежала Анна, и ушли, захлопнув дверь. Тут же тишина начала давить на Гроха. Он понял, что сопротивляться бессмысленно, и просто лег на койку, закрыв глаза.

Анна не заметила, как забылась тяжелым сном. Очнулась она от того, что дверь в ее камеру открылась. Зашли два высоких воина. Не слушая ее протестов, они взяли Анну под руки и вывели наружу.

Устав считать повороты и понимая, что вырываться бесполезно, она просто сдалась и позволила тащить себя вдаль по темным коридорам.

Через некоторое время они дошли до больших дверей, кованных из черного металла и украшенных рогатыми черепами и костями, сплетающимися в странные ломаные узоры.

Двери медленно раскрылись сами по себе. “Как в супермаркете. Двери на фотоэлементах”,- устало усмехнулась про себя Анна. Стражи, все так же не проронив ни звука, ввели Анну в большой зал. На полу лежали темные ворсистые ковры, на вид они казались очень мягкими и пушистыми, что выбивалось из общей атмосферы замка (а что это именно замок, а не что-то еще, Анна была уверена). На стенах, выложенных из блоков темно-серого камня, плотно пригнанных друг к другу настолько, что стыки были практически не видны, висели факелы, светившие тусклым красным светом. Огонь на них еле дрожал, будто боясь разгореться в полную силу. Стены уходили вверх во тьму, поэтому создавалось ощущение отсутствия потолка, но эта темнота давила сверху, заставляя думать, что в ней прячется что-то нехорошее.Зал тянулся вперед, конец его также скрывался во мраке.

Анну повели по коврам, шагов стражи не было слышно, поэтому тишину нарушало лишь дыхание Анны и скрип доспехов.

Анна заметила, что на ковре иногда виднеются темные пятна, но ворс там выглядит чистым. Некоторые ворсинки казались темнее других. Присмотревшись лучше, Анна с ужасом поняла, что темные волоски как будто двигаются, немного покачиваясь. Боясь думать, из чего же на самом деле состоит ковер, она попыталась как можно быстрее переставлять ноги.

Вдруг факелы разгорелись, резко озарив красноватым светом зал. Тут же все тени, прятавшиеся по углам, исчезли. Потолок оказался вполне обычным, с деревянными перекрытиями.

В конце зала возвышался высокий резной трон, украшенный по краям головами драконов. Из спинки торчали вверх шипы. На троне восседал человек.

Точнее, на первый взгляд ей показалось, что это был человек. Когда Анну подвели поближе, она поняла, что перед ней нечто большее, можно даже было сказать, по его глазам, что это Зло в обличье человека. Ей трудно было объяснить, откуда у нее взялось такое ощущение, но оно было вполне явственным.

- Ну, здравствуй, путешественница, - голос Зла оказался тихим и немного вкрадчивым. - Наконец-то мы встретились, ты не представляешь, как давно я ждал этого момента! - он улыбнулся, но глаза его остались такими же пронизывающе-ледяными, а взгляд просверливал душу насквозь.

- Кто вы? - Анна говорила немного хриплым голосом, видимо, сказывалось ее пребывание на морозе.

- Ты не знаешь, кто я, но это и не важно, да? - Зло опять чуть-чуть приподняло уголки губ, - важно - кто ты. Я очень хочу задать тебе один вопрос, он мучает меня довольно давно, и вот теперь я смогу удовлетворить свое любопытство.

Анна всмотрелась в лицо восседавшего на троне, и ее пронзила ужасная догадка. Она ничего не ответила, но человек сам все понял.

- Да-да, ты не ошиблась. Я - новый обладатель манускрипта. Я тот, кто давно пытался заполучить тебя. Видишь ли, ты ввязалась в опасную игру, пусть иначе и быть не могло. Тебе предназначено великое дело в нашем мире, и ты должна исполнить предназначение. Я уверен, что тебе уже удалось узнать полный текст ключа, то есть заклинания, с помощью которого можно активировать рукопись. Не бойся, скажи мне его, и все твои мучения закончатся, ты отправишься домой, и все будет хорошо, - в голосе говорившего не было ни тени эмоций.

- Я не знаю, что за ключ. Я его не смогла найти, - Анна постаралась добавить в свой голос нотки уверенности и постараться убедить его в том, что она говорит правду.

- Если ты не скажешь мне заклинание, то тебе придется потерять своего верного скакуна. Какая жалость, правда? Он стоит того, чтобы ты молчала, …м-м-м? - голос насмехался над ней.

Анна обернулась, скорее почувствовав вибрацию пола, чем услышав какие-то звуки. Сзади нее стоял Джой, молча глядя в глаза Анне. Его держал за поводья один из стражников, а ноги его были закованы цепью, сбежать он не мог.

Анна понимала, что хозяин замка по каким-то причинам не может узнать ключ без ее согласия, хотя, казалось бы, его могущества должно было хватить, чтобы вытащить заклинание из ее головы.

Ей предстояло сделать выбор. Сказать или не сказать?.. Что будет с Джоем?!

Голос оторвал ее от раздумий.

- Время вышло, ты решила, что для тебя важнее? Если ты расскажешь про ключ, то, так и быть, я отпущу тебя, твоего коня и твоего крылатого ухажера, - он усмехнулся.

“Грох! Он тоже тут! Как я могла про него забыть!” - мысли вихрем пронеслись в ее голове.

- Если же нет, - он продолжал, - то сначала я убью твою лошадку, а потом приведут его, Гроха, если не ошибаюсь, и тогда я снова задам тебе вопрос.

Ни одна рукопись и даже спасение этого мира не стоило того, чтобы погибли ее друзья — Джой и Грох. Анна приняла решение.

Она уже собралась сообщить Темному магу известное ей заклинание, как в ее голове громко прозвучал тот же голос, который она слышала в темнице. Тот, который она слышала и раньше, но почему-то никак не могла узнать: “Не говори ему! Не говори!..”

Растерявшаяся Анна, замешкавшись, подняла взгляд на Зло и, приготовилась всё-таки произнести текст ключа.

Но маг уже истолковал ее растерянность по-своему.

- Хмммм… Ну… Если таково твое решение… - он с сомнением посмотрел на Анну, а потом, словно кивнув каким-то своим мыслям, щелкнул пальцами.

Стражник молниеносно выхватил меч из ножен и единым движением полоснул лезвием по шее Джоя.

Казалось, что ничего не произошло, но через секунду из пореза брызнула во все стороны темная синяя кровь.

- НЕЕЕЕЕТ! - крик Анны был страшен, она рванулась к Джою, но стражники не дремали. Они схватили ее еще крепче, и она билась, словно в конвульсиях у них в руках, продолжая кричать.

Джой всхрапнул, дернулся и, напоследок взглянув на Анну, упал. Еще несколько мгновений продолжались его конвульсии, ноги лихорадочно дергались, а потом он затих.

Синяя кровь растеклась по ворсу. Точнее, так казалось сначала.

Несмотря на застилавшие глаза слезы, Анна с ужасом увидела, что все ворсинки, находившиеся вокруг тела Джоя, начали тянуться к лужам крови, а затем как бы впитывать ее в себя. Спустя несколько секунд, крови на ковре уже не было, а немного увеличившийся в размерах ворс, стал медленно покачиваться, окрасившись в более насыщенный темный цвет.

- Ты… Ты ответишь за то, что ты сделал, гад! - глаза Анны, не просохшие от слез, горели яростным пламенем. - Ты ответишь за всё, что сделал мне и моим друзьям, и всем остальным тоже!

- Да-да, конечно, - Зло усмехнулось устами оболочки, - знаю я эту песню!

Маг вдруг щелкнул пальцами. К нему незамедлительно подбежал какой-то уродливый карлик, до этого прятавшийся за троном.

Маг что-то негромко сказал ему, карлик исчез и тут же вернулся с каким-то свертком в руках.

Темный маг развернул его, а затем взмахнул рукой. Перед ним появился тяжеленный деревянный стол. Он по очереди доставал из свертка предметы и раскладывал на столе в определенном порядке. Вскоре там лежали несколько темно-зеленых свечей, черепок с налитой в него жидкостью из пузырька (Анна подумала, что это кровь), книга в потрепанном кожаном переплете с металлическим тиснением по краям и банка с непонятным темным содержимым.

Хозяин замка махнул рукой, и Анну вдруг сковали невидимые веревки, а во рту ее застрял невидимый кляп. В тот же миг воины отошли от Анны и вышли из зала. Карлик спрятался за троном, а факелы погасли.

Пару секунд стояла полная темнота, которую затем озарили слабенькие огоньки двух свечек, стоявших на столе.

Лицо человека в неверном свете свечей казалось жутким: от него веяло чем-то потусторонним. Анна стояла, не в силах пошевелиться.

Человек взмахом руки приказал ей придвинуться к столу, и ее тело помимо собственной воли выполнило требование. Теперь они стояли друг напротив друга.

Маг взял немного жидкости из банки и налил в черепок. Содержимое плошки по цвету и консистенции напоминало болотную жижу. Он махнул пальцами, и книга сама раскрылась на нужной странице. Человек потер переносицу и начал негромко читать слова.

Анна, несмотря на весь ужас сложившейся ситуации, смотрела во все глаза и слушала во все уши. Она понимала, что сейчас вершится какой-то страшный ритуал.

Маг произносил заклинания довольно громко, но Анна не могла разобрать ни одного слова. Все сливалось в какое-то сплошное бормотание.

Постепенно вокруг них стали возникать вихри светлых полосок, которые перемежались с ярко-красными искрами. Огни вертелись вокруг них все быстрее и быстрее, пока не слились в единый кокон.

После того, как кокон опал, Анна обнаружила себя и мага стоящими посреди опушки леса. Деревья качали кронами от ветра, где-то вдалеке слышались крики не поделивших что-то между собой животных.

Вокруг все было окутано полупрозрачной дымкой. Судя по влажности воздуха и прятавшемуся где-то за краем деревьев солнца, было раннее утро или поздний вечер. Маг, немного постояв, решительно двинулся куда-то в сторону. Анна послушно поплыла за ним.

“Зачем я ему тут нужна? - Анна чувствовала, что ее тело ей не подчиняется, она вынуждена была двигаться за магом. - Почему он не оставил меня в замке? Или же он хочет надо мной поиздеваться?”

Маг, ни разу не обернувшись, дошел до какой-то скалы, немного возвышавшейся над деревьями. Затем он сделал пару пассов руками, и во все стороны по воздуху будто разнеслась светло-голубая пыльца. Вокруг них появилась светящаяся полусфера, накрывающая их самих и окружность радиусом приблизительно два метра. Маг удовлетворенно кивнул и последовал дальше по только одному ему известному пути.

Обогнув скалу, они вышли на открытое пространство. На поляну.

На ней, ровно посередине, стоял полукруглый валун, возле которого нерешительно прохаживался пожилой мужчина. Белоснежная борода развевалась от порывов ветра, остроконечный колпак на голове покачивался в такт шагам. Он бормотал что-то под нос, потом останавливался, смотрел на валун, и опять начинал ходить. На камне лежало что-то, искрившееся, словно бенгальский огонь.

Внезапно Анну осенило. “Он перенес нас назад во времени?! - она похолодела. - Значит, сейчас он сможет забрать манускрипт? Или он хочет посмотреть, как его заколдовывали, чтобы расколдовать самому?”

Ей оставалось только смотреть и ждать, что будет дальше.

Злой маг удовлетворенно хмыкнул, затем сделал еще пару движений руками, и сфера из прозрачно-голубой стала золотистого цвета.

Колдун в шляпе, доселе не обращавший ни на что вокруг внимания, вдруг остановился и резко огляделся по сторонам. Потом он прищурился и внимательно осмотрел поляну, на секунду остановившись взглядом на том месте, где стоял Злой волшебник со своей пленницей.

Анна подумала было, что он увидит их, и, может, даже спасет ее, но тот перевел свой взгляд дальше, а затем и вовсе потерял интерес к окружающему, принявшись в сотый раз мерять шагами поляну.

Злой маг после этого окончательно осмелел, и уже не таясь, пошел к валуну.

Остановившись на расстоянии полутора метров от волшебника, он сотворил себе из воздуха мягкое кресло и сел в него, скрестив руки на груди, приготовившись ждать. Анна зависла рядом с ним.

Спустя некоторое время, волшебник вдруг резко остановился, как будто налетел на невидимую стену. Пара мгновений, и он начал бормотать себе под нос заклинания.

С этой секунды злой маг напрягся и стал внимательно слушать каждое слово, вылетающее из уст волшебника. Он тоже шептал что-то себе под нос, и в конечном итоге перед ним в воздухе начали зависать дрожащие буквы. Они перемешивались, складывались в слова, а затем опять перемешивались.

Когда волшебник закончил читать заклинания, перед злым магом уже висели знакомые Анне символы. Злой махнул рукой, и они, превратившись в свиток, упали ему прямо в руку. Он самодовольно улыбнулся Анне, парящей над его головой, а потом встал и направился обратно в лес.

Сзади них начал нарастать непонятный гул, переходящий в раскаты грома, не прекращающиеся ни на секунду.

Злой маг дошел до места, в котором они с Анной оказались, прибыв сюда и начал что-то шептать. Когда он закончил произносить заклинание, у Анны было такое ощущение, что из нее выпили все соки, как будто она пробежала стокилометровый марафон с грузом, равным ей по весу.

Их опять окутал светящийся кокон, и они оказались стоящими в замке перед столом. Анна готова была плакать от злости. Заклинание стало известно Темному магу. Смерть Джоя оказалась напрасной… Она страшно винила себя за то, замешкавшись с ответом, не открыла магу ключ и из-за этого погиб Джой. Но теперь от нее ничего не зависело: хозяин замка мог заполучить ключ сам.

Маг, довольный, как кот, объевшийся сметаны, посмотрел на Анну снисходительно и сказал:

- Так и быть, оставлю тебя в живых, - он зло улыбнулся, - я долго ждал тебя, потому что только путешественники, приходящие в наш мир, несут в себе огромную энергию, позволяющую им переходить Грани между мирами. Дополнительную силу мне принесло убийство существа, которое было тебе дорого. Твоё нежелание открыть мне ключ ничего бы не изменило. Так что не терзай себя, твой конь все равно бы погиб, как погибнет и твой дружок. Ты помогла мне перенестись в прошлое, без твоей силы я бы никогда не смог этого сделать. Или не смог бы вернуться. А теперь ты станешь свидетельницей моей победы, посмотришь, как этот мир станет моим! - Словно потеряв всякий интерес к Анне, встал и пошел к двери, находящейся за троном.

Возникшие из ниоткуда стражи подхватили под руки Анну, с которой было снято заклинание, мешавшее ей двигаться, и отвели ее в темницу.

Анна потихоньку переставала верить, что все можно изменить к лучшему…

Глава 9

…И придет он. Все будут ждать его… Каждый будет видеть в нем будущее. Каждый неверный шаг приведет к горькому поражению… Мы все склоним свои головы в ожидании конца

.

Надпись на полуистлевшем свитке

Автор и время написания неизвестны

С грохотом открылась дверь и Анна, вздрогнув, проснулась. На пороге стоял Злой маг. Ухмыляясь, он щелкнул пальцами, и в темницу по воздуху вплыло недвижимое тело Гроха. Все три глаза его были широко распахнуты, и в них волнами плескался страх.

- Ну что, путешественница, готова посмотреть на то, как я стану властителем этого мира? - маг зло улыбнулся, а затем еще раз щелкнул пальцами.

Анна приняла горизонтальное положение и зависла над землей на расстоянии метра. Маг щелкнул еще раз и вышел из темницы, направляясь куда-то по коридору. Пленники поплыли вслед за ним.

Путь был недолгим. Вскоре маг вошел в помещение, напоминающее читальный зал библиотеки и музей вместе взятые.

Вдоль стен на стеллажах стояло огромное количество книг. В помещении было несколько столов, на которых тоже лежали книги, наваленные стопками. Они были настолько высоки, что, казалось, могут упасть от дуновения сквозняка. Раскрытые страницы шелестели от еле ощутимых потоков ветра, летающего по залу.

Когда маг вошел внутрь, ветер ослабел, а затем и вовсе перестал дуть.

Помимо книг в зале находились стеклянные ящики, в которых располагались разные диковинные вещи. Некоторые из них были непонятного предназначения, другие казались обычными - шлем, украшенный странными горящими значками, черное яблоко, будто поглощающее весь свет вокруг себя и много других. Анна не успела рассмотреть и трети, потому что маг резко поставил ее и Гроха вертикально на пол и отодвинул друг от друга.

Достав из-под плаща свиток манускрипта, он ехидно улыбнулся и махнул рукой. За Анной появился стул, и вторым взмахом руки маг заставил ее сесть.

- Не хочу, чтобы ты пропустила и мгновения представления! - он хихикнул.

Грох смотрел на мага с ненавистью; если бы он мог, то порвал бы сейчас хозяина замка на сотню маленьких кусочков.

Маг положил свиток на стоящий рядом с ним стол, а затем поднял руки и плавно опустил их, остановив на уровне груди. В воздухе перед ним зажглось зеленоватое сияние, которое наливалось светом каждую секунду. Лицо мага теперь выражало сосредоточенность, а мерзкая улыбка ушла с лица. Он держал кисти рук так, чтобы удержать сияние перед собой. Когда оно сформировалось в шар и стало ярко-зеленым, маг с резким выдохом пустил его в Гроха.

Анна хотела закричать, но голос ее не повиновался хозяйке.

Грох рванулся и попытался избежать столкновения с шаром. Ему это почти удалось, но в последний момент маг чуть-чуть повел рукой, и Грох вернулся в исходное положение.

Теперь шар плыл по воздуху вокруг Гроха со скоростью прогулочного шага, выделывая по дороге круги и зигзаги и медленно приближаясь к своей цели. Неминуемая гибель, растягиваемая магом.

- Ну-ка, смотри, что сейчас станет с твоим приятелем! Когда умрет один из Хранителей, остальные поймут, с кем имеют дело. Они сразу же перенесутся сюда, а мне только этого и надо, - он потер ладони. - Как только он умрет, я активирую манускрипт. Все, кто прилетит сюда, сгорят от моей силы. Потом я убью всех Золотых магов, подчиню драконов и объявлю себя Властелином этого мирка. Никто не посмеет мне перечить. А когда мне надоест играть в правителя, то я уничтожу этот мир и создам новый! Да, сколько еще предстоит работы, - взгляд мага, рассеянно блуждавший по сторонам, теперь полностью сосредоточился на Грохе.

Шар почти настиг Гроха, как вдруг между ними возникла из воздуха полупрозрачная фигура. Анна окаменела.

Перед Хранителем стоял Михаил, бывший муж Анны. Он прошептал что-то Гроху, а затем обернулся к ней. Маг из-за шара пока не заметил призрака, и наслаждался ужасом в глазах Анны.

- Я уйду с миром, отпусти меня, - призрак обращался к той, кого действительно любил, - будь счастлива!

Сразу же после этих слов шар врезался в призрак. И дальше произошло то, чего она не ожидала: шар срикошетил и с огромной скоростью понесся к магу.

Тот успел что-то крикнуть, прежде чем заклинание попало в своего создателя. Маг упал. В эту же секунду держащие заклятия пропали, и Анна поняла, что может двигаться.

- Бежим! - она неловко вскочила на ноги и схватила Гроха за руку, - быстрее, пока он не очнулся!

- Подожди, а манускрипт? - Грох резко рванул к рукописи и взял его в руки. Передав манускрипт Анне, он выжидательно посмотрел на нее:

- Ты можешь остановить его с помощью манускрипта. Он очень сильный волшебник, не получится убить его другим способом. Активируй манускрипт и заставь его бороться.

- Как?! - не дожидаясь ответа, Анна схватила и раскрыла свиток. Тщательно выговаривая слова, она начала нараспев читать уже знакомый ей текст ключа: “Сила, что власть дает безгранично. Воля, что правит судьбою всевышне. Цель ты свою назови, помня цену каждого слова. Жизнь одного не заменится смертью другого. Бурным потоком безграничным вперед устремившись, силой слов с силой магии слившись”.

Как только отзвучал последний слог, манускрипт засветился ярким желтым цветом, разбрызгивая вокруг себя искры.

- Я хочу, чтобы маг умер, и все восстановилось, как было!! - выкрикнула Анна.

Рукопись окрасилась красным цветом. Анна бросила свиток на стол, и они с Грохом, замерли, не сводя взгляда с рукописи. Но секунды шли, а ничего не происходило.

В этот момент Маг очнулся, шатаясь, вскочил на ноги и увидел свиток.

- НЕЕЕЕЕЕЕТ! - вопль его был страшен.

Он попытался телепортироваться, но манускрипт вдруг выкинул в его сторону несколько красных световых щупалец, впившихся магу в конечности.

Маг завизжал, махнул рукой и обрубил щупальца. Но из свитка сразу же возникли новые и опять метнулись к нему.

Анна не стала ждать продолжения поединка, а просто подхватила Гроха под руку и потащила его из зала. Грох словно очнулся, и они помчались к выходу.

Вдвоем они неслись по коридорам, сзади слышались крики мага. Навстречу им бежали стражники, лязгая доспехами. В такие моменты путешественники прятались за стоящими доспехами, статуями, приоткрытыми дверьми.

После очередного поворота Анна увидела, что коридор расширяется, превращаясь в нечто вроде холла. С левой стороны от путешественников у стены лежала на большой белой подушке огромная черная кошка. Она открыла глаза и внимательно смотрела на путешественников. Кошка была прикована цепью и не могла отойти далеко от своего ложа.

“Сон… Освобождение… Спасительница…” - в голове Анны пронесся все странный голос.

Она сразу же вспомнила, где видела это черное создание - в первый день путешествия по этому миру.

- Грох, мы должны ее освободить! - Анна судорожно начала искать, чем можно перерубить цепь.

- Ты уверена? Она выглядит дикой, и скорее всего, нападет, как только ты к ней подойдешь! - Гроху идея решительно не понравилась, он порывался бежать вперед и тянул Анну за руку за собой.

- Нет, мы должны, - Анна уже держала в руках вытащенное из темного угла холла нечто, отдаленно напоминающее бердыш, но имеющее сверху еще плоский шип. На лезвии секиры были выгравированы руны.

Грох взял топор из рук Анны и пошел к пантере. Та лежала смирно, и только желтые глаза внимательно наблюдали за действиями Гроха.

Он подошел к цепи, размахнулся и ударил по ней. Во время удара руны загорелись, и топор, разрубив сеть, вошел в пол, как нож в масло, потом Грох без усилий вытащил его обратно. В его руках эта махина смотрелась не очень большой, и, судя по тому, как Грох с ней обращался, для него она была совсем не тяжелой.

Пантера, поняв, что свободна, вскочила и бросилась к Анне. На ее шее еще болтался металлический ошейник, и часть цепи свисала почти до пола. Анне на мгновение показалось, что она ошиблась, и теперь вот так нелепо лишится своей жизни.

Она вжалась в каменную стену и от ужаса зажмурила глаза, ожидая услышать звук удара топором. Грох, конечно, спасет ее зубов хищника!

Но никакого шума не последовало, и Анне приоткрыла веки. Пантера стояла перед ней и не проявляла агрессии. Больше того, заметив, что Анна смотрит на нее, она начала ластиться к Анне, подставляя ей свою спину. Аня погладила пантеру по гладкой лоснящейся шерсти. Но нет, от нее явно требовалось что-то еще. Что?

- Попробуй сесть на нее верхом,- подсказал Анне наблюдавший эту сцену Грох.

Анна залезла на спину огромной кошки. Она прижалась к спине животного всем телом, обняв пантеру руками и ногами. Та тут же заскользила вперед по коридору. Грох на секунду замер в нерешительности, потом схватил бердыш и вслед за ними побежал к выходу.

Вылетев из замка, они понеслись к пристани, находящейся в паре миль от него. Через несколько мгновений вслед за беглецами из замка выехало несколько стражей верхом на каких-то мощных зверюгах со светящимися глазами, напоминающих собак Баскервиля.

Изворачиваясь и петляя, чтобы в них не попали стрелы, они мчались что было сил. Практически достигнув цели, а именно корабля, стоящего на пирсе (Грох был уверен, что он здесь есть, потому что видел из окошка своей камеры), они оказались настигнутыми стражей.

Грох встал в боевую стойку и перехватил секиру поудобнее.

“Корабль…” - вспомнила Анна заставила себя отвернуться от Гроха, понимая, что сейчас ничем ему не поможет. Пантера доставила ее к трапу, как будто специально приготовленному для Анны. Женщина взошла на корабль, а пантера вернулась к Гроху и встала рядом с ним, оскалив клыки.

Оказавшись на корабле, Анна осмотрелась вокруг. Выдраенная палуба слегка покачивалась. Паруса были свернуты, тихо шуршали снасти, дул легкий ветерок, навевающий морскую свежесть. Никакой опасности не было, но нервы Анны были напряжены до предела, слух ловил каждый шорох. Она пошла вдоль борта, разглядывая покрытую налетом соли обшивку. Оказавшись на носу корабля, она с опаской посмотрела на предоставленный сейчас сам себе поскрипывающий штурвал. Никого. Чтобы окончательно успокоится, оставалось осмотреть каюты.

Спуск по узкой лестнице вниз, в темное чрево корабля, вызвал у Анны новый всплеск страха. За каждым поворотом ей мерещился злобный пират с кривым кинжалом в руке, конечно, одноглазый и на деревянной ноге. Но внимательный осмотр корабля, законченный со вздохом облегчения, показал, что на судне нет ни одной живой души.

Анна испытала облегчение, но сразу же задалась следующим вопросом. Как она сможет отплыть на корабле в море? Нечего было и думать о том, что она управится одна с такой махиной. Всё, что она знала о судовождении, было почерпнуто из книги “Остров сокровищ” Стивенсона, и предполагало, что в управлении судном должна участвовать большая команда.

- Йо-хо-хо и бутылка рома!..- напела вслух Анна, вспомнив повествование о знакомых с детства героях.

И вдруг что-то неуловимо изменилось. Тишина вокруг стала звенящей. У Анны запульсировала в висках кровь. Она резко повернулась на 180 градусов, больше всего боясь неизвестной опасности, подстерегающей ее сзади. Но там ничего не было. Резкий крик чаек, нарушивший тишину, заставил ее вскинуть голову вверх. Большие птицы кружили над мачтами, испуская отвратительные резкие крики. На ясное небо стремительно наплывали тучи. Когда она опять опустила взгляд на палубу, то застыла на месте.

Вдруг казавшийся пустым корабль стал наполняться непонятными тенями. Они словно выплывали отовсюду - из-под бочек, темных углов, лавок для гребцов. Тени окружали Анну со всех сторон. Это были человеческие тени, бледные призраки людей, одетых в старинные костюмы, обветшавшие до такой степени, что напоминали лохмотья. Лица призраков, расплывающиеся, как будто подернутые дымкой, были ужасны: выступающие вперед черные зубы, красные глаза без ресниц или, наоборот, пустые глазницы, ввалившиеся носы, влажная бугристая сероватая кожа. Взгляд Анны метался с одного лица на другое, ожидая вдруг наткнуться на что-то привычное, успокаивающее, человеческое. Но нет, только призраки окружали ее. Они подбирались к Анне и охватывали ее плотным кольцом. Их близость принесла с собой легкий сладковатый запах гниющей плоти.

Монстры издавали звуки, сливающиеся в тихое шипение, в котором с трудом можно было разобрать слова: “Ду-шии… Обе-щаание…”.

Но вот ход призраков остановился: дальше двигаться было некуда. Если бы Анна захотела вытянуть руку в любом направлении, она обязательно вынуждена была бы коснуться одного из них. Поэтому она стояла, сжавшись, боясь пошевелиться и мечтая провалиться сквозь землю. Прошло несколько томительных секунд.

- Чего вы хотите?! - голос Анны прозвучал хрипло и испуганно, она ничего не смогла с этим поделать.

- Свобода!..- шепот призраков усилился, по их рядам пришло волнение.

- Считайте, что вы свободны! - Анне пришел в голову только этот простейший вариант демагогии, которым часто пользовались политики в ее привычном мире. Но видимо, как там, так и здесь, этот номер не прошел. Призраки задвигались сильнее, издаваемый ими запах стал резче. Они явно были недовольны ее словами.

- Что, что мне делать?! - закричала Анна, испытывая страх и омерзение. Ей казалось. Что она умрет на месте, если одно из существ дотронется до нее.

- Отпусти…- шептали голоса.

- Да я же вас не держу! - начала злиться Анна.

- Служба… Обещание… Помощь…

- Я, правда, не знаю, чем вам помочь! - воскликнула Анна, оглядывая ряды призраков, словно ища подсказки.- Вот вы могли бы помочь мне. “Если бы отодвинулись подальше”, - не стала она вслух заканчивать свою мысль. - Мне нужно уплыть отсюда на этом корабле. Вы ведь умеете им управлять? Или вы просто живете здесь?- Возбужденное шипение стало ответом на последнюю фразу.

- Обещай… Отпустишь… - зашелестели голоса призраков.

- То есть если вы отвезете меня и моего друга туда, куда нам нужно и я скажу, что отпускаю вас, то всё будет хорошо? Это то, что вам нужно? - реакция монстров не была недоброжелательной и это внушало надежду. Следовало проверить ее еще раз.

Анна откашлялась и постаралась придать своему голосу уверенное выражение:

- Души, сослужите мне службу, и будете свободны, - гул вокруг Анны совершенно стих, как по мановению волшебной палочки, - отвезите нас с Грохом туда, куда он скажет.

Гул снова возник вокруг, но теперь он был явно радостный.

Души начали потихоньку пропадать, как будто рассасываться в воздухе, а корабль ожил. Паруса начали подниматься, веревки, держащие корабль у пристани, свернулись клубочками у бортов.

Сердце Анны ликовало: договориться с командой матросов - призраков было несомненной удачей! Она не зря потратила время на корабле, пока Грох и Пантера сражались с врагами. Теперь нужно было позаботиться о том, чтобы Грох оказался на судне. Нужно ли это Пантере, Анна сомневалась, хотя, конечно, не собиралась бросать животное на растерзание стражникам Темного мага.

- Быстрее! - Анна свесилась за борт и махала руками Гроху. - Корабль уже плывет, бегите сюда!

На площадке перед кораблем еще вовсю полыхала битва. Уже десяток изрубленных стражей и их загрызенные звери лежали вокруг Гроха и Пантеры. Оставшиеся не собирались сдаваться.

У Пантеры вместо хвоста осталась половина, печально обвисшая и сочившаяся кровью. Грох рубился яростно, но при этом прихрамывал на одну ногу.

- Грох!! - опять закричала Анна, но, подумав, что он не слышит ее, сбежала по трапу.

Увидев, что Анна находится на пристани и приближается к нему, продолжая звать его, Грох что-то сказал Пантере и начал пробираться к судну. Пантера прикрывала его маневр и, когда он выбрался из полукольца врагов, осталась один на один с противниками.

Анна с Грохом встали у трапа. Шум битвы как будто отступил от них. Анна слышала только голос Гроха и смотрела на его окровавленное лицо. У нее ныло сердце, и ледяная тоска охватила ее душу. “Мы больше не увидимся?!”,- мелькнуло у нее в голове.

- Пойдем быстрее! Нужно спасаться, уплывать отсюда! Чего ты ждешь?!

- Послушай меня. Маг, возможно, еще жив. Нужно наверняка знать, что с ним покончено. Но ты уже не поможешь. Так что плыви. Я разберусь здесь сам. Поняла? Всё.

- Грох, а если ты не сможешь? А если мы больше не увидимся?

- Ну, раньше у меня как-то получалось тебя найти,- Грох слегка улыбнулся, поддразнивая ее и тут же снова посерьезнел.- Иди!- настойчиво повторил он.

- Грох, а ты не боялся в меня влюбиться? - Анна задала этот неуместный сейчас вопрос с отчаянием, пытаясь в эту, возможно, последнюю их встречу, узнать, испытывал ли Грох к ней какие-то чувства или всё это были только ее собственные фантазии.

- Да я об этом как-то не думал…- ответил Грох, и сердце у Ани застыло. Если он об этом никогда не думал, значит, отношения с ней не были для него чем-то важным. Но надежда отчаянно сопротивлялась смерти.

- Значит, когда ты меня целовал, это была просто такая игра? Спокойно спросила Аня, старательно делая вид, что это ей, в общем-то, всё это безразлично, и она не имеет ничего против таких “игр” с более-менее подходящими для этого игроками.

- Ну, я бы, наверное, не смог просто так…- ответил Грох, оглядываясь на шум продолжающейся драки.- Поднимайся на корабль.

Итак, второй наводящий вопрос Анны не помог. Никаких слов про любовь не будет, а она их так ждала. “Всё ясно”,- сказала себе она и как во сне двинулась к трапу. Грох давал ей какие-то напутствия, касающиеся управления штурвалом, но она почти не слышала его.

Оказавшись на корабле, она почти безучастно смотрела с палубы, как Грох присоединился к Пантере, как некоторое время спустя та оставила его биться одного и взбежала на корабль, едва заметным движением сильных лап сбросив трап в воду. Пантера встала рядом с Анной. Корабль начал отчаливать от пристани. Анна рванулась было с корабля, но Пантера зарычала на нее. “Придет…Отплывем… Крылья…” - зазвучал в голове у Анны знакомый голос.

Корабль к тому моменту отплыл уже на пару десятков метров, и вдруг издали послышался грохот. Анна вскинула взгляд и увидела, что замок, из которого они чудом сбежали, рушится. Башни падали, вздымая в небо клубы пыли и каменной крошки. Стражи на мгновение застыли, словно в нерешительности.

Грох воспользовался моментом и отбежал от них немного в сторону. Анна уже подумала, что они не будут продолжать бой, как вдруг один из оставшихся крикнул что-то на гортанном наречии и махнул мечом. Остальные бросились на Гроха. Тот попытался резко взлететь, чтобы оставить стражей на берегу, но не успел. Один из них, резко прыгнув, сделал резкое движение мечом. Грох сумел уклониться, но второй кинул топор, пролетевший прямо сквозь крыло, оставив за собой длинную рваную рану.

Грох тяжело упал на землю. Закричав от боли, он двумя ударами зарубил двоих стражей. Один из них, падая, перед смертью зацепил второе крыло, немного надрезав его. Теперь Грох точно не мог лететь.

- Я найду тебя! К порталу! - эти слова донеслись с берега, после чего Грох продолжил крушить нападающих.

Анна отплыла довольно далеко, корабль несся по волнам. Пантера лежала около Анны, тихо мурлыча и зализывая раны на лапах. Нужно было жить дальше.

Анна встала, вытерла слезы, появившиеся на глазах, и громко сказала:

- Души, отвезите корабль к ближайшему порталу, и вы будете свободны!

Корабль замедлил ход, пришли в движение паруса, и через несколько минут можно было почувствовать, что курс изменился, и судно теперь удаляется от острова. С каждой минутой движение становилось всё более стремительным. Вскоре берег исчез из виду.

Так началось ее плавание на корабле призраков. Кем они были, как оказались на корабле и за что были наказаны Анна так никогда и не узнала. Сама она не видела от них никакого зла и даже привыкла к их внешнему виду и специфическому аромату. Впрочем, они редко попадались ей на глаза, предпочитая делать свою работу быстро и незаметно. Лишь иногда, выходя на палубу, или от нечего делать заходя в каюты, Аня наталкивалась на тень, которая с поклоном исчезала, оставляя после себя легкий шлейф сладковатого запаха. Словом, для призраков хозяева корабля были очень тактичны.

Через несколько часов после отплытия Анну начал беспокоить вопрос о том, то она будет здесь есть. Она с тревогой решила разведать, есть ли на судне какие-нибудь запасы провизии. Каково же было ее удивление, когда проходя мимо кают-компании, она увидела накрытый скатертью стол, заставленный тарелками с едой и бутылками вина. Аппетитный запах подсказал ей, что еда не просто съедобна, но и вкусно приготовлена. Таким образом, проблема с питанием оказалась решенной самым превосходным образом: утром, днем и вечером, когда голод давал о себе знать, Анна заходила в кают-компанию и обнаруживала вкуснейшую еду и разные напитки. Поскольку в остальное время ей было совершенно нечем заняться, она всегда с нетерпением ожидала очередной трапезы.

Пантера тоже, по всей видимости, не оставалась голодной, судя по ее довольному виду. Большую часть времени она проводила на корме, свернувшись клубком на большом ящике и величаво вглядываясь вдаль.

Так они плыли два дня. За это время заметно похолодало. Анна, выходя из выбранной для себя каюты на палубу, вынуждена была надевать шубу из отливающего зеленым цветом меха какого-то неизвестного зверя. Анна была почти уверена, что это мех мексиканского тушкана. Шубу повесил на вешалку в ее каюте кто-то из призраков, пока Анна ходила обедать.

На третий день плавания, проснувшись утром, Аня вышла на морозный воздух и, вглядываясь в горизонт в поисках земли, увидела далеко впереди большое черное облако. В последующие часы облако, казалось, росло, потому что корабль приближался к нему. К середине дня Аня со страхом поняла, что судну придется войти в это облако. Каковы будут последствия этого, она даже боялась предполагать. Призраки, видимо, тоже были обеспокоены. Они бесплотными тенями скользили по палубе, впрочем, не приближаясь к Анне.

Аня не знала, как ей себя вести: спрятаться в своей каюте и ждать неизбежного или выйти на палубу, чтобы своими глазами увидеть, что произойдет. В конце концов, она выбрала второй вариант. Стоя на носу корабля и дрожа от холода и страха, Анна наблюдала, как черное облако неумолимо надвигается. Сразу же стало темно. Пронизывающий холод и влажность заставили Анну дрожать даже под теплой шубой.

Они плыли в зоне черного тумана уже несколько часов. Спасаясь от холода, Анна покинула палубу, но долго сидеть в каюте не смогла. Когда она опять оказалась на капитанском мостике, она сразу же заметила необычное: на мачтах, снастях, бортах корабля начали образовываться сосульки, с которых капала вода. Воздух, по-прежнему, был холодным и влажным. Палубу теперь покрывал лед, Анна боялась поскользнуться и упасть, тем более что качка усилилась. Спустя некоторое время Анна заметила, что сосульки растут и принимают гигантские размеры: та, что свешивалась с одной из самых больших мачт, уже достигла палубы и вросла в нее как гигантский сталактит. Корабль скрипел и кренился в разные стороны под новой тяжелой ношей.

“А если вся эта груда льда станет настолько тяжелой, что потопит корабль?!” - в испуге подумала Анна, хватаясь за ближайший поручень так, что побелели костяшки пальцев.

Действительно, корабль явно погружался в воду под тяжестью нового груза. Волны захлестывали борта. Анна бессильно смотрела на происходящее.

Вдруг в воздух взвились десятки теней. Это были матросы-призраки. К изумлению Анны, они начали раскачивать мачты и паруса.

“Да они же так пытаются помешать образованию сосулек! - поняла Анна, - видимо, от постоянной вибрации лед не успевает замерзнуть и превратиться в сосульку”.

Духи продолжали свои маневры, двигаясь так, словно исполняли какой-то диковинный танец под слышную только им одним музыку. Анна завороженно смотрела на них.

Наконец, черный туман начал редеть. Они выходили из опасной зоны. Вот впереди показалось закатное солнце. Лед стремительно таял. С громким треском надломилась гигантская сосулька, свисавшая до самой палубы, и осколки льда попадали с громким треском. Анна вздохнула с облегчением и отправилась спать.

На следующий, последний, день плавания, Анна, оказавшись утром на палубе, сразу же увидела вблизи землю. Получается, что она проспала торжественный момент появления на горизонте суши, но никто не мог помешать ей сейчас издать самый известный возглас всех морских путешественников: “Земля!”.

Вскоре стало понятно, что корабль плывет вдоль берега какого-то острова, держась немного поодаль от него. Огибая рифы и преодолевая течение, которое могло бы унести его прямо на скалы, судно направилось по направлению к небольшой расщелине между двумя каменными глыбами. За ними скрывалась бухта со спокойной водой.

Корабль остановился, немного не доплыв до берега, чтобы не сесть на мель. Даже с палубы сквозь толщу прозрачной колеблющейся воды было видно каменистое дно.

- Я отпускаю вас, вы свободны! - подчиняясь какому-то наитию, Анна взмахнула руками и сделала движение, будто она разрывает невидимую нить.

Тут же сотни теней, взревев, взлетели вверх, корабль затрясся, как в предсмертных конвульсиях. Пантера подхватила Анну на себя и прыгнула за борт.

Корабль продолжал содрогаться, низвергая из себя все новые и новые души.

Пантера, не обращая внимания на происходящее с судном, быстро поплыла к берегу. Анна лежала на ее спине и, повернув голову назад, как зачарованная смотрела на судно. Через несколько секунд все стихло, все души улетели. Корабль, одинокий и брошенный, еще постоял, а потом, как карточный домик, начал рассыпаться. Доски, не долетая до воды, превращались в серый прах. Вскоре от корабля осталась лишь куча пепла на воде, постепенно расползающаяся и идущая ко дну.

Тем временем они добрались до берега. Гигантская кошка встряхнулась, с явным отвращением сбрасывая с себя капли влаги, Анна, как смогла, не снимая одежду, выжала ее. Пантера, принюхиваясь, торопливо повела Анну между скал. Та покорно шла за ней, стараясь не думать о том, что сейчас происходит с Грохом.

Пробравшись между камней, они вышли на площадку, открытую всем ветрам. Посреди ее стояла каменная арка. На ней не было ни символов, ни камней, ни рун, но Анна поняла, что видит перед собой ни что иное, как портал.

“Иди… Дом… Время пришло….” - голос в голове Анны затихал, и она поняла, что слышит его в последний раз. Пантера напоследок уткнулась в живот Анны, как бы прощаясь, а потом головой подтолкнула путешественницу к арке.

Анна сделала пару нерешительных шагов, потом обернулась. По лицу ее текли слезы. Она оставила здесь что-то важное, может, ей нужно вернуться?! Ну же! Что-то она точно забыла сделать. Или сказать?! Исправить это потом уже будет нельзя! Но невидимый метроном неумолимо отстукивал секунды, которые ей оставалось провести здесь. Даже, если она что-то сделала не так, ничего не исправить. И от нее это не зависит. Уже без страха и сомнений, с пустотой внутри, она подошла вплотную к каменному сооружению. Вдохнув полные легкие воздуха и задержав дыхание, она шагнула в арку.

Глава 10

“.ь!”- свет ударил так, что красные круги еще долго кружились перед глазами, пинок ногой в бок завершил пробуждение.

Заслонив глаза рукой от света, она попыталась подняться. Фонарик милостиво опустили вниз, и когда Аня встала на ноги, она оказалась лицом к лицу с мужиком в темном ватнике с оранжевой флуоресцентной надписью “МОСВОДОКАНАЛ”.

- Где я?! - задала она ставший привычным за последнее время вопрос.

- Пить надо меньше, девушка! Чуть,…, ноги не сломал, о тебя споткнулся! Чо здесь делаешь-то? А с виду,…, приличная. Ладно, пошли.

- Куда?! - застонала Анна.- Опять все сначала?! Он, что, не умер, ну, главный Темный?

- Это который?

- Который был в замке!

- Главный в замке? Умер? Да ладно, чего ему будет-то. Сидит, как сидел. А ты из политических, что ли? От ментов в канализации прячешься? Ну даешь! А я думал, ты того, бомжиха. Ну извини. Пошли наверх выведу. Утро, тихо. Ваших накануне разгоняли, в ментовке ближайшей все обезьянники переполнены.

- Обезь… Мы в зоопарке, что ли?!

- Ты, может, и из зоопарка, а мы-то в цирке. Тока цирк уехал, а клоуны остались. Хватит болтать, пойдем, говорю. Разговорчивая.

Анна вслед за мужиком стала подниматься по шаткой лестнице; над ней виднелся круг света.

Первое, что она увидела, когда ее голова появилась из люка и оказалась на уровне земле, были ноги в грязных черных ботинках. Первое, что услышала здесь, были слова на том ласковом диалекте русского языка, который не имеет никакого отношения к шахматам.

Закончив свою тираду, обращенную к городу и миру, владелец ботинок помог ей окончательно вылезти из люка, дернув ее за ворот пальто и аккуратно, надо отдать ему должное, поставив Анну на землю.

- Кого это ты там подцепил, а? - хмуро обратился он к тому, который первым обнаружил Анну. Тот, кстати, оказался молодым симпатичным парнем, как успела рассмотреть Анна в неярком свете раннего московского утра.

- Да нормально всё, Толян, пусть идет деваха домой, баиньки. Всю ночь, небось, тут отсиживалась после вчерашнего, блин, марша протеста.

- Да куда она в таком виде пойдет? Вся, блин, вымазана неизвестно в чем, пальто рваное. Ты давай чеши быстрей отсюда, - обратился рабочий к Анне,- а то, сама понимаешь, загребут, слова “…” сказать не успеешь.

- Ага, спасибо, я пойду, - сказала Аня, пытаясь отряхнуть с любимого когда-то сиреневого пальто налипшую толстым слоем грязь.- Ничего, я доберусь до дома, вы не волну…

В этот момент у нее за спиной послышался шум мотора и рядом с ней остановился полицейский форд. Громко хлопнули дверцы.

- Так, так, здравствуйте. Документики Ваши попрошу. Майор Злобин беспокоит, - растягивая гласные, проговорил внушительного вида милиционер.- Нету? Отлично, не проблема. Пожаалста, проедем в отделение, до выяснения. Прошу в машину. Никакого насилия. Садимся и едем.

Не видя смысла сопротивляться представителям власти, Анна расположилась на заднем сиденье машины рядом с другим, молодым худеньким милиционером, который слегка отодвинулся от нее, хотя между ними и так было достаточно большое расстояние.

Буквально через минуту они оказались перед отделением милиции, в двери которого она вошла в сопровождении рослого полицейского.

У входа оказалось что-то вроде гостиничной стойки регистрации, только “гостиница” эта было советской, застойных времен. Стойку венчало толстое стекло, призванное отделять хозяев здания от посетителей, дырочки в стекле примерно на уровне головы стоящего человека молча указывали “Говори сюда!”. С обшарпанных стен неопределенного цвета облетала штукатурка. Свет от лампочки без абажура, свешивающейся с потолка, отражался от стен, покрашенных масляной краской, и резал глаза. “Таганка, ночи, полные огня…”, - напела про себя Анна известную блатную песню. Итак, отделение полиции приветствовало ее на родной земле.

“Так, с местом мы определились. Место встречи изменить нельзя. А в каком это я времени, вот вопрос…” - подумала Анна, но тут же ответила сама себе, что время то, которое надо, её, родное.

- Вот девушка поступила. Без документиков,- представил Анну ее спутник сидящему за стеклом и сам скрылся за стойкой в глубинах помещения.

- Оч приятно, - сказал сидящий, впрочем, без воодушевления.

Анна начинала оживать в обстановке родного мира. Обшарив карманы, она с триумфом на лице продемонстрировала сидящему удостоверение работника библиотеки. Кто бы мог подумать, что и ее пальто, и этот документ сохранились и вернулись домой после всех выпавших на ее долю странствий.

- Это что? А паспорт наш где?

- Паспорта нет, но…

- Ну, вот и посидите у нас, пока родственники паспорт привезут. А то на работу сообщим.

- Не нужно родственников, лучше сообщайте на работу.

Милиционер (Анна не привыкла называть их полицейскими) удивленно поднял на нее глаза. Видимо, это был нетипичный ответ. Все предпочитали, чтобы родственники привозили паспорт и выкуп, а на работе никто не знал о ночи, проведенной в отделении.

Нестандартность ситуации надолго поставила милиционера в тупик. Повисло молчание.

- Тогда начальнику вашему сообщу, - наконец выдал ее собеседник.

- Сообщайте. Только она в отпуске.

- Тогда ее начальнику.

- Она подчиняется директору.

- Тогда директору.

Она прогнала от себя призрак лица Вячеслава Андреевича, грозно и укоризненно глядящего на нее сквозь поблескивающие стекла очков, и сказала:

- Вызывайте директора.

Удостоверение исчезло сквозь узкую щель между стойкой и стеклом, и началась работа по выяснению ФИО директора ее библиотеки и его служебного телефона. Через полчаса это исследование успешно завершилось звонком в директорский кабинет. Анна старалась не думать, с каким восторгом воспримет любопытная секретарша Вячеслава Андреевича сообщение о том, что сотрудница библиотеки Лукьянова А.М., к.и.н., с.н.с. (кандидат исторических наук, старший научный сотрудник) сейчас находится в отделении милиции и нуждается в помощи ее шефа.

К счастью, прошло немного времени и Анна, уже уставшая переминаться с ноги на ногу всё у той же стойки, обернулась на звук открываемой и вновь захлопывающейся двери. В помещение стремительно вошел показавшийся ей таким родным ее директор Вячеслав Андреевич с черным чемоданчиком в руках.

- Здравствуйте,- обратился он ко всем присутствующим.

- А Вы бы не сидели на столе, а то денег не будет, - эта его фраза была обращена к молодому мигранту, уже давно ожидавшему кого-то у входа в отделение и пристроившемуся сидеть на обшарпанном столике. Видимо, он сидел здесь так давно и так тихо, что почти слился с окружающей обстановкой. Анна не заметила его за час пребывания здесь, но от зоркого глаза Вячеслава Андреевича ничто не могло укрыться. Поскольку одной из важных директорских обязанностей испокон веку было выбивание денег для нужд своей организации, он обращал особое внимание на всё, что могло этих денег лишить, в том числе, на приметы.

Проявив, таким образом, заботу о финансах учреждения, в которое волей судьбы и Анны он сейчас попал, директор сразу перешел к делу:

- Лукьянова Анна Маряновна. Вот справка. На бланке. С печатью, - и в щель над стойкой в направлении милиционера протиснулась бумага.

Может, родные три слова “справка”, “бланк” и “печать” произвели магическое действие на полицейского, а, может, сыграла свою роль красная денежная купюра, мелькнувшая, как показалось Анне, в воздухе (а, может, только показалось?), но выражение лица хозяина участка изменилось.

- Где расписаться? Мы можем идти? - ее шеф умел решать любые проблемы.

Неопределенное довольное мычание стало ответом на вопросы директора. Его замысловатая изящная подпись на каком-то бланке поставила точку в общении Анны с милицией. Стараясь не отставать от своего спасителя, Аня вылетела за ним на улицу.

- Да, Анна Марьяновна… ну Вы и… Впрочем, рад, что всё удачно завершилось. Жду Вас завтра на рабочем месте. Вовремя. А сейчас Вам лучше отправиться домой и отдохнуть. Всего доброго! Кстати, Вас подвезти? - и он элегантным небрежным жестом указал на серый ослепительно чистый автомобиль, припаркованный невдалеке.

- Нет, я доберусь сама. Спасибо Вам большое,- ответила Анна, вспомнив, в каком виде находится ее пальто. Ей не хотелось пачкать салон машины всегда аккуратного Вячеслава Андреевича.

- Не стоит. Удачного Вам дня.

Через несколько секунд Анна осталась во дворе отделения одна. Теперь домой!

Порывшись наудачу в карманах, Аня обнаружила в одном из них мятый проездной на метро и сразу же автоматически повернула в сторону ближайшей станции, которая располагалась недалеко от отделения.

Уже начался утренний час пик, и Анна угодила в утреннюю давку при входе. Какой-то верзила, столкнувшись с Аней в дверях, наступил ей на ногу и вот она, наконец, оказалась в до боли родном метрополитене. У Анны на глазах почти выступили слезы: то ли дала себя знать ностальгия по шуму и запаху метро, то ли сразу же распухший больший палец на ноге.

Поездка в метро стала единственным за последнее время путешествием, пришедшим без приключений. Вскоре, выплюнутая подземным драконом, она уже стояла перед своим подъездом. Бабули, сидевшие на скамейке у двери, как по команде, замолчали. Они видели Анну утром на пороге родного дома в перепачканном чем-то серо-коричневом пальто и с прической, связанной у них с картиной утра в курятнике, короче говоря, в совершенно непотребном виде. Жадно обыскивая Аню глазами, стараясь за предоставленные им секунды разглядеть как можно больше следов ее воображаемых пороков, преступлений и грехопадений, бабушки молча проводили нашу героиню взглядами. Когда подъездная дверь за ней уже закрывалась, Анна услышала вслед нарастающий гул взволнованных голосов. Видимо, обсуждались ее прошлое, настоящее и будущее.

Анне даже не приходило в голову сомневаться, что сейчас она встретит соседку. Так и есть! Та стояла в предбаннике у лифта и подметала веником пол, поднимая в воздух клубы пыли. С радостью отвлекшись от этого занятия, она поведала Анне последние новости: их общие соседи по лестничной площадке делали ремонт. О, сколько шума, пыли и грязи вынесла за это время соседка! Вынесла она, правда, не только это.

Соседи выставили за дверь своей квартиры большой аккуратно запакованный брезентовый мешок и не торопились его забирать. Глаза соседки до сих пор косили и дергались, поскольку, приглядывая за мешком, она не один час провела у дверного глазка. В тот день она отправилась спать только поздно ночью. Мысли о содержимом мешка заставили ее всю ночь проворочаться в постели. Рано утром она уже была на боевом посту у двери. Мешок стоял на прежнем месте, бока его имели всё те же приятно округлые формы, которые необычайно волновали соседкино воображение. Колебаниям пришел конец: она потихоньку открыла дверь и, оглядевшись, вцепилась костлявой рукой в добычу. Дальнейшая судьба мешка была в ее руках! Нелегок, хоть и недолог был путь пожилой женщины с огромным тяжелым тюком в руках от дверей соседей до собственной прихожей. Пороги и препятствия пришлось ей преодолеть. По дороге был повален пакет с картошкой и оторван некстати торчащий соседский телевизионный кабель. Но теперь это была своя ноша, а она, как известно, не тянет. И вот клад оказался в квартире. С замиранием сердца соседка дрожащими руками попыталась разорвать скотч, склеивающий брезент. Не вышло. Тогда, вооружившись длинным кухонным ножом, она приступила к разделке. Под верхним мешком оказался еще один, на этот раз полиэтиленовый. Это повысило ценность находки в глазах соседки: ненужную вещь не будут заворачивать так тщательно. И вот мешок был разрезан. Столбом в воздух поднялась куча строительной пыли, сквозь которую из тюка смутно виднелись обломки плинтусов и застывшие остатки цементной смеси. Еще несколько секунд соседка чего-то ждала, может, надеялась на появления из мешка Хоттабыча как современного варианта джина из бутылки. Но, увы, Гассан Абдурахман не появился. А распоротый и плохо заклеенный мешок через некоторое время опять оказался под дверью соседской квартиры.

- Разве ж в наше советское время такое было?! - завершила свою речь соседка одной из любимых своих риторических фраз.

“Конечно, в советские времена и колбаска была слаще”, - пробормотала себе под нос Аня. Соседка не расслышала, но с подозрением посмотрела на нее, а потом решила перевести разговор на новую тему. Вдохновившись необычным внешним видом Анны, соседка уже собралась что-то сказать по этому поводу, но та, стремительно преодолев оставшиеся до входной двери полметра, молниеносным движением открыла замок и, неразборчиво извинившись, оказалась в своей квартире.

Вот и дом… Конечно, не замок, не хоромы, как те, в которых ей недавно пришлось побывать. Но ей здесь нравится. Как говорится, на вкус и цвет все карандаши разные. Жить во дворце ей было бы слишком мрачно и одиноко. Кстати, вот и Люська, с испугом выглянула из комнаты и, радостно повизгивая, вылетела к ней навстречу. Камень спал с плеч: животное не померло от голода за время Аниного отсутствия. Интересно, а как долго ее не было? И почему ее не искали? Или искали? Первым делом нужно позвонить сыну, успокоить, объяснив, что с ней всё в порядке, что она просто… попутешествовала немного. И на работу нужно позвонить, в свой отдел. К счастью, она уже знает, что не уволена. Ведь Вячеслав Андреевич сказал ей сегодня утром, что завтра она должна выйти на работу. Об увольнении речь, вроде, не шла. Отлично, жизнь продолжается!..

Схватив телефонную трубку, Аня часа на полтора зависла, беседуя с родными и знакомыми. И вот что выяснилось. Никто не обратил внимания на ее отсутствие. Такое впечатление, что все события, происходившие с ней, заняли даже не несколько часов, а вообще выпали из времени. При этом Ане так и не удалось понять, с какого момента началось это выпадение. Когда она упала в канализацию? Когда она брела по туннелю? Встретила Гроха? А если никакого путешествия между мирами не было?! “Дожили. Нет у меня ни друзей, ни подруг, есть у меня маленький глюк…”, - подумала Аня.

Разговаривая по телефону, Аня осматривала квартиру, чтобы найти следы разрушений, причиненных Люськой в поисках еды за время отсутствия хозяйки дома. Ничего такого не обнаружилось. Даже на кухне не было заплесневевших продуктов и неприятных запахов.

Заглянула она и в ванную. Висевшее здесь большое зеркало вызывало у нее всегда смутное раздражение, она давно хотела снять его, чтобы не испытывать мучительного чувства недовольства своей внешностью. Зеркало занимало полстены, и скрыться было некуда. Она невольно взглянула в него, по привычке внутренне сжавшись. И увидела женщину средних лет со сверкающими веселыми глазами и приятным цветом лица. Мягко говоря, она удивилась, и начала изучать себя внимательнее, включив дополнительную лампочку над зеркалом, которой не пользовалась никогда, надеясь, что полумрак поможет скрасить собственный ненавистный облик. Анализ показал, что никаких радикальных изменений в ее внешности не произошло. Всё вроде было на месте. И пугающие прежде морщины остались, где были. Но общее впечатление было почему-то другим. Аня не поленилась даже взять карманное зеркальце и подойти к окну в комнате, чтобы рассмотреть себя при дневном, естественном свете. Ну да, выглядит она хорошо, чего уж тут придираться! Надо купить еще платье под цвет глаз, и прическу сделать новую, и… А главное, самочувствие было такое, будто она помолодела лет на десять.

Аня привыкла все в жизни обдумывать и расставлять по полочкам. Вот и сейчас она попыталась это сделать. Что с ней произошло, где она была? И, в традициях русской литературы, “Где потерянный нос?”, “А был ли мальчик?”, “Что делать?” и, конечно, “Кто виноват?”. Этому занятию, обдумыванию философских вопросов, она могла посвящать много времени, занимаясь работой по дому или тем, что не требовало полной отдачи. Но сейчас ее мозг почему-то отказывался заниматься любимым делом.

Да, все произошедшее не вписывалось в привычную парадигму. Потому что это был ПОДАРОК! И копаться в вопросах, от кого, зачем, и сколько он стоит, у нее сегодня не было никакого желания.

Поскольку благодаря Вячеславу Андреевичу сегодня у нее был выходной, она решила найти себе приятное занятие. Не хотелось читать книгу и смотреть телевизор, погружаясь в чужую жизнь с чужими эмоциями. Ее переполняли собственные.

Тут она вспомнила о своем давнем желании отреставрировать кресло, найденное около года назад на свалке. Кресло было старинное, XIX века, с кожаной обивкой, которая стягивалась у подлокотников медными гвоздиками с декоративными шляпками. С каким восторгом она тащила его тогда со свалки, мечтая, как сможет его починить и украсить! Но с тех пор вдохновение так и не пришло к ней, а мысли о том, что у нее ничего не получится, довершили дело,- кресло так и провалялось на балконе целый год, вызывая у Анны мучительное ощущение собственной несостоятельности.

Теперь время пришло. И она решительно отправилась на балкон.

Но в этот момент ее внимание привлекли крики с лестничной клетки. Она прислушивалась к ним некоторое время, рассчитывая, что они вскоре затихнут. Но шум нарастал, превратившись в гул многочисленных голосов. Аня вышла из квартиры. Оказалось, что затопило квартиру сверху, к счастью, в соседнем стояке.

Вода лилась по лестничной клетке Ниагарским водопадом. Люди с ужасом смотрели на низвергающиеся с лестницы и потолков потоки и, судя по страдальчески искаженным сосредоточенным лицам, мысленно подсчитывали финансовые убытки, которые принесло им это стихийное бедствие. Вот только сантехников вызвать никто пока не догадался.

Анна опомнилась первая и, нашарив в прихожей заветную бумажку с номером, дрожащими руками стала тыкать на кнопки телефона.

-Алё! Слушаю! - из трубки раздался гнусавый недовольный голос, принадлежащий существу неопределенного пола.

- Здравствуйте! У нас квартиру затопило! Адрес: 16 улица Красной Сосны, дом 5, первый подъезд! Пришлите, пожалуйста, скорее сантехника!

- Что затопило?

- Квартиру соседей. Вода льется вниз по лестнице, с потолка в квартирах капает…

- Номер свой оставьте, я скажу, чтобы он позвонил и вас проконсультировал.

- Как он меня будет консультировать?! По телефону?! Мне нужна визуальная консультация!

- Женщина, вы тут не выражайтесь и права не качайте! Дежурных сантехников два, а вас много. Ладно, скажу, чтоб подошел к вам. Ждите в течение дня.

В трубке послышались частые гудки. Подумав, не позвонить ли еще в МЧС, Аня решила всё-таки подождать сначала сантехника. А пока, схватив ворох тряпок и ведро, побежала на лестницу.

Ненадолго отрываясь от дела, чтобы выпрямить спину или смахнуть волосы с лица, Анна, прежде чем опять спешно приняться за работу, минутно поражалась гротескному виду высыпавших на лестницу соседей. Многие люди, одетые в домашнюю одежду, и правда, являли собой странное зрелище. Ведь в у нас часто считается, что дома нужно носить рваные, растянутые вещи, в которых стыдно выйти на улицу. Пребывание в родных стенах, по мнению многих, не заслуживает большего, чем растянутые майки и залатанные тренировочные штаны.

Ждать сантехника пришлось недолго. Перед подъездом остановился черный форд фокус и из него неторопливо вышел одетый в светлый плащ мужчина средних лет. Вид у него был такой, как будто он попал сюда случайно и сам не знает, зачем он оказался в этом странном месте. Как говорилось в когда-то известной песне “он шел на Одессу, а вышел к Херсону”. Подкрепив свой договор с машиной ждать его здесь нажатием на брелок, он вальяжно двинулся к подъезду. В руке его была сигарета. Подойдя к подъезду, он сделал глубокую затяжку и с тоской оглядел окна дома. Работать ему не светило, хотелось чего-то другого. Но он вздохнул и швырнул сигарету своих желаний в урну силы воли. И вошел в подъезд.

Поднимаясь по лестнице, невозмутимо обходя ручьи и копошащихся людей, он подошел к квартире, из под двери которой лила вода. Собравшиеся вокруг него жители подъезда затихли, ожидая вердикта своего спасителя. Повисло молчание, во время которого сантехник смотрел на дверь, все смотрели на него, а вода умиротворяюще журчала, сбегая по лестнице.

- Да это бригадная работа! Без помощника не могу, - провозгласил, наконец, спаситель и начал спускаться вниз. Вслед ему раздался вздох. Сказать было нечего: спорить с лицом, от которого зависели в доме все, от профессора из 49 квартиры, до алкоголика с первого этажа, никто не осмеливался. Но Анна выступила вперед:

- Ну, так вызывайте бригаду! Сделайте что-нибудь! Уж хотя бы перекройте воду в подвале, чтобы перестало лить! Что же Вы так и уйдете?!

Сантехник никак не отреагировал на Анину пламенную речь. А вот с водой, вытекающей из-под двери, что-то стало происходить. Поток мелел на глазах, превращаясь в тоненький ручеек. Тут открылись двери лифта и из них вышли двое мужчин, одетых в спецовки, в руках они несли ящики с инструментами. В душах соседей всколыхнулась надежда: один из прибывших был опознан как слесарь, а второй оказался всем известным Саньком, вторым сантехником, в руках у которого работа горела. Его и предпочитали вызывать жители ближайших домов, стараясь обращаться при этом непосредственно к нему, а не звонить в ЖЭК.

Вновь возродилась надежда. Действительно, дверь в квартиру соседей-вредителей была вскрыта за несколько минут. После того, как был взломан замок, она распахнулась сама под давлением потока воды, хлынувшего на лестничную площадку. Из квартиры попытался выплыть стул, но сантехник Саня решительно подхватил его и внес обратно в квартиру. Слесарь ушел, а Саша перекрыл, наконец, воду в ванной и вместе с соседями продолжил ликвидировать последствия аварии.

Аня находилась на переднем фланге борьбы. Она помогала по мере сил носить вещи, подавала гаечные ключи, и все это время мучительно пыталась решить для себя один вопрос: где она видела этого Сашу? Ответ на этот вопрос был, казалось, очень простым, он вот-вот должен был найтись, но нет, всё время ускользал от нее. Она тайком рассматривала Сашу, стараясь держаться поближе к нему. Лицо как лицо, на улице пройдешь мимо и не обратишь внимание. Хотя симпатичный, конечно. И моложе ее. Темные волосы, карие глаза. Смешная родинка на лбу, над переносицей.

Они как раз стояли рядом, как вдруг что-то больно царапнуло ее по ноге. Аня взглянула вниз. На нее смотрел мокрый черный кот с поразительно умными золотыми глазами, явно пытаясь поцарапать ее острыми когтями. Мужчина заметил это и попытался взять кота на руки, но тот с силой провел по его руке лапой. И Анна с изумлением заметила голубую каплю крови на Сашином запястье. Тот быстро вытер руку и, крепко ухватив резко притихшего кота, отдал его Анне, подмигнув ей, а затем продолжил свою работу.

Наконец было сделано всё, что можно. Большинство соседей уже разошлось по своим квартирам. Собрался уходить и Саша:

- А Вы молодец, помогли,- обратился он к Ане.

- Да, я вообще хорошая, почти ангел. У меня даже иногда по вечерам чешется спинка, это растут крылышки,- ответила Аня с вызовом, чувствуя почему-то неловкость в создавшейся ситуации.

Саша пристально взглянул на нее и ничего не ответил. Анна смотрела ему вслед, когда он спускался по лестнице и думала, что ей давно починить кран на кухне и еще что-нибудь и это будет отличный повод для… Для чего?! Оборвала она сама себя и отправилась решать последнее дело, связанное с потопом. Нужно было пристроить кота, который так и жался к ее ногам. Она принялась методично обходить все квартиры в подъезде. Кота не признал никто из соседей. Анна заколебалась. Не то, чтобы она не любила домашних животных. Но раньше у нее никогда не было желания держать их дома. Этого кота ей почему-то не хотелось оставлять сейчас одного в подъезде или выбрасывать на улицу. Она наклонилась, взяла его на руки и вошла в свою квартиру.

На улице был теплый вечер. Закатные тени падали через окно и персиковым цветом окрашивали мебель и предметы в комнате. Солнце красиво оттеняло обои ее любимого салатового цвета. В городскую квартиру через открытые окна проникал неясный и волнующий запах весны.

Раздался звонок в дверь. Ни о чем не задумываясь, она пошла открывать.

На пороге стоял Александр Грошин, протягивая ей оставшийся у него случайно принадлежавший ей ключ. Обычный гаечный ключ.

*

На этом месте повесть заканчивается. Те, кому небезразлична судьба двух главных героев, могут узнать ее, прочтя акростих, который составляют последовательно записанные первые буквы каждой главы.

Литературно-художественное издание

Русецкая Ирина Алексеевна, Туманова Анастасия Валерьевна

Гроши счастья

Подписано в печать 01.12.2014

Формат 60х90/16. Тираж 10000 экз.

Отпечатано в типографии “ОнтоПринт”

www.ontoprint.ru

- Вид ящеров, одного из представителей которых Анна встретила по пути к ущелью Дракона.

“Я не ел шесть дней!” (франц. искаж.) - фраза из романа Ильфа и Петрова “Двенадцать стульев”.

274