- В славном граде Аль-Миридо… - мурлыкал под нос мэтр Виг, просматривая журнал наблюдений за магическими опытами. Дон Текило с любопытством обнюхивал и прощупывал разнообразные запчасти к амулетам, оберегам, покрутил в руках нюртанговый скальпель, порезался, добрался до хрустальной сферы.
- А тут у тебя что плавает?
Виг отвлекся от своего занятия. Сморщился:
- Ах, это… Это должно было стать вершиной моего творческого пути. Я собирался открыть глаза занудам из Школы Четвертого Шага на некоторые их ошибки в толковании якобы разумного поведения животных и минорных магических народностей, но, кажется… - Маг постучал желтым от алхимических ингредиентов ногтем по стеклу, - но, кажется, эксперимент зашел куда-то не туда.
- Да ладно, не прибедняйся. Я посмотрел, сколько у тебя всяких штучек в Башне – наверняка все получится.
Виг пожал плечами.
- Надеюсь, очень надеюсь. Время еще терпит. Может, какого-нибудь элемента не хватает для инициации превращений? – задумчиво подергал себя за бороду волшебник.
- Как я погляжу, ты в магических делах покруче многих. Чего только Ядвига стоит – это ж надо же, придумать, как затолкать душу в неживой артефакт!..
- Не душу, - педантично поправил Виг дона. – Всего-навсего личность. Сто лет оно мне надо – ссориться с Министерством Чудес по поводу творения души для какого-то охранного артефакта…
Дон Текило почесал лысинку, силясь определить, чем различается личность и душа. Не определил, подумал, что мэтру виднее, и переключился на более интересную тему.
- Слушай, твое магичество, я все ж таки не понял, за что тебя сюда упекли? Заколдовал кого? Или изобрел зверушку, которую выпустил погулять, а она возьми да и размножься в каждом болоте?
- Что ты, что ты! – замахал руками Виг. – Я что, юнец двухсотлетний, чтобы на таких мелочах попадаться? Нет… Я местного короля козлом обозвал.
- Ну? – не понял дон. – И что тут такого? Он козел и есть. Я давеча, когда меня в Анжери ловили, его успел увидеть: глаза блеклые, усики – тьфу, гусеница бы постеснялась, рожа длинная, и рога, если вспомнить его жену и любовниц, наверняка имеются.
- Сразу видно здравомыслящего человека, - вздохнул мэтр Виг. – Мне просто не повезло. Вспылил, забылся… - Волшебник покачал головой, поойкал, лелея атакуемую радикулитом спину, потом все-таки решил пуститься на откровенность: - Меня, собственно, не нынешний король сюда на место жительства определил, а его папашка, Антуан Первый. Я приехал в Брабанс по своим делам – помогал одному скотоводу поголовье коров улучшать. В Анжери встретил давнего приятеля, Фледеграна. Мы с ним когда-то вместе в учениках были. А Фледеграну придворный маг Кавладора поручил королю Антуану передать поздравления по случаю помолвки и предстоящей свадьбы. Мы с Фледеграном честь по чести явились во дворец, он – официально, а я за компанию; на пиру, конечно, погудели, а утром подоспело время королевской аудиенции.
Фледегран с юности молодцом был по части употребления – я-то сам еле проснулся, а он ничего, молодец, речь поздравительную толкает, как будто всю ночь не за фрейлинами гонялся, а наизусть текст учил. Антуан, чтоб ему на том свете светлячки спать мешали, поздравления от королевского дома Кавладора выслушал, да давай меня спрашивать, чего я ему пожелаю, да какое будущее его семейству предскажу…
А я, знаешь, - искренне покаялся мэтр Виг, - в предсказаниях никогда силен не был. Даже наоборот. Мне б промолчать, или соврать, что жить он с супругой будет долго и счастливо – ан нет, видать, вино невыдержанное оказалось. Посмотрел я на Антуана, на его кузину, на которой он собрался жениться, да и ляпнул, что внутрисемейное скрещивание еще ни одну породу до добра не довело. Слово за слово – король меня еще, вот как ты сейчас, расспрашивать взялся, - вспомнили, что Антуан потому на кузине женится, что уж наследник поспевает, хоть одного из сорока бастардов узаконить придется… У меня после пирушки голова – что колокол, Фледегран меня за мантию тянет, а я еще пуще, дескать, если король продолжит такими же стараниями увеличивать население страны, да наследничек в папаню уродится, лет через сто все жители Брабанса будут друг другу родственникам. Король давай на меня орать – а я чего-то завелся, обиделся… Я, понимаете ли, сижу в Башне, ночей не сплю, просчитываю все варианты замкнутой экосистемы, дрейф генов, возможности мутации, от экспериментов, понимаешь, отказываюсь, только чтоб родную природу уродцами не попортить – а этот козел занял трон да начал бесконтрольно размножаться, ошейника на него нет…
Дон Текило искренне не понял последних фраз мага, но догадался, что надо состроить сочувствующую физиономию.
- И что?
- Что – «что»? - Виг взял нюртанговый скальпель, помешал варящееся на спиртовке зелье. Задумавшись, почесал скальпелем нос – кожа, на которую попали капельки снадобья, мгновенно покрылась мелкими золотистыми перышками. Мэтр отложил орудие магического труда, отвлекся на исправление своей внешности, потом вернулся к теме разговора: - Он на меня орет, Фледегран за рукав тянет, королевская невеста – в обморок, ее мамаша – в визг, а я по-простому, как в лесу с медведями привык, ему и выдал… И заклинание-то плохонькое кинул, так, чтоб на меня орать перестал, и расколдовал тут же, минут пять спустя, а вишь ты… «Покушение на коронованную особу», «Оскорбление Короны» влепили… У Антуана потом глюки были по поводу, что из-за моей магии якобы у его наследничка какие-то проблемы со здоровьем случились. Только тут я ни при чем – и не успел, и не хотелось мне… И вообще, именно об этом я предупреждал: сначала думать надо, - мэтр Виг постучал себя по лбу, показывая, каким именно органом он рекомендует совершать мыслительный процесс, - а потом размножаться…
- Да, подфартило тебе… Долго здесь сидишь?
- Двадцать четыре года летом будет.
- Фьюю…- присвистнул дон Текило.
- Еще год с хвостиком останется.
- Год – с хвостиком?
Маг посмеялся над незатейливой шуткой. Переставил поближе хрустальную сферу с прозрачным медленно плавающим содержимым. Постучал по сосуду, пофырчал что-то сердитое. Взял скальпель, вскрыл верхнюю часть сферы – повинуясь каким-то магическим закономерностям, хрустальная сфера не треснула и даже не скрипнула, а просто развалилась на две неравные части, как будто была кусочком масла. Виг прочитал заклинание и, повинуясь жесту указательного пальца, жидкость в сосуде начала вращаться, все быстрее и быстрее.
Хорошенько перемешав таинственное содержимое, маг вернул «крышку» на место, провел скальпелем в обратном направлении – и хрустальная сфера вновь стала единой. Дон Текило наклонился поближе, чтобы удостовериться: даже самой тонюсенькой черточки не осталось на том месте, где прошлось нюртанговое лезвие.
- Ну, а ты?
- Я? – приосанился дон Текило. – Да, собственно, практически за то же самое. И оскорбление Короны, и покушение… короче, дело было так…
Обретя под ногами твердую почву королевства Брабанс, дон Текило отправился искать ближайшее питейное заведение, чтобы в тишине и спокойствии обдумать дальнейшие планы. По всему выходило, что пора заканчивать с затянувшимся путешествием и возвращаться домой, в Аль-Миридо. В Иберре еще теплее, чем в Брабансе: здесь зима уже заканчивается – а там уже весна вовсю разбрасывает жаркие солнечные лучи. Весна в Аль-Миридо – это настоящая весна, это море, синее, как очи красавицы, это лепестки и трепетность первых цветов, ароматы спеющих цитрусов, компании студентов, учеников магов, воров и героев… Где-то там, в столице, стынет и покрывается пылью без крепкой заботливой хозяйской руки дом с садом апельсиновых деревьев и двумя мраморными нимфами – у одной из кувшина льется тонкий ручеек, и донна Катарина всегда по весне высаживала незабудки на клумбе за фонтаном. У цветов были мясистые зеленые листья, и рыжий подлец с поцарапанным ухом прятался под ними, чтобы, растопырив лапы, выскочить на ноги дону Текило, когда тот случайно проходил мимо…
Говоря по чести, дона Текило порядком утомили северные морские приключения, потянуло домой, в город, где он знал каждого вора, в город, где он знал каждый камень и каждый дом с потайными ходами, и город, с сундуками которого он имел привычку сводить короткое знакомство.
Правда, существовало некое препятствие, о котором дон Текило желал бы забыть, но честь и некая таинственная железа в организме бывалого авантюриста, вырабатывающая гормон совестливости или, если верить толкованиям отца Гильдебрана, естественного благородства, всячески возражали. Заказ Леокадия на кражу Тройного Оракула дон Текило так и не выполнил, а значит… а значит, как это не печально, аванс, выданный три с лишним года назад, надо будет возвратить. Да еще с процентами – дружба дружбой, а обманывать старого товарища не следует.
И дон Текило задумался, какую авантюру провернуть, чтобы быстро срубить деньжат. Конечно, можно было бы пройтись «по местам былой славы», раскопать несколько заначек на черный день, но, может быть, день сегодняшний еще не столь черен? И вообще, тратить отложенное на завтра – дурная примета.
Вот в этот момент дону Текило и встретилась его четырнадцатая или шестнадцатая жена. Не пятнадцатая – точно, та была блондинкой. А эта темно-русая. И глаз правый косит, а в молодости господин Альтиста был жутко переборчив. Нет, все-таки шестнадцатая…
Пока дон Текило припоминал обстоятельства своей шестнадцатой (или все-таки четырнадцатой?) попытки обрести семейное счастье, он успел стать отцом. Супруга вцепилась в дона Текило мертвой хваткой, вручила ему младенца и, размахивая кочергой для острастки блудного мужа, повела в магистрат. Полугодовалый младенец гулил и пускал на дона Текило пузыри – под немного выпирающей верхней челюстью у него виднелись маленькие, но очень острые клыки, ушки стояли торчком, а глазки были серенькие, как у всех щенят. И детей тоже.
Иберрец посчитал, что с него не убудет, если он признает младенца и подарит ему свою фамилию – пусть парень (или все же девочка?) растет.
Правда, супруге номер шестнадцать такую наглость - командовать им, доном Текило, - вор спускать не собирался. Поэтому ночью, дождавшись тишины и темноты, кабальеро проскользнул в магистрат, нашел книгу, в которой регистрировались рождения, браки и смерти горожан, и с помощью амулета, уничтожающего следы загрязнения, немного подправил записи. Он бы с удовольствием переписал огромный фолиант, заново перетасовав имена родственников, свойственников, супругов и наследников, но решил, что это будет не шуткой, а подлостью. Поэтому ограничился тем, что стер ровно половину записей. После чего украл подходящую лошадку и попрощался с городком, так и не удосужившись узнать его наименование.
Дон Текило руководствовался соображением, что крупные дела лучше проворачивать в крупном городе. Дольше искать будут. И в двадцатый день месяца Восьминога нога авантюриста из Иберры гордо ступила на мостовые столицы Брабанса.