Кремль. 11 часов 55 минут.

На ежегодную церемонию награждения собрался весь высший свет Империи.

Царские палаты были переполнены всякими политиками, спортсменами и прочими представителями богемы, так или иначе связанными с шоу-бизнесом.

Церемония стала популярнее некогда блистательного «Платинового патефона».

Коридоры Кремля пестрели всевозможными нарядами. Тут и там кучковались современные «звезды», собирающие аншлаги во Дворцах культуры и на стадионах. Они причудливо раскланивались друг другу, потешно улыбаясь и расхваливая общие наряды от кутюр, которые стоили баснословных денег. Между прочим, стоит сказать, что ни один здравомыслящий человек, а представителей шоу-бизнеса таковыми назвать язык не поворачивается, ни за что не оденет такого безобразия, но… Мода. Тем более что Императору это нравится. Что тут говорить, если даже последняя уборщица в Кремле занята тем, что скрупулёзно сметает в совок веником стразы от Сваровски, которые то и дело отлетают с ее передника.

Но был среди всей этой убогой толпы один человек, который привлекал к себе всеобщее внимание: он вышагивал по коридорам, бросая презрительные взгляды на всех, кто попадался ему на пути. Обычные, потертые джинсы, футболка с логотипом «RAGE» и потрепанная кожаная куртка вычурно смотрелась на общем фоне. Мужчина ловил косые взгляды и только усмехался. Не любил он подобные мероприятия и игнорировал каждый раз, когда получал приглашения. Но сегодня иной случай — Церемония, утвержденная самим Императором, а это совсем другое дело. Мероприятие ежегодное и пропускать его нельзя, теп паче, что приглашение пришло от самого монарха!

Сегодня Виктору Воронцову, сорокалетнему работнику Имперского сыска, специалисту по «элитным» преступлениям должны вручить награду. Следователь стал привыкать к этому, так как получил уже три подобных. Ровно год назад на точно такой же сходке Государь наградил его за поимку злобного вора, что умудрился украсть шестнадцать вагонов с книгами Имперской писательницы Дарьи Клязьминской, и едва не лишил народ Русландии высокохудожественного произведения, которого с нетерпением ждало все население империи. Тогда Виктор стал всеобщим любимцем и вопреки своим желаниям — «звездой». Тут же полетели приглашения на всякого рода передачи и творческие вечера, но Воронцов примерно их игнорировал, чем заработал себе статус самой скрытной и таинственной «звезды». В течение полугода желтая пресса муссировала его имя, а треклятые журналисты даже ночевали возле дома, не давая прохода, но вскоре прекратили попытки взять интервью и отстали, а самого героя забыли.

Виктор старался не обращать внимания на богему. Он шел знакомыми коридорами в Зал приемов. Протискиваясь сквозь ненавистную ему толпу, Воронцов добрался-таки до нужной двери и, прежде, чем войти, задержался у огромного зеркала.

«Вроде прилично выгляжу».

Он пригладил слегка растрепавшиеся волосы и пригляделся: на темно-русых висках появились несколько седых волосков, которые тут же были удалены.

Серые глаза потеряли прежний юношеский веселый блеск, сказываются усталость и возраст. Лицо гладко выбрито. Капитан потер свои острые скулы: бравый воин, не стыдно предстать перед Императором.

Воронцов вздохнул и зашел внутрь. Окинув взглядом помещение, следователь увидел в дальнем углу Зала знакомое лицо. Этим лицом оказался сам Начальник Имперского сыска Жеглов Глеб Егорович, непосредственный начальник Виктора.

Как всегда генерал выглядел с иголочки: форменный мундир серого цвета отутюжен заботливой рукой супруги, аксельбант белее, чем зубы у Игоря Скверника, разрешенные Государем эполеты сверкают золотом. Офицер покручивал длинный ус и изредка приглаживал свободной рукой свои пышные бакенбарды. Во второй руке он держал форменную фуражку. Вылитый актер Леонид Шкуравлев из сказки-ужасов «Учебник подмастерьев». Стоит отметить, что выглядел Жеглов намного моложе своих лет.

В управлении поговаривали, что генерал — приемный сын одного оперативника из отдела по борьбе с бандитизмом, который работал в столице в пятидесятых годах прошлого тысячелетия. Тот старший лейтенант назвал найденыша в честь своего друга, за что над ним посмеивались знакомые и коллеги. Мол, папу зовут Володя, а у ребенка отчество — Егорович, да и фамилия другая.

Так говорили, а была ли эта история правдой — никто из сотрудников не знал.

Вообще, в Русландии стало модно менять фамилии. Сейчас по стране гастролировали несколько Шаляпиных, Вертинских, Элвисов Пресли, пять составов «НаНы» и восемь коллективов возрожденного «Ласкового мая». На книжных полках пылились знатные графоманы: Толстые, Пушкины и другие бумагомаратели, не имеющие ничего общего с истинными писателями прошлого, кроме фамилий.

Ни музыку, ни книги Виктор не любил, разве что тома по криминалистике, истинных классиков, настоящего Вагнера и тяжелого металла. Изредка смотрел детективные сериалы, где черпал знания по раскрытию преступлений и поимке злодеев.

С некоторых пор его привлекали к расследованиям, в которых фигурировали имена только богатых людей, элиты общества. Прочие же дела доставались менее удачливым сыскарям.

— Приветствую, Глеб Егорович, — Воронцов склонил голову.

— Взаимно, дорогой Вы мой человек! — расплылся в улыбке Жеглов. — Скоро твой форменный френч, кстати, где он? — станет похож на китель одного древнего правителя наших земель. Это какая награда по счету?

— Четвертая, — смутился следователь.

— Ну, что Вы, друг мой, — начальник сыска похлопал его по плечу. — Вы достойны этой награды не меньше, чем я.

«Ну, да, — подумал Виктор. — Вам ордена вручают только за то, что вы знаете какое сегодня число».

Но вслух, разумеется, ничего не сказал. Начальство оно и в Черном штате Америки начальство. Ведь если бы не оно, то подчиненные ничего не смогли сделать, хотя порой руководители и встречаются со своей челядью впервые именно на таких вот раутах. Жеглов, правда, таким не являлся, но все же…

Особым умом начальник сыска не отличался, но во всех докладах, шедших на стол самому Императору, неизменно писал: «Под моим чутким руководством…», поэтому и входил в число лиц приближенных. На груди Глеба Егоровича уже красовались несколько орденов, десяток медалей и, естественно, платиновые пуговицы на кителе.

Тем временем Зала заполнилось народом. Представители шоу-бизнеса и те, кто смог купить себе сидячее место, рассаживались на стулья, прочие, такие как Воронцов, переминались с ноги на ногу за их спинами. Начальник сыска еще раз улыбнулся коллеге и занял свое место в первом ряду, аккурат напротив трона Императора, рядом с министрами.

Солнечные лучи заливали помещение своим светом, помогая люстрам. Кто-то из представителей бомонда тискался за тяжелыми занавесками окон, не обращая ни на кого внимания. Лидеры противоборствующих партий показывали друг другу фиги и хвалились часами и фотоаппаратами. Но победил почему-то представитель церкви. У него и «котлы» оказались покруче, и одежка подороже.

На рясе от «Дольче Габбана» сзади красовался шитый золотом узор в виде креста, обрамленный стразами от Сваровски. Не священнослужитель, а просто гвардеец Сюзерена какой-то! И это не считая огромного платинового распятия на огромном пузе. И откуда у неработающего средства берутся? Не иначе, кто-то приносит. Вряд ли его посадил на оклад сам Создатель, которому он должен служить. Ведь в наличии Творца сомневается чуть ли не половина населения планеты, а среди них есть и те, которые исправно посещают специальные учреждения, где якобы налажена прямая связь с небесами. И при виде таких людей вспоминается одно высказывание: если вы говорите с Создателем — это молитва, если Он говорит с вами — это шизофрения.

Воронцов не являлся верующим. В колбасу капитан верил, ибо неоднократно сам ее видел, а вот остальное…

Спустя минуту появился Председатель, правая рука Сюзерена Русландии, и громогласно объявил, поправляя алого бархата сюртук.

— Дамы и господа, Император!

Все присутствующие встали, и бурно, а главное, искренне, зааплодировали.

Два лакея открыли массивные, позолоченные створы и в Зал вошел ОН.

Придерживая руками полы белой горностаевой мантии с черными вкраплениями, Император прошествовал к трону и, поправив инкрустированную изумрудами и рубинами корону, произнес:

— Рад приветствовать Вас на ежегодном вручении наград за вклад и все такое! — Правитель потряс ладонями, то ли на манер Папы, то ли подражая модельеру Зайкину.

Император сел на трон, достал «айфон» последней модели и тут же потерял всякий интерес к происходящему. Церемонию, как водится, повел Председатель.

Участники мероприятия вновь заняли свои места.

— Итак, — Правая рука Государя щелкнул пальцами, и к нему подбежал лакей, державший грамоту и небольшую коробочку. — За огромный вклад в искусство награждается… — Председатель смахнул пот со лба. — Уф, тяжело объявлять победителя. Великий и талантливый — Ромати!

Зал взорвался овациями. К оратору вышел мужчина в бейсболке, в драных штанах и такой же толстовке, сплошь покрытый татуировками, словно всю свою жизнь проведший в тюрьмах. Помимо всего прочего, на его шее болтались три килограммовые цепи, возможно даже золотые. Он пожал руку Председателю и обратился к собравшимся.

— Ёу, пипл! Хеллоу вам и гуд дэй мне, е! Я реально рад. Храни Императора Император! Я даже написал стих, ёу, — Ромати бросил косой взгляд на скучающего Сюзерена и стал декламировать.

— Я реально крут, обо мне не врут.

Государю, е, уважение!..

Певец запрыгал, как обезьяна, и стал размахивать руками.

— Я, внатуре, чуваки, достоин награды.

Я рад за себя, да и вы тоже рады.

Выражаю респект Императору — челу.

Уважуха ему. От черного — белому!

Ромати упал на колени, скрестил руки на груди, причудливо оттопырив пальцы. Участники церемонии вновь захлопали в ладоши. Председатель вручил номинанту его награду: грамоту и медаль «За достижения в музыке и стихах».

Татуированный поклонился, поцеловал краешек мантии Императора и занял свое место где-то в середине зала.

Следующей свою награду получала та самая писательница, шедевр которой вернул год назад Воронцов. Медаль «За вклад в отечественную литературу» блеснула в свете огромных люстр. Прима детективного жанра, одетая в голубое платье фасона девятнадцатого века, пустила слезу и поделилась своими планами на будущее:

— В моем новом романе убийцей окажется шотландский вислоухий кот, который до смерти зацарапает своего хозяина, но это пока секрет. Слава Императору!

Клязьминская буквально рухнула на колени и с жадностью стала лобызать мантию Государя. Дошло до того, что писательницу пришлось оттаскивать силой, но та упиралась и исхитрилась-таки оторвать кусок горностаевой шкуры.

Император лишь глянул из-под короны и вновь погрузился в изучение нового «айфона». Сколько бедных зверьков умерло для изготовления наряда, и вспомнить страшно, а сколько народу, пока поймали тысячу грызунов, и думать не хочется. Специально для этого даже восстановили должность Главного Ловчего.

Немногословен оказался скульптор Ркацетелли, пообещавший отлить статую Императора, высотой в три километра, чтобы ее было видно с дальних концов Русландии. Боксер Незабалуев вообще ничего не сказал, едва не оторвав Председателю кисть во время рукопожатия. Футболисту Шершавину дали денег, чтобы он больше никогда не выходил на поле играть. Даже во дворовых командах. Певица Сисинович получила орден «Вау-вау VI степени», продемонстрировав всем свою честно заслуженную «степень» и заработав громогласное «вау» от всех присутствующих, включая Председателя и самого Императора, который на мгновение оторвал свой взгляд от «айфона». Юморист Мавсисян отделался скромным «спасибо» и полугодовой путевкой (с обязательным вояжем и без права дарения) в пустыню Гоби для всей семьи.

Почти четыре часа длилась церемония. Награждали всех известных людей Московии: певцов, писателей, спортсменов, художников и скульпторов с юмористами. Даже бывших террористов, только не понятно за что. Под конец дошла очередь до чиновников и служащих. Министра по всяким аховым ситуациям наградили пятиэтажным коттеджем, денежной премией в размере миллиарда империалов, орденом «Святого Сюзерена» и новой должностью.

Градоправитель столицы Русландии получил оную в дар. Председатель же добавил к своему титулу приставку «Великий» и Костромскую губернию. Когда присутствующие стали откровенно засыпать, а сам Император похрапывать, дошла очередь и до Воронцова, который оказался последним в списке награждаемых.

— Дамы и господа! — Председатель обмакнул лоб батистовым платком, — И последняя, на сегодня, награда. От лица нашего Императора…

— Поди прочь, я сам! Рассусоливаешь тут, шоумен хренов, — Сюзерен убрал «айфон», протер глаза и поднялся с трона. — Тебе только пивнухи открывать.

Государь глянул в список и сказал.

— За отличную работу, проявленное мужество и героизм, и так далее и тому подобное, я награждаю следователя Имперского сыска — капитана Воронцова.

Побыстрее можно?

Виктор едва не бегом пересек Зал приемов и застыл перед Государем, вытянувшись в струну.

— Что за наряд у Вас, уважаемый? — презрительно фыркнул Сюзерен. — Чай, не на попойку пришли. Тут общество, как никак!

— Прошу прощения, Вашество, — склонил голову сыскарь. — Буквально из засады выдернули. Не успел переодеться, — не моргнув глазом, соврал Виктор. — Фрак от Версаче еще с прошлого задержания от крови не отстирал.

— Учитесь! — Государь обвел присутствующих взглядом. — Служит отечеству человек! Доволен ли ты своей работой и зарплатой? — вновь обратился ОН к Воронцову.

— Ну… — начал, было, следователь.

— Вот и ладушки! — оборвал его Правитель, не дав договорить. Сюзерен протянул руку за спину, и в его ладонь легла маленькая коробочка алого бархата.

— Ты, Воронцов, становишься завсегдатаем нашей премии. Обладатель трех медалей «За заслуги перед отечеством»! Я тут подумал и решил наградить тебя более щедро. Подойди ко мне, сын мой!

Виктор сглотнул слюну, набежавшую от волнения, и приблизился. Государь открыл коробочку и приколол награду на кожаную куртку сыскаря. В зале никто не мог увидеть, что именно досталось этому никчемному служаке, ибо тот стоял к ним спиной. Разгадку тайны огласил сам Правитель, разворачивая Воронцова лицом в зал.

— «Слеза Императора»! — и Государь смахнул свою, настоящую, скупую, что пробежала по припудренной щеке. Он хотел еще поцеловать лауреата в живот, но передумал. — Ну, и титул графа, до кучи.

Присутствующие на церемонии замерли. Еще бы! Это наивысшая награда Империи! Теперь Воронцов чуть ли не родственник Сюзерена. Таких наград всего пять: одна у Председателя, еще у Повелителя газа, Властелина нефти и у Министра гимнастки — Кабановой. Теперь еще и у обычного следователя. Ох, и перемоют ему кости журналисты! Подумаешь, отличился… Ну, нашел похищенные вагоны с книгами. Ну, узнал, кто стоит за расхищением имперского газа. Ну, предотвратил покушение на Министра транспорта и путей сообщений.

Но «Слеза Императора» — это уже слишком! А еще титул! Особо одаренные и богатые могли себе позволить оный купить и стать бароном или каким-нибудь князем, но это так, понты. А тут титул вручен самим Августом, за заслуги, ибо глупо предполагать, что простой сыщик смог накопить столько денег. Это дороже, чем участок на Луне, Марсе или Венере!

По правде сказать, Воронцов и сам прибывал в шоковом состоянии. Он стоял и хлопал ресницами, словно подросток, увидевший вживую обнаженную Анжелину Джоли, в лучшие ее годы. В себя Виктора привел легкий хлопок по плечу.

— Возвращайтесь на место, уважаемый, — Император вновь потряс руками на прощание. — Церемония окончена, всем спасибо. До встречи в следующем году!

— Служу Государю и Отечеству! — ударил каблуками следователь и испарился.

Сюзерен покинул Зал под бурные овации. Председатель одернул свой бархатный сюртук и, высоко задрав подбородок, запел бессменный хит всех радиостанций — «Многие лета». Толпа подхватила.

Александровский сад. 16 часов 30 минут.

Покидал Императорские Палаты граф Воронцов в сопровождении своего начальника. Жеглов искоса поглядывал на награду своего подчиненного, пока тот не снял орден и не убрал в бархатную коробочку, спрятанную во внутренний карман куртки.

Работники сыска неспеша шли вдоль кремлевской стены и непринужденно беседовали, стараясь перекричать ворковавших вокруг голубей и гастарбайтеров из средней Азии, которые обновляли кладку.

— Я тебе завидую, Виктор. «Слеза Императора» — это круто, даже у меня такой нет, а это уже прыжок через голову, — сыскарь посмотрел в глаза начальнику. — Как теперь к Вам обращаться, граф? Да ладно, шучу! Теперь тебе придется трудиться еще больше, чтобы оправдать ее. Пресса глаз с тебя не спустит.

Возможно, даже кино про тебя снимут!

— Перестань, Егорыч! Сам в себя прийти не могу. Не ожидал, честное слово. Ну зачем она мне? Я просто делаю свою работу. Приятно, конечно, но…

— Предлагаю это дело обмыть. Пойдем в кабачок на Арбате. Хорошее заведение, недавно открылось. «Шалаш в заливе» называется. Там хорошее пиво подают, знаешь ли. Из самой Германии привезенное. А сосиски там какие! Мм…

Пальчики оближешь. Пойдем, ты угощаешь.

Воронцов только пожал плечами. Он слышал про этот кабак и уже мысленно попрощался со всей наличностью, что покоилась у него в кармане. Проходя мимо Манежной площади, Виктор замедлил шаг. Его взгляд задержался на странной картине: бойцы ОПРНРа (отряд полиции по разгону недовольных режимом) загоняли в автобусы граждан с транспарантами. Те, естественно, возмущались и называли полицейских лизоблюдами и императорскими прихвостнями.

— Это что? — спросил Воронцов.

— Как обычно. Восстание менеджеров, — ответил Жеглов. — Хотят мира во всем мире и увеличения зарплаты. Не живется им спокойно. Уже пятый митинг за неделю. Куда их всех сажать?! Места в тюрьмах закончились. Неугомонные. А вчера разогнали стачку безработных, которые просили прибавку к пособию.

Каково, а?! Не хотят на заводах трудиться, а денег просят.

— Мм… Так заводы наши и фабрики не производят ничего уже лет двадцать как. Все под офисы и супермаркеты сдано. Потребительская страна стала, — Виктор посмотрел назад, где точно такая же толпа с плакатами стояла совершенно спокойно и ее никто не трогал. — А эти?

— Ха, — Егорыч достал папиросу. — Эти за то, чтобы канонизировать Императора. Хорошие люди, чего их трогать.

Воронцов промолчал и протянул начальнику зажигалку.

— Бензиновая… Подарок Императора? — знающе покивал тот. — Помню, мне такую вручили лет десять назад, только моя с бриллиантами. А в том году Сюзерен мне свой бритвенный станок подарил.

Виктор понимающе кивнул.

«Ну, давай письками еще померимся! Будто я сам просил мне эту „Слезу“ вручить».

— Тьфу, враг человечества! — сплюнул Начальник сыска и убрал папиросу в золотой портсигар, отечественный. — Курить же запрещено, не привыкну никак.

Хвала Императору, заботящемуся о нашем здоровье! Потерплю до кабака, там можно.

Мимо Воронцова и Жеглова текли реки людей, спешащих по своим делам.

Сотрудники ОПРНРа уже забили до отказа автобусы пикетчиками, а тех, кто не поместился, отпустили домой, взяв с них честное слово, что больше они хулиганить не будут.

Солнце лениво плыло по голубому небу, лавируя между редкими облаками, которые цеплялись за золотых орлов на башнях Кремля, и кидало свои лучи на билборд с рекламой новой мега популярной конфеты на палочке.

«Партия „Единая Русландия“ представляет:

„Императорский леденец“ — всем сосать!».

Погода располагала к хорошему настроению, которое не грех улучшить посредством пива. Тут к офицерам подошла группа молодых людей, затянутых в кожаные костюмы, с глянцевыми журналами в руках. Девушка прервала беседу двух мужчин своим хриплым голосом.

— Извините, что вмешиваюсь в вашу беседу. Купите свежее издание «Думского вестника». Помогите голодающим депутатам законодательного собрания. Тысяча империалов за штуку.

Виктор наморщил лоб, косо глянул на генерала и ответил за двоих.

— Спасибо, не надо.

— Почему?! — удивилась та.

— Не хочу, — просто сказал Воронцов.

Молодые люди зашушукались, недоумевая, а девушка продолжила разговор.

— Вы не сочувствуете голодающим депутатам?

— Голодающим сочувствую, — сплюнул Воронцов.

— Тогда почему? — не отставала агит-труженница.

— Да не хочу! — уже крикнул капитан, давая понять, чтобы от него отстали.

Жеглов потянул коллегу за рукав, оставив молодых людей позади. Те заприметили очередную жертву и облепили женщину с ребенком…

Кабак «Шалаш в заливе». 17 часов 10 минут.

Кабак и вправду оказался неплохим, по крайней мере, изнутри. Стены были задрапированы в соответствии с названием — ветками ивы и пучками соломы.

Хозяин заведения постарался передать ощущения той ушедшей эпохи, когда германский шпион пытался захватить власть в Русландии. Мечты потомков Кайзера едва не обломились: бедолага замерз насмерть в шалаше, где зимой скрывался от имперской полиции. Его решительно настроенные соратники схватились за головы: революция в опасности! Но решение нашлось мгновенно: павшего шпиона тут же заменили на похожего субъекта и, как говорится, понеслась кривая в баню, только веники шуршат. Об этих событиях стало известно, когда спецслужбы рассекретили свои архивы. С тех самых пор в Русландии установилась негласная традиция подменять самодержцев двойниками, если что не так.

Официантки расхаживали между столами в буденовках и бурках на голое тело, разнося подносы с пенным напитком под звучащие тирольские напевы. За барной стойкой шустрил сам хозяин, одетый в серый костюм с красным бантиком на груди, а его голову венчала небольшая кепка. Он постоянно поглаживал то усы, то клиновидную бородку, выкрикивая одну единственную фразу:

— Слава Императору!

Естественно, посетители не могли остаться в стороне и громогласно, хором, вторили:

— Воистину слава!

Воронцов и Жеглов заняли единственный свободный столик, возле окна. К ним тут же побежала девушка, потрясая грудью, и предложила меню.

— Что будем заказывать, господа?

Отодвинув на край стола предложенный список блюд, начальник сыска сказал:

— Две кружки пива и тарелку колбасок!

— С вас две тысячи империалов, джентльмены, — улыбнулась официантка.

Воронцов тяжело вздохнул и отсчитал требуемую сумму, с сожалением посмотрев на жалкие остатки своих финансов. На эти деньги он преспокойно, если не шиковать, мог бы прожить почти неделю. Теперь придется затянуть пояс потуже. До зарплаты еще долго. Но, зная предпочтения своего начальника, стоило предполагать, что одним пивом дело не закончится.

— Ну, Витя, за тебя! — Жеглов поднял кружку.

— Угу, — следователь поднял свою.

Огромные пивные бокалы с глухим ударом встретились. Белая пена, похожая на облака, выплеснулась, потекла по стеклянным стенкам и закончила свои путь на столе.

Глеб Егорович в три глотка ополовинил свою емкость и радостно выдохнул.

Воронцов же только пригубил. Ароматная сосиска скрылась в широко раскрытой пасти начальника сыска. С его губ потекла струйка жира.

— Хорошо готовят, чертяки, хоть и немцы! — Жеглов утерся салфеткой, которую бросил под стол. — Ладно, что там у тебя с делом по зоопарку?

Виктор сделал очередной глоток, поставил кружку и сменил ее на сигарету.

Сделав пару затяжек, сквозь клубы дыма с ароматом вишни приступил к неофициальному докладу.

— Закрыто дело. Мартышек насиловал сторож. Он, как оказалось, рецидивист: раньше работал уборщиком в ярославском дельфинарии, где склонял к сожительству морскую корову. Я сразу подумал на него, а потом просто пробил по базе. Все в ажуре. Он сознался.

— Молодец! — подпалил папиросу Жеглов. — Вот не зря ты свое пиво пьешь. А что по поводу украденного самовара у антиквара?

Воронцов затянулся и отхлебнул из кружки.

— Тоже все хорошо. Оказалось, что антиквар его сам украл, а хозяин украл его обратно.

— Вот ведь… — Глеб Егорович почесал бакенбарды, — Чудные крестьянские дети.

Значит так, наложи штраф на обоих, империалов так на десять тысяч каждому.

Пять процентов тебе, как и положено по закону. Сколько у тебя сейчас дел висит?

— Триста двадцать.

— Да… Эй, девка, — крикнул в никуда Жеглов, — включи-ка телевизор!

Под потолком, над барной стойкой, вспыхнула огромная плазма. Начались новости. На экране появилась ведущая в голубом платье с огромным декольте, из которого едва не вываливались огромные, явно силиконовые, груди. С недавних пор на телевидении приняли негласный закон: все ведущие-женщины должны быть молодыми и сексапильными, иначе репортажи никто из мужиков смотреть не будет. Сильный пол так же проходили строгий отбор: оставались только брутального вида накаченные самцы, специально для женского населения страны.

«Добрый день. Государь жив и здоров. А теперь новости.

Вчера представители церкви свершили ответную акцию на выходку организации „Бешенство матки“. Священнослужители ворвались в ночной стрип-клуб „Демон-искуситель“ и под звуки органа прочитали заупокойную молитву, три проповеди и попытались провести обряд изгнания нечистого духа из танцовщицы Изольды».

Камера поменяла ракурс и ведущего: с грудастой тети на мускулистого дядю.

«Сегодня в Императорских палатах прошла очередная ежегодная церемония награждения самых достойных. Присутствовали все министры, звезды политики и шоу-бизнеса. Главным событием стало неожиданное награждение орденом „Слеза Императора“ и графским титулом простого следователя Имперского сыска капитана Воронцова, известного по громкому делу о хищении всего тиража бестселлера Дарьи Клязьменской…».

На экране появилась фотография Виктора, где он стоял рядом с самим Сюзереном. Взгляды всех посетителей тут же обратились к столику, за которым сидели Воронцов и Жеглов. Новости шли уже мимо.

— Вам все за счет заведения! — крикнул из-за стойки хозяин «Шалаша в заливе».

И Виктор тут же с сожалением вспомнил об уже отданных двух тысячах империалов.

«Не могли пораньше показать?! — уныло подумал он».

— Литрушечку водочки «Август Всемогущий» и молочного поросенка, фаршированного черной икрой и ананасами! — тут же выкрикнул начальник сыска, отчего хозяин кабака пошел пятнами и едва замертво не свалился под стойку. Не ожидал он такого поворота событий. Хотел выпедриться, а налетел тысяч на триста.

Грудастая официантка сменила пепельницу и устроилась на коленях у Воронцова — к почетным гостям особый подход.

— Как тебя зовут, фройляйн? — Виктор хлопнул девушку по заду.

— Гретта, — улыбнулась та, потрясая силиконом.

— Какое необычно имя. Ты немка? — с сарказмом поинтересовался Воронцов.

— Конечно! — надула та губки. — Чистокровная, из-под Харькова.

Начальник имперского сыска, усмехнувшись, закрутил свои генеральские усы, и разлил принесенную водку по стопкам. Вообще-то Виктор любил виски. Он пил его, когда ему становилось или очень хорошо, или очень плохо. Сейчас ему было «никак», поэтому водка подходила на все сто.

— За Императора! — провозгласил тост генерал.

— За Императора! — подхватили посетители кабака, стоя выпили и затянулиa cappella песню «Аве Сюзерен».

Улица Расстрельная. Оружейный магазин. 19 часов 30 минут.

Посетители толпились возле витрин, разглядывая всевозможное оружие, начиная от огнестрельного, и заканчивая холодным. Именно тут можно воспользоваться уникальным предложением и пострелять в местном тире. Жеглов с Воронцовым частенько захаживали сюда, чтобы потренироваться. У родного Управления не хватало средств, чтобы обеспечить работников сыска патронами и тем более дать возможность совершенствовать свое мастерство. Приходилось покупать боеприпасы за свой счет и платить почасовую за стрельбу. В этом имелся только один плюс — нет надобности отчитываться. Пали, сколько влезет, лишь бы положенные девять штук имели место быть. Самое плохое, что эти девять штук давались навсегда. В самый неподходящий момент патроны могли закончиться, а бросаться пистолетом в вооруженного до зубов преступника бессмысленно и смешно. Хорошо только патрульным, у них автоматы, а это значит полный рожок. Тридцать «маслин». Есть шанс отбиться от хулиганов, тем более что ППСники меньше чем по трое не ходят. И по странному стечению обстоятельств сгорели почти все склады с боеприпасами. Русландию трясло так, что землетрясенье в девять баллов покажется убаюкиванием младенцев. А вдруг война? Чем отстреливаться? Не понятно.

Генерал с капитаном истратили на патроны по полтысячи империалов и, прихватив на память изрешеченные мишени, вышли в торговый зал.

— Егорыч, — Виктор отхлебнул из горла виски и протянул бутылку шефу. — Разреши мне сменить табельное оружие?

Жеглов сделал глоток и прищурился.

— А чем тебя «макар» не устраивает?

— Пулек мало, да и не солидно как-то. Я теперь граф! Может, саблю повесить?

Если я куплю себе свой собственный ствол, мне контора оплатит хотя бы обойму к нему?

Начальник сыска призадумался.

— Для тебя — постараюсь выбить. В разумных пределах, конечно же. Надеюсь, ты не будешь делать спецзаказ на сто патронов.

Бутылка снова перекочевала к Воронцову. Он глотнул и, распихав локтями зевак, прорвался к витрине с огнестрельным оружием. Глаза разбежались: пистолеты, автоматы, ружья, карабины, пулеметы и многое другое. При желании можно даже купить снаряд для гаубицы или ракету «Земля — Воздух», только башляй.

— Уважаемый! — крикнул Виктор и поманил продавца, одетого в натовский камуфляж, — Мне срочно нужен карамультук!

— Одну секунду, — ответил тот, снимая со стены самурайский меч. — Я освобожусь через минуту.

Воронцов облокотился на стекло, и посмотрел куда-то в сторону, надеясь увидеть покупателя. Им оказался высокий, круглолицый, бритый наголо субъект, одетый в джинсовый костюм. Он принял из рук продавца меч, извлек его из ножен, осмотрел сталь и проверил баланс. Сразу видно — знает толк в холодном оружии. Профессионал.

— Беру, — сказал мужчина и бросил на витрину пачку империалов.

— Отличный выбор! — крикнул капитан незнакомцу и показал большой палец.

Тот кивнул и ухмыльнулся.

Продавец показал Виктору раскрытую ладонь, мол, пять минут подождите. А Воронцов никуда и не торопился. Рабочий день, спасибо Имперскому собранию, длился четырнадцать часов. Этот закон приняли год назад, мотивируя тем, что чем больше человек трудиться, тем больше зарабатывает. Все во благо народа, спасибо и низкий поклон. У сыщика рабочий день вообще не нормированный, плюс — босс рядом. В бутылке, опять-таки, еще осталось. Можно и подождать.

Наконец, продажа меча закончилась и пришла очередь сыщика. Молодой человек улыбнулся, извинился за задержку и спросил:

— Чем могу вам помочь?

— Мне нужен пистолет, чтоб патронов на двадцать. Револьверы не предлагать.

Есть «Маузер» двенадцатого года?

Продавец понимающе кивнул.

— Как раз один остался. Вам несказанно повезло. Только сегодня беспрецедентная акция: полведра патронов к нему за треть цены.

— Беру все! — сказал Виктор и бросил на витрину кредитную карточку.

Парень смутился и показал на табличку, висевшую на стене.

«Продажа огнестрельного оружия несовершеннолетним запрещена

(шутка).

Предъявите разрешение!

(можно от родителей. Шутка)».

Следователь понимающе кивнул, выпятив губы, показал ладонь, типа, сейчас все будет, и достал из внутреннего кармана кожанки служебное удостоверение.

Продавец покрутил «ксиву» в руках, произвел расчет и выдал покупателю чек, «Маузер» в кобуре и боеприпасы, закатанные в пятилитровую банку.

— Покупку надо обмыть, а то стрелять не будет! — сказал из-за спины генерал, допивая виски. — Поехали, по дороге тяпнем, Витя. Домой пора уже, скоро «Кармелита» начнется. Одну серию пропустишь — хрен потом разберешься что к чему. Я позвонить, своих перду… педру… пре-ду-пре-жу, что еду. Старуха моя, раскрасавица, поди, ждет, печалится. Пусть греет там свои котлеты всякие, — Жеглов достал мобильник и вышел на улицу.

Воронцов тем временем надевал покупку на себя и засовывал банку в пакет.

Улица Расстрельная. 20 часов 00 минут.

Когда следователь вышел, генерал уже стоял возле такси и размахивал очередным пузырем виски. Капитан тяжело вздохнул и забрался на заднее сиденье.

«Вот откуда у него здоровье?! — подумал Виктор. — Ровесник октябрю, а бухает за троих! Наверное, он проспиртован до мозга костей, поэтому и выглядит так хорошо».

Водитель желтой «Волги», лицо кавказской национальности в кожаной куртке и огромной кепке на голове, дождался, когда пассажиры усядутся и сказал:

— Ара, дарогу пакажешь, да?

Жеглов навис над работником извоза.

— Регистрацию и разрешение на работу предъявишь, нет? — сунул ему в нос удостоверение и помахал для убедительности «Парабеллумом».

— Пашютиль я, дарагой! Вах! Садытэсь, отдыхайтэ! Только нэ стрэлай, брат! — замахал руками таксист.

Генерал оскалился и произнес сквозь зубы.

— Не брат ты мне… — остаток фразы заглушил звуковой сигнал клаксона проезжавшего мимо грузовика.

Вжавшись в кресло, таксист достал из бардачка карту, внимательно изучил ее и, врубив вторую скорость, сорвался с места, едва не сбив бабку с мешком картошки за спиной. Из включенного радиоприемника зазвучал блок новостей.

Невидимая миру женщина вещала на всю страну.

«Сегодня вечером, буквально час назад, Государь, да продлятся его дни вечно, посетил научно-исследовательский институт в Осколково, где провел встречу с подрастающими учеными умами Русландии, пообещав им усиленный паек и Императорскую прибавку к Сюзереновой стипендии. Те в свою очередь, показали Правителю свои новые наработки.

Государь высоко оценил многомиллионный проект „Автоматический переворачиватель блинов“. Так же Августейший заказал себе робота, выполненного в виде знаменитого Р2Д2. [1]

Главный бухгалтер института попросил увеличить финансирование, сославшись на то, что придуманные ранее нанотермиты сожрали все выделенные бюджетом деньги. Теперь просто необходимо собрать наномуравьеда, чтобы тот изловил нанотермитов, чтобы те, в свою очередь, не добрались до Имперского Банка и не уничтожили весь финансовый фонд Русландии. Сюзерен пообещал выделить средства в размере миллиарда империалов и повелел решение этого вопроса „взять на карандаш“ Великому Председателю. Тот озвучил Министру финансов сумму в миллион, а последний сделал у себя в блокноте пометку „Выполнено“ и довольно потер руки.

Теперь о погоде…».

Когда в бутылке осталась половина содержимого, сознание Воронцова не сдюжило и отключилось, но сам Виктор этого не знал.

А машина тем временем неслась по ухабам…