В августе Донская область была полностью очищена от красногвардейцев и повстанцы вступили на территорию Воронежской губернии. Было решено созвать Большой Войсковой Круг. На нём Краснов отчитался за три месяца проделанной работы.
Успехи были очевидны и в финансовой деятельности, и в экономике, и в торговле. Краснов рассказал о формировании Донских вооружённых сил. К тому времени Донская армия стала грозной силой, и германское командование должно было с этим считаться. Дону немцы давали оружие и деньги. Оружие Дон оплачивал, но платил самую малую сумму; что касается займов, то за них Донское правительство рассчитывалось продовольствием.
На Круге многим стало понятно, что Краснов удачно шантажирует германское командование, поддерживая постоянный контакт с Добровольческой армией Деникина.
Шантаж Краснова особенно проявился, когда между немецким и советским правительством пошла речь о разграничительной (демаркационной) линии. Краснов выступил с настойчивым требованием, чтобы разграничительная линия проходила по Волге от Камышина, по Азовскому и Чёрному морям. Он заявил немцам, что если такой демаркационной линии не будет, ему не удастся поставлять Германии требуемое продовольствие.
Подобный шантаж Краснова мог бы сыграть свою роль. Но немцы знали: установить эту разграничительную линию — значит открыть военные действия против большевиков. Советское правительство такую территорию не отдаст. Кроме того, германское командование понимало, что пойти на эти требования Краснова значит признать самостоятельность Дона как независимого государства.
Об этом и шла речь в Ставке кайзера Вильгельма. «Стремление донских казаков к самостоятельности не следует поощрять» — было записано в резолюции германского командования.
Вместе с тем немцы по-прежнему считали необходимым привлекать на свою сторону донских казаков, снабжая их деньгами и оружием...
В один из июньских дней на приём к атаману Краснову пришёл эсер Чернов, бежавший из Москвы.
Краснов принял Чернова весьма нелюбезно, не предложил даже сесть. Он и сам разговаривал стоя.
— Какие у вас имеются вопросы к Донскому правительству?
Чернов попытался напомнить атаману о революционности своей партии. Краснов поморщился:
— Я видел вашего коллегу в бою под Пулковом, я имею в виду господина Савинкова. Он обладает личной смелостью, в отличие от господина Дана и других, которые при первых выстрелах разбежались как крысы. Я думаю, господин Чернов, вы были бы не прочь войти в состав Донского правительства, но казачество вас не примет. Вы представляете партию, которая ратовала за передел крестьянской земли, в том числе и казачьей. Поэтому позвольте считать нашу аудиенцию законченной...
Выпроводив Чернова, Краснов вызвал Любимова и Шандыбу.
— Прошу вас впредь не пускать ко мне подобных господ.
Выйдя, Любимов и Шандыба переглянулись.
— Крут.
— Знает с кем как говорить. Вот с немцем по-иному себя вёл и с генералом Деникиным, — согласился Любимов.
Однако как ни запрещал Краснов пускать в особняк представителей всяких партий, перед кадетами не устоял. Генерал даже попытался привлечь их к тесному союзу, предложив их донскому лидеру миллионеру Парамонову войти в состав правительства. Однако Парамонов отказался, мотивируя тем, что в правительстве находятся одиозные контрреволюционеры. Он предложил их вывести из состава, на что Краснов не согласился.
И тогда Парамонов с единомышленниками создал свою правую оппозицию.
* * *
Член Донского правительства Янов как-то упрекнул Краснова в лояльности к различным общественным организациям.
— Вы имеете в виду эсеров, меньшевиков и прочий сброд? — спросил генерал.
— Да, ваше превосходительство.
— Я их терплю до той поры, пока они не вмешиваются в дела Дона. Но как только они суют свой нос куда не следует — осаживаю. Вспомните, когда неизвестно откуда объявившиеся монархисты вздумали поучать меня, я их выставил из Ростова и Новочеркасска как жуликов и вымогателей.
— Согласен с вами, ваше превосходительство. Но не слишком ли круто вы поступили с бывшим председателем Государственной думы Родзянко?
— Своей болтовнёй он развалил Россию. И я не желаю слушать его поучения. Пусть скажет спасибо, что я просто выслал его с земель Войска Донского. Пускай катится в обоз генерала Деникина...
Однажды на совете Круга генерал Попов при поддержке нескольких человек заявил Краснову:
— Ваше превосходительство, как атаману Войска Донского вам следовало бы поддерживать тесную связь с генералом Деникиным. Мы считаем, что Добровольческая армия имеет хорошее будущее.
— Господин генерал, — резко заметил Краснов, — с вашими взглядами вам надлежит служить в Добровольческой армии. Честь имею.
Это было равносильно отставке.
Африкан Богаевский, попытавшийся вставить слово в защиту Попова, услышал от Краснова:
— Африкан Петрович, не на таких генералов, как Попов, у меня надежда. Низовое казачество — вот наша сила. Хотя, откровенно говоря, я боюсь, что казаки прогонят большевиков с Дона и скажут: а нам боле ничего не надобно. Нам только бы казачьи устои удержать...
Слухи об успехах Деникина на Кубани, поддержка Добровольческой армии кубанскими казаками во главе с генералом Шкуро вызывали у Краснова двоякое чувство. С одной стороны, он мечтал о широком походе на Москву всех антибольшевистских сил, а с другой — подспудно ревновал, что не Дону будет принадлежать главенствующая роль в борьбе с Советами в России.
Впоследствии Краснов вспоминал, что у него не было возможности заставить казаков пойти за пределы Дона, хотя он и говорил, что для мира казаки должны занять российские города вне пределов Дона — Царицын, Камышин, Поворино. Естественно, взятие этих городов заставило бы казаков повести войну против Советской России...
* * *
Надо отдать должное атаману Войска Донского: он был хорошим хозяйственником. Жизнь в Донской области наладилась. От управляющих отделами финансов, промышленности, транспорта Краснов потребовал создать «стройную систему налогового обложения». Печатались свои ассигнации: деньги Временного правительства считались недействительными.
На Дону развивалась свободная торговля. Конкуренция, направленная на снижение цен, оживила кооперативы.
Генерал Краснов стремился освободить Дон от опеки иностранцев, развивать новые отрасли на базе современного технического оборудования. Были поставлены задачи разработать проекты Волго-Донского и Донецко-Днепровского каналов.
Придавая значение Дону как хлебному краю, как житнице, Краснов принимал меры к решению земельного вопроса и получению высоких урожаев.
Было решено изъять земли у тех казаков, которые ушли с большевиками, и засеять земли помещиков. Обработка этих земель возлагалась на пленных красногвардейцев. Урожай предполагалось сдать в казну.
Генерал Краснов был строг и требователен. Он умел работать сам, умел заставить работать других. Результаты сказались очень быстро. На Дону открылось восемь новых гимназий и множество начальных школ. Наладилась работа железных дорог: по воспоминаниям очевидцев, поезда ходили строго по расписанию. Извозчики не ломили цены, а брали как до революции.
Жизнь на Дону стала напоминать дореволюционную...
* * *
И во время атаманства, и позже Краснова часто упрекали за связь с немцами. Обвинения эти слышались и от тех, кто придерживался старой ориентации России и был за союз с Англией и Францией против Германии, и от командования Добровольческой армии.
Однако за полтора месяца немцы передали Дону, кубанцам и Добровольческой армии 11 651 трёхлинейную винтовку, 46 орудий, 88 пулемётов, 109 104 артиллерийских снаряда и без счета ружейных патронов.
В эти дни Краснову стало известно, что между германским командованием и советским правительством заключается соглашение, по которому прекращается наступление на восток.
Такое решение в некоторой степени удивило Краснова, но вместе с Богаевским они пришли к общему мнению, что немцы готовят во Франции новое наступление и копят силы.
В свою очередь генерал Деникин сообщил, что его армия покидает Дон и уходит во второй кубанский поход. К добровольцам присоединяется отряд дроздовцев.
Действия генерала Деникина встревожили германское командование, которое вынашивало план объединения Украины с Кубанью. С таким предложением украинские националисты не раз обращались к немцам.
Уход добровольцев заставил немцев задать Краснову вопрос: как он объясняет поступок Деникина?
Войсковой атаман был вынужден ответить, что Добровольческая армия без согласования с донским командованием ушла в неизвестном направлении.
Краснову было сказано, что по данным немецкой разведки Деникин увёл свою армию на Кубань. Атаман Войска Донского успокоил германское командование: с Деникиным ушли небольшие силы, всего двадцать тысяч человек, из них полторы тысячи дроздовцев. Краснов умолчал, что давно передал в подчинение Деникину отряд генерала Быкодорова в три с половиной тысячи сабель, который постепенно вырос до двенадцати тысяч.
Уход добровольцев на Кубань означал конец трениям двух генералов, претендующих на главенствующую роль в борьбе с советской властью, — Краснова и Деникина...
* * *
Но боевой генерал, командовавший войсками на фронтах, Пётр Николаевич Краснов оказался малоискушённым в политических делах. Он совершил ошибку, заявив, что Дон полностью следует законам Российской империи.
Такое заявление донская интеллигенция восприняла как отказ атамана от демократических свобод, объявленных Временным правительством.
Генерала Краснова стали называть монархистом.
Тогда атаман Войска Донского срочно издал приказ, в котором объявил: отменяя законы Временного правительства, донская власть не посягает на свободы граждан. Отмена законов Временного правительства — это мера временная... «Все законы Временного правительства, укрепляющие русскую государственность и способствующие укреплению и процветанию Донского края, лягут в основу жизни Всевеликого Войска Донского».
* * *
Генерал фон Кнерцер, сухощавый сорокалетний пруссак, в сером мундире с серебряными витыми погонами и в фуражке с высокой тульёй, медленно, шагом победителя поднимался по ступеням особняка донского атамана. Генерал шёл к Краснову, имея важное поручение от своего командования.
Но сейчас фон Кнерцер думал о другом. На прошлой неделе, когда провалилась операция по взятию Батайска, генерал побывал в районе города Азова, и ему чрезвычайно понравились те места: море, богатое рыбой, пляж, виноградники. Фон Кнерцер для себя твёрдо решил: если на Украине будут выделять земли германским офицерам и солдатам, он непременно попросит надел именно в этом благодатном краю.
Хорунжий, адъютант генерала Краснова, лихо козырнув, проводил немецкого генерала до кабинета войскового атамана.
Краснов стоя встретил фон Кнерцера, указал на кресло, сам сел напротив. Предложил сигары.
Фон Кнерцер закурил, пустив дым, похвалил:
— О, гаванские.
— Да, господин генерал, их привезли с Кубы.
— Командование германской армии огорчено нашим неудачным наступлением под Батайском. Сейчас нам предстоит овладеть Царицыном.
— Скажите, нам или вам предстоит взять Царицын? — с лёгкой усмешкой спросил Краснов.
Немец поднял брови.
— Естественно, вашим донским казакам. На Дону будет создано буферное государство, которое прикроет наше наступление на Кавказ. Разумеется, господин Краснов, германское командование отблагодарит казаков оружием и деньгами. Скажем, шестимиллионный заем. Таким образом германские войска сделают рывок на Баку. Думаю, подобные действия выгодны и для Дона, и для великой Германии.
Краснов кивнул.
— Я должен согласовать этот вопрос с войсковым правительством.
— Мы знаем, что атаман Войска Донского обладает неограниченной властью. Германское командование считает, что генерал Краснов вправе поступать по своему соображению.
Фон Кнерцер поднялся, приложил пальцы к козырьку фуражки.
— Решайте, господин Краснов.
* * *
Всю первую половину июня Краснов прорабатывал вопрос о подготовке наступления на Царицын. А тем временем от немцев с Украины шли оружие и боеприпасы, большая часть которых переправлялась Добровольческой армии.
На заседании Донского правительства перед Большим Кругом генерал Краснов говорил, что Таганрогский и ^Ростовский округа — это сухопутные мосты с Украины на Кубань. И не приведи бог, если Дон окажется между молотом и наковальней. Ведь всем известно — на Кубани казаки не без основания считают себя потомками запорожцев...
После того заседания генерал Краснов, оставшись один на один с Богаевским, сказал:
— Думаю, Африкан Петрович, близится время писать новое письмо императору Вильгельму...
* * *
На Дону стали распространяться слухи, что чехи намерены занять Ростов, Царицын, Астрахань и что они планируют создать новый фронт для наступления на германцев.
Кто был инициатором таких разговоров, неизвестно. Однако во многом в них был заинтересован генерал Краснов.
Пётр Николаевич понимал: если эти слухи станут известны немцам, реакция не заставит себя долго ждать. Так и случилось. Германское командование срочно послало в Новочеркасск своих представителей. К Краснову прибыли майоры фон Коненхаузен, фон Шлейнц и фон Стефани. Переговоры проходили в доме войскового атамана в присутствии генерала Богаевского.
Разговор начали представители германского командования. Они напомнили предварительно, какую помощь Дону оказала Германия. Затем немцы прямо спросили, как отнесётся генерал Краснов и его правительство к тому, что чехи начнут боевые действия против немцев.
Переглянувшись с Богаевским, Краснов сказал, что Дон не станет ареной боевых действий между чехословаками и германцами.
Такой ответ немцев удовлетворил. Майор фон Стефани заметил, что заявление генерала Краснова желательно было бы увидеть в письменной форме.
На этом аудиенция закончилась. На следующий день атаман Войска Донского сел за новое письмо императору Вильгельму.
* * *
Накануне генерал Краснов предпринял попытку договориться с украинскими националистами. Он переговорил по телефону лично с гетманом Скоропадским.
Павел Петрович Скоропадский, окончивший Пажеский корпус и дослужившийся до генерал-лейтенанта русской армии, в разговоре с Красновым никак не хотел переходить на русский язык, отдавая предпочтение украинской мове.
Едва Краснов завёл речь о Таганрогском, Ростовском и Донецком округах, как Скоропадский немедленно заявил, что это украинские территории и никаких уступок Дону не будет.
Телефонные переговоры Краснова со Скоропадским происходили в присутствии Богаевского. Африкан Петрович усмехнулся:
— По всему видать, этого хохлача мало били в Пажеском корпусе товарищи. Быстро он забыл русский язык.
— Национализм, Африкан Петрович, на Украине стоек. Они готовы и Россию-матушку позабыть. А не грех помнить, что боярская Русь в годы царя Алексея Михайловича Тишайшего спасла хохлов от ополячивания.
— Благодеяние, Пётр Николаевич, всегда наказуемо. Вот и немцы намекают нам, что Дон должен помнить ту помощь, которую они нам оказали.
— Их помощь окупилась сторицей. Эшелоны зерна, сала, мяса и других продуктов ушли с Дона в Германию. Но скажу вам, Африкан Петрович: у немцев нам стоит поучиться порядку и дисциплине. Русские издавна привыкли к безалаберности и разгильдяйству...
* * *
Поздно вечером, когда затихла столица Войска Донского, её войсковой атаман генерал Краснов писал письмо к императору Германии Вильгельму Второму. Писал уверенно, не занижая цены ни себе, ни казачеству:
«Ваше Императорское и Королевское Величество! Податель сего письма, атаман Зимовой станицы (посланник) Всевеликого войска Донского при дворе Вашего Императорского Величества и его товарищи уполномочены мною, Донским Атаманом, приветствовать Ваше Императорское Величество, могущественного монарха великой Германии, и передать нижеследующее:
Два месяца борьбы доблестных донских казаков, которую они ведут за свободу своей родины с таким мужеством, с каким в недавнее время вели против англичан родственные германскому народу буры, увенчались на всех фронтах нашего государства полной победой, и ныне земля Всевеликого Войска Донского на 9/10 освобождена от диких красногвардейских банд. Государственный порядок внутри страны окреп, и установилась полная законность. Благодаря дружеской помощи войск Вашего Императорского Величества создалась тишина на юге Войска, и мною приготовлен корпус казаков для поддержания порядка внутри страны и воспрепятствования натиску врагов извне. Молодому государственному организму, каковым в настоящее время является Донское Войско, трудно существовать одному, и поэтому оно заключило тесный союз с главами Астраханского и Кубанского Войска, полковником князем Тундутовым и полковником Филимоновым, с тем чтобы по очищении земли Астраханской и Кубанской области от большевиков составить прочное государственное образование на началах федерации из Всевеликого Войска Донского, Астраханского войска с калмыками Ставропольской губ., Кубанского Войска, а также народов Северного Кавказа. Согласие всех этих держав имеется, и вновь образуемое государство в полном согласии со Всевеликим Войском Донским решило не допускать до того, чтобы земли его стали ареной кровавых столкновений, и обязалось держать нейтралитет. Атаман Зимовой станицы нашей при дворе Вашего Императорского Величества уполномочен мною:
Просить Ваше Императорское Величество признать права Всевеликого Войска Донского на самостоятельное существование и всей федерации под именем Доно-Кавказского союза.
Просить признать Ваше Императорское Величество границы Всевеликого Войска Донского в прежних географических и этнографических его размерах помочь разрешению спора между Украиной и Войском Донским из-за Таганрога и его округа в пользу Войска Донского, которое владеет Таганрогским округом более 500 лет и для которого Таганрогский округ является частью Тмутаракани, от которой и стало Войско Донское.
Просить Ваше Величество содействовать в присоединении к Войску по стратегическим соображениям городов Камышина и Царицына, Саратовской губернии и городов Воронежа и станций Лиски и Поворино и провести границу Войска Донского, как это указано на карте, имеющейся в Зимовой станице.
Просить Ваше Величество оказать давление на советские власти Москвы и заставить их своим приказом очистить пределы Всевеликого Войска Донского и других держав, имеющих право войти в Доно-Кавказский союз, от разбойничьих отрядов Красной Армии и дать возможность восстановить нормальные, мирные отношения между Москвой и Войском Донским. Все убытки населения Войска Донского, торговли и промышленности, происшедшие от нашествия большевиков, должны быть возмещены Советской Россией.
Просить Ваше Императорское Величество помочь молодому нашему государству орудиями, ружьями, боевыми припасами и инженерным имуществом и, если признаете это выгодным, устроить в пределах Войска Донского орудийный, оружейный, снарядный и патронный заводы.
Всевеликое войско Донское и прочие государства Доно-Кавказского союза не забудут дружеские услуги германского народа, с которыми казаки бились плечом к плечу ещё во время Тридцатилетней войны, когда донские полки находились в рядах армии Валленштейна, а в 1807-1813 годах донские казаки со своим атаманом графом Платовым боролись за свободу Германии, и теперь почти за три с половиной года кровавой войны на полях Пруссии, Галиции, Буковины и Польши казаки и германцы взаимно научились уважать храбрость и стойкость своих войск, и ныне, протянув друг другу руки, как два благородных бойца, борются вместе за свободу родного Дона.
Всевеликое Войско Донское обязуется за услугу Вашего Императорского Величества соблюдать полный нейтралитет во время мировой борьбы народов и не допускать на свою территорию враждебные германскому народу вооружённые силы, на что дали своё согласие и атаман Астраханского Войска князь Тундутов, и кубанское правительство, а по присоединении — и остальные части Доно-Кавказского союза.
Всевеликое Войско Донское предоставляет Германской империи права преимущественного вывоза избытков... хлеба — зерном и мукой, кожевенных товаров и сырья, шерсти, рыбных товаров, растительных и животных жиров и масла и изделий из них, табачных товаров и изделий, скота и лошадей, вина виноградного и других продуктов садоводства и земледелия, взамен чего Германская империя доставит сельскохозяйственные машины, химические продукты и дубильные экстракты, оборудование для изготовления государственных бумаг с соответственным запасом материалов, оборудование суконных, хлопчатобумажных, кожевенных, химических, сахарных и других заводов и электротехнические принадлежности.
Кроме того, правительство Всевеликого Войска Донского предоставит германской промышленности особые льготы по помещению капиталов в донские предприятия промышленности и торговли, в частности, по устройству и эксплуатации новых водных и иных путей.
Тесный договор сулит взаимные выгоды, и дружба, спаянная кровью, пролитой на общих полях сражений воинственными народами германцев и казаков, станет могучей силой для борьбы со всеми нашими врагами.
К Вашему Императорскому Величеству обращается с этим письмом не дипломат и тонкий знаток международного права, но солдат, привыкший в честном бою уважать силу германского оружия, а поэтому прошу простить прямоту моего тона, чуждую всяких ухищрений, и прошу верить в искренность моих чувств.
Уважающий вас Пётр Краснов, Донской Атаман, генерал-майор».