Александр так задумался, что его вернул к действительности лишь голос Дийны:
- О чем вы размечтались, Саша? - Девушка усаживалась напротив него возле «обеденного стола».
Гирин заколебался - говорить ей или нет о её загадочном сходстве с Ниной? Конечно, случай сам по себе очень любопытный, но ведь особый смысл и цену он имеет лишь для Александра! Какое дело Дийне до молодой женщины, которую любит Гирин и которая живёт так далеко отсюда - за восемьдесят тысяч световых лет? Что по сравнению с этим чудовищным расстоянием сказочные «за тридевять земель»? А сходство было! В этом Александр убедился ещё раз, разглядывая сейчас Дийну вблизи. Это было не сестринское, не родственное сходство, когда лица отливаются в одной, и той же, но каждый раз как-то по-особому видоизменяемой форме. Это было сходство другое, не столь внешне заметное, но духовно глубокое, которое проявляется, несмотря на различия в причёске, цвете кожи и отдельных чертах лица. Два разных слепка с одной и той же духовной сущности - вот что такое были Нина и Дийна. И никакие восемьдесят тысяч световых лет тут были ни при чем!
- Вы разглядываете меня как музейный экспонат! - Дийна облокотилась на пень, в свою очередь приглядываясь к Гирину. - Что такое стряслось с вами?
Близко заглянув в неземные, серебряные глаза Дийны, Гирин окончательно решил ничего не говорить пока о её странном сходстве с Ниной.
- Я думаю о том, что сейчас там происходит. - Гирин кивнул на сказочный розоватый костёр, отблески которого ложились на траву и на листву низко расположенных ветвей.
- Протоформа превращается в крылья, на которых вы полетите вместе со мной в лагерь. Только и всего!
- А можно я поближе рассмотрю эту самую протоформу?
- Пожалуйста.
Девушка достала из подсумка серебристый шарик и положила Гирину на ладонь. Протоформа и правда походила на жемчужину, но была гораздо тяжелее, точно налита ртутью. Перекатывая этот весомый шарик на ладони, Александр снова как-то ненароком, по инерции обратился мыслями к далёкой Земле, к Нине. Гирин видел настоящий жемчуг всего один раз в жизни - в Кремле, в Оружейной палате. Увидел и страшно разочаровался: жемчужины, украшавшие древние изделия и царские одежды, были тусклыми и невзрачными, будто потухшими. Честное слово, тот дешёвенький поддельный жемчуг, который Александру доводилось видеть на девичьих шейках, был куда ярче и красивее! Позже Александр узнал, что жемчуг совсем как человек - живёт, красуется, сверкает, а потом стареет, тускнеет и умирает, превращаясь в невзрачные округлые камешки. И чтобы жемчуг жил дольше, надо не прятать его в шкатулки, шкафы и сейфы, а носить так, чтобы он касался теплом и дышащей человеческой кожи. И с тех пор, как Александр узнал об этом, жемчуг стал ему как-то по-особому дорог, стал понятнее и роднее всех других драгоценных камней. Он решил, что, как только Нина станет его женой, он тотчас купит ей пусть маленькую, но все-таки настоящую ниточку жемчуга. И пусть она носит её не по праздникам, а всегда - каждый день.
- Очень сложный, универсальный продукт вашего производства, - услышал Гирин конец фразы Дийны, поднял на неё глаза и с некоторым трудом сообразил, о чем она говорит.
- Эта жемчужина?
- Эта протоформа! - поправила девушка. - Я могу превратить её в любую вещь, в любую конструкцию, которую могу представить мысленно с достаточной полнотой.
Гирин покосился на бесшумный, понемногу угасающий костёр, перевёл взгляд на серебристо-перламутровый шарик.
- Каким же образом?
Дийна смотрела на него доброжелательно, но снисходительно.
- Это очень, очень сложное искусство! Нас обучают ему с самого раннего детства, так же как ваших детей учат рисованию и грамоте.
Дийна оживилась, лицо её приобрело важное и вместе с тем несколько наивное выражение Она стала похожей на увлечённую старшеклассницу, которой не терпится поделиться с окружающими только что усвоенными знаниями, представляющимися ей исключительно важными и интересными.
- Любая чёткая мысль, Саша, оформляется либо словесно, либо в виде зрительных образов - рисунков, объёмов, чертежей и формул. Но, кроме того, она отражается всем телом, особенно лицом и руками, пальцами; это неудивительно: ведь именно руки - древнейшее орудие труда и воплощения мыслей. Колдуны, ясновидящие, гадалки - все они наделены даром чтения телесных мыслей, умеют наблюдать за лицом и руками, берут за руки и держат их в ладонях.
- Это правда, - согласился Гирин, вспоминая об опытах Вольфа Мессинга, о которых он, правда, лишь читал в журналах.
- Наши учёные, - продолжала Дийна увлечённо, - расшифровали телесный язык через микротремор мускулов, колебания электрического и магнитного потенциалов ладони и целую кучу других показателей. А конструкторы создали протоформу, - автономное саморазвивающееся устройство, похожее на живую клетку, ну, как, допустим, самолёт походит на птицу - функции одинаковы, а пути реализации разные. Понимаете?
- Пока понимаю.
- В протоформу вмонтировано универсальное программное устройство, как бы генотип, а генотип этот снабжён приёмником телесного языка. Чтобы использовать протоформу, её накрывают пальцами. - Дийна взяла жемчужину у Александра и показала, как это делается. - Мысленно включают приёмник, а потом шаг за шагом представляют создаваемую конструкцию. По обратным сигналам эта конструкция как бы высвечивается в голове, неудачное можно стирать и формировать заново, в созданное можно вносить исправления. Когда конструкция готова, подаётся сигнал «стоп», а затем протоформа стимулируется внешним импульсом энергии - можно использовать перстень, можно подержать протоформу над пламенем костра. Вот и все! В протоформу вмонтирован собственный микрогенератор энергии, а вещество она заимствует из окружающей среды.
- Вот и все, - пробормотал Гирин, жестом попросил у девушки протоформу и бережно принял весомый шарик на ладонь. - Ну а если нужно создать что-нибудь сложное, громоздкое - космический корабль, подводную станцию, целый завод? Неужто и такие вещи можно целиком удержать в голове?
Дийна кивнула, соглашаясь с его сомнениями.
- Вы правы, есть, конечно, предел для мысленного моделирования. Для создания очень сложных и громоздких конструкций производятся протоформы не с универсальным, а со специализированным генотипом, в который введена и схема будущего конкретного творения, скажем космического корабля, и программа его формирования. Такие специализированные протоформы большой мощности называют прототипами, их развитие обеспечивают внешние источники энергии, так удобнее.
Перекатывая на ладони тяжёлый перламутровый шарик, Гирин полюбопытствовал:
- А она у меня, случаем, не заработает?
Дийна засмеялась:
- Нет. Приёмник запускается четырехзначным цифровым кодом, а вы его не знаете.
- Из какого-то шарика - целый корабль или завод. Чудеса! - Александр передал протоформу девушке.
Пряча протоформу в подсумок на поясе, Дийна снисходительно улыбнулась:
- Вы, Саша, мыслящий человек - продукт развития крохотной оплодотворённой клетки. И это чудо достигнуто в ходе стихийной эволюции материи! Неужели корабль сложнее человека, а разум слабее стихийных сил? И потом, разве ваши телевизоры, самолёты и автомобили не чудеса для людей каменного века?
- Уговорили. Но откуда берутся протоформы, с помощью которых можно творить чудеса-нечудеса?
- Ту, - Дийна кивнула головой через плечо, - из которой сейчас формируются ваши крылья, я собрала сама.
- Как собрала?
Девушка засмеялась и пошевелила в воздухе своими загорелыми пальцами:
- Руками. Сборка протоформ из подручных материалов предусмотрена программой испытаний. Ну а вообще-то протоформы и прототипы производятся централизованно несколькими мастерскими-автоматами, которые обслуживаются бригадами численностью по десятку человек.
- Мастерскими?
- По своим размерам - мастерскими, а по потенциальной мощности и разнообразию продукции - колоссальными комбинатами, которые сравнимы с земными промышленными районами.
Гирин не без труда осмысливал услышанное, картина технологии, которую рисовала Дийна, была совсем не похожа на сложившиеся у него представления о будущем.
- Переход на универсальную продукцию - протоформы, прототипы и сверхъёмкие аккумуляторы энергии - избавил нас от громоздких заводов, продолжала Дийна. - Сами собой рассосались раковые опухоли городов. Мы перешли к здоровой, нормальной жизни, к вторичному слиянию с природой.
- Раковые опухоли городов? - непонимающе переспросил Александр.
- Конечно, это утрированная оценка, зато наглядная! Правильнее назвать города возрастной болезнью цивилизаций. Города - печальная необходимость. В производство любой, даже самой обыденной вещи - автомобиля, радиоприёмника или часов - у вас вовлечены миллионы людей. Интересы экономии и производства требуют, чтобы эти миллионы были сконцентрированы на крупных и сверхкрупных предприятиях, отсюда и безудержный рост городов, этого социального зла, которое приходится терпеть до поры до времени.
- Зла? Да земные города всегда были центрами культуры и прогресса! Нечего нам приписывать свои недостатки.
- Но у нас нет городов, - спокойно и снисходительно возразила девушка. - Как можно приписывать несуществующее?
- Совсем нет городов?
- Есть, но это города-музеи, которые мы охраняем так же, как люди охраняют дворцы, храмы и пирамиды.
- Жизнь без городов? - Гирин никак не мог освоиться с этой мыслью. Хоть убейте, не могу представить себе этого!
- Инерция мышления, - хладнокровно констатировала Дийна.
- Опять инерция?
- Опять. Тысячелетиями человечество строит и разрушает города, разрушает и снова строит. Растёт число городов, растут сами города, и вам уже кажется, что так будет всегда. Даже самое далёкое будущее видится вам лишь в гипертрофированно-урбанизированном варианте. Но прогресс - это не летящий снаряд, а качающийся маятник. Придёт время, и если человечество справится с трудностями и уцелеет, то в ходе строительства коммунизма и космического расселения маятник градостроительства качнётся в обратную сторону. Города постепенно растают, исчезнут с лика планеты. Правда, - по губам Дийны скользнула недоверчивая улыбка, в которой был оттенок мечтательности, - наши социологи говорят, что, когда разумные начнут гасить и разжигать звезды, реконструировать галактики и осваивать соседние субвселенные, они снова начнут собираться в огромные поселения. Но когда это будет!
Такое далёкое будущее мало интересовало Александра, он думал о своём.
- Рассеются города, что же останется?
- Поселения-коммуны в несколько десятков, ну сотен человек каждое. Останутся коллективы, спаянные не только трудом, но и дружбой, общими интересами. Люди, которые, помимо высокого творчества и созидания, занимаются ещё и древними, милыми сердцу, такими увлекательными полезными делами! Охотой, рыбной ловлей, коллекционированием, садоводством. В таких коммунах каждый человек на виду: он знает каждого и каждый знает его. Коммуны - единение собратьев и содругов, в коммунах крылатые слова «один за всех и все - за одного» не лозунг, не мечта, а сама жизнь. В таком мире содружества люди преодолевают свои слабости, ведут себя достойно, если даже кто-то или что-то соблазняет их и сбивает с правильного пути. Таким миром правит не только личная свобода, но и общественная необходимость, и царит в нем не одно доверие, но и высокая ответственность. У нас нелёгкая, потруднее вашей, но зато такая интересная жизнь! Да ведь и у вас ростки духовного здоровья и новой морали пробиваются и крепнут прежде всего в предтечах коммун - в экспедиционных и студенческих отрядах, на зимовках, в молодёжных бригадах, разве не так?
- Так, - согласился Александр в раздумье. - Но что же получается, назад, к природе? Голый счастливый человек на первозданной земле? Вы думаете, земные чудаки не мечтали об этом? О «назад, к природе» написаны многие тома, но это же пустые мечты, утопии!
- Не назад, к природе, а вперёд, к природе, - с ноткой усталости в голосе поправила девушка, может быть, ей надоел сам разговор, может быть, утомила непонятливость Гирина. - Мы вернулись к природе, но мы отличаемся от первобытных охотников с каменными топорами так же резко, как этот охотник в эпоху своего господства отличался от диких зверей. - Серебряные глаза прямо взглянули на Александра. - Я одна могу сделать больше, чем целый земной город. Могу перебросить через реку мост, проложить в горах дорогу, построить дворец или океанский корабль.
- И разрушить город, - подсказал Александр. Ему было почему-то и грустно от той странной картины будущего, которую нарисовала ему девушка. - Разрушить большущий город вместе с копошащимися в нем в поисках счастья человечками!
Серебряные глаза холодно взглянули на Гирина, но голос девушки прозвучал с неожиданной, взрослой мягкостью:
- Города сами умрут, когда пробьёт их час. Не города нужно разрушить, а создавать коммуны: отряды, бригады, поселения. И беречь как зеницу ока их особую, высокую мораль. В коммунах - ваше будущее. - Дийна поднялась на ноги. - Пойдёмте, Саша. Ваши крылья уже готовы.