Как душно и тесно в вагонном плену! Но я духоты, тесноты не кляну... Срываются версты, качаются звезды, играет, гуляет гармошка в Клину. Кивает огнями далекий уют, кузнечики в поле спросонья куют, ночная прохлада,                      чужая отрада. Нам здесь оставаться пятнадцать минут. Нам колокол дважды прикажет:                                «Пора!» И лязгнут сомкнувшиеся буфера, очнется граненый стакан в подстаканнике, со звоном отчаянным затрепыхав, кусты врассыпную шарахнутся в панике, с обрывками пара на тонких руках... И свист рассечет их ударом ножа, а ветер закружит и бросит в пространство, и примутся стекла – пример постоянства – в расшатанных рамах плясать, дребезжа. Мой спутник молчит, с головою укрыт, наверное, спит, а может, не спит, а может, как я, с духотой не в ладах, томится, с бессонницей не совладав. Какое мне дело! Мне знать ни к чему... Своей я тревоги никак не уйму. Что там за окошком: платформы ли, дамбы ли, мосты ли кидаются в дымную мглу? В холодном, продутом, грохочущем тамбуре я лбом прислонюсь к ледяному стеклу. Летят закругленья, вагоны креня, ночные селенья, нигде ни огня, ночные просторы, нигде ни огня... Как встретит твой город назавтра меня? Печаль или радость? Любовь или ложь? А вдруг не захочешь? А вдруг не придешь? А вдруг это просто придумано мной? ...В болотцах рассвет голубой пеленой... Пусть мысли, как версты, уносятся прочь, ведь что б ни случилось, теперь не помочь. О, только бы,             только бы,                         только бы                                     длилась вот эта на счастье похожая ночь!

А ведь могло бы статься так,                                            что оба, друг другу предназначены судьбой,     мы жизнь бок о бок         прожили б до гроба и никогда не встретились с тобой. В троллейбусе порой сидели б рядом, в киоске покупали бы цветы, едва отметив мимолетным взглядом единственно любимые черты. Чуть тяготясь весенними ночами, слегка грустя о чем-то при луне, мы честно бы знакомым отвечали,                                            что да, мы в жизни счастливы вполне. От многих я слыхала речи эти, сама так отвечала, не таю, пока любовь не встретила на свете единственно возможную –                                       твою! Улыбка, что ли, сделалась иною, или в глазах прибавилось огня, но только –              счастлива ли я с тобою? – никто с тех пор не спрашивал меня.