Вася знакомится с Минькой и выясняет, куда он попал.

Когда Вася открыл глаза, он увидел перед собой не окно, а поленницу дров. Откуда она взялась?

Вася потрогал дрова. Они были мокрыми. Вася поднял голову, чтобы взглянуть на потолок. Потолка не было! А было серое небо, и моросил дождик.

Вася тряхнул головой. Сейчас всё исчезнет и он снова окажется дома, в комнате, возле окна.

Открыл глаза — небо и дождик остались. А вот комнаты не было. И дома не было. И двора.

Вася испугался. Куда же он попал? И как попал? Ведь он никуда из дому не уходил, бабушка не пустила.

В ладони зажато что-то твёрдое. Вася разжал пальцы. Монета. Блестящая, новенькая, с чётким двуглавым орлом.

Неподалёку скатилось полено. Вася вздрогнул. Огляделся. На соседней поленнице животом вниз лежал незнакомый мальчишка в странной высокой кепке со сломанным козырьком.

С минуту мальчишки смотрели друг на друга, не скрывая любопытства.

— Эй, мальчик, — окликнул его Вася, но мальчишка быстро, как ящерка, исчез за поленницей.

Стало тихо. Только дождь накрапывал.

— Эй, мальчик, — повторил Вася, обращаясь к опустевшей поленнице. — Выходи, не бойся… Мальчик…

Над поленницей снова появилась кепка.

— Мальчик! — обрадовался Вася. — Ты не исчезай, пожалуйста. Скажи, где я? Понимаешь, ерунда какая-то! Вдруг дождик… Тебя как зовут?

— Минька, — голос у мальчишки был сиплый, простуженный.

— А меня — Вася. Слушай, Минька, а как я сюда попал?

Минька посопел:

— Пришёл, видать.

— Что ж, я с закрытыми глазами шёл? Как лунатик какой?

— Чево?

— «Чево, чево…» — передразнил Вася. Чего это у тебя на голове?

— Картуз.

— Картуз? — удивился Вася. Оглянулся и спросил: А как это место называется?

Автово, деревня.

— Автово?! — воскликнул Вася и рассердился: — Да ты бывал когда в Автове? Там домища — во! В десять этажей! А дворы! Как сады. Болтун ты! Говори, как это место называется? А не то!.. — Вася грозно сжал кулаки.

Минька тотчас исчез за поленницей.

Вася испугался, что останется один в незнакомом месте.

— Минька! Я пошутил! Минька! Ты только скажи, как это место называется?

— Автово, — глухо раздалось из-за поленницы.

«Может, я уснул после каши? Может, сон снится?» Вася ущипнул себя. Больно! А если бы только приснилось, что ущипнул, больно бы не было.

— Слушай, Минька, а город в этой деревне твоей есть?

Минька снова выглянул из-за поленницы.

— Есть…

— Ну и как же он называется?

— Санкт-Петербург.

— Чего-чего?

— Санкт-Петербург, говорю…

«Знакомое, вроде, название, — подумал Вася. — Знакомое…» И тут же, вспомнил: бабушка говорила, что так назывался Ленинград давно, ещё при царе. Да что этот Минька, издевается, что ли?

— А страна какая? — насмешливо спросил Вася.

— Чево?

— Страна, спрашиваю, какая? Ну, как называется?

— Российская империя. Россия, значит.

«Чудной какой-то мальчишка, — подумал Вася. — Мелет ерунду, а лицо серьёзное».

— Минька, слезай ко мне. Поговорим.

Минька не двинулся.

— Да ты не бойся. Я тебя не трону. Я вообще никогда не дерусь.

— Ну да… — с сомнением выдохнул Минька.

— Честное октябрятское!

— Чево?

— Честное октябрятское, говорю.

— Побожись.

— Это как?

— Божиться не знаешь? — удивился Минька и сел на поленнице, свесив ноги.

Тут только Вася заметил, что Минька босой и штаны на нём широченные, грубо обрезанные внизу. И синяя сатиновая рубаха тоже широченная, висит на плечах, и поэтому рукава начинаются где-то возле локтей.

Вася невольно посмотрел на свою курточку, на ботинки.

И Минька рассматривал его, как диковинку.

— Ты где живёшь? — спросил Вася.

— Да здесь, в Автове ж!

Вася снова усмехнулся.

— А в каком доме?

— Эвон он, — Минька махнул рукой куда-то за спину.

— И не врёшь?

— Святой истинный крест, — сказал Минька и быстро перекрестился.

Вася только в кино видел, как крестятся, поэтому очень удивился. И тут же решил, что Минька тоже видел в кино, как крестятся, вот и пускает пыль в глаза.

Вася влез на поленницу и увидел ряд серых деревянных домиков с кирпичными трубами. Дым прибивало дождём к мокрой земле, к покосившимся заборам. У заборов зеленела молодая травка.

— Эва Автово, — пояснил Минька.

У Васи вдруг томительно сжалось сердце. И бабушка рассказывала, что Автово именно таким было раньше — маленькой грязной деревушкой с тёмными заборами и деревянными домами. Но ведь всё это было очень давно. Ещё при царе!

И неожиданно Васе в голову пришла странная и страшная мысль. Уж не попал ли он каким-нибудь чудом в прошлое, царское время?

— Минька… Слушай, Минька, — сказал Вася чуть заикаясь, — а кто… сейчас Председатель Президиума Верховного Совета?

Минька вытаращил глаза. Он явно не понял вопроса.

— Ну, кто страной управляет?

Минька испуганно отпрянул и сказал почти шёпотом:

— Известно, царь.

— Царь? — повторил Вася упавшим голосом и посмотрел на пятачок, который всё время был зажат в ладони. Потом протянул его Миньке.

— Пятак! — обрадовался Минька. — Новенький!

— Не новенький, — жалобно произнёс Вася, но объяснять ничего не стал. Да и как объяснить, когда сам ещё не очень-то понял, что произошло?

— Минька, а какой сегодня день? — спросил Вася, всё ещё на что-то надеясь.

— Вторник.

— Да я не про то. Год какой?

— Год? Одна тысяча девятьсот седьмой.

— Просто седьмой?

— Одна тысяча девятьсот седьмой, — повторил Минька.

Вася посмотрел на пятачок. Под большой цифрой «5» было выбито маленькое «1907».

Значит, с ним, с Васей, произошло невероятное! Каким-то чудом он попал в прошлое. А ещё говорят — волшебства не бывает!

Вася снова взглянул на монету, и ему показалось, что головы орла щёлкнули клювами.

Вася даже зажмурился. И тут подумал о папе, о маме. Вспомнил бабушку. Школу. Товарищей. Вспомнил своё прекрасное Автово — то, настоящее, которое было. Или будет?

Защекотало в носу, и Вася отвернулся, чтобы Минька не видел навернувшиеся на глаза слёзы.