Был велик Давид, хоть малы года. Лет семи-восьми был Давид тогда. Хоть мал был Давид, — силен до того, Что всяк человек — комар для него. Но несладкий рок сироте сужден, Хотя бы и львом он был порожден, Огана жена — презлая была; Молчала сперва, но потом, со зла Заспорила с ним, речь этак ведет: «Я одна, — твердит, — забот полон рот, А ты сироту взял — не было бед! На шее моей сидит дармоед! Пропасть бы ему!.. Ведь я не раба — Ради вас не стану я гнуть горба! Убери его, работать устрой, Пускай поживет своей головой». Начала тут слез ручьи проливать, Оплакивать жизнь, судьбу проклинать, Что несчастна, мол, и одна к тому ж, Заступника нет, не щадит и муж… Тут к парню Оган пошел-зашагал, Он лапти ему железные дал, Железный ему дал посох потом, — Стал на весь Сасун Давид овчаром.