На следующий день, ровно в девять, в квартиру позвонила Татьяна.

— Доброе утро, Александра Павловна, — бодро поздоровалась она, — ну, как там наши ребятишки?

— Проходи в комнату, Тань. Они уже не спят.

— А кто это тут у нас такой хорошенький? — ласково приговаривала женщина, подходя к кроваткам. — Ой, как вы выросли уже! А какие кудри отрастили!

Кудри, и правда, были знатные. Саша удивлялась той скорости, с которой росли ее дети. Они родились с небольшими завитками на макушках, а сейчас, ярко-рыжая шевелюра Темы и черные кудряшки Кати умиляли всех, кто видел двойняшек впервые.

Вера Ивановна, выписавшись из больницы и заглянув к Саше в гости, долго не могла поверить, что малышам всего по два с половиной месяца.

— Не может быть, Сашенька, — удивленно восклицала пожилая соседка, — они такие крупненькие. А взгляд какой взрослый…

С тех пор, Касторская частенько заходила в гости, помогая Александре присматривать за детьми. Саша поначалу сопротивлялась, боясь нагружать больную соседку, но та мигом отмела все возражения девушки:

— Не волнуйся, деточка, я с ними душой отдыхаю. Да, и спокойные у тебя малыши. Мой Кирюшка, когда маленький был, орал так, что уши закладывало, а твои смирные, без дела не выступают.

Кирюшка, к слову, давно уже сам стал папой, но навещал мать редко, да, и внуки от силы раз в год показывались у бабушки. А Вере Ивановне так хотелось понянчиться с малышами, потетешкать их, побаловать. В общем, Сашины детишки нашли себе хорошую бабушку и няню.

Александра, видя, как расцветает соседка рядом с Катей и Артемом, перестала волноваться и оставляла детей с Верой Ивановной, если нужно было выйти в магазин, или еще куда-то.

Сейчас, с появлением Татьяны, свободного времени станет в разы больше, и можно будет взяться за переводы, как и раньше. Пусть небольшие деньги, но лишними они не будут. А там, дети подрастут, и она подыщет себе какую-нибудь подходящую работу. Тратить на себя средства, выделенные Глебом, Саша не собиралась. Эти деньги пойдут только на детей, уж они-то ни в чем не должны нуждаться.

— Александра Павловна, Денис просил вам передать, что вы можете на него рассчитывать, — Таня, подхватывая на руки Артема, повернулась к Саше, — ну, если нужно что-то донести, или в магазин сходить, или проводить куда-нибудь.

— Передай ему спасибо, Тань, — кивнула Александра, — и скажи, пусть в гости с Виктором заходят, чего им дома сидеть?

— Передам. Они обрадуются, — улыбнулась Таня, — соскучились все по вас. И по малышам. А Глеб Александрович…

— Не надо, — перебила ее Саша, — не говори об Оборском. Я ничего не хочу знать.

— Ладно, — примирительно посмотрела на нее женщина, — не буду.

Она не стала говорить хозяйке, что ее ни на минуту не выпускали из виду все это время. Еще бы! Да, Глеб головы снимет своим людям, если с его парой что-либо случится! Разумеется, Саша не замечала присутствия оборотней в своей жизни, а те не стремились афишировать ненавязчивое присутствие. А сейчас, вот, пришло время выйти из тени — девушка успела остыть после расставания с мужем и уже не так яростно сопротивлялась старому окружению.

Так и потянулись суматошные дни новой жизни. С утра, до прихода Татьяны, Саша успевала покормить детей и быстро убраться в квартире, а потом, когда появлялась няня, девушка бежала по магазинам. В этих торопливых походах ее сопровождал Денис. На все возражения Саши он неизменно отвечал — «я обещал Глебу Александровичу», и на этом все Сашины доводы заканчивались. Охранник довозил девушку в любое указанное место, аккуратно парковался и терпеливо ждал ее возвращения. Александра постепенно привыкла к его безмолвному присутствию и перестала обращать внимания на огромную фигуру оборотня. Несколько раз к детям приезжал Оборский. Саша, в такие дни, заранее уходила по магазинам, подстраивая свое расписание под визиты бывшего мужа, чтобы не мешать Глебу и не причинять себе лишнюю боль. Предательское сердце тосковало и тянуло домой, уговаривая глупую хозяйку хоть одним глазком посмотреть на Оборского, но Александра не сдавалась — хватит и того, что муж постоянно снится ночами, не хватало еще увидеть его и вживую.

Сегодня в планах у Саши было посещение торгового центра — дети росли с каждым днем, пора было присмотреть им обновки.

Торопливо поцеловав малышей, девушка выскочила из квартиры под заливистый плач двойняшек. Те никак не желали отпускать маму и устраивали истерику всякий раз, стоило ей отлучиться хоть ненадолго.

— В «Мега-молл» — быстро произнесла Саша, садясь в машину. Денис послушно тронулся с места. После того, как Александра обнаружила документы на машину, она отдала ключи Дэну и попросила перегнать автомобиль со стоянки сервис-центра, где он стоял все это время.

Новенькая, ярко-красная Ауди пришлась ей по душе, но сама Саша за руль так и не села — она не считала эту машину своей и не хотела привыкать к ней.

Оббежав за час несколько детских магазинов, Александра устало направилась к эскалатору. Уже почти дойдя до него, краем глаза заметила знакомую фигуру. Глеб. Ее бывший муж стоял у фонтана, рядом с японским рестораном, и задумчиво смотрел вниз, на суетящихся, на первом этаже молла, людей. Что он здесь делает? Что забыл в этом столь мало подходящем ему месте? Ответ не заставил себя долго ждать.

— Привет, дорогой! — раздался мелодичный голос, который Саша узнала бы из тысячи. Алина. Красавица-блондинка подошла к Оборскому и поцеловала его в щеку, закинув на шею мужчины ухоженные руки. Внутри у Саши вскипела лава. Едва удержавшись от того, чтобы не броситься на соперницу, девушка, огромным усилием воли, сдержалась и отвернулась от вызывающего боль видения. «Уйти! Скорее! — она ринулась вниз по эскалатору, задевая прохожих и цепляясь за них пакетами. — Что ж, вот и расставила жизнь все по своим местам. Недолго Глеб страдал… И утешение далеко искать не пришлось…» Злые слезы обожгли горящие щеки. «Ну, и пусть. Не нужен он мне. У меня есть дети, а большего и не надо»

Вылетев на парковку, Саша побежала к машине. Ветер неприятно холодил мокрые щеки, развевал выбившиеся из прически волосы, задирал подол тонкого платья.

— Домой, — выдохнула Александра, кинув сумки на заднее сиденье и усаживаясь вперед. Дэн не успел даже рта открыть, как она добавила:

— Денис, пожалуйста, давай быстрее.

— Александра Павловна, что-то случилось? — напряженно спросил мужчина.

— Нет, все в порядке. Поехали, мне к детям нужно.

— Не беспокойтесь, через полчаса будем на месте, — спокойно ответил Дэн и выехал со стоянки.

Квартира встретила их тишиной. Дети спали, Татьяна читала какую-то книгу, на плите тихонько булькал компот из сухофруктов, а довольный Тошка спал рядом с кроватками малышей. Волк с трудом помещался в небольшой квартирке, и Саша с ужасом думала о том, что будет дальше. Не иначе, как придется засунуть куда-нибудь свою гордость и воспользоваться щедрым подарком Глеба — дом в пригороде был просторным и вполне мог вместить все ее разросшееся семейство. Туда даже Анфису можно будет забрать. Саша с болью рассталась с красавицей-кошкой, понимая, что в небольшой квартире просто нет места для всего многочисленного зверинца, и часто вспоминала рыжую бестию. Правда, Александра утешала себя тем, что кошки больше привыкают к дому, нежели к хозяевам, да, и котятам в усадьбе будет лучше, а значит, рыжуха не почувствует особого дискомфорта от ее отсутствия.

Звонок мобильного раздался, когда девушка снимала куртку.

Взглянув на экран, Саша забыла, как дышать. Глеб. Что ему нужно на сей раз?

— Да, — коротко выдохнула она.

— Саша, мне нужно с тобой поговорить, — без предисловий начал бывший муж.

— Хорошо, — как можно спокойнее, ответила девушка, — где и когда?

— Заеду к тебе через полчаса.

Внутри у Саши все оборвалось. Она не была готова к тому, чтобы увидеть Оборского. Нет. Только не сейчас.

— Прости, Глеб, сегодня я не смогу с тобой увидеться, у меня есть дела. Если хочешь, поговорим завтра. Подъезжай после обеда, я буду тебя ждать.

Долгое молчание повисло между ними свинцовыми гирями. «Ну, давай же, пожалуйста, соглашайся» — молилась про себя Саша. Ей нужно было успокоиться, прийти в себя перед встречей с мужем. Ей нужно было время.

— Хорошо, — ответил, наконец, Глеб, — я приеду завтра.

Девушка опустила онемевший мобильный и устало присела на банкетку. Руки налились тяжестью, в голове шумело, к горлу подкатывала едкая тошнота. Отдышавшись, девушка поднялась на ноги и поплелась на кухню.

Картина, увиденная сегодня в торговом центре, стояла у нее перед глазами, убивая своей гармоничностью и естественностью. Пара оборотней смотрелась великолепно. Алина подходила Оборскому по всем статьям — яркая, видная, статная. Настоящая альфа-самка. Именно такая, какой и должна быть жена главы волков. Устало опустившись в кресло, девушка прикрыла глаза. Видеть никого не хотелось. Внутри плескалась обжигающая кислота, выедая сердце лютой тоской. Хриплый вой готов был сорваться с ее губ, но она сдерживалась, глотая горькие безмолвные слезы. Саша отчетливо понимала, что рано или поздно, Глеб все равно ушел бы от нее к той, что могла быть равной ему во всем. К Алине.

Оборский разгневанно расхаживал по кабинету. Нет, это бред какой-то! Распечатки звонков с мобильного Александры лежали перед ним на столе, и Глеб, время от времени, возвращался к ним, пытаясь понять скрытый за словами смысл.

О чем она говорит? Что несет этот сукин сын? Какие копии? Какие условия? При чем тут договор с американцами? В голове постепенно складывалась картина шантажа, и Глебу становилось страшно. Что стоит за уходом Саши? Почему она ничего не сказала ему об угрозах Перебудько?

Мужчина попытался успокоиться и подумать трезво. Он с усилием сдерживал мечущегося внутри волка, не выдерживая его напора.

Последние четыре недели выдались тяжелыми. Зверь почти не подчинялся ему, воя и царапая когтями внутренности. Постоянная борьба со зверем измучила Оборского, но она же и отвлекла от невыносимых мыслей. Последние слова Саши так и повисли в воздухе, обжигая своей неприкрытой ненавистью. Терпела, притворялась, лгала…

Чего стоило Глебу выслушать ее просьбу и осознать смысл сказанного?! Развод. Само это слово ранило острее самого острого ножа. А он пошел на это. Сделал все, чтобы его женщина была счастлива. Так что, счастлива ли она теперь?

Многочисленные фотографии Александры, рассыпанные по столу, утверждали обратное. Усталое, бледное лицо, горькая складочка между бровями, заледеневшие синие глаза и неестественное, катастрофическое спокойствие. Вот результат ее свободы. Ни на одной фотографии, даже там, где она гуляет с детьми, нет и тени былой Саши.

Смешав лежащие перед ним снимки, Оборский устало опустился в кресло. Потянувшись, он еще раз прокрутил в голове то, что узнал.

Перебудько активизировался ровно за день до того, как Саша заговорила о разводе. А накануне он был в том же «Атолл-холле», что и Глеб с женой. Могли они пересечься? И если да, то почему Саша промолчала? И не потому ли ей стало плохо? А ее поспешные сборы? Она сбегала из дома, не глядя ему в глаза.

Вопросы, вопросы…

Картина вырисовывалась неприглядная. Перебудько шантажировал Сашу тем, что он, ее муж, узнает нечто такое, что опорочит ее в его глазах. И требовал достать копии документов. А Саша попросила у него развод и ушла из дома. Почему? Потому ли, что, действительно не смогла больше терпеть, или, все же, решила сохранить свою тайну, даже такой ценой, как расставание с мужем?

Переплетя пальцы рук, Глеб сосредоточенно уставился в потухший камин. Что виделось ему в остывшем очаге, какие образы проносились перед уставшими глазами?.. Сгустившаяся тишина осторожно опустилась на согнутые плечи, укрывая мужчину от скопившихся проблем, и ласково тронула седую прядь у виска. Тени, эти безмолвные свидетели ушедшего прошлого, неслышно столпились в углах комнаты, взволнованно переглядываясь между собой.

* * *

Старый Дом тоскливо вздохнул. Хлопнуло открытое окно на втором этаже, заскрипели половицы, легкое дуновение коснулось неподвижных гардин и закружило их в неспешном танце… Лунный свет отбрасывал неясные блики на старинную мебель, заставляя ее оживать и таинственно мерцать в его серебристых лучах.

Особняк скучал. Долгие годы он дремал, неохотно, сквозь сомкнутые веки, наблюдая за пролетающими годами, приходящими и уходящими людьми, мелкой суетой и утекающими мгновениями чужой и неинтересной жизни…

Морщился, когда в его стены вгрызались злые инструменты, терпел, когда чужие люди сносили стены, закладывали окна, выкидывали такую родную и привычную мебель…

Кряхтел, когда приходили долгие зимы и грелся на солнышке под теплыми лучами короткого и нежаркого лета… Дом терпеливо ждал. Проходили годы и десятилетия, уходили в прошлое исторические вехи и события, забывались лица бывших хозяев, а он все ждал…

Но вот, настал тот миг, когда Дом устал верить и отчаялся. Надежда становилась все дальше, все призрачнее, все эфемернее… Он засыпал, теряя связь с реальностью и впадая в странное забытье.

Жизнь Старого Особняка угасала, рассыпаясь крохотными частичками небытия, и ожидание конца стало единственным смыслом его существования.

Но однажды, он почувствовал, как что-то изменилось. Нежный девичий голос разливался по пустынным коридорам и комнатам, ласковые добрые руки касались его стен, вкусные ароматы выпечки поселились в заброшенной кухне… Неторопливо встряхнувшись, Старый Дом приоткрыл засыпанные песком времени глаза и огляделся по сторонам. А потом, не поверив увиденному, торопливо выпустил свою сущность наружу. Так и есть! Девушка. Молодая, красивая, чистая. «Хозяйка» — загудело внутри, задевая лестницы и перекрытия чердака, проносясь по старым венам труб и окнам, гремя черепицей и поскальзываясь на новенькой кровле…

«Не может быть!» — восторженно выдохнул Особняк, рассматривая свою новую Хозяйку. Добрая, ласковая, заботливая. Довольное урчание пронеслось по приведенным в порядок комнатам. Да… Это было именно то, чего так долго ждал Старый Дом, то, о чем мечтал холодными одинокими ночами. Она здесь! Она нашла его! Теперь в его стенах вновь забьется жизнь, зазвучит музыка души, затеплится огонь горячего сердца… А там, и Хозяин вернется, уставши скитаться по чужбине, а потом, глядишь, и детишки пойдут! Особняк представил топот маленьких ножек, который нарушит его тишину и радостно улыбнулся — жизнь продолжается!

Он всячески помогал молоденькой Хозяйке, следя за тем, чтобы ей доставалось меньше работы. Нежные маленькие ручки девушки порхали, убирая, приводя в порядок, расставляя все по своим места, а добрая сущность Дома осторожно подправляла, придавала сил, заботилась и сохраняла все в идеальном состоянии. Негоже Хозяйке надрываться! Ей еще столько предстоит впереди…

Ликование Дома оказалось недолгим. Хозяин не сумел удержать свое счастье — Хозяйка, забрав маленьких непосед, ушла и больше не вернулась, и внутри снова поселилась тоска. Дом скучал и тоскливо вздыхал по ночам, наблюдая за сгорбившимся в кресле мужчиной. Тот не спал, уже которую ночь, неподвижно сидя перед потухшим камином в нетопленном особняке и глядя в пустой очаг отчаявшимся взглядом.

* * *

С утра Саша лихорадочно убирала квартиру. Предстоящий визит Глеба вызывал нервозность и страх. Александра не знала, сумеет ли удержать свою обиду и боль, сможет ли спокойно разговаривать с мужчиной, зная, что тот уже нашел ей замену.

Да самого обеда она не находила себе места. Татьяна понимающе отводила взгляд, Денис, заметив, что Александра не отвечает на вопросы, отстал от нее и ушел в соседнюю квартиру, Тошка ходил за хозяйкой по пятам, но она не обращала на него внимания. Наконец, не выдержав собственной нервозности, Саша обреченно уселась в кресло и уставилась в окно.

Глеб приехал ближе к двум. Уставшая и измученная ожиданием Александра встретила его в прихожей.

— Здравствуй, — коротко поздоровался с ней Оборский.

— Здравствуй, — неловко ответила Саша.

Они стояли в узком пространстве прихожей и не знали, что делать дальше.

— Проходи, — опомнилась Александра.

Мужчина, не разуваясь, направился в комнату.

Расположившись на диване, он потрепал по голове подбежавшего Тошку и попросил Татьяну выйти. Та понятливо кивнула и, прихватив детей, покинула квартиру, оставив бывших супругов наедине.

— Садись, Саш, — напряженно глядя на жену, проговорил Глеб, — разговор нам предстоит долгий.

Александра примостилась в кресле и уставилась на свои стиснутые руки.

Тишину комнаты нарушало лишь еле слышное тиканье часов.

— Саша, я должен знать, — Глеб запнулся, помолчал немного, а потом, решившись, продолжил: — какие отношения связывают тебя и Виктора Семеновича Перебудько?

— А ты еще не в курсе? — иронично поинтересовалась Александра.

— Я серьезно.

— Никаких, — отрезала девушка.

— А откуда он тебя знает? — не отступал Глеб.

— Так у него и спроси, — сердито посмотрела на него Саша.

— Не сомневайся, спрошу. Но, сначала, я хочу услышать твою версию.

— Он старый знакомый моего отца, — бесстрастно ответила девушка.

— И какие у вас с ним общие дела?

— У нас нет общих дел. И быть не может.

— Уверена?

— Да.

Глеб пристально смотрел на свою пару и видел темные круги под глазами, прозрачную кожу, крепко стиснутые руки и усталое выражение глаз. А внутри разливалась щедрая смесь страха, боли и тоски. То, что чувствовала сейчас Саша. Их связь, несмотря на разлуку, стала только крепче, и Глеб сполна ощутил все эмоции своей жены. Diable! Что же они творят?!

Не удержавшись, мужчина мгновенно перекрыл разделяющее их расстояние и сгреб Александру в охапку.

— Санечка, родная, что же ты делаешь со мной? Я ведь с ума схожу, не могу без тебя… — как безумный, шептал он, обнимая свою пару, захватывая в плен ее губы, запуская руку в рыжие волосы и срывая с них заколку, — Сашка…

Александра со стоном отвечала на поцелуй, не менее жадно, чем Глеб, впиваясь в любимые губы и растворяясь в крепких объятиях.

— Не отпущу, никогда больше не отпущу… Никому не отдам…

Саша застонала в ответ на это властное заявление, а потом, ее словно током пронзило, и вчерашняя картинка появилась перед глазами. Разом протрезвев, девушка принялась выбираться из рук мужчины.

— Пусти, Глеб, — прошептала она.

— Нет, Саш, не отпущу.

— Я не могу, — обреченно уткнулась в его плечо Александра.

— Саш, только не надо лгать, что тебе противно.

— Не буду. Но и с тобой я быть не могу.

— Так. Что ты там себе напридумывала, а? — Оборский, тяжело дыша, отстранился и легонько встряхнул девушку за плечи, — ты можешь объяснить, что с тобой происходит?

— Глеб, поверь, так будет лучше, — попыталась настоять на своем Саша.

— Знаешь, я больше не хочу повторять свою ошибку. Я не буду верить твоим словам.

Мужчина немного помолчал, а потом добавил:

— Я буду верить вот этому — он взял руку Алекасндры и поднес к своим губам, — и этому — его губы переместились к ее, — а еще вот этому — его ладонь легла на левую половину груди девушки, туда, где гулко билось растревоженное сердце.

Саша, завороженная выражением глаз мужа, не отрываясь, смотрела на него.

— Собирайся, мы возвращаемся домой, — притянув ее к себе, властно скомандовал он.

— Но, Глеб, — попробовала возмутиться Александра.

— Все, Саша, хватит. Чем бы ни шантажировал тебя Перебудько, меня это не интересует. Свое я привык защищать и, если этот подонок посмел тебе угрожать, то он еще пожалеет. Я расплачусь с ним за каждый прожитый в разлуке с тобой день. Сполна.

— Глеб, это не все… — потупилась девушка.

— Что еще?

— Алина… Я видела вас вчера. Я не могу… — тут голос у Саши прервался, и она не сумела договорить.

— Что ты видела? — в голосе Оборского появились стальные нотки.

— Ты и она… В кафе…

— Мне нужно было поговорить с ней, и Алина назначила встречу в «Минами». Я должен был выяснить подробности ее нападения на тебя и предупредить на будущее, чтобы она даже думать забыла о том, что между нами что-то возможно. А еще, велел держаться от тебя подальше. Только и всего. А ты чего себе напридумывала? Неужели, ревновала? — Глеб удивленно улыбнулся. — Санька…

Александра уткнулась мужу в грудь и смущенно спрятала покрасневшие щеки.

— Любимая моя, — тихо шепнул мужчина, — Сашенька…

— Глеб, но я же все равно тебе когда-нибудь надоем. Тебе нужна другая жена, такая же, как ты… Ну, из ваших…

— Тшш, — Оборский приложил к ее губам палец, не давая договорить, — не нужно… Забудь обо всем, что ты придумала. Волк любит только один раз. Ты — моя единственная, ты — моя пара. Без тебя, я — ничто. Меня просто нет. Если умрешь ты — умру и я. Это закон. Всесильный закон Луны. Величайшее счастье для волка и его величайшая награда — найти свою пару. Как ты можешь даже думать о том, что я готов отказаться от мечты и променять ее на подделку? Забудь о своих сомнениях. Забудь о своих страхах. Просто, доверься сердцу. Оно бьется в унисон с моим. Ты ведь чувствуешь меня, слышишь меня, ощущаешь мою любовь. Так, почему не веришь себе?

— Я боюсь ошибиться.

— А ты отбрось эти человеческие страхи. Позволь своей душе почувствовать моего волка, и тогда, не будет больше необходимости что-то объяснять словами.

Саша подняла глаза на мужа и увидела расплавленный янтарь, льющийся прямо на нее.

— Глеб…

— Не двигайся, — раздался предупреждающий шепот.

Чем дольше Александра вглядывалась в ярко-желтую бездну, тем сильнее погружалась в водоворот эмоций и ощущений. Нежность, любовь, обожание, преклонение… Саша увидела себя, но как бы со стороны. Вот, она стоит у стола, раскладывая приборы — в синем форменном платье, с туго заплетенной косой, с грустным выражением лица, а вот — в легком сарафане, с округлившимся животом, с мечтательной улыбкой на лице, а следом, спешит другая картинка, где она склонилась над двойняшками и приговаривает что-то ласковое, меняя пеленки… Да, то была она, и, все же, не совсем она. Александра видела себя через призму другого, любящего взгляда, который добавлял ей красоты, нежности, очарования… Видения пролетали мимо, и девушка почувствовала, как ее охватывает эйфория, страсть, опьянение… И эти чувства тоже были не ее. А потом, она увидела его. Волка. Огромный черный зверь покорно смотрел на нее пронзительными желтыми глазами и безмолвно ждал ответа. И Саша поняла, о чем он ее спрашивает. Она смотрела в такие знакомые глаза и понимала, что уже никогда не сможет отказаться от них. Девушка улыбнулась и, решившись, от всей души, ответила: — «Да». Водоворот непередаваемых эмоций закружил ее в диком вихре, заставляя забыть обо всем — о времени, пространстве, о своих страхах и опасениях… Спустя вечность, она поняла, что так и стоит, обняв мужа обеими руками и глядя ему в глаза.

— Я люблю тебя, — прошептали любимые губы.

— Я люблю тебя, — откликнулась она в ответ.

Робкий кашель нарушил незабываемый момент.

— Глеб Александрович, — неловко крутил в руках телефон Денис, — Алексей Николаевич звонит, говорит, что очень срочно.

Оборский разочарованно рыкнул, и, не выпуская из объятий жену, взял мобильный.

— Слушаю.

— Глеб, тут возникли небольшие сложности. Ты нам нужен.

— Где вы сейчас?

— В офисе.

— Буду через полчаса.

Отдав телефон охраннику, Оборский коротко поцеловал жену и тихо приказал:

— Укладывай вещи, мы едем домой.

Саша кивнула и кинулась собирать сумки. Она складывала в них только самое необходимое, понимая, что Глеб торопится.

— Дэн, скажи Татьяне, пусть оденет малышей, мы уезжаем.

— Слушаюсь, Глеб Александрович, — радостно оскалился охранник и мгновенно испарился из квартиры.

Спустя десять минут, все расселись по машинам и разъехались в разные стороны: черный Хаммер повез хозяина в офис, а ярко-красная Ауди свернула на кольцевую и двинулась в сторону усадьбы.

Саша, глядя на знакомые указатели, почувствовала, как радостно забилось сердце. Она возвращается домой.