Это был древний южный город, законсервированный в том виде, который он приобрел к середине XXI века, город-музей, город-кунсткамера. Но Лорка прилетел сюда не для того, чтобы осматривать похожие на спичечные коробки и раскрытые книги небоскребы, средневековые храмы или древние развалины. Он прилетел потому, что в этом странном мирке, где экскурсантов было в несколько раз больше, чем постоянных жителей, жил его старинный друг Борис Громов.

Хотя уже наступила астрономическая зима, южное солнце палило почти по-летнему. Улица, закованная в камень, бетон, металл и пластик, казалась ущельем, по дну которого бесшумно скользили туристские машины с прозрачными куполообразными кузовами и тянулись редкие прохожие.

Лорка шел и поглядывал вокруг себя со странным чувством, которое сродни чувству новичка-туриста, впервые оказавшегося в каком-нибудь экзотическом месте, вроде Луны, Антарктиды или островов Фиджи, хотя на улицах города-музея он бывал много-много раз. Да и как не ощутить необыкновенности происходящего, если вместо корабельных помещений и застывшего в мороз-ной неподвижности черно-золотого космоса видишь над головой голубое небо с белым пухом облаков, вереницы домов и зелень деревьев…

Когда до стремительного прыжка на Кику оставался буквально воробьиный шажок, экипаж уже знал свои места на «Смерче», а он сам покинул кабинет начальника плутонского космопорта Аргоняна, получив окончательное разрешение на вылет, его на выходе к причалам остановил дежурный.

- Вы Федор Лорка? - Вопрос был явно задан для соблюдения формальности, а поскольку формальности у космонавтов были совсем не в моде, Лорка сразу насторожился. - Вам гравитограмма высшей срочности, копия - начальнику космопорта.

Лорка, привычно скрывая волнение, взял голубой бланк с красной окантовкой - знак того, что телеграмма адресована ему от имени Всемирного совета. Прочитал и не поверил своим глазам. Прочитал гравитограмму во второй и третий раз: «Служба наблюдения зафиксировала на Кике крупную серию взрывов разной мощности, очень похожих на ядерные. Старт «Смерча» откладывается. Федору Лорке надлежит срочно вернуться на Землю для переговоров. Ревский, Олонин».

Так, совершенно неожиданно, вместо дальнего космоса Лорка оказался на родной Земле-матушке к великому удивлению, радости и даже смятению Альты. Нежданные и нелогичные повороты судьбы, даже самые счастливые, всегда приводят людей в замешательство.

Лорка хотя и досадовал в глубине души, тем не менее полностью согласился с задержкой старта - глупо было соваться на планету, где, судя по всему, творилось что-то не совсем понятное и, уж во всяком случае, небезопасное. Кто и против кого мог применить ядерное оружие на этой планете, было полной загадкой. Число ядерных взрывов на Кике постепенно шло на убыль, и через четверо суток они прекратились совсем. Однако совет единодушно решил подождать еще десяток дней и продолжить внимательное наблюдение за планетой. Вот тогда-то, освободившись от дел текущих и насущных, Лорка вспомнил о Борисе Громове и через большой телеинформар поинтересовался, как у него идут дела. То, что он услышал в ответ, настолько его поразило, что Лорка немедленно вылетел в город-музей, чтобы лично разобраться во всей этой истории.

Лорка оглянулся, сделал еще несколько шагов и уверенно свернул в подъезд старинного пятиэтажного дома. Ему надо было на третий этаж, куда вела лестница со стертыми ступенями, которые надо было пересчитывать одну за другой, словно бы ты не человек разумный, экономящий силы и время, а какая-нибудь там обезьяна или даже козел. Но что поделаешь? Все это Борьке очень нравилось, во всяком случае, он так говорил.

Они несколько лет учились вместе. Борька рос слабым, болезненным, но очень одаренным мальчишкой. Его иногда обижали сверстники, особенно малознакомые, не по злобе, а просто по мальчишескому бездумию и нетерпению - не стой как столб, не попадайся под руку. Однажды Лорка увидел, как на Борьку взгромоздилась порядочная куча мала, Борька беспомощно дергался, пыхтел и пищал, что обижать слабых несправедливо и сейчас себя так не ведут, на что ему весело отвечали, что сейчас они играют в прошлое. Лорка, уже тогда заметно выделявшийся ростом и силой, переложил кучу малу по-своему. Восстановив справедливость, Лорка для пущей важности посадил сверху брыкавшегося Борьку…

Поднимаясь по каменным ступеням широкой лестницы, Лорка испытывал то сдержанное, но острое волнение, которое испытывают спортсмены перед стартом или ученые перед началом эксперимента, который может ре-шить судьбу долго и трудно рождавшейся теории. Каким-то шестым чувством человека, сосредоточившего все внимание на одной-единственной проблеме, он догадывался, что встреча с Громовым может совершенно по-новому осветить кикианскую историю. Наверное, в этом чувстве была древняя основа - нечто от ощущения близкой опасности, которое вдруг и властно возникает у охотника, идущего по следу раненого зверя. Федор заезжал к Борису по совету Ревского еще до вылета на Плутон, когда в связи с открытием Тимура началась перестройка предотлетной тренировки. «Чем черт не шутит?» - сказал тогда Теодорович, и тот будто услышал его - пошутил. Тогда, поднимаясь по этим же истертым ступеням, Лорка не волновался, а философски размышлял о том, почему это из одареннейшего Бориса Громова, бывшего звездой и гордостью их школы, ничего «путного» так и не вышло. Не вышло в том смысле, что, несмотря на неуемную тягу к творчеству и огромное трудолюбие, Борис так и не создал не только сколько-нибудь крупной, но вообще ни одной более или менее законченной работы; об этом обычно говорили с огорчением, сочувствием и легкой, но приметной дозой иронии. Но у Лорки обо всем этом было свое собственное мнение; когда он слышал, что из Борьки Громова ничего не вышло, он всегда добавлял про себя: пока не вышло. Борис своей разносторонней одаренностью напоминал Ришара Дирия и в то же время был удивительно на него непохож. Ришар разбрасывался потому, что в любом своем начинании быстро достигал цельных результатов, начинал скучать, его тяготила необходимость довести дело до точки, и в конце концов вовсе охладевал к начатому делу. Борис тоже разбрасывался, но только потому, что все, абсолютно все казалось ему интересным, важным, и он попросту тонул в деталях. Ришар, углубляясь в очередную проблему, вовсе не был склонен делиться своими мыслями и находками с коллегами. Борис разбрасывал свои идеи направо и налево с щедростью и бескорыстием доброго мальчишки. Научный путь Ришара можно было сравнить с рядом не всегда достроенных, но всегда красивых и элегантных зданий, а путь Бориса - с огромным хаотическим складом как попало наваленных драгоценнейших строительных материалов. Лорка верил, что рано или поздно, но на месте этой экзотической интеллектуальной свалки возникнет прекрасное здание.

Лорка тогда, в первый свой визит, застал Бориса в кабинете, который в какой-то мере отражал особенности мышления его хозяина. Это был экзотический склад, в котором с микрофильмами соседствовали старинные книги, а рядом с ультрасовременным светозвуковым дисплеем стояла старинная пишущая машинка. Борька Громов стоял перед большим табло, на котором была высвечена схема какого-то хитроумного кибернетического устройства, и водил по нему короткой указкой. От этого одни детали схемы стирались, а на их месте возникали другие, все это делалось с быстротой, напоминавшей скоропись обычного буквенного текста. Федор не удивился: что-что, а работать Борис умел артистически.

Конечно же, Борис был так увлечен, что не заметил прихода Лорки. Тогда Федор, бесшумно ступая, подошел к нему со спины вплотную и сделал «бочки». Борис взвизгнул, подпрыгнул чуть ли не на полметра и с возмущением обернулся:

- Это что за вольности?!

Федор широко раскинул руки:

- Здравствуй, Боренька.

Свирепо приглядываясь к нежданному посетителю, Борис вдруг растерянно заморгал своими большими голубыми глазами, которые, казалось, никогда не теряли несколько печального выражения, ахнул и полез обниматься. Он с детских лет хранил к Лорке глубокую привязанность.

- Ты хоть помнишь, зачем я к тебе приехал? - спросил Лорка, когда церемония встречи была закончена. - Наш разговор помнишь?

Борис на секунду задумался, потирая свой громадный, изборожденный морщинами лоб, и вдруг просиял:

- Ну как не помнить?

Он скользнул мимо Лорки к столу, быстро переворошил на нем все, что можно было переворошить, несколько раз выдвигал и снова задвигал многочисленные ящики и наконец с торжеством протянул Федору тонкую пачку бумаг с записями и формулами:

- Вот!

Лорка полистал математизированное эссе и вопросительно взглянул на товарища.

- Возможность телепортировки макротел без нарушения их структуры в соседние субвселенные, - гордо пояснил Громов. - Исчерпывающее доказательство. Пересмотру и обжалованию не подлежит. Необходима лишь подходящая «черная дыра».

Лорка, сдержав вздох разочарования, осторожно положил работу на стол.

- Я просил тебя о другом. Экспедиция на планету Кика, помнишь?

Лорка действительно говорил с Борисом по видеофону. Подробно описав ситуацию, Федор попросил оценить ее в такой плоскости - кем, вероятнее всего, могут быть кикиане: неловкими друзьями или хитрыми врагами? Борис заинтересовался, он страшно любил необычные проблемы и считался докой по вероятностным оценкам, и попросил Лорку прислать подробные данные в письменной форме. И вот результат!

- Что ж, найдешь время, подумай и насчет Кики. - Федор не скрывал своего огорчения.

- Да ты ничего не понял! - возмутился Громов. - «Черные дыры» и телепортировка - это и есть твоя проблема! - Он снова начал рыться на столе и в ящиках. - Вот куда я засунул материал, надо вспомнить. У меня еще ничего не пропадало, но поискать иногда приходится.

Лорка оттаял и усмехнулся:

- Да зачем искать? Давай-ка расскажи лучше! Память-то у тебя крепкая. - Борис с видимый облегчением бросил поиски, взгромоздился на край стола и взглянул на Лорку. По его выразительному бледному лицу опять скользнула тень огорчения.

- Не буду вдаваться в тонкости структурного анализа, скажу главное - с моей точки зрения, нет почти никаких сомнений в том, что кикиане - наши потенциальные враги, по меньшей мере недруги.

- Что так мрачно?

- Дело в общих предпосылках. Разные, но сходные по образу жизни животные всегда враждуют друг с другом, причина - во многомиллионолетней конкуренции. Вспомни о патологической ненависти собак и кошек, наиболее ловких из хищников. А взаимоотношения термитов и муравьев?

- Бывают и исключения.

- Исключения всегда исключения, только чудаки не понимают этого. - Громов болтал ногами и скептически поглядывал на Федора, который стоял, опершись на спинку кресла. - Истина одна, а заблуждения неисчислимы. Так и дружба - она одна, а вот проявлений враждебности неисчислимое множество. Что же более вероятно?

- И все-таки, Боренька, даже в твоем изложении дружба - это истина, а вражда - заблуждение.

- Что из того? Сначала надо разобраться, существует ли истина. Трудно поймать в темной комнате кошку, особенно когда ее там нет. - Борис посмеялся вместе с Лоркой и продолжал: - Вспомни человеческую историю. Какую ненависть испытывали люди друг к другу только потому, что у них разный цвет кожи и непохожие обычаи и языки! Коренных жителей Северной Америки белые колонизаторы истребили почти поголовно! А эта мерзость, работорговля, в «просвещенный» капиталистический век? Миллионы африканцев насильно перевозили с одного континента на другой и лишали родины, Я уж не говорю о расизме фашистов или сионистов - этом венце человеконенавистничества и холодной расчетливой жестокости.

- С тех пор люди поумнели, Боря.

- Но ведь тогда речь шла об их взаимоотношениях между собой. А вот тебя, например, что ждет в перспективе? Неужели надеешься, как это водилось в старинных фантастических романах, встретить на Кике таких же людей? Уверяю тебя, из-за большой редкости очагов разума такое совпадение немыслимо. Почти наверняка кикиане будут во многом отличаться от нас. Откровенно говоря, сама возможность увидеть разумного паука или осьминога приводит меня в ужас! Я бы не пожалел полжизни, чтобы паук оказался обыкновенным, а не разумным. Обыкновенного я могу с легким сердцем раздавить, а с разумным придется считаться! Терпеть, какая же это мука, если мне неприятен только один его вид. Инквизиторские пытки - детские игрушки по сравнению с муками такого общения.

- Мне кажется, - задумчиво заметил Лорка, - ты недооцениваешь роль разума.

Секунду Борис молчал, свирепо глядя на товарища, потом вскочил и забегал по комнате.

- Разум изначально добр! Желанные братья по разуму! Когда я слышу такие благоглупости, мне хочется подойти и хорошенько стукнуть их автора по башке, как это запросто делалось в старину. Никто нам не давал права забывать суровые уроки истории. Гладиаторов Древнего Рима, костры инквизиции в средневековой Европе, фашистские фабрики смерти, атомные грибы, напалм, лазерное и нейтронное оружие.

- Борик, успокойся. Никто об этом не забывает.

- Тогда давно пора всем нам уяснить, что разум не добр и не зол, а холоден и бесстрастен, как топор! С его помощью с равным успехом можно строить светлые дома и тюрьмы, стадионы и военные полигоны. Братство по разуму вообще - это вроде братства по голубой крови избранных богом. Но есть только одно истинное братство - братство по морали и эстетике, по образу жизни.

Помните, были такие, кто считал своим предназначением властвовать над миром и во имя этого писал свои книги, совершал убийства, затевал войны.

- Кто с этим спорит? - Лорка был настроен миролюбиво.

- Да что у меня может быть морально общего с какой-нибудь там разбухшей инфузорией или каракатицей?

- А если поближе к нашему делу? Для меня ведь это не просто спор, мне исследовать Кику придется.

Борис приостановился, недоуменно глядя на Лорку, и покаянно вздохнул:

- Ты прости меня, Федор. Мои рассуждения - еще одно свидетельство несовершенства холодного разума, он эгоистичен. Ну а если ближе к практике, то свой визит на Кику ты должен расценивать как встречу с потенциальным соперником. И помнить, что вражда вовсе не обязательно выливается в открытую драку. И с потенциальным врагом возможно и взаимотерпение и взаимопонимание.

- В общем, худой мир лучше доброй ссоры, - подытожил Лорка, - старо как мир и всегда правильно. Что же, по-твоему, между разумными цивилизациями вообще невозможна настоящая дружба?

Борис, снова взобравшийся на стол, хитро прищурился:

- Я этого не говорил. Я лишь утверждал, что дружба невозможна между организмами, очень сильно отличающимися друг от друга, допустим между человеком и пауком. С другой стороны, я утверждал, что вероятность встречи в нашем мире разумных, которые бы повторяли наш внешний и моральный, эстетический облик, чрезвычайно мала. Уж очень редок разум, чтобы повторяться в деталях!

Лорка подумал и довольно сердито сказал:

- Тогда я не понимаю, куда ты клонишь.

- К «черным дырам», Федор, к коллапсарам. -Громов засмеялся, очень довольный тем, что озадачил товарища. - В большой, четырехмерной вселенной бесчисленное множество трехмерных свертков пространственно-субвселенных, замкнутых миров, связанных между собой реликтовыми «черными дырами». То, что неповторимо в одном мире, вполне повторимо в этой необозримой веренице. Больше того, между соседними субвселенными просто должен соблюдаться параллелизм, какая-то общность явлений природы, форм жизни и разума. Представь себе теперь цивилизацию, даже сверхцивилизацию, обогнавшую нас в поступательном движении. Не найдя себе друзей и братьев в родной субвселенной, как не можем найти себе их мы, они неизбежно обратят свое внимание к окнам в другие миры - к «черным дырам». Я показал, что некоторые из них проницаемы, а значит, через них можно проникать в другие миры и собирать там информацию. Представь себе восторг и волнение инокосметян, когда они вдруг узнают о себе подобных, более того, о своих двойниках!

- А в другие субвселенные ведут окна «черных дыр», - почти механически закончил за него Лорка, напряженно думая о чем-то своем.

Борис шлепнул себя по колену.

- Теперь ты понял, где надо искать настоящих друзей? Не на какой-то там Кике, а в глубине «черных дыр» или по меньшей мере возле них.

Лорка молчал, тень глубокого раздумья лежала на его лице.

- Самое интересное, - продолжал Громов с некоторой таинственностью, - я обнаружил не только возможность телепортировки макротел через «черные дыры», но и признак, по которому можно определить дыру, через которую эти телепортировки производятся.

Лорка мгновенно среагировал на эту фразу:

- Какой же это признак?

- «Черные дыры» шумят в гравитационном спектре волн, причем этот шум белый. Я показал, что телепортировка или, скажем, передача информации, приведет к наличию в этом шуме составляющей, которую можно выделить. Для этой цели я и монтирую анализатор, который ты видел.

- Скоро он будет готов? - последовал быстрый вопрос.

- Не знаю. - Борис усмехнулся. - Если ко мне будут ежедневно являться посетители вроде тебя и мешать работать, то нескоро.

- А практически? - последовал мгновенный вопрос. - Если указать тебе конкретную «черную дыру», сможешь ли ты определить: производится через нее телепортировка или нет?

Громов снисходительно усмехнулся:

- Ты хорошо представляешь, что такое белый шум?

- Жуткий беспорядок!

- Вот именно. Хаос, помехи самых разных частот и амплитуды. Какая-нибудь там битва при Ватерлоо, фестиваль песни или хоккейная баталия - образцы гармонии по сравнению с этим шумом. Белой помехой высокой амплитуды можно закрыть любой полезный сигнал.

А «черные дыры» шумят здорово! Не правда ли, любопытно, что «черные дыры» издают белый шум, именно белый?

- Очень любопытно, - нетерпеливо согласился Федор. Борис кивнул головой в знак согласия, его длинные пальцы сделали изящное движение, точно извлекая что-то из воздуха.

- Понимаешь, - сказал он, мечтательно глядя в пространство, - мне удалось создать принципиально новую математическую операцию, опираясь на которую полезный сигнал можно извлечь из помехи любого объема и амплитуды. Так что на твой вопрос я отвечаю положительно: да, в принципе можно опознать «черную дыру», через которую ведется телепортировка. И знаешь, без должной скромности, это немаловажное открытие.

- А если не в принципе, Борик? - перебил Лорка. - Если практически?

Борис недовольно взглянул на него:

- Ишь ты какой быстрый! От теории к практике путь нелегок и извилист, как ход червя в толще земли. Но между нами говоря, - на губах Громова снова заиграла мечтательная улыбка, - дела у меня идут хорошо. Полагаю, что через месяц-два я буду готов к практической работе, если, конечно, ко мне не слишком часто будут являться вот такие нахальные посетители вроде тебя и мешать.

Лорка подошел к Борису и положил свои тяжелые руки на его худые плечи. Громов смотрел на него недоуменно и, пожалуй, немного испуганно.

- Боря, - раздельно сказал Лорка, - обещай мне, что как только все будет готово, ты немедленно обследуешь «черную дыру» в созвездии Стрельца.

С трудом выдерживая взгляд холодных зеленых глаз, Борис насмешливо спросил:

- Ты думаешь, в созвездии Стрельца всего одна «черная дыра»?

- Боря, то, о чем я тебя прошу, очень важно. У той «черной дыры», которая меня интересует, есть хорошая примета. Это реликтовая мезодыра, наследие «биг-банга», того самого грандиозного взрыва сверхплотного дозвездного вещества, который произошел 15 миллиардов лет назад и в результате которого образовалась наша субвселенная. Почти наверняка эта мезодыра сообщается с соседней субвселенной. Ее чисто случайно обнаружили во время обследований окрестностей Кики. Настороженное лицо Бориса стало проясняться, он начал понимать, куда клонит Федор.

- Реликтовая мезодыра? Интересно? Но чтобы ее обследовать, нужна аппаратура большого телеинформара, а кто мне ее даст? Работа там расписана по секундам.

- Сошлешься на меня, я обо всем позабочусь. Имя-то мое не забыл?

Борис хмыкнул, внимательно присматриваясь к Лорке, но тут же стал снова серьезным, даже чуть печальным:

- Наконец-то я догадался, зачем тебе понадобилась эта дыра. Ты полагаешь, что некая сверхцивилизация использует ее для контактов с нами? Напрасно! То, что происходит на Кике, никак не вяжется с древним субвселенским разумом.

- Кто знает? Мир велик и многогранен. - Лорка легонько встряхнул Бориса за плечи. - Как только будешь готов, немедленно обследуй кикианскую мезодыру. Обещаешь?

- Обещаю. Но особенно не надейся, Федор.

- Да что ты! У меня столько предотлетных дел, что на напрасные надежды просто не остается времени.

Времени и в самом деле не осталось. Поначалу, правда, Лорка все время держал в голове разговор с Бори-сом и раза три связывался с ним по видеофону, что было нелегко - зачастую Борис просто отключал его. И всякий раз Громов отвечал, что дело идет хорошо, но до эксперимента дело пока не дошло. А потом, когда подготовка экспедиции вступила в решающую фазу, повседневная текучка, масса больших и мелких, но одинаково важных дел выбили проблему кикианской мезодыры из Лоркиной головы. Но вот когда полет на Кику вдруг отложили и у Лорки вдруг оказалось немало свободного времени, он сразу же вспомнил про Борьку Громова. Безуспешно попытавшись связаться с ним непосредственно, Лорка обратился за справками на Большой телеинформар. И то, что он услышал, поразило его как громом. Оказывается, Борис уже давно приступил к практическому обследованию космоса и ему уже удалось обнаружить несколько импульсных «черных дыр». Он назвал их гравитационными пульсарами, но, поскольку название это оказалось слишком длинным, то коллеги по работе быстро переименовали их в громары - в честь Бориса Громова. Мысленно изругав Бориса, как это только возможно, Лорка немедленно вылетел в город-музей. Упрямый Борис предпочитал работать с телеинформаром по линиям связи через дисплей, а непосредственно бывал там время от времени. Ну как тут при подъеме по старинной каменной лестнице было не трепетать сердцу Лорки в предчувствии необыкновенных известий?

Конечно же, дверь в квартиру-лабораторию Бориса не была ни заперта, ни даже закрыта. Миновав кухню, старые стены и примитивное окно которой мирно соседствовали с современным оборудованием, Лорка заглянул в кабинет и не сдержал улыбки. Как будто бы и не было трудных месяцев экспедиционной подготовки, Плутона и неожиданной отмены старта! Борька стоял перед тем же самым световым табло, на котором была, судя по всему, высечена та же самая киберсхема, и водил по ней указкой. Он работал в самой верхней части схемы, поэтому его худая, почти мальчишеская шея была вытянута вверх, на макушке задорно торчал русый хохолок. Теперь Лорка присмотрелся к киберсхеме внимательнее, он полагал, что она как-то связана с открытием громаров, но разочаровался - его опытный глаз сразу уловил сходство этого устройства с обычным компьютером.

Подойдя поближе, Лорка проговорил ласково и не без ехидства:

- Здравствуй, Боренька!

- Здравствуйте, здравствуйте, - рассеянно, с ноткой раздражения отозвался Борис, не прекращая работы.

Лорка вздохнул и полюбопытствовал:

- Очередная думающая машина?

- Дались эти думающие машины! Пропади они пропадом! - огрызнулся Борис. - Если не варить словесную похлебку, то думающая машина - нонсенс. Ведь машина-то как таковая не думает, а решает логические задачи. Думать может лишь тот, у кого есть самосознание, а наделять машину самосознанием в наш гуманный, может быть, слишком гуманный век - преступление.

Борис разогнул усталую спину, выпрямился.

- Если говорить начистоту, - Борис пошевелил в воздухе длинными ловкими пальцами, - мне иногда хочется совершить какое-нибудь преступление.

Лорка не удивился, он хорошо знал, что Борьку посещают иногда самые дикие фантазии, которые он никогда не намеревался реально осуществить, а спросил только:

- Зачем?

- В порядке эксперимента. Мне кажется, что по-настоящему многогранный и просвещенный человек хоть раз в жизни должен испытать состояние совершившего преступление.

- Знаете, - доверительно проговорил Лорка, - мне вот совсем недавно очень хотелось совершить преступление.

- Какое же? - заинтересовался Борис, не спуская, впрочем, глаз с киберсхемы.

- Мне хотелось свернуть шею одному легкомысленному субъекту, который сначала дает обещания, а потом их не выполняет.

Борис передернул плечами:

- Свернуть шею! Как примитивно это и грубо! Я бы предпочел что-нибудь более деликатное. - Он сделал несколько быстрых, видимо, последних поправок и отступил на шаг, любуясь своей работой. - Впрочем, мечта о преступлении - недостижимая мечта.

- Не скажите!

- Убежден! Мешает воспитание, традиции, общественное мнение. Скажем, каннибализм - ведь это даже не преступление в чистом виде, а просто экстравагантность вкуса, а кто ныне решится на такой эксперимент?

Лорка вел этот разговор и краем сознания удивлялся самому себе - зачем? И вдруг понял, что просто оттягивает время. Ему было страшно ошибиться, страшно узнать, что вся эта история с громарами никакого отношения к Кике не имеет.

- Вы, собственно, по какому вопросу? - спросил между тем Борис.

Федор вздохнул:

- По личному.

- Тогда заходите вечерком, когда морская пучина уже поглотит дневное светило. Вы извините за откровенность, но, по моему глубокому убеждению, днем, в рабочее время, личными делами занимаются только бездельники.

Лорка засмеялся, крепко взял обеими ладонями Бориса за талию, приподнял и повернул к себе лицом.

- Позвольте! - возмутился Борис, стараясь вырваться, и даже лягнул Федора коленом.

- Здравствуй, Боренька! - раздельно сказал Лорка и только после этого аккуратно поставил его на пол.

Борис, приглядываясь к посетителю, рассеянно моргал большими голубыми глазами.

- Федор! - вдруг радостно крикнул он и полез обниматься.

Слегка похлопав Бориса по худой спине, Лорка отстранился и спросил:

- Признал наконец?

Борис возмутился:

- Признал! Я не рак и не заяц, чтобы видеть, кто там у меня за спиной копошится!

Вдруг глаза Бориса округлились, он с некоторым испугом отступил назад и воскликнул:

- Позволь, но ты ведь в дальнем космосе! Я сам, своими ушами слышал сообщение о старте «Смерча»!

Лорка загадочно взглянул на Бориса и развалился в кресле.

- А я мой двойник, фантом, так сказать, сюрреальное явление природы. Явился наказать тебя за обман.

- Что ты мелешь? Какой обман? - Громов хохотнул, но в глазах его застыло недоумение.

- А кто обещал мне, то есть моему реальному двойнику, обследовать кикианскую мезодыру? Обещал и не выполнил? - Закинув ногу на ногу, Лорка сурово нахмурил брови, но заметив, что в глазах Бориса плеснулся инстинктивный страх, рассмеялся: - Борька, ты Борька! Разве же можно так отрываться от жизни?

Старт на Кику отменили, я уже третий день на Земле.

- Нет, серьезно?

- Да ты что, и впрямь подумал, что я фантом?

- Ну тебя к черту! - вдруг разозлился Борис. - Подумал, не подумал! Мало ли что можно подумать, когда ты как с неба свалился. Нельзя же в самом деле так пугать людей!

- А обманывать можно?

- Я не обманывал, - вдруг успокоился Борис и с вызовом заглянул в зеленые глаза Федора. - Я эту твою прекрасную мезодыру обследовал самой первой. И сразу обнаружил импульсную составляющую, которую окрестил телепортировочной, впрочем, некоторые тугодумы с этим не согласны.

- Почему же не сообщил? - перебил Федор.

Борис смущенно отвел глаза:

- Понимаешь, сначала я решил проверить -не единичное ли это явление? Дело в том, что к единичным явлениям наука относится очень настороженно: феномен, парадокс - вот и все. Я и решил пошарить в небесах и, представь себе, обнаружил еще несколько таких гремящих дыр. Их, кстати, так и назвали - громары. - По губам Бориса скользнула довольная усмешка. - Созвучно и процессу, и моей фамилии. Начались встречи, доклады, семинары, я замотался и забыл, что не уведомил тебя. Тем более что официального сообщения об этом открытии еще не было.

- Ладно, Боря, - мягко прервал его Лорка, - забудь об этом. Меня интересуют не твои душевные переживания. Ты обнаружил телепортировочные импульсы - и все? В их структуре покопаться не догадался?

Громов презрительно фыркнул:

- Ты видел киберсхему на моем табло? Это и есть анализатор импульсов, я вынашивал его идею вместе с проектом исследования «черных дыр». Он у меня здесь, в лаборатории, только работает еще не вполне четко, вот и копаюсь - улучшаю. И все-таки некоторые импульсы поддались расшифровке: я растянул их во времени и обнаружил тонкую внутреннюю структуру. Но что сие значит, решать еще рано - сначала надо накопить побольше материалов; Как бы то ни было, придется выйти из сферы чисто абстрактного анализа и подставить какие-то конкретные гипотезы. Чистая абстракция и ошеломляюще вместительна, и удручающе пуста, как глубокий колодец без воды. Сказать нечто вообще - значит, сказать и все и ничего. Скажем, вот ты - млекопитающее, кит тоже млекопитающее. Но что из этого следует? Да ровно ничего. Другое дело…

- Боренька, - перебил Федор, - все это я отлично понимаю.

- Да? Впрочем, ассоциативность и интуитивизм всегда были сильной стороной твоего мышления, в общем-то великим мыслителем ты никогда не был. Надеюсь, ты не сердишься на правду?

- Что ты! Я даже благодарен тебе.

- Серьезно? - удивился Громов, одобрительно глядя на Лорку. - Объективность далеко не всем доступна, далеко! Во всяком случае, мне приходилось не раз замечать, что люди .обижаются на мою прямоту и даже сердятся, когда я говорю с ними прямо и откровенно.

- Давай вернемся к анализу импульсов, а? - заговорщически предложил Федор.

- А зачем возвращаться? - Борис пожал плечами. - Я же сказал, что о результатах судить пока преждевременно. Над моим усердием даже посмеиваются несерьезные коллеги, устраивают всякие хихоньки да хахоньки. Недавно подсунули мне вместо подлинного материала фальшивку, думали, чудаки, что я как мальчишка клюну на эту ерунду и подниму шум. И ведь как все организовали!

- Как же?

- По моему запросу перевели мне очередные результаты наблюдений за «черными дырами». Я ввел их в анализатор и начал просматривать. Одна запись, другая, пятая, десятая - ничего интересного, сплошь белый шум. И вдруг импульсная составляющая, да такая четкая, какой у меня еще ни разу не было! Как обычно, я стал растягивать запись по времени, и где-то возле миллисекунды за секунду вдруг проявился текст на земном языке. Ино космическое сообщение на чистейшем земном языке! - Борис затрясся от смеха. - Представляешь? Как в детской сказочке!

Лорка насторожился:

- А текст ты запомнил? О чем там шла речь?

- Какой смысл? Я пробежал самое начало. Да, мы следим за вами с момента возникновения египетских пирамид, они, видите ли, столь колоссальны, что их удалось засечь из космоса. Какая-то ерунда о неопознанных летающих объектах и плазмоидах.

Борис заметил наконец окаменевшее лицо Лорки и перепугался:

- Тебе плохо?

Федор с трудом ответил:

- Мне очень хорошо. Ты скажи только - текст сохранился?

- На кой черт хранить такую ересь? У меня тут не архив, а лаборатория.

- Так. А копия на телеинформаре есть?

- Само собой.

Лорка откинулся на спинку кресла и глубоко, полной грудью вздохнул. Не замечая этого, Борис ворчливо продолжал:

- Там любую ерунду хранят до трех месяцев. А из-за того, что архив перегружен, для востребования такой проходной, немаркированной копии требуется решение научного совета. Я уже сталкивался с этими архивниками. Ну и бюрократы! Хуже, чем в прежние, века.

Он наконец обратил внимание на Федора, недоуменно поджал губы и вдруг возмутился:

- Да что с тобой такое, в конце-то концов?

Лорка, не отвечая, поднялся с кресла и подошел к видеофону:

- Олонина. Вызывает Лорка.

- У Олонина совещание. Освободится через час, - четко отрапортовал автомат.

- Срочно. Вызов по вопросу Кики.

- Ждите, - после паузы ответил автомат. Борис, разобравшийся наконец, в чем дело, сделал попытку выключить видеофон, но преодолеть сопротивление Лоркиной руки ему было ничуть не легче, чем сопротивление шлагбаума.

- Федор, не дури! Это же липа, фальшивка. Откуда они могут знать наш язык?

Лорка устало посмотрел на него через плечо:

- Кикиане уже несколько раз обращались к нам на земном языке.

- А-а, - ошеломленно протянул Громов, в глазах его зажглась искорка жгучего интереса. - Так вот почему отменили экспедицию!

Федор покачал головой:

- Тебя, друг мой, надо бы как следует поколотить. Очень не помешало бы, Боренька!

- Почему? - поднял брови Громов.

Он хотел сказать еще что-то, но на экране видеофона появилось лицо генерального секретаря Всемирного совета Олонина.