Мы приезжаем в Данстер ближе к полуночи после почти пятичасового стояния в рождественских пробках. Я немого подремала в дороге, а вот бедняга Нейтан выглядит совсем разбитым. Ни в одном окне в доме не видно света, но пока я ищу свои ключи, мама в халате открывает нам дверь.
— Люси! — крепко обнимает она меня, а потом переводит взгляд на Нейтана и представляется: — Диана.
— Мы встречались, — улыбается он, — раз или два. Мы с Люси тогда были детьми.
— Ой, правда? Простите.
— Ничего, мам, — смеюсь я, — он с тех пор немного изменился.
Мама предлагает принести нам что-нибудь выпить, но мы хотим только одного: побыстрей завалиться спать, так что она показывает Нейтану его комнату на первом этаже и идет в свою спальню по другую сторону от лестницы.
— Все в порядке? — спрашиваю я Нейтана в дверях.
— Да, конечно. Увидимся утром?
— Да, с утра пораньше.
— На сколько пораньше? Ты мне постучишь? Не хочу проспать все утро и произвести плохое первое впечатление на... — Он кивает в сторону хозяйской спальни.
«Ой, ну какой же он все-таки…»
Я клятвенно обещаю его разбудить, потом аккуратно закрываю дверь и поднимаюсь в свою комнату.
На следующее утро поднимаюсь в полвосьмого, и воодушевление от того, что внизу спит Нейтан, вытесняет неприятные мысли о Джеймсе. Принимаю душ и пытаюсь замазать тональником мешки под глазами. Надеваю темно-синие джинсы и подходящий черный свитер, волосы собираю в конский хвост. Потом передумываю и распускаю их. Подготовившись, спускаюсь по лестнице и стучусь в комнату к моему принцу.
— Я уже встал, — отвечает он из-за двери, — выйду через минуту.
— Увидимся в кухне, — громко шепчу я в ответ.
Мама, Терри, Том и Мэг уже сидят за столом. Родители Мэг за границей, так что на Рождество она осталась в Англии одна. Том вне себя от счастья, что она приехала к нам.
— Привет! — бросается он обнимать меня, как и Терри.
Мэг мило улыбается из-за стола. Думаю, мама уже все им рассказала, чему я очень рада. Не хочу опять начинать эту тему.
— А где Ник? — интересуюсь я.
— До сих спит. Хорошо оторвался прошлой ночью, — объясняет Том.
Отодвигаю себе стул. Минуту спустя появляется Нейтан, и я снова подскакиваю. О боже, он здесь, с моей семьей!
— Здравствуй, Нейтан, — улыбается мама. — Как спалось?
— Спасибо, хорошо, — немного нерешительно отвечает он.
Я знакомлю его со всеми — домочадцы очень приветливы и дружелюбны. Никто как будто не обращает внимания на багровеющий на виске гостя синяк.
— Вам чаю или кофе, дорогие? — спрашивает мама, и вот мы все уже сидим и наслаждаемся беконом из местного фермерского магазинчика и яйцами от наших курочек.
Вскоре спускается Ник. Нейтан встает, чтобы пожать ему руку, пока я представляю парней друг другу.
— Ни хрена ж себе! — не удерживается Ник от комментария, увидев фингал Нейтана.
— Ник, не используй, пожалуйста, подобные выражения в этом доме, — делает ему замечание Терри.
— Пап, расслабься, — отмахивается Ник и снова поворачивается к Нейтану. — Да, выглядит не ахти. Ты разве не скажешь: «Видел бы ты другого парня»?
— «Другой парень» — мой парень, — с жеманной серьезностью встреваю я, — точнее, бывший. И, кажется, Нейтан сломал ему нос.
— Ну ты жжешь, мужик! — Ник снова хватает руку Нейтана и с уважением принимается ее трясти. Нейтан, кажется, сконфужен.
— Ник! — восклицает мама. — Не будь таким вульгарным!
— Прости, Диана, но будь там я, сломанным носом этот мудак бы не отделался.
— Ник! — уже кричит Терри, но тот только смеется, видя, как отец закатывает глаза в отчаянии.
Позже тем утром, когда мама с Терри уехали на работу, а Нейтан принял душ и уже готов, я веду его на улицу, чтобы показать наших коз.
— Ты ведь еще не выкурил ни сигареты с тех пор, как приехал сюда, правда?
— Не-а. Теперь точно брошу. Это место просто супер, — выдыхает он, оглядывая зеленые холмы и замок среди деревьев.
— Нам с тобой обязательно надо как-нибудь съездить в Национальный парк Эксмур, — предлагаю я. — Может, завтра? Ты ведь еще ни разу не был в английской глубинке?
— Ага, так и не успел. Я и близко не осуществил, что собирался. Была куча планов сгонять на выходные в Европу, но все как-то не срослось.
— Почему?
— Хотелось увидеть тебя, Люс, — отвечает он, глядя мне прямо в глаза.
— Твоя машина? — прерывает нас Ник, идя по тропинке нам навстречу.
— «Сааб»? Да.
— Крутая тачка, чувак.
— Я ее продаю: через пару недель возвращаюсь в Австралию.
— Я ее хочу! — встреваю я, не дав Нику вымолвить и слова.
— Да ладно? — улыбается Нейтан.
— Я хочу ее и куплю у тебя.
— А я вообще-то тебе ее не продам, понятно? — смеется он, касаясь рукой моей щеки. Клянусь богом, у меня в этот момент сердце замирает.
— Это еще почему?
— Ты можешь забрать ее бесплатно, Люс, если хочешь.
— Нет, я ее куплю! — настаиваю я.
— Ни за что, — хохочет он, — она твоя.
— А, черт с вами, — бормочет Ник, уходя восвояси.
Мы с Нейтаном еще не целовались. Вообще-то мы даже толком не дотрагивались друг до друга со среды, после бурного проявления чувств у стены в моей квартире. Мы оба понимаем, что это неизбежно, но просто нужна подходящая ситуация, чтобы нас никто не прерывал. И предвкушение сводит меня с ума.
— Мы с Мэг и Ником хотим прогуляться в центр, вы с нами? — кричит из дверей Том.
— Конечно…
Пока мы идем к нему по тропинке, я вспоминаю, что надо бы написать Хлое, что со мной все в порядке. Но пока я набираю смску, телефон начинает звонить и вибрировать, оповещая меня о всевозможных сообщениях, которые пришли за то время, что он валялся выключенным в сумочке. Мы с Нейтаном резко переглядываемся.
— Я не хочу с ним говорить. Сейчас все удалю.
И я не вру.
Наша веселая компания бродит по улицам и вокруг деревенских магазинчиков, пока наконец мы не заходим в паб, чтобы устроиться перед камином и выпить по кружечке.
Только лишь я сажусь, как мой мобильный тут же начинает звонить. Я сбрасываю. Несколько секунд спустя он трезвонит снова. Я уже собираюсь его выключить, как Том осторожно вклинивается:
— Люси, когда-нибудь тебе все же придется это сделать.
— Да будь он проклят! — кричу я на телефон, но отвечаю на звонок. — Что тебе надо? — холодно спрашиваю я, услышав голос Джеймса в трубке.
— Люси! Наконец-то! Ты где?
— Джеймс, я не хочу с тобой говорить. Больше мне не звони.
— Не вешай трубку, пожалуйста, детка!
— Не «деткай» мне, сволочь!
— Люси, перестань, это все огромное недоразумение.
— Ха! — Даже не верится, что у него язык повернулся. — Мой адвокат с тобой свяжется по поводу квартиры.
Бросаю взгляд на Мэг, которая пытается сохранить бесстрастное лицо. Вообще-то у меня нет адвоката. Ну, больше нет.
— Люси, постой! — Джеймс в отчаянии. — Это правда была ошибка. Зои просто чокнутая. Она за мной годами бегала!
— Ой, теперь я точно знаю, кто в следующем году получит «Оскара»! — Внезапно меня осеняет: — А не спал ли ты с ней тогда, в отпуске? В Испании? Потому-то Джереми сказал, что вы все за «Секс на пляже»?
— Что?
— Значит, это он таким дебильным юморком пытался до меня донести, чем вы там занимались? Дерьмо, так вот почему в постели песок был!
— Люси, не дури!
— Не смей, твою мать, меня успокаивать. Ты спал с ней, когда она еще не рассталась со своим парнем? Он вообще ей изменял? Ах ты, больной ублюдок!
— Да не спал я с ней, ради всего святого!
Я испускаю нервный глухой смешок.
— Все кончено, Джеймс, все кончено. Ты поразительно хороший лжец, но я никогда тебе не доверяла. И не напрасно. Единственное, что тебе остается делать сейчас, это быть честным со мной, чтобы я смогла сохранить хоть крупицу уважения к тебе.
— Но я с тобой честен!
— Чушь! Если ты не уважаешь меня достаточно, чтобы сказать мне правду даже сейчас, то я уже никогда — слышишь, никогда! — больше не хочу с тобой говорить! — Я замолкаю, давая ему последний шанс.
— Люси, я говорю пра…
Я захлопываю телефон. Потом открываю заднюю крышку и вытаскиваю симку. Нейтан, Ник, Том и Мэг следят за каждым моим движением. Зажав маленький кусочек пластика между большим и средним пальцем, я прицеливаюсь и бросаю его в огонь.
Может и глупо терять свой номер, но если я никогда больше не хочу говорить с Джеймсом, мне однозначно нужен новый.
Я оборачиваюсь и обвожу взглядом рассевшихся вокруг стола ребят.
— Японский городовой, сеструха, так держать! — Ник дает мне пять. — Прости, но я всегда думал, что он брешет как сивый мерин.
— Я была права: они так и не простили ему выдумку про Большие Ноги, — шутя обращаюсь я Нейтану.
— Не-а, дело не только в этом, — смеется Ник. — Я ему никогда не верил. Он балабол.
— Я могу забрать часть твоих вещей из квартиры, когда вернусь в Лондон, если тебе это поможет, — любезно предлагает Том.
— Ага, я тоже, — соглашается Ник.
— Спасибо, — улыбаюсь я своим чудным братишкам и поворачиваюсь к Нейтану: — Ну, думаю, настало время для анекдота.
— У меня есть один! — перебивает Ник.
— О, понеслась….
— В роддоме только что родившийся младенец требует поднести его к отцу. Акушерка исполняет его просьбу. Малыш, тыча родителю пальцем в лоб, говорит: «А тебе так приятно?».
— Фу-у! — смеюсь я.
— Можно ли при атомном взрыве сходить в туалет? Можно, если найдете свой зад! — кричит Мэг.
— Где у женщин волосы самые кудрявые? В Африке, — тут же подхватывает Том.
— Какая компания, а! — толкает меня в бок Нейтан.
После паба я приглашаю его погулять по развалинам замка. Остальные, понимая, что нам хочется побыть наедине, не навязывают свое общество.
— Эти ребята просто супер, — смеется Нейтан.
— Ты им тоже понравился.
И это правда. Мои сводные братья, кажется, гораздо больше сошлись с Нейтаном за несколько часов, чем с Джеймсом за четыре года.
Мы поднимаемся наверх к замку, и оба уже выбиваемся из сил через каких-то пару минут.
— А ты… говорил, что холмы в… Мэнли крутые, — пыхчу я.
— Угу, но там хотя бы океан сверху видно.
— А это, по-твоему, что? — указываю я левой рукой.
— Черт, да это же…
— Океан, ага.
Мне смешно. Сегодня такой пасмурный день, что океан едва различим, но если присмотреться, то вон он — темно-серый простор, тянущийся от полей, зеленее которых я не встречала.
— Ого! — восхищается Нейтан, любуясь видом.
Мы бродим вокруг замка, а затем потихоньку начинаем спускаться назад такими узенькими тропками, что приходится идти друг за дружкой. Приближаясь к реке, мы отчетливо слышим ее шум. Я осторожно шагаю перед Нейтаном, стараясь не поскользнуться на мокрых листьях, что устилают все вокруг. Дорожка заканчивается мостом, что ведет на чудесное зеленое пастбище. Позади нас высятся башни замка на холме. Я перегибаюсь через каменные перила моста, чтобы увидеть, как вода тихонько бежит к нему, чтобы выплеснуться с другой стороны каскадом пены. Смотрю на Нейтана: он опирается на перила, спрятав руки в карманы, и с удивлением глядит на меня.
— Что? — Я становлюсь перед ним.
— Все нормально? — Его лицо вдруг становится серьезным. — Вроде да, но я не уверен.
— Все хорошо. — Я скрещиваю руки на груди. Теперь наконец-то по-настоящему обращаю внимание на его синяк, и на меня накатывает волна нежности. Я отворачиваюсь и глотаю комок. Потом поворачиваюсь к Нейтану снова. — Прости, что он тебя ударил. Прости, что втянула тебя в эту разборку. — Я сердито трясу головой, пытаясь остановить слезы. Если не смотреть на Нейтана, становится легче.
— Эй, да все путем! — восклицает он и, вытащив руки из карманов, просовывает пальцы в петли моих джинсов и притягивает меня к себе, но не вплотную. — Мне очень жаль, что он так с тобой поступил. Невероятно.
Мне приходится глубоко дышать, чтобы успокоиться. «Все хорошо, все хорошо», — твержу я, словно мантру.
Ой, да кого я обманываю? Я попросту не хочу признавать очевидное. Я никогда не узнаю, сколько раз Джеймс меня обманывал и как давно изменял мне с Зои… да и с другими, если то, что Уильям говорил о его репутации, соответствует действительности. Мы прожили вместе четыре года, и теперь я понимаю, что совершенно его не знала. По крайней мере, утешает то, что я никогда ему не доверяла. В другой раз буду прислушиваться к своей интуиции. Но разберусь-ка я со своими чувствами попозже, когда Нейтан уедет. Не хочу портить момент.
Я поднимаю глаза. Нейтан так близко: стоит здесь, опершись на каменные перила, в бежевых плисовых брюках и черном пальто, расстегнутом так, что видно серую толстовку.
— Знаешь, а я ведь все еще храню твою записку, — вдруг прерывает он молчание.
— Какую записку? — не понимаю я.
— Ту, что ты мне написала в первый мой день в Англии.
Он достает из заднего кармана бумажник и вытаскивает из него счет из кафе «Руж». Подпись на обороте гласит: «С любовью, Люси ХОХО». Не могу поверить, что он все это время ее берег.
— Это единственный мой образец твоего почерка, — смущенно объясняет Нейтан. — Знаешь, как я был счастлив, когда получил свадебные фотографии?
— Я тоже! Я так расстроилась, когда поняла, что у меня нет ни одной твоей фотки.
Он улыбается, убирая бумажник в карман.
Мой взгляд падает на черную щетину, покрывающую его скулы, а потом на соблазнительный рот. Боже, эти губы… Я смотрю в его глаза, а он берет меня за талию и привлекает к себе.
Нейтан целует меня, сначала медленно, а потом все более страстно. Я сую руки под его толстовку, и он резко вдыхает от прикосновения моих озябших пальцев. Не думаю, что я когда-нибудь хотела чего-то больше, чем сейчас хочу его, прямо сейчас.
— Я люблю тебя, — выдыхает он, на секунду отрываясь от моих губ.
— Что ты сказал? — Конечно, я слышала, просто хочу услышать это еще раз.
— Я люблю тебя,— повторяет он, покрывая мои губы нежными поцелуями.
— Я тоже тебя люблю, — произношу я в ответ, а мое сердце так стучит от счастья, что я даже начинаю смеяться.
— Что такое? — улыбается Нейтан.
— Я просто люблю тебя, сильно-сильно. И не могу поверить, что это взаимно.
— Ну, я правда люблю, — хмыкает он и опять притягивает меня к себе. Берет лицо в ладони и снова целует меня в губы, но я отстраняюсь, потому что не могу сдерживать смех. — Знаешь, ты мне напоминаешь маму.
— Что, прости? — Я мгновенно прихожу в себя.
— Твой смех. У тебя такой же смех. И то же чувство юмора.
Я с трепетом гляжу на него. Это лучший комплимент в моей жизни.
— Эй, а это что, бамбук? — вдруг говорит Нейтан.
Я вслед за ним смотрю на прибрежные заросли. Этот бамбук не похож на тот, что мы видели в Сиднее на свадьбе: здешний гораздо меньше и растет гуще. Крохотная тропинка ведет нас к зарослям, и вот мы уже стоим в тени стволов.
— Помнишь тот день? — спрашиваю я. — В Ботаническом саду?
— Как я могу забыть?
— Я так хотела, чтобы ты меня поцеловал…
— Я хотел. Но не мог. Не хотел становиться «другим парнем».
— Знаю. — Нежно сжимаю его запястье. — Но теперь ты больше не «другой парень».
— Нет, теперь я «тот самый парень», — смеется он, и я начинаю смеяться вместе с ним, пока он не закрывает мне рот поцелуем. Здесь внизу так темно и безлюдно. Кажется, никто не смог бы нас найти в этой бамбуковой роще.
Вдруг краем глаза я что-то замечаю.
— Гляди, — шепчу я.
— Это… снег? — удивляется Нейтан.
Странно, это прямо идиллия какая-то. Нейтан увлекает меня за собой наверх, к мосту, и, задрав голову, смотрит, как кружатся в вышине и падают на его лицо тяжелые снежные хлопья.
— Я никогда раньше не видел снега! — выдыхает он, и меня переполняет любовь. Он такой милый!
— Давай уже пойдем домой и попьем горячего шоколада у окна, — смеюсь я.
Этим вечером вся моя семья собирается в гостиной поиграть у камина в «Угадай, что нарисовано». И верите или нет: мы с Нейтаном всех сделали! Братья решили, что мы жульничаем, потому что я даже под страхом смерти ничего нарисовать не смогу, но Нейтан как-то угадал, что круг с выходящими из него линиями — это лошадь. Кстати, он сам оказался отличным художником. Не могу не загордиться, думая, что ответы на вопросы викторины можно и выучить, как и набраться книжной мудрости, но истинный талант или есть, или его нет — третьего не дано.
Наконец все расходятся спать.
— Мам, ты нас разбудишь утром? — прошу я. — Мы хотим встать пораньше и покататься, пока снег еще не очень глубокий.
— Конечно, — отвечает она, закрывая за собой дверь и оставляя нас с Нейтаном наедине на диване. Дрова в камине уже прогорели до углей, но все еще видны теплые оранжевые всполохи, и рождественская елка так приятно мигает огоньками. Нейтан целует меня в макушку, а я прижимаюсь покрепче к его груди. Хочется быть как можно ближе к нему, и я не знаю, смогу ли когда-нибудь оказаться так близко, как мечтаю.
— Ах ты, ловкая какая, — усмехается он, и я отстраняюсь, чтобы посмотреть на него. Он берет мое лицо в ладони и приникает к губам.
Наш поцелуй становится все глубже, я забираюсь к Нейтану на колени, а он ласкает мою грудь. Я тянусь вниз, чтобы коснуться его ширинки.
Всё. Сегодня у нас будет секс.
— Подожди, — жарко шепчет Нейтан, — мы же не можем делать это здесь, когда за стенкой твои родители!
— Пойдем в мою комнату?
Дважды предлагать не приходится.
Во мраке спальни он стягивает через голову мой свитер и расстегивает бюстгальтер, пока я занимаюсь его ремнем. Нейтан не перестает целовать меня, и теперь я вижу, что он хорош в этом, гораздо лучше Джеймса, в тысячу раз лучше. Я так завелась, что у меня кружится голова.
— Я люблю тебя, Люси, — шепчет он, проводя руками по моей обнаженной коже.
— Я тоже люблю тебя. Я хочу тебя. Прошу, не заставляй меня ждать.
Он аккуратно кладет меня на спину на кровать, так что теперь он страстно целует меня в губы, лежа сверху. Я вбираю его в себя, вздыхая и подаваясь ему навстречу.
Я так близко к нему, как никогда, и это прекрасно.
После того, как все закончилось, я плачу, а Нейтан крепко обнимает меня, понимая, что это слезы счастья. Когда я перестаю плакать, он снова меня целует. Я хочу заниматься с ним любовью до конца жизни.
На следующее утро мы просыпаемся вместе и какое-то время просто лежим и смотрим друг другу в глаза.
— Ты когда-нибудь сыграешь мне на гитаре? — наконец спрашиваю я.
— Подумаю.
— Пожалуйста…
— Ну ладно, наверно, можно, — улыбается он.
— Спасибо! — счастливо смеюсь я, — Эй, надо бы как-нибудь скататься в Ньюквей. Вывезти тебя на серфинг.
— Было бы круто, — соглашается он.
***
В утро Рождества мы все сидим в гостиной, попивая горячий шоколад и распаковывая подарки. Весь пол завален оберточной бумагой, так что ковра почти не видно. Вчера снег наконец достаточно растаял, и мы отправились кататься в Эксмур. А этим утром Нейтан вытащил меня на прогулку и показал свою машину. Ну, мою машину. Он привязал маленькие красные лоскутки на дворники фар. Но это был не единственный мой подарок: еще он купил в местном ювелирном серебряный браслет, чтобы я прицепила к нему брелок с «Конкордом».
Что касается меня...
Последние пару дней я украдкой таскала ноутбук Тома, чтобы напечатать все шутки, что мы с Нейтаном друг другу рассказывали — по возможности близко к тексту. Сегодня утром я презентовала ему «Анекдоты про слонов и другие истории», и подарок ему явно понравился. Позже мы добавим туда все дурацкие рождественские шутки.
Но я, конечно, не полная жадина. Я смогла достать нам горящие путевки в Венецию, и теперь мы знаем, где встретим Новый год.
Телефон Нейтана звонит.
— Простите, надо ответить, — извиняется он перед нами. — Это мой брат.
— Он ждал этого звонка, — объясняю я, пока Нейтан уходит в свою комнату.
Минут через десять он высовывает голову из-за двери и зовет:
— Люси, это Молли, хочет с тобой поговорить.
О боже. Ну вот. Дрожащей рукой беру у него мобильник и поднимаюсь в свою спальню.
— Алло?
— Люси, что происходит? Я пыталась тебе дозвониться, но твой телефон выключен, а потом Нейтан говорит, что вы теперь вместе, но он не может больше ничего объяснить! — кричит Молли в трубку.
«Ну спасибо тебе, дорогой Нейтан, оставил всю грязную работу мне», — думаю про себя я.
— Люси!
— Да, я тут.
— Что происходит? — требует объяснений Молли.
— Ну... — Я делаю глубокий вдох и спокойно начинаю: — Мы с Нейтаном, вроде, теперь вместе.
— Что-о?
— Молли, пожалуйста, помолчи. Не смейся, не фыркай, не отпускай никаких шуточек. Я уже давно люблю Нейтана. Я влюбилась в него в Сиднее.
Тишина.
— Молли?
— Ты что, совсем охренела? — наконец прорывает ее. — А раньше мне сказать не могла?
— Не решилась. Думала, ты будешь смеяться. Думала, ты этого не одобришь и не поймешь.
— Люси, ну конечно я бы все поняла. Ну, может, не сразу, — признает она. — Но ты же моя лучшая подруга. Ты могла бы заставить меня понять.
— Я знаю, но… О, я не знаю, Молли. Тут такая неразбериха творилась.
— А что с Джеймсом?
— Ну... — Я по возможности кратко ей все пересказываю. Детали обсудим как-нибудь в другой раз, ведь сейчас мы проговариваем деньги Нейтана.
Наконец она выдает:
— Круто! Прикинь, если ты выйдешь за Нейтана, мы с тобой будем почти сестрами!
От этой мысли я прыскаю.
— У нас будет одна фамилия! — кричит она. — Получится одна большая семья Уилсонов.
Я радостно смеюсь: эта идея мне по душе.
— Кстати о семье… — Молли рассказывает мне то, о чем я уже в курсе — о своей беременности. Я притворно удивляюсь, что не сложно, потому что я и так на седьмом небе от счастья. Она сделала УЗИ на двенадцатой неделе, и все хорошо, малыш, кажется, здоров.
— Как же я рада за вас обоих, — улыбаюсь я.
— Ну, тебе лучше наведаться сюда, когда срок подойдет, — настаивает она, — если не раньше…
Многозначительное дополнение, и я не могу пропустить его мимо ушей.
— Я пока не знаю, что буду делать, Молли. Но если все же решусь вернуться в Австралию в ближайшее время, ты будешь первой, кому я скажу.
Ночью в моей спальне, после того как мы вернулись с рождественских посиделок в пабе, Нейтан помогает мне снять пальто, а потом переходит к свитеру, джинсам и футболке.
— Как же на тебе всего много, — рычит он. — В Сиднее все было бы гораздо проще.
— Проверял на Эми?
О черт. Неужели я сказала это вслух. Не хочу, чтобы он счел меня безумной ревнивицей.
— Ой, Люси… Ты все еще паришься насчет Эми?..
Вообще-то я никогда не говорила ему, что Эми меня напрягает, но, кажется, он просто читал мои мысли.
— Не бойся, ты можешь спрашивать меня обо всем, что хочешь, и я отвечу честно.
От этих слов меня внезапно охватывает ощущение, что никаких вопросов задавать не нужно. Когда нибудь, конечно, я все равно к нему пристану с этим, но сейчас Нейтан нашел верные слова. Не выношу секретов и недомолвок.
— Все нормально, — улыбаюсь я, — но спасибо.
— Так, давай-ка снимем с тебя то, что еще осталось, — ухмыляется он.
Потом, лежа на сгибе его руки, я в смешанных чувствах смотрю на потолок. Я никогда не чувствовала такой эйфории. Он тут, в Сомерсете, с моей семьей… Но все скоро закончится, и это меня убивает. И вот уже по щекам бегут слезинки.
— Эй, — тихо говорит он и наклоняется, чтобы сцеловать соленые капельки.
Я поворачиваюсь к нему.
— Я хочу, чтобы ты увидел Англию весной, летом. Если ты останешься, мы сможем приезжать сюда, когда захочешь. Сможем серфить в Корнуолле, а еще снять квартиру и кататься в Европу на выходные.
— А если ты поедешь со мной в Австралию, — парирует Нейтан, — мы можем купить домик на берегу океана и сделать из него райское гнездышко. Ходить на серфинг каждый день. И наблюдать, как растет наш племянник или племянница.
— О боже, это невыносимо! Я не хочу тебя терять. Я не хочу, чтобы ты уезжал. Так мало времени! Но я люблю свою работу, а переезд в Австралию прямо сейчас…
— Если я и останусь, то не навсегда, Люс. — Он грустно на меня смотрит.
— Но если бы ты остался хотя бы на полгода, я бы сумела подготовиться к переезду. Не могу смириться с мыслью, что ты уедешь через какую-то неделю.
Слезы бегут по моим щекам, и Нейтан их вытирает.
— Я люблю тебя, Люси. Я правда, правда люблю тебя. Мы созданы, чтобы быть вместе, неважно как. Я это знаю. Но я беспокоюсь за тебя. Если ты вернешься в Австралию со мной, ты никогда не будешь до конца счастлива. Часть тебя всегда будет в Англии, и, наоборот, если ты останешься, часть тебя всегда будет в Сиднее. Твое сердце всегда будет разрываться между двумя странами, двумя кругами друзей и близких...
Внезпно я совершенно успокаиваюсь и чувствую, что впервые за долгое время могу смотреть на вещи ясно.
— Мое сердце здесь, с тобой, — говорю я, касаясь его прекрасной груди, — и пока мы вместе, все остальное разрешится само собой.