Если бы на Маргеланде существовал кинематограф и каким-то чудом в его прокатные сети поступали ленты с Земли, то местные любители синема были бы просто поражены прямо-таки фантастическим сходством Гроссмейстера Ордена Пчелы ш'Эссара и Шона Коннери в «Горце». Высокий, статный, красивый, с косичкой густых седых волос и эспаньолкой, Гроссмейстер, за свою долгую, полную опасностей и приключений жизнь, отправил в лучший мир не одну сотню мужчин, а в «декрет» не одну сотню женщин. Это был настоящий мужчина, во всех смыслах этого слова!

Родился он в семье одного из младших вассалов Великого Дома а'Нтанэт, возглавляемого Великим Герцогом а'Нтанэтским. Про его родителей — безземельных аристократов можно было сказать только одно: их плодовитость была прямо пропорциональна их бедности. Обнаружив в один далеко не прекрасный момент, что они попросту не в состоянии хоть как-то прокормить весь выводок из девяти голодных ртов, не считая родительских, они сплавили младшенького на приемный экзамен в Орден Пчелы, который тот с успехом и прошел, сдав тест на яйца.

Вся его дальнейшая жизнь показала, что человеку не дано постичь цели Провиденья: человеку кажется, что безжалостная судьба кидает его в сточную канаву чтобы утопить, а на самом деле его погружают в зловонную жижу, чтобы он нашел на дне огромный золотой слиток! Младший отпрыск младшей ветви великого Дома а'Нтанэт сделал карьеру одинаково блестящую, как для родовитого аристократа, так и для Пчелы. Став одним из лучших, за всю историю Ордена, Мастером войны и приняв имя ш'Эссар, он не забыл, что является хоть и младшим, но партнером Великого Дома а'Нтанэт. Это звание давало хоть и призрачные, но юридически обоснованные надежды на титул Великого Герцога а'Нтанэтского. Артур от природы был умным, смелым и решительным, а как показала дальнейшая жизнь, он к тому же оказался непревзойденным мастером интриги.

Сочетание этих качеств позволило ему достичь двух вершин, хотя и любая из них по отдельности могла бы стать смыслом жизни для самого честолюбивого человека — он стал Гроссмейстером Ордена Пчелы и Великим Герцогом а'Нтанэтским! Казалось бы: чего же боле! — но нет, его мятущейся натуре и этого было мало и ш'Эссар задумал кардинальную реформу Ордена Пчелы, переворачивающую его основы с ног на голову. Суть реформы была проста и понятна: аристократы вместо черни. Гроссмейстер решил заменить «кухаркиных детей», без роду и племени, плохо управляемых, не имеющих врожденного представления о чести и благородстве, отпрысками лучших аристократических фамилий.

Ш'Эссар надеялся, да что там надеялся — он был уверен, что когда реформа будет завершена, у него в руках окажется самая сильная военная машина в истории Маргеланда, великолепно обученная, дисциплинированная, преданная своему вождю. О дальнейших планах ш'Эссар не задумывался, вернее, не позволял себе думать, время для этого еще не подошло — будет день, будет пища. Механизм исполнения реформы мог быть сколь угодно сложным, но это дело десятое — главное то, что политическое решение было принято! С присущим ему вдохновением и энергией Гроссмейстер взялся за дело, ни на миг не сомневаясь в успехе задуманного предприятия, но дальнейший ход событий показал, что на этот раз ему противостояла сила и воля не уступающая его собственной. Впервые в жизни ш'Эссар потерял непоколебимую уверенность в успехе задуманного дела.

Личный кабинет Гроссмейстера занимал весь верхний этаж донжона его фамильного замка. Четыре окна, выходящие на все стороны света, открывали панораму столь любимую ш'Эссаром: море, далекие горы и раскинувшийся вокруг Дарлан, с его дворцами и лачугами, базарами и фонтанами, роскошью и нищетой. Гроссмейстер любил свой кабинет — ему нравилось наблюдать из его окон за жизнью «Вечного Города», причем делать это он мог совершенно «безнаказанно» — сюда, на многометровую высоту, не долетали крики бесчисленных разносчиков и торговцев, не доносилась их вонь и вонь от протухшей рыбы, подгнивших фруктов и прочих «товаров», предлагаемых ими.

Изначально замок и город были соседями, но с течением времени город рос, пока полностью не окружил фамильное гнездо Великого Дома а'Нтанэт и не сделал его своей частью. Теперь, прямо на берегу глубокого рва расположились многоэтажные доходные дома, а подвесной мост открывался на улицу Горшечников. Раньше, много лет тому назад, район замка считался фешенебельным и здесь селилась «чистая» публика, но времена менялись и как-то медленно и незаметно обитатели района становились все более и более «грязными», пока не достигли своего сегодняшнего уровня — назвать район неблагополучным было бы нельзя, но и фешенебельным он быть перестал — так, серединка на половинку: ремесленники, торговцы мелкой руки, чиновники младших разрядов, перебивающиеся с хлеба на квас и прочий похожий народец.

Тут надо дать небольшое пояснение: наличие в природе бедных чиновников может показаться российскому читателю нонсенсом, но в природе встречаются и такие — не соприкасаясь непосредственно с просителями, они контактируют только с собственным начальством и такими же богом забытыми клерками, выполняя разнообразные мелкие поручения: подготовь справку, перепиши то, принеси это, сбегай туда, ну — и так далее. Естественно, никакой мзды они не получают — трудно представить руководителя, дающего подчиненному взятку за выполнение его служебных обязанностей, хе — хе — хе…

Финансовые возможности Гроссмейстера и его статус позволяли ему переселиться в самый престижный район Дарлана — Лебяжий Пруд, где сгрудились дворцы знати, окруженные прекрасными парками и садами и где располагался дворец Императора, но он этого не делал. Не делал по многим причинам, среди которых основными были три: во — первых — отдаленность от Императорского Дворца и казарм личной гвардии Его Императорского Величества — береженого бог бережет! Нынешний Император, старый Эстар а'Брелог — вполне вменяемый тип, чего никак нельзя было сказать о его наследничке, бесноватом Латоре. Во — вторых — взять замок штурмом, в случае какого-либо форс — мажора, на два порядка сложнее, чем какой-нибудь дворец — новострой, тем более, что Императорским эдиктом строительство укрепленных зданий в пределах городской черты было предусмотрительно запрещено. Ну и в — третьих — от замка до Центральной обители Ордена Пчелы было рукой подать.

Ночью, когда мгла скрывала пыльное великолепие Дарлана, вид из окон кабинета открывался ничуть не хуже, чем днем — звездное небо! Гроссмейстер любил в редкую свободную минуту, когда она выдавалась среди чреды нескончаемых дел, посидеть в одиночестве у открытого окна, любуясь лучшим творением Творца (простите за тавтологию). Но сейчас ш'Эссару и двум его гостям было не до ночных красот и философских размышлений о тщете и мелочности человеческих усилий перед лицом ЕГО! Сейчас, в сердцах троих могущественных людей, уютно устроившихся в личном кабинете Гроссмейстера Ордена Пчелы, поселилась тревога.

Ярчайшую вспышку, хорошо видимую из окна, еще можно было бы объяснить каким-то нетривиальным плетением, использованным Ирай — Ноем — лучшим боевым чародеем, состоящим на службе у И — Линя — Верховного Мага — Настоятеля Храма Морских Богов, но то, что последовало… вернее — не последовало, далее, после вспышки, говорило о том, что при реализации намеченных планов возникли проблемы. Точный размер этих проблем был пока что не ясен, было очевидно только одно: что размер этот — немаленький. На вчерашнем дневном совещании, всю операцию по уничтожению зловредного ш'Эфа и его мутного ординарца было решено осуществить исключительно силами Храма, чтобы в случае какой-либо утечки информации… правда непонятно, как такое могло бы произойти, но в жизни все бывает — так вот, в любом случае, на Гроссмейстера, до начала Конклава, не должна была пасть и тень подозрения — на кону стояло слишком многое. И вот что-то пошло не так, хотя еще за секунду до начала операции, всем ее руководителям казалось, что сил и средств на ее осуществления выделено более чем достаточно.

Учитывая очень нехорошую репутацию ш'Эфа, а также уровень его последних, весьма масштабных злодеяний — уничтожение правой руки Гроссмейстера, настоящего волшебника, или истинного мага, по тетрархской классификации — Эркеля, а затем и командира Внешнего Круга Охраны Храма — Кар — танга, тоже весьма сильного мага стихийника, Верховный Маг — Настоятель Храма Морских Богов И — Линь выделил для гарантированной ликвидации ш'Эфа, уже упоминавшегося Ирай — Ноя — своего лучшего боевого мага, а также две «Звезды Смерти».

«Звезда Смерти» — пятерка бойцов, по квалификации не уступающая лучшим фиолетовым Пчелам, а то и Мастерам войны. В Храме тоже знали кое-что про измененные состояния сознания и как их достигать, так что никакой натяжки в таком сравнении не было. В чем Храм проигрывал Ордену, так это в количестве подготавливаемых высококлассных бойцов — то ли методика была не та, то ли исходный контингент, но факт остается фактом: количество фиолетовых Пчел и Мастеров войны на порядок превосходило количество аналогичных бойцов Храма Морских Богов.

Направленность подготовки тоже немного отличалась, и если в Ордене готовили универсального бойца, самым близким аналогом которого был земной самурай, то в Храме готовили ниндзя, основное предназначение которых были не открытые военные действия, а тайная война: шпионаж, диверсии, теракты, похищения, тихая ликвидация, ну и так далее… При этом нельзя сказать, что Пчелы были плохи в тайных операциях, а храмовники в открытом боестолкновении — нет, и те и другие были достаточно хороши, но специализация подготовки была все-таки разная.

В распоряжении И — Линя было десять «Звезд» и две из них — пятую часть своей воинской элиты! он направил на уничтожение таинственного и грозного врага своего стратегического союзника… вернее, не совсем так — на уничтожения врага ДЕЛА своего стратегического союзника. Настоятель был кровно заинтересован в успехе Гроссмейстера, успех ш'Эссара должен был стать и его успехом. Когда несколько лет тому назад, на каком-то приеме у Императора, они одновременно потянулись к одинокому бокалу с шипучкой, одновременно расхохотались и завязали разговор ни о чем, а потом постепенно втянулись и заинтересовались собеседником, они не представляли какой подарок им сделала судьба, сведя вместе Храм и Орден после длительного периода как холодной, так и горячей войны между ними.

Постепенно их тайные контакты — тайные из-за того, что темная Пчелиная масса могла бы не понять своего Гроссмейстера и даже взбунтоваться, если бы до нее раньше времени дошли слухи об этих шашнях, сделались все более частыми, потом — регулярными, потом они стали доверять друг другу (в известных пределах), а потом уяснили, что являются друг для друга бесценными союзниками в достижении целей, поставленных каждым из них перед собой. Про цель Гроссмейстера мы уже упоминали, а целью И — Линя — Верховного Мага — Настоятеля Храма Морских Богов была паства. В жизни любого социума, исповедующего политеизм в условиях отсутствия строгой иерархии, или говоря другими словами, в условиях отсутствия как заведомо более «главных» богов, так и более «второстепенных», неизбежно наступает момент переоценки ценностей.

Какие-то боги теряют свое былое величие, какие-то наоборот, приобретают — начинаются подвижки, сопровождаемые неизбежными эксцессами. В обстановке общественной и политической нестабильности, в выигрыше останутся адепты тех Храмов, которые сумеют обеспечить спокойствие и безопасность своей пастве. Исходя из вышесказанного, тесный союз с одной из главных военных сил на планете — Орденом Пчелы, представлялся, в данный исторический момент, приоритетным направлением политики любого Храма, но первым это осознал и начал претворять в жизнь И — Линь — Верховный Маг — Настоятель Храма Морских Богов! Пока верховные адепты всех других богов еще только медленно приходили к осмыслению ситуации, позевывали и почесывали бока, отходя ото сна, дремотно почивали на лаврах, обжирались на пирах, сладко потели на своих бесчисленных наложницах (или наложниках — в этом отношении на Маргеланде был полный плюрализм — прям Голландия какая-то…), он работал, интриговал и рисковал, короче — местный вариант «Стрекозы и муравья»!

Чем Орден Пчелы мог быть полезен Храму Морских Богов (как впрочем и любому другому) было очевидно. А вот чем Храм мог прельстить Орден? Что было такого притягательного у храмовников, что подвигло Гроссмейстера на беспрецедентно тесные отношения с посторонней, а в недавнем прошлом — враждебной, организацией? Что было такого у Морских Богов чего бы не было у Богов Воздуха, Богов Земли, Богов Огня и всех прочих — а может и не было ничего, и выбор союзника был обусловлен только личными симпатиями Гроссмейстера? Отнюдь, — в политике друзей не бывает, бывают только интересы — было кое-что такое у Храма за что не жалко было оказать ему столь дорого ценимую на Маргеланде военную и политическую поддержку Ордена Пчелы. Храм Морских Богов владел тайным, официально повсеместно запрещенным, искусством создания истинных кукол.

Вообще-то, делать кукол на Маргеланде умели многие волшебники. Не так это было и сложно, создать из человека биоробота, заточенного на выполнение каких-то конкретных задач. У исходной «заготовки» просто урезались некоторые ключевые функции головного мозга: память, способность к логическому и критическому мышлению и т. д. Затем, в измененном состоянии сознания — похожие техники используются в магии вуду, под гипнозом, «заготовке» внушалась целевая функция, редко несколько, и — вперед. Другое дело, что никто из знавших человека, который был использован в качестве «исходного сырья», не спутал бы куклу с ним. Притворяться человеком кукла могла только издалека, да и то очень недолго.

Кукла же, изготовленная в Храме, ничем не отличалась от человека из которого была создана, она полностью сохраняла структуру личности, за одним малым исключением — она была безусловно предана кукольнику. Это была мечта всех властителей, во всех мирах, с начала времен и до наших дней — абсолютно преданный сторож, телохранитель, стражник, лейб — гвардеец — неважно, как их называть — это был извечный вопрос: Quis custodiet ipsos custodes? — «А кто устережет сторожей!?», и Гроссмейстер справедливо полагал, что такие, безусловно преданные солдаты, стоят стратегического партнерства с Храмом Морских Богов.

Подобными успехами не могли похвастаться даже тетрархские маги, чье Искусство было подкреплено могучим научным потенциалом. Нет, они конечно умели создавать, как роботов, так и биороботов, чье поведение было неотличимо от человеческого, но они не могли создать биоробота, который мог бы имитировать поведение какого-то конкретного человека, с учетом всех его привычек и нюансов поведения, так, чтобы люди, близко знающие этого человека, не смогли бы отличить робота от него, а вот «темные» маргеландские колдуны из Храма Морских Богов, — могли!

Вообще, не стоит забывать, что с преданностью подчиненных у ш'Эссара, да и у всех остальных иерархов Ордена Пчелы были проблемы. Заслужить преданность обычного, так сказать — «простого» человека и то очень непросто — надо чем-то его зацепить: быть лучше, честнее, добрее, смелее, ну — у… и так далее. А добиться преданности от Пчелы, а в особенности высшей: фиолетовой, или Мастера войны, вообще нереально — Пчела по своей природе асоциальна, эгоистична, склонна к антиобщественному поведению и отрицанию авторитетов. Высшие Пчелы по психотипу напоминают футбольных звезд, а звезд с хорошим характером не существует. Дополнительную ценность, кроме безусловной преданности, истинной кукле, сделанной из фиолетовой пчелы или Мастера войны, придавало то обстоятельство, что товарищи, знавшие ее много лет, и вообразить не могли, что рядом с ними не их давний приятель, а биоробот, безусловно преданный Гроссмейстеру. А так как они не догадывались о насилии, осуществлявшемся над ними, то и противодействовать ему не могли и число высших Пчел, безусловно преданных ш'Эссару, росло день ото дня и ограничивалось только пропускными возможностями лабораторий Храма Морских Богов.

Планируя операцию по устранению ш'Эфа, И — Линь вполне обоснованно полагал, что с ней прекрасно справятся поодиночке как Ирай — Ной, так и любая из «Звезд», но чтобы обезопасить себя от любых неожиданностей и достичь гарантированного результата, решил использовать, говоря современным языком, троекратное дублирование критического контура. И несмотря на все эти меры что-то пошло не так… После ослепительной вспышки, которую обитатели кабинета сначала оптимистично приняли за отголоски боевого плетения Ирай — Ноя, третий ночной гость Гроссмейстера, настоящий волшебник Партанг, состоящий у него на службе, должен был бы перестать видеть характерные огоньки аур ш'Эфа и Дениса — они должны были бы погаснуть — но не погасли…

Партанг был великолепным дальновидцем, но все его таланты поначалу оказались полностью обесценены, когда выяснилось, что в Северной обители он взял фальшивую наживку, а настоящие ш'Эф с Денисом, в это время, бесследно растворились на бескрайних просторах Дарланской Империи. Нет, конечно… — не совсем бесследно — цель бандгруппы была очевидна — Дарлан, вот только была одна загвоздка — никто не знал как выглядят их измененные ауры! И здесь, свой бесценный вклад, хотя и ценой собственной жизни, внес Кар — танг. Он тоже, как и Мастер войны ш'Мерц, обладал редкой способностью видеть истинный облик под камнем слез. «Ориентировки» на ш'Эфа были розданы не только всем ловчим магам, состоящим на службе у Гроссмейстера и Настоятеля, но и всем прочим вассальным волшебникам. Кар — танг наткнулся на ш'Эфа случайно, но благодаря своей особенности сразу опознал его. Он тут же ментально связался с И — Линем, который был его кукольником, и передал ему картинки актуальных аур ш'Эфа и Дениса. После этого за дело взялся Партанг и больше уже компаньонов из вида не упускал.

И вот теперь творилось что-то странное: во — первых, И — Линь потерял ментальный контакт с Ирай — Ноем, который поддерживал с начала операции. Волшебник тоже был его куклой, но передать ничего полезного не сумел, или не успел… Во — вторых — после завершения операции, командир первой «Звезды», а в случае его гибели, или тяжелого ранения, командир второй, должны были подать условные знаки: круг белым факелом — операция завершена успешно; троекратно повторенный красный крест — возникли неразрешимые проблемы, мы отходим. В случае, если оба командира выведены из строя и не могут подать сигнал, это должен был сделать следующий в иерархии боец, и так далее. Короче говоря, если хоть кто-то из двух «Звезд Смерти» остался в живых, сигнал должен был быть — хотя бы кресты… — но не было ничего.

И — Линь растерянно посмотрел на хмурого Гроссмейстера, который по его виду прекрасно все понял.

— Дежурная тройка! — рявкнул ш'Эссар так, что у присутствующих зазвенело в ушах. Тут же в кабинете материализовались три мага, дежурившие в приемной — последний резерв главного командования.

— Наведи их! — приказал Гроссмейстер Партангу. На какое-то неуловимое мгновение лица всех четырех магов застыли, а уже в следующую секунду приняли обычное выражение.

— Навел! — отрапортовал дальновидец.

— Видите их? — Маги синхронно покивали головами — мол видим, чай не слепые! — Прыгайте и убейте!

Не успел Гроссмейстер дать вводную своим нукерам, как раздались громкие хлопки — это воздух стремительно заполнил объемы, ранее занимаемые волшебниками. Трое людей, оставшихся в кабинете, уставились в темноту, как будто надеясь что-то там рассмотреть, и ведь действительно рассмотрели! — да и по правде говоря, трудновато было не рассмотреть: полыхнуло так, что первая вспышка на фоне этой, показалась просто полудохлым светлячком… а уж громыхнуло… так уж — громыхнуло!

— Они живы… — сказал Партанг через некоторое время.

* * *

Компаньоны быстрым шагом уходили прочь от уничтоженной гостиницы. Сначала отблески пожарища еще давали хоть какое-то освещение, позволяющее ориентироваться по отблескам огня на булыжной мостовой, а потом иссяк и этот неверный источник света и они продолжили двигаться в полной темноте. С ночным освещением в Дарлане было не очень… а говоря по правде — никак. Нет! — Императорский Дворец и еще десяток — другой подобного класса зданий имел наружное освещение: факелы, масляные фонари и тому подобные источники света, некоторые даже использовали магические светильники, не уступающие по мощности электрическим земным, но в целом — тьма, хоть выколи глаза.

По идее, по ночным улицам должны были регулярно двигаться патрули, имеющие на вооружении факелы и магические фонари, но как-то так получилось, что именно в эту ночь, и именно на территории, непосредственно прилегающей к руинам, в которые превратилась гостиница «Веселый паломник», никаких патрулей не наблюдалось… Удивительно, но факт — такое примечательное событие, как тотальное разрушение гостиницы, сопровождающееся неслабыми аудио- и видеоэффектами!.. — и вокруг ни одного свидетеля, ни одного зеваки, ни одного стража порядка, обязанного незамедлительно объявится на месте, где совершено такое масштабное злодеяние, для задержания преступников и составления протокола! Разгром, учиненный компаньонами, остался совершенно незамеченным многочисленными патрульными группами, обычно тусующимися в этом районе — мистика однако! С другой стороны, исходя из этого можно сделать однозначный вывод о высоком профессиональном уровне дарланской полиции.

Дело в том, что настоящие стражники, так сказать — стражники от Бога, причем независимо от места их профессиональной деятельности — во всех мирах, где обитают люди, обладают одним врожденным свойством — они интуитивно чувствуют место и время, где их присутствие может действительно послужить делу охраны правопорядка, но… с риском для их драгоценной шкуры — они, можно сказать — одним местом, чувствуют это место и время, чтобы никогда там не оказаться. Наличие или отсутствие этого инстинкта есть непреодолимый водораздел между настоящим профессионалом и дилетантом, который сколько бы ни прослужил, сколько бы мзды ни собрал, может в один прекрасный день нарваться на реальных бандитов, которые положат конец блестящей карьере… чего с настоящим профессионалом быть не может никогда — он интуитивно свернет куда-нибудь за секунду до встречи, у него ботинок развяжется, или пупок, или еще чего-нибудь.

Необходимость экономии заряда батареи шкиры и времени кадата привели к тому, что Денис Шэфа не видел — командорская шкира, даже выключенная, полностью скрадывала его в темноте, но каким-то непонятным образом он ощущал его слева и на полшага впереди — это и позволяло ему двигаться параллельным курсом, не спотыкаясь. Сознание Дениса в выборе маршрута и процессе движения не участвовало — работал, так сказать, автопилот, но так как природа не терпит пустоты, ему — то бишь сознанию, нужно было чем-то себя занять, чем оно с успехом и занялось.

Денис принялся вспоминать прошедший бой: парализующий вой, с которым «черные обезьянки» летели в атаку и их обезображенные смертной мукой черты; искаженные каким-то нечеловеческим страданием лица магов; грозовое облако между рук первого из них; растопыренные пальцы Шэфа, втыкающиеся в глаза мертвецов… Перебрав все сохранившиеся в памяти картинки, сознание, с ходу, без задержки, включилось в следующий этап бесконечной интеллектуальной игры, в которую человек играет сам с собою всю жизнь, а именно — в анализ произошедших событий. В сухом остатке оказалось:

Первое: если бы не шкиры, то в гостинице остались бы лежать бездыханные тела не нападавших, а Дениса и Шэфа, или же, в лучшем случае, только Дениса… (надеюсь, для кого лучшим, объяснять не надо).

Второе: если бы Денис не выстрелил в грозовую тучу между рук первого мага, несмотря на приказ Шэфа заниматься только ниндзя, а мага оставить ему — неизвестно, чем бы дело кончилось.

Третье: только обстрел точек материализации трех последних магов, после их выхода из прыжка, обеспечил общую победу, дав Шэфу временной люфт для подготовки своей атаки. Главное здесь то, что Шэф не отдавал приказа об обстреле.

Четвертое: резюме предыдущих трех: Шэф продумал план операции небезупречно, а если называть вещи своими именами — херово, Шэф руководил операцией, мягко говоря — небезупречно, а если говорить откровенно — отвратительно, и если бы не самодеятельность и не прямое нарушение приказа Денисом, то ее итоги могли бы быть другими с точностью до наоборот.

Главный вывод: Денис подвергся смертельной опасности и выжил только чудом!

Несмотря на быструю ходьбу и теплую погоду — как в июньскую ночь где-нибудь в Краснодарском крае, Дениса стало холодить… подмораживать слегка, его мучил один простой вопрос: как так получилось, что они, с легкой руки любимого руководителя — в рот ему пометом, сунули головы в пасть льва, фактически никак не подготовленными к этому аттракциону — смертельному, блин! — «Это ж как ядрена мать, вас прикажешь понимать!?» — сами собой всплыли в голове бессмертные Филатовские строки, очень точно описывающие ситуацию.

«А очень просто…» — напомнил о себе внутренний голос, но договорить не успел, потому что за него это сделал мудрый руководитель:

— Ну… и к каким выводам ты пришел? — невозмутимо поинтересовался верховный главнокомандующий.

«Похоже, он, все-таки, как-то читает мысли… — испуганно подумал Денис, — хотя… может какие-то всполохи в ауре характерные… или еще что… — в любом случае неприятно… да и хрен-то с ним! — разозлился он, — ничего скрывать не буду — все равно поймет, что вру — а так хоть душу отведу!»

— Херово операция была спланирована… товарищ маршал!

— Да — а… и в чем же? — по — прежнему невозмутимо поинтересовался мудрый руководитель, целеустремленно шагая в ночь.

— А в том! — взорвался Денис, — что нас… ну — у… по крайней мере меня-то — точно… чуть не убили!

— Так не убили же.

— Только из-за шкиры! А так бы…

— А я тебе о чем толковал, когда ты ерепенился: хочу… не хочу… Ты нужен как водитель шкиры, а так-то из тебя боец… — сам знаешь какой… — и тут Дениса прорвало окончательно: он видите ли боец плохой!

— Я боец плохой… — он задохнулся от бешенства, — я боец плохой! — да если бы я не выстрелил этому гондону между рук… хотя ты, между прочим, приказал не вмешиваться… стратег! — «Маг мой, бей черножопых!», — передразнил он любимого руководителя, исказив, между прочим, приказ, — то нам бы обоим пиздец!

— Да ничего подобного, — Шэф был по — прежнему невозмутим, — я бы его и сам достал… но за помощь — спасибо. Все правильно сделал.

— А почему ты не приказал обстреливать материализующихся магов!? А если бы я не сообразил!?

— Дэн, — лица верховного главнокомандующего, естественно, не было видно, но Денис был уверен, что тот, по обыкновению, ухмыляется, — так ты же не бюджетный голем, который умеет только махать мечом в двух плоскостях, ты же МОЙ помощник, — слово «мой» явно выделялось из контекста, — если бы тебе надо было что-то командовать в таких элементарных ситуациях — нахрена бы ты был нужен?

Спокойная отповедь мудрого руководителя подействовала на разгоряченное сознание Дениса точно так же, как жидкий азот на бородавку — не в том смысле, что сознание отвалилось, а в том — что сильно охладилось. С доводами Шэфа трудно было не согласиться — и, как бы трудно это ни было, Денис попытался взглянуть на ситуацию с другой стороны — со стороны верховного главнокомандующего и… ему стало, мягко говоря, неуютно: пока главком, в поте лица, сражается с магами, подвергая жизнь вполне реальной опасности, Дэн, спрятавшись в непробиваемой шкире, отстреливает «черных обезьянок, которые, будем честны перед собой — ему ничем реально не угрожают, и между делом, постреливает в появляющихся магов… а потом, когда все благополучно заканчивается, закатывает истерику в духе главных героинь мыльных сериалов… Как редко, но случается в жизни, Денис увидел себя со стороны, и увиденное ему сильно не понравилось — он за последнее время привык относиться к себе с известной долей уважения — как никак, а цветная Пчела! — всем долгие годы требуются, а Денис за пару месяцев достиг! — и на тебе: не Пчела с красным поясом, а какая-то дамочка… истеричка. Он почувствовал, что у него традиционно начинают краснеть уши. После достаточно длительной паузы Денис выдавил:

— Извини…

— Да ладно… — Шэф был толерантен до чрезвычайности, и это настораживало… — это у тебя реакция на стресс. Это ведь твой первый настоящий бой, да и вообще… не бери в голову. Свои люди — сочтемся… — Последняя фраза Денису категорически не понравилась — звучала она как-то двусмысленно.

Они молча прошагали еще минут пять, — Шэф, скорее всего, просто берег силы, а Денис по староинтеллигентской привычке анализировал свое недостойное поведение и занимался самоедством. Как показал опыт, его надежды на то, что обучение в Ордене Пчелы избавило его от родовой травмы русской интеллигенции, — рефлексии по каждому поводу, как реальному, так и надуманному, не оправдались — никуда это «замечательное» качество не делось, с ним осталось родимое… с ним. Но, к счастью, долго заниматься тем, что Кастанеда (или его переводчик) называет занятным словечком: «индульгирование», Денису не позволила жизнь — надо было делом заниматься, а не сопли на кулак наматывать. Из какого-то невидимого в темноте закутка возникли у них на пути две размытые тени. Денис обрадовано скользнул в кадат и приготовился к новой схватке, когда раздался спокойный голос мудрого руководителя:

— Привет!

И тут ночное зрение показало Денису, что встретили их не местные гоп — стопники и не наемные убийцы Гроссмейстера, а наоборот, свои — можно сказать сослуживцы — Ирж и Мартан.

— Меняйтесь камнями, быстро! — приказал Шэф, доставая из-за пазухи свой камень слез и одевая аналогичный, предусмотрительно протянутый ему Мартаном. Денис и Ирж последовали их примеру, и теперь, для стороннего наблюдателя, обладающего даром дальновиденья, парочки поменялись местами: Шэф стал Мартаном, Мартан — Шэфом, Денис — Иржем, а Ирж — Денисом. Дальновиденье штука темная и мудрый руководитель вполне обоснованно полагал, что эта маленькая шалость останется незамеченной подсматривающими — прав он был, или нет, могло показать только время. Кроме своего камня слез, Мартан передал главкому еще какой-то мешок, который Шэф уложил в рюкзак Дениса. Все эти операции происходили на ходу — свой темп движения компаньоны не меняли. Когда все обмены были завершены, Ирж с Мартаном, изображая Шэфа с Денисом, свернули на каком-то очередном перекрестке, а настоящие Шэф с Денисом, уже невидимые для дальновидца, проследовали прямо.

«Долго еще иди-то?» — хмуро поинтересовался внутренний голос минут через десять.

«А я знаю?» — не менее хмуро отозвался Денис.

«А ты спроси…» — посоветовал голос.

«Сам спроси…» — в свою очередь посоветовал Денис, после чего внутренний голос заткнулся.

Как вскоре выяснилось, ночной марш — бросок по безлюдному Дарлану не являлся бесцельной романтической прогулкой под звездами, а имел под собой вполне конкретную цель. Свернув в очередной раз, компаньоны, ведомые верховным главнокомандующим, перелезли через какую-то высокую ограду, попетляли то ли по густо заросшему парку, то ли по редкому лесу, и в конце концов остановились перед глубоким обрывом, неподалеку от огромного дерева, заслонявшего своей кроной полнеба.

— Полезли, — коротко распорядился главком, и через минуту они удобно устроились на толстой ветке неподалеку от вершины, — днем отсюда открылся бы шикарный вид на город, — пояснил главком, — активируй шкиру и посмотри.

Денис посмотрел — действительно, черно — белый Дарлан был виден, как на ладони. Совсем рядом, а может так казалось из-за его величины, высилось огромное, мрачное в темноте здание — скорее даже дворец, увенчанный куполообразной крышей с высоким шпилем. Еще ближе — прямо на другой стороне оврага виднелась высокая решетка, поблескивающая в темноте неприятными, электросварочными огоньками. В визоре шкиры отобразилась еще одна пугающая особенность решетки — неприятные огоньки, посверкивающие там и сям, не ограничивались непосредственно решеткой, а продолжали свою «веселую» игру высоко над ней, образуя плотную завесу, простирающуюся насколько хватало взгляда вверх, в ночное небо. Неизвестно от чего, у Дениса возникла твердая уверенность, что контакты с этими светлячками к хорошему не приведут, а вот наоборот — запросто… было в их праздничном, можно даже сказать — новогоднем поблескивании что-то страшноватое…

— Шэф, а что это за ограда… сверкающая…

— Ограда, как ограда, — отмахнулся главком, — обычная «Завеса Пта»… не отвлекайся, некогда — присмотрись к шпилю.

…хорошее, блин, дело — не отвлекайся… не нравится мне эта хрень…

…ишь ты — не отвлекайся… может еще потрогать ее прикажешь!.. блин…

— В смысле, что присмотрись?

— А — а черт… все забываю, что ты ни хрена не знаешь… ткни в правую подмышку и скажи: «Бинокль!«… или же просто скажи «Броня — бинокль!» — кому как удобнее…

— Так и будешь секреты шкиры выдавать в час по чайной ложке? — усмехнулся Денис.

— Я их вообще выдавать не буду — выдастся спокойное время, натянешь шкиру, ткнешь в правую подмышку, скомандуешь: «Инструкция», или никуда не тыкая: «Броня — инструкция» и будешь изучать сколько душе угодно… а сейчас не теряй времени — его у нас мало.

«Ну — у… если когда спокойное время… — тут же прокомментировал внутренний голос, — то ты изучишь шкиру… никогда!» — Денис вступать с ним в пререкания не стал, а наоборот — выполнил указание мудрого руководителя, и приблизив изображение, стал изучать шпиль. Ничего интересного он не обнаружил.

— Видишь отверстие около вершины?

— Нет.

— Еще приблизь. — Денис скомандовал шкире: «Броня — приблизь!» и наконец разглядел дырку с рваными краями, о которой, видимо, и толковал мудрый руководитель.

— Ну — у… — разглядел?

— Звездообразная, с рваными краями?

— Да.

— И чё?

— Ничё… — передразнил Дениса Шэф, — откуда у потомственного интеллигента такой лексикон?

— Это нервное, — отмазался Денис, — так что с дырой?

— Я дам вам парабеллум — будем отстреливаться… — задумчиво пробормотал главком. — Короче, Склифосовский! — отсюда до дырки двести пятьдесят метров… надо в нее попасть из арбалета…

— И все? — криво ухмыльнулся Денис, — а белке в глаз не надо?

— Белке не надо… и вообще, прекратим эту бесполезную дискуссию. Альтернатива попаданию — встречать Гроссмейстера на дороге… а там нас точно прибьют. Так что — давай за дело!

«Шэф — отличный мотиватор…» — с непонятной интонацией сообщил внутренний голос.

«Согласен…»

Доведя до подразделения боевую задачу, главком вытащил из рюкзака Дениса мешок, полученный при встрече с группой прикрытия, а из мешка извлек здоровенный арбалет, и к нему один болт. Болт отличался от всех виденных Денисом ранее тем, что имел на хвосте ушко, подобно обычной иголке. К ушку был заранее привязан моток тонкого троса. Шэф сноровисто привязал свободный конец троса к дереву, взвел арбалет, уложил в ложе хитрую стрелу и протянул оружие Денису, до которого кое-что стало доходить…

— Шэф… это что — дворец Гроссмейстера?! — нервным шепотом поинтересовался Денис.

— С чего ты взял? — удивился любимый руководитель, — это Библиотека Центральной обители Ордена Пчелы.

— Как же… как же… как это я сам не догадался?… — как пройти в библиотеку?.. в три часа ночи…

— Ну — у… типа того, — ухмыльнулся Шэф. — Ладно, работай давай!

Денис удобно устроил арбалет в развилке ветвей и принялся выцеливать звездообразную дырку в шпиле Библиотеки.

«Интересно, какого хрена ему понадобилось в библиотеке? Ночью. Тоже мне книголюб, хренов… Как он там выразился… если промахнусь — пойдем воевать Гроссмейстера прямо на дороге… — где нас и прикончат… весело блин… Надо бы попасть… А еще эта завеса… Судя по всему, контакта с огонечками не избежать… Не хочется однако…»

«А если промажешь!?» — подбавил парку внутренний голос.

«Не каркай! — строго одернул его Денис, — мешаешь!» — после чего внутренний голос обиженно замолчал, а Денис задержал дыхание, готовясь нажать на спусковой рычаг. Сделать это ему помешали несколько причин: участившееся сердцебиение; красноватый туман, появившийся перед глазами; «Завеса Пта», своим мерцанием сбивающая прицел, но самым главным фактором была твердая, ничем не обоснованная уверенность, что он промахнется.

«Без кадата не получится…» — не выдержал внутренний голос.

«Похоже, что — да…» — нехотя признал Денис, который хотел сэкономить драгоценное время, вполне справедливо полагая, что сегодня ночью оно еще пригодится, и поэтому хотел стрелять в обычном состоянии сознания. Как выяснилось — не судьба. Подсознание, Бог или кто-то еще, четко дали понять: не надо…

Денис поднял сознание в кадат — сразу стало легче: исчезло волнение, страх промахнуться… да и вообще любой другой страх. Воцарилось спокойствие компьютерной стрелялки, где в случае промаха ты ничем не рискуешь, а значит, соответственно — и не промахиваешься. Денис нашел звездообразную дырку в шпиле, абстрагировался от мерцающих всполохов «Завесы Пта», прицелился, хотел было уже нажать на рычаг, но в последний момент сдвинул прицел на два градуса влево и на три — вверх, и только после этого нажал на спусковой рычаг. Что его заставило изменить прицел он не знал, и не пытался узнать — просто захотелось сменить прицел перед самым выстрелом — и все!

Если бы по какому-то невероятному стечению обстоятельств, в это время, на обрыве оказался сторонний наблюдатель, обладающий достаточно зорким ночным зрением, то он был бы немало удивлен неким изменением окружающего пейзажа — между деревом на обрыве и шпилем Библиотеки Центральной обители Ордена Пчелы внезапно появилась связь, выглядевшая как натянутая нить. Арбалетный болт, пролетев через отверстие в шпиле и протащив через него тросик, был остановлен, когда трос полностью выбрался. За счет силы натяжения, болт не рухнул бессильно вниз, а был возвращен назад, и так как возвращался не строго по той же траектории, по которой летел, то вместе с тросом намотался на шпиль, имеющий в этом месте диаметр сантиметров шестьдесят, образовав таким образом устойчивое крепление.

— Пойдешь через пять минут восемьдесят семь секунд после меня! Шкиру не забудь активировать! — приказал верховный главнокомандующий, и первым исчез в темноте, изображая вагончик подвесной канатной дороги.

… похоже Шэф этой чертовой завесы не боится…

… ну что ж… будем надеяться…

… ЧЕРЕЗ СКОЛЬКО?!?!!?!.. ЧЕРЕЗ СКОЛЬКО?!?!!?!..

… ЧЕРЕЗ СКОЛЬКО?!?!!?!.. Хотя…

… точно! — это же тетрархские меры времени…

… тьфу ты, черт… напугал…

… блин!!!.. а где я часы возьму!?..

— У меня часов нет!

— Да что ты!.. — издевательски отозвался уже невидимый главком, и на Дениса, тут же, от огорчения за очередной ляп, снизошло озарение: он ткнул пальцем в правую подмышку и приказал: «Таймер!», а когда в левом углу визора, появился небольшой, чтобы не заслонять поле зрения, циферблат, скомандовал: «Пять восемьдесят семь!» — тут же по циферблату, не спеша, поползла белая точка.

— Вообще-то, я тебе скажу, когда стартовать, — раздался в наушниках голос любимого руководителя, — я это так… — прикалывался…

«Приколист херов!» — беззлобно подумал Денис.

«Точно!» — поддержал его внутренний голос.

Прошло несколько томительных минут и Денис услышал:

— Ползи! — Он обхватил трос руками и ногами и двинулся в ночь, головой вперед. Конечно, можно было бы двигаться и ногами вперед, но так было удобнее, да и вообще… — ногами вперед — это как-то не очень… Бездумно глядя в звездное небо, Денис быстро скользил вперед — благо трос имел небольшой уклон вниз. Как выяснилось, «Завесу Пта», так напугавшую его, он преодолел даже не заметив, поэтому сильно удивился, услышав неожиданно рано, как ему показалось, голос командора: — Тормози!

Денис без проволочек выполнил приказ верховного главнокомандующего, а после остановки, как можно дальше запрокинул голову, чтобы оценить обстановку по ходу движения. Он увидел главкома, легкомысленно сидящего на тросе, привалившись плечом к шпилю. Первым, что спросил Денис у любимого руководителя, изображавшего монтажника — высотника из старых советских фильмов, было:

— Шэф, а как шкира меня поняла?! — я же на русском…

— Дэн, пожалуйста… — брезгливо отозвался верховный главнокомандующий, — пока я не скажу, что можно, не отвлекайся на всякую… — главком промолчал и не стал конкретно идентифицировать на что не надо отвлекаться, но все же, через губу, пояснил, — она работает с биотоками, а не со словами. — И тут же перешел к делу: — Давай, спускайся.

Денис привычно попытался поднять сознание и с нарастающим испугом убедился, что потерпел в этом начинании фиаско — золотой запас молодой советской республики был полностью истрачен на борьбу с капиталистическим окружением — до последней пылинки! Тревожно поглядев по сторонам и вниз, он абсолютно ясно осознал, что оказался на высоте восьмидесяти метров, вцепившись руками и ногами в тонкий трос, привязанный, в свою очередь, к гладкому металлическому шпилю… — спуститься вниз, без кадата, в обычном состоянии сознания, не было ни малейшей возможности. Денис, по вполне очевидной ассоциации, припомнил отца Федора, застрявшего на скале, понял изнутри невыразимый ужас его положения, и мельком пожалел, что бездумно потешался, в свое время, над бедным священнослужителем — да только теперь — что уж… И как бы поточнее выразиться, стало Денису, скажем так… — невыносимо тоскливо. Точно! — «тоскливо», это самое верное определение, передающее его состояние в тот момент.

— Шэф… — у меня кадат кончился… на стрельбу весь ушел… — уныло пояснил Денис, будто пытаясь оправдаться — что мол не на баловство какое был растрачен драгоценный ресурс, а на важное дело. В ответ любимый руководитель замысловато выругался, но тут же взял себя в руки, и даже попытался вернуть запаниковавшему личному составу уверенность в своих силах:

— Грустно девушки… но… не смертельно… я надеюсь… — после чего ловко скинул одну лямку, потом другую и переместил свой рюкзак из-за спины к себе на колени — вряд ли подобные действия заслуживали бы хоть какого-либо упоминания, будучи проведенными на поверхности земли, но не надо забывать, что все вышеописанное Шэф проделывал на высоте восьмидесяти метров над ней — это высота двадцатипятиэтажного дома, сидя на тонком тросике. Затем он открыл клапан, недолго порылся внутри и наконец вытащил из рюкзака кусачки. Денис еще обратил внимание, что они были какими-то странными, двухцветными — одна сторона белая, другая — черная. Добытые кусачки любимый руководитель спрятал в карман шкиры, а рюкзак прицепил к тросу между Денисом и шпилем, после чего повис над пропастью на одних руках. Сделано это было для того, чтобы обойти висящего Дениса. Процесс этот, неизвестно как для кого, а для Мастера войны, видимо, являлся совершенно рутинным: две руки держатся за трос рядом с руками Дениса, затем одна переносится за его руки, к ней переносится вторая рука, затем все повторяется с ногами и путь в обратном направлении открыт! Обойдя Дениса, мудрый руководитель обхватил тросик руками и ногами и шустро пополз обратно — к обрыву, причем полз ногами вперед, а головой, соответственно, к оставшемуся в одиночестве Денису.

«Интересно девки пляшут! — по четыре в один ряд! — изумился внутренний голос, — куда это он? А!»

«А я знаю!?» — огрызнулся Денис, изумленно наблюдая за эволюциями верховного главнокомандующего. А посмотреть, между прочим, было на что — Шэф отполз метров на тридцать, остановился и туманно пояснил:

— Дальше не смогу — разобьюсь… — а затем приказал: — Крепче держись! — в принципе это указание было излишним, потому что Денис и так вцепился в тросик руками и ногами и не было силы способной оторвать его от этого длинного и круглого кусочка то ли металла, то ли пластика, но уж точно — не пеньки.

А мудрый руководитель, зависший между небом и землей, несколько раз обмотал тросиком левую руку, вытащил из кармана правой рукой кусачки, расцепил ноги, до этого тоже держащиеся за трос и повис над пропастью на одной левой руке. После этого он перекусил тросик кусачками и полетел вниз. Перекусил таким образом, что остался держаться левой рукой за конец, прикрепленный к шпилю Библиотеки. Если бы Шэф не висел на тросике, то его путь неумолимо завершился бы на земле, а так его понесло на здание, со все возрастающей скоростью. Понесло и Дениса, но ему, в отличие от верховного главнокомандующего лететь предстояло меньше метра, так что о его здоровьи можно было не беспокоиться.

«Пиздец!..» — подумал Денис и прикрыл глаза, чтобы не видеть, как гибнет любимый руководитель. Именно поэтому он и не увидел несколько интересных событий, произошедших практически одновременно и лишь слегка сдвинутых по времени.

Первое — когда главком перекусывал тросик, белая сторона кусачек была обращена к Библиотеке, а черная — к обрыву. Когда кусачки разрезали тросик, та его часть, которая шла от черной стороны кусачек к обрыву просто исчезла. Называйте как хотите: растворилась в воздухе, дематериализовалась — короче: кусок тросика от дерева на обрыве до черной стороны кусачек просто перестал существовать, будто его и не было!

Второе — верховный главнокомандующий не разбился о стену Библиотеки, хотя и подлетел к ней на очень высокой скорости. Он, хотя и не без труда, самортизировал удар ногами, повис на одной руке, затем без лишней суеты убрал свои, не побоюсь этого слова — волшебные, кусачки в карман, ухватился за тросик двумя руками и ловко выбрался на крышу Библиотеки, представлявшую собой, в этом месте, узкий — не более полуметра, промежуток между куполом и стеной.

— Ты чего, заснул там? — раздался в наушниках спокойный голос любимого руководителя и Денис открыл глаза. — Выспимся на кладбище, а пока давай — шевелись.

Сказать что Денис обрадовался — значит не сказать ничего. Он не обрадовался — он вернулся к жизни! Быстро перебирая руками и ногами он пополз по тросу вниз. Спускался он не один — на его голове проделывал тот же путь рюкзак мудрого руководителя, предусмотрительно оставленный им в нужном месте. Когда Денис добрался до крыши, где обосновался главком, он уже снова был собран и почти спокоен — что ни говори, а обучение в Ордене дорогого стоит! Каким-то краешком сознания Денис даже удивлялся самому себе: стоит на высоте пятидесяти метров, на довольно узком карнизе — не на пятках конечно, но все же… ночью, и… никаких особенных эмоций — нет, конечно, когда висел около шпиля, а Шэф сорвался вниз, было малость неприятно… ну — у честно говоря — очень плохо было — решил, что все… а сейчас-то! — под ногами твердая поверхность, да и высота — этажей пятнадцать всего — выберемся!

— Держи, — приказал главком, протягивая Денису конец троса, — смотри не потеряй — иначе будешь прыгать. — Шутил верховный главнокомандующий, или нет, было неизвестно, поэтому Денис покрепче вцепился в спасительную веревку. — Постой здесь, я сейчас… — несколько туманно пояснил командор и с проворством мартышки — сборщика кокосов, полез вверх по освободившемуся тросу.

— Нет, блин… я сейчас пойду осматривать достопримечательности и потеряюсь! — откликнулся уже пришедший в себя Денис.

— Ты можешь…

«Это комплимент или тонкая издевка? — подумал Денис, но так и не придя к определенному выводу, задумался о другом: — А, куда это он, собственно?.. Вернее, не куда, а зачем?»

«Хэзэ…» — отозвался внутренний голос.

«Молчи уж! — сурово оборвал его Денис, — когда реально нужна помощь, ты молчишь, как одно место! А как языком почесать — ты тут, как тут!» — внутренний голос пристыжено замолк, хотя упреки Дениса были не вполне справедливы — иногда он реально помогал — вспомним хотя бы случай с мокрецом, но… справедливость вещь крайне дефицитная, и на всех ее не хватает.

Шэф, добравшись до дырки в шпиле, вытащил «Черный коготь» и аккуратно, под самый корешок, отрезал арбалетный болт, после чего спрятал его в карман шкиры, затем размотал трос обвившийся вокруг шпиля и вытащил его из дырки — к имевшимся тридцати метрам добавилось еще около десяти — двенадцати. Проделав все это, он сбросил трос и неторопливо пополз вниз.

— Шэф, а куда канат привяжем? — поинтересовался Денис, когда любимый руководитель появился рядом.

— Никуда. Я буду держать. — И в ответ на изумленное молчание Дениса, пояснил, — Помнишь ты удивлялся: зачем уметь увеличивать вес?

— Помню…

— Короче, у нас десять минут — начинай вертикальный прогон, уменьшай вес, а я наоборот…

Никогда еще Денис не прикладывал столько усилий к расширению нисходящего канала — нет, нельзя сказать, что он раньше относился к этому делу формально, отнюдь — он хорошо помнил урок мудрого руководителя и постоянно, в фоновом, так сказать, режиме увеличивал свою энерговооруженность, расширяя восходящий и нисходящий каналы, но если сравнить его обычные усилия на этом поприще с тем, как он занимался этим в течении десяти минут, отведенных Шэфом, это было, как страстный секс на ночном пляже с только что снятой в баре на берегу южного моря юной красоткой, по сравнению с тем же процессом после долгих лет семейной жизни… вроде бы все одно и тоже, но разница есть…

— Рюкзаки оставляем здесь, с собой только дыроколы — они поместятся в грудной карман шкиры. Придется включать невидимость — ничего в руках быть не должно, — коротко приказал Шэф.

После того как его распоряжение было выполнено, главком обвязал трос вокруг пояса, намотал его на правую руку, сбросил свободный конец вниз, лег спиной на купол, прочно уперся ногами в каменный карниз и скомандовал:

— Пошел!

Денис быстро заскользил вниз, удерживаясь за трос в основном ногами, а руками только контролируя скорость спуска. Когда ноги почувствовали вместо каната пустоту, он затормозил, повисел пару секунд, разглядывая далекую землю и разжал руки. За те несколько коротких мгновений, что продолжался полет, никакой пестрой киноленты с воспоминаниями о самых ярких мгновениях прошедшей жизни перед внутренним взором Дениса не прокрутилось, испугаться он не успел, и в соприкосновение с землей вошел во всеоружии — сжатым, как боевая пружина дырокола, и результат не замедлил сказаться — он ничего себе не сломал и ничего себе не отбил.

«Жить захочешь — не так раскорячишься!» — прокомментировал внутренний голос.

«Эт-то точно!» — не мог не согласиться Денис.

Любимый руководитель появился рядом ожидаемо быстро — для него пятидесятиметровая, отвесная стена Библиотеки проблемой не была, и тут же отдал распоряжение:

— Активируем шкиры. Идешь за мной на расстоянии двух метров, по возможности след в след. Все повторяешь за мной: я замер — ты замер, я лег — ты лег, я исчез — включаешь невидимость. Идем молча, пока я не заговорю. Если заметишь что-то необычное, требующее моего внимания, — Шэф сделал паузу, чтобы Денис осознал, насколько важной должна быть причина, — догонишь и похлопаешь по плечу. Все ясно?

— Да.

— Пошли.

Верховный главнокомандующий уверенно направился в сторону громадного купола, светящегося мягким желто — красным цветом. Денис обратил на него внимание еще кантуясь наверху — да и трудно было не обратить — это было единственное светящееся пятно на всей территории обители, погруженной в кромешную тьму.

Первый патруль встретился им минут через пять. Главком неожиданно замер и Денис сделал лишний шаг, прежде чем остановиться. Шэф спиной выразил огорчение от проявленного Дэном тупизма и надежду на то, что подобное разгильдяйство больше не повторится. Денис лицом изобразил глубокое раскаяние и твердую уверенность, что это была досадная случайность, а отнюдь не систематическая ошибка. Спина Шэфа выражала определенный скепсис по этому поводу, но в тоже время слабую надежду, что это — правда.

Справедливости ради, надо отметить, что никакого оправдания оплошность Дениса не заслуживала — он, чтобы не пропустить момент остановки, или же включения режима невидимости, по сторонам практически не смотрел, сосредоточив все свое внимание на любимом руководителе, и все равно умудрился обмишуриться, да еще и появление патруля для него явилось неприятной неожиданностью. Возможности ночного виденья активированной шкиры не уступали способностям Дениса в кадате, поэтому неожиданное явление патрульных, будто материализовавшихся из воздуха, произвело на него гнетущее впечатление.

«Надо не забыть узнать у Шэфа, что это за хрень… — подумал Денис, и сам же себя осадил: — …потом…»

Патрульных было трое, тоже облаченных в скрадывающие очертания черные комбезы. Ближайший из них прошел на расстоянии не больше пяти метров, но видимо черный цвет шкир идеально соответствовал цвету глухой маргеландской ночи, потому что никаких действий насильственного характера, со стороны сторожей не воспоследствовало — они как явились из мглы, так в ней и растворились. Шэф выждал некоторое время, потом махнул рукой и компаньоны двинулись вперед.

«Нет, надо обязательно разобраться… — думал Денис, шагая след в след за верховным главнокомандующим, — пусть и потом, но обязательно… — я Шэфа в шкире вижу прекрасно, этих же не видел до последнего момента… зато и они нас не увидели, хотя невидимость у нас не включена… причем наверняка они в кадате — должны были бы увидеть… чё за хрень, а?..»

Они встретили еще два патруля, встречи с которыми прошли аналогично первой и Денис совсем уже было уверился, что так будет продолжаться и впредь, когда Шэф, застывший в очередной раз неподвижной черной статуей, внезапно исчез. Растерянность Дениса длилась не дольше одного удара сердца, после чего, для внешнего наблюдателя, исчез и он.

— Дэн, — раздался в наушниках тихий и спокойный голос верховного главнокомандующего, — мой колдун, твои — собачки. Атака только по команде.

«Какой, нафиг, колдун, какие, нафиг, собачки!?..» — успел подумать Денис, прежде чем увидел какой это, нафиг, колдун, и какие это, нафиг, собачки.

Колдун был, как колдун — на вид обычный человек: высокий, поджарый, сухощавый, с крупным крючковатым носом, придававшим ему какой-то птичий вид, усугублявшийся круглыми, совиными глазами. А вот назвать его трех «собачек» обыкновенными ни у кого бы язык не повернулся. Представьте себе крупного ротвейлера — представили? — согласитесь, что назвать его приятным может только его хозяин, да и то, думается, не всегда. А теперь увеличьте его в длину раза в полтора и в объеме раза в два, и вы получите поверхностное представление о «собачках», которыми должен был заняться Денис. Особо неприятное впечатление оставляли собачьи глаза — слишком умные и слегка светящиеся. Двигалась вся эта компания абсолютно бесшумно, что для колдуна было наверно, естественно, а вот то, что «собачки» двигались не взлаивая, не взрыкивая и даже воздух нюхали как-то бесшумно — это настораживало и вызывало в душе Дениса безотчетное беспокойство.

Колдун остановился шагах в десяти, выставил перед грудью руки согнутые в локтях, ладонями наружу, и начал медленно поворачиваться вокруг оси, изображая собой локатор. Собаки напряженно принюхивались и вектор их интереса неумолимо приближался к направлению на то место, где расположились компаньоны. Когда «радару» колдуна до направления на «бандгруппу» осталось градусов сорок, Шэф приказал:

— Смещайся по ходу его вращения, — что Денис незамедлительно и выполнил.

Колдун, казалось, ничего не заметил, а вот «собачки» стали настороженно принюхиваться и завращали головами в разные стороны, пытаясь найти источник, вызвавший их беспокойство.

«Никогда еще Штирлиц не был так близок к провалу!» — всплыло в голове у Дениса, но даже такой тонкий юмор не смог развеселить его в это мгновение. Он отчетливо понимал, что сейчас их с Шэфом обнаружат, причем обнаружат посреди вражеской территории, напичканной магами и Пчелами, как арбуз семечками. И когда это произойдет, все эти маги и Пчелы, мягко говоря, недружелюбно настроенные, в лучшем случае их арестуют… а потом убьют, учитывая их с любимым руководителем послужной список, а в худшем убьют прямо сейчас… хотя, что лучше, что хуже, в данном положении — сложный вопрос. Да еще и кадат кончился… хотя, какой к дьяволу кадат — здесь помог бы только шестиствольный пулемет, как у Шварценеггера в каком-то фильме… да и то — не факт. Осознав все это, за время неизмеримо меньшее, чем пришлось на описание, Денис неожиданно для себя успокоился и приготовился дорого продать свою жизнь.

Надо честно признать, что во время анализа создавшегося положения, у Дениса мелькнула мысль о возможной сдаче — все-таки умирать на чужой войне, неизвестно за что, не хотелось, но при детальном рассмотрении мысль эта оказалась гнилой пустышкой — не по морально — этическим соображениям, как возможно пришло в голову романтически настроенным читателям, а скорее всего — читательницам, а по совершенно логическим — после того, что они с Шэфом наворотили сегодня в «Веселом паломнике»… да еще его наверняка свяжут с проказами главкома в Хазрете… так что, нет — врагу не сдается наш гордый «Варяг»! — все равно на кол посадят, или сдерут кожу и в соль… — Пчелы они такие… так что лучше умереть в бою — все меньше мучиться.

Но! Как очень правильно задает вопрос лучший д'Артаньян всех времен и народов Михаил Боярский: «А что такое рыцарь без любви!?! И что такое рыцарь без удачи!?!» — когда казалось, что ловушка уже захлопнулась и спасения нет, на помощь компаньонам пришла вышеупомянутая Госпожа Удача! Небо на севере вспыхнуло — в него с земли били три разноцветных луча: белый, синий, красный!

«Медведя не хватает… блин… белого…» — откликнулся на зрелище внутренний голос.

Денис внимания на реплику не обратил, увлеченный гораздо более захватывающим зрелищем: колдун прекратил изображать из себя радар, собачки перестали принюхиваться и задрали морды, заворожено глядя в небо, а на конце указательного пальца правой руки колдуна вспыхнул ослепительный огонек, по яркости не уступающий солнечному, а может и превосходящий — смотреть на него было невозможно. Колдун очертил своим горящим пальцем большой круг, причем свет от пальца никуда не исчез и в воздухе возник горящий обруч, наподобие тех, через которые в цирке прыгают разные замордованные хищники. После этого обруч вспыхнул ярче прежнего и погас, а в воздухе осталось круглое окно, или люк, в котором была видна часть комнаты со стенами украшенными роскошными гобеленами. В это окно и прыгнули, сначала собаки — видимо повинуясь неслышной команде, а потом и сам колдун.

Проявившийся Шэф молча махнул рукой и Денис, отключив режим невидимости, молча потянулся вслед за ним в сторону желто — красного купола.

* * *

— Ш'Эссар! Они идут сюда! — в словах Партанга чувствовалась тревога. После демонстративной легкости с которой это Дитя Бездны — ш'Эф и его помощничек — любимое порождение Тьмы, уничтожили четырех магов и две «Звезды Смерти», в этом не было ничего удивительного.

— Ты уверен? — хмуро поинтересовался Гроссмейстер, хотя и не сомневался в ответе — такое развитие событий было вполне логичным, он бы и сам, обладая неизвестным, но очевидно — грозным оружием, которым завладел ш'Эф, пошел бы добивать врага прямо в его логове!

— Да. Они вышли на улицу Горшечников!

Последней каплей, заставившей Гроссмейстера Ордена Пчелы принять самое главное неправильное решение в его жизни, был испуганный взгляд Верховного Мага — Настоятеля Храма Морских Богов И — Линя. Ш'Эссар никогда не видел его не то, что напуганным, а даже просто растерянным. И — Линь всегда был олицетворением спокойствия и безмятежности, казалось ничто в мире не может вывести его из состояния спокойной сосредоточенности — ан нет! — оказалось может!

Больше не колеблясь, Гроссмейстер, с видимым усилием, двумя руками оторвал от стола большой — размером с волейбольный мяч, матовый шар и поднял его на уровень глаз.

— Общий сбор! — громко скомандовал он, и из шара в потолок, а потом дальше — в темное ночное небо, ударили три луча: белый, синий, красный… Через короткое время в Зале Прибытия стали появляться ловчие и боевые маги, патрулировавшие до этого Дарлан и Центральную обитель. Зал охранялся не хуже форта Нокс и был единственным местом внутри замка, где только и можно было открыть входные порталы. Попытка телепортироваться в любое другое место внутри замковой стены приводила к немедленной гибели прыгуна.

Авантюрный план ш'Эфа, рассчитанный на безусловную помощь Богини Удачи, сработал… — любила его змееголовая принцесса…