Не помню, когда это было. Может, давно, а может, и недавно. Но это случилось с кубанским казаком Игнатом. Случилось, как со многими случается. Влюбился казак.

Гарный хлопец был, хотя хлопца-то он, пожалуй, давно перерос. Уже три войны за плечами, награды «за храбрость» на груди, да и недавно в офицеры его произвели за отличия в битве с горцами. Хорош собой казак – чуб тёмный вьется, глаза голубые, стройный, широкоплечий, да и шашка в его руках чудеса творила.

Как-то его пяток турок окружили, так он их всех порубал, а на самом – ни одной царапины. Сколько девушек по нему сохли! Все бы хорошо да ладно, а вот в любви ему не повезло. Не к той сердце прикипело. Ему же не укажешь.

Влюбился он в юную казачку с тёмными, чуть раскосыми глазами, длинной золотой косой и белозубой, сверкающей улыбкой. Вроде любит, а вроде и не любит она Игната. Заодно и с другими ухажерами перемигивается. Бросить бы её да найти девушку попроще, зато любящую, дак нет же – не получается у казака.

Прикипел, как будто приколдовали его. И жизнь ему не мила. Что он только ни делал, чтобы любовь красавицы заслужить, а она опять то поманит, то становится безразличной. А потом вроде и любовь завязалась у них, да сорвался как-то казак, войны сказались да нрав крутой и ревнивый. И все – как отрезало у них всю зарождавшуюся любовь. Что он только после этого ни делал, чтобы загладить ссору, но всё напрасно.

Не выдержал казак, стал мечтать о войне, чтобы сложить голову в лихом бою, только чтобы так не мучиться. Иссушила его любовь тоской-кручиною. А девушка теперь только смеялась. Иногда, правда, грустила и казалась такой родной и близкой. Даже общалась с казаком, но недолго длились эти минуты…

Как-то собрался казак с духом, перекрестился да пошёл к девушке, да всё ей про любовь свою сказал, ошибки признал. Но только вновь рассмеялась красавица и произнесла: «Нет!»

И больше не стало жизни у казака. Извела его тоска-кручинушка. Иногда даже подумывал о том, как руки на себя наложить, но тут же сам себя и одёргивал – страшный грех это для православного.

…А тут началась все-таки очередная война с турками. Грех это, конечно, но Игнат ей обрадовался, как долгожданному подарку. И понесло его по верстам войны. Смерти искал он, кидаясь в самые отчаянные схватки, брался за самые опасные задания.

Сто раз погибнуть мог, но не брала его смерть. Будто посмеивалась, что ты там ещё придумаешь, чтобы сложить свою буйную головушку. Зато геройство его не осталось незамеченным. Вот уже и есаулом стал казак, да и награды его не обошли. А счастья не было, и тоска всё так же изводила лихого казака.

И вот как-то командир отправил его с отрядом казаков на разведку, чтобы выяснить, нет ли в одном селенье турецкой армии. А это было болгарское село.

Тихо пробиралась казачья полусотня, вышколенные казачьи кони не ржали и не храпели в пути. Добрались до селения к рассвету. А там сполохи, хаты горят, люди кричат. Турецкие солдаты народ в кучу сгоняют, а кого уже ятаганами порубили или из ружей постреляли. Люди кричат, плачут.

Не выдержало сердце Игната, и хоть турок раз в десять больше было, но бросился он на помощь людям во главе своей полусотни.

Сначала молча скакали казаки, а потом, когда уже ворвались в село, загикали, засвистели. Увидели их турки, всполошились, да поздно. Ворвались казаки в село и принялись рубить турок.

Испугались турки, не поняли, что против них сражается вдесятеро меньший отряд. Им он, наоборот, показался громадным русским войском. Как известно, у страха глаза велики! Да и сражаться с казаками – это совсем не то, что мирных жителей забижать.

На площади турецкий офицер пытался организовать сопротивление, сбивал в кучу солдат. Игнат понял, что если турки смогут сгруппироваться, а потом ещё поймут, что казаков мало, то нападающим несдобровать.

Долго не раздумывая, направил он своего верного коня в самую гущу турок, казалось, никто бы не уцелел на его месте, но опять судьба хранила отчаянного смельчака, пули свистели рядом, иногда дырявя черкеску, но не задевая самого казака, сабли и ятаганы не достигали его тела. И опять смерть не тронула есаула.

Прорубился он к турецкому паше и срубил тому буйну голову. И тогда турки прекратили всяческое сопротивление – кто бросил оружие и молил о пощаде, кто пытался спастись в паническом бегстве.

Когда с врагами было покончено, казаки принялись освобождать от пут крестьян, которых турки собирались угнать к себе. Освобожденные люди истово благодарили спасителей.

Один старик пробился к Игнату и упал перед ним на колени.

– Благодарю, господин есаул! – по-русски с лёгким акцентом заговорил он. – Вы спасли мою любимую внучку от рук злобных турок! За это я хотел бы отблагодарить вас!

– Не стоит благодарности! – улыбнулся казак, отнесшись беспечно к словам старика, да и не хотел он ничего. Разве что любви недоступной красавицы, но это никакого смысла здесь не имело. – Я выполнил то, что должен был сделать!

– Зря ты меня недооцениваешь, казак! – теперь в свой черед улыбнулся старик. – Я не воин, но многое могу.

– Ничего мне не надо, – покачал головой есаул. – То, чего бы я хотел, никому недоступно!

– Кто знает? А хочешь, я угадаю, что за грусть тебя гложет?

– И как ты угадаешь? – не поверил Игнат.

– Это не сложно, – старик по-доброму взглянул на есаула. – Таких сильных людей может ранить только одно, да так, чтобы и смерть была не страшна. А я видел, как ты бился, ища смерти. Только несчастливая любовь может победить такого удальца! Но есть и противоядие против этого!

– Какое? – невольно вырвалось у казака.

– Непростое. И мне непосильное…

– Ха… – есаул грустно усмехнулся.

– Но я знаю легенду, которая рассказывает про волшебную статую богини любви, к которой стоит прикоснуться, и она тогда непременно выполнит любое твоё любовное желание. Захочешь, чтобы в тебя влюбились, – только пожелай, прикоснись к статуе, и сразу сбудется. Захочешь разлюбить – только пожелай. Любое желание, связанное с любовью, будет исполнено. И твоя красавица полюбит тебя больше жизни.

– Неужто такое бывает? – засомневался Игнат.

– Бывает, – серьёзно сказал старик, – только спрятана эта статуя высоко в горах. В потайной пещере. И трудно ее найти.

– Похоже, бесполезен твой совет. Как же я её отыщу?

– А я могу проводить. Но только опасно это. И турок кругом много шастает, и всякое колдовство и ведовство охраняют подступы к статуе. Если не забоишься, то пойдём. Должен я тебе помочь. Долг платежом красен. Если бы не ты, то не только бы я головы лишился, но и все мои родные и близкие. Я обязан тебе помочь, иначе не будет мне спокойствия.

– Не верится мне, что можно разрешить мою проблему.

– А это всё от излишней образованности. Слов учёных понахватался, задумываться о смысле жизни часто стал, поэтому и страдаешь. Другой бы шашкой рубанул и забыл всё, а ты страдаешь. Держись, готов я помочь тебе в рискованном деле. Если сумеешь до статуи добраться, то и любовные страдания все пропадут.

– Ты знаешь, дед, я готов с тобой хоть куда последовать, чтобы избавиться от любовной боли, что гложет меня уже столько времени. Даже если ты меня и обманываешь.

– Не обманываю. Про страхи в пути говорить не буду. Ты есаул, кроме неудачной любви, ничего не боишься, как я погляжу. Странная штука – жизнь: герой, боец, рубака отчаянный, а девка тебя сломала! Пристыдил бы, но ты такой не один!

– Ладно, я готов идти на поиски статуи, чего бы это мне не стоило. Казаков своих оставлю охранять ваше село, а сам пойду с тобой. Бог не без милости, а казак не без счастья!

– Я тайную тропу знаю, так что быстро дойдём, к следующему утру уже вернёмся, даст Бог!

И не удержался казак, не смог не рискнуть. И пошёл в горы вместе со стариком, чтобы найти статую богини любви и навсегда разрешить свою любовную проблему. Пошёл один, не захотел, чтобы из-за его несчастной любви другие казаки жизнью рисковали. Хотя многие казаки не хотели отпускать есаула одного.

– Турки кругом, разъезды башибузуков так и снуют во все стороны! – говорили они.

– Я осторожненько и только на ночь, – отвечал им есаул. – До утра село проохраняете, а там и я вернусь.

– Если вернёшься… – с сомнением сказал хорунжий.

– Вернусь! Вспомните, из каких передряг я всегда выбирался! – с уверенностью сказал Игнат. Его сейчас тревожило только то, что он нарушает дисциплину и оставляет подчиненных без присмотра. Одно успокаивало, что хорунжий и сотник у него казаки опытные, жизнью битые, к службе привычные, за молодыми присмотрят, жителей села в обиду не дадут.

– Пойдем, казак, что ли! – подергав за рукав, позвал его старик. – Надо поспешать, особливо, если хочешь к утру вернуться. Только оружие надо будет всё время держать наготове! Дорога хоть и короткая, но полная опасностей. Но больше духовных, чем осязаемых. Преодолеешь – добьёшься того, чего желаешь…

И пошли они на пару – старый сгорбленный старик и доблестный есаул. Старик хорошо знал дорогу, пробирались они козьими тропами, незаметными в темноте дорожками, но зато враги им нигде не встречались. Где-то вдали разок раскатисто щелкнул выстрел. И всё. Далее все протекало тихо.

Старик, несмотря на темень, шёл уверенно, не спотыкаясь, на ходу посохом ощупывая дорогу перед собой. Шли они так несколько часов подряд. Вначале всё было спокойно, никаких опасностей не встречалось, не замечалось.

«Неужели любовь так легко завоевать?» – думалось казаку, не терпелось ему к статуе прикоснуться, да и избавиться от смертной тоски, что изглодала его.

– Ещё не все препятствия преодолены! – сказал тут старец. – Чем ближе будем подбираться, тем страшнее будет становиться. Так что ты не поддавайся видимому спокойствию. Все ещё впереди! Тут многие твои качества подвергнутся проверке на прочность!

– Как это? – поинтересовался есаул.

– Скоро увидишь!

Замолчал Игнат, неудобно выказать свою тревогу. Смерти в бою не боялся, а тут, как появилась надежда добиться успеха в любви, так сразу и опасаться начал.

Как стало чего терять, так сразу и смелости и отчаянности поубавилось. Хорошо хоть сотоварищи этого не видят и о мыслях таких не ведают.

Тут даже захотелось казаку, чтобы попался какой-нибудь турецкий разъезд или небольшая банда башибузуков, чтобы он смог всем доказать, а прежде всего самому себе, что не иссякла в нём смелость.

И словно Господь услышал его немую просьбу. Впереди зацокали копыта, и послышалась турецкая речь. Есаул и старик затаились в темноте, укрывшись за обломком скалы.

Вскоре показался турецкий разъезд – три всадника ехали и лениво переговаривались. Проехали бы они так мимо, не заметив путников, но старик вдруг закашлялся и выронил посох. Громко раздались в ночной тиши звуки.

Занервничали турки: кто выхватил саблю, кто ружье, стали вглядываться в темноту. Нельзя допустить было, чтобы они начали стрельбу. Мало того, что пуля – дура, так ещё и выстрелы гулко раскатятся по горам, и тогда могут появиться многочисленные турецкие воины, от которых не хватит сил отбиться. Поэтому и метнул кинжал есаул в турка, тот захрипел и рухнул с лошади.

Не давая двум остальным опомниться, Игнат выскочил на тропу. Попытались было турки его ятаганами достать, да махнул он два раза шашкой, и не стало турок.

– Лихой ты, вояка! – восхищённо сказал старик. – Но это ещё не самое сложное препятствие, что нас ждет!

И пошли они дальше. Потом долго пришлось карабкаться вверх по козьей тропе, рискуя сорваться. Старик пробирался уверенно, словно молодой. Есаул еле поспевал за ним.

Уже ближе к самой вершине горы обнаружился неширокий лаз в пещеру, который снизу был совершенно не виден. Если не знать, то ни за что не обнаружить. Но чем дальше они углублялись, тем шире становился проход.

Старик извлёк из холщовой сумы пару заранее приготовленных просмоленных факелов и кресало. Вскоре неровное пламя осветило путь.

Вначале пещера была как пещера, правда, казалась она длинной, но даже воздух в ней был не затхлый. Да и сыростью не отдавало.

Потом есаул стал замечать, что в пещере становится всё просторнее и просторнее. И что удивительно – светлее и светлее. Да так, что скоро факелы не понадобились. Ещё один поворот прошли они, как вдруг оказались в широком зале. Всякого ожидал есаул и шашку с револьвером к бою приготовил, но произошло то, чего ожидать он никак не мог.

Красавица в прозрачных одеждах на большой кровати под балдахином ожидала его.

– О, славный витязь! – обратилась она к казаку. – Как давно я тебя жду! Вся истомилась в ожидании!

Посмотрел витязь на красавицу, и его аж в пот бросило. Это была его любимая, из-за которой он мучился и страдал. Но не могла она здесь быть! Никак не могла! Что за наваждение?! Не верится, а к красавице так и тянет. Хочется поверить, а самое главное – здесь-το она его не отталкивает, а наоборот, руки протягивает, обнять и приласкать желает.

Остатки разума стали покидать казака, и хоть в голове вертелась мысль, что не могла его зазноба здесь очутиться и не могла так себя вести, но ноги уже сами по себе делали шаги в её сторону. Ещё немного – и руки их и уста соприкоснутся.

«С Богом!» – подумал есаул и перекрестился.

И спало с его души и глаз наваждение. Не зазноба его это оказалась. Лицо, правда, похоже, да вот нижняя половина тела оказалась нечеловеческой, а змеиной.

И тут из прекрасных губ чаровницы вылетел раздвоенный змеиный язык и устремился к казаку. Как успел увернуться и отскочить – он и сам не понял.

Хотел было полоснуть шашкой по змее-красотке, да рука на женщину не поднялась.

Но она сама вдруг разом поникла, зашипела, превратилась в большую змею и стремительно уползла в темноту.

– Молодец! – сказал за спиной казака старик. – Одно препятствие ты преодолел. Надо идти дальше.

Не прошли они и ста шагов, как вновь оказались в ярко освещенном зале.

И непонятно было – так светло от лампад или от куч золота и драгоценных камней, рассыпанных по всему залу? Попробуй удержись от такого изобилия и не начни набивать золотом да драгоценными каменьями свои карманы. С трудом удержался от подобного порыва есаул.

– Бери! Не стесняйся! – послышался ласковый, покровительственный голос. Посреди зала стояла зрелых лет женщина в царских одеяниях. – Ты заслужил своей верной службой да геройским поведением. Бери, сколько хочешь! Приедешь к себе, купишь земли сколько нужно, построишь маслобойню, будешь жить припеваючи.

«А ведь права она!» – подумалось казаку. И почти наклонился, чтобы золото по карманам рассовывать да алмазами «кубанку» наполнять. Но вдруг подумал: а как с таким грузом он пойдет статую искать да с возможными опасностями бороться? Да и не отвлекло его золото и драгоценности от мыслей о недоступной возлюбленной.

– Спасибо за ласку и заботу! – покачал Игнат головой. – Но не до золота мне пока! Другое душу застит. Любовь. А она мне всякого золота дороже.

– Подумай хорошенько! – отозвалась царственная женщина. – Золото не только обогатит тебя, но и даст великую власть над людьми. У тебя будет множество самых разнообразных красавиц, большинство женщин падки до богатства.

– Мне не надо множества женщин. Мне нужна только одна, – глухо сказал есаул. – А я не желаю, чтобы она любила меня за деньги.

– Зря отказываешься, – грустно произнесла женщина и пропала, разом растворившись в воздухе.

– Что ж, испытание золотом ты тоже выдержал! – одобрительно сказал старик и подтолкнул казака дальше. – Нас там ждет последнее испытание!

Есаул поспешил за ним, ожидание скорого исполнения желания подгоняло его, образ красавицы стоял перед его глазами. Скорей бы уж последнее испытание, которого он не опасался. Он все свершит, все преодолеет! Только бы девушка стала его!

Зал, в который они вошли, оказался самым огромным.

На противоположной от хода стороне есаул увидел золотую статую красивой женщины.

– Это к ней прикоснувшись, ты можешь смело пожелать любви любой девушки. И твое желание исполнится, – пояснил старик.

Казак почти побежал к статуе.

– Шашку достань, есаул! – крикнул вдогонку старик. – Испытания-то ещё не закончились!

Но есаул его почти не слышал, так близка была заветная цель. Но, действительно, путь к любой настоящей любви преграждают всякие опасности. И страхи. А в данном случае даже не страхолюдины, а страшилища. Их было трое – здоровенные, косматые, с огромными клыками и здоровенными когтями, с красными, злобными глазищами, похожие (или это они и были?) на вурдалаков и оборотней из страшных сказок.

У одного в лапищах была здоровенная шипастая дубина, у второго – длинный извитой меч, а третий размахивал увесистой секирой. И вся эта троица обрушилась на казака. Попробуй тут уцелеть!

Но не зря есаул был лихим казаком, шашка его казалась продолжением руки. Увернулся он от дубины, отскочил от меча, пригнулся, и секира просвистела над головой.

Но нелегко сражаться с подобными противниками. Тут скорость и сноровка все решают, а чуть замешкаешься – и пиши пропало! Сильны страшилища, да зато есаул в движениях побыстрее будет!

Засверкала, замелькала верная шашка, и не ушёл от клинка промахнувшийся тяжёлой секирой монстр. Покатилась его голова. Уворачиваясь от меча, заскочил есаул за спину вооруженного шипастой дубиной чудовища, оно поспешило развернуться и обрушить удар на казака, да не успело. Казацкая шашка его опередила.

И остался есаул с последним врагом один на один. С лёгкой шашкой против длиннющего, тяжелого меча. Тут удар не отразить, только уворачиваться. Ну и погонял вооруженный мечом монстр есаула. Пришлось, позабыв про гордость, побегать по залу, чтобы не пасть от тяжёлого клинка. И как выйти из подобной ситуации, никак не придумывалось. Оставалось рассчитывать либо на счастливую случайность, либо… Тут есаул чуть не хлопнул себя по лбу – надо же! Как он мог забыть про кинжал? В полку лучше его никто не метал это оружие в цель. Вот только бы успеть достать и не промахнуться.

Всё получилось. Правда, не совсем так, как ожидалось. Игнат выдернул кинжал из ножен и резким движением метнул его в монстра, но тот оказался достаточно проворным, чтобы, отшатнувшись, мечом отразить летящий кинжал. Однако, отшатываясь, лапищей наступил на шипастую палицу, которую уронил его мертвый напарник, взвыл, пошатнулся, попытался восстановить равновесие. Этого времени хватило есаулу, что рубануть чудовище по клыкастой морде.

Есаул перевёл дух – сил на последний бой было потрачено слишком много. Но всё было кончено. Все препятствия преодолены.

– Что медлишь? – крикнул ему старик. – Иди скорей к статуе! И говори про своё желание! Девушка, о которой ты мечтал, скоро будет твоей безраздельно!

Эти слова привели в чувство утомленного есаула. Он быстрыми шагами приблизился к величественной статуе. И… И остановился в полушаге от неё.

Остановился и больше не сделал никакого движения. Он стоял и думал. Вспоминал возлюбленную, оставленную в далёком краю. Их расставание и её отказ. Её чуть раскосые глаза, длинные светлые волосы, улыбку и смех… Вспомнил, как зарывался лицом в её волосы. Ее слова: «Я не смогу быть с тобой счастлива!»

Стоял он и вспоминал, и все тяжелее становилось у него на душе.

Стоял так он, наверно, час.

Потом развернулся и сказал старику:

– Пошли обратно!

– Ты что? – поразился старик. – А твоё самое сильное желание? Ты столько опасностей преодолел, а когда со всем справился, поворачиваешь вспять? Ты что? Что с тобой?

– Знаешь, старик, – тихо проговорил есаул, – не нужна мне такая её любовь. Я только сейчас это понял. Ведь не я её сердца добьюсь, не она меня пожелает, а неведомая сила заставит её меня полюбить. А я не хочу этого. Я хочу настоящей любви, а она мне, увы, недоступна. Поэтому я отказываюсь от своего желания. И ухожу…

– И как ты тогда жить-то будешь? Что тебе останется? – с сочувствием поинтересовался старик, поражённый отказом.

– Тоска. И еще – память, – вздохнул казак, сглотнул комок, застывший в горле, медленно развернулся и пошёл к выходу из пещеры.