Первое, что могло бы прийти в голову образованному человеку, глядя на Ниволь, были бы слова классиков: «Знойная женщина — мечта поэта!» — как говорится, ни убавить, ни прибавить. Если же взяться за детальную инвентаризацию гениального определения, то расшифровка могла бы выглядеть примерно так: юная богиня с точеной фигуркой, с огромными, сверкающими, бесстыжими, притягивающими серыми глазами, с копной рыжих волос, рассыпавшихся по алебастровым плечам… — детализацию можно было продолжать и продолжать, но классиков не перешибешь — знойная женщина, и все тут! И что отнюдь немаловажно — темпераменту Ниволь могла бы позавидовать сама мадам Грицацуева. Она играючи сумела избавить Дениса от всех излишков сексуальной энергии, накопленной им за несколько месяцев вынужденного воздержания.

В минуты любовного исступления молодые люди теряют ощущение времени, им кажется, что время останавливается, что они выпадают из его течения в какие-то более высокие измерения и исчезают с поверхности нашей грешной земли, но, к сожалению, все на свете имеет свое начало и свой конец, завершилась и эта сладкая битва и Денис, выжатый как лимон, вернулся на Землю… точнее говоря — на Сету, и сейчас мирно спал в объятьях этой, поистине роскошной, девушки. Этим счастливым сном он и завершил свой многотрудный день, который начался общим построением экипажа «Арлекина» перед лицом грозных демонов.

Рассвет только — только позолотил безбрежную гладь океана, дневное светило, именуемое местными Гельт, только — только показало свой краешек из-за линии горизонта, а черный клипер уже бросил якорь на внешнем рейде Бакара. Экипаж выполнил свою часть договора — привел судно к месту назначения и с трепетом ждал, выполнят ли черные порождения Тьмы свою — отпустят их живыми и здоровыми на все четыре стороны, как обещали, или же, как свойственно всем порождениям Мирового Зла, обманут и начнут лакомиться их бессмертными душами прямо сейчас, не отходя от кассы.

— Шэф, и все-таки, нахрена обе шкиры разряжать-то!? — в последний раз вопросил Денис, возобновляя длящийся уже продолжительное время спор. — Мало ли чё… а так хоть я в активной буду… и так батареи почти на нуле!

— Дэн… — терпеливым тоном любящей матери, в сотый раз объясняющей капризному чаду, что сморкаться за столом, а особенно в гостях, нужно в носовой платок, а не в скатерть, отозвался главком, — повторяю еще раз для… — любимый руководитель сделал паузу и не стал уточнять для кого. — Шкиры мы прекрасно зарядим на берегу, а вот страх божий они могут и потерять. Пойми… этот сброд как дети… — верховный главнокомандующий усмехнулся, — глупые маленькие дети… с большими мохнатыми яйцами… Если они увидят, что превращаюсь только я, они не сделают экстраполяцию, как ты надеешься, и не будут считать, что и ты способен это сделать, раз сделал я. У них своя логика — они верят только своим глазам! Понятно!?

— Понятно… но…

— Так. Все. Это приказ.

— Слушаюсь херр полицай!

— Вот так-то лучше. А то устроил тут думу… дума не место для дискуссий! Пошли.

История, породившая этот затяжной спор, началась ночью, незадолго до рассвета, когда, согласно данных «тельника», точка, отображавшая положение «Арлекина», уже почти совпала с финишной отметкой.

— Шэф… а когда мы причалим… кто-нибудь из местных чинов на борт подымется? — поинтересовался Денис.

— Точно не знаю, я в порто — франко раньше не бывал. Но, думаю… таможня там, налоговая, пограничники какие… должны. А в чем дело? Нам-то не все равно?

— Нам-то все равно, а им может быть и нет… — задумчиво произнес Денис, — когда они черных демонов увидят, могут расстроиться и устроить нам джихад, или крестовый поход… фиг знает, как у них тут война с демонами называется.

— А с чего ты решил, что они увидят демонов? Оденем камзолы из капитанского шкафа, и все. По размерам вполне укладываемся. В чем проблема-то?

— А команда? Увидят нас в гражданском — взбунтуются нахрен! Они только черных и боятся!

— Дэн, елы — палы! Ты что не помнишь, что шкира может транслировать все что душе угодно? От голой монашки до медведя в бронескафандре. Выйдем к ним в шкирах, а потом трансформируемся в эти камзолы, — верховный главнокомандующий кивнул на платяной шкаф, — и все! Они будут уверены, что демоны могут принимать любое обличие!

— Здо рово! — восхитился Денис. Однако тут же нашел определенный изъян в безупречном замысле главкома. — Только не надо вдвоем показ устраивать — шкиры и так почти на нуле — чего их дальше-то сажать? Ты покажешь, и хватит… А то вдруг придется отбиваться на берегу от некромантов каких, или еще от кого, так хоть я в активной буду…

Спор этот, то затихая, то снова разгораясь продолжился до рассвета, до того самого момента, как «Арлекин» бросил якорь. И так как к консенсусу компаньоны так и не пришли — каждый остался при своем мнении, то точку в затянувшемся споре поставил верховный главнокомандующий, объявив свое волевое решение.

— Хорошо, — сдался Денис, — а как это технически сделать? Как ввести в память шкиры меня в камзоле?

Главком только неодобрительно хмыкнул и покачал головой, поражаясь невежеству личного состава. Однако хмыкай не хмыкай, качай не качай, а другого личного состава у него не было, поэтому пришлось инструктировать этот.

— Учись студент! — с этими словами верховный главнокомандующий облачился в шкиру; поверх нее одел рубашку, штаны, камзол; обул ботфорты; натянул шляпу и подпоясался шпагой.

— Шэф… а скажи… — Денис робко взглянул на любимого руководителя и замолчал, будто стеснялся продолжать. Верховный главнокомандующий немного подождал, а потом недовольно буркнул:

— Ну чего там? Не тяни.

— Вот ты говорил: долго живу… видел много… — Денис снова замолчал.

— И чего? — хмуро осведомился командор, нутром чуя подвох со стороны старшего помощника.

— Ты ведь во времена Высоцкого жил?

— Жил.

— Тогда понятно…

— Чего это тебе понятно?!! — прищурился Шэф.

— Понятно, кого он имел в виду… помнишь: «…Тот малость покрякал, клыки свои спрятал — красавчиком стал, — хоть крести».

— И кого же? — тоном не обещающим ничего хорошего, полюбопытствовал верховный главнокомандующий.

— А ты в зеркало взгляни, — наивно хлопая глазками посоветовал старший помощник. Картинка отраженная беспристрастным стеклом могла бы иметь большой успех в деле воспитания трудных подростков и других асоциальных личностей, если бы им твердо пообещали, что их следующим воспитателем будет сущность, отразившаяся в стекле. Скорее всего, эти трудные подростки и асоциальные личности твердо встали на путь добродетели, лишь бы никогда в жизни не встречаться с черноголовым франтом без лица — уж больно неприятная получалась картинка, гораздо хуже, чем когда «черные демоны» были в своем «природном» обличии — без одежды.

— Да я не закончил! — досадливо отозвался главком, отворачиваясь от зеркала. — И вот правильно говорят: дуракам полработы не показывают! — на что Денис только ухмыльнулся (про себя). — И вообще не перебивай, а слушай и запоминай! Понятно!?! — грозно завершил свою короткую речь командор.

— Так точно, кэп! — Денис преданно уставился на верховного главнокомандующего, пожирая его глазами и тому не оставалось ничего другого, как продолжить обучение:

— Броня — активный режим! — скомандовал главком и тут же выдал следующую команду: — Броня — лицо и руки открыть! — и в тот же миг вместо «черного демона» без лица, напялившего на себя камзол, возник обычный молодой человек с абсолютно нормальным лицом и руками, одетый в этот самый камзол. Шкира, закрывающая лицо и руки никуда не исчезла, а просто стала невидимой. — Броня — запомнить облик, название «камзол»! — продолжил командор, и хотя никаких внешних подтверждений тому не было, можно было не сомневаться, что шкира все прекрасно запомнила, что и было подтверждено чуть позже. Завершив эти операции, верховный главнокомандующий быстренько разоблачился и оставшись в чем мама родила — точнее, в одной шкире, приказал ей: — Броня, облик «камзол»! — Как только команда прозвучала, вместо «черного демона» появился любимый руководитель, одетый в шмотки, которые в данный момент были небрежно разбросаны по необъятной кровати.

— Ты специально без перчаток «сфоткался»? — уточнил Денис.

— Конечно, а то всегда пришлось было бы их носить.

— Логишно… логишно… — пробормотал старший помощник, на что главком отреагировал вполне адекватно:

— Кончай там бубнить себе под нос, — приказал он, — и займись делом!

Выполняя приказ руководства, Денис повторил все действия командора со шкирой, верхней одеждой, обувью, головным убором и шпагой. Напялив все это, он «сфотографировался», затем разоблачился до шкиры и проверил, как она его запомнила — с ее стороны, все было сделано профессионально. Можно было начинать дурить голову простодушным матросам «Арлекина».

* * *

— Шэф, а мы что, под их флагом, — Денис ткнул пальцем назад, где над грот — мачтой гордо реял желто — красный стяг Высокого Престола, — будем в порт заходить. Как бы какие вопросы у властей не возникли… а то может нас, как пиратов… — Денис сделал характерное движение, как будто пеньковая веревка захлестывает шею.

— Зачем под их? — поднял брови верховный главнокомандующий. — Мы зайдем под своим.

— Под своим?.. — в ответ удивился, вроде бы уже ко всему привычный, старший помощник.

— Ну конечно, — пожал плечами главком, — за каким дьяволом Высоким Лордам Севера — северным варварам Лорду Атосу и Лорду Арамису держать флаг Высокого Престола, когда у них есть свой!

— А — а-а — а! Так мы Северные Лорды… вот оно чё Михалыч. А мужики-то и не знают… — ухмыльнулся Денис.

— Теперь будут знать, — зеркально ухмыльнулся командор. — Конечно можно было бы зайти под флагом Вольных Торговцев, и не исключено, что так и сделаем… я еще подумаю.

— Чё за люди?

— Чё за люди?.. — с укоризной переспросил любимый руководитель. Было заметно, что вопиющее незнание молодой порослью таких уважаемых людей, произвело на него гнетущее впечатление. — Ты не знаешь, кто такие Вольные Торговцы!?.. — Шэф сделал паузу. — Так попроси «тельник»! — он тебе все объяснит: и про торговцев, и про пиратов, и вообще про все на свете… — все — все расскажет. И это… отстань — мне надо делом заниматься.

… черепушку полировать…

— А он откуда знает? — не обратил внимания на приказ «отстать» Денис.

— Как это откуда? — искренне удивился командор, — он видит и слышит то же, что и мы, ничего не забывает, бывал здесь не раз… Да и вообще, у него есть какие-то свои, недокументированные источники информации, — поморщился мудрый руководитель.

— Какие? — живо заинтересовался Денис.

— А ты у него спроси.

— Тельник, какие у тебя есть недокументированные источники получения информации.

— Уточни вопрос, — отозвался продукт неизвестных супертехнологий.

— Ну — у… кроме того, что ты видишь и слышишь, — несколько смущаясь произнес Денис — все-таки это было непривычно, предполагать наличие органов зрения и слуха у тоненького листика из непонятного материала, — какие у тебя еще есть источники получения информации? — В ответ «тельник» прикинулся шлангом… ну, то есть, безобидным листком формата А4, который, естественно, ни слушать, ни видеть, ни разговаривать не умеет. И если бы Денис знал его немножечко хуже — он бы ему поверил.

— Видишь, — вмешался верховный главнокомандующий, — молчит!

— И что? — не понял Денис.

— А то! Врать впрямую он не может. Запрет у него, вот и молчит. Есть у него какие-то источники информации, про которые он сказать не может, и не может соврать, что их нет — вот и молчит!

— Понятно…

— А если понятно, он тебе все про флаги и расскажет, а я занят. Понятно?

— Да.

Из рассказа «тельника» Денис уяснил следующее: на Сете, на кораблях имелись любые флаги, какие только могли встретиться в безбрежном океане. Не было только одного, такого привычного на Земле — пиратского. Здесь не существовало официальной профессии «пиратство», имеющей свой отличительный флаг, герб и гимн. Пираты были, а пиратства не было — вот такой парадокс! Дело было в том, что каждое судно, в любой момент могло, сменив флаг, превратиться из мирного торговца в пирата, и наоборот.

Причиной этого была многовековая морская традиция: любой корабль, который был слабее твоего, рассматривался как добыча, а любой, который сильнее — как агрессор. Если тебе архиважно было доставить груз по назначению — то собирай большой, хорошо охраняемый караван, иначе — рассчитывай на себя.

Поэтому и выходил галеон из порта, как законопослушный итланский купец, а уже через сутки, под эранийским флагом, атаковал киранский когг. Правда, через неделю уже ему приходится улепетывать во все лопатки от кетрайского фрегата, а еще через пару суток, уже под киранским стягом, брать на абордаж галеон Морского Королевства, и такая игра: «Заяц — Волк» не прекращалась, пока борт снова не ошвартуется в родной гавани, как мирный итланский купец — вот такая, понимаешь загогулина, брат! Каждое судно, в зависимости от обстоятельств, могло оказаться как пиратом, так и его жертвой.

Все это понятно: трудно удержаться от искушения напасть на одиночный галеон с грузом западных пряностей, пусть даже и идущий под дружественным флагом — ведь никто и никогда не узнает почему он не пришел в порт назначения. Равно как никто не проверит, купил ли ты за бесценок девять мешков зеленой корицы у купцов, переборщивших с «дымом богов», или же это карго пропавшего галеона.

Команда захваченного судна, за исключением офицеров и владельцев груза, уничтожалась далеко не всегда. Если они присягали новым хозяевам, за борт их никто не отправлял — избыточной жестокости не было. Опасности, ни они, ни их возможные разоблачения, не представляли. Да и кто будет жаловаться и кому? На всякую устную жалобу какого-нибудь матросика правдоруба, что мол уходили они из гавани Ортана на галеоне «Белый гусь», под командованием капитана эль — Итири, с грузом перца, принадлежащего купцу Ирм Ванаху, а теперь судно называется «Улыбка русалки» и командует на нем капитан Рой Тагран, которому и принадлежит груз, и мол именно этот зловредный Рой Тагран захватил «Белый гусь» и отправил прогуляться по доске капитана эль — Итири, всех офицеров и купца Ванаху, правоохранительные органы, любого порта, кроме Ортана, резонно возразят: мол все бумаги у уважаемого капитана в порядке, все налоги и таможенные сборы оплачены (не говоря уже об обильной смазке правоохранительных органов), так что идите дорогой товарищ лесом, а то можно и в кутузку за клевету… И найдут этого матросика поутру с перерезанным горлом, плавающим кверху брюхом в зловонной канаве. И все будут знать, за что он там плавает.

В случае же с «Арлекином», даже идеальные, как сферический конь в вакууме, честные и неподкупные правоохранители, если они и существуют в каком-нибудь из многочисленных миров, населенных людьми… даже эти мифические существа не смогли бы предъявить компаньонам обвинений в пиратском захвате корабля. Хоть бы весь экипаж, начиная с боцмана и заканчивая последней трюмной крысой, дал письменные показания о факте противоправных действий в открытом море, приведших к смене владельца и тогда бы дать делу законный ход было бы решительно невозможно. Повторимся, мы говорим о мифических, честных и неподкупных правоохранителях, руководствующихся в своих действиях существующим законодательством, фактами и логикой, а не о реальных существах из плоти и крови, заботящихся лишь о собственном кармане.

Дело в том, что перехватить такое судно, как «Арлекин», в открытом море невозможно — корабль уйдет от любой погони, на него можно только устроить засаду на выходе из порта, на глазах многочисленных свидетелей, а это уже совсем другое дело — открытый грабеж и пиратство!

В этом и заключалась одна небольшая ложка дегтя в этой огромной бочке меда. Все моряки должны были совершать действия криминального характера только на условиях полной анонимности и конфиденциальности — не дай бог, если будет доказан факт пиратства, осуществленный экипажем торгового или военного корабля, — в любом порту, невзирая на национальную принадлежность и былые заслуги (если они были), их всех, от юнги до капитана, ждала виселица или плаха. (Если только государства, под флагом которых шли «пират» и «жертва», не были в состоянии войны).

Правда… и тут опасность была скорее потенциальная, чем реальная — пока еще информация о злодеянии официально дойдет до лиц, принимающих решения (территориально сильно разделенных и состоящих на службе разных и часто недружественных государств), пока эти лица издадут соответствующие приказы, пока приказы дойдут до исполнительной власти, в лице стражников разных уровней, пока эти стражники начнут чесаться… Короче говоря: за это время умрет или ишак, или эмир.

Возвращаясь к обладанию многочисленными флагами следует отметить, что если и была польза от их наличия, то очень небольшая. Ну, например: если догоняет тебя шестнадцатикатапультный фрегат Морского Королевства, то подняв, пока не поздно, его зеленый флаг с серебряными рыбами, можно было рассчитывать, что тебя, по крайней мере, не сожгут издалека, а сначала досмотрят, и может быть даже отпустят — если не найдут ничего ценного. И наоборот — если ты встретил пузатый галеон, идущий, к примеру, под итланским флагом, сам поднимай их красно — белый стяг и иди на абордаж — может до самого последнего момента не будут стрелять, воспримут как визит вежливости… хотя, конечно вряд ли… но! — чем черт не шутит.

Некоторую пользу коллекция флагов могла принести во время ведения военных действий. Именно война давала широкий простор для деятельности мореходов, обладающих креативным складом ума — надо тебе, например, пограбить кого-то, идущего под флагом твоей любимой Родины, на виду дружественной эскадры — хоп! — поднимаешь флаг своих заклятых врагов, война с которыми длится, без перерывов, добрую сотню лет — и вперед!.. Правда потом надо удрать от эскадры, но зато — ты не пират, претензий, с этой стороны, к тебе нет.

Несколько особняком, в череде остальных флагов, стоял флаг Вольного Торговца. Если все остальные флаги, пусть и чисто гипотетически говорили о том, что за их носителями стоит мощь соответствующего государства, и что если их обидят, то соответствующее государство ого — го — го что сделает с насильниками, и хотя реальной защиты никто, нигде и никогда не получал (за редчайшим исключением), то в случае с Вольными Торговцами они и де — юре могли рассчитывать только на себя. Поэтому морское сообщество относилось к ним с некоторой настороженностью и опаской, как к людям отчаянным и злым, от которых всего можно было ожидать, раз они не побоялись отказаться от государственной помощи. Ну, а что Вольных Торговцев недолюбливали поголовно все госчиновники, независимо от государственной принадлежности, об этом можно не говорить — козе понятно: кто же полюбит фрондеров, уклоняющихся от уплаты налогов в казну… в смысле в твой карман? Никто!

И уж совсем особняком стояли северные варвары с их флагом сильно смахивающим на натовский, только в черно — белой гамме: черная роза ветров на белом поле. Жили они на многочисленных островах Великого Северного океана. Единого государства у них не было, а была система Великих Домов. Флаг каждого дома как бы дополнял общий — «натовский», например: у Великого Дома Росомаха под розой ветров красовалась росомаха, у Полярного Волка — волк, ну, и так далее.

Каждый Великий Дом владел минимум одним островом и пользовался в своих владениях полным суверенитетом. Дома постоянно враждовали между собой и казалось бы представляли легкую добычу для внешнего врага, но — не тут то было! В случае внешней угрозы, северяне мгновенно объединялись и их бесчисленные боевые дракары громили неприятельские флоты, невзирая на их численность и совокупную мощь катапульт. Южане, за тысячелетнюю историю, не раз раз захватывали отдельные острова, принадлежащие Великим Домам, но каждый раз бывали с них выбиты. Со своей стороны, северные варвары, с завидной регулярностью, грабили прибрежные города утомленных солнцем южан. Особыми зверствами, ни те ни другие, не выделялись — так… пограбят, понасилуют немного и с добычей к себе, на милый север, или же ласковый юг.

Деление на южан и северных варваров сложилось из-за того, что северяне на свои территории чужаков не допускали, в отличие от государств, условно входящих в понятие «южане». Между «южными» государствами существовал интенсивный обмен товарами, идеями и людьми, в то время как северные варвары осуществляли внешнюю торговлю очень дозировано и исключительно своими силами, не допуская в свои порты торговые корабли «южан». Во многом именно из-за этого — из-за торговой дискриминации и возникали многочисленные конфликты, но так как достичь военного преимущества «южанам» не удалось, им пришлось смириться с существующим порядком вещей.

А в «условно мирное» время, когда не было ни набегов северян, ни ответных рейдов возмездия южан (уже несколько десятилетий), Северные Лорды любили потусоваться на изнеженных и теплых курортах юга. Владыки Севера аскетами отнюдь не были, а вовсе даже наоборот — были большими жизнелюбами. Что характерно, без крайней необходимости ни южные власти, ни криминалитет, старались с Лордами на отдыхе не связываться — себе дороже. За каждого убитого соотечественника, не говоря уже о Лорде, его Дом мстил беспощадно — виновных находили всегда. Рано или поздно, это другой вопрос, но обязательно.

Если речь шла о внешнем обидчике, другие Великие Дома, в случае необходимости, всегда приходили на помощь, невзирая на взаимоотношения между ними внутри северных территорий. Непримиримые враги могли бок о бок рубиться с южанами, опрометчиво вляпавшимися в конфликт с северными варварами, а вернувшись домой, с той же энергией и ненавистью продолжать резать друг друга. Плохо было лишь то, что человеческая память коротка и молодые поколения южан стали забывать о необходимости быть сдержанными и корректными в отношении славных сынов Севера.

Сообщив Денису эти, в высшей степени, интересные сведения, «тельник» снова замолчал, прикинувшись экраном радиолокатора, на котором отображалась береговая линия гавани, на берегах которой расположился славный город Бакар.

* * *

— Флаг Высокого Престола спустить, флаг Вольного Торговца поднять! — негромко произнес Шэф, подождал несколько секунд, и видя что никто, из застывшей перед квартердеком толпы, не торопится выполнять его приказ, рявкнул так, что даже Денису, облаченному в шкиру захотелось заткнуть уши: — Живо! Косорукие обезьяны! Или вам уже не нужны ваши грязные душонки?!

Этот рык, в очередной раз, подтвердилось правило… вернее даже не правило, а что-то вроде закона, причем закона именно природы, а не написанного человеком для подчинения другого человека. Закон природы отличается от юридического закона неизбежностью своего исполнения — никому еще не удалось нарушить закон всемирного тяготения, закон Архимеда, или какого-нибудь Гей — Люссака, который два разных человека. Этот закон, о котором идет речь, является актуальным для всех флотов, во все времена и во всех мирах, населенных людьми, и суть его заключается в том, что команда поданная негромко, и самое главное без специальных идиоматических оборотов, усиливающих эмоционально — смысловую составляющую, озвученного распоряжения, не доходит до сознания младших чинов экипажа, и соответственно — не выполняется. И наоборот, приказ, высказанный прямо и недвусмысленно, громким командным голосом, а самое главное — подкрепленный вышеупомянутыми идиоматическими оборотами, выполняется быстро, четко и незамедлительно!

Акустические колебания, порожденные ревом верховного главнокомандующего, еще не рассеялись в окружающем пространстве и все еще заставляли вибрировать наэлектризованный воздух, а мудрый боцман уже метнулся к открытому люку, нырнул в него с проворством ласки, преследующей мышь в ее норе и через несколько мгновений вынырнул обратно, с большим голубым полотнищем с золотым якорем. Тут уже настала его очередь командовать, и сделал он это, надо честно признать, нисколько не хуже главкома:

— Вторая парусная команда ко мне! Бегом! Быстрее, щучьи потроха! Быстрее, якорь вам в задницу, морские мандавошки! Что вы ползете, как беременные осьминоги?! Быстрее, гнилозубые черепахи! — надо сказать, что боцман был не совсем прав, костеря парусную команду. Буквально через пару секунд, после того как он начал вопить, его уже окружили шесть матросов, которым он и вручил флаг Вольного Торговца.

— А почему не северных варваров? — лениво полюбопытствовал Денис.

— Понимаешь… все-таки роза ветров для местных сильный раздражитель… не будем дразнить гусей, тем более, что Северные Лорды обычно и путешествуют, как «желтые якоря».

— Желтые якоря?

— На местном морском жаргоне флаг Вольного Торговца.

— Понятно.

Как только в руках парусной команды оказался голубой стяг, вся шестерка бросилась на мачту с проворством упомянутых Шэфом руконогих, тем самым показав, что расставаться со своими бессмертными душами, по крайней мере — по доброй воле, они не собираются. Еще через пару минут вместо желто — красного флага Высокого Престола, на ветру заполоскался голубой стяг Вольного Торговца.

«Действительно, как дети, — подумал Денис, — или дикари… Понимают только силу и угрозу… Детишки с большими мохнатыми яйцами, — усмехнулся он, — прав был Шэф… ох как прав…»

Дождавшись, пока вторая парусная команда спустится и вновь вольется в нестройные ряды сослуживцев, тихонько галдящих подле квартердека, Шэф, подобно Шахерезаде, продолжил дозволенные речи:

— Бойцы! — рявкнул он и мертвая тишина опустилась на палубу клипера — смолкли все разговоры, покашливания и перешептывания — решалась судьба экипажа! — Как только ошвартуемся у причальной стенки — можете проваливать на все четыре стороны! — ответом ему послужил коллективный выдох — пока главком произносил свою короткую речь, все собравшиеся затаили дыхание. — Но! — продолжил верховный главнокомандующий и снова толпу охватил вяжущий страх — рано мы обрадовались было написано на их лицах — демоны они демоны и есть! — Не забывайте, что все вы… или почти все… выполнили жест покорности! И сейчас мы проверим, как вы исполняете клятву! Ты! — черный, страшный указательный палец выцелил из толпы рябого мужичка, старательно прячущего глаза. — Подойди! — На подгибающихся ногах, не прямо, а как-то по дуге, боком — по крабьи, вызванный приблизился к возвышению, где находились компаньоны. — Кто приказал сменить курс, перед тем, как я казнил рулевых? — тихим, спокойным голосом поинтересовался Шэф, но всем присутствующим, включая Дениса, показалось что прогремел набатный колокол. Мертвая тишина установилась над палубой.

— Я — я-я… н — не… з — зн — зн — аю… — проблеял смертельно напуганный маленький человек, стремительно белея лицом.

… врет дурак… выгораживает кого-то…

— Ложь. — хладнокровно констатировал верховный главнокомандующий. — Я знаю когда мне врут. — С этими словами, в его руке, как по волшебству, возник «Черный коготь», блеснул в лучах восходящего Гельта туманный полукруг, и рябая голова рассталась с телом. Ударил вверх быстро иссякший кровавый фонтан и вновь мертвая тишина окутала палубу «Арлекина».

— Ты…

К удивлению Дениса, который ждал, что больше дураков не найдется, согласился сотрудничать со следствием лишь четвертый вызванный. Видимо три обезглавленных тела и три отдельно лежащие головы натолкнули его на мудрую мысль, что ответ: «н — не… з — зн — зн — аю…» является неправильным, и нужно отвечать что-либо другое. И он сказал:

— О — о-о — ттт — ец Хр — лл — анг…

— Что еще за: «О — о-о — ттт — ец Хр — лл — анг», — удивился верховный главнокомандующий, и тут «четвертый» смог взять себя в руки и четко произнести:

— Отец Хрланг. — И тут же тишину над палубой нарушил гортанный крик: «Убить предателя! Смерть демонам!»

Как выяснилось, не весь экипаж «Арлекина» был сломлен и покорился мерзким порождениям Бездны. Были в нем еще герои, нашедшие в своих сердцах толику мужества, чтобы ринуться в бой с черными тварями! Расталкивая толпу и вытаскивая мечи, спрятанные под одеждой, к квартердеку ринулись шестнадцать человек. Лица их были искажены яростью и решимостью — то еще зрелище!

— Ну-ка, Дэн, покажи чему ты там научился, — безмятежно произнес Шэф, демонстративно складывая руки на груди и показывая всем свои видом, что вмешиваться в ситуацию не собирается. И Дэн показал.

В кадат он вышел прямо во время прыжка, и в толпу нападавших врезался уже не человек, а Ангел Смерти. Если бы нападавшие обладили даже самыми минимальными начатками мистического слуха, то они непременно услыхали бы величественную музыку труб, призывающую их на Страшный Суд, но так как они подобными способностями не владели, то услышали лишь жужжащую мелодию, выпеваемую «Черными когтями». Хотя для них это было одно и тоже.

В — ж-ж — ж-и — к — с плеч слетает голова главаря повстанцев, призывавшего к расправе с демонами и их пособниками, бьет ввысь кровавый фонтан, окропляющий атакующий отряд, но это ни в коей мере не действует отрезвляюще на остальных восставших — они рвутся вперед, чтобы покарать демонов и «предателя».

«Прямо какое-то кровавое воскресенье… может мы и вправду кровожадные демоны… Хотя вряд ли… Они первыми начали… Не надо было нас трогать… А теперь чего уж…» — отстраненно размышляет Денис, продолжая с умопомрачительной скоростью рубить и колоть повстанцев своими «Черными когтями».

Мятежников можно было понять — назад им дороги не было, у них имелось только два пути: победить, или умереть. Они прекрасно понимали, что черные демоны попытку восстания им не простят, также они были уверены, что никакого понятия о правах человека и недопустимости смертной казни, в цивилизованном обществе, у порождений Тьмы и в помине нет, поэтому на какое-либо снисхождение бунтовщики не рассчитывали, и это придавало им дополнительные силы для последней яростной атаки.

И будь перед ними какой-нибудь другой враг, у них был бы шанс на успех, потому что если тебе некуда отступать, то иногда получаются успешные атаки на неизмеримо превосходящие неприятельские силы. Но, к глубочайшему их сожалению, против врага, умеющего воевать в измененном состоянии сознания, умеющего входить в это состояние в нужный момент, а самое главное, облаченного в боевой комбинезон, созданный цивилизацией, обогнавшей местную на пару тысячелетий, шансов у нападавших не было. В — ж-ж — ж-и — к — очередная голова валится на палубу… в — ж-ж — ж-и — к — черный меч вспарывает живот какого-то моряка, или солдата — кто его разберет по запарке… в — ж-ж — ж-и — к — «Черный коготь» насквозь протыкает очередного мятежника, и! — что характерно, выскальзывает из пронзенного тела, как будто это 3D иллюзия, а не живая… впрочем уже не живая, плоть.

Восстание было подавлено быстро, жестко и эффектно, в течении скажем так… секунд двадцати, ну — у, максимум — тридцати, и это вызвало правильную реакцию у той части экипажа, которая в волнениях не участвовала — оторопь, ужас и оцепенение.

— Все это дерьмо за борт, на корм акулам. Палубу вымыть, — негромко приказал главком, и видя что толпа продолжает оставаться в полуобморочном состоянии и на голос не реагирует, рявкнул: — Быстро!!! Сучьи дети!!! — и сразу все зашевелились: останки героев революции побросали за борт, откуда-то появились ведра, с привязанными к дужкам веревками, швабры, тряпки и началась авральная приборка. Через пару — тройку минут уже ничто не напоминало о произошедшей трагедии.

— А теперь, приведите ко мне этого папашу! — негромко приказал верховный главнокомандующий.

Видимо, за время приведения палубы в порядок, экипаж настолько проникся мыслью, что черных демонов лучше не раздражать, что на сей раз не понадобилось никаких идиоматических оборотов, придающих обычному указанию начальства силу категорического императива, и даже повышения голоса не потребовалось. Несколько моряков сразу кинулись к люку и через короткое время процессия появилась обратно, конвоируя невысокого, ничем непримечательного человека средних лет. Хотя нет, кое-что примечательное в облике пленного было: в отличие от всех остальных людей, столпившихся на палубе, и излучавших страх так интенсивно, что даже Денис — прямо скажем, не самый лучший сенситив на свете, ощущал его как тяжелое, вонючее облако, накрывшее палубу, пленник был спокоен, хотя не мог не понимать, что ему грозит.

— Имя, должность, звание! — рявкнул командор так, что снова все присели. Все кроме отца Хрланга. Дениса поразил безмятежный взгляд «отца», брошенный им поочередно на него и на Шэфа. Физически ощущалось, что задержанный не боится никого и ничего, и это было странно.

— Я не разговариваю с псами, сбежавшими из преисподней, — без всяких эмоций в голосе ответил пленник.

… хорошо держится, сволочь…

… интересно, а я так смогу…

… когда придет мой черед?..

— Ты — араэлит… — утверждающе произнес главком, на что отец Хрланг невозмутимо промолчал. — Я оставлю тебя в живых, если ты правдиво ответишь на мои вопросы, — продолжил Шэф, — но и на это предложение узник совести не отреагировал. — Ладно… — совершенно неожиданно для всех, и для Дениса в том числе, произнес верховный главнокомандующий. — Я отпущу тебя на свободу… я не воюю с араэлитами.

Последняя фраза, произнесенная Шэфом вызвала в толпе совершенно неожиданную реакцию: в ее недрах стал нарастать гул, с каждой секундой он становился все сильнее и сильнее, и результатом этого шума стал боцман, как будто выдавленный экипажем «Арлекина» из своих рядов. Он несмело приблизился к компаньонам, было видно насколько тяжело ему это дается, и еще более несмело заговорил. При первых же звуках его голоса, на палубе воцарилась полная тишина — все присутствующие затаили дыхание, ожидая чем закончится это безумное предприятие — подход к демонам по собственной воле.

— Господин… — заговорил боцман, не поднимая головы. — Этого человека нельзя оставлять в живых…

— Почему? — деланно удивился верховный главнокомандующий.

— Он прикажет нас всех убить, когда сойдем на берег…

— За что?

— Ну — у… мы не поддержали затею с разворотом «Арлекина»… мы не пришли на помощь его людям сейчас… — Шэф сделал вид что задумался и тишина над палубой стала такой вязкой, что ее можно было резать ножом. Нарушил ее отец Хрланг:

— Ты напрасно беспокоишься предатель, вам не уйти от возмездия братьев. — Высказав эту угрозу, от которой боцмана, да пожалуй и не только его, а весь экипаж слегка передернуло, он снова замолчал, с безмятежным видом разглядывая толпу, с таким видом, будто старался запомнить всех получше.

— Даже не знаю что тебе сказать… — начал командор, повернувшись к боцману, — вроде бы убивать его не за что… — ответом на эти слова стал вздох разочарования и отчаянья, вырвавшийся из сотни глоток. А Шэф, выдержав мхатовскую паузу и доведя нерв эпизода до высшей степени накала, раздумчиво продолжил, — … единственно, что я могу для вас сделать… — толпа прекратила дышать, готовясь выслушать вердикт высшей инстанции, — … это организовать переговорный процесс… круглый стол, так сказать… — боцман, а вместе с ним и все остальные мореходы, уставились на Шэфа в полном обалдении. Никто не мог понять о чем толкует страшный демон, но верховного главнокомандующего это мало заботило: у носорога плохое зрение — но это не его забота! — Возьмите почтенного отца к себе, обсудите возникшие проблемы, найдите точки соприкосновения и придите к консенсусу. — С этими словами главком отвернулся от пленника, давая понять, что можно начинать переговорный процесс.

Боцман, судя по всему, понял командора правильно, он махнул рукой, от экипажа отделились два дюжих матроса, подхватили совершенно несопротивляющегося и продолжающего молчать отца Хрланга под руки, и моментально дотащили его до толпы, которая буквально всосала пленника в свою толщу. Некоторое, очень недолгое, время в ее недрах происходило какое-то невнятное, безмолвное движение, которое так же быстро прекратилось, как и началось. Толпа расступилась, оставив лежать на палубе какой-то неопрятный ком, блеклые цвета которого были расцвечены многочисленными красными пятнами. Повинуясь тихим, неслышным на квартердеке, приказам боцмана, откуда-то был расторопно доставлен тяжеленный балластный камень, окровавленное тело накрепко к нему принайтовано и незамедлительно отправлено в пучину вод, после чего палуба была в очередной раз чисто вымыта.

— Что за араэлиты, и чего все их так боятся? — полюбопытствовал Денис.

— Все байки потом, сначала доделаем, что запланировали, — пресек главком проявления несвоевременного любопытства.

— Вот так всегда… — недовольно пробурчал заинтригованный, но обломившийся Денис, а Шэф, не обращая на него внимания обратился к экипажу:

— Ну что… навозные черви… — усиленный динамиком шкиры, голос его постепенно нарастал. — Вы не оправдали оказанного вам, высокого доверия! — толпа, распаленная казнью главного араэлита, и гомонящая по этому поводу, недоуменно смолкла, подавленная непониманием своей вины и суровостью тона страшного демона. Денис же представил на месте любимого руководителя Мкртичяна — того, который из «Кавказкой пленницы», и чуть было не заржал в голос, но, разумеется удержался, а главком, меж тем продолжил: — Ни один из вас — шелудивых псов, не пришел и не рассказал о подрывной деятельности подпольной террористической организации, направленной на насильственное свержение законно избранной власти! — Верховный главнокомандующий замолчал, а ответом ему послужило гробовое молчание ошарашенного экипажа. Матросы и солдаты ни хрена не поняли по существу предъявленных обвинений, но зато хорошо осознали, что начальство недовольно, и что могут полететь головы, причем в самом прямом смысле этого слова, а не как у нас: губернатор спер половину бюджета какой-нибудь губернии — его за это «ушли» в отставку, а в СМИ начинается ор: полетели головы! — А ведь вы принесли клятву покорности! — громовым голосом закончил читать обвинительное заключение командор.

«Интересно, это клятва предусматривает ответственность за недоносительство, или Шэф хочет слишком многого от незаможного селянства?» — мельком подумал Денис, а мудрый руководитель продолжил, добавив в голос нотки сожаления — типа не хотел он так… но раз не понимаете по — хорошему, то не взыщите: поймете по — плохому.

— Поэтому придется всем вам поставить Печать Низа и повязать Ночную Косынку… — реакция экипажа напомнила Денису поведение людей, которым в трусы засунули змею — они застыли в тех позах, в которых с ними произошло это прискорбное событие, боясь сделать малейшее движение, чтобы не спровоцировать гада. Все присутствующие вытаращили глаза и распахнули, искаженные ужасом рты. Видимо, в отличие от Дениса, они хорошо представляли, что собирается проделать с ними черный демон. Однако дальнейшие слова верховного главнокомандующего показали, что и для экипажа «Арлекина» все сказанное явилось откровением. — Суть заклятия, — негромко пояснил Шэф в наступившем мертвом безмолвии, — проста и понятна даже таким тупым баранам, как вы… — командор взял паузу, вслушиваясь в звенящую тишину. — Любое ваше действие, или бездействие, которое может принести нам вред, — главком положил руку на плечо Дениса, — вызывает безусловную мучительную смерть. — Тишина над палубой стала вязкой, как кленовый сироп — толпа пыталась осмыслить услышанное. Подождав, пока сказанное станет понятым, или по крайней мере, надеясь на это, верховный главнокомандующий продолжил: — Любое неисполнение, любого нашего приказа, вызывает безусловную мучительную смерть.

«Так это ж, он три закона переиначил! — дошло до Дениса. — Плагиат однако… хотя… с другой стороны, лучше чем Азимов все равно не сформулируешь… так что правильно — нечего велосипед изобретать. Молодец Шэф…»

Картина с витийствующим командором и внимающими ему, с открытыми ртами, моряками живо напомнила Денису Каа и бандерлогов: «Слыш — ш-ш — ш-ите ли вы меня бандерлоги!? Слышим, о великий Ка — а-а!»

— Подходим по одному, — коротко приказал Шэф, понизив голос. Он справедливо полагал, что не останется не услышанным — уж кому — кому, а ему грех было бы жаловаться на недостаток внимания со стороны экипажа «Арлекина». Эта плавающая вверх и вниз интенсивность звука, когда командор переходил от шепота к крику и наоборот, оказывала на толпу поистине гипнотическое воздействие.

«Точно, бандерлоги…» — подумал Денис, глядя на выпученные, бездумные глаза матросов.

Экипаж в ответ на предложение главкома «подходить по одному», проявил вполне обоснованную застенчивость и нерешительность, так что верховный главнокомандующий был вынужден вновь повысить голос. Все-таки — так лучше доходило! — Быстро! Порождения греха и ехидны! Сейчас начну резать уши! — Угроза подействовала: из толпы неуклюже выбрался боцман — судя по всему не только формальный, но и неформальный лидер экипажа.

Компаньонам повезло, что во время резни при захвате «Арлекина» он остался в живых — было на кого свалить оперативное управление судном. Вряд ли боцман был доволен свалившейся на него властью, а вместе с ней и ответственностью, но — от судьбы не уйдешь. Конечно, если бы был жив капитан «Арлекина», или кто-то его лейтенантов, то ему бы не пришлось нести это бремя, но он остался единственным человеком на борту, приказания которого нижние чины готовы были исполнять без внутреннего протеста.

Из-за того, что идти ему очень не хотелось, боцман двигался как будто против ветра и шел галсами — по синусоиде. Наконец, он все-таки добрался до места назначения и застыл перед квартердеком, не глядя на компаньонов. Было видно, что он боится.

— Подымись, — приказал командор и боцман кряхтя забрался на возвышение. — Посмотри мне в глаза! — распорядился Шэф и насмерть перепуганный боцман был вынужден поднять голову и посмотреть в то место черной маски, облегающей лицо главкома, где у того, предположительно, должны были находиться глаза. Созерцание черного, безглазого лица, никакого удовольствия ему, естественно, не доставило, но отвести взгляд боцман не посмел.

А верховный главнокомандующий в очередной раз удивил Дениса, продемонстрировав недокументированные возможности шкиры — на его указательном пальце вырос длинный, острый коготь самого зловещего вида. Если даже Дениса это зрелище, мягко говоря, удивило, то можете себе представить какое впечатление это произвело на боцмана.

«Хотя… чему удивляться, — подумал Денис, — если можно вырастить ласты, то почему нельзя вырастить коготь? Коготь даже легче. Наверное…»

Молниеносным движением, в стиле Кар — танга — старшего жреца Храма Морских Богов, командор чиркнул боцмана по щеке, на которой мгновенно вспух кровоточащий рощерк. Денис невольно поежился, вспомнив мерзкую черепахообразную рожу жреца, оставившего на его щеке ничем невыводимую отметину. А Шэф, не терзаясь никакими неприятными воспоминаниями — ведь именно он и убил это богомерзкое порождение близкородственного скрещивания черепахи и гадюки, смочил пальцы в боцманской крови и взял того за горло. Причем крепко взял — так что у боцмана глаза полезли на лоб. Он попытался оторвать руки командора от своей многострадальной шеи, но с тем же успехом можно было бы попытаться открутить голыми пальцами прикипевшие гайки, чтобы заменить пробитое колесо.

— Ставлю Печать и повязываю Ночную Косынку… — специальным, «инфразвуковым» голосом произнес верховный главнокомандующий, «глядя» пустыми черными глазницами в глаза, ошалевшего от всего происходящего, боцмана. Произнеся этот, в высшей степени низкопробный текст, явно попахивающий провинциальными гастролями, перманентным безденежьем и хроническим алкоголизмом всей труппы, главком отпустил несчастного.

В этот момент стало понятно насколько боцман уже немолод и нездоров: перед компаньонами предстал типичный российский пенсионер, отстоявший многочасовую очередь на почте за пенсией и выбравшийся наконец на свежий воздух. Присутствовали все атрибуты: бледное лицо, оживленное склеротическим румянцем; выпученные, безумные глаза и подгибающиеся колени. Денис даже был вынужден поддержать старичка, чтобы тот не грохнулся на палубу. Правда от такого близкого контакта с черным демоном ему поплохело еще больше, но вины Дениса в этом не было: он свой, общечеловеческий долг выполнил — а дальше, хоть трава не расти! К сожалению для боцмана, его злоключения на этом не закончились. Ему еще повезло, что Шэф садистом не был и немного подождал, давая ему прийти в себя — что правда, то правда — секунд тридцать он бедному старику не докучал, но затем внимательно посмотрел в глаза, и пришел к выводу, что боцман уже в состоянии понимать о чем ему говорят, и продолжил экзекуцию:

— Знаешь ли ты, червь, что за нарушение клятвы, Ночная Косынка доделает то, чего не доделал сейчас я, и задушит тебя? — все тем же замогильным голосом вопросил верховный главнокомандующий.

— Д — да… Г — господин… — дрожащим голосом ответил боцман.

— Отвечай правдиво на мои вопросы, инсект, и берегись, если я услышу ложь!

… Шэф похоже специально незнакомые слова употребляет…

… наверно это пугает народ еще больше…

… зря он ничего не делает… надо запомнить…

— Ты — араэлит?! Учти! Я вижу ложь! Быстро отвечай! Уши оторву! Беременная жаба! Говори!

— Н — нет… Г — господин… н — нет… н — нет я н — не ар — ра — аэлит… нет, Господин! Н — нет!..

— У тебя есть знакомые араэлиты!? Говори!!!

— Нет, Господин! — неожиданно твердо заявил боцман — видимо пришел в себя, а так как человек он был бывалый, на свое веку много чего повидавший, то и смог взять себя в руки, справедливо решив, что худшее позади — если бы черный демон хотел его убить, то не ставил бы Печать и не налагал Косынку, а просто убил бы, и все.

— Ты хочешь стать араэлитом? — абсолютно спокойным тоном поинтересовался Шэф, наверняка уловивший психологическую перемену, произошедшую с боцманом.

— Нет, Господин!

— Ты прошел испытание! Становись там, — и Шэф кивнул в сторону. — Следующий! — рявкнул он в сторону боязливо жмущейся толпы, которая прекрасно видела и слышала все происходящее. Добровольцев не нашлось.

— Дэн, иди наведи там порядок.

— Слушаюсь, Группенфюрер!

Денис не мудрил — за шкирку выдернул «следующего» из толпы, и процесс сразу же пошел: на протяжении пары часов со стороны квартердека были слышны только стереотипные вопросы верховного главнокомандующего: «Ты — араэлит?!» и не менее стереотипные ответы: «Н — нет… Г — господин… н — нет…». Чтобы уменьшить непроизводительные издержки — это если по — научному, а если по — человечески — чтобы меньше заморачиваться самому, Денис, после трех — четырех «выдергиваний», автоматизировал это дело: организовал из хаотичной толпы упорядоченную очередь, и только наблюдал за тем, чтобы никто не увиливал от аудиенции у главкома.

«Таа — аак… так… так… когти значит выращиваем… а мы чем хуже? Надо и нам попробовать… — решил он, как только освободился от рутинных забот по назначению «следующего». — Броня, когти! — скомандовал он мысленно, и… нифига. — В чем дело?.. в чем дело… в чем дело… не понятно…» — интенсивные размышления результата не давали, пока Денис чуть было не хлопнул себя по лбу — он пытался командовать пассивной шкирой!

«Шкира! Активный режим. Шкира, когти!» — подумал Денис и появление когтей на всех десяти пальцах обрадовало его, как программиста радует код, заработавший после исправления ошибки. Причем ошибка была такой… скажем так — «детской», как будто с урока информатики. Поэтому радость была с легким оттенком смущения, но смущения все же было значительно меньше, чем радости.

Немного полюбовавшись когтями и приведя толпу в еще больший трепет, Денис скомандовал:

— Шкира, когти втянуть, активный режим отключить!

Вернувшись в исходное состояние Денис заскучал. Делать ему было решительно нечего: процесс шел в ламинарном режиме, и когда показалось, что «равномерное и прямолинейное» движение матросов и солдат от Дениса к Шэфу так и будет продолжаться без происшествий и эксцессов, произошло событие, нарушившее мирный ход «принятия присяги». Разглядывая, от нечего делать, своих подопечных, Денис обратил внимание на одного человека: высокого, худощавого, вертлявого, с неприятным, узким и каким-то топорообразным лицом. Вертлявый проявлял явные признаки нервозности: он все время выходил из очереди, пытался заговаривать с рядом стоящими товарищами, которые хмуро смотрели вниз и вбок, не проявляя ни малейшего интереса к общению, прищелкивал пальцами, и вообще… вел себя как-то не так, как все остальные. Когда он заметил излишнее внимание, проявляемое к нему черным демоном, нервы его не выдержали: громко проорав что-то непонятное, он кинулся к борту, перепрыгнул через него, и бомбочкой сиганул в воду.

Денис, подсознательно ожидавший чего-то подобного, не теряя ни мгновения кинулся в погоню. Он вихрем промчался по палубе и хорошенько разогнавшись, ласточкой прыгнул в море. Беглец плавал неплохо, но соревноваться с краснопоясником ему, конечно же, было не под силу — Денис нагнал его очень быстро. Вертлявый вытащил нож и попытался пырнуть Дениса, но был мгновенно обезоружен. Тогда он решил покончить жизнь самоубийством, прихватив с собой заодно и черного демона — наверно он полагал, что за это с него снимут штрафные очки (если не все, то очень много), когда придет черед новой инкарнации. «Топор» обхватил Дениса руками и ногами, оплел так, что невозможно было ни вздохнуть, ни… скажем так — выдохнуть и ринулся в глубину.

Но, то что для вертлявого было подвигом, для Дениса было рутинным упражнением, выполненным сотни раз в бассейне, где белопоясники с ожесточением топили друг друга. К тому же не стоит забывать, что Денис был в шкире, позволявшей дышать на небольшой глубине. Не погрузившись и на пять метров, он разорвал «смертельные» объятья вертлявого, затем несколькими ударами в солнечное сплетение, по почкам и по печени вразумил его, показав ху из ху, а когда тот хлебнул соленой водицы и обмяк, потащил «топора» на поверхность.

Потом Денис отбуксировал вертлявого к борту, продел его в предусмотрительно сброшенный зрителями толстый канат, с петлей на конце, и приказал поднимать. Сброшенным ему штормтрапом он решил не пользоваться, а вместо этого еще немножко попугать экипаж «Арлекина» дополнительными спецэффектами. Наблюдая за действиями любимого руководителя и за поведением толпы, Денис пришел к твердому выводу, что чем больше «эти» будут бояться компаньонов, тем меньше вероятность какой-нибудь пакости с их стороны. Когда тело беглеца пошло вверх, он нырнул, вдоль борта добрался до каната носового якоря и белкой взлетел на палубу. Никем незамеченным он добрался до толпы, столпившейся у борта и пытавшейся разглядеть: куда подевался черный демон. Наверняка в некоторых, особо тупых головах начала вызревать безумная надежда, что порождение Тьмы или само пошло на дно, или же его утащил дружественный экипажу водяной, или русалка. Надежды эти похоронил звук Денисовского голоса, раздавшийся у них за спиной:

— Вы куда разбрелись!? Бараны! — Денис решил не менять стиль общения, введенный главкомом. — Вам что — уши отрезать?! Беременные тараканы! В очередь, сукины дети! — припомнил он Шарикова. — В очередь! — Экипаж «Арлекина», деморализованный еще больше, чем до этого происшествия, мгновенно самоорганизовался, восстановив, существовавшую до инцидента очередь. Денис подошел к мокрому беглецу, медузой распластавшемуся по палубе и брезгливо пошевелив его ногой, приказал:

— Откачать! — к вертлявому тут же бросились два человека, стоявших ближе всего, и принялись проводить интенсивные реанимационные мероприятия, закончившиеся полным успехом: из утопленника полилась вода, он начал надрывно кашлять и через несколько мгновений открыл глаза. Некоторое время он оглядывал окружающих непонимающим взглядом, а потом в его глазах вспыхнул огонек понимания, плавно переросший в огонь ненависти.

— Оклемался болезный? — ехидно поинтересовался Денис. — Тогда поднимайся. — Вертлявый на это предложение только презрительно поджал губы — мол мне этого не надо, а вам надо — вы и поднимайте!

…на быструю смерть нарывается…

… разозлить хочет…

… молодец… не сдается до конца…

— Отнесите его, — приказал Денис и четыре человека, схватив беглеца за руки и за ноги, оттарабанили его под светлые очи Шэфа, со скоростью чертей, волокущих грешника в ад.

— Араэлит? — равнодушно поинтересовался главком, и не получив ответа, все так же невозмутимо обратился к толпе, «принявшей присягу»: — он ваш. Через очень короткий промежуток времени, истерзанный труп вертлявого с привязанным грузом, ушел за борт, а Денис еще успел подумать:

«Интересно, как они сумели так его разлохматить за пару минут…» — и тут же к Денису обратился внутренний голос:

«Я не узнаю тебя… — в голосе голоса (пардон за тавтологию) ощущалась горечь, — … это ведь у тебя все сжималось внутри при виде крови… а сейчас у тебя на глазах убили человека только за то, что он какой-то там араэлит… и тебе наплевать на это…»

«Предлагаешь пожалеть?»

«Да, нет — я все понимаю: эта свора, вся, до единого человека была бы счастлива заполучить вас живыми, или мертвыми… и доставить в свой пыточный центр… они все враги… и араэлиты эти долбанные, конечно же враги, но…»

«Что но?»

«Ты изменился… сильно…»

«Я знаю…»

«Не известно только к добру, или к худу…»

«И я не знаю…»

Когда весь экипаж «Арлекина» заполучил Печать на щеку и прошел «собеседование», верховный главнокомандующий приказал всем построиться перед квартердеком.

— Первый приказ, — начал он негромким голосом, — никому и никогда не рассказывать ни о нас, — он сделал паузу, — ни о том, как мы захватили корабль и убили колдуна. Если встретите людей, которые знали некроманта и капитана, говорить им, что они ошиблись, а вы всю жизнь плавали на «Арлекине» под командованием северных варваров: Лорда Атоса и Лорда Арамиса. Обо всех таких встречах докладывать незамедлительно. Все ясно?

— Да, Господин… — ответил за всех боцман и в воздухе повисла пауза. Чувствовалось, что его мучает какой-то вопрос, но перебивать черного демона он не осмеливается.

— Ты хочешь что-то спросить? — пришел ему на помощь Шэф.

— Да — а… Господин… — повторил он, — а что делать с араэлитами?..

— В смысле? — не понял главком.

— Они как крысы… Господин… как тараканы… они — везде… Они станут спрашивать: где отец Хрланг… где остальные братья… они будут убивать нас, чтобы им сказали правду…

И вот тут до компаньонов, занятых до этого, решением исключительно своих проблем, внезапно дошло, между двух каких огней оказался несчастный экипаж «Арлекина»… хотя почему двух? — меж трех огней! — не надо забывать о родных властях Высокого Престола! Да — а… положение хуже губернаторского: соврешь араэлитам — зарежут, как свинью; скажешь правду — задушит Ночная Косынка черных демонов; сумеешь сбежать домой — так в Чаше Истины говорят и живые и мертвые… и куды податься крестьянину? Лица всех членов экипажа сделались удивительно похожи. Объединяло их выражение смертной тоски, исказившее индивидуальные черты и приведшее к общему знаменателю. Страх и тоска повисли над палубой.

— Так посылайте их к отцу Хрлангу, — невозмутимо посоветовал командор, одновременно принимая облик несгибаемого руководителя араэлитов. Ответом ему послужил коллективный то ли вдох, то ли выдох сотен глоток. В этом вздохе смешалось все: и ужас от новых, неисчерпаемых зловредных способностей черных демонов, и облегчение от того, что с араэлитами будут разбираться не они, а эти самые черные демоны — побери их Свет, и робкая надежда, что все еще будет хорошо, и страх, что все будет плохо, и еще десятки самых разнообразных надежд и опасений. — А уж мы с ними найдем общий язык! — усмехнулся верховный главнокомандующий. — Так что, кроме нас вам бояться некого. А мы своих слуг в обиду не даем и наказываем исключительно самостоятельно! Ясно!?

— Да… да… д — да… — послышался в ответ нестройный хор голосов.

— Как вы наверно догадались — мы можем принимать любые облики, — с этими словами командор продемонстрировал собравшимся весь набор, памятный Денису по первому знакомству со шкирами и дыроколами у полковника Грега, в арсенале Отдельного Отряда Специального Назначения «Морской Змей»: монашка, сисястая девица, угрюмый мужик, ботан, а завершился показ Шэфом в капитанском камзоле — благодарная аудитория внимала разыгрывавшемуся костюмированному представлению с широко открытыми ртами. Особое восхищение, судя по восхищенным взглядам, вызвала — естественно, кто бы сомневался, сисястая девица. Денис, показавшийся экипажу «Арлекина» только в камзоле, такого ажиотажа не вызвал, но свою порцию уважительных взглядов получил. Закончив «демонстрацию мод», демоны вернулись к своему природному, черному облику.

— Какой вопрос вы мне теперь должны задать, — продолжил верховный главнокомандующий, — чтобы доказать, что ваши черепные коробки не представляют собой монолитную кость? — Смущенный непонятными терминами зрительный зал молчал и главкому пришлось прибегнуть к положительной стимуляции: — Кто первым задаст правильный вопрос получит золотой! — и он подбросил в воздух ярко блеснувшую на солнце монетку. Ловко поймав ее, Шэф посмотрел какой стороной она легла в ладонь, что выпало: орел или решка? Этим действием он напомнил Денису футбольного судью. Правда причина любопытства мудрого руководителя осталась ему непонятной — никаких ворот, не то что футбольных, поблизости не наблюдалось, не говоря уже о мяче, следовательно проблема выбора: половина поля или ввод мяча в игру, отсутствовала как класс (имеется в виду не ООП, а марксистско — ленинская философия, хотя… пожалуй будет верно и в том, и в другом контексте).

В толпе начался гул и бурление, но вся эта имитация бурной мыслительной деятельности никаких реальных плодов не принесла — ни одной версий выдвинуто не было. Ну, по крайней мере, ничего не было озвучено, а насчет выдвижения сказать точно нельзя — может чего и выдвигалось, но только для близкого, так сказать, круга единомышленников, а не для широкого распространения. Как обычно, ответственность взял на себя боцман. Он выбрался из толпы соратников, сделал шаг по направлению к компаньонам и сказал:

— Просим прощения, Ваша Милость… ежели чего не так… мы люди темные… необразованные…

— Короче, Склифасовский, — оборвал его главком, — неправильная версия тоже имеет право на жизнь. Излагай. — Скорее всего, боцман из заявления Шэфа воспринял только: «Имеет право на жизнь», эта сентенция его явно ободрила и он продолжил «дозволенные речи»:

— Вот я и говорю, Господин… а как нам узнать, что это именно ты, а не скажем… к примеру: просто девка срамная… или еще кто…

— Маладэц, Прошка! — в воздухе сверкнула монетка, ловко пойманная боцманом и как по волшебству исчезнувшая в недрах его одежды. — Итак слушайте пароль! — Голос Шэфа окреп и на чистом русском языке прозвучало широко распространенное матерное выражение, в котором до собеседника доводилась информация, что он мог бы быть сыном, ну — у… или там — дочерью, говорящего. — Запомнили? — поинтересовался верховный главнокомандующий.

Ответы слушателей были противоречивыми: кто-то твердо говорил: «да», кто-то так же твердо: «нет», кто-то колебался, но любимый руководитель положил конец разброду и шатаниям, твердо пообещав:

— Ничего, как услышите — узнаете, — и прибавил: — если жизнь дорога. — На что экипаж ответил неопределенным гудением, а Шэф продолжил, обратившись к боцману: — Как тебя звать, служба?

— Хатлер я, Ваша Милость Господин…

— Хатлер, так Хатлер. А скажи-ка братец, сколько ты получал денежного содержания. — Боцман замялся, хотел было приврать — было это заметно, но вид черных демонов, к тому же обладавших, правда по их словам — никто не проверял, способностью чуять вранье, к экспериментам не располагал.

— Эмар в три десятидневки, Господин.

… интересно… второй мир и тоже нет месяцев…

… декады… десятидневки… а луна есть… непонятно…

— Хорошо… поднимаю ставку вдвое — будешь получать два эмара. Но! — командор слегка повысил голос, — за мельчайший косяк спрошу! Учти!

— Нешто мы не понимаем, Ваша Милость Господин! — забормотал боцман, изображая дикую радость и верноподданнический восторг. — Мы завсегда!

… придуривается… явно придуривается…

… не прост боцман… ох, не прост…

— Лады. Сколько денег получали матросы? — продолжил допрос верховный главнокомандующий.

— Дык… это… эмар в шесть десятидневок… как положено…

— А солдаты?

— Этого я не знаю, Господин. Они с нами не очень-то якшались… белая кость… им-то паруса не ставить, вахты не стоять… — в голосе боцмана слышались отголоски давних ссор и обид.

— Ладно, черт с ними. Вот тебе первые задания: пришвартоваться и подобрать человек двадцать, покрепче и поумнее, платить им будем эмар в три десятидневки. Все ясно?

— Ясно-то все, Ваша Милость, только… — вся дурковатость из облика и голоса боцмана исчезли, и на поверхность вылез справный мужичок, себе на уме.

— Что «только»?

— Швартовка-то денег стоит… галеры, они бесплатно швартовать не будут…

— Сколько обычно стоит?

— Дык… — снова подпустил дурака боцман, — … это смотря где…

— Ладно, поднимай флажки, или что там еще у вас, и приступай. Когда дойдет до денег, позовешь нас. Все ясно?

— Да, Господин!

— Приступай!

* * *

Когда компаньоны возвратились в капитанский «люкс»… Кстати, насчет капитана — с ним получилась какая-то темная история. После захвата судна, Шэф захотел познакомиться с командным составом «Арлекина» и потерпел в этом деле фиаско: ему были предъявлены мертвые тела четырех лейтенантов морской службы и тела командира и лейтенанта абордажной команды — все эти офицеры пали смертью храбрых во время скоротечного боя. А вот тела капитана не было обнаружено ни среди живых, ни среди мертвых. Денис предположил, что он с горя утопился, а главком никаких гипотез, которые невозможно проверить, измышлять не стал. Нет капитана — и черт с ним! Не очень-то и хотелось. Но это так — к слову.

Так вот, возвратившись в каюту, компаньоны первым делом экипировались: стянули капюшоны, открывая лица, надели поверх шкир камзолы, принадлежащие пропавшему без вести капитану «Арлекина», натянули ботфорты, подпоясались роскошными шпагами, одели перчатки и приготовили шляпы, чтобы были под рукой. Теперь они были готовы к высадке на берег — от местных аристократов их было не отличить… по крайней мере так полагал мудрый руководитель, а оснований не доверять ему, у Дениса не было.

В то время, как компаньоны меняли имидж черных демонов на облик вполне себе респектабельных аристократов, на палубе царила рабочая суета: кто-то куда-то бежал, раздавалась начальственная брань боцмана, кто-то забирался по вантам, чтобы вывесить сигнальные флажки — все нужные люди были при деле, каждый знал свой маневр и присутствие бывших демонов только помешало бы делу — никто не любит, когда у него стоят над душой, пока он работает.

Компаньоны удобно развалились в креслах — настало время вопросов и ответов:

— Так все же, кто такие араэлиты? — вернулся к больной теме Денис.

— Ара — эли — ты! — точный дан приказ! Ара — эли — ты! — зовет отчизна нас! — задумчиво и немелодично, безбожно перевирая мотив, пропел, а точнее пробурчал себе под нос верховный главнокомандующий. — Начинать надо с другого конца… не с них… — туманно пояснил он.

— Так начинай! Я уже повесил свои уши на гвоздь внимания… — Денис ухмыльнулся в стиле любимого руководителя, — … или ты хочешь, чтобы я их еще и прибил?..

— Неплохо бы… — раздумчиво протянул главком и продолжил, — Дэн… как ты наверняка заметил — я не теолог…

— Я обратил внимание! — съехидничал Денис, а Шэф, наоборот, не обращая на ехидство ни малейшего внимания сказал:

— Поэтому излагаю, как сам понимаю… не исключено, что не совсем правильно… Так вот, у них тут есть несколько монотеистических религий… все они верят в Единого Творца, и в то, что он время от времени присылает своих Посланников, чтобы те проверяли как тут идут дела… не шалят ли людишки… не хулиганят ли исчадия Низа, типа нас… — главком усмехнулся, — … ну — у, и все такое… — Денис понятливо покивал головой, показывая, что пока ему все ясно, но вопросы, по причине природной дотошности, у него все же возникли:

— А в чем разница между религиями? — Шэф поморщился, показывая всем своим видом, что для теологических изысканий место и время не совсем подходящие, но отмалчиваться не стал, правда ответил вопросом на вопрос:

— А в чем разница между разными христианскими конфессиями? — вопрос застал Дениса врасплох. Он немножко замешкался с ответом, но все же сумел довольно быстро сформулировать свое виденье проблемы:

— Да ни в чем!

— Ты прав и не прав… — раздумчиво отозвался командор, — прав в том, что базовая основа у всех одинакова, а не прав — что непримиримых отличий нет. Эти различия есть — их всех наглухо разделяет протокол. Все они возводят протокол в ранг сакральной ценности… если ты крестишься не справа налево, а слева направо, значит Бог тебя не услышит, и уж тем более, твоя молитва не дойдет до адресата, если служба не на латыни…

— Эт-то точно, — отозвался Денис, — с сервером можно связываться только по их протоколу тисипи айпи, и не коем случае не по эзернету, или не к ночи будь упомянуто — токен рингу! Всё, что кроме тисипи айпи — кощунство и ересь.

— Ну — у… где-то так, — улыбнулся верховный главнокомандующий, — политику партии понимаешь…

— Какой еще партии? — удивился Денис. — Педро?

— Что еще за Педро? — в свою очередь удивился Шэф.

— Партия единая Россия.

— А — а-а… нет — я имел в виду капээсэс, а твоя Педро, это ее выкидыш. Знаешь выражение: на детях гениев природа отдыхает?

— Слыхал.

— Капээсэс конечно никаким гением не была, — ухмыльнулся командор, — но на ее выкидыше природа точно отдохнула.

— Однозначно!

— Ладно, возвращаемся к… основной теме. Короче говоря, с местными религиями все тоже самое — несколько практически одинаковых, с разными протоколами. Базовые заповеди у всех тоже примерно одинаковые… ну — у… как обычно: не убий, не укради, не возжелай, и далее по тексту… — Шэф задумался, вспоминая, не упустил ли чего важного? — и вспомнил — ведь действительно не озвучил один из базовых постулатов: — да — а, совсем забыл важный момент: в каждой есть заповедь, из которой ежели выжать воду и привести к общему знаменателю, звучит как: «Любая власть от Бога». Поэтому все эти религии идут рука об руку с мирскими властями, проповедуя, может и не явно, но вполне отчетливо: Бунтовать против начальства?! — Ни — ни! Грех!.. Будешь наказан! — и указывают пальчиком наверх. И вот здесь мы плавно переходим к араэлитам.

— И года не прошло!

— Я могу помолчать, если тебе не интересно.

— Интересно, интересно! Молчу… как рыба об лед!

— Тьфу ты… сбил меня… еще раз перебьешь — за информацией к «тельнику»! Понятно? — сверкнул глазами главком.

— Понятно… — кротко отозвался Денис, кляня себя за излишнюю развязность и длинный язык.

— Некоторое время назад, — сухо произнес Шэф и сделал паузу, настороженно поглядывая на Дениса, ожидая повода, чтобы передоверить его просвещение «тельнику», но так и не дождавшись, продолжил: — Некоторое время назад, среди низших слоев общества: рабов, нищих, крестьян, солдат, моряков… ну — у, понимаешь о чем идет речь, — он взглянул на Дениса, а тот, чтобы не давать повода, ничего говорить не стал и только покивал головой. Главком усмехнулся: — Ну — ну… сдержанный ты наш. Так вот… среди этих людей возник слух, очень быстро распространившийся повсеместно, что сошел на Сету новой Посланник и зовут его Араэл. И что говорит он, будто все люди равны, и если у секретаря магистрата две жены, а ты дрочишь по три раза за ночь, потому что нет денег даже на козу, то это неправильно, что Творец такого не завещал, и что местные власти, вместе с церковниками обманывают народ… Так же, по слухам, говорил Араэл, что если у купца закрома ломятся от зерна, а твой младший брат уже опух от голода и не сегодня — завтра умрет, то и это неправильно, и что и этого Творец тоже не завещал… Знакомые песни?

— Взять и поделить? — не удержался от ответа Денис.

— Точно. Как сам понимаешь идея очень привлекательная для тех, у кого ничего нет, а таких большинство. Когда власти спохватились и стали душить, было уже поздно, если уж рукописи не горят, то идеи — тем более. Ну — у… вроде все сказал. Вопросы есть?

— Чего они на нас-то взъелись? Мы вроде не… — Денис замялся, подбирая нужные слова.

— Представители эксплуататорских классов? — пришел ему на помощь мудрый руководитель.

— Шэф! Ты наверно доктор философских наук! — изобразил восхищение во взоре Денис. Командор бросил на него косой взгляд и ухмыльнулся:

— Мелкий подхалимаж свидетельствует о здоровой обстановке в коллективе… А вообще-то, да — столько всякой хрени в голове сидит… и не выкинуть никак… Ладно, возвращаемся к нашим баранам — я не понимаю, чего они вдруг на нас поперли, как на буфет вокзальный.

— Может демонов сильно не любят? — высказал предположение Денис.

— Может и так… — с сомнением в голосе ответил верховный главнокомандующий, — а может и нет, чего сейчас говорить. Теперь мы тоже враги араэлитов.

— А как они про нас узнают? Мы же вроде всех… а экипаж, по идее, должен молчать — сами замазаны…

— Дэн, мой опыт свидетельствует, к сожалению… что такая информация всегда всплывает… рано или поздно. Так что надо просто быть к этому готовым — не расслабляться!

— Понятно.

Глаза Шэфа на мгновение сделались пустыми и тут же он вернулся из «дозора»:

— Пошли, у нас гости.

* * *

«Оба — на! Какой типаж! Не узнаю вас в гриме!» — промелькнуло в голове Дениса. Крепкий мужчина, лет сорока, стоящий рядом с боцманом, произвел на него сильнейшее впечатление: он точь — в-точь походил на пирата, каким себе его представлял Денис по многочисленным книгам и фильмам: бандана неопределенного цвета: скажем так — грязно — зеленого; относительно чистая, белая рубашка; ярко — красный матерчатый пояс; синие штаны; черные, до колен сапоги. За поясом у «пирата» имелась пара кинжалов и кривая сабля — по виду, самый что ни на есть, настоящий ятаган. Завершали облик незнакомца густые черные волосы, собранные в конский хвост и такого же колера усы и борода.

«На Карабаса — Барабаса, похож…» — поделился своими наблюдениями внутренний голос.

«Точно! — согласился Денис, — только борода покороче и плетки не хватает. Хе — хе — хе!»

Пока компаньоны двигались от капитанской каюты к месту переговоров, между «пиратом» и боцманом шла нешуточная перепалка, сопровождавшаяся криками и размахиванием руками с обеих сторон. Несколько матросов наблюдали за происходящим, стоя в сторонке — близко никто не подходил. Казалось еще чуть — чуть и торги, а это были именно торги насчет величины вознаграждения за швартовку «Арлекина», непременно перерастут в потасовку, но оба участника переговорного процесса, были мастерами своего дела и словно виндсерфингисты на гребне волны, удерживались на тоненьком лезвии бритвы, отделявшем условно «мирные» переговоры от оскорбления действием. «Пират» дождался подхода компаньонов, замолчал и с достоинством поклонился. Шэф, а вслед за ним и Денис, ответили ему тем же, но более сдержанно. Над палубой на короткое мгновение воцарилась тишина, которую нарушил боцман:

— Господин! — горячо заговорил он, бросая гневные взгляды на «пирата», — это акулье отродье требует за швартовку сто монет!

— Лоцман Алхан! — еще раз поклонился «пират», — к вашим услугам, пир!

… общая форма обращения к незнакомому аристократу…

… да — а… все же хорошо иметь толмача на башке!.. вырезанного…

— Лорд Атос! — дотронулся до краешка шляпы главком, даже не делая вид будто пытается ее приподнять. Денису ничего не оставалось, как последовать примеру верховного главнокомандующего:

— Лорд Арамис!

«Карабас» поочередно бросил пристальный, тяжелый взгляд на обоих и придал лицу почтительное выражение, которое все же плохо маскировало его корыстные намеренья. Через легкую вуаль почтительности как бы приоткрывалось истинное лицо чернобородого корсара, на котором аршинными буквами было написано: Лорд там, или не Лорд — это дело десятое. А цену придется заплатить! И все! И точка!

«Тертый калач. Тяжело будет Шэфу с таким торговаться…» — решил Денис, но главком в очередной раз посрамил маловера.

— Ваша цена, почтеннейший? — с барственной улыбкой обратился верховный главнокомандующий к Алхану. «Карабас — Барабас» сразу отвечать не стал, выдержал приличествующую важности момента паузу, и только потом огладив двумя руками, на восточный манер, свою пышную бороду, степенно ответил:

— Сто монет… Лорд. — Боцман возмущенно засопел и уже было открыл рот, чтобы высказать все, что он думает по поводу мироеда, но командор остановил его легким движением руки.

— Серебренников? — безмятежно полюбопытствовал Шэф. И тут впервые с того момента, как Денис увидел «пирата», он уловил на его невозмутимом лице признаки некоторого волнения. Казалось внезапный шквал возмутил зеркальную, до этого, водную гладь.

— Сто золотых. Лорд. Сто золотых. — Веско проговорил «Карабас» и дерзко уставился своими горящими, черными глазищами в холодные, серые глаза верховного главнокомандующего.

— Сто золотых… — меланхолично пробормотал главком, как бы про себя, а потом встрепенулся, будто его посетила какая-то неожиданная мысль, — а почему не сто пятьдесят, любезнейший?.. Или двести? — он улыбнулся Алхану «специальной» улыбкой, от которой того, несмотря на очевидно богатый, и наверняка весьма специфический, жизненный опыт, слегка передернуло. — А может ты хочешь триста полновесных золотых монет, за то, чтобы твои опухшие от пьянства, ожиревшие бездельники, слегка пошевелили веслами? — взревел Шэф.

И тут по выражению лица «пирата» стало понятно, что он начал сомневаться, что мысль явиться на борт «Арлекина», со своим нескромным предложением, была удачной. Похоже, до него стало доходить, что он слегка переборщил, а самое главное — не на того нарвался.

«Умеет же Шэф вселить почтение в девственные души, не то что я…» — с завистью подумал Денис.

«Какие твои годы?..» — утешил его внутренний голос.

«Будем надеяться…» — с некоторым сомнением подумал Денис.

«Не боись! — научишься!» — твердо пообещал внутренний голос, бросив тем самым лучик надежды в душу владельца. Такая поддержка дорогого стоила, потому что надежда — важнейшая составляющая жизни человека. И даже трудно сказать, какое из высказываний более правильное: «Человек живет, пока надеется», или «Человек надеется, пока живет»? А может быть оба правильные? Короче говоря, внутренний голос свою задачу по поддержанию душевного равновесия Дениса, выполнил с честью.

— А какую цену хочет предложить Высокий Лорд? — продемонстрировал готовность к диалогу чернобородый.

— Высокий Лорд… — медленно заговорил командор, — хотел бы сначала поджарить тебе пятки, а потом вздернуть на рее! — «Карабас — Барабас» от этих слов ощутимо побледнел: он отчетливо понял — печенкой прочувствовал, что Высокий Лорд нисколько не шутит — верховный главнокомандующий умел быть чертовски убедительным, когда это требовалось. Денис обратил внимание, что борода «пирата» стала казаться не просто черной, а иссиня — черной, по контрасту с белым цветом щек и лба. Боцман в этот момент бросил на него восхищенный взгляд, как бы говорящий: «Учись студент!»

«Учусь… куда ж я денусь… — мысленно ответил боцману Денис, — даже если бы не хотел, все равно пришлось бы…»

Выждав время, достаточное для того, чтобы лоцман хорошенько проникся и осознал, главком продолжил:

— Шучу… шучу… — проговорил Шэф таким тоном, что даже последнему дураку стало бы ясно, что шутить он и не думал, а лоцман Алхан, судя по всему, дураком не был. — Не буду скупиться, — продолжил верховный главнокомандующий, — и дам настоящую цену! — слово «настоящую», командор выделил тоном, показывая, что фантасмагорическое предложение лоцмана никто всерьез рассматривать не собирался. — Пятнадцать эмаров!.. — произнес он. — Пятнадцать полновесных золотых монет! — командор чуть глаза не закатил от восторга, предлагая «Карабасу — Барабасу» тоже визуализировать такую колоссальную гору золота, сосредоточенную в одном месте, и получить от созерцания этого зрелища неземное наслаждение! — И по рукам! — Как только «пират» услышал такое предложение, весь его страх за свою жизнь и здоровье испарился, вытесненный куда более сильным страхом, не получения запланированной мзды, тяжесть которой он уже физически ощущал в кошельке на своем поясе.

— Пятнадцать золотых!!! — завопил чернобородый так, будто его уязвила гадюка в самые чресла. — Да за пятнадцать монет мои ребята задницы не оторвут от скамеек в борделе, а не то что выйдут в море! — Он хотел добавить еще что-то про величину вознаграждения, но осекся под суровым взглядом главкома.

— А скажи-ка пожалуйста… Синбад — мореход… — неожиданно ласково и вкрадчиво начал Шэф, совершенно сбив с толку «Карабаса — Барабаса» незнакомым идентификатором и мягкостью тона, — а разве кроме тебя никто не занимается таким доходным промыслом, как швартовка большегрузов? — «Карабас» ошарашено уставился на командора, чем-то напомнив очкарика, остановленного поздно вечером в проходном дворе троицей гопников, поинтересовавшихся у него насчет мобилы. Лоцман смотрел на командора, как ботан на предводителя гопоты, произнесшего сакраментальное: «А если найду?», в ответ на его клятвенные заверения об отсутствии у него искомого предмета. А верховный главнокомандующий не унимался, он видимо решил добить соперника, и так уже лежащего на лопатках: — У меня что-то со зрением… — доверительно сообщил он чернобородому, и в ответ на его непонимающий взгляд, пояснил: — Я что-то не наблюдаю очередь из судов ожидающих швартовки и жаждущих воспользоваться твоими услугами… видимо у меня что-то с глазами… — ты видишь эти корабли, а я — нет!.. Так что у тебя, — тон главкома снова стал жестким, как асфальт для плохого велосипедиста, — есть альтернатива: или ничего не заработать, или получить пятнадцать монет! Полновесных, золотых, желтых кружочков!.. — тоном змея искусителя произнес он, — или ничего… Выбор за тобой!

— Так… эта — а-а… — начал было «пират», но ничего конструктивного сформулировать так и не смог, и инициативу снова взял в свои руки Шэф:

— Так… эта — а-а… — передразнил он чернобородого, — я сейчас велю спустить ялик и отправлю боцмана на берег, поспрошать кто сколько берет за швартовку, и клянусь яйцами Великого Кракена, найду швартовщиков за двадцать монет!

— Высокий Лорд! — возопил лоцман Алхан, — конечно же, этот ушлепок Тахир согласится и на тридцать монет, но у него только две галеры, а для нормальной швартовки нужно три! Он разобьет твой корабль о причальную стенку, а не ошвартует! — высказав все что он думает о подозрениях главкома в своей финансовой нечистоплотности, чернобородый замолчал с видом оскорбленной невинности.

— Терзают меня смутные подозрения в правдивости твоих слов, мореход… — негромко проговорил Шэф, пристально глядя ему в глаза.

И тут «Синбад — мореход» доказал, что не зря ест свой хлеб, и что его подельники… тьфу ты — сослуживцы, знали кого отправлять на переговоры. Что ни говори, а «Карабас» был мастером своего дела! Он воздел руки к небу и с грустью, которую человек с «улицы» в жизни не сыграет — для этого надо иметь природный талант и закончить, как минимум, цирковое училище, а лучше Институт Театра Музыки м Кинематографии, или что-то еще в этом роде, воскликнул: — Высокое Небо свидетель, что я пытался этому помешать… но не все в моих силах… и я ухожу… После этого с видом: делай что хочешь: хозяин — барин… и если тебе не жалко твое судно, то я умываю руки и отправляюсь восвояси, «пират» очень правдоподобно изобразил, что больше его ничего на борту «Арлекина» не интересует и направился к штормтрапу, дабы прекратить эту бесполезную дискуссию, и покинуть место, где его благородные порывы по оказанию бескорыстной помощи людям были так бессовестно оболганы, а сам он выставлен рвачом и стяжателем. Мудрый руководитель, конечно же, на эти дешевые, фокусы не купился, но все же дал возможность «Карабасу» сохранить лицо, остановив его буквально в последний момент, когда тот уже готовился перебросить свое жилистое тело через фальшборт:

— Твоя цена лоцман? — услышав вопрос, «пират» с проворством чертика из табакерки вернулся за «стол переговоров»:

— Восемьдесят монет!

— Двадцать две! — парировал Шэф, сохраняя на лице невозмутимость и загадочность сфинкса.

— … семьдесят пять!.. акульи потроха и якорь всем в глотку! — разгорячился чернобородый.

— … двадцать четыре!.. и то, только потому что мне нравится твой хвостик! — это заявление главкома сильно насторожило «Карабаса — Барабаса», но сбить себя с толку он не позволил и продолжил азартно торговаться:

— Семьдесят пять!.. Дешевле только трахнуть пьяную русалку!..

— Двадцать пять!.. Акулий плавник тебе в гланды!..

— Семьдесят!.. себе в убыток, но уж больно корабль красивый… жаль если криворукие уроды разобьют его об причальную стенку…

— Ты разорить меня хочешь!?.. — грозно набычился командор. — Двадцать семь!.. осьминожью мочу тебе вместо пива!..

… здорово Шэф торговаться умеет…

… и ругается тематически…

… капитан Врунгель, блин!..

… интересно, где научился?..

— Это ты меня хочешь пустить по миру!.. у меня одних гребцов шестьдесят человек!.. а у всех дети… — маленькие засранцы!.. и жены — тюленьи задницы!.. Шестьдесят пять! И не медяком меньше!

— А чего так мало-то? — глумливо удивился верховный главнокомандующий. — Набрал бы сто дармоедов… селедкам хвосты крутить!.. Хер моржовый!.. Двадцать восемь!.. И не медяком больше!

— !!!.. шестьдесят пять!.. сучья икра!..

— !!!.. тридцать!.. выкидыш медузы!..

— …!!!..

Через десять минут криков, ругани и взаимных оскорблений, высокие договаривающиеся стороны устало смахнули пот с вспотевших лбов и пришли к консенсусу, остановившись на тридцати пяти золотых. И все равно, уже после того как ударили по рукам, лоцман время от времени бросал на Шэфа такие взгляды, как будто не мог понять, как это он так обмишурился, согласившись на такую цену. Было у него во взгляде, скажем так — некоторое обалдение. Но! — договор есть договор, и перефразируя цитату из одного замечательного фильма, можно было бы сказать: «Договор окончательный, и обжалованию не подлежит!» Сразу же после его заключения, главком отправил Дениса в каюту за деньгами, а «пират» распорядился чтобы были подняты пять сигнальных флажков: три красных, белый и зеленый.

— Деньги вперед! — попытался он хоть в такой, абсолютно ничего незначаще мелочи, настоять на своем, но был сражен сакраментальным ответом верховного главнокомандующего:

— Утром стулья — вечером деньги!

Несмотря на колоссальную культурологическую пропасть, разделяющую авторов бессмертного романа и бригадира швартовщиков с Сеты, лоцман идиому прекрасно понял и невесело усмехнулся. Все складывалось не так, как надо: самое главное, что было «не так» — это то, что он рассчитывал получить за швартовку минимум пятьдесят монет. Ми — ни — мум! Даже не так — минимум миниморум! Не говоря уже о том, что работая с кораблями такого класса, как «Арлекин», его только однажды «уторговали» на семьдесят пять золотых, а обычно меньше девяноста не бывало… и тут на тебе — тридцать пять!.. А предоплата? — А что предоплата? — получит он свои деньги. Молодой капитан, расплатится как договаривались — вряд ли ему нужны какие-то неприятности на берегу. Просто хотелось хоть немножко улучшить паршивое настроение — и то не получилось. Тьфу!.. И тут вдруг Шэф, который оказывается в глубине души был белым и пушистым, чтобы немного подсластить пилюлю и приободрить совсем скисшего «Синбада», распорядился:

— Денис, выдай товарищу аванс… — и в ответ на вопросительный взгляд Дениса уточнил: — пятнадцать золотых!

Получив первый транш, «Карабас», неизвестно от чего, значительно повеселел. Он даже крикнул матросам, загоравшим на доставившем его парусном ялике, который болтался на якоре рядом с «Арлекином», чтобы они отправлялись поторопить этих беременных черепах. Но, к радости экипажа маломерного судна, делать этого не потребовалось — из бухты показались три небольшие галеры, взявшие курс на «Арлекин».

С них были поданы буксировочные концы и под умелым командованием «Карабаса — Барабаса», «Арлекин» двинулся вперед, влекомый тройкой «рысаков». Когда вся конструкция, состоящая из четырех судов, набрала приличную скорость, а до причала осталось не большее восьми кабельтов, чернобородый отдал новый приказ. Согласно ему, моряки на «Арлекине» отдали буксировочные концы двух «присяжных», идущих по краям, после чего они резко увеличили скорость и ушли в стороны, пропуская сцепку, состоящую уже всего лишь из двух кораблей, вперед. Затем они догнали «Арлекин» и буксировочные концы были поданы уже на корму. Когда до причальной стенки осталось не более двухсот метров, тягловая галера осушила весла и сцепка продолжила движение по инерции. За сто метров до финиша, кормовые галеры начали слегка табанить, понемногу гася скорость «Арлекина», а завершилась швартовка филигранной по точности обратной греблей кормовых галер, остановивших «Арлекин» ровно в тот момент, когда его форштевень мягко коснулся причальной стенки.

Подошедший за окончательным расчетом лоцман выглядел грустным. Не развеселили его и оставшиеся двадцать золотых, немедленно выданных Денисом. Чернобородый пересчитал их, и молча направился к сходням, расторопно установленным швартовой командой «Арлекина».

— Постой… — окликнул его Шэф, а когда «Карабас» обернулся, главком протянул ему тугой полотняный мешочек, чем-то плотно набитый.

— Что это? — безразлично поинтересовался Алхан, не ожидая от жизни в целом, и от Шэфа в частности, ничего хорошего.

— Посмотри.

Когда «Карабас» увидел золото, глаза его полезли на лоб от удивления.

— За что!? — встревожено поинтересовался он, подозрительно оглядываясь. Умом он понимал, что никакой опасности нет, что никто не собирается отнимать деньги, которые только что сами же и выдали, но…

— Доплата. — Лаконично пояснил главком.

Растерянное состояние «Синбада — морехода» было вполне объяснимо. С ним произошло тяжелое зависание и полный разрыв шаблона — в его картине мира вероятность события, когда один человек дает другому деньги, когда его ничто к этому не вынуждает, была равна нулю, или — другими словами, такое событие было невозможно в принципе, а события, в принципе невозможные, называются чудом, а чудес на свете не бывает. Волшебство, чаще всего враждебное человеку, встречается на каждом углу, а чудес не бывает, к сожалению… Деньги — это эквивалент жизненной силы, их можно или получить за что-то, или отнять, третьего не дано! Разумеется, Алхан, думал в иных терминах и не было у него такой четкости формулировок, но знал он только одно — такого быть не может!

— За что?! — растерянно повторил он, не пытаясь сложить золото обратно в мешочек и упрятать его подальше в свой замечательный красный пояс (привет от Незнайки).

— Я убедился, что швартовка стоила гораздо больше тридцати пяти золотых, — пояснил главком, доброжелательно глядя на растерянного лоцмана. — А так как я не привык ходить в должниках, то и доплатил разницу, чтобы все было по справедливости. — «Карабас» уставился на командора, как дон Жуан на его ожившего тезку. Без ужаса конечно, но с огромным удивлением.

— И я больше ничего не должен сделать для тебя за эти деньги? — по — прежнему настороженно спросил чернобородый.

— Ты имеешь в виду что-то вроде: зарезать главу магистрата… или как тут у вас называется городской глава?

— Генерал — губернатор.

— Ага…ага… или поджечь главную церковь… как она называется?

— Собор Воздвижения.

— Ты думаешь, что от тебя за эти деньги потребуется зарезать Генерал — губернатора и сжечь Собор Воздвижения?

«Карабас» ничего не ответил, но по выражению его лица можно было догадаться, что ничего фантастического и невыполнимого в предположениях верховного главнокомандующего он не видит, и что все это вопрос цены.

— Нет, — улыбнулся главком, — это действительно доплата за швартовку… А если мне действительно что-нибудь понадобится еще…

— Трактир «Ржавый якорь», — перебил его лоцман, — недалеко от порта. Если меня там не будет, скажите хозяину — Фастушу Перейре, что Алхана ищет Лорд Атос… или Арамис, и я непременно появлюсь!

— Договорились! — улыбнулся Шэф. — Кстати, подскажи пожалуйста, как знаток местных реалий, — «Карабас» почтительно уставился на верховного главнокомандующего, явно отдавая должное его богатому лексикону, — где здесь найти повозку… крытую… чтобы перевезти сундук, — он показал руками, как у нас принято, размеры сундука, — и чтобы для людей места сидячие были.

— Я пришлю.

— Спасибо.

Когда чернобородый скрылся в густой толпе, снующей на берегу, командор обратился к Денису:

— Ну, и почему ты не спрашиваешь, зачем я выбрасываю денежки на ветер?

Денис в ответ только пожал плечами:

— Элементарно Ватсон. Отдал всего лишь золото. А приобрел… не скажу друга, но приятеля точно. А это дорогого стоит… особенно в незнакомом месте.

— Маладэц Прошка!

Увидев, что начальство освободилось, к компаньонам немедленно подвалил с докладом боцман:

— Господин!.. Так стало быть, эта… людей я подобрал… двадцать человек…

— Ну, и?

— Так эта… стало быть… — боцман снова прикинулся темным лаптем, — … аванс бы…

— Аванс!? — грозно рыкнул главком, а когда боцман испуганно сник, внезапно заулыбался и мягко продолжил: — Конечно… о чем речь! — боцман в ответ только стер, а вернее размазал грязным рукавом, пот, обильно выступивший у него на лбу после рыка верховного главнокомандующего. — Зови! — приказал ему командор. Он бросил беглый взгляд на Дениса и тот понятливо направился в капитанскую каюту за деньгами.

«Такими темпами скоро с голой жопой останемся! — сварливо заявил внутренний голос, когда Денис вскрыл шкатулку и, не считая, ссыпал в карман камзола пригоршню монет. — Швартовщику этому, Шэф хрен знает сколько золота отвалил… теперь новые дармоеды в очередь…»

«Да черт с ним, с золотом! — беспечно отозвался Денис. — Надо будет, еще достанем — не проблема!»

«Не про — бле — ма! — передразнил его внутренний голос. — Дос — та — нем! — продолжил он занудничать. — Небось, ограбите кого-нибудь…»

«Не без этого…» — согласился Денис направляясь к выходу из каюты.

Выдача аванса происходила следующим образом: от группы «товарищей», возглавляемой боцманом, отделялся один человек и несмело приближался к компаньонам.

— Имя!? — сурово вопрошал командор. Следовал ответ. Может быть главком и запоминал все, что ему говорилось, но Денис на такое явно был не способен. Впрочем, по началу, он честно пытался, но убедившись в полной бесплодности этой затеи, прекратил. Затем Денис лез в карман, выуживал оттуда очередной эмар, и вручал его очередному матросику с видом Главвоенмора Троцкого, награждающего особо отличившегося бойца красными, революционными шароварами.

— Служи честно! — напутствовал вновь испеченного наемника, Денис. — Не посрами честь эрвээсэн!

— Почему эрвээсэн-то? — удивленно поинтересовался Шэф, во время короткого промежутка, когда один моряк уже получил свой золотой, а следующий еще не поnbsp; — Я обратил внимание! — съехидничал Денис, а Шэф, наоборот, не обращая на ехидство ни малейшего внимания сказал:

дошел.

— Больно фильм дээмбэ нравится… — признался Денис, — а там эрвээсэн.

— Понятно… — широко ухмыльнулся Шэф, использовав зарезервированное слово.

Боцман, последним получивший свои два золотых, преданно уставился на верховного главнокомандующего, пожирая его глазами с видом: Чего угодно — с Ваше Сиятельство!

— Значится так, Шарапов, — озадачил его главком, — первое! — он поднял вверх палец, показывая особую значимость задания, — организация круглосуточной охраны судна! Чтобы ни одна… — здесь Шэф немного запнулся, подыскивая емкое и однозначное определение для всей номенклатуры нежелательных лиц (как людей, так и нелюдей) проникновение которых на борт «Арлекина» должно было быть безусловно пресечено. Не подобрав необходимое определение, он поинтересовался у боцмана: Ну, ты понял, надеюсь?! — ответ старого морского волка, не мог его не обрадовать:

— Все ясно, Господин! Ни одна сволочь на борт, без твоего разрешения, не проникнет! Даже крысы! — последнее заявление боцмана показалось Шэфу излишне самонадеянным, но заострять на этом внимание, он не стал.

— Второе, — продолжил верховный главнокомандующий, — единственное, что я знаю про Бакар, это то, что здесь беспошлинная торговля… то есть, по идее, таможенники трясти нас вроде бы не должны… но кто-то же придет за деньгами… Ты знаешь — кто?

— Какой-нибудь чин из регистра… я думаю, чтобы получить деньги за стоянку… ну и еще чего-нибудь.

— Все ясно. Отдыхай пока.

— Господин! А что делать остальным?

— Каким остальным? — удивился Шэф.

— Ну — у… которые не на службе в эрэс… эсэнэр… эрэнэв… ну — у… там где сказал Господин… — боцман при этом покосился на Дениса.

— А чего хотят, пусть то и делают. Мне-то какое дело? — пожал плечами верховный главнокомандующий. — Мы как договаривались? — вы доставляете нас в Бакар, и можете проваливать на все четыре стороны. Пусть проваливают. — Боцман почесал затылок.

— Господин… а те кто не хочет уходить… им можно остаться на «Арлекине»?

— Порядок на борту гарантируешь? — вопросил главком, грозно сдвинув брови. Дождавшись уверенного кивка боцмана, добавил: — Под твою ответственность…

Разговор прервал вахтенный, доложив что к трапу прибыла какая-то повозка и что возница божится, что это заказ капитана «Арлекина». Прибывшее транспортное средство напоминало пикап — у него была тесная кабина, в которой без всяких удобств могли разместиться четыре человека и довольно вместительный открытый кузов.

— Не совсем то, что хотелось бы… — прокомментировал командор, — … но да ладно — сойдет. Если не торопишься, подожди, — обратился он к вознице, — мы пока ехать не можем — надо дождаться портовое начальство.

— Подожду… — буркнул угрюмый волосатый амбал, после чего закрыл глаза и мгновенно захрапел.

* * *

Чиновник портовой службы — толстый, обильно потеющий господин, прибыл где-то через полчаса в сопровождении двух немолодых стражников, страдающих от жары в своих суконно — пластинчатых доспехах. Толку от «бригантин» — так на Земле назывались такие доспехи, не было никакого — если начнется серьезная заваруха, то они ни отчего не спасут — это ведь не шкиры, а если не начнется (имеется в виду заваруха), то они тем более не нужны, но! — noblesse oblige: положение обязывает! Толстяк и его команда с видимым трудом вскарабкались по сходням и были вежливо препровождены в капитанскую каюту, заранее предупрежденным вахтенным матросом. Своим людям чиновник велел дожидаться его снаружи, не заходя в каюту, чему они были только рады — лучше постоять в тенечке под ласковым ветерком, чем париться в душной каюте.

— Присаживайся пир… — верховный главнокомандующий был воплощением любезности, — к несчастью не знаю твоего имени.

… похоже у местных нет обращения на «вы»…

… не стал бы Шэф тыкать незнакомому чиновнику…

— К несчастью, я не пир, — в тон ему отозвался вновь прибывший, тяжело отдуваясь и промакивая лоб огромным платком, название «носовой» для которого было бы явным оскорблением, если бы только не имелся в виду нос корабля водоизмещением килотонн так пятнадцать — двадцать.

— Благородному человеку титулы не нужны! — продолжил гнуть свою линию главком, но чиновника, собаку съевшего на своем многотрудном поприще изымания денежных средств из кармана ближнего, на мякине было не провести, и на лести, начиная от грубой, как дерюга и заканчивая тонкой, как шелк, тоже.

— Я — инспектор морской палаты, Гай Грапас, — представился толстый.

… ага… ага… а наш боцман… как его… Хатлер…

… и этот шкипер… в смысле — лоцман… Алхан…

… назвали только одно имя… а может фамилию…

… а этот имя и фамилию… почему те не назвали?..

… может у них, бедненьких нет фамилий?..

… обделили сироток?.. или не всем положено?..

… имя-то у каждого должно быть… мне так кажется…

… впрочем — хрен с ними обоими!..

— Лорд Атос, капитан «Арлекина».

— Лорд Арамис.

— Брат? — безразлично — вежливо поинтересовался чиновник, окидывая Дениса внимательным взглядом.

— Двоюродный, — тем же безразлично — вежливым тоном отозвался главком.

— Похожи, — констатировал инспектор, разглядывая каюту. Было видно, что богатое убранство ему понравилось… — Ладно, господа — к делу. Необходимо провести замеры для определения водоизмещения.

— С какой целью? — полюбопытствовал Денис.

— Как это с какой? — удивился Грапас. — А как узнать сколько вы должны заплатить за стоянку? — Он удивленно взглянул на Шэфа, как бы спрашивая: «Как это ваш братец не знает таких очевидных вещей?» В ответ командор скорчил гримасу, долженствующую означать что-то среднее, между: «В семье не без урода» и «Он у нас с детства на голову слабенький». Денис пантомиму, разыгранную Шэфом и инспектором, прекрасно понял и надулся. В основном, чтобы подыграть верховному главнокомандующему, а отчасти всерьез. Ведь фактически Денис провел разведку боем, вызвав огонь на себя, чтобы главком ценой его позора вызнал важные сведения, а тут на тебе: «на голову слабенький» — обидно… Но! — дело превыше всего!

— Приступим, господа, — с этими словами Гай Грапас выбрался из кресла и направился к двери. Компаньонам ничего не оставалось делать, как последовать вслед за ним. Выйдя на палубу, инспектор приказал своим людям: — Начинайте!

И тут выяснилось, что несмотря на отягощавшие их бесполезные доспехи, явно не юношеский возраст, лишний вес и одышливость, стражники свое дело знали туго. Они споро повытаскивали из глубин своего обмундирования что-то похожее на рулетки и с проворством дрессированных обезьян принялись измерять какие-то, только им ведомые параметры, негромко перебрасываясь друг с другом совершенно непонятными для окружающих терминами. Время от времени, они зычными голосами сообщали инспектору результаты своих исследований, которые он записывал карандашом в толстую тетрадь, извлеченную из кармана камзола.

Минут через двадцать все было закончено. Грапас занес последние результаты вычислений в свой гроссбух и закрыл его с видом человека хорошо поработавшего, и теперь готового пожинать обильные плоды собственного труда. Его стражники прекратившие свои измерения минут за пять до этого мгновения, снова нежились в тенечке, как до начала своей бурной деятельности.

— Ну что ж… — обратился Грапас к Шэфу. — Я все рассчитал… стоимость стоянки «Арлекина» составляет пятьдесят риалов в сутки.

— А как соотносится стоимость риала и престольского эмара?.. — после небольшой паузы спросил главком.

— Ну — у… эмар немного дороже…

— Насколько? — инспектор задумался:

— Это зависит от менялы… в среднем на десяток медяков… — услышав ответ, Шэф молча нахмурился, делая вид, что обдумывает слова инспектора. Через некоторое время Гай Грапас не выдержал: — Итак, на какое время, ты собираешься арендовать причал, Лорд Атос? Решай быстрее, а то у меня еще много дел… — насчет множества дел чиновник явно врал. Никакого изобилия вновь пришвартовавшихся судов вокруг не наблюдалось, да и за все то время, пока «Арлекин» болтался на внешнем рейде, мимо него никто в порт не проследовал.

— А знаешь пир… — задумчиво протянул командор, … я тебя не задерживаю…

— Не понял!? — заволновался инспектор. — А арендная плата!?!

— А я не собираюсь арендовать причал по таким грабительским расценкам, — спокойно пояснил главком, с удовольствием наблюдая как меняется в лице, невозмутимый до этого, Грапас.

— Как это не собираешься!? Ты уже стоишь у него!!!

— Правильно… стою… но сейчас я прикажу поднять паруса и уйду на внешний рейд! Благо и ветер попутный!

— Как это уйдешь!? Как!? — завопил уже всерьез разволновавшийся инспектор — мзда уходила из рук! — А плата за вход в порт, за выход из порта, за сутки стоянки — это уже семьдесят пять риалов!

— Пусть вам лешие попляшут, попоют! — в свою очередь заявил верховный главнокомандующий, намекая, что в гробу он видел эти платежи, причем вместе с инспектором морской палаты Гаем Грапасом.

… любит Шэф Высоцкого… любит…

— Кто попляшет? — растерялся инспектор.

— Неважно! — отрезал главком и закричал маячившему неподалеку боцману: — Готовьтесь поднимать паруса!

— Слушаюсь, Господин! — отрапортовал Хатлер, глядя на Грапаса с глумливой улыбкой.

Инспектор морской палаты пребывал в явной растерянности. В обыденной жизни, обычному, среднестатистическому человеку, редко приходиться сталкиваться с неизвестной ситуацией, в которой он не знает, как себя вести. Чаще всего, за время детства, отрочества и юности он набирает достаточный набор стереотипов поведения в разнообразных ситуациях, которым с успехом потом и пользуется всю оставшуюся жизнь.

Некоторые люди, которым повезло, или не повезло — это зависит от точки зрения, продолжают пополнять свой набор стереотипов сверх обыденной нормы, например попадая служить в войска специального назначения и проходя различные горячие точки. Набор стереотипов поведения у таких людей шире, чем у среднестатистических, но нам важно другое: и клерк из «Буквоеда» — любитель боевиков, и его ровесник из «Альфы», перерезавший больше глоток, чем клерк о них прочел, и ворюга министр и бессребреник депутат (или наоборот) — все они пользуются в жизни своим набором стереотипов, а если попадают в ситуацию, которой нет в наборе, то теряются. Иногда надолго, иногда нет, но в любом случае, в незнакомой ситуации, некоторое время человек не знает что ему делать. Время это сильно зависит от конкретики: спецназовец быстрее, чем депутат, выберется из горящего борделя, а министр быстрее, чем клерк из «Буквоеда», сумеет договориться с сомалийскими пиратами о выкупе из плена — может еще и себе какой откат выторгует, но, в любом случае, некоторое время, все они: и спецназовец, и министр, и клерк, и депутат, будут в растерянности.

Простой пример: если на улице к вам подойдет мятый, дурнопахнущий человек и попросит мелочь на поправку пошатнувшегося здоровья, то ваша реакция может быть любой: вы можете его не заметить; можете брезгливо сунуть ему несколько рублей, стараясь не дотрагиваться; можете послать; можете стукнуть, если совесть и физическая форма позволяют — короче говоря, такая ситуация имеется в вашем наборе стереотипов. А теперь представьте этого же мужичка, который подходит к вам, снимает с головы дырявую шляпу, делает элегантный поклон и говорит слегка грассируя: — Месье, же не манж па сис жур! И какова будет ваша реакция? — вашей реакцией будет растерянность, потому что, скорее всего, такого стереотипа в вашей коллекции нет.

Отдадим должное инспектору морской палаты: хотя с таким необычным противником… или партнером по переговорам — хрен редьки не слаще, он еще в своей жизни не сталкивался, растерянность его продлилась недолго:

— Так дела не делаются!!! — завопил он. — Мы же цивилизованные люди!!! Давайте договариваться, а не пороть горячку!!!

— Давайте, — легко согласился главком.

… интересно… похоже обращение на «вы» все же есть…

… или это просто множественное число?.. фиг знает…

— Нам лучше пройти в каюту, — предложил инспектор, заметив с каким интересом прислушиваются к разговору его стражники и праздношатающиеся матросы.

— Логично, — не мог не признать его правоты верховный главнокомандующий.

Денис в каюту не пошел — торговаться он не умел и проку от него там не было бы никакого, а так хоть на ветерке постоит — все не так жарко будет.

«Сейчас бы искупаться… — подумал он, — позагорать, девочек каких-нибудь снять для…»

«Культурного времяпрепровождения!» — встрял внутренний голос.

«Ну — у… типа да… — усмехнулся про себя Денис, — … если только мы имеем в виду одно и тоже…»

«Не сомневайся! — успокоил его голос. — А какая вообще может быть альтернатива?!..»

«Ну — у…черт его знает… Хотя некоторые любят с ними в театры ходить… в кино… рестораны всякие…»

«Это просто предоплата!» — отрезал внутренний голос.

«Согласен… В принципе… всем людям от них нужно только одно…» — после мимолетного раздумья пришел к консенсусу с голосом Денис. На этом их интересный диалог прервался, так как из-за приоткрытой двери стали доноситься отзвуки другого диалога, происходящего в капитанской каюте.

— …!!!..

— … распоряжение господина суперинтенданта!.. не меньше сорока золотых!!!

— …!!!..

— … плевать с высокой башни!.. не больше пяти риалов!!!

— …!!!..

— … и на начальника порта!!??.. тридцать пять золотых!!!

— …!!!..

— … на суперинтенданта!.. на начальника порта!.. на губернатора!.. и на весь ваш драный Бакар!.. семь риалов!!!

— …!!!..

— … а ремонт причалов после осенних штормов!!??.. тридцать золотых!!!

— … а ремонт провала не надо оплатить!?.. восемь риалов!!!

— Какого провала?!

— Неважно!!! Короче!!! Десять эмаров в сутки, или мы уходим на внешний рейд!!! — В каюте воцарилась нехорошая тишина. Мертвая какая-то.

— Согласен… — раздался после длительной паузы хриплый голос инспектора морской палаты. И хорошо, что вообще раздался, а то многочисленным слушателям стало казаться, что ответа в принципе не будет, что с инспектором случилось что-то нехорошее, не к ночи будь упомянуто!..

Когда Шэф с Грапасом показались на палубе, у инспектора был такой вид, будто он побывал в парилке, причем парился прямо в одежде — не раздеваясь, а банщик ни пара, ни веников не жалел, у главком же был привычный, невозмутимый вид.

— Пошли, — приказал инспектор стражникам, изумленно уставившимся на него — видать не часто им приходилось видеть руководителя в таком расхристанном виде: камзол расстегнут, рубаха тоже, на потной шее видны какие-то темные потеки… короче — не комильфо. — Чего уставились!?.. Я не портовая шлюха, чтобы меня разглядывать!.. Бездельники!!! — Оцепеневшие было стражники подхватились, как вспугнутые куры и вся троица, с крайне недовольным видом, резво покинула борт «Арлекина».

— Ну что… как я понимаю, таможня дала добро? — ухмыльнулся Денис, глядя вслед «группе товарищей», неуклюже пробирающейся по сходням.

— А то! — с гордостью в голосе отозвался верховный главнокомандующий, демонстрирую внушительного вида бумагу, явно официальную, с многочисленными разноцветными печатями — разрешение на стоянку! Все чин по чину!

— И дешево?

— Ну — у… не совсем задешево… но почти в пять раз меньше, чем хотел этот упырь.

— Здорово! — восхитился Денис, — … но разве ж так можно, должна же быть официальная ставка какая-то… а то как-то… — он пощелкал пальцами, выражая этим свое непонимание и неодобрение местных порядков.

— Естественно такая ставка есть, как не быть, но она зависит от водоизмещения пришвартовавшегося судна… и вот здесь-то и возникает коррупционная составляющая, потому что измерения и расчеты проводят люди.

— Слаб человек и велики беси! — прокомментировал слова главкома Денис, за что удостоился от того одобрительного взгляда.

— Воо — от… эти беси сначала наше реальное водоизмещение сильно завысили… а потом немножко занизили.

— Намного?

— Завысили раза в три… а занизили в полтора… может чуть больше.

— Занизили завышенное, или исходное?

— Исходное разумеется, иначе получилось бы, что они все равно завысили в два раза.

— Понятно… Еще какой официоз остался?

— Да вроде бы нет…

— И что теперь делаем?

— А чего тебе чего больше всего хочется? — вопросом на вопрос ответил любимый руководитель.

— Вымыться! — не задумываясь ответил Денис. — А тебе?

— Аналогично, но… сперва одно небольшое дело.

— Какое?

— Сначала едем в банк, оставляем там сундук — сдается мне, что содержимое его сильно дорогое, не стоит на борту держать… мне так кажется.

— Крестись, — ухмыльнулся Денис, но Шэф внимание на подколку не обратил и невозмутимо продолжил:

— Потом в баню, или еще куда, где можно нормально помыться, потом снимаем нумера в гостинице и отмечаем приход в порт назначения грандиозным кутежом, плавно переходящем в оргию.

— План неплохой, — степенно признал Денис, но сразу уточнил: — а что в нумерах, ванн нет?

— Насколько я помню… правда к Бакару это не относится, не бывал я здесь раньше, ванн нет. Если захочешь помыться, приносят в номер большую лохань, потом долго наполняют ее горячей водой, и вперед. Может здесь не так — посмотрим, но я все-таки настраиваюсь на баню, чтобы смыть все что накопилось, а то грязь скоро отваливаться начнет.

— Северные Лорды, а воняет, как от бомжей! — озвучил свое виденье проблемы Денис, и сразу же полюбопытствовал: — А банк здесь точно есть?

— Банк есть.

— Гномий наверно… во всех фэнтезях, что я читал, есть гномий банк.

— Вынужден тебя разочаровать: миры, где есть другие разумные существа, кроме человека, крайне малочисленны — по пальцам можно пересчитать.

— Почему?

— Почему?.. — переспросил верховный главнокомандующий, и в свой черед озадачил Дениса вопросом: — Скажи пожалуйста, как люди относятся к другим людям, которые отличаются о них, ну — у… скажем… языком… способом креститься… да формой носа, наконец?

— Плохо, — лаконично ответил Денис.

— Во — о-от! Все правильно говоришь. А теперь представь, как люди отнесутся и что сделают, или попытаются сделать, с намного отличающимися от них нелюдями? — слово «намного» главком выделил.

— Представил…

— Поэтому, чтобы выжить в мирах, где есть люди, всем нелюдям… которые сумели выжить, — уточнил Шэф, — пришлось стать еще более страшными существами, чем человек.

— А люди страшные? — удивился Денис.

— А чему ты удивляешься? — в свою очередь удивился мудрый руководитель, — припомни все ужастики, все охотничьи истории: всегда человек куда-то припирается — в заброшенный дом, в сельву, в джунгли, в глухой лес… еще куда, и уже там на него кто-то нападает, или он там начинает охотиться… обрати внимание — никто не приходит в людские селения, чтобы на человека поохотиться, а вот он в чьи-то — приходит!

— Ты знаешь, никогда не смотрел на это под таким углом… — смущенно признался Денис.

Шэф только кивнул в ответ и продолжил:

— Поэтому нелюди, сумевшие уцелеть в тех мирах, где есть люди, существа в высшей степени опасные. Их меньше и для того чтобы выжить, им нужно быть более сильными, более быстрыми, более умными, более хитрыми, а самое главное… Что самое главное? — Шэф неожиданно переадресовал вопрос Денису. Тот немного подумал и недоуменно пожал плечами:

— Не знаю…

— Более жестокими! Они должны отбить у человека желание охотиться на себя… А для этого, за каждого убитого гнома, эльфа, или… не знаю там… орка, или гоблина, они вырезают целые деревни… и города. Поэтому и живы до сих пор.

— Да — а… получается, что самое опасное существо — это человек! — Денис только покачал головой.

— А я тебе уже давно говорил об этом, — невозмутимо подтвердил верховный главнокомандующий, — просто ты ни черта не помнишь. Память девичья.

— Странно… — смутился Денис, — вроде бы не жаловался никогда… — и тут он вспомнил! Действительно говорил такое Шэф. Говорил! Когда они подходили к Северной обители Ордена Пчелы и Денис испугался каких-то летающих ящеров.

— Ладно, возвращаемся к делам финансовым. Есть тут банк. Обычный человеческий банк, не гномий. Правда держит его местная Гильдия магов…

— И какой процент годовых?

— Поясни, что ты имеешь в виду? — прикинулся шлангом командор.

— Как это что? — поразился Денис. — Они берут наши денежки, прокручивают их, навариваются и должны поделиться — сагласна законов гастэпрэымства! Так, брат!?

— Нэт брат! Ашыбаэшса! Они просто берут наши деньги… или другие ценности, на сохранение. И все. Никакой прокрутки.

— А за счет чего они живут? — Денис был в недоумении. — Аренда, зарплата сотрудникам, то да се…

— Не волнуйся за них, — ухмыльнулся Шэф, — они берут десятину.

— То есть, мы им еще и платим!?! — снова поразился Денис. — Отдаем наши денежки и еще и платим? Высокие! Высокие отношения!

— А чего ты хотел? Это не кредитно — сберегательное учреждение, как у нас, а чисто сберегательное. Банк Гильдии никого не финансирует, он только добросовестно сберегает, и за счет этого неплохо живет. Филиалы во всех крупных городах по всей Сете… за исключением нашей родины — северных территорий. Репутация у него железобетонная — не было случая, чтобы сданные ценности пропали, или не были возвращены законному владельцу… или его наследникам, — добавил командор после небольшого раздумья.

— А почему они не занимаются кредитованием? Могли бы больше зарабатывать.

— Дэн, здесь же средневековье… и то не повсюду. Кое — где, — рабовладельческий строй… какое, нахрен, кредитование? Для этого капитализм нужен… ну, или социализм, на худой конец, — усмехнулся верховный главнокомандующий.

— А чего, королям, царям всяким, деньги не нужны разве? Войну затеять или еще чего… крепость построить?

— Согласен… власть любит взять у разных банкиров, ростовщиков… да просто у богатых людей, взаймы, без отдачи… Но здесь такое не пройдет: с Гильдией не забалуешь… а раз придется отдавать — нафига брать? Логично?

— Да вроде бы да… Кстати, а это единственный банк, других нет?

— Насколько я знаю, нет.

— Странно… если занятие доходное, должны появиться конкуренты.

— Откуда? Если бы конкурирующий банк держали обыкновенные люди, то просуществовал бы он недолго — или какой-нибудь нехороший волшебник грабанул… или наместник «взаймы» взял… или король.

— А конкурирующая Гильдия?

— Нет. Тут одна Гильдия, с отделениями повсюду.

— А в других странах?

— Там свои Гильдии… или что-то наподобие… наверное. Я в деталях не разбирался, нужды не было.

— Постой, постой, постой! Если в других странах есть свои Гильдии — значит у них должны быть свои Банки! — дело больно уж доходное!

Шэф только пожал плечами:

— Дэн, в тех странах через которые мы проходили всегда встречались филиалы Банка Акро — Меланской Гильдии магов… других я не помню… хотя это не говорит, что их не было… но я не видел.

— Понятно… А как же черные, белые, некроманты, целители… и кто у них есть еще там?

— За абсолютную точность не ручаюсь — сам понимаешь, меня это все мало интересовало — мир-то транзитный, но вроде бы при Гильдии есть отделения всякой специализации: воды, воздуха, некромантии, земли, огня, черта лысого… и вообще… хрен знает чего — нам все это параллельно… было.

— А сейчас?

— А сейчас не уверен. — Верховный главнокомандующий замолчал, а потом неожиданно спросил: — Тебе понятно, почему этим Гильдия занимается, а не какой-то конкретный колдун, или «группа товарищей»? — Денис пожал плечами:

— Банк этот, похоже, сильно доходное предприятие… Чтобы жаба непричастных не задушила… а то еще драться начнут между собой из-за бабла… а так делят как-то… по — братски, — предположил он после короткого раздумья.

— Все так и есть, — констатировал Шэф, — ладно, пошли затаримся, и вперед, нас ждут великие дела.

— Граф, — добавил Денис.

— Лорд, — поправил Шэф.

Вернувшись в каюту, командор вывернул на стол пригоршню золота из капитанской шкатулки. Разделив ее на две кучки, компаньоны принялись за подсчеты наличности. Инвентаризация выявила наличие одной тысячи трехсот шестидесяти семи эмаров. Тридцать семь взял себе верховный главнокомандующий, тридцать Денис, а остальные были возвращены в шкатулку. Затем Шэф по — братски разделил с Денисом двадцать золотых кругляшей с «ниндзей», из распотрошенной холщовой «колбаски». После того как деньги были спрятаны в глубокие карманы камзолов, компаньоны выбрались на палубу и главком приказал маячившему неподалеку боцману:

— Хатлер! Сундук из каюты перетащить в эти дровни! — Шэф показал пальцем на повозку со спящим амбалом.

После завершения погрузо — разгрузочных работ, командор приказал построить всю команду, присутствующую на борту, причем именно всех: как поступивших на службу к компаньонам, так и вольноопределяющихся. Когда указание было выполнено, он обратился к морякам:

— У меня для вас две новости: хорошая и плохая. — Негромкий гул стих и на палубе воцарилась тишина. — Начну с хорошей — от жажды и голода вы не умрете… Хатлер. — Обратился Шэф к боцману. — Отправь людей на базар… или куда там еще, пусть еды купят… вина… пива… ну — у… сами знаете чего, и тащат на корабль, — боцман и матросы выдохнули и синхронно закивали головами в такт словам главкома. — Всех накормить. Свободные от вахты могут выпить. Но! В меру! — Верховный главнокомандующий взял паузу и дождавшись тишины, продолжил: — Теперь вторая новость — плохая. На борту никаких драк и прочих инцидентов! С зачинщиками — по законам военного времени! А если поймаю пьяного вахтенного, голову отрежу сразу. — Матросы снова закивали, но… как-то нерадостно, что ли. — Командуй! — с этими словами Шэф отсчитал Хатлеру пять золотых эмаров. — Мы сейчас уезжаем, когда вернемся неизвестно, чтобы на борту был порядок! — Главком оглядел притихших матросов и добавил: — Надеюсь вы помните, что пока нас нет на борту, боцман — главный! Слушаться, как меня!

— Господин! Не изволь сомневаться! — верноподданнически отрапортовал Хатлер, на что верховный главнокомандующий покачал головой.

— Неправильно. Ответ должен быть стандартным. Или: «Так точно!» или: «Никак нет!«… в зависимости от контекста… — прибавил главком. Зачем он сделал это уточнение, науке неизвестно. Зато известно, что после этой дефиниции, и Хатлер, и все остальные участники митинга, и так-то не сильно понимавшие о чем идет речь, и вовсе впали в ступор. — Понятно как отвечать? — сохраняя остатки надежды поинтересовался Шэф, хотя и так все было ясно: на палубе воцарилась такая тишина, что стали слышны крики чаек и виртуозная ругань грузчика, которому, метрах в двухстах от стоянки «Арлекина», коллеги уронили на ногу бочку.

Первым, как и следовало ожидать, вышел из оцепенения многомудрый боцман. Сначала он промычал что-то невразумительное, но затем все же взял себя в руки и довольно молодцевато отрапортовал:

— Так точно! — и на всякий случай прибавил: — Господин! — на что верховный главнокомандующий отреагировал благосклонной улыбкой.

— Вас это тоже касается, — обратился он к матросам, по — прежнему безмолвно стоявшим вокруг с открытыми ртами. В ответ служивые снова покивали.

— Так, а мы берем рюкзаки и вперед, — по — русски обратился командор к Денису.