Перед тем как разъехаться, делегаты прослушали в войсковом соборе молебен в присутствии именитых гостей: самого атамана и членов правительства. Захар Миронович с Сергеем Минаевичем выстояли службу у самого выхода из собора.
Сергей Минаевич обиделся:
— У алтаря, вишь ты, нам не по чести стоять.
— Да не обижайся, кум, там места лучшие, а мы кто, хуторяне навозные. Да оно и хорошо, скорей выйдем.
Из Новочеркасска выехали в полдень. Сергей Минаевич фуражку новую купил, с козырьком лаковым, а Захар Миронович уздечку наборную для Воронка.
— Мишке скоро на службу итить, звона на Круге речь вели о войске казачьем.
Ехали по майской степи, уже освободившейся от снега, в первом цвету шелковистой зелени. Кричали перепела, выскакивали из-под колёс, убегали испуганно.
Дорога потянулась по-над Доном. Захар Миронович думал: «Озимые уродились добрые, поднимаются, ишшо бы дождичек майский, совсем хорошо было бы...»
— А что, кум, — спросил вдруг Сергей Минаевич, — удачного мы хозяина Дону выбрали?
— Кажись, толкового.
— Под началом его и мой Стёпка служил и твой Ванька. Правда, чует моё сердце, не всем он ко двору. Особливо новочеркасским енералам.
— Им угодить невмоготу, каждый хотел бы в атаманы выбиться, да не у всякого ума хватит.
— Ничего, он им хвосты понакрутит.
— А вот знаешь, кум, — сказал Захар Миронович, — я всё думаю, к чему это мы за Расеей тянулись? У нас одна жизня, у них другая.
— Это верно. Надо бы Дону помене за Расеей плестись, как тому жеребёнку за кобылицей.
— Оно так и есть. А вот Африкана Богаевского в председатели правительства — стоит. Он казак правильный, не чета брату его, Митрофану. Тот за Корнилова держался, теперь за Деникина уцепился.
Старики подъехали к Вёшенской, когда солнце садилось краем за высокие тополя.
* * *
А что же генерал Краснов? Так ли сильно он придерживался германской ориентации? Атаман Войска Донского в данном случае исходил из конкретной обстановки. Слухи о его тесных связях с немцами стали распускаться сторонниками генерала Деникина, как только стало ясно: Войско Донское не сольётся с Добровольческой армией.
В своих выступлениях Краснов утверждал, что спасут Россию не союзники и не немцы, а сами русские. Однако жизнь диктовала свои условия. Немцы хозяйничали на Украине, вели переговоры с советской Россией. Германия способствовала созданию Украинской державы. Да и донское правительство всегда чувствовало поддержку немецких штыков. Дон покупал оружие из украинских арсеналов, которыми ведала Германия. Краснов стремился к тому, чтобы Дон встал на ноги, имел всё своё, чтобы вести борьбу с советской властью.
Едва только город Таганрог вошёл в состав Войска Донского, как Русско-Балтийский завод начал выпуск оружия, снарядов и патронов. Генерал Краснов гордился тем, что Донская армия одета во всё своё, имеет лошадей донской породы и казаки вооружены своим оружием.
Когда Краснов просил у Вильгельма машины для фабрик, он думал со временем освободиться от иностранной зависимости. Но, естественно, те, кто упрекал Краснова в немецкой ориентации, не хотели признавать, что ориентация Деникина на союзников погубила Добровольческую армию.
* * *
Перед заседанием Круга у Петра Николаевича состоялся разговор с тогдашним главой правительства Яновым. Тот проинформировал генерала, что 5 мая было предложено владельцам крупных предприятий Дона выделить заем в сумме 42 миллиона рублей, однако владельцы заводов и фабрик заем задерживают, хотя и настроены антибольшевистски.
Краснов попросил собрать предпринимателей на заседание временного правительства Дона и спросил каждого, какую власть они хотят иметь. Ответ был один: только не большевиков.
— Вы считаете себя врагами большевизма, я тоже хочу видеть Дон свободным от Советов. Поэтому прошу вас выделить нужные кредиты в двухдневный срок.
После избрания Краснова атаманом Войска Донского он сказал председателю правительства генералу Африкану Богаевскому:
— В дальнейшем за подобные действия мы будем наказывать донских предпринимателей, а особо сопротивляющихся судить вплоть до расстрела. Мы не можем осуществлять мероприятия по управлению Доном, опираясь только на слова. Мы должны быть людьми дела и помнить, что Круг поверил нам...
Разъехались делегаты Круга по своим куреням, по войсковым соединениям, а Краснов остался в Новочеркасске, вступив в управление. Первое, к чему он приступил, — было знакомство с обстановкой на Дону, с теми землями, которые ещё находились под влиянием Советов.
Краснов издал указ переизбрать настроенных по-большевистски атаманов, чтобы укрепить власть преданными Кругу казаками.
Вместе с главой правительства Африканом Богаевским он отдал распоряжение станичным атаманам: исходя из наличного состава, начать формирование боевых подразделений полков, сотен, взводов, о проведённых мероприятиях докладывать постоянно атаману Войска Донского.
— Дон должен иметь свою боеспособную армию, далёкую от большевистской идеологии, — говорил Краснов.
— Я согласен с вами, Пётр Николаевич, — кивал Богаевский, — но не забывайте: на Дону живёт много инородного населения и большинство из них против казачьей власти.
Краснов оторвал глаза от карты.
— Я это знаю, Африкан Петрович, но если мы с вами не будем держать в узде эти слои населения, они превратятся в орудие большевиков. Однако я думаю о другом. Антибольшевистское восстание направлено против земельной политики социалистов и действий продотрядов. Казачий гнев, охвативший округа, не выйдет за рамки Дона. Изгнав Советы и их сторонников, казаки остановятся на своих границах...
Краснов отложил очки, потёр переносицу.
— Но как говаривал великий Наполеон, ввяжемся, а там посмотрим. Сегодня Дон выходит из берегов...
Через неделю Краснов навестил Денисова, расположившегося в штабе походного атамана. Произведённый из полковников в генералы, он встретил Краснова радушно. Денисов как раз просматривал рапорты станичных атаманов, знакомился с делами войсковых соединений.
— Что хорошего скажете, Святослав Варламович? Как двигается дело с созданием армии?
— Судя по отчётам, работа, как мне кажется, проводится довольно успешно. Особенно там, где во фронтовых частях сохранился порядок и казаки не разложились под влиянием большевистской агитации.
— Святослав Варламович, вы не забыли, как эта зараза в своё время проникала в души казаков?
— Помню, Пётр Николаевич, но помню и другое: как казаки брались за оружие против Советов. Явившись в родные курени, они убедились в сущности земельной политики новой власти.
— Это хорошо, что казаки поднимаются за свои устои. Значит, нет худа без добра. Когда мы соберём стотысячную казачью армию и вы поведёте её на полное очищение Дона, эта армия будет непобедима.
— А вы, Пётр Николаевич, ещё не получали никаких предложений от Добровольческой армии?
— Нет, — категорично ответил Краснов. — Я считаю, что у Деникина свои цели и свои задачи. У казаков первая — очистить Дон от всякой нечисти, навести порядок у себя в доме. А уж следующая, дальняя задача — перейти границы и обнажить сабли на Москву...
* * *
Пока гетман Скоропадский и украинские националисты находились под влиянием германского духа, а Украина под властью немцев, Краснов мог только мечтать, что донские казаки со временем обнажат сабли на Москву. Немцы держали на Украине трёхсоттысячную армию и подумывали о бакинской нефти.
На восточном рубеже германская армия встала на границах Донской области по линии железной дороги Ростов—Миллерово—Чертково. При этом у немцев под контролем находилась часть земель Донской области, угольные районы Донбасса и заводы Таганрога. Немцы ссылались на заявления украинского правительства, что это-де земля не Дона, а Украины...
Отметив на карте спорные районы, Краснов сел за письмо императору Вильгельму.
Накануне они долго разговаривали с Богаевским, выпили не один стакан чая. Лидия Фёдоровна, переехавшая на жительство в Новочеркасск, угощала по-хозяйски. Генералы чувствовали себя во всех вопросах единомышленниками и соглашались, что с немцами начинать войну нельзя. Хотя, слов нет, действуют они нахально. О какой Украине идёт речь, когда немцы расположились в станице Каменской, а их орудия и пулемёты держат саму столицу казачества Новочеркасск под прицелом. Лишь начни казаки боевые действия, огонь обрушится на город.
Краснов понимал, что немцы побаиваются казаков, но доводить дело до войны не решался. Более того, генерал Краснов потребовал в первом же приказе, «...чтобы все воздержались от каких бы то ни было выходок по отношению к германским войскам и смотрели бы на них так же, как на свои части».
Допив третий стакан крепкого чая, Богаевский сказал:
— То, что вы Пётр Николаевич, собрались писать письмо Вильгельму, считаю правильным. Надо поставить все точки над «и». Сегодня они пока грабят Таганрогский и Донецкий округа, а дальше примутся и за остальную донскую территорию. Пишите, Пётр Николаевич, и пусть ваше письмо императору будет твёрдым. Казаки не побоятся с оружием в руках пойти на немцев...
* * *
Краснов написал императору Германии, что на Круге он, генерал Краснов, избран атаманом Войска Донского, что, уважая германский народ, он отдаёт должное его вооружённым силам, но просит прекратить их вторжение на войсковые земли Дона.
«Мы просим императора Германии соблюдать неприкосновенность наших границ, — писал Пётр Николаевич, — заключить с нами торговые отношения. Дон крайне нуждается в вооружении, а в обмен мы обязуемся поставлять в Германию продовольствие...»
Напутствуя делегацию, Краснов говорил:
— Нам необходимо оружие и сохранение неприкосновенности наших границ. И мир с немцами...
Германское правительство ждать ответа не заставило. Немецкое командование заявило, что германцы завоевательных действий не осуществляют и как только убедятся, что на Дону установился полный порядок, то уйдут. Что касается Таганрогского округа, то немцы ввели в него войска, потому как украинцы заявили: этот район принадлежит Украине. Немецкое командование предложило Донскому правительству решать этот спорный пограничный вопрос с гетманом Скоропадским.
Относительно отдельных станиц, в частности Каменской, немцы сказали, что их войска находятся здесь для того, чтобы помочь населению избавиться от большевиков...
Получив ответ, Краснов зачитал его членам Донского правительства. На вопрос Богаевского и Денисова, как действовать далее, Краснов ответил:
— Будем немедленно закупать оружие из арсеналов русской армии. Я думаю, мы получим на это согласие Скоропадского.
Вскоре с Украины с бывших российских арсеналов стало поступать на Дон оружие: винтовки, пулемёты, орудия по весьма низким ценам. Этот договор устраивал и генерала Краснова, и Германию.
* * *
Иван Шандыба никак не думал, что придётся ему снова идти служить. Считал, что ранение у него серьёзное и никакая медицинская комиссия не посчитает его годным для строевой.
Но когда предложили приписать его в обоз, Иван заявил:
— Я три Георгия имею и никогда в обозных не числился.
Врач в комиссии улыбнулся:
— С твоими Георгиями, казак, иного ответа от тебя и не ждал. Не заслужил ты пыль обозную стряхивать.
При распределении направили Шандыбу взводным первой сотни 10-го Донского полка, где сотенным был зачислен хуторской атаман Стёпка Ус.
Этому полку после надлежащего формирования предстояло служить при штабе походного генерала Денисова.
Захар Миронович расстроился:
— Мыслил, Мишка служить пойдёт, ан снова твой черёд, Иван. По всему, новую уздечку на Воронка тебе взнуздывать. Ты, Ванька, служи честно, но помни: не нужен нам твой четвёртый Георгий, и трёх хватит. Нам ты живой нужен.
Шли последние дни, завершалось формирование полка и пополнялись сотни, а полковая батарея получала боезапас. Иван Шандыба знал, что скоро выступать. И так его потянуло к Варьке! Ежедневно думал повидать её, сказать, что душа болит, но никак не удавалось повстречаться. Как ни выведет коня за ворота, а Стёпка уже дожидается. Поздороваются и скачут конь о конь.
Но однажды вывел Воронка, а Стёпка уже ускакал, не стал ждать. Глянул Иван: Варька у своих ворот стоит. Поздоровались. Иван повод на Воронка накинул, смотрит — Варька к нему направилась. Испугался Иван, куда вся решимость подевалась. Ногу в стремя поставил, в сторону глядит. Только и посмел сказать:
— Ты, Варька, помни: одна ты у меня. Буду жив — к тебе вернусь.
И уже в седле сидя, повторил:
— К тебе, только к тебе вернусь. Никого мне боле не надо...
* * *
Автомобиль генерала Деникина проехал, поднимая пыль, по улицам Новочеркасска, миновал большой войсковой собор и остановился у подъезда атаманского особняка.
Сопровождающий Деникина конный конвой из гвардейских офицеров осадил лошадей, адъютант выскочил из машины, помог генералу выйти.
Перекрестившись на собор, Деникин не торопясь начал подниматься по ступенькам.
В последние годы генерал чувствовал, что начал полнеть, появилась одышка. Шёл медленно. Казаки, нёсшие охрану дворца, вытянулись. Навстречу Деникину заторопился красновский адъютант в аксельбантах на мундире, в хромовых, сияющих лаком сапогах.
Позванивая шпорами, приветствовал командующего Добровольческой армии.
Уже извещённый о приезде Деникина Краснов шёл ему навстречу. По православному обычаю генералы трижды поцеловались, затем уединились в дальней комнате. Здесь уже был готов стол на два прибора: лёгкое вино, из закусок донская сельдь, капуста и огурцы, горячий пирог с осетриной, а к чаю пирожные, испечённые Лидией Фёдоровной. Она сама вышла к именитому гостю, который галантно поцеловал ей руку, после чего она откланялась и генералы продолжили беседу уже за столом.
— Смутное время наступило для России, — начал Деникин.
Краснов согласно кивнул.
Деникин продолжил:
— Добровольческая армия нуждается в оружии.
— Мы начали его закупку и поможем вам, Антон Иванович.
— Спасибо. Пётр Николаевич. У нас с вами одна цель — Россия. Освободить её от большевистской заразы...
Краснов разлил по рюмкам красное донское вино. Генералы выпили. Деникин, взяв кусочек сельди, сказал:
— Я получил из Москвы весьма неприятное сообщение. Троцкий, командующий всей Красной Армией, изменил тактику. Он понял, что пока ему не удастся заполучить к себе на службу старший офицерский корпус, побед ему не видать. Все эти урядники, вахмистры и прапорщики не способны создать настоящую армию. Троцкий принялся призывать старших офицеров, суля хорошее питание, денежное довольствие, а главное — пайки для семей...
— Я думаю, что Антон Иванович как настоящий русский офицер не пойдёт на службу в Красную Армию.
— А я, Пётр Николаевич, думаю иначе. Вот посидит этакий генерал в лагере, семья его поголодает, он и склонит голову перед Львом Давидовичем. На четвереньках поползёт. Когда за формирование Красной Армии возьмутся настоящие специалисты, нам придётся трудно.
— Бог даст, Антон Иванович, этого не случится...
— Я слышал, Пётр Николаевич, вы начали формировать казачьи части?
— Точнее, восстанавливать, наводить в них порядок. К моменту моего избрания Войско Донское состояло из шести пеших и двух конных полков при семи орудиях и одиннадцати пулемётах. Да ещё один конный полк в Ростове и несколько отрядов, разбросанных по всему Дону. Наша задача: создать стотысячную казачью армию.
— Отмечу, что в Добровольческой армии хотя и есть офицеры из донских казаков, массового притока личного состава не отмечено.
— Казачество, Антон Иванович, считает, что Добровольческая армия служит интересам, которые чужды казакам. Я бы предложил вам выдвинуться в район Царицына. Добровольческая армия оказалась бы в Поволжье, где чехи уже образовали фронт против Советов.
Деникин вытер салфеткой губы, поднялся. Встал и Краснов.
— Пётр Николаевич, поблагодарите Лидию Фёдоровну за замечательное угощение. А что касается Добровольческой армии, позвольте нам самим строить свои планы. Однако мы свято чтим наших союзников, с какими Россия имела ранее взаимоотношения: я имею в виду Англию и Францию. Ни на какие союзы с Германией мы не пойдём. Честь имею. — Деникин поднёс руку к фуражке и пошёл к выходу.