Лобов не сразу понял, что это и есть Тика. По неясным намекам Стига Тика почему-то представлялась ему этакой атаманшей, грубоватой, крепкой девицей немалого роста, с волевым лицом и решительным взглядом. А в комнату скромно вошла и встала, опустив голову, тоненькая девушка, затянутая в короткое, выше колен, платье. На миг из-под ресниц вызывающе взглянули на Лобова зеленые глаза, но ресницы тут же опустились.

— Тика, — без всяких вступлений сказал Стиг, из чего Лобов заключил, что они уже виделись, — ты не согласишься проводить этого ленда к патрону? У него серьезное дело.

Девушка бросила быстрый, оценивающий взгляд на Лобова и перевела глаза на Стига.

— Хорошо, я провожу его. Переоденусь только.

Она снова, теперь уже внимательно, оглядела Лобова с головы до ног и, повернувшись на каблучках, вышла из комнаты.

Лобов вопросительно взглянул на Стига.

— У нее это быстро… — развязно начал тот, но, видимо, передумал и уже другим тоном сказал: — Уж очень красива, чертовка. Парни как увидят, так и липнут к ней. И, само собой, получаются из-за этого одни неприятности.

Красива? Лобов постарался припомнить, как выглядит Тика, и решил, что в принципе со Стигом можно согласиться. У девушки были правильные черты лица, безупречное сложение, великолепные волосы. Но в ней было что-то искусственное.

— Это не родственница ваша?

— Родственница! Сразу видно, что вы со Стигмы. Надо же такое придумать! Что у нас, первобытное общество, чтобы знать, кто тебе родственник, а кто нет?

Лобов знал, что родственные отношения в Даль-Гее не в почете, но не подозревал, что это выражается в такой крайней форме. Впрочем, может быть, это характерно лишь для гангстерской среды?

Когда Тика вернулась в комнату, Стиг наморщил лоб, разглядывая ее с откровенным сомнением.

— Тебе бы одеться попроще, — нерешительно посоветовал он, — а то опять влипнешь в какую-нибудь историю.

Тика презрительно взглянула на него.

— Что же мне, скафандр носить из-за всяких скотов?

Стиг захохотал. Лобов тоже улыбнулся, представив себе девушку в скафандре на Лин-Дорт. Тика рассерженно топнула ножкой.

— Вы еще долго намерены рассиживаться тут и скалить зубы?

Иван поднялся со стула.

— Я готов.

Выйдя из бара, Лобов зажмурился — таким ярким показалось ему солнце, светившее с безоблачного голубого неба. Оно было не белым, как солнце Земли, а оранжевым, поэтому, хотя солнце стояло уже высоко, казалось, что еще раннее утро. Теперь, когда нервное напряжение спало, Лобов обратил внимание, на каком выгодном месте расположилась «Черная звезда». Вокруг нее теснились небоскребы. Непосредственно перед баром на разных уровнях пересекались ленты автострад и изогнутые рукава соединительных путепроводов, забитые электробусами и машинами разных марок. Они мчались во всех направлениях, с натужным гудением карабкались вверх, неслышно скатывались вниз — в общем, здесь легко можно было затеряться и запутать следы.

Лобов скользнул взглядом по пестрой толпе и вдруг замер. Совсем рядом на стоянке машин, облокотившись на матовый кузов роскошного черного автомобиля, в небрежной позе стоял Снегин. Слабый ветерок шевелил его белые волосы. К нему в почтительной позе склонился какой-то работник космопорта это было видно по его форменной фуражке — и что-то объяснял. Чуть поодаль стояла группа людей, среди которых, как определил Лобов, были и далийцы, и работники консульства. «Не выдержал, примчался на выручку», — тепло подумал Иван, представив, что пережил Снегин, когда он, Лобов, так же, как Алексей, исчез в этом баре.

— Вы всегда так таращитесь по сторонам? — насмешливо прозвучал голос Тики.

Иван обернулся и встретил ее испытующий взгляд.

— Да вот солнце… — нашелся он. — Заходил в бар — накрапывал дождь. А сейчас светит солнце.

— А вы думали, что днем при ясном небе вас будут освещать прожекторами? — Тика пошла вперед, бросив через плечо: Постарайтесь не отставать, уважаемый ленд.

Девушка двигалась быстро, ловко лавируя между многочисленными пешеходами.

Они прошли по оживленной привокзальной площади не более ста метров, потом Тика круто свернула влево и за углом дома юркнула в тоннель. Лобов едва успел вскочить за ней на быстроходный эскалатор, покачнулся, потеряв равновесие, и не без труда удержался от падения. С этого эскалатора они перескочили на другой, еще более быстроходный. Лобов теперь был предельно внимателен и лишь чуть покачнулся. Тем не менее Тика насмешливо спросила:

— Откуда вы свалились?

— Свалился? — не понял Иван.

— Да, свалились, — язвительно подтвердила она.

Теперь Лобов догадался, что имеет в виду это существо, говорящее как будто бы на знакомом, но в то же время не всегда понятном языке.

— Я прилетел со Стигмы. В Даль-Гее первый раз.

Она фыркнула:

— Это и видно. — И после небольшой паузы спросила все в том же тоне: — А к Лингу зачем?

Сердце у Лобова екнуло. Он не ошибся, они идут к таинственному и могущественному Лингу, стоящему вне закона и творящему все, что ему заблагорассудится. Но что ответить на вопрос Тики? Он покосился на девушку и осторожно ответил;

— У меня к нему дело.

— Серьезное?

— Очень серьезное. — Лобов поколебался и добавил: — К тому же чисто мужское.

— Вот как? Ну что ж…

Тика сказала это как будто равнодушно, но в ее голосе Лобову почудились странные нотки — не то угроза, не то сожаление.

Они перебрались на другой эскалатор. Вскоре он начал круто подниматься вверх и в конце концов лениво вынес их в глубокое узкое ущелье, образованное двумя рядами мрачных высоченных домов, стоящих почти вплотную друг к другу.

Несмотря на то что время уже приближалось к полудню, здесь царил полумрак, кое-где горели фонари, и не только у земли, но и вверху, на уровне десятого этажа. Как догадался Лобов, там проходил второй ярус этой мрачной улицы. Тика шагала быстро, каблучки ее туфель ритмично постукивали по крупным плитам мостовой. Высоко над головой, точно неведомая река, синело небо. Прохожих было немного, и все они, как заметил Лобов, старались держаться середины мостовой. Мрачные стены, редкие окна и двери, иногда очень скромно оформленные витрины бесплатных столовых. И ни одного витого знака фарга. Иван еще раз огляделся вокруг и спросил, догадываясь, куда они забрели:

— Это портовые кварталы?

— Портовые, — подтвердила Тика. — А говорите, что первый раз в Дальге.

— Интуиция, — рассеянно ответил Иван.

Пройдя еще немного, Тика вдруг резко сбавила шаг, на ее лице появилось странное выражение. Проследив за ее взглядом, Лобов заметил группу мужчин, выхваченную из темноты снопом яркого света, падающего из открытой двери. Чуть позже Лобов услышал приглушенные звуки ритмичной музыки, будто по каплям льющиеся в тишину, заметил над открытой дверью вьющийся знак фарга и понял, что это бар, первый платный бар, попавшийся им в этих кварталах. Возле открытой двери в небрежных позах стояли четверо молодых людей, одетые в светлые куртки и в полосатые расклешенные брюки. Они преувеличенно громко разговаривали, гоготали и, по всей видимости, отлично чувствовали себя в этом полутемном мрачном ущелье.

Тика испытующе взглянула на Лобова.

Иван подумал, что разумнее всего обойти молодых людей стороной, однако Тика шла прямо на них с таким независимым и уверенным видом, что он решил положиться на ее опыт и ничего не предпринимать — не зря же Стиг дал ему эту девицу в провожатые.

Когда до компании оставалось всего несколько шагов, парни разом примолкли и повернули головы в сторону Лобова и Тики. Против ожидания, лица у них были не веселые и даже не оживленные, а подчеркнуто равнодушные, даже сонные. Парни были совсем молодые, откормленные, но наметанный взгляд Лобова приметил, что фигуры у них сырые, с лишним жирком. Лишь один выделялся жилистой тренированной шеей.

Коротыш с жирной физиономией, стоящий у самых дверей, громко заржал, но как-то разом, словно сам испугался своего гогота, умолк. В самый последний момент Тика вдруг прибавила шагу и оказалась чуть впереди своего спутника. Этого оказалось достаточно, чтобы компания, расступившись, пропустила ее и снова, словно ненароком, сомкнулась, преградив Лобову дорогу и представив ему для обозрения свои сонные физиономии. Иван остановился. Он уже догадывался, какое приключение его ожидало, но ему еще не верилось, что эта девушка способна на такое вероломство. Сделав еще несколько шагов, Тика остановилась, с независимым видом упершись в бедро рукой.

— Ленд куда-нибудь спешит? — спросил жилистый, глядя сквозь Лобова пустыми глазами.

Иван молчал, оценивая ситуацию. Что это, проверка?

— Да, я куда-то спешу, — ответил он, выгадывая время.

— Он спешит, — сообщил жилистый всей остальной компании таким тоном, словно изрекая что-то дотоле неизвестное и очень занимательное.

Парень с жирной физиономией опять заржал и умолк, точно ему заткнули рот. Лобов взглянул на него с откровенным любопытством. Глаза у парня были голубые, выпуклые, в них светилось нахальное любопытство и ожидание чего-то забавного. Он смотрел на Лобова так, как будто тот был не человек, а музейный экспонат, выставленный на всеобщее обозрение. Иван с облегчением подумал, что вряд ли такого болвана стали бы посылать на серьезное дело, но в то же время он почувствовал, как в нем закипает злость к этим карикатурам на людей. Он посмотрел на жилистого и спокойно повторил:

— Да, я спешу. И, как видите, меня ждут.

— Ждут? Вас? — почему-то удивился жилистый и с церемонной медлительностью обернулся к Тике. — Вы его ждете, ленни?

— А вы разве не видите? — насмешливо ответила Тика, постукивая каблучком туфельки.

Жилистый так же медленно обернулся к компании.

— По-моему, этот вопрос надо обсудить более детально, доверительно сообщил он. — Я потолкую с милашкой, а вы займите разговором уважаемого ленда. Нельзя же допустить, чтобы он скучал.

Теперь уже захохотали все. Только жилистый, сохраняя полную серьезность, церемонно поклонился Лобову и вихляющей походкой направился к Тике. Она ничуть не испугалась и лишь насмешливо крикнула Лобову:

— Долго вы еще будете там торчать?

Комедия, которую с таким старанием разыгрывали перед ним, так разозлила Ивана, что у него возникло острое желание проучить этих кривляющихся балбесов, но мысль о том, что он не имеет права ставить под угрозу судьбу операции, заставила его сделать шаг в сторону.

— Не торопитесь, ленд. — На плечо Лобова легла чья-то рука.

Иван не глядя, резким движением сбросил ее и, боковым зрением уловив движение справа, успел увернуться от размашистого удара другого парня. Медлить дальше было опасно. После неудачного удара парень подался вперед, Лобов ткнул его левой рукой в солнечное сплетение, а затем ударом в челюсть сбил с ног еще одного нападающего. Тот рухнул, точно ему подрубили колени. Жирнолицый, выставив перед собой полусогнутые руки, медленно пятился назад. У него сейчас было такое жалкое, перепуганное лицо, что Лобов опустил занесенную было для удара руку. Он не умел, да и не мог бить беззащитных. Но здесь, на этой темной улице, по отношению к людям, которые его окружали, подобное великодушие было ошибкой. Жирнолицый споткнулся о ступени у входа в бар и упал. А Лобов не успел повернуться, как его тело оплели сильные руки. Последовал умелый бросок, и Лобов полетел на мостовую.