Денис проснулся посреди ночи от ощущения опасности. В последнее время никаких проблем со сном у него не было — проблемы эти возникают только от физического или душевного нездоровья, а он был здоров. Физически Денис и раньше, после Реаниматора, был неплох, а теперь, за счет плотного общения с наставником Хадудом, его «мальчиками» и Мастером войны ш'Тартаком, стал и вовсе хорош.
С душевным здоровьем тоже был полный порядок, и благодарил за него Денис Настара. Да — да — да! Теперь, остыв и дистанцировавшись от произошедших событий, Денис был склонен считать, что если бы Настара не было, его следовало бы придумать. Этот, чего уж тут скрывать, мерзопакостнейший юноша оказал Денису неоценимую услугу — помог найти ответ на вечный вопрос: «Кто я — тварь дрожащая, или право имею!»
И теперь, приходя вечером после «купания», Денис в изнеможении валился на свою лежанку, закрывал глаза и открывал их только утром, будто по будильнику, никаких снов и душевных терзаний — голова, подушка, спать! И просыпался отдохнувшим и вовремя — правда один раз Денис все-таки проспал… и остался без завтрака… — больше не просыпал.
Страха не было — было ощущение опасности, но страха не было. Когда глаза уже более — менее адаптировались, Денис пристально вгляделся во мглу и понял, что именно, его разбудило — его разбудило то, что темное входное отверстие было темным неоднородно, в нем выделялась более темная область, которая еще и шевелилась. Гость — понял Денис! Незваный… Не выдав себя ни единым движением, он приготовился проявить гостеприимство: как только незнакомец окажется в зоне достигаемости, сначала сдвоенный удар ногами… а дальше, как карта ляжет…
Как уже отмечалось, разница в подходах к решению проблем у прошлого и нынешнего, так сказать — актуального, Дениса была диаметрально противоположной: точкам сближения интересов, переговорному процессу и консенсусу, будь он неладен, нынешний Денис предпочитал более простые, но гораздо более эффективные методы, хотя кое — кому из либеральной интеллигенции они могли бы показаться грубоватыми. Денис молча приготовился к атаке, но драться не пришлось — раздался глуховатый голос:
— Шэф ждет тебя у тропинки к морю, — и тень исчезла.
Денис мгновенно взмок — адреналин, щедро впрыснутый в кровь, требовал активных действий: бежать и драться, а нужно было сидеть и думать.
«Шэф вернулся… не показался даже на глаза и кого-то послал за мной, вызвать к этой чертовой тропинке… хм — хм… маловероятно… похоже на ловушку. Не стоит ходить… не стоит… если бы это был действительно человек от Шэфа он бы показал лицо и толком все объяснил… мне так кажется… Точно… — это ловушка!»
«Боишься?» — нейтрально поинтересовался внутренний голос.
«Ничего я не боюсь!.. хотя… да — боюсь. И что?» — набычился Денис.
«Да ничего… — просто нужно разобраться почему ты не хочешь идти: от страха, или не веришь, что тебя зовет Шэф… правда зовет очень странно…»
«Да не в стиле это Шэфа!.. такие вот посыльные хреновы!»
«А ты хорошо знаешь его стиль?» — внутренний голос был подчеркнуто нейтрален и доброжелателен.
«Нет… но!.. — тут в голову Дениса пришла светлая идея, — может сообщить кому-нибудь… позвать…»
«Кому?» — и тут Денис сообразил, что понятия не имеет, ни как добраться до ш'Тартака, ни, тем более, до Великого Магистра — а больше и пойти-то не к кому… не к наставнику же Хадуду… но и где искать последнего он тоже не знал.
«Дилемма однако ж… мать ее… идти, или не идти… если ловушка — могут убить, а с другой стороны, если Шэфу нужна помощь, а он не придет?.. хреново…»
На Дениса навалилось самое тяжелое бремя, которое только может быть у человека — бремя выбора. Он физически ощущал его тяжесть, и тут, совершенно неожиданно, внутренний голос подсказал реальный выход из тупика:
«Надо идти. Там стража на воротах. Да и вообще… патрули какие встретишь… Попросишь сопровождающего, а может вообще не выпустят…»
«Точно! Так и сделаю!.. Все-таки, он у меня умница, — с теплотой подумал Денис, вскакивая и торопливо одеваясь, — весь в хозяина!»
Одеваться и разыскивать шмотки ночью, в полной темноте, несколько сложнее чем утром, когда всю келью заливает свет восходящего солнца, поэтому, шаря повсюду, в поисках небрежно разбросанной одежды, Денис наткнулся на парфан, заныканный под тощий матрас и забытый там. Никаких причин совать руку под матрас у него не было — ничего из одежды Денис там не держал, однако ж… зачем-то сунул…
«Возьму!» — сразу же решил он, засовывая кинжал за белый пояс — как только он начал заниматься, наставник Хадуд выдал ему полный комплект униформы белопоясника и категорически приказал носить именно ее, а не всякое гражданское тряпье, как он выразился о тетрархском полевом комбинезоне — хе — хе — хе.
Снаружи было так же темно, как в «соте», ну — у… может немного посветлее из-за звезд, но не сильно. Постояв немного в ожидании бдительных часовых, бессонных патрулей или просто праздношатающихся, и не обнаружив оных, Денис тронулся в путь. Честно говоря, он сильно рассчитывал на то, что шляться ночью по территории Обители запрещено, и что его сейчас прихватит какой-нибудь патруль, и что ситуация разрешится сама собой… Черта с два! Никого он не встретил.
Видимо, существует какой-то еще не открытый закон природы, суть которого в том, что любые «присматривающие»: опричники, полисмены, охранники, менты и прочая подобная публика, никогда не появляются там, где в них действительно испытывается надобность, и всегда возникают там, где их присутствие абсолютно нежелательно. Правда, оставалась еще надежда на стражу у главных ворот, или на то, что если стража будет отсутствовать, то хотя бы ворота будут закрыты, и что Денис физически не сможет покинуть пределы Обители, но что-то в глубине души подсказывало Денису, что это пустые хлопоты.
Так и оказалось — у приоткрытых ворот Обители не было никого! Это было странно… очень странно, но… — никого! То есть — вообще НИ — КО — ГО! Как вымерли все, мать их! — охраннички хреновы! Выйдя из ворот, Денис остановился, постоял пару секунд надеясь что отошедшая пописать, или чего еще, охрана вот — вот вернется — а иначе как объяснить ее отсутствие у открытых ворот? — всем сразу поплохело, вот единственное объяснение — но никто не появился.
Он посмотрел по сторонам, прислушался, но это ничего не дало: во — первых, в темноте много не углядишь, а во — вторых, Денис почему-то чувствовал, что он здесь один, и что ждать охранников можно до морковкиного заговенья. Все. Больше никаких причин задерживаться не было, надо было отправляться в путь.
Определив примерное направление, Денис направил стопы в нужную сторону. К собственному удивлению, до лесной дороги он добрался не заблудившись в хитросплетении городских улочек и кривых переулков, хотя трассу, по которой двигался с Шэфом, в первый день на Маргеланде, запомнил весьма приблизительно. Если кому-то это достижение покажется малозначительным, пусть он сам попробует в темноте найти дорогу в не очень знакомом месте.
«А та ли эта дорога?» — нерешительно подумал Денис вступая в лесной туннель.
«Вроде та… — так же неуверенно отозвался внутренний голос, — морем пахнет…»
Ночное небо, густо усыпанное не по земному крупными, мохнатыми звездами, правда при полном отсутствии луны, давало ровно столько света, чтобы не сбиться с лесной дороги.
«А он уех — а-а — а-л про — о-о — чь на ноч — н-н — н-о — о-ой эл — е-е — е-ктр — и-и — и-чке — еха — а-а — ть не хо — о-о — те — е-л, но зажа — а-а — л-о — о я — и-и — и-чк — и-и — и…»
— фальшиво напевал про себя Денис прилипший мотивчик, одновременно, не торопясь, чтобы не наткнуться глазом на сучок, продвигаясь вперед.
«Блин, а как тут не пропустить тропинку, которая к морю ведет!? — ворчливо поинтересовался у внутреннего голоса Денис, — тут, нахрен, только саму дорогу и можно найти, и то на ощупь!»
«А ничего искать и не надо, — терпеливо, как капризному ребенку, пояснил внутренний голос, — Шэф будет ждать нас у тропинки. Не пропустим!»
«Нас!» — хмыкнул Денис.
Темный силуэт он заметил только потому, что тот отделился от не менее темного фона и вышел на середину дороги.
— Шэф!.. Чтоб тебя!.. Напугал! — с радостным облегчением выпалил Денис. Нервы его последние минуты были изрядно напряжены и эффектное явление любимого руководителя заставило его вздрогнуть.
Силуэт молчал… странно как-то молчал… нехорошо… Да и кроме молчания хватало в нем странностей: во — первых одежда — какая-то хламида, наподобие монашеского клобука — длинный плащ с капюшоном, наглухо закрывающим лицо, во — вторых — эта каменная неподвижность… — живые так не стоят… вроде бы…
Радость от встречи прошла так же быстро, как и возникала — вдоль позвоночника Дениса потянулся караван ледяных муравьев — чем дольше Денис вглядывался в темную фигуру, застывшую в нескольких метрах от него, тем больший страх им овладевал.
Этот страх не имел ничего общего с тем страхом, который раньше охватывал Дениса перед выходом на боевую площадку, или перед «купанием» в бассейне. Тот, прежний, страх был каким-то домашним… человеческим, что ли… Тогда, в глубине души, тлел огонек надежды, что все еще будет хорошо, все наладится… люди же, все-таки…
Сейчас же от неподвижной фигуры тянуло такой запредельной жутью и холодом, что Денис просто окаменел. Надо было развернуться и бежать, но подошвы его сапог будто вросли в землю. Один удар сердца назад, Денису казалось, что испытывать больший страх, чем он испытывает сейчас, невозможно, что это предел! Жизнь в очередной раз посрамила подобное маловерие!
Сначала ему показалось, что «монах» протягивает к нему свои руки — тонкие, белые руки с неестественно длинными пальцами, но в следующее мгновение он понял, что руки растут, вытягиваются в направлении его шеи! Вот теперь Дениса обуял настоящий ужас, такой ужас от которого люди сходят с ума! Он явственно почувствовал, что и ему до этого недолго осталось…
Внезапно все кончилось. Денис сверху, метров с трех, и немного сбоку, абсолютно бесстрастно, не испытывая никаких эмоций, ни положительных, ни отрицательных, наблюдал, как Денис оставшийся на земле, молниеносным движением выхватил из-за пояса парфан и круговым движением полоснул им по обеим протянутым к его горлу лапам. Рев полный ярости и боли, оставил равнодушными как «верхнего» Дениса, так и «нижнего».
А на земле закипел смертельный бой. «Монах» оказался очень быстрым типом, можно даже сказать чудовищно быстрым, но и «нижний» Денис ему мало в чем уступал, если вообще уступал.
Кроме того выяснилось, что другого оружия, кроме пары противоестественно вытянутых, змееподобных, рук, увенчанных щупальцеобразными пальцами, у «монаха» не было, а у «нижнего» Дениса был парфан, коим он наносил «монаху» очень чувствительные, судя по воплям последнего, удары.
Для «верхнего» Дениса все происходящее очень напоминало 3D фильм, вроде «Аватара», когда всей душой сопереживаешь главному герою, болеешь за него, но изменить что-либо в его поведении не можешь. «Нижний» Денис, а если выражаться точнее — тело Дениса, действовало совершенно самостоятельно и на удивление результативно. Все, чему его научил Мастер войны ш'Тартак применялось с максимальной эффективностью — «нижний» так и не позволил белым рукам «монаха» схватить себя, и единственное, что «монах» мог поставить себе в плюс был когтистый удар, в клочья разорвавший куртку на груди у Дениса и полоснувший по телу. «Нижнего» Дениса при этом откинуло на полшага назад, а «верхний» вообще ничего не почувствовал.
Зато парфан нанес «монаху» не менее дюжины ран, из которых медленно, словно густой дым, изливалась какая-то белесая, отвратительная на вид, субстанция. Чем больше этого «дыма» вытекало из «монаха», тем медленнее он становился. Исход боя был предрешен — «нижний» Денис оказался у «монаха» за спиной и провел молниеносный режущий удар, отделив то, что у «монаха» заменяло голову, от остального тела. После этого выяснилось, что никакого капюшона не было — это и была голова «монаха», равно как не было и плаща — это было его тело. Через десяток секунд от чудовища не осталось ничего — оно растаяло белым дымом.
Когда Денис пришел в себя — в буквальном смысле этого слова, то есть когда «верхний» Денис воссоединился с «нижним», первое что неприятно его поразило, это боль в располосованной груди, второе — что сил не осталось даже на то, чтобы подняться с земли, на которой он себя и обнаружил лежащим, а третье — что снова ни черта не видно. Оказывается «сверху», все: дерущиеся, лес, дорога, кусты, тропинка к морю были видны как днем, ну… или как в только что наступившие сумерки, а сейчас все по новой: «Я иду по Уругваю, ночь хоть выколи глаза!»
— Значит Шэф меня ждет… вашу мать… — злобно ругнулся Денис, с трудом поднимаясь, — у тропинки… мать вашу… к морю… вашу мать… ладно… сссук — ки… я вам покажу… мать вашу… такого Шэфа… вашу мать… что не скоро забудете!.. Бля — ди!..
Денис понятия не имел, кто именно эти «суки», устроившие ему такую черную подставу, но его переполняла такая ярость, что если бы одна из вышеупомянутых «сук» сейчас оказалась в пределах достигаемости, она бы об этом сильно пожалела, несмотря на то, что Денис едва держался на ногах.
Выматерившись, он почувствовал значительное облегчение на душе и, соответственно, невероятный подъем душевных сил. Жаль только с физическими все обстояло ровно наоборот — у них был упадок, однако, собрав остаток этих самых физических сил, Денис неторопливо тронулся в обратный путь. Пройдя с десяток метров он резко остановился. А остановился он из-за простого вопроса, который задал ему неугомонный внутренний голос:
«А куда ты, собственно, так резво ковыляешь?» — вопрос был элементарный, и предполагал такой же элементарный ответ.
«Домой! — буркнул Денис, — а куда еще, по твоему, на блядки что ли!?»
«Домой — это куда?» — уточнил голос. Вот после этого повторного вопроса Денис и остановился, потому что до него дошло, что ответ не столь очевиден, как кажется.
«А действительно куда? В свою соту? Так не факт, что те кто меня из нее вытащил, позволят вернуться. Вернее не так — наверняка не позволят. Ведь они рассчитывали, что меня схарчит эта пакость… — Денис зябко передернул плечами, припомнив «монаха» с его телескопическими ручонками. — А если я объявлюсь на территории Обители, еще чего-нибудь придумают… таких свидетелей не оставляют. Как-то все это не похоже на заговор одиночки: Обитель совершенно пустая… охраны на воротах не было… ворота открыты — иды дарагой!.. парагуляйся!.. мать вашу! — Денис снова хотел выругаться, но подавил это естественное желание — надо было не злиться, а думать. — Да, в конце концов, даже если это был кто-то один, он наверняка будет где-то поджидать, чтобы удостовериться, что меня ухайдакали. Сволочь! А может, кто-то наблюдал за дракой и сейчас готовится напасть… или тетиву натянул! — эти мысли бодрости не добавляли, и Денис застыл в нерешительности. — А может сигануть в кусты, спрятаться и дождаться утра?»
«Можно не дождаться…» — невесело прокомментировал внутренний голос.
«И то правда, — нехотя согласился Денис, — раненная грудь горела огнем, и с каждым мгновением болела все больше и больше, а если потерять сознание, то кирдык — здесь и останешься. — Значитца, так, Шарпов, — решил Денис, — оставаться на месте нельзя — надо идти, но… куда идти? В Обитель нельзя — наверняка ждут… значит куда?.. правильно… во Дворец Великого Магистра!»
«Уверен?» — засомневался голос.
«А куда?.. Больше некуда!»
«Ну — у… наверно… а если по дороге?..»
«А если по дороге нападут, то все… — пиздец. Ни бежать, ни драться я уже не могу…»
Внутренний голос промолчал, признавая правоту Дениса, и тот медленно, стараясь не шуметь, начал движение. До Дворца он добрался без приключений, не встретив никого ни на лесной дороге, ни в городе, ни на площади.
«Вымерли все что ли? — лениво подумал Денис и… похолодел: — А вдруг действительно! А вдруг эти «монахи» всех уже сожрали и он остался один! — Это все объясняло: и пустоту в Обители, и отсутствие охраны на воротах! — Ну вот, — промелькнула горькая мысль, — думал, что страшнее уже не бывает! Бывает…» — Денису стало неимоверно жутко, когда он представил, что остался один в Обители… да что там — в Обители! — может на всем Маргеланде!.. Навсегда!.. Такого страха он не испытывал даже когда стоял оцепенев перед «монахом». Избавиться от этой жути можно было только одним путем — надо было срочно найти живых людей!
Дворец Великого Магистра был заметен из-за искр, которые время от времени пробегали по решетке, и Денис ринулся к нему бегом — куда вся слабость подевалась! Он подскочил к сплошным металлическим воротам и забарабанил в них рукояткой парфана, сделанной неизвестно из чего, может камня, может кости, может дерева, пластик вряд ли, но явно не из металла. Ворота не искрили, но колотить в них голой рукой Денис побоялся, мало ли… и так неизвестно, проводит рукоятка ток, или что там искрит, а вот рука наверняка проводит.
Ему казалось, что барабанит он очень долго, но на самом деле он нанес всего ударов пять или шесть, прежде чем со стороны Дворца Великого Магистра послышались недовольные голоса. Последний удар Денис нанес уже когда отворилась незаметная калитка и на площади появились две угрюмые «пчелы», с опухшими ото сна лицами. Человек, поднятый от сна самым наглым образом, вряд ли может испытывать теплые чувства к поднявшему:
— Ты чего это барабанишь, лягушачья отрыжка! — тут же заорал один из них. — Давно в рыло не получал, зародыш!? — Ты почему не в казарме!? Гуляешь по ночам, сын Харгала! — Гадюку тебе в задницу!!! — Он мгновенно, как хороший мотоцикл, завелся от собственного крика, а еще от счастливо — глуповатой улыбки Дениса — не всех пожрали «монахи»! — Кто наставник!? Как тебя звать, ослиный ублюдок!? — продолжал яриться фиолетовый. — Я вам обоим кишки выпущу и свяжу! Будете весь день распутываться, скунсы вонючие!»
«Однако, знатный зоолог!» — подумал Денис совершенно безмятежно, ведь главная опасность была позади — живые люди на Маргеланде присутствовали!
— Погоди, ш'Краб, — негромко произнес второй фиолетовый, успевший внимательно рассмотреть Дениса, пока первый блажил. — Ты кто, и что случилось? — Денис не успел ответь, как второй продолжил. — Хотя… я тебя вроде знаю — ты пришел с ш'Эфом?
— Да.
— Итак, что произошло? — Денис коротко изложил все произошедшее с ним, начиная с появления «гостя» и заканчивая барабанным боем в ворота Дворца Великого Магистра.
Фиолетовые молча переглянулись. Ш'Краб, с сомнением в голосе произнес:
— Мокрец?
— Похоже на то… ладно, давай пулей за лекарем, а я пока уложу его в караульной.
— Почему я! — возмутился ш'Краб, — Давай ш'Ахта, сам за лекарем! Почему я! — зло повторил он.
— Потому что, — ш'Ахта был сама невозмутимость, — когда ш'Эф спросит кто виноват, — он кивнул на Дениса, — я скажу, что ты не пошел за лекарем, — ш'Ахта ухмыльнулся, — держа Камень Правды в руке… а ш'Эф, он…
Видимо ш'Краб счел аргументы ш'Ахта достаточно весомыми, потому что пробормотав себе под нос какое-то заковыристое ругательство, быстро скрылся в темноте.
«Высокие! Высокие отношения! Мать их! — вяло подумал Денис. Жар из груди добрался уже до головы, хотелось лечь, закрыть глаза и ни о чем не думать. — Чой — тось херовато мне!..» — мелькнула последняя мыслью перед тем, как он вырубился.
В себя Денис пришел когда уже во всю светило солнышко. Очнулся от ощущения прохлады в груди — по сравнению с тем, что было до того, это было просто неземное блаженство. Открыл глаза как раз в тот момент, когда лекарь снял с его груди сухую белую тряпицу и бросил куда-то на пол.
Денис скосил глаза, на полу лежала большая куча тряпок. Внизу угольно — черные, а чем ближе к верху, все более светлые — несколько последних вообще белые. Лекарь заметил, что Денис очнулся:
— Ну все — контрольная, и можешь быть свободен, — с этими словами он положил на грудь Дениса очередную белую тряпку, смоченную в стоящем рядом тазике. — Повезло тебе парень. И яду не очень много взял, и меня вовремя привели, а то… — он сделал паузу. — Сегодня ничем не занимайся, полежи. Если захочешь — сходи поешь, не захочешь — тоже ничего страшного, поголодай до завтра. Я предупрежу ш'Тартака и Хадудда, не беспокойся.
* * *
Здорово, герой! — встретил на следующее утро Дениса ш'Тартак.
Денис ошеломленно уставился на Мастера войны — прикалывается что ли? Но нет, вроде нет… а ш'Тартак, между тем, продолжил:
— Мокрец, может и не самая опасная тварь из ночных, но… были случаи когда и оранжевые с ним не справлялись… — так что — ты молодец!
Денис от такой похвалы даже покраснел, как семиклассница после поддержки физрука — услышать такое из уст Мастера войны ш'Тартака дорогого стоило! Но… он-то знал, как все было на самом деле, и промолчать — себя не уважать.
— Я тут не причем… — в голосе Дениса сквозило нескрываемое огорчение — кому же охота признаваться, что он не герой? — к сожалению… — ш'Тартак удивленно поднял бровь, а Денис продолжил. — Я просто сверху смотрел, как дралось мое тело — вот и все геройство. Как в кино…
Перехватив острый взгляд Мастера войны, Денис понял, что наверно сболтнул лишнего, но — слово не воробей… К его радости, ш'Тартак не стал выяснять что такое «кино», а то бы пришлось долго объяснять…
— Неважно — ты сверху, ты снизу — это все ты. Ты убил мокреца, значит, ты — молодец! — Он сделал небольшую паузу и вернул разговор в практическое русло. — Понял теперь, какая сила кадат?
— Да — а… — Денис замолчал, вспоминая отточенные движения своего тела, сражающегося с «монахом», который оказался не совсем «монахом»… вернее даже совсем не «монахом», а мать его! — «мокрецом».
… надо ковать железо пока горячо… может «герою» разрешат?..
— А теперь-то я могу драться с красными? — с надеждой поинтересовался он.
— Да ты что? — удивился ш'Тартак, — у тебя был фар — и-хлайн,
… «спонтанный вход в состояние кадат» — с нескольким запозданием отреагировал «переводчик» в голове…
а краснопоясные умеют входить в кадат целенаправленно, по желанию.
— А как научится?
— Как научиться… — задумчиво повторил Мастер войны, — вообще-то, после того, как ты почувствовал, что такое кадат, научится горазда проще… можно попробовать. Ладно. Теперь половину времени от моих занятий, занятий с бандой Хадуда и купания будешь пытаться выйти в кадат.
— А как?
— Стоя, лежа, сидя — как тебе удобнее, отрешаешься от всего и выходишь в кадат.
— Понятно… что ничего не понятно, — вздохнул Денис.
— А как я могу объяснить по другому? Ты сам все почувствовал. Это тоже самое — что объяснить, как дышать. Дышишь и все. Как объяснишь? Ребята по восемь лет медитируют… — Видя, что Денис загрустил от подобных перспектив, ш'Тартак совершенно неожиданно произнес: — У тебя получится. Ты талантливый парень, как выяснилось… и везучий… хотя поначалу казался… — Мастер войны только рукой махнул.
«Вторая похвала за пять минут, — изумился Денис, — где-то медведь сдох и милиционер родился! Пардон… пардон… — спохватился он, — херр паллицай!»
— Вчера было совещание у Великого Магистра, — продолжил ш'Тартак, — никто не понимает, как такое могло произойти… все указывает на то, что дежурная смена охраны врат и все патрульные наряды были отравлены…
— Не было никаких патрулей… и охраны не было… — нахмурился Денис.
— Естественно не было! — их чем-то накормили… или напоили на ужине. Они все заснули, кто раньше, кто позже, но — все. Первые примерно через два рата, последние — через три.
— А откуда это известно?
— Ну — у… сверили показания… кто что запомнил последнее, перед тем как вырубиться…
— Понятно…
— Все проснулись примерно за рат до рассвета.
— А почему я никого не видел?.. как вымерли все… — Денис снова вспомнил чувство бесконечного одиночества, когда решил что остался один на всем Маргеланде и зябко передернул плечами.
— Ну, это как раз понятно — охрана завалилась прямо в караулке, а патрульные там где их сморило — просто на твоем пути их не оказалось… обитель довольно большая — так что это объяснимо. Другое непонятно: они все сидели на ужине за разными столами, вразнобой, далеко друг от друга, и как смогли отравить только патрульных и дежурную смену охранников непонятно… На кухне все работают давно, новичков нет, никто не пропал… все допрошены с Камнем Правды… — никто ничего не знает… — непонятно все это. Кто приходил к тебе тоже неизвестно… Если бы мокрец тебя завалил на лесной дороге, то никаких зацепок, как ты там оказался, не было бы вообще.
— А мне другое непонятно, — задумчиво сказал Денис, — если меня хотели убить, зачем такие сложности? — гораздо проще по — тихому удавить во сне.
— «Если»… — фыркнул ш'Тартак, — какие там «если» — тебя хотели убить, без всяких если, а вот, если бы, — он выделил слово «если», — ты не захватил парфан и не выскользнул в фар — и-хлайн — тебя бы убили, и уже без всяких если. — Он помолчал. — Тебе повезло, очень повезло… А почему не придушили во сне — это-то как раз понятно — надо было, чтобы Орден не имел к убийству никакого отношения. А так… — ты за каким-то мраком поперся ночью погулять, и тебя кто-то схарчил… — дело житейское. Сам виноват. Никто из патрульных и охранников врат ничего не видел, никто ничего не знает — несчастный случай. Все было рассчитано правильно, но… ты прихватил на прогулку парфан и оказался везучим, как Артынтах!
… герой сказок — очень пронырливый и везучий…
В этот раз Свет был с тобой!
— И все же я не понимаю, — Денис гнул свою линию, — нелогично получается — проще было меня здесь по — простому пристукнуть и оттащить тело куда надо. С гарантией.
— Ну, ты даешь… а нюхача, по — твоему не привели бы посмотреть что, да как?
— Нюхача?
Ш'Тартак несколько секунд смотрел на Дениса со странным выражением на лице, потом криво усмехнулся:
— Если бы я тебя меньше знал, то решил, что ты надо мной издеваешься, изображая мрак знает кого… но… — я тебя знаю… ты и правда не знаешь, кто такие «нюхачи»… а у нас, — он выделил слово «нас», — это знает любой ребенок.
… вот дьявол — прокололся… который уже раз…
… наверно только Магистр знает откуда мы…
… но Шэф — козел! — мог бы и предупредить, что можно говорить, а что нет!..
… Коз — зелл!.. прохлаждается где-то, а я тут отдувайся…
Откуда же ты взялся такой? — пробормотал себе под нос Мастер войны и продолжил. — Нюхачи — это колдуны, которые могут многое порассказать о смерти, и уж, по крайней мере, точно узнают, здесь произошло убийство или труп откуда-то принесли.
— Понятно…
— Конечно теперь тебя будут охранять, — Денис сразу стрельнул глазами по сторонам в поисках секьюрити, — тайно, — усмехнулся ш'Тартак, — вряд ли ты их заметишь,
… история повторяется… может какую красотку подсунут…
… будет амортизатор, а то койка больно жесткая… хе — хе — хе…
… хотя вряд ли… баб я здесь не видел…
… да и не до них… все силы — чтобы не подохнуть…
но ты и сам по сторонам поглядывай. Тебе жить.
… или НЕ жить…
Где-то вы с твоим ш'Эфом дел понаделали… — Денис сделал удивленную физиономию — мол, такие подозрения нам очень даже удивительны, но Мастер войны только усмехнулся и махнул рукой. — Я ни о чем тебя не спрашиваю. Великий Магистр всем строго — настрого приказал никаких вопросов тебе не задавать — я и не задаю. Но… имей в виду… и посматривай по сторонам…
— Я понял, — очень серьезно ответил Денис, — и… спасибо!
— Да, не за что.
* * *
Учиться принудительному входу в кадат Денис принялся с восторгом неофита… хотя нет, не так — с напором бульдозера «Катерпиллер D11N»! Хотя тоже нет… это сравнение не передает нужного накала страсти, тут нужно что-то более возвышенное, не железное, а из плоти и крови — кипящей крови!
Скажем так: он взялся за это дело с маниакальным упрямством влюбленного вьюноша, в период гормонального шторма. В такие моменты молодых людей не останавливают никакие препятствия на пути к предмету страсти: неприступные башни, бурные проливы, грозные отцы… и прочая, прочая, прочая — вспомним хотя бы противостояние Кощея Бессмертного и Ивана дурака… или царевича, а впрочем, в данном контексте — один хрен! Но, в отличие от всяческих Ромео, Меджунов и прочих Леандров, Денис никакого успеха на своем поприще не добился. Ни ма — лей — ше — го!
Увы и ах! — все эти бдения: и в утонченной позе лотоса и по — простому, по рабоче — крестьянски на спине, с закрытыми глазами, никакого практического эффекта не давали, если не считать таковым нестерпимою тягу ко сну. Никакого выхода в кадат не происходило, очищение сознания, иногда, присутствовало, но… и все! Денис очень хотел выйти в кадат, он не ограничивался временем, если можно так выразиться, «официально» назначенным ему для медитаций — он еще пытался прихватывать время ото сна, правда без особого успеха — быстро засыпал, но — пытался! А надо учитывать, что уставал он за день, как галерный раб, правда не больше чем все остальные курсанты — всех гоняли до полного изнеможения, не его одного.
Решив, что ему не хватает энергии для выхода, Денис даже начал практиковать «ночную закачку» — он так называл этот способ, официальное название которого он не то чтобы забыл — просто не знал. Шэф мимоходом показал в первый вечер, а он запомнил, ничего сложного не было — просто руки не должны лежать на бедрах, как днем, ловя открытыми ладонями солнечный свет, а должны, будучи сложенными на груди, замыкать внутри тела энергетические каналы. Накачка шла через темечко, так называемым «черным светом».
Шэф, тогда еще, пояснил, что в этом определении нет ничего негативного. Местные знатоки тонких миров не считают «черный свет» атрибутом зла или еще чего-нибудь в этом духе. Просто, если есть белый свет, то для сохранения равновесия в мироздании должен быть и черный. Не Мрак, а именно черный свет — о как!
Очищать сознание получалось. Особенно перед сном, когда он без сил валился на лежанку, наскоро делал «ночную закачку» и впадал в какое-то странное состояние полусна — полуяви. Денис физически, как человек высунувший голову под дождь, ощущает небесную влагу, ощущал энергию ночного неба, входящую через темечко. Он ощущал чистые, прохладные, энергетические потоки вливающиеся в него со звезд, голова очищалась от дневных забот, и… он засыпал! А днем, чаще всего, не получалось и этого.
В тех редких случаях, когда он все-таки «останавливал мир» и голова становилась восхитительно пустой, а он, паче чаянья, еще не спал и мог работать, Денис приступал к попыткам подъема сознания. Самый первый способ, который он испробовал, была попытка вернуть то состояние испуга, которое он испытал, когда мокрец тянул к нему свои белые ручонки. Б — р-р — р-р!..
Немногочисленные удачные опыты показали, что омерзение, от вытягивающихся, змееподобных, белесых, с глистоподобными пальцами, рук — присутствовало, а страх — нет! Не удавалось воспроизвести состояние ужаса, выкинувшего его сознание вверх — в состояние кадат.
Потерпев фиаско в способе с мокрецом, Денис, как человек культурный, обратился туда, куда обращается любой культурный человек, потерпевший фиаско — а именно, к истокам нашей цивилизации — к античности, культурной, если можно так выразиться, кладовой, всего прогрессивного человечества. Куда обращаются в подобных случаях представители всего регрессивного человечества неизвестно. Есть мнение, что они не терпят фиаско, а к ним приходит, ну — у… тоже самое по смыслу слово, с таким же количеством букв, причем вторые совпадают.
Так вот, легко прокрутив в памяти «Легенды и мифы древней Греции» под редакцией Куна, Денис остановился на рождении Афины из головы Зевса, использовав этот незамысловатый сюжет при следующем «просветлении». Он представил двух людей, большого и маленького, причем маленький помещался внутри головы большого. После этого он заставил маленького человека выбираться из головы большого через люк, расположенный аккурат на макушке большого — безрезультатно. Денис не сдавался и несколько модифицировал сюжет — теперь из люка подводной лодки выбирался капитан — с тем же успехом. Короче говоря, результат этих экзерсисов был полностью аналогичен предыдущему, с использованием мокреца.
Денис упорствовал (Штирлиц стоял на своем!), он перепробовал матрешек, великанов, карликов, чертика из табакерки, пороховую катапульту, «Из пушки на Луну», «Парня из преисподней», Збышко из Богданца и еще черт знает сколько хрени, которая была «из чего-то» «во что-то» — все мимо!
Сознание отказывалось покидать голову и подниматься в горние выси — ему и в голове было неплохо. Денис начинал отчаиваться — он все чаще думал, что ш'Тартак был прав — ребенка за неделю не родишь, и только воспоминания о фар — и-хлайн не давали ему опустить руки. Но, как говорится: не было бы счастья, да несчастье помогло!
В тот день Денис с мальчиками Хадуда отрабатывал бой один против четырех. Хадуд сказал, что тот кто умеет драться против четырех, умеет драться против всего мира, и Денис со товарищи каждый день отрабатывали этот элемент боевой подготовки. Денис как-то поинтересовался у ш'Тартака так ли это — тот подтвердил.
Драться одному с двумя и то очень непросто, что ж говорить против боя с четырьмя соперниками… хотя, к дьяволу, какими соперниками? — врагами! — самыми настоящими врагами! Но делать было нечего — мальчики Хадуда занимались уже восьмой год и это упражнение, если можно так назвать эту мясорубку, было обязательным в программе, а для Дэна, как язвительно заметил Хадуд, особой программы не предусмотрели.
Теоретически ничего сложного в таком бое не было — просто надо было все время двигаться, внезапно меняя направление движения, чтобы противники наносили свои удары в пустоту, но — это теоретически. Практически, продержаться на ногах пять аратов — примерно четыре минуты, не удавалось никому. Спарринг считался законченным, когда «один» оказывался на земле — добивание, даже имитацию, не проводили — и так все было ясно: оказался на земле — не жилец.
Денис уже три раза поработал в составе четверки, и теперь настала его очередь побыть одному: «Не все коту масленица!» — успел философически подумать он, прежде чем началось…
Неожиданный для атакующих рывок влево — и три удара: ногой, рукой и снова ногой, свистят мимо, в ту точку, где он только что находился; блок, попытка ударить самому, но и противник не спит — удар приходится в пустоту; тут же вспыхивают болью ребра справа — кто-то попал; разворот вправо, быстрый шаг с ударом — достал! Два быстрых шага назад, пропущенные скользящие удары по корпусу и голову не в счет — потерпим, ногой достал заднего — хорошо! Рывок влево, блок, удар — промазал! И все сначала: рывок, блок, удар, смена направления, рывок… и опять, и опять, и опять…
Рывок вперед… вернее попытка — кто-то попал по опорной ноге и Денис задержался на месте на одно мгновение дольше, чем было можно — тут же попадание в голову и корпус… земля под лопатками.
На этом «бойня», как Денис обзывал занятия у наставника Хадуда, для него закончилась… но только на сегодня. Наступило законное время индивидуальной — выхлопотанной для него Мастером войны ш'Тартаком, медитации. Денис поерзал, усаживаясь в позу лотоса и поморщился — досталось ему сегодня крепко, ноющее тело к медитации не располагало, но, билеты куплены — надо ехать! Если отменять выход в кадат из-за такой ерунды, как гудящая голова, ссиняченные руки, ноги, и отбитые ребра, так нечего было вообще огород городить. Взялся — ходи!
Денис наконец устроился — нашел положение, где интегральный болевой индекс достигал своего минимума и закрыл глаза. Он не знал, использует ли официальная медицина такое понятие, как «Интегральный болевой индекс» — он его сам придумал, но штука эта была очень информативная, хотя и эмпирическая. Короче говоря, Денис принял положение, в котором можно было попытаться сосредоточится для медитации, невзирая на боль.
Из-за неприятных ощущений в теле очистить сознание удалось далеко не сразу, но зато, как только в голове появилась заветная легкость, сразу же исчезли все болевые ощущения — пустяк, а приятно! Ну, а попытки выйти в кадат закончились стереотипно — ничем.
«Купание» началось как обычно — вначале все немножко поплавали не цепляясь друг к другу — холодная вода хорошо снимала боль, а досталось сегодня всем изрядно — каждый побывал в положении «один», да и не по одному разу, кроме «привилегированного» Дениса — поэтому поначалу все просто купались, без всяких кавычек.
Потом наиболее рьяные взялись друг за друга, ну а потом и все остальные подтянулись. При «купании» действовало строгое правило: все бои только один на один — это раз, и второе — если видишь, что противник начинает захлебываться — сразу прекращаешь атаку, а если он норовит пойти ко дну — помогаешь ему выбраться на берег.
Денис провел два «морских боя» и оба выиграл. Решив, что на сегодня хватит, он начал наматывать неторопливые круги ни к кому не приставая, и к нему тоже никто не лез — все были довольны друг другом. Внезапно он почувствовал, что его левая лодыжка будто бы попала в тиски — с такой силой в нее вцепился невидимый противник. Враг атаковал из-под воды, как подводная лодка и лица его Денис не рассмотрел.
«Вот, блять, неймется кому-то — нет чтобы спокойно дождаться конца купания — так нет… руки чешутся у козла. Ладно… сейчас рога-то мы тебе поотшибаем!» — зло подумал Денис, приготовившись задать хорошую взбучку «подводнику», а для начала лягнуть его свободной правой ногой по башке.
Но тут же он понял, что никакую взбучку никому не задаст — в правую ногу вцепились еще одни тиски, тоже пришедшие из-под воды и тоже лица врага Денис не рассмотрел. То, что шутки кончились, и что его хотят утопить, Денис понял сразу же, как только эта сладкая парочка поволокла его на дно, вцепившись в него мертвой хваткой. Никаких шансов достать врагов у него не было — они тащили его вертикально вниз «солдатиком», вцепившись в лодыжки, как два бультерьера.
Перед тем, как уйти под воду, Денис успел сделать глубокий вдох, и теперь, на глубине, куда его уволокли эти гады, сильно надеялся, что у «бультерьеров» воздух закончится раньше, чем у него. Побарахтавшись внизу с минуту, он понял, что надежды эти напрасные — никто его не отпускал, чтобы самому вынырнуть за глотком воздуха. Наоборот, эти сволочи затаскивали Дениса все глубже и глубже — он даже удивился, насколько глубоким оказался бассейн.
А потом Денис удивился самому себе — его убивают! Топят! У него через пару секунд воздух закончится, терпеть дальше нет сил, он сделает вдох, но вместо воздуха в легкие пойдет вода и он умрет! Умрет!!! Он должен терять сознание от страха смерти, в истерике биться, а он рассуждает о размерах бассейна!
К его несказанному удивлению, страха не было — была злость, причем на себя, что все-таки попался, несмотря на предупреждение, была темная тоска и жгучее сожаление, что все заканчивается, как только жизнь стала по — настоящему интересной, как только он из амебы начал превращаться в человека, а вот страха не было. Картинок прошедшей жизни, калейдоскопом проносящихся перед глазами тоже не было. Все это машинально отметил Денис, снова успев удивиться о какой ерунде он думает перед смертью!
Первой мыслью, пришедшей в голову Дениса, когда он оказался на поверхности была: «Вырвался!!!». Но, через мгновение он почувствовал — что-то не так! И сразу сообразил, что он не НА воде, а НАД водой. «Вот и вышел в кадат…» — пришла вторая, грустная мысль. Стало безмерно жаль своего молодого, красивого тела, гибнувшего в эту секунду на дне бассейна. И так сильна была эта жалость, так не хотелось Денису оставаться в темной глубине…
…что еще через секунду он бешено заколотил руками и ногами по поверхности воды, пуская сопли и слезы, давясь рвотой и криком! К нему тут же подскочила пара ребят из группы и выволокла на берег, под недовольные очи наставника Хадуда. Но сейчас Денису было глубоко наплевать на недовольство наставника, равно как и на недовольство всех остальных людей во всем множестве миров: «Все-таки вырвался!!! — барабанным боем стучала в голове единственная мысль. — Все-таки выр — вал — ся! ВЫР — ВАЛ — СЯ!!!»
Ничего рассказывать наставнику Хадуду Денис не стал — все равно, лиц нападавших он не видел, и найти их в толпе «купающихся» белопоясников, было невозможно. Он сослался на плохое самочувствие и отпросившись ринулся искать ш'Тартака. Но как всегда, когда что-то, или кто-то нужен позарез, то это что-то, или этого кого-то не найти — еще один неоткрытый закон природы. Мастер войны будто в воду канул — тьфу, тьфу, тьфу, чтобы не накликать! Так его Денис в этот вечер и не нашел. Но видимо день был и вправду счастливым для Дениса — судьба была щедра к нему и кроме жизни сделала еще один подарок.
Никакой медитацией перед сном Денис заниматься не стал, чувствовал — не получится, слишком возбужден. Попытался заснуть — тоже не удалось: все вертелось в голове, как его на дно тянут. И тут, вдруг, хоп! — видит себя на лежаке! Сверху видит! В темноте! Не сразу дошло, что он в кадате. Ну, а когда дошло — радости полные штаны! (В фигуральном смысле!)
Перед тем, как заснуть, Денис раз двадцать поднял сознание в кадат, а заснул только когда совсем обессилил. Проснувшись, что удивительно вовремя, и что еще более удивительно — свежим и отдохнувшим, полным сил, первым делом проверил не утратились ли магические способности?! — Нет! Не утратились! Выходить в кадат стало легко и просто — как дышать: надо было лишь вспомнить.
Выслушав Дениса, ш'Тартак первым делом поинтересовался какого хрена Денис не доложил обо всем в приемной Великого Магистра, если не смог найти его? Он что не понимает, что его хотят убить?
— Но… Мастер — в последнее время Денис с молчаливого согласия ш'Тартака стал позволять себе маленькую вольность: обращаться к нему не как официально положено: «Мастер войны», а чуть — чуть фамильярнее — просто: «Мастер», — …но Мастер… никакой опасности уже не было — ведь за мной на суше присматривают, тем более за моей сотой, когда я сплю. Напасть могли только в бассейне. Просто об этом не подумали те, кто охраняет.
— Это точно… охрана не додумала, — ш'Тартак нахмурился, — и я тоже не сообразил, что напасть могут только в воде, а на суше тебе ничего не грозит. — Денис не знал как реагировать на самокритику Мастера войны. К счастью этого и не потребовалось, ш'Тартак продолжил: — Ладно, я сам доложу Магистру. Пусть контрразведка почешется, а то люди Гроссмейстера совсем обнаглели… — тут он досадливо прикусил губу — видно сболтнул лишне, но тут Денис пришел ему на помощь, резко сменив тему разговора:
— Значит я теперь могу драться с краснопоясными? — с надеждой поинтересовался он.
«Чой — тось ты кровожадным становишься… чересчур… аки зверь рыкающий!..» — ехидно прокомментировал внутренний голос.
«Сам удивляюсь — несколько смущенно отозвался Денис, — может съел чего… или воздух здесь такой…»
«Ну — ну…»
В ответ на вопрос Дениса, ш'Тартак только досадливо махнул рукой:
— Да погоди ты с своими красными! Скажи-ка лучше — ты понял в чем была разница при возвращении в тело тогда — с мокрецом, и вчера?
Денис задумался, но никакой разницы не уловил:
— Да… вроде одинаково…
— Нет. Не одинаково. После того, как ты убил мокреца, тело притянуло к себе сознание, а вчера, наоборот, сознание притянуло к себе тело. Это называется прыжок.
«Фигасе! — ошеломленно подумал Денис, — это же, блин… телепортация! ТЕЛЕПОРТАЦИЯ! ТЕ — ЛЕ — ПОР — ТА — ЦИ — Я!!! Я! ВЫПОЛНИЛ! ТЕЛЕПОРТАЦИЮ! — охренеть!» А Мастер войны продолжил:
— Ты слышал о людях… сгоревших людях, которые сами превратились в угли, а одежда на них осталась целехонькой, или сгоревших наполовину — половина трупа угли, половина нетронута огнем вообще и одежда тоже не повреждена?
— Да видел что-то похожее по ящику, в какой-то левой передаче про барабашек… — Денис ответил быстрее, чем успел подумать и «наградой» ему были изумленные глаза Мастера войны.
… упс…
— Правильно Магистр запрещает с тобой разговаривать… ладно я… — пробормотал себе под нос ш'Тартак, и уже в полный голос, — эти люди пытались выполнить прыжок, не умея этого делать… или умея недостаточно хорошо. Больше… если совсем уж не припрет — вроде как вчера, не пытайся повторить! Это очень опасно.
— Понял, — покладисто согласился Денис, — если не припрет — никаких прыжков! — Во взгляде Мастера войны, устремленном на Дениса явственно читалось сомнение в наличии здравого смысла у последнего, но прямых улик, уличающих в обратном, не было, поэтому он ограничился тем, что с угрозой в голосе добавил:
— Я. Тебя. Предупредил.
— Да понял я! — несколько более раздраженным тоном, чем позволяла субординация, отозвался Денис, — я что сгореть хочу?! Я что, блин — мазохист — эксцентрик!
— Кто-кто?! — угрюмо переспросил ш'Тартак, — а потом махнул рукой. — Мрак тебя знает, кто ты такой… больно быстро учишься… и вообще… а я отвечай!..
«Вот оно чё Михалыч — ш'Тартак — мой куратор!.. ну точно, пока Шэфа нет, пригляд нужен… его и приставили… поэтому он со мной и возится… — сообразил Денис, — а иначе с какого бы хрена он со мной вошкался?.. Ладно — это его проблемы, а я возвращаюсь к своим баранам»:
— Так все же — я могу уже драться с краснопоясными?
— Это каким же образом? — удивленно воззрился на него Мастер войны. Денис почувствовал какой-то подвох.
— Ну — у… я же могу войти в кадат, как и они…
— Войди.
Через мгновение, без малейшего усилия, Денис смотрел сверху на себя, стоящего в расслабленной позе перед ш'Тартаком.
— Нападай! — приказал Мастер войны.
Денис мысленно отдал телу приказ: «Нападай на ш'Тартака!», но… — с тем же успехом он мог приказать ему взлететь…
— Возвращайся, — усмехнулся Мастер войны через пару минут, когда бесплодность усилий сделалась очевидной для всех участников процесса, в том числе и для Дениса.
— Ну что, можешь ты драться с красными? — ехидно поинтересовался ш'Тартака у «объединенного» Дениса, благополучно воссоединившегося со своим телом, и не дождавшись ответа на свой риторический вопрос, продолжил: — В кадате ты должен управлять телом, как обычно — для тебя не должно быть никакой разницы поднято сознание, или нет… а ты даже пошевелить пальцем не можешь!
Крыть было нечем, Мастер войны был кругом прав, но оставался один непонятный момент, который и был тут же озвучен Денисом:
— А тогда… с мокрецом?..
— Э — э-э! Тогда было совсем другое дело — ты вывалился в фар — и-хлайн, когда тебе угрожала смертельная опасность и тело прекрасно знало, что ему нужно делать! Не сравнивай меч с вилкой.
Денис понурился. Он внезапно понял, что ему напоминает процесс постижение кадата — бег за горизонт! Ты к нему на шаг — он от тебя на шаг, ты на километр — он на километр, ну, и так далее… Видя удрученное состояние Дениса, ш'Тартак сжалился. Он дружески хлопнул его по плечу:
— Парень! Если бы мне кто-то сказал, что можно за декаду научится выходить в кадат, как это сделал ты — я бы просто держался от такого человека подальше — не люблю, знаешь ли, врунов. — Он сделал паузу, давая Денису возможность осознать услышанное, потом продолжил. — Осталось немного, гораздо меньше того, что ты уже сделал, — просто разберись, как ты управляешь телом — и все! Это гораздо проще уже освоенного. Вот, например, как ты поднимаешь руку?
— Да очень просто — захотел и поднял!
— Нет. Не так. — твердо возразил Мастер войны. — Когда ты просто хочешь — ничего не происходит. Проверь.
И Денис проверил: «Хочу поднять правую руку!» — подумал он… и естественно, рука осталась неподвижной. После того, как он все же поднял злополучную руку, для него стало совершенно очевидным, что руку поднимает отнюдь не желание. Между желанием и действием было еще что-то. Он вопросительно взглянул на ш'Тартака.
— Убедился? — поинтересовался Мастер войны.
— Да.
— Действием управляет не желание. Действием управляет стремление.
Денис нахмурился — что-то похожее он слышал… или читал, в той прошлой, гражданской — он мысленно грустно улыбнулся — жизни на Земле. Что-то такое было: стремление… стремление… — похоже… но не то… желание… усилие… старание… — нет все не то… что же это было?.. тоже самое, но по — другому… намерение… Точно: намерение! — вспомнил он. И не просто намерение, а как-то… замысловатее что ли, что-то еще было… кроме намерения… что-то было еще… И тут память, не выдержав натиска, сдалась, достав из какого-то закутка непонятные слова: несгибаемая сила намерения! Да, да, да — именно так Серж Сафронов, холодный денди, любимец девушек всего курса, и любитель эзотерики, цитировал своего любимого Кастанеду!
Точно — Серега разглагольствовал о том, что всеми действиями управляет не желание, а намерение — Денис его почти не слушал, глядя влюбленными глазами на Катеньку, а та, в свою очередь, такими же глазами пожирала своего витийствующего кумира, окруженного институтскими красавицами.
Катя… Серега… институт… когда это было?.. Да и было ли вообще — может это все был сон, приснившийся Денису, осатаневшему от усталости и синяков, после занятия у ш'Тартака, «бойни» и «купания»?.. — кто может точно ответить…
— Ты чего? — заснул? — вернул его к суровой реальности голос Мастера войны, — о чем мечтаешь?
— Я кажется понял разницу между желанием и намерением.
— Намерением? — удивился ш'Тартак.
— Я сказал: «намерением»?.. Оговорился — «стремлением»… конечно же «стремлением»…
… а не один черт?… в чем разница-то?..
— Это хорошо, если понял… — в голосе ш'Тартака скепсиса не уловил бы только глухой, — мне все это труднее давалось в свое время… А что ты думал, — пожал он плечами, в ответ на удивленный взгляд Дениса, — через это все проходят… Так вот, мой учитель сказал так: «Желание — это концентрация внимания на цели, а стремление — это концентрация внимания на пути достижения цели». Мне это помогло, может и тебе поможет.
Теперь все время, свободное от занятий с ш'Тартаком, «бойни» и «купания», Денис тратил на управление своим телом из кадата. Вернее сказать, на бесплодные попытки управления своим телом из кадата. Заниматься этим процессом можно было в любом месте, в любое время и в любом положении, но Денис предпочитал делать это в своей соте, лежа на спине со скрещенными на груди руками.
Для начала, Денис поставил перед собой несложную на первый взгляд задачу — изменить положение рук, положив их на бедра. Ага… несложную! Все бесчисленные попытки были единообразными и выглядели так: сначала он просто хотел это сделать, потом сильно хотел, потом очень сильно хотел, и наконец хотел сильно — сильно — сильно — результат был один — никакой. С тем же успехом можно было попытаться управлять с Маргеланда статуей писающего мальчика, причем в Брюсселе — результат был бы аналогичным.
Потерпевший в очередной раз неудачу, но отнюдь не сломленный, Денис сменил тактику и попытался спокойно и отстраненно сделать то, что задумал, и это ему почти удалось! Почти, потому что когда его руки наконец оторвались от груди, он в то же мгновение вернулся в тело. Больше никаких положительных результатов — если отрыв считать за таковой, достигнуто не было — руки лежали на груди, как приклеенные.
Умными людьми, а именно Аллой Борисовной Пугачевой и Карлом Марксом была подмечена одна закономерность, которую они сформулировали по разному, но по сути, это один и тот же закон природы. В трактовке Аллы Борисовны он звучит так: «Если долго мучиться — что-нибудь получится!», а бородатый Карла сформулировал его более наукообразно: «Переход количества в качество», но, фактически, это тоже самое. Хотя… может это был не Карла, а Фейербах… или Гегель… а ладно — один хрен! Главное, что количество переходит в качество — и это точно!
Во время очередной попытки, у Дениса зачесался нос — точнее это была иллюзия, потому что в кадате любые телесные ощущения отсутствовали, но он машинально протянул руку, чтобы почесаться, и только спустя мгновенье до него дошло, что он сверху видит, как его оставленное внизу тело чешет нос!
Конечно, бурный прилив радости мгновенно вернул все на свои места, но кое-что он успел осознать, и неподъемная махина наконец-то качнулась и сдвинулась на малюсенький вершок вперед!
Зачесавшийся нос был камешком, который стронул лавину. Через пару дней Денис управлял своим телом в контролируемом кадате так же уверенно, как в обычном состоянии сознании. Весь секрет был в том, что управлять было не нужно. Например, чтобы, почесаться, не надо управлять рукой, чтобы она переместилась к нужному месту, и начала шевелить пальцами, касаясь при этом кожи ногтями, надо просто почесать, где чешется — и все.
Абсолютно все то же самое надо было делать в контролируемом кадате, если чешется — почеши, а не управляй рукой. Но для того, чтобы осознать эту простую истину, а главное, довести действия до автоматизма, Денису пришлось попотеть.
В процессе тренировок выяснилось, что в контролируемом кадате Денис может находиться не больше пяти минут. По истечении этого срока сознание возвращалось в тело несмотря ни на какие усилия, прилагаемые Денисом. Через какое-то время, всегда по — разному, от часа до пяти, способность входить в кадат возвращалась. Этот интервал зависел от усталости, но не напрямую и не только — установить общие закономерности Денису не удалось и это было не гут — он никогда не знал, когда восстановятся волшебные способности, а в реальной боевой обстановке это могло привести к последствиям, скажем так — необратимым…
Кадат позволял дробить индивидуальное время. Денис мог использовать свой пятиминутный интервал не подряд, а как угодно, например: минута в кадате, пять минут в обычном состоянии сознания, снова четыре минуты в кадате; или пять интервалов по минуте в кадате, с произвольными промежутками между ними, короче говоря свои пять минут Денис мог использовать, как угодно, но только пять и ни мгновением больше.
К сожалению, никакого суммирования, или нарастающего итога не наблюдалось. Если например, Денис использовал только минуту из пяти, то следующая порция времени в кадате, через максимальный интервал в пять часов, составляла не девять минут, как он раскатав губу, поначалу рассчитывал, а снова, те же пять.
Когда Денис доложил о своих успехах ш'Тартаку, тот только ухмыльнулся:
— Эк тебя распирает. На моей памяти ни один курсант так быстро не осваивал контролируемый кадат. — Он цепко взглянул в глаза Дениса. — Так охота подраться с красными? — Не получив ответа на свой, явно риторический, вопрос он продолжил. — Чем они тебе так насолили? С Настаром ты вроде разобрался, да и нет его здесь, перевели в Центральную обитель…
Секунду Денис колебался — излагать ли, фигурально выражаясь, «причину войны», или же ограничится «поводом»? Решил, что хватит и «повода» — чем проще ложь, тем правдоподобнее.
— Мастер… видите ли в чем дело: на одной моей работе был стол для настольного тенниса, — ш'Тартак невозмутимо уставился на Дениса с таким видом, будто и сам всю жизнь баловался ракеткой в обеденный перерыв, — так вот… выяснилась какая штука — играть интересно только с равными соперниками, когда результат игры заранее неизвестен. Абсолютно неинтересно играть с заведомо более слабыми или заведомо более сильными, когда результат заранее предопределен. Мне с мальчиками Хадуда, один на один, не интересно.
Денис замолчал, молчал и Мастер войны.
— Ну что ж… — раздумчиво начал ш'Тартак, — если хочешь работать с красными… — он сделал паузу, а Денис мысленно договорил за него: «То пожалуйста — можешь спарринговать, на здоровье!» — И тут же вступил в мысленный диалог с Мастером, позволив себе невинную шутку: «Ну — у… насчет здоровья, это хорошо сказано…». Эта, в высшей степени, замечательная беседа была прервана ш'Тартаком, закончившим свою фразу: — …то тебе необходимо пройти Испытание.
Денис поначалу даже не понял о чем идет речь — ведь ш'Тартак уже разрешил работать с краснопоясными… но потом все же сумел собраться, и вполне внятно поинтересоваться, о чем, мол, идет речь? А речь шла, ни много ни мало о том, чтобы забраться на приснопамятный скальный мост по отвесной стене, пройти по нему до залежей синих камней, прихватить там один камешек, дойти до середины моста, спрыгнуть в море, кишащее монстрами, приплыть на берег и представить впоследствии оный камень Высокой Комиссии. Всего то и делов! Вот тут-то Денис и вспомнил, как Шэф водил его в первый день на «Чертов Мост», вспомнил и подаренный камень.
«Волхвы-то сказали с того и с сего, что примет он смерть от коня своего!» — всплыли из подсознания пророческие строки.
— Пардон! Не понял… а как можно забраться по отвесной стене? — вопросил ошеломленный Денис, совершенно забывший в этот момент о Пчелах, так поразивших его своими передвижениями по вертикали, в первый день пребывания в Обители.
— А очень просто! В кадате — ты тот, кем себя считаешь. Решил, что ты вампир — и окружающие увидят твои красные зенки и иглы, торчащие из пасти, — ш'Тартак сделал паузу, собираясь с мыслями. — Ну — у… я имею в виду, все гражданские увидят… и наши, которые не в кадате. Когда ты сам в кадате, никакие иллюзии на тебя не действуют… Так вот: считаешь что ты паук, муха или пчела — пожалуйста, ползи по стене!
Сказать что Денис был ошеломлен, значит ничего не сказать — Великая Тайна насельников Северной обители Ордена Пчелы, заползающих в свои соты на высоте пятнадцатого этажа была раскрыта! Надо просто решить — и всё! — ликовала его душа, пока в ней не засвербел робкий червячок сомнения. Значит просто решить — и всё… Больно просто, однако… Надо бы проверить.
Предыдущий опыт буквально кричал о том, что с кадатом ничего просто не бывает… вначале. Потом — да, когда тронешься с места, а вначале — НИ — ЗА — ЧТО! Денис даже испытал что-то вроде облегчения, когда под тщательно скрываемые, насмешливые взгляды проходящих мимо Пчел, его попытка забраться в соту, на трехметровой высоте, провалилась.
«Что и требовалось доказать!» — бесстрастно констатировал он, направляясь к ш'Тартаку на консультацию. Никакого разочарования и беспокойства по поводу неудачи Денис не испытывал. Его жизненные воззрения, в последнее время, претерпели значительные изменения. Если раньше краеугольным камнем его мировоззрения было: «Если все они смогли — может быть и у меня получится…», то теперь фундамент его жизненной философии выглядел так: «Если уж они смогли — то я наверняка!» Поэтому у него не было ни малейшего сомнения, что он научится ползать по отвесным скалам ничуть не хуже остальных Пчел, а может даже лучше!
«Рано или поздно…» — вкрадчиво напомнил о себе внутренний голос, но Денис счел ниже своего достоинства вступать с ним в перепалку.
— Мастер… — я решил, что я муха — и ни хрена…
— Ты решил, что ты муха — и ни хрена… — задумчиво повторил ш'Тартак, — а расскажи-ка подробно, как все происходило, мне интересно.
«Ну повеселись родимый… повеселись…» — беззлобно подумал Денис.
— Я… как ты объяснил, — все-таки решил достать камень из-за пазухи Денис, — вошел в кадат, сказал себе: «Я — муха», и полез на стену… и ни хрена…
— По — нят — но… — протянул ш'Тартак, — значит, ты просто сказал себе: «Я — муха», и полез на стену… по — о-о — нят — но… — снова повторил он и замолчал. Когда молчание стало неприлично долгим, попритихший Денис отважился на вопрос:
— А что не так-то?..
— А я надеюсь, что это ТЫ мне скажешь, что не так…
Подождав с минуту, но так и не дождавшись от сконфуженного Дениса не то что внятного, а вообще, любого, ответа, ш'Тартак продолжил:
— Я тебя перехвалил. Соображаешь ты на уровне… короче — туго. — Денис от злости даже покраснел. Нет, он прекрасно понимал, что Мастер войны именно этого и добивается, но… разозлился. Разумеется это не прошло мимо внимания ш'Тартака, явно довольного ходом событий.
— Я дословно помню! — сделал свой, явно провальный, ход Денис.
— Да — а… и напомни-ка мне, что я говорил?
— «Считаешь, что ты…»
— Стоп, — прервал его ш'Тартак, а что сделал ты? — Денис вначале недоуменно уставился на него, а через несколько секунд до него стало доходить…
— А я… сказал себе… кажется понимаю… Можно я прямо сейчас попробую?
— Нет уж. Я тебе сейчас все объясню подробно… как всем… — Денис недовольно поджал губы, а ш'Тартак неумолимо продолжил, — а то я решил, что ты и вправду сильно прыткий… Видишь, тоже ошибся, — неожиданно улыбнулся Мастер войны, — Решил что тебе не надо разжевывать. Но! Не ошибаются только покойники! Так что — не расстраивайся. — Закончив воспитательную часть лекции он перешел к практической: — Ты входишь в кадат и в кадате начинаешь медитировать. Медитировать в кадате, — повторил он, подчеркивая важность этого момента. — Когда сознание очищено, ты решаешь, что ты муха, пчела, или еще кто, считаешь себя ею, осознаешь себя ею, и только когда ты веришь, что ты муха, или пчела, ты становишься ею. Только тогда. Понятно?
— Каждому по вере его! — прошептал ошеломленный Денис, а вслух отрапортовал: Понятно! Можно начинать?
— Приступай.
Как всегда, в процессе освоения техники кадата, по — настоящему трудно было только в первый раз. После того, как Денис все же сумел поверить, что он — геккон, дело быстро пошло на лад. С мухами, пауками, осами и пчелами как-то не заладилось — не любил Денис инсектов — вот и пришлось искать себе другого стенолаза, а с гекконом все сложилось наилучшим образом — шустрая ящерка пришлась Денису по душе, а он, судя по результатам — ей.
Когда Денис первый раз забрался на самый верх одной из стен Обители у него дух захватило от вида, открывшегося с пятидесятиметровой высоты: курсанты, размером с мизинец, азартно лупящие друг друга внизу; море, синеющее неподалеку; далекие горы, с белыми снеговыми шапками; буйная зелень кругом — красота!
А вот при спуске он чуть не погиб. Денис, очарованный красотой, открывшейся ему наверху, упустил из виду, что его индивидуальный кадат ограничен пятью минутами. Уже привычным усилием воли он слился с гекконом и начал спуск, забыв что большую часть своей пятиминутки он потратил на подъем.
Где-то на высоте шестого этажа, его безмятежный спуск был нарушен — в голове, сама собой, возникла тревожная мысль: «Время кончается!» И тут снова проявились, неизвестные до сих пор, особенности кадата — безо всякого участия Дениса в процессе принятия решения, скорость спуска резко возросла — он буквально заскользил вниз, будто по льду.
Из кадата он вывалился на трехметровой высоте, а это было уже не критично — горная подготовка с мальчиками Хадуда даром не прошла — Денис мягко, как кошка, приземлился и сразу же вскочил на ноги, готовый к труду и обороне! При желании он мог бы легко стать отличником ГТО, но, к счастью для себя, Денис понятия не имел, что это за хрень и с чем ее едят.
* * *
— Мастер я готов.
— Ты окончательно решил?
— Да, Мастер.
— То есть… — ш'Тартак пристально посмотрел в глаза Денису, — ты понимаешь, что во время Испытания ты можешь погибнуть или покалечится?
— Да, Мастер, понимаю…
— То есть, ты сознаешь, что у тебя ровно столько же шансов пройти Испытание, как и превратиться в труп или калеку?
— Д — да… но это не имеет значения. Я готов.
Было очевидно, что ш'Тартаку Испытание нужно, как лишняя дырка в голове. И Денис его отлично понимал: если бы ему — Денису, поручили присматривать за тихим, спокойным ботаном и понемножку учить его разным разностям, но со строжайшим условием: беречь его, как зеницу око, а вышеупомянутый ботан вдруг разом скинул свою природную ботанистость и стал попадать в разные неприятности, грозящие целостности ботанской шкуры, а вдобавок стал категорически настаивать на проведении довольно опасного эксперимента над этой самой шкурой, что привело бы к проблемам у самого Дениса, в случае если бы с этой пресловутой ботанской шкурой что-нибудь случилось, то Денис тоже был бы против! Но, к счастью, это были не его проблемы — а ш'Тартак пусть сам решает, как выпутываться.
— Ты готов рисковать жизнью, просто от скуки? — продолжал гнуть свою линию Мастер войны, — только чтобы спарринговать с красными?.. Ну — у… это же ребячество какое-то… ты же умный человек! — решил подбавить он сладенького.
«Пожалуй пора рассказать кое-что и о «причине войны» — решил Денис, — а то еще ш'Тартак действительно начнет ставить палки в колеса и не допустит до Испытания — с него станется…»
— Мастер войны! — теперь уже Денис твердо взглянул в глаза ш'Тартака, — естественно дело не в этом. Хотя… не буду врать, это тоже одна из причин, но — последняя по значимости. Главная причина совершенно в другом — мне почему-то кажется… хотя нет… какой к черту кажется — я просто уверен, что еще не раз окажусь в такой заднице, где моя жизнь не будет стоить ломанного гроша… если я сам не смогу ее защитить! — Денис немного подумал и прибавил: — У нас говорят: «Спасение утопающих — дело рук самих утопающих!» — По — моему очень правильная мысль.
— Где твоя жизнь будет не дороже яблочного огрызка… — вроде невпопад отреагировал ш'Тартак.
— Чего? — не понял Денис.
— У нас говорят: «не дороже яблочного огрызка», а не этого, твоего… гроша.
— Да — да — точно: не дороже огрызка… спасибо, — Денис не дал сбить себя с мысли: — и поэтому я хочу сейчас, пока есть возможность, научится всему что только можно… а для этого надо идти вперед. А с белопоясниками я не прогрессирую!
— «Не прогрессирую…» — повторил ш'Тартак задумчиво, перекатывая слово на языке, — бесплатный совет — когда общаешься с парнями — будь попроще.
— И люди к тебе потянутся! — ухмыльнулся Денис.
Ш'Тартак помолчал пару секунд, а затем резко бросил:
— Ну что ж… Испытание, так Испытание. Пошли. — И они направились к Скальному Мосту.
Во время короткого путешествия оба молчали — не о чем было разговаривать. Ш'Тартак что мог сделал, пытаясь отговорить Дениса от этой затеи, а учитывая, что оратор он был так себе, можно было сказать, что он сделал не только все возможное в этом направлении, но даже больше. Денис же, чем ближе становился Мост, тем больше проникался мыслью, что возможно живет на белом свете последние минуты, и бодрости ему это осознание не добавляло, но… надо Федя!.. Надо!
Умом он ясно осознавал неизбежность предстоящей процедуры: козе понятно, что чем больше он будет уметь всяких штук, преподаваемых в Ордене, тем дольше проживет — но это в будущем… а здесь и сейчас, под ложечкой начинало предательски посасывать… что впрочем бывает перед каждым экзаменом, не говоря уже о таком, где ставка — жизнь.
— Итак, — угрюмо заговорил Мастер войны, когда они достигли береговой опоры, — ты должен официально подтвердить свое решение пройти Испытание. — Он сделал паузу. — У тебя есть еще возможность отказаться от Испытания, пока ты не произнес официальное подтверждение… И никто не посчитает это за трусость, — добавил он, глядя как Денис начинает поджимать губы.
«Ага… ага… — это посчитают за смелость!» — грустно усмехнулся Денис про себя. И тут же в памяти всплыли слова Шэфа: Дэн… или ты победишь страх, или он тебя…
— Как подтвердить? — коротко поинтересовался он.
После получения официального подтверждения несгибаемого намерения Дениса пройти Испытание, ш'Тартак казенным голосом произнес:
— Повторяю порядок прохождения Испытания и его цель. Целью Испытания является проверка навыков кандидата, необходимых и достаточных для присвоения ему квалификации «Красная Пчела». Порядок проведения Испытания является следующим: кандидат должен подняться на Мост по отвесной стене его береговой опоры; пройти до морской опоры и взять там один голубой камешек, — ш'Тартак взглянул на Денис и добавил нормальным, человеческим голосом, — размер не имеет значения. Денис чуть не расхохотался… — естественно мысленно, а ш'Тартак продолжил казенным тоном: — После этого необходимо прыгнуть в море с моста и доставить указанный камешек Испытательной Комиссии, для подтверждения квалификации. — Мастер войны снова сделал паузу и поинтересовался обычным голосом: — Все понятно?
— Да вроде бы… да…
— Вроде бы… да… — передразнил Дениса ш'Тартак, — слушай сюда! Первое — камень спрячь за щеку, иначе потеряешь при входе в воду — бывали случаи.
— А если проглочу?..
— Отмоешь, — усмехнулся Мастер войны, — когда выковыряешь…
— Бывали случаи?
— Бывали… бывали… Не отвлекайся, — одернул его ш'Тартак. — Второе — прыгать можно только в одном месте — там просвет в подводных скалах, выглядит как черное пятно… круглое… небольшое. Промахнешься — разобьешься… там кругом понатыкано… Третье — как только окажешься в воде, ты должен стать чем-нибудь несъедобным — иначе сожрут. Все понятно?
— Да.
— Тогда вперед.
Единственное, что не вызывало особых волнений — это подъем. Денис уже не раз забирался на не менее высокие стены обители. Тревожило другое — проход по мосту в обычном состоянии сознания — ведь кадат придется экономить; прыжок и «купание».
Акрофобии — боязни высоты, в клиническом смысле этого слова у Дениса не было, но в обычно — бытовом он несомненно ею страдал, по крайней мере раньше. Что будет сейчас он не знал, потому что до этого на высоте всегда был в состоянии кадат. Про прыжок в море, кишащее черт знает чем, с пятидесятиметровой высоты и говорить нечего — Денис не представлял, чем он закончится… а про то, как будет добираться до берега пока вообще не задумывался — будет день, будет пища! — главное очутится в воде с синим камешком во рту, а не на скалах с перебитым позвоночником… — а там посмотрим!
Подъем прошел штатно — Денис стал гекконом и привычно пошуровал наверх. Когда солнце, скрытое до этого скалой, ударило ему в глаза, он даже не обрадовался — до того буднично прошла первая часть Испытания.
«Интересно, сколько осталось кадата?» — кольнуло Дениса, когда он очутился наверху и вернулся в обычное состояние сознания.
«А часы взять не допер? — балда!» — скандальным голосом поинтересовался внутренний голос.
«А мог бы и напомнить! Умник!» — не остался в долгу Денис. Признав его правоту, голос смущенно умолк. — Ладно — давай думать…» — сдержанно продолжил Денис — момент для взаимных упреков был не совсем неподходящий. Как говорится — не то время и не то место.
«Давай!»
«Высота Моста и стен Обители примерно одинакова. Так?»
«Да вроде… да…»
«Будем считать одинакова — метров пятьдесят! Или у тебя другое мнение!?» — рыкнул Денис.
«Хорошо… хорошо…» — испуганно согласился внутренний голос.
«При спуске я чувствовал, что кадат кончается метрах на двадцати… восемнадцати…»
«Будем считать на двадцати — для удобства!» — проявил смекалку голос.
«Будем… и что мы с этого имеем?»
«А имеем мы, что кадата хватает на восемьдесят метров, пятьдесят из которых уже потрачены!» — с нотками паники доложил внутренний голос.
«Даже меньше — потому что вниз спускаться быстрее… будем считать, что кадата хватает на семьдесят метров, пятьдесят из которых уже потрачены… и значит у нас осталось… пять умножить на две седьмых… в лучшем случае — полторы минуты…» — грустно подытожил Денис.
«А нам еще плыть среди монстров… прикидываться там, черт знает чем… кем…»
«И что из этого следует!?» — несколько нервно поинтересовался Денис.
«Что идти по мосту и прыгать придется без кадата…»
Ну что ж — диспозиция ясна, пора, как говориться, начинать шевелить лапами. Денис шагнул на мост и огляделся. Увиденная картина оптимизма не внушала: у «гад морских» был то ли день города, то ли пивной фестиваль, то ли день ВДВ — короче говоря, они кишмя кишели, и резвились в толще вод от души. От их мельтешения рябило в глазах. Ежесекундно то тут, то там, в прозрачной синеве вспыхивали бурые облачка.
Денису эта картина напомнила документальный фильм о войне на Тихом океане, где зенитки американской авианосной группы вели заградительный огонь при налете японских камикадзе, там точно так же небесную синеву поганили бесчисленные грязные облачка разрывов. Внизу же буйство жизни и… смерти — как ни парадоксально они идут рука об руку, только усиливалось с каждой минутой — на запах крови слетались все новые и новые «заинтересованные лица», и количество «разрывов» тут же увеличивалось в разы — как будто после первого попадания, в и так обреченный бомбовоз, на него переносила огонь вся батарея.
Денис отвел глаза от красочной, но, увы, совершено безрадостной для него картины и решив, что будет решать проблемы по мере их поступления, зашагал по «мосту». И вот тут-то, после первых шагов по сильно пересеченной местности, которую представлял из себя «мост», до него дошло — он совершенно не боится высоты! Точнее даже так: он ее просто не замечает!
Он понял, что ему совершенно безразлично идти ли по «мосту» на пятидесятиметровой высоте, или по такому же рельефу на поверхности земли! БЕЗ РАЗ — НИ — ЦЫ!!! Это открытие сильно улучшило его настроение. Да что там «улучшило» — это слово не передавало и малой части пьянящей легкости и радости охватившей Дениса.
Если предположить, что имеется десятибалльная шкала настроения, где ноль — это настроение самоубийцы перед отталкиванием табуретки, а десять — мироощущение человека выигравшего олимпийское золото на глазах любимой девушки, то настроение Дениса было чуть ниже десяти, но заметно выше девяти!
Хотя в самой узкой своей части ширина «моста» не превышала метра, Денису это было индифферентно, от пьянящего чувства бесстрашия высоты он совершенно обнахалился и даже стал мурлыкать:
«А мне — е всё по — о-фиг — что — о в анфа — а-с,
что — о в профи — и-ль!»,
разве что не пританцовывал.
Он без труда добрался до заветной кучи голубых камней, прихватил один и найдя глазами ш'Тартака, сидящего на берегу, помахал ему рукой. Дождавшись ответного приветствия Мастера войны, Денис направился в обратный путь, который, к сожалению, не обещал столь легкой прогулки, как прямой. Если, идя от берега к морской опоре, Денис спокойно смотрел вперед, совершенно не обращая внимания на высоту на которой пролегал путь, то теперь нужно было внимательно смотреть вниз, чтобы не пропустить подводный колодец, в который предстояло прыгать, если конечно имелось в виду добраться до берега, а не просто сигануть вниз.
Мост пролегал над подводными скалами. Некоторые выступали на метр — другой над поверхностью моря, другие не доходили до нее на это же расстояние, но, в общем — хрен редьки не слаще. Пройдя «мост» до самой береговой опоры и не обнаружив искомый колодец Денис не расстроился — ерунда, прогуляется еще разок.
Волноваться он начал, когда повторный поиск не дал никаких положительных результатов — не было никакого колодца, куда можно было бы спрыгнуть! НЕ БЫЛО! Всюду под «мостом» громоздились скалы и не было черного, округлого просвета! НЕ БЫ — ЛО! Нервозности добавляли и черные тени снующие в глубине — время от времени пути их пересекались, а место встречи можно было легко определить по неприятным темным клубам и ошметкам, распространявшимся из эпицентра. Если определить картину, открывшуюся взору Дениса одним словом, то картина эта была мерзопакостная.
«А может вернемся, поручик Голицын? — поинтересовался внутренний голос. — Там ступеньки есть…»
«Или ты страх, или он тебя… — снова напомнил о себе Шэф и Денис решительно тряхнул головой. — Нет. Будем искать!»
Искомое нашлось только на четвертом проходе — и не мудрено: то что Мастер войны обозвал колодцем, правда маленьким… выглядело как черненькая дырочка в окаймлении острых скал, но самое неприятное было в том, что альтернативы не было — больше ничего, хотя бы отдаленно смахивающего на колодец, под «мостом» не наблюдалось — Денис хорошо смотрел…
Он замер над «дулом», закрыл глаза, и начал форсировано расширять небесный канал — надо было снизить вес насколько можно, привычная работа немного отвлекла от тягостных раздумий, но не до конца:
«Итак… что мы имеем… шансов попасть в дырочку, прямо скажем… немного… Вероятность разбиться — очень высокая… А если вернуться?.. Потерю лица не рассматриваем… я здесь временно, вернется Шэф — уйдем… плевать что будут считать трусом…»
«Плевать?..» — усомнился внутренний голос.
«Да! — Плевать!»
«Ну — у… если плевать…»
«Ну, не плевать! И что!? На скалы бросаться?!»
«Но там же есть колодец…»
«Поди попади в него…»
«Хорошо… Но! Если вернуться, значит никаких занятий с краснопоясными, никакого продвижения, а на тебя идет охота! Ты заметил? — на тебя идет охота! Уже во втором мире…»
«Да заметил… заметил… но может пронесет…»
«Не пронесет! Раньше или позже достанут, а ты будешь не готов. Нужно учиться выживать!»
«Кто бы спорил… нужно… но…»
Денис открыл глаза, небесный канал был максимально расширен, поводов чтобы торчать на мосту больше не было, и надо было принимать решение…
В воду он вошел солдатиком, со скоростью пушечного ядра. Пока погружался успел войти в кадат и стать электрической медузой — холодной, красивой и смертельно опасной. Ее длинные щупальца время от времени постреливали голубыми, очень неприятными даже на вид, разрядами.
В том, что нового обитателя «террариума единомышленников» лучше не трогать, очень скоро убедились две акулы средних размеров и довольно большой подводный ящер, с пастью как багажник «Волги». Видимо обмен информацией у обитателей «террариума» был налажен неплохо, и это, заметьте, в отсутствии Интернета! — поэтому больше никто с гастрономическим интересом к Денису не приставал. И вообще к нему больше никто не приближался, хотя пиршество, и отнюдь не духа, продолжалось вокруг с прежней силой.
Ш'Тартак на камень, гордо предъявленный Денисом, фактически и не взглянул: так… бросил мимолетный взгляд, и все! — Денису аж обидно стало! Мастер войны понимающе улыбнулся, похлопал его по плечу и сказал:
— Ну, все — остались мелиферы — «Поцелуи Пчелы», и красный пояс твой.
«Так я и знал! — подумал Денис. — Как чувствовал, что купанием в гадюшнике дело не ограничится! Мастер войны, чтоб ему… придумает очередную хрень!» — но вслух спокойно поинтересовался:
— Что за «мелиферы»?
— Татуировки пчел подмышками.
— За каким х… в смысле, я хотел спросить — зачем? — ш'Тартак оговорку не заметил, или сделал вид что не заметил:
— Чтобы чувствовать магическое воздействие… да и не только магическое — любое враждебное: например, хочет кто-кто тебя сзади по темечку приложить — сразу почувствуешь.
— Круто… — сдержанно обрадовался Денис и тут же вспомнил где уже видел таких пчелок. А видел он их у Шэфа, во время купания, в первый день в Ордене. Он тогда из-за начавшейся потасовки не успел спросить про них, а потом забыл.
«Так — так — так, — размышлял Денис, одновременно быстро одеваясь, — после Реаниматора на Тетрархе, бли — и-н… как давно это было… как в другой жизни… «пчел» на Шэфе не было… вернее не должно было быть… По дороге сюда он тату — салоны не посещал точняк… в Ордене тоже не посещал, мы все время были вместе… откуда взялись татуировки?..»
«Может они как твоя гравировочка на башке — хотя и не видна, но есть, а эти еще и видны?» — высказал туманное предположение внутренний голос, но Денис его понял!
«Точно!.. хотя и не совсем… но принцип вроде тот! Получается так… кожа монитор, а надтелесные оболочки — память… будем считать — долговременная, в которой все и хранится! Да — да — да — тогда все сходится: у Шэфа, после Реаниматора, на «чистое» физическое тело «пчелки» срисовались с надтелесных оболочек! О, как! — Маладэц Прошка!» — похвалил Денис внутренний голос за сообразительность.
Перед тем как зайти в «тату — салон», Мастер войны провел краткий инструктаж:
— Входить в кадат во время процедуры нельзя, — и в ответ на удивленно взглянувшего Дениса только развел руками, — таковы правила. Если делать под наркозом, получится простая татуировка, а не «Поцелуй Пчелы». — И не дожидаясь вопросов Дениса, пояснил: — имеется в виду не просто пчела, а ПЧЕЛА из воска которой Создатель слепил небо, воду, землю, и первого человека, потом ОН помазал его медом ПЧЕЛЫ… короче, заинтересует — читай первоисточники или зайди в Храм Единого, пообщайся с Адептами Творца, а я в этом не очень…
— Да… уж… не похож ты на богослова… — попытался пошутить Денис, но ш'Тартак только хмуро покосился на него и продолжил:
— Дергаться нельзя! — дернешься — вся работа насмарку…
… что-то мне это все напоминает…
… а напоминает мне это лингатомию…
… ничо… терпеть — это мы привычные…
… это нам не привыкать блин… натренировались…
Учти, второго шанса не будет — «Поцелуй Пчелы» можно делать только раз в жизни, — он немного помолчал и продолжил, — рисовать будут одновременно с двух сторон, так что — это не очень долго… и вообще — все самое трудное уже позади! — на этой оптимистической ноте ш'Тартак и закончил инструктаж. — Готов? — поинтересовался он через пару мгновений.
— Да.
— Пошли.