Головы орла не теряют надежды, а Вася надувает городовых.
В темноте ящика орлиные головы замотались на тонких шеях.
— Мальчишку в холодную повели. Ему там, наверно, страшно. Он там, наверно, плачет. А мы здесь, — сказала сипло левая.
— Так-то оно так, да не совсем, — прохрипела правая. — А может, он и не плачет. Или плачет, да не пустыми слезами.
— Помолчи, — сердито сказала левая. — Вечно ты во всём сомневаешься! Надо выбираться из этого ящика. Надо — к мальчишке…
— Так-то оно так… — начала было правая, но левая клюнула её, и они замолчали.
Монета подкатилась тихонько к углу ящика, и головы увидели щель. Щель была узкой.
— Надо пролезть, — сипнула левая.
— Так-то оно так… — начала было правая, но левая снова клюнула её.
Они поставили монету на ребро, сунули её в щель и свалились на пол.
Пристав услышал, как что-то брякнуло, заглянул под стол, но ничего там не увидел. Монета уже откатилась к двери.
Тем временем Вася сидел на голых дощатых нарах.
Что же дальше будет? Может, Минька догадается, что его посадили в холодную, и как-нибудь выручит? А если не догадается? Или не сможет выручить? Так и придётся сидеть в этой холодной?
Жутко Васе стало. Он съёжился совсем в комочек и заплакал. Теперь уж что! Теперь плакать можно, монеты-то нет!
А монета лежала по ту сторону обитой железом двери. Головы орла слышали, как всхлипывает Вася, и сами чуть не плакали от досады. Бились головами об обитую железом дверь и зло скрипели клювами.
Звякнул засов. Дверь отворилась, вошли двое городовых.
— А это что за гусь? — спросил один городовой.
Второй взглянул на бумаги, которые держал в руках, пожал плечами.
— По списку не числится.
«Надо их перехитрить», — подумал Вася, поднял голову, сдвинул брови, посмотрел грозно на городовых да как крикнет:
— Что значит гусь? Кто тут гусь? Я — гусь? А я вот вовсе не гусь! Я — октябрёнок! Понятно? Ок-тя-брё-нок! — отчётливо повторил он.
Городовые растерянно заморгали глазами. Ведь они не знали, что такое октябрёнок. И подумали, что это, должно быть, какое-нибудь важное, сердитое начальство.
А Вася неожиданно вспомнил, как командуют войсками на парадах, и закричал:
— Смир-но! К торжественному маршу, поротно, первая рота прямо, остальные на-пра-во! Шагом марш!
И зашагал к двери.
Городовые только и успели испуганно вытянуться и отдать честь.
Вася переступил порог холодной и заметил на полу свою новенькую медную монету. Она, тоненько позванивая, нетерпеливо вертелась на месте. Вася нагнулся, словно бы ботинок зашнуровать, и тотчас монета прыгнула в его ладонь.
Когда Вася вышел на улицу, ветер разогнал серые тучи, и в голубом «окне» показалось яркое весеннее солнце.
Вася зажмурился.
— О-о! Вася! — крикнул неподалёку знакомый голос. И Вася увидел Миньку.
— Вася! — Минька улыбался. — А я всё хожу. Всё думаю, как бы ф-фараонов надуть!
— Я их надул, ф-фараонов, — улыбнулся Вася.
— Тогда пошли скорее к Генералу.
— К какому Генералу?
— Я узнал: у него, у того Генерала, — сила. Войска! Может, он пятак разломит?
