Сиреной протрубил звонок с последней пары. Задумавшись о своем, Яна от неожиданности подпрыгнула на стуле, и последняя строчка только придуманной песни напрочь вылетела из головы. Еще секунду назад прекрасно ее помнила, а тут на тебе! Откуда только взялась эта обостренная чувствительность?.. До чего же хорошо было раньше, когда запахи были просто запахами, а не одуряющей вонью или "амбрэ" (как изысканно выражается историчка, принюхиваясь к кому-то из девочек). А на звуки — те, что исходили снаружи, — Янка еще недавно вообще не обращала внимания, и можно было врубать что-нибудь любимое на всю катушку. "Может, это мне в отместку, что над соседями издевалась?" — сами мысли казались словно чужими и какими-то для Яны не типичными — месяц назад ни за что бы так не подумала! Да что это, в конце концов, с ней происходит?!..

Народ уже собирался вовсю, до одурения грохотал стульями и радостно топал ногами. Еще бы, химичка по случаю понедельника отпустила без письменного домашнего задания, да и погода выдалась не по-сентябрьски теплая, надо ловить момент. В их насыщенной учебой, бесконечными парами и наставлениями директора жизни настолько удачные дни выпадают не часто — что-что, а нагрузки здесь нешуточные. "A la guerre comme a la guerre!" ("На войне как на войне!"), любит цитировать не без злорадства француженка Вероника Сергеевна, задавая на дом по несколько страниц сплошного текста убористым мелким шрифтом. (Это вам не демократичная Оксана, которую "ашники" воспринимают как равную себе, вроде старшей подруги. Остальные преподаватели подобным гуманизмом не страдают.) Кое-кто из родителей на каждом родительском собрании туманно грозится забрать своих чад в обычную школу, но никто почему-то не забирает — их лицей считается лучшим в городе.

Яна зажмурилась, изо всех сил пытаясь вспомнить, что же там было в конце: мелодия осталась, а слова исчезли, будто кто-то отформатировал мозги. "Ого сравнение, надо записать!" — от этой мысли она заулыбалась еще шире и еле внятно замурлыкала себе под нос.

Заслышав такое, Галина батьковна не выдержала и вызывающе-громко над самым ухом фыркнула — дескать, имей совесть!.. Оказывается, она стояла рядом, как истукан, уже минуты три, в полной боевой готовности с сумкой наперевес, и выжидательно смотрела на зазевавшуюся подружку. (А та ее в упор не заметила, ну и дела…) Галькины живые черные глаза прямо-таки искрились от возмущения: что-то с Янкой сегодня не то! В их проверенной годами дружбе она, Галя, всегда была заводилой, а более мягкая и мечтательная Яна никогда не возражала. "Ну, практически никогда, — уточнила про себя Галя, многозначительно поглядывая на наручные часики. — А тут прямо бунт на корабле!"

К ним на всех парах подлетела Юлька, тоже готовая отчалить в направлении родных пенат. "Три товарища", с меткостью окрестил в прошлом году Денис Кузьменко, по совместительству местная звезда юмора (они тогда как раз проходили Ремарка). Не успело прозвище прижиться, как в этой крепко спаянной команде появилась Маша, за ней Алина, и теперь Кузьменко кроме "банды" никак их не обзывает — видно, ничего хотя бы сравнительно остроумного придумать не может! Поиссяк источник вдохновения.

Юлька сунула любопытный нос в лежащий перед Яной огрызок листика, в который та сосредоточенно "втыкала", выражаясь на лицейском жаргоне:

— Ты идешь? — и помахала растопыренной пятерней в миллиметре-другом от лица: — Эй! Есть кто-нибудь дома?

Янка с видимой неохотой подняла от своих бумажек голову:

— Идите, я вас догоню.

— Ну, как хочешь. Ждем пять минут! — Галя обиженно отвернулась: она категорически не переносила, когда ей оказывали подобное вопиющее неуважение. Но Юлька просто не могла удалиться без спец-эффектов:

— Приземляемся! — и заскользила в воздухе узкой ладонью с синими разводами от пасты, медленно снижаясь до самой Янкиной парты: — В-ж-ж! Идем на посадку!

Внизу со скучающим видом караулил Андрей, при виде него Галя расцвела пышным цветом. Надо сказать, они встречаются всего месяц и Галина до сих пор не может поверить, что заполучила себе такого парня — судьба-скупердяйка вдруг ни с того ни с сего расщедрилась и подбросила презент! Даже подруги на редкость единодушны: красавчик, и вообще похож на ДиКаприо — рассыпчатые пшеничные волосы на пробор, голубые глаза, а улыбка… Мальчик с рекламной картинки, куда там ДиКаприо!

Единственное, что Галю иногда смутно беспокоит — такая броская красота вкупе с разбитным характером просто не может пройти незамеченной у всех остальных представительниц женского племени. Янка на эту тему любит глубокомысленно повторять: "На красивых мужчин лучше любоваться издалека!" (Фраза-то наверняка не ее, у кого-то спионерила. Сама Яна ни с кем не встречается — никто ей не нравится, что ли, — хоть желающие и имеются, Галя точно знает.) "Ну и дурочка, — по-матерински снисходительно подумала Галина, — дождется, пока всех разберут!"

Андрей между тем наклонился (рост у него дай Боже) и небрежно клюнул Галю в щеку. Та украдкой покосилась на подруг: хоть не пропустили, по достоинству оценили?.. Но уже в следующее мгновение он сам всё испортил, Казанова на полставки:

— А где Янка?

— Зачем она тебе? Что-то ты слишком интересуешься! — Галя довольно чувствительно пихнула его кулаком под ребро, тот комически согнулся в три погибели, прикрываясь для верности руками:

— Начинается!

Чтоб отвлечься от неприятной темы, Галина выудила из сумки пачку сигарет и зажигалку и только примерилась закурить, но Андрей перехватил на лету ее руку и с ужасом показал куда-то вверх:

— Директор из окна смотрит!

Реакция у нее всегда была хорошая: тьфу ты, за это можно вылететь из лицея с треском! Да еще если на территории засекут… И с опозданием заметила, что Юля с Машей уже не просто давятся, а откровенным образом заливаются от смеха. "У него всего один недостаток — чувство юмора", — с грустью констатировала про себя Галя. А Юлька всё не унималась — чтоб она да пропустила такой богатый повод позубоскалить!..

— Ведро "бычков" вокруг лицея! — сообщила Юлия пронзительным тонким голосом, передразнивая Михаила Васильевича, их безжалостного директора.

— Пошли! — Галя с размаху дернула Андрея за руку, с еле скрытым нетерпением увлекая за собой. И спохватилась, что забыла про девчонок: — Вы идете?

Те с одинаковым непонятным выражением на лицах переглянулись:

— Нет, нам… туда, — Машка невразумительно ткнула пальцем куда-то в противоположную сторону.

Торопясь и перескакивая через широкие ступеньки, Яна рысью сбежала вниз по неудобной лестнице еще советских времен. (Каждый раз приходилось делать над собой усилие, чтоб не зазеваться и не споткнуться где-то на середине.) Лицей уже сказочным образом опустел, перемена закончилась, лишь одинокая парочка с преувеличенным усердием целовалась в вестибюле у подоконника. Не иначе, как на рекорд идут!

На крыльце было девственно пусто, если не считать какого-то случайно затесавшегося преподавателя из незнакомых. (На вид преподавателя: строгий портфель из коричневой кожи, изрядно мешковатый серый костюм, очки…) Неужели девчонки ее не подождали? Всего пять или семь минут, она же просила!.. Янкино недавнее воздушно-парящее настроение, накатившее без предупреждения на лабораторке по химии, сразу же выпало в глубокий осадок: и далась ей эта песня! Всё равно ничего не вспомнила, а они ушли без нее. Так и подруг можно растерять…

Погруженная в мрачные мысли, она шла по улице, никого вокруг не видя, и едва успела остановиться у перехода, словно тревожный звоночек звякнул внутри. Красный — хорошо, хоть не прозевала, вовремя заметила… (Бывало иногда, что Янка в рассеянности проходила, даже не взглянув по сторонам, машины от такой наглости обычно тормозили. Наверно, ангелы-хранители сильные, на совесть работают…) У Гальки с недавних пор выработалась порядком надоедливая привычка хватать ее за руку у самой "зебры". Галина батьковна, похоже, к ней именно так и относится — как к маленькому желторотому несмышленышу! Хоть и старше всего на три месяца.

Красный застыл, казалось, навеки. К зебре мягко подкатил темно-синий джип, из окна его высунулся парень со стрижкой "короче некуда" и энергично замахал рукой — переходи, мол, нечего стоять! Янка с превеликой осторожностью сделала несколько шагов (мало ли что взбредет ему в голову?), и вдруг услышала энергичную ругань за спиной. Как обнаружилось, двое ребят устремились на красный следом за ней, обрадовавшись редкой оказии, но джип их не пропустил, подкатил к самым ногам.

"Пешеход всегда прав! Пока жив", — отчего-то вспомнилось, и Яна зябко поежилась, хоть на улице стояла почти тридцатиградусная жара. Джентльмен, только бы следом не увязался!.. Так и есть: машина медленно ползла за ней, похожая на блестящее хромированное привидение, затем бесшумно приоткрылась передняя дверца и оттуда приглашающе поманили рукой. "Только этого мне не хватало!" — Яна резко замотала головой и проворной ящерицей шмыгнула в первый попавшийся переулок.

Как ни крути, а настроение этот маленький инцидент поднял. Она принялась украдкой изучать свое отражение в витрине продуктового магазина: и действительно, хороша! Длинные золотистые волосы развеваются на ветру — ни за что бы на свете не согласилась их обрезать! Это ее визитная карточка, — большие карие глаза смотрят вопросительно. Ну, и плюс ко всему любимый светлый сарафан с красной майкой — красное ей идет. Нет, внешностью своей Янка довольна, грех жаловаться, вот если б еще на несколько сантиметров повыше… И ноги чуток длиннее, как у Машки. И загар бы хоть какой-нибудь, хоть самый захудалый, а не эта вызывающая молочная белизна! В толпе загорелых дочерна, прожаренных солнцем южан она выглядит инопланетянкой.

Уж чего, а уверенности в себе ей явно не хватает: пока смотришься в зеркало, всё в порядке, "красота неописуемая", как выражается обычно Юлька. (И даже эта светлая кожа, без сомненья, ей идет, все так говорят — придает некоторую аристократичность, что ли.) Но стоит только выйти на улицу, и сразу чувствуешь себя ужасно маленькой и незаметной на фоне других прохожих… "Приходится заглядывать во все витрины и окна машин, чтоб убедиться, — улыбнулась девочка своим порхающим в беспорядке мыслям. — А в выпуклых стеклах отражение расплывается вширь, каждый раз прямо оторопь хватает, как посмотришь…"

Тут Яна повеселела окончательно. Откуда-то из глубин памяти выплыла сегодняшняя мелодия и, самое главное, послышались слова — вот она, ее песенка, которую так долго не могла вспомнить! Дело в том, что у нее в голове почти постоянно звучит музыка — любимые чужие или собственного сочинения песни. Иногда Янка забывается и начинает напевать их вслух, чего страшно стесняется — прохожие потом косятся, как на сумасшедшую. Дескать, а откуда вы, девушка, сбежали?.. (Свои-то, домашние и лицейская братия, давным-давно привыкли, принимают как данность и не обращают больше внимания. "У каждого свои недостатки", — сочувственно хмыкает по этому поводу Галькин блондинистый красавчик Андрюша. А физиономия при том становится настолько издевательская, что так и подмывает дать по шее! Конечно, если дотянешься, единственное пограничное условие.)

Каким-то таинственным образом, плутая по проходным дворам и незнакомым улочкам, Яна вышла к Днепровскому рынку. "А вот это я зря, — растерянно сообразила, — Мастер ведь предупреждала, что в моем нынешнем состоянии… Так и сказала, кажется: "Избегай большого скопления людей." Но шумная и пестрая людская толчея уже подхватила с собой и понесла — сопротивляться было бесполезно, только выбьешься из сил. Где-то рядом пронзительно заливались голоса скупщиков валюты:

— Куплю золото, золото!

— Рубли, марки, доллары! Рубли, марки, доллары!

И вдруг Янка почувствовала, что кто-то сзади тронул за локоть, обернулась — перед ней стояла цыганка. Совсем молодая, с непокрытой головой и в невероятно цветастой юбке до самой земли, а глаза слишком уж бойкие:

— Подожди, красавица! Дай руку, погадаю! Всё как есть скажу, ничего не утаю.

Как бы повежливей от нее отделаться?.. Грубить Яна никогда не умела:

— Погадать я и сама могу.

Цыганка, похоже, заинтересовалась, ловко схватила ее под локоть и увлекла в сторонку, подальше от снующих взад-вперед людей:

— А ну, сними очки!

— Зачем?

— Сними, что-то скажу.

Яне б развернуться и уйти, но в душу закралось предательское любопытство: интересно, что эта цыганка может ТАКОГО сказать?.. Ругая себя последними словами, как всегда в минуты слабости, Янка сняла черные очки и посмотрела девушке прямо в глаза. Вот ведь странность, они у них были на удивление похожи: темные и большие, почти круглые, в обрамлении длинных загнутых ресниц. Девочка почувствовала, будто куда-то проваливается… "Опять начинается!.." — только и успела подумать с испугом, и всё вокруг засветилось чуть приглушенным серебристо-голубым светом. Фигура цыганки совершенно в нем исчезла, на ее месте вырисовался светящийся неровный овал. По овалу этому проскакивали, словно разряды молний, ярко-алые искры, и где-то посередине, возле сердца, темнел крупный сгусток грязно-серого цвета…

Как сквозь плотную подушку, до сознания доносился еле слышный голос: цыганка что-то лихорадочно быстро, едва не взахлеб говорила. Яна с трудом вернула себя в обычное состояние, на голову обрушился хрипловатый взволнованный голос:

— …смотрю, сила у тебя большая, а пользоваться ей не умеешь. Я научу!

— Спасибо, не надо… — наконец-то к Яне вернулось нормальное зрение и вместе с тем накатила вселенская усталость, как всегда после похожих случаев, — точно пару вагонов успела под шумок разгрузить! И снова этот назойливый звон в ушах — тоненький и почти неразличимый, похожий на зудение комара, он преследовал ее с детства. Никто другой почему-то его не слышал, только она одна… Мама в свое время всё порывалась отвести к "специалисту"; слава Богу, папа отбил — как-то само собой взяло и прошло. Янка уже целую вечность об этом дурацком пищании не вспоминала, а тут на тебе, опять двадцать пять!..

Она отвернулась и быстро зашагала прочь, незаметно для себя ускоряя шаг. Но цыганка не отставала, упрямо семенила следом:

— Подруга у тебя завистливая, не верь ей! Подожди, сейчас еще скажу!..

Сразу за поворотом как из-под земли выросла стена молочного павильона, дальше идти было некуда. Янка затравленно озирнулась, прижимая локтем висящую на плече сумку: и людей вокруг почти нет, если что… Самое обидное, в сумке-то абсолютно ничего ценного (в смысле, материально ценного): только ключи, тетради, немного косметики и гремучая мелочь на проезд. "Мастер говорит, что человек сам притягивает к себе все ситуации в жизни, своими негативными мыслями. Неужели это я страхом притянула? Так я же вроде ничего не боюсь…" — полезло не ко времени в голову.

Цыганка между тем подошла вплотную, настороженно разглядывая Яну сильно накрашенными черными очами. Во взгляде ее на секунду промелькнула растерянность, как будто девица еще не надумала, что сказать. Кажется, у этой шемаханской царицы к ней, Янке, какой-то другой интерес, не финансовый. Тогда какой же? Ну что с нее можно взять, спрашивается?..

Но тут из-за угла показался первый за эту бесконечную минуту прохожий, наконец-то!.. Обычный себе мужичок, таких на улице на каждом шагу по десятку встретишь: роста небольшого, примерно с Яну, в потертых синих джинсах и клетчатой ковбойской рубашке. Руку едва не до земли оттягивает видавшая виды объемистая сумка, в которой угадывается что-то овощное. При виде их живописной пары у стены павильона мужчина остановился, с заметным облегчением бухнул на асфальт свою авоську и принялся массировать затекшую ладонь.

— Дай руку, еще погадаю! — затянула цыганка старую песню, опасливо косясь на свидетеля. — Денег не возьму, только посмотрю.

"Вот это уже ни в какие ворота не лезет! С чего это вдруг — "денег не возьму"?.. — поразилась Янка. — Да что ей от меня нужно?!" Мужичок со вздохом подхватил с земли свою внушительную поклажу, неловко потоптался на месте и с решительным видом направился в их сторону:

— А ну, малышка, иди сюда! — взял Яну за руку и повел за собой, не останавливаясь, пока они не очутились далеко за рынком. Цыганка затерялась где-то позади, Янка специально несколько раз оборачивалась, проверяла. Убедившись, что за ними никто не идет, незнакомец притормозил шаг, выпустил ее ладонь из своих шершавых, как наждачная бумага, пальцев и посмотрел на девочку вроде даже сердито:

— Соображать же надо! Она б из тебя все деньги вытянула, знаю я этих умельцев! Нужно сразу уходить, и всё. Никаких разговоров, рот на замке.

— Мне просто интересно было… — Яна смотрела на него во все глаза, опять накатило "это": перед нею мерцала и легонько покачивалась ослепительно-яркая сфера. И цвет необыкновенно чистый, голубоватый с золотыми вспышками… Давно она не видела такой обалденно красивой ауры! Очнулась лишь, когда мужчина энергично потряс ее за плечо:

— С тобой всё в порядке?

— Ага… — Янка с трудом пришла в себя. Спаситель выглядел слегка озадаченным: минуту-другую помолчал, переминаясь с ноги на ногу и потешно шевеля кустистыми брежневскими бровями с легкой проседью. Дачник, наверное, — вон загар-то какой ядреный, медно-красный, прямо как у американского индейца… Довольно неказистый с виду мужичок, ни за что не угадаешь, какая в нем сокрыта силища! (Если смотреть только глазами, разумеется.) Любопытно, он сам-то про эту свою особенность знает?..

Но спросить Яна не решилась, показалось не к месту, да и вообще… Не станет же она приставать с подобными вещами к случайному прохожему на улице! А мужчина обрел-таки дар речи и нравоучительно произнес, потрясая в воздухе худым указательным пальцем с неровно подстриженным ногтем:

— Библию надо читать! — и торопливо зашагал прочь — очевидно, по каким-то своим дачным делам, что не терпят отлагательств.

— Спасибо! — вырвалось у нее негромко, тот всё равно уже не слышал и через несколько мгновений скрылся за поворотом. Янка стояла и смотрела ему вслед, как зачарованная, а по лицу разливалась беспричинная улыбка, и так хорошо было на душе…