Вторая половина дня. Небольшая деревушка в Южном Бантене, залитая яркими лучами солнца.

Просторная, светлая гостиная в доме господина Мусы. На выложенном желтым кафелем полу у стены — стол и четыре стула. Рядом с ними резной сервант с аккуратно расставленной в нем посудой. На стенах изречения из корана, выгравированные на дощечках в виде всевозможных фигур. В углу, у двери стоит старомодный, массивный письменный стол. В центре под потолком висит керосиновая лампа.

За столом сидит молодая, красивая женщина лет двадцати. На ней батиковый каин и новая кебайя с короткими рукавами. На голове легкая тюлевая косынка. На столе перед ней чашка кофе. Молодая женщина чем-то обеспокоена. Она поминутно тревожно смотрит на дверь, иногда встает и выглядывает наружу. Однако вокруг все тихо. Наконец, не в силах больше сдерживать волнение, она громко зовет слугу:

— Ли! Ли! Роджали!

В дверях показывается стройный восемнадцатилетний юноша в старой залатанной пижаме и потрепанной соломенной шляпе. Легко, неслышно подходит он к хозяйке и вопросительно смотрит на нее своими умными, чистыми глазами.

— Ли, господин ничего не говорил, когда уходил из дому?

Вытерев ладони о штаны, Роджали отвечает:

— Говорил, госпожа. Он сказал, что пошел к Ранте.

— Но он никогда не задерживался там так долго.

— Видно, дел у него много.

— Сходи туда, Ли! Да побыстрее!

Слуга поворачивается и, провожаемый нетерпеливым взглядом хозяйки, поспешно выходит из гостиной. Оставшись одна, молодая женщина порывисто встает и торопливой походкой выходит в соседнюю комнату, но через минуту возвращается с шитьем в руках. Она опускается на стул напротив того, на котором сидела раньше, и склоняется над шитьем. Однако беспокойство не проходит. Она по-прежнему поминутно оглядывается на дверь и наконец, не в силах больше сдерживать волнение, встает, пересаживается на другой стул, откладывает шитье и, не отрываясь, с тревогой смотрит на дверь.

Внезапно выражение ее лица резко меняется. Она вскакивает со стула, не обращая внимания на то, что шитье упало на пол, прижимает руки к груди, вытянув шею, подается всем корпусом вперед и замирает с полуоткрытым ртом и широко открытыми глазами.

Дверь распахивается, и на пороге появляется господин Муса. Но боже мой, что за вид у этого обычно опрятного, самоуверенного человека! Пиджак и даже саронг в песке и в пыли. Из-под расстегнутого пиджака торчит рубаха. Шляпа сбилась на бок. Всем своим видом он напоминает возвратившегося поздно ночью домой проигравшегося картежника.

Едва переступив порог, Муса истерически кричит:

— Ли! Ли! Джали! Роджали!

Молодая женщина все еще стоит в той же позе.

— Ли! Джали! Джали!

Снова не получив ответа, он наконец замечает перед собой жену, принарядившуюся к его приходу. При виде жены Муса немного остывает и уже спокойным голосом спрашивает:

— Где Джали?

Жена поднимает шитье с пола, кладет его на стол, затем быстро подходит к мужу.

— Что с тобой? Шляпа на боку, весь пиджак и саронг в пыли, рубашка вылезла…

Не обращая внимания на ее слова, господин Муса снова почти истерически орет:

— Ли! Джали!

Жена внимательно смотрит на мужа и мягко упрекает:

— Дрался ты, что ли, с кем-нибудь?

Господин Муса хотел сдержаться, но не смог. С ненавистью взглянув на жену, он отряхивает пыль с пиджака и саронга, затем, окончательно выйдя из себя, орет:

— Ли! Оглох, что ли? Ли! Скорее!

Жена, помогая ему, отряхивать пыль с одежды, испуганно говорит:

— Джали нет дома.

Муса быстро оборачивается.

— Где же этот негодяй?

— Я послала его искать тебя. Ты так долго не возвращался!

Господин Муса срывает с головы шляпу, с силой ударяет ею о стол и рычит, словно от боли:

— О, я погиб! Погиб!

Жена растерялась. Не спуская глаз с мужа, она невольно подается вперед, все еще не зная, что предпринять. Господин Муса сверкает глазами и рычит:

— Сколько раз надо повторять, чтобы Джали никуда без моего разрешения не посылали!

Жена отступает в самый дальний угол и робко произносит:

— Тебя так долго не было…

Сжав кулаки, господин Муса приближается к жене.

— Какое твое дело, долго или недолго!

Напуганная его криком, она сжимается и испуганно шепчет:

— Ведь ты обещал повезти меня в город!

— К черту!

Первый раз за все время их совместной жизни муж так груб с нею, и в груди ее поднимаются противоречивые чувства: подозрение, гнев, разочарование и вместе с тем стыд и страх.

Заложив руки за спину, господин Муса забегал по комнате. На его лице попеременно отражаются беспокойство, страх, подозрение и злость. Пробежав два-три раза по комнате, он неожиданно останавливается перед изречением из корана, смотрит на него и что-то шепчет одними губами — молится. Затем он поворачивается и делает несколько шагов, но, зацепив ногой за стул, чуть не падает: подоспевшая вовремя жена поддерживает его. Из уст Мусы вырываются проклятия, он вспоминает все свои невзгоды, зверем смотрит на жену.

— Ведьма несчастная!

Она отдергивает руку, словно ее ударили, отступает к стене и, ничего не понимая, испуганно спрашивает:

— В чем же я виновата?

Господин Муса снова с ненавистью смотрит на жену.

— В чем? Во всем! Все несчастья из-за тебя! — И он выходит в соседнюю комнату.

Слышно, как он открывает дверь шкафа. Вскоре он возвращается в гостиную, на ходу пристегивая к поясу крис. Не глядя на жену, он направляется к выходу. Когда он уже переступает порог, жена говорит:

— Ты забыл шляпу!

Господин Муса возвращается, и жена, воспользовавшись этим, испуганно спрашивает:

— Куда это ты… с крисом?

— Куда? Пух выпускать из этого негодяя Ранты!

Он берет со стола шляпу, надевает ее, затем подходит к жене и, сплюнув, шипит:

— Гадина!

Это выводит жену из себя. Она хватает мужа за рукав и, воспользовавшись его замешательством, оттаскивает от двери. Завязывается борьба. Жена гневно кричит:

— Сам ты гад! Пропади ты пропадом! Пусть убьет тебя Ранта!

Господин Муса страшным ударом отбрасывает жену на пол и быстро идет к выходу. Однако, собрав силы, жена встает на ноги и кричит ему вслед:

— Давай развод! Сейчас же! Чтоб тебя убил Ранта!

Господин Муса уже переступил порог, но, услышав последние слова жены, останавливается, кладет руку на косяк двери, затем поворачивается, медленно подходит к столу и опускается на стул.

Жена продолжает кричать:

— Со мной ты храбрый! Попробуй так с Рантой! Тоже мне герой! Не хочешь давать развода, я сама заявлю! Сама!

Господин Муса сидит неподвижно, закрыв лицо ладонями. Неожиданно он выпрямляется, снимает шляпу, отирает шею, затем вскакивает и кричит в дверь:

— Ли, где ты? Безмозглый! Сколько раз говорить, чтобы ты не уходил без моего разрешения!

В дверь боком входит Роджали. Останавливается и смотрит на хозяйку, как бы прося ее ответить хозяину. Та переходит в наступление:

— Что, я не имею права ему приказывать?

Муса не отвечает, обращается к Роджали:

— От Ранты?

— Да, господин.

— Не видел там мой портфель?

— Нет, господин.

— А мою палку?

— Нет, господин.

— Иди снова к Ранте!

— Слушаю, господин.

— Спроси у него мой портфель и палку.

— Слушаю, господин.

— Если не отдаст, убей его.

— Но там никого нет дома.

— Никого нет дома?

— Да, и дом на замке, господин.

— Куда же они ушли? Не знаешь?

— Нет, господин.

— О господи! Господи!

На минуту господин Муса задумывается, затем поднимает глаза на жену и изменившимся голосом, заискивающе спрашивает:

— А ты могла бы жить со мной в бедности, Нах?

Жена не отвечает. Она показывает взглядом на Роджали — мол, нельзя вести такие интимные разговоры в присутствии посторонних. Господин Муса понимает ее намек.

— Джали, иди к паку Касану, скажи — у меня к нему важное дело. Пусть придет. Обязательно. Да побыстрее.

Джали молча выходит из гостиной. Господин Муса снова обращает свой взор к жене.

— Ты не оставишь меня, что бы со мной ни случилось? А, Нах?

— Ты сам слышал мою клятву, когда я выходила за тебя замуж. Так и будет.

— Я дам тебе развод.

Жена с жалостью смотрит на мужа.

— У меня большие неприятности, Нах.

Она недоверчиво улыбается.

— Я не шучу, Нах. Прости меня за все, что я тебе наговорил.

Жена тронута. Она подходит к мужу, садится на подлокотник кресла и вопросительно заглядывает мужу в глаза. Но господин Муса вдруг снова вспоминает о случившемся, отстраняет ее и говорит:

— Не спрашивай меня ни о чем. Собери лучше вещи, самое необходимое.

— Мы едем в город?

— Нет, Нах, не в город, может быть — в лес.

— В лес? — изумленно восклицает жена.

Господин Муса утвердительно кивает головой.

— Но когда ты на мне женился, ты не говорил, что такое может случиться.

— Мог ли я знать? А вот теперь случилось.

— Почему же обязательно в лес? Уж не в банду ли к дарульисламовцам.

— Что поделаешь, Нах. Обстановка заставляет. Так ты идешь?

С минуту жена колеблется. Затем, очевидно приняв решение, отвечает:

— Да… Выходя за тебя замуж, я дала клятву быть верной тебе до гроба. Прошу только, обращайся со мной хорошо. Ты же сам знаешь, я не какая-нибудь деревенская девчонка, я окончила техникум.

— Это я тебе обещаю, Нах. Ну, иди, собирайся.

Жена выходит в соседнюю комнату. Господин Муса достает крис, долго на него смотрит, вертит в руках. Поцеловав рукоятку, вкладывает его в ножны. Затем тяжело опускается на стул и задумчиво смотрит перед собой в одну точку. Услышав шаги во дворе, он резко встает, поднимает правую руку в знак приветствия.

— Салам алейкум! Входи, Менг!

Полуоткрыв дверь, в гостиную несмело входит старик в рваном саронге и в потрепанной шляпе из пальмовых листьев. Он садится на пол, поджав под себя ноги. Господин Муса быстро подходит к нему.

— Нет, нет, садись сюда, на стул!

Джаменг испуганно машет руками.

— Что ты, господин, не заставляй меня нарушать приличия. Позволь мне сидеть на полу. Я пришел сообщить тебе, что только что видел на лесной дороге людей. Там был Ранта и с ним еще несколько человек.

— Ранта? Сколько их?

— Четверо, господин, вместе с Рантой.

— Ты видел у них мой портфель?

— Да, господин, и портфель и палку.

— Проклятие! Куда же они шли?

— Дело было так, господин: когда они увидели меня, Ранта позвал меня и показал портфель. «Видишь, — говорит, — это портфель твоего господина. А знаешь, что в нем?» Тут я испугался…

— Что еще сказал этот негодяй?

— Он сказал: черт уже пришел по вашу душу.

В бессильной ярости господин Муса скрежещет зубами и ударяет кулаком по столу.

Джаменг испуганно отодвигается назад. Он хотел было что-то сказать, чтобы смягчить впечатление, которое произвело на Мусу это известие, однако, тот не дает ему говорить:

— Куда он пошел?

— Я побоялся его спросить, господин.

— Пусть идет, куда хочет. Такому, как он, никто не поверит! Вор! Кто поверит вору? А если он пошел к коменданту…

— Да, господин, они что-то говорили о господине коменданте.

— Пак комендант уехал в город. А если Ранта вздумает пойти в город, я прикажу, чтобы его схватили. Вор несчастный!

Джаменг продолжает молча сидеть на полу, Муса зовет жену:

— Нах! Нах! Готова?

Из соседней комнаты доносится голос жены:

— Сейчас.

Муса смотрит на гостя.

— Хорошо, Джаменг. Можешь идти.

И он протягивает ему ассигнацию.

Низко кланяясь, Джаменг выходит из гостиной. Не вставая со стула, Муса снова кричит:

— Готова, Нах?

— А как драгоценности? Тоже брать?

— Вот глупая. Конечно!

Солнце уже клонится к закату. Жена подает кофе. Муса поспешно пьет.

— Когда тебе трудно, ты обычно куришь.

Лицо господина Мусы светлеет. Он улыбается, поднимает глаза на жену.

— Эх, забыл! Принеси-ка сигары.

Жена выходит и через минуту возвращается с ящиком сигар. Муса берет сигару, жена чиркает спичкой и дает ему прикурить. Муса глубоко затягивается и выпускает дым через рот и нос. Солнце уже зашло. Жена идет в соседнюю комнату и возвращается с зажженной керосиновой лампой. В гостиной становится светло. Господин Муса берет лампу из рук жены и ставит ее на подставку. Оба садятся, задумываются. Неожиданно с улицы доносится:

— Салам алейкум!

Вслед за этим в гостиную, сопровождаемый Роджали, входит пак Касан. Это молодой еще человек с пронизывающим взглядом, небритый, с всклокоченными волосами. На нем темно-коричневая рубаха, подпоясанная широким ремнем, и широкие суконные штаны, на ногах почти новые ботинки. Не дожидаясь приглашения, он садится рядом с хозяйкой, бросает быстрый взгляд на господина Мусу.

— Важное дело, пак резидент?

— Мой портфель у Ранты. Ранту ты знаешь. И знаешь, что у меня в портфеле.

— Сейчас идти, пак резидент?

— Твои люди с тобой?

— Да, здесь на улице.

— Оружие взяли?

— Оружие?

Касан поднимается, смеясь, хлопает по карману штанов.

Господин Муса повеселел. Он смотрит на жену.

— Может быть, нам еще и не придется бежать.

Касан громко хохочет.

— Бежать? Мы с каждым днем становимся сильнее, пак! Когда надо покончить с этим Рантой?

— Сейчас!

Отдав по-военному честь, пак Касан выходит из гостиной. Роджали продолжает стоять у двери, ожидая приказаний и поминутно поднимая глаза на хозяина. Увидев его, Муса в гневе кричит:

— А ты что стоишь как пень! Иди помоги Касану.

Роджали молча уходит. Хозяин и хозяйка одни. Где-то лают собаки — одна, потом другая. Спокойно и уверенно Муса говорит, не глядя на жену:

— Аллах всегда с нами.

Он смотрит на жену, которая все это время молча наблюдала за ними, теребя кофточку.

— Ты что молчишь?

Она отрицательно качает головой.

— Сердишься?

Она снова качает головой, продолжая теребить кофточку.

— Верь, аллах всегда на стороне правых, — строго говорит он и смотрит на жену, ожидая ответа.

Но та отводит глаза и только вяло кивает головой. Мусе это не нравится.

— Значит, ты не веришь в бога?

— Я не говорила этого.

— Значит…

Она встает, намереваясь уйти, однако Муса хватает ее за руку, с силой усаживает на стул и угрожающе говорит:

— Может быть, ты не веришь, что аллах с нами?

Жена вынуждена ответить:

— Да, я не верю, что аллах с нами. Только сейчас я узнала, что ты в банде дарульисламовцев.

— Ну и что тут плохого? Все делается по воле аллаха.

Жена хочет высвободить руку, но Муса стискивает ее еще крепче.

Он смотрит на нее пронизывающим взглядом, но она отводит глаза в сторону.

Наконец он произносит:

— Ты не веришь? Не осмеливаешься смотреть мне в глаза?

— Отпусти меня!

— Отпустить? Хочешь предать своего мужа?

Только теперь жена выпрямляется, вырывает руку и гневно говорит:

— Когда я изменяла тебе? Ты сам никогда не выполнял своих обещаний.

— Я изменял тебе?

— Ты обещал обращаться со мной хорошо! Только что обещал!

— Я могу обращаться с тобой, как мне хочется.

— Хорошо. Тогда я тоже буду поступать так, как я хочу.

— Значит, ты хочешь предать меня?

— Ты что, уже забыл, что мои родители погибли от рук дарульисламовцев? Вся семья наша разбежалась кто куда из-за этой банды… И теперь я узнаю, что ты у них начальник.

Господин Муса встает, упирается руками в бока и тоже кричит:

— Ты только притворялась верующей и покорной! Ты отступница! Аллах избрал меня, своего слугу, чтобы творить его волю.

— Обманщик!

— Значит, ты хочешь, чтобы и с тобой сделали то же, что сделали с другими?

— Место у нас глухое. Ты командир в банде, к тому же мой муж. Что тебе мешает покончить со мной? Кончай!

Муса со всего размаху ударяет жену по лицу. Она падает и, с трудом раскрыв рот, из которого сочится кровь, произносит:

— От Ранты ты бежишь, а со мной — смелый!

Муса поднимает ногу, намереваясь пнуть ею жену, но в это время в дверях появляются солдаты:

— Хватит! Прекратите, господин Муса!

Муса вздрагивает. Он подходит к жене, чтобы помочь ей подняться, однако один из солдат опережает его. Затем солдат садится на стул и внимательно смотрит на Мусу, который озирается по сторонам, словно высматривая, куда бы убежать.

— Господин Муса, теперь уже бесполезно притворяться.

Муса делает отчаянные усилия, стараясь успокоиться, но волнение, страх и смятение охватывают его еще больше. Он суетливо приглашает гостей садиться:

— Пожалуйста! Пожалуйста!

Комендант — командир отряда — смеется.

— Приглашения нам не требуется. Садитесь, друзья!

Муса сидит, склонив голову. Все молча смотрят на него. Не поднимая головы, он спрашивает:

— Зачем пожаловали?

Комендант коротко отвечает:

— Вас арестовать.

Только теперь Муса поднимает глаза.

— За что? За то, что жену побил?

Все смеются. Комендант поясняет:

— К сожалению, нет. Итак, господин Муса, сейчас я разъясню вам. Уже давно в нашем районе беспорядки. Непрерывные бандитские налеты: жгут дома, издеваются над жителями, грабят самых последних бедняков. Но как ни странно, с богатым господином Мусой до сих пор ничего не случилось. Почему? Вот это и вызвало у нас подозрения.

Господин Муса выпячивает грудь, бросает взгляд на жену и с негодованием говорит, обращаясь к командиру:

— Это не основание для ареста.

— Вы правы, — спокойно соглашается комендант. — Но есть факты, подтверждающие наши подозрения. Вы поддерживаете тесную связь с одной из этих банд.

Муса вскакивает и машет руками:

— Нет! Это неправда! — И, показывая на жену, продолжает: — Вы слышали, как она обвиняла меня в этом. Но это не доказательство. Это была обычная семейная ссора, а в ссоре чего не наговоришь!

Все снова смеются. Жена Мусы ерзает на стуле, а комендант продолжает:

— И опять вы правы.

— Ну вот, — обрадовался Муса, — если так, то почему же вы хотите меня арестовать?

Все опять смеются, изо всех сил сдерживая себя, чтобы не обидеть хозяина дома.

— Знаете, господин Муса, — сдержанно говорит комендант, — мы пришли сюда не одни, а вместе с группой деревенских дружинников. Если хотите, выгляните за дверь.

Господин Муса опускает голову. Комендант и солдаты по-прежнему стоят на своих местах.

Вдруг комендант оборачивается к солдатам и кивком головы подает им какой-то знак. Солдаты рассыпаются по дому. Начинается обыск. Только теперь хозяйка понимает, какая опасность грозит их дому, их имуществу, им самим. Она вскакивает со стула и смотрит на испуганно озирающегося по сторонам мужа. А комендант, не обращаясь ни к кому в отдельности, произносит:

— Не надо волноваться. Пусть волнуется тот, у кого совесть нечиста.

Хозяйка рыдает.

Комендант изучающе смотрит на Мусу.

— А всех верующих, верных аллаху, ничто в мире не может повергнуть в смятение. Верно, Муса? Это ваши слова, вы произносили их, когда были всесильны.

Господин Муса еще ниже опускает голову.

Комендант продолжает:

— Плохо будет, если в этом доме найдут огнестрельное оружие.

Муса поднимает голову, смотрит на коменданта и поспешно заверяет:

— В этом доме нет огнестрельного оружия. У меня есть только крис, фамильная ценность.

Комендант подходит к хозяину и весело говорит:

— Встаньте, Муса!

Муса выпрямляется.

— Подымите вверх руки!

Муса подымает левую руку.

— Выше, Муса. Почему не подымаете правую?

Муса подымает и правую руку.

Комендант выворачивает карманы Мусы и обшаривает его. Обнаружив крис, он вынимает его и бросает на стол.

— Зачем отбираете фамильное оружие? Нехорошо это, — протестует Муса.

Он уже открыл рот, собираясь сказать еще что-то, но комендант обрывает его:

— Руки вверх!

И Муса снова покорно подымает руки.

— А зачем же таскать с собой фамильный крис?

— Для безопасности, пак.

Комендант весело смеется.

— О, теперь я понимаю. Значит, ты все время боишься чего-то. Почему?

Комендант, окончив обыск, встает за спиной Мусы. Муса пытается опустить руки, но комендант легким прикосновением заставляет его поднять их снова. Жена Мусы подходит к коменданту.

— Не мучайте моего мужа, пак.

Комендант учтиво кланяется.

— Ваш муж, госпожа, хороший, уважаемый человек, но тот, что стоит перед вами, совсем другой человек.

— Нет, это один и тот же. Он очень хороший человек. Конечно, иногда он бывает слишком строг, но человек он хороший.

Она бросается к мужу и обнимает его за шею.

— Он арестован, к нему нельзя подходить, — говорит комендант, разъединяя их.

— В чем его вина? Почему у нас все перевернули в доме? — набрасывается жена Мусы на коменданта, снова порываясь к мужу.

— Вы хотите доказательств? — произносит комендант, начиная терять терпение. — Хорошо. Ранта!

На пороге появляется Ранта с портфелем в руках. Комендант берет у него портфель.

— Это твой портфель?

Муса бросает взгляд на портфель и опускает голову. Жена смотрит на портфель, потом на мужа и, поняв, что он почему-то не хочет узнать свой портфель, тоже опускает голову и отходит в сторону.

Комендант делает шаг вперед и становится между ними. Он строго смотрит на Мусу, который опустил было руки, и, когда тот их снова подымает, говорит:

— Не признаете? Хорошо. Ранта, чей это портфель?

Ранта делает шаг вперед и, показав глазами на Мусу, уверенно отвечает:

— Его, пак. Я подобрал его у своего дома.

Все смотрят на Мусу. Тому остается лишь признаться.

— Да, это мой портфель, пак.

— А почему сразу не признал? — быстро спрашивает комендант.

Муса молчит. Потом неожиданно говорит:

— Темно здесь, пак, не рассмотрел. Но когда он был у меня, он был пустой.

Ранта не выдерживает:

— Врет он, пак. Я сам поднял этот портфель, и мы впятером — я, жена и трое моих друзей — пошли прямо к вам. Мы не открывали портфель до вас.

Комендант смотрит на Мусу.

— А откуда в портфеле появилось его содержимое?

— Аллах его знает.

Комендант хватает Мусу за горло и кричит:

— Не упоминай аллаха, коль служишь черту!

В это время солдаты по одному собираются в гостиной и докладывают командиру, что в доме ничего не обнаружено, кроме узлов с одеждой. Услышав это, Муса смелеет:

— Я говорил, что у меня ничего нет, пак.

— Замолчи. А как попали к тебе в портфель письма дарульисламовцев?

Муса снова умолкает. В это время снаружи слышится свист — сигнал дружинников, предупреждающий о том, что к дому кто-то идет. Все оглянулись на дверь. Комендант приказывает:

— Кто-то идет сюда. Всем спрятаться! А тебя, Муса, если вздумаешь бежать, я пристрелю на месте. Принимай гостя, как обычно. Понял? Опусти руки!

Муса опускает руки, потом голову. Солдаты прячутся по комнатам, а комендант, взяв со стола крис, подходит к жене Мусы:

— Госпожа, вы, конечно, понимаете, что мы не шутим. Принимайте гостей, как будто ничего не случилось. Если попробуете мешать нам, мы будем вынуждены поступить так, как найдем это нужным.

Он поворачивается и скрывается за дверью.

Супруги остаются одни. Они садятся друг против друга, и Муса наконец получает возможность говорить с женой:

— Прости меня за все, Пах.

Жена не отвечает.

— Бывают минуты, когда человек не может сдержать себя, Нах.

Она опускает голову и вытирает глаза. Немного успокоившись, говорит покорным голосом:

— Видно, такая моя судьба.

В это время с улицы доносится:

— Салам алейкум!

Оба оборачиваются к двери и почти одновременно отвечают:

— Алейкум салам!

Дверь открывается, и на пороге появляется худощавый мужчина лет сорока. Это староста деревни. На нем черный пиджак и черные штаны, саронг перехвачен револьверным ремнем, сплетенным из желтых и зеленых шелковых нитей.

Господин Муса нехотя приветствует его.

— А, пак староста. Хорошо, что зашел. Мы вот сидим тут, скучаем.

Староста смеется.

— Разве могут молодожены скучать!

Муж и жена переглянулись. Не дожидаясь приглашения, староста садится.

— Время не ждет, господин. Нужно действовать. Пак резидент, есть сведения, что комендант уехал вчера в город. Мы узнавали — он действительно уехал и взял с собой охрану из трех человек. Ночью мы можем атаковать их штаб. Там осталось только десять человек, не больше. Чтобы захватить штаб, и двадцати человек хватит. Как вы думаете, пак резидент?

Муса, до этого сидевший словно в забытьи, вскакивает, ударяет кулаком по столу; лицо его перекошено от гнева.

— Заткнись! «Пак резидент»! Кто «пак резидент»?

Староста опешил. Он неуклюже топчется на месте. Глаза его беспокойно бегают и наконец останавливаются на хозяйке. Та смотрит на мужа, но, встретив его взгляд, тяжело вздыхает и еще ниже опускает голову. Не найдя поддержки у хозяйки, староста растерялся. Он в замешательстве засовывает руки в карманы и еще раз пытается взглянуть в глаза господину Мусе в надежде понять причину столь резкой перемены в его поведении. Но, встретив устремленный на него свирепый взгляд господина Мусы, староста принимается еще более старательно шарить по карманам. Наконец он вытаскивает табакерку, пальмовый лист, свертывает самокрутку и глубоко затягивается. Только теперь он немного приходит в себя и осторожно произносит:

— Я пришел передать, что мне приказано. А там ваше дело — соглашаться или не соглашаться, пак резидент, э… э… извините, вам, кажется, не нравится, когда вас так называют, ну, это в конце концов не важно. Мое дело только передать. Если вы не хотите, я сам буду командовать отрядом.

Проговорив это, староста встает, отдает по-военному честь и, не попрощавшись, уходит.

Едва дверь за ним захлопнулась, как в гостиной появляются комендант и солдаты. Комендант подходит к Мусе и, посмеиваясь, говорит:

— Ну, что теперь скажешь, «пак резидент»? Признаешься?

Муса опускает глаза и тихо произносит:

— В чем же мне признаваться, пак комендант? Ведь не я же себя так называю, а они.

Не обращая внимания на просительные нотки в голосе Мусы, комендант продолжает:

— Вот три факта, подтверждающие, что ты резидент дарульисламовцев: во-первых, твоя же жена называет тебя главарем банды, во-вторых, этот староста своим поведением подтвердил это и, наконец, в-третьих, письма в твоем портфеле.

Муса хотя и неуверенно, но все еще пытается отпираться.

— Я же говорил, что портфель мой был пустым, жена возвела на меня напраслину, а староста этот просто идиот.

Комендант начинает терять терпение. Он знаком подзывает одного из солдат и приказывает:

— Возьми половину людей. Устройте засаду этой банде, которая хочет напасть на штаб. Если не будут сдаваться, уничтожьте.

Солдат отдает честь и идет к двери, за ним следует половина солдат. Они выходят из гостиной, с улицы доносятся обрывки фраз:

— Да, я иду.

— Кто еще, пак?

— А я?

— Вы, вы, вы и вы.

Те, кто остался в комнате, молча прислушиваются к этому сдержанному разговору.

Когда все смолкает, комендант продолжает допрос:

— Хорошо. Значит, господин Муса, вы не хотите признаваться. Что ж, хотите дать бой? Принимаю, но пощады от меня не ждите!

Господин Муса беспокойно двигает ногами, шарит по полу, хочет что-то сказать, но молчит. Неожиданно комендант оборачивается к хозяйке.

— А вы действительно ничего не знаете о своем муже?

Та закрывает лицо руками.

— Что я могу знать, пак?

Комендант снова поворачивается к Мусе:

— Да, господин Муса, наш район самый беспокойный. Помните, я даже советовался с видными людьми, в том числе и со старостой, как поддерживать порядок, а что получается? Вы и староста сами являетесь предателями своего народа. Вы обещали помогать нам. Разве правоверному мусульманину пристало нарушать обещания, предавать народ? Разве этому учит ислам? Вы и староста несете ответственность за убийства, поджоги, грабежи и зверства, чинимые здесь бандой. Слушайте…

Снова слышится сигнал дружинников, дающий знать, что к дому подходит толпа людей.

Комендант смотрит по сторонам.

— Это подходит ваша банда. Господин Муса и вы, госпожа, ведите себя так же, как и со старостой. Мы будем за вами следить.

Он подает солдатам знак спрятаться и быть наготове.

В это время снаружи доносится:

— Салам алейкум!

Озираясь по сторонам, Муса поднимается со стула. Вслед за ним быстро встает и жена.

В гостиную один за другим входят люди. Воспользовавшись этим, Муса бросается к выходу, однако внимательно следившая за ним жена, хватает его за руку и тянет назад в комнату. Господин Муса отчаянно сопротивляется. Между тем вся банда уже в комнате. Бандиты с удивлением наблюдают эту сцену. Наконец господин Муса истерически кричит:

— Да отпусти ты меня, ведьма!

Жена тоже кричит в ответ:

— Я не хочу оставаться одна.

Муса дико орет:

— Отпусти!

Пак Касан, ничего не понимая, подходит к Мусе и в замешательстве спрашивает:

— Пак резидент, может быть, вам помочь?

Задыхаясь от злобы, Муса приказывает свистящим шепотом:

— Раскрои голову этой ведьме!

Пак Касан в изумлении застывает на месте и, вытаращив глаза, вопросительно смотрит на Мусу. Однако тот только дико вращает глазами, не в состоянии что-либо сказать. Пак Касан молча смотрит по очереди на каждого из своих людей, но в их глазах он не прочел ничего, кроме удивления и недоумения. Жена продолжает тянуть мужа за рукав, а он бьет ее по лицу. Она молча переносит эти удары. Овладев собой, пак Касан переходит на официальный тон.

— Пак резидент, ваше приказание выполнено. Ранты нет дома. Портфеля и палки там тоже не оказалось. Дом его мы…

Тут господин Муса дико орет:

— Черт с ним, с этим домом!

Однако пак Касан продолжает докладывать:

— Мы взломали дверь и проникли внутрь дома. Но ничего там не нашли. Дом мы сожгли.

На минуту Муса забывает о жене. Он приближается к Касану и кричит ему в лицо:

— Идиот! Разве я приказывал сжечь дом?

— Пак резидент, вы сами сказали: сожгите дом. Мы только выполнили ваш приказ.

Господин Муса, вытаращив глаза, наступает на Касана.

— Кого ты называешь «пак резидент»?

Видя, что дело принимает плохой оборот, пак Касан и его люди отступают к стене. Муса делает шаг вперед, вплотную прижимает пака Касана к стене и не сводит с него глаз.

Пак Касан отводит глаза в сторону и отвечает:

— Вас, господин Муса.

— Меня? Это когда же правительство назначило меня резидентом?

Пак Касан, совсем сбитый с толку, умоляюще смотрит на своих людей, словно ища у них поддержки, но те в растерянности молчат.

Вся эта сцена заставляет жену ослабить руки, держащие Мусу, а затем и вовсе опустить их. Почувствовав свободу, Муса поворачивается и бросается к выходу. Но, выскочив за дверь, он падает и снова возвращается в гостиную. В глазах его застыли испуг и отчаяние. Как смертельно раненный зверь, он бессильно опускается на кушетку и замирает. У него вырывается глубокий вздох.

— О аллах, спаси меня, грешного.

Пак Касан понимает это по-своему. Он подходит к Мусе и заискивающе спрашивает:

— Вспомнили теперь, пак резидент?

Касан протягивает руку, пытаясь помочь Мусе подняться. Тот грубо хватает его за руку и дергает к себе с такой силой, что Касан чуть не падает. Муса вскакивает с кушетки и бросает гневный взгляд на пака Касана.

— Ты что, с ума сошел? Что ты, как попугай, повторяешь «пак резидент», «пак резидент»! Идиот!

Пак Касан в растерянности смотрит на своих людей. Убедившись, что никто из них не может помочь ему, он решительно произносит:

— Видно, нам лучше уйти.

Словно обезумев, Муса расставляет руки, пытаясь задержать Касана.

— Уйти? Куда уйти? Сейчас же скажи, что я не резидент. Слышишь? Сейчас же признайся, что я не приказывал тебе и твоим людям сжигать хижину Ранты.

Пак Касан снова растерянно смотрит на своих людей. Те по-прежнему недоуменно молчат. Тогда он командует:

— Пошли отсюда! — И, отведя руку Мусы, направляется к выходу.

В это время появляются солдаты во главе с комендантом.

— Руки вверх! Сдавайтесь!

Пак Касан одним прыжком оказывается за дверью, по, так же как и Муса, пятясь, возвращается в гостиную. Всех быстро обезоруживают. Затем комендант подает знак одному из солдат, тот достает ремни, скручивает бандитам руки и связывает их. На минуту воцаряется тишина. Солдаты торжествуют. Один из них говорит:

— Теперь в этом районе будет спокойно.

Внезапно в дверях появляется Ранта. Он подходит к арестованным и заглядывает каждому из них в глаза. Комендант в свою очередь внимательно следит за Рантой. Наконец Ранта поворачивается к солдатам и смотрит на них благодарным взглядом.

Неожиданно на лицо его набегает тень, и он сокрушенно качает головой.

К нему подходит комендант.

— Благодарим тебя, Ранта. От имени армии и правительства благодарим тебя за услугу…

Ранта отрицательно качает головой. Комендант участливо спрашивает:

— В чем дело, Ранта? Ты, кажется, недоволен?

Ранта отводит глаза, некоторое время смотрит на картину, висящую на стене, затем вздыхает и медленно говорит:

— Конечно, теперь в нашем районе будет спокойнее. Но надолго ли? Этих людей не запугаешь, они постараются отомстить — в первую очередь мне.

Внезапно все оборачиваются к двери. Где-то поблизости раздаются выстрелы, завязывается перестрелка. Когда выстрелы смолкают, все, за исключением арестованных, поворачиваются к коменданту и вопросительно смотрят на него. Тот, улыбнувшись, поясняет:

— Банда старосты уничтожена. Больше здесь беспорядков не будет. Ты, Ранта, конечно, прав, они не успокоятся, попытаются отомстить. Но у меня есть одна мысль. Что, если я назначу тебя старостой еще до выборов?

Ранта наклоняет голову, лицо его озаряется радостью. Голосом, в котором слышатся надежда, уверенность и беспокойство, он произносит:

— Почему я, пак? Кто я такой?

Господин Муса с ненавистью смотрит на Ранту. Перехватив этот взгляд, комендант нарочно, чтобы досадить Мусе, продолжает:

— Я верю в тебя, Ранта. С сегодняшнего дня ты будешь старостой. И ты должен помогать нам поддерживать порядок. Итак, решено, не отказывайся.

Все не спеша покидают гостиную: впереди — арестованные, за ними — солдаты. Последним выходит Ранта. Когда он был уже у двери, появляется Роджали. Они обмениваются взглядами. Роджали опускает голову и произносит тихо:

— Я рад, что вас назначили старостой.

Ранта, смерив его недоверчивым взглядом, молча выходит за дверь. За ним выходит и Роджали.

Хозяйка остается одна. Она вытирает глаза уголком кебайи, голова ее бессильно падает на стол. Крутом тишина. Наконец она встает, убавляет огонь в лампе, подходит к двери одной из комнат и, навалившись на нее всем телом, в порыве отчаяния начинает колотить по ней ладонями. Дверь неожиданно открывается и, не удержавшись, женщина падает в соседнюю комнату.