— Знаешь, сколько я ждала этой поездки в Париж? — спросила Луиза, ставя на пустой поднос клубничный йогурт пониженной жирности «Ферма Стоунибрук». — С шестого класса, — ответила она на свой вопрос, опережая Брук.

— Ты что, на диете? — Брук подняла брови и принялась накладывать себе сладкого картофеля фри, выглядевшего так, будто его целую вечность держали под инфракрасной лампой. Раньше они считали, что сладкий картофель — самое полезное блюдо фастфуда, где сохраняются витамины. — Не обижайся, Луиза, но мы закончили шестой класс всего год назад.

— Брук, у меня депрессия. Когда депрессия, есть не хочется.

Брук закатила глаза и взяла еще картошки — для Луизы.

— В каком идиотском журнале ты это прочла? Опять читаешь старые «Космо»? — пошутила она.

В переполненной столовой, которая в необеденные часы становилась аудиторией, все кипело и бурлило от выплеснувшейся энергии учеников. Луиза едва слышала подругу, хотя та стояла к ней вплотную. В этом чрезмерно освещенном помещении было тесно от огромного количества прямоугольных и круглых столов, и, чтобы пройти из одного конца в другой, приходилось лавировать между ними, словно в лабиринте. Над дверью висел сине-золотой плакат с талисманом школы выдрой Оззи, напоминая о необходимости повторного использования молочных пакетов. Сквозь толпу Луиза мельком увидела Тодда и Тифф, они стояли рядом у дальней стены в очереди за горячим ланчем и смеялись. Когда Тифф кокетливо откинула за спину свои белокурые волосы, Луизе пришлось отвести глаза. Все ясно. А она-то думала, что Тодд рад танцевать с ней, но, наверное, она разонравилась ему уже тогда.

— С одиннадцати лет, похоже, это было единственное, к чему я так стремилась, — продолжала она мелодраматическим тоном, не давая Брук сменить тему. — И теперь мне придется ходить в школу, когда в классе почти никого не останется. Возможно, мы даже на ланч будем ходить вдвоем с мисс Моррис. Можешь себе представить что-нибудь хуже?

— Нет, — честно ответила Брук.

Луизу затошнило, то ли оттого, что в столовой сильнее обычного пахло аммиаком, содержащимся в чистящих средствах, чесноком и подгоревшей картошкой, то ли оттого, что она была так расстроена. Луиза и Брук двинулись вдоль длинного стола, лавируя между красными круглыми табуретками, и сели на свое обычное место у окна, стараясь держаться подальше от лужицы итальянской салатной заправки пониженной жирности — кто-нибудь ведь вляпается!

— К тому же я уверена, что Тифф поедет, — продолжала Брук, смахивая со стола крошки смятой бумажной салфеткой.

Уборщики начинали наводить порядок только после ланча, к тому времени столы становились жирными и липкими.

— Пожалуйста, не мучай меня так, — взмолилась Луиза, обмакивая оранжевую картофельную палочку с подноса Брук в плошку с кетчупом.

Прекрасно, от жареной картошки ей и впрямь стало немного лучше.

— Прости, может, она еще подхватит грипп, — ответила Брук, резко меняя тон, чтобы поддержать подругу. — Или получит пищевое отравление, — продолжала она, брезгливо глядя на свой коричневый пластиковый поднос, на котором стояла обычная для школы Фэрвью несъедобная пища. — Этого здесь вполне можно ожидать.

— Точно, — вздохнув, согласилась Луиза.

— Во всяком случае, подумай о таком варианте. Носи всю неделю свои сногсшибательные винтажные туалеты, все, что захочешь, и не бойся — я не сделаю тебе ни одного ехидного замечания. И вообще, может случиться еще что-нибудь похуже.

— Как это? — с сомнением спросила Луиза, укоризненно нацелив на подругу пережаренную картофельную пику.

— Вдруг кто-нибудь умрет? — выдала наконец Брук, криво улыбнувшись.

— Спасибо, — сухо сказала Луиза.

— Привет, тут кто-нибудь сидит? — Тодд бросил на пол свой обшарпанный скейтборд и бухнулся рядом с Луизой на свободный пластиковый табурет.

У него поднос был полнехонек: два гамбургера, картошка, шоколадный бисквит, шоколадное молоко — типичный мальчишеский ланч. У Луизы слегка екнуло в груди, когда рукав хлопчатобумажной спортивной рубашки Тодда коснулся ее голого запястья.

— Разве ты не собираешься обедать с Тифф? — спросила она, быстро убирая руку.

Брук с силой надавила ногой на Луизин парусиновый сникерс.

— Ой, — тихонько вскрикнула Луиза.

Тодд в замешательстве посмотрел на нее.

— Что такое? — спросил он, по-видимому совершенно растерявшись.

— Не обращай внимания, — тихо ответила она.

Может быть, у нее легкая паранойя?

— Итак, Париж… Там, наверное, будет клево, а? — сказал Тодд.

Ничего более неуместного он не смог бы сказать при всем желании.

— Я не еду, — выпалила Луиза и больно прикусила нижнюю губу.

— Вот облом, — пробормотал он, беря пригоршню картошки.

Луиза немедленно принялась дотошно анализировать это слово. На самом ли деле он огорчился или просто так ляпнул? Она наблюдала, как он с жадностью, самозабвенно поглощал горячую еду, как это могут делать только мальчишки. Сама она ни за что не смогла бы заставить себя съесть школьный гамбургер. На него и смотреть-то было противно, не то что есть. В школе она была вегетарианкой.

— Мэтт! — завопил Тодд, вскакивая с места. — Эй, ты видел, какой олли я сделал сегодня возле трибун? — Он сунул в рот остаток бургера, попрощался с полным ртом: — Пока! — схватил свою доску и умчался, оставив Луизу и Брук за столом со своим недоеденным ланчем.

Они что, обязаны за ним убирать?

— Да, облом, — ответила Луиза.

Она была в полном замешательстве. Наверное, это слишком нереально — считать, что они с Тоддом могли бы быть кем-то еще, кроме того, кем они уже были. А кем они были?