Выпущенная из арбалета (украденного, в числе прочего, у мастеровитых гномов клана Гогенбрутт и чудом не пропитого в период посткатариновой депрессии) «кошка» тихонько зашуршала по камням маговой башни. Дон Текило прищурился, пытаясь разглядеть в сгустившихся сумерках, где ж зацепилось его вспомогательного обворовывательное средства. Попробовал веревку – вроде прочно. Аккуратно сложил арбалет под ближайший камушек, чтоб не мешало оружие благородному и тонкому делу изымания ценностей, и полез наверх.
Добравшись до оконного проема, дон Текило потратил некоторую толику времени размышляя, стоит ли у мага на окне третьего этажа какая защита, и если да, то какая именно. Кажется, друг Леокадий как раз и выдавал аванс с намеками, что неплохо бы взять с собой в запас несколько весьма полезных амулетов на всякую воровскую необходимость. Дон Текило нахмурился, почесал лысинку, едва не сорвался с высоты третьего этажа. Подумал, плюнул, понадеялся на Удачу, после чего, наконец, совершил противоправное деяние – залез в чужой дом с захватническими намерениями.
Дон Текило преодолел подоконник, сделал пару шагов по открывшемуся его взору коридору, огляделся и прислушался.
Было очень тихо. И как-то неуютно. Луна, вышедшая из-за туч, услужливо посеребрила внутренности Башни, превращая монструозные фигуры принадлежащего отсутствующему магу имущества в вполне обычные шкафы, чучела добытых на охоте животных, развешанную по крюкам одежду, подставленные к стеночкам копья-алебарды, и прочий, весьма привычный и обыденный хлам. Дон Текило хмыкнул, проворчал тихонько, что, видимо, стареет, раз начал бояться домашней рухляди и пора бы старому отважному дону на покой, в собственный дом (если удастся отвоевать у бывших жен), в сад к апельсинам и мраморным нимфам… После чего, внимательно оглядывая, где что плохо у мага лежит серебряного, а еще лучше - золотого с каменьями, отправился на поиски Тройного Оракула.
Насвистывая мелодию из новомодной оперы о приключениях ушлого брадобрея, дон Текило, уже окончательно освоившись, шествовал по Башне, прихватывая там амулетик, там кристаллик, прикидывая на вес серебряные светильники и подсвечники, рассматривая костяки совсем уж страшенных чудищ, которые, по всей вероятности, украшали гостиную, обеденную и прочие залы чудика-мага, здесь обретающегося. Интересно, бедняга и впрямь сидит в тюрьме? За что? Наверное, надо совершить что-то совсем ужасное, чтоб загреметь в тюрягу на четверть века. От этой мысли дон Текило немного поежился.
И только-только дон Текило успокоил себя, что маг далеко, Башня двадцать с лишним лет стоит одна, без присмотра, ее уже полсотни раз пытались грабить, а значит, все ловушки, какие были установлены, давным-давно активированы и ему, отважному искателю приключений, не опасны, как позади послышались осторожные крадущиеся шаги.
Дон Текило не то, чтобы услышал, он почуял – сзади кто-то есть. Замер.
Тот, кто подкрадывался к вору, тоже.
Несколько секунд дон Текило усиленно занимался аутотренингом – если б была возможность, алхимики из новооткрытого Университета Кавладора объяснили бы авантюристу, что именно таким заковыристым словом обзываются его попытки выровнять дыхание, быстренько решить, куда бежать, и уговорить оцепеневшие (не от страха – от неожиданности!) мышцы совершить отчаянный рывок. Крадущийся за доном тоже притаился, остановился, и в щедро залитый лунным светом коридор Башни стал на две застывшие фигуры и два учащенных сердцебиения богаче.
Медленно-медленно дон Текило переложил наворованные шкатулки-сверточки-побрякушки из правой руки в левую, и только потянулся к кинжалу, как охранник вдруг отмер и прыгнул.
Годы тренировок и испытаний на суровом поприще искателя приключений не прошли для дона Текило даром. Он не только обгорел макушкой до красно-кирпичного цвета, но и научился действовать быстро (было бы время, дон Текило познакомил бы вас с авторским циклом нотаций молодым ворам «Сто сравнительно безопасных способов обобрать эльфов» и уже упоминавшимся опусом «Сто случаев, когда я успел вовремя»). Почувствовав, что сейчас на его широкую спину обрушится длань карающая (или дубинка, сторожащая), дон Текило извернулся, бросил всё награбленное в преследователя, и, обеспечив себе таким образом пару секунд форы, бросился наутек.
«Мамочки!»- догнала спустя минуту голову дона Текило умная мысль. – «Это ж рысь! Да какая здоровенная! Вот маг, гад, не мог предупредить о своих животноводческих пристрастиях! А у меня с собой ни валерьянки, ни посыпанного снотворным мяса!!» Позади раздалось разгневанное рычание – какая-то часть добычи явно попала зверю в морду, о чем и были оповещены все окрестные помещения. Тут дон Текило вспомнил, что некоторое количество мяса всегда при нем. От этой мысли буйные кудри отважного дона сделали попытку сняться с насиженного места и улететь в благодатные теплые края; авантюрист прибавил скорость, а рысь, прочихавшись, бросилась в погоню.
Дон Текило мчался по магической Башне, с лёту преодолевая лестничные ступени и отчаянно, как жизнелюбивый заяц, петляя по смежным с коридором комнатам. Под буйными кудрями, окружавшими лысинку, и под самой лысинкой споро и скоро протекал мыслительный процесс – преследуемый вор пытался сообразить, насколько голодна преследовавшая его животина. Получалось, что очень, ведь последний обогнавший его вор отбыл во Флосвилль аж четыре месяца назад. И дон Текило бежал еще быстрее, топотом сапог оживляя снулый и скучный покой внутренностей магова жилища.
Рысь бежала сзади, передвигаясь мягкими изящными скачками, сопровождаемыми едва слышимым звоном когтей.
В какой-то момент погони дон Текило начал думать о том, что долго ему, к сожалению, не выдержать. И зачем он оставил арбалет внизу? И с одним кинжалом на такую здоровенную рысь отважится выйти только умелый охотник, а сам дон, скажем в кои-то веки правду, конечно, охотник, но в статусе любителя…
Дон Текило, изредка оборачивающийся, в ожидании, когда ж демоновой кошке надоест его преследовать, едва не пропустил то, что, возможно, стало бы самым важным шагом в его жизни. Повернув за следующий поворот (еще успев подумать, откуда ж внутри Башни так много углов, ведь снаружи она казалась такой маленькой), дон Текило едва успел затормозить, отчаянно замахав руками, чтоб удержать равновесие: прямо посреди коридора зияла бездонная пропасть шириной локтей пять, не меньше. «Не достроили Башню, что ли?» - лихорадочно думал авантюрист, пока его глаза, распахнутые от неожиданности и выброшенного в кровь адреналина, шарили по черному провалу, перечеркивающему вполне себе типичное строение.
Рысь прошелестела коготками: зверь явно знал о ловушке, потому как замедлил шаг и повернул за угол вполне степенно. Сверкая золотистыми глазами, зверюга подходила ближе к застывшему на краю пропасти дону Текило, и, сволочь, облизывалась.
- Но-но, - строго погрозил пальцем дон.
Рысь облизнулась еще раз, явно нарочно, показывая, какие у нее огромные сахарно-белые клыки и какая вместительная пасть.
- Кис-кис-киса, - попытался отвлечь внимание башенного сторожа вор.
Рысь довольно прищурилась.
- А смотри, что у меня есть, - начал заговаривать зу… пардон, клыки своему преследователю дон Текило. При этом он лихорадочно соображал, что ж есть такого в его карманах, что может отвлечь кошку от ее «мышки».
Попадать на корм маговой зверушке не хотелось, и дон Текило сделал маленький шажок назад, ожидая, что в любой момент нога сорвется в бездну, он пошатнется и рухнет вниз, увлекаемый жадным ветром смерти…
От этой мысли, залетевшей под лысинку, дон Текило поморщился и сделал еще один аккуратный шажок назад.
Рысь напряглась, следя золотыми глазами за добычей.
В одном из карманов дон Текило нащупал что-то маленькое и круглое. Пуговица? интересно, чья… Ах да, грабил как-то дон дом, пока хозяйка принимала у себя в гостях эльфа, вот с одного камзола и… Надо ж, сколько времени прошло…
- Смотри, что у меня есть! – обрадовано закричал дон Текило и метнул в зверя серебряный кругляшок.
Зверь дернулся, явно следуя привычке ловить все маленькое и мелькающее.
А дон Текило в тот же миг прыгнул, плюнув на элементарную предосторожность и возможную логику, через зияющее препятствие. Была - не была, авось повезет и он перепрыгнет…
Не повезло. Уже в полёте дон Текило понял, что ему не хватит каких-то крох, чтоб дотянуться до спасительного края пропасти, и в миг, пока неведомые иберрцу силы тяготения еще не выиграли схватку с инерцией толчка и прыжка, перед авантюристом промелькнула всего его жизнь, он успел проститься с прекрасной донной Катариной, уповая, что, узнав о его смерти, она ж таки прольет хоть пару слезинок…
А потом произошло много чего.
Во-первых, дон Текило со всего маху приземлился на живот. Против ожиданий, он упал не в пропасть, а на вполне обычный деревянный пол, который часто строят в башнях, накидывая доски поверх каменных плит, удобства и тепла ради. Никакой пропасти и в помине не было – обыкновенная иллюзия, исчезнувшая, едва зачарованного воздуха коснулся дон Текило.
Во-вторых, такое несмертельное падение оказалось достаточно неприятным, ибо дон временно лишился дыхания и несколько секунд чувствовал себя рыбой, вытащенной из воды.
А в-третьих, те несколько секунд, которые понадобились дону, чтобы удостовериться, что он еще жив, а здешний маг, оказывается, не лыком шит и сволочь порядочная, так людей пугает, прошли без происшествий вроде падения пары сотен фунтов дикого веса на спину.
Дон Текило, с трудом переведя дух, поднялся для низкого старта и приготовился бежать дальше. Потом, расслышав позади какие-то странные звуки, негодуя на собственный непрофессионализм, все-таки обернулся и посмотрел, что там с преследователем.
Рысь шипела и плевалась, усиленно вытирая морду и пасть обеими передними лапами. Рядом валялась серебряная пуговица, сверкая бочком в тихом лунном свете и будто подмигивая.
В чем в чем, а в воздействии драгоценных металлов на живые организмы дон Текило толк понимал (приходите как-нибудь послушать серию баллад «Золото, золото, золото» или достоверные истории из цикла «Сто кошельков, изменивших мир»). Так плеваться от обычной серебряной пуговички нормальная рысь не будет, так что… И как же он сразу-то не заметил – луна! Луна почти полная, а каждое окно в Башне будто нарочно сделано так, чтобы все внутренние помещения были буквально залиты лунным серебром.
- Эге, - сообразил дон Текило, и, не тратя времени на дальнейшие рассуждения, поспешил прочь от охранника-оборотня.
Под лысинкой, пока крепкие ноги уносили отважного дона подальше, происходил сложный мыслительный процесс. Текило пытался высчитать, что ж в этом оборотне неправильно. Внутренний голос бывалого вора подсказывал, что что-то не то, а вот что именно…
Дон Текило оглядывался по сторонам в поисках чего-нибудь серебряного. Как ни странно, узнав, что маг не стал надеяться на призванных чудищ, а обошелся услугами обыкновенного оборотня, которыми славятся здешние леса, дон Текило успокоился. Призванная зверушка - она что? Она делает то, что маг-призыватель сказал. А демоны его знают, что он им повелел. А оборотень – дело знакомое. Когда человек – думает по-человечьи, а когда зверь – жаждет крови и убийства. А над этой лесной кошкой явно поколдовали, потому как не набросилась сразу, не порвала на куски, а явно загоняла добычу, значит, маг действительно не такой простак, значит…
На ходу дон Текило, вооружившись серебряным канделябром на десяток свечей, успокоился и, пробегая длинными коридорами и анфиладами, принялся оглядывать содержимое Башни в поисках того, ради чего жертвовал своим временем и душевным спокойствием. Как ни странно, ни на третьем, ни на четвертом, ни даже на втором этаже Башни в коридорах не стояло ничего, подходящего по описанию на Тройного Оракула. Как там говорил друг Леокадий? Композиция из белого камня в виде трех статуэток …
Сзади зарычали.
Дон Текило лихо обернулся, выставив перед собой канделябр.
- А, это ты, - поздоровался он с оборотнем. – Что, от серебра хреново? – участливо спросил вор охранник.
Рысь зарычала еще громче.
- Ну, извини, не знал. Ты б предупреждал, что ли… Слушай, а где у вас Тройной Оракул стоит? А то я уже битый час здесь хожу-брожу, кроме тебя ни одной живой души…
Рысь перестала скалить клыки и без предупреждения прыгнула. Дон Текило принял вес дикой кошки на канделябр, используя его как рогатину при охоте на медведей. Оборотень зарычал, стараясь одновременно и достать противника, и избежать встречи с противным его природе металлом.
После нескольких минут барахтаний, рычания и солидной дозы иберрского мата рысь оказалась прижата к стене разлапистым канделябром.
- Ну, вот как-то так, - сказал дон Текило, смахивая со лба выступившие капли пота. – Ну, и что мы будем делать?
Оборотень прорычал что-то, что авантюрист предпочел истолковать по-своему.
- Ну нет, убивать мы никого не будем. Не люблю. Давай договоримся. Мне, собственно, только Тройной Оракул нужен. Поддержания престижа профессии для. Все остальное, так и быть, трогать не буду. Вот скажи, сколько тебе маг за охрану платит? Так ты ему скажи, что украли много, а разницу мы с тобой пополам поделим, надо ж тебе на что-то жить, когда контракт на охрану Башни закончится…
Рысь дернулась, но канделябр, хоть и погнулся, выдержал. На пятнистой шкуре оборотня, там, где ее касалось серебро, ворсинки начали сворачиваться, как от сильного жара. Оборотень зарычал.
Дон Текило почесал свободной рукой лысинку. Собственно, до него только сейчас дошло, что в ловушке не только рысь, но и он сам. Не будет же он, в самом-то деле, стоять всё полнолуние, пришпилив оборотня серебром к стене. Это как-никак три-четыре дня, и то, если…
Тут умная мысль, давно устроившаяся посреди извилин сознания храброго дона, наконец, додумалась.
- Погоди. Так ведь сегодня ж еще луна-то не полная. Она еще завтра только в полную силу войдет. Какой-то ты странный оборотень. А ты уверен, что вообще того… этого…
На этих словах зверь всхлипнул, вздохнул совсем по-человечьи… И только дон Текило, оторопев от внезапного приступа разума, ослабил канделябровый захват, пойманный охранник резко дернулся, пробороздив крепкими когтями глубокие рвы в штукатурке, и, развернувшись как пружина, сделал отчаянную попытку вырваться.
Дон Текило, прикрываясь канделябром, отшатнулся.
Рысь вывернулась из захвата, обрела равновесие на четырех лапах, зарычала, прижав уши к голове, выгнув спину и демонстрируя явно враждебные намерения.
- Но-но, - пригрозил дон Текило, продумывая путь отступления.
Рысь зарычала еще агрессивнее. И сделала попытку добраться до наглого вора.
Дону Текило повезло – первая же дверь, до которой он успел добежать, оказалась открытой. Дон забежал в комнату, оказавшуюся чьей-то спальней. По крайней мере, посередине помещения возвышалась кровать под пышным балдахином – остальная мебель пряталась в темноте по углам.
Впрочем, настоящему вору темнота не помеха. Натолкнувшись на какие-то креслица, скамеечки, полочки, дон Текило резво пробежался по комнате, попутно осматриваясь, не стоит ли где-нибудь в уголке композиция из трех белых нефритовых крокодильчиков. Композиции не оказалось. А башенный оборотень, оказывается, настырная сволочь: поцарапав дверь, он сумел-таки его открыть. Рысь вошла, осматривая золотистыми горящими глазами темноту помещения; сделала пару осторожных сторон внутрь…
Дон Текило, успевший уворовать с ближайшего кресла какую-то накидку (то ли чей-то плащ, то ли покрывало – не важно), набросил на оборотня импровизированные тенета, и, не теряя времени, выскочил в коридор, не забыв надежно прикрыть за собой дверь.
Драгоценные секунды, выигранные таким образом, дон Текило потратил на то, чтобы подпереть дверь всем, что только попалось под руку. Попалось чучело головы лося, надежно заклинившее дверь, стул, комод (хоть и не любил их дон Текило, но уважал за прочность и надежность). Подумав, иберрец добавил в свалку, преграждающую выход из спальни, пострадавший серебряный подсвечник и сервиз аналогичного материала. Сервиз, собственно, можно было бы продать, если б удалось его попятить, но дон Текило предпочитал не мелочиться в таких вещах, как охрана собственной жизни.
Задохнувшись после трудов, дон Текило прислушался, как чувствует себя в ловушке его преследовательница. Изнутри запертой комнаты доносилось сначала рычание, потом… Потом хлопанье птичьих крыльев и весьма колоритное уханье, потом там что-то упало, потом кто-то заверещал вполне кроличьим голосом…
Дон Текило на всякий случай сплюнул, помянул недобрым словом магов с их экспериментами, от которых добропорядочным ворам житья нету, и двинулся на поиски Оракула.
Больше всего удивлялся дон Текило внутреннему устройству Башни. Снаружи это было не слишком величественное здание – то ли четыре этажа, то ли пять, и больше двух-трех комнат на каждом этаже, по мысли благородного дона, никак не могло поместиться. Ан нет. Внутри всё было гораздо, гораздо солиднее. Длинные коридоры уводили вдаль, маня десятками приоткрытых дверей. Лестницы встречались на каждом сотом шагу, и ни одна не была похожа на предыдущую: у одной ступеньки мраморные, у другой деревянные, у третьей – восемь ступеней наверх, у четвертой – дюжина вниз… Случай с фальшивой пропастью заставлял дона Текило ожидать, что хотя бы половина всех этих архитектурных изысков окажется иллюзией; авантюрист тщательно ощупывал все подозрительное, но ничто не исчезало… Правда, иногда ощупываемые предметы стремительно меняли свой внешний облик, превращаясь во вполне нейтральные вещицы – например, одна каменная стена вдруг превратилась в забитый книгами шкаф, а чучело совы – во вполне живую сову, которая улетела с сердитым уханьем…
Чтобы разобраться в том, что в Башне настоящее, а что – искусно сделанная фальшивка, требовалось прибегнуть к старому испытанному стимулятору дон-Текиловых мозгов. Вор старательно принюхался, выбрал лестницу и начал спускаться вниз.
Опыт многочисленных ограблений, суммированный в монументальном труде «Сто верных способов изъять чужое имущество», подсказывал, что где-то внизу должен находиться подвал, а где подвал – там обязательно найдется вино.
Не верите? Абсолютная правда. Этот факт наивернейшим образом отражен в сочинении «Миллион попоек дона Текило».
Против всех ожиданий лестница привела дона Текило в длинный сумрачный коридор. Выполнив эту миссию, лестница вежливо, не прощаясь, растворилась в воздухе, и авантюристу не осталось ничего другого, как идти на поиски другого выхода. Он шел, шел… шел, шел… Это путешествие было бесконечным, тоскливым и туманным… В какой-то момент дон Текило подметил ориентир – большое пятно светлого тумана с проскальзывающими внутри голубыми молниями; но стоило мигнуть или на секунду отвести взгляд, как это пятно исчезало – и появлялось в совершенно неожиданном месте. Дон Текило побежал – его шаги гулким эхом раздавались по пустому темноту коридору, и каждый шаг был тяжелее предыдущего, и темнота сгущалась, и стены сжимались, сжимались… И в какой-то момент дон Текило не выдержал, упал и забылся.