— Прекрасно выглядишь! — в восторге восклицает Молли, как только я вхожу в недавно покинутую Эми кухню. — Мне нравится твое платье. 

Ее жениха нигде не видно.

— Сэм уже ушел на работу? — спрашиваю я. 

— Да, Эми подбросит его до парома. Как она тебе? Милая, правда? — Молли лучезарно улыбается. Ее энтузиазм определенно не заражает. 

— Ну да, действительно хорошенькая. — Я чувствую, что моему голосу не хватает уверенности, но, кажется, подруга этого не замечает. 

— Честно говоря, не могу поверить, что они с Нейтаном не влюблены по уши. Такая классная пара! 

— Судя по словам Эми, они, похоже, точно встречаются, — пытаюсь я выудить хоть что-то. 

— Не думаю. Хотя… не знаю. Может, и так. 

— Ну, если учесть, что он устроил на ее день рождения… — Молли в недоумении. — Знаешь, обалденный пикник на пляже — лобстеры, игристое вино и все такое. 

— Ах, это! Нейтан рассказывал о том пикнике так, что сложилось впечатление, будто он говорил об обычных пляжных посиделках. 

Проблеск надежды… 

— Правда? По мне, это выглядело, как будто он сделал все только для нее. 

— Ты, наверное, шутишь, да? — фыркает Молли. — Нейтан ни на что подобное не способен. Он безнадежен. Нет, полагаю, ты все немного не так поняла. 

Я в замешательстве. Из уст Эми все звучало настолько романтично: лишь они вдвоем. Может, она приревновала? Но мой утренний внешний вид этому явно не способствовал. 

Составляю Молли компанию за накрытым к завтраку столом, пока она жует свой тост. Сама я все еще сыта омлетом, которым накормил меня Нейтан. 

— Он приготовил тебе омлет? — восклицает Молли, когда я описываю ей завтрак. Надо признать, она и впрямь невысокого мнения о будущем девере. Но я смеюсь вместе с ней, боясь, что она может что-то заподозрить. 

— Серьезно, Сэм очень разволновался, прочитав утром твою записку. У меня от сердца отлегло, когда я увидела, что ты вернулась. 

— Почему? — спрашиваю я, на этот раз с раздражением. 

— Просто Нейтан немного безответственный. С тобой могло что-нибудь случиться. 

— Я, знаешь ли, умею плавать. — Стараюсь быть не слишком резкой. — И он правда присматривал за мной. — Молли поднимает брови, но не настаивает. Но я никак не могу оставить все как есть. — Я в курсе, что Сэм больше не любит воду, и понимаю, что он за меня беспокоился. 

— Кто тебе такое сказал? — ошеломленно вопрошает Молли. — Эми? 

— Нет, Нейтан, — парирую я и быстро поясняю: — Он признался, что до сих пор любит серфинг, несмотря на гибель родителей. 

— Он говорил об этом с тобой? 

— Да. — Я не могу сдержать самодовольство. 

— Нейтан вообще никогда не говорит о родителях. Я удивлена. Так до которого часа вы позавчера болтали? — любопытствует Молли. 

— Не знаю… 

— А, — следует краткий ответ. 

— Еще чашечку? — весело предлагаю я, намереваясь сменить тему. 

          ***

Наступает суббота — и наконец-то впереди девичник Молли и мальчишник Сэма. Затрудняюсь сказать что-то насчет ребят, но девчонки — по плану — ближе к вечеру встретятся на Серкьюлар-Ки. Всего нас будет девять, в том числе начальница Молли, ее подруга с работы Беа, две университетские приятельницы, которых я ни разу не видела, и даже пара наших с Молли одноклассниц. 

Эми приедет в четыре, чтобы забрать Сэма и нас с Молли и подвезти до причала, так что нам не придется идти вниз с холма пешком да еще на каблуках. А ребята сегодня, бог им в помощь, собираются прыгать с тарзанки, а уж потом в клуб, бар или еще куда. 

Выбирая наряд, я стремлюсь к простоте и поэтому останавливаюсь на коротком черном платье и босоножках на невысоких тонких каблуках. Распускаю волосы, и они рассыпаются по плечам мягкими локонами. Нейтан еще не видел меня накрашенной, и вечером я намереваюсь быть во всеоружии. Думаю, на пароме он поедет вместе с нами. 

На веки наношу блестящие золотистые тени, от которых в глазах словно поблескивают янтарные искорки, и рисую контур черным карандашом, перед тем как наложить завершающий штрих в виде двух слоев придающей объем туши. Касаюсь скул розовыми румянами, затем подвожу губы карандашом и подкрашиваю помадой, до того как промокнуть их и добавить блеск для губ. Делаю шаг назад и осматриваю себя. Да, то что надо. Теперь у меня хороший загар, поэтому корпеть над внешностью не приходится. Быстро сбрызнувшись духами, подхватываю клатч. 

Сэм, округлив глаза, восхищенно присвистывает, и я одариваю его благодарной улыбкой. На нем шоколадно-коричневая рубашка и черные брюки. 

— Привет, Люси! — Эми выныривает из гостиной в черной мини-юбочке и пепельно-серой футболке с выложенным на груди розовыми стразами словом «ДЕТКА». По спине рассыпаются прямые и длинные светлые волосы. Мне вдруг начинает казаться, что я слишком расфуфырена, но тут у подножия лестницы появляется Молли, и я мгновенно успокаиваюсь. 

— Вечеринка началась без меня? — спрашивает подружка. На ней великолепное облегающее платье красного цвета с глубоким вырезом. 

— Лучше не выходи из дома в таком виде, — предупреждает Сэм, — а то мне придется отменить мальчишник и стать твоим телохранителем. — Он обнимает невесту. 

— Смешной ты, — хихикает она. 

— Выглядишь потрясающе! — восторгается Эми, а я думаю: «Это мои слова!». Она удостоверяется: — Так мы готовы? 

Где же Нейтан? 

Мы втискиваемся в хетчбек, Сэм закрывает за нами парадную дверь. Не в силах сдержать любопытство я справляюсь про Нейтана. Эми объясняет, что он будет ждать нас на причале, потому что впятером в ее машине было бы несколько тесновато. Уф! 

Следующий паром отправляется через пять минут, и я расстроено озираюсь по сторонам. Нейтана все еще нет. 

Мы покупаем билеты и проходим через заграждение, пока паром, пыхтя, подходит к берегу. Люди в униформе опускают сходни, и поток пассажиров устремляется к пристани. 

— Уезжаете без меня? — слышу я над ухом глубокий голос и радостно оборачиваюсь. 

— Привет, дружище, — здоровается Сэм. — Уже думал, что придется встречать тебя там. 

Смотрится Нейтан сексуально, а одет не так формально, как брат: в бежевые джинсы в рубчик и черную обтягивающую футболку, красиво облегающую широкую грудь. 

Мы проходим на большой паром, выкрашенный в зеленый и кремовый цвета, и поднимаемся на верхнюю палубу с четырьмя рядами деревянных скамей. Нейтан усаживается спиной к движению, рядом с Эми и напротив меня. Он небрежно откидывается на спинку, наши колени почти соприкасаются. 

— Классно выглядишь, — говорит он. 

— Спасибо, — отвечаю я, неожиданно смущаясь, — ты тоже. 

Судно с пыхтением отходит от причала, и Мэнли остается позади. Посмотрев вправо, на берегу вижу океанарий «Оушнворлд». Нейтан прослеживает мой взгляд. 

— Был там? — спрашиваю я. 

— Не-а. 

— Я тоже. 

— Там правда здорово, — высказывается Молли. — Тебе стоило бы сходить, пока ты здесь. 

— Сиднейский аквариум куда лучше, — вмешивается Эми. 

— Значит, ты была и там, и там? — интересуется Молли. 

— Нет, только в сиднейском. 

— Тогда откуда знаешь, где лучше? — озвучивает Нейтан нашу общую мысль. 

— Просто знаю, — обидчиво отрезает Эми, и я вспоминаю, что ей всего около двадцати. 

— Хочешь, свожу тебя туда на следующей неделе? — нагибается ко мне Нейтан. 

— Хорошо, — улыбаюсь я. 

Эми беспокойно ерзает на месте. Потом говорит: 

— Я хочу пересесть внутрь. Здесь слишком ветрено. 

Она встает и протискивается между мной и Нейтаном, заставляя его вжаться в спинку сиденья. Затем он снова наклоняется вперед и смотрит ей вслед. 

— Тебе надо пойти и поговорить с ней, — настаивает Молли. 

— С чего бы? — с некоторым раздражением сопротивляется Нейтан. — Еще раз повторяю: она не моя девушка. 

— Ну, она же явно что-то к тебе испытывает, — сурово возражает Молли. Сэм сидит спокойно и не вмешивается. Его брат просто смотрит налево. — Ладно, тогда я схожу и проверю, как она там, — резко заключает Молли, поднимаясь. 

— Хочешь, пойду с тобой? — делаю вид, что тоже собираюсь встать. 

— Нет, не надо. Мне, наверно, лучше поболтать с ней наедине. Тем более, я все равно не хочу, чтобы ветер разлохматил мне укладку. И так утром хватило возни с утюжком. 

— Много времени прошло с тех пор, как ты плавала на такой штуке, а, Люси? — задает вопрос Сэм после ухода своей невесты. 

— Да уж, — тихо отвечаю я, затем, спохватившись, достаю из сумочки резинку и собираю волосы в хвост. Я помню, как они обычно запутываются при подобной переправе. 

Последний раз я была на этом пароме с Молли и Сэмом. Мы втроем стояли, облокотившись на эти же самые поручни: Молли и я по бокам, а Сэм посередине. Это было прямо перед моим отъездом из Австралии, и они как раз в очередной раз сошлись. Помню, что чувствовала себя ужасно одинокой. Вообще-то друзья никогда не давали мне повода считать себя третьей лишней, но в том возрасте и в то время, особенно учитывая мои чувства к Сэму, наблюдать за парочкой было весьма тягостно. Сэм все время старался пригладить растрепанную макушку Молли, и они смеялись, когда ветер раздувал наши волосы. До сих пор помню, как в тот вечер со слезами на глазах пыталась их расчесать. 

У Сэма звонит мобильник, и он отходит на другой конец палубы, чтобы ответить, оставляя нас с Нейтаном одних друг напротив друга. 

В этой части побережья нет строений, только густые заросли деревьев. Над скалами показываются верхушки небоскребов. На мрачном фоне камней мне едва удается разглядеть бетонные сооружения. 

— Смотри. — Я встаю и подхожу к поручням. — Никогда раньше их не замечала. 

Нейтан присоединяется ко мне и становится рядом. 

— Они остались с войны, как думаешь? — говорю я, кивком указывая в сторону маленьких серых зданий. Он нагибается, опираясь на поручни локтями. — Точно, — продолжаю я, — разве японцы не умудрились ввести свои подводные лодки в сиднейский порт? 

— Что-то такое припоминаю. Но я бросил школу в шестнадцать, забыла? — отвечает он. Без понятия, что на это сказать. — Сэм знает точно, — добавляет Нейтан через секунду. — Спроси его, когда придет. 

Я замечаю какое-то движение в океане: пятнистые тюлени ныряют в бурлящую вокруг судна воду и вновь всплывают на поверхность, их маленькие черные тела ловко скользят в волнах. Тянущийся за паромом белый пенистый след почти ослепляет в солнечном свете. 

Я рада, что могу переключить внимание на что-то другое. 

— Напоминает наших дельфинов, — быстро кошусь я на Нейтана. 

— О да, — соглашается он. — Вообще-то, я хочу рассказать тебе анекдот. 

— Только не очередной прикол про слонов… 

— Нет. Вчера вечером я нашел свой старый сборник анекдотов. Там и правда полная фигня. Ну, если только ты не желаешь узнать, почему слоны серые? 

— Раз уж ты спрашиваешь… 

— Так их можно отличить от ежевики. 

— Что за хрень! — возмущаюсь я. 

— Я предупреждал. 

— Это самый дурацкий? 

— Из приколов про слонов? — Я киваю. — Черт, нет, есть и похуже. 

— Ну-ка. 

— Хорошо, но это точно последний, потому что остальные действительно тупые. В чем сходство между сливой и слоном? — Пауза. — Они оба фиолетовые. Кроме слона. 

Я смеюсь, затем фыркаю, и Нейтан улыбается в ответ, а чуть погодя осведомляется: 

— Итак, хочешь услышать действительно классный анекдот? 

— А ты уверен, что он точно смешной? 

— Да. 

— Ну, раз так, думаю, я должна его послушать. 

— Отлично. Приготовься, — грозится он. — Полицейские останавливают мужика за то, что он ведет фургон, полный пингвинов. Хоть мужик и спорит, доказывая, что все пингвины его друзья, коп приказывает ему отвезти их в зоопарк. На следующий день тот же офицер останавливает того же мужика в том же фургоне и с теми же пингвинами, но все пингвины на этот раз в солнечных очках. «Я же вроде приказал вам отвезти этих пингвинов в зоопарк», — говорит полицейский. «Я и отвез, — отвечает мужик, — а сегодня мы едем на пляж». 

— Над чем смеетесь? — в дверях салона появляются Молли и Эми. 

— О, просто рассказываем дурацкие анекдоты, — хихикаю я. 

Сэм возвращается, опуская мобильник в карман. 

— Бен и Адам слегка задерживаются. 

Нейтан бросает взгляд на часы. 

— Прекрасно. Свободный часок у нас есть. По пивку на пристани? 

— Хорошая идея, — соглашается Сэм. 

— Когда приедем туда, Эми собирается заглянуть к маме, — сообщает мне Молли. — Она встретит нас через час в «Оушн Рум». 

Я забываю спросить Сэма про японские подлодки в гавани.

Когда наше судно заворачивает за угол, взору открывается Сиднейский оперный театр. Вокруг десятки парусных лодок, и все движутся в одном направлении. Паром гудит, когда небольшая группа оказывается в опасной близости. Одна лодка подрезает нас, и трое подростков на борту смеются. Молли нежно поглаживает Сэма по пояснице, а он переводит взгляд с суденышка на Оперный театр. Я украдкой посматриваю на Нейтана, но по его лицу ничего понять невозможно. 

Слева Форт-Денисон — старая исправительная колония, где раньше содержались заключенные, я точно помню, что проходила подобное в средней школе. Уверена, об этом знает даже Нейтан. Но спрашивать я не собираюсь. 

— А вон там — Ботанический сад, — показывает Молли, слегка подталкивая меня локтем. — Смотри, Сэм, там торжественная церемония. — На лужайке мы видим белый шатер. — Вот здесь состоится и наша, — объявляет подруга, поворачиваясь ко мне. 

— Это будет потрясающе! — восторженно восклицаю я. 

— И не говори, — сияет Молли.

Проплываем мимо Оперного театра и отчетливо различаем оба сооружения. Фактически театр состоит из трех отдельных зданий: маленькая пристройка находится с другой стороны. Многие считают сиднейскую Оперу одним большим строением, но это не так. 

Поднимаю глаза и в небе над городом замечаю белый реактивный лайнер. Мелькает мысль: «Вот где я буду на следующей неделе», и на душе становится грустно, пока самолет набирает высоту в безоблачной синеве. 

Паром причаливает к Серкьюлар-Ки, и мы, следуя в потоке пассажиров, спускаемся на берег. 

— Давай, увидимся, — обращается Эми к Молли. 

— Хорошо, дорогая. — Она быстро обнимает Эми, прежде чем та поспешно убегает, через плечо крикнув всем остальным: «Пока!». 

— Что это с ней? — недоумевает Сэм. 

— Как обычно, — язвительно улыбается Молли. — Парни! 

Она смотрит на Нейтана. Тот только пожимает плечами. 

Снова оказавшись на воздухе под теплыми лучами солнца, Молли бросает взгляд на часы и поворачивается к ребятам. 

— Мы тоже рановато. Не хотите пропустить по стаканчику для начала все вместе? 

— Не знаю, можно ли так, а, Нейтан? — поддразнивает Сэм. — Пить с будущей женой в свой последний законный свободный вечер и отпугивать всех незамужних девчонок?

Невеста отвешивает ему легкий пинок, и он смеется, притягивая ее в объятия. Так мило видеть, как прекрасно они сейчас ладят в сравнении с годами нашей юности, когда шутливые замечания вроде этого могли повлечь за собой серьезную обиду. Интересно, так ли мило это выглядело бы для меня, не будь рядом Нейтана. Чувствовала бы я себя немного брошенной или даже обиженной? По идее, не должна бы, зная, что в Лондоне у меня есть парень. Но в данный момент это, вероятно, не самая утешительная мысль?

— Просто зайдем в «Опера-бар» или еще куда-нибудь? — предлагает Сэм. 

Заведения уже переполнены. Вечерок выдался теплым.

— А что вон там? — спрашиваю я, глядя на окно первого этажа. За стеклом, сделанным словно из толстой монолитной глыбы льда, ходят люди в больших пуховиках с капюшонами.

— «Минус пять», — говорит Сэм. — Это ледяной бар. В буквальном смысле. Все изо льда.

— Может, туда? — радостно обращаюсь я к остальным. 

— Экая ты туристка, — подтрунивает Сэм. 

— Ну да, и? 

— Ой, идемте, — подгоняет Молли. — Это, по крайней мере, запомнится.

Пробираемся сквозь толпу в баре на нижнем этаже и поднимаемся по лестнице. Полчаса стоят тридцать австралийских долларов — около двенадцати фунтов, — и за это получаешь один коктейль. Или добавляешь еще десятку и берешь два. 

— Тридцать баксов! — фыркает Нейтан. — Что за обдираловка. 

— Не хочешь заходить? — с гаснущим энтузиазмом тяну я. 

— Ой, ну прекратите, на что еще тратить деньги? — смеется Молли. 

Просматриваем меню коктейлей и замечаем, что все они на водке. Мы с Нейтаном шаловливо улыбаемся друг другу. 

Платим, и администратор вручает всем нам длинные пуховики и пейджеры, которые мы вешаем на шею. 

— После первого сигнала у вас есть пять минут. Когда прозвучит второй, нужно выходить, — поясняет она и провожает нас к следующей двери. 

Мы стоим за веревочным ограждением, пока крашеная блондинка небольшого роста выдает каждому из нас по две пары перчаток. 

— Эти для тепла, а эти водонепроницаемые, — говорит сотрудница бара. — Стаканы сделаны изо льда, и на срок пребывания они ваши, так что если пожелаете взять еще напитки, убедитесь, что тара при вас. Внутри есть ледяная скульптура, но она с антифризом, поэтому из нее не пейте, — предупреждает она. 

Сэм добродушно закатывает глаза. 

— Ну и тягомотина, — шепчет он, пока нас ведут в другую комнату, где еще один служитель снабжает нас с Молли ботинками из овечьей кожи вместо наших босоножек. Мне уже начинает казаться, что идея плохая. 

С каждой минутой я все меньше похожа на подружку невесты и все больше — на эскимоса. Наконец блондинка велит нам пройти в другой зал и затворить за собой дверь, прежде чем открывать дверь в саму ледовую комнату. К этому моменту мы все сдавленно хихикаем. 

— Лишь бы нам понравилось, — изрекает Нейтан. 

Как только мы оказываемся внутри, нас окутывает холод, и тут же на входе встречает ледяная статуя кенгуру. Все здесь изо льда: столы, стулья, бар, декорации, в общем, всё. С потолка свисают гигантские ледяные люстры. Выглядит восхитительно, и я уже жалею, что в моей квартире нет ледяной комнаты. То есть, в нашей квартире. С каждым днем я все больше и больше воспринимаю себя свободной женщиной. Мы не разговаривали с Джеймсом с тех пор, как он разбудил меня позапрошлой ночью. Всякий раз, когда в памяти всплывает он или это чертово сообщение, я изо всех сил гоню эти мысли прочь. В одно мгновение сердце твердит мне одно, разум подсказывает другое, а в следующую секунду все наоборот. Я совсем растерялась. Лучше просто повеселиться здесь и сейчас. Учитывая то, что может ждать меня по возвращении домой, думаю, я перед собой в долгу. 

Неужели Джеймс мне изменяет? Нет, нет, на такое он не способен. А вдруг способен? О, да уймись же, Люси! 

Бармен тут же ставит перед нами четыре цельных ледяных стакана и начинает наливать в них ванильную водку. Мы осматриваем зал. Помимо нас тут еще человек шесть. 

Я оборачиваюсь и обнаруживаю ледяную копию «Давида» Микеланджело. 

— Выглядит он так, будто тоже замерз, — улыбается Нейтан, рассматривая не такие уж впечатляющие причиндалы статуи.

Это кажется сюрреалистичным. Из ледяного окна нам видно, как по оживленной улице идут люди в летней одежде. 

— А здесь холодина! — смеется Молли. 

— Так в том-то и смысл, дорогая, — говорит ей Сэм. 

Через пять минут те шестеро, что уже сидели в баре до нашего прихода, выходят, услышав писк пейджеров. Бармен собирает их ледяные стаканы.

— Откуда вы все? — обращается он к нам. Я впервые замечаю его английский акцент. 

— Мэнли, — отзываются остальные, но он смотрит на меня. 

— Родом из Мэнли, но уже почти десять лет живу в Лондоне. 

— В каком районе? — интересуется бармен. 

— Мэрилебон, — отвечаю я, и он кивает. 

— Если вы родом из Сиднея, то с какой стати живете в Лондоне? 

— Мне нравится город. 

— Она встречается с англичанином, — вмешивается Молли. 

— А вы? — быстро спрашиваю я. — Вы откуда? 

— Из Эссекса, к сожалению. Я здесь с апреля прошлого года. Уже скоро пора возвращаться домой. 

Десять минут и два бесплатных шота спустя бармен показывает на свой наушник. 

— Мне сказали, что вы уже на восемь минут превысили положенные полчаса. Ваши пейджеры, наверное, не работают. 

Мы прощаемся и выходим на залитую солнечным светом теплую улицу. Я ощущаю, что буквально оттаиваю после пребывания в ледяной атмосфере зала. Наверное, помогает и струящийся по венам алкоголь. 

— Итак, — говорит Сэм, потирая руки. — А вот теперь начинается веселье. — Он легонько чмокает меня в щеку. — Пока, Люси. Присматривай за ней вместо меня. 

Молли хватает Нейтана за руки и целует, с любовью его встряхивая. 

— А ты присмотри за ним! 

— Конечно, не переживай. Пока, Люси, хорошего вечера. 

Нейтан наклоняется и целует меня в опасной близости к губам. 

— Пока! — Я тут же чувствую, как по щекам разливается румянец. 

— Мы бы и сами не захотели задерживаться в такой холодрыге. Я сиськи отморозила! — смеется подруга, пока мы уходим. Секунд десять борюсь с желанием оглянуться, но когда наконец поддаюсь соблазну и оборачиваюсь, парней уже не видно. 

Мы вдвоем идем по Серкьюлар-Ки в сторону Международной пассажирской станции. Звучит, может, и не слишком изысканно, но зато бары на тамошних нижних палубах именно что гламурны, с причудливыми интерьерами, модно и вальяжно отделанные снаружи и с прекрасным видом на Харбор-Бридж и Оперный театр. 

— Вот вы где, — улыбается Молли. Эми уже восседает на одном из шоколадно-коричневых диванчиков на открытом воздухе в компании двух девушек, кажущихся мне смутно знакомыми. 

— Люси! — заметив меня, восклицает одна из них. 

— О боже! Аманда! Дженни! — с трудом узнаю я школьных подруг. Они вскакивают, обнимают меня и тянут, усаживая между собой, из чего следует — они желают услышать абсолютно про всё, что произошло со мной за последние девять лет. Через несколько минут к нам присоединяется Беа, коллега Молли, потом Сандра, а затем университетские подружки нашей невесты, и наконец мы вдевятером, тесно окружив столик, попиваем коктейли с шампанским. 

Возможно, виновница торжества и заказала яркий лимузин, но в остальном сегодня вечером она надеялась избежать пристального внимания к нашим персонам, потому и не слишком радуется, когда Дженни вытаскивает свисток в форме пениса и начинает в него дуть. Этот поступок вдохновляет остальных девчонок, и скоро бедную Молли, как елку, увешивают ярко-розовым боа из перьев, наручниками, значками и еще кучей других восхитительных безделушек, как, например, светящиеся в темноте сережки, опять же, в форме пенисов. Здорово! Замечаю, что среди общей суматохи Эми сохраняет относительное спокойствие, поэтому наклоняюсь к ней и спрашиваю, как дела у ее мамы. 

— С ней все в порядке, спасибо. 

Она берет свою диетическую колу и, отворачиваясь, делает глоток. Такое чувство, что меня игнорируют. 

Закат над пристанью окрашивает здание Оперного театра в абрикосовый цвет. Наступает время ужина, и мы идем вдоль набережной к итальянскому ресторану, где заказали столик. Только рассаживаемся, как приятный официант-итальянец с весьма внушительными усами начинает исполнять для нас серенаду. 

После нескольких бутылок красного вина я чувствую, что сыта до отвала, и сама не верю, что вообще думаю о десерте. Я что, сошла с ума? Подходит официант, чтобы наполнить мой бокал. Бутылка почти опустела, так что я решительно машу рукой и жестами прошу его обратить внимание на бокал Молли.

— Она выходит замуж. 

Теперь я уже больше чем просто навеселе. 

— А-а, замуж! — говорит официант с убитым видом. — Жаль. Такая красавица... 

И начинает напевать: «Совет да любовь, совет да любовь…».

После сорока пяти минут уморительного хохота оплачиваем счет, и мы с Молли, поддерживая друг друга под руки, возглавляем процессию на выход и на заплетающихся ногах спускаемся по ступенькам на улицу, где нас ожидает ярко-розовый лимузин. Остальные девчонки визжат от восторга. Когда водитель выходит из машины, я с радостью отмечаю, что его внешность представляет собой нечто среднее между Эриком Бана и Марком Руффало. 

— Я сажусь спереди… 

Молли с хохотом оттаскивает меня назад. Бедный парень и не подозревает, во что ввязывается. Мы начинаем втискиваться на заднее сиденье автомобиля. Салон выглядит немного потертым, чего не видно снаружи, но сейчас мы определенно не в том состоянии, чтобы обращать внимание на такую ерунду. Аманда открывает шампанское.

— Молли, что ты делаешь? — Смотрю в окно и вижу, что она стоит на тротуаре, слегка пошатываясь. С ней разговаривает Эми. Я едва не вываливаюсь из машины и подхожу к ним. — Ты в порядке? — я стараюсь отчетливо выговаривать слова. Эми смеется, глядя на меня. Ой, я и забыла, что она не пьет. Как там она сказала вчера утром? «Мне хватает одного вида Нейтана с утра после ночного кутежа». 

Омерзительная, отвратительная мысль… Прочь, прочь! 

— Эми уезжает к маме! — восклицает Молли так, будто ничего печальнее в жизни не слышала. 

— Нет! — возражаю я. — Сейчас только одиннадцать. Ты должна поехать с нами на танцы! 

— Нет, правда, девочки, мне надо идти. Я обещала маме, извините, — абсолютно трезво отвечает она. 

— Подвезти? — бормочет Молли. 

— Нет, не надо, — сдержанно улыбается Эми. — Мои родители живут чуть дальше по этой же улице. 

— Ты что, богатая? — удивленно спрашиваю я, еле ворочая языком. Позволить себе обитать в таком районе могут только очень зажиточные люди. 

— Идемте! — кричат остальные девчонки. 

Молли оттаскивает меня, и мы залезаем в машину. Дженни протягивает нам два бокала шампанского. 

— Пожалуй, мне хватит, — говорит Молли. — Я уже немного пья-на-я... 

Мы покидаем район Рокс и направляемся в город, пробиваясь по улицам в направлении Кингс-Кросс. Следующая остановка — ночной клуб. 

Дженни дует в свисток-пенис. Я начинаю хихикать и не могу остановиться. Джеймс кажется таким далеким, таким оторванным от всего происходящего со мной сейчас. Я счастлива, свободна. Думаю, я могла бы остаться здесь. И не уезжать. 

Мы прибываем в Кингс-Кросс — квартал красных фонарей в Сиднее. Позавчера мы с Молли позвонили в клуб и обсудили список гостей, так что нам не пришлось целую вечность стоять в очереди на вход. Швейцар поднимает веревку, покосившись на свисток-пенис в руках у Дженни и особо пристально разглядывая декольтированное платье Молли. Но та не возражает: это ее ночь. 

Внутри гремит музыка, и зал битком набит парнями в элегантных обтягивающих майках. Интересно, не гей-бар ли здесь?

— Это что, гей-бар? — выкрикиваю я. 

— Люси! — оскорблено восклицает Молли. — Нет, черт возьми, конечно, нет. Я хочу, чтобы в последнюю субботу моей свободной жизни со мной флиртовали! 

— Гм, — хмыкаю я. — Как по мне, от здешних парней прямо-таки разит голубизной. 

Мы разделяемся, и половина девчонок уходят к бару, пока мы с Молли и еще двумя подружками направляемся на танцпол. И тут же с нами начинают заигрывать какие-то лощеные ребята. Отвратительно.

Я довольно много выпила и чувствую, что для этого, наверное, слишком пьяна. Да еще и скучаю по Нейтану — нет, правильнее будет, по Джеймсу, — а потому приношу извинения, иду и усаживаюсь в уголке. Пару минут спустя появляется Молли с парой минералок и плюхается рядом. 

— Пасибо, — хмуро бормочу я и делаю глоток. Несколько минут мы просто сидим, наблюдая за суматохой на танцполе.

— Тебе тяжело, да? — неожиданно поворачивается ко мне Молли, стараясь выглядеть серьезной.

— Почему? Потому что моя личная жизнь — полное дерьмо? — Я глубже вжимаюсь в сиденье.

— Нет, из-за того, что ты чувствуешь к Сэму. 

— Что ты имеешь в виду? — выпрямляюсь я, тут же насторожившись. 

— Извини, я имею в виду из-за того, что ты чувствовала к нему. Тогда, в школе, — исправляется она. 

— Ты об этом знала? 

— Конечно, — говорит она. — Ты была и остаешься моей лучшей подругой. Как я могла не знать? 

— А Сэм? 

«Как унизительно-то…» 

— Не-а, — качает головой Молли. — Он мужчина. Они ни на что не обращают внимания. 

— Ну, сейчас могу тебе сказать, что я в полном порядке и думать забыла о Сэме, — заявляю я, подчеркивая каждое слово. 

— Знаю. — Она опять смотрит на танцпол. 

— Нет, правда. Точно. 

Как же это мучительно. 

— Я знаю, Люси. Ты сейчас с Джеймсом, и у вас все будет хорошо, ребята. 

— Конечно, будет, — с преувеличенным энтузиазмом соглашаюсь я. 

Но истина в том, что в эту самую минуту я не верю, что все будет хорошо. Джеймс кажется частью другого мира. Мира, к которому я больше не принадлежу. Я чувствую, что мой мир здесь и сейчас с двадцатитрехлетним серфингистом — братом жениха Молли. Но вряд ли скажу ей об этом. Даже напившись в стельку, я понимаю, как смехотворно это звучит. 

Подходит Дженни, дуя в пресловутый свисток, и, как ни странно, я благодарна за это грубое вмешательство. Мы снова вытаскиваем Молли на танцпол. 

Два часа спустя, повеселившись по полной, мы, спотыкаясь, вываливаемся из клуба и возвращаемся в ожидающий нас лимузин. Сексуальный клон Марка Руффало смотрит на нас в зеркало заднего вида. 

— Мэнли? — спрашивает он. 

— Да, пожалуйста, — умудряюсь пробормотать я.

Начальница Молли и университетские подружки уже уехали, а мы по пути подвозим Аманду, Дженни и Беа, всех в разные места, и наконец добираемся до Харбор-Бриджа. Чайки или летучие мыши — не знаю точно, кто именно — парят над мостом, словно пепел, кружащийся в ярком свете городских огней. 

Мы с Молли сонно откидываемся на спинку сидения. 

— Что-то мне нехорошо, — бубнит она. 

Добравшись домой, видим, что свет не горит. Парни еще не явились. Впервые мне приходит в голову, что Нейтан может вернуться сюда вместе с Сэмом. Я на это надеюсь. Надеюсь до боли. 

На нетвердых ногах Молли поднимается наверх, в спальню, и плюхается на кровать, потянув меня за собой. 

— Это был лучш-ший вечер, — говорит она

— Э-эй? — раздается в темноте сонный голос Сэма. 

— Извини! — громко шепчу я в изумлении от того, что он здесь. 

Последние два шага даются с трудом. Но, к счастью, я не свалилась. Дверь в спальню Нейтана закрыта. Лежу в своей постели, пытаясь протрезветь, и все еще думаю, спит ли он в соседней комнате. В конце концов проваливаюсь в сон, и в следующий же момент чувствую, что умираю от жажды, а через щели в жалюзи в глаза бьет ослепительный дневной свет.