После окончания битвы двух Давидов с Голиафом, часа полтора ничего не происходило, а затем события вновь понеслись вскачь. Под дикий рев труб, через распахнутые парадные двери, в Зал Выбора первым величаво прошествовал действующий Гроссмейстер Ордена Пчелы ш’Эссар, чуть сзади него, отставая на шаг, важно шел его клеврет Великий Магистр ш’Ехт – Настоятель Западной обители Ордена Пчелы; следом за ним, отстав еще на пару шагов, плечом к плечу двигались их конкуренты по предвыборной борьбе – это если политкорректно, а если по-простому – смертельные враги: Великий Магистр ш’Иртан – Настоятель Северной обители и Великий Магистр ш’Олох – Восточной, вслед за этой «великолепной четверкой», как хвост за ядром кометы, в зал, нестройной колонной, вливалась толпа Мастеров войны. «Четверка» заняла места в президиуме, причем ш’Эссар занял главный трон, справа от него расположился ш’Ехт, а слева ш’Олох с ш’Иртаном. Кресло убитого Великого Магистра ш’Урвана – Настоятеля Южной обители Ордена Пчелы оставалось пустым.

Устроившись на троне, Гроссмейстер с видимым усилием потянул вверх правый подлокотник – вроде как ставил автомобиль на ручник. Следствием этого действия стала, спустившаяся с потолка, просторная клетка, надежно отгородившая президиум от партера. Как только клетка встала на предназначенное ей место, Гроссмейстер ш’Эссар вернул подлокотник в исходное положение, намертво закрепив тем самым клетку на сцене. Сделана она была из толстых металлических прутьев, а по размерам в точности соответствовала трибуне. Предназначалась клетка, как легко можно догадаться, для предотвращения критики власть предержащих, в неподобающей форме. А подобные инциденты за долгую историю Ордена случались… Непосредственным поводом для внедрения такого полезного устройства послужило убийство Гроссмейстера ш’Елса сторонниками Великого Магистра ш’Афтанара, много веков тому назад. С тех пор подобные попытки случались, но успеха не имели – клетка была тяжелая, прочная и хорошо закрепленная, ни приподнять ее, ни прорваться внутрь, мятежники не успевали – на подмогу успевали подоспеть сторонники критикуемых.

Подождав пока все Мастера войны рассядутся, Гроссмейстер ш’Эссар встал со своего места, подошел к краю трибуны, дождался пока стихнет гомон голосов в партере и заговорил… – Конклав начался!

Все эти события Денис наблюдал не через люк в полу чердака, являвшегося одновременно потолком Зала Выбора, а на экране… вернее не то чтобы на экране… а на… хотя – в каком-то смысле и на экране… Короче, все по порядку. После принуждения «обезьяны» к миру, Денис решил осторожно, одним глазком, взглянуть на то, что делается внизу: не разбудил ли грохот на чердаке какие-нибудь силы Зла, заинтересовавшиеся тем, кто это там хулиганит наверху? И нельзя ли его – этого хулигана, схарчить? Он совсем уже было собрался приподнять люк, но был остановлен любимым руководителем:

– Чего тебе там надо?

– Хочу посмотреть… мало ли чё…

– Мало ли чё… много ли чё… – задумчиво пробормотал главком, явно думая о чем-то своем – о девичьем, а потом, будто очнувшись от дум, бодро закончил, – посмотреть-то можно… ради бога, только не обязательно делать это через дырку в заборе… Мы живем, если ты не забыл, в двадцать первом веке – пора уже доверять техническим средствам наблюдения… кол-лега! – Денис в ответ только глаза вытаращил: какие, нафиг, технические средства? О чем это, он?!..

И тут, как будто холодный ветерок прошелся у Дениса вдоль хребта, а вслед за ним промаршировали по спине ледяные мурашки. Очень неприятная мысль посетила его – а не являются ли последние высказывания любимого руководителя следствием черепно-мозговой травмы?! А что? – драться верховный главнокомандующий мог на автопилоте – мастерство не пропьешь! – Мастер войны, он и контуженный – Мастер войны, но шваркнула его «обезьяна» очень прилично… вот сейчас и накрыло. Денис загрустил. Это было, мягко говоря… неприятно – остаться в центре вражеской территории вдвоем с полудур… пардон, пардон – с не вполне вменяемым командиром!

Дальнейшие действия главкома только утвердили Дениса в его худших предположениях: Шэф расстегнул шкиру и обнажил свою мускулистую грудь. Если бы на месте Дениса была толпа девушек и женщин репродуктивного возраста, то их восторгу от этого зрелища не было бы предела и девять из десяти, отдались бы командору немедленно, не отходя от кассы. А оставшиеся десятые сделал ли бы это чуть погодя. Но на Дениса этот стриптиз произвел впечатление совершенно обратное – он окончательно перепугался, осознав уже не головой, а на уровне инстинктов – спинным мозгом, что любимый руководитель реально сошел с катушек!

Как говорится: дальше – больше! Верховный главнокомандующий, подцепив ногтями, отодрал маленький кусочек кожи с груди, крепко ухватился за него двумя пальцами и… рванул! Денису чуть плохо не стало от этого зрелища… Казалось бы он уже много чего повидал на своем веку, но… любимый руководитель занимающийся членовредительством в особо циничной и извращенной форме… – это был уже перебор! Но, к счастью, уже в следующее мгновение выяснилось, что верховный главнокомандующий сорвал с груди все-таки не кожу, а что-то вроде листа пластыря телесного цвета, очень ловко прикидывавшегося кожей. Отделившись от груди главкома, он быстренько поменял цвет и предстал в виде обычного листа бумаги, формата А4. Приведя в порядок одежду – а именно, снова натянув шкиру на свое нисколько не поврежденное тело, командор привычно ухмыльнулся и сказал:

– Дэн, знакомься – это «тельник»! «Тельник», знакомься – это Дэн!

В следующую секунду, откуда-то, а Денису даже показалось, что со стороны бумажного листа в руке главкома, послышалось: – Дэн, привет! – Первым его желанием было протереть глаза и прочистить уши, но глядя на довольно ухмыляющегося руководителя, он пришел к выводу, что глаза и уши его не обманывают.

– Что это!? – вопросил он, уставившись на бумагу в руке верховного главнокомандующего.

– «Тельник», ты кто? – задал вопрос любимый руководитель. Вопрос на взгляд Дениса был абсолютно риторическим, но он ошибся и ответ, причем четкий и конкретный был получен оттуда, откуда не ждали – от бумажного листа!

– Я тактический помощник старшего офицера без специализации.

– В каком смысле «без специализации»? – машинально спросил изумленный Денис.

– После базового курса общевойсковой подготовки я не прошел ни наземную, ни морскую, ни аэрокосмическую специализацию.

Денис притворился перед любимым руководителем, что он, скажем так… – удивлен, но на самом деле он был потрясен. Бумажный… а может и не бумажный… на самом деле, конечно же, не бумажный, но, – лист! – поддерживающий беседу… на русском языке! – это было несколько… необычно.

– Шэф, ни хер-ра не понимаю, объясни, пожалуйста, по-человечески! – честно признался Денис, и верховный главнокомандующий, чтобы не допустить выкипания мозга и разрыва шаблона у личного состава своего подразделения, снизошел до конкретных объяснений:

– Давно это было… – на акынский манер привычно начал он, но, сделав паузу пришел к выводу, что былинно-романтический стиль здесь, пожалуй, не уместен, и перешел на нормальный язык: – Нашел я однажды маленький металлический тубус, развинтил, вытащил лист бумаги, а он со мной заговорил… примерно, как сейчас с тобой. – Шэф опять сделал паузу. – Он сказал, что ему надоело сидеть взаперти… Как джину в бутылке… – ухмыльнулся командор. – Это он сейчас так говорит, когда прочел «Волшебную лампу Алладина»… – очень ему джина жалко… – На этом главком посчитал объяснение законченным. – Короче… Склифасовский, «тельник» со скуки попросился ко мне на службу и я его взял. Все.

– Что значит все! Что значит все! – взвился Денис. – Объясни, что ЭТО такое!

– Дэн… – мудрый руководитель заговорил тихо и ласково, как с буйнопомешанным, – я тебе уже все рассказал – я нашел тубус с говорящим листом, который сообщил, что является тактическим помощником старшего офицера без специализации, что он готов к сотрудничеству и просит взять его на службу… и все… А что ты хочешь еще узнать? – Денис только досадливо махнул рукой и обратился к главному виновнику переполоха, отмалчивавшемся все это время в руке верховного главнокомандующего:

– Ты кто!?.. Тьфу ты… Ты что?!.. или кто…

– Я тактический помощник старшего офицера без специализации, – прозвучало у Дениса в голове, и на сей раз он осознал, что волшебный девайс общается с ним напрямую, по схеме: «тельник» – мозг Дениса, без использования промежуточного носителя информации в виде акустических колебаний. На фоне всего остального, случившегося с ним за последнее время, это открытие не произвело на Дениса особого впечатления: напрямую, так напрямую! – эка невидаль! – он в очередной раз чертыхнулся и обратился теперь уже к главкому:

– Ну а сам, – он сделал упор на слове «сам», – … сам как думаешь: что это такое?

– Что я сам думаю… – задумчиво переспросил командор, – я сам думаю, что он, – Шэф посмотрел на «бумажный» лист в своей руке, – из до Войны… когда гравицапы здесь использовались по назначению, – командор сделал небольшую паузу и неспешно продолжил: – Между прочим, Ларз не уверен, что их и сейчас на Тетрархе используют по назначению… – он на мгновение задумался, – а может «тельник» и еще постарше будет… не знаю… Кстати, – неожиданно сменил тему главком, – ты знаешь, что такое боди-комп?

– Точно не знаю… думаю, что компьютер, который или встраивается в тело… или носится на теле… энергию берет от человека… ну-у… вот… как-то так…

– Маладэц Прошка! Все правильно понимаешь… я предполагаю… заметь, – именно предполагаю – могу и ошибаться, что это довоенный боди-комп. – Денис задумчиво покивал головой:

– Да-а… Вроде все сходится… и комп… и на теле… – после чего уважительно добавил: – Это ж, сколько ему лет!..

– До-фи-га…

Денис попытался представить какая чертова пропасть времени лежит между ним и создателями этой удивительной штуковины и почувствовал что-то вроде благоговения: «тельник» был в несколько раз старше египетских пирамид, и ничего – работал, как ни в чем не бывало! Одновременно посетила его легкая грусть – раз уж цивилизация, создавшая «желтую дорогу», «тельник» и «гравицапу», сумела себя уничтожить, то перспективы Земли… точнее нынешней человеческой цивилизации, и вовсе представлялись крайне туманными.

– А почему «тельник»? – вернулся он от высоких дум о судьбах человечества к прозе жизни.

– А потому, что не люблю я всякие заимствования… англицизмы всякие… раз комп вешается на тело – значит он по-русски – «тельник», а не какой-то там, нафиг, боди-комп!

– Шэф, а ты что, по национальности – русский!? – изумился Денис, никак не ожидавший такого кунштюка. – Мудрый руководитель снисходительно улыбнулся:

– Дэн, скажи мне пожалуйста, а кто по национальности чистокровный еврей, родившийся и выросший в Москве, или Пензе, и по субботам… нередко и после работы – обрати внимание! – пьющий водку с друзьями самых разных национальностей в сауне, и там же трахающий девочек, тоже самых разных национальностей, и не дурак, по пьяному делу, выписать кому-нибудь в репу? А? – Денис задумался, а любимый руководитель продолжил: – А татарин, откуда-нибудь из Вологды, любящий закусывать водочку салом, хотя ислам запрещает и то, и другое. Он кто по национальности? – Денис молча пожал плечами. – Не знаешь? А я тебе скажу: по национальности они еврей и татарин! – Денис удивленно поднял глаза на главкома, не понимая – в чем тогда фишка!? А мудрый руководитель победно вскинул палец и пояснил: – Но!.. Они оба – русские! Русский – это не национальность, а состояние души… мировосприятие что ли… Можно быть какой угодно национальности… да хоть и не с Земли, в конце концов, а с Маргеланда, Тетрарха, или еще откуда… и быть при этом русским… и наоборот – можно быть чистокровным русаком и русским не быть. – Шэф замолчал, а Денис подумав пару секунд сказал:

– Да-а… но…

– И вот еще… – не стал слушать его главком, – очень давно услышал анекдот, посмеялся, но не забыл как обычно – он у меня часто всплывал в памяти и я все не мог понять почему. Потом понял: это не анекдот – это постулат: «Три кита русского менталитета – авось, небось и накоси выкуси!»… Вот кстати, Дэн… ты ведь не русский человек – думаешь много… рефлексируешь… – Денис возмущенно уставился на верховного главнокомандующего – это с какого такого перепугу – он не русский человек!? А Шэф, привычно ухмыльнувшись, продолжил: – Правда в последнее время меняешься в лучшую сторону… так что – еще не все потеряно!

– И на том спасибо! – буркнул Денис. – Только вот, к тебе каким боком это все: авось, небось?.. – ты ведь, блин, все просчитываешь на пять ходов вперед – меня вот, втемную пользуешь… ребяток этих опять же – Иржа с Мартаном… может еще кого – иди знай… Так что не сходится у тебя командир – не русский ты человек… совсем нерусский…

В ответ на эту отповедь главком только крякнул и покачал головой.

– То есть, ты считаешь, что я заранее все просчитал, безо всякого: авось, небось и накоси выкуси?

– Да!

– И то, что мы будем здесь куковать с пустыми дыроколами, я тоже заранее предвидел?

– Все ты предвидел кроме «обезьянки»! Нерусский ты человек!

– Ладно… зайдем с другой стороны… Представь обычного русского младенца.

– Представил, – пожал плечами Денис, – и чё?

Шэф не стал, как обычно, прикалываться на тему «чё» в лексиконе потомственного русского интеллигента, а просто спросил:

– Где и в какой семье он родился, по-твоему?

– Ну-у… где-нибудь в большом городе… мама врач… отец – инженер… где-то так…

– Нет, Дэн… не так – родился он где-нибудь в Иркутске… в бараке – «на тридцать восемь комнаток всего одна уборная…»

– Перебор… – лениво бросил Денис.

– Нет, Дэн… это суровая правда жизни. Москва и Питер это не Россия, а гнилая интеллигенция – это не русский народ.

– Ну-у… допустим… и что дальше? – Денис даже отказался от любимого «чё» ввиду серьезности темы.

– Дальше… отец у него пьющий… сидел… с работой плохо, а мать из-за тяжкого труда и дома и на работе, из-за безденежья постоянного, в сорок лет – старуха…

– Ты чего-то нагнетаешь… перебарщиваешь…

– Ну, разве самую малость – для выпуклости картины. Так вот… рождается этот младенец, живет, растет… понемногу начинает соображать, ползать, потом ходить и говорить…

– Короче, Склифасовский! – нагло заявил Денис, не только нарушая тем самым всяческую субординацию, но и подрывая самые глубинные и потаенные основы армейской дисциплины, однако верховный главнокомандующий никакого внимания на это вопиющий факт не обратил.

– Как только он дорастает до сознательного общения с окружающим миром, до него доходит одна простая, но очень неприятная истина… – Шэф взял паузу и Денис не выдержал:

– Ну, не томи – чё за истина?

– Кругом враги!

– Почему это!?

– По кочану…

– Нет, Шэф, правда… почему?

– Потому что, все кто сильнее стараются у него что-то отнять. Сначала, более старшие и сильные – игрушку. Потом появляются дворовые и школьные хулиганы, потом уличная шпана, потом менты, бандиты, начальник на работе, депутаты, министры, американцы, немцы, дагестанцы, айзеры, итальянцы, греки, и всем от него нужно только одно – бабло!

– Нет… ну-у… ты это… перегнул…

– Ничего не перегнул – вспомни свою жизнь.

– Нет… ну… Шэф… есть же в жизни и хорошее… не только враги…

– Конечно есть: близкие – если тебе повезло с семьей… друзья – если повезло найти настоящих друзей… женщины любимые… но речь сейчас не о том…

– А о чем!?

– А о том, что этот русский человек, в какой-то момент, понимает, что может в жизни рассчитывать только на себя! Западный человек может рассчитывать на полицию, на закон, на судей с прокурорами, на прессу, на своего депутата, на шерифа… – главком сделал чуть заметную паузу и продолжил: – Восточный – на традицию… а русский – только на себя. Русский – это солдат Апокалипсиса!.. – Шэф остановился, очень серьезно посмотрел на Дениса и сказал, как будто ставя финальную точку: – Мне кажется что их специально к этому готовят.

– К чему!?!

– Ядерной зиме, падению астероида, цунами километровому… откуда мне знать… короче – к Апокалипсису. Чтобы хоть кто-то выжил.

– Кто готовит? – спросил ошеломленный Денис. Шэф ответил не сразу и что особо смущало – по-прежнему серьезно:

– Бог… Провидение… не знаю… Так вот… настоящий русский человек надеется только на себя… не доверяет ни начальству, ни законам… никому и ничему… только себе, ну-у… если очень повезет – другу. Тебе это никого не напоминает?..

– Пчел! – вымолвил потрясенный Денис.

– Ну-у… слава Богу…

Денис даже слегка растерялся, замороченный нетривиальными взглядами Шэфа на национальный вопрос, но растеряться-то он растерялся, однако сбить себя с толку не позволил: – Шэф, а теперь, если ты не возражаешь, давай вернемся к «тельнику». Что он такое, мы вроде разобрались – это довоенный боди-комп. Но! Остаются еще два вопроса: что он может делать и как работает?

– Вернемся так вернемся… – задумчиво проговорил мудрый руководитель, явно продолжавший думать о чем-то своем … – отвечаю по порядку: что он может делать? – тут он замолчал и ответил после ощутимой паузы, – а черт его знает…

– То есть?!

– То есть… если мне чего-то от него надо, я прошу «тельник» это сделать… а он это или делает, или нет – о как! 

– Например?

– Покажи Зал Выбора! – приказал главком и тут же вместо белого листа бумаги у него в руках оказалось окно, через которое, как в телевизоре был виден пустой и темный зал. Несмотря на недостаток освещения, изображение было цветным, а кроме того, оно было объемным, а поворачивая «тельник» можно было обозревать все скрытые уголки. – Денис аж присвистнул от восторга:

– Круто! А как он работает?

– У него и спроси.

– «Тельник», скажи пожалуйста, как ты работаешь? – вежливо обратился Денис к трехмерному изображению Зала Выбора в руках главкома. – Шэф держал теперь «тельник» двумя руками, на манер планшета.

– Не знаю, – последовал лаконичный ответ. Денис удивленно уставился на мудрого руководителя:

– То есть, как это: «не знаю»?

– А ты можешь сказать, как ты думаешь?

– Н-нет… наверное…

– Вот и он не может.

На этом знакомство Дениса с «тельником» было закончено. Шэф протянул ему боди-комп сгинувшей сверхцивилизации с напутствием: – Бди! – А «тельнику» до этого приказал: – Никакой личной информации обо мне! – На что был получен ответ:

– Слушаю и повинуюсь! – Денис даже ухмыльнулся! – чисто сказки тысячи и одной ночи.

– Это он изначально так, или ты научил?

– Нет, это он сам… на Земле нахватался: – зевая, пояснил верховный главнокомандующий: – Ладно, сторожи, а я попробую немного отдохнуть – устал чего-то… – С этими словами Шэф свернулся клубком, как большой кот и мгновенно заснул.

Денис даже не успел спросить его, зачем нужно было расходовать ресурс шкиры и разглядывать Зал Выбора через люк, когда это можно было сделать с помощью «тельника», но немного поразмыслив, пришел к выводу, что главком просто знакомил его с позицией для стрельбы.

Разбудил командора рев труб из Зала Выбора…

*****

…первым выступал Гроссмейстер ш’Эссар. Он поздоровался и сухо объявил повестку дня, состоящую из одного пункта: выборы нового Гроссмейстера. После этого Магистр ш’Ехт выдвинул его кандидатуру, а Магистр ш’Олох – кандидатуру Магистра ш’Иртана. После мгновенного подсчета голосов была выявлена боевая ничья, а затем снова взял слово Гроссмейстер ш’Эссар. Говорить он умел, и разливался соловьем минут пятнадцать. Если выжать всю воду из его речи, то в сухом остатке оставалось: Мастера войны! – голосуя за меня, вы открываете себе дверь в сказочное царство финансового процветания, где вас ждут молочные реки с кисельными берегами!

Конкретно, предложение ш’Эссара выглядело так: Мастера войны! – если вы проголосуете за меня, то в первый день нового года, каждый из вас получит сто дукатов! Полновесных, золотых дукатов! Для этого надо будет просто явиться в канцелярию Центральной обители, и все! Вернее… какое все – далеко не все! – так будет происходить в первый день каждого нового года – у вас будет постоянный, ни от чего не зависящий доход! Эти небольшие деньги позволят каждому из вас поддерживать уровень жизни достойный таких выдающихся людей, коими вне всякого сомнения являются Мастера войны! Говоря так, Гроссмейстер конечно лукавил – сто дукатов были отнюдь не маленькой, а вполне порядочной суммой – на них спокойно можно было прожить год в столице, не испытывая ни в чем нужды, сняв комнату в достаточно приличной гостинице. Шиковать на сто дукатов конечно было невозможно, но ведь при желании можно и миллион просадить за месяц… если не за неделю!

Тут надо учесть, что Мастера войны, в подавляющем большинстве, были свободными художниками – от долгой, рутинной работы, да еще связанной с соблюдением какой-никакой а дисциплины, они бежали, как черт от ладана – такие особи, как ш’Афир, всю жизнь преданно, как собака, служивший колдуну Эркелю, или ш’Мерц, долгое время охранявший Гастона а’Ртанзака, были в подавляющем меньшинстве. Обычный, можно сказать – стандартный Мастер войны был очень схож с Шэфом в том, что был ярым индивидуалистом, не терпящим над собой никакого начальства. Типичный Мастер войны – это кот, который гуляет сам по себе.

Люди с другим психотипом очень редко достигали этого уровня, и по всей видимости, ш’Мерц и ш’Афир были как раз из их числа. Ну, а типовой, не побоимся этого слова – среднестатистический Мастер войны не мог долго служить какому-нибудь богатому придурку. Ключевое слово здесь – «долго». Выполнить какой-нибудь квест, да еще за большое вознаграждение – всегда пожалуйста, а долгая служба… – пусть собачки служат! И, соответственно, как все свободные художники, Мастера войны перманентно то купались в золоте, то считали последние… ну, не медяки конечно, а серебряники – но, тоже не сахар! и поэтому перспектива получения постоянной – гарантированной, так сказать, составляющей их бюджета, не могла не привести их в прекрасное расположение духа.

Гроссмейстер знал на что давить – он давил на жадность, один из базовых, первородных, можно даже сказать – врожденных, инстинктов человека. Как мудро сказал немецкий поэт Шиллер: «Любовь и голод правят миром!» А что такое жадность? – жадность это одна из главных, а не исключено что – важнейшая, составляющая в борьбе с голодом – заныкал кусочек мамонтового мяса под камушек – глядишь и пережил ледниковый период, а все щедрые, да прекраснодушные там и остались… вместе с мамонтами. Да, кстати – и в разжигании трепетной, платонической, романтической и прочей неземной любви в невинных душах юных прелестниц, тяжелые желтые кругляши тоже никогда не бывали лишними. Так что реакция Мастеров войны на пламенную речь своего руководителя была предсказуема, вполне предсказуема. Аудитория слушала доклад внимательно, воспринимала с одобрением, а в некоторых местах даже выражала свой восторг пронзительным свистом и довольными выкриками. Шэф, глядя на это безобразие, мрачнел с каждой минутой.

– Исавы чертовы! – с ненавистью прошипел главком, глядя в «тельник».

– В смысле?

– В смысле!? – грозно сверкнул очами любимый руководитель, – продают право первородства за чечевичную похлебку!.. Бараны!

– А-а-а… – Денис согласно покивал головой. В библейских сюжетах он был не силен, но о данном эпизоде представление имел – читал как-то по случаю. – И чё делать? – Шэф ненадолго задумался, а потом приказал:

– Давай-ка баллон поближе к люку перекинем, – сказано-сделано: вцепившись в лямки, компаньоны подтащили баллоны с отравой так, чтобы выпускной штуцер можно было просунуть в люк.

«Похоже он решил их всех потравить… и своих… и чужих… странно однако… – подумал Денис, но обсуждать с верховным главнокомандующим его же приказы не стал, а уж тем более, не стал их критиковать, справедливо или нет, рассудив, что: – “Жираф большой – ему видней!”»

Между тем предвыборная борьба на Конклаве нарастала – слово взял Магистр ш’Иртан. Он, как опытный оратор, встал на краю трибуны и молча замер, глядя в зал. Постепенно крики, шум и разговоры в партере стихли и в Зале Выбора установилась пронзительная тишина.

– Мастера войны!.. Поздравляю, вы сделали мудрый выбор! – с улыбкой, искренность которой, по меньшей мере не уступала, а то и превосходила, искренность улыбки свидетеля Иеговы, разбудившего вас ранним субботним утром, начал свое выступление ш’Иртан. В ответ на эти слова, по залу прокатился недоуменный шепоток, правда сразу сникший. Все собравшиеся знали о непримиримом соперничестве… а если называть вещи своими именами – беспощадной войне, между Великим Магистром ш’Иртаном – консерватором и сторонником сохранения традиций Ордена Пчелы и Гроссмейстером ш’Эссаром – апологетом обновления тысячелетнего уклада Ордена. Вступительные слова ш’Иртана повергли собравшихся если не в изумление, то в удивление точно – он хвалил их за одобрение речи своего врага! Мастера войны навострили уши, надеясь на интересное продолжение и оно не заставило себя ждать.

– Я попрошу встать тех из вас, в чьих жилах течет благородная кровь, потомственных аристократов. – Партер недоуменно загудел – социальному происхождению Пчел в Ордене никогда не предавали никакого значения и просьба Магистра была несколько, скажем так – неожиданной. Но, немного помявшись, Мастера выполнили просьбу ш’Иртана и в разных концах зала поднялось несколько человек. – Большое спасибо! – Вежливо поблагодарил он. – Можете сесть.

Гроссмейстер ш’Эссар, будучи человеком умным, опытным и поднаторевшим в аппаратных интригах, не мог не понимать, что дело принимает нежелательный оборот, но, к своему величайшему сожалению, поделать ничего не мог – Устав Ордена Пчелы был прост, лаконичен и не допускал никаких двояких толкований: первым на Конклаве выступает действующий Гроссмейстер со своей программой, после него – претендент на это звание, затем, если требуется, проводится голосование Мастеров войны и если даже оно не выявит победителя, ораторы меняются местами: первым выступает претендент, затем Гроссмейстер… правда до этого, за всю тысячелетнюю историю Ордена, никогда не доходило – если уж выбор приходилось делать Мастерам войны, то делали они это в первом туре.

Этот пункт в Устав – об очередности выступления претендентов, внес самый первый Гроссмейстер Ордена Пчелы, легендарный ш’Трой, да и почти весь Устав был его детищем, не считая всяких второстепенных, большей частью хозяйственных, пунктов. Сам он, по дошедшим историческим хроникам и легендам не боялся никого и ничего, тем более конкурентов на свою должность. И то ли из глубокого знания человеческой натуры, предполагая худшее, то ли еще почему, но этим пунктом Устава он сознательно осложнил положение действующего Гроссмейстера в пользу претендента.

Видимо ш’Трой рассуждал так: у действующего Гроссмейстера есть много средств и рычагов, чтобы добиться преимущества на Конклаве и средства эти далеко не всегда честные, а самое главное – кто сказал, что Гроссмейстер не путает свою личную шерсть с государственной? – пардон… пардон… не путает свое благо с благом Ордена? Гроссмейстер ш’Трой не был умным человеком – Гроссмейстер ш’Трой был мудрым человеком! И справедливо полагал, что доверять надо только в крайнем случае. Много было потом желающих слегка подкорректировать Устав, но… пункт первый Устава Ордена Пчелы гласил: «Устав Ордена Пчелы вечен и неизменен», а второй пункт звучал так: «Любая Пчела вольно или невольно предпринявшая попытку изменить Устав Ордена Пчела наказывается смертью».

Некоторые умники из числа начальствующих, впоследствии, пытались как-то поиграть словосочетанием «вольно или невольно», но после того, как один из них – Гроссмейстер ш’Ыртып был уличен политическими противниками в смертном грехе ревизионизма, и попал, по традиции, в яму с солью, разумеется без кожи, количество ревизионистов сильно поубавилось – их число стало равно нулю.

И еще… устав не разрешал перебивать выступающего. Если же один из претендентов, это делал, то сразу и безоговорочно терял сторонников из числа колеблющихся – а таких всегда большинство на любом собрании… начиная с конкурса красоты жилкомсервиса №3 Центрального района и заканчивая комиссией по этике государственной думы. Устав знали все, его намертво вдалбливали в головы еще белопоясникам, причем вдалбливали так, что они могли отбарабанить его не просыпаясь… поэтому дешевле было молчать. Именно по этой причине, Гроссмейстер, уже почуявший неладное, мог только в ярости наблюдать за ораторскими изысками своего врага.

– То есть, практически у всех вас, за исключением нескольких человек, в жилах течет не благородная кровь, а… – ш’Иртан сделал паузу, которую компаньоны оценили, как мхатовскую, – ослиная моча простолюдинов! – Партер ответил негодующим ревом, вскакиванием с мест, размахиванием руками, негодующими криками: «Долой!... Пошел!..» и прочими проявлениями несогласия с позицией Магистра ш’Иртана по данному вопросу. Но!.. что интересно – ненормативной лексики в воплях не было… ну-у… или почти не было – это говорило о большом уважении испытываемом Мастерами войны к Настоятелю Северной обители Ордена Пчелы.

– А пожалуй не все потеряно… – задумчиво пробормотал мудрый руководитель, глядя в «тельник», где ш’Иртан, не обращая ни малейшего внимания на кипевший от возмущения зал, молча дожидался тишины, а дождавшись продолжил:

– К моему глубочайшему огорчению и я не могу похвастаться благородной кровью… – он сделал паузу, а лицо его приняло крайне огорченное выражение, – … и в моих жилах течет ослиная моча… – грусть Магистра была так велика, что из примолкнувшего было зала донеслось несколько ободряющих криков, общий смысл которых сводился к конкретному совету: «Забей!»

– Вот старый черт! – с довольной улыбкой повернулся к Денису главком, – учись пока есть у кого! – а Магистр ш’Иртан между тем продолжал свое выступление. Лицо его озарилось искренней улыбкой, как будто он только что вспомнил что-то чрезвычайно приятное, о чем почему-то забыл, а сейчас вот, вдруг, – вспомнил!

– Но к счастью! – он по-прежнему прямо-таки излучал радость, причем такую радость, которую на Земле можно увидеть только в рекламе памперсов, или каких других средств от изжоги, а на темном Маргеланде можно жизнь прожить и вообще не увидеть… – к счастью, наш мудрый Гроссмейстер нашел способ покончить с этим безобразием! – Зал удивленно загудел, а лицо ш’Эссара покраснело от злости – зная многие годы ш’Иртана, как прямолинейного и бесхитростного правдоруба, он никак не ожидал, что тот окажется таким заковыристым ритором, а ш’Иртан все не унимался!

– Скоро ни одна капля бурой, плебейской крови не будет разбавлять алую, аристократическую кровь Ордена Пчелы! – торжественно провозгласил он и сделал паузу, давая аудитории возможность осмыслить сказанное. В зале начались перешептывания и поднялся гул, сначала очень тихий, но с каждым мгновением становящийся все громче и громче. Ш’Иртан ждал… и он дождался – кто-то в зале громко выкрикнул: – А с какой это стати!?.. – Тут же в другом конце партера кто-то еще заорал: – А почему это у простолюдинов кровь плохая!? Кто это так решил!? А!? – Волнение и гул нарастали, пока не сделались совсем неприличными. Всю эту вакханалию ш’Иртан прекратил, громко, перекрывая весь шум, рявкнув:

– МАААЛ-ЧАТЬ!!! – и зал затих – такая сила была в этом голосе, а он, выдержав небольшую паузу, продолжил нормальным, спокойным голосом: – Позвольте у вас узнать, Мастера войны… как вы думаете: откуда у нашего уважаемого Гроссмейстера возьмутся деньги, чтобы платить каждому из вас ежегодно по сто дукатов?.. Деньги это немалые, сами понимаете… – В зале воцарилась особая, вязкая тишина, про которую говорят: «Слышно, как таракан пёрнул». Дело было в том, что никто из буйного племени детей лейтенанта Шмид… пардон, пардон – Мастеров войны, такими приземленными темами не заморачивался – сказано будут выдавать по сто дукатов – отлично! А откуда их возьмет Гроссмейстер – это его проблемы! И тут на тебе – заставляют думать! В зале стало как-то неуютно. – Не знаете? – продолжил допытываться ш’Иртан и, после очередной паузы, не дождавшись никакого отклика от аудитории, с явно проступившей в голосе горечью сказал: – Ну что ж… раз вы не знаете – придется мне открыть вам эту страшную тайну: деньги возьмутся от того, что в Орден перестанут набирать мальчишек, добравшихся до его ворот в день летнего солнцестояния… – после этого заявления, в зале стало нарастать недоуменное гудение, завершившееся вопросом с третьего ряда:

– А кого будут!?

– Кого будут… – переспросил ш’Иртан и вновь сделал паузу, дожидаясь тишины, а дождавшись продолжил: – Согласно планов нашего мудрого Гроссмейстера в Орден будут набирать только детей аристократов… – Партер, состоящий, в основном из потомков простолюдинов, недовольно зашумел – хотя эта новость их лично и не касалась, но все равно известие это было какое-то… неприятное что ли… и хотя еще пару минут назад, до того, как ш’Иртан начал свой сеанс разоблачения происков сами знаете кого, им было абсолютно до лампочки кого будут принимать в Орден, как, и будут ли принимать вообще, сейчас эта новость задела их за живое:

– … а почему это?!.. в честь чего?!.. что за хрень!?.. – загудел партер…

Дождавшись пока стихийный порыв исчерпает сам себя, и в зале снова установится тишина, ш’Иртан пояснил:

– А потому что, принимать их будут за деньги… за оч-чень большие деньги… с которых вам… как беспомощным инвалидам, – он усмехнулся «фирменной» Шэфовской ухмылкой – очень неприятной, надо честно сказать, – будут выплачивать пособие по инвалидности в сто дукатов. – В зале снова стало нарастать гудение – Мастера войны переваривали свалившуюся на них информацию.

– А почему по инвалидности-то? – раздался вопрос с галерки.

– Как это почему? – деланно удивился ш’Иртан. – А кому еще деньги платят просто так – не за работу… у нас в Ордене – только инвалидам. – В ответ на это сообщение, на лицах Мастеров появилось кислое выражение – отождествлять себя с калеками как-то не хотелось… а на лице ш’Иртана, наоборот, снова заиграла неприятная ухмылка.

«Интересно, – мельком подумал Денис, – кто из них у кого перенял эту гадкую ухмылочку – Шэф у ш’Иртана, или наоборот?» – он был бы крайне удивлен, если бы узнал, что уже довольно давно ухмыляется точно так же – как говорится: яблоко от яблоньки… Но, промелькнув на краю сознания, мысль эта тут же исчезла – происходящее на экране «тельника» захватывало все внимание целиком. Как выяснилось, ш’Иртан если и уступал в ораторском искусстве Цицерону то, по крайней мере, играл с ним в одной лиге.

– Орден был единственной возможностью для низкорожденных – таких как мы все, выбраться из гнилой помойной ямы дна жизни и выкарабкаться к солнцу!.. – гремел ш’Иртан. Зал слушал заворожено. Внезапно Магистр с крика перешел почти что на шепот – такие приемы у высококлассных ораторов действуют на аудиторию гипнотически. – Но вам плевать на этих мальчишек… – чуть слышно проговорил он, однако был услышан замершим залом, – … вам даже плевать на того мальчишку, которым были вы сами, когда стояли у орденских ворот обмирая от страха, с бурчащим от голода животом и ледяными ногами… – голос ш’Иртана стал постепенно нарастать, – вам даже плевать на ваших старых богов! Ведь у вас теперь новый бог! – выкрикнул он напоследок и резко замолчал, а в зале как будто продолжали звучать отголоски его гневного голоса.

– Какой новый бог? – послышался робкий голос, и ш’Иртан снова перешел на шепот, но его услышали в самых дальних уголках огромного зала:

– Бог предателей! – Зал ошеломленно замолк, но видимо способность соображать потеряли далеко не все, потому что откуда-то послышалось:

– А как же Устав? Ведь по Уставу нельзя… – ш’Иртан хищно оскалился:

– Хороший вопрос… очень хороший вопрос… наверняка все и так знают, но я напомню еще раз, – и он по памяти отбарабанил пункты Устава, относящиеся к приему новобранцев: – Итак пункт двенадцатый Устава Ордена Пчелы гласит: «Все мальчики, пришедшие в Орден Пчелы в день летнего солнцестояния допускаются к Испытаниям»… – аудитория безмолвно внимала его словам, будто он открывал им последние тайны мироздания, а не повторял истины, давным-давно накрепко вколоченные в их мозги… вбитые туда прочнее, чем каток впечатывает маленький камушек в дымящийся асфальт. – Пункт тринадцатый: «На время Испытания каждая обитель обеспечивает испытуемых казармой для проживания и едой»… и последний пункт, относящийся к Испытаниям, четырнадцатый: «Прошедшими Испытание считаются мальчики оставшиеся жить в казарме, отведенной каждой обителью для их приема», – он обвел взглядом молчащий в недоумении партер. – Вы не понимаете как Гроссмейстер собирается нарушить эти пункты устава? – тихо и устало поинтересовался ш’Иртан у аудитории и, выдержав паузу, уже окрепшим, нормальным голосом объявил: – При всей своей мудрости первый Гроссмейстер ш’Трой не учел ума и… жадности своих последователей… он сделал ошибку… которой воспользовался многомудрый Гроссмейстер ш’Эссар…

– … какую… какую ошибку?!.. – заволновался зал, но ш’Иртан не спешил удовлетворить любопытство собравшихся, он повернулся к ш’Эссару, глядящему на него с чистой, ничем не замутненной ненавистью, и ласково улыбаясь, поинтересовался:

– Может сам расскажешь? – Не дождавшись ответа от Гроссмейстера, ш’Иртан тяжело вздохнул, развел руками, как бы демонстрируя что мол не хочется, но… надо Федя… надо!.. и рявкнул: – Первый Гроссмейстер ш’Трой не написал в тринадцатом пункте Устава слово «БЕСПЛАТНО»! – Зал изумленно выдохнул. – А все что не запрещено – разрешено! – ведь так! – Собравшиеся перевели взгляды на Гроссмейстера ш’Эссара, вцепившегося в подлокотники трона с такой силой, будто его оттуда выдергивал грузовой вертолет, но продолжавшего молчать – попытка перебить оппонента означала неминуемый крах задуманного дела, а так оставался небольшой, призрачный, но все-таки шанс, что никуда не девшаяся, нутряная алчность Мастеров войны (а впрочем только ли их одних?..) поможет все-таки одержать победу… а ш’Иртан продолжал греметь: Тринадцатый пункт должен был бы звучать так: «На время Испытания каждая обитель БЕСПЛАТНО обеспечивает испытуемых казармой для проживания и едой», но… что есть – то есть, и мы будем продолжать жить с этим Уставом… – Он медленно оглядел молчащий зал, как бы пытаясь заглянуть в глаза всем присутствующим и снова заговорил, на этот раз устало и равнодушно. – Многие думают: до богов далеко, а желтые, полновесные дукаты – вот они в руке! Но они ошибаются – до богов гораздо ближе, чем им кажется… а особенно до Храма Морских Богов! – при этих словах, Гроссмейстер с такой яростью взглянул на ш’Иртана, что от взгляда можно было бы прикуривать.

– Шэф, а откуда он знает планы Гроссмейстера… и про морских богов?.. – оторвался от экрана «тельника» Денис.

– Шпионы есть не только у ш’Эссара, – меланхолично пояснил мудрый руководитель, – и вообще… не отвлекай!

Зал недовольно зашумел – Пчелы не любили «рыбью кровь» и тому были причины. В партере хватало участников горячей войны с Храмом, а холодная вообще закончилась всего несколько лет тому назад, поэтому для любви особых причин не было.

– Вы будете получать свои проклятые дукаты! – гремел ш’Иртан. – Будете! – да боюсь недолго… Когда придете за ними в очередной раз, вместо казначея вас встретят кукловоды Верховного Мага-Настоятеля Храма Морских Богов И-Линя – бо-о-о-льшого друга нашего Гроссмейстера, – по волчьи оскалился ш’Иртан. – И сдается мне, что выйдете вы от казначея не свободными Мастерами войны, которыми вошли, а куклами Гроссмейстера ш’Эссара… если вообще не И-Линя… – Пораженный зал молчал. – И последнее… – устало и опустошенно произнес ш’Иртан, – я сейчас одену обруч и поклянусь, что все сказанное мной – правда! Принесите обруч! – приказал он церемониальной страже застывшей у парадных дверей, – ЖИВО!!! – рявкнул он, видя что те мнутся, ожидая приказа Гроссмейстера, и столько едва сдерживаемой ярости, готовой вот-вот выплеснуться наружу и сжечь все вокруг, было в его голосе, что все шесть желтопоясников, дежуривших у входа в зал, опрометью кинулись выполнять его приказ.

– Что за обруч? – поинтересовался Денис, не отрывая взгляда от экрана «тельника».

– Артефакт… довоенный. Если сказать неправду, сжимает голову пока череп не треснет… Снять, после того как надел и поклялся говорить правду, невозможно до того, как не скажешь что-то, что может быть правдой, а может и не быть…

– То есть, если я правильно понял, клянешься говорить правду, надеваешь этот чертов обруч, говоришь например… – Денис ненадолго задумался. – Камни не падают с неба! – и тебе раздавит череп!?

– Да. – Шэф был лаконичен.

– Фигасе! – присвистнул Денис.

А между тем спектакль, разыгрывавшийся в Зале Выбора, достиг своей кульминации – в зал был доставлен обруч. Ш’Иртан невозмутимо натянул на голову серебристое кольцо, доставленное посыльными, дождался кладбищенской тишины в зале, сделал драматическую паузу и четко, внятно произнес:

– Я клянусь в том, что Гроссмейстер ш’Эссар собирается принимать в Орден Пчелы только детей аристократов и только за деньги… – Мертвая тишина в зале была ему ответом. Выждав несколько мгновений Великий Магистр продолжил: – Так же я клянусь в том, что Гроссмейстер Ордена Пчелы ш’Эссар вместе со своим союзником… – слово «союзником» ш’Иртан не сказал, а как будто выплюнул, – … вместе со своим союзником, Верховным Магом-Настоятелем Храма Морских Богов И-Линем! собираются делать из Мастеров войны кукол! – ш’Иртан выждал какое-то время и демонстративно медленно стянул с головы обруч. – Я сказал все, можно приступать к голосованию. – С этими словами ш’Иртан развернулся и направился к своему креслу. Подождав пока он усядется, со своего трона поднялся Гроссмейстер ш’Эссар, и выглядел он хотя и угрюмым, но на удивление спокойным.

– Что-то мне не нравится спокойствие этого козла… – задумчиво пробормотал Шэф. Он направил «тельник» прямо на лицо Гроссмейстера и сейчас компаньоны любовались крупным планом ш’Эссара.

– Вылитый Рамирес, – констатировал Денис.

– Есть малехо… – согласился мудрый руководитель, и снова повторил, – не нравится мне его спокойствие… готовит какую-то пакость, наверняка… – А Гроссмейстер ш’Эссар, по примеру предыдущего оратора, подошел к краю сцены и негромко произнес:

– Уважаемые Мастера войны! – он сделал небольшую паузу и продолжил. – Те из вас, кто хочет видеть во главе Ордена Пчелы моего уважаемого оппонента должны пересесть в левую половину зала, а те, кто меня – в правую. – После этих слов в Зале Выбора началось встречное движение, напомнившее внимательно наблюдавшему за происходящим Денису, p-n-p переход после подачи напряжения. Когда расслоение Мастеров войны закончилось, стало очевидным, что в голосовании победил ш’Иртан. Причем со значительным преимуществом – в правую половину зала перебралось не более четверти выборщиков. Денис бросил взгляд на любимого руководителя и по его застывшему медальному профилю понял – что-то будет! Напряжение сгустившееся внизу передалось и сюда, на чердак.

Гроссмейстер медленно вернулся к своему месту и занял место на троне. Согласно Устава, он должен был объявить, что следующим Гроссмейстером Ордена Пчелы является ш’Иртан, снять со своей шеи и передать ему символ власти – золотую цепь с огромной – в два кулака, сапфировой пчелой. Вместо этого, к недоумению зала, ш’Эссар произнес:

– Ну-у… что ж… вы сделали свой выбор. И от этого выбора воняет! – с этими словами он вытащил из кармана белоснежный носовой платок и прижал его к носу, как будто хотел защитить свое нежное обоняние. К удивлению «левого» большинства, некоторые из Мастеров войны, вставшие на сторону ш’Эссара и перешедшие на правую половину зала, тоже вытащили белые платочки и прикрыли носы. С теми своими, многочисленными товарищами, у которых не оказалось при себе данного средства индивидуальной гигиены, счастливые обладатели белоснежных платочков немедленно, по-братски, поделились.

Произнеся свою, в высшей степени, кодовую фразу, типа: «Над всей Испанией безоблачное небо!», бывший Гроссмейстер бросил острый взгляд на потолок, как раз в то место, где расположились компаньоны, распылитель с бинарной отравой и люк, соединяющий чердак с Залом Выбора. Чтобы не догадаться о намерениях ш’Эссара надо было иметь IQ примерно так… тридцать – сорок, или говоря простыми словами – надо было быть сильно неумным. Шэф с Денисом в это множество (в математическом смысле) не входили, и поэтому его намеренья были для них кристально ясны.

– Потравить народ решил сук-ка… без выражения выразил общую позицию верховный главнокомандующий, – лады… травить – так травить. – С этими словами он немножко приоткрыл люк – так чтобы в него прошел только штуцер и наполовину высунул его наружу. Глаза экс-Гроссмейстера блеснули дьявольским огнем, а на губах заиграла глумливая ухмылка. В ответ на это, Шэф расстегнул «шкиру», обнажил грудь и вернул «тельник» на место постоянного базирования. Через секунду боди-комп одной сверхцивилизации исчез, полностью слившись с кожей, а главком принялся застегивать непробиваемую броню другой сверхцивилизации.

– Мимикрировал? – полюбопытствовал Денис.

– Нет, блин… растворился, – съехидничал Шэф, но тут же, мгновенно становясь серьезным, приказал: – За мной! – с этими словами он бросился к чердачной двери с такой скоростью, как будто за ним черти гнались и Денису ничего не оставалось делать, как последовать за любимым руководителем. Они мигом слетели на один этаж вниз и оказались перед запертой дверью, ведущей в Зал Выбора. Она ни на миг не задержала компаньонов – щеколда вылетела, как пробка из-под шампанского и они оказались в святая святых Ордена Пчелы. Появление их прошло совершенно незамеченным – публика собравшаяся в зале была слишком занята разыгрывающимся спектаклем, чтобы обратить внимание на две черные фигуры, появившиеся из служебной двери. Драма… или трагедия?.. – короче говоря – действо творившееся в Зале подошло к своей кульминации!

– Стой здесь. Шкиру пока не активируй – боюсь батареи на исходе. Включишь, когда пойдут на прорыв…

– А они пойдут?

– Не сумлевайся, милая… – привычно ухмыльнулся Шэф. – Главное не упустить ш’Эссара… – он взглянул в глаза Дениса и неожиданно широко улыбнулся – не ухмыльнулся, как обычно, а именно – улыбнулся, – и не дрейфь, в «шкире» ты неуязвим!.. Ладно, я пошел. – С этими словами любимый руководитель включил режим невидимости и исчез. Если бы Денису пришло в голову проследить за ним, включив режим «Контур», то он увидел бы, как верховный главнокомандующий вышел в центральный проход и направился к трибуне, на которой в это время проистекал следующий интересный диалог:

– Ну, может наконец отдашь мне Пчелу? – спокойно полюбопытствовал ш’Иртан, пристально глядя в глаза бывшему Гроссмейстеру. – Или мне придется сдирать ее с тебя силой? – В ответ ш’Эссар только усмехнулся, кинув на него взгляд полный злой иронии. А ш’Иртан продолжил: – Понимаю… понимаю… цепь ведь золотая, да и Пчела денег стоит… – он смотрел на ш’Эссара с глумливым сочувствием, – ну мы ведь тоже не звери, возьми, тут сто дукатов – это тебе компенсация, торгаш! – и он протянул проигравшему Гроссмейстеру большой кошель, набитый золотом.

Ш’Эссар был человеком умным и хитрым… может быть даже мудрым, но он также был человеком смелым и гордым и вот гордыня-то и взяла верх над мудростью в самый неподходящий для этого момент. Хотя… раз гордость взяла верх, значит мудрым он все-таки не был, а был просто умным. Промолчи он в ответ на подколку победителя и может быть история Ордена Пчелы, а вместе с ней и всего Маргеланда пошла бы каким-нибудь другим путем… кто знает? – но история не имеет сослагательного наклонения – он не промолчал:

– А зачем покойнику Пчела? – глухо поинтересовался ш’Эссар из-под своего белого платка, закрывающего нос и рот.

– Ты наверно сошел с ума от горя, – улыбнулся ш’Иртан, – но ничего, в моей обители есть прекрасный маг-лекарь. Он даже, – тут ш’Иртан прекратил улыбаться, и в глазах его засверкали гневные огоньки, – спасал меня от инвольтации на смерть! Так что тебя, болезного, он вылечит наверняка!.. – И тут ш’Эссар весело рассмеялся, и это было так неожиданно, что ш’Иртан осекся и замолчал.

– Глупец! Какой же ты глупец! – веселился ш’Эссар, он вскочил с места и почти кричал, насколько позволял это платок, прикрывающий носоглотку, – сейчас ты и все твои люди умрут! – Слова экс-Гроссмейстера были хорошо слышны в смолкнувшем зале. – Смотрите! – он показал пальцем на штуцер, торчащий из потолка, – оттуда идет отравленный воздух и через пару аратов вы все сдохните! – Он на секунду прервался, чтобы набрать воздуха и продолжил с прежней яростью, обращаясь к Мастерам войны, проголосовавшим за ш’Иртана. – Вы все сдохните, низкие твари! Я хотел сделать из вас главных людей на всем Маргеланде, а вы выбрали прозябание в грязи! В грязь и отправляйтесь тупоголовые бараны! – Все в зале смотрели на него с изумлением, а в партере стал нарастать приглушенный ропот:

– … он сошел с ума!.. гроссмейстер тронулся… сумасшедший… а если это правда?!.. а вдруг он и вправду нас отравил!?.. смерть ш’Эссару… смерть!.. смерть!.. – и в этот драматический момент раздался спокойный голос отключившего невидимость и стянувшего капюшон Шэфа, стоящего метрах а пяти от трибуны:

– Ш’Эссар! Можешь тряпочку от морды убрать – никакого газа нет. Я твою обезьянку, – Шэф улыбнулся и чиркнул себя пальцем по горлу, демонстрируя, что он проделал с обезьянкой. Следствием этого заявления стало то, что цвет лица экс-Гроссмейстера стремительно изменился и стал практически неотличим от цвета его же белого платка. Он и сам чувствовал, что что-то не так, как ему обещали, и свидетелем чего он был в подземельи своего замка, где умирали бродяги во время контрольного теста. Там газ действовал гораздо быстрее. Все это время, как на потолке показался штуцер, но число покойников среди Мастеров войны не изменилось – оно как было равно нулю, так и осталось, ш’Эссара успокаивал себя тем, что зал гораздо больше, чем замковый подвал и надо подождать… и вот все надежды рухнули! Но! – ш’Эссар никогда бы не достиг тех высот, которых достиг, не обладай он мужеством, решительностью, умом и быстротой реакции – он мгновенно сориентировался в изменившейся обстановке и начал действовать:

– Убейте его! – приказал он своим сторонникам, которые, как и их оппоненты из стана большинства, растеряно наблюдали за творящимся на сцене и в зале, не очень-то понимая, что именно происходит – подавляющее большинство приверженцев ш’Эссара ни сном ни духом не подозревали о планах экс-Гроссмейстера по физическому устранению своих политических противников. Белые платочки с противоядием они получили из рук его немногочисленных, особо приближенных Мастеров, которые, кстати, тоже не были в курсе дела – любимым тезисом бывшего Гроссмейстера был принцип: «Каждый должен знать только то, что ему нужно знать, чтобы делать то, что приказано!» – в этом, да и во многом другом, он был полностью солидарен с любимым руководителем Дениса. – Убейте его! – продолжал кричать ш’Эссар, – это фомор!

«Фигасе! – успел подумать Шэф, – эк он меня! – в демоны перевел! Но ничего, рыбий прихвостень и за это ответишь, и за козла!» – тут надо оговорится, что козла главком приплел так – до кучи, ибо ничего подобного о нем экс-Гроссмейстер не говорил.

– Не сметь! – рявкнул в ответ ш’Иртан, – это Мастер войны ш’Эф, а не какой-то долбанный фомор! Взять его под защиту!

Главком успел только натянуть капюшон «шкиры», когда его накрыли две волны Мастеров войны, пришедшие с противоположных сторон: одна – чтобы убить, другая – чтобы спасти. Правда надо честно сказать, что во-первых – убить его и без «шкиры» было бы трудновато, и во-вторых, что следует из во-первых – в защите он также особо не нуждался. Правда ш’Эссар на это и не рассчитывал, его цель была в другом и он ее добился – на какое-то время Шэф был выключен из игры и этого времени бывшему Гроссмейстеру должно было хватить, чтобы спастись.

А дальше… дальше борьбу можно было начинать по новой: пока жив Настоятель обители, сместить его своей властью новый Гроссмейстер не мог – мог только назначить досрочные выборы, а в них принимали участие все Пчелы обители, а если учесть, что подавляющее большинство Пчел Центральной обители не то чтобы любило своего Магистра, но относились к нему с явной симпатией – и было за что: он был отличным администратором, старавшимся если не помогать каждой своей Пчеле в важном деле безбедного существования, так уж, по крайне мере, не мешать. В итогах перевыборов, если до них дойдет дело, ш’Эссар не сомневался. Сейчас главным было покинуть Зал Выбора, превратившийся в смертельную ловушку, а там… –проигранное сражение не означает проигранную войну! Ш’Эссар резко потянул оба подлокотника своего трона и защитная клетка медленно, но неотвратимо поползла вверх – путь к свободе был открыт!

– За мной! – крикнул экс-Гроссмейстер несколько подрастерявшемуся Магистру ш’Ехту и бросился к боковому краю трибуны. У него мелькнула мысль убить ш’Иртан и ш’Олоха, но он отбросил ее – в схватке с ними можно было завязнуть и потерять драгоценное время, а вместе с ним и жизнь. Сейчас главное было спастись, а все остальное подождет. Будет жив – все доделает! Для отступления было два пути: или через Главные Двери Зала выбора, или через мало кому известную дверь на черную лестницу. Чтобы воспользоваться Главными Дверьми, надо было прорваться через сражавшуюся толпу Мастеров войны – это было не то чтобы невозможно, но скажем так – вероятность достичь Дверей в целости и сохранности была существенно ниже единицы… а если трезво оценивать шансы, то пожалуй, она была гораздо ближе к нулю, и ш’Эссар, вполне обоснованно, выбрал черную лестницу. Что было бы, выбери он Главные Двери неизвестно – как уже отмечалось: история сослагательного наклонения не имеет. Он ловко спрыгнул вниз и побежал к незаметному коридорчику в котором находилась дверь, которую охранял Денис. Вслед за ним, услышав призыв своего лидера, бросились только двое Мастеров войны, остальные, вовлеченные в общую свалку, на призыв откликнуться не смогли – на каждого сторонника экс-Гроссмейстера приходилось не менее трех противников и вырваться из схватки им было практически невозможно, и это было плохо…

Но было для ш’Эссара, в сложившейся ситуации, и кое-что хорошее, и даже не просто хорошее, а очень хорошее – его главного врага поблизости не наблюдалось, проклятый ш’Эф застрял где-то в дебрях мясорубки, в которую превратился Зал Выбора! Счастье и удача были на стороне бывшего Гроссмейстера, и его маленький отряд без потерь достиг начала коридора, где их и поджидал Денис, исполнявший роль «черного стража», перекрывавшего заветную дверь к свободе. Как уже отмечалось, численность гроссмейстерского отряда не изменилась – по дороге никто не пропал и никто не прибился, и по-прежнему подразделение состояло из четырех человек: двух безымянных Мастеров войны – приверженцев ш’Эссара, его самого и Великого Магистра ш’Ехта – Настоятеля Западной обители Ордена Пчелы. Такой внушительной силы хватило бы для уничтожения целого батальона краснопоясников, не говоря уже об одном человеке… но была тут одна загвоздка – краснопоясник этот был облачен в «шкиру», и похоже о ее чудесных свойствах знал, или, по крайней мере догадывался, профукавший свой высокий пост, но не побежденный, экс-Гроссмейстер Ордена Пчелы.

– Убейте его! – приказал ш’Эссар, тревожно оглядываясь, но к счастью для него, особых поводов для беспокойства пока что не просматривалось – ш’Эфа, этого выходца из Бездны, поблизости видно не было, а больше никого ш’Эссар не боялся – ну-у… разве чуть-чуть опасался его клеврета, загораживавшего спасительную дверь.

Коридор был узкий – вдвоем там было не развернуться, и подобраться к Денису, караулящему проход, можно было только поодиночке, поэтому для обороны коридор подходил идеально – один спартанец удержал бы здесь целую армию персов, а уж человеку в шкире, удержать здесь четырех врагов – какими бы сильными они ни были, это как два байта переслать – так, или примерно так рассуждал Денис, а если учесть, что сторожил заветную дверь не какой-то там абстрактный человек в шкире, а матерый головорез! – покрошивший за эту ночь в труху… ну-у… или нафаршировавший болтами из дыроколов, изрядное количество не самых слабых оппонентов, начиная от спецназа Храма Морских Богов и заканчивая далеко не худшими боевыми магами, то могло показаться, что его оптимизм был полностью оправдан! 

Начало боевых действий еще больше укрепило веру Дениса в собственную неуязвимость. Первый из двух, имевшихся в распоряжении ш’Эссара Мастеров войны, немедленно принялся выполнять приказ экс-Гроссмейстера и сделал он это, надо признать, весьма профессионально: за то короткое время, что ему потребовалось, чтобы преодолеть пять шагов от входа в коридор до Дениса, он успел бросить в него четыре сюрикэна, из которых ни один не угодил в молоко, а вовсе наоборот – все они попали куда надо: в голову, в сердце, в живот и снова в голову. Другое дело, что никакой пользы нападавшему эта меткость не принесла… но он-то в этом никак виноват не был – у него был прямой приказ командира: «Убей его!» и он, по мере сил, пытался его выполнить. Здесь надо отметить один момент – проносить в Зал Выбора метательное оружие было запрещено – за этим следила… вернее должна была следить охрана на входе и каким образом один из сторонников ш’Эссара сумел пронести в зал запрещенное оружие, остается тайной покрытой мраком.

Сблизившись с Денисом, Мастер войны мгновенно выхватил два меча и со сверхзвуковой скоростью (имеется в виду кончик клинка) нанес два великолепных, смертоносных удара по черной фигуре… с тем же результатом, что и предыдущая дистанционная атака. В ответ, Денис, по-простому, безо всяких фехтовальных изысков, одним своим «Черным когтем» ткнул его в живот, в вторым рубанул по шее. Дистанция была слишком короткая, уйти вбок Мастеру войны было некуда, а отскочить назад он не успевал… шансов спастись у него не было никаких.

Никаких доспехов на смельчаке тоже не было, и меч направленный в живот, ушел довольно глубоко – так что, для того чтобы его выдернуть, пришлось пнуть тушку Мастера ногой. Денис вспомнил с какой легкостью проделывал ту же самую мясницкую работу Шэф, не прибегая к помощи нижних конечностей, как порхали его клинки, пока Денис работал с дистанции дыроколами, и явственно осознал, что между новоиспеченным краснопоясником и Мастером войны дистанция огромного размера!

Отбив атаку, Денис принял исходное положение – неподвижная черная статуя с черными же мечами в опущенных руках. Если глядеть со стороны, как хладнокровно и, главное, без малейших шансов для Мастера войны, он с ним расправился, то зрелище, для всех «заинтересованных лиц», должно было быть страшноватым. Удивительно, но никаких дурных чувств, а тем более ненависти, к человеку только что пытавшемуся его убить, а теперь истекавшему кровью у его ног, Денис не испытывал… впрочем как и угрызений совести, тошноты и прочих неприятных ощущений… как говорится – ничего личного.

«Странно… – подумал Денис, – я ничего не чувствую…»

«А должен?» – заинтересовался внутренний голос.

«Фиг знает…»

На какое-то короткое мгновение ситуация зависла – прорывающиеся не могли сообразить как им действовать дальше, а Денису предпринимать какие-либо действия не было нужды – его дело было не допустить прорыва. Приказа атаковать бывшего Гроссмейстера у него не было, а проявлять инициативу он не собирался, все же для него это была чужая война – ничего плохого ему лично эти ребятки не сделали. Кроме того, никакой опасности для себя Денис не ощущал – смерть Мастера война подействовала на нападающих отрезвляюще, похоже до них дошло, что прорваться к заветной двери мимо стойкого оловянного солдатика будет непросто… весьма непросто, а честно говоря – вообще невозможно. Опустив «Черные когти», Денис спокойно разглядывал приунывшую троицу, а те в свою очередь, сверлили его ненавидящими взглядами.

«Видит око, да зуб неймет! Так что, господа хорошие, – с усмешкой подумал он, – придется вам подождать любимого руководителя – с ним и разбирайтесь, кто калоши стырил!»

Но дожидаться прихода Шэфа ш’Эссару, ш’Ехту и безымянному Мастеру войны видимо было не с руки. Отчетливо понимая, что посылать своих подручных в «черную мясорубку», что воду в ступе толочь, вперед выступил ш’Эссар. Он медленно, как-то даже крадучись, двинулся вперед. Совсем охамевший от осознания собственной неуязвимости, Денис даже сделал ему приглашающий жест рукой – мол, иди ко мне мой сладкий сахар! Кого другого, менее опытного человека, чем бывший Гроссмейстер, такое поведение могло и напугать, и смутить – короче говоря, вывести из равновесия, но не таков был ш’Эссар! – за свою бурную, можно сказать многотрудную жизнь, побывал он в разных передрягах и смутить его было трудновато, если вообще возможно.

Приблизившись на расстояние трех шагов ш’Эссар остановился, видимо для того, чтобы успеть отступить в случае нападения черной бронированной статуи, но видя что та бездействует, приступил к реализации собственных агрессивных планов, которые, как показало дальнейшее развитие событий, у него имелись… Он сложил ладони перед грудью, подержал их так несколько секунд и… Тут надо заметить, что когда он начал проделывать свои странные манипуляции, Дениса это сразу насторожило – ведь идиотом он не был, и пребывал в относительном спокойствии лишь пока был уверен, что его несокрушимой броне противостоят лишь мечи и воинское искусство нападавших, а как только дело запахло магией, спокойствие его тут же покинуло, он тут же отказался от своего нейтралитета и вознамерился атаковать экс-Гроссмейстера, но сделать этого он не успел – ш’Эссар резко развернул сомкнутые ладони в его сторону и из них в Дениса полетела толстая, ветвистая, нестерпимо сверкнувшая молния! Соприкоснувшись со «шкирой» она разбилась на мириады сверкающих точек, которые растеклись по всей поверхности защитного комбинезона, превратив на краткий миг черную статую в огненную! В следующее мгновение волшебный комбез снова принял свой обычный цвет черного металлика. Ошеломленный Денис не почувствовал ничего, а если точнее, то так: НИ-ЧЕ-ГО! Это привело его в полнейший восторг и твердое убеждение, что он – кум королю и сват министру! Денис вальяжно, не торопясь, двинулся вперед, решив разобраться с назойливым Гроссмейстером, но… не тут-то было!

Непрост был экс-Гроссмейстер ш’Эссар, ох как непрост… Он тут же отступил на шаг, сохраняя между собой и Денисом всю ту же дистанцию в три шага, затем медленно свел ладони перед грудью, но не до конца, а только соединив между собой кончики пальцев на обеих руках, образовав тем самым какое-то подобие шара. Ш’Эссар продержал простенькую «мудру» ровно столько, сколько времени понадобилось Денису для того, чтобы сделать следующий шаг. Как только шаг был сделан, и дистанция сократилась до двух шагов, ш’Эссар сделал такое движение, как будто кидал Денису от груди какую-то круглую тяжесть – обычно так на тренировке перебрасываются тяжелыми мячами, набитыми какой-нибудь дрянью, то ли опилками, то ли конским волосом. Денис успел даже усмехнуться про себя – мол: давай, давай! И тут он второй раз за одни сутки получил урок переменчивости воинского счастья – видимо одного раза не хватило… ну что ж – не каждый понимает с первого раза… далеко не каждый. Денис почувствовал будто его оплели невидимые руки… или змеи… – да в конце концов, неважно кто – главное, что его сдавило от макушки до мизинцев на ногах. Он был спеленат, как младенец и не мог пошевелить ни головой, ни рукой, ни ногой. Но это было далеко не самое страшное – самое страшное было в том, что с каждой секундой давление нарастало и через пару мгновений Денис почувствовал, что сейчас его кишки выйдут через задницу, а легкие через рот! Видимо такие ощущения испытывал бы человек в «испанском сапоге», «железной деве» и тисках для сдавливания черепа, если их применить одновременно!

«Атаковать надо было…» – грустно сказал внутренний голос, сочувственным тоном, без своих обычных подковырок.

«Доигрался с нейтралитетом…» – так же грустно согласился Денис.

А еще через пару мгновений все мысли из головы Дениса исчезли – они были выдавлены чудовищной болью. Давление стало невыносимым и Денис словно тонущая подлодка, проскочившая критический рубеж, ниже которого прочный корпус уже не может противостоять беспощадному давлению воды, прекратил сопротивление и смирился с собственной гибелью. Вплоть до этого момента у него был микроскопический шанс выпутаться, но теперь, внутренне согласившись с тем, что он труп, Денис был обречен.

Последнее, что он успел увидеть сквозь багровую пелену застилающую глаза, было то, что Денис принял за предсмертный бред – из груди ш’Эссара вдруг вынырнуло узкое, черное лезвие и в тот же миг боль исчезла, а он провалился в бездну без чувств, без мыслей и без ощущений. В бездну, на дне которой уже открылась горловина знакомого сияющего туннеля… Рухнув на пол, Денис уже не увидел, как Шэф каким-то тягучим, плавным движением «Черного когтя» сносит бывшему Гроссмейстеру голову с плеч. И уж подавно не увидел раздавленный Денис выражение крайнего изумления в тускнеющих глазах ш’Эссара.