Фух- х-х!

Очередной клубок пламени, расплескавшийся о бруствер окопа, заставил рядового Еремея Финка еще сильнее вжаться в раскаленную каменистую землю. Вжаться, матерясь от ненависти… и поганого чувства бессилия хоть как-то помешать происходящему. Когда над тобой, встав в атакующий круг, и порой едва не задевая голову крыльями, крутятся в бешеной, смертоносной карусели не меньше трех десятков пиктийских драконов, на язык приходят, казалось бы прочно забытые в детстве слова. Пикирующая оскаленная морда, струя пламени или ледяное копье… и вот уже от трех полноценных десятков - не дошедших до передовой, а внезапно столкнувшихся с ней и насмерть вцепившихся в опушку безымянной рощи - осталось всего два бойца.

А ты лежишь, и ничего не можешь сделать. Чем достать чешуйчатую тварь? Мечом или копьем? Даже не смешно.

Сюда бы пару трубок с "Громом небесным". Хотя бы одну!

Еремей пошарил в отрытой в стенке окопа нише скорее по привычке, чем надеясь на чудо. Чудеса кончились еще вчера, когда старший десятник Матвей Барабаш каким-то образом сумел связаться со штабом манипулы и вытребовал ящик противодраконных метателей. Тысяцкий бы и больше прислал, если бы оно было, это больше.

Но как же радуется душа при виде удачного попадания - пиктийская тварь вдруг взрывается изнутри, а с высоты на землю падают фигурки в алых мундирах. Падают, нанизываясь в полете на обугленные сучья деревьев… немногих, оставшихся от той самой рощи. Приятно посмотреть, чума их забери! И плевать, что метатель - штука одноразовая, и после выстрела его картонной трубой даже неодоспешенного супостата не оглушить.

"Глянь- ка… так и висят, раки вареные…"

Еще два месяца назад Еремей не замечал за собой такой кровожадности. Да и откуда она возьмется у солидного профессора Роденийского университета, заведующего кафедрой навийской словесности и известного специалиста по древнебиармийскому шаманизму? Конечно, как и всякий уважающий себя подданный Владыки, и - по совместительству - рядовой боец ополчения второй очереди, он с удовольствием проводил три месяца в году на обязательных военных сборах, тем более что штабным переводчикам не выпадало сомнительное счастье совершать недельные переходы в полной выкладке. Так, в охотку помахать мечом с вежливыми и предупредительными наставниками… Еще нравилось сидеть теплым летним вечером у палатки полевого клуба для рядовых, и обсуждать с коллегами особенности применения боевых артефактов. Разумеется, чисто теоретически - кто же в здравом уме доверит штабным что-то серьезнее "Безумной радуги".

И все это рухнуло в одночасье. Университет, сборы, посиделки… Прошлое. Два месяца, кажущиеся жизнью.

- Улетели ублюдки? - голос старшего десятника еле пробивался сквозь звон в ушах. - Еремей, ты там живой?

Матвей Барабаш как раз из тех вежливых наставников. Интересно, куда подевалась вся его вежливость, когда ополченцев второй очереди в срочном порядке согнали во временные команды, раскидали по действующих полкам и бросили в мясорубку? А звания и опыта профессора, не отлынивавшего от сборов и занятий, как раз хватило на то, чтобы попасть не в обоз, а в обычную пехотную манипулу. "Примерно соответствует боевым требованиям", как сказал принимающий пополнение хмурый младший сотник в порванной в нескольких местах, и тщательно собранной свежими - еще блестящими - кольцами, кольчуге.

Вот, правда, десятник так и остался десятником, неожиданно превратившись в лютого зверя. Не потому ли они до сих пор живы?

- Да куда я денусь? - Еремей растер по лицу перемешанный с грязью пот. - Попить бы.

- Лови! - кожаная четвертьведерная фляга упала перед профессором. - Хлебни напоследок.

- Думаешь, здесь и останемся?

Они перешли на "ты" после первого же боя, что, впрочем, не избавляло рядового Финка от постоянных придирок старшего десятника.

- Считаешь иначе? - Барабаш захрустел сухарем. - После драконьего налета завсегда головожопых выпускают. Потому как сами пиктийцы об нас мараться брезгуют. Блаародныя!

Обычная тактика Империи - гнать на прорыв "драконьи консервы", набранные в колониях и зависимых территориях. Чего жалеть этих полудобровольцев-полунаемников, получивших не самые благозвучные прозвища по обе стороны фронта? Неужели потомственные маги должны сходиться в рукопашной с мужиками - быдлом и хамами?

Легки на помине, чума их забери! Глорхийцы - как на парад шагают, будто не они вчера прорывали линию обороны шестнадцатого полка, оставив на ядовитом перекати-поле заграждения половину атакующей волны. Три десятка Матвея Барабаша как раз были посланы в подмогу соратникам - командование пыталось хоть чем-нибудь заткнуть брешь, собирая бойцов где только возможно. Посланы, но не дошли…

- Профессор, ты женат? - неожиданно поинтересовался старший десятник.

- Нет, а что? - вскинулся Финк.

- Хорошо это, - Матвей задумчиво кивнул

- Почему? - что кроме удивления может вызвать такое умозаключение у обычного человека? Вот и у профессора вызвало.

- Не люблю, когда на могилах кто-то плачет, - ответил десятник и отвернулся.

Еремей пожал плечами и тихонько, чтобы не услышал командир, хмыкнул. Мертвому разве не все равно? Тем более могил, надо полагать, у них и не будет - пиктийцы славятся экономностью, мясо для варров нынче дорого, а своих "консервов" у аристократов вечно не хватает.

Кажется, Матвей подумал о том же самом, потому что спросил:

- Кстати, а почему в Империи драконов варрами называют?

- Не всех, только гэльскую породу… - Финк приготовился было дать привычный развернутый ответ, но осекся и оборвал фразу.

- А-а-а, - протянул старший десятник и щелчком вставил в огнеплюйку свежий кристалл. - Я-то думал…

Рядовой вздохнул и отвернулся - говорить об особенностях пиктийского языка лучше в более спокойных местах.

- Из штаба есть что, командир?

- Тебе какое дело? - неожиданно рявкнул Барабаш. И тут же добавил спокойным тоном. - Заряды хоть остались?

- Два полных и еще треть в одном.

- Береги.

И здесь Матвей прав - пока кристаллы в огнеплюйках полностью не разрядились, они живы. Против драконов штука бесполезная по причине полной нечувствительности тварей к этой разновидности огня, а вот латной пехоте мало не покажется. Лишь бы не увлечься и палить одиночными.

Пших- х-х… раскаленный шарик вылетел откуда-то слева. Что, там еще кто-то живой остался?

- Прекратить! - заорал старший десятник. Приподнимаясь на локте. - Подпускаем на тридцать шагов!

Он что, сдурел? Даже на оборудованных и подготовленных к обороне позициях, когда наступающий противник натыкается на перекати-поле и взрывающиеся под ногами горшки гремучего студня, даже тогда стреляют на пределе, на пятидесяти шагах. Иначе сомнут прежде, чем головожопые обратят внимание на потери.

Но с командиром не поспоришь, и невидимый стрелок слева затих. Вместо него откликнулись справа:

- Чего глотку дерешь, Матвей?

- Выберемся - на кухне сгною! - пообещал неузнанному по голосу бойцу старший десятник, и улыбнулся. - А ты бы хотел сейчас в наряд, Еремей?

Финк много куда хотел. И много чего. Например, в данный момент он отдал бы десять минут жизни из пятнадцати оставшихся за полный подсумок с заряженными кристаллами. И за два полка "Левиафанов" за спиной. И еще кое за что…

- Да иди ты в задницу! - больше всего в последние дни Еремей хотел произнести именно эти слова.

- Чего? - на лице десятника расцвело такое недоумение, как если бы он вдруг увидал бунт овощного гарнира против острого мяса по-рокски.

- Чего слышал. Придурок дубинноголовый! - бывший профессор скорчил командиру обидную гримасу и со странным спокойствием прижался щекой к деревянному прикладу огнеплюйки. Вот теперь можно спокойно умирать. Через пятнадцать долгих минут. Через семьдесят зарядов.

Не хочется. Но нужно. А кому еще, если не ему?