У меня же как-то все получается наоборот: порой хуже всех, но все почему-то завидуют… Видимо, потому что я никогда не ною, не жалуюсь и всегда довольствуюсь малым и, во всяком случае, тем, что есть (по Марку Твену, богатый человек не

тот, у которого много денег, а тот, кто доволен тем, что имеет. Думаю, это вполне применимо и к понятию счастья), и вообще, очевидно, выгляжу счастливым. Ведь счастье, по-моему, – это прежде всего более-менее устойчивое внутреннее душевное равновесие, гармония и согласие с собой, со своей совестью и мировоззрением (не пресловутое осмеянное Ницше обывательское «жалкое довольство собой»), великое единство чувства, мысли и дела («Practice what you preach», – говорят те же американцы, – практикуй, что проповедуешь). Из многих разновидностей счастья это представляется самым истинным, самым (вынужденная, но верная тавтология) счастливым счастьем, совершенно не зависящим от всяких там внешних обстоятельств, вещественных побрякушек, материальной мишуры, социального положения и прочих разных фиктивных финтифлюшек. Внешне, объективно такие, как я, может быть, действительно выглядят иногда откровенными неудачниками, но ведь в том-то и дело, что счастье – штука совершенно субъективная… С другой стороны, счастливый человек, как я заметил (пусть он даже держится в тени, не выпячивается и не кичится своим счастьем – все равно он так или иначе светится им, особенно когда вокруг такая темнота…), невольно, но неизбежно раздражает многих людей и даже вызывает какое-то злое, часто почти неосознанное желание как-то нарушить, подорвать и подпортить это счастье.

Но истинно счастливый человек где-то по своей сути и чистоте подобен ребенку, а дети в таких случаях выражаются вполне однозначно, прямо и кратко:

ФИ-ГУШ-КИ!