— Бабушка!

— La mia stellina! Vieni qui amore, che ti vuole abbracciare la Nonna!

Перевожу: «Моя звездочка! Подойди, любовь моя, бабушка хочет тебя обнять!».

Бабушка плохо говорит по-английски, а я свободно владею итальянским, поэтому чаще всего мы общаемся на нем, но не волнуйтесь, начиная с этого места я буду переводить.

— Посмотри на себя! Красавица, но такая худющая! — Она с неодобрительным видом хватает меня за щеки, пытаясь оттянуть немного кожи.

— Ай, бабушка! — Вырываюсь и оказываюсь в крепких объятиях. Приходится нагибаться, ведь бабуля ростом всего метр пятьдесят, а я на двадцать сантиметров выше.

— Тебя следует откормить. Соус к пасте почти готов! — Она ведет меня в маленькую кухню, где на старомодной плите кипит кастрюлька.

— Так вот чем пахнет. Что это?

— Кролик.

Хм. Так и думала. Я не большая поклонница крольчатины.

— Здорово! — фальшиво восторгаюсь я. Не стоит бабушке знать правду.

— Как дела, дорогая? Как работа?

Пока мы сидим за столом и пьем кофе, я рассказываю о своей работе на «Формулу-1». Внутри, за толстыми каменными стенами, прохладно, но снаружи умеренно тепло, даже в горах.

Бабушка живет в старом каменном домике у подножия гор неподалеку от автомагистрали. Она выращивает на огороде овощи, а в небольшом загоне держит коз и цыплят, но главное достоинство этого места — вид: в ясную погоду обзор простирается на мили вокруг. Больше всего я люблю сидеть на бабушкиной каменной скамейке на террасе и смотреть на лесистые склоны гор, потягивая из стакана acqua alla menta — воду с мятой.

Но сегодня был трудный день, а завтра обещает быть еще труднее, поэтому после ужина бабушка провожает меня в отведенную мне спальню: крошечную комнатенку с узкой кроватью под окном и маленьким деревянным шкафом у противоположной стены. Быстро готовлюсь ко сну, так как уже холодно, и устраиваюсь под простынями, шерстяными пледами и ярким бабушкиным лоскутным одеялом ручной работы, которое помню еще с первого приезда сюда. У бабушки я чувствую себя как дома сильнее, чем где-либо еще в мире. И в тот момент, когда меня на мгновение одолевает печаль, я засыпаю, ощущая гармонию с миром и со всем вокруг.

На следующий день, когда я в павильоне расставляю утренний чай для съемочной группы, кто-то легонько толкает меня в спину. Оборачиваюсь и вижу Уилла.

— Привет! — здороваюсь я. — Как дела?

Он опять выглядит по-другому. Не лучше, не хуже, просто иначе.

— Отлично, — улыбается он.

На нем темные джинсы и желтая футболка, спереди украшенная изображением серфингиста.

— Уже что-нибудь отсняли? — интересуюсь я.

Они с Луишем сегодня снимаются в рекламе нефтяной компании. Им предстоит изображать гонку по серпантину на быстрых спортивных автомобилях.

— Пока нет, — отвечает Уилл. — Нас только причесали и наложили грим.

Он устремляет взгляд на небо, а я присматриваюсь к нему повнимательнее.

— Что? — спрашивает он.

— Они тебя тональником намазали?

— К сожалению, да. А что?

— Просто вижу небольшое пятнышко вот здесь, возле глаза.

Тянусь и стираю его.

— Спасибо.

Уилл неловко дотрагивается пальцем до того места, где только что был мой. Перевожу взор влево и вижу, как наблюдающий за нами Луиш удивленно приподнимает брови, идя к одному из вагончиков.  Вновь смотрю на Уилла и ловлю его мрачный взгляд вслед напарнику.

— Все хорошо? — прощупываю я почву.

— Отлично, — заверяет он.

— У вас с Луишем все нормально?

— Сегодня он что-то не в духе.

— Ну, нам не привыкать.

Он ухмыляется и кивает.

— Ага.

— Все еще злится, что ты выиграл последнюю гонку? Я думала, вы, парни, выше этого.

Уилл пожимает плечами, смахивает пушинку со своей обнаженной руки и, ухмыляясь, смотрит на меня.

— Ты простила меня за то, что пару дней назад совал нос не в свое дело?

— Да, но, справедливости ради, планирую тебе отомстить, — улыбаюсь я.

— Жду не дождусь.

Мы встречаемся взглядами: его голубые глаза против моих зеленых, и сердце начинает колотиться быстрее.

— Уилл, мы готовы! — зовет его не знакомый мне мужчина. У него на голове наушники, а в руке планшет.

— Увидимся.

— Конечно.

Машу ему на прощание, но проходит не меньше десяти минут, прежде чем мой пульс возвращается в норму.

Днем почти не вижу Уилла — только во время обеда, когда мы с Холли обслуживаем команду.

— А я и не представляла, что здесь придется так вкалывать, — в какой-то момент жалуется Холли.

— Аналогично, — соглашаюсь я. — Какие планы на вечер?

— Не знаю. Наверное, пропущу пару стаканчиков в гостинице с ребятами. Ты пойдешь?

— Нет, лучше вернусь к бабушке. Я и так ненадолго приехала.

Слышим жуткий рев и, выглянув из шатра, обнаруживаем два проносящихся мимо спортивных автомобиля: светло-голубой и ярко-зеленый.

— Парни возвращаются, — комментирует Холли.

— Как думаешь, они завтра закончат съемку? — спрашиваю я. — Планировалось, что работа займет дня два.

— Думаю, да.

— Что ж, по-моему, нам пора за уборку.

В течение дня мы разносили закуски. Съемки сегодня заканчиваются в шесть. Сейчас пять сорок пять, но такси, которое отвезет меня к бабушке, я заказала на семь, так что у нас есть чуть больше часа, чтобы все здесь убрать. Однако мы управляемся уже к половине седьмого.

Холли исчезла несколько минут назад, и когда я вышла из кухни, нашла ее болтающей с Саймоном снаружи.

— Готова? — обращается ко мне босс.

— Машина приедет через полчаса. Я остановилась у бабушки недалеко отсюда, — объясняю я.

Он согласно кивает. К нам присоединяются еще несколько ребят из команды. Минивэны, которые отвезут всех в гостиницу, прибыли пятнадцать минут назад. Саймон ненавидит ждать, поэтому предпочитает платить, чтобы ждали его.

Холли отходит от группы ко мне.

— Справишься сама? — обеспокоенно спрашивает она.

— Да, все в порядке. Мое такси скоро подъедет.

Замечаю, что из вагончика появляются Уилл и Луиш. Гримерша запирает за ними дверь.

— Тогда ладно, увидимся утром, — говорит Холли и направляется обратно к минивэнам.

Луиш останавливается переговорить с Саймоном, а Уилл идет прямо ко мне.

— Что будешь делать вечером? — интересуется он.

— Поеду к бабушке.

— Где она живет?

— В пятнадцати минутах езды.

— Подвезти?

— Нет-нет! — Не желаю навязываться.

— Мне не сложно. Все равно отгонять «астон мартин» обратно в гостиницу.

Тот самый голубенький автомобиль, на котором он сегодня носился по горным дорогам.

Колеблюсь. Я хочу, чтобы Уилл меня отвез!

— Такси подъедет через полчаса, — печально говорю я.

— Из Лукки?

— Думаю, да.

— Отмени, — предлагает он.

А ведь я могла бы.

— Давай, — настаивает он. — Вот, возьми мой мобильник.

Он протягивает мне модный айфон, но я вытаскиваю свой дешевенький сотовый.

— Не надо, у меня есть. Ты хорошо подумал?

— Ага.

Я набираю номер. Из-за нервного возбуждения меня слегка трясет, и я беспокоюсь, что Уилл поймет это по моему голосу.

— Готово? — уточняет он, как только я отключаюсь.

— Да. Ты точно уверен? — в очередной раз допытываюсь я. — Представители бренда не будут возражать, что ты пользуешься их машиной в личных целях?

— Нет. Я все равно подумываю купить одну из их малышек, так что пусть считают это расширенным тест-драйвом.

— Уилл, ты едешь? — зовет Саймон.

Все остальные уже расселись по автомобилям, и только Холли все еще стоит снаружи с печальным выражением лица, вероятно, из-за того, что мы разделяемся.

— Я собираюсь подбросить Дейзи, — кивает Уилл в мою сторону.

Холли озорно выпячивает губы. Мы слышим рев мотора спортивного авто, и спустя секунду из-за угла показывается Луиш на ярко-зеленом «ламборгини». Открывает окно, и Саймон идет перекинуться с ним парой слов.

— Поехали, — говорит Уилл.

Мы подходим к светло-голубому «астон мартину», Уилл открывает машину и распахивает передо мной пассажирскую дверь. Когда он ее захлопывает, ловлю на себе озадаченный взгляд Луиша. Он что-то говорит Саймону, и тот оборачивается в нашу сторону, прежде чем ответить. Уилл забирается на водительское место и захлопывает дверь, и тут Луиш с пробуксовкой срывается с места и мчится в направлении горной дороги, обдав нас облаком пыли.

— Как мило с его стороны, — язвит Уилл, когда пыль окутывает машину. — Кому-то придется с утра ее отполировать.

Он медленно выкатывается на дорогу, сигналя остальным на прощание. Холли со смехом качает головой, наблюдая за таким поворотом событий, а Уилл вроде ничего и не замечает, так что я успокаиваюсь. Спустя минуту он увеличивает скорость, и маневры быстроходного автомобиля по серпантину вынуждают меня вцепиться в подлокотник.

— Слишком быстро? — интересуется Уилл, когда я с шумом втягиваю воздух во время одного особенно крутого поворота.

— Нет, — вру я сквозь стиснутые зубы. Немного погодя привыкаю к скорости и потихоньку расслабляюсь.  — Хорошая машина?  

— Очень, — отвечает Уилл, с улыбкой косясь на меня.

— Следи за дорогой!

Он хмыкает.

— Какую машину ты водишь в Штатах?

— Вообще-то, никакую, — признаюсь я.

— Я думал, в Америке без руля никуда.

— Если бы могла, водила бы одну из таких. — Я подаюсь вперед и провожу пальцем по приборной панели.

— Нравится?

— Классный цвет.

— Типично девчачий ответ.

— Ну, еще у нее шикарный внешний вид, — быстро добавляю я. — И мотор звучит суперски.

Уилл хохочет и смотрит на меня.

— Дорога!

Я лихорадочно указываю вперед, и он вновь сосредотачивается на езде.

— Я бы дал тебе прокатиться, но боюсь, ты его разобьешь.

— Ну, спасибо на добром слове, — саркастически отвечаю я. — Здесь направо.

Наконец мы въезжаем на дорожку прямо перед бабушкиным домом. Уилл высовывается в окно.

— Мило, — комментирует он, оглядывая здание.

— Вид отсюда просто потрясающий, — сообщаю я.

Входная дверь открывается, и выходит бабушка.

— Хочешь зайти, выпить чего-нибудь? — предлагаю я.

Он отстегивает ремень.

— С удовольствием.

Уилл вылезает из машины, и я веду его навстречу широко улыбающейся бабушке.

— Бабушка, это Уилл, — говорю я по-английски.

Вчера вечером я рассказывала ей о нем, правда, умолчала о своих чувствах. И сейчас она приветствует его как старого друга и провожает нас на кухню. Дедушка с бабушкой жили в этом доме на протяжении многих десятилетий, а пять лет назад дедушка умер от сердечного приступа в возрасте восьмидесяти семи лет. Для них двоих дом был достаточно просторным, но в данный момент, когда нас в кухне трое, у меня начинается приступ клаустрофобии.

— Что будете пить? — спрашивает бабушка по-итальянски.

— Может, возьмем по стаканчику воды с мятой и выйдем на террасу? — предлагаю я и перевожу для Уилла. — Ты не замерзнешь?

— Я нет, а ты?

Он как бы мимоходом проводит по моей руке.

— Возможно, — соглашаюсь я, хотя мои мурашки не имеют никакого отношения к погоде. — Пожалуй, пойду переоденусь.

— Хорошо.

Оставляю его с бабушкой в надежде, что она не станет чересчур усердствовать с английским, и направляюсь в свою комнатушку. Вытаскиваю темно-зеленый джемпер из дорожной сумки, все еще втиснутой на нижнюю полку шкафа — у меня не было ни времени, ни желания разобрать вещи — и меняю черные форменные брюки на джинсы. Волосы весь день были стянуты в высокий пучок, и кожа на голове уже начала болеть, поэтому вынимаю шпильки и позволяю волнистым локонам рассыпаться по спине. В Америке я выпрямляла их утюжком, но теперь редко к нему прибегаю.

Возвращаюсь на кухню и обнаруживаю, что там никого нет. Бабушка с Уиллом уже вышли наружу. Нахожу их в огороде, где бабушка показывает гостю свой маленький загон с козами.

— Потом она заставит тебя их подоить.

Уилл вздрагивает  от звука моего голоса.

— Пойду приготовлю напитки, — говорит бабушка по-итальянски и спешно удаляется.

— Тебе помочь? — кричу я вслед.

— Нет-нет, — уверяет она.

Поворачиваюсь и натыкаюсь на пристальный взгляд Уилла. Он быстро отводит глаза и складывает руки на груди.

— Хочешь на террасу? — спрашиваю я.

— Конечно.

Он жестом предлагает мне показывать дорогу, и я иду, отчетливо ощущая его присутствие за спиной. Добравшись до террасы, вдыхаю кристально чистый воздух и всматриваюсь в горы.

— Разве здесь не красиво?

— М-м-м, — тихо мычит Уилл.

— Вот вы где, детки.

Оборачиваюсь и вижу бабушку, выходящую на террасу. Она пристраивает маленький поднос на массивную каменную ограду и дает нам по стаканчику воды с мятой. Мы садимся на каменную скамейку. Я оказываюсь в центре.

— Давно вы здесь живете? — Уилл наклоняется вперед, общаясь с бабушкой.

Я по привычке начинаю переводить, но она перебивает.

— Я понимаю, — медленно говорит она по-английски. — Пятьдесят два года.

— Пятьдесят два года! — восклицает Уилл. — В два раза больше, чем мне лет.

— И мне, — добавляю я.

— Тебе двадцать шесть? — с интересом спрашивает он.

— Ну да.

— Ха!

— Ты думал, я старше?

— Да нет, просто удивлен, что мы ровесники.

— Когда я узнала, тоже поразилась совпадению.

— Еще одна общая черта.

— Точно. — Мы улыбаемся друг другу. — Ой, извини, бабушка.

Откидываюсь назад, чтобы не загораживать ей обзор, но она вскакивает на ноги.

— Ягненок! — восклицает она по-итальянски и спрашивает: — Уилл останется на ужин?

Я нерешительно поглядываю в его сторону.

— Думаю, ему нужно возвращаться.

— Спроси его, — настаивает бабушка.

— Что такое? — волнуется Уилл.

— Нонна спрашивает, останешься ли ты на ужин? Я сказала, что тебе, вероятно, нужно ехать.

— Мне не нужно.

— Не нужно?

— Нет.

Я поворачиваюсь к бабушке.

— Он остается.

Она расплывается в улыбке и поспешно удаляется на кухню.

Уилл смотрит на меня.

— Если ты не против.

— Конечно нет.

Я вглядываюсь вдаль. Над горными вершинами сгущаются темные тучи.

— Зловеще как-то, — комментирую я.

Уилл согласно кивает, и мы замолкаем. Вскоре нас зовут за стол.

— Все было великолепно, — говорит Уилл после ужина, указывая на пустую тарелку. — Вы фантастическая повариха.

— Да пустяки, — скромно отвечает бабушка, но я-то знаю, как она гордится своим кулинарным мастерством.

Она встает, и я присоединяюсь к ней, помогая убрать со стола.

— Молодежь, идите в гостиную, через минуту я принесу кофе, — командует нонна. — Вперед! — настаивает она, когда я колеблюсь.

В маленькой гостиной только два сидячих места. Одно из них — это небольшой диван, а второе — кресло, так что я присоединяюсь к Уиллу на диване, чтобы оставить кресло хозяйке.

Спустя мгновение слышу его вздох.

— Что такое? — спрашиваю я.

— Хотелось бы мне отдохнуть здесь несколько дней.

— Ты серьезно? — Я восторженно смотрю на него.

— Ага. Так устал скитаться по гостиницам. А здесь так… уютно.

— По–домашнему, правда?

— Очень.

— Знаю, он маленький, но кажется…

— Правильным, — заканчивает он за меня.

— Да. Точно.

— Как думаешь, мы могли бы убедить твою бабушку пожить в моей квартире в Челси, пока сами побыли бы тут?

Я рассмеялась.

— Было бы чудесно, но ты никогда не уговоришь ее оставить горы.

«И сомневаюсь, что это понравилось бы твоей девушке, — думаю я. — Но не будем о ней».

— Вот, пожалуйста. — Бабушка входит в комнату с маленьким подносом.

Внезапно от каменных стен резонирует ужасный громкий звук.

— Это что, гром? — потрясенно спрашивает Уилл.

— Да, — отвечает бабуля, прислушиваясь к буйству небес. — Сильная гроза. Они непредсказуемы, эти горы, — продолжает она на ломаном английском, ставя свою ношу на журнальный столик и передавая нам крошечные белые чашечки с эспрессо, прежде чем сесть.

— Надеюсь, до завтра все прекратится, — предполагает Уилл.

— Cazzo! Прости, бабушка, — извиняюсь я за свою лексику, видя ее осуждающий взгляд. — Уилл просто сказал, он надеется, что гроза до завтра пройдет, в противном случае они не смогут закончить съемку...

— О нет, только не это! — перебив меня, с тревогой восклицает хозяйка и вскакивает с кресла.

Мы обеспокоенно наблюдаем, как она уходит и возвращается с парой кастрюль.

— Ох уж эти стены, — причитает она.

Вода протекает сквозь трещину в дальней стене.

— И часто такое случается? — спрашивает Уилл, пока мы помогаем затыкать старыми тряпками щели в каменной кладке.

Бабушка отвечает по-итальянски, так что я перевожу.

— Каждый раз, когда она заделывает одну дыру, вода умудряется просочиться где–то в другом месте. Дом целиком нуждается в ремонте. Это дорого? — спрашиваю я у бабули.

— Очень. В моем возрасте овчинка выделки не стоит.

— Бабушка! — возмущаюсь я. — Конечно, стоит. Тебе нельзя жить в таких условиях.

— Все нормально, — настаивает она. — Это не проблема.

— Нет, проблема, в чем мы только что убедились. Я могла бы помочь. Я ведь скопила немного денег.

— Даже не думай, — огрызается она, свирепо глядя на меня. Для восьмидесяти двух лет эта брюзга еще очень даже боевая.

— О чем вы говорите? — вмешивается Уилл.

— Ни о чем, — отвечаю я, оценив бабушкино выражение лица. Она явно не хочет, чтобы Уилл ее жалел…

Мы вытираем оставшуюся воду и расставляем горшки и кастрюльки таким образом, чтобы капающая вода попадала прямиком в них.

Закончив, бабушка поворачивается к Уиллу.

— Ты не должен садиться за руль в такую погоду.

— Да все нормально, — отмахивается Уилл.

— Останешься здесь, ляжешь на диване.

— Нет, что вы, я поеду, — смеется он.

— Это не повод для шуток. — Бабушкин гнев стирает улыбку с лица Уилла. — Мой муж Карло разбился на этих дорогах.

Подождите, я думала, дедушка умер от сердечного приступа?

— О, мне так жаль, — опечаливается Уилл.

— Так что решено, ты остаешься. Поедешь утром, когда гроза утихнет.

Стены дрожат от очередного раската грома.

— Скажи ему ты, — непоколебимо велит мне бабушка.

— Ты же сам говорил, что мог бы провести здесь пару дней. — Я умоляюще смотрю на него.

— И правда. Полагаю, это можно устроить. Вас точно не затруднит? — спрашивает Уилл у бабушки.

— Конечно, нет.

— Тогда нужно позвонить Саймону, рассказать, что к чему. — Он вытаскивает мобильник.

— Боюсь, тут сеть не ловит. Можешь набрать со стационарного. Бабушка, Уилл позвонит?

— Разумеется.

— Хорошо. Не хочу, чтобы он волновался.

Показываю телефон в кухне и возвращаюсь в гостиную, где бабушка уже заканчивает застилать диван простынями и одеялами. Чуть погодя Уилл присоединяется к нам.

— Дозвонился? — интересуюсь я.

— Саймон не отвечает, так что я оставил сообщение на стойке администратора в отеле.

— Мне пора ложиться, — вмешивается бабушка, собирая кофейные чашки. — Собираюсь послушать свою радиопрограмму перед сном. Спокойной ночи, — говорит она Уиллу.

— Спокойной ночи. И еще раз спасибо.

— Пожалуйста.

Бабушка, прихрамывая, выходит из комнаты. Я поворачиваюсь к Уиллу.

— Если хочешь, могу позвонить Холли. На всякий случай, вдруг Саймон не получит сообщение.

— Да все и так будет нормально.

— Это совсем не сложно.

— Ладно. Просто на всякий случай.

Но телефон в комнате Холли тоже остался глух.

— Может, увлеклись выпивкой, — предполагает Уилл.

Я занимаю освободившееся бабушкино кресло, потому что не считаю правильным усаживаться рядом с Уиллом на его импровизированной постели. Мы молчим, слушая, как дождь барабанит в окна. Горы погружаются в темноту, и становится прохладно. Я ежусь.

— Замерзла? — спрашивает Уилл.

— Чуть-чуть.

— Хочешь одно из моих одеял?

— Нет, все нормально, — выпаливаю я. — Сейчас пойду, принесу свое.

По пути в комнату за лоскутным одеялом  вспоминаю о купленной в аэропорту бутылке красного вина. Подчиняясь минутному порыву, достаю ее из шкафа и просовываю голову в дверь гостиной.

— Может, выпьем? — предлагаю я, показывая Уиллу вино.

Он сидит, где сидел.

— Почему бы и нет.

Ставлю бутылку на стол, а одеяло кладу в кресло.

— Схожу за бокалами, — говорю я и возвращаюсь через минуту.

Уилл уже обнаружил наверху маленького бабушкиного бара штопор, лежащий там со времен, когда они с дедушкой пили аперитив.

Сворачиваюсь в кресле и поджимаю под себя ноги, пока Уилл наполняет бокалы и протягивает один мне.

— Спасибо.

— Как удобно. — Он забирается под одеяла.

— Точно.

Делаю глоток и поверх бокала наблюдаю, как он устраивается поудобнее.

— Тебе понравилось сегодня гонять среди гор? — интересуюсь я.

Он заметно оживляется.

— Не то слово. В такие минуты жалею, что живу в Лондоне.

— Ты мог бы купить себе домик поблизости.

Он задумывается.

— У тебя есть второй дом? – не отстаю я.

— Забавно, что ты спросила. Я как раз подумываю прикупить недвижимость в Монако. Знаю, это гоночное клише, — добавляет он с усмешкой, — но там убийственно красиво. Ты бывала в Монако?

— Нет еще. Если честно, не могу дождаться тамошней гонки. Холли постоянно о ней рассказывает.

— О да, — кивает Уилл. — Как и парни. Весь уик-энд одна сплошная вечеринка. Сама поймешь, если окажешься на яхте.

— Не представляю, как мне это удастся. Разве что буду разносить там еду.

— Я мог бы достать тебе приглашение куда-нибудь.

— Правда? — Мои глаза распахиваются от восторга. — Было бы клево.

Он улыбается, наблюдая за моим возбуждением.

— Ты когда-нибудь выигрывал в Монако?

— Нет, — качает он головой. — Пару лет назад был близок, но один идиот выбил меня с трассы.

— Ты попал в аварию?

— Ага. Но ничего ужасного, — добавляет он, увидев мое лицо.

— А серьезные аварии у тебя бывали? — с опаской интересуюсь я.

— Ну, несколько лет назад был действительно страшный случай.

— Расскажи.

Он откидывается назад и убирает волосы с лица.

— Я подъезжал к бетонному ограждению на скорости триста километров в час, когда управление заклинило и меня швырнуло прямо в отбойник.

— И что ты сделал? — с ужасом выдыхаю я.

— Ничего. Я абсолютно ничего не мог поделать.

— О чем ты думал?

— Жизнь не промелькнула перед глазами, если ты об этом. Но я не сомневался, что умру.

Ошеломленная, смотрю на него во все глаза, а он, как ни в чем не бывало, продолжает рассказ:

— Я приземлился на крышу, не имея возможности выбраться из болида, так эта хреновина еще и загорелась. Я только слышал маршалов гонки, приказывающих людям отойти назад, ведь машина могла в любой момент взорваться.

— Боже…

— Я только-только дозаправился, так что вероятность была высока, но, к счастью, пожарные подоспели вовремя, и им удалось меня вытащить.

Я качаю головой в полном замешательстве.

— Не понимаю, как вы это делаете.

— Что? Соревнуемся?

— Да. Как вы после такого снова садитесь за руль.

— Какое-то время я не садился. Сломал ногу, — добавляет он, расплываясь в улыбке.

— Как можно над этим прикалываться? — К горлу подкатывает тошнота. — Ты разве не боишься, что такое может повториться?

— Если волноваться, это отразится на езде. Но точно тебе говорю, если меня однажды парализует после аварии, лучше кому-нибудь меня прикончить, потому что ничем другим я заниматься не хочу. Моя девушка получила строгие указания.

— Сделать что? — Я даже не пытаюсь избежать упоминания о Лоре, настолько расстроена нашей мрачной беседой. — Пустить тебе пулю в лоб?

— Ну…  смертельная инъекция более подходящий вариант.

— Надеюсь, она послала тебя куда подальше, — раздраженно говорю я.

— Вообще-то, да, — смеется он.

Делаю глубокий вдох.

— Давай сменим тему.

— Ну, прости. — Он протягивает ногу и слегка толкает мою ступню. — Не думал, что это тебя расстроит.

— Что именно, мысль о твоей смерти? — возмущенно уточняю я.

Он смеется, не обращая внимания на мою реакцию.

— Ты прямо как моя девушка.

Не могу решить, комплимент это или нет.

Бросаю на него взгляд исподтишка и задаю вопрос, который уже какое–то время не дает мне покоя:

— Вы живете вместе?

— Нет. Ну, пятьдесят на пятьдесят. У нее в городе есть своя квартира.

— Давно встречаетесь?

— Знакомы большую часть жизни, а встречаемся лет с пятнадцати.

Живот сводит, как только я осознаю реальность. Я жила в иллюзорном мире влюбленности, а он любит Лору. Он не собирается ее бросать. Он никогда меня не полюбит. Я должна перестать по нему сохнуть.

— Вы поженитесь? — Не хочу задавать эти вопросы, но не могу остановиться. Затаиваю дыхание, так как он пожимает плечами, не замечая моих страданий.

— Не знаю. Наверное.

Наверное? Может у меня еще осталась надежда? Нет, нет, нет.

— Мстишь за мое любопытство в Барселоне? — Он вопросительно вздергивает бровь.

— Я же обещала.

Его улыбка перерастает в громкий зевок.

— Устал? — весело спрашиваю я.

— Разбит вдребезги.

— Тогда, наверное, мне следует дать тебе хоть немного поспать.

Поднимаюсь. Как ни печально, он не пытается меня остановить.

— Эй, не забудь отменить утреннее такси.

— Точно подмечено. Прямо сейчас им позвоню. Спасибо.

— Спокойной ночи.

— Приятных снов.

Перебрасываю одеяло через плечо и иду к двери. Оглянувшись, вижу Уилла, свернувшегося под покрывалами и примостившего голову на подлокотник. Не представляю, как усну, зная, что он лежит в соседней комнате.