20

Утром на рукописи лежала скомканная обвертка от шоколадки. А рядом стояла пустая миниатюрная бутылка.

Инга скользила взглядом по потолку, подоконнику и боялась пошевелиться. Рядом храпел Макс, обнимал ее одной рукой. Не очень удобно спать вдвоем на односпальной кровати, но зато какое пробуждение!

Инга не сдержалась, поцеловала Макса в плечо. Он проснулся:

— Давно не спишь?

— Только что проснулась.

Макс потянулся, стройный, с еще не сошедшим загаром. Похож на мексиканца.

— Позавтракаем, и домой?

Инга снова посмотрела на подоконник:

— Надо еще кое-что вернуть.

Можно, конечно, и не возвращать, тем более, вдова разрешила. Странно, разве рукопись не дорога ей, как память?

Впрочем, чему удивляться, если за последние несколько дней едва ли не каждый первый знакомый оказывается сумасшедшим?

Очень жаль, конечно, что не удалось поговорить с Мариной, но вряд ли что-то из этого выйдет, даже если задержаться еще на несколько дней. Да и где ее искать?

В гостиничном кафетерии за чашечкой кофе в основных чертах Инга рассказала Максу о перипетиях последних дней.

— Может быть, теперь мне сходить в этот «Третий глаз»? — предложил Макс. — Тебя она знает, меня — нет, может быть, что-нибудь и расскажет…

Инга вздохнула.

— Не факт, что она придет туда в следующий раз, да и собираются они только по пятницам.

— Если постараться, можно и за день найти. Во всяком случае, стоит попытаться.

Инга снова с нежностью посмотрела на Макса:

— Кстати, на чем ты приехал?

— На своем «драконе». Здесь, у гостиницы стоит.

— Почему я его вчера не заметила? — удивилась Инга.

— Наверное, потому что было темно. И стоит он не у самого входа. Хотел сделать тебя сюрприз.

— Сюрприз, — Инга мечтательно закрыла глаза, — просто великолепный.

«Дракон», действительно, стоял далеко от входа. На бескрылую рептилию привычно оборачивались и пешеходы, и водители. Хоть и проносятся изредка по дорогам всякие там «волки», «кони» и «акулы», а такого прикольного «дракона» нет ни у кого. И, конечно же, ехать рядом с Максом куда приятнее, чем трястись в маршрутках.

Макс перебрал кнопки на магнитоле, остановился на песне «Alfavil» «Forever young». Инге тоже нравилась эта песня, а сейчас еще и как раз под настроение. Мелочь, а приятно.

К дому Аникшина подъехали за считанные минуты, а, казалось, далеко, на окраине города.

— Подожди, я сейчас.

Большие железные ворота были распахнуты. Кто-то изо всех сил барабанил в дверь дома. Светлана не открывала.

Инга осторожно заглянула в щель со стороны скрипучих петель и не поверила глазам. Конечно, Марина! Мало вероятно, что найдется еще одна сумасшедшая с афрокосичками, которая будет ломиться в дверь вдовы Аникшина.

— А ну пошла отсюда, — дверь, наконец, открылась. — сука! наркоманка обдолданная! а то психушку быстро вызову.

Светлана на этот раз была гораздо агрессивнее, чем тогда, на кладбище. Видно, Марина порядком ей надоела.

Инга судорожно соображала, разнимать ли их, когда Марина снова вцепится Светлане в волосы, но ученица Аникшина кротко выслушала угрозу его вдовы.

— Я только пришла сказать, что знаю, кто убил его.

Марина выдержала паузу, по всей видимости, наслаждаясь напряженным молчанием соперницы. — Его убил Одинокий Лот.

Машинально сжав розовую папку в руке, Инга юркнула обратно в машину, схватила сумочку, быстро прошептала Максу «Это она» и исчезла за соседним одноэтажным домом, раньше, чем ученица Аникшина успела выйти из железных ворот. Что ж, она первая начала игру в прятки. Наверняка разговор двух женщин, любивших Аникшина (любила ли его Светлана?) будет недолгим и, скорее всего, никому, кроме них двоих непонятным, так что подслушивать дальше не имело смысла. Тем более, что несла Марина полный бред. (Наркоманские глюки, не более того). Привиделся Аникшин в Долине Скал. Вот и все.

Инга достала из сумки мобильник, нашла в телефонной книжке имя Макса, на всякий случай повторила:

— Это та самая девушка.

— Привет! — беззаботно ответил Макс.

Неужели она уже в «драконе»? Макс просто прелесть!

— Она уже вышла? — вкрадчиво спросила Инга.

— Да, завтра буду.

Она, точно, сидит рядом.

На всякий случай Инга уточнила:

— Она у тебя в машине?

— Хорошо, постараюсь к пяти.

— Я жду в гостинице внизу.

Инга шла по тихим октябрьским улочкам, довольная собой и Максом. Сообразительные, изобретательные, авантюристы — идеальная пара. Вот только пока она идет в гостиницу одна, Макс сейчас с этой девицей. Хуже было бы, конечно, если бы на месте Марины была Аня — барби- неформалка, но и Марина — ничего, если стереть с лица затравленное выражение. Нет, глупости все это… Макс не смотрит даже на Ксюшу и уж, конечно, не польстится на малолетку-наркоманку.

Злясь на себя за мелкие бабские мысли, Инга опустилась за столик в кафетерии. Ключи от номеров уже отдали администратору, так что придется подождать внизу.

Хотелось позвонить Максу. Останавливала мысль: так можно ВСЕ испортить. Что — ВСЕ? А если?.. Нет!

«Макс — Весы, уравновешенная натура», — утешала себя Инга.

Чтобы отвлечься, заказала кофе и «Колу».

Вредные, конечно, вещи, но еще вреднее теряться в глупых догадках.

«Его убил Одинокий Лот». Значит, Марина уже не считает убийцей Аникшина его жену? Или никогда и не считала? «Она убила его, потому что ОН ЛЮБИЛ МЕНЯ». Или все- таки самоубийство? Но почему никто из тех, кто знал Аникшина, в это не верит. Почему все ищут УБИЙЦУ? И все-таки какое отношение к этой истории имеет Адонис?

Взгляд Инги снова упал на розовую папку. Что ж, не получилось вернуть, значит не судьба. В ящике рабочего стола у Инге скопилась целая стопка фотографий, который она чуть ли не клятвенно обязалась вернуть. Но если не сделаешь этого сразу, потом обязательно обстоятельства будут складываться так, что они так и останутся в ящике стола на n — ное время, хоть один их вид и заставляет время от времени испытывать уколы совести. Но это — совсем другой случай. Светлана и не настаивала на том, чтобы журналистка вернула ей рукопись. «Можете оставить ее у себя». Так она сказала. Так что можно возвращаться домой с чистой совестью. Хотя, можно, конечно, еще раз попытаться вернуть рукопись. Но… Сначала нужно дождаться Макса. Рукопись лежала последней, чистой страницей вверх.

Инга машинально перевернула папку. Профиль Одинокого Лота даже днем почему-то вызвал у Инги какую-то мистическую тревогу. Лучше все-таки вернуть рукопись. Но, может быть, вдова СПЕЦИАЛЬНО оставила ей рукопись. Может быть, в ней РАЗГАДКА? Инга пристально вгляделась в черты Одинокого Лота и снова узнавала в них черты Адониса. «Его убил ОДИНОКИЙ ЛОТ». А если Одинокий Лот это и есть Адонис? Значит, Аникшина убил Адонис?

Макс подъехал через полчаса.

За это время Инга успела добраться вместе с двойником Элизабет до Парижа и с раздражением спрятать книжку в рюкзак.

— Пожалуй, тоже что-нибудь выпью…

Макс выглядел если не удрученным, то, во всяком случае, озадаченным.

— Ну, давай, рассказывай, — торопила Инга, когда Макс вернулся, наконец, за столик с чашечкой кофе.

Макс опустошил ее одним глотком:

— Какая-то сумасшедшая!

— Поподробнее!!!

— Подробнее? — Макс лукаво повел бровью. Наконец-то к нему вернулось чувство юмора. Видно, эта Марина и вправду, сумасшедшая. — Значит так. Она выбежала из ворот, побежала в мою сторону. Я догнал ее, предложил подвести. Она сразу же согласил. Дальше рассказывать?

— Рассказывай!!!

— Странная какая-то девушка. Сразу сняла с себя куртку, свитер. — Макс понизил голос. — Бюстгальтер она, кстати, тоже не носит.

Ну это уже слушком! Инга негодующе смотрела на Макса. Попыталась взять себя в руки. Все-таки это не кто-то, а она сама, можно сказать, своими руками посадила эту девицу в «дракона».

— Дальше… — сдавленно потребовала Инга.

Макс улыбнулся легко, лукаво. Сразу гора с плеч!

— Если ты ждешь каких-то интимных подробностей, то их не будет. Хотя нет, она еще пыталась меня укусить.

— Укусить?

— Да, за ухо. К счастью, я вовремя увернулся. Сумасшедшая девица!

Выслушивать такое — пытка даже для мазохистов, но, как там говорил в меру упитанный мужчина, спокойствие, только спокойствие… Выяснять «интимные подробности» — значит не доверять Максу

— Ты пытался с ней поговорить?

— Зачем? — продолжал дразнить Макс. — Как я мог разговаривать с ней в таких условиях? Спросил «как зовут?» и «куда подвести?». Она ответила: «Куда — нибудь в центр». А имя назвала какое-то странное… Снайк! Я еще подумал — «змея» по-английски. Потом мы немного отъехали, она попросила: «Останови!». Ну а дальше ты знаешь…

— И больше ничего не говорила?

— Говорила. «Ты не пожалеешь».

— И все?

— Все, — развел руками Макс. — Потом я сказал ей, чтобы она одевалась, она заплакала. Пытался ее успокоить, но она схватила свои вещи, и прямо так, полуголая, хлопнула дверью и убежала.

Инга молчала, смотрела в пустую чашку. Макс испытывающее смотрел на Ингу.

— О чем ты думаешь?

Праздничные интонации, как из радиодинамиков.

— О том, что понимаю эту Марину. Но мне повезло больше. Ты ведь не скажешь мне: «Одевайся»?

 

21

Дома Ингу ждал скандал. Плакала Ксюша, плакала мама.

— У всех дети как дети, у меня же волоцуги какие-то! — досталось и Инге прямо с порога.

Ксюша рыдала, лежала на диване, уткнувшись в диванную подушку.

— Отправят идиотку на панель или на органы! Ты хоть бы на нее повлияла. Старшая сестра. Журналист.

Ксюша зарыдала еще громче, представила, как ее красивое тело идет кому-то на запчасти.

— Я что, вечно должна жить в этой глуши?

Инга села на кровать.

— Куда ты собралась?

— В Париж! — ответила за нее мама, вложив в название города солидную порцию ехидства.

— Сначала в Москву, потом — в Париж, — уточнила Ксюша. — Завтра кастинг. Женя сказал, у меня очень хорошие шансы…

— Значит, тебя еще никуда не пригласили? — зевнула Инга.

— Нет, но Женя сказал…

— Какой Женя? Алтынов?

— Да, — перестала плакать Ксюша. Не знала, что это имя знакомо сестре.

Мама тоже успокоилась.

— Завтра пойдем вместе на кастинг. Там разберемся, что к чему, — поставила Инга точку в семейном споре.