— Людочка, как мне быть? Не могу же я выйти из больницы в этой рубашке? Или следователь рассчитывает, что я в таком виде поеду в машине и войду в свой дом вместе с ним? Не верю, что осталась жива для того, чтобы так позориться! — Инна тряслась от негодования.

— Тоже мне проблема! Сейчас дам тебе свою футболку и джинсы, чистые, у меня в шкафчике полно сменной одежды: погода же меняется. — Людочка прекрасно понимала, что бурная реакция Инны вызвана не такой мелочью, как отсутствие одежды. Хотя, конечно, для любой женщины это очень важно. Люда понимала, что Инна панически боится появиться у себя дома. После того, что Инна рассказала ей и о чем попросила молчать, Люда не могла просто так отпустить ее одну со следователем. Как медик она знала: не исключен нервный срыв, который может иметь очень печальные последствия. — Инна, давай попросим следователя, чтобы я поехала вместе с вами, помогу убраться или еще что, у меня как раз смена заканчивается.

— Очень хорошо, что вы это придумали, конечно, поедем вместе, — проговорил Иван Петрович, входя в палату. — Через час я буду ждать вас внизу.

Волнение Инны усиливалось по мере того, как машина, в которой они ехали, приближалась к дому. Когда они остановились, Инна судорожно сжала руку Люды — та постаралась ее успокоить и дала ей выпить минеральной воды.

Они вышли из лифта, выше этажом, и спустились затем по лестнице, так было легче попасть в квартиру Инны. Зрелище жилища Синуковых было настолько впечатляющим, что ожидающее их у Инны казалось просто «цветочками». Это и было цветочками (когда-то), а сейчас — лишь разбитое стекло, разлитая вода, смешавшаяся со штукатуркой, пылью и мусором и засохшая грязными кляксами. Растоптанные, частично засохшие, а частично гниющие остатки некогда прекрасных белых лилий и запах… запах смерти, как из старого склепа. Даже сквозняк из разбитых окон и выбитой двери не смог проветрить помещение. Люда невольно побледнела и взяла Инну за плечи, ей почудилось, что та сейчас упадет в обморок. Следователь же спокойно прошел в квартиру, смахнул мусор с кухонного стола, поднял опрокинутую табуретку и сел.

— Проходите, я думаю, что понятые в данном случае нам не понадобятся, а техник-смотритель скоро подойдет.

Девушки вошли в квартиру. Усадив Инну на другую табуретку и накапав ей корвалола, Людочка стояла и не знала, что делать дальше.

— Можно я пока хоть немного выкину мусор? — спросила она у следователя.

— Попробуйте, но начните с комнаты, чтобы не мешать нашей беседе, — согласился Иван Петрович. — Вы и сейчас не хотите мне ничего сказать? — спросил он Инну.

— Почему же, я охотно отвечу на все ваши вопросы.

— В том-то и дело, что, знай я, какие вопросы вам задать, то знал бы, наверное, и ответы на них. Мой опыт, интуиция и нюх, если хотите, говорят мне: все, что происходит вокруг вас, не случайно, ох, не случайно. Будьте откровенны, я же не обвиняю вас лично ни в чем. Поверьте моему чутью, все только начинается, к сожалению, если бы я знал, что именно, то смог бы оградить вас, помочь.

Казалось, он говорит искренне, но Инна и сама ничего не знала, а про Андрея, про свои чувства, боль и пустоту, про слабость и стыд незачем знать постороннему мужчине, тем более следователю — это же не криминал, просто такая злая судьба. Что же ей выступить истцом против своей судьбы? Нет, это их личное дело, они сами разберутся.

Часом позже Инна ехала на машине вместе с Людочкой в пансионат и не могла даже смотреть в окно. Она напоминала рыбу, даже не выброшенную на берег, а принесенную из магазина — замороженную и одеревеневшую. Казалось, ей было все безразлично, куда ехать, зачем… Только вялая покорность и легкое недоумение, в основном по поводу Людочкиного оживленного участия и ее восторгов при виде каких-то елок и берез, опушек и коттеджей «новых русских». Инна даже не пыталась противиться тому, что на второй этаж старенького, еще советских времен пансионата ее вещи несла миниатюрная Людочка.

Комната, куда Инну поселили, была маленькой, с трещинами на потолке и стеклами какого-то грязно-розового цвета. Вытертый коврик перед скрипучей кроватью, встроенный шкаф, тумбочка, стол с графином, стаканом и настольной лампой, два стула и умывальник. Правда, занавески на окне и постельное белье оказались чистыми и почти новыми.

— Прекрасно, ты посмотри, окно выходит прямо в сад. — Восторг Людочки казался преувеличенным, но Инна прожила всю свою жизнь не в Версале, и комната с умывальником, наверное, действительно была прекрасна. Она опустилась на кровать, и голова ее, как головка засыхающего цветка, уже не могла держаться прямо. Когда Инна открыла глаза, то увидела, что лежит под покрывалом на кровати. На обшарпанном столе, уже покрытом скатертью, стояли цветы, блюдца с пирожными, бутербродами, а в вазе — яблоки. Она присела на кровати, с удивлением оглядываясь. Инна помнила, что приехала в пансионат, но где же Людочка? Конечно же, это она похозяйничала!

— Люда! — почти испуганно позвала Инна. Усталость и безразличие уступили место почти животному страху. — Люда! — крикнула Инна громче.

— А, проснулась, — сказала, входя в дверь, Людочка, держащая в руках электрический чайник. — Умывайся, сейчас будем пить чай.

Людочка разливала чай и рассказывала новости, услышанные по телевизору, стоящему в холле. Инна умывалась и вполуха слушала ее.

— Представляешь? Передали, что в автокатастрофе при невыясненных обстоятельствах погиб Петр Климчук, журналист, вот ужас, так хорошо писал, такой молодой, оказывается… Мы всегда в отделении читали его статьи, задавал он жару этой сволочи, наверное, они и подстроили все, не верю я в эти несчастные случаи.

Людочка продолжала еще что-то говорить, но Инна думала о своем. «Петя Климчук погиб. Веселый и напористый, вихрастый, как мальчишка, старый друг Андрея. Страшно, что, узнав о смерти Андрея, я не вспомнила о Петре, не попробовала связаться с ним, а теперь его нет, нет человека, который смог бы разделить мою тоску по Андрею. Почему все так нелепо складывается?»

— У нас всегда так, я слышала, что Климчук готовил супербомбу, вот и подготовил, теперь уже ничего не узнаешь, точно убили. Такой симпатичный, интересно, кто его жена? Бедная, и дети есть, наверное…

— Нет у него детей, — сказала Инна, — и жены нет, был дважды разведен — одинокий следопыт.

— А ты откуда знаешь? — удивилась Люда.

— Знаю, он дружил с Андреем, перед его отъездом мы были на его дне рождения. Он все себя Натом Бумбой называл.

— А это кто? — не поняла Людочка.

— Это такой герой у Купера — следопыт. Господи, как же давно это было. — Инна, казалось, уже ничему не удивлялась, как будто все так и должно было быть.

Людочка все же убедила Инну принять лекарство, заставила поесть и пообещала приехать через день после дежурства с новостями.

— А ты хорошенько выспись, погуляй, тут так красиво кругом, а я привезу все, что понадобится. Не забывай: в среду тебе в фирму ехать, только пара дней осталась, не хандри, с горничной я договорилась, можно у нее телевизор смотреть. Ну пока, если хочешь, звони мне на работу. — И Людочка заспешила на рейсовый автобус.

Вечером в холле у телевизора собралось несколько постояльцев, и все с интересом слушали вечерние новости в ожидании фильма с Бельмондо. На Инну никто не обращал внимания, и она, сидя в уголке дивана, смотрела на искореженную машину Петра Климчука и не могла представить его мертвым. Комментарии соседей ее не волновали, только одна мысль билась в голове: «Уехать, убежать от всего этого, больше нет сил, ну ее, эту действительность, не хочу!»

Утром она спустилась в читальный зал и была удивлена, наткнувшись на здоровенный том «Смерти короля Артура». Начала листать и не заметила, как увлеклась. Глупо, что она раньше не читала эту книгу. Вот то, что ей нужно, что успокоило лучше Людочкиных лекарств. Сказка, дающая надежду. «Надо обязательно побывать в родных местах автора, — подумала Инна. — Вот еще одна цель поездки во Францию».

Незаметно пролетели два дня в рыцарских преданиях на фоне русской природы. И, попав в среду в Москву, Инна почувствовала себя как-то неуютно в городской суматохе. Хорошо, что не пришлось добираться до фирмы самой, за ней приехал водитель и доставил до места.

Офис фирмы производил впечатление, чувствовалось, что в его оборудование и интерьер вложены немалые средства. Хотя вряд ли пейзажи с видами Франции были подлинниками, но кто знает? Вот если бы тут оказались известные работы, которые знает практически любой хотя бы по репродукциям в «Огоньке», тогда, конечно, а так… Спросить Инна постеснялась, тем более, что к ней сразу направились представители фирмы, с которыми она встречалась еще в больнице, и пара мужчин с фото- и видеокамерами. Вероятно, нужно было заснять ее появление в стенах офиса. После того как было сделано несколько снимков, журналисты остались в приемной, а Инна и секретарь управляющего Полина стали заполнять кучу всевозможных бумаг. Инна составила маршрут поездки, здесь ей помогли рекламные издания фирмы и ее собственные скромные познания. Были окончательно оговорены условия Инниного контракта на ведение путевых заметок, страховка и прочие нужные детали путешествия. Большинство необходимых документов фирма оформила, еще когда Инна была в больнице, а загранпаспорт у нее уже был намного раньше, ведь они с Андреем собирались провести «медовую неделю» на Кипре. Оставались некоторые формальности: оформление визы, еще кое-что, следовательно, через неделю-другую в путь.

Довольная и немного утомленная Инна вышла из дверей офиса на улицу. И невольно задержалась на ступеньках, жмурясь от яркого солнца.

— А ты что тут делаешь, почему не была на кладбище?

От неожиданности она даже вздрогнула и испуганно огляделась. Прямо перед собой Инна увидела очень знакомое лицо мужчины.

— Простите, это вы ко мне? — спросила она, судорожно вспоминая, кто же это.

— Извините, вы Инна? — смущенно спросил мужчина. — Я Гоша, фотограф, мы встречались у Петра Климчука на дне рождения. Вы ведь были с Андреем, а где он, кстати? Разве вы не знали, что сегодня хоронили Петра? Все были удивлены, не увидев Андрея, ведь последнее время они что-то затевали вместе. Извините меня, просто такое чувство, что на всех кидаться хочется. Петьки нет… При чем тут вы, конечно, какое кому дело, у всех своя жизнь, я вот тоже сволочь, по делу иду, контракт… фото для рекламы мое понадобилось. Белые лилии, белые лилии.

Инна только сейчас заметила, что Гоша, которого она уже вспомнила и про которого столько забавных историй слышала от Андрея и Петра, почти пьян.

— Гоша, Гоша, вам надо домой, а Андрей… почти месяц как умер. — Инна даже не заплакала. — Он и Петя, они…

— Постой, я осел, это же ты на фото. — Гоша судорожно начал доставать из сумки пакет с фотографиями.

— Уже не я. Наверное, я тоже умерла… — бормоча себе под нос, Инна опустилась на ступеньку. Гоша сел рядом.

Так и сидели бы они на ступеньках офиса фирмы — нетрезвый фотограф и его героиня, повторяя бессмысленную для всех остальных фразу: «Белые лилии, белые лилии», если бы через пару минут их вежливо не потревожил охранник, а сердобольная Полина не вызвала бы для Гоши такси. Инна же еще раз убедилась, что чем скорее она уедет из Москвы, тем больше у нее шансов сохранить рассудок. И только вернувшись в пансионат, она вспомнила, что Гоша говорил о совместном деле Андрея и Петра. Совместное дело… Оба мертвы. И откуда-то из памяти выплыло зеркало с надписью, которую, уходя, оставил Алексей. Он прав, надо «исчезнуть», почему и зачем не ясно, но надо. А Гоша… часть ее прошлой жизни. Гоша — просто очень славный, безалаберный, но всегда помнящий и отдающий долги, любитель хорошо поесть, но не толстяк, с густыми волосами почти до плеч. «Тридцатилетний житель мира», как он иногда представляется. Волосы, носки и даже рваный свитер у него всегда чистые, даже с похмелья, что является загадкой для многих его приятелей. Ходили даже слухи, что у Гоши есть какая-то потрясающая коллекция картин, а его рождение связано с некой жуткой тайной. Но слухи оставались слухами, а в его «проходной» для всех квартире в Чертаново, кроме нескольких старых диванов, плиты, приемника, телевизора и кучи коробок с книгами, ничего не было. С дамами же Гоша предпочитал встречаться на их территории.

Исчезнуть… К сожалению, это не так легко осуществить, в чем она убедилась, поднявшись в пансионате на свой этаж. Там Инна увидела следователя, мирно распивающего чай с горничной.

— Здравствуйте, — произнес он, ставя чашку с чаем на столик.

— Вы приехали в гости? — неестественно веселым голосом спросила его Инна.

— Боюсь, что в гости к вам приезжал кто-то другой. Хорошо, Марья Петровна сразу прореагировала, увидев незнакомого мужчину, который пытался открыть вашу дверь. Почему-то он очень поторопился и, не представившись, выпрыгнул в окно. Шустрый, хотя и не очень молодой, все-таки второй этаж, а ему все нипочем — шмыгнул в кусты и был таков. Марья Петровна позвонила, я ее просил: если что, сообщать лично мне. А вы по-прежнему ничего не вспомнили?

Инна молчала.

— Пройдемте к вам в номер, — сказал следователь, вставая. — Спасибо за угощение, — поблагодарил он горничную. — Зачем же приходил ваш «гость»? Посмотрите внимательно, все ли на месте.

Инна огляделась.

— А что тут брать? Может быть, мелкий гостиничный вор, — проговорила она, стараясь смотреть следователю прямо в глаза.

— Может быть. Все может быть, а что вы делали сегодня днем? — спросил он.

— Вы же, наверное, знаете, что я должна была быть в офисе туристической фирмы. Это прекрасный вариант отдыха и возможность подработать, а вы стараетесь меня напугать и запутать. Я ничего не знаю об этом взрыве, и вообще, почему вы за мной следите, я что, преступница?! — довольно резко произнесла Инна, стараясь не показывать свой страх перед следователем.

— Еще раз прошу вас довериться мне, и если что — звоните, — сказал он и в очередной раз подал ей свою визитку.

— Обязательно, — пообещала Инна и, закрыв за ним дверь, решила срочно позвонить Людочке в больницу. «Ум хорошо, а два лучше, — подумала Инна. — Но и ей я не расскажу о своих страхах. Пусть думает, что мне просто одиноко, а это, собственно, так и есть».

Людочка нашла выход. И до отъезда Инна неделю прожила у свекрови старшей медсестры из Людочкиной больницы, ухаживая за ее тремя кошками и собакой. Свекровь попала в больницу, и никто не знал, что делать с животными, поэтому Иннина помощь была как нельзя кстати. Но этой ситуации Шеф мафии не мог предугадать и ориентировал своих подручных уже на поездку вслед за Инной, тем более, что дату вылета ему сообщили заранее.

— Куда спешить, там никто не будет мешать, документы не объявились, может, они пропали, — успокаивали Шефа невезучие Гек и Дуся.

Составляя маршрут своего месячного турне по Франции, Инна запланировала следующее: несколько дней на Лазурном Берегу в Монако, затем путешествие по региону Аквитания (она собиралась посетить все пять департаментов: Дордонь, Жирокду, Ланды, Ло и Гаронну и Атлантические Пиренеи), потом вылет из Парижа в Москву. Фирму этот не очень стандартный тур устроил, возможно, заметки, которые сделает Инна, и ее поездка будут полезны для освоения нового маршрута. В этой связи они не отговаривали ее от посещения Монако — ведь было бы проще сразу из Парижа отправиться в Бордо, столицу Аквитании, хотя поездка со Средиземноморского на Атлантическое побережье действительно очень заманчива.