Еду Алексею принёс коренастый и очень мрачный субъект. Поставив блюда на столик возле изголовья, он ушёл, так и не раскрыв рта. Его массивному телу было явно тесно в узкой камере, он то и дело натыкался широченными плечами на стены.

А минут тридцать спустя появился Сайн.

— Итак, — заговорил Сайн, ловко прибирая со стола грязную посуду, — аппетит у вас неважный. И напрасно. Или я сильно ошибаюсь, или в самом скором времени вам не мешало бы обрести отличную форму. Не так ли?

Кронин, придерживаясь выработанной тактики, молчал. Сайн пододвинул стул, сел возле Алексея, энергично потёр свои руки и сморщил в улыбке лицо.

— Как журнал? Не правда ли, в нем есть любопытные вещи?

— Даже очень, — подтвердил Алексей.

— Вот видите. Я с самого начала был уверен, что он вас заинтересует. Надеюсь, вы поступили с ним именно так, как я вам советовал?

Кронин заглянул в глаза собеседника и произнёс заготовленную фразу:

— А зачем же вас подводить?

— Ну, меня столько раз подводили, что я ничуть не удивился бы, если бы это случилось ещё раз. Но, я думаю, подвели бы вы не столько меня, сколько себя, а? — Сайн засмеялся, морща своё сухое личико, однако тут же посерьёзнел. — Скажу по секрету, я уже перестал бояться. Посудите сами, разве это жизнь? Стены, двери, комнаты, камеры, запоры, пароли. Разве может это понравиться человеку, который странствовал в своё время и хлебнул настоящего космоса?

Он зажмурился и покрутил головой.

— Не могу простить себе, что я связался тогда с партией лимонов. Да-да, все из-за этой золотистой кислятины. Но что поделаешь? Мне тогда так были нужны деньги. Сказать вам зачем?

Сайн склонился к Алексею и прошептал:

— Я копил деньги для туристской поездки на Землю. Конечно, это между нами. Во дворце, где мы с вами находимся, за такие настроения без всякой задержки и пересадки отправляют на свидание к покойным предкам. А началась вся эта глупая история с лимонами с того, что мы, я имею в виду, разумеется, космолайнер, имели честь доставить со Стигмы в Даль-Гей певицу Кайну Стан, которая в порядке культурного обмена была на гастролях у землян и возвращалась домой. Мне повезло, я познакомился с ней и разговорился. — Он впился глазами в лицо Кронина. — Очаровательная женщина, не правда ли?

И, поскольку Алексей никак не прореагировал на это, в прежнем непринуждённом тоне продолжал:

— Своими рассказами Кайна разбудила во мне желание побывать на Земле. Тогда наши взаимоотношения с землянами были лучше, и у них в гостях мог побывать каждый порядочный далиец, у которого имелось достаточно фаргов. Я тогда считался вполне порядочным и благонадёжным, но вот фаргов у меня не хватало. И я взялся за лимоны. Сам не пойму, почему именно за лимоны? Думаю, если бы я взялся за что-нибудь другое, например за нейтрид, все было бы в порядке. И я бы сейчас сидел не здесь, в мрачной камере, а в городском управлении. Ведь лимоны — скоропортящийся товар, они не могут лежать месяцами и ждать, пока сложится благоприятная ситуация. Они всем своим видом вопиют о затраченных фаргах и умоляют форсировать события. Но я рискнул.

Сайн сокрушённо покачал головой и тяжко вздохнул:

— Могу открыть вам душу: с той поры не могу видеть лимоны. И даже когда они мне снятся, я просыпаюсь в холодном поту. Мне бы пришлось совсем плохо, но вы человек образованный и должны знать, что в соответствии с теорией вероятностей вслед за невезением обычно следует удача. Надо только уметь ухватить её за скользкий хвост. — Сайн покосился на Кронина и проникновенно спросил: — Скажите чистосердечно, я вам не надоел?

Алексей улыбнулся.

— Я слушаю вас с интересом. К тому же у меня масса свободного времени.

Сайн понимающе кивнул.

— Надо сказать вам, что, вернувшись из своих гастролей, Кайна Стан опубликовала книгу очерков о Земле. Книга произвела сенсацию. Дело в том, что Кайна — натура тонко чувствующая, одарённая, непосредственная. Ей удалось увидеть на Земле много такого, что оставалось тайной за десятком печатей для наших самых квалифицированных разведчиков, посещавших сию планету в самых различных и неожиданных амплуа. Кайна была возведена в ранг национальной героини, отважно проникшей в стан врага и сумевшей выведать самые сокровенные его секреты.

Кронин смотрел на Сайна недоверчиво. Тот перехватил его взгляд.

— Смею вас уверить, я не сказал ни полслова неправды. Такова неумолимая инерция социальной системы. Она все толкует на свой лад, в своих интересах, по образу и подобию своему. И она способна на такую переоценку ценностей, что только диву даёшься! Зачем мне рассказывать вам, как Кайна была огорчена всей этой историей? Она ведь не питала никакой неприязни к Земле. Наоборот! Я лично слышал от неё множество восторженных комплиментов всей планете в целом и разным… Сайн мельком, но значительно взглянул на Кронина, — разным людям самых неожиданных профессий. Кайна пыталась протестовать, пробовала отречься от той роли, которую ей приписывали официально, но в конце концов была поставлена перед дилеммой: или — или. А ведь Кайна всего лишь женщина. Она смирилась. Что ей оставалось ещё делать? Она стала национальной героиней, и судьба вознесла её высоко.

— И куда же вознесла её судьба? — осторожно спросил Кронин.

— На самый-самый верх, — доверительно сообщил Сайн. — Она стала членом совета роллов. Того самого совета, который решает нашу судьбу и перед которым встаёт сам президент, когда докладывает ему о своих намерениях.

Он помолчал и продолжил:

— Так вот, я засмеялся, когда узнал о судьбе Кайны Стан. Да разве это не смешно — актриса в совете роллов! Все мы любим посмеяться, когда наши дела идут хорошо. Но когда мои лимоны конфисковали и мне стало плохо, я тут же перестал смеяться и вспомнил то, что мне говорили про мою знакомую Кайну Стан. Когда нет бревна рядом, мы хватаемся за соломинку, не правда ли? Мне удалось встретиться с Кайной, и буквально через день меня выпустили на свободу да ещё извинились за то, что обращались со мной недостаточно вежливо. Дальнейшая моя судьба не представляет никакого интереса для потомства. Одно могу сказать вам по секрету: разве я в чем-нибудь откажу Кайне Стан, если даже из-за этого мне будут грозить неприятности?

Если бы Кронин мог ему поверить! Какие возможности открылись бы перед ним. Действуя в одиночку, он бы рискнул не задумываясь. Но он знал, что по его следам пойдёт Иван. Что, если, захватив и опознав его, Алексея Кронина, далийцы расставляют теперь хитрые сети для его товарищей? Краем глаза Алексей следил за Сайном. Но что стоили его наблюдения за человеком из чуждого и непонятного мира! А Сайн, который, в свою очередь, внимательно разглядывал Кронина, вдруг спросил:

— Хотите, я открою вам один секрет? — И, не дожидаясь ответа Кронина, с пафосом сказал: — Я вовсе не альтруист.

Кронин недоуменно смотрел на него.

— Да-да, — повторил Сайн. — Я совсем не альтруист. Я не люблю, когда другим хорошо, а мне плохо. Я люблю, когда мне хорошо! И разве это не естественно? Представим себе на секундочку такую фантастическую картину: вы отсюда бежите, допустим, с моей помощью. Вы бежите, а я остаюсь. Представьте себе! Разве это не было бы с моей стороны отчаянной глупостью? Меня пристрелили бы за это, вот и все. — Он покачал головой. — А я ведь не исполнил свою заветную мечту, не побывал на Земле — на этой загадочной планете. Когда мне сказали, что там все равны, равны не декларативно, а по существу, я долго смеялся, такой невозможной показалась мне подобная ситуация. Тогда ведь я считал себя лучше и выше других. А когда судьба обошлась со мной так сурово, я стал смотреть на Землю уже другими глазами.

— Что вы хотите делать на Земле?

— Как это что? — вздёрнул брови Сайн. — Я хочу посмотреть, как живут люди, и если они живут хорошо, то почему бы мне не остаться с ними? Ведь это возможно?

— Возможно. Только, — Кронин улыбнулся, — что такое хорошо? Это ведь растяжимое понятие. И что такое плохо?

— Плохо, когда ты делаешь совсем не то, что хочешь и что противоречит твоей натуре. Плохо, когда так проходит год за годом и постепенно над тобой нависает тень эвтаназии.

— Эвтаназии? — переспросил Алексей.

— Именно. А вы верите басням, что старики в Даль-Гее занимаются воспитанием молодого поколения? Разве для этого не хватает молодых? Разве для этого нет умроков? Разве для этого нет сумасшедших матерей, у которых, несмотря на все усилия, не удалось вытравить их слепой любви к беспомощным младенцам и которые готовы на все, чтобы оказаться возле своего ребёнка? Старики! Они однажды засыпают и не просыпаются. Можете мне верить, я ведь врач. Вы мне нравитесь, у вас честные глаза, и я могу сказать вам, что многие далийцы влюблены в Землю. Они охотно бы отправились туда погостить на неопределённый срок, но им заморочили головы. Им говорят: «Каждый, кто надолго останется на Земле, превратится в умрока».

Сайн засмеялся, очень довольный тем, что озадачил Кронина.

— Позвольте, но как можно верить в такую глупость? Алексей передёрнул плечами. — Кайна была па Земле довольно долго, она же не стала умроком!

— Кайна — роллина! — наставительно ответил Сайн. — У неё безупречная наследственность.

— При чем тут наследственность?

— А чем же, по-вашему, умрок отличается от человека? язвительно спросил Сайн. Он перехватил вдруг посерьёзневший внимательный взгляд инженера, закусил губу. — Болтун, старый болтун! — воскликнул он. — Сколько раз меня подводил мой длинный язык? И никак не могу научиться держать его за зубами! Но что поделаешь, раз уж я начал, придётся договаривать.

— Я слушаю, — серьёзно сказал Кронин.

— Слушайте, слушайте внимательно. Это стоит послушать. Вы слушали сказки о том, что умроки что-то вроде ваших человекообразных обезьян? Так вот, забудьте эти сказки.

— Но есть же официальная далийская история, — возразил Алексей.

— Официальная история! Это официальная фикция, а не история! Она сфабрикована в позднейшие времена, после окончания ядерной войны, чтобы дурачить простых людей и не тревожить их понапрасну. Но и в народе ходят всякие слухи, а уж ответственные лица, и прежде всего медики, отлично знают, как делают умроков. — Видя недоверие, появившееся на лице Кронина, Сайн повторил: — Именно делают! Делают профессионально, крупными сериями, делают по образу и подобию одного из видов мутанта, который спонтанно появился в годы ядерной войны. Принципиально это очень просто: зафиксировали генотип, выяснили его отличия от генотипа нормального человека и разработали методику соответствующей трансформации. Все это делается под электронаркозом во время обследования матерей на ранних стадиях беременности. А за сокрытие таковой у нас сурово наказывают. У меня есть сведения, что в эту касту вечных рабов отсеивают до сорока процентов всех будущих новорождённых.

— В это трудно поверить. — Кронин взволнованно потёр свой высокий лоб. — Это даже не рабство — это бездна, откуда нет возврата!

— О-о! — многозначительно протянул Сайн. — Когда наука берётся за что-нибудь всерьёз, она делает это на высшем уровне. Умроки ещё не последний рубеж, на который загнали человека.

— Что же может быть ещё хуже? — с горечью спросил инженер.

— В строго засекреченных лабораториях были созданы такие чудовища, что при одном взгляде на них кровь стыла в жилах. Настоящие упыри!

— Всякая нежить и нелюдь? — с ноткой иронии, правда мрачноватой, спросил Кронин.

— Вы напрасно иронизируете, — покачал головок Сайн, врачи-ярхисовцы действительно изготовили чудовищ, имеющих с человеком лишь отдалённое сходство.

— Но зачем?

— Не ради забавы, будьте уверены, это была бы уж слишком дорогая забава. Эти чудища чрезвычайно устойчивы по отношению к радиации. Их намеревались использовать для начального освоения континентов, на которых после ядерной войны держался смертельный уровень радиации. Была создана опытная колония этих ультраумроков, управляемых далийцами в тяжёлых защитных костюмах. Но каким-то образом эти чудища перебили охрану, вырвались на свободу и разбежались. По слухам, остатки их ещё и сейчас обитают в прибрежных областях южного материка. Как это ни странно, но после такой адской ломки генотипа они оказались способными к продолжению рода. Не то что настоящие умроки, которые ко всему ещё и бесплодны.

— Страшные вещи говорите вы, доктор Сайн, — в раздумье проговорил Кронин.

— Да, страшные, — со вздохом согласился Сайн. — Но ведь вам, землянам, нужно все это знать. А этот чердак, — он звонко шлёпнул себя ладонью по лбу, — этот чердак хранит много удивительных сведений! Или вы полагаете, что меня отдали на съедение Лингу только из-за проклятых лимонов?

Кронин молчал. Сайн, выдержав паузу, с неудовольствием заметил:

— Я вам сделал множество авансов, а вы упрямо молчите. Разве это порядочно? Да и вообще, что вы теряете, находясь в таком положении?

Кронин потёр лоб. Сайн прав, не время заниматься вселенскими проблемами, надо решать ближайшие задачи. А то, что он сейчас услышал, даёт ему право на риск.

— Ну же! — нетерпеливо вырвалось у Сайна.

— Я молчу потому, что тоже не альтруист, — вдруг сказал Алексей.

— Вы? Не альтруист? Не могу в это поверить!

Кронин улыбнулся:

— И все-таки это так. У меня есть определённые связи, я бы охотно помог вам побывать в далёких краях, но это сопряжено с риском.

Сайн просиял, поняв его с полуслова, на лету.

— Вот это деловой разговор! Я вас понимаю: услуга за услугу, не так ли?

— Так.

Сайн постарался принять деловой вид.

— Скажите, что я должен сделать. И вы увидите, Сайн не подведёт вас!

Кронин смотрел на него с некоторым сомнением. Но выбора не было.

— Сделать надо немногое, — сказал он негромко, — но очень аккуратно. Слушайте внимательно.