Ровно в одиннадцать часов Федор Лорка перешагнул порог кабинета генерального секретаря Всемирного совета. Олонин встретил его стоя.

- Здравствуйте, Федор. Давно ли мы прощались здесь же? А изменилось так многое.

Олонин был строен и высок, разве лишь немного ниже Лорки. У него, несмотря на солидный возраст, было молодое, чуть удлиненное лицо с широкими скулами, высокий иссеченный морщинами лоб, мягкие и очень светлые волосы цвета спелой пшеницы. Большие, темные, глубоко посаженные, окруженные тенями, а оттого сразу и суровые и печальные глаза. Трудно было выдержать их прямой вопрошающий взгляд. Олонин знал об этом, а поэтому смотрел на собеседника несколько рассеянно: не столько на него, сколько сквозь него, точно приглядываясь и прислушиваясь к чему-то одному ему доступному.

- Да, многое изменилось, Сергей Ильич, - согласился Лорка.

И в самом деле, с того дня, когда Олонин принял Федора перед отлетом на Плутон, изменились не только цели и задачи предстоящей Кикианской экспедиции, но и сама интеллектуальная атмосфера Земли. Сообщение, расшифрованное анализатором Бориса Громова, оказалось не фальшивкой, подброшенной ему любящими подшутить коллегами по эксперименту, а подлинным инокосмическим сообщением. Это было установлено тотальной проверкой, которая выявила в гравитоимпульсном послании четкие следы странствия в открытом космосе длительностью в десятки световых лет.

Правы оказались оба: и одаренный, но не собранный Борис, и логичный, последовательный Лорка. Первый в том, что сообщение было послано через «черную дыру» из соседней субвселенной, а второй в том, что это была реликтовая дыра из окрестностей Кики и что именно Кика использовалась инокосметянами для наблюдения за Землей и связи с ней. Сообщение раскрыло многие загадки и тайны, но вместо них выдвинуло новые.

- Может быть, пройдем на балкон? - предложил Олонин. - Там легче дышится и веселее смотрится.

С балкона открывался вид на море. Дом Всемирного совета - а такие дома были в каждой части света - стоял у самой воды. Нижняя часть приморской стороны здания была сделана как набережная - широкие белые ступени сбегали прямо в синие волны. Бесшумные моторные и весельные лодки высаживали людей прямо на эти ступени, а для катеров и яхт справа и слева от лестницы тянулись пирсы. За пирсами побережье занимали пляжи, где всегда было много отдыхающих, - в этом краю вечного лета купальный сезон продолжался круглый год. Пляжная акватория даже в сильный ветер оставалась спокойной: от открытого моря ее отделял волнорез, а на дне были скрыты устройства гашения волн. Сейчас эти устройства не работали: стоял полный штиль, море было гладким как зеркало, лишь местами его поверхность рябили струйки легких ветерков. Воздух был прозрачен и свеж, казалось, он едва слышно звенит от собственной напряженной ясности, хотя Лорка знал, что этот странный звон всего лишь крики чаек, людской смех и говор, едва доносящиеся сюда, на трехсотметровую высоту.

Скользнув по лицу Лорки проницательным взглядом, генеральный спросил:

- Никак не привыкнете к тому, что мы уже неодиноки в звездном мире?

- Никак.

Да, в то, что кончилось долгое одиночество человеческого разума и что у него появился во вселенной старший партнер, еще полный загадок, с трудом верилось даже Лорке. А уж он, как никто, был готов к такому повороту событий! Иногда Федор никак не мог отделаться от навязчивой мысли, что вся эта история с инокосмической сверхцивилизацией просто вымысел или эпизод яркого красочного сна, пригрезившегося ему накануне. Лорка успокаивал себя тем, что, наверное, такое же вот чувство испытывал когда-то Юрий Гагарин, впервые вырвавшись в космос, Нейл Армстронг, первым ступивший на поверхность Луны, или Сергей Танаев, когда он вышел в пространство другого, непохожего на земное голубого солнца. К чему только не привыкают люди! Привыкнут и к тому, что в соседней субвселенной, отделенной от родного мира жестким барьером трехмерности, у них партнер, а может быть, и товарищ по труду и творчеству. Сверхцивилизация немидов, как они сами именовали себя на земном языке, существовала свыше двадцати миллиардов лет, пережив «биг-банг» земной субвселенной, который основательно, через грандиозный фейерверк вдруг вспыхнувших «черных» и «белых дыр», потрепал и их собственную. Кроме немидов, осваивавших в то время галактику и оказавшихся наиболее предусмотрительными, в пламени этой катастрофы погибли все остальные разумные сообщества субвселенной. Немиды остались один на один с разбушевавшимися стихиями. Миллионы и миллиарды лет им пришлось зализывать раны, восстанавливать былое могущество и наводить порядок в своем трехмерном мире. Это была титаническая вселенская работа, даже самые контуры которой были пока непонятны и недоступны людям. В субвселенной резко возросло число вспышек сверхновых звезд, и немидам, чтобы выжить, надо было затормозить их рождение, иначе радиация в их мире стала такой, что сделала бы невозможным существование жизни вообще. Несмотря на эффективную защиту, радиация все-таки поразила большую часть немидов.

Из-за этого жителей многих звездных городов пришлось срочно переселить в безопасные места, галактический ареал немидов резко сократился. Сверхцивилизация немидов в тот период не только не прогрессировала, но и медленно клонилась к угасанию, лишь величайшим напряжением интеллектуальных сил и тотальной мобилизацией энергетических и технических ресурсов немидам удалось остановить этот процесс. А потом надвинулась угроза общего коллапса субвселенной, к которому неизбежно ведет так называемая тепловая смерть мира, в ходе которой стационарные звезды гаснут одна за другой и превращаются в холодные, мертвые тела. И снова борьба теперь уже с угрозой собственного «биг-банга», борьба на грани гибели, на самом пределе возможностей. И снова трудная, тяжкая победа. Но все-таки победа!

Неограниченное могущество разумных сообществ, предупреждали немиды, - миф, как и все другие мифы о всеобщности и абсолютности. Да, разум, однажды возникнув, может существовать неопределенно долго, но не почивая на лаврах кажущегося благополучия, а в неустанном творчестве, заблаговременно предвидя и устраняя и внутренние и вселенские опасности, которые вдруг встают из мрака вечности. Не каждая цивилизация оказывается способной на такой непрерывный подвиг и порыв, немало их гибнет в объятиях стихийных сил Большой вселенной - ведь любой субвселенский мир бесконечно мал по сравнению с нею. Но бесконечно мал - это еще не значит бесконечно слаб, именно в этом залог оптимизма и надежды на победу. А сама борьба - это и радость, и счастье, и смысл существования цивилизации. Могущество разумных сообществ - могущество неустанного трудового творчества, могущество пытливого поиска и тяжких схваток со стихиями, исход которых далеко не предрешен. И в этом решающее отличие реального разума от разума придуманных и теперь забытых богов прошлого, который всегда мыслился как всемогущество безделья.

- Вы обратили внимание, Федор, что сказали нам немиды о самих себе: «человечеству еще рано знать о нашем облике и нашей психике».

- Обратил. И понял это так, что они отличаются от нас много больше, чем любое существо Земли.

Олонин кивнул головой в знак согласия, но промолчал. Молчал и Лорка. Он еще по прежним встречам знал, что с генеральным удобно и легко помолчать.

- Я очень внимательно и несколько раз прослушал запись вашей беседы с Борисом Громовым, которую вы сделали ретроспективно, по просьбе Ревского, - снова заговорил Олонин. - В суждениях Громова много крайнего, эксцентричного, но много истинного, нужно лишь уметь отделить эту истину от шелухи субъективизма. Он очень правильно говорил о психологических барьерах, которые разделяют далекие друг от друга организмы. Что уж скрывать, трудно найти у человека что-либо общее с пауком.

- Простите, Сергей Ильич, а вы не задумывались над внешним обликом немидов? Как, по-вашему» они могут выглядеть? Признаться, мне этот вопрос не дает покоя.

Олонин чуть помедлил с ответом:

- Мне тоже. Да и найдется ли хоть один человек на Земле, которого не интересовало бы это? - Он помолчал и продолжал: - Даже на нашей планете жизнь развилась в множестве форм, удивительно непохожих друг на друга, что уж говорить о другой субвселенной? Разумное существо может быть и крохотным по сравнению с нами, и огромным. Можно представить себе разумных, которые живут в толще пород, в океанах, в атмосфере или даже в космосе. Ясно одно: у разумного существа должно быть средоточие разума - мозг.

- Голова?

- Что-то в этом роде. У всех разумных должны быть органы чувств, которые связывали бы их с внешним миром, прежде всего глаза. Разум - дитя труда и творчества, стало быть, у него должны быть развитые эффекторы - руки, щупальца или что-то в этом роде. Уверен, наша экспедиция узнает не только об облике немидов, но и о многом другом из жизни их сообщества. Я хочу подчеркнуть другое. Немиды отдают себе отчет в том, что резко, может быть, чудовищно отличаются от людей, и все-таки стремятся к контактам с нами. Как вы думаете почему?

- Не знаю, - откровенно признался Лорка. - Долго ломал над этим голову, но уверенного ответа так и не нашел.

Со стороны открытого моря к берегу медленно, точно на старомодном буксире, приближалось башнеобразное облако, уходившее своей вершиной в стратосферу. Из него сеял дождь. Внутри темной массы непрестанно кипел, пульсировал огонь беззвучных молний, отчего облако казалось живым и гневающимся. Глядя на него, генеральный проговорил как бы про себя:

- Странно. Как долго человечество не подозревало, что за ним наблюдают совсем другие и, возможно, очень мудрые глаза.

- Которые увидели и то, что им вовсе не следовало бы видеть.

- К сожалению.

Пропускная способность реликтовой мезодыры, которой пользовались кикиане для проникновения в земную субвселенную, сильно изменялась во времени. На живую субстанцию был наложен полный запрет, легче всего телепортировались простейшие плазменные тела, они-то и были выбраны немидами для целей наблюдения. Подпространственными каналами эти плазмоиды телепортировались через Кику на Землю и появлялись в ее атмосфере в виде долгоживущих светящихся тел, их люди и назвали неопознанными летающими объектами. Таких объектов было то больше, то меньше, в зависимости от возможностей телепортировки. Особенно трудными в этом отношении были как раз последние столетия. Однако, несмотря на громадные энергетические затраты, немиды никогда не переставали следить за Землей. И это обстоятельство тоже было не совсем понятно Федору и порождало у него серию сомнений.

- Так вот, Федор, я могу попытаться объяснить вам, чем вызван столь жгучий интерес к нам со стороны немидов.

Лорка удивленно взглянул на Олонина. Генеральный смотрел на грозовое облако, но лицо было спокойным и сосредоточенным:

- Все дело в трагедии одиночества. Тоска одиночества неизбежна у любого общественного организма. Вспомните бессмертного Робинзона Крузо. Как он тосковал на своем острове и молил судьбу послать ему спутника! И как он полюбил Пятницу, цветного человека, язычника и людоеда, то есть еретика и нечестивца по пуританским канонам. Трагедия одиночества легко смела все эти субъективные преграды. Сверхцивилизация немидов страшно одинока в своей субвселенной, и в этом все дело.

- Но и мы, люди, одиноки, - возразил Лорка, - однако мы в поисках контактов никогда так не торопились, не действовали столь поспешно.

- Кто мы такие в мире разума? Малые дети. - В голосе Олонина звучали нотки грусти. - Наша цивилизация существует всего несколько тысячелетий, мы еще перегружены своими внутренними делами. А представьте трагедию разумных, одиночество которых длится миллионы и миллиарды лет! И меру их ликования, когда они наконец нашли партнеров по творчеству и целям бытия. Как же тут не заторопиться и не наделать мелких глупостей! Ведь и Робинзон Крузо действовал безрассудно, когда спасал Пятницу.

Лорка понимал все, о чем говорил Олонин, и у него немного кружилась голова, как она кружится, когда заглядываешь в глубокую, скрытую полупрозрачной дымкой бездну. Да, немиды торопились, отчаянно торопились и порой действовали безрассудно. Правда, во многих случаях они действовали вынужденно и, если так можно выразиться, единственно возможными ходами.

Поскольку телепортировка живой субстанции через мезодыру оказалась невозможной, немиды прибегли к косвенному способу контактов. Плазмоиды были хороши, пока шло наблюдение за развитием Земли посредством пассивного сбора информации. Положение осложнилось в самое последнее время, когда люди доросли до межкосмических связей, и немиды решили перейти к двусторонним контактам. Были созданы более сложные и совершенные плазмоиды, которые в определенных условиях обращались в подобия различных тел, животных и растений. В принципе они могли превращаться и в копию живого человека, причем на таком уровне, который обеспечивал возможность общения. К сожалению, эта операция, связанная с биоритмами человеческого мозга, приводила к вспышке мощных инфраколебаний, гибельных для людей, они вызывали разрушение нервных центров и паралич сердца. Отсюда серия непонятных смертей в кикианских поселениях. Тогда немиды избрали третий путь. Кика была свободна от людских поселений, поэтому им удалось организовать автоматическое производство и воспроизводство достаточно совершенных роботов-андроидов, которые должны были стать своеобразной эстафетной дистанцией между немидами и людьми. Но случилось непредвиденное. В противовес нормам земной морали немидам в силу жестокой необходимости пришлось наделить своих роботов самосознанием, ибо большая часть их деятельности протекала автономно. Это позволило роботам осознать свое полурабское положение, возмутиться и стать на путь завоевания независимости. Они объявили о создании на Кике автономного роботосообщества и о том, что будут всеми мерами препятствовать вмешательству в их внутренние дела. Контрмеры немидов не дали положительных результатов. Когда к тому же выяснилось, что в роботосообществе начинают преобладать агрессивные тенденции, речь шла ни более ни менее как о несовершенстве биоорганизмов и необходимости завоевания галактического господства, немиды приняли решение об уничтожении своих роботов. Пока готовилась эта жестокая, но, увы, благодатная для земной цивилизации операция, немиды пускались на всевозможнейшие тонкие и в то же время примитивные ухищрения, чтобы задержать прилет людей на Кику, ибо встреча землян с роботами неизбежно привела бы к открытой схватке и надолго бы задержала меж-космические контакты.

Догадка Лорки оправдалась! Чтобы задержать земную экспедицию, немидам в одном из континентов Кики, свободном от влияния роботосообщества, удалось создать совершенные биомодели - почти идеальные копии некоторых земных животных. Их мозг, однако, был гораздо более совершенен и приспособлен хотя и к примитивным, но вполне разумным действиям. Самыми удачными из них оказались модели енотов. Как средство воздействия на людей применялись модели насекомых, которые вводили людям особые препараты, влиявшие на их психику и весь организм. Посланцы немидов тайно установили на Земле аппаратуру, замаскированную под обычные растения. С ее помощью получили через Кику от немидов указания, как нужно действовать. По одной из таких инструкций был составлен рецепт рибонуклеида, это снадобье было добавлено в напиток Ревского. Затем через дополнительное воздействие насекомых кандидаты в руководители экспедиции на Кику один за другим выводились из строя. И лишь Федору Лорке повезло! Чтобы собранную информацию доставить на Кику, а потом передать через мезодыру в родную субвселенную, посланцы немидов угнали с Плутона гиперсветовой корабль. Его обнаружили роботы при входе в атмосферу Кики и уничтожили. Но в самый последний момент удалось катапультировать контейнер с информацией, и он дошел по назначению, что позволило немидам послать сообщение на Землю. А потом загремели и засверкали ядерные взрывы, и, просуществовав меньше двух лет, роботосообщество прекратило свое существование, найдя гибель от той же руки, которая их и создала.

Немиды очень торопились установить контакты с землянами, не обошлось при этом без ошибок, но о причинах этой спешки у Лорки были и свои соображения.

- Трагедия одиночества, конечно, подгоняла немидов, - сказал он вслух, - но я думаю, Сергей Ильич, это была не единственная причина их спешки.

Олонин с интересом взглянул на Федора:

- Что же еще?

- Думаю, их очень заботило, как бы мы их не опередили. Ведь к этому шло. Открытия, как говорится, витают в воздухе, когда приходит их час. Не Борис Громов, так кто-нибудь другой вышел бы на кикианскую мезодыру, ну а там дело времени и техники. Немиды не могли не понимать этого, поэтому и спешили. Им ведь очень хотелось выступить в роли старшего брата землян, в роли покровителя, а не подопытного объекта. Вот они и спешили изо всех сил! Что поделаешь, соревнование - форма сосуществования разумных, - закончил Лорка.

- Важное и верное наблюдение. В известной мере оно предвосхищает то, что я хотел сказать вам, правда, в несколько ином плане.

Генеральный помолчал, крупные морщины избороздили его высокий лоб.

- К сожалению, даже во Всемирном совете нашлись уже увлекающиеся умы и горячие головы, которые решили, что благодаря контактам с немидами на Земле прямо-таки на днях наступит золотой век. Мы как губка будем впитывать знания, которые торжественно преподнесут нам немиды, наш научно-технический потенциал скачком вырастет во много раз, что разом решит многие нынешние проблемы. Хотя об этом не говорится вслух, но вывод ясен: нам остается только почивать на лаврах и пожинать плоды своего могущества. Не жизнь, а библейский рай с немидами вместо боженьки.

Лорка несколько смутился и признался:

- Ведь и мне приходило такое в голову. Правда, я быстро передумал.

- Вы и должны были передумать, - уверенно сказал генеральный. - Ведь это вам принадлежит определение немидов как бессильного могущества.

- Да, но теперь мы знаем, что это следствие трудностей межкосмических контактов.

- Уверен, что дело не только в этом, - живо возразил Олонин. - Младший брат не всегда и не во всем уступает старшему. Мы и немиды - такие разные! Наверное, они могут такое, что нам не грезилось и в самых фантастических снах. А нам доступно то, о чем они давно и страстно мечтают, но что» увы, не дано им природой. Убежден, немиды жаждут не только помогать нам, но и хотят получить в обмен какие-то духовные и материальные ценности, которых по каким-то причинам сейчас им не достичь! Речь пойдет не об опекунстве, а о дружбе старшего и младшего партнера.

Генеральный говорил вполголоса, его суровые глаза были немного мечтательные, большие руки тяжело лежали на перилах балкона. Федор вдруг подумал о том, что его беседа с Олониным развивается совсем не так, как он ожидал. Он готовился к обсуждению конкретных проблем экспедиции, возникших на основе изменившейся ситуации, а на деле неторопливый философский диалог.

По мере того как облако-башня приближалось к берегу, море преображалось: его яркая синь подернулась перламутром, отчего полиняли все краски природы. Море стало похожим на громадный каток, зеркальную гладь которого припорошило мелким снежком. Было даже удивительно, как это крылатые яхты не вмерзли в этот призрачный лед.

- Жизнь теперь будет полнее и интересней, - заметил Олонин.

- И труднее, - добавил Лорка.

- А вот это верно на все сто процентов. Последние годы совет иногда упрекали за то, что он слишком много внимания уделял космосу в противовес земным делам. Говорили, что космос забирает у нас, и порой без возврата, лучших сыновей и дочерей, самую совершенную и дорогостоящую технику, потребляет половину производимой энергии, а взамен дает не так уж много, меньше, чем ожидали наши предки.

- Хороши бы мы были сейчас, если бы послушали этих пророков!

- Да, теперь, после выхода на контакт с немидами, речь может идти лишь о расширении космической программы. Но ведь у нас на Земле масса больших и неотложных дел. - Он прямо взглянул на Лорку своими темными, глубоко посаженными глазами.

- Когда вы думаете стартовать на Кику?

Лорка задумался лишь на мгновение:

- Полагаю, чем скорее, тем лучше.

В конце своего сообщения немиды предупреждали, что его удалось передать лишь благодаря удачному стечению многих обстоятельств, связанных с проницаемостью мезодыры. Да и то, операция потребовала почти максимально допустимой концентрации энергии в тоннеле дыры. Поэтому в ближайшее время сообщений от немидов ожидать трудно. Для поддержания контактов землянам следует прибыть на Кику, поле деятельности для них в основном расчищено. Лорка хорошо запомнил эту оговорку - в основном. В отношении сроков прибытия и всего остального землянам предлагалось действовать самостоятельно. Любопытно, что ближе к концу послание немидов постепенно становилось все более сбивчивым, грамматически неправильным и примитивным, пока не превратилось в бессмысленный набор слов. Правда, финал был опять предельно ясен: «Сильные помехи. Конец».

- Спешить тоже не следует. Решите это на Совете космонавтов. - Олонин помолчал и добавил: - А спешить не надо потому, что теперь ваша миссия на Кику приобрела новую степень важности и высший ранг ответственности. Вы отдаете себе отчет в этом?

- Отдаю, Сергей Ильич.

Генеральный помолчал и вдруг круто сменил тему разговора:

- Я говорил, что у нас немало неотложных внутренних проблем. Общество без проблем не общество, а болото. Главная из них - социально-географическая. Всемирный совет решил большую часть Земли превратить в комфортные субтропики, в которых зима коротка, а лето солнечно и благодатно.

- Мне помнится, - усомнился Федор, - что надежды на сравнительно легкое управление погодой и климатом, родившиеся в двадцать первом веке, потом рухнули с треском. Улучшение климата в одном регионе неизбежно ухудшало его в другом.

- Да, - согласился Олонин, - таких явлений не избежать. Но есть несколько смелых, хорошо проработанных проектов по глобальному изменению океанической и атмосферной циркуляции. Все северное полушарие при этом превращается в благодатную субтропическую, или комфортную зону. Термический экватор на несколько градусов сдвинется на юг. А южное полушарие, почти все, что лежит за тропиками Козерога, приносится в жертву: там будет зона экстремального климата - жара летом, холод зимой, засуха. Антарктиды эти изменения практически не коснутся, небольшие вариации, связанные со стабильностью ледового покрова, компенсировать нетрудно.

Лорка мысленно представил себе карту Земли: в жертву приносилось не так уж много суши - южные области Африки, Америки и Австралии.

- В таком варианте игра стоит свеч, - вслух подумал он.

- Безусловно. Но программа, особенно в начальной стадии, на переломе глобальной циркуляции океанов и атмосферы, потребует ввода огромного количества энергии в некоторых точках океана и суши. Придется возвести несколько гигантских плотин. Распылить ряд горных массивов и гряд или прорезать их гигантскими долинами шириною в десятки и сотни километров. Некоторые реки пересохнут, другие сильно обмелеют - на их месте будут проведены каналы. Освободившись от груза ледников и части гранитного массива, Евразия как бы всплывет на несколько метров. Красное море превратится в озеро. Чтобы сохранить людям систему Средиземного, Мраморного и Черного морей, потребуются специальные меры в районах проливов. Немало средств уйдет на компенсацию активизации вулканизма и гашение землетрясений.

Олонин взглянул на Лорку:

- Ну как, космонавт, у вас не кружится голова?

- Кружится, - признался Федор.

- Так вот, чтобы выполнить столь грандиозные проекты, нужны крупные ресурсы. А их наличие будет зависеть от того, как будут складываться наши дела на Кике и взаимоотношения с немидами. И это, несмотря на нашу обоюдную тягу к сближению, сложнейшее и многоплановое дело. Иногда трудно найти общий язык со старым другом или любимой девушкой, что уж говорить о взаимоотношениях разнокосмических цивилизаций. Идеальный вариант - искренняя дружба, но как и к любому идеалу, путь к ней долог и труден. Ваш друг, Борис Громов, несмотря на крайность суждений, прав в некоторых частностях. Другой, крайний и самый неудачный вариант - открытое соперничество. Такое возможно, если морали встретившихся цивилизаций окажутся несовместимыми, а разумы некоммуникабельными. Скорее же всего какая-то основа для сотрудничества будет: либо общность морали, либо разумное понимание несхожести потребностей друг друга. Конечно, хочется рассчитывать на самое лучшее, но вправе ли мы это делать?

- И все-таки большинство людей рассчитывает, - мягко заметил Лорка.

Без улыбки глядя на него, Олонин сказал:

- Люди всегда рассчитывали на лучшее, хотя история тысячи раз безжалостно кромсала их надежды. Я не могу осуждать космический оптимизм, он в самом существе человеческой натуры. Но веря в лучшее, нельзя забывать о худшем. Разве так уж редко коварство и хитрость побеждали доброту и ум?

Олонин помолчал и неожиданно снова резко сменил тему разговора:

- Ни я, ни совет в целом не будут вырабатывать для вас конкретных инструкций для действий на Кике. Вы выдвинули идею мирной разведки, доказали ее состоятельность, получили право и доверие на ее реализацию. Вам, как говорится, и карты в руки. Но хочу напомнить: на Кике вам придется играть роль не столько командира корабля и начальника экспедиции, сколько полномочного представителя человечества в целом. А это очень сложная и ответственная роль.

- Я понимаю.

- Не исключено, что оборвется связь и вам придется полагаться лишь на себя и своих товарищей. На свое понимание нужд человечества, его благородства и гордости, его твердости и милосердия. Готовы ли вы к этой роли?

Лорка задумался, глядя на быстро приближающуюся серую стену дождя.

- Пока нет. Но к отлету я подготовлюсь, - проговорил он наконец.

- Верю вам, Федор. И еще один, очень важный вопрос. Обстановка на Кике изменилась радикально. Не думаете ли вы в связи с этим изменить состав разведотряда?

Лорка задумался. Он перебирал в памяти людей, которые за последние месяцы словно стали частицами его собственной души: строгую девушку Нику Сонлей, своего верного друга Тимура Корсакова, у которого немиды сначала отняли, а потом вернули жизнь, хитроумного Игоря Дюка, пилота-виртуоза Виктора Хельга, осторожного и проницательного Александра Соколова. Задумался и покачал головой:

- Нет. Состав останется прежним.

- Что же, мне остается лишь пожелать вам всем чистой звездной дороги.

Первые крупные капли дождя забарабанили по балкону. Животворный буйный ливень накатывал неудержимой лавиной. Лорке подумалось, что, может быть, скоро столь же буйный ливень знаний хлынет на Землю из другого мира Большой вселенной. Только для этого ему и его экипажу нужно найти и пройти дальнюю-дальнюю дорогу к загадочным немидам. Дорогу, которая может стать торным путем человечества к новым проблемам, к новым радостям и счастью.