Мы с Холли, визжа, бежим навстречу друг другу и, обнявшись, кружимся в импровизированном танце. Мы снова в Хитроу и вне себя от возбуждения. На этот раз путь лежит в Монте-Карло на самую гламурную и знаменитую гонку сезона. Там можно на других посмотреть и себя показать, и мы с Холли провели последнюю пару дней, обсуждая по телефону, какие наряды взять с собой. В результате мой чемодан набит под завязку.

— Думаю, вечерком нужно пойти в бар в гавани. — Холли берет меня за руку, когда мы идем к стойке регистрации.

— Звучит заманчиво.

Сегодня среда, а Уилл прилетит не раньше четырех вечера завтрашнего дня. Пока доберется до отеля, будет уже семь. Я это знаю, потому что выяснила у Элли его расписание. Разумеется, исключительно в рабочих целях. В любом случае это означает, что до новой встречи с ним мне предстоит убить целую ночь и день.

Последние полторы недели стали настоящей пыткой. В понедельник утром я проснулась в холодном поту, жестоко сожалея об отправленных сообщениях. Продолжаю убеждать себя в совершенной невинности нашего диалога и надеюсь, что Уилл именно так его и воспринимает. Я пришла бы в ужас, заподозри он, что нравится мне.

Все моторхоумы в Монако расположены в порту, примерно в пяти минутах ходьбы от боксов на другой стороне временного пешеходного моста через поворот «Раскасс». Отсюда видны яхты в блестящем на солнце море, а также открывается великолепный вид на холмы, утыканные многоквартирными комплексами и гостиницами, обращенными фасадами к гавани.

К утру пятницы я взвинчена настолько, что готова взорваться. В четверг вечером мы отправились в бар прямо с трассы, так что меня не было в гостинице, когда туда заселялся Уилл, и я лишь предполагаю, что он приехал.

— Займешься беконом, Дейзи? — вторгается в мои мысли Фредерик.

— Есть, шеф!

Р-р-р, меньше всего мне сейчас хочется это делать. Жарить бекон нужно в гостевой зоне, чтобы он был свежим перед подачей гостям, но я всегда потом оказываюсь насквозь пропахшей им, а от вони жира в сочетании с похмельем меня решительно подташнивает. Жир и тошнота. Очаровательное сочетание.

— Счастлива со своими славными мюсли? — злюсь я на Холли.

— Совершенно, спасибо, — ухмыляется она. Так и хочется бросить в нее куском бекона, но Фредерика это бы взбесило.

На часах только шесть утра, но уже начинают прибывать члены команды, и видок у каждого следующего хуже предыдущего. Затем в гостевую зону входит на первый взгляд полный бодрости и жизненных сил Саймон.

— Хотите чаю? Или кофе? — предлагаю я.

— Кофе, пожалуйста. С молоком, без сахара. — Но я, разумеется, это и так знаю. Он целых две секунды мнется на месте, прежде чем рявкнуть: — Вообще, Холли, не могла бы ты мне его принести?

— Конечно, — отвечает она.

Саймон уходит.

— Странно, — отмечает подруга.

Не то слово. Почему, черт возьми, он не попросил меня принести кофе, учитывая, что это я должна быть его девочкой на побегушках? Но я не высказываю свои мысли вслух.

— Ты так не думаешь? — косится на меня Холли.

— Да, есть немного, — мямлю я. Неужели Саймон на меня сердит? Выяснил, что это из-за меня Уилл не выспался перед квалификацией в Стамбуле?

Холли берет чашку и идет вверх по лестнице, а я возвращаюсь к обжарке бекона.

Когда в дверях показывается Уилл, все мои переживания по поводу Саймона мгновенно улетучиваются. Я с нетерпением наблюдаю за ним, желая, чтобы он поднял глаза и увидел меня. Но когда он вдруг это делает, что-то в его улыбке не так.

И тут я замечаю ее. Высокая худая блондинка в облегающих белых джинсах и скроенной по фигуре белой рубашке выглядит просто блестяще и словно бы светится от легкого загара — такого, добиться которого, похоже, удается только очень богатым.

Лора. Я сразу же это понимаю.

Я в шоке. Сознаю, что стою и пялюсь. Взор мой перескакивает обратно на Уилла, который останавливается, чтобы обменяться рукопожатиями с какими-то спонсорами. Он представляет им Лору, и она тоже пожимает им руки.

Мне хочется сбежать, убраться отсюда подальше. Но пока Холли наверху, я здесь единственная из персонала. И теперь они направляются сюда.

— Можно мне чашку чая, пожалуйста? — спрашивает Лора с шикарным английским акцентом.

Оглядываюсь в поисках чайника и понимаю, что Гертруда только что ушла в кухню, чтобы заварить новый. Не могу ждать, пока она вернется, так что наливаю кипяток в чашку прямо из самовара, стараясь, чтобы руки при этом не сильно тряслись. Внезапно понимаю: забыла положить чайный пакетик. Быстро исправляю свою ошибку, но это означает, что чай не заваривается как следует. Помешиваю его чайной ложкой, думая, что Лора теперь считает меня полной неумехой.

— Лора, это Дейзи, — представляет нас Уилл.

— Привет! — Она перегибается через стол и пожимает мне руку. Моя ладонь жирная от бекона, но Лора не вытирает руку о штаны, ничего такого. Бьюсь об заклад, у нее в сумочке, скорее всего, есть носовой платок.

— Доброе утро, — отвечаю я как никогда по-деловому. — Дайте знать, если вам что-то понадобится, пока вы здесь, хорошо? Я к вашим услугам! — Понятия не имею, откуда взялись эти слова, но выдавливаю из себя сияющую, хоть и неуверенную, улыбку.

— Что ж, большое спасибо, — тепло говорит она, протягивая обе руки за чашкой.

— Молока? — бубню я.

— Нет, спасибо. А ты что будешь, милый? — поворачивается она к Уиллу. — Один из этих ужасных молочных коктейлей?

Гляжу на него, пока он принимает решение.

— Нет, может, попозже. — Он кладет ладонь Лоре на талию и уводит ее прочь, не встречаясь со мной глазами. Они занимают место за одним из столиков, и, несмотря на все усилия сосредоточиться на беконе, мой взгляд то и дело снова перескакивает на них.

Лора не слишком сильно накрашена — губы легонько тронуты прозрачным блеском, немного туши и румян. Она слишком красива, чтобы прибегать к косметике. Я вижу ее длинные тонкие пальцы с идеальным маникюром, держащие ручку чайной чашки.

— Все в порядке? — Холли возвращается – на вид относительно веселая.

— Лора здесь, — бормочу я под нос.

Подруга обводит взглядом столики, сразу же замечает ее и приветственно машет. Смотрю на Лору и вижу, как она машет в ответ и улыбается. Точно, они ведь уже встречались.

— Прости, — шепчет мне Холли. — Она меня увидела. Я не могла ее проигнорировать.

Уилл неожиданно встает из-за стола, чем, кажется, удивляет Лору. Он что-то ей говорит, поворачивается и идет к лестнице, ведущей в его личную комнату отдыха. Лора быстро ставит чашку на блюдце и, покачивая бедрами, спешит за ним на своих высоченных каблуках.

Поворачиваюсь к Холли.

— Божечки! — вздыхает она.

Молчу, просто гляжу на шкворчащий бекон. Затем снова поднимаю на нее глаза:

— У меня волосы засалены?

— Нет, они отлично лежат, — врет подруга. — Роскошно. Ты выглядишь отпадно.

Благодарно ей улыбаюсь, хотя и знаю, что выгляжу ужасно. Почему, ну почему я вчера потащилась в бар? И бекон! Этот проклятый бекон! Я похожа на кикимору.

— Зачем ей понадобилось приезжать именно теперь? Из всех гонок в сезоне эту я ждала больше всего! — жалуюсь я.

— Не бери в голову, — говорит Холли, но она не понимает. Выходные уже испорчены.

Позже в тот же день подруга отводит меня в сторонку:

— Я знаю, почему она здесь.

— Кто? Лора?

Холли кивает.

— Почему?

— Она участвует в благотворительном приеме, на который они все идут вечером.

Под «всеми», понимаю я, она имеет в виду директоров и пилотов.

— Понятно. — Значит, нет никакого шанса, что Уилл сегодня присоединится к нам.

— Мы отлично проведем время, — говорит Холли, но не обольщается, что я ей верю.

               * * * * *

К половине одиннадцатого с меня довольно. Все остальные в прекрасном настроении, но у меня просто не выходит получать удовольствие. Тихонько сообщаю Холли, что собираюсь обратно в гостиницу. Она мгновенно хватает меня за руку и умоляет остаться, а потом спьяну начинает настаивать, что пойдет со мной. Я твердо говорю ей «нет». Она веселится с Питом и Дэном, и я знаю: ребята проследят, чтобы Холли благополучно добралась до гостиницы.

На улицах и в барах полно людей, и повсюду витает атмосфера настоящего праздника. Медленно бреду по тротуару, и меня переполняет грусть от того, что я позволяю Уиллу и Лоре испортить мне пребывание в Монако. Холли с восторгом рассказывала об этой гонке с первого дня, как в прошлом году я получила работу в команде. Едва не разворачиваюсь, чтобы вернуться в бар, но и так уже чувствую себя достаточно глупо и не желаю привлекать к себе еще больше внимания.

Немного погодя встречаю пару знакомых хостесс из другой команды. Нынче теплая майская ночь, и они сидят за столиком на тротуаре, где полно народу. Одна из них, Сара, кивает, заметив меня, так что подхожу поздороваться.

— Куда это ты? — спрашивает меня Сара.

— О, обратно в гостиницу, — с неохотой говорю я, предвидя ответ, который получу.

— Обратно в гостиницу?! — кричит она. — Шутишь, что ли?

Я пожимаю плечами.

— Садись, подруга. Вот, выпей. — Она наливает мне бокал шампанского из бутылки, которую они уже почти прикончили.

С минуту колеблюсь. Может, выпить бокальчик здесь, а потом решить, возвращаться ли к остальным? Хуже ведь не будет? Делаю, как велит Сара, и чувствую себя лучше, стоит шипучему напитку оказаться в желудке. Да пошло оно все, буду тусоваться!

Мы сидим и сплетничаем об интрижке, которую Сара крутит с механиком из другой команды, пока в конце концов не допиваем все шампанское.

— Еще одну? — спрашиваю я, поднимая пустую бутылку.

— Да! — хором отвечают девчонки.

— Схожу в бар, — говорю я, оглядываясь в поисках официанта и не видя его. Они тут сбились с ног.

Прокладываю себе путь к переполненной барной стойке и перегибаюсь через нее, пытаясь привлечь внимание бармена.

— Привет, Дейзи Паола Джузеппе Роджерс.

Обернувшись, вижу стоящего рядом Луиша. Странно, но я даже рада встрече.

— Привет, Луиш-я-не-знаю-твоего-полного-имени-Кастро.

— Я его тоже не знаю. У меня примерно шесть.

— Так много?

— Да.

— Ну и ладно, — улыбаюсь я. — Как же ты запомнил мое полное имя? — Вроде бы я назвала его в Бахрейне в тот вечер, когда мы выпивали.

— У меня хорошая память.

— Правда?

— Ага. — Он облокачивается на барную стойку и поворачивается ко мне лицом. — Что ты здесь делаешь?

— Мне следует задать тебе тот же вопрос. Разве ты не должен быть на чем там как-ее-звать занимается?

— Да. Ужасно скучно. Я ушел.

— Не слишком благотворительно с твоей стороны.

— Я вношу свою лепту, — говорит он, оглядываясь по сторонам. — А где остальные?

— В другом баре.

— Ты здесь одна? — Он, кажется, удивлен.

— Встретила пару плюшек из другой команды. — Я не скрываю иронии. — Они вон там. — Показываю на улицу, и мы оба видим стоящего у их столика официанта, принимающего заказ. — О. Не знаю, зачем сюда подошла.

— Оставайся, выпей со мной, — предлагает он. — Я тусовался с Риццо и Арандой, но эти зануды пошли спать.

Смеюсь и придвигаю только что освободившийся барный стул. Сара бросает взгляд в мою сторону, я указываю на Луиша и делаю вид, что опрокидываю стакан. Она поднимает вверх большой палец, понимая мой язык жестов.

Луиш подзывает бармена и заказывает пиво. Пить так пить: выбираю виски с колой.

— Вы — Луиш Кастро? — с сильным французским акцентом спрашивает бармен, грохая наши напитки на барную стойку.

— Да, — отвечает Луиш, вытаскивая бумажник.

— Это за счет заведения, — говорит бармен. — Удачи в гонке.

— Большое спасибо. Ваше здоровье! — Луиш салютует бутылкой сначала в сторону бармена, а потом в мою, и делает глоток. — Так ты, значит, топишь свои печали? — переходит он прямо к делу.

— Угу.

— Ты с ней разговаривала?

— Едва ли. Я приготовила ей чай. Получилось отстойно…

— Она устроила тебе разнос?

Усмехаюсь.

— Нет, и лучше пусть не пробует, потому что я за словом в карман не полезу.

Я слишком много выпила. Подобные речи совсем не в моем духе.

— Ее ты тоже пошлешь подальше, как меня в тот раз?

Громко смеюсь и говорю:

— Не думаю, что зайду так далеко.

— Научи меня еще каким-нибудь ругательствам, — просит Луиш, улыбаясь.

Поворачиваюсь на стуле лицом к нему, радуясь возможности отвлечься.

— Ну, слово cazzo ты знаешь, да?

— Член?

— Да, это если буквально. Но оно подходит практически для всего: черт, дерьмо, и так далее. Если хочешь выразить крайнее негодование, можно сказать «Cazzo, cazzo, cazzo!».

— Понятно.

— Давай!

— Cazzo, cazzo, cazzo! — восклицает он, театрально хлопая ладонью по барной стойке.

— Тихо! — Я начинаю хихикать. — Надеюсь, тут рядом нет фанатов Эмилио Риццо. Я хочу, чтобы ты научил меня португальским ругательствам! Умение сквернословить на иностранных языках всегда пригодится…

Луиш ухмыляется.

— Хорошо…

— Как сказать «пошло все нахрен?

— Fode-se. А «иди в задницу» будет «va se foder».

— А как насчет «мне насрать»?

— Estou me cagando.

Я повторяю:

— Estou me cagando на Уильяма Траста и его долбаную подружку!

Луиш фыркает.

— Прекрасно, — говорю я. — Здорово повышает настроение.

— Готов поспорить, что да.

— Жаль, что здесь нет Уилла.

Луиш, похоже, слегка расстраивается, пока до него не доходит, что я имею в виду:

— Чтобы ты могла обложить его матом?

— Именно. Хрен моржовый!

— Testa di cazzo!

— Почти угадал!

Он поднимает свою бутылку пива и громко чокается ею о почти пустой стакан с виски в моей руке.

— Еще один?

Я бросаю взгляд на Сару и ее подругу. Они не будут против, если я к ним не вернусь.

— Конечно.

Подходит бармен и принимает у нас заказ, звонко опуская на стойку мой стакан и бутылку пива для Луиша.

— За счет заведения, — говорит он.

— Спасибо! — радостно благодарим мы оба.

— Эй... — Я облокачиваюсь на стойку и знаком велю бармену сделать то же самое.

— Что такое?

— Как по-французски будет «козел»?

Он даже ухом не ведет.

— Enculé.

— Круто. Спасибо!

— А как насчет «иди в задницу»? — встревает Луиш.

— Va te faire foutre, — отвечает бармен, наклоняясь еще ближе, и заговорщическим тоном интересуется: — Придумываете, как разговаривать со своим товарищем по команде?

Я заливаюсь смехом.

— Нет! — отрицает Луиш, но бармен многозначительно улыбается.

— Я читал газеты. Вы действительно так друг друга не любите, как там пишут?

— Нет, — трясет головой Луиш.

Бармен подмигивает и оставляет нас в покое.

Я смотрю на Луиша, приподняв бровь.

— Так вот что пишут в колонках сплетен?

— Ты, разумеется, слышала о нашей так называемой вражде? — с недоверием спрашивает он.

— Не читаю таблоиды. — Я и обычных газет почти не читаю, но сообщать об этом Луишу не собираюсь.

— Правда?

— Правда. Никогда, вообще никогда. — Неуклюже хлопаю ладонью по барной стойке, чтобы акцентировать свои слова.

— Почему?

— У меня на то свои причины.

— И когда ты перестала их читать?

Морщусь. Не слишком увлекательная тема, правда?

— Спустя несколько месяцев после переезда в Великобританию.

— В них слишком много писали о Джонни Джефферсоне, да?

Я чуть не падаю со стула.

— Не волнуйся, я никому не скажу.

— Как ты узнал? — Чувствую, что задыхаюсь, и поднимаю ладонь к горлу.

— Погуглил тебя, — отвечает он. — Дейзи, все нормально. — Он касается моей руки. — Ты можешь мне доверять.

Я это уже слышала. Я никому не могу доверять.

— Зачем? — нахожу я в себе силы выдавить вопрос. Да что это такое и с ним, и с Уиллом? Вот только Уилл не нашел ничего о Джонни, только о моем отце.

— Прости, — извиняется Луиш. — Наверно, не стоило. Просто Уилл рассказал, что ты работала на какую-то знаменитость...

Едва успеваю огорчиться, что Уилл сплетничал обо мне после того, как я просила держать рот на замке.

— Я вспомнил твое полное имя и забил в поиск «Паола Джузеппе». Тут же выскочило имя Джонни Джефферсона.

По-прежнему потрясенная, не свожу с него глаз.

— Послушай, клянусь, я никому ничего не скажу. Даже Уиллу, чтобы его позлить. Клянусь. — Луиш напряженно смотрит на меня, пока я смериваю его настороженным взглядом. — Ты поэтому уехала из Америки?

Киваю и делаю глубокий вдох. Глаза Луиша наполнены сочувствием. И тут со мною что-то происходит. Груз, который последние два года лежал на моих плечах, медленно, но верно начинает легчать. Начав говорить, уже не могу остановиться...

Я выросла в Нью-Йорке, но почти три года назад переехала в Лос-Анджелес работать личным помощником одного из самых знаменитых рокеров в мире и тут же безумно в него влюбилась. Джонни Джефферсон был хрестоматийным плохим мальчиком. В таких парней никогда не следует влюбляться, но именно в них неизбежно втрескиваешься по уши. Меня же совершенно застало врасплох то, что он тоже в меня влюбился. По крайней мере я так думала. С Джонни никогда не знаешь наверняка. Он, мягко говоря, парень непростой. Вот тогда-то все и пошло наперекосяк. Его всегда окружали фанатки, поджидали за кулисами, и Джонни раз за разом увеличивал дозы алкоголя, наркотиков и, разумеется, секса с бесчисленными девицами, причем все это на моих глазах. В конце концов моя чаша терпения переполнилась. Невыносимо было видеть, как человек, которого я любила больше всего на свете, занимается самоуничтожением. Но даже когда все было кончено, когда я наконец в последний раз вышла за его порог, он по-прежнему не шел у меня из головы. Я встречала его на вечеринках, в барах и клубах, и даже несмотря на то, что вскоре устроилась секретарем к одному бизнесмену, круг друзей нового шефа был таким, что Джонни не выпадал из моего поля зрения. А потом Джонни завел себе новую помощницу, девушку из Англии, и ходили слухи, что с ней произошло то же самое. Это стало последней соломинкой: осознание того, что я была для него не «той самой единственной», а всего лишь очередной цифрой в списке. Но чувства никуда не девались, поэтому я уволилась и сбежала из страны, переехав в Англию. Могла бы уехать в Италию, и, по-хорошему, так и надо было поступить, но Джонни — британец, и полностью оборвать все связи с ним казалось невыносимым. В Лондоне всегда существовал риск вновь с ним столкнуться — я даже занималась обслуживанием вечеринки для его собственной звукозаписывающей компании — но до сих пор мы неосознанно умудрялись друг друга избегать.

— А что насчет твоего имени? — наконец спрашивает Луиш. — Почему Паола Джузеппе, а не Дейзи Роджерс?

— Так вышло не специально, — говорю я, хотя, если совсем начистоту, в то время я была счастлива оставить свое прежнее «я» в Нью-Йорке. — Джонни узнал мое второе имя и решил, что оно лучше мне подходит. Он не переставая звал меня Паолой Джузеппе, и вскоре оно прилипло.

— А что ты сделала, когда уволилась?

— Вернулась к настоящему имени. Не хотела, чтобы хоть что-нибудь напоминало мне о Джонни. — О жизни в Нью-Йорке тоже хотелось забыть, но даже она была предпочтительнее воспоминаний о Джонни.

Луиш кивает, и я, задумавшись, на минуту замолкаю.

— Я сказала, что не читаю таблоиды.

— Ага.

— Переехав в Англию, я читала их постоянно. Скупала все до единого и прочесывала страницы в поисках новостей о Джонни. Это занятие постепенно полностью меня захватило. Я осознала, что впала в зависимость, поэтому однажды резко ушла в завязку. С тех пор их не читаю. Конечно, до меня до сих пор доходят слухи обо всех его пребываниях в клиниках и так далее, но я как могу стараюсь избегать новостей о нем.

— Ты его до сих пор не забыла?  

С минуту размышляю над ответом.

— Знаешь, думаю, что забыла. Но проверять не имеет смысла. Мне все еще больно, и я не хочу ворошить прошлое. Мне кажется, на то, чтобы преодолеть такую боль, уйдут годы.

— Говорят, чтобы забыть кого-то, нужно в два раза больше времени, чем ты провел рядом с этим человеком.

Смотрю на Луиша и улыбаюсь.

— Ты это в каком-то женском журнале вычитал?

— Может, и так, — смущенно признается он.

— Если честно, у меня это уже заняло дольше. Я проработала с Джонни всего восемь месяцев, но он чересчур сильно на меня повлиял.

— Наверно, поэтому он так знаменит.

— Да, ты, возможно, прав. Есть в нем какая-то изюминка… А что с тобой? Почему ты читаешь женские журналы? Или это были журналы твоей подружки?

Луиш едва не давится пивом.

— Подружки? Нет!

— Чего ты так остро реагируешь?

— У меня нет подружки.

— Почему? Ты как будто считаешь их чем-то вроде болезни.

Он пожимает плечами.

— Это не в моем стиле.

— О боже, еще один Джонни. Миру только это и нужно.

Луиш задумчиво смотрит на свою бутылку пива.

— Не так уж я и плох.

— Нет?

— Может, меня тоже кто-то когда-то обидел.

— О господи, ты и вправду начитался женских журналов! — Начинаю смеяться, но замечаю выражение его лица и понимаю, что это не шутка. — Прости. Расскажи, что случилось?

— Рассказывать особо нечего, — отвечает он. — Влюбился в девушку, а она ушла к моему лучшему другу.

— О нет, какой ужас.

— Да, было слегка отстойно.

— Когда это произошло?

— Мне было примерно девятнадцать.

— Девятнадцать? — восклицаю я. — Луиш, да с тех пор прошла уже целая вечность!

Он ничего не отвечает.

— Сколько вы были вместе?

— Со школы.

— Еще одна парочка c детства влюбленных… — вздыхаю я, но тут же извиняюсь за то, что вновь перевела разговор на себя. — И что, для тебя эта теория оказалась верна? Чтобы забыть ее, понадобилось в два раза больше времени, чем то, которое вы были вместе?

— Ни черта подобного, намного дольше. Но уже проехали. На свадьбу к ней я, может, и не пошел, но забыть забыл.

— На свадьбу? За кого же она вышла замуж?

Он бросает на меня иронический взгляд.

— За твоего лучшего друга? — строю гримасу я.

— Ну, теперь я бы его так не назвал, — смеется он.

— Да, полагаю, что нет. — Делаю большой глоток виски из вновь наполненного барменом стакана.

— Твое здоровье! — снова говорит Луиш. — Вообще-то, мне не стоит столько пить перед квалификацией. Саймон и Жоау жутко разозлятся.

Бросаю взгляд на часы. Почти два.

— Как думаешь, не пора нам? — Оглядываюсь и вижу, что мои подруги уже ушли.

— Наверно, ты права, — отвечает Луиш, ставя бутылку пива на барную стойку.

Сползаю со стула и едва не падаю, совершенно забыв о ступеньке под ногами.

— Тихо, тихо! — Луиш хватает меня за руки, чтобы удержать. Я смотрю в его темно-карие глаза, и внезапно в животе у меня поднимается рой бабочек, застав меня совершенно врасплох. Чувствую, как краснеет лицо, и быстро отворачиваюсь.

Учитывая, насколько откровенны мы оба были ранее этим вечером, по дороге обратно в гостиницу нам почти нечего сказать друг другу.