И вот Сатир выбрал подходящее место, спешно изрыгнул колдунное устройство и поставил свое устройство на землю. А потом приказал, чтобы в этом месте воздвигся великолепный песенный чертог, и его приказ мгновенно исполнился. Сатир притаился поблизости от чертога с мыслью, что, когда там появится Симби, она немедленно обнаружит чертог, и сразу же распознает его как песенный, и ей захочется спеть в нем песню.

Чертог был площадью футов до сорока с крышей и стенками из певчих птиц, у каждой птицы золотые перья, а лапы и клювы - белого цвета.

Но Симби искала дорогу домой. Искала, искала, да так и не отыскала. Зато нашла большую пещеру. И решила несколько дней отдохнуть.

Однажды, когда ей нечего было есть, она оставила богов в пещере, а сама отправилась на поиски пропитания в надежде найти съедобные фрукты.

Вскоре она нашла Азиминное дерево. И, сорвавши две съедобные азимины, стала их есть для утоления голода. Но она не успела как следует их доесть - она увидела, что все существа мечутся по чащобам туда и сюда. А потом задул пронзительный ветер, сразу же пронзивший ее до костей. Деревья под ветром бешено задрожали, и они то сгибались до самой земли, то опять выпрямлялись вершинами к небу. А мусор, вроде прошлогодних листьев, сухих травинок, сучков и пыли, взвивался вверх, как летучий дым.

В этот критический для Симби момент она не смогла вернуться к пещере, и она была так напугана бурей, что даже не помнила, как начала безуспешные поиски приюта от непогоды. Бедственные лишения застигли ее врасплох, потому что она лишилась пещеры, а другого убежища отыскать не сумела. И тут еще начался проливной дождь, от которого вся ее одежда промокла. Как только одежда облепила ей тело, ее (одежду) разодрал ветер, и она (Симби) осталась полуголая, или в рванье, похожем на тряпки, но ей пришлось пробираться дальше, чтобы не бедствовать под ливнем и ураганом.

Вскоре она увидала чертог, воздвигнутый для ее уловления как приманка. И услышала на диво мелодичную песню, которую пели певчие птицы. Она от рождения такой не слыхала, хотя была прекрасной певицей.

Немного понаслаждавшись песней снаружи - хотя ее донимал ураганный ветер,- Симби опасливо вступила в чертог. Конечно же, если б он не был песенный, она бы ни за что туда не вступила - особенно из-за страха перед крышей со стенами, которые жили как певчие птицы.

В углу чертога играл оркестр, и каждый из оркестрантов трудился без устали.

Оркестр подыгрывал пенью птиц, а сами оркестранты были как ангелы, и если бы кто-нибудь к ним прикоснулся, то он ничего бы, наверно, не ощутил или почувствовал бестелесное существо. А их переливчато-радужные одежды не смог бы выткать или расцветить самый искуснейший на земле человек.

Но главное, что до ужаса изумило Симби,- это их явления в частичном виде: то ей виделись лица без тел, а то вдруг тела без лиц или рук или, иногда, только руки да инструменты, на которых они беспрестанно играли, а порой даже только губы без лиц - когда оркестранты подпевали птицам.

Но вскоре Симби разглядела их полностью. А поскольку была прекрасной певицей, то сразу вспомнила подходящую песню и стала петь ее под музыку оркестрантов. И те, к величайшему удивлению Симби, мигом подхватили начатую песню, как будто и раньше знали ее слова, а их инструменты пели им в лад.

Едва оркестранты, инструменты и Симби начали исполнять совместную песню, она (Симби) обо всем позабыла и пустилась плясать по направлению к оркестрантам, которые сидели в дальнем углу, каждый оркестрант на особом стуле, и когда она подплясала вплотную к оркестру, то там оказался свободный стул, словно бы заранее предназначенный для нее, и она села, но плясать продолжала: уже без ног, одними плечами - вперед и назад и вправо и влево, плавно и медленно - словом, в лад с мелодией. И она удивленно слушала музыку, которую изливали на нее инструменты, потому что раньше ей никогда не встречался такой замечательно певучий оркестр.

Она с восхищением смотрела на оркестрантов, а те уже заиграли другую мелодию, которая звучала еще мелодичней, и она вскочила на ноги и стала танцевать, совершенно как сумасшедшая, по всем просторам песенного чертога.

Потом она приплясала назад к оркестрантам, и она склонилась перед ними в поклоне, чтобы показать им свое восхищение. Только вот не знала она, к сожалению, что поблизости от чертога таится Сатир, который, как она опять же не знала, воздвиг чертог для ее уловления, а теперь ненавистно за ней следил.

Но едва она прервала для поклона свой танец, в ее голове зародилась догадка, что ей играли вовсе не люди, поскольку играть и петь столь чудесно было бы свыше человеческих сил. Когда она догадалась, что оркестранты не люди, и хотела испуганно убежать из чертога, многое множество сверхпрекрасных дам выпорхнули танцующей походкой из комнаты, образованной на мгновение певчими птицами в самом отдаленном углу чертога, и сперва окружили Симби стеной, а потом навязали ей отвлекающий танец, или отвлекли ее от задуманного побега.

На них были снежно-белые одеяния, расшитые украшеньями неземной красоты, в волосах сверкали золотые цветы, на шеях мерцали ожерелья из серебра, а запястья у них позвякивали браслетами. Но Симби не поняла, из чего они сделаны, потому что их прикрывали длинные рукава, которые сияли ослепительной белизной. А дамы лучились сверхнежным изяществом.

Через несколько минут оркестранты, не умолкая, сменили прежнюю мелодию новой, а их инструменты заиграли еще протяжней…

…Вытягивая у Симби последний рассудок, так что она окончательно позабыла о всех своих бедствиях - и прошлых, и будущих,- а помнила только, что ей хочется танцевать с этими небывало прекрасными дамами, хотя они танцевали в обоюдном молчании.

Немного потанцевавши со сверхпрекрасными дамами, Симби нечаянно осмотрелась вокруг. Но едва она увидела, что стены и потолок (певчие птицы) распевают песни, ее опять охватил испуг, и она угадала в дамах и оркестрантах сверхъестественных существ, а не просто людей, которые искусно пели и танцевали. До ужаса испугавшись от этой догадки, Симби рванулась в танце налево, но дамы оттанцевали еще левее и снова сделали ее центром их круга, чтобы она не утанцевала за дверь.

Как только Симби поняла их намерение, она решила прорвать окружение - если не обходным маневром, то силой,- и дамы едва ли сдержали бы ее натиск, поскольку принадлежали к сверхпрекрасному полу и были гораздо слабей, чем она. Но пока они предавались окруженческим танцам, а Симби решалась прорвать окружение, комната, из которой явились сверхдамы, снова на мгновение возникла в углу, и оттуда выскочили, с тяжелым топотом, шесть устрашающе огромных страусов.

На них были белые башмаки и маски, а когда они появились, танцующие сверхдамы, не сказавши ни слова, стремительно расступились, и страусы мигом окружили Симби, так что она не смогла убежать.

Сделавши свое дело, сверхдамы исчезли, а страусы принялись гоняться за Симби и делали вид, что хотят ее проглотить, и ей приходилось метаться по кругу, чтобы спасти от них свою жизнь.

Наконец они так запугали Симби, что она незамеченно потеряла сознание, или провалилась в сонное забытье. И это жаль, потому что страусы, так же как все чертожные существа, просто хотели сбить ее с толку, чтобы задержать до прихода Сатира, который таился недалеко от чертога.

Симби спала часа полтора. Но когда ей снилось, что безымянные беженки, а вместе с ними трое ее подруг - Кадара, Сэла и петушиха-Бако,- которых утащил когтистый Феникс, подвергаются пыткам под руководством Сатира, а ее преследует жуткий кошмар, или кошмарный сон о Сатире…

…В это мгновение настоящий Сатир - хотя она видела его в страшном сне, потому что не проснулась при его появлении,- вошел в чертог и подступил к Симби, а ей по-прежнему снился во сне.

Но он оглоушил ее такой оплеушиной, что она поневоле мгновенно проснулась и даже не заметила, как вскочила на ноги. А когда не услышала пения оркестрантов - потолок-то со стенами, конечно, пели, потому что состояли из певчих птиц,- и к тому же не увидела сверхпрекрасных дам, которые, сделавши свое дело, исчезли, опечалилась до самой горючей тоски. Но когда она увидела - не во сне! - Сатира, ее охватил нестерпимый испуг. А он устрашающе насупил лицо, и он сказал своим ужасающим голосом:

- Вот он я, Сатир, своей собственной персоной! Ты попалась в мою ловушку и отправишься теперь туда, где тебя поджидает мучительная смерть. Сохранила ли ты свое могущество? Можешь себя спасти? Да ничего подобного! Я сегодня же тебя съем! А-хха-ха! О-ххо-хо! И это ты, беспомощная дамочка, истребила почти весь наш лесной народ?! А где, кстати, твои спутницы? Они, конечно, тоже попадутся в ловушку и проживут ненамного дольше тебя. Ты, надеюсь, поняла, что этот чертог был всего-навсего ловушкой? - Так Сатир обрычал несчастную Симби своим до жути хрипатым голосом. А она ничего не могла ему возразить. И стояла перед ним как немая покойница, потому что оставила свои главные силы - троих богов - в пещере, где отдыхала, прежде чем отлучиться за съедобными фруктами.

А Сатир забросил ее себе на голову и потом издал столь чудовищный рык, что все растения в Темных джунглях несколько минут беспомощно колыхались, и этот рык был условный знак зловредным зверям и тварям джунглей о поимке их главной вражины, Симби. Между прочим, едва затих этот рык, крыша и стены певческого чертога разлетелись, как птицы, в разные стороны, так что от него ничего не осталось.

Сатир отправился с Симби на голове к особой скале среди Темных джунглей. И он вскарабкался на ее вершину.

А зловредные звери и вредоносные твари и проч. злокозненные создания джунглей, услышавши злорадный рык предводителя, со всех своих ног сбежались к скале. Потом Сатир и несколько тварей распяли Симби на вершине скалы: лицо - к небу, руки-ноги - в стороны. После этого Сатир начинил ей конечности (ноги и руки) колдунным зельем, так что они стали частью скалы. Когда колдунное зелье сработало, Сатир начал бить недвижимую Симби своей тяжелой дубиной из кости. Симби, конечно, отчаянно кричала, но ее отчаяние никого не смягчило, а главное, не смягчило окаменевшие руки-ноги, и она не смогла спастись от мучений.

Когда Сатир прекратил избиение, все остальные злостные твари начали бить ее кто чем мог. Минут через десять они утомились и стали глумливо над ней издеваться, а потом разбрелись по своим жилищам, радостно отомщенные за те увечья, которые нанесла им Симби в битве.

На другое утро Сатир возвратился со своей неизменной дубиной в руках. И он бил Симби около часа, а потом ушел по своим делам.

Едва он ушел по своим делам, к скале явился злокозненный дух с горшком кипятка и вылил его на Симби, а потом отхлестал ее тяжким бичом.

«Смогу ли я когда-нибудь спастись от истязаний?» - мысленно положивши руку на сердце, горестно и серьезно спросила Симби.

«Конечно, сможешь»,- отстучало ей сердце.

«Когда же?» - печально спросила Симби.

«В ближайшем будущем»,- простучало сердце.

«Что-то не верится»,- возразила Симби.

«Можешь не сомневаться»,- уверило ее сердце.

«И кто же поможет мне спастись?» - все еще недоверчиво спросила Симби.

«Тот, кого ты избавила от смерти»,- отрывистым стуком откликнулось сердце.

Пока она испытывала вопросами свое сердце, около тысячи злоумышленных тварей во главе с отвратительно злостным Сатиром, сторожем джунглей, подступили к скале. Они избивали Симби до вечера. Сперва она ерзала истерзанным телом, чтобы хоть как-то уклониться от избиений, и горько рыдала и взывала о помощи, но вскоре лишилась всех своих сил и даже не вздрагивала под ударами истязателей. Она страдала от жажды и голода, мучилась от жары под палящим солнцем и дрожала в ознобе под леденистой луной, но зловредные твари не ведали жалости.

А однажды ночью вдруг хлынул дождь, и часа через два дождевая вода почти затопила скалу терзаний. Но, к счастью, когда Симби, вместе со скалой, вот-вот должна была поглотить пучина, вода вскипела бурливым потоком и, будто песчинку, смыла скалу и мощно уволокла ее в другое место.

Но потом скалу прибило потоком к огромному дереву у жилища Сатира. А окрестные джунгли возле жилища были такие гиблые и ужасные, что на них никто не решался смотреть даже хоть несколько коротких минут без дальнейшей смерти от страха и отвращения, а Симби, едва ей представились муки, уготованные для нее наутро Сатиром, почти потеряла от отчаяния рассудок.

И вот, когда она почти обезумела, откуда ни возьмись появился гном, который спас ее в Многоцветном Городе, где она едва не была обезглавлена, а Бако приобрела петушье обличье за кражу курицы у бедной старушки. И гном, явившись перед Симби, сказал:

- Я издалека услышал твои горькие рыдания. О чем ты столь мучительно и печально рыдаешь?

- Посмотри, во что превратились мои руки и ноги,- шепотно ответила гному Симби.

- Ого! И кто же это сделал? - сочувственно воскликнул взволнованный гном при виде окаменелых конечностей Симби.

- Ой, говори, пожалуйста, тише,- испуганным шепотом попросила Симби,- чтобы не проснулся живущий поблизости Сатир. Я, видишь ли, однажды победила его - еще до того, как меня унес и бросил в дупло орел. А когда я снова оказалась в Темных джунглях. Сатир, вместе с другими зловредными тварями джунглей и своим главным помощником Фениксом, навязал мне отомстительную битву, чтобы расквитаться за свое прошлое поражение.

Но с помощью трех богов я убила многих зловредных тварей и даже уничтожила самого Феникса, хотя до этого он успел умертвить всех безымянных беженок и двух моих подруг, а потом утащил петушиху-Бако.

Не сумевши одержать надо мной победу в битве. Сатир колдунно воздвиг песенный чертог с крышей, стенами и проч. из певчих птиц, а я ошибочно вошла в него, чтобы насладиться мелодичной музыкой, которую услышала поначалу снаружи. Но когда, после совместных танцев и песен с чертожными существами, я прозрела в них сверхъестественных созданий и попыталась убежать из чертога, они заморочили меня отвлекающим от побега танцем, а потом запугали до потери сознания, так что я нежданно-негаданно впала в сонное забытье. Разбудил меня - оглушительной оплеухой - Сатир, а когда я поневоле вскочила, зашвырнул меня себе на голову, принес к пыточной скале и окаменил мне руки-ноги, которые вросли, как ты видишь, в скалу. С тех пор сам Сатир и все злостные твари джунглей ежедневно истязают меня с раннего утра до позднего вечера,- замученно поведала гному Симби.

- В самом деле? - сострадательно поинтересовался гном.

- В самом деле,- спокойно подтвердила Симби.- И если ты спрячешься где-нибудь поблизости до утра, то увидишь, как они мучают меня.

- А чем, по-твоему, я могу тебе помочь?

- Ты осчастливишь меня, если вернешь моим рукам и ногам обычную телесность, а потом покажешь мне безопасную дорогу домой, чтобы к утру меня уже не было здесь, потому что я сыта по самое горло лишениями от бедности и бедствий, которые донимают меня каждый день с утра до ночи во всякий час, минуту и секунду с тех пор, как я была украдена Дого, когда доставила жертвоприношение на перекресток дорог возле моей деревни.

- Наши обычаи запрещают нам оказывать два вида помощи за один раз…

…Но я верну твоим рукам и ногам обычную плоть…

…Хотя уверен, что Сатир опять непременно отыщет тебя и навяжет битву до смерти, если ты сама наконец не нанесешь ему в этой битве безысходную смерть.

Объяснивши Симби ее положение, гном потер ей руки и ноги мягкой ладонью левой руки, и они обрели их прежнюю плоть, а раны от бичеваний на теле исчезли, и общее здоровье настолько окрепло, что, если бы она налетела на дерево, когда бежала куда-нибудь по делам, оно сломалось бы, как сухой сучок.

Симби опустилась перед гномом на колени и выразила ему величайшую благодарность, а когда он внезапно пропал с ее глаз, без малейшего промедления отправилась в путь, чтобы не встретиться наутро с Сатиром.

После недельного путешествия по джунглям Симби сумела найти пещеру, в которой оставила сумку с богами, когда уходила на поиски пропитания, прежде чем вступить в обманный чертог, откуда Сатир утащил ее на скалу, чтобы окаменить ей руки и ноги.

Симби поспешно вошла в пещеру и увидела, что сумка с богами цела. Повесивши сумку на левое плечо, она, как обычно, пустилась в дорогу и вскоре вышла на берег реки. А ей ужасно хотелось пить, и она с наслаждением утолила жажду, искупалась сама и выкупала богов, как если бы боги были людьми. Сделавши это, она подождала, пока осядет взбаламученный ил, чтобы посмотреться в свое отражение, а потом принагнулась к самой воде. И увидела, что волосы у нее свалялись и стали жесткие, как на пыльной щетке. Тогда она снова вымыла голову, высушила волосы и заплела их в шесть кос. Потом отыскала гибкое растение - оно было тонкое, словно нить для шитья,- отрезала от него примерно шесть футов, сняла одежду и зачинила ее, потому что одежда истрепалась в тряпки, а потом оделась и склонилась над речкой. Но в ее отражении не было красоты, потому что ей не хватало особого порошка, который приготовляют из Кэмового дерева. К счастью, когда она осмотрелась вокруг, то увидела невдалеке нужное дерево. Она подошла к нему и обнаружила у корней перетертую в мелкий порошок древесину, которую источили особые насекомые. Симби собрала с земли порошок, замешала на воде и натерла все тело.

И опять глянула в свое отражение. Но оно показало, что не все еще сделано и лицо требует дополнительного ухода. Тогда она отыскала засохшее дерево, растолкла булыжником его черную древесину и полученным порошком натерла лицо. А потом опять наклонилась к воде. И вот увидела, что стала по-настоящему прекрасной дамой. Тогда она оглядела свою одежду и убедилась, что зачинила ее прекрасно.

Но, поднявши голову от своего отражения, чтобы припомнить, все ли исполнено, она вдруг увидела у реки Сатира, который злобно рыскал по джунглям с того самого момента, как она исчезла со скалы, и вот объявился теперь перед ней.

«Эге! А ты, оказывается, и правда пресловутый вредоносец, или, как прозвали тебя люди, смертоносный злоумышленник Темных джунглей!» - со страхом и удивлением подумала Симби.

Она подбежала к своим богам, которых оставила сушиться под солнцем, быстро спрятала их в обычную сумку и повесила сумку на левое плечо. А потом, неколебимая, как прибрежная скала, без всякой робости сказала Сатиру:

- Подходи, злосчастный нечестивец и жалкий живоглот, я готова сразиться с тобой до смерти, гнусный губитель невинных путников и коварный каннибал Темных джунглей!

- Ух-ххух! А я-то собирался сжалиться над тобой, когда ты попадешься мне среди джунглей, и заживо посадить тебя в клетку на несколько дней, прежде чем убить и съесть! Но теперь я прикончу тебя сразу же - в отместку за твои горделивые словеса!

Пока Сатир запугивал Симби, свыше тысячи злоехидных тварей сбежались из джунглей на берег реки. И все они злорадно орали от удовольствия, думая, что Сатир, без всяких сомнений, прикончит Симби за две секунды.

Сатир злонамеренно подскочил к Симби и так долбанул ее сверху по голове, что она уменьшилась до одного фута. Но пока он пытался поймать ее у земли, она неожиданно подпрыгнула вверх, и к ней вернулся ее обычный рост. А потом она ударила врага по глазам, и он, не успевши защитить их, ослеп, но, пока она пыталась окунуть его в речку, чтобы он захлебнулся под водой до смерти, ему удалось вернуть себе зрение противоударным злотворным средством. Он яростно дыхнул на свои ладони, и они раскалились добела, как железо, и он попытался обхватить ими Симби с расчетом сжечь ее до мгновенной смерти, а увидел вместо этого, что она нырнула в надежде спастись от сожжения под воду, но и он сейчас же нырнул вслед за ней, чтоб сжечь ее раскаленными ладонями прямо в речке.

Он шарил ладонями по речному дну, и они постепенно у него остывали, а Симби обернулась водяным насекомым и стала сновать по поверхности воды, но это была последняя уловка, которая оставалась у нее для спасения.

Увидевши на поверхности воды насекомое - а других существ поблизости не было, если не считать злоехидных тварей,- Сатир схватил его и принялся рассуждать:

- Это насекомое зовется Ироми. Однажды, когда мы взаимно единоборствовали с пришлой сюда откуда-то дамой (Симби) и я не смог ее победить, она похвалялась перед боем, что может превратиться в «Иро…», но ничего не говорила про Ироми, а это явно Ироми.

И он небрежно отшвырнул насекомое, и оно торопливо отплыло подальше.

Сатира запутало название «Иро…», которое он услышал перед битвой от Симби, а та не успела проговорить «Ироми», потому что ее перебила Рэли с мыслью не дать ей открыться врагу и оборвала ее речь такими словами: «Ой, не открывай всего, что ты можешь предпринять…»

И Симби оборвала свою речь на «Иро…», вместо того чтоб сказать «Ироми».

А Сатир задумчиво постоял у берега, но потом опять подхватил насекомое и разглядывал его минут пять или шесть, рассуждая про себя приблизительно так:

- Да, это Ироми, а не «Иро…», и получается, что дама говорила не про него.

И он опять отшвырнул насекомое.

А все остальные зловредные твари молча толпились на речном берегу, чтобы не помешать рассуждениям Сатира.

И вот насекомое-то Сатир отшвырнул, но сам по-прежнему остался у берега в надежде не упустить нырнувшую Симби, когда она снова вынырнет на поверхность.

Вскоре насекомое вспорхнуло с воды и нежданно влетело в ноздрю Сатира. А внутри ноздри начало кусаться, да так, что не минуло и пяти минут, как Сатир до безумия ошалел от боли. Он как безумный бегал по берегу и орал, будто его резали живьем, и выдувал воздух из обеих ноздрей, но кусачее насекомое не желало выдуваться. Сатир метался туда и сюда, налетал на деревья и врезался в утесы, а кусачее насекомое кусалось все больнее, и Сатир метался все неистовей и безумней, а зловредные твари гонялись за ним и весело хохотали во все свои глотки, думая, что он просто-напросто резвится.

Но когда он свалился на землю и умер, они страшно перепугались и немедленно разбежались.

А Сатир, падая, так ужасно взревел, что Темные джунгли сначала застыли, потому что их сковал леденящий испуг, но сразу же крупно задрожали от страха; и дрожь мгновенно выдрала из земли многое множество огромных деревьев, а горы, утесы, скалы и проч. едва не рассыпались, будто при взрыве.

Когда Сатир окончательно умер, насекомое выползло из его ноздри, сползло на землю и превратилось в Симби.

Так Симби уничтожила смертоноснейшего Сатира, пресловутого сторожа Темных джунглей.

А потом, радостная, ушла от реки. И ее уже никто не мог испугать, потому что ей удалось наконец уничтожить самое смертоносное существо в джунглях.

Однажды, проворно пробираясь по джунглям, Симби подошла к жилищу Сатира возле обрывистого, как утес, холма. Это жилище, да и джунгли вокруг устрашали каждого, кто туда попадал. Но Симби, ставшая доблестной дамой, без всякого страха вошла в жилище.

И она обошла его, будто хозяйка, а потом, вышедши на задний двор, нежданно увидела в клетке Рэли. Она торопливо подбежала к клетке, взломала замок и выпустила Рэли. После этого подруги радостно обнялись.

- Ох, как же я рада, что ты освободила меня! - с великой благодарностью воскликнула Рэли.- Ведь Сатир сказал мне, когда уходил из дома, четыре дня назад, что, вернувшись, непременно меня убьет. Но он, к счастью, так до сих пор и не вернулся!

- А какая судьба постигла Кадару, Сэлу, петушью даму Бако и безымянных беженок? - взволнованно, но негромко спросила Симби.

- Все они съедены Сатиром,- с грустью ответила подруге Рэли,- и Бако, петушью даму, он съел последней.

- В самом деле? Что ж, им наверняка была суждена такая судьба. А ведь это, между прочим, значит, что они лишь немного опередили Сатира на пути в небеса. Но и Сатир уже, безусловно, в небесах - сидит, наверно, за трапезой вместе со своими жертвами.

- Сатир сейчас в небесах? Я правильно тебя поняла? - с огромным изумлением воскликнула Рэли.

- Совершенно правильно,- объяснила ей Симби.- Мне помогли убить его три моих бога.

- Кого «его»? - растерялась Рэли.

- Сатира,- мягко сказала Симби.- Хозяина этого жилища.

- И тебе пришлось биться с ним, прежде чем ты его убила? - въедливо спросила Рэли у Симби.

- Я обернулась водяным насекомым Ироми, которого назвала «Иро…», когда ты оборвала меня, чтоб я не открыла Сатиру все свои возможности.

Сатир не понял, что «Иро…» - это сокращение от Ироми, и совсем запутался при воспоминании о моих словах, а я как насекомое влетела ему в ноздрю и кусала его, пока он не умер от боли.

Но до этого он окаменил мне руки-ноги на пыточной скале, и если б меня не спас гном, то зловредные твари во главе с Сатиром замучили бы меня насмерть.- Так закончила Симби рассказ про главного своего врага Сатира.

- А что с тобой приключилось, когда тебя унес орел? - спросила Рэли.

- Я провела около двух недель в дупле, куда он бросил меня, и была спасена дровосеком, который предложил мне после спасения стать его женой, и я согласилась, но ушла от него, когда жители города принесли двух моих сыновей в жертву своим богам, чтоб избавиться от голода.

- А как тебе достались три твоих бога? - с неослабным терпением допытывалась Рэли.

- Я получила их в подарок за верную службу от пожилой женщины, которая ссудила мне немного денег на покупку еды и одежды, когда я заложилась ей в услужение. От нее-то меня и утащил на скалу страданий Сатир.

Поделивши опыт Симби между собой, или когда о нем было поведано, подруги прошлись по жилью Сатира, и Симби запаслась дубиной из кости. А потом они обе отправились в путь, и вскоре вышли к плодовым деревьям, и нарвали как можно больше плодов, и наелись до самого полного удовольствия.

А потом возвратились к жилью Сатира, чтоб переночевать там без всяких тревог, но когда уверились, что в доме им страшно, просто прихватили две кожаные торбы, которые принадлежали Сатиру при жизни и вмещали каждая до двух человек, чтобы провести в этих торбах ночь.

Они устроились на дворе перед домом. Симби с богами и костяной дубиной влезла в одну из кожаных торб, а Рэли, безо всего, залезла в другую, и они втянули верхние закраины у обеих торб к себе, или внутрь, чтобы закупориться в них изнутри для спасения от холода ночи.

Часа через два их уютного сна к торбам подкрались два тигра из джунглей, которые кормились каждую ночь мясными отбросами от Сатировых трапез.

Тигры принюхались к запахам и поняли, что торбы наполнены мясом, причем не отбросами, а в живых существах. И они попытались распотрошить эти торбы, чтобы полакомиться живым мясцом, но только скрутили их, как единый жгут.

А когда убедились, что ничего у них не выходит, и решили убраться обратно в джунгли, не сумели выдрать крюковатые когти из плотной кожи перекрученных торб. Они тормошились над кожаными торбами часов до двенадцати по ночному времени, а потом неуклюже уковыляли в джунгли, таща на лапах две тяжкие торбы. Они ковыляли и ковыляли и ковыляли, пока не приблизились к Многоцветному Городу, около трех часов пополуночи. Тут, от страха столкнуться с людьми, они так неистово принялись тормошиться, что выдрали наконец свои когти из кожи и кинулись без оглядки и во всю прыть.

Так завершилось для Симби и Рэли страшное путешествие через Темные джунгли, но их подруги и безымянные беженки, все как одна, сгинули там навеки.