Высокая, очень красивая девушка за стойкой бара ловко помогала бармену, моло-дому парню в белоснежной рубашке с короткими рукавами.

Народу под вечер набилось — тьма! Эта парочка — бармен и официантка — еле успе-вали выполнять заказы. Выпивка, закуски, еда с собой в одноразовых пакетах, бу-тылочки с напитками — всё так и мелькало в их руках. А сквозь пелену сигаретного дыма, музыки из "музыкальной шкатулки", сквозь рёв стереовизора иногда долетал звон кассового аппарата.

Джейк сидел за столиком у дверей в соседний зал. Когда кто-нибудь входил или выходил оттуда, из-за дверей долетели звуки, издаваемые игровыми автоматами, и азартные возгласы людей.

Он уже почти час сидел здесь и медленно тянул из стакана какой-то местный без-алкогольный коктейль и от нечего делать наблюдал за официанткой. Красивая де-вушка! Чертовски красивая!

Но красивых женщин на Гриффите с момента своего появления здесь он уже по-видал немало.

А за этой просто было приятно наблюдать! За движением её рук, быстрых и лов-ких, за её лицом, удивительно подвижным и приветливо улыбающимся всем клиен-там. Они с барменом о чём-то переговаривались, и тогда она смеялась, беззвучно в этом шуме, но красиво откинув голову немного назад и к правому плечу.

Вокруг толпился народ: женщины с сумками, а многие ещё и с маленькими деть-ми. Казалось, они все куда-то сильно торопятся и не успели в последний момент. Мужчины, почему-то в большинстве своём уже немолодые, тоскливо толпились у стереовизора. Движение от дверей до стойки было непрерывным, как в час пик, или в магазине в момент распродажи по пониженным ценам. Все места заняты — и у стойки бара, и за столиками, кто-то даже стоял, а в углах громоздились сваленные в кучу сумки с багажом.

Джейк сидел один за одноместным столиком, так как занял его с час назад, когда бар был почти пуст. А потом люди переместились сюда из зала ожидания. И сейчас шум и гам стоял просто невыносимый.

Правда, после недельного пребывания в космосе Джейк был рад даже такому про-явлению жизни. Приятно было осознавать себя человеком, таким же, как все во-круг. С их сигаретным дымом, першившем в горле, с громкими голосами и музы-кой, невыносимым грохотом отдающиеся в ушах.

Рядом со столиком, почти впритык, находилась кабинка видеосвязи, быть может, поэтому-то Джейк и выбрал это место. Толстые тонированные стенки из стеклопла-ста и дверь старого образца, на петлях.

Сразу же, ещё только с дороги, Джейк позвонил в жилой корпус лабораторного комплекса по коду, оставленному матерью в старой квартире. Но ничего, кроме информационного сообщения на автоответчике, не услышал. Мать опять, как все-гда, проводила всё время на работе. И послание у неё оказалось коротким до сухо-сти: "Здравствуй, сынок! Хорошо, что ты догадался предупредить меня о своём приезде заранее. Я приготовила "стража" к твоему приходу. Сама дождаться тебя не смогу: нас всем отделом срочно собирают на собрание. Ты только дождись моего возвращения, а там уж и поговорим. Надеюсь, ты сам сможешь найти наш новый дом…"

Джейк снова мысленно "прокрутил" в памяти сообщение и разочарованно нахму-рился. В принципе, это сообщение содержало в себе всё, даже причину, по которой матери пришлось задержаться. Всё, кроме точного адреса, который бы помог оты-скать квартиру. Джейк знал только код домашнего компьютера. В нормальных ус-ловиях нет ничего проще, узнать адрес, имея лишь код. Стоит позвонить в справоч-ное бюро, но Джейк уже три раза пытался связаться со "справкой" и каждый раз получал один ответ: "Перегрузка линии! Перезвоните, пожалуйста, чуть-чуть по-позже!" Джейк уже в сердцах проклял этот вежливый компьютер, но ничего так и не добился, кроме раздраженных взглядов окружающих, терпеливо ждущих своей очереди на звонок по видеофону. Единственный выход — позвонить матери на рабо-ту, в лабораторию. Благо, хоть в справочной карте оказался код единого коммута-тора лабораторного комплекса. Работник, отвечающий за связь, пообещал найти Глорию Тайлер, но предупредил сразу:

— Вам придётся подождать, молодой человек: в этом отделе у нас почти пятьсот служащих, а недавно зарегистрированных сотрудников найти будет ещё сложнее. Вы не уходите далеко, я позвоню вам на видеофон, как только что-нибудь узнаю…

Вежливым человеком оказался этот служащий и в положение сумел войти.

И теперь Джейк уже почти час сидел и ждал обещанного звонка. А время шло! Полёты уже прекратили все челноки, на ночь закрыли зал ожидания, и люди по-немногу стали расходиться.

Дверь в кабинку оставили чуть приоткрытой, и звонок вызова услышали все, кто занял очередь на переговоры. Мужчина за соседним столиком поднялся первым, вошёл в кабинку, плотно прикрыв дверь за собой.

Джейк приготовился: он как раз занимал очередь за этим человеком. Теперь бы только этот, с коммутатора, позвонил скорее! Повернувшись так, чтобы можно бы-ло видеть сквозь стекло пульт видеофона, Джейк откинулся на спинку стула и чуть выставил правую ногу в проход между столиками, чтобы в любой момент быстрее можно было подняться.

За спиной пшикнула открываемая дверь: звон игровых автоматов, музыка и голо-са стали громче, волной прокатились по залу, заглушая здесь даже музыкальный автомат, ревущий почти на самую громкость. Проходившая мимо девушка, на кото-рую Джейк и не обратил бы никогда внимания, вдруг споткнулась об его ногу и, падая, схватилась за его же плечо.

— Ой! Извините! Я нечаянно! — голос её показался очень знакомым, и Джейк вски-нул голову:

— Ничего страшного! — автоматически ответил он, но слова застряли в горле.

Это была Марта! Марта Маршалл! Соседка по квартире, одноклассница по школе! Они ведь с детских лет играли вместе, были как брат и сестра!

— Ты?!! — она тоже узнала его, хотя они не виделись почти пять лет, после того, как Джейк поступил в Академию, а Марта и её родители переехали на Гриффит. — А ты как здесь? А-а, наверное, к матери?! — Марта улыбнулась, поправила причёску. Обычно пышные и густые волосы её теперь были завиты мелкими кольцами, а кон-чики каждой пряди по-модному перекрашены в почти белый. Заметив на себе изучающий взгляд Джейка, она снова улыбнулась и спросила:

— Что, не узнаёшь?

— Да нет, почему же! — Джейк пожал плечами, думая про себя: "Где та милая безза-ботная девочка со смущённой улыбкой?" Он видел перед собой девушку с модной причёской, ярким макияжем. В коротенькой курточке, расстегнутой на груди, в облегающих чёрных брючках и туфельках на высоких каблучках. В такой одежде обычно ходят на прогулку или на дискотеку, но к чему тогда спортивная сумка на плече? Почему они все здесь толкаются с вещами? Все разом едут в отпуск?

— Мы хотели уехать сегодня, — как будто догадавшись, о чём подумал Джейк, пояс-нила Марта, поправляя лямку сумки. — Жаль только, что продажа билетов на сегодня закончилась так быстро… Очень многие уезжают…

Почему "мы", Джейк понял только тогда, когда к девушке откуда-то сбоку подо-шёл незнакомый парень, видимо, её хороший друг, если судить по тому, как он приобнял её за талию, глядя на Джейка с вызовом.

— О чём разговор? — спросил незнакомец сквозь стиснутые зубы, Джейк уловил в его голосе и во взгляде презрение и надменность собственника. И это не понрави-лось ему сразу, хотя на первый взгляд парень был довольно симпатичным: черново-лосый и смуглый, несколько тонковатый в кости, скорее всего, из тех мужчин, что мало занимаются физическим трудом, а делают себе карьеру с помощью головы, родственных связей или врождённой наглости… Хотя нет! Манера держаться и вызов во взгляде говорили о том, что этот парень привык выяснять дела при помо-щи кулаков и, возможно, имеет за собой хорошую компанию.

Джейк молчал, спокойно, без страха изучая незнакомца. Чувствуя враждеб- ность обеих сторон, заговорила Марта:

— Джейк, познакомься: это мой жених- Франко Лавега!

Франко, это Джейк Тайлер — старый друг моего детства!

Джейк чуть кивнул в ответ на эти слова.

— Ну, ладно, мы пойдём, пожалуй! — Марта потянула своего жениха за рукав в сто-рону выхода.

— Подожди! — отмахнулся парень нетерпеливо, стряхнув руку Марты со своего ру-кава, как отгоняют от себя назойливое насекомое. — Если это твой старый друг, по-чему бы с ним тогда не выпить?

Франко крутанулся на месте, окинув зал быстрым взглядом, бросил знак офици-антке за стойкой, взял стул у соседнего столика и, даже не спросив разрешения, уселся рядом с Джейком, загородив собой проход.

— Ну, давай теперь поговорим, — предложил Франко с усмешкой. Отодвинув в сто-рону стакан, он положил руки на стол и глянул на Джейка, опустив при этом голову вперёд и повернув её налево. Джейк выдержал этот испытывающий терпение взгляд.

— Франко, пойдём! — с мольбой позвала Марта, стараясь не глядеть на Джейка. — Ну пойдём же!

Джейк посмотрел на неё снизу и почувствовал исходившую от неё волну стыда: Марта стыдилась тех отношений, которые были между ней и её женихом. Она не заслуживала такого пренебрежения, тем более на глазах у Джейка, но, видимо, по-другому они между собой и не общались…

— Марта, садись! — приказал неожиданно Джейк, вставая. Когда он вернулся с ещё одним стулом, они спорили о чём-то: Марта робко и неуверенно отвечала на напад-ки Франко и теребила сумку, поставленную на колени.

Потом они разом замолчали, и, когда Джейк уместился со своим стулом в проме-жуток между столиком и кабинкой видеосвязи, к ним подошла официантка с под-носом. Приветливо улыбнувшись, но почему-то только Джейку, она поставила на стол бутылку и два невысоких стакана. Франко вытащил пачку с сигаретами из внутреннего кармана куртки, вытряхнул одну прямо на стол и вдруг неожиданно спросил:

— Будешь? — Джейк отрицательно двинул головой в ответ, на что Франко добавил:- А я, вот, до сих пор бросить не могу… Слишком хороший табак. У нас здесь делают коллекционные сигары, а подпорченный лист и отходы пускают на сигареты, — вдруг ни с того ни с сего принялся он рассказывать, одновременно разливая напиток из бутылки по стаканам. — Молодёжь здесь почти вся курит, особенно те, кто из бедных кварталов…

— Я не буду! — сказал Джейк, глядя на стаканы, налитые до самого верха.

— Брось ты! — Франко улыбнулся, зажигая сигарету от настольной зажигалки. — За знакомство…

— Франко, ты уже выпил сегодня бутылку… — несмело вмешалась Марта.

— Это всего лишь водка из местных фруктов, — говорил Франко, не удостоив Марту даже взглядом. — Сами гриффиты ничего, крепче таканы, не придумали. А эта текила — наше изобретение! — он поднял стакан, одновременно затягиваясь сигаретой, и, выдохнув дым, сразу же отхлебнул почти полстакана одним глотком. Похоже, он знал в этом толк… — Если не пить, можно свихнуться в этом бардаке! — произнёс, немного отдышавшись. — Ты сам-то почему до сих пор ещё не уехал?

— Я приехал только сегодня! — ответил Джейк.

— И зря! — ухмыльнулся Франко, глядя на тлеющий кончик сигареты. — Все бегут отсюда, спасают себя и своё барахло… И мы, вот, завтра тоже уедем, если повезёт! — при этих словах он ухмыльнулся, как над весёлой шуткой. Раздавив догоревшую сигарету прямо о стол, он бросил окурок на пол себе под ноги и снова потянулся за стаканом. — Настоящий мужчина не пьёт коктейль без градуса, — произнёс Франко после задумчивой секундной улыбки. — Пей!

Он схватил вдруг полный стакан и сунул его Джейку. От резкого движения водка плеснулась через край — и прямо Джейку на рубашку! Тот отшатнулся, глядя, как по груди расплывается влажное пятно, сильный запах спирта волной ударил в нос, и Джейк невольно поморщился.

— Смотри-ка, вот это да! — рассмеялся Франко, разжигая вторую сигарету. — Ну ты не расстраивайся, заказ я сам оплачу…

Он был уже пьян, это чувствовалось и в голосе, и во взгляде тёмных глаз, в кото-рых отражались огни под потолком, и в этой разом поглупевшей улыбке.

— И вообще, зря ты здесь в этом городе, — начал снова Франко и потянулся за бу-тылкой. — Наш бургомистр сейчас всеми силами пытается навести порядок. Да без толку! Панику полиции не остановить, как ни старайся! — он выдохнул дым в сторо-ну, видя, что тот раздражает собеседника, долил свой стакан, больше уже не пред-лагая Джейку добавки, а потом вдруг сказал с ухмылкой:- А знаешь, я, по-моему, теперь понял, почему ты не пьёшь. Потому, что ты — гриффит!!! Такой же, как и все те, кому запрещено покидать пределы города.

— Что? — Джейк чуть подался вперёд, положив ладони обеих рук на стол. — Я к гриффитам не имею никакого отношения, понял?!

— Это гриффиты не пьют ничего, крепче таканы, этого пойла, похожего на шипуч-ку! — не унимался Франко. Упрямо наклонив голову, он смотрел на Джейка из-под излома бровей и улыбался с таким видом, будто "расколол" шпиона. — И тебя не отпустят отсюда… Вот придут сионийцы, все вы тогда взвоете. Эти уголовники заживо с вас кожу снимут! Они-то разберутся, кто где! Тогда ты уже не спрячешься под видом человека, гриффит!

Он нёс бы эту чушь ещё долго, но Джейк, видя, что это просто болтовня пьяного, толкнул Франко в грудь ладонью и коротко приказал:

— Заткнись!

Приказ прозвучал по-военному чётко, с соответствующей интонацией, и Франко замолчал, замолчал на полуслове и тупо посмотрел на истлевший столбик сигареты. Бросив окурок в пепельницу, он поднялся и принялся рыться в карманах брюк. Це-лью поиска оказалась таблетка "Алкостопа" — Джейк узнал эту капсулу по ярко-синей защитной оболочке. Франко заглотил её, даже не запивая, и ещё на нетвёрдых ногах пошёл к стойке бара.

— Извини его, Джейк! — заговорила Марта с какой-то виноватой и оттого заиски-вающей улыбкой, — он, когда пьян, несёт неизвестно что…

— Да Бог с ним! — Джейк выдохнул воздух из груди, заставляя себя расслабиться, а потом неожиданно улыбнулся, поймав взгляд Марты. — Ну, рассказывай теперь, как ты?

— Я? — переспросила она и надолго задумалась. И Джейк, глядя на неё, уже знал, что она скажет.

— Много лет прошло уже с тех пор… Да и мы изменились, — Марта пожала плеча-ми, склонив кудрявую голову. — Мы теперь совсем чужие друг другу… Так только: "привет- привет"! И всё…

Приятно, конечно, встретиться здесь, на Гриффите, со старым знакомым, побол-тать ни о чём…Я даже не ожидала тебя здесь увидеть! — Марта смущенно улыбну-лась, потёрла щеку ладонью, пряча неожиданную улыбку. — А мать твоя знает, что ты приехал?.. Я видела её буквально на днях…

— Да, я звонил ей ещё с Ниобы, — ответил Джейк и вдруг, взмахом руки остановив Марту, спросил сам:- Ты расскажи мне лучше о себе! Где учишься? Работаешь?

— Да ничем я конкретным и не занимаюсь. Так… Замуж, вот, собираюсь, — улыбну-лась снова. — Буду пробовать на Ниобе: там возможностей для учёбы побольше… А у тебя как служба в Академии? Долго ещё?

— Два года, не считая этого… — ответил Джейк.

— Долго! — Марта сокрушённо покачала головой. — А жениться когда думаешь? Ведь и состаришься так, на службе-то? — она улыбнулась, ведь это была их старая шутка. Ещё когда они переписывались, когда между ними было ещё что-то общее, кроме воспоминаний и общих знакомых…

Франко подскочил к столику уже почти трезвым, схватив Марту за руку, одним рывком поднял её на ноги и крикнул со злостью:

— Сидишь тут!! Любезничаешь!! А тротуары отключили уже!!!

Он поволок девушку за собой, даже не удостоив Джейка взглядом. Они вышли на улицу, Джейк видел их ещё некоторое время сквозь прозрачную витрину, скрылись в полумраке. И тут Джейк, будто вспомнив о чём-то, вскочил, схватил куртку со спинки стула и тоже бросился к дверям. Зачем? Что он ещё не сказал ей? Он и сам не знал! Но кто-то невидимый словно толкал в спину с настойчивым приказом: найди их! Догони и разберись с этим пьяным идиотом! Он же не стоит её, неужели не видно!

* * *

По бордюру, отмечая край тротуара, светились крошечные лампочки. Криолито-вое покрытие в их свете казалось фиолетово-чёрным и глянцевым.

Город только на первый взгляд казался замершим в ожидании ночи. Машин в нём и днём было мало, сейчас же их не было вовсе. Только где-то далеко-далеко выла сирена полицейской машины. Двухквартирные дома с огромными окнами, в кото-рых светились огоньки ночников и стереовизоров, заслоняли деревья с густой, плотной кроной. На многих из них уже раскрылись белые цветы, источающие неж-нейший аромат нектара и свежести. Джейк шёл по тротуару и, вдыхая этот запах, наслаждался удивительной чистотой воздуха, немного тяжеловатого от испарений и повышенной влажности.

Этот городок нравился ему всё больше. Он не шёл ни в какое сравнение с Ниоба-той, столицей Ниобы. В том городе, в громадном мегаполисе, не было места для свободно растущих деревьев, так, небольшие парки, где можно отдыхать строго по часам в отведённое время. И воздух очищался искусственно, не то, что здесь…

Космопорт остался где-то за спиной, и вся та суета вокруг него — тоже. Джейк не боялся заблудиться, даже то, что он шёл в сумерках, не мешало ему в случае чего выйти к Космопорту, суметь найти дорогу назад. А сейчас он удалялся всё дальше в глубь города, но чувствовалось, что путь, по которому он идёт, всё больше уводит на окраину.

Джейк шёл по запаху, по запаху духов, которыми пахла куртка и волосы Марты. Почти прозрачный и уже совсем слабый, он всё же улавливался в общих запахах ночного города. Эта трудность поиска ещё больше будила в теле Джейка инстинкт охотника. По-животному втягивая воздух ноздрями, Джейк свернул в переулок. Здесь дорога стала ещё хуже. Без податливого криолита, полностью гасившего зву-ки шагов. Без хорошего освещения. Через каждые пятьдесят метров над головой протягивалась поперёк дороги лента с фонарями, но почти все они были разбиты, только кое-где горели тусклые лампы, еле освещающие выбоины на старом потре-скавшемся асфальте.

Заброшенные дома без единого огонька в ослепших окнах. Они, наверное, ещё помнили первых переселенцев, возможно, и сами были их первым жилищем на новой планете. Джейк шёл всё дальше, удивляясь про себя: "И зачем Марта и этот её жених выбрали такой странный путь? Через все эти дома, по заброшенной ули-це? Неужели нет дороги лучше?!"

Он ускорил шаги, стараясь быстрее преодолеть эти жуткие кварталы. Ноги сами выбирали лучшие участки покрытия: за всё это время Джейк ни разу не споткнулся, хоть и не глядел себе под ноги. Будто родился для ходьбы в непроходимых мес-тах…

И вот, наконец-то! Впереди застучали каблучки туфелек, и раздался невнятный голос Франко:

— В такие дебри ни один патрульный не сунется… Кого им искать здесь? Непри-ятностей на свою голову…

Он хохотнул, стараясь выглядеть беспечным, но Джейк и на таком расстоянии сумел почувствовать в этой весёлости тщательно скрываемый страх и напряжение, какие возникают обычно в ожидании неприятностей.

Через какое-то время они снова свернули на другую улицу, и дорога стала лучше. В заброшенных домах засветились отражённым светом целые окна из прозрачного пластика. Такой выпускался лет двадцать назад, и разбить его было сложнее. Горя-щие над головой фонари замелькали чаще: асфальтовый тротуар почти без выбоин — только в трещинах редкие кустики травы — высветился на много метров вперёд. А там впереди, у перекрёстка, мерцали радужные огоньки рекламы маленького мага-зинчика, стоявшего на окраине города. Мир темноты и гостеприимную иллюмина-цию отделяло всего несколько сотен метров этой асфальтированной дороги.

Франко, обнявший Марту за талию, шёл довольно уверенно и прямо для нетрезво-го человека. Действие таблетки после такой дозы спирта уже должно было закон-читься, если он, конечно, на ходу не подкрепился снова.

Джейк остановился в тени дерева, глядя на удаляющуюся парочку. Как быть? Догнать их — или вернуться в бар Космопорта? И что толку провожать Марту до дома, когда у неё уже есть провожатый? Да и она, наверное, нисколько не будет рада новой встрече? Зачем тогда напрашиваться лишний раз?!! Марта сама выбрала свою жизнь!

Джейк развернулся на месте, мысленно отругав себя за свою импульсивность: и зачем только попёрся через весь город в такую глушь? Ведь всё равно подойти бы так и не решился! А вот звонок от матери, наверно, пропустил, глупец! За всё время своей прогулки он вспомнил о звонке в первый раз и сразу же ускорил шаг, хотя и понимал: не успеет всё равно.

Шаги за спиной он услышал сразу и кожей сумел уловить на себе чьи-то при-стальные взгляды. Интересно, сколько их? Никак не меньше трёх!..

По спине пробежал неприятный холодок, удивительный для такой тёплой и душ-ной ночи. Да, неприятно чувствовать себя жертвой, дичью на чьей-то охоте, когда нападения приходится ждать с любой стороны, и при этом не знаешь, сколько охот-ников точно, чем они вооружены и что у них на уме.

Джейк немного сбавил шаг, а куртку, которую всю дорогу нёс в руке, закинул за плечо неторопливым движением. Они могут кинуться в любую минуту, но резкое движение обычно в таких случаях провоцирует бросок.

Тот, за спиной, потеряв всякую осторожность, заторопился, бухая ботинками по асфальту, видно, добыча показалась ему лёгкой. Джейк резко развернулся, и пре-следователь чуть не натолкнулся на него, отпрянул, опешив, и вдруг растерянно спросил, сказав первое, что пришло на ум:

— Закурить не найдётся?

Свет фонарей, рассеиваясь, еле проникал сюда сквозь чёрные в темноте листья деревьев. Парень этот стоял к свету спиной, и Джейк, глядя на него сверху вниз, разглядел только тёмный силуэт, бледный овал лица и черные провалы глазниц с блеснувшими во мраке белками быстрых глаз.

Он должен был отвлекать внимание и справлялся с этим неплохо, вот только тот, кто сзади, замешкался немного. Что-то тяжёлое понеслось, рассекая воздух, и Джейк успел уклониться от удара, который чуть не пришёлся по плечу переднему. Тяжёлая стальная труба лязгнула об асфальт. Этот звук больно ударил в уши, чут-кие сейчас к любому шороху.

Третий метнулся откуда-то сбоку — Джейк заметил только чёрную тень и полотно ножа, намеченного в живот. Шаг назад — и этот тип с ножом сильно наклонился вперёд, стараясь полосонуть наверняка. Джейк дёрнул вниз руку нападающего, кинув куртку ему в лицо, а потом этим же продолжающимся движением ткнул его ладонью в затылок, помогая ему окончательно потерять устойчивость. Он упал, с проклятиями покатился под ноги другому. Кто-то ещё навалился сзади, пытаясь обхватить за горло, да только не учёл значительной разницы в росте. Джейк просто стряхнул его с себя, но, падая, тот вцепился в воротник. Ткань рубашки затрещала, Джейк схватил эту руку, сжал до хруста в костях, а потом, оторвав, оттолкнул парня в сторону.

Ещё один, появившийся прямо перед Джейком, драться не кинулся. Он стоял, чуть расставив ноги, а руки его медленно поднялись до уровня груди. И только в этот момент Джейк увидел, что тот целится в него, целится спокойно, как в тире, и неторопливо, сжимая обеими руками парализатор.

Откуда?!! Откуда у него специальное оружие полиции?!!

Он очень медленно спустил курок, и Джейк в последний момент ещё дернулся в сторону, в прыжке почувствовал, как игла входит в правое плечо. Даже услышал, как хрустнул хрупкий её кончик, ломаясь внутри тела, и, как острая, парализующая и лишающая сознания боль волной прокатывается с головы до ног вместе с раство-ряющимся в крови ядом.

Джейк упал на землю, и остальные кинулись остервенело пинать его ногами, вы-мещая злость и обиду за нападение, которое прошло совсем не по тому сценарию, как обычно…

— Франко, ты слышал? — Марта остановилась, обернулась назад, глядя в тёмный конец улицы. Там, в полумраке, метались чёрные тени и еле-еле долетали слабые голоса. — По-моему, там драка…

— Да? — Франко прислушался, пожал плечами довольно равнодушно. — Ну и что? Главное, что нас там нет! — он снова хихикнул над своими же словами и, подтолкнув Марту в плечо, добавил:- Пошли-пошли! Нас это не касается… Эти бродяги совсем распоясались, и никому до этого дела нет. На что только полиция смотрит?

Марта пошла вперёд, только на ходу обернулась пару раз, испуганно моргая и кусая губы…

* * *

Он очень медленно приходил в себя… Какое-то время лежал, не шевелясь и раду-ясь тому, что жив и может чувствовать собственное тело, тепло асфальта сквозь ткань одежды, далёкий и еле уловимый пульс ночного города, а над всем этим — мерный и убаюкивающий шелест листьев над головой.

Джейк открыл глаза, обрадовался тому, что до утра ещё далеко, и никто его здесь не увидит в таком виде… Сейчас бы только найти дом и вернуться до утра, пока мама не хватилась…

Одним рывком он поднялся и сел. Боль в каждой мышце накатила одним захваты-вающим потоком от пальцев рук и ног до головы…Сильная, лишающая воли, она бухала, как тугой горячий ком, в каждую клеточку избитого тела, ударялась в ною-щие рёбра, в ссадины на руках и на лице.

Стараясь дышать глубоко и размеренно, Джейк дождался момента, когда боль понемногу отпустила, сменилась слабостью. Ничего, это пройдёт… Действие пара-лизатора рассчитано всего часа на три, значит, осталось мучиться недолго. Да, кста-ти, а сколько времени сейчас?

Медленно и очень осторожно Джейк поднёс левую руку к лицу, разглядеть све-тящееся табло часов со встроенным микропередатчиком… Но часов не было!! Только след от браслета на запястье, и — всё!!!

Как?! Сняли?! Сволочи!! Украли!!!

Ведь это же подарок отца! Подарок на восемнадцатилетие!

Джейк, забыв о боли, дёрнулся, попытавшись встать, но только со стоном опус-тился на колени. Боль от резкого движения отрезвила, позволила осознать все по-следствия драки спокойно, медленно, детально, без резких движений. Не веря соб-ственным глазам, он ощупал запястье правой рукой, осторожненько, чтобы не при-чинить себе новой боли. Часов не было… "Вот ведь гады, позарились…"

Джейк вздохнул устало, слабая боль, незаметная на общем фоне, где-то на горле, как раз между ключицами, дала о себе знать неприятным покалыванием. Часы было жаль: такие сейчас не выпускались, да и раньше их выдавали только лётчикам и пилотам на грузовозах… Отец расстроится, когда узнает.

Куртка валялась рядом, метрах в двух — не больше. Джейк еле дотянулся, но, ещё подтягивая её до себя, понял сразу: пропало всё — и документы, и деньги, даже увольнительная карточка. Да и куртку исполосовали ножом чуть ли не на ленточ-ки… Гады! Сволочи!

Перерыв все карманы на несколько раз, перетряхнув куртку, точнее, то, что от неё осталось, Джейк в отчаянии грохнул кулаком о землю, поморщился от боли, а затем всё же сумел подняться на ноги.

Что теперь делать? Куда идти? Без копейки в кармане и в незнакомом городе?! Нужно найти лабораторию: она здесь одна, и там уже искать маму… Вот только встретить бы хоть кого-нибудь из жителей и спросить дорогу…

* * *

Марк Лостер, сержант из полицейского управления, стоял, опираясь рукой о рас-крытую дверцу бронированной машины, и лениво переругивался с напарником, Куртом Краулером.

— Я говорю, что это нам ничего не даёт, — снова повторил Лостер, глядя себе под ноги, — Патрули, проверки — ерунда одна!

— А нам-то что?! — Краулер усмехнулся. — Я знаю одно: за ночное дежурство я полу-чаю столько, сколько мне платят за два дневных. Остальное меня волнует меньше всего!

Лостер промолчал, только плечами пожал: "Как хочешь!", медленно поднял голову, оглядел пустую улицу, перевёл взгляд на магазинчик в пятидесяти метрах от машины, у самого перекрёстка. При мысли о еде в груди приятно потеплело. А если бы ещё и горяченького кофе? Лостер потянулся с мечтательной улыбкой, а потом позвал:

— Курт, слушай, сходил бы ты, взял чего-нибудь перекусить! — Краулер не ответил, даже не шелохнулся. — Эй, ты не спишь там, а?!

Лостер наклонился, заглянул в машину: напарник повернул к нему голову и про-тянул тоскливо:

— Опять я, да?

— Ну, что ты? Ты же знаешь приказ: машину оставлять только под присмотром старшего по званию. Так что, всё-таки тебе придётся… Не мне же идти!

— Уже третий раз за это дежурство! — вздохнул Краулер, открывая дверцу со своей стороны. — Сколько можно?

— Давай-давай, здесь рядышком! — поторопил его Лостер, глядя, как напарник копа-ется в карманах в поисках денег. Наконец, с грохотом захлопнул дверцу, и они, зрительно прикидывая расстояние, оба посмотрели в сторону магазина.

Какой-то тип, появившийся из этой забегаловки, хотя они не видели и не слыша-ли, чтобы дверь её открывалась, еле плёлся навстречу машине.

— Нахлестался, еле ноги переставляет, — зло прошептал Лостер. В голосе его чувст-вовалась досада за возникшую заминку, за то, что приходится терять время со вся-ким пьяным сбродом тогда, когда он только поесть собрался. Краулер понял, что ещё чуть-чуть, и сержант рассвирепеет и тогда всем хватит: и ему, и этому пьян-чужке. Он опередил Лостера и первым подошёл к нарушителю порядка. Тот оста-новился с усталой улыбкой на грязном с кровоподтеками лице. Рваная рубашка, всклокоченные, запыленные волосы…

"Уже успел подраться с кем-то!" — подумал про себя Краулер и, подхватив парня под руку, довольно бесцеремонно потащил за собой к машине. Тот не сопротивлял-ся — слова против не сказал, и как будто даже обрадовался встрече с полицией.

— Ну, что скажешь? — спросил сержант, смерив парня взглядом, правда, для этого пришлось поднять голову, высоко задирая подбородок. — Пьянствуешь, значит! Де-боширишь! Имя, фамилия?!

— Джейк Тайлер! — ответил тот с невероятным для его состояния достоинством. — На меня напали, там, в переулке… — он мотнул головой за спину, туда, откуда пришёл, но при этом еле на ногах устоял. — Помогите мне, пожалуйста! Мне нужно выйти к лабораторному комплексу… Я не знаю дороги…

— Ты что, забыл, что в городе введён комендантский час? — не выдержал Лостер. Его поразило поведение этого парня: пьяный, на ногах чуть стоит, вид, как у бродя-ги, нарвался среди ночи на полицейский патруль и ведёт себя, как ни в чём не быва-ло. "Покажите мне, пожалуйста, дорогу!" Как с экскурсией на прогулке! Нашёл себе гида!.. — Предъяви документы!

Джейк провёл ладонями по боковым карманам брюк, как обычно разглаживают складки на одежде, а потом, переведя взгляд на сержанта, ответил:

— Нету! Всё забрали!

— Краулер, обыщи! — Лостер выхватил из кобуры на бедре парализатор и, отступив на шаг, навёл оружие на Джейка:- А ты, подними руки!

Джейк повиновался, стараясь вести себя очень осторожно и не раздражать лиш-ний раз человека, который может выстрелить в любой момент в ответ на движение: "Влип! И влип, судя по-всему, серьёзно!" — с отчаянием думал Джейк, в то время как второй полицейский тщательно выворачивал все его карманы.

— Ничего, сержант! — сказал Краулер, закончив обыск.

— Я не преступник, — заговорил тогда Джейк, ещё не теряя надежды на то, что смо-жет договориться, всё объяснить… Без ареста. — Я только приехал, первую ночь в этом городе…

— Заткнись! — крикнул Лостер, поднимая парализатор выше. — Одно движение — и я выстрелю тебе в голову!

Джейк замолчал, понимая: сержант не шутит. Это ж надо было попасть в руки к такому мнительному патрульному. Во всём опасность видит! Чуть что — стрелять сразу! А сам даже не слушает, рта не даёт открыть…

— Да вы поймите! Я и вправду только вчера приехал с последним рейсом! Впервые слышу про комендантский час, — снова начал Джейк в надежде на благоразумие по-лицейского, — проводил девушку и нарвался на каких-то подонков… У меня всё ук-рали! Все документы и деньги тоже!..

— Эту песенку ты будешь комиссару петь, ясно! — перебил его сержант, а потом добавил с усмешкой:- Попытаешься бежать — убью! Одна игла в голову, и ты ум-рёшь через полсекунды от шока!

Джейк в ответ вздохнул с усталостью и отчаянием: второй выстрел из парализато-ра за одну ночь! Это уже слишком для него… Ну и пусть катится к чёрту! Спорить ещё! В конце концов, есть же идентификационная капсула. Пусть по ней определя-ют в участке, раз уж документов нет, и на слово никто не верит.

Взмахом ствола вверх-вниз Лостер приказал Джейку опустить руки. А Краулер, схватив за плечо, повернул задержанного к себе лицом и сомкнул на запястьях Джейка наручники. Всё так же под прицелом потащил до машины.

— Надеюсь, вы учтёте потом, что я не оказывал сопротивления при аресте? — произ-нёс Джейк, сидя на заднем сидении и глядя, как Краулер включает коды замков на всех дверцах. Лостер не ответил, только отгородился от арестованного прозрачной стенкой, поглощающей все звуки.

* * *

Широкий браслет со встроенными датчиками охватывал запястье, чуть сдавливая руку, а присоски плотно прижимали датчики к коже, не оставляя зазора. Комиссар, нажимая на кнопку дистанционного пульта, посмотрел на экран компьютера. Джейк, сидевший у стола на жёсткой и неудобной табуретке, не мог со своего места видеть экран, но по тому, как вытянулось и посуровело лицо комиссара, понял: что-то не то!

— Слушай-ка, парень, — произнёс комиссар, переведя взгляд с экрана на Джейка. — Ты какого чёрта мне голову морочишь?! Ведь ты даже в память Общей Системы Регистрации не внесён!!!

— Я?!!! — Джейк дёрнулся, пытаясь взглянуть на компьютер. Но комиссар строго глянул на него и прикрикнул:- Сиди, не дёргайся!

— Мне вживляли капсулу, как и всем, на третий день после рождения, — произнес Джейк после секундного молчания. Комиссар даже не слушал его, работал за ком-пьютером, только щёлкали клавиши с сухим щелчком, и попискивал курсор, бе-гущий по экрану вслед за строчками очередного запроса.

— Может быть, сбой в программе? — предложил Джейк неуверенно. — Перед полётом, в регистратуре, с моей капсулы считывали все данные…

— Твоего имени нет в списке пассажиров со всех рейсов за вчерашний день, — ска-зал комиссар, глянув на Джейка поверх дисплея, — следовательно, ты ниоткуда не прилетал, а врёшь мне тут сидишь, да?

— Я прилетел вчера, на последнем челноке, с последним рейсом, — начал снова Джейк свой рассказ таким голосом, будто устал уже который раз повторять одно и то же. — Понимаете, я был всего один, кто ехал на Гриффит, и меня взяли на челнок-грузовоз. Не на пассажирский, а на грузовой, понимаете! А регистрацию я проходил на Ниобе перед отправкой… На орбитальной станции перед высадкой на Гриффит пассажиров комплектуют по новым спискам… И меня нет в этих списках… Я летел сюда нелегально, без билета!

— Это 129-я статья, — перебил его комиссар, вставая. — Знаешь, сколько ты за это просидишь в тюрьме? Ещё и капитан с того грузовика за безбилетника ответит по всей строгости…

— Я торопился, господин комиссар, — ответил Джейк, уткнувшись лицом в раскры-тые ладони. — У меня увольнительный лист с разрешением всего на три дня. С этой ночи уже второй пошёл…

— Ну что, как наш дебошир? — ещё один полицейский, судя по нашивкам, лейте-нант, вошёл в комнату с большой белой папкой личного дела. Он прошёл к столу, положил папку перед комиссаром и пояснил:- Я здесь сделал кое-какие распечатки, собрал показания патрульных, участвовавших в задержании, копии рапортов об аресте…

Комиссар открыл папку, приготовившись к долгому чтению, но вся информация о задержанном уместилась на нескольких листах.

— И это всё?

Джейк, заметно обнадёженный появлением папки со своим личным делом, решил, что раз уж полиция так серьёзно взялась за него, то уж всю правду о нём узнает обязательно, при виде этих двух листочков бессильно вздохнул.

— Так, фото сделано уже здесь? — спросил комиссар, опускаясь в кресло и более внимательно проглядывая записи.

— Оно всё сделано уже здесь, — ответил лейтенант. — Это не человек- это чистый лист! Как все эти бумажки!.. Нигде никаких данных! — он в отчаянии вскинул руки, а затем, повернувшись к Джейку лицом, спросил неожиданно:- Признайся, ты просто сбежал с какой-нибудь фермы? Прожил там всю жизнь от рождения, а сейчас горо-дишь невесть что! В город тебе захотелось! — в его голосе сквозила издёвка. Накло-нившись, он заглянул Джейку в лицо, — В город, да? Думаешь, здесь получше, побе-зопаснее? И все примут тебя за своего?! Да у тебя же на лице написано: дикарь и деревенщина! Ди-ка-рь!! — произнес он по слогам, выпрямившись и заложив руки за пояс. — Или бродяга, что ещё хуже! Знаешь, сколько мы вас таких каждую ночь от-лавливаем? Без индикатора личности и даже без паспорта, без открепного листа… И у всех одна дорога: исправительно-трудовой лагерь или служба в армии… По-следнее, кстати, появилось совсем недавно…

— Слушай, а может быть, ты — гриффит? — предположил вдруг комиссар, оторвав взгляд от документов. — Если гриффит, то с тобой забот и того меньше. Отправим домой, в твой посёлок. Даже за свой счёт…

— А что? Ведь это же идея! — лейтенант рассмеялся и снова наклонился, глядя на Джейка. — Ты, Джейк Тайлер, — или как там тебя? — больно похож на гриффита! — каза-лось, его забавлял этот момент и сама возможность поиздеваться над человеком, превосходящим его и ростом и комплекцией, но не имеющим никакого права отве-тить на издёвку, да и руки его до сих пор были скованы наручниками. — Ну-ка, пока-жи мне зрачки! — лейтенант попытался схватить Джейка за подбородок и заглянуть в глаза, повернув его лицом к свету. Но Джейк, вернувший себе былую ловкость, два часа назад отбитую выстрелом из парализатора, легко уклонился от протянутой руки лейтенанта и захватил её в замок болевым приёмом. Надави чуть сильнее — и запястье хрустнет! Лицо лейтенанта разом побелело от боли, а Джейк, оттолкнув полицейского от себя, произнёс, раздельно выговаривая каждое слово:

— Я ещё раз повторяю, я приехал сюда, в Чайна-Фло, с планеты Ниоба, из города Ниобата… К матери! Она работает у вас в лаборатории, в этом городе, и перевелась сюда две недели назад. Можно проверить. А сам я служу в Личной Императорской Гвардии, в Особом Элитном отряде… Его Величество Сам распорядился дать мне это увольнение. Увольнение на трое суток…

— Можешь нести всё, что угодно, дорогой, — остановил его комиссар. — Но пока все твои документы не лягут вот сюда, — он треснул ладонью о крышку стола, — я за твои слова и гроша ломаного не дам!! Понял?! Тоже мне — Элитный отряд Император-ской Гвардии! Напугал! — он откинулся на спинку кресла, с презрением глядя на арестованного. А потом вдруг спросил неожиданно смягчившимся голосом:- Так, сколько их, говоришь, было? Пятеро?

— Да! — ответил Джейк. Он сидел, положив руки на колени и устало сгорбившись, склонив взлохмаченную голову, и перебирал пальцами хромированную цепочку, соединяющую кольца наручников.

— И ты, гвардеец Элитного отряда, не справился с этими сопляками?! — тон изме-нился до неузнаваемости. Это издевательство и сарказм доводили чуть ли не до бешенства. Джейк, внешне выглядевший совершенно спокойным, — он даже сам удивлялся своему терпению — вдруг почувствовал, как медленно — капля за каплей — наполняется настоящим животным бешенством. Такое с ним очень редко бывало. Он понимал, что ещё два-три подобных вопроса, — и он задушит этого комиссара голыми руками. Прямо здесь, в его же кабинете, на глазах у этого лейтенанта-зазнайки.

— И такие люди должны будут защищать Его Величество в случае опасности? — съехидничал лейтенант.

— У одного из них был парализатор, — медленно, в первую очередь для того, чтоб заглушить в себе клокочущее море ярости, ответил Джейк, глядя на лейтенанта снизу, — специальное оружие полицейских… С иглами, наполненными ядом… В вас, лейтенант, когда-нибудь стреляли из парализатора? Вам знакомы эти ощущения? Когда будто заживо снимают кожу? А потом вытягивают нервы! Медленно! Ниточ-ка за ниточкой! Даже мозг не выдерживает такой пытки! Трёхчасовой пытки, за-метьте! Но и после этого ещё несколько часов организм отказывается повиноваться. Это в тысячу раз хуже самого жуткого похмелья! Поверьте, лейтенант…

— Я не знаю, на что ты там напоролся, местная шпана придумывает много хитрых штучек!.. А вот специальными полицейскими парализаторами класса OY-644X у нас снабжена только полиция. И ни один из "стволов" в последнее время не попа-дал в руки гражданских лиц. Ясно? — ответил лейтенант со своей убийственной ух-мылкой всезнайки. Какое-то время они с Джейком не мигая смотрели друг другу в глаза. Это уже были два соперника, два врага, с первых же минут знакомства.

— Я тут получил одно интересное сообщение из лаборатории, — заговорил комиссар. Лейтенант перевёл на него глаза и отвернулся. Джейк же выдохнул из груди воздух, не скрывая заметного облегчения, и тоже посмотрел на комиссара. Их обоих инте-ресовало то, что тот скажет, но каждый ждал своего ответа. А для Джейка это была последняя надежда, то, на что он мог ещё надеяться.

— Служащий на едином коммутаторе сообщил, что в отделе генетических исследо-ваний работает 548 человек. И в штате служащих числится некая Глория Тайлер… — при этих словах Джейк подался вперёд, боясь пропустить хоть слово, — Минувшей ночью, точнее, вчера вечером, на её имя заказывали переговоры. Но, как оказалось, это был хулиганский звонок… Имя заказчика установить не удалось. Известно од-но: заказ произвели в баре при здании Порта… На звонок никто не ответил…

— Ну что ж, баловство со связью — довольно частое явление, — улыбнулся лейтенант, медленно повернувшись к Джейку лицом и покачиваясь с пяток на носки туфель.

— Это я заказывал переговоры! Поймите, комиссар! — Джейк даже не глянул на лей-тенанта, понимал, что помощи и поддержки с его стороны ему во всяком случае не дождаться. Единственная надежда — комиссар, если бы только можно было его убе-дить. Всё сейчас зависело от него, от комиссара полиции. От него и его решения! — Это был мой звонок! Я звонил матери!

— Данных о семье госпожи Тайлер нет никаких, — произнёс комиссар, оторвав взгляд от экрана. — Она числится среди сотрудников всего двенадцать дней и о ней ещё ничего не известно. Нет даже точного адреса, по которому она проживает.

— Позвоните, свяжитесь с ней лично! — воскликнул Джейк с отчаянием. Свобода! Вот она! Так близко, так рядом! Они должны поверить! Они не могут не поверить, ведь всё сказанное — правда! Они должны позволить хотя бы поговорить с матерью, поговорить, связаться — и всё станет на свои места!

— Повторяю для непонятливых, — сказал с нажимом на последнее слово комиссар, — Эта Тайлер неизвестно где живёт! Её адреса у нас нет, а всеобщий розыск я объяв-лять не собираюсь, только потому, что кому-то захотелось…

— Всего один звонок, комиссар, — в голосе Джейка почувствовалась мольба и не-скрываемое отчаяние. — Всего один! Вы же понимаете: это мой единственный шанс!

Комиссар молчал, с излишней заинтересованностью изучая папку и всем своим видом давая понять: "Больше и слушать ничего не хочу!" Лейтенант, заложив руки за спину, с улыбкой, с довольной улыбкой человека, выполнившего свой долг, по-смотрел на Джейка и произнёс, не скрывая радости в голосе:

— За нарушение комендантского часа и за появление на улице в нетрезвом состоя-нии тебе положено наказание: в общей сложности месяц общественных работ!

— Я не был пьяным! — выкрикнул неожиданно Джейк, вскакивая с места. — За весь вчерашний день я не выпил ничего крепче фруктового коктейля!..

— Сядь! — чуть слышно приказал лейтенант, сверкнув ледяными глазами. — Ещё хоть раз шевельнёшься без моего разрешения — я позову двух ребят покрепче!..

Джейк рухнул на табурет, устало ссутулился, опустил голову, глядя в пол.

— А вот свидетель, сержант полиции Марк Лостер, показал, что задержанный был пьян, еле стоял на ногах и нёс какой-то пьяный бред… Но сопротивления при аре-сте не оказал, — произнёс комиссар, просматривая лист со свидетельскими показа-ниями.

— Я не пил ничего крепче коктейля, — снова настойчиво повторил Джейк. — Это всё из-за парализатора. Неужели, комиссар, вы не видите, что перед вами трезвый чело-век?

— Лично я вижу перед собой какого-то мальчишку, который несёт, чёрт знает что! — ответил комиссар. Прищурив один глаз и склонив голову к правому плечу, он смот-рел на Джейка и при этом думал о чём-то своём. — Ты, кстати, какой индекс здоровья имеешь?

— Я? — переспросил Джейк и тут вдруг сумел прочитать отрывок из тех мыслей, которыми в данный момент была занята голова комиссара. — Вы не имеете права направлять меня в часть!

Комиссар, открывший было рот, удивлённо моргнул и промолчал, сразу же забыв о том, что хотел спросить.

— Мы на всё имеем право! На всё! — ухмыльнулся лейтенант. Он догадался сразу, о чём речь, и поэтому, не дожидаясь, пока комиссар придёт в себя, продолжил:- Бла-годаря прозорливости нашего бургомистра, мы теперь имеем безграничные права на единоличное управление всем тем сбродом, который отлавливается на улицах нашего города. Никто, даже генеральный судья, не может оспорить действия поли-цейского управления. Мы одни решаем, что делать с задержанными: кого — в ла-герь, кого — на работы, кого — в армию, а кое-кого — только штрафуем… Гриффитов, не имеющих работы и прописки, отправляем по домам в их посёлки. Если бы не наша работа, город бы давно уже задохнулся в толпе чужаков, бездельников и про-чей швали!

— Да, сейчас условия очень сложные, — произнес, наконец, комиссар, собирая листы в папку. — Вероятность начала войны очень велика! Сионийцы рядом. По прямой меньше двадцати километров до Флорены, и, по сообщениям некоторых добро-вольных помощников, к этому городу подтягивается военная техника. Сионийцы могут начать войну в любой момент и ударить в любую точку нынешней границы. А что у нас? На окраине города из старых бараков создана военная часть, на пути во Флорену строится блок-пост. Военных специалистов сейчас в городе больше, чем гражданских. И всё это на фоне общего невроза! Эвакуируются жители, эвакуиру-ются специалисты из института, даже рудник у истока Чайны прикрыли. Все ждут неизвестно чего. Когда надо защищать свой город. Защищать с оружием в руках!

— И что, добровольцев мало? — спросил с издёвкой Джейк.

— А мы у них желания и не спрашиваем, — ответил лейтенант, окинув Джейка взглядом. — Я, кстати, и без медкомиссии могу сказать, что индекс у этого добро-вольца никак не меньше десяти.

При этих словах Джейк перевёл глаза на лейтенанта и медленно поднялся в пол-ный рост, выставив перед собой руки в наручниках.

— Я не знаю, что стало с моей идентификационной капсулой, но я вам, значит, так, на словах, ещё раз повторю. Я уже являюсь военнослужащим. Я — гвардеец и состою в Особом Элитном отряде Его Величества.

— Да?!! — лейтенант искренне изумился, как талантливый актёр, он даже отпрянул. Глядя на него, любой бы поверил, что он об этом впервые слышит. — А моя сестра — фрейлина принцессы… Веришь?

— Я — гвардеец Его Величества и нахожусь здесь только на увольнении. Послезав-тра я уже должен явиться к месту несения службы, — упрямо повторил Джейк, стара-ясь не замечать на лицах полицейских насмешливых улыбок.

— Ну и понесло тебя, однако, парень! — комиссар даже присвистнул с невольным уважением. — Что у нас тут только ни несут, что только ни придумывают, но такое! Знаешь ли! Это уже хамство и наглость! Тоже мне, курсант Личной Императорской Гвардии! Ты хоть одного из них видел, вот так, в глаза, как я тебя сейчас?!

— Ты хоть что-нибудь про Гвардию знаешь, чтобы так заявлять? — лейтенант рас-смеялся.

— Я — курсант третьего курса первого года обучения. Мой индивидуальный номер — 495466Е, — всё так же говорил Джейк чётким голосом, будто рапорт зачитывал. Вот только к этому голосу примешивались нотки отчаяния и безысходности. Он гово-рил и понимал сам, что никто не верит ни одному его слову. А поверил бы он сам на их месте? Что в каком-то городке на планетке, живущей на уровне пятидесяти-летней давности по сравнению с жизнью на Ниобе, может объявиться человек, име-нующий себя гвардейцем? Бред! Бред сумасшедшего человека! Или пьяного!

— Гвардейцев всего человек двести, а сама Академия находится на Ниобе, — заметил как бы между прочим лейтенант, еле сдерживая насмешливую улыбку. — Надо было придумать что-нибудь правдоподобное. Как у нас говорят? Комиссован по здоро-вью, неустойчивая психика, например! Врождённая патология… Мы бы тебе боль-ше поверили, если б ты гриффитом назвался. Их по решению бургомистра мобили-зовывать нельзя. Они не вмешиваются в наши отношения с Сионой. Но ты не гриф-фит! Ты вообще неизвестно кто!! Бродяга, каких в этом городе в последнее время прорва!.. Батрак с фермы?.. Или сын фермера, мечтающий о лёгкой жизни горожа-нина!

— Я — гвардеец Его Императорского Величества! Курсант Академии третьего кур-са. И моя фамилия — Тайлер! — Джейк выпрямился, расправив плечи и вскинув голо-ву. — Я — реальный человек! И все мои данные хранятся во Всеобщем Информацион-ном Банке. Вы могли бы с ним связаться и узнать обо мне всё… Если б хотели…

— Да?!! — глаза лейтенанта зло сверкнули. — Так всё дело только в нашей некомпе-тентности!! Так, значит, это мы виноваты в том, что ты уничтожил свою капсулу?!

Джейк не сразу понял, к чему клонит лейтенант, а потом, вскинув скованные ру-ки, коснулся пальцами ямочки между ключицами. Сюда, под кожу, каждому чело-веку вживляли идентификационную капсулу или, как её ещё называли, индикатор личности. Крошечное зёрнышко, которое еле прощупывалось, было важной, очень важной частью нынешней жизни. Новинка "информаторов" — индикатор — появился всего лет тридцать назад. И сразу же получил всеобщее признание и распростране-ние. На каждую капсулу перед её вживлением в тело записывалась вся информация о человеке и пополнялась потом в течение всей жизни. Все его основные данные: сведения о родителях, место и время рождения, место учёбы, работы, службы, про-фессия, все медицинские параметры, включая генотип, по которому в любой мо-мент можно было отыскать близких родственников или использовать эту информа-цию при медицинском обследовании и лечении.

Таким образом, куда бы человек ни направился, где бы он ни находился, что бы с ним ни случилось, о нём всегда можно было всё узнать. Этим пользовались воен-ные, наличие индикатора было обязательным и на производстве, сопряжённом с риском для жизни. Везде, куда бы человек ни пошёл, эта капсула с хранящейся в ней информацией была как бы визитной карточкой своего хозяина.

А все данные хранились в огромном хранилище на Фрейе: во Всеобщем Инфор-мационном Банке. "Информаторы" занимались сбором, обработкой и хранением всей информации. Это новшество применялось на всех трёх планетах: Ниобе, Сионе и Гриффите.

Капсула эта могла выдерживать огромные нагрузки: не сгорала при пожарах, не разрушалась под действием кислот и не ломалась со временем, могла храниться годами после смерти человека. Все люди были уверены в том, что индикатор имеет идеальную прочность. Все, — кроме самих "информаторов". Они, знающие слабые стороны своего детища, могли каким-то образом прямо внутри человека отключить капсулу. Вывести её из строя. И тогда-то срабатывал особый механизм: индикатор рассасывался в крови буквально в считанные часы, и ничто не могло бы указать после этого на его недавнее присутствие в теле. Об этой уязвимости капсулы знали очень и очень немногие даже среди самих "информаторов". А остальные ведомства, включая полицию, если и знали что-то, то только понаслышке.

Джейк потрогал горло сначала левой рукой, потом — правой, а потом — обеими руками сразу. Индикатор не прощупывался. Как ни ищи! А потом в состоянии пол-ной отрешённости медленно, очень медленно, опустился вниз, на табурет.

— Ведь он же был… — прошептал, глядя в пространство совершенно пустыми гла-зами. "Что теперь делать? Ведь без документов, без индикатора я и вправду никто! Попробуй теперь докажи им, что являешься курсантом Академии. И не просто во-енным, а гвардейцем Личной Императорской… Да что там Академия? Про то, что я есть такой, в этом мире, кому теперь докажешь? Даже паспорта ведь нет… Хоть бы с матерью как-нибудь связаться. Она бы придумала что-нибудь… Она общается со многими и знает многих…"

Джейк снова осторожненько, будто боясь обжечься, коснулся пальцами ямочки. Вот здесь, вот здесь она и была всегда, эта чёртова капсула! Сейчас же только кро-шечный прокол в коже, как иглой будто, и корочка запёкшейся крови.

— Ты знаешь, насколько тянет подобное вредительство? — спросил лейтенант, про-хаживаясь по комнате с заложенными за спину руками. Оба они, и лейтенант, и комиссар, не встречались в своей жизни с подобным. Комиссар так даже и не знал, что в его городе есть специалисты подобного уровня. Хотя в городе, конечно, как и во многих других городах планеты, да и на других планетах — тоже, есть отделение Всеобщей Информационной Сети, и "информаторов" в нём не меньше полусотни. Но чтобы там были такие умельцы!! А он всегда, сколько жил, считал, что "инфор-маторы" занимаются лишь телевидением, рекламой да связью с остальными горо-дами на планетах этой системы. А у них там, оказывается, свои тайны, свои дела, да ещё и неприкосновенность со стороны закона.

Джейк даже не слышал, о чём спросил его лейтенант, молчал и думал о том, что его ждёт теперь. Насколько он здесь застрянет в этой дыре, пока сделает себе новые документы? Ведь вся информация, так, со слов, требует тщательной проверки и подтверждения в департаменте. И это ещё хорошо, если из полиции выпустят сразу, без проблем. Какая тут армия может быть? В Гвардию бы вовремя успеть вер-нуться… — Конечно, это редкий, невиданный до этого дня случай. Но из статьи 115 второй части УК Ниобианской Империи следует: "За нанесение вреда службе Все-общей Информационной Сети, включая и материальный вред, следует наказание в десять лет тюрьмы"- продолжал лейтенант. Повернувшись, он почти в упор смот-рел на Джейка, ожидая его ответной реакции. Но тот сидел неподвижно, глядя куда-то в сторону огромными синими немигающими глазами. — Эй, парень, не переживай ты так! — усмехнулся лейтенант. — У нас в этом только городе таких, как ты, не мень-ше сотни. Живут без индикатора и не жалуются. Кто знает, может, и тебе повезло?! Мы ведь не знаем, что ты там сотворил, а теперь следы заметаешь. Может, ты мань-як-убийца? Или сбежал из психлечебницы? Так и быть, пусть это останется на тво-ей совести. Мы копаться в твоих мозгах не будем — не до того сейчас. И дело твоё в суд не передадим… Даже поможем, организуем тебе новую жизнь… Представля-ешь?! Новое имя, новые родители, новая работа… Всё новое! Как костюм с иголоч-ки! А ты тут — раз! — и сделаешь себе карьеру военного, а? Как тебе такая перспек-тива? — лейтенант наклонился, пытаясь поймать взгляд Джейка, но тут комиссар из-за стола поднялся со словами:

— Не трогай ты его, Сэм! Внеси, лучше, его имя в список добровольцев… Посмот-ри, сколько их там ещё нужно… Не хочу я объявлять всеобщую демобилизацию! Здесь тогда такое начнётся! И так все бегут, — комиссар вздохнул. — А этот, ничего, пусть воюет… А то нашёлся мне тут гвардеец Его Величества! Пусть, вот, теперь поглядит на армию своими глазами, подумает потом, прежде чем нести чёрт знает что. Давай, делай ему временное свидетельство, на медкомиссию, к парикмахеру — и в часть. Они там такого солдата с радостью возьмут… И без индикатора, — он по-дал лейтенанту папку личного дела и одновременно нажал кнопку вызова охраны. — Вези до места лучше в наручниках, а то вдруг буйный. Отойдёт — бежать кинется. Жалко. И так их мало, таких, дурачков, без роду, без племени. Если война начнётся, потом хоть перед родителями не отвечать…

* * *

День только начался, солнце ещё касалось макушек пальм, а тепло его лучей уже нагревало ткань мундира. Туман, белый и густой, как молоко, перевалил за столбы недостроенного забора, уходил в низину, к болотам. А с ним и гнус… Эти малень-кие прожорливые мошки с непомерным аппетитом. От них спасал только репел-лент, специально выдаваемый всем офицерам. Солдаты же спасались, кто, как мог, и иногда жгли костры, заваливая пламя свежей травой и ветками. Во время работы это спасало, но только в том случае, если сержант давал разрешение на подобную вольность. А в общем день обещал быть хорошим!

Лейтенант Барклиф, а за ним и сержант Торнтон шли по мощёному плитами пла-цу в сторону солдатских казарм. Сам лейтенант появился в части всего день назад, но ориентировался неплохо, и на ходу отмечал, где, что и как сделано, указывал на неполадки, намечал план предстоящей работы. Сержант еле успевал следом, посто-янно повторяя одну и ту же фразу:

— Есть, сэр! Слушаюсь, сэр!

— Плиты продолжить до самого забора, бордюры выбелить, — говорил лейтенант, указывая прутиком то туда, то сюда. Потом вдруг глянул сержанту в глаза и доба-вил строго:- Вон ту скамеечку, под деревом, убрать! Здесь не санаторий и не зона отдыха!

— Будет сделано, сэр!

— Где мои солдаты? — спросил лейтенант уже на ходу. — Когда построение? Во сколько, сержант?

— Через десять минут, господин лейтенант, — ответил Торнтон, думая с ужасом: "Этот здесь всех живьём съест! Съест и оближется! И где они только такого нашли? На Ниобе, наверное?" — В шесть тридцать по Единому времени, сэр!

— Хорошо, сержант Торнтон, — лейтенант сделал на фамилии особое ударение, про-изнёс её мягко, нараспев, будто хотел запомнить звучание каждого слога. — Я буду сегодня на построении.

* * *

В одну казарму, бывшую когда-то бараком, селили по тридцать человек. И вот теперь все они стояли перед зданием, вытянувшись в одну шеренгу. Тридцать пар-ней от восемнадцати и старше. Сержант уже выстроил их по росту, навёл мало-мальский порядок и дисциплину. Но всё равно уже на первый взгляд было ясно: это дети, вырванные из привычной для них жизни. Их и солдатами-то назвать стыдно! Сброд да отребье всякое из бродяг. Все, кого не жалко…

Капитан Моруэд так и сказал сразу: "Мобилизовать мужчин не будем! Этого не хочет наш бургомистр, да и люди воспротивятся. Всеобщую воинскую обязанность отменили лет сорок как… Какие из обывателя солдаты? Поэтому собираем таких, кого не жалко: из бездельников, из молодёжи. Той, что по улицам шляется. Конеч-но, с ними и посложнее будет, они дисциплины с детских лет не видели. Но это уже наша забота. Для этого нас сюда и перевели, на окраину цивилизованного мира. Как мы, офицеры, этих бродяг обучим, так они и воевать будут!"

Лейтенант остановился перед строем, медленно повернул голову. Уходящий впе-рёд ряд новобранцев окинул опытным взглядом. Мешковатые фигуры в солдатских комбинезонах, береты, натянутые до самых ушей на коротко стриженные головы, бледные лица с неподвижными глазами. В одних — страх, неуверенность, в других — любопытство и удивление. Но таких мало, очень мало… Никто из них, ни один не знает, что будет с ним завтра!

Разговоры о войне — реальность, от которой никуда не денешься, или всё же — пустые домыслы, ставшие главной темой всех разговоров? Во всех слоях общества, независимо от положения и ранга, одни и те же разговоры…

— Смирно! — короткая команда прозвучала, как выстрел в тишине. Строй в ответ чуть шевельнулся, вздохнул разом, как один живой организм. В нависшей тишине, разом ставшей какой-то густой и вязкой, чёткие шаги лейтенанта зазвенели разме-ренной звонкой дробью.

Раз! Раз! Раз! Он остановился напротив одного из солдат, встряхнул его за плечи с коротким приказом:

— Расправь плечи!

Пошёл дальше, окидывая каждого новобранца строгим, оценивающим взглядом. И видно было сразу: недоволен!

— Подбери живот! — тычок ещё одному кулаком под рёбра.

— Поправь пояс, пряжку на середину! — замечание другому.

— Сапоги приведи в должный вид, чтоб в последний раз!..

— Молнию под горло! Ещё раз майку увижу…

— Выше голову, солдат!

Лейтенант приближался к правому флангу, туда, где стояли самые рослые из но-вобранцев, и разочаровывался всё больше. Придирки теперь адресовывались каж-дому и становились всё более строгими.

И тут вдруг остановился, будто натолкнулся на что-то! Новобранец: парень рос-том с него! Большие, широкораспахнутые глаза смотрели как раз на кокарду фу-ражки. Окинув парня взглядом, лейтенант почувствовал, как сердце неожиданно защемило от радости. Вот это солдат! Фигура! Стать! На таком и форма смотрится так, что глядеть-то — одно удовольствие! Ни одной лишней складочки! Молния расстёгнута чуть-чуть, только чтоб устав не нарушить! По две складочки вверх и вниз! Пряжка — аж глаза слепит! Сапоги из искусственной кожи начищены до бле-ска! И когда только успел? Даже кокарда на берете — герб Его Величества — сияет золотом и пурпуром! Да и берет, сдвинутый чуть-чуть вперёд и вправо, дополнял эту идеальную картинку идеального солдата! Вот таких бы хоть несколько сотен — что нам какие-то сионийцы! Будь хоть в сто раз их техника лучше. Умница парень! Просто умница! Сын военного, наверное, или в какой школе спецподготовку про-ходил? Не зачахли ещё традиции!

И лейтенант, довольный хотя бы одним солдатом, почувствовал, как недавнее прекрасное настроение возвращается, как радуется сердце, теплеет на душе. Не всё ещё потеряно!..

— Кем был на гражданке, рядовой? — спросил он, чувствуя странную потребность пообщаться хоть с кем-то, кто близок ему по духу, так похож на него, восемнадца-тилетнего.

— Проходил службу в Личной Императорской Гвардии Его Величества. В Особом Элитном отряде, господин лейтенант! — ответил тот, глядя на Барклифа честнейши-ми, искренними глазами.

Ответ этот услышали все, даже крайние левофланговые новобранцы. Сержант сжался, перестал дышать! Что будет? Ну и нарвался же этот новичок! Только сего-дня ночью прибыл и уже такое выкинул! А с виду — маменькин сыночек! Слова поперёк не скажет! Что теперь будет?

Лейтенант молчал, слова не сказал, но в лёгком прищуре его глаз появилось что-то от хищника. Солдат даже не дрогнул под прожигающим взглядом этих глаз, даже бровью не повёл. Вот это наглость!

Раздался чей-то нервный смешок. Лейтенант медленно повернул голову, глянул туда, откуда раздался смех. Но все лица вновь стали, как камень, — никаких эмоций. Издеваются, значит?!! Разыгрывают! Реакции ждут! Ну, хорошо!

Лейтенант недобро улыбнулся одними губами. Снова окинул взглядом новобран-ца. Под этой формой оказалось сердце мелкого сволочного пакостника. Такого же, как и все остальные… Жаль!

— Рядовой! Три шага вперёд!

Раз! Два! Три! Кованые сапоги чётко отпечатали шаги по плитам плаца.

— Двадцать пять отжиманий! Остальные — считают!

При этих словах лейтенант повернулся так, чтобы было видно лицо солдата, ви-деть, как он растеряется, "поплывёт". "Ведь ты же не ожидал такого оборота, правда?" — подумал Барклиф злорадно, будто этот солдат мог прочитать его мысли. Но лейтенант зря ждал бунта, возмущения, негодования. Никакой реакции не по-следовало…

Солдат упал ничком, выставив вперёд руки, а строй — все эти глотки, ждущие возможности попотешаться над новым офицером — покорно начали счёт…

— Раз, два, три, четыре!.. — ровный гул двадцати девяти голосов поднимался над казармой. А чуть в стороне, у другой казармы, солдаты, выполняющие зарядку, тянули шеи, стараясь разглядеть, что там происходит.

— Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать! — подсчёт продолжался, а лейтенант, считая про себя, медленно шёл вдоль строя, глядя каждому своему по-допечному в лицо.

"Вот они все… Такие хорошие на первый взгляд. Молодые, неиспорченные. С честными, наивными глазами. И ведь кто-то из них — зачинщик. Явный заправила! Ведь не мог же этот новичок (вчера его ещё не было) задумать такой "выкидон" с Гвардией без чьей-то помощи? Надоумил кто-то из этих вот!.. Кто-то, кто стоит сейчас в строю и считает, глядя честными глазами на упирающегося товарища… И смеётся, наверное, над ним и надо мной про себя… Просто закатывается!"

— Двадцать три, двадцать четыре, двадцать пять!

При последней цифре лейтенант развернулся на месте спиной к строю и как раз оказался напротив провинившегося солдата. Тот пружинисто — явно, тренирован-ный парень! — выпрямился, руки по швам. Даже дыхание не сбил! Будто, так, раз-мялся немного. Хотя нет! Лейтенант заметил крошечные капельки пота на лбу, скрытые тенью берета. "День слишком душный и влажности много из-за этого про-клятого болота!" — почему-то подумал Барклиф, а вслух приказал:

— Встать в строй!

Рядовой вернулся на место. Соседи чуть посторонились. Лейтенант поймал вос-хищённые взгляды и чуть заметные довольные улыбочки, брошенные в сторону новичка. "Весело, значит, ребятки! — Барклиф усмехнулся, — Ну, до завтрака время ещё есть, зарядка для вас сегодня не проводилась: вы развлекались, да и готовности на ноль!.."

— Пять кругов по периметру! Сержант Торнтон, проследите!

Он отвернулся, пошёл в сторону офицерской казармы, а за спиной громкий голос сержанта приказывал:

— На-пра-во! Бегом марш!

Топот кованых сапог разорвал воздух…

* * *

Джейк ковырял ложкой в чашке с тушёными овощами, аппетита не было. А сосе-ди — направо и налево — по обеим сторонам длинного стола вовсю гребли ложками, оживлённо переговариваясь. Они все здесь никак не меньше недели, привыкли уже. Один из них поднялся первым, не дожидаясь приказа, стакан сунул прямо в тарел-ку, с грохотом отодвинул стул. Джейк напрягся, когда солдат проходил за спиной. Чего от них ждать? Но тот только потрепал по плечу и, чуть склонившись, про-шептал с улыбкой, как-то снисходительно:

— Здорово ты нашего "папашу" разыграл. Мы и не ожидали, что ты такие шутки откалывать умеешь. Хвалю!

Он пошёл по ряду мимо стульев и завтракающих солдат, а Джейк, провожая его взглядом, подумал: "Интересно, а как бы ты выглядел, если бы узнал, что всё это — правда? Нашёл себе шутника!"

— Корпус номер три! Стр-р-ройсь!

Джейк со вздохом поднялся: "Что ж, первый день армейской жизни в шкуре рядо-вого продолжается…"

— Робинсон и Климов! — зачитывал фамилии лейтенант. — На уборку территории! Виллиус! Арделли — побелка деревьев и бордюров! Нэру и Тайлер! — Джейк сделал шаг вперёд, и лейтенант, оторвав взгляд от списка, задержал на нём взгляд чуть дольше, чем требовалось. "Запоминает!" — догадался Джейк с мысленной усмешкой на недрогнувшем лице. — На КПП!

* * *

Высокая решётка ворот отбрасывала тень далеко вперёд. Дежурный с автоматом за плечом и с повязкой на рукаве медленно прохаживался взад-вперёд. На грузчи-ков он даже не глядел: считал их, новичков, ещё не державших в руках оружия, чем-то вроде киборгов-погрузчиков. И был недалёк от истины!

Техники такого сложного устройства здесь, на базе, не было. Солдаты-но-вобранцы сами загружали и разгружали машины, таскали ящики в склад, расклады-вали по секциям. Другие в это время готовили базу к приезду какого-то начальства: белили и красили, подметали плац и мыли казармы.

Кое-кому повезло, они работали с машинами: достраивали ограду и копали тран-шею со стороны леса с помощью землеройных установок. Джейк смотрел на них с некоторой завистью, он любил технику, любил с ней возиться, заниматься ремон-том, совершенствовать её, но ему и ещё одному парню — Нэру, — как самым рослым и сильным в бригаде, досталась работёнка потяжелее.

Машины из Космопорта приходили через каждый час, и все были загружены под самый верх. Джейк и его напарник разгружали всё сами под недовольные окрики дежурного и шофёров, переносили груз в склад, здесь же, у КПП.

— Время уже к обеду, — произнёс Нэру, опускаясь на корточки рядом с Джейком. Тот только кивнул в ответ. Часов у Джейка не было: вспомнив о тех подонках из города и о прошедшей ночи, он чуть не застонал от отчаяния. Но всё это казалось теперь таким далёким, будто было где-то далеко, осталось на Ниобе, в Ниобате, там же, где и Академия, и все ребята с курса, и та привычная жизнь.

О том, что обед близок, Джейк понял и по тому, что временной промежуток меж-ду машинами увеличился. Час давно прошёл, но никто не сигналил у ворот нетер-пеливо и зло. В городе, наверное, как и на базе, все жили по расписанию. Нэру за-курил, щёлкнув зажигалкой, и, прищурившись, глянул на Джейка. Они впервые за полдня смогли разглядеть друг друга без спешки, и поговорить тоже…

— Что, новенький, да? — спросил, выдыхая ароматный дым чуть в сторону, не на напарника, так как знал уже: тот не курит.

— Да, прибыл сегодня утром, — ответил Джейк, он сидел на траве газона, присло-нившись спиной к стене здания, подтянув ноги и положив на колени руки. Весь его вид выражал ленивую задумчивость.

— А меня уже десять дней, как загребли, — Нэру вздохнул, а потом вдруг усмехнул-ся. Снова затянулся. — Подрался с ребятами в баре, кто-то патруль вызвал — и вот! Говорил же им: сирота я, один у матери. Нельзя по закону… Даже на суде это смяг-чающее обстоятельство… Но они, как узнали, что я с фермы, даже слушать не ста-ли!.. В строй, рядовой! — опять усмешка. Вроде, смеётся над собой же, но Джейк почувствовал: не до радости, не до веселья этому парню. Он даже уловил его мысли в этот момент — мысли о матери, оставшейся где-то на ферме, в джунглях, — и мыс-ленно отпрянул, если, конечно, можно было так объяснить тот удар, который он испытал при этом.

Умение чувствовать мысли окружающих, особенно сокровенные, было у Джейка с рождения. Маленьким он даже думал, что так могут все. Тем более с матерью они общались без слов. И на расстоянии могли, но хуже, и не всегда…

А потом взрослел, рос и мучился, так как считал себя виноватым за то, что спосо-бен на большее, чем все другие: проникать в святое святых, в душу. И научился не воспринимать мысли большинства людей, отучил себя от этого, но не полностью…

— А ты? Как попал? — нарушил Нэру затянувшееся молчание.

— Я? — Джейк задумался, задавая себе тот же вопрос: вот КАК, ты, гвардеец, умуд-рился первый раз в жизни попасть на Гриффит и сразу же нарваться при этом на приключения, которые продолжаются до сих пор? Понять это самому, а тем более попытаться объяснить другому, было сложно, да и, пожалуй, невозможно. Всё это казалось каким-то абсурдным, несерьёзным. Вот сейчас придёт кто-нибудь и ска-жет: "Всё, парень, свободен, езжай домой!" Ведь расскажешь кому, не поверят и засмеют!

— Я с Ниобы сюда приехал, к матери. Нарвался на какую-то шайку. Меня обчисти-ли, даже документы унесли… А из полиции прямиком сюда… И проверять ничего не стали, — коротко, не вдаваясь в подробности, рассказал Джейк.

— С Ниобы?! — Нэру покачал головой. — А я, вот, выбрался с фермы на город по-смотреть. И радуюсь! Надо же, тротуары сами двигаются! Люди — чистенькие! Де-вочки, как куколки! Особенно гриффитки!.. Я их за свою жизнь в джунглях меньше видел, чем за один день в Чайна-Фло!

Нэру мечтательно прикрыл глаза, заулыбался, вспоминая что-то приятное. Стол-бик пепла упал с сигареты прямо Джейку на сапог.

— Ой, извини! — Нэру заворочался на затёкших ногах, чуть не упал. Джейк лишь кивнул головой: "Ладно, ты! Ерунда!" Самому ему шевелиться было лень, тело после тяжёлой физической работы отдыхало, радуясь долгожданной передышке. — Как тебе, кстати, наш лейтенант? — неожиданно спросил Нэру, раздавив окурок о землю и кинув его здесь же, в траву. — Только вчера приехал с Ниобы, до этого нас сержант пас. Теперь начнёт воспитывать… Строгий, по-моему! — дал он сам оценку и будто в ожидании подтверждения, глянул на Джейка. — Ты бы с ним поосторожнее. Как у нас говорят, не бросай в волка палку! — и сам пояснил:- Отмахнуться потом будет нечем, когда кинется! — пытался напомнить о том эпизоде на построении. Джейк улыбнулся в ответ, подумал немного.

— Да, строгий… И придирчивый… Но человек — хороший!..

— А ребята наши — и Колин тоже — сказали, что ты для новичка неплохо вписался в нашу бригаду с этой шуткой, — усмехнулся Нэру, вспомнив о чём-то. — Они и над сержантом нашим номера откалывают… И над другими ребятами из бригады… Сам-то я, конечно, против всего этого, но со мной они пока никак не шутили…

Джейк слушал Нэру вполуха, вроде, так, с ленцой, но тон, с каким тот упомянул какого-то Колина, его насторожил. "Вот он, и авторитет! Колин, значит! Интересно, что за птица?"

— А тебя-то самого как зовут? — этот Нэру имел странную привычку неожиданно и резко менять тему разговора.

— Джейк. Джейк Тайлер!

— А меня — Нэру! Кристианом! Можно просто, Крис! — представился Нэру и протя-нул раскрытую ладонь. Джейк пожал ему руку и сразу понял: в этом мире, на этой планете и в самой части, он приобрёл нового друга и познакомился с хорошим че-ловеком.

К тому же Нэру оказался довольно словоохотливым собеседником. И к вечеру Джейк уже знал о базе и о жизни в казарме больше, намного больше, чем утром.

Солдатских казарм в части всего пять. Все они, старые бараки, оставшиеся ещё с тех пор, как строили город. И не снесли их только по чьей-то забывчивости. Навер-ное, самого бургомистра Тонненга… В каждой казарме на данный момент около тридцати человек. Следовательно, пять бригад. У каждой бригады свой сержант и ответственный лейтенант, занимающийся основной подготовкой. Их бригада под номером три. Их сержант по фамилии Торнтон, человек неплохой, даже некоторые послабления позволяет. Раньше, например, когда Барклифа ещё не было, он сам проводил смотр своей бригады, ругался, конечно, но никого не наказывал.

Сейчас такого не будет, уж больно новый лейтенант принципиален. Такой спуску не даст… Нэру при этих словах тяжело вздыхал, будущее его пугало, а Джейк, слу-шая его, думал про себя: "Ничего, весь этот бардак от силы на несколько дней. По-том, глядишь, разберутся и отпустят. Срок увольнительной заканчивается сегодня, значит, с завтрашнего дня я не только солдат, но ещё и гвардеец, и поэтому держать меня здесь они не имеют никакого права. Подать бы знак полковнику Дарлингу в Академию, чтоб там не решили, что я дезертир. Объясняй потом…

Главное, чтобы мама об этом не узнала. Её удар хватит…"

Всё! Джейк старался не думать о матери, даже не вспоминать о ней. Нельзя! Нельзя даже думать о чём-то конкретном, связанном с этим местом.

Она может "увидеть" эти мысли, "увидеть" все картинки, которые стоят у тебя перед глазами. И тогда неизвестно, чем это дело может кончиться. Лучше разо-браться со всем самому, выбраться отсюда своими силами, а потом уж, если она даже и узнает, то перенесёт куда легче.

Джейк ещё раз, — который за этот день? — поднял голову, быстрым взглядом, ни на чём не останавливающимся, окинул здание КПП. Чёрные решётки на окнах, высо-кие ступени, дежурный у ворот. Немного дальше и чуть в стороне, у комендатуры, как две статуи, стояли часовые. Руки на автоматах, сосредоточенные лица, но даже отсюда Джейк чувствовал снедающую их скуку: "Скорей бы вечер!"

Медленно поднимая взгляд выше, Джейк остановил глаза на знамени. Ветерок, очень слабый, почти неощутимый, разглаживал полотнище: на лиловой ткани зна-мени можно было разглядеть герб Императорского Дома. В своё время они, гвар-дейцы, изучали историю Императорского Дома на специальных занятиях. Туда же входило и знакомство с историей герба, с его геральдикой. Джейк помнил каждую его деталь, мог бы с закрытыми глазами рассказать все подробности и даже объяс-нить их значение.

Две лисы-чернобурки, белогрудые и остромордые, стояли на задних лапах, при-держивая щит. Щитодержатели. Когда-то очень давно, ещё на Земле, и даже на Земле это осталось только в архивах, предок Его Величества, герцог и брат короля — имена обоих не сохранились — владел обширными землями и богатыми лесами. Особенно эти леса славились черно-бурыми лисами. Таких лис, как в лесах герцога, больше не было ни у кого у его соседей. Но герцог был прославлен не только свои-ми хорошими охотничьими угодьями, но и лисьей хитростью. Этот факт и запечат-лели на гербе герольды далёкого прошлого.

Но не только хитростью и коварством прославились предки Императора, ведь не зря же на щите красовалась золотая рыцарская перчатка, сжатая в кулак. Откуда? Почему? Об этом факте Джейк узнал уже самостоятельно, работая в архивах, с той документацией, что хранилась в библиотеке Академии.

Другой предок, живший позднее и бывший тому охотнику внуком, звался Говар-дом Смелым. Он также приходился роднёй королю, принимал большое участие в дворцовой жизни, в военных походах против врагов короля. Но при этом не имел уже той независимости от монарха, какой были наделены его предки. И ведь умуд-рился однажды поссориться с королём!

Причину этой ссоры теперь уже, через столько веков, вряд ли узнаешь, сохранил-ся только факт: Говард Смелый — вассал короля — вызвал своего сюзерена на дуэль. Его тяжёлая, кованая железом перчатка упала к ногам короля на пиру, при большом стечении народа. Если бы всё было один на один, король мог бы ещё как-то разре-шить это дело, ведь он тоже понимал, что глупо терять такого хорошего воина. Да и сам Его Величество не вышел бы из дуэли победителем: Говард в те годы побеж-дал на трёх турнирах подряд!

Король оказался умным человеком и с честью вышел из затруднительного поло-жения. Знал, что родственник потом пожалеет о своей поспешности, но гордость помешает ему попросить прощения. Его Величество выразился примерно так:

— Я знаю, что рука в этой перчатке не дрогнула ни в одном сражении. В присутст-вии прекрасных дам дрогнуло сердце моего отважного друга. Я знаю, герцог, ты уронил перчатку случайно, не смог справиться с дрожью своего пылкого сердца. И за то, что ты не скрыл своих чувств в присутствии таких именитых гостей, я — ваш король и твой господин — сделаю тебе достойный подарок.

Подарок и вправду оказался по-королевски щедрым: золотая перчатка, выполнен-ная один к одному с той злополучной. И герцог во все битвы шёл в новой золотой перчатке, так слепившей глаза противника. Она осталась с Говардом до его смерти, а потом была перенесена на его фамильный щит. Некоторые источники указывали, что на щите она появилась ещё при жизни герцога. Но это было уже не столь важ-но…

Примерно в то же время появилась и лента с девизом. Даже скорее не с девизом, а с оценкой, данной Говарду советником короля. На гербе надпись эта сохранилась на очень древнем, не известном теперь уже никому языке. Но Джейк сумел отыскать и её перевод: "Точный глаз и сильная рука, но пылкое и дерзкое сердце".

Щит венчала герцогская корона. Она так же, как и пурпур с золотом, подтвер-ждала королевское происхождение предков Его Величества. Древность Его рода и великое прошлое…

Что в этих легендах правда, а что нет, Джейк никогда не задумывался, всё это было просто красиво, как сказка. Особенно сейчас спустя века и века…

А сейчас он думал об этом, чтоб только мысли занять чем-нибудь отвлеченным. Ведь мать уже, наверняка, волнуется, места себе не находит…

* * *

…А потом был ужин, вечерняя поверка. Их снова проверял лейтенант Барклиф, и сержант тоже присутствовал…

В оставшееся до отбоя время Джейк, стараясь хоть чем-то занять мысли, пригото-вил на утро форму, начистил сапоги. Его угол в казарме был самым дальним, сосе-дей ни справа, ни слева, даже сверху койка пустовала. Остальные парни сейчас со-брались в одном углу, сидели на свободных незастеленных койках, громко разгова-ривали и смеялись. Многие курили, хоть это и было запрещено в казарме. Дым под-нимался к потолку, делая свет плафонов каким-то тусклым и нереальным.

— Отбой! — долгожданный голос дневального прозвучал просто музыкой для слуха. Свет выключили почти сразу после приказа. Джейк расстелил кровать уже в полной темноте. Слабого отсвета на потолке от окон хватало для его глаз. Натянув лёгкое одеяло до подбородка, Джейк осторожно повернулся на бок. Повреждённые ещё в той драке рёбра сейчас, к ночи, нещадно ныли. И как ещё удавалось весь день в таком состоянии таскать ящики и разгружать машины? Иногда Джейк просто удив-лялся выносливости собственного организма… и своему терпению.

Кто-то прошёл по коридору: Джейк слышал его шаги даже сквозь плотно закры-тую дверь. Какие-то тёмные тени проскользнули мимо по проходу между двумя рядами кроватей — до двери и обратно. Босые ноги прошлёпали по дощатому полу. Джейк лежал неподвижно, стараясь не прислушиваться ко всем этим звукам, но его насторожил чей-то пристальный взгляд, брошенный в его сторону. Странно, и по-чему они ещё не спят? После такого тяжёлого дня у них ещё есть силы на ночные гулянья?

Да они же задумали что-то!!!

Рывком Джейк повернулся на спину, и тут кто-то легко, одними пальцами, кос-нулся одеяла. Они подкрались очень осторожно, обступили кровать со всех сторон, решив, что Джейк уже спит. Но он приподнялся на локтях, глянул на всех, причём даже не поворачивая головы. Сумел увидеть всех! Казалось, его глаза и в этой тем-ноте различают лица каждого, пронизывают взглядом. Этот взгляд и остановил их на какой-то момент, но потом вдруг кто-то первым прыгнул вперёд с криком:

— Держи!

Приказ прозвучал командой не только для остальных, но и для Джейка. Того, первого, он отшвырнул назад ударом ноги в живот, и тот, ударившись спиной о железную койку, взвыл от боли, скривился, поехал вниз, теряя сознание. Оказанное сопротивление раззадорило остальных, они кинулись все разом, навалились со всех сторон. Кто-то придавил ноги, ещё несколько — руки, а один навалился так, что рёбра — повреждённые рёбра! — захрустели. Джейк глухо застонал сквозь стиснутые зубы.

— Полегче! — прикрикнул кто-то над ухом. Хватка чуть ослабла, Джейк хватанул воздух открытым ртом, тонкие иглы воткнулись в лёгкие с принизывающей болью. Закашлялся. Кто-то закрыл рот ладонью, заставил замолчать. Брякнула зажигалка, и мерцающий огонёк высветил лица, заплясал в расширенных чёрных зрачках. Кое-кого из своей бригады Джейк даже узнал, но не знал их имён… И не понимал, ЧТО они собираются делать?!!

— Ты, главное, не дёргайся, хорошо? — шептал тот же голос. Джейк кивнул, на-сколько позволяла рука, зажимающая губы и подбородок.

Чьи-то сильные пальцы сжали запястье правой руки, острая, как бритва, боль по-лосонула, взметнулась от локтя к кисти. Капли крови закапали вниз, на пол. Джейк слышал, как они разбиваются о доски пола с глухим шлёп-шлёп…

Снова вспыхнул огонёк зажигалки, пламя обожгло руку. Что они там делают? Что за тюремные шутки?

Джейк дёрнулся, хотя и понимал, что освободиться всё равно не сможет.

— Тихо! — к его лицу опять поднесли зажигалку. — Теперь ты в нашем братстве, Тай-лер! Поздравляю!

Джейк чуть двинул головой, скосил глаза: он очень хотел видеть лицо того парня, наверно, это и есть Колин… Хотя чёрт их разберёт, кто здесь кто! Знакомиться они не торопятся, да и сам Джейк не собирался задерживаться в этой дурацкой армии дольше, чем на два-три дня…

Этот парень хотел сказать ещё что-то, но вдруг отдёрнул руку с зажигалкой и выдохнул с презрением всего одно слово:

— Гриффит!

Остальные при этом возгласе отпрянули, отпустили, и разошлись по своим местам так же быстро, как и появились…

О чём это они?! При чём здесь гриффиты?

Джейк поднялся, сел прямо на кровати, осмотрел руку. Тонкий порез, как острым ножом или бритвой, с внутренней стороны руки проходил от локтя до запястья. Кровь ещё капала, попадала прямо на одеяло, на простынь. Джейк зажал порез пальцами, ничего, скоро запечётся. К утру мало что останется. Мелкие травмы и царапины заживали всегда у него очень быстро. И эта затянется. Ещё легко отде-лался!

Джейк усмехнулся, вспомнив, как их, пятнадцатилетних, посвящали в Академии в гвардейцев старшекурсники. Тогда травм было больше, но больше всего достава-лось тем, кто больше всего сопротивлялся или грубил "старшим".

* * *

Утром Джейк поднялся рано, ещё до побудки, только-только светать начало. Про-сыпался он всегда сам в одно и то же время, даже вчерашняя усталость и тяжёлый день не нарушили эту привычку.

В умывальнике, глядя на себя в зеркало, вспомнил ночной случай.

Гриффит? Почему?

Синие глаза, как у отца, высокие скулы и подбородок, как у матери, только без материнской мягкости. Жаль, конечно, что постригли, как новобранца, вид теперь, как у мальчишки, и не дашь почти двадцати лет. Их и в Гвардии так стригли, но только первые четыре года, до конца второго курса. Потом в Элитном отряде, когда они принимали участие во всех выходах Его Величества, их доводили до ума сти-листы, косметологи. И всё по моде, по последней моде, а тут…

Гриффит! Да я их видел-то в своей жизни всего один раз, того Айяххо на заседа-нии с сионийцами. Но и тот от людей ничем не отличается. Глупости всё это! Глу-пости…

Дверь за спиной — старая, на петлях! — неприятно скрипнула. Джейк отпрянул от зеркала, включил кран с холодной водой, склонился над раковиной. Один из солдат, ещё в майке и трусах, прошёл к кабинкам туалета. Джейк проследил за ним, украд-кой глядя в зеркало, сам в это время смывал с рук засохшую кровь.

Да, он оказался прав. Порез за ночь почти затянулся, осталось только чуть замет-ная розоватая ниточка шрама. Ещё совсем свежего. Он пропадёт со временем, и следа не останется. Такая поразительная регенерация всегда удивляла Джейка, но мать, как врач, говорила, такое иногда бывает у людей. Очень редко, правда…

Опять! Мысли и воспоминания опять возвращались к матери. Как она там? На-верное, уже всех обзвонила… Ведь ждала же, знала, что приеду. Нет, нужно подать ей какой-нибудь знак, нельзя молчать! А то она совсем с ума сойдёт от неизвест-ности. Позвонить нужно! Попробовать позвонить, если разрешат. Попытаться! Ус-покоить. Всё объяснить. Она поймёт, она же умница… Ведь поняла тогда и успо-коилась, когда узнала, что Гвардия даёт "добро". А ведь сначала ЧТО было!

Джейк улыбнулся своему отражению, глядя в зеркало отсутствующим взглядом: он вспоминал тот день, когда решился подать заявку в приёмную комиссию Импе-раторской Гвардии. Отец поддержал сразу, а мама… Что она пережила тогда? Од-ному Богу известно! Успокоилась немного, когда узнала, что конкурс большой: почти триста человек на место, точнее, к дню первого экзамена было двести во-семьдесят семь… Но Джейк оказался одним из этой огромной цифры, одним счаст-ливчиком, удачно прошедшим все экзамены, все тесты, все проверки… А потом? Потом она смирилась, хоть и не любила вспоминать об этом…

— Паа-дь-ё-оо-м! — голос дневального заставил Джейка невольно вздрогнуть, ото-рваться от мыслей о доме. Вытирая полотенцем лицо, он на миг замер и подумал с тоской: "Ещё один день… Второй уже!"

* * *

На этот раз лейтенант Барклиф был один. Держался он как прирождённый воен-ный. В тёмно-зелёной форме, с золочёными погонами, с двумя рядами позолочен-ных пуговиц (офицеры по старинке носили мундиры на пуговицах, это у солдат были комбинезоны на "молнии"), с широким поясом, перетягивающим узкую та-лию, в высоких, почти до колен, сапогах из чёрной натуральной кожи. Он весь был красавец, и форма военного ему шла необыкновенно. И шла так хорошо, что другие офицеры, а особенно солдаты, завидовали ему. Барклиф, видимо, догадывался об этом и сейчас прохаживался перед строем с заложенными за спину руками и с под-нятой головой, гордо несущей фуражку. Весь его вид словно бы говорил: "Вот он, я какой, красивый! Смотрите и берите пример!" Каблуки сапог чётко печатали по криолитовым плитам. А солдаты всей третьей бригады стояли смирно и боялись дышать и, тем более, шевелиться. Лейтенант развернулся на месте, приставил ногу со щелчком. "Ну, прям парад какой-то!" — подумал Джейк с улыбкой.

Все солдаты стояли перед Барклифом в майках, комбинезоны спущены до пояса, а рукава завязаны на талии: готовность к зарядке и утренней пробежке.

— Солдаты! Рядовые! — начал вдруг лейтенант. По каким-то незаметным никому ноткам этого голоса Джейк догадался: лейтенант сегодня в прекрасном расположе-нии духа и хочет поговорить перед строем о чём-то душевном, о том, что не сказал вчера, при первой встрече со своей бригадой. — Я — ваш лейтенант, ваш командир и учитель! Ваш отец и Бог! И моя главная задача — научить вас быть воинами! Солда-тами Армии Его Величества! Вам — именно всем вам, — Барклиф медленно оглядел строй, задержал взгляд на лице Джейка, — молодым, неопытным, ни к чему не гото-вым — предстоит взвалить на свои плечи такое трудное дело, как армейская служба. Вы — будущие солдаты! И вы будете делать историю нашей Империи! Вам придётся попотеть, ребята, — он улыбнулся, — для того, чтобы соответствовать военным тради-циям нашего государства, славным именам наших дедов и прадедов! Именно вам предстоит защищать родную землю, и от того, как вы будете готовы к этому, зави-сит наша победа! Ваша боевая готовность, ваше мужество, ваша сила и решимость приведут нас к победе! Для вас наступил прекрасный момент, редкая возможность отплатить своей Родине за то, что она взрастила таких сынов, своему Императору, — за то, что Он ежеминутно, каждый миг своей жизни занят мыслями о вас, гражданах своей Империи! Простых людях…

Вы должны доказать свою любовь, свою преданность, выполнив свой долг защит-ников! Защитить своих родных и близких от поработителей, алчно взирающих на ту землю, по которой ступали ваши предки и по которой предстоит ходить вашим детям!.. Ни клочка своей земли не отдадим врагу!..

Лейтенант ещё минут двадцать нёс что-то патриотическое примерно в том же духе. Казалось, что он наслаждается, слушая сам себя. Конечно, Джейк лучше бы слушал лейтенанта ещё часа два: это куда приятнее, чем бег по плацу или утренняя зарядка. По стойке "смирно" он привык стоять часами за годы учёбы в Академии, а вот остальные начали уставать с непривычки. Кое-кто даже расслабился, пользуясь тем, что Барклиф стоял с левого фланга.

— Вопросы есть? — донёсся до правофланговых голос лейтенанта. "Наконец-то!" — выдохнул кто-то с облегчением. Этот вопрос означал конец лекции.

— Есть, господин лейтенант! — отозвался Джейк неожиданно для всех: и для солдат, и для лейтенанта. Барклиф повернул голову в его сторону, и тогда Джейк спросил:- Имею ли я право на один звонок близким, господин лейтенант?

Барклиф повернулся уже всем корпусом, подошёл к Джейку и остановился, глядя чуть ли не в упор в самые зрачки. Ещё по звуку его приближающихся шагов Джейк понял: зря спросил.

— Ты, рядовой Тайлер, не имеешь никаких прав в этих стенах. Но имеешь зато целую кучу обязанностей. Ясно?

— Да, господин лейтенант! — Джейк выдержал взгляд Барклифа. Соседи справа и слева перестали дышать, ожидая, что будет.

— И если тебя так интересно, я могу их все перечислить специально для тебя, рядовой! — голос Барклифа стал зловещим. Джейк отвёл глаза в сторону, и лейте-нант, приняв это движение как признание поражения, отступил на шаг влево, от-вернулся, забыв про Джейка. — Надеюсь, больше вопросов ни у кого нет? — вопрос адресовывался всей бригаде, и ответом на него было молчание. Тогда Барклиф пе-ревёл взгляд на Джейка и спросил с вызовом:- А у тебя, рядовой Тайлер, есть ещё вопросы?

— Нет, господин лейтенант! Но я хотел бы встретиться с комендантом этой базы! — Джейк неожиданно решил: всё!! Хватит! Нужно выбираться отсюда, из этого бед-лама! Любыми средствами! Если не хочется стать эксгвардейцем…

Разделявшее их расстояние Барклиф преодолел одним прыжком, схватил Джейка за лямки майки, рванул на себя с такой силой, что затрещала ткань. Джейк, глядя лейтенанту в глаза, неожиданно "прочитал" одну из его мыслей: "Задавлю! Задав-лю паразита, голыми руками… Прямо здесь!"

— Если ты ещё хоть раз откроешь рот, выйдешь из карцера не раньше, чем через месяц!! Понял?! — с силой отшвырнув Джейка от себя, лейтенант пошёл вдоль строя, а потом вдруг выкрикнул:- На прра-в-во! Бегом — марш!!!

* * *

К завтраку бригада Љ3 пришла самой последней, но зато по всем правилам строе-вой службы: строем и в ногу.

Джейк отдыхал после десяти кругов по периметру. Это было слишком даже для его тренированного с самого детства тела. Рёбра снова стали болеть ноющей жа-лующейся болью, требовали покоя и отзывались теперь на каждое движение, на каждый вздох.

Заставив себя проглотить несколько ложек каши, он сидел в ожидании приказа и медленно тянул из стакана фруктовый сок. Лейтенант был где-то рядом: все солда-ты ели молча, только переговаривались иногда шёпотом, да и то с оглядкой. Кто-то тихонечко подсел на свободный стул, Джейк поднял голову, узнав Нэру, улыбнул-ся.

— Привет, друг! — шепнул Крис, низко опустив взгляд, он исподлобья обежал сто-ловую быстрыми настороженными глазами. Неслышно поставил на стол пустую тарелку и стакан, и только потом посмотрел на Джейка. — Ну что, как ты?

Джейк пожал в ответ плечами, чуть поморщился от боли.

— Тебе больше повезёт, если сегодня ты окажешься опять в списках на работы… По шесть человек с каждой бригады каждый день, — голос Нэру стал сочувствую-щим. — Но чтоб два дня подряд, так не бывает… Тебе лейтенант сейчас покоя не даст. Гонять будет тебя и нас… тоже. Пока не свалишься… Молись!

— А поможет? — Джейк улыбнулся.

— Не знаю, — Крис будто и не уловил в вопросе насмешки, — но лучше бы помогло. И для тебя, и для нас всех… И вообще тебе лучше бы, пока не поздно, подать рапорт. Тебя отпустят! Разберутся и отпустят. Гриффитам нельзя в армию…

— Кому? — Джейк подался вперёд, глядя на Нэру так, словно видел его впервые. — Гриффитам?

— Да, таков указ бургомистра, — Крис кивнул головой. — Гриффитам нельзя… А ре-бята сказали, ты — гриффит, Джейк…

— Я?!! — Джейк беззвучно рассмеялся. — Я на этой планете первый раз в жизни! И гриффита видел всего один раз…

— А зрачки? В темноте у тебя зрачки, как у гриффитов! — Нэру чуть дрогнул под пристальным взглядом Джейка, а потом вдруг заговорил поспешно:- Не знаю! Сам-то я вообще-то не видел, только ребята рассказывали. Но если это так, тебя здесь свои же задавят… В нашей бригаде городских слишком много… Затравят! Понима-ешь?! Мы на фермах с гриффитами бок о бок работаем — и ничего! А городские вас презирают, за людей не считают даже. Вы для них всегда будете ниже! Ниже любо-го подонка…

— А при чём здесь зрачки? — голос Джейка был спокойным, да и весь вид его не выражал страха или отчаяния. Нэру, ожидающий чего угодно, но только не этого вопроса, даже невольно опешил, замолчал на полуслове.

— У человека в темноте зрачки расширяются… Но остаются круглыми, а у гриф-фитов… У гриффитов они чуть продолговатые по вертикали, как у некоторых хищ-ников, — ответил Крис как-то нехотя. — Ты что, никогда не знал об этом?

— Да слышал что-то туманное, давно, на занятиях по межпланетной культуре, — сказал Джейк в ответ. Он думал о чём-то и крутил стакан, уперев указательный палец в его ободок. Получалось это у него очень ловко, Крис даже невольно поза-видовал такой ловкости.

— Ты что, никогда и в зеркало на себя в темноте не смотрел? — голос Криса стал чуть громче, кто-то даже обернулся в их сторону. Джейк отрицательно качнул голо-вой, на что Нэру добавил:- Вот это да!

Джейк продолжал молчать, он думал, глядя на стол, на крошки хлеба. Думал и не мог поверить. Нет! Этого просто не может быть! Просто быть не может! Не может — и всё! Он вспоминал своих родителей. Каждого в отдельности, а потом — вместе! Обычные люди! Ниобиане! Земляне, наконец! Но при чём тут гриффиты?! Гриффи-ты тут при чём?!! Какое они вообще отношение имеют к нему и к его семье?! Что он знал-то о них? В основном только со слов матери. Но она жила здесь, на этой планете, на Гриффите. Здесь погибли её родители. Здесь они с отцом познакоми-лись. Она не делала из этого тайны… В конце концов она изучала культуру гриф-фитов, их жизнь, их среду и условия обитания. Даже издала несколько научных книг, кучу статей… Она знала об этом народе всё, так как жила среди них много лет. Язык, песни, сказки, традиции. Он сам жил в этой атмосфере с рождения, и даже знал о них кое-что, язык гриффитский, например…

И тут на тебе — гриффит!

Неужели, я чужой им?!! Неродной?!! Приёмный?!!

При мысли об этом Джейк оттолкнул стакан от себя, схватился с глухим стоном за голову, закрыл глаза. Нет!! Это всё — неправда!! Неправда!! Просто они сговори-лись всей бригадой, обманывают, разыгрывают, проверяют терпение…

Стакан поехал вперёд, на Нэру, по гладкой крышке стола: вот-вот — упадёт! Но тут совсем неожиданно Джейк выбросил вперёд руку, даже не глядя в ту сторону, поймал стакан у самого края. А потом перевёл глаза на Криса и спросил:

— Гриффит, значит? — в этом голосе почувствовалось что-то мстительное, злое. "Меня не обманешь. Не поймаешь на такой глупости!" — подумал Джейк решитель-но. И в этот миг крошечным червячком сомнения в памяти шевельнулось очень давнее воспоминание и слова матери, давно, очень давно: "Нельзя, деточка, в зер-кало без света на себя смотреть. Примета плохая. Неприятности будут".

Сколько ему тогда было? Год? Полтора? Только ходить начал! А к пятнадцати годам уже чётко усвоил: не смотри на себя в зеркало в темноте! Накликаешь беду! Или просто заподозришь неладное? Начнёшь задавать вопросы и узнаешь правду?

Нет! Джейк мотнул головой, прогоняя эти мысли… Мама!!! Где ты?! Помоги!!! Скажи, что это не так, ведь ты же знаешь правду, знаешь всё!

— Третья бригада! Стро-йсь! — "Спасибо тебе, лейтенант, огромное спасибо! — поду-мал Джейк, вставая. — Если бы не ты, я свихнулся бы прямо сейчас, за этим же сто-лом…"

* * *

Лейтенант Бриггс сидел за столом, у окна, просматривая полученные документы для личных дел своих подопечных. Компьютер на столе, настроенный на голос, по приказу отпечатывал листы с данными со своего экрана, а Бриггс раскладывал их ещё тёплыми по папкам и прикладывал к каждой печать с номером. Бумажная во-локита. Бюрократические традиции. Но без этого — никуда!

Бриггс любил заниматься такой работой. Торопиться некуда. Никакой нервотреп-ки с новым пополнением. Не нужно ни на кого кричать, заставлять маршировать, бегать вместе с ними по плацу. Здесь проще и спокойнее…

…Она вошла совершенно бесшумно, переступила порог, двери закрылись без звука. И даже часовой, который обязан докладывать о каждом, остался стоять на улице, у порога комендатуры. Бриггс уже и не помнил, зачем поднял взгляд на дверь, хотел, наверное, вызвать кого-то, но при виде гостьи, онемел разом, лязгнул зубами, закрывая рот.

Женщина, удивительно красивая, поразительно красивая, стояла, глядя на него, и молчала. Словно давала возможность разглядеть себя получше.

Высокий лоб, открытый, только несколько тоненьких прядочек из растрепавшейся причёски упали на него, отбрасывая тени. Большие серые глаза под тёмными, плав-но изогнутыми бровями, прямой аккуратный нос и красиво очерченные губы без следа помады. Платье без рукавов, только с лямочками, из серебристо-коричневой ткани добавляло глазам глубины и какой-то скрытой серьёзности. Тонкие, гибкие руки, запястье правой перехвачено тесьмой: на тесьме — сумочка-мешочек по по-следней моде, из ткани под цвет платья.

Прекрасное видение! Откуда здесь, в армейской части, взяться такой красивой женщине?

Бриггс моргнул несколько раз с мыслью: "Спятил!", но незнакомка не исчезала. И тогда он понял: это гриффитка! Она, наверно, к Барклифу! Да, не иначе: к нему! Лейтенант Барсаков говорил, нашего Барклифа женщины любят, даже сами предла-гают знакомство… Интересно, и что в нём такого? Чего они в нём находят? Краси-вый, конечно, особенно, когда в форме, но ведь это не главное… Те, кто его знает, говорят: жестокий он и мстительный… Из тех, кто себе на уме…

— Вы, наверное, к лейтенанту Барклифу, мисс…? — спросил Бриггс, зачарованно глядя на гостью.

— Миссис Тайлер! — поправила женщина. — Но можно и без этих формальностей…

— Вы проходите, садитесь, — Бриггс вскочил, как галантный кавалер, проводил даму до кресла, усадил, заговорил суетливо:- Садитесь-садитесь, госпожа Тайлер… Выпить, конечно, предложить не смогу: сами понимаете — военная часть, не поло-жено. Но долго ждать не заставлю, — с этими словами он выскочил из комнаты, на ходу — ещё дверь не закрылась — закричал что-то часовому. Вернулся почти сразу. Женщина сидела неподвижно, сложив руки на коленях, смотрела в одну точку и ждала. Прямая спина, расправленные плечи, красивая шея с изящно посаженной головой. Королева — и только! Эти гриффитки знают себе цену и умеют хорошо показать себя, без единого изъяна! "Повезло же Барклифу, — думал с завистью Бриггс, не сводя с гостьи жадных глаз, — отхватил себе такое сокровище! И молодая ещё, лет тридцать, по людским меркам. Хотя, нет, старше, должно быть: гриффиты стареют медленнее, по внешнему виду им точного возраста не дашь… Но ведь надо же! Повезло-то как!" Бриггс сокрушался, страдал, завидовал, мучился до тех пор, пока в голову не полезли совсем уж откровенные мысли… И тут вдруг женщина повернула к нему голову, гневно сверкнула глазами и произнесла с убийственным спокойствием:

— Знаете, лейтенант, у меня есть законный муж, поэтому постарайтесь успокоить-ся, пока не поздно…

— О, извините, мисс… миссис… — Бриггс покраснел от смущения, затараторил:- Простите… Вы не подумайте что-нибудь плохое, Бога ради… Извините!..

Барклиф ворвался, стремительный и быстрый, остановился только возле стола, сверкая гневными глазами (а ведь с утра был в хорошем настроении; опять, видимо, что-то не так), посмотрел на Бриггса сверху вниз и спросил нетерпеливо:

— Что у вас, лейтенант? И говорите побыстрее: моя бригада на турниках с одним сержантом…

Бриггс даже ответить не успел, как Барклиф сам заметил гостью, поднявшуюся из кресла ему навстречу.

— Посторонние в части?! Кто посмел пропустить? Дежурный у КПП? Разболтались совсем… — Барклиф глянул в окно на здание КПП, на дежурного у ворот, а потом шагнул к двери.

— Подождите, лейтенант! — женщина преградила ему путь, выставив вперёд руку. — Тот мальчик не при чём. Не нужно его наказывать, прошу вас! Ему пришлось меня пропустить… Из-за ГРИН-карты, ведь запрета на них не поступало…

ГРИН-карта — особый пропуск, выдаваемый работникам секретных организаций, занятых разработкой материалов государственной важности. Люди с такими про-пусками имели доступ во все государственные структуры, кроме ОВИС, ведь те были сами себе хозяева… Государство в государстве…

И точно, запрета на посещение военных частей, имея ГРИН-карту, не поступало. Может, просто бургомистр Тонненг из-за кучи навалившихся проблем, связанных с войной, забыл об этом? Ведь запретили же все связи с "гражданкой": встречи с родными, звонки и переговоры и, тем более, увольнительные. Такими привилегия-ми могли пользоваться лишь офицеры, но не солдаты…

— Я работаю в лаборатории, мистер… — произнесла гостья с улыбкой, протягивая руку для рукопожатия.

— Мистер Барклиф, леди, — он принял её руку, легонько сжал, — для вас же просто: Дэвид Барклиф! — он мгновенно, на глазах изумлённого Бриггса, превратился в со-вершенно другого Барклифа, Барклифа, незнакомого никому в этой армейской части. Ходячее воплощение вежливости и воспитанности. И откуда что взялось?!

— И что же могло привести такое прелестное создание в эти стены? — Барклиф улы-бался очаровательной улыбкой. Видимо, за эту улыбку его особенно и любили женщины. Добрую, искреннюю, завораживающую…

— Я даже и не знаю, сможете ли вы мне помочь! — женщина улыбнулась в ответ, попадая под очарование лейтенанта.

— Я к вашим услугам, во всяком случае! — произнёс Барклиф с чуть заметным на-клоном головы.

— Моё имя — Глория Тайлер! — наконец представилась гостья. Барклиф, услышав знакомую фамилию, чуть напрягся, насторожился, пытаясь угадать, о чём пойдёт разговор. — Я знаю, мой сын находится в этой части, — она напрямую выложила цель своего визита и по тому, как нахмурились брови лейтенанта, поняла: обратилась к кому нужно. Этот человек знает что-то, и она не уйдёт, пока он всё не расскажет.

— Извините за возможную бестактность, но хотелось бы знать, как вы об этом уз-нали. Меня, знаете ли, несколько удивляет ваша уверенность. А вдруг вы ошибае-тесь, Глория? — взгляд Барклифа неожиданно помрачнел, он словно задумался о чём-то для него важном.

— Нет, господин Барклиф, — голос Глории вновь стал официальным и даже как буд-то сухим, — в этом я уверена. Мне придётся вас огорчить, но свой источник я назвать не могу.

— По распоряжению бургомистра мы не имеем права разрешать встречи военно-служащих с их родственниками. Никаких сообщений, никаких звонков, леди, — Барк-лиф усмехнулся, пожал плечами с виноватым видом. — Извините, но помочь вам я не смогу ничем. И никто другой не поможет! — категорично добавил он.

— Но он здесь, да?! Вы этого не отрицаете?

— Но и не подтверждаю! — Барклиф осторожно взял Глорию под локоть, повёл её к двери со словами:- Пойдёмте на улицу, здесь душно!

Они вышли, а Бриггс, проводив их взглядом, произнёс неприязненно:

— Бабник…

При появлении Барклифа часовые у порога комендатуры вытянулись, замерли, сжимая оружие. Всё также поддерживая Глорию, Барклиф помог ей спуститься со ступенек, а потом сказал с напускной беззаботностью:

— Может быть, раз уж вы здесь, осмотрите нашу базу. От вас я приму любую кри-тику… — он усмехнулся.

— Благодарю за любезность, но вы не сказали мне ничего хоть сколько-нибудь вразумительного на интересующий меня вопрос. А я хотела бы точно знать, смогу ли я увидеть своего сына? — голос Глории стал удивительно твёрдым и решитель-ным. От хрупкой и красивой женщины необычно слышать такие бескомпромиссные слова. — Только "да" или "нет"!

— Нет! — ответил Барклиф после долгого раздумчивого молчания. — Не сможете, и я уже объяснил вам, почему…

— А если я обращусь непосредственно к коменданту вашей базы, лейтенант Барк-лиф? — Глория остановилась, обернувшись, глянула на лейтенанта в упор. Она была поразительно похожа на рядового Тайлера из его бригады, бригады номер три.

— Коменданта сейчас нет, он приедет не раньше, чем через месяц, — Барклиф улыб-нулся гостье в ответ. — Тогда, когда база будет готова к его приезду. И даже если вы дождетесь его и даже если встретитесь, вы всё равно ничего не добьётесь. Просто поймите это, примите, как есть и успокойтесь, Глория.

Вон, смотрите! — он указал рукой далеко вперёд. — Это моя бригада. Кроме неё, здесь ещё четыре такие же, и у каждого из этих парней есть родители, — Глория по-вернулась в ту сторону: у турников на тренировочной площадке мелькали фигурки людей в защитного цвета комбинезонах. — Если мы начнём отпускать каждого из них по просьбе матери, пусть даже такой красивой женщины, как вы, — Барклиф чуть сжал её запястье, и глаза лейтенанта при этом сверкнули, зажжённые недвусмыс-ленным интересом, — то воевать будет некому. А кто будет защищать интересы на-шего государства на этой планете?

— Но мой сын уже является военнослужащим! — возразила Глория, осторожно вы-свобождая руку. — Джейк служит в Гвардии Его Величества. Это какое-то недоразу-мение! Он не мог попасть сюда! Не мог быть призван в армию тут, на этой планете и даже в этом городе! Человек не может служить в двух местах одновременно… Срок его увольнения заканчивается сегодня, а завтра он уже должен быть в столице, в Ниобате! Неужели он не сказал вам об этом, лейтенант?!

— Вы решили, что я уже имею знакомство с вашим сыном? Нет, вы ошибаетесь! — Барклиф улыбнулся, но глаза его при этом остались холодными.

"Странный человек, — думала Глория, глядя на него. Она почему-то не могла "про-читать" его мысли, хотя с людьми ей это удавалось довольно часто. Сейчас же ка-ким-то скрытым чутьём чувствовала: лейтенант пытается запутать её, изворачива-ется и лжёт, изъясняется какими-то намёками и даже делает попытки флиртовать. — Опасный человек. Очень опасный".

— Я могу сказать вам с уверенностью: в нашей части все военнослужащие — перво-годки. О Гвардии они знают не больше того, что показывают в новостях информа-ционной связи. Наш Военный Комитет не гребёт всех без разбора! Новобранцы проходят тщательный отбор, не только медицинскую комиссию, как думают мно-гие. Все эти мысли подогреваются специальными людьми с одной лишь целью: посеять в наших рядах панику! Мой вам совет: не паникуйте! Ну, повоюет ваш мальчишка, вернётся героем, вы его сами не узнаете, взрослого, дисциплинирован-ного… А какая будет выправка! Вы будете им гордиться, помяните моё слово!

— Гордиться? — Глория вдруг рассмеялась. — А если его убьют? Такой перспективы вы почему-то не предлагаете! У вас у самого, лейтенант, есть дети? Вы женаты?

— Нет! — голос Барклифа дрогнул. Он понял вдруг, что начинает терять самооблада-ние, начинает злиться, выходить из себя и может наделать глупостей. Нельзя было поддаваться на очарование этой красавицы. Захотел окрутить её, попользоваться! Да она сама расставила тебе ловушки, а сейчас выдергивает их по одной из-под самого твоего носа и ты вот-вот попадёшься в одну из них… И всё это потому, что укоренившаяся привычка — красивая, значит, дура — даёт сбои на этой планете… Этих гриффитов не поймёшь! К ним вообще нельзя подходить с обыкновенными человеческими мерками! А сейчас лучший вариант решения проблемы — избавиться от этой опасной и настойчивой женщины! Хотя бы до завтрашнего дня! А там по-смотрим… Придумаем что-нибудь…

— Знаете что, — предложил вдруг Барклиф. — Сегодня я вам ничем не смогу помочь, приходите лучше завтра. Хорошо? — эта резкая перемена озадачила Глорию, но и понять, что лейтенант задумал, она не могла. — До завтра я проверю всех солдат в этой части, просмотрю картотеку… Узнаю что к чему… Как, кстати, звать вашего сына? Джейк, да! Джейк Тайлер? Хорошо, я запомню это имя! У меня хорошая память… А сейчас пойдёмте, я провожу вас.

Глория шагнула вперёд, сделала ещё несколько шагов, а потом обернулась, по-смотрела ещё раз на тренировочную площадку. Одна фигура, в стороне от всех, показалась её знакомой, очень знакомой. Но расстояние было слишком большим, она не могла разглядеть лица, а тут ещё и Барклиф потянул её за собой, бережно придерживая под локоть.

Их уже разделяла решётка ограды, когда Барклиф окликнул Глорию:

— Ещё один вопрос, госпожа. Последний! Откуда вы узнали, что ваш сын именно здесь? В трёх кварталах отсюда есть другая база, ваш Джейк мог оказаться и там.

— Нет! — Глория упрямо склонила голову. — Он здесь! — при этих словах она глянула на флаг над зданием комендатуры, чуть заметно улыбнулась. — Он здесь! Это я знаю точно!

* * *

Дневальный, как-то нехотя и потому не торопясь, выкладывал все вещи из тум-бочки прямо на кровать.

— Быстрее, рядовой! — прикрикнул нетерпеливо Барклиф. Джейк стоял в проходе между двумя рядами кроватей по стойке "смирно": расправленные плечи, руки по швам, синие честные глаза глядели в одну точку на стене. И эта их честность и даже какое-то удивление во взгляде, такое натуральное, бесили лейтенанта Барклифа. Сержант Торнтон тоже присутствовал при обыске, но так же, как и рядовой Тайлер, мало что понимал.

— Больше ничего, господин лейтенант! — дневальный выпрямился. Дверца тумбочки качнулась, упёрлась ему в ногу. Барклиф глянул на кровать, на сваленные в кучу вещи: небольшое казённое полотенце, бритвенные и гигиенические принадлежно-сти, две запечатанные пачки сигарет. Всё, что выдавалось каждому рядовому в этой части.

— Обыщите кровать! — приказал Барклиф. На Джейка он даже не глядел: его оче-редь на обыск ещё не наступила. Дневальный снова начал перекладывать всё в тум-бочку, и эта его основательная деловитость взбесила Барклифа окончательно. — Ты, что, не можешь шевелиться быстрее?!

Схватив одеяло за край, лейтенант дёрнул его на себя, сам стянул простынь и скинул подушку, за ней последовал на пол и матрас.

— Сержант, обыщите рядового Тайлера! И как можно тщательнее, пожалуйста! — приказ прозвучал с удивительной вежливостью, но эта вежливость была началом яростной вспышки, грозившей разразиться в любую минуту.

— А что ищем-то, а? — чуть слышно и по-стариковски ворчливо спросил шёпотом Торнтон, глянув Джейку в лицо. Тот не шелохнулся, будто и не слышал вопроса, даже не моргнул. Так же неподвижно он стоял, пока руки сержанта тщательно об-лапывали все карманы и клапаны его комбинезона. Ничего! Только из кармана на груди Торнтон извлёк белоснежный, аккуратно сложенный носовой платок. Он тоже выдавался солдатам, как и всё остальное, но никем по назначению не ис-пользовался, может быть, о нём и вспоминали, когда спешно перед построением нужно было протереть сапоги от пыли.

Торнтон развернул платок, осторожненько взявшись за уголочки. Белая ткань! Только в правом нижнем углу печать хозяйственного отделения.

— Это всё! — Торнтон, всё также держа платок перед собой, повернулся к Барклифу. Тот, сверкая глазами, вырвал платок, скомкал и сунул его как есть Джейку в рас-стёгнутый карман с презрительной ухмылкой:

— Пижон!

Джейк всё также стоял навытяжку, не шевелясь, но в глазах его не было страха, так привычного Барклифу.

— Где он, рядовой? — спросил лейтенант после минутного молчания, глядя на Джей-ка в упор.

— Не могу знать, о чём вы, сэр! — он смотрел на Барклифа так, как может смотреть только человек, твёрдо уверенный в собственной правоте, честно и прямо. Но Барк-лиф почти за пятнадцать лет своей службы усвоил одно: любой солдат, какой бы он ни был добросовестный, всегда имеет на своей совести хоть один грешок. И, ока-завшись перед лицом командира, он вспоминает об этом и знает, что наказание последует. Последует незамедлительно и неизбежно. Солдат только тогда становит-ся солдатом, когда полностью понимает эту систему, когда ЗНАЕТ, что наказание неизбежно…

А этот же тип всегда при столкновении вот так, как сейчас, — нос к носу — глядит чистыми ангельскими глазами. Прямо святой какой-то!

И эта чёртова его святость вызывала у Барклифа непреодолимое желание превра-тить её в боль. Заставить его мучиться, страдать, бояться! Пусть даже врёт, извора-чивается, оправдывается, как все остальные в таких случаях, но не глядит своими честными глазами. Пусть будет таким, как все!

— Я ничего тебе не сделаю, обещаю! Просто скажи, куда ты его спрятал! Ведь если узнают, достанется всем! Всем, понимаешь! И "верхам", и "низам"! А уж "низам"-то особенно! О третьей бригаде я позабочусь лично! Ведь ты же не хочешь, чтобы из-за тебя одного досталось остальным двадцати девяти? Скажи, куда ты его дел, Тайлер!! Пока я разговариваю с тобой по-хорошему! Где передатчик?!!

— Не могу знать, о чём вы, господин лейтенант! — повторил Джейк.

— Но ведь ты же вызвал её сюда!! Вызвал, да?!! — взорвался Барклиф. — Она бы не пришла сюда, именно в нашу часть, именно ко мне, если бы точно не знала! Если бы ты ей ничего сам не рассказал! Или это воля Провидения, чёрт возьми?! Лучше расскажи мне всё сам! Не заставляй меня превышать полномочия! Ещё немного — я тебя ударю!!!

— Не понимаю, чего вы от меня хотите, господин лейтенант! — Джейк сейчас был готов рассказать всё, что знает, так как ещё ни разу не видел Барклифа в такой яро-сти, в таком отчаянии, но не знал, совершенно не знал, чего же от него требуется. Какой может быть передатчик? Откуда? Часов-то и тех даже нет. И кто такая "она"? И вдруг неожиданно, внезапно понял, словно кто-то подтолкнул: мама при-ходила!!! Нашла!! Приходила всё-таки!! Нашла его здесь! Узнала-таки!

— Мама приходила?!! — выдохнул Джейк, не в силах сдержать волну радости, нака-тившую изнутри, затопившую сердце.

— Мама! — Барклиф усмехнулся презрительно. — Маменькин сыночек!.. — а потом крикнул Джейку в лицо:- Ты — СОЛДАТ!!! Сол-дат! Мамы-папы остались за воро-тами! Стоять "смирно"! И отвечать только на мои вопросы!

— У меня нет передатчика, господин лейтенант! — чётко выговаривая каждое слово, произнёс Джейк в ответ. — И я не знал, что она сможет прийти сюда. Не знал!

— Если ты надеешься выбраться отсюда с её помощью, то я сделаю всё, чтобы это-го не произошло! Я приложу все усилия — будь спокоен! И Гвардия тебе не помо-жет! Теперь я твой командир! Я! — Барклиф злорадно улыбнулся. — И я отшлифую тебя, гвардеец, по своему вкусу! Ты будешь таким, каким я тебя сделаю, рядовой Императорской Армии! Но сначала ты мне скажешь, где передатчик!!

— Вы его никогда не найдёте! — Джейк вдруг улыбнулся с мстительным блеском в глазах, и сразу же стал совсем другим, злорадствующим, — нет! — даже злым. "Нашёл я твоё слабое место, малыш! Нашёл всё-таки… — Барклиф обрадовался этому откры-тию. — А теперь-то я выверну твою душу так, что ты будешь трястись при моём по-явлении… Гвардеец! Сопляк ты! Так вот, значит, кого готовит Гвардия в своих стенах! Слабохарактерных мальчиков с честными глазами! Хорошо! Теперь-то я возьмусь за твоё воспитание…"

— Никогда не найдёте, господин лейтенант! — похоже, ему нравилось идти против, делать что-то специально на зло. Что-то сломалось в нём, выпустив наружу скры-тую глубоко дикую силу противоборства, противостояния. Это был уже не тот тер-пеливый парень, которого ничем не проймёшь.

— Неповиновение! — предупредил Барклиф. Он видел, какая сила всплывает в глазах Джейка, опасная, дикарская. Ещё немного — и она выльется в бунт!

— Я вам ничего не скажу, лейтенант! И вообще я отказываюсь выполнять ваш при-каз! И все ваши приказы — тоже! Я хочу видеть коменданта, капитана, майора… Кого-нибудь, выше вас по званию, — Джейк не кричал, не размахивал руками, только взгляд и голос выражали всю бурю его чувств. И это его внешнее спокойствие на-чинало действовать на нервы всем присутствующим. Первым не выдержал сержант Торнтон:

— Ты нарушаешь субординацию, рядовой…

— Я ещё не давал присяги! Меня нельзя наказывать как военнослужащего! — отве-тил Джейк, даже не глянув на сержанта: он смотрел в упор на Барклифа, словно ждал именно его реакции. — А для начала я требую перевода в другую бригаду. Я имею на это право…

— В карцер! — прошептал чуть слышно Барклиф, не сводя с Джейка глаз. — В карцер, рядовой!

— Да плевал я на вас! На вас и на вашу армию тоже! — Джейк улыбнулся и смерил Барклифа взглядом. — Я — курсант третьего курса и моё звание никак не меньше ва-шего, лейтенант! И вообще, свяжитесь с полковником Дарлингом! Я буду говорить только с ним…

— А Его Величество вам, господин курсант, не вызвать? — Барклиф даже глазом не моргнул, улыбался, казалось, весь этот бунт только развеселил его. — Курсант — соп-ляк! Да ты же идиот! Настоящий идиот! Кричишь, выступаешь, внимания к своей персоне требуешь! Да никто тебя в твою Гвардию не отпустит! И не рассчитывай на это… — теперь настал черёд Барклифа. — Служить тебе придётся… И в третьей брига-де. И тогда ты у меня за каждое из своих словечек ответишь. За каждое, понял?!!

Указательный палец выброшенной вперёд руки чуть не коснулся лица Джейка, но тот даже не дрогнул. Торнтон, исчезнувший незаметно, появился с двумя воору-жёнными солдатами и ещё с каким-то капитаном.

— Разрешите обратиться к вам, господин капитан! — Джейк повернулся к последне-му лицом и снова стал по стойке "смирно", но слушать его не стали. Торнтон по пути ввёл уже всех в курс дела. Солдаты подхватили бунтаря под руки, поволокли к дверям, а Барклиф крикнул им вслед:

— В карцер! На хлеб и воду! На две недели!

— Что здесь случилось, лейтенант? — капитан удивлённо озирался вокруг.

— Солдат из новобранцев устроил представление, — ответил Барклиф, пожимая пле-чами. В подробности он вдаваться не стал.

* * *

Глория прошла к окну, устало опустилась в кресло. Барклиф остановился у стола. Заложив руки за спину, он чуть покачивался на носках вперёд-назад и смотрел в окно, думая о чём-то.

— Сожалею, госпожа Тайлер, — произнёс со вздохом, — видимо, вы всё-таки ошиб-лись… Его здесь нет. И вряд ли был…

— Был! — воскликнула Глория. — И до сих пор находится на вашей базе…

— Где? — Барклиф повернулся к ней, смерил взглядом. — Перед вами построили все пять бригад, вы видели каждого солдата. Каждого, Глория! И вашего сына среди них нет!

— Вы обещали показать мне все личные дела, — напомнила Глория, не обращая вни-мания на слова лейтенанта. — Всех солдат в этой части, и особенно тех, кого на по-строении сегодня не было! — в её голосе прозвенели незнакомые начальственные нотки. Она не принимала отказа, в какой бы форме он ни прозвучал. А потом по-смотрела Барклифу в глаза своими тёмными решительными глазами.

"Проклятье!" — подумал тот с отчаянием. И почему так трудно просто взять и от-править тебя отсюда? С любой другой ты бы, верно, так и поступил, но не с этой красавицей… Водишь её по части, как экскурсовод, даже добился общего построе-ния. А тут ещё и архивные документы подай!

— Вы всех видели сегодня! — настойчиво повторил Барклиф, упрямо склонив голо-ву. — А архивы — это не моя компетенция. Не тратьте вы зря время и силы. Обрати-тесь в другую часть, может быть, там вам и смогут помочь! А здесь?.. — он на мгно-вение задумался. — Мы бы знали, если б у нас оказался гвардеец Его Величества… Но таких героев у нас нет! — отрицательно качнул головой лейтенант, снова перевел глаза на окно. — Есть подёнщики с ферм, бродяги без роду и племени, представители молодёжных объединений, как гордо они сами себя называют, а по-нашему, — это мелкая шпана из шаек. Безработные тоже есть. Много всего… Это, как пена и му-сор, гонимые водой во время сезона дождей. Какой где катаклизм или чуть обста-новка усложнилась — они всплывают. Если бы не работа полиции, контроль и по-стоянное патрулирование на улицах, по городу было бы опасно и днём ходить. Та-ких проблем на Ниобе нет: там лучше работают организации социального обеспе-чения и защиты. А здесь совсем не тот уровень… Совсем не тот, — Барклиф вздох-нул. — Я когда сюда приехал, знаете, о чём сразу подумал? А наш ли это мир? Туда ли я попал? Гриффит ли это? Ничего общего с тем, что показывают в новостях. Здесь уровень прошлого века! Эпоха всеобщего упадка на примере одной планеты! Если не хуже… Это сырьевой придаток и для нас, и для сионийцев. Один гигант-ский карьер, из которого гребут, не думая о последствиях. А теперь ещё эта война! Знаете, сколько лет наши миры не воевали? С экспансии на Сиону прошло полных 58 лет! О какой военной индустрии может идти речь? Воевать разучились! Марши-ровать! Ни тактики, ни стратегии! Всё теперь по книгам, по учебникам! Наше с вами поколение войны в глаза не видело, ничего, кроме исторических хроник, да и в них сплошной патриотизм и доблесть! А без хорошего оружия, на одних чувствах, далеко не уедешь!

Лейтенант Бриггс вошел в комнату, неся в обеих руках огромную кипу бумаги. Барклиф тут же замолчал, подвинулся, пропуская Бриггса к столу: как никак его кабинет. Бухнув всю эту кучу на стол, Бриггс поздоровался с Глорией, но как-то виновато опустив глаза. Проскользнул на своё место, за стол, включил компьютер, потянулся за первой папкой, а потом сказал с крайне деловым видом:

— Лейтенант Барклиф, я закончил с вашей бригадой. Вам теперь нужно всё прове-рить, расписаться в каждом деле. Познакомиться поближе с каждым…

— Хорошо. Отложите! — Барклиф задумчиво кивнул. — Я возьму на ночь с собой…

— И вот ещё, — Бриггс выудил из общей кучи одну папку, протянул её Барклифу. — Капитан Бернсон велел вас предупредить: через три часа рапорт об аресте рядового Тайлера должен лежать у него на столе. А вот его личное дело… — Глория, до этого сидевшая неподвижно, как статуя, вдруг вскочила, опередила Барклифа, выхватив папку из рук Бриггса. Откинула плотную корочку судорожно и торопливо дрожа-щими от волнения пальцами. Фотография Джейка в левом верхнем углу листа, скреплённого скоросшивателем, лишила её сил. Медленно опустившись в кресло, Глория прошептала одними губами:

— Сыночек… родненький… — глаза её неподвижно смотрели на фотокарточку: очень коротко постриженный, обычно улыбчивый, сейчас же даже на себя непохо-жий. Поджатые губы, нахмуренный взгляд. Но это был он, её Джейк!

Барклиф осторожно вытащил папку из рук Глории, она не шевельнулась, только произнесла, вскинув глаза:

— Проводите меня к нему!

Барклиф закрыл папку, убрал под мышку, ни слова не сказав.

— Проводите, прошу вас, Дэвид! — повторила Глория, назвав Барклифа впервые по имени.

— Это не он! Вы принимаете желаемое за действительное, леди! — ответил тот, но сам встал так, чтобы Глория не могла дотянуться до папки. — Вам показалось, воз-можно, они похожи. Возможно, однофамильцы, но это совершенно разные люди…

— Это мой сын! — Глория медленно поднялась, шагнула к Барклифу, сверкая глаза-ми. — Это мой Джейк!..

— Ваш? — Барклиф коротко рассмеялся, снова раскрыл папку. — Да вот же, смотрите! Сведения о родителях — отсутствуют! Место учёбы и работы назвать не смог! Крат-кая справка: в момент задержания находился в состоянии алкогольного опьяне-ния… Медицинское заключение: частичная потеря памяти… маниакальная депрес-сивность… склонность к фобиям… пассивен… Как я помню, вы отзывались о сво-ём сыне немного по-другому, с более высокой оценкой. А этот же? Из деревенских простачков, даже индикатора личности не имеет…

— Неправда!! Это просто какая-то ошибка, недоразумение!.. — прошептала Глория со стоном, ломая руки. — Помогите мне, прошу вас… Я должна увидеть его…

Бриггс, глядя на этих двоих с молчаливым осуждением, только вздохнул и снова взялся за бумаги. В их разговоры он даже вникать не хотел…

* * *

Когда-то здесь был склад, под ним — подвальное помещение. Когда-то — это, на-верное, ещё со времён строительства города. У самого края болота, разросшегося за последние годы ещё дальше, маленькое каменное зданьице и под землёй — подвалы, превращённые теперь в карцер.

В одной из камер Джейк и сидел уже третий по счёту день. Хлеб и воду приноси-ли всего два раза в сутки: по появлениям охранника он и считал дни. Свет сюда, в камеру, проникал лишь через крошечное зарешёченное окошечко. Сырые стены из потрескавшегося холодного бетона, бетонный пол с маленькими лужицами воды, капающей с потолка, — болотная сырость везде.

Джейк сидел на койке с незастеленным матрасом — роскошь для карцера — и сле-дил за хождением охраны за дверью. Ни звука не проникало за это окошечко! Ниче-го из внешнего мира! Арестант предоставлен сам себе и своим мыслям!

О чём Джейк думал в первый день, как только попал сюда? Сразу он вряд ли во-обще о чём-то думал! После ссоры с лейтенантом, находясь в состоянии нервного возбуждения, готовый ринуться в драку с кем угодно, Джейк метался по камере, требовал встречи с комендантом базы, кричал, ломился в дверь, отказывался есть — пытался хоть как-то обратить на себя внимание!

Без толку! Кому захочется слушать бред человека, подверженного мании вели-чия? Какая Гвардия? Здесь, на этой планетке, никто даже представить себе не мог, просто спокойно спросить себя: а вдруг этот чудной человек и вправду — гвардеец? Ведь если есть Гвардия, значит, и гвардейцы должны быть! Но не всем же жить на Ниобе!

И ещё этот чёртов Барклиф!

Вспомнив о нём, Джейк застонал от отчаяния, откинулся назад, ударившись за-тылком о бетонную стену. Ведь он же всё делает во вред! Знает, что всё — правда, виделся же он с матерью (в этом Джейк был уверен на все сто процентов), да и че-ловек он неглупый. Но почему тогда "подрезает" специально? "Подрезает" и даже не скрывает этого?! Говорит прямо в глаза! Это же нарушение закона! И он сам знает об этом!..

Если так, значит, он наверняка уверен, что мне не выйти отсюда, кроме как на войну, под пули сионийцев.

Глупо это как-то всё! Чтобы просто испортить кому-то жизнь из вредности.

Джейк, никогда в жизни не встречавшийся с подобными людьми, не мог сейчас поверить, что человек может желать зла другому только потому, что что-то ему в нём не понравилось.

Строптивость? Желание бунтовать, делать что-то назло?

Джейк никогда не замечал в себе такого, да и за время учёбы в Академии получал всегда только хорошие отзывы. Неужели только за пару вопросов, вполне обычных в этих условиях, можно нажить себе опасного врага, в лице командира особенно? Вот Барклиф, например! Да он же первым спросил тогда на построении! А же про-сто сказал правду, всё, как есть!..

Джейк уткнулся лицом в раскрытые ладони, шумно вздохнул.

Я не умею врать! Я никогда в жизни не врал! Если учесть, конечно, что сокрытие правды это не враньё… Даже тогда, в Академии, перед всем строем признался, что это я уходил в "самоволку" в город. Ведь всё равно бы узнали о побеге, только на-казали бы всю роту.

Волна стыда от давно произошедшего случая неприятно охватила затылок, жаром коснулась щёк. Опозорился тогда перед всем строем, перед полковником… Ребята, конечно, поняли: кое-кто и из них сбегал, особенно по праздникам… Но полков-ник… Дарлинг был разочарован до глубины души в своём лучшем воспитаннике и не скрывал этого… Хотя, что теперь вспоминать?

Гвардия — это, конечно, здорово! С ней у Джейка были связаны лучшие воспоми-нания жизни… Но это всё, словно, осталось в ярком сказочном сне, а здесь же, в реальности, — сырой подвал на краю болота, третья бригада и… Барклиф! Этого человека Джейк никак не мог понять, хоть и очень старался. А тут ещё новость, что мама была в части… Наверное, когда сержант гонял нас на спортивной площадке. Тогда Барклиф разговаривал с какой-то женщиной. Боже, так близко!! А у тебя даже сердце не ёкнуло!..

Интересно, что наговорил ей Барклиф? Справится ли она с ним? Сможет ли разо-браться?

Джейк видел перед глазами лицо матери: почти всегда серьёзное, но не угрюмое. Нет! Она всегда была очень ласковой, доброй и строгой одновременно при этом. Такой и помнил её Джейк. Она много работала, всегда, сколько он её помнил. Опы-ты, доклады, конференции, научные разработки, какие-то гипотезы… Она и сюда, на Гриффит, перебралась, чтобы работать прямо на месте, в нужной среде… Да, её многие знают, даже из Императорского окружения… Вот только сам Джейк за свои пятнадцать лет до поступления в Академию так и не узнал её и её характер. Она так и осталась ему немного чужой, какой-то незнакомой. Это, как диск! Прочитал над-пись, посмотрел картинку на информационном вкладыше, но пока не вскроешь, можно лишь догадываться: а что внутри? Такая и мама! Что у неё внутри? Как она мыслит? Чем живёт? Как поведёт себя в той или иной ситуации? И почему она по-ступает именно так, а не иначе?

С отцом легче! Он какой-то открытый весь, понятный. Хотя, может быть, это по-тому, что они, мужчины, понимали друг друга лучше? Ведь и с детства Джейк был ближе к отцу, чем к матери. Вдвоем с ним они ездили к бабушке с дедушкой — к его родителям, часто вместе бывали на аэродинамических выставках, с ранних лет Джейк помогал отцу при ремонте аэролётов, его знали все ремонтники в ангарах, любили, баловали… От него, от отца, у Джейка и страсть ко всему, что летает, что движется. Ко всей механике! Об этом и сама мама не раз говорила… Но завидовала ли она их близости, ревновала ли? По её лицу, как ни старайся, всё равно не пой-мёшь. Не помогало даже умение мысленно общаться с ней, телепатическая связь, как её называют научно. Может быть, потом, повзрослев, взглянув на мать уже взрослыми глазами, он бы и понял в ней что-то, сумел бы разгадать загадку её больших серых глаз, но…

За время службы в Гвардии семьёй они собирались раза два — не больше! Отец почти всегда в отъезде: он лётчик, пилот, человек подневольный… Да и мама — вечные командировки, презентации, открытия и прочее, прочее… Казалось иногда со стороны, что этих людей удерживает вместе только общий ребёнок, но не общие интересы… Насколько они были разными.

Позднее Гвардия стала для Джейка вторым домом, вытеснила собой даже некото-рые воспоминания детства. Почти пять лет службы, тяжёлой, сложной, но неодно-образной, как это казалось на первый взгляд, но Джейк прекрасно помнил тот день, когда их, нескладных пятнадцатилетних мальчишек-подростков, впервые надевших военную форму, построили на огромном, как им казалось тогда, плацу. Здесь же построили и остальные курсы, и механиков, и техников, и Особый Элитный отряд. Эти, в чёрной с серебром форме, все высокие и ладные, совсем уже взрослые, дер-жались чуть в стороне, смотрели на остальных свысока. Да оно и понятно!

Этот отряд — мечта всех курсантов — занимал в Академии особое место. Они, именно они, сопровождали Его Величество во всех поездках, куда бы Император ни направлялся. Особый отряд — это лицо всей Академии! Всего государства! Всей нации ниобиан!

Их было немного, человек тридцать, но зато, сколько почёта, какая жизнь! Рядом с самим Императором! Такое счастье и во сне не приснится!

Тогда, в этот день Джейк и представить себе не мог, что через четыре года, после второго курса, он сам попадёт в этот отряд, что сам в чёрной бархатной форме бу-дет весной встречать "молодых", таких же, как и он когда-то, испуганных и изум-лённых мальчишек.

Академия и сама Ниобата со своей столичной, вечно торопливой жизнью теперь остались только в памяти. Яркие эпизоды, когда весёлые, когда интересные, сами собой всплывали из памяти, как солнечные пятна, согревая душу, скрашивая оди-ночество. Тренировки в учебном классе, экзамены каждые четыре месяца, первый полёт в открытый космос, первая встреча с Его Величеством, полёт на Фрейю…

За всем этим стояли воспоминания, пережитые эмоции, новые впечатления, новые люди. Это сейчас всё складывается в одни лишь ничего не значащие слова, мало кому понятные и интересные, даже если захочется рассказать, поделиться.

Внезапно Джейк понял: он никогда больше не попадёт в Академию, не встретится больше ни с Рафтером, ни с Никодимом, ни с другими ребятами. Вся та жизнь оста-лась где-то там, далеко, в светлой полосе. И сам Джейк смотрел теперь на окру-жающий его мир совсем другими глазами. Глазами разом повзрослевшего человека, человека, увидевшего вдруг всю правоту реального мира. Эти два дня армейской службы оказались для него, как холодный отрезвляющий душ. Вот она — реаль-ность! Это не Академия, где их пестовали с детских лет, видели в них не только солдат, не только боевую силу, но и людей с живой душой, с сердцем и мозгами. С ними работали психологи, воспитатели, опытные учителя.

Там, в Академии, было сложно, они занимались многим: военная подготовка, занятия по школьной программе, инженерная и пилотская готовность. Они были не просто солдатами, не просто пилотами Императорского корабля или машины, не просто телохранителями! Знание истории до мельчайших подробностей, знание Императорской династии, этикет и правила хорошего тона, знание и владение язы-ками — обязательным было всё! Его Величество часто бывал на презентациях, фур-шетах, в гостях у именитых граждан, и везде Его сопровождали гвардейцы. Они обязаны были вести себя достойно по меркам любого общества, уметь поддержать любую беседу, иметь толк во всём, но и при этом выполнять роль накопителя дан-ных для самого Императора: всё видеть, всё знать, всё помнить. Его Величество должен быть готов ко всему, знать обо всём, быть в курсе любой беседы. А здесь же?!! "Налево!" "Направо!" "Кругом!"

Весь день одно и то же! О чём ты думаешь? Что ты можешь? И кто ты такой во-обще? Это никому не интересно! Главное — уложиться в нормативы. И быть таким же, как все… Не думай, не спрашивай, не болтай… Этого и хочет, наверное, от меня Барклиф? Быть, как все остальные в бригаде!..

— А смогу ли я быть, как все? — в который раз уже спрашивал у себя Джейк. — Это нужно заново учиться смотреть на мир и смотреть совершенно другими глазами. Если нет возможности выбраться, нужно приспосабливаться к этим условиям. Стать одним из тридцати в бригаде Љ 3. Правда, один вопрос при этом возникает: а примут ли они меня?! Я же для них гриффит! Даже думать об этом смешно! — Джейк улыбнулся. — Чушь какая-то! Хоть бы кто-нибудь объяснил, как может у ниобиан-родителей быть сын — гриффит? Моему разуму это не поддаётся…

…Тяжёлая дверь откатилась в сторону со страшным скрипом, со скрежетом, от-дающимся болью в зубах. Джейк чуть приподнялся, привалился спиной к стене, подтянув к груди правую ногу, и только потом медленно перевёл взгляд на дверь. В глаза неприятно, до боли, до рези, до слёз ударила волна света. Джейк смог разли-чить тёмный силуэт в дверном проёме. Барклиф! Джейк узнал лейтенанта по знако-мому уже развороту плеч, по гордо вскинутой голове.

— Встать, арестованный!

Джейк медленно и нехотя поднялся, держась рукой за спинку кровати. "Смирно" не встану, как ни ори! И только попробуй ударить! Мрачно и зло подумал Джейк, исподлобья глядя на Барклифа. Но тот отступил в сторону, пропуская ещё кого-то. Джейк и сообразить ничего не успел, не понял, что к чему, как руки матери обхва-тили его, еле доставая до плеч. Уткнулась мокрым от слёз лицом в комбинезон на груди.

— Мама, — прошептал Джейк растерянно, встретил взгляд Барклифа. Тот отвернул-ся, шагнул за порог со словами:

— Помните, леди, у вас десять минут!

— Сыночек, сыночек миленький! — бормотала Глория чуть слышно. Её руки намерт-во вцепились в жёсткую ткань. — Я никуда тебя больше не отпущу… Никуда, слы-шишь!? Никуда…

— Мам, как… ты здесь? — спросил Джейк, обхватив Глорию правой рукой, левой — осторожно поглаживая её по плечу, будто пытаясь успокоить, унять её слёзы.

— Как ты мог так со мной? — она кулаком, небольно, но с отчаянием ударила его в плечо, один раз, другой. — Что ты наделал? Ведь ты же убиваешь меня!! Убиваешь!

— Ну ладно, мам! — Джейк поймал её руку, прижал к губам. Мама! Его мама! Хо-лодные пальцы дрожали мелкой нервной дрожью. Она сдала, совсем сдала. Ведь раньше слова выше, чем на полтона не услышишь, а тут… Слёзы в три ручья. Она больше не скрывала того, что творилось на душе. Вот она вся! Слабая, беспомощ-ная женщина, полная отчаяния… Такой Джейк видел её всего один, — нет! — два раза: когда подал заявление в Академию, и… когда выиграл конкурс, поступил…

— Как ты мог?

— Я выберусь отсюда, мам, — Джейк улыбнулся, стараясь держаться как можно уве-реннее. — Обязательно выберусь… Ты только не волнуйся… Это просто недоразуме-ние какое-то, они напутали там что-то в полиции… Разберутся и отпустят… Вот увидишь!.. Ты только не волнуйся так сильно!..

— Нет! — она его перебила, вскинула голову, глядя огромными наполненными сле-зами глазами. — Что они с тобой сделали, родненький? — аккуратно, как к чему-то хрупкому, прикоснулась к щеке Джейка подушечками пальцев. — Зарос, похудел, а постригли-то как! Ужас! Всесильный свет!

— Мам! — Джейк чуть отстранился. — Я сам виноват, и выбираться буду сам. Я справ-люсь, мам!

— Ты что?!! — Глория схватила его за воротник комбинезона, заставила наклонить голову. — Я тебя никуда не отпущу! Никуда! — обняла, касаясь губами подбородка, нижней челюсти, шеи: выше дотянуться она не могла. — Война со дня на день… А ты здесь… Джейк, сыночек мой!

— Мама! — Джейк отстранился, уклонился, выпрямился. Он никак не мог отделаться от ощущения, будто рядом присутствует ещё кто-то. Словно смотрит на них кто. И тут в памяти всплыли насмешливые слова, брошенные Барклифом: "Маменькин сыночек!" Почувствовав эту отчуждённость, Глория вспыхнула, схватила его за рукав, потянула к себе.

— Злишься на меня! Злишься, да?! Но я ничего не могу сделать! Меня не слуша-ют!.. Я уже пыталась вытащить тебя, но никто, кроме лейтенанта Барклифа, меня не слушает. Он добился разрешения на эту встречу…

— О чём ты, мам? Я же сказал: сам справлюсь! — Джейк чуть повысил голос. "И Барклиф тут замешан! Куда уж без него?!! "Спасибо" всё равно не дождётся…"- подумал вдруг Джейк мстительно.

— Справлюсь-справлюсь! — Глория улыбнулась, вытирая ладонью слёзы. — Мальчик ты мой… Я не хочу, чтобы тебя убили!!! — выкрикнула она неожиданно громко и гневно сверкнула глазами. — Я потому и согласилась на Гвардию, что там вероят-ность погибнуть меньше. Только не армия! Только не война! Как мне теперь быть? Как быть? Неужели ты сам не понимаешь, как это опасно всё?! Если с тобой что-нибудь случится, я умру, слышишь?!

— Мама! — прошептал Джейк с виноватой и усталой улыбкой. — Не говори так. Не надо… Мне от этих слов не легче… Ты только отцу ничего пока не сообщай, не говори ничего, ладно, мам?

— От него ни весточки вот уже месяц, — Глория вздохнула. — Счастливый!.. А я чуть с ума не сошла, как узнала, что ты здесь, Джейк… — она снова расплакалась, прижа-лась к нему всем телом, словно не могла до сих пор поверить, что он здесь, рядом с ней. — Береги себя! Береги! Хотя бы для меня…

— Мама, меня ещё никуда не отправляют! И не нужно так убиваться… А война? Её не будет! Его Величество войны не допустит, да и сионийцы не решатся…

— Нас последних из лаборатории завтра отправляют. Остальные, кто мог, уже уе-хали. Война — решённый факт! Всех теперь одно интересует — когда?!

— Да не будет её! Не будет! — Джейк улыбнулся так, словно доказывал что-то оче-видное непонятливому человеку. — Этот бардак пройдёт, всё уляжется… Конечно, будет лучше, если ты уедешь, переждёшь всё это на Ниобе…

— Нет! Я отсюда без тебя не уеду… — Глория всхлипывала, вздрагивая плечами, прижимаясь щекой к груди сына. — Я не оставлю тебя одного… Пойду по всем, кого знаю… До бургомистра дойду… Ведь ты же гвардеец, тебе нельзя здесь, в части… Это незаконно, а они всё тянут, не хотят связываться с Ниобатой… Я буду жало-ваться на этот беспредел… Они права человека нарушают!..

— Мам, ты, когда приедешь на Ниобу, свяжись с Дарлингом, — отъезд матери был для Джейка уже решённым вопросом. — Он подписывал мой увольнительный лист. Он в курсе всего. Объясни ему ситуацию, расскажи, что я застрял тут не по своей прихоти… Я не хочу, чтоб меня считали дезертиром… Только обязательно! Меня уже, наверное, потеряли…

— Вот сам ему всё и расскажешь! Сам, понятно?! Я без тебя не поеду — и не ду-май!! — Глория встряхнула Джейка, вцепившись пальцами в ворот комбинезона с поразительной для её тела силой. Джейк чуть язык не прикусил. А она подняла на него глаза, чуть привстала на цыпочках, пытаясь достать губами до щеки и шепча при этом обессиленным, наполненным нескрываемым страданием голосом:- Род-ненький мой… Сыночек родненький… Деточка…

Свет из коридора, через дверной проём падающий, отразился в её глазах, тёмных и огромных здесь, в полумраке камеры. Блики света заиграли в черных, чуть про-долговатых по вертикали зрачках, и Джейк с ужасом отпрянул, втянул в себя воздух сквозь зубы со стоном: "Правда!!! Это всё-таки правда?!!.. Почему никогда рань-ше?!! Зачем именно сейчас?!! О, Боже!.."

— Джейк, что с тобой? — Глория уловила эту резкую перемену в поведении сына, ощутила всю волну смятения и боли, захлестнувшую его мысли. — Что случилось?

Её ладони коснулись его лица, осторожно обхватили с обеих сторон, заставили повернуть голову, смотреть прямо в эти удивительные нечеловеческие глаза. "Как я раньше не замечал этого?!" — думал Джейк с немым стоном.

— Я тоже гриффит, да? — наконец спросил он, выдержав её прямой вопрошающий взгляд. Глория поняла всё сразу, в чём-то догадалась, что-то уловила в его мыслях. Она всю жизнь ждала этого, жила в ожидании этого вопроса. И вот… Руки её бес-сильно упали вниз, она отвернулась со вздохом, закрыла глаза, сморгнув с ресниц слёзы. Джейк ждал, молчал и ждал ответа.

— Я никогда не говорила тебе об этом…

— Мам, просто "да" или "нет"! — голос Джейка стал жёстким, совсем взрослым. Это был уже совсем другой Джейк, Джейк, незнакомый матери.

— И "да", и "нет"- ответила она, глядя на сына странным взглядом немигающих глаз. — Ты не гриффит, но и не человек… Джейк… Это всё моя вина… А ты — ре-зультат одного из моих опытов… Я никогда тебе не говорила, никогда.

Ты не знаешь многого о гриффитах, хоть и имеешь некоторые их черты и способ-ности. Но на Ниобе это не так заметно, окружающие не замечают в тебе этой раз-ницы. И ты — тоже… Зачем тогда тебе было знать об этом?

Джейк только шумно сглотнул, отвернулся, скрывая лицо. Он находился в каком-то трансе, не кричал, не требовал больше никаких объяснений — просто молчал. Но это молчание, неизвестно что скрывающее в себе, пугало Глорию куда сильнее. Она коснулась его руки, прошептала с мольбой:

— Тебе лучше было не знать об этом. Там, на Ниобе, те, кто ни разу не видел гриффитов, относятся к ним настороженно. Это естественно, ведь неизвестное пу-гает. Кто знает, кем бы ты был сейчас, если бы всегда знал о том, что ты не такой, как все вокруг… Если б и другие знали… Это же заметно мало… Зачем тогда было тебя мучить? Ломать твою жизнь…

— А как же отец тогда? Я, что, не родной ему? — неожиданно спросил Джейк. Он много читал про гриффитов и знал, что общих детей у гриффитов и людей быть не может. Ладно, пусть он гриффит — это ещё можно как-то пережить, переварить, смириться с этим, но как же отец? Он, что, — чужой ему?

— Нет! — Глория улыбнулась слабой неуверенной улыбкой. — Ты — наш общий ребё-нок! В том-то всё и дело!.. Опыт, я говорю тебе, Джейк… Конечно, это звучит жес-токо, научно, но ты — результат эксперимента! Опыта, по скрещиванию двух видов, человека и гриффита… Ты — единственный в своём роде! Пока… Повторить мой опыт пока никому не удалось, а сейчас перед войной разработки вообще свернули. Мы как раз работали над ним здесь, на месте, в лаборатории Чайна-Фло.

— Ужасно! — выдохнул Джейк всего одно слово. Лица его Глория не видела, но в этом единственном слове было столько отчаяния и боли, что она не выдержала, расплакалась снова и даже не стала скрывать эти слёзы.

— Чудовищно! — произнёс Джейк. Сейчас, со вскинутой головой, с руками на поясе, он поразительно напоминал собой Виктора. Прямой, несгибаемый, готовый стра-дать и мучиться, но знать всю правду во что бы то ни стало и идти против мнения большинства, если оно идёт в разрез с его принципами. — Значит, я чудовище?! — сде-лал Джейк свой вывод из услышанного. — Чёрт знает что! Опытная модель, как гово-рят конструкторы… Почему же тогда меня допустили до общества? А если я опа-сен? "Люди! Мутантом может оказаться ваш близкий!" — процитировал он вдруг название темы одной из известных стереопрограмм, популярной на Ниобе. Голос ведущего скопировал почти один к одному, а потом сам невесело рассмеялся и до-бавил, неизвестно к кому конкретно обращаясь:- Святая простота.

— Нет, ты не чудовище, Джейк! — воскликнула Глория, схватив сына за руку. Она поднесла её к губам, поцеловала, прижалась к тыльной стороне кисти щекой. — Ка-кой ты ещё глупый! Разве могут быть у чудовища такие глаза, как у тебя? А па-мять? А тело? А твои способности? Ведь ты же совершеннее любого человека!

— Почему комиссия позволила мне сдавать экзамены на поступление в Академию? Они же должны были знать, что я мутант! Чудовище! Полугриффит-получеловек! Они меня такого к Императору допустили!!

— Ты человек, Джейк, в первую очередь! — Глория больно дёрнула его за руку. — Все твои медицинские параметры совпадают с параметрами человека. А от меня же — так, кое-какие мелочи. Они не столь существенны. Телепатия, например… Это во-обще твой особенный дар. У гриффитов-мужчин его нет, только у нас, у женщин. Но ты удивителен уже тем, что ты есть, Джейк. Этот опыт… — глаза Глории сияли в полумраке, и в них чувствовалась гордость за сына, и боль, разделяющая боль его состояния. Джейк же усмехнулся угрюмо, невесело:

— Почему я узнаю обо всём последним, будто это касается меня меньше всего?

— Разговор окончен, госпожа! — Барклиф появился неожиданно и теперь стоял на пороге, заложив руки за спину. — Я и так позволил вам слишком много…

Глория замолчала на полуслове, перебитая Джейком, сразу же забыла то, что ещё хотела сказать. Это всё пустяки! Пустое! А вот Джейк, её Джейк остаётся здесь, в этой камере и в этом мире совсем один. Один! Её одинокий ребёнок!..

Как она могла забыть? Ведь не для этого она добивалась встречи с ним!! Не рассказывать ему про свои опыты!..

— Пойдёмте, леди! — Барклиф переступил порог, остановился в коридоре, поджидая. Глория ладонью стерла с лица слёзы: ей нельзя быть слабой, особенно перед лейте-нантом, перед чужими людьми. Это Джейк сможет понять её, понять эту минутную слабость… Глория прижалась к сыну всем телом, стараясь не глядеть ему в лицо, боялась: расплачется опять. Джейк только поднял руки обнять на прощание, но Глория отстранилась и, также не говоря ни слова, прошла к двери. Руки Джейка упали вдоль тела, а сам он подался за ней, но не сделал ни шагу.

— Мам, не забудь про Дарлинга! — напомнил он вдруг. Но глаза его выражали со-всем не беспокойство о своей дальнейшей гвардейской службе, мука, отчаяние и какая-то обречённость были в его взгляде. Глория обернулась, жадно глядя на Джейка, пытаясь запомнить его таким, какой он был в этот момент: растерянный и беспомощный. Её мальчик!

Их разделял порог и ещё почти два метра бетонного пола, но глаза их и мысли были ещё рядом, вместе. Свет из коридора высвечивал его скулы, чуть заметную ямочку на подбородке, высветлял пятно на левом плече, сбегал вниз по фигуре и тускло отражался в левом сапоге. Тени в глазницах, в уголках губ — подвижные и быстрые — добавляли лицу скорби и какой-то беспомощной детскости. Ещё немного — и Глория бы вернулась, сделала эти три небольших шага, отделяющих её от сына, а там… Их никто не разлучит. Но дверь с пронзительным разъедающим душу скре-жетом покатилась вперёд, отгородила их друг от друга.

Глория ещё какое-то время стояла, неподвижными глазами глядя на окошечко, в котором ничего, кроме черноты, не было видно.

Он остался там… Он один остался там!!!

Глория отвернулась и натолкнулась на глаза Барклифа. Её охватила неожиданная волна ярости или, скорее, отчаяния. Ведь кто-то же должен был быть во всём этом виноват! Почему же все они такие чёрствые?!..

— Если с ним что-нибудь случится, виноваты будете вы, лейтенант Барклиф, — голос Глории звенел, как стекло. — Я вас всех здесь!.. И особенно вас, лейтенант, в первую очередь!

И отвернулась, пошла по коридору, прямая и гордая, как и её мальчишка. Уловив это родство, Барклиф невольно усмехнулся, а потом кинулся догонять гостью.

* * *

За эти две недели Джейк соскучился по людям, он даже и не знал, что так тяжело переносит одиночество. Казарма встретила его тишиной и пустотой, только дне-вальный стоял в коридоре на своём месте. Не узнав Джейка, он вытянулся по стойке "смирно", а потом, рассмеявшись, расслабился.

— Вольно! — улыбнулся Джейк, проходя мимо.

Знакомый коридор, крашенные стены, пол со скрипящими половицами, плакаты слева и справа с цветными ярким картинками. А вот и дверь в спальню. Джейк опустился на свою койку, он и двух дней не прожил здесь, а соскучился по своему месту, как по родному дому. Странно… Это, конечно, хорошо, ведь служить всё-таки придётся, как ни крути, с этим придётся смириться, принять, как неизбеж-ность. Пока мама приедет, пока разберутся, сделают запрос официальный… Долго! Придётся привыкать жить здесь.

Джейк вздохнул, потёр колючую щеку ладонью. Ведь и вправду зарос, как бродя-га, а ещё гвардеец… В принципе, какая теперь, к чёрту, Гвардия?!! Вот только от привычек не скоро избавишься, да и стоит ли от них избавляться?

Он наклонился вперёд, открыл дверцу тумбочки: всё было сложено на полочке аккуратно, так же, как до обыска. Джейк потянул на себя полотенце и тут вдруг заметил: чего-то не хватает. Он мысленно перебрал всё, сравнил с тем, что было до ареста, и сейчас. Не было сигарет! Две запечатанные пачки в шелестящей упаковке обычно лежали в дальнем правом углу так себе, без надобности. Сам Джейк нико-гда не курил, даже тяги к этой дурной привычке не испытывал, потому сигареты эти и лежали у него без дела. Не выкидывать же? Позарился кто-то! Да и чёрт с ними! Неприятно, конечно, что есть в бригаде такие "несуны". Попросили бы — сам отдал! Воровство в армии — штука неприятная и опасная, скорее, для самого вора. Но урок хороший, запомни на будущее: всё ценное носи с собой! У них в Гвардии такого не было никогда за годы его службы, наоборот, если нуждаешься, поделятся послед-ним. Тех, у кого была склонность брать чужое, отучали быстро, сами, не доводя до сведения начальства.

Сравнения эти ещё долго будут приходить на ум, а потом сменятся грустью по той жизни, по друзьям. "Справлюсь!" — прикрикнул на себя Джейк, вставая, со сме-ной белья и с полотенцем направился в душ.

Громыхая сапогами и громко переговариваясь, солдаты вваливались в спальню. После ужина до вечерней поверки давалось специальное время, чтобы собраться, приготовиться, навести марафет. Солдаты проходили мимо кроватей на свои места, тянулись ещё долго группками, по двое, по трое.

Джейк радовался, слушая, как казарма наполняется шумом большой жилой ком-наты: голоса, смех, топот сапог, скрип кроватных сеток. Опять потянуло сигарет-ным дымом, даже приятным с непривычки. Запахло кремом для сапог, терпким и тоже приятным.

Крис Нэру шёл один, хлопнул дверью, остановился на пороге, бросил привычный взгляд на кровать Джейка: "А вдруг отпустили?" И точно: Джейк сидел на койке и щёточкой начищал сапог. Нэру подошёл, сел на свободную кровать напротив. Джейк оторвался от работы, поднял голову, узнав Нэру, улыбнулся, сверкнув белы-ми зубами.

— Здорово, старик! — Крис тоже улыбнулся в ответ. — Отпустили, да?

— Как видишь! — Джейк усмехнулся, чуть скривив губы, шевельнул загорелым пле-чом.

— А я, как узнал, что лейтенант наш на тебя взъелся, ну, всё, думаю, пропал ты, — Нэру, не скрывая радости, говорил, а сам смотрел на Джейка с невольным обожани-ем: "Это ж надо, как ловко управляется, будто сто лет в армии!"

— Да-а! — протянул Джейк неопределённо. — Сам виноват…

Он взял с пола флакон с кремом, пшикнул несколько раз на носок сапога, поставил флакон на место, взялся за щёточку, принялся втирать крем в кожу. Всё последовательно, без спешки, со знанием дела.

— А я даже соскучился, — признался Крис со смущённой улыбкой. — Это хорошо, что тебя отпустили…

— Мне или тебе? — Джейк скосил на него глаза, негромко рассмеялся. Сапог и так уже блестел, а он стал натирать его ещё куском какой-то шерстяной ветоши. Снача-ла сильно, с нажимом, потом — осторожно, словно поглаживая, от носка к голени-щу. Оглядел работу со всех сторон, подправил каблук, чтоб ни пылиночки, и только потом поставил сапог у тумбочки. Снова оглядел придирчиво, склонив голову к левому плечу и прищурив один глаз. Взялся за второй.

— А здесь у нас такое было! — рассказывал между тем Крис. — Пока тебя не было, дама какая-то приходила. Красивая, как богиня! — Джейк невольно напрягся, слушая каждое слово. — Она, говорят, сына своего среди нас искала… А нас построили на плацу — все пять бригад, представляешь?! И она почти два часа ходила и глядела на каждого, и спрашивала всё… Она сама из гриффитов, кажется… Уж больно краси-вая… А наш Барклиф вокруг неё, как уж, так и вьётся, так и вьётся…

— А она? — Джейк вдруг резко вскинул голову, сверкнул потемневшими глазами.

— А чё она? — Крис плечами пожал. — Вот ребята наши на него здорово обиделись. Такая красавица и ему одному… Обидно! И не скажи, что у неё сын уже взрослый, как мы. Они, гриффитки, вообще медленно стареют. А эта же… — Джейк промолчал, но рука со щёткой стала двигаться быстрее, словно его разозлило что-то. — А ещё сержант сказал, скоро на стрельбы отправят, — продолжал Крис. — Оружие, значит, должны дать. Хоть постреляем, а то всё: "направо", "налево", "кругом". Надоело уже!.. Тоска!..

— Эй, гриффит! — чей-то окрик заставил Нэру вздрогнуть от неожиданности. Джейк видел только ноги в несвежих носках, но голос показался очень знако- мым. Тот парень, с зажигалкой! Он вспомнил его по голосу сразу, медленно поднял голову, посмотрел на незнакомца. Невысокий, один из крайних левофланговых, лицо ничем не примечательное, даже какое-то нездоровое, как у людей, злоупотребляющих выпивкой и сигаретами, возможно, даже наркотиками. Но глаза, глаза мстительного и опасного человека. Человека, уверенного в своей силе и силе тех, кто стоит за его спиной. Такие обычно становятся главарями мелких уличных банд и, что удиви-тельно, им подчиняются даже те, кто сильнее и умнее, но не так нагл и напорист.

— Привет, Крис! — он кивнул Нэру небрежно, а потом бросил перед Джейком свои грязные сапоги, сапоги, вряд ли знакомые за всё своё время с кремом и щёткой. — Работу понял? — Эти слова уже предназначались Джейку. Тот улыбнулся, даже этот тип не испортил ему настроение:

— Ну, если "пожалуйста" попросишь…

— Уже на "ты"? — парень усмехнулся, уперев руки в боки. — К вечерней поверке чтоб стояли у моего места. И бегом!..

— У меня с тормозами проблемы, — ответил Джейк серьёзно, снова принялся за свой сапог, а потом, глянув на парня, добавил с улыбкой:- Так что извини, не по адре-су…

— Да у тебя, грифф, и вправду проблемы с тормозами! — весь вид парня обещал не-приятности. Он не привык к неповиновению, тем более, к оговоркам и пререкани-ям. Ещё более удивительным было слышать их от гриффита, существа, намного ниже любого из людей. — Зарываешься, малыш…

Последнее слово просто рассмешило Джейка. Поставив второй сапог рядом с пер-вым, он обернулся к парню и предложил:

— Просто попроси хорошо, если самому начистить некогда, к чему эти запугива-ния?

— Ну-ка, повтори, грифф, что ты сказал? — он шагнул вперёд, чуть наклонился, но это не прибавило ему внушительности. — Тебя, урода, ещё просить? Да ты радовать-ся должен, что с тобой человек разговаривает, понял?

— Я радуюсь, человек! — Джейк улыбнулся, сделав акцент на последнем слове, от-вернулся, опустился на пол, на одно колено, перед тумбочкой, собрал щётку и крем в мешочек, убрал всё в тумбочку на нижнюю полку. Крис смотрел на спину Джей-ка, обтянутую чистой белой майкой, на его загорелой коже она казалась ещё белее. От этого парня веяло уверенностью, спокойствием и силой. Разумной силой разум-ного человека. Это не та сила, какой обладают люди с рельефной мускулатурой, нет, это, скорее, сила большой и умной машины, не способной растрачивать её по пустякам. Это, как киборг-погрузчик!

И это упрямство — это не гордыня и не заносчивость. Он почистил бы эти чёртовы сапоги, — в этом Крис был уверен — просто надо было всего лишь попросить вежли-во, обратиться по-товарищески, а сейчас… сейчас он не пойдёт на это из-за упрям-ства.

— У тебя есть ещё время передумать, грифф, — снова произнёс незнакомец. Джейк повернулся к нему лицом, скрестил на груди руки, смерил парня взглядом.

— Зачем ты так, Колин? — спросил вдруг Крис, глядя на обоих снизу.

— А ты заткнись! — грубо оборвал его парень и перевёл взгляд на Джейка. — Ты ещё пожалеешь, что попал в нашу бригаду, гриффит…

Подобрав свои сапоги, Колин ушёл: смертельная обида чувствовалась в его по-ходке, в его сутулой спине. "Ну, вот и враги", — подумал Джейк, проводив его взгля-дом. А потом принялся развязывать рукава комбинезона. Скоро построение, а ткани нужно успеть разгладиться. "Друг пока только один, — Джейк глянул на Криса, — а вот за тем, ещё неизвестно, сколько лбов стоит…"

И снова сравнение с Гвардией!

У них в Академии считалось почётным уметь привести себя в идеальный порядок, а ведь там бывали гости куда более важные, даже сам Император. Начистить сапо-ги, почистить и постирать форму, зашить, если что, — это знал и умел каждый, и гордился, если мог сделать это сам.

"Молодёжь" учили личным примером, делились советами и некоторыми секрета-ми, особенно злостных лентяев брали под своё шефство лучшие "чет-верогодники".

А здесь какие-то уличные, уголовные замашки! Это же не стая! Мы же люди! А особенно все вы! Люди-человеки! Чем же хуже вас должны быть гриффиты, если такой тип, как этот Колин, считает себя в праве помыкать ими?!!

* * *

Вечером, уже перед сном, в умывальник набилось народу — не протолкнуться! Брились, умывались, чистили зубы! Шум, гам, шуточки, чаще всего довольно пло-ские. Обычная атмосфера мужского общежития! Джейк на какой-то миг даже по-думал, что это Гвардия, и все ребята вокруг — старые знакомые, друзья.

Но все как-то незаметно рассосались за считанные доли минуты, когда в умы-вальник вломилась компания во главе с Колином. Их появление Джейк почувство-вал спиной, но повернулся намеренно медленно. Сейчас нельзя делать ни одного резкого движения, ни одного резкого слова.

— Добрый вечер, гриффит! — произнёс первым Колин. Довольно тщедушный и ма-лорослый, возможно, с детских лет страдающий комплексом неполноценности, сейчас со своими ребятами за спиной он разительно преобразился.

— Скорее, доброй ночи! — ответил Джейк, вытирая руки. Потом перекинул полотен-це через плечо: руки сейчас должны быть свободными от всего, а глаза — видеть каждого.

— Ты, наверно, уже в курсе, зачем мы здесь собрались? — спросил Колин, прищурив один глаз и чуть склонив голову набок.

— Да, пожалуй. Не дурак! — Джейк смотрел прямо на него, но глаза сами следили за остальными: вот ребята — на первый взгляд сразу видно, прошедшие хорошую шко-лу жизни, мастера уличных драк, — зашли справа от Колина и по стеночке, стараясь не раздражать зрение "жертвы", пробрались, чуть ли не к раковинам. Отрезали, одним словом, от возможности рвануть в душевую.

Ещё двое: один невысокий, — не выше самого Колина — но разворот плеч, как у Нэру, не меньше. Туповатый, правда, немного, это даже на лице написано. А вот второй! Этот держится независимо и всячески старается подчеркнуть свою индиви-дуальность. Глядел чуть в сторону, наверное, в зеркало. "Собой любуется!" — поду-мал Джейк с невольной усмешкой.

Руки, скрещенные на груди, глаза, чуть насмешливые, но зорко следящие за дви-жением каждого, кто находился в умывальнике. Наверное, этот и правду был сам по себе, индивидуалист, просто решивший поразвлечься, размяться, раз уж момент представился. Высокий, черноволосый и очень смуглый, даже для солнечного Гриффита, а под майкой — от одного плеча до другого — наколка то ли змея, то ли дракона. Он и сам был, как змея: гибкий и быстрый, и самый опасный в этой разно-мастной компании. У него были свои интересы, а значит, и действовать он будет по своему сценарию. Его придётся опасаться и не подпускать к себе слишком близко.

Ещё один: какой-то несмелый, явно трусоватый, маячил в дверях. С ним будет легко справиться, но об этом будем думать, когда до двери останется меньше шага, а раньше он не сунется. А эти метры до двери так легко не пройдёшь…

— Ты понимаешь, я думаю, мы люди культурные, дикарей зря не обижаем, — продолжал Колин после краткого момента тишины: давал возможность взвесить силу всех сторон, все "за" и "против". — Можем и без драки обойтись… Если ты у меня лично прощения попросишь… И хорошо попросишь, искренне, так, как толь-ко гриффиты могут делать. И раз уж ты дикарь, то лучше даже на коленях…

"Явный садист, — подумал Джейк с какой-то тоской. — Здесь уже не только чувство неполноценности, но и мания величия. Да ещё какая! Явно не по росту…"

— И всё? — Джейк искренне удивился, вскинул тёмные, как у матери, брови.

— А потом пойдёшь и почистишь мои сапоги! — продолжил Колин, словно и не за-метив ироничной улыбки Джейка. — Так же хорошо, как и свои! Даже лучше… А ещё? Ещё почистишь мою форму… И чтоб ни пылиночки, ни складочки… Как но-вая!..

— А носки? Или, может, платок носовой постирать не надо? — закончил за Колина Джейк.

Лицо Колина побледнело, потом пошло жёлтыми пятнами. Такого дерзкого ответа, тем более, в такой ситуации, он не ожидал.

В предчувствии крупной и жестокой драки неприятно и жутко заломило затылок, немение коснулось шеи, перешло на нижнюю челюсть. Сейчас Джейк бы и слова сказать уже не смог. Да и зачем? Разговоры окончены, начинается то, ради чего и пришёл сюда тот, с наколкой.

За спиной была стена, хоть какая-то защита. "Главное, чтоб они не кинулись все разом, тогда финал будет явно не в мою пользу. Ну, держись, гвардеец! Это тебе не Академия, здесь законы другие…"

Первым со звериным рычанием бросился тот, с квадратной фигурой. Метил своим кулачищем в живот, но Джейк легко отклонился чуть влево, подставил ногу, и тип этот полетел вперёд, на кафельный пол, под раковины. Те, другие, у входа в душ, стояли дальше всех и рванулись вперёд одновременно, как после выстрела старто-вого пистолета.

Но этот, с наколкой, опередил их обоих. Расстояние он преодолел одним прыж-ком, и в прыжке же попытался ударить Джейка ногой в грудь, сбить с ног. Явно тренировался у какого-то мастера, умеет применять это на практике, только для доброго ли дела?

Джейк ожидал от этого парня нечто подобное, это его и спасло. Он успел отсту-пить назад, на шаг, поднял руку, защищаясь. Успел ещё заметить маячившего за спинами Колина. Он кричал что-то азартно, смешно разевая рот. Джейк совсем не слышал его голоса. Всё вдруг стало, как в замедленном старинном кинофильме, как те, что он смотрел в архивах в академической библиотеке.

Трое или четверо, они навалились разом, яростно пыхтя и злобно ругаясь сквозь зубы. Джейк ещё стоял немного, отбивался от них, раздавая зуботычины направо и налево. Пока тот, квадратный, очнувшийся так некстати, не свалил его ударом ноги под колено. Всё крутанулось перед глазами. Джейк полетел назад, успел ещё схва-титься рукой за край раковины, но равновесия удержать не смог: тот, с наколкой, — ниндзя или кто он там? — ткнул кулаком прямо в солнечное сплетение.

Всю эту возню было слышно и в коридоре. Парни с полотенцами в руках, кто ещё не успел умыться, стояли и молча ждали окончания драки. Все были предупрежде-ны заранее, такое случалось в бригаде почти каждый день. К этому привыкли или просто притерпелись. Но никто никогда не вмешивался.

Нэру выскочил из спальни уже в майке и в трусах, видимо, только с кровати: не выдержал кто-то, сказал ему всё-таки…

— Куда ломишься? — Криса перехватили у самого умывальника. — Нельзя! Не вмеши-вайся ты! Проблем на свою голову захотел, что ли?

Парни заговорили все разом, загомонили беспокойно.

— Да они же убьют его! Неужели не понимаете?! — Крис вырывался, наступал на кого-то босыми ногами, чуть не плакал от отчаяния, невольно прислушиваясь к звукам за дверью. Вырвался всё-таки, залетел в умывальник с криком:

— Не сметь! Колин, не сметь!

В дальнем углу, у самой стены, двое парней поддерживали Джейка под руки, а Колин медленно и методично, с явным наслаждением, бил того кулаком в живот, а потом — в лицо. Аккуратно, без спешки, будто удары отрабатывая… Крис отшвыр-нул Колина в сторону, как смахивают назойливое насекомое, и парни тут же от-пустили Джейка, кулём повалившегося вперёд.

Всё, можно расходиться, концерт окончен. Колин негромко свистнул сквозь зубы, и его ребята потянулись к выходу, на пороге он остановился, произнёс с ухмылкой:

— Ты, Крис, тоже того, поменьше зарывайся…

Из всей шайки остался лишь Паоло, он подошёл к раковине, даже не глядя больше в сторону Криса, открыл краник, умылся, хорошо вымыл руки, поблескивая круп-ным перстнем из платины, мокрыми руками пригладил волосы, глядя на себя в зер-кало и напевая что-то весёленькое себе под нос.

— А ты знаешь, было весело. Твой дружок — молодец, хоть и гриффит! — произнес он вдруг, подмигнув Нэру левым глазом, а потом вразвалочку пошёл к двери.

— Подонки! Чёртовы подонки! — зло прошептал ему в спину Крис. Джейк в этот момент шевельнулся, приходя в себя, застонал, и Нэру засуетился, ища стакан для воды.

Утром, прохаживаясь перед строем солдат своим красивым печатающим шагом, Барклиф был очень задумчив и потому, наверное, не очень придирался. Остановил-ся только перед рядовым Тайлером, оглядел его, ища хоть какую-нибудь возмож-ность придраться и отчитать его перед всей бригадой. Но тот был идеален, как и в свой первый день в части, вот только свежие ссадины на лице и одна широкая цара-пина от скулы и почти до мочки уха — отметина от перстня Паоло — портили весь вид. Барклиф не сказал ни слова, хотя обычно начинал в таком случае чуть ли не допрос с пристрастием. Улыбнулся уголками губ и пошёл дальше до края правого фланга.

* * *

Барклиф сидел, развалясь в кресле, в своём кабинете и просматривал отчёты. Сержант Торнтон стоял рядом, у стола, и терпеливо ждал вопроса, какой обычно задают все командиры при подобной проверке.

— Так, — протянул Барклиф, глядя на сержанта из-под красиво изогнутой брови, — значит, строевая подготовка пока на слабенькую четвёрочку. Надо бы подтянуть ко дню присяги. Как вы думаете? Ведь опозоримся…

— Будет сделано, сэр! — ответил Торнтон.

— А рядовой Тайлер? Он справляется со службой? Должен был ведь отставать по-сле двух недель карцера?..

— Строевая подготовка на "отлично", сэр! — в голосе сержанта сквозила гордость за своего воспитанника. — Лучше всех в бригаде… И тест на выносливость, и на полосе препятствий — лучшее время. И бег на полтора километра.

— Да? — Барклиф улыбнулся, покачиваясь в кресле, снова посмотрел в отчёт. — А что-то у него с гимнастической подготовкой слабовато? Что, турников боится? — усмех-нулся.

— Нет, сэр! — серьёзно ответил Торнтон. — Мне так кажется, у рядового Тайлера про-блемы со здоровьем в последнее время…

— Да? И какие, по-вашему, у него проблемы? — Барклиф прищурился.

— Мне кажется, его бьют, сэр, — признался Торнтон доверительным тоном. — Трудно ему на турниках… Что-то с рёбрами… Как бы не перелом?

— Бьют? — Барклиф дёрнулся, кинул отчёт на стол. — Я думал: в нашей бригаде неуставные отношения давно прекращены! Вы почему не следите за этим, сержант?

— Я делаю всё возможное, сэр! — Торнтон обиженно поджал губы и выпрямился.

— Ладно. А когда у нас стрельбы? Вы уже водили их на стрельбище? — продолжил Барклиф, глядя на сержанта.

— Нет, сэр! Завтра после завтрака в первый раз!

— Отстаёте, сержант! — упрекнул Барклиф. — Другие бригады уже вовсю на стрель-бище шумят, а мы…

— Виноват, сэр! Будем нагонять!

— Ладно. Завтра я приду, посмотрю, как вы управляетесь с моими солдатами.

* * *

Траншея была глубокой, почти до середины груди, широкой, но недлинной и прямой. Выкопали её, судя по всему, уже достаточно давно: утоптанное сапогами дно и утрамбованный бруствер. Ячеек оказалось всего десять, и в них расположи-лись самые удачливые или, точнее, самые нахальные.

Остальные солдаты из бригады Љ 3 разместились кто где. Кто-то сидел на краю траншеи, спустив ноги вниз, кто-то топтался и прохаживался, выбирая себе удобное место для предстоящей тренировки, кто-то сидел прямо на дне траншеи. Сержанта не было. Он ушёл куда-то вперёд, туда, где в окопах были оборудованы места для обслуживающего персонала. Там же стоял небольшой одноэтажный дом, а над ним — еле различимый отсюда флаг с гербом Императорского Дома.

— Слыхал сегодня за завтраком от Круза из первой бригады, — говорил один из пар-ней, закуривая сигарету. — Этой ночью обстреляли блокпост при въезде в город.

— Что-то я ночью очередей не слышал, — усмехнулся другой, пристраиваясь на краю траншеи, положив автомат рядом, полез в карман за сигаретами.

— Да ты же, Марио, дрыхнешь без задних ног! — засмеялся кто-то из ребят, осмат-ривая свой автомат с видом профессионала.

— А я вот слышал вчера новости куда интереснее, — вмешался ещё один рядовой из самой дальней ячейки. — Часовые на нашем полигоне видели сионийских разведчи-ков. Вот это новость так новость. Нас всех лично касается.

— Да если б это были сионийцы, лес бы уже давно прочесали до самой Чайны!

Солдаты загомонили, оживились. Сообщение о противнике, с которым только предстояло воевать, заинтересовало всех. Мысли о войне, такой нереальной и далё-кой, вдруг стали явными и совсем близкими. Но им, молодым и неопытным, ещё сложно было представить всю серьёзность и опасность их общего будущего. Война казалась одной из возможностей показать себя, проявить свои знания и умения, стать героем. Вероятность смерти никто из них при этом не считал для себя прием-лемой. Кто-то, возможно, и погибнет, — не одним же сионийцам погибать? — кто-то, но не я!

— Вот бы я их всех! — крикнул один, вскакивая на бруствер и вскидывая автомат. — Пусть только сунутся!

Все вокруг засмеялись. Это был Эши Арнольд, смешливый и добрый парень, веч-но веселивший своими выходками всю бригаду.

Крис Нэру, сидевший на краю траншеи, тоже улыбнулся, глядя на оживившихся товарищей. Солнце уже припекало вовсю, жгло спину сквозь ткань комбинезона. Можно было, конечно, спрыгнуть вниз, на дно траншеи, там чуть-чуть прохладнее, но не хотелось шевелиться.

Джейк сидел на корточках, прислонившись спиной и затылком к боковой стенке траншеи. Автомат держал за ствол и упирал приклад в землю. Крис сверху глянул на друга, казалось, тот дремал, пользуясь моментом, и не слышал всего этого шума вокруг. Нэру сидел так, что заслонял своей спиной свет, и лицо Джейка было в те-ни. "Хорошо устроился, — с завистью подумал Крис. — Здесь на стрельбах первый раз в жизни, а он спит". Захотелось курить, Нэру шевельнулся, сунулся за сигаретами в боковой карман комбинезона, и лучи солнца коснулись лица спящего. Джейк замы-чал в ответ недовольно, сонно улыбнулся. Крис разобрал только:

— Сиди так!

— Слышь, Джейк, ты стрелял когда-нибудь до этого? — спросил Крис, закурив сига-рету. Одному курить было скучно, даже поговорить не с кем, поделиться своими чувствами. Рядом, конечно, ребята толклись, но лишь Джейку Крис мог, не стесня-ясь, сказать, как он волнуется. Тот медленно открыл глаза, молчал какое-то время, словно вспоминал что-то, а потом спросил в ответ:

— А ты?

— У меня в детстве был какой-то пугач самодельный, но мать мне запретила стре-лять, — Крис улыбнулся какой-то мальчишеской смущённой улыбкой. — Я ворон гонял на поле… А гриффиты, что у нас на ферме работали, сильно боялись выстрелов. Они и ворон дохлых боялись! — он рассмеялся. — Они вообще смерти боятся, сейчас, правда, уже не то, что раньше. А то увидят в лесу мёртвое животное и стороной это место обходят. Странные… Не в обиду тебе будет сказано, конечно.

Джейк промолчал, никак не отреагировал на это замечание, но в душе что-то не-приятно шевельнулось, будто хотелось оправдаться, сказать что-то, объяснить. Но он и сам мало что понимал из рассказа матери, да и привык уже как-то… Все-таки почти две недели здесь, всякого за это время наслушался…

Крис-то, он, парень деликатный, хоть и простой, а вот те, из городских, так и но-ровят задеть побольнее и унизить, даже кличку придумали "Грифф", это сокращён-но от "гриффит". Нашли, чем обидеть.

То, что он узнал от матери о своём рождении, конечно, неприятно удивило, но Джейк до этого момента жил как человек, и после не почувствовал никаких пере-мен в себе. "Чем я отличаюсь? — постоянно спрашивал он сам себя. — Да ничем! Теле-патия и зрачки эти гриффитские — всё это ерунда! Мелочи! И не с такими пороками люди живут!"

— Эй, ребята, смотрите! Наш Грифф спать собрался! — это заорал на всю траншею Колин. — Эй! Пнёт тебя наш сержант, а ты спросона и забудешь, чему на занятиях учили! Ночью спать надо!

Вокруг все загоготали, кто беззлобно, кто насмешливо, кто только из страха перед компанией Колина. Лицо Криса заметно посерело, он с трудом сдерживался, чтоб не сказать что-нибудь обидное в ответ. Джейк же только усмехнулся на эти слова. Колин не вызывал у него ничего, кроме презрения. Когда они сталкивались один на один, его и ударить-то было ниже всех тех принципов, по которым жил Джейк. А вот его шайка заставляла включать все инстинкты в готовность "номер один", что-бы выжить в этой дикой после Гвардии обстановке. Драки стали теперь частым явлением, их финал почти всегда был неизменным. Джейку везло лишь в том, что все побои заживали у него очень быстро, может быть, только за исключением ушибленных рёбер. Но и к этой боли он уже притерпелся.

От отчаянных поступков его удерживали только хорошие отношения с Нэру и странное предчувствие того, что всё это должно скоро закончиться, какое-то ожи-дание скорых перемен. Возможно, военные действия? Или запрос придёт с Ниобы, должна же была мама связаться с Дарлингом за это время?

— Бригада! Стро-ойсь!!! — сержант остановился перед траншеей, поглядел на всех сверху. Рядовые нехотя заворочались, стали подниматься, становились в строй, докуривая на ходу сигареты.

— Это кто у меня на стрельбище курит? — это уже закричал лейтенант Барклиф. Он не появлялся почти неделю, и Джейк, глядя на него сейчас, вдруг ощутил странную симпатию к нему, как к хорошему командиру. Понял, что соскучился по его силь-ному властному голосу, которому невольно подчиняешься, как бы этого не хоте-лось. — Убрать немедленно!

Через несколько секунд вся бригада стояла неподвижно. У этого Барклифа удиви-тельный талант усмирять самых непокорных. Может, поэтому ему и досталась тре-тья бригада, известная в части, как самая "трудная".

— Вы теперь держите в руках боевое оружие, а не макеты! Поэтому я хотел бы надеяться на ваше благоразумие, — лейтенант медленно оглядел всех, опять, уже скорее по привычке, задержал взгляд на лице Джейка. — Сержант, выдайте первой десятке патроны!

Дальше лейтенант зачитал из списка десять фамилий, сержант выдавал каждому на руки патроны и указывал место для стрельбы.

— Остальные — вольно! — Рядовые расслабились, облегчённо выдохнули все разом. — Занять позицию! Зарядить оружие!

Первая десятка сыпанула по команде в траншею, защёлкали затворы. Кое-кто нервничал под пристальным взглядом лейтенанта, прохаживающегося вдоль тран-шеи. Дрожали руки, пальцы не слушались, головы плохо соображали. Джейк смот-рел на всё это с каким-то безразличием, странным даже ему самому. В Гвардии они стреляли много и часто, знакомились даже с таким оружием, которое выпускалось ещё в первые годы с момента Заселения. Но потом с поездкой на Фрейю, с отпус-ком Джейк не практиковался в стрельбе больше месяца. По сути, это могло отра-зиться на результатах, а он, почему-то, даже не думал об этом. Стрельбы — да и вся эта служба — казались какой-то несерьёзной пародией на настоящую армейскую службу, на ту подготовку, какую они проходили в Академии.

Может, поэтому Джейк относился ко всему, что происходило с ним и вокруг него, с каким-то странным философским спокойствием. Будь что будет! Он не напрягал-ся, не нервничал, не старался обогнать остальных или показать высший класс, не стремился быть первым во всём. Всё, что у него получалось, делало его трениро-ванное тело, до автоматизма усвоившее все нормативы, все требования, все коман-ды.

Первые выстрелы прозвучали в полной тишине, всем было интересно узнать ре-зультата первых стрельб. Макеты находились в сто пятидесяти метрах от траншеи, для каждого поднималась своя мишень. Стояла она всего несколько секунд — время, достаточное для трёх коротких очередей из выданных патронов. При попадании в мишень, в воздух, как раз над ней, выбрасывался столбик цветного дыма, видимый издалека всеми. Это потом уже на месте определяли результативность попаданий, суммировали баллы и выставляли общую оценку.

Из первых десяти стрелявших попали в мишень немногие, всего двое или трое. Джейк не считал, просто ждал своей очереди. А вот остальные ребята азартно пе-решёптывались за спиной лейтенанта, давали свои оценки, подшучивали над това-рищами. Барклиф на это не реагировал, он тоже заинтересованно следил за макета-ми, боясь пропустить момент, когда взметнётся дымок.

Фамилии в списке шли по алфавиту, и Колин Титроу и Джейк шли следом друг за другом. Их позиции тоже оказались рядом. Занимая своё место, Колин продолжал паясничать, пользуясь тем, что Барклиф отвлёкся, разговаривая с Торнтоном.

— Смотрите все внимательно: будет стрелять самый лучший снайпер бригады но-мер три! — крикнул он, потрясая в воздухе автоматом. — И ты смотри, Грифф! Ты так не сможешь…

…Он попал в макет, сам Джейк этого не видел, но парни за спиной разразились приветственными криками. Два попадания — лучший результат!

— Молодец, Колин!

— Показал высший класс!

— Давай, Грифф! Мы хоть посмеёмся… Только смотри, глаз себе прикладом не вышиби, — Колин довольно смеялся, собирая с земли ещё тёплые гильзы, подмигнул Джейку, щуря недобрые мстительные глаза.

— Давай-давай, Конни Ривз! — беззлобно усмехнулся в ответ Джейк. Слова его ус-лышали все вокруг, засмеялись ещё громче. Шутка понравилась даже Колину. Не всякого сравнивают с Конни Ривзом, легендарным героем военной экспансии на Сиону. Снайпер-ниобианин стал исторической личностью после смерти и героем при жизни. Таким героем, что именем Конни Ривза назвали орден, учреждённый самим Императором. Им награждались особо отличившиеся снайпера́.

Джейк намертво упёрся чуть расставленными локтями в землю бруствера, скло-нил голову к прицелу, поправил мушку, снова посмотрел вперёд, туда, где должен был подняться макет. За его неторопливыми движениями профессионала следили все с ожиданием чего-то необычного, даже Колин остался в своей ячейке, чтобы видеть всё как можно лучше.

Когда макет поднялся, все разом выдохнули, задержали дыхание, как будто по-вторили это за Джейком. Тишина заинтересовала даже Барклифа, он повернулся на месте в сторону траншеи, забыв про Торнтона.

Три короткие очереди прорезали воздух, три хлопушки выпустили дым. Макет уже упал вниз, а дым ещё рассеивался. Джейк передёрнул затвор, перехватил авто-мат в одну руку, повернулся к бригаде лицом. И только в этот момент все разом заговорили, даже присутствие лейтенанта их не смущало.

— Колин, тебе придётся подарить свой титул Тайлеру! — выкрикнул кто-то довольно насмешливо.

— Вот ему! — Колин неожиданно разозлился: он не любил быть на вторых ролях, этот мальчишка-подросток с завышенной самооценкой. Автомат в его руках упёрся дулом Джейку в бок, под рёбра. — Пфф! — Колин дёрнул оружием, будто выстрелили, и зло прошептал: — Пристрелю в первом же бою, Грифф!..

— Это что такое, рядовой Титроу?!! — закричал Барклиф. — Встать в строй не-медленно!!! Ты не знаком с техникой безопасности, рядовой?! — лейтенант остано-вился перед Колином. — Не знаком, да?!!

Строй сразу же подтянулся, все замерли, даже те, кто находился в ячейках.

— Виноват, господин лейтенант, — прошептал Колин, глядя на Барклифа снизу.

— Один наряд на уборку территории! — произнёс тот сквозь стиснутые зубы.

— Но ведь патронов не было! — возмутился Колин, и это была самая большая его глупость: оспаривать приказ офицера. Тут, видимо, сказалось то, что Колину до этого не приходилось вызывать своими действиями гнев у Барклифа. Обычно он отличался дисциплиной и умением быть очень послушным и тихим, когда надо.

— Два наряда на уборку! — зловещим голосом произнёс Барклиф, пожирая рядового глазами. — Сержант, проследите за выполнением моего приказа! Остальные — воль-но! А от тебя, рядовой Титроу, я хотел бы услышать правила безопасности при об-ращении с огнестрельным оружием.

Колин мямлил в ответ, пытаясь хоть что-нибудь вспомнить из того, что проходи-ли на занятиях, но учеником он был никудышным, и Барклифа ещё больше раздра-жала его неготовность. А Джейк, слыша всё со своего места, с невольным злорадст-вом подумал: "У Барклифа, кажется, появилась новая жертва… Ну и повезло же тебе, Колин!.."

Уже позднее, на плацу, когда выстроили всю бригаду перед казармой, Барклиф зачитал результаты стрельб.

— У рядового Тайлера на сегодняшний день лучший результат! — подвёл он итог, пряча за спину руку, сжимающую лист со списком. — И я не доволен вашими успе-хами! Из тридцати солдат у тринадцати ни одного балла! Ноль, одним словом! Как вы собираетесь воевать с такой подготовкой? — ответа на этот вопрос он не ждал, поэтому продолжил дальше:- Все ваши нормативы ниже, чем у остальных бригад. Я, что, должен ещё и на занятиях присутствовать? Строевая подготовка в среднем на слабенькую четвёрку! Огневая, как я уже сказал, хуже некуда! А тут ещё некото-рые не знакомы с правилами обращения с оружием… Нельзя наводить автомат на человека, даже если он и не заряжен. Это нужно усвоить раз и навсегда! Это вам не война… Да и там, в бою, глупо палить в первого встречного, — Барклиф на минуту замолчал, перевёл дыхание. — Да и в бою с вашей взаимовыручкой и отношением друг к другу вы своей бригадой и часа не продержитесь. Что за угрозы в адрес сво-их товарищей? Это вам не школа и не исправительный лагерь! Это — армия! Если не можешь быть уверен за свои тылы, за товарища рядом, то в войну и не ввязывай-ся… Проиграешь сразу! А вы не бригада, вы — толпа уголовников! Угрозы, клички, драки, ещё чёрт знает что! Как это понимать? Через неделю присяга, а в вашей бри-гаде никаких сдвигов в хорошую сторону! Вы — все и каждый, — Барклиф окинул взглядом строй, — должны усвоить одно: вы теперь не принадлежите сами себе, вы — солдаты армии Его Величества! Не каждый "я" сам по себе, вы — боевая единица! И от ваших действий зависит успех вашей бригады, жизнь ваша и ваших товарищей, и наша общая победа в войне…

Барклиф выдохся неожиданно быстро, последние слова произнёс уже срываю-щимся голосом. Немного отдышавшись, добавил устало:

— А теперь отдыхайте… Через пятнадцать минут обед! Построение на этом же месте!

Рядовые кинулись, кто куда: занимать места на двух небольших скамеечках вдоль казармы у входа, прятаться в тень деревьев у этих же скамеек. Почти все полезли за сигаретами, защёлкали зажигалками.

Сам Барклиф никогда не курил, всегда считал, что эта привычка осталась в про-шлом, но здесь, на Гриффите, курили все, за очень редким исключением. Похоже, это исключение составлял и Тайлер. Барклиф какое-то время провожал глазами рядового. Он очень похож на свою мать, и лицом особенно. Такой же красивый и какой-то породистый. Такое чувствуешь, когда смотришь на потомственного ари-стократа. В памяти сразу же всплыли слова Глории: "Ведь он же гвардеец!.. Он из Особого отряда!.. Он не выживет здесь в таких условиях!.."

"Выживет!" — ответил ей мысленно Барклиф. Тайлер в этот момент остановился, обернулся с озадаченным видом, словно взгляд на себе почувствовал, проходившие мимо солдаты несколько раз толкнули его, кто — локтем, кто — плечом, кто — просто рукой. Ещё кто-то наступил на ногу, оставив на сапоге грязный след.

"Выживет!" — снова повторил Барклиф и отвернулся.

* * *

Раскисшая земля неприятно чавкала под ногами. Сапоги уже настолько отяжеле-ли, что каждый шаг давался с трудом. Раз-два! Раз-два!

Нэру держался рядом с самого начала, но устал уже, и заметно, стал отставать и часто спотыкаться. Плохо! Ведь бежать ещё почти столько же…

Да и дорога была ни к чёрту!

Сначала было хорошо, когда бежали по трассе в сторону Флорены; неплохо, когда свернули в лес, но сейчас… По болоту!

Бригада растянулась длинной вереницей, последние уже еле ползли, где-то впере-ди, в "голове" этой живой змеи, маячил сержант. Его не было видно, но ветер, ме-няя направление, иногда доносил голос:

— Левой-левой!.. Быстрее!.. Не отставать!..

Неприятный запах гниющих растений, прокисшей воды, да ещё этот проклятый гнус выводили из себя! Разве таким воздухом можно дышать?! Даже лёгкие уже протестуют, или это снова заболели рёбра? Зачем сейчас? Нельзя вам болеть! Ведь отстанем же, подведём всю бригаду…

Крис споткнулся (в который уже раз?), и Джейк не успел его подхватить, удер-жать. Хлюпнулся почти по пояс в вонючую, грязную жижу и не стал подниматься.

— Всё! — выкрикнул он, встретив взгляд Джейка. — Больше я и шага не сделаю! Ну, это всё к чёрту!..

— Пошли! — Джейк рванул его вверх, и даже сам удивился собственной силе, поста-вил Криса на нетвёрдые ноги, сгрёб с него тину и какие-то гнилые скользкие ветки. — Пойдём! — потянул за собой, придерживая рукой.

Они пошли шагом, мимо пробежал кто-то из своих, грязный настолько, что и лица не разобрать. Снова побежали, проваливаясь временами почти по колени. Крис стал опять отставать, а потом крикнул зло:

— Иди сам вперёд!.. Не трать зря силы!..

Джейк вернулся, не говоря ни слова, снял со спины Криса рюкзак, закинул его себе на плечо, и так же молча, пошёл вперёд. Крис поплёлся следом, догнал и заго-ворил на ходу:

— Джейк, ведь ты же устанешь… отдай, не надо!!!

Незаметно болото стало мельчать, начали попадаться деревья, сперва тоненькие и корявые, потом — получше. А вот и твёрдая земля под ногами! Они ускорили шаг, нагоняя остальных. Лес кончился неожиданно, как ножом отрезали. Но это была не просека. Это был полигон!

Огромное поле, почти до горизонта, только там, у неба, стояли плотной серо-зелёной полосой джунгли. А здесь же: высокая трава, реденькие кустики там, где земля становилась болотистой, редкие невысокие деревья, опутанные лианами. Не спрячешься…

Там, где прошли первые, трава была примятой и сырой от болотной воды, сте-кавшей с одежды. Нетронутая трава шелестела, заглушая все звуки.

— Осталось километров пять, не больше! — обнадёжил Джейк, прикидывая расстоя-ние. — Вон там, если попрямой, наша часть, а там, — указал рукой немного левее, — база мотопехоты. Мы начинали марш-бросок как раз от их автопарка.

Поправив лямку рюкзака, перехватив автомат поудобнее, Джейк пошёл первым. Земля, на первый взгляд казавшаяся такой твёрдой, проваливалась под ногами, за-тягивала сапоги почти по щиколотки. Если бы не трава, идти было бы не легче, чем по болоту. Крис плёлся следом, сил ему уже не хватало, чтоб глядеть по сторонам, но мысль о том, что конец этой пытки близок, заставляла двигаться, несмотря ни на что.

Они догнали ещё одну группу из своих: трое парней, таких же измученных и грязных. В новом составе пересекли весь полигон от края до края, вышли к месту сбора у высоких железных ворот в ограде, обегающей весь полигон по периметру. Небольшой домик, где ночью сидели дежурные по полигону, часовые у ворот. Всё, как везде…

Этой ночью по тревоге подняли все пять бригад, все они делали марш-бросок по одному маршруту и собирались теперь в одном месте, только каждая бригада в от-дельности. Тянулись к знакомым лицам…

Самые первые из самых быстрых на правах победителей заняли газон в тени "де-журки", отдыхали теперь на травке. Это была пятая бригада. Джейк узнал кое-кого из них: в своё время они занимались вместе на спарринге во время тренировок по рукопашному бою.

Своя, родная третья бригада! К ней Джейк уже успел привыкнуть. Их было чело-век десять, самых выносливых, добравшихся первыми. Джейк прикинул сразу: Ко-лина среди них нет! И никого из его шайки, кроме Паоло Моралиса, парня с накол-кой дракона. Но этот, когда один, всегда держится в стороне, он приходит, когда дело доходит до драки. Приходит размяться, как он сам любит говорить.

— А мы, вот, отдыхаем, как господа, и думаем: утонули наши, что ли! — воскликнул Эши Арнольд, сверкая белыми зубами на грязнущем лице. Пододвинувшись, он дал место Джейку. Крис свалился рядом, брякнув автоматом, остальные ребята тоже разместились кое-как.

— Для господина у тебя, Эши, вид совсем не тот. Уж больно грязный… — ответил Джейк с усталой улыбкой. Арнольд рассмеялся, расстёгивая бронежилет, его смех подхватили и другие.

— А вон, наш легендарный Санни Поллас — красавец всем нам на зависть! — про-должил Эши, глядя на Полласа. Это был самый высокий парень в их бригаде, длин-ный и какой-то нескладный, с вечно стеснительной улыбкой. Над ним смеялись все, кому не лень: он, в отличие от Джейка, никогда не отвечал даже на злые шутки, только улыбался, ещё больше смущаясь.

— Нёсся чуть ли не впереди сержанта! Вот это прыть! — Эши продолжал, а все во-круг просто закатывались. — А падал — так во весь рост! И прямо сержанту под но-ги!.. Я всё бегу следом и думаю: сейчас подсечет! Чё ж ты один-то падал? Вдвоём-то с сержантом, глядишь, веселее хлюпаться!..

Поллас отводил глаза, отмахивался от Эши и краснел от смущения. Джейк не выдержал, перебил Арнольда, переводя разговор на другую тему:

— Как, кстати, наш сержант? Он сказал хоть что-нибудь?

— У нас пока второе время по первому, но считать будут по последним… — ответил кто-то из ребят за спиной. "Микки Макруди"- узнал Джейк по голосу. Крис в это время, отдышавшись, полез за сигаретами. Достал раскисшее месиво из бумаги и табачных крошек.

— Вот чёрт! — выбросил, обтёр об себя руку.

— На! Прячь в другой раз получше! — Корвин Аншем кинул ему свою пачку. Крис закурил, по привычке протянул сигареты и Джейку, но потом, опомнившись, засме-ялся и вернул пачку хозяину. — Спасибо!

Закурили многие, последовав примеру Криса, кому не повезло с куревом, "стре-ляли" у товарищей, передавали друг другу зажигалки. Незаметно этот марш-бросок объединил их в одну команду, в ту команду, о которой так мечтал лейтенант Барк-лиф.

— С четырёх часов на ногах, а жрать совсем не хочется, — усмехнулся Поллас. Он, как и Джейк, не курил, потому и скучал теперь, глядя на остальных.

— Это потому, что ты устал, — серьёзно, без обычной для него насмешки, объяснил Эши. — Вот посидим здесь ещё с часок, или около того, тогда — держись столовка!

"А ведь и правду, есть совсем не охота, — подумал Крис, с наслаждением вдыхая сигаретный дым, перевёл глаза на Джейка. Тот сидел, чуть прикрыв глаза, отдыхал или дремал, как всегда. — Классный парень! — в этом Крис убеждался всё больше, — Мог же бросить в том болоте, как почти любой на его месте, а он — нет! И рюкзак мой тащил, и плащ-накидку антирадиационную, и даже гранаты… И всё ведь своё ещё на себе!"

— Эй, Джейк! — Крис ткнул его локтем в бок. — Как ты?

— Нормально! — Джейк улыбнулся, сверкнул синими глазами с длинными, как у девчонок, ресницами. Но Крис заметил, как скрипнули его зубы, как он плотно сомкнул челюсти, задавив в себе болезненный вздох.

— Опять болят, да?! — Крис дёрнулся, бережно коснулся пальцами его плеча. — Изви-ни, я и забыл совсем, олух!

— Да ладно… — Джейк снова улыбнулся, а Крис отвернулся, задумался. Неожидан-но вспомнил себя, двенадцатилетнего пацана, как упал однажды с дерева, сильно зашибся. Дышать больно, ходить больно, больше недели провалялся в постели под бдительным надзором матери, окружённый её заботой. А этот Джейк? Он же постоянно мучается с этими рёбрами, и хоть бы раз кому пожаловался?! Хоть бы слово когда сказал! Меня через это болото на себе тащил, да ещё со всем барахлом, и сам в полной выкладке!.. Какой позор! Какой позор!!

Крис спрятал лицо в раскрытых ладонях, застонал беззвучно. "Какая я всё-таки скотина!.."

Подтягивались остальные. Те, кто отдохнул, оживились. Из "дежурки" стали вы-ходить сержанты, уже умытые, но ещё, как и все рядовые, в грязной и мокрой фор-ме.

— О-о! И наш Гриффит уже здесь! — Колин появился одним из последних. Стоял, опираясь о плечо одного из своих "шестёрок". Выглядели они все не такими уж измотанными и даже курили на ходу. — А я, грешным делом, подумал: ты к своим сбежишь, в джунгли, под пальмы…

— Слушай, Колин, заткнулся бы ты, а? — перебил его Крис резко.

— Наш Нэру показывает зубки! — захихикал Колин и щелчком отправил в Криса окурок. — Ой-ой-ой!!

— Тебя попросили заткнуться, рядовой Титроу! — со своего места вмешался Эши Арнольд. — Надоел уже…

— Лучше бы шевелил ногами на дистанции, а не трепал сейчас языком. Из-за вас опять последними будем! — это заговорил Аншем, почти всегда равнодушный к из-дёвкам Колина.

И Колин промолчал, впервые за всё время почувствовал, как недружелюбно отно-сятся к нему остальные. Что-то случилось сегодня! Им же раньше всем было напле-вать друг на друга, а тут на тебе… Можно и самому на неприятности нарваться!..

* * *

Этот день с утра был особым. Видимо, не зря к нему готовились все до последне-го рядового. И даже погода не подвела. Как на заказ! Невыносимо жаркое солнце затянуло тучками, свежесть вперемешку с болотной сыростью обдавали тело про-хладой. Хорошо!

И все рядовые были как на подбор! Это же их день — день принятия присяги!

И начальства приехало по такому случаю — тьма! И у всех — чины, звания, а мун-диры!.. Таких в этой части ещё не видывали!

Все пять бригад построили на плацу, каждую отдельно, в две шеренги. Рядом с каждой бригадой стоял свой сержант и лейтенанты — все при полном параде. И даже Барклиф пребывал в прекрасном расположении духа, он был доволен и весь словно светился изнутри. Доволен своей бригадой, видом каждого из своих солдат. Не зря же он приказал поднять их на час раньше обычного, лично сам проверил каждого рядового, ещё раз отрепетировал с ними приветственные слова, отдачу чести и осо-бенно подход к знамени, разворот на месте, печатный шаг…

Не дай Бог, опозориться в такой ответственный момент!

Они ждали долго, даже "вольно" устали стоять. И радостное ожидание момента стало сменяться тягостным и принудительным обязательством. "Скорей бы уж!" — вздыхали самые нетерпеливые.

Первым гостей увидел капитан, дал знак лейтенантам, а сам на весь плац отдал приказ:

— Смир-р-на!!!

Чуть лёгкое шевеление в рядах, и коменданта базы, а с ним и ещё группу военных встречал длинный ряд неподвижных лиц с немигающими глазами.

— Здравствуйте, солдаты! — комендант остановился точно посередине. Невысокий немолодой, чуть полноватый мужчина с усталым лицом и тихим голосом.

— Здравия желаем, господин полковник!!! — все сто пятьдесят глоток выдохнули приветствие одновременно, и эхо этого голоса ещё очень долго отражалось от стен казарм и учебных корпусов.

И тут барабанщики — настоящие барабанщики! — целый ряд, человек пятнадцать, стоявшие с левого фланга под прямым к ним углом — забили палочками. Сначала тихо, вполсилы, так, что ещё можно было разобрать приказ коменданта: "Внести знамя!" А потом всё сильнее, всё громче, всё чётче!

Это был марш: "Вперёд, солдаты!", старый марш, ещё с Земли, но именно под него вот уже почти двести пятьдесят лет во всех частях Империи солдаты принима-ли присягу.

Джейк неожиданно вспомнил, как они принимали присягу в Академии. Тогда был настоящий духовой оркестр! Оркестр самого Императора, но и он играл этот же легендарный марш. Джейк даже вспомнил первые строчки:

Вперёд, солдат, вперёд на бой!

Труба зовёт вперёд!

Сквозь бури, ветер, но с тобой

Отчизны край родной!..

Они пели его на марше на первом курсе. Мальчишки с ломающимися голосами… Но сколько в этих словах скрытой силы, мужества, отваги! Словно далёкие предки передавали с ними частицу своего великого прошлого!..

И снова присяга! Второй раз в жизни! А ведь не каждому-то дано её и один раз пережить! А ему повезло…

Это всё веление судьбы, как любила говорить мама. Знать бы только, что она ещё собирается выкинуть, эта судьба! Какие у неё планы?

Знамя — огромное пурпурное полотно с Императорским гербом, с золотыми кис-тями на древке — нёс знаменосец: высокий и красивый парень, никому не знакомый в этой части. Следом, ступая в ногу со знаменосцем, — ещё четыре автоматчика. Неподвижные, ничего не выражающие сосредоточенные лица под тенью беретов, чёткие шаги кованых сапог, сливающиеся с тактом дроби всех пятнадцати пар ба-рабанных палочек.

Знамя плыло вдоль шеренги, и все солдаты быстрой волной отработанного до автоматизма приёма отдавали стягу честь. Рука взлетала вверх к правому виску, секунду держалась и, когда знамя проносили дальше, так же быстро опускалась вдоль тела.

Сейчас так честь отдавали только офицерам из высшего генералитета и Его Вели-честву. Почти отмершее правило, привезённое с планеты-матери, но обязательное при выносе знамени.

Знаменосец прошёл вдоль всего ряда, развернулся на месте на 90 градусов, про-шёл мимо барабанщиков, потом ещё один разворот — и мимо офицеров, отдавших, как и все рядовые, честь знамени. Лишь тогда он остановился, повернулся лицом к шеренге новобранцев, приставил ногу и — замер, отклонив руку, державшую знамя. Автоматчики встали по двое с каждой стороны от знаменосца. Сапоги их звякнули подковками с последним ударом по барабанам. И тишина! Гробовая тишина! Уди-вительно звонкая, оглушающая тишина после дроби марша. Её нарушил голос коменданта, всё такой же негромкий, но слышимый в этой тишине каждым:

— А теперь повторяйте за мной слова торжественной военной присяги!

Обещаю и клянусь!.. — он начал читать клятву неожиданно отвердевшим голосом, громким и чётким; шелест голосов, как волна, прокатился вдоль всей шеренги сол-дат, поднялся вверх, в небо, отразился от низких туч, ударился о плац долгим эхом: "Обещаю… Обещаю… Клянусь!.."

— Перед лицом Всевышнего, именем Его и Священным Словом Божьим в том, что обязуюсь верно и честно служить Высокому Имени Божьего ставленника, Импера-торскому Величеству и наследнику Его власти. И Дому Его, и сынам Его и великим помыслам Императорского лица.

Верой и правдой клянусь служить и службой своей утверждать и увеличивать величие сего Лица и своего государства…

Джейк повторял слова и даже не слышал своего голоса, заглушаемого голосами и справа, и слева, и за спиной. Клятва тоже была старой, как и марш, и слово в слово повторяла ту, что он принимал в Гвардии. Но торжественность момента от этого не уменьшилась. Наоборот! Что-то заставляло сердце трепетно сжиматься, перехваты-вало горло так, что голос начал срываться, перешёл на шёпот.

Джейк смотрел прямо, на знаменосца, на беспокойное знамя. Тяжёлую, пурпур-ную ткань, падающую вниз почти до земли, ветер шевелил с каким-то настойчивым остервенением, но сил его не хватало на то, чтоб развернуть, распрямить полотни-ще во всей его красе, показать всем герб Императора: чёрных лис, золотую перчат-ку, ленту с девизом…

Губы повторяли слова вслед за всеми и за комендантом, но перед глазами вдруг встал Император: усталое лицо, рассеянный взгляд, еле приметная улыбка на гу-бах… Такой, каким Он был после совещания на Фрейе, в переходной камере.

— …Клянусь поступать так, как велит совесть честного, храброго, верного и по-слушного солдата Армии Его Императорского Величества! Да будет так!

Комендант замолчал, а эхо его голоса ещё долго проносилось по ряду голосами ста пятидесяти новобранцев, ставших с этого дня полноправными солдатами. А потом каждый солдат под сопроводительную дробь барабанов выходил вперёд и шёл через весь плац к знаменосцу. Осторожное прикосновение губ к ткани знамени — и в этот момент барабанщики прекращали бой, и вся шеренга разрывала тишину коротким:

— Клянусь!

Это короткое слово, но скольким оно обязывало, сколько же оно налагало на пле-чи каждого новобранца, добавляло новых обязательств и прав. Назад дороги не было уже никому…

Сто пятьдесят раз это слово взлетало над плацем, и каждый ждал своего момента, неповторимого момента, когда прикосновение к знамени приобщит его к высокому званию: "СОЛДАТ".

* * *

— Наша конечная цель — здесь! — Барклиф ткнул травинкой в экран портативной электронной карты, — Укрепбаза!.. Сержант, сделайте для всех максимальное увели-чение!

Торнтон принялся нажимать кнопки на пульте, по экрану пошли цветные полосы. Топографические знаки читались легко. Вот он, лес, зелёное пятно в нижней части экрана. Вот болото, — как раз в центре — серая клякса с редкими зеленоватыми вкрап-лениями — камыш. Укрепбаза точно за болотом, на самом краю. Окопы и траншеи были помечены чёрными извилистыми линиями. Рядом, с правого фланга, овраг с ручьём, максимальная глубина которого — 3.45 метра. Можно подойти почти неза-метно!

Слева — ровное гладкое поле, почти без кустарника, без естественных укрытий. Да-а, не повезло первой бригаде: им атаковать отсюда, по этому полю. Но зато на их стороне вездеходы и броня. Вместе с мотопехотой стремительным броском они должны преодолеть поле, заминированное по идее. По краю поля искусственные заграждения: мины-ловушки, радиоактивные заслоны, колючая проволока, ловуш-ка-"паутина". Здесь к первой бригаде подключится четвёртая. Они должны пока-зать свою подготовку в преодолении заграждений, хотя здесь, на учениях, настоя-щие только "колючка" и "паутина".

Пятая бригада будет атаковать укрепбазу в лоб: им нужно показать умение маски-роваться и передвигаться, используя все естественные укрытия, имеющиеся на по-лигоне.

Третья бригада, разместившаяся в лесу, должна, по плану, исполнять роль десан-та. Внезапность и быстрота — это всё, на что им придётся рассчитывать в этой им-провизированной войне.

— Первое, что мы должны сделать, занять Командный Пункт, нарушить сообще-ние, обезвредить орудия. Никакой стрельбы не будет. Мы просто должны уложить-ся в отведенное время и выполнить возложенную на нас задачу: подготовить базу к взятию её бригадами номер 1, 2, 4, 5! — Барклиф в защитном комбинезоне с автома-том и каской в одной руке, покусывал травинку, сорванную ещё при переходе через полигон. — Задача ясна?

— А что будет делать вторая бригада? — голос Колина Джейк узнал сразу, хоть тот и сидел за спиной сержанта Торнтона. Барклиф помолчал немного, а потом с улыбкой спросил:

— Разве я не сказал, что вторая бригада будет атаковать укрепбазу вместе с пятой? Нет?.. Ну, ничего! Для нас это не имеет никакого значения! У нас своя работа и своя задача!.. А теперь построились быстренько! — он коротко взмахнул рукой, от-вернулся, посмотрел туда, где в просвете между деревьями серело светлеющее предрассветное небо. Отсюда полигон очень хорошо просматривался, но плотный и густой туман не давал возможности видеть всё сразу. Метров пятнадцать ещё мож-но было что-то рассмотреть, а потом, как вата, — блуждай наощупь!

Барклиф прошёл вдоль ряда сначала в одну сторону, на обратном пути, тыкая травинкой в грудь некоторым из солдат, произнёс:

— Указанные мной — шаг вперёд!

В голосе его не было той прежней безоговорочной уверенности и твёрдости, сей-час он преследовал другую цель: не заставлять их подчиняться, а понять предстоя-щий маневр и сделать всё на "отлично". И главное — не подвести команду!

Джейк тоже шагнул вперёд, он уже начинал понимать, что собирается делать лейтенант, общие черты предстоящей работы уже выстроились в его голове в план, ещё нечёткий, ничем пока неподкреплённый.

— Вы — со мной! Остальные — с сержантом! Торнтон! — Барклиф крутанулся, ища сержанта глазами, потом подошёл к нему, заговорил о чём-то негромко. Джейк при-слушался к их голосам, уловил кое-что:- Ваша задача отвлекать "фиксировщиков" от нас… Но только не переборщите с шумами, ради Бога!..

— А как же вы? — встревоженный голос Торнтона.

— Мы пойдём через болото… Там высокий камыш и топи… Нас с этой стороны ждать никто не будет… Мы выйдем сейчас, а ваша группа — после сигнала о начале атаки. Хорошо?

Сержант не ответил, или Джейк просто не расслышал его слов… Барклиф отвер-нулся, произнёс на ходу:

— Разъясните своему отделению цель манёвра!

Пошёл в сторону полигона, закинув автомат за спину, застёгивая на ходу ремешок каски:

— Остальные — за мной!

Сырые, прелые листья мягко пружинили под ногами, глушили каждый шаг. Вот и край леса! На открытом пространстве полигона вдруг возникло странное ощуще-ние, будто идёшь на виду сотен внимательных изучающих глаз, подмечающих каж-дое твоё движение, шаг, шорох. Кто-то словно наблюдал со стороны за каждым вздохом, движением глаз. Пока вокруг были деревья, такого не было, там чувство-валась защита… Это просто нервы не выдерживают, вот и всё! Джейк улыбнулся сам себе, глядя Барклифу в спину.

Это же не война, здесь стрельбы не будет, так, сдача нормативов на умение ори-ентироваться во время боя. Вон, и лейтенант понимает, что это только игра. Барк-лиф в этот момент остановился, вскинув вверх руку. Джейк замер, словно натолк-нулся на невидимый барьер. И ребята за спиной — тоже, даже дышать перестали.

От леса до камыша было метров двадцать — не больше — открытого ровного поля. Бегом его преодолеешь за несколько секунд. Но Барклиф, кажется, всё же любитель играть в серьёзные игры, всё собирается делать, как положено.

Короткий взмах кисти, и Джейк, повинуясь безмолвному приказу, шагнул влево, припадая на одно колено, выставил вверх автомат. Вот только патронов в нём всё равно нет, даже холостых.

Барклиф откатился вправо, так же, как и Джейк, упал на колено, но повернулся лицом к остальным. По его приказу они залегли, затаились, а потом по команде лейтенанта по двое срывались с места и, петляя и пригибаясь, мчались в сторону болота. Первыми были Крис Нэру и Эши Арнольд. Потом Паоло Моралис и Корвин Аншем. "Шестеро вместе с лейтенантом" — прикинул Джейк на бегу.

Камыш принял их почти без шелеста, только коричневая вода с зелёной тиной жадно хлюпнула и затянула ноги по самые сапоги. Дальше с каждым шагом стано-вилось всё глубже. Долго стоять на месте было опасно, начинало затягивать. "То́пи!" — вспомнились слова Барклифа. Да-а, это болото посерьёзнее будет, чем то, на марш-броске. Там просто грязь и вода по сравнению с этим. Но здесь? Ни одно нормальное растение расти не будет, кроме этого камыша. Да и камыш этот какой-то странный: длинная метёлка, тонкие узкие листья с розовыми полосами прожи-лок, трёхгранный, очень жёсткий стебель, его даже руками не сломаешь. И ше-лестит, как будто на корню высохший, чуть тронь — и шум на весь полигон!

Барклиф смело шёл вперёд, раздвигая камыш руками. Шаг — и провалился почти по пояс, подхватил автомат, перехватил его поудобнее в одну руку и невозмутимо продолжил путь дальше.

Этого человека ничто не могло остановить! Всегда такой чистенький и ухожен-ный, он совсем не боялся грязи и холодной воды. Джейк, шедший за лейтенантом шаг в шаг, вдруг неожиданно понял, что начал невольно уважать этого человека, его, лейтенанта, за это упорство, за настойчивость, за рискованность. Это не просто любитель муштры и красивой формы, это солдат до мозга костей, солдат с большой буквы. С его упорством и бескомпромиссной требовательностью ему место никак не меньше, чем в Гвардии.

Барклиф действовал точно по обстановке, без спешки и суеты, без нервозности. Даже Джейк, со своей гвардейской подготовкой, не мог заметить изъянов и ошибок в действиях лейтенанта. Но, как человек, он оставался непонятым. Как он мыслит? Чем живёт? И почему упорно третирует при каждой возможности? Что это — месть или просто неприязнь? Но почему? Из-за того раза, что ли? Спросить бы его прямо в глаза…

Зелёная вспышка сигнальной ракеты взвилась в серое небо ярким шаром на тон-кой ножке. Барклиф остановился, посмотрел вверх, потом — на часы на левом запя-стье, зло шепнул себе под нос:

— На пять секунд отстали… — Щепетильность профессионального вояки. Джейк усмехнулся, переложил автомат в другую руку, пользуясь заминкой. Барклиф потя-нулся, отодвигая в сторону стебли камыша, зашелестел, но этот шелест не смог заглушить ровного гула, доносившегося откуда-то справа. "Мотопехота пошла!" — догадались все и заторопились, захотелось поскорее принять участие в захвате ук-репбазы, повоевать хоть так, на учениях, но ощутить всем телом сладкое до тошно-ты чувство риска и страха за свою жизнь, а потом — радость за удачно выполненную работу. Пережить единение со всеми ребятами из своей бригады, и с остальными бригадами — тоже, зная, что цель одна, и они все вместе делают одно общее дело.

Болото начало мельчать, вода опустилась до колен, потом до середины голенища, но зато камыш стал выше и гуще. Барклиф чертыхался про себя, этот шум раздра-жал его, но тише и быть уже не могло: они все крались, скользили, как ужи, отодви-гая стебли камыша то вправо, то влево.

Вот они, последние метры! А дальше — колья с рядами "колючки", а за ними — "паутина", тончайшие пластиковые нити, шершавые и колючие. Они резали одеж-ду, живую плоть, в металл же вцеплялись целыми мотками. В такую "паутину" попадёшь, считай, пропал! Штучка против живой силы противника. Её только ку-сачками из специального, очень твёрдого сплава (сплава пяти металлов!) можно было перекусить.

— Моралис, — пошёл! Нэру, прикрытие! — Барклиф отдал короткий приказ, а сам опустился прямо в воду на колено, провожая своих солдат взглядом. Метры от ка-мышей до "колючки" они преодолели одним стремительным броском, действуя так, как их учили на занятиях. Мысли о том, что это всего лишь учения, ни у кого уже не возникало. Наверное, пример лейтенанта, его серьёзность, собранность, всё его поведение передались группе.

Моралис работал кусачками, лёжа на спине, а Крис полулежал рядом, опираясь локтем в землю, постоянно оглядывался по сторонам, поводя дулом автомата.

Ну, прямо спецназ или группа захвата! С такой серьёзностью в каждом движении! Джейк, глядя на них, даже улыбнулся невольно. Барклиф заметил эту улыбку, сверкнул глазами, сердито хмурясь, и вдруг приказал, сопровождая слова взмахом руки: сигнал "вперёд!".

— Тайлер! Пошёл!

Джейк рванул вперёд, проскочил первым в освобождённый участок, скатился вниз в неглубокую ямку, и затаился. "Паутина" была теперь на его совести. Поло-жив автомат рядом с собой, он осторожно снял с пояса кусачки. Чувствуя на себе пристальный взгляд Барклифа, Джейк вдруг подумал с усмешкой: "Не ошибусь! И не жди!" Опасные нити рвались с сухим треском, как старые прогнившие нитки, падали на землю с кольев, свисали вниз, как макароны, серебрились в утреннем тумане. На них конденсировались капли воды, и сейчас эта вода стекала по рукам, в рукава комбинезона, вызывая нервный зуд.

Всё! Даже руки устали!

Джейк отбросил нити в сторону кусачками, сжимаемыми в одной руке, чуть обер-нулся: "Проход свободен, господа!" Подал знак своим, а сам отполз назад, за ору-жием. Они прыжками, без единого шороха, проскочили вперёд и спрятались в ста-рой воронке. Джейк скатился в эту воронку последним, и Барклиф, встретив его взгляд, укоризненно упрекнул:

— Оружие, рядовой, нужно всегда держать при себе. Тебе повезло, что это не вой-на, и рядом нет часовых…

— Виноват, господин лейтенант, — Джейк ответил чуть заметным прищуром синих глаз и совсем невиноватой улыбкой. Не так должен вести себя человек, признаю-щий свою вину. Они незаметно вступили на тропу глухой войны, когда обе стороны не объявляют о её начале, но при этом всячески стараются ударить противника по-больнее при всяком удобном случае, используют каждый подходящий момент.

— Приготовить накидки! — приказа Барклиф и отвернулся. — Здесь могут быть ло-вушки…

Они развернули накидки, закутались в них почти с ног до головы. Ткань эта, очень тонкая наощупь, спасала от радиации при взрыве мин с радиозарядом. Если успеешь спрятаться, то какое-то время можно переждать даже газовую атаку, поры ткани фильтровали воздух от всех вредных примесей.

— Через три метра отсюда, если идти точно на север, начинается траншея с ходом сообщения на КП, — Продолжал Барклиф, застёгивая застёжку своей накидки под самым подбородком. — Нэру и Моралис идут первыми, ждут нас. Потом через две минуты — Арнольд и Аншем. Я и Тайлер — будем прикрывать вас. Ясно? Первая пара — пошла!

Они уползли в туман почти беззвучно, только накидки чуть слышно поскрипыва-ли. Барклиф, приподнявшись над краем воронки, сколько мог, провожал своих сол-дат глазами. Точно выждав положенное время, отправил вторую пару. Джейк ук-радкой следил за лейтенантом, а сам вытирал мокрым рукавом автомат от росы.

— Тайлер! Пошёл первым!

Джейк не мешкал, легко прыжком рванул вверх, ухватившись за осыпающийся край воронки левой рукой, в правой — он держал холодный и мокрый автомат. При-гибаясь к земле, преодолел эти три метра. Пришлось ещё пробежать несколько шагов вдоль по брустверу, видимо, в спешке взял чуть правее… А вот и свои!

Барклиф бы уже здесь и, глядя со злой усмешкой, упрекнул опять:

— Много ошибок, рядовой… Это не прогулка…

— Виноват, господин лейтенант, — снова ответил Джейк, выдержав этот прожигаю-щий взгляд, а потом добавил с иронией:- Это не прогулка, это учения…

— Твоё счастье, что не настоящая война! Ты бы давно уже был мёртв! — Барклиф не растерялся, он никогда не испытывал нужды в едком слове. В этом с ним тягаться тяжело, да и момент не тот.

Какое-то время они просто сидели, отдыхали, а лейтенант крутился, оглядываясь и прикидывая что-то в уме. Туман рассеивался быстро, отходил в низину, к болоту. Воздух стал легче, но не потерял прежней свежести. Здесь, на укрепбазе, было тихо, лишь откуда-то справа, со стороны поля, доносились крики и рёв двигателей, там шла атака, атака по всем правилам: с наступлением, обстрелом, с захватом позиций противника. Хорошо ещё, что без рукопашной…

— Значит, так! — произнес, наконец, лейтенант. — Аншем, Моралис и Нэру — на вас подавление огневых точек противника. Идёте прямо по траншее, она упирается в позицию с артиллерийской установкой. Ваше появление будет означать подавление огневой точки противника. Потом — всё! Ваша задача выполнена! А мы… — он по-смотрел на Эши, необычно серьёзного и даже сурового в этот момент, перевёл взгляд на Джейка. — Мы с вами, ребятки, займёмся Наблюдательным и Командным Пунктами. Там сейчас все наши гости, поэтому я надеюсь на вашу старательность… А теперь, по моему приказу, одновременно — пошли! — последнее слово Барклиф почти выкрикнул и первым, вскочив с места, рванул по траншее вдоль. Они разде-лились, каждая группа в свою сторону. Джейк бежал следом за лейтенантом, нагнал его легко и сейчас смотрел ему в спину. В который раз уже за это утро? За ними, не отставая, бежал Эши. Маленький и ловкий, очень быстрый и сметливый парень. Арнольд и сейчас не отставал, мчался во всю прыть, выставив автомат, будто соби-рался поливать огнём каждого встречного.

Поворот! Ход сообщения был ниже траншеи и у́же. Ещё одна траншея с пулемёт-ными ячейками. Опять поворот! Только бы лейтенант не заблудился в этом лаби-ринте! Джейк на бегу не глядел по сторонам, но краем глаза заметил в стороне в нескольких метрах вдоль траншеи ряд "колючки". В ней зияли прорехи — другая бригада уже успела поработать здесь. Интересно, какая? Первая или вторая? А, может, — и пятая! Там все парни прыткие, как наш лейтенант! А вот и они сами! Точно, пятая! Это они обогнали даже десант…

Ближе к КП все окопы и траншеи оказались заполнены солдатами. Затаившиеся, скорчившиеся на дне, все с оружием, в накидках, а из-под касок — внимательные и почему-то испуганные глаза. На мертвенно-бледных лицах…

Они пробегали мимо, чуть не наступая на ноги, на руки. Всё это проносилось перед глазами, как в кошмарном калейдоскопе, только вот картинка везде одинако-вая…

Барклиф вдруг остановился. Из-за его спины в накидке Джейк не сразу разглядел лейтенанта Каменски, "папу" пятой бригады. Он крикнул что-то Барклифу, и в го-лосе этого уже немолодого человека Джейк уловил нескрываемую тревогу и ожи-дание чего-то непонятного, ужасного.

— Отменили… отменили учения! — Эши больно ткнул автоматом в спину, засопел растерянно.

— Война! Сиона объявила войну!..

Эти слова, как гиря, ударили по голове, их тяжесть провалилась ещё глубже, за-стряла в горле, лишая возможности дышать. Неприятный, липкий комок ужаса, первобытного, животного, сдавили внутренности. "Зачем? Зачем они так?"

— А мы здесь в войнушку играем… — с горькой усмешкой произнёс вдруг Эши и выдохнул.

— Молчать, боец Арнольд! — Барклиф крутанулся на каблуках, через Джейка глянул на Эши. — Никакой паники! Я запрещаю!

"Ведь они же не хотели войны!.. Как же Малиновски? А Его Величество?.. Зачем? Для чего?.."- сам Джейк молчал, видя перед собой огромные глаза лейтенанта Барклифа и растерянную, по-мальчишески беспомощную улыбку Эши. Нет! Не паники боялся сейчас Барклиф, его волновало одно: не дать своим солдатам почув-ствовать страх за свои жизни, испугаться противника, растеряться. Нет! Сейчас ими должна двигать злость, месть, жажда справедливости, но ни в коем случае не страх и отчаяние.

Джейк сумел увидеть это в мыслях лейтенанта, почувствовать его состояние и тут же пожалеть об этом: на душе стало ещё хуже. Скверно! Ведь все, по сути, только начинается. Что сейчас ждёт этот маленький архаичный мирок? Мирок, чья судьба зависит теперь от двух других планет! Гриффит — это кусок пирога, который, неиз-вестно теперь, кому ещё достанется. Ясно лишь то, что драться за него будут с упорством, граничащим с безумием, обе стороны. Никто не уступит…

Как они могли допустить такое после стольких лет перемирия?! Как они могли?!

А потом они всей бригадой сидели возле тягача. Солнце уже грело вовсю, высо-хшая одежда коробилась и шуршала, как бумага. Остальные четыре бригады тоже были здесь. Все расположились маленькими группками, курили и очень тихо пере-говаривались. Так тихо, что от Наблюдательного Пункта, с площадки с натянутой защитной сеткой, доносились голоса лейтенантов, коменданта, её каких-то гостей, и тонкий писк автономного полевого видеофона.

Что-то изменилось в это утро! Не было весёлого смеха, шуток, — одна тягостная тишина и молчание. Никто даже не вспоминал о том, что подняли всех в четыре часа утра по тревоге, что торчат они все здесь без завтрака, а ведь время-то уже к полудню. Всё это отошло куда-то на второй план, стало каким-то ненужным, не-важным, пустым перед одним только словом — ВОЙНА!

Джейк вдруг вспомнил гриффита Айяххо на том заседании с Советом Сионы. Как рассказывал ему про войну, вдаваясь в подробности, о том, о чём и сам-то знал только по хроникам. Ведь и сам всю жизнь с пятнадцати лет готовился к войне на своей службе, изучал всё досконально, и, несмотря на это, никогда не видел на-стоящего взрыва, настоящего боя, настоящей смерти! Смерти не от старости, а от пули, от бомбы, от радиогранаты… Ведь, даже просматривая хроники Экспансии Сионы, всегда пропускал самые страшные и жуткие кадры.

Учился убивать! Убивать из автомата и пистолета, убивать ножом и голыми ру-ками, убивать из машин, танков, самолётов-истребителей, но никогда даже в мыс-лях не мог предположить, что придётся столкнуться с этим в реальной жизни. А вдруг — это только ошибка? Они там, в своём Совете на Сионе, передумают, разбе-рутся, и всё решится мирно! А что же Его Величество молчит? Ведь Он же был против войны?! Там, на Совете, он блефовал перед ними, но Джейк-то чувствовал Его мысли, что война — не выход, не способ решения проблемы… И Малиновски тоже это понимал! Как же тогда они допустили такое?!!

…Ровный далёкий гул, как шум моря или леса, заполнил тишину. Он накатывал откуда-то со стороны леса, джунглей, как волна горячего воздуха. И на него совсем никто не обращал внимания. Только Джейк, вскочив одним стремительным прыж-ком, задрал голову в небо, присушиваясь к нарастающему гулу.

Штурмовики!!! Штурмовики класса "Стрела". Он не мог ошибиться. Он сам летал на таком, имел за управление высший балл в своей группе.

— Что это? — кто-то из парней поднял голову, недоумённо прислушивался и даже чуть рот приоткрыл от напряжения.

— Штурмовики! — закричал Джейк. — Сионийские самолёты!

Его крик заглушил рёв двигателей. Ровный гул неожиданно, как одним ударом, стал вдруг настолько громким, что заныли барабанные перепонки.

Тут уж все подскочили, вылетели лейтенанты. Все уставились в небо, на шесть самолётов, пролетающих в сторону Чайна-Фло. Быстрые узкие тела, тонкие носы, скошенные короткие крылья. Джейк не ошибся — "Стрелы"!

Они пронеслись через всё небо, низко, нагло, совсем не боясь быть обстрелянны-ми. Да и кто готов был стрелять?

Два самолёта — ведущий и чуть позади ведомый — отделились от общего клина, круто взяли вправо, блестя на солнце плоскостями. Что-то привлекло пилотов, что-то отвлекло от общей цели, от главного задания. Они пролетели чуть ли не над го-ловами и как в приветствии качнули крыльями синхронно, мигнули сигнальными огнями. И только когда они заходили уже на второй заход, Джейк, как в замедлен-ном хроникальном фильме, увидел открывающиеся заслонки на крыльях, чёрные хищные дула пулемётов. Он успел отскочить в сторону, толкнуть Криса, ещё кого-то, покатился по земле, а очереди, неразличимые в рёве моторов, ударили в землю, в толпящихся, ничего не понимающих солдат. Кто-то закричал, что — и не поймёшь даже в этой сутолоке, все бросились кто куда: к окопам, под прикрытие тягачей.

Слишком поздно пришло осознание реальности всего происходящего, а самолёты поднялись выше, зашли снова, но никто уже не стоял в открытую, как в первый раз. И тогда один из штурмовиков выпустил бомбы. Небольшие, они были предназначе-ны для уничтожения наземных построек, а не живой силы противника. Но взрывы от этого не казались менее страшными.

Земля вздрагивала, воздух дрожал, накалился будто, и обжигал горло. Пилот ме-тил в тягач — несколько бомб взорвалось совсем рядом, — и Джейк, скорчившийся у колеса машины, вскочил на ноги, побежал вперёд. Сейчас он был единственной живой мишенью в этом ужасном тире, и пулемёт из пролетающего над головой самолёта ударил снова. Джейк скатился в первую же воронку, ещё свежую совсем, с дымящейся землёй, с вонючим жаром вместо воздуха. До окопов — рукой подать, но больше ни шагу! Хватит! Сердце колотилось где-то в горле, гулко, даже заглушая рёв "Стрел", заходивших для новой атаки. Джейк зажмурился, закрылся руками, но перед глазами стояло лицо Эши Арнольда, мертвенно бледное, неживое, и чёрные дырки наискось через всю грудь. Джейк перескочил через него, когда бежал, но сколько их ещё таких, как Эши, осталось на этом поле?

Зачем? Зачем эти смерти?! Какой ужас! В жизни это страшнее любой хроники…

…Земля ещё дрожала, как живая, когда в воронку скатился кто-то ещё, заворочал-ся на дне, осыпая землю, толкаясь каблуком сапога в ногу. Джейк открыл глаза, откинул край плащ-накидки и землю, насыпавшуюся на неё. Гость, судя по всему из первой бригады, встретился с ним глазами и вдруг как-то странно ухмыльнулся, выдохнув всего одно слово:

— Ты…?!!

Джейк никогда, вроде, не встречался с ним до этого, но лицо — синие глаза, тём-ные брови и эта ухмылка — лицо показалось знакомым. Парень был без каски, мо-жет, поэтому его и сложно было узнать. Джейк промолчал, но не враждебно, пусть прячется, места обоим хватит.

Незнакомец положил на колени автомат и как-то нервно пригладил руками от-росшие за месяц волосы. И тут Джейка, как по лицу ударили, заставляя встряхнуть-ся, опомниться — и всё вспомнить. Это лицо он видел в первую ночь на Гриффите во время той драки! Или после?!! Чёрт возьми! Ведь действительно же — после… Когда отходил от действия яда. Но почему вспомнил только сейчас?!! Может, из-за часов на левом запястье?!

Он, как хищник, молча и с места, бросился вперёд, вцепился парню в горло. Тот атаки не ожидал совсем и на время растерялся, захрипел, пытаясь оторвать от себя руки, кольцом сжимающие горло, но потом всё же отшвырнул Джейка от себя уда-ром ноги в живот.

— Идиот! Придурок! — прошипел незнакомец, сверкая потемневшими от ненависти глазами. Он не кричал, может, не хотел привлекать внимания. — Я тебя пожалел то-гда, а сейчас не жди…

Он сдёрнул с пояса кусачки, перехватил поудобнее в ладони, клацнул ими и на-клонился вперёд с жуткой, зловещей улыбкой на грязном лице. Джейк полулежал на скате воронки, кашлял, закрывая рот тыльной стороной ладони, и смотрел на гостя исподлобья. К нападению он не был готов. Незнакомец метил кусачками в голову, хотел, видимо, оглушить для начала, но тренированное тело само, как авто-мат, сработало на защиту. Рывок чуть в сторону и удар по ногам! Парень не ожидал от слабого на первый взгляд противника такой прыти: не удержался, упал назад, но кусачки не выронил. И Джейк кинулся снова. Они были примерно равны по силе, по росту, по ловкости. Приёма с броском здесь, в тесноте, сделать не получалось. Да и парень попался неожиданно ловкий и вёрткий, несмотря на высокий рост. Ими обоими двигали ярость и злость, а не расчет и рассудок, поэтому они катались на дне воронки, мутузя друг друга и зря теряя силы.

От удара кусачками под рёбра перед газами от боли всё почернело, Джейк не-вольно застонал сквозь зубы, ослабил хватку, а противник оживился, зашептал зло-радно, с улыбкой:

— Всё равно придушу, придушу ведь, сволочь, и крайнего потом не найдут…

Кусачки опустились совсем близко, металл царапнул кожу на виске, и эта боль разозлила ещё больше. Противник не шутил, он и вправду хотел смерти. Увернув-шись от нового удара, Джейк оттолкнул парня от себя, съехал на ослабевших ногах на дно воронки. И тут нащупал рукой автомат. Свой или этого парня?! Какая разни-ца? Схватил оружие и замахнулся, метя прикладом в голову. Одного удара в такой ярости хватило бы, чтоб убить, разбить голову — именно этого Джейк и хотел сейчас: убить! уничтожить!

— Не сметь, рядовой Тайлер!!! Отставить!!!

Громкий окрик отрезвил, лишил воли. Джейк опустил руки и медленно сел. Ав-томат из ослабевших пальцев упал на землю, и Джейк уткнулся в раскрытые ладони лицом, затрясся от сухих беззвучных рыданий. "Ведь я чуть человека не убил!.. Человека!.. Живого, такого же, как и ты сам, такого же ниобианина… Боже мой!.. Что это было со мной?.. Откуда такая ненависть?.. Как я мог дойти до такого?.. Что со мной?.. Человек ли я ещё?.. Или зверь?.. Животное?.. Убийца!!!.."

— Рядовой Тайлер, поднимайся немедленно! — Барклиф стоя на краю воронки, глядя вниз, а рядом толпились ещё какие-то офицеры и солдаты. Улетели, значит, "Стре-лы", а он и забыл про них, не заметил даже…

Джейк взобрался по осыпающемуся скату воронки, автомат тащил за собой за ремень. Остановился перед Барклифом, глядя на него ничего не выражающими глазами.

— Это как понимать, рядовой?!! — тот чуть прищурил глаза, нахмурился. — Это что здесь за разборки? А где же, так называемая, боевая взаимовыручка? Боевое това-рищество? — он чуть наклонился вперёд, приблизился к лицу Джейка, его горячее дыхание обожгло кожу. — Почему молчишь, рядовой? Я жду объяснений, оправда-ний, наконец!

— Виноват, господин лейтенант, — в который раз за этот день ответил Джейк, но впервые со всей искренностью.

— В карцер! — коротко приказал Барклиф. — И сдай оружие!

— Слушаюсь! — Джейк повернулся на месте, ища глазами сержанта, но увидел толь-ко Криса. Живой! Слава Богу! Хоть в этом повезло…

Крис заулыбался, узнав Джейка, крикнул что-то, но голоса его было не разобрать в общем шуме, а потом оттянул край плащ-накидки: здоровые дырки, через которые проходил свет с той стороны — следы от пулемётной очереди пересекали наискось низ накидки. Но сам Крис выглядел совершенно здоровым, только смеялся, кричал что-то, и в его смехе было что-то близкое к истерике. Не всякий легко перенесёт такое, когда смерть прошла буквально на волосок.

Сержант Торнтон подошёл сам, взял автомат из рук Джейка, подождал, пока ря-довой снимет плащ-накидку, бронежилет и ремень. Вот и всё! Готов под арест!

— Арделли! Климов! — сержант назначил двух солдат из своей бригады. — Проводите арестованного в карцер. Джейк пошёл сам, не дожидаясь конвойных, а вокруг уже суетились врачи из лазарета, ещё кто-то в штатском… Вот она, война! А ведь это только начало! Что будет потом?

…И опять камера! Опять одиночество и полная тишина! Всё, как в прошлый раз. Те же стены, та же сырость. Только Джейк уже совсем не тот, и чувства были со-всем другие. Сейчас он уже не кричал и не метался, требуя справедливости и вни-мания к себе. Нет! Он просто сидел в углу, неподвижно и тихо, а на душе его тво-рилось такое!

Как он жил до того дня, как попал сюда, в эту часть и на эту планету? Хорошо! Как все жил: не хуже, не лучше! Весь мир — внутренний и внешний — представлялся ему маленьким дворцом. Красивым и изящным! С колоннами, с башенками — тво-рение земной архитектуры, плод великого таланта! Таким же видел себя и сам Джейк: дворцом, идеальным по строению, гармоничным и совершенным!

Но дворец этот оказался хрупким, даже более хрупким, чем стекло! Первые балки дворца рухнули, когда Джейк увидел настоящий Гриффит. Гриффит отсталый и архаичный. С людьми, пьющими без всякой меры, не расстающимися с сигаретами. А там, на Ниобе, эта пагуба считалась изжитой, этим даже гордились. А заброшен-ные дома? Целые районы! А вырубка леса?! Джунгли планомерно, с тупым равно-душием превращаются в пустыню… Вон, стоит взглянуть на наш полигон.

Где он, тот идеальный и чистенький мирок с курортами и нетронутой природой, о котором так кричали в новостях?!! Вот они, — первые балки, не выдержавшие напо-ра реальности и жестокой правды! Замок дал первые трещины!.. А потом там, в полиции, пошатнулась вера в справедливость закона, в людскую доброту и взаимо-помощь. Где эти хвалёные ребята-полицейские, с таким оптимизмом и настойчиво-стью добивающиеся правды и справедливости? Ещё одна трещина в том идеальном дворце, в том мире, каким он представлялся Джейку!

Здесь, в части, эти трещины с оглушительным треском появлялись каждый день, ломая то, что ещё осталось. Джейк никогда не считал себя способным на месть, на злорадство, но радовался же, когда Колину стало доставаться от лейтенанта Барк-лифа! Разве мог тот прежний Джейк — гвардеец из Гвардии Его Величества — быть способным на подобные чувства?! А то упрямство, с каким он продолжает противо-стоять шайке Колина! Правильней было бы пожаловаться сержанту или лейтенанту, но нет же… А та мстительность и вредность, с какими он делал всё Барклифу во вред, на зло? Что это? Разве это нормально? Разве он когда-нибудь в своей жизни думал, что окажется способным на всё это?

А тот страх, который гнал его сегодня от тягача в поисках лучшего укрытия? Не страх — ужас животный! А ведь сколько служил в Гвардии, готовился принять смерть в любой момент, сложить голову во имя Императора, но когда смерть оказа-лась рядом, трусливо кинулся бежать, глупо подставляя себя под пули!

А та ненависть? Ведь чуть не убил того парня прикладом!! Если бы не вмеша-тельство Барклифа, остановило бы меня хоть что-нибудь?!! Нет!!!

Где те детские представления о себе, как о ком-то, более совершенном, способном только на правильные поступки, на героические подвиги, на широту души, доброту, альтруизм, сострадание? Всё это рухнуло в одночасье, как тот дворец, построенный на наивных представлениях…

Всё это оказалось глупой чушью! Глупой и наивной!..

Я оказался таким же, как все: порочным, слабым, беспомощным, жестоким, мсти-тельным, да ещё и способным на хладнокровное убийство. Не защищался же, не защищал слабого — нет! — кинулся первым, даже не разобравшись, что к чему!

Я хуже любого из ребят в нашей бригаде! Хуже Колина даже! Ведь тот-то, сразу видно, рос не в тепличных условиях… Не то, что я!.. Гвардеец! Мама, папа, семья благополучная во всех отношениях… Неужели я и вправду то чудовище, о котором говорила мать: получеловек-полугриффит?! Не разберёшь теперь, кто больше?.. Боже мой!!! Какой ужас!.. Мне нет места в Гвардии! Барклиф, наверное, сразу дога-дался об этом… Я не достоин, быть рядом с Императором! Моё место здесь: в этом грязном и сыром подвале…

Джейк ненавидел и презирал себя всё больше. Даже душа заныла от этих мыс-лей… Ничтожество!!! Хорошо, что мама уехала и не увидит меня таким, не усты-дится того, что вырастила такого сына…

Такие мысли кого угодно довели бы до умопомрачения, и Джейк был не исклю-чение. Он бы точно сошёл с ума здесь же, в камере, но судьба распорядилась иначе, подбросив ему в эту камеру ещё одного постояльца. И как насмешка было это веле-ние судьбы, потому что гостем оказался тот парень, с которым они подрались часом ранее в воронке.

— О, нам, я смотрю, и здесь повезло! — он прошёлся туда-сюда, выбирая местечко получше, — своё место на койке и матрас Джейк уступать не спешил, следил за гос-тем настороженно, исподлобья. Парень уселся прямо на бетонный пол, развалился беззаботно, а потом произнёс почти дружелюбно:- Здесь, надеюсь, самолёты не летают, и бегать по плацу не придётся…

Джейк промолчал, кроме ругани, ничего больше на языке не крутилось, но гостя это молчание, похоже, волновало мало.

— Ты, кстати, Тайлер, сколько суток схлопотал?

— Ты откуда знаешь мою фамилию? — Джейк вскинул голову, глянул туда, где си-дел незнакомец, сумел разглядеть в почти полной темноте его фигуру и лицо.

— Я? — парень усмехнулся, пожал плечами. — Да я много чего про тебя знаю! Даже больше, чем ты можешь себе представить! Про Гвардию, например, про трёхднев-ное увольнение, подписанное самим Императором, — он как-то двусмысленно замол-чал, давая Джейку возможность переварить услышанное и хоть приблизительно прикинуть границы этого "много".

— Врёшь! — какая-то упрямая мальчишеская жажда противоречия рвалась наружу, а мозг работал, сопоставляя обрывочные факты. — Ты был тогда с ними, да?! Был? — Джейк повернулся к незнакомцу так, чтобы видеть его всего, и лицо, и подобрав-шуюся фигуру. — Был в той шайке?!! Да?!!

— Ты — дурак! — перебил его парень. Он и вправду весь подобрался, подтянул к гру-ди колени, обхватил их руками. Это была подсознательная попытка защитить себя, скрыть что-то. — Дурак, хоть и гвардеец! — и тут он вдруг совсем неожиданно рассме-ялся, зло, презрительно. — К чёрту все эти банды!.. Эти малолетки с претензиями!.. Я сам по себе, мне не нужны никакие шайки!.. Я всегда бы сам себе хозяин!.. Только я! — голос его дрогнул от неожиданной слабости, парень закашлялся, но, скрывая кашель, ткнулся в рукав комбинезона.

"Ещё один с чувством неполноценности, — подумал Джейк отстранённо с неволь-ной оценкой, — тоже с какими-то проблемами… Сколько нас таких, недовольных собой, своей жизнью и миром вокруг?! Собрали здесь в части, пытаются из нас солдат сделать, а под мундиром у каждого свои заботы, свои проблемы, свои ката-строфы… И не один ведь я такой… Все мы ломаемся…"

— Я и не думал, что ты меня вспомнишь, гвардеец, — продолжил парень после дол-гого молчания. — Тебя же из парализатора подстрелили? — Джейк кивнул, но в такой темноте незнакомец вряд ли это заметил: его зрение было похуже, у него же не бы-ло тех гриффитских зрачков. — Обычно из-за этого яда память отшибает, не пом-нишь, как под иглу попал, и как отходил — тоже не помнишь. В меня стреляли раньше, пока бродяжничал… даже несколько раз, — его потянуло на откровенность, и в ней чувствовалось нескрываемое одиночество. Видимо, в своей бригаде он мало с кем общался, возможно, и друзей не имел. — Наш город с Ниобатой не сравнить, да? — он не ждал от Джейка ответа: собеседник нужен был ему как молчаливый слу-шатель. — Наша Чайна-Фло — дыра! И все в ней — тоже придурки! И ты придурок, раз припёрся сюда по доброй воле!..

— Слушай, ты зарываешься! — Джейк шевельнулся так, словно хотел подняться, но парень вдруг выбросил ему навстречу руку и щёлкнул чем-то. Это была зажигалка, самодельная, но вместо пламени выскочило тонкое, как шило, лезвие.

— Только дёрнись, и я тебе кишки выпущу, понял?!! — он оскалился, сверкнул бе-лыми, как сахар, зубами. Не шутил — это точно!

Конечно, Джейк справился бы с этой "колючкой", в Академии их учили пользо-ваться не только столовым ножом и десертной ложечкой. Но драться он не был сейчас настроен: пусть этот псих несёт, что хочет, и не такое от Колина слушать приходилось.

— Это ты ТАК со своими в бригаде разговаривал? — спросил Джейк с усмешкой и совсем без страха в голосе.

— А это не твоё дело, гвардеец! — огрызнулся парень в ответ, но руку с оружием опустил, и лезвие спрятал, а потом произнёс с нескрываемой гордостью. — Я им твой индикатор сломал… До этого не пробовал ни разу, думал, не получится, — получи-лось! — он хихикнул, снова выбросил лезвие чуть заметным движением большого пальца, поднёс это шило почти к самому лицу, сказал:- Я с ним никогда не расста-юсь… Здесь даже проколол одного гада…

— Зачем?!!!

— Они хотели меня заставить полы мыть, — в голосе парня шевельнулась обида. — А тебе, гвардеец, можно подумать, ни разу не доставалось от своих в бригаде?! Здесь эти сволочи терпеть не могут умных! Так ведь, гвардеец?

— Нет! — воскликнул Джейк несколько громче, чем рассчитывал. — Зачем мой инди-катор?! Зачем?!

— А-а! Получилось так! — отмахнулся незнакомец небрежно. — Мне "информаторы" вообще запрет на всё сделали, я даже улететь отсюда не мог, а тут смотрю: подве-сили какому-то олуху и документы бросили!.. Даже билет проездной… Можно по-думать, ты бы, гвардеец, на моём месте то же самое не сделал? Смыться отсюда, с этой паршивой планетёнки, хоть под чужим именем…

— Далеко же ты уехал! — Джейк усмехнулся с болью, с отчаянием.

— Жалко, конечно! — парень вздохнул, будто и не заметил того состояния, в котором находился Джейк. — Этим же утром в порту уже перед самой отправкой перехвати-ли…

— Ты понимаешь, что из-за тебя, гад, я кисну здесь уже почти месяц?! — взорвался неожиданно даже для самого себя Джейк. — Понимаешь хоть чуть-чуть, сволочь?!

— А при чём тут я? — парень недоуменно пожал плечами, но видно было: равноду-шие это напускное, сам он начал уже раздражаться, сейчас тоже сорвётся на крик.

— Ведь из-за тебя меня объявят дезертиром! — Джейк вскочил. Отчаяние и злость рвались наружу. Наконец-то он нашёл виновного во всех своих проблемах и неуда-чах. — С какой радостью я бы тебя сейчас придушил! — заметался по камере, пытаясь унять душившую изнутри ярость. — Что же за тупые люди на этой планете! Все — кого ни возьми!

— Ты сам тупица! — ответил парень, перекатившись на колени и глядя на мечу-щегося Джейка снизу. — Вот какого чёрта ты здесь делаешь, на этой проклятой базе?

— Всё благодаря твоей милости! — Джейк резко остановился, как раз напротив пар-ня, в упор посмотрел на него сверху. Но тот не смутился, не испугался, рассмеялся только, не скрывая злорадства:

— В первую очередь во всех своих ошибках каждый виноват сам! А ты не гвардеец, ты — набитый дурак! Сопливый мальчишка!.. Это тебя тогда мамочка искала, да?! Я это сразу понял…

— Заткнись! — перебил его Джейк. — Впервые вижу такую сволочь!

— А я впервые вижу такого дурака! — парировал парень, зло сверкая тёмными гла-зами. — Вот какого чёрта ты сюда попёрся? Ведь ты же чистенький, не то, что я! Это у меня три взыскания и судимость по молодости! А ты, ты просто идиот! Поэтому и сидишь в этой вонючей дыре! И лучшего не увидишь!..

— Меня никто не спрашивал… — хрипло прошептал Джейк в ответ побелевшими от ярости губами. — И слушать не стали…

— Орать надо было громче! — парень ухмыльнулся. Он сейчас выглядел, как опыт-ный преступник, который тешился, делясь опытом с юнцом. — В стол вцепиться! Зубами, ногтями! Всем, чем можешь! И чему вас в Гвардии учат, недоумков?

— Но уж во всяком случае, не ломать индикаторы!

Парень в ответ рассмеялся: этот упрёк ему понравился.

— Меня этому тоже никто не учил — сам допетрил… Думаешь, за что на меня так "информаторы" взъелись? Они боятся власть свою потерять. У них там все по важ-ности, по классам… У каждого свой индекс и своя допустимая информация! Я и разобрался-то не сразу, кого как величать, как к кому обращаться…

— Что мне теперь делать? — сокрушённый Джейк отвернулся, запустил пальцы в отросшие волосы, закрыл глаза со стоном, полным отчаяния и боли.

— Да ты не дёргайся! Подумаешь, Гвардия! — он снова рассмеялся и опять насмеш-ливо. — И откуда только такие дети берутся? Прожил всю жизнь под боком у мамоч-ки с папочкой, а за себя постоять не можешь, заорать там, где надо… Воюй вот теперь рядовым, гвардеец! — последнее слово он произнёс со всем презрением, на какое только был способен, а потом снова рассмеялся.

Джейк так и стоял к нему спиной, этот смех заставлял его невольно дрожать от ярости, но он решил для себя ещё раньше: не кинусь в драку, как ни смейся, скоти-на! А потом пошёл и сел на своё место, спокойно, с выдержкой, не показывая того, что происходило на душе. "Ладно, пусть веселится, ещё неизвестно, кого из нас что ждёт, а беситься сейчас — бесполезное дело!" Парень, провожая его смехом, неожи-данно осёкся и замолчал, задумался.

Ну и чёрт с тобой!