Матвей Федоров, профессор математической кафедры МГУ, с удобством расположился на открытой веранде севастопольского кафе. Его размышлениям способствовала чашка хорошего кофе, и хрен знает, какая по счету сигарета. Профессор, с большим удовольствием предавался пороку табакокурения, периодически отпивая из чашки. Такое времяпровождение было любимым занятием профессора. Кофе бодрит, а никотин обостряет умственные способности и дарит массу положительных эмоций. Табак конечно вреден, но нашего профессора это не особо заботило. У него в роду были другие наследственные болезни. Он подозревал, что помереть ему придется совсем от другого и, как он надеялся, нескоро. Сейчас его занимало иное.

Откинувшись на спинку плетеного стула и покачивая босой ногой, он наслаждался теплом, легким морским ветерком и превосходным видом на бухту. Федоров не был сибаритом, но умел ловить приятные моменты и наслаждаться ими. В настоящий момент он получал удовольствие от всего. Кофе и сигарета для вкуса, солнце и запах моря для тела и обоняния. Босой пяткой он ощущал весьма приятное на ощупь теплое дерево пола, глаза не торопясь изучали акваторию севастопольской бухты и ее окрестностей.

Право, там было на что посмотреть. Искрящаяся на солнце, глубокая синева воды, тонкие белые стрелки волноломов, с маленькими изящными башенками на концах. За бухтой виднелся противоположный берег с выгоревшей на солнце светло-желтой травой. Поодаль торчали приземистые белые здания старых севастопольских фортов. Правее начинался порт — лес ржавых кранов, мачт и надстроек. Черные корпуса сухогрузов сменяли снежно-белые громады круизных судов и выкрашенные в светло-серый цвет корабли российского флота. Чистый черноморский воздух был прозрачен и давал возможность разглядеть даже мелкие детали на довольно приличном расстоянии.

Но самые приятные эмоции профессор получал не от красоты вида, солнечного тепла и терпкого вкуса кофе. Каждому знакомо очень приятное ощущение, когда по-настоящему интересная и трудная задача, наконец-то начинает решаться. Матвей пребывал в приподнятом настроении уже несколько дней, поскольку составляющие, занимавшей его головоломки постепенно начали складываться в его голове.

Последние годы, говоря откровенно, профессор Федоров все сильнее отдалялся, от так занимавшей его прежде любимой науки. В отличие своих собратьев по ремеслу, он не был кабинетным сухарем, и его интересы всегда были гораздо шире собственной профессии.

Все началось лет шесть назад. МГУ — элитное заведение и его выпускники часто становятся заметными людьми. Зачастую, вне зависимости от опыта и личных качеств. Страна у нас такая. Не стал исключением из этого правила и один из бывших студентов Матвея, сразу после институтской скамьи посаженный мощной и нетерпеливой отцовской рукой в кресло зампреда крупного московского банка. Понятно, что особых результатов от него никто не ждал. Дай бог, чтобы просто не мешал. Роскошный кабинет, служебный «Мерин» и красавицу-секретаршу ему выделили сразу. Правление надеялось, что этих игрушек на первое время — хватит.

Парень оказался неглуп и самолюбив. Понимая, что с одной стороны, он похож на известное млекопитающее семейства приматов, вооруженное гранатой и клоуна — с другой, юноша был далеко не в восторге от ситуации. Лезть в дела не обладая нужными знаниями, не хотелось. Дров можно было наломать — закачаешься. Конечно, ему бы простили бы и не такое, но оправдывать тихий злорадный шепот сослуживцев, которых он лихо обошел по карьерной лестнице не хотелось. Смешки за спиной, злорадные взгляды обойденных. Все те, кого обходят таким образом, не задумываются, как может быть тяжела оборотная сторона медали.

Парень не стал вешать нос, а то что называется, включил мозги. Если дел хватает, но нет умения, то выхода — минимум два. Можно пойти учиться к более опытным коллегам. Юный зампред отмел такой вариант с порога. Как мы уже сказали, он был самолюбив и имел глаза, которые подсказали ему, как относятся более опытные коллеги к его назначению.

Оставался второй выход. Не умеешь сам — найми мастера, который сделает работу за тебя. Не по годам мудрый юноша подумал и обозрел список доступных ему мастеров. Вариантов было не густо. Как ни крути, вопрос был щепетильный. Дело требовало конфиденциальности в квадрате. Во-первых, потому, что банки сами по себе, довольно закрытые заведения и не любят делиться информацией. Даже баланс и тот обычно публикуют из-под палки (банкиры в курсе). Ну а во-вторых, требовался человек, который не выдаст свое авторство. Как мы уже говорили, парень был самолюбив, как и многие в молодости. И лавры от проекта намеревался засчитать в свою пользу.

После пары дней юношеских терзаний, в кармане Матвея заверещал мобильник. В общем, не вдаваясь в детали, молодой профессор (а Матвею тогда было всего 34, согласитесь возмутительно молодой возраст для такой степени) просчитал проект эмиссии, и немного спустя друзья поздравляли папашу юного зампреда, который смог воспитать по-настоящему толкового наследника. А не балбеса, как у них самих. Способных только к швырянию отцовских денег на девок и «Феррари».

Поскольку Матвей не был финансистом, то в своих расчетах он отталкивался не от готовых методик. Ему пришлось изобрести свою. Когда мысль бредет нетоптаными тропами, зачастую рождаются весьма нетривиальные идеи. Счастливый папаша был не идиотом и хорошо представлял пределы способностей своего отпрыска. Проект был слишком хорош и нестандартен. Сложив два плюс два он, не моргнув, выслушал поздравления и залив за галстук стандартную для себя дозу отбыл домой для разговора с сыном. Жесткий, но корректный допрос восполнил пробелы в информации и еще один телефонный звонок оторвал Федорова от пересчитывания гонорара. Профессор не был жаден, но преподавателям, даже в МГУ платят не слишком щедро и в данном случае деньги были кстати.

Матвей приехал в Барвиху и заперся с отцом. Разговор затянулся. Начали с эмиссии. Молодой профессор изложил ход своих мыслей и созданную им методику. Папа заинтересованно слушал. Воодушевленный Матвей заливался соловьем. После туповатых студентов получить в благодарные ученики сметливого олигарха было верхом блаженства. Этот схватывал на лету. Послушав минут десять, олигарх возбужденно засопел и, недоверчиво поглядывая на собеседника, предложил ему в качестве теста другую задачу. Заметим в скобках, что над ее решением, потел целую неделю весь личный мозговой трест олигарха. Матвей задумался. Папаша удовлетворенно курил, довольный, что посадил умника в лужу. Молодой профессор насмешливо посмотрел на папу и заговорил. Говорил он ровно пять минут. Хорошо поставленным лекторским голосом он разложил по полочкам условия задачи, провел грамотный анализ. И после чего выдал совершенно другой вывод, который, тем не менее, совершенно однозначно вытекал из сказанного ранее. Папаша расплескал коньяк и уронил сигару. Не обращая внимания на тлевший ковер, он попросил повторить. Потом крепко задумался. Несмотря на поздний час, набрал номер и приказал продавать. Продавать немедленно. Отдав распоряжения, папа включился в реальность. Неодобрительно глядя на прожженный, залитый коньяком ковер, он поднял с него тлеющую сигару, затянулся и осведомился, какой напиток предпочитает собеседник.

С тех пор у профессора стало гораздо меньше свободного времени, но появилось известное в узких кругах имя и исключительно широкий кругозор. Он не бросил преподавать, но попасть в его группу стало гораздо труднее.

За прошедшие с того момента несколько лет Федорова привлекали в качестве консультанта самые разные ведомства и организации. Он планировал слияния и поглощения, армейскую тактику и методы пиар-борьбы. У него появился широкий круг знакомств, кое-какие деньги, а со временем и весьма дикие для непосвященных идеи. Именно эту, дичайшую идею, после целого месяца интеллектуальной беременности он, наконец, произвел на свет. Сидя на веранде под тентом, он наслаждался ею, в ленивой и жаркой крымской тиши.

Еще одно, небольшое отступление. Несколько недель назад у Матвея состоялся любопытный и откровенный разговор с одним из замов министра иностранных дел. Вместе, они присутствовали на совещании на Смоленской площади, посвященном проработке вопроса увеличения грузопотока через Транссиб. Проигрывались варианты различных реакций МИДа на события, могущие привести к этому решению. В качестве вводных рассматривались гипотетические случаи, вроде новой войны между Египтом и Израилем, поставка Украиной тяжелого вооружения Сомали и другие варианты. Замминистра скучным голосом зачитывал вводную, после чего присутствующие, по очереди скороговоркой сообщали информацию, которую его департамент будет доносить до СМИ. И то, что будет сообщаться странам-партнерам по дипломатическим каналам. В общем, все выглядело достаточно занудно. Матвей сидел в уголке, слушал и временами записывал. После совещания они вместе с замминистра спустились на третий этаж, в бар. Матвей намеревался разложить бумаги и вернуться к результатам разговора. Так он и поступил. Чиновник слушал невнимательно и предложил прерваться. Махнув рукой официанту, он заказал коньяк. Лихо опрокинув первую порцию, зам налил вторую. Держа в одной руке бокал с коньяком и ослабив галстук, облокотившись на стол поудобнее, он поднял глаза на Матвея.

— Послушай, энтузиаст, оставь ты эту галиматью. Ты же прекрасно понимаешь, что в ближайшие десять лет готовиться к такому — пустая трата времени. Тебя позвали не для этого. Для галочки, так сказать. Ты — эта самая галочка и есть. Привлеченный специалист. Привлекли. Сценарии отыграли. Наверх доложили. Расслабься парень. Выпей.

Матвей неопределенно пожал плечами. Сегодняшнее мероприятие было не его инициативой. Пару дней назад, этот самый чиновник сам позвонил ему. Предложил поприсутствовать на совещании. А после чего — высказать свои соображения. В общем — ничего особенного. Деньги уже он получил. А если его сейчас хотят использовать для имитации деятельности — так не в первый раз.

Матвей подумал. Можно было плюнуть на все, попрощаться и уйти. Ловить тут было особо нечего. Но стало любопытно. Он не до конца понял собеседника и не разобрался, кто сидит перед ним. С замом они виделись всего второй раз. Мужик он был неплохой, но какой-то выжатый, что ли. Перегоревший специалист? Карьерист — пустышка? Матвей помолчал, побарабанив пальцами по столу.

— Ладно, Василий. Давай и в самом деле выпьем.

Официант, скользнул тенью и рядом с правой рукой Матвея появился пузатый, коротконогий, на треть наполненный темно-желтой, маслянистой жидкостью бокал. Ноздри Матвея блаженно вдохнули аромат хорошего французского коньяка. Отпив небольшой глоток, Матвей покатал во рту коньяк и прислушался к прокатившейся по пищеводу приятной волне. Отлично, начинаем.

— Роль спившегося интеллигента примеряешь?

Широкая улыбка Матвея, сопровождавшая слова усилила впечатление. Матвей совершенно сознательно шел на провокацию. Чтобы расшевелить этот муравейник, в него следовало потыкать палкой.

Замминистра, возможно, никогда не слышал таких слов в свой адрес и вопросительно поднял ошалелые глаза на собеседника. Теперь они уже не были потухшими. Лицо началось наливаться кровью.

Так, нужный эффект был достигнут. Теперь собеседник был готов взорваться. Но взрыв требовался — мирный. Требовались не слюни. Информация.

Опередив готовую сорваться с языка собеседника фразу, Матвей добавил, подправляя.

— Все знаем, ничего не можем, оттого и пьем. Так?

— Пенек университетский…

— Так просвети пенька, министерское светило… Что там у нас в мире происходит?

— Ну, изволь профессор. Все вообще-то просто. Был в деревеньке хозяин. Кого кормил, кому карманы вытряхивал. За порядком следил, ну и себя рекламировал. Дескать, самый лучший хозяин всех времен и народов. Справедлив, суров и честен. Но понимаешь, паренек, странная вещь случилась. Теперь он у всей деревни в долгу, а отдать не может. Конечно дурных нэма, долги у него требовать. Рука у него тяжелая и орет противно. Громко очень. А вот денег больше нет. А если денег нет, то и лапа поослабнет. И голосишко. Глотка не только орет, она еще и жрать хочет. А кормить ее больше нечем. Да и лапы мощные уже столько загребли, что не удержать никак. А пальчики по одному отгибают. Кто аккуратно. А кто — не очень. Как умеют. И барахло из ручек сыплется, зараза! Потихоньку, так… Пока…

— А тем временем, порядка в деревне все меньше. А барахла! Ну прикинь, профессор! — тут замминистра хохотнул, — Все больше. Бесхозного… И потому, скоро в деревне будет баальшой бардак.

— Хозяин тот, хоть и скотина порядочная, но за порядком в деревне следил и соседям воли не давал. А теперь начнется. Не сразу конечно, постепенно. На морях, на «хуторах» дальних. Потом и поближе. У нас многие в деревне, под его «крышей» сидели. А теперь «крыша» кончится. И начнется самое интересное. Те, что победнее, полезут в огород того, что побогаче. Но поскольку им шкурка дорога, то полезут к самым слабым. Они, дружище, тоже ведь — барахло бесхозное. С чьей-то точки зрения.

А мы друг мой, как мудрая обезьяна на дереве сидеть будем и ждать исхода драки. А после нее слезем с дерева и звезданем победителя кокосом. Либо предложим ему этот кокос разделить. И если в процессе драки загрузят наш Транссиб, поскольку, на морях черт-те что твориться будет, то наши ноты тут будут совсем не нужны. Нужны будут вагоны, числом поболе. Вот, собственно говоря, и вся лекция, товарищ.

Матвей шутливо поднял руки вверх, признавая свое поражение. Глаза замминистра напоследок насмешливо сверкнули и опять потухли. Разговор иссяк.

На такой уровень откровенности Матвей не рассчитывал. Она была не в обычаях МИДа, тем более со стороны такого высокого чина. Даже в частном разговоре.

С его оценкой ситуации он был согласен, но выводов не разделял. Выигрывает не пассивный, а активный. Если сидеть на дереве, то можно дождаться, что ствол спилят и пустят на дрова, а сидельца — на шашлык.

Но и правота собеседника о преждевременности активных действий была неоспорима. Так что делать? Терять ситуацию и время?!

Позиция страны, которую недвусмысленно озвучил Василий Алексеевич, категорически не устраивала Федорова. Сидеть и пассивно ждать, когда все утрясется, не попытавшись активно повлиять на процесс?

В ближайшие годы будут вырабатываться новые правила игры. И даже маленькое воздействие на этом этапе, способно повлиять на результат сильнее, чем сверхусилия — потом.

Сравните сами, что проще: дать денег немецкой оппозиции в тридцать третьем и не дать прийти к власти нацистам. Или выиграть Великую Отечественную несколько лет спустя?

Матвей попрощался с собеседником. Но, разговор засел в голове и он мысленно постоянно возвращался к нему. В принципе, решение было простым и несложным. Если сейчас не может действовать Россия, то нужно просто сделать страну, которая сделает предварительную работу за нее. Было даже понятно, кто лучший кандидат на эту роль. Благо в свое время, ныне покойный Аксенов очень ярко описал ее.

Вот только, что в этой ситуации сможет сделать одиночка?