Я не люблю суд. Там клоуны несмешные.
Мор. Избранные цитаты. Глава "Отражения".
Можно ли найти себя, ломая все? Как в песне - до основания, а затем? Можно ли не потерять себя в пучине ярости и гнева? Может ли помочь осознать себя желание возмездия и обостренное чувство собственного достоинства, так не к месту втоптанного в грязь? Мне не дано этого знать.
Может ли память о прошлом определить будущее? Могут ли призраки никогда не существовавших здесь людей стать дороже любого из окружающих? Могут ли тени иного мира стать знаменем, с которым идешь по жизни? Наверное. В моем случае было именно так.
На следующее утро меня не повели на занятия, не повели на площадку, даже в столовую не сводили. Я не был удивлен, чувствовал, что приближается развязка этой бессмысленной истории. Из меня никчемный ученик. Из меня никчемный подопытный кролик. Я отказываюсь смотреть в рот, и мне плевать на них и на их устои. С Эллинором я, пожалуй, перестарался. Самое смешное, что никакого злого умысла в мыслях не было. Я не слишком помнил кодекс поведения в учебном бою, это правда. Но, в конце концов, чья это задача - следить за техникой безопасности? Инструктаж там лишний провести? Дать в журнале расписаться? Мне показалось, что он все-таки сможет увернуться. Не смог. Что же. Этот был не худшим из Алифи. Если выживет - жалеть не буду. Что сейчас, суд? Если отправят на рудники к повару, вот это будет гримаса судьбы. Или сразу пустят собирать грибы за радугой? Так или иначе, конец близко.
В таких условиях достичь своей цели не представлялось возможным. Обидно не было. Страшно тоже. Хотелось домой. Уже скоро...
Ближе к ужину меня повели на смотровую площадку под самой крышей дворца. Впервые мне дали увидеть город. Правильные геометрические формы домов, улиц, площадей. Казалось, что город не строился тысячелетиями, а был выстроен по одному проекту, в котором каждый штрих - к месту, каждая черта - во благо. Все-таки город оказался большим. Конечно, по сравнению с мегаполисами нашего мира - крохотная точка, но все-таки назвать его деревней или поселком язык не поворачивался.
На галерее меня встретил незнакомый Алифи.
- Что ты видишь внизу, человек? - низкий, богатый оттенками голос. Внимательный взгляд уже почти привычных глаз. Темные волосы, зачесанные на правую сторону и волнами спадающие на строгий иссиня черный камзол. Татуировка на мочке узкого уха в форме черной бабочки. Он производил впечатление, этот незнакомец. Впечатление ума. Но еще больше впечатление надежности.
Я посмотрел вниз. - Город, Высший.
- Этот город - наш мир, человек. Каким он тебе кажется? - Алифи смотрел мне в глаза. Спокойно. Уверенно.
Похоже, все уже было решено. Сбросят с парапета? Я еще раз посмотрел вниз и подумал, что это будет не худшая смерть, и ответил, как чувствовал.
- Красивым. Здесь хорошо умирать...
Что-то изменилось в глазах собеседника. Не ожидал такого ответа?
- Ты ищешь смерти?
Странно, мне он неожиданно понравился. Пожалуй, он заслуживал честного ответа.
- Я уже умер, Высший. В тот самый день, когда барр Валлор вызвал меня в ваш мир. Я не живу с тех пор. Я трепыхаюсь, как мотылек на иголке, но это не жизнь. Нет, Высший. Я не ищу смерти.
- Меня зовут Бравин, младший. Твоя судьба, словно капля воды на лепестке белой лилии. Она уже готова сорваться вниз. И близится ветер.
Он был серьезен, этот Алифи - Поэт.
- Не только я, весь этот мир - всего лишь капля на лепестке белой лилии. И эта капля уже падает вниз. Ибо это не ветер, а буря, и она уже пришла, Высший. Просто вы ее не видите. Мне жаль. Вся наша жизнь лишь крохотный промежуток времени.
Я посмотрел наверх, над городом собирались тучи.
- Будет дождь.
Бравин посмотрел на небо, потом на реку, в изгибах которой так уютно устроился город - бабочка, потом снова повернулся ко мне.
- Ты не такой, как другие. И это хорошо, нам нужны такие как ты. Люди невежественны, ленивы, трусливы и непостоянны. На них нельзя положиться, ими нужно командовать, направлять и утешать. Единственное их достоинство - они похожи на Рорка, так же плодовиты. Людей много, но они слабы. Ты не такой, как они. И это плохо. Люди послушны, понятны и просты, ими легко управлять. Всегда понятен их предел и их возможности. Ты - другой. Мне жаль, что мы встретили тебя так. Мы не могли по-другому. Я думаю, ты знаешь, зачем ты здесь. Я уверен, ты понимаешь значение нашего разговора. А сейчас - иди. Назад по коридору или вниз с парапета. Я дам тебе выбор, человек со странным именем Мор.
Я кивнул, взобрался на каменный бортик галереи, прошел несколько десятков шагов над бездной, активно размахивая руками, но удерживая равновесие, потом развернулся и, так же по бортику вернувшись к Алифи, спрыгнул.
- С детства боюсь высоты.
И пошел в свою комнату. Тангир, ожидавший меня у выхода на галерею, только покачал головой.
Как это не удивительно, меня отвели на ужин и сытно покормили. Ник, щеголял новым красным кафтаном, представлявшим видимо одно из поощрений. Тоже мне, гуччи с габаной. Ин не было, а на мой вопрос Тангиру, тот пожал плечами и это был единственный ответ, которого я смог добиться. Что ж, у каждого из нас своя партия в этой трагикомедии.
На следующий день меня одели в аморфное черное одеяние и вывели во внутренний двор...
...
В отличие от закутка, в который выходили окна моей комнаты, этот двор представлял собой круглую площадку диаметром метров пятьдесят со всех сторон окруженную стенами дворца. Свет, проникавший сверху, падал, словно в колодец. Система окон и зеркал позволяла свету заливать все пространство внизу так, что для теней не оставалось шансов. Особенно в полдень и в столь ясную погоду, которая выдалась в этот день. По периметру площадки стояло одинадцать одетых в длинные развевающиеся белые одежды Алифи, место во главе - пустовало. Конвоиры вывели меня в середину круга, отступили, а потом и незаметно удалились. Подними я руки и разведи в стороны и был бы вполне неплохой флешмоб - часы света.
Среди Алифи было несколько знакомых лиц. Задумчивый Бравин, довольный Толариэль, скучающий Наташа. Был тут и Эллинор, бледный, осунувшийся, с колючим взглядом. Судьи. Вершители судьбы.
Белый круг со мной в качестве черного пятна посередине. Оглянувшись, обнаружил, что на всей площадке есть только одна тень - моя. В том балахоне, в который меня упаковали, я отбрасывал тень больше похожую на уродливую кляксу. Вот же эстеты.
Дабы не упрощать судейской коллегии задачу, я стянул через голову черный балахон и остался в одних подштанниках, грязно-белых, завязанных на пояс. Дальше оголяться не стал, посчитав, что произведенного эффекта уже достаточно, а заработать простатит не хотелось. Мысль, что скоро мне будет не до проблем простаты, была изгнана из мозга с позором, как пораженческая и исключительно недостойная.
- Ты зря разделся, человек. Тебе придется одеться самому, иначе тебя оденут насильно. Нельзя нарушать ритуал. Нельзя отвергать очевидное. - Незнакомый мне Алифи, этакий защитник обрядов выразил всеобщее возмущение. Похоже, очков я себе таким действием не добавил.
- Насильно меня одеть недостаточно, Высший. Меня еще и держать придется. Я не Рорка, чтобы изображать из меня демона тьмы.
Говорить им, что и они не ангелы, я не стал. Несмотря ни на что умирать не хотелось, хотя свои шансы оценивал как откровенно мизерные.
- Черный не одену. Любой другой - пожалуйста,- я упрямо отбросил ногой снятую одежду в сторону. - Или давайте уже начинать, что ли.
Почему я привязался к этой одежде, я сам не мог точно сформулировать. Вот не понравилась она мне. Есть такая аксиома у конспирологов - не верить в совпадения. Они, значит, во всем белом, а я один в черном. От них, понимаешь, теней нет, а от меня - уродливое пятно. Отсутствие тени я склонен был объяснять системой зеркал и точным знанием мест, где надо находиться. Таких мест, на которые свет падал равномерно со всех сторон, не могло быть много. Да и то, что солнце в зените наверняка имело значение. В любом случае, учитывая их помешанность на идее Света, происходящее выглядело подозрительным. Да и просто сбить их с толку, нарушить заданный ритм показалось правильным шагом.
- Пусть так. Я лорд Эллио Ревнитель Веры, обвиняющий города Куаран, утверждаю, что этот человек, по имени Мор, достоин смерти. Он плод ошибки, так как призван с нарушением ритуала вызова. Он плод легкомыслия, так как с ним не был должным образом проведен обряд "приветствия". Он плод безграмотности, так как даже обряд "вдох забвения" был проведен с ошибками. В результате многих ошибок этот человек здесь. Он не стремится к свету. Он весь во тьме. Он груб, жесток, коварен, циничен и беспринципен. Он подставил человека ради сиюминутной прихоти. Он посмел поднять руку на Алифи. Он не ведает красоты, он не видит истины и не может оставаться в живых.
- Это неправда. - это уже я.
- Ты не имеешь права слова. Ты здесь, чтобы выслушать приговор, и с благодарностью принять его.
- Я здесь, потому что ошиблись вы. Я такой, потому что ошиблись вы. Иногда я не вижу дорогу к Cвету, потому что ошиблись вы. Ваши ошибки забрали у меня мое прошлое, мое имя, мое тело, мой дом, моих друзей и моих родных. Сейчас вы собрались здесь, чтобы найти основание и забрать последнее - мою жизнь. Может быть, хватит ошибок?
Никто не реагировал на очередное нарушение мною их обрядов, никто не перебил, не возмутился, не махнул рукой, не цыкнул презрительно, наконец.
- Возможно, я не иду к Свету, но я точно не служу Тьме. На первом занятии нам было сказано: "идет теперь битва между благословенными Алифи и проклятыми Cветом Рорка за души людей". Именно так вы боретесь за души? Приговаривая к смерти? Вы не убиваете даже диких животных без нужды, значит люди для вас хуже животных? Я не прошу вас сохранить мне жизнь. Что вам мои просьбы? Просто хотя бы сделайте это честно. А не представляйте меня тем, кем я не являюсь и никогда не являлся.
Алифи молчали. Равнодушно. Надежды не было, ну и пусть, никто не сможет сказать, что я не пытался. Скорее всего, как это всегда случается, выбрал не лучший способ. Наверное, надо было уверять и лебезить, унижаться и клясться в верности и любви. А еще лучше - делать это сразу. В том, далеком и уже недостижимом мире, возможно, я так бы и делал. Там мне было что и кого терять. Что мне терять здесь? Жизнь? С некоторых пор, это недостаточно сильный мотив.
- В кругу Света есть ли еще кто-то, кто считает, необходимым вступиться за человека?
Тишина. Как в фильме. И только мертвые с косами.
- Путь к истине труден. Мы не должны совершить ошибки. Я прошу поименно принять или отклонить озвученный приговор. Барр Эллинор, мастер меча?
- Конечно, да.
Нет, они не мстительные, они же в Свете. Это у них просто обостренное чувство справедливости такое.
- Лорд Тимолл, хранитель памяти?
- Да.
- Барр Натаниэль, мастер слова?
- Разумеется, смерть.
Эх, Наташа, Наташа, что ж ты так, а где же грудью за учеников? Да на амбразуру? А на поруки взять?
Последовательно, один за другим Алифи подтверждали приговор. Стало скучно.
- Барр Бравин, мастер заклинаний?
- Мне кажется вынесение смертного приговора преждевременным.
Эллио выдержал паузу и произнес.
- Я считаю, приговор справедливым, - кто б сомневался. - Но на пути к Свету слишком много препятствий. Слишком сильны стали слуги Тьмы. И слишком многое вложено в этого человека. Умереть теперь он сможет в любое время.
Благословенный обратился ко мне:
- Ты почти единодушно приговорен к смерти. Но я одолжу тебе твою жизнь, если ты сможешь предложить что-либо равноценное.
- Что может быть равноценным жизни, Высший?
- Для тебя - возможно ничего. Но сейчас твоя жизнь не стоит и половины медяка. А знания стоят дорого. Может ты найдешь такие воспоминания, которые будут нам интересны. Только не говори, что ты ничего не помнишь. Потому что в этом случае - тебе будет нечем заплатить. А смерть, она уже рядом. Приговоренным Кругом Света положена особая казнь.
Сейчас на залитой ярким солнечным светом площадке были только я и он. Все остальные растворились за краем периферического зрения, все остальные не имели значения.
- Равноценное воспоминание, Высший? Ах, да, помню, летающие колесницы...
- На реке недалеко от города есть два острова, младший, - вмешался Бравин. - На одном острове - человеческое кладбище, десятки тысяч могил. Там с ранней весны до поздней осени цветут цветы. Это красивое и печальное место. На втором острове не растет ничего. Там тоже могилы, только могилы приговоренных. Их мало. Каждая из них имеет свой номер и это единственное напоминание о людях, там похороненных. Каждая такая могила готовится под своего владельца с учетом его роста и комплекции. Приговоренных помещают в могилы живыми с завязанными за спиной руками. Могила настолько узкая, что у человека не остается возможности повернуться, или даже согнуть колени. Сверху могилу закрывают каменной плитой с выбитым на ней номером. Твой номер - 463. Внутрь могилы поступает воздух, но не поступает свет. Человек умирает сам, стоя, в кромешной темноте, в узкой каменной клетке, от жажды, голода, страха, гниющих кистей рук и ступней ног и всегда - один. На этот остров приплывают посетители только для того, чтобы выкопать новую могилу, да чтобы закрыть над новым приговоренным каменную пробку. Говорят, что крики из-под земли слышатся очень долго. Это страшная смерть, человек и твоя могила будет готова к вечеру. Я искренне советую тебе напрячь память.
Мозг лихорадочно перебирал варианты. Я не геолог, чтобы рассказать аборигенам о тайнах геологических пластов, не инженер, чтобы построить для них чудо-механизм, не физик, чтобы открыть перед ними все тайны электричества. Не химик, не врач, не технолог или ветеринар. Что для них философия? Как мне продать им учения Гегеля или Канта, Ясперса или Хайдеггера? Увы. Хобби тоже не давали простора для маневра. Дрессировка? Рассказать им концепцию кликер-треннинга? Это было бы даже забавно, выкупить жизнь за кликер. Программирование? И каким боком оно им надо, если до первого компьютера тут как до луны ползком? Рассказать им истории о Гарри Поттере, да о Властелине колец? Глупость. Вот так и получается, мы замечательно пользуемся многими вещами, а помочь несведущим создать, воспроизвести эти вещи - неспособны. Общество потребления во всей красе.
- Хорошо. Я попробую, Высший. Я научу вас Игре. Это Игра - битва, Игра - жизнь. Эта Игра - отражение вечного противостояния света и тьмы, добра и зла. Поверьте, эта Игра стоит моей жалкой жизни, она стоит тысяч таких, как я. Мне нужен один день на подготовку и несколько резчиков по дереву, способных работать быстро и имеющих представление о красоте, Высший.
- Игра? Зачем нам игра? Это был неверный ответ, Мор, - Толариэль обратился ко мне по имени.
- Завтра я объясню правила и сыграю с любым из вас, или назначенных вами Алифи, людей, или Рорка. В этой игре нет места случайности, шулерству или дешевым фокусам. В ней есть только чистый разум и красота построений. Если я проиграю хотя бы раз - копайте могилу. Если нет, я научу вас этой великой игре, это и будет плата за мою жизнь, Высший.
Вокруг разлилась тишина, время замедлило бег, с интересом ожидая вердикта. Замерло дыхание, чтобы ни единым порывом, выдохом не подтолкнуть судей. Сердце пропустило удар. Ставка была сделана, глупая и бесполезная. Но на другой стороне весов тоже ставка не ахти какая значимая. Что для них моя жизнь? А для меня?
Эллио пристально смотрел на меня, не отводя взгляд, не меняя выражения лица. Все-таки они разные, эти Алифи. Взгляд Владыки был омутом, в который падаешь без надежды выбраться обратно, бездонным и непреодолимым. Взгляд Валлора был счетчиком Гейгера, изучающим, холодным. Он даже в бешенстве оказался таким же, взглядом энтомолога, увидевшим, как изучаемая козявка вместе с булавкой полезла в суп. При виде людей лицо Толариэля искажали совсем другие эмоции. Брезгливость, презрение. Лицо Эллио было маской, за которой не видно ничего, ни эмоций, ни будущего решения.
- Хорошо, ты заинтриговал меня. Завтра наступит быстро. А специалистов по резьбе к тебе приведут...
...
- Прилетел ястреб из Коморэна. Юг продавил-таки идею контрнаступления. Будут задействованы силы южных, центральных территорий и Иллариэна. Ромон окажет помощь, выслав флот. Владыка Лаорисса на Совет не прибыл. Его представители наотрез отказались даже обсуждать возможность участия. Вплоть до выхода из Совета. Такого никогда не было. На моей памяти, так точно.
В последнее время необходимости в таких встречах становилось все меньше. Все нужное - уже сделано, письма написаны, отряды собраны. Оставалось ждать, да обсуждать текущие события.
- Времена меняются. Лаорисс всегда шел своей дорогой.
- Будем надеяться, что нам в помощи они не откажут. Очень надеяться. Потому что у нас проблема. Раньше Тимаэль колебался, а Валлинор готов был выслать к Аюр по крайней мере людей. Нам приходилось уговаривать их повременить, чтобы заставить Энгелара выбраться со своего трона и дать нам возможность действовать. Сейчас все подготовленные войска отправят на юг, а мы не получим ничего.
Собеседник горячился, выплескивая эмоции, словно прокисшее молоко. Приятного мало, а увернуться сложно.
- Голос Куарана тих сейчас в Совете. И это тоже заслуга нынешнего Владыки. Он уже возвращается?
- Он все-таки заедет в Валлинор. Будем надеяться, что уедет оттуда не с пустыми руками.
Опять он хочет надеяться. Как сказал один умный Владыка, надежда - это маленькое окошко в лучшее будущее, но открывает его всегда кто-то другой. Впрочем, незачем Толариэлю об этом думать. И знать об отрядах Валлинора тоже не стоит.
- Женщину поместили в дворцовый госпиталь. Завтра приговорим еще одного. Успеем.
- Того человека нельзя убивать. Это будет прямым вызовом Владыке. Ты готов к этому? Вот и я пока не готов.
Будет ли вообще когда-то эта готовность?
- Дружище, на прямую конфронтацию мы идти пока не можем. Да и положение о наказаниях предусматривает такие действия с нашей стороны только при экстренной ситуации. В остальных случаях окончательные решения принимает Владыка.
- Боюсь то, что он напринимает, поставит крест на всей нашей работе. Но что нам остается?
- Рудники, шахты, инсценировка побега, вариантов много. Он должен остаться жив, но ненадолго. Умереть он должен без нашего участия.
- Энгелар тут же вернет его во дворец.
- Значит надо отправить так, чтобы непросто было вернуть. Или позаботиться, чтобы некого уже было возвращать...
...
Мер То Карраш медленно шел по разоренной деревне и брезгливо рассматривал чудом уцелевшие цветы под окнами разрушенных строений. Деревня была обречена - кто-то, когда-то посмел поставить жилища на его пути. И какая разница, как давно это произошло - год назад или сто лет? Жителей было мало, их публичная казнь была короткой и пресной. Но их тела провисят здесь еще долго - никто не осмелится срубить кол с жертвой клана Заката. А стервятники - эти пусть тешатся... Саму деревню, конечно, надо сжечь. Но позже. С этим женщины и дети справятся - все равно им заниматься особо нечем. А воины должны спешить вперед. Уже скоро.