Луиза вернулась в комнаты Габриэллы и с облегчением прислонилась к тяжелой позолоченной двери. Ей нужно было хоть минуту побыть одной, чтобы привести мысли в порядок. Но не прошло и секунды, как она поняла, что не одна здесь.

— Как вы сюда попали? — вздрогнув, спросила она.

Гленда в темной фиолетовой бархатной накидке с подкладкой кроваво-красного шелка стояла, опираясь на столбик широченной кровати. Длинным сине-зеленым павлиньим пером Гленда почесывала за ушком пушистого серого котенка. Марла была одета в длинное, до пола, платье с корсетом глубокого черного цвета, отделанное по лифу рубиновыми пуговицами. И бросала в рот одну за одной виноградины, которые отщипывала от кисти, лежащей на серебряном блюде на столике с золоченой резьбой.

— Что это еще за приветствие такое? — возмутилась Гленда, сверкнув глазами на Луизу.

— Ты не рада нам? — печально спросила Марла. — Видишь ли, мы решили немного попутешествовать, — добавила она, теребя старинную подвеску с пуделем, которую она, похоже, носила на шее не снимая.

— Поверьте, я всегда рада вас видеть! — выпалила Луиза. — Будьте добры, посоветуйте, как мне заставить дофину понять серьезность того, что происходит за воротами дворца? Может быть, мы сумеем остановить революцию, если только убедим ее обратить внимание на бедность и страдания, которые происходят прямо у нее на глазах?

— Порой труднее увидеть именно то, что у тебя перед носом, — загадочно ответила Марла.

— Как же я тогда смогу ей это объяснить? — спросила Луиза дрогнувшим голосом. — Если мы ничего не предпримем, французский народ будет страдать от голода, а вся королевская семья погибнет!

— Вмешательство в историю — довольно опасное занятие! — воскликнула Гленда, а котенок, которого она щекотала, громко мяукнул.

— Не будь такой впечатлительной, дорогая. О, у тебя потрясающее платье. Гленда, нам пора собрать новый каталог… — Переведя разговор на другую тему, Марла пощупала зеленовато-коричневую атласную ткань Луизиного платья. — Тебе должно быть уже известно, что прошлое изменить нельзя.

— Почему вы не рассказывали мне про Стеллу и других Модниц? — неожиданно воскликнула Луиза, уставив руки в боки.

— Она хочет, чтобы ей все рассказали, причем немедленно. Но какой в этом интерес? — спросила Гленда своим низким сиплым голосом, от которого перепуганный котенок спрыгнул с расшитого золотом покрывала.

— Мы думали, что дали тебе в письме достаточно информации. Разумеется, кое-что ты должна узнать сама. Так люди и взрослеют. — Марла снова положила в рот фиолетовую ягоду. — Человек меняется, — добавила она, рукавом вытирая сок с подбородка.

— Сколько нас, Модниц? Когда с ними можно познакомиться? — нетерпеливо спросила Луиза и плюхнулась в кресло.

И с чего бы ей вдруг стало казаться, что ей сообщили всего процента два необходимой информации?

— Всему свое время. Хотя на этот раз вышло совсем не то, что мы планировали, — сказала Гленда, резким движением вставая с кровати.

— Простите меня, — сказала Луиза. — Мне нужно было спросить разрешения, прежде чем примерять платье. Но мне вдруг показалось, что оно просто создано для меня. Наверное, мне было суждено отправиться в это путешествие.

— Что ж, милочка, конечно, приятно почувствовать вдруг, что ты не такая, как все, а относишься к избранным. Но между прочим, ты бросила бедную Брук А она считалась твоей лучшей подругой, — осторожно напомнила ей Марла.

При мысли о том, что она забыла о Брук, Луиза едва не расплакалась.

— С этой девочкой произошло что-то удивительное. Когда мы заставили ее снять тот кошмарный костюм и одели подобающим образом, то готовы были сделать ее нашим почетным членом, — заявила Гленда, вынимая из эбонитовой шкатулки Габриэллы, стоявшей на туалетном столике, один из ее потрясающих браслетов с сапфирами и бриллиантами.

— Я соскучилась по Брук Хочу обратно в свою жизнь.

— Теперь ты входишь в крут самых избранных. В него не каждый может попасть, — продолжила Марла, явно игнорируя просьбу Луизы. — Может быть, когда ты вернешься, мы однажды закатим для всех наших Модниц потрясающую вечеринку. Тогда вы, девчонки, сможете поболтать. Ведь ты всегда хотела общаться с девочками, которые понимают разницу между Версаче и Живанши. И кто еще может одолжить тебе мини-платье от Пуччи для очередной вечеринки?

Это было именно то, чего хотела Луиза, но это также означало, что она сомневалась, насколько в эту компанию впишется Брук Если Луиза когда-нибудь вернется в Фэрвью, то все уже будет по-другому. Ей не хотелось взрослеть врозь с лучшей подругой, но, возможно, так и должно быть. Уже одна мысль об этом причиняла боль.

— Разумеется, это означает, что вначале ты должна вернуться, — вполголоса напомнила ей Марла, как будто она нуждалась в напоминаниях. — А Франция, похоже, действительно на пороге революции.

— Дорогая моя, у нас связаны руки. На этот раз ты по-настоящему влипла, — заявила Гленда.

— Сбежать тайком. Мы отвернулись на минутку, и фьють! — Марла щелкнула пальцами.

— Да ладно, Марла, она уже почти подросток Они, бывает, и из дома могут сбежать.

— И Мария Антуанетта, вероятно, влияет на нее не лучшим образом, — заключила Марла, осуждающе присвистнув.

— Но ведь ты находчивая девочка. Раз сумела до сих пор обходиться здесь без нашей помощи, то наверняка сможешь и вернуться назад. Будем надеяться, ты начнешь иначе оценивать свою жизнь, — пророческим тоном заметила Гленда.

— Прошлое может многому научить, дорогая. Ну вот, я уже становлюсь похожа на заезженную пластинку. — Марла проглотила очередную виноградину, и в тот же миг верхняя рубиновая пуговица оторвалась от ее лифа и пролетела через всю комнату, как ракета. — Упс! — воскликнула Марла, и щеки у нее стали того же густо-красного цвета, что и улетевшая пуговица.

— В конце концов, возможно, твои новые проблемы вроде той, что твой отец потерял работу, вовсе не новы. Финансовый кризис? Думаешь, в предреволюционной Франции не было финансового кризиса? В наши дни даже по улицам Парижа не пройдешь без того, чтобы кто-то не попытался сорвать рубины прямо с твоего корсажа, — сказала Гленда, бросив на Марлу острый взгляд.

— Думаю, с тех пор, как в последний раз его надевала, я набрала пару кило, — покачала головой Марла.

— Теперь у тебя появились проблемы, я бы сказала, более серьезные по сравнению с тем, что ты не попала на экскурсию в Европу, — добавила Гленда, зловеще проведя по горлу длинным красным ногтем.

Жест был понятным и без слов. Но сейчас он обрел совершенно новый, ужасающе реальный смысл.

Неожиданно в дверь спальни негромко, но отчетливо постучали.

— Не можете ли вы, дорогие мои спрятаться, черт возьми? — спросила Луиза в панике, поднимая покрывало тяжелого красного атласа.

— Неужели ты нас стесняешься? — пробормотала Гленда. — Ну и детки пошли…

Когда Луиза, расправив платье в тщетной попытке успокоиться, повернулась, чтобы открыть дверь, она ощутила сильный запах французских мускусных духов и, обернувшись, увидела, что ее гиды по межгалактическому туру исчезли в огромном фиолетовом облаке с ароматом фиалок. Она покачала головой, озадаченная их театральным уходом.

Не успела она дотянуться до дверной ручки, как две личные горничные Габриэллы, мисс Жердь и мисс Тумба, как окрестила их про себя Луиза, торжественно внесли великолепное ярко-розовое платье с темно-розовой гофрированной отделкой. Зачем они утруждали себя стуком, осталось для нее загадкой.

— Пора переодеваться к ужину, — объявила мисс Жердь, хлопнув в ладоши.

У Луизы сразу пропал аппетит. Она думала только о том, как ей найти Стеллу и, пока еще не поздно, вернуться в двадцать первый век.

Мисс Тумба с неуклюжим реверансом подала Луизе свернутый листок почтовой бумаги цвета слоновой кости, который вынула из выреза на своей необъятной груди.

Записка была без подписи, но написать ее мог лишь один человек. Кажется, Стелла сама ее нашла. Луиза улыбнулась и положила бумагу на край стола. Именно такую записку она и надеялась получить.