На месте раздора Катя с Андреем посадили капусту.

Качаны, огромные, как маленькие планеты, притягивали удивленные взгляды.

«Ох, и хороша капуста», «Такой большой ни у кого ещё не было», — говорили вокруг.

Только Катю урожай не радовал, вообще ничего не радовало. С каждым днем она становилась желтее и желтее.

— Кать, что с тобой? Болеешь что ли? — спросила Нина.

С Катей и Андреем они давно помирились, и вообще забыли о ссоре. Соседи как-никак, не век же теперь злобу друг на друга держать.

— Ой, Нин, молчи! — подняла и опустила руку Катя. — Сделала аборт сама, неудачно, кровь идёт и идёт без остановки.

— Так тебе ж в больницу надо! — забеспокоилась Нина.

— Какая, Нин, больница! Ребенок грудной у меня. И так пройдет.

… Земля, обмякшая от дождей, ждала, когда декабрь забинтует раны чистым, белым. По реке сплавляли последние деревья, когда поселок встревожил Рупор, почти живая и сакральная фигура в округе.

— Андрей! Переплывай на этот берег!

— А что такое?

— Крепись, Андрей, у тебя беда, — провозгласил Рупор.

… Катю похоронили на второй день. Андрей вскоре с детьми куда-то уехал, говорили, вернулся на родину.

А капуста осталась. Сочную, уже припорошенную первым снегом, срезали все, кто хотел, и второй снег прикрыл капустные пеньки, похожие на останки молодых берез, хотя и без годичных колец…