В покой Владыки будто вихрь ворвался: качнулись тяжелые драпировки по стенам, затрепетало пламя масляных ламп, что угнездились по углам небольшого зала на трехпалых - почти птичьих - лапах. Инстинктивно сжав древки алебард, еле заметно вздрогнули рослые охранники-северяне. Вздрогнули, но тут же, мгновенно оценив степень опасности происходящего, застыли, как и предписано порядком несения службы.

Верховный Хранитель Ума, подметая плиты пола подолом серой накидки, украшенной по вороту широкой алой каймой - единственным знаком его высокого ранга - не шел, и не бежал. Он несся, почти не касаясь шершавого камня подкованными подошвами сандалий. Почти летел в уже тщетной надежде успеть, выгадать хоть мгновение, урвать хоть крупинку у равнодушных к людским делам и заботам песочных часов.

До начала обряда Великого Замещения оставалось совсем чуть-чуть: любое промедление грозило схлопыванием окна в иномирье. Тень бесполезности усилий последних недель все четче и четче проявлялась в неверном свете плюющихся маслом ламп. Казалось, вот-вот она окрепнет, накроет собой покои… и трон накроет… и что тогда?

Пыль.

Тлен.

Небытие.

Нет- нет, не банальная смерть. Когда умирают обычно -есть хоть какое-то подобие погребения. А сейчас… а сейчас самое настоящее Не-бытие… заточение души в Нигде и Никогда.

Но нет тяжелее проступка против Великой Триады, нежели уныние. Даже праздность несравнима с ним по тяжести последствий. И тяжести кары, неизбежно следующей из палат Недреманного Ока Совести. Ока, которое никогда не торопится. Даже сейчас - в столь значимую и судьбоносную минуту.

Летящая фигура в серой накидке мгновенно, как-то по-змеиному обернулась, бросив пронзительный взгляд за левое плечо.

"Так и есть. Он. Ишь, как вышагивает. Прям, Кот-Воркот, что на картинках к дозволенным сказкам рисуют. Был бы хвост - поднял бы столбом… - Верховный Хранитель успевал думать всегда, вне зависимости от обстоятельств тому препятствующих. А еще он ненавидел Недреманное Око. Холодно и трезво ненавидел. Как только может ненавидеть настоящий художник настоящего палача. - А вот Истинное Зерцало, похоже, совсем отстал. В полной броне особо не побегаешь! Впрочем, он-то как раз здесь точно лишний…"

Опустившись на одно колено у массивного трона, Ум припал губами к бледной, испятнанной последними веснушками и перетянутой вздувшимися синими прожилками кисти Владыки, дремлющего на жестком и грубом сиденье без спинки - только согласно Закону и Традиции называемом троном…

- Что? Уже пора? - голос из-под глубокого капюшона мантии, сшитой из грубого, неотбеленного, домотканого полотна звучал хрипловато и надтреснуто. Падающий свет скрывал лицо Владыки, и казалось… казалось, будто из-под капюшона говорит пустота… нет, сама Тьма говорит. Не нарушаемая ни отблеском пламени в зрачках глаз, ни сухим отраженным блеском пергамента кожи, обтягивающей узкое лицо. Колыбель самого изначального Ничто подала голос.

- Что? Все готово? - повторил вопрос Владыка и тяжело, сипло закашлялся. Его тело под простой мантией - а другая и не приличествует тому, кто возвел простоту в высшую добродетель - сотрясалось в бесплодной борьбе с хворью. Недостойной внимания, но сильно докучающей. Хворью по имени старость.

- Да, Великий, все готово, но у нас осталось совсем мало времени для начала обряда… - Хранитель Ума не успел закончить, прерванный вкрадчивым, но в то же время отлично слышным и не позволяющим перебивать себя голосом Недреманного Ока.

- Приветствую Вас, Владыка! - И только после этих слов возникло легкое шуршание одежды опускающегося на колени человека. Высшие служители Триады могли пренебречь условностями, если того требовало дело… или Владыка.

- Приветливей видал, Око, да и тех не боялся… - смешок старика на троне был подобен треску ломающейся ветки. Или хрусту позвоночника врага. Это с какой стороны посмотреть.

- А Честь-то где оставили, соколики? Ась? - Владыка, все так же, не откидывая капюшона, приложил раскрытую ладонь к тому месту на голове, где у обычного человека непременно должно было находиться ухо. - Нам без Чести никак нельзя…

Грохот в дверях, сопровождаемый истошным кошачьим воплем, заставил обернуться Хранителя и Недреманное Око, и заглушил еще один, весьма недобрый, к слову сказать, смешок из-под капюшона.

Рано или поздно это должно было случиться - если человек в доспехе несется по залам и коридорам сломя голову - рано или поздно он не заметит ступеньку или порожек, или сведет близкое знакомство с торцом совершенно случайно распахнутой у него на пути двери. Да мало ли препятствий могут возникнуть на полном трудностей и опасностей пути Истинного Зерцала Чести, особенно если он торопится… изо всех сил. Торопится так, что не замечает длинного и весьма пушистого хвоста, высунувшегося из-под отставшей от стены драпировки.

Обладатель сего полосатого украшения, так неосторожно выставленного в коридор, не обладал даже толикой умений сказочного Кота-Воркота, и не замечал ничего вокруг, ибо был очень занят. Несколько минут назад он ловко выследил и придушил весьма крупную особь домовой мыши и, вдоволь натешившись с обезумевшим от ужаса грызуном, уже собирался вонзить зубы в ее загривок, как…

… тяжелый сапог Зерцала Чести опустился прямиком на кошачий хвост.

- ХУРРНЯ!

Издав полный боли и возмущения вопль, человеческий эквивалент которого кроме нецензурной брани содержал бы исключительно междометия, да и те по большей части экспрессивные, кот вознесся по шершавому камню стены на порядочную высоту, все больше и больше отделяя плотную ткань от стены. Наконец, то ли от общей ветхости, то ли от непрочности ниток заделавших один из многочисленных швов, драпировка не выдержала и тихо лопнула, выпуская на свет разобиженное и, пожалуй, даже где-то разъяренное животное.

Подчиняясь силам гравитации, мелкий хищник устремился в обратный полет, траектория которого, казалось, неизбежно должна пересечься с лицом Зерцала. Но нет таких таранов, от которых не смог бы уклониться истинный служитель Триады! Вектор неумолимого падения животного был насильственно изменен у самого пола. Меткий удар латного сапога отправил кота, сменившего ярость на безмерное изумление вдоль по коридору, низко-низко…

- Низковато коты летают, к дождю наверное… - голос, прозвучавший из глубины покоев, растерял старческую сухость и ломкость по дороге, дойдя до Чести полнозвучным командным басом.

Воин четко, как на параде, обернулся через левое плечо и выбросил правую руку в воинском приветствии, завершая которое, глухо ударил крепко сжатым кулаком по левой стороне тускло черненой кирасы.

- И тебе не хворать, Зерцало, - Владыка, ведомый под руки Умом и Совестью, оказался неожиданно близко, и голос его вновь ослабел и надтреснулся. - Раз все уже в сборе, начнем, пожалуй…

- Но, Владыка, - Хранитель пребывал в недоумении, и не смог его скрыть, или не захотел, - нам еще нужно дойти до Алтаря Замещения… мы не можем вот так… здесь… сейчас… - слов не хватало, на смену недоумению вот-вот пришла бы паника, но к счастью, Владыка прервал его:

- Все когда-то случается впервые, мальчики. А теперь - быстро вытянули правые руки… да, все трое! Вытянули и коснулись моей груди, - с этими словами Владыка распахнул мантию.

В неверном свете масляных ламп маняще блеснул большой - с десертное блюдце - круглый медальон, усыпанный крупными, грубо отшлифованными самоцветами. Десятки цветных огоньков зажглись под руками верховных служителей Триады. Зажглись и погасли, накрытые ладонями Владыки. Ветер пронесся по покоям и коридорам, нарастая, поднимая в воздух пыль и редкий мусор, закручиваясь маленькими смерчиками, усиливаясь, и, казалось, останавливая само течение жизни…

Только кот, приземлившийся в одной из ниш коридора, сосредоточенно и гневно вылизывал мохнатую промежность, да стражи оставались все так же сосредоточены… и беспристрастны, ибо правила караульной службы не предусматривали остановки Времени, впрочем, как и других стихийных бедствий… ну, разве что опоздание смены. И еще неизвестно, что страшнее.

"Еще неизвестно, что страшнее," - разум Владыки уловил мысль стражников почти на излете, на разрыве тонкой нити, связывавшей маленькое и конкретное "здесь и сейчас" с неохватным и бесформенным "нигде и никогда". Нити, что подобно канату над пропастью, пружинила под ногами трех немолодых мужчин и одного глубокого старика, на пути по изнанке мира.

Мысль оказалась уловлена неслучайно, ибо звучала в унисон тому, что думал сам человек, вплотную подошедший к краю жизни. Не в первый раз, стоит заметить. Да и осталось ли хоть что-то человеческое в том, кого слуги и соратники почтительно именовали Владыкой, а соседи и враги - не иначе как Темным Властелином…

… но исключительно за глаза.

Подходил к концу очередной Большой Цикл, а вместе с ним и бренная оболочка хозяина и защитника одной шестой части известного мира должна прекратить свое существование. Так распорядилось Мироздание - неподкупное и глухое к мольбам и уговорам - каждые восемь десятков лет завершались ритуалом Великого Замещения.

"Сдохнуть, что ли? - думал Владыка той частью сознания, что оставалась свободной от контроля пути через ничто. - По-настоящему? Так, как заведено нормальному человеку? И прекратить прыжки из тела в тело, прекратить подселять в свой личный полутруп квартирантов из иных времен и миров?"

А что в результате? Минутная слабость обернется гибелью державы, тщательно взращенной и оберегаемой, крушением надежд и смертью, в итоге, всех тех, кто ему поверил - хорошо если мгновенной, это в лучшем случае. Скорее - мучительной… и растянутой по прихоти палачей.

"А они не преминут появиться, палачи-то".

Хорошо еще, что каждое Замещение, так или иначе, приносит хоть крупицу нового опыта. Вместе с новым телом и новым миром. Приносит знание о больших победах и трагических ошибках великих правителей, тех, чей разум сочтен Хранителями Ума достойным для обмена с сознанием Владыки. Иногда, на поиски подходящего по всем статьям заместителя уходят годы, но оно того стоит.

"Хорош бы я был в теле какого-нибудь слабоумного пастуха, или того хлеще - многодетной прачки…"

Потому, всякая случайность исключалась еще на стадии поисков достойного заместителя. Не властного, впрочем, что либо изменить в краткое время обладания "старым" телом Владыки. Еще один уровень предосторожности - иначе, кто знает, что взбредет в голову перенесшемуся через время и расстояние императору или полководцу на новом месте.

"Начнет куролесить в моем мире, хрен остановишь!"

Были случаи, были… и жертвы случались. Хорошо, что за пределы алтаря Великого Замещения любые разрушительные потуги "квартирантов" выйти так и не смогли. Но пять самонадеянных Хранителей Ума, два недостаточно расторопных Зерцала и одна не вовремя повернувшаяся спиной Совесть отдали жизни, пытаясь остановить обезумевших иномирных властителей.

"Или то были великие воины? Впрочем, какая разница! Смерть во имя Триады, да при исполнении долга, пусть и такая дурацкая… чего еще им было желать?"

Да, а вот Владыка права на такие желания не имел. Ни по уму, ни по чести, ни по совести. Угаснув в здешнем теле, его разум (можно назвать это душой, но какой толк в разных именах для одного явления?) терял возможность обрести новую, молодую плотскую оболочку. И потому, последние часы, дни или, в исключительном случае, недели угасания его телесный сосуд обретал иное содержимое. Замещенное разумом точно также угасающего в ином "где" и "когда" великого самовластного правителя.

"Квартиранту" уже все равно, а мне - новый цикл привычной каторги, язви ее в душу!… Неужели прибыли?"

И в центре Алтаря Великого Замещения, рядом с каменным ложем, возникли четыре фигуры…

Встрепенувшись, приходя в себя после путешествия по изнанке мира, занимавшего для "обычной" реальности мгновения, но для сознания могущего длиться годами, адепты Триады занимали положенные места. Ум кинулся задвигать тяжелые засовы на двери, ведущей в алтарный зал. Совесть мягко, скользящим шагом двинулся проверять расположение положенных для ритуала узоров и артефактов. И только Честь, встав у изголовья ложа, "всего лишь" вытянул из ножен длинный клинок и, несколько раз полоснув воздух широкими рубящими ударами, положил его себе на плечо.

- Все готово к началу обряда, Владыка! - слова Недреманного Ока, проконтролировавшего работу Великого Хранителя, прозвучали негромко, но веско. Обычно невозмутимый внешне, Совесть не мог скрыть нервную дрожь в ожидании величайшего события в своем служении. Еще бы! Адептам Триады всего раз в жизни выпадает присутствовать при Великом Замещении. И это - в лучшем случае. Трагических случайностей, могущих прервать служение до совершения обряда, никто не отменял. Ни природа, ни, и это в особенности, враги.

В ответ Владыка ограничился легким кивком, на слова просто не оставалось сил, отнятых непростой дорогой к алтарю. "Не мальчик уже, чтобы скакать через изнанку без последствий. Хорошо, хоть концы не отдал прямо там…" - устало подумал он и начал развязывать шнурок, стягивавший мантию на груди. Небольшое усилие, и вот грубое одеяние уже лежит на полу, а медальон, еще недавно привлекавший взгляд блеском самоцветов, слепо таращится тусклыми и пустыми впадинами-глазницами, оставшимися от рассыпавшихся в прах камней.

Хранитель Ума, стоящий за левым плечом, помог Владыке снять с шеи разряженный медальон, и тут же спрятал его где-то среди складок своей просторной накидки. "Вот так, только зазевайся, тут же схватят и потащат на гнездо… заряжать…" - морщась от боли в суставах, старик выпрямился и жестом подозвал Недреманное Око.

В простоте есть своя прелесть. Если представить себе, сколько времени и людских сил потребно для разоблачения или облачения любого из окрестных владык, это просто ужас какой-то! Бессмысленная трата невосполнимых ресурсов, не говоря уже о дорогих материалах, пошедших на одеяния важных персон. А здесь, в полном соответствии с законами об "искоренении излишней и вредной роскоши", все быстро и немудрено: штаны, рубаха, короткие подштанники и подбитые медными гвоздиками высокие сандалии с закрытыми носами. Можно и одному раздеться, но проклятая слабость!

Обнажившись, Владыка стал походить на большого, изжелта-бледного четырехлапого богомола - тонкие руки и ноги, опухшие суставы, выпирающие ребра и круглая, абсолютно лысая голова с торчащими ушами. Помощники немедленно опустили глаза долу.

- Что, соколики, страшно на меня смотреть? - слова проталкивались через горло с великим трудом, словно цепляясь острыми краями, царапая и сильно раздражая. Хотелось закашляться, но… не сейчас. Не до того.

- Глаза поднимите! Все трое поднимите! И смотрите, не отворачивайтесь - вас ждет то же самое. Если, конечно, вам повезет дожить… - вполголоса ворча, Владыка опустился на отполированное каменное ложе, лег на спину и сложил руки на груди. - Начинайте!

Совесть и Ум встали в изножье, синхронно переглянулись… и запели. На одной ноте они затянули мелодию без слов, с резкими сменами ритма и, словно в ответ, странные предметы, окружавшие ложе на алтаре Великого замещения стали испускать свет. Сначала - робко, в один тонкий лучик, после - когда "песня" набрала силу, к теряющемуся во тьме потолку поднялись мощные столбы света, сливавшиеся в сплошную стену, окружившую алтарь непроницаемым кольцом. И, когда вскоре голоса поющих умолкли, потоки света не ослабели, словно продолжая прервавшуюся мелодию: скручиваясь в спирали, переплетаясь между собой, бросая яркие блики на камень стен и достигая самого потолка.

Теперь высшим адептам Триады оставалось только ждать.

Ждать и верить…

Сколько продолжалась пляска света, не помнили уже ни Ум, ни Честь, ни Совесть. Не до того им было. Жадно, до рези в глазах, боясь моргнуть лишний раз, они вглядывались в черты лица Владыки, пытаясь уловить малейшее изменение, говорящее о завершении обряда. Стремление не упустить мгновение, успеть заметить миг Замещения вытеснило из их сознаний все остальные мысли.

Недреманное Око била крупная дрожь, да такая, что не скроешь и не избавишься. Хранитель Ума тяжело дышал, крупные капли холодного пота падали с его лба на пол, глухо разбиваясь о каменную плиту. Зерцало Чести внезапно начал неудержимо зевать, широко раскрывая рот. Казалось, еще один такой зевок, и нижняя челюсть его со стуком упадет на латный воротник доспеха, вывернувшись из суставов.

На шедший от пола звук, сперва похожий на легкий шелест, а после - по мере нарастания - на дробный перестук сухих горошин в погремушке, никто из Адептов Триады не обратил внимания. И только когда стена света начала истончаться и опадать, становясь все бледнее и ниже, стало понятно - это распадаются самоцветы. Те, что еще недавно украшали составляющие магический узор медальоны и амулеты.

Отработав положенное время, отдав накопленную энергию для совершения великого обряда, артефакты один за другим превращались в почти бесполезные куски металла, дерева и кости.

Ощущение того, что процесс пошел не так, как планировалось, сначала возникло у Хранителя. Он прекрасно помнил, как в манускрипте о последовательности совершения Великого Замещения ничего не говорилось об одиноком зеленом луче, вопреки всем описаниям устремленном в воображаемый зенит. И отражающемся от потолка - размытым пятном на лице того, кто еще недавно был Владыкой. Грозным и справедливым…

Веки оболочки Владыки дрогнули, пальцы рук судорожно сжались, скрипнув длинными ногтями по полированному камню ложа. Глаза лежащего старика распахнулись, и Недреманное Око поразился ярко-желтому, хищному блеску радужной оболочки, пришедшему на смену чернильной глубине "старого" взгляда.

"Свершилось! Замещение произошло… теперь - только не проморгать, не ошибиться в степени опасности того, кто пришел на смену. Честь, не подведи…" - хотел крикнуть Совесть, но что-то его остановило.

А Зерцало в этот момент понял, что из-за судорожной зевоты его челюсть все-таки выскочила из суставов и удерживалась от падения только силой мышц и воли, превозмогающей боль. Отбросив в сторону меч, он попытался вернуть предательскую челюсть на место… но не тут-то было!

- Дзгнери! - реагируя на возню в изголовье ложа, оболочка Владыки попыталась приподняться, но бессильно упала на камень.

- А-а-а? - Хранитель Ума тоже оценил силу взгляда нового обитателя тела своего господина и Учителя, и не смог сдержать удивления. Проблемы Чести, изнемогавшего в борьбе с собственным телом, его не волновали. Так и надо тупому солдафону!

- А? Трахкши ква, бичо… - сказал неизвестный и довольно улыбнулся.