X Ха следующий день мама не смогла поехать в больницу: у неё на работе случился аврал. Мама позвонила и попросила бабушку съездить к папе. Бабушка стала собираться.

— Аврал!.. — ворчала бабушка. — Всегда у них аврал. Когда не надо, так и аврал…

Антошка и раньше слышал это слово и знал его значение. Однажды он забыл сделать задание по сольфеджио. Вспомнил только за час перед выходом.

— Вот и у тебя аврал случился, Антошка, — сказала мама. — Садись и срочно учи, а то двойку получишь. Будут на тебя опять учителя жаловаться. Неприятностей не оберёшься…

Антошка тогда успел выучить задание. Хорошо, что оно было нетрудное — только спеть и продирижировать два упражнения.

Вот и теперь он понял, что маме надо срочно выполнить какое-то задание. И пока она его не сделает, с работы уйти не сможет. Иначе на маму будут жаловаться. И мама неприятностей не оберётся.

Антошка попросил бабушку взять его с собой в больницу.

— Ты в своём уме?! — удивилась бабушка. — Мало мне сумки, — она кивнула на большую сумку, что, уже собранная, стояла у порога, — так ещё тебя тащить!

— Я сам пойду! — сказал Антошка.

— Отстань. Сиди дома. Вот мама завтра поедет в больницу, пусть тебя и берёт. А мне и этого хватит — тяжесть такую переть, — проворчала бабушка. — И никому не открывай. Ни-ко-му, понял?

Антошка кивнул. Конечно, ему очень хотелось к папе. Но он знал, что спорить с бабушкой бесполезно.

Бабушка уехала. Он остался один дома.

Ещё ни разу ему не приходилось оставаться дома одному. Антошка походил по квартире. Заглянул в спальню родителей, потом в комнату бабушки. Заметил, как по-разному пахнет у родителей и у бабушки. У бабушки пахло лекарствами и кухней, а у родителей — чистотой и немножечко мамиными духами.

Постояв в спальне, Антошка вспомнил, что вчера ему приснилась мелодия дождя, который никто не видит. Пошёл к себе, сел за синтезатор и закрыл глаза, пытаясь вспомнить ту музыку Но вспомнить её целиком никак не получалось, только какие-то невнятные обрывки.

Один раз Антошка слышал, как папа разговаривает во сне. Антошка сидел в своей комнате за компьютером, играл в стрелялку. Папа лежал рядом на диване — наблюдал, как сын играет. Потом уснул. Антошка продолжал играть. И вдруг папа громко что-то сказал. Антошка повернулся, чтобы переспросить, потому что не понял. Но папа спал и разговаривал во сне. Он опять сказал слово. Антошка опять не разобрал какое. Потом ещё одно неразборчивое слово. Потом папа рассмеялся, помолчал. И вдруг очень отчётливо произнёс: «Понедельник».

Когда папа проснулся, Антошка спросил, что ему снилось. Но папа только плечами пожал.

— Не помню, Антох… Во сне разговаривал, что ли?

— Разговаривал, — кивнул Антошка. — И смеялся. А ещё сказал — «понедельник».

— Понедельник? Как меня разобрало, однако… Наверное, снилось что-нибудь про работу.

Вот и мелодия дождя звучала так же неразборчиво, бессвязно и непонятно, как разговаривал папа во сне.

Тогда Антошка решил вспомнить свою музыку дождя, которую услышал, когда они шли с бабушкой по стеклянной дороге. Эта мелодия вспомнилась легко. Сначала Антошка попробовал наиграть её одной рукой. Но скоро понял, что одной руки мало.

Стал играть двумя. И это было так, словно руки передавали мелодию друг другу. Потом он записал мелодию на синтезатор.

Затем стал сочинять аккомпанемент. И снова играл двумя руками, потому что и аккомпанемент одной рукой сыграть не получалось. Записал его отдельно. А потом, найдя нужную программу, послушал, как мелодия и аккомпанемент звучат вместе. Опять включал запись, ещё и ещё раз. И скоро понял, что не хватает одного голоса. Он должен появиться в середине пьесы и быстро исчезнуть. А основная мелодия и сопровождение всё будут звучать, но уже без этой короткой темы. Антошка наиграл новую тему. Поискал на синтезаторе подходящий тембр — это была флейта. Включил запись сначала. В середине заиграл новую мелодию «на флейте».

Как теперь звучала музыка, ему понравилось. Он назвал пьесу «Стеклянный дождь». Вот только один человек её сыграть никак не смог бы: для этого ему бы понадобилось сразу шесть рук. Антошка стал думать, как быть. Но тут зазвонил его мобильный телефон.

— Привет, Антоха… Как ты? — услышал он папин голос.

— Папка! — обрадовался Антошка.

— Ага… это я… Что поделываешь?

— Музыку сочиняю. Про дождь. Я её записал. Только один не могу играть.

— Что так? — спросил папа.

— Потому что трое надо, чтобы играли…

— Трое? Втроём, что ли? — По голосу было слышно, что папа удивлён. — На синтезатор записал?

Антошка кивнул.

— Что молчишь? — спросил папа после паузы.

— Я не молчу. Я киваю, — ответил Антошка.

— А, ну да… Как это я сразу не догадался…

— Я тебе сейчас включу! — крикнул Антошка в трубку.

Он включил запись и поднёс телефон к динамику.

— Красота какая! — восхитился папа, когда музыка смолкла. — И ты всё это сам сочинил?

— Сам…

— Красота! — опять сказал папа. — Вот и не знаешь, где найдёшь, где потеряешь. Я из-за этого дождя грохнулся. И валяюсь теперь здесь как дурак… А сын про тот же самый дождь такую музыку написал… Слушай, обязательно сыграй свой «Дождь» Александру Петровичу. Обязательно! Когда у вас урок?

— В субботу.

— Вот в субботу и покажи. Обещаешь?

— Обещаю, — сказал Антошка.

— Эх, жалко, меня дома нет. Ладно, я маму попрошу. Пусть она запись с синтезатора в компьютер скачает, а оттуда в плеер. И уже в плеере надо преподавателю показать. Так ему проще будет. Запомнишь? И лучше слышно, чем если на телефон записать, — инструктировал папа. А потом попросил: — Дай мне ещё разок послушать!

Но вдруг зазвонил городской телефон.

— Ты как, солнышко? — спросила мама.

— С папой разговариваю.

— Вот почему у него занято!

— А мама говорит, что у тебя занято, — сказал Антошка папе по мобильному.

— Конечно, я же с тобой говорю! — рассмеялся папа.

— Папа говорит, что это он со мной говорит — вот и занято, — сказал Антошка маме по городскому телефону.

— Эх ты… — только и ответила мама. — А я что сказала?

— Эй, передатчик, дай-ка я с мамой поговорю… Соедини семью-то, — велел папа Антошке.

— А как? — растерялся Антошка.

— Да трубки друг к другу поднеси — мы и поболтаем.

— Антошка, ты где? — спросила мама.

— Папа говорит, чтобы я трубки друг к другу поднёс. Папа с тобой поговорит.

— Ну, начинается… — вздохнула мама. — А может, проще будет, если папа мне сам позвонит? Или я папе? А ты пока подождёшь. А потом мы тебе опять наберём.

— Пап, а мама говорит… — начал Антошка.

— Ладно уж, поднеси трубки, — разрешила мама. — Господи, какие обормоты…

Антошка поднёс трубку мобильного телефона к городскому. Подержал немного. Но ему стало интересно, о чём папа с мамой разговаривают.

— Ёлки! — услышал он папин голос в левом ухе.

— Так ты скажи врачу. Стесняешься, что ли?.. — услышал он в правом ухе мамин голос.

— Эй, ты куда пропала? — спросил папа.

— Ладно. Завтра попробую вырваться, — сказала мама. — Слышишь меня? Гриш… слышишь?

— Э-э-эй! — крикнул папа. — Ты где?

— Оказывается, когда говорят сразу в два уха, от этого ушам щекотно, — сказал Антошка в обе трубки.

— Ага… Передатчик опять включился, — констатировал папа в левом ухе.

— Антошка, перестань сейчас же. Мне работать надо. Некогда мне! — сказала мама в правом.

Антошка, делать нечего, снова прижал трубки друг к другу, подержал вместе подольше. Когда он опять не утерпел и поднёс их к ушам, в маминой трубке были короткие гудки, а в папиной трубке пели:

— Пап, — удивился Антошка, — ты чего?

— Мама работает давно, — ответил папа. — А я вот пою. Жду, когда опять передатчик включится. Пока, Антоха… и… молодец ты у меня, вот ты кто!

Папа повесил трубку.

Антошка сел за синтезатор, стал слушать музыку «Стеклянного дождя». И только сейчас обратил внимание, что написал её в ля миноре, потому что попугай, как только зазвучала пьеса, сразу перестал чирикать, примолк и прислушался. А как только закончилась, прочирикал три раза. И это было так, как будто он сказал Антошке: «Здо́-ро-во!»

Антошка посмотрел на попугая и вдруг подумал, что тема, записанная для флейты, очень похожа на мелодию дождя, который никто не видит. Это его так взволновало, что он ещё раз сыграл её — уже без аккомпанемента. И хоть флейтовая тема была короткой, Антошка подумал, что она-то и есть главная. И что ради неё он и написал свою музыку про дождь.

А ещё подумал, как было бы отлично, если бы эту мелодию когда-нибудь сыграла Катя. Ведь она училась именно на флейте.