Отшумели опавшей листвой последние осенние деньки, и на Тэнтри, теплым снежным покрывалом, опустилась зима. Жизнь в замке текла тихо и размеренно. В огромных каминах уютно трещали дрова, слуги сплетничали по вечерам на кухне, Кэсси вышивала, сидя у окна в гостиной, а ее новая компаньонка, леди Сильвия, мирно дремала в уютном глубоком кресле. Пожилую, добродушную даму, не так давно, привез в замок лорд Тремэл. Обедневшая вдова его старого знакомого с радостью согласилась присмотреть за юной подопечной графа, и Кэсси, поначалу настороженно отнесшаяся к известию о приезде новой компаньонки, тут же расположилась к ней, стоило им познакомиться поближе. Леди Сильвия оказалась милой, безобидной женщиной. Она не вмешивалась в жизнь Кассандры, предпочитая дремать у камина или вязать бесконечные шарфы, а Кэсси не докучала компаньонке вопросами или просьбами. Все приличия были соблюдены, и в Тэнтри воцарились мир и покой. И лишь одно омрачало безмятежное настроение Кассандры. Лорд Тремэл слишком редко приезжал в свой замок — служба отнимала у графа все его время. А девушка очень скучала по своему опекуну. После той памятной прогулки, Кэсси нередко вспоминала скупую улыбку графа, его теплые глаза, его ласковое «девочка», при обращении к ней. Она чувствовала, что внутри зарождается что‑то нежное и трепетное, чему не находила названия, и это робкое чувство исподволь набирало силу и расцветало в ее душе.

Кассандра не обманывалась на свой счет. Она, бесприданница, живущая из милости, не сможет стать равной такому человеку, как граф Тэнтри. Девушка смиренно принимала свое положение. Она выросла с мыслью о том, что, однажды, барон Вергольт выдаст ее замуж за какого‑то неизвестного лорда, и ей придется покинуть дом и во всем подчиняться чужому человеку, который станет ее мужем. Не самое радостное будущее, но Кэсси знала, что жизнь несправедлива и ждать милостей от судьбы не стоит. И ей казалось, что она готова к подобной участи… Но это было раньше, а сейчас… При одной только мысли о том, что придется расстаться с графом, все внутри болезненно сжималось и хотелось отодвинуть этот момент как можно дальше. Кэсси привязалась к лорду Тремэлу. Ей казалось, что они знакомы уже очень давно. Она изучила все привычки графа, знала, что ему нравится, а что — нет. Со свойственной ей наблюдательностью, девушка подмечала все особенности характера лорда, запоминала каждую черточку его лица. Одинокими зимними вечерами она часто вспоминала теплые темно — серые глаза и добрую улыбку своего опекуна. Ей было больно думать о том времени, когда в ее жизни больше не будет Тэнтри, тихой спокойной жизни, и… графа. Кэсси плакала по ночам в подушку, ругая себя за слабость, но ничего не могла поделать. Первая любовь Кассандры расцветала и заставляла девушку страдать от безнадежности.

А лорд Тремэл, с удовольствием, стал бывать дома. Редкие приезды в Тэнтри приносили ему такую радость, что он с удивлением замечал, что мечтает поскорее покончить с делами и мчаться в родовой замок. Кассандра, словно шестым чувством, предугадывала, когда он приедет, и его всегда ждал вкусный ужин, растопленный в кабинете камин и бутылочка старого вина, охлажденная до нужной температуры. Постепенно, девушка почувствовала себя уверенно в замке графа, и взяла на себя все обязанности хозяйки дома. Гант поражался, как мудро и рачительно она управляется с его собственностью. Замок, не знавший твердой женской руки, и слуги, привыкшие жить без хозяина, с удивлением ощутили благотворные перемены. Холодная дворцовая роскошь смягчилась теплым уютом, привнесенным молодой леди, а легкие, на первый взгляд незаметные изменения в гостиной и столовой добавили душевные нотки в безукоризненное звучание интерьера. Тэнтри преобразился. Кэсси быстро поладила со слугами, и те с радостью выполняли распоряжения молодой госпожи. Девушка добивалась от них повиновения не строгими приказами, а ласковыми просьбами, и слуги не могли противиться столь мягкому диктату.

Гант поражался тому, как в Кассандре, одновременно, уживаются абсолютно взаимоисключающие черты характера. Молоденькая девушка удивляла его взрослыми взглядами и поступками. То, как точно и проницательно она судила о людях, говорило об ее остром уме и чутком сердце. Но Кэсси была слишком добра, чтобы отвечать злом на зло, и часто, просто прощала обиды, не заостряя на них внимания. Она могла по — детски радоваться мелочам, и развлекаться, как ребенок. А в чем‑то, и вовсе, была поразительно несведуща и наивна. Тремэл с жалостью думал о том, что девочке выпала не самая счастливая судьба, заставив рано повзрослеть и забыть о детстве. Остаться сиротой в тринадцать лет, потеряв поочередно и отца, и мать, жить под опекунством дяди, прямо скажем, не самого хорошего человека, лишиться, по его вине, дома и средств к существованию… Граф с грустью представлял, каково ей пришлось. Он, вообще, слишком часто думал о Кассандре. Чего там греха таить, Тремэл привязался к ней. Теплый лучик, проникший однажды в душу лорда, набирал силу, и отвоевывал все больше места в его сердце…

Закончив все дела, граф покосился в окно. Глубокая ночь царила над Танассой. А как хорошо сейчас в Тэнтри… Теплые комнаты, жарко натопленный камин в гостиной, тихие шорохи ночного замка…

Лорд потянулся всем телом, и решительно сорвал с вешалки плащ. Хватит. Пора устроить себе выходной.

— Кейран! — громко позвал граф.

Дверь открылась, и на пороге показался подтянутый дежурный.

— Передашь лорду Райни, что завтра он принимает руководство на себя. Меня два дня не будет.

— Слушаюсь, Ваше сиятельство.

Лорд Тремэл стремительно вышел из кабинета и, спустя несколько минут, покинул департамент, направляя своего Сизого к выезду из столицы.

Снег летел из‑под копыт скакуна, бил всаднику в лицо, пробирался за воротник, но мужчина не обращал внимания на непогоду, направляясь к теплому очагу и прозрачным зеленым глазам, которые радостно вспыхнут на лице Кассандры при виде опекуна.

Чутье не подвело графа. У парадного входа горел светильник, а в галерее его ждала кутавшаяся в шаль девушка.

— Кэсси, ты почему не спишь? — сердито спросил лорд, но в душе у него все ликовало при мысли о том, что его встречают.

— Не спится что‑то, — виновато ответила девушка и легонечко улыбнулась, — зато я вас дождалась, — радостно прошептала она, и слегка прикоснулась к мокрому плащу графа.

— Снимайте скорее, сейчас лужа натечет, — спохватилась она, и лорд одним движением скинул меховой плащ.

Девушка подхватила тяжелую одежду и расправила ее на вешалке.

— Пойдемте, милорд, я вам поужинать соберу.

— Кэсси, не нужно ничего, я не голоден.

— Не вздумайте спорить, знаю я ваш департамент, ни еды нормальной нет, ни сорги, — нарочито сердито проговорила девушка, но не выдержала и улыбнулась, — пойдемте, милорд, буду вас кормить.

Граф, для порядка, немного поворчал, но внутри у него разливалось радостное осознание, что о нем заботятся и ему рады. Он шел за Кассандрой по темному коридору и бездумно улыбался.

В очаге на кухне пылал огонь, пахло свежим хлебом и запеченным мясом. Кэсси ловко достала из печи горшочек с мясным рагу, который кухарка оставила в тепле, по ее просьбе, и принялась сервировать небольшой стол у окна. С самого вечера Кассандра ощущала неясное томление. Ей так хотелось, чтобы именно сегодня лорд приехал домой, чтобы он отдохнул от своей выматывающей службы, от бесконечных поездок. Она с затаенной надеждой смотрела в окно, ожидая, когда в воротах покажется залепленная снегом фигура в темном, подбитом мехом плаще. Ожидания ее не обманули. Вот он, лорд Тремэл, сидит перед ней за кухонным столом, уставший, небритый, споро работает вилкой и хвалит стряпню Клотильды. Кэсси с умилением наблюдала, как быстро исчезает еда с тарелок, и тихонько рассказывала графу обо всем, что произошло в его отсутствие. Лорд кивал, иногда задавал уточняющие вопросы, и, уже не торопясь, утолив первый голод, доедал поздний ужин.

Кассандра налила соргу в большую кружку и поставила перед опекуном. Она знала, что лорд не любит маленькие чашки, в которых обычно подается традиционный напиток. Аромат свежезаваренных трав разнесся по кухне теплым дуновением, согревая и настраивая на душевный лад. Щедрый кусок пирога лег на тарелку и заставил графа блаженно прижмуриться. Жизнь заиграла для него яркими красками. Что может быть лучше? За окном набирает силу метель, а он сидит в теплой кухне, у горящего очага, пьет соргу и смотрит в зеленые омуты глаз сидящей напротив девушки. Хотелось продлить эти мгновения, как можно дольше.

Граф допил вторую кружку сорги, и Кассандра спохватилась.

— Милорд, вы же за столом уснете! Уже поздно, вам пора отдыхать.

Лорд Тремэл, и правда, почувствовал, что от тепла и сытной еды его разморило, и глаза просто слипаются.

— Спасибо за ужин, Кэсси. Пожалуй, мне, действительно, пора к себе.

Он поднялся из‑за стола и сделал шаг по направлению к двери.

— А как ты узнала, что я сегодня приеду? — остановившись, поинтересовался он у девушки.

— Не знаю, просто почувствовала, — неохотно призналась Кэс.

Лорд ничего не сказал, только неопределенно хмыкнул и вышел из кухни.