Генерал Лейб-гвардии Далмат Кенсорин дрожащей рукою оттер холодный пот со лба. Далмат отнюдь не был трусом, и даже вовсе наоборот – он был природно смелым человеком, этаким знаете ли бруталом, свирепым, вонючим и волосатым. Трусы в Гвардии надолго не задерживались – естественный отбор: постоянные стычки, дуэли, ночные визиты к замужним прелестницам, где запросто можно получить удар кинжалом в спину, или арбалетный болт в глаз, ну и прочие опасные проказы, свойственные всем элитным военным во время оно. А уж продвинуться трусу по служебной лестнице и думать не моги. Естественно, кроме смелости и начатков разума требовалось знатное происхождение и прочие великосветские атрибуты, но про это можно было бы и не упоминать – понятно по умолчанию.

Далмат жил в мире пропитанном магией, как наш электричеством, не раз встречался с ее боевыми аспектами и не испытывал никакого трепета перед файерболами, ледяными стрелами, воздушными кулаками, водяными лезвиями, мгновенными проклятиями и прочими «штучками», используемыми магами в бою. Мы же не испытываем страха перед электромоторами, розетками и электрошокерами, прекрасно понимая, что это вещи потенциально опасные. Просто знаем, куда не надо тыкать пальцем, и что будет, когда тебя приложат шокером. Но есть и исключения, например шаровая молния. Ее не боятся только дураки, которые и шпильку в розетку могут сунуть.

В роли шаровой молнии, до смерти напугавшей генерала Лейб-гвардии, выступила работа вассальной клятвы, увиденная им впервые в жизни – до этого как-то бог миловал. Вот только что он стоял в кругу своих сотников и младших вассалов Кирсана, являвшихся прямыми вассалами его Епископов, и куртуазно… ну, по мере сил, естественно, общался, как вдруг со стороны дворца послышался громкий хлопок, после чего обвалилась крыша, в небо вырвался большой огненный шар, быстро растаявший в вышине, а маги, все до единого, захрипели, схватились за горло, посинели и бездыханными рухнули на землю! Немного побились в предсмертной агонии и испустили дух! Любого проймет… Нет, когда в бою словишь файербол, или ледяную стрелу, которая пробьет твою защиту – все правильно – ты на него с честным железом и боевыми артефактами, он – с магией. Кто кого. А так… вдруг, за здорово живешь, непонятно за что… – неприятно, мягко говоря.

Однако, как настоящий мужчина и военный человек, генерал Лейб-гвардии Далмат Кенсорин быстро взял себя в руки и принялся делать свою работу, за которую деньги получал, одновременно пытаясь проанализировать изменившуюся обстановку на театре военных действий. Для начала, самым главным было не допустить паники, потому что его сотники, ставшие свидетелями процесса работы вассальной клятвы, если использовать эвфемизмы – остолбенели, а если называть вещи своими именами… то лучше не надо.

В такой ситуации надо командовать быстро, четко и отдавать приказы громким командным голосом, что и начал делать Далмат. Содержание приказов может быть самым дурацким, но главное, чтобы они имели место быть! Хороший командир отличается от плохого лишь содержимым приказов, у хорошего они ведут к улучшению ситуации и нахождению приемлемого выхода из нее, а у плохо – сами знаете к чему. Яркими примерами плохих командиров являются Николай II и Горбачев, а вот Кенсорин был хорошим командиром.

Для начала он приказал оцепить место происшествия силами гвардейцев, болтавшихся непосредственно около и ставших невольными свидетелями, после чего провел экстренное совещание высшего командования Лейб-гвардии. Никаких замов по воспитательной работе, начальника штаба и прочей ботвы в Гвардии не было, все сотники были на месте, так что совещание началось незамедлительно.

– Центурионы! – начал Далмат, обведя присутствующих тяжелым взглядом. – Я считаю, что гибель магов вызвана работой вассальной клятвы. Если у кого-то есть другое мнение прошу сразу его высказать. – Он снова заглянул в глаза всем своим офицерам, подождал несколько секунд, и так как никто не заговорил, продолжил: – Раз погибли младшие вассалы, – он кивнул в сторону оцепления, – значит погибли и Епископы, а их гибель означает, что погиб и Рейхстратег… – и снова молчание было ему ответом. – Прошу всех высказаться по этому поводу и дать свои предложения по нашим дальнейшим действиям.

Первым, естественно, слово было предоставлено Марию Иустиниану самому молодому, и по возрасту и по стажу сотнику, получившему свою должность чуть более года назад. Марий Иустиниан был молод, отважен, горяч, недалек, но имел влиятельную и богатую родню, которая и выхлопотала ему высокое назначение. О его интеллектуальном уровне говорит тот факт, что Марий искренне был убежден, что стал сотником за счет своих выдающихся способностей.

– Мы должны немедленно выступить и отомстить за смерть Рейхстратега! – горячо заявил он, причем самым неприятным для окружающих было то, что он не лукавил – на самом деле хотел это сделать.

Сотники только крякнули, а Далмат чуть заметно поморщился. К счастью, больше дураков среди начсостава Гвардии не было. Титанов мысли тоже не наблюдалось, но и таких восторженных идиотов, готовых положить жизнь на алтарь отечества не за понюшку табаку, также не имелось. Были нормальные, битые жизнью профессионалы, прекрасно понимавшие, что сделают Архимаги Ортега с гвардией, если та, каким-то чудом пробьется в заклинательный зал. Отсутствие желания идти с пистолетом на танк не трусость, а трезвая оценка ситуации.

Мнения остальных центурионов плавно распределились в следующем спектре: Домн Вирилад предлагал немедленно трубить сигнал «Походное построение» и возвращаться в Паранг в казармы, а Лукий Магистриан – выждать пару склянок, на всякий случай – мало ли… с Архимагами никогда точно ничего неизвестно – вдруг да оживет, и только потом сматывать удочки, но не в казармы, а спрятаться в разных медвежьих углах, пока всё не устаканится. Остальные центурионы в своих коротких выступлениях лишь варьировали время, когда надо сниматься с якоря и куда бежать.

В заключительном выступлении генерал Лейб-гвардии Далмат Кенсорин подвел итоги совещания и вынес финальный вердикт: Гвардия ждет полторы склянки и, если никаких событий, кардинально меняющих ситуацию на театре военных действий, не происходит, уходит на конспиративные квартиры. Термин он применил другой, но сути это не меняло – надо спрятаться до прояснения обстановки. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

Начсостав легиона внутренней стражи во время своего совещания пришел к аналогичным выводам, после чего незамедлительно начался процесс отвода войск из внутренних помещений загородного дворца члена Капитула Высокого Престола Епископа Ортега-ар-Фарана. Через некоторое – весьма непродолжительное время непрошенных гостей во дворце не осталось.

* * *

Последнее, что запомнил Денис была ярчайшая вспышка, а затем начался ад. Его, как пушинку, как осенний листок ураганом, приподняло, потащило, закрутило, шваркнуло обо что-то головой, еще немного протащило уже бесчувственного и бросило. Когда старший помощник пришел в себя, то даже не сразу вспомнил кто он, где он и зачем. Болело все, а про голову можно и не говорить. С ней вообще творились странные вещи – она болела, как будто по ней долго били, ощущалась, как набитая ватой и гудела, как колокол. И все это одновременно!

Открывать глаза старший помощник не спешил. Он опасался, что увиденная картина его не обрадует. Однако, и лежать с закрытыми глазами смысла не было – может какой враг подползает, или еще какая опасность грозит, а ты прохлаждаешься, крепко зажмурившись. Глазки пришлось открыть. Ну, что можно сказать? – предчувствия его не обманули. Увиденная картина не обрадовала.

Если к положению, в которое попал Денис, можно применить понятие «повезло», то можно сказать, что ему повезло, но, честно говоря, сказать такое язык не поворачивается. Он скрючившись лежал в какой-то микроскопической пещерке, а точнее говоря – норке, чудом образовавшейся в завале из битого камня, расщепленного дерева и обломков каких-то вещей, изуродованных до такой степени, что предположить о их первоначальном назначении не было ни малейшей возможности. Но, живой – значит повезло.

Какое-то время старший помощник пролежал неподвижно – привыкал к тому, что попал в задницу, осознавал свое положение в этом мире и грустил о себе – таком юном, подающем надежды, его девушки любили – он был длинноногим и политически грамотным, ему бы еще жить да жить… Однако опыт, появившийся за время общения с таким человеком, как командор, не пропьешь – как ни крути, а закалился Денис за последнее время, как физически, так и в морально-волевом аспекте, поэтому вселенской скорби предавался недолго – секунд пять, после чего перешел к конструктивным действиям.

Всякий травмированный человек, потерявший сознание, после того, как снова в него приходит, начинает заниматься самотестированием, чтобы выявить степень повреждения организма и остаточной работоспособности. А то можно настроить всяких гениальных и далекоидущих планов, а потом выяснится, что у тебя ноги не ходят, руки не поднимаются, и вообще ты не можешь пошевелиться. Поэтому, всякий здравомыслящий человек, к коим старший помощник несомненно принадлежал, сначала выясняет для себя, что он может, а уже потом начинает строить планы.

Для начала из позы эмбриона, лежащего на боку, Денис повернулся на спину, попутно отметив, что позвоночник у него не перебит – руки и ноги ощущаются и маневр поворота провести удалось. Потом он мысленно стукнул себя по лбу и обозвал балбесом – если бы, не дай Бог, был сломан позвоночник, он бы не чувствовал боли во всем теле, а уж ее-то он ощущал очень хорошо. Еще он ощутил наличие под спиной инородных предметов – хотелось надеяться, что это мешок со «Светлячками» и «Истребитель Сути», а не просто камни, но что бы это ни было, лежать на спине было очень неудобно.

Поэтому Денис снова перевернулся на бок и продолжил самотестирование: начал двигать руками и ногами, шевелить пальцами, морщить лоб, напрягать пресс – короче говоря, проверять те подсистемы, которые можно было проверить. Во время этого процесса он столкнулся с непредвиденными трудностями, а именно невозможностью надлежащим образом проверить целостность ребер. Дело было в том, что размеры «норки» не позволяли сделать это ладонями – на обеих руках были пристегнуты дыроколы и согнуть их из-за тесноты не было никакой возможности. Вследствие этого было невозможно просунуть ладони к груди, чтобы проверить ребра. Пришлось ограничиться нажатием локтями там, куда можно было достать. Ну, что сказать? Результаты тестирования показали, что пациент скорее жив, чем мертв и что он в определенной степени годен к труду и обороне, а то, что все болит – наплевать.

«До свадьбы заживет!» – утешил внутренний голос.

«Если выберемся – женюсь!» – сгоряча пообещал Денис.

«Да ты что?… – испугался голос. – Это же просто выражение такое…»

«Щучу» – ухмыльнулся Денис.

«Ну и шуточки у вас боцман! Так и заикой можно стать!» – попенял голос, но старший помощник уже не отозвался. Внутренний паршивец свое дело сделал – настроение поднял, нужно было приниматься за работу. Для начала определить конкретные размеры жопы, в которую он попал и есть ли возможность из нее выбраться самостоятельно, и параллельно связаться с любимым руководителем – может он поможет выбраться, а может, наоборот – командору нужна срочная помощь – значит придется откапываться в два раза быстрее.

– Шэф! – хрипло выговорил Денис. – Ответь. – Он подождал несколько секунд и повторил: – Шэф! Отзовись! – Ответом была тишина.

В принципе, никакой неожиданностью для старшего помощника это не стало. Денис знал, что ответа не будет. Просто это знание он выгнал из сознания и загнал поглубже в подсознание, откуда не спешил доставать, но рано, или поздно, оно должно было вернуться. И вернулось. Если бы командор мог, он бы сам уже давно вызвал старшего помощника – это раз, а два – в наушниках была мертвая тишина, какой никогда не бывает при активированной шкире. Так что Денис знал, что ответа не будет.

«Ладно, – подумал он, – будем надеяться на собственные силы. Как северокорейцы».

«И это правильно!» – похвалил его внутренний голос.

Тщательный осмотр «норки», путем переворачивания с боку на бок, на спину, а потом и на живот – больше никаких «степеней свободы» у старшего помощника не было, показал, что он мягко говоря – в склепе, а если называть вещи своими именами – замурован! И тут Денису стало страшно. Кроме страха, Денис внезапно осознал, что даже отдаленно не представляет, сколько времени прошло с тех пор, когда он в предпоследний раз испугался, увидев руки Рейхстратега, наливающиеся нездешней тьмой. Это открытие ему – обладавшему прекрасным чувством времени, настроения также не улучшило.

Но, временной интервал – черт-то с ним! Пусть это будет последним горем. А вот быть замурованным заживо… Видимо, недаром владельцы замков в средние века своих лютых врагов, которых по-настоящему ненавидели – любовников своих жен, самих неверных жен, наставивших им рога и прочую публику, к которой имели личный негативный интерес, именно что – замуровывали, а не скажем – вешали, или же отрубали понемногу все конечности, или сжигали на кострах… хотя, скажем прямо, и этого хватало, но замуровывали чаще.

Старший помощник задергался, как уж на сковородке. Сначала он сделал самое сильное движение, которое мог позволить себе, исходя из размеров «склепа» и своего положения в нем – нанес сдвоенный удар ногами, в безумной надежде, что откроет этим дверь, или хотя бы окно, а на худой конец – форточку, ведущую к свободе. Ну-у… что тут можно сказать. Вы когда-нибудь били изо всех сил ногами в каменную стену? Если били – представляете ощущения, а если нет, то поверьте – ощущения неприятные.

Больше, если смотреть правде в глаза, старший помощник и сделать-то ничего не мог. Руки прижаты к бокам, с каждой стороны не более пяти сантиметров свободного пространства, над головой тоже сантиметров пять, в лучшем случае – десять, за головой – двадцать. Остается, или бить головой, как тараном, причем, наверняка, с тем же успехом, как ногами – что-то подсказывало Денису, что голова будет болеть не меньше, чем ноги, а результат будет тот же самый, или же как-то просунуть руки над собой и попытаться копать.

Попытаться, конечно же, можно, вот только куда девать выкопанную «породу», которая будет валиться прямо на тебя – хорошо еще, что ты в шкире, а то бы сыпалась прямо на морду, и не обвалится ли окончательно весь завал во время этих экспериментов, окончательно похоронив под собой юное тело старшего помощника.

Черная волна паники накрыла Дениса с головой. За какую-то долю секунды перед его мысленным взором промелькнули все картинки, которые он видел когда-то по ящику и в Сети, связанные с последствиями землетрясений, терактов, взрывов и прочих техногенных и рукотворных катастроф, превращающих жилые дома в развалины. Тут же всплыла в голове непрошенная информация… – вот ведь гадство какое! – когда позарез нужно что-нибудь вспомнить – номер пункта правил ПДД, чтобы доказать гайцу, что знак «Шипы» в июле совсем даже не обязателен, пусть ты и на шипованной резине, или же точную формулировку закона Максвелла о распределении по скоростям и энергиям на экзамене, то – фиг! Хрен вспомнишь.

А тут пожалуйста! Мгновенно вспомнилось о том, как мало живых людей удавалось извлечь из-под завалов, о том, какой маленький процент, извлеченных живыми, не был искалечен, и о том, как много тяжелой строительной техники надо для проведения спасательных операций. А еще припомнилось, как редко многочисленные спасатели, оснащенные, кстати говоря, по последнему слову техники, и даже при содействии своих замечательных собачек, находят людей в развалинах.

Нельзя сказать, что прогностические способности были его сильным коньком, но на сей раз Денис был твердо уверен – на все сто процентов, что никакие спасатели с георадарами, акустическими локаторами, собаками-поисковиками и прочими инструментами для эффективного поиска пострадавших при техногенных и природных катастрофах на руинах загородного дворца Епископа Ортега не появятся в течение ближайшей тысячи лет… или двух. Эта уверенность распространялась и на тяжелую строительную технику. Некому было откапывать старшего помощника, нечем, да и незачем… Осознание этого неопровержимого факта ледяной рукой сжало горячее сердце старшего помощника.

У него было хорошо развито воображение, а в прошлой… или позапрошлой, короче в той – «довоенной» жизни он много читал. Этих двух качеств вполне хватало, чтобы зримо представить свое будущее. В худшем случае – медленная мучительная смерть из-за недостатка воздуха и воды, в лучшем – быстрая от тектонических подвижек завала – тогда его расплющит, как блин. Или наоборот – лучше дольше помучиться? Определенного ответа у старшего помощника не было.

Денис внезапно почувствовал, как на него давит многотонная туша завала, почувствовал, что ему становится нечем дышать, почувствовал, как мучительно сильно хочется пить, почувствовал, что сейчас снова потеряет сознание и даже успел обрадоваться этому обстоятельству – находиться в здравом уме и твердой памяти в сложившейся обстановке ему категорически не хотелось. А так – сойдет себе с ума и будет весело пускать пузыри и сопли веером, пока воздух не кончится. К сожалению, уйти в блаженное забытье не дал внутренний голос.

«Послушай, – ледяным тоном, в совершенно отличной от обычного манере, заговорил он. Денис даже встрепенулся и скинул охватившее его оцепенение – так с ним разговаривали только два человека – Шэф и Мастер войны ш'Тартак. Причем, такой тон они использовали только тогда, когда испытывали глубочайшее презрение, смешанное в равной пропорции с брезгливостью. Таким тоном хорошо общаться с каким-нибудь слизняком, выползшим из канализации на свет божий и явившим миру свой непрезентабельный облик. – Все смертны. – С размеренностью метронома, будто молотком, принялся вбивать слова в мозг Дениса внутренний голос. – Но, не надо бежать впереди паровоза. Не умирай раньше времени. Борись. Ты же охотник на магов. Уртаху. Красная Пчела, а не аспирант Нарьян-Марского филиал Поморского государственного университета имени Михаила Васильевича Ломоносова…»

«Ч-чего?!? – аж поперхнулся ошеломленный Денис. – Какого, нахрен, филиала! Какого, нахрен, государственного университета!?! Какого, нахрен, Нарьян-Приморского!?! Я задохнусь, нахрен, в этой могиле через пару часов, – продолжил греметь старший помощник. – А ты тут всякую пургу несешь! Если бы не шкира – я бы давно задохнулся! Что я могу сделать-то!?! Может подскажешь, умник!?! Биться головой можешь не предлагать!» – после этой вспышки старший помощник выдохся, чем воспользовался внутренний голос и спокойно продолжил. Причем, уже обычным, деловым тоном:

«Ты сам ответил – шкира!»

«А что шкира?! – снова взвился старший помощник. – Я что, в отбойный молоток ее превращу, что ли!?..» – и на этом месте осекся. Вспомнил вдруг, как вырастали на ней ласты, когти и от безумной надежды, внезапно вспыхнувшей, как прожектор в тумане, у него даже зашлось сердце – пропустило такт. Кстати говоря, инфаркты бывают не только от большого горя, бывают и от большой радости.

По непонятной причине Денис уверовал, что обязательно выберется из этой могилы и что не сегодняшний день станет последним в его замечательной жизни. Откуда пришла эта уверенность было непонятно, но она пришла и это было хорошо. Лучше ничем не подкрепленная уверенность в том, что будешь жив, чем железно аргументированная, что – наоборот.

После этого, в высшей степени содержательная и интересная беседа между Денисом и его внутренним голосом увяла, а старший помощник занялся делом. Прежде всего он проверил уровень заряда батареи – процентов восемьдесят там было наверняка – указатель стоял в зеленом конце шкалы, спроецированной на визир шкиры.

Оставалось решить два вопроса: сможет ли шкира отрастить подходящий землеройный инструмент и в каком направлении копать. То ли под влиянием накатившей эйфории, пришедшей на смену черной меланхолии, то ли еще почему, но старший помощник был уверен, что на оба эти вопроса будут получены позитивные ответы. Как поет Александр Буйнов: «И этот ответ звучит коротко – ДА!»

«Шкира, просканируй завал, – отдал мысленный приказ Денис и на всякий случай добавил: – Пожалуйста!»

Он то ли почувствовал легкую вибрацию, то ли она ему показалась, но через пару-тройку мгновений на визоре появилось трехмерное прозрачное изображение бесформенной кучи, внутри которой расположилась маленькая черная фигурка, лежащая на боку. Признаемся честно, на первый взгляд картинка никакого оптимизма не внушала. Равно, как и на второй, и на третий, когда Денис вращал изображение, пытаясь понять, в какую сторону выбираться.

Формой завал напоминал пирамиду, оплывшую под воздействием времени и непогоды. «Погребальная камера» Дениса, судя по трехмерной модели, располагалась ближе к северной грани. Высота «грунта» над ним была три целых и семьсот шестьдесят три тысячных метра – шкира любезно показывало все параметры в метрической системе, от левого бока до ближайшей грани было восемь целых и двести восемьдесят семь тысячных метра, от правого – пятьсот двенадцать тысячных метра, от головы – четыре целых и двести десять тысячных метра, от ног – пять целых и триста двадцать семь тысячных метра.

Полученные цифры привели старшего помощника в совершеннейший восторг. Спросите – почему? Ответ очевиден – не было ни малейшего места для разброда и шатания и мучительной проблемы выбора. Направление копки определялось однозначно – переворачивайся с левого бока на правый и копай! Сделать что-то нетрудно, трудно решить что делать, а с этим было все в порядке.

Но, на самом деле ничего в порядке не было. В захлестнувшем его воодушевлении Денис кое о чем позабыл. Предстоящая, и так непростая, работа осложнялась тем обстоятельством, что перед тем, как начать копать нужно было как-то скинуть дыроколы с обеих рук. Понятно, что в нормальных условиях это вообще не проблема, но когда ты не можешь свести руки, чтобы дотянуться до застежек – это очень большая проблема. Свободное пространство вокруг Дениса, вернее – его отсутствие, не позволяло провести этот маневр, как бы он ни извернулся: ни на спине, ни на боку, ни, соответственно – на животе.

Старший помощник, аж зарычал от злости, когда не смог дотянуться до застежки буквально нескольких сантиметров. Он попробовал удлинить пальцы, вырастив когти, но если до первого ремешка, расположенного ближе к кистям рук, он еще мог добраться, то до третьего – возле локтя – никак. Денис «втянул» когти и в изнеможении закрыл глаза. Птица счастья, уже было усевшаяся ему на ладонь, в последний момент пролетела мимо, да еще и нагадила на голову. Было отчего расстроиться!

Все. Можно больше не рыпаться и не спешить. Хотя, конечно же, спешить стоило, потому что дышать стало потруднее, чем вначале – система регенерации воздуха еще справлялась, но, видимо, была уже на пределе. Она хоть и нанотехнологическая – правда не из Сколково, а это минус – там такие гаджеты готовят, что ни в сказке сказать, ни пером описать, и магическая, но законы сохранения не обманешь – воздуха в «склепе» мало и весь объем уже прошел через легкие старшего помощника ни по одному разу, а извне если и просачивается, то немного.

Лежа в каком-то забытьи, Денис не то мечтал, не то грезил наяву – вот он дотрагивается правой рукой до первой застежки на левой – которая ближе к ладони, вытаскивает кончик ремешка из пряжки, тянет, язычок выскакивает из дырки – первая застежка открыта. Переходит ко второй, повторяет все операции, ощущая под пальцами неуступчивость синтетики, из которой сделана застежка. Справился со второй, перешел к третей, которая у локтя, с ней тоже никаких проблем. Теперь можно скинуть дырокол. Денис до того заигрался в свои игры разума, что инстинктивно дернул рукой и… почувствовал, что она свободна! Не веря себе, но не теряя ни мгновения, он, не без труда, протиснул свободную правую руку к левой и освободил уже ее. В том, что произошло он дал себе слово непременно разобраться. Но, позже. После того, как выберется.

Ну, что сказать? Вот теперь уже надо было спешить. Все справедливо – если хочешь жить – придется покорячиться. Денис переложил левый дырокол на правую строну, точнее говоря – втиснул его туда, повернулся на правый бок, превратил свои руки в кротовьи лапы и начал копать. Выкопанный «грунт» он старался швырять за спину, но часть падала и на него, так что, если смотреть со стороны, то старший помощник одновременно и откапывался и закапывался. Но! Откапывался быстрее, причем не забывал про дыроколы – подтягивал за собой, а мешок со «Светлячками» и «Истребитель Сути» и так были закреплены за спиной, так что продвигался старший помощник вперед вместе со всем своим имуществом, как какой-нибудь кочевник с женами, детьми, юртами, баранами и прочей ботвой. Когда на кону стоит собственная жизнь, работа идет с огоньком. Не нужен ни материальный стимул, ни моральный, ни сержант НКВД с наганом – работа спорится в умелых руках. Короче говоря – старший помощник откопался!

Выбравшись наружу, Денис первым делом, несколько смущенно подумал: «Спасибо…». Смущение его было вызвано тем обстоятельством, что он толком не понимал, кого именно благодарит – ведь внутренний голос, в конце концов – часть его самого. Получалось, что он благодарит сам себя, что было капельку странно, но в то же самое время старший помощник был твердо убежден… вернее – откуда-то твердо знал, что поблагодарить надо. И, согласитесь – было за что. Отдав моральный долг, он принялся вызывать Шэфа. Ответа, разумеется, не было.

Отключив шкиру, Денис стянул с головы капюшон, подставил легкому ветерку, гулявшему над развалинами, разгоряченное лицо и огляделся, после чего выражение его лица стало мрачным до чрезвычайности. Пейзаж напоминал тот, который бывает после взрыва бытового газа в многоквартирном доме, когда один подъезд – тот в котором произошел взрыв, лежит внизу грудой обломков, а по бокам стоят уцелевшие.

Покосившиеся, с трещинами по всему фасаду, но уцелевшие. В роли злополучного подъезда, в нашем случае, выступал коридор, который вел к заклинательному залу и под обломками которого был похоронен весь отряд, состоявший из Рейхстратега, его Епископов, гвардейских магов, компаньонов и гвардейцев. Ну-у… и, наверное, того перца с «лазером», который и устроил взрыв.

«Террорист чертов!» – в сердцах подумал Денис, но развивать мысль не стал, потому что пагубной привычки винить в своих провалах кого-нибудь кроме себя, не имел.

Да и с другой-то стороны, надо было не виноватых искать, а разыскивать любимого руководителя. При мысли о верховном главнокомандующем, погребенном под грудой строительного мусора, у старшего помощника тревожно заныло сердце. По всему выходило, что все плохо. Шэф не глупее Дениса и не менее опытен, мягко говоря, а про навыки обращения со шкирой и говорить нечего, и тот факт, что он до сих пор не откопался, недвусмысленно говорил о том, что командор находится в завале на гораздо большей глубине, чем старший помощник, и без посторонней помощи вряд ли выберется на свет.

После взрыва обвалились не только два верхних этажа, расположенных над коридором в заклинательный зал, но и в некоторых местах стены коридора, явив миру непредусмотренные архитектурным планом проходы в какие-то помещения, тщательно до этого защищенные от несанкционированного доступа. Удивительно было то, что наружная стена дворца осталась стоять на своем месте, взрывная волна ее почему-то не тронула, хотя по всем законам физики должна была обрушить, но чего не было – того не было. Крышу, почему-то, снесло, открыв вид на небо, а фасад – нет. Таким образом, на месте коридора в заклинательный зал образовалось подобие какого-то прямоугольного колодца, дно которого было завалено строительными обломками до такой степени, что путешествовать по нему было решительно невозможно. С одной оговоркой – нормальному человеку. А вот Денису именно это и предстояло.

Насколько он разбирался в технике, раз шкира не нашла Шэфа в той куче обломков, в которой отлеживался Денис – его там не было. Значит придется последовательно исследовать весь коридор. Старший помощник довольно смутно помнил – в смысле направления движения, как его тащило, бросало и вращало после взрыва, но вроде бы основное направление движения было направлено от заклинательного зала в сторону коридора, по периметру опоясывающего дворец Ортега. Примерно там Денис и откопался, так что решил начать от «печки» – прямо от фасада. Чем черт не шутит, может Шэф именно там, а то, что не откопался, хотя там минимальная высота завала, так может он контужен и без сознания.

Мысли о том, что с любимым руководителем может быть что-то и похуже контузии, старший помощник от себя решительно гнал. Но, как пел Владимир Семенович: «Ты их в дверь – они в окно!» Так и тут – с незавидной регулярностью всплывали скользкие мыслишки о том, что Шэфу могло так не повезти, как Денису и вместо «склепика», в котором старший помощник смог отлежаться, а потом и откопаться, главкома могло и придавить всей массой обрушившегося здания, а шкира от давления не спасает. К сожалению. Но, Денис эти мысли гнал, сосредоточившись на работе. Рискуя на каждом шагу сломать себе ногу, он пробрался к поближе к чудом устоявшему фасаду, натянул капюшон, активировал шкиру и отдал мысленный приказ:

«Шкира, просканируй завал. Надо найти Шэфа… – тут он сбился – вдруг шкира не знает, кто такой Шэф? – Поэтому Денис слегка изменил формулировку: – Надо найти вторую шкиру… – И снова старший помощник испугался, что шкира не знает, что такое „шкира“. Хотя, если бы секунду подумал, то обязательно сообразил, что раз он раньше обращался к шкире, как к шкире, а она его понимала, то и насчет второй разберется, но уж больно он боялся остаться без любимого руководителя – привык, да и становиться пленником одного мира, пусть даже и Сеты на веки вечные как-то не хотелось, несмотря на наличие благословенного Бакара. В отпуск иногда – всегда пожалуйста, а навсегда – ни-ни. Мужику свобода нужна, пока молодой, а Бакар – это на пенсии, если доживет. Будет на песочке косточки греть и с проститутками в ладушки играть. Почему с проститутками? Да потому что приличной девушке, кроме ладушек нужен еще и секс, и внимание – в театр, ресторан, ночной клуб, к черту на рога, поговорить, танцы до утра, еще какая-нибудь хрень, типа караоке и признаний в любви, да не только к ней, а еще к ее матери… пардон – маме, и остальным родственникам, а со всей этой ботвой будет непросто, раз уж ты к бакарскому песочку добавляешь свой собственный. А проститутке заплатил – она и довольна. И тебе хорошо, и ей.

Вот из-за этого страха остаться одному – синдрома маменькиного сыночка, и соображал Денис туго. Вследствие чего еще раз переформулировал задание: – В смысле такой же тетрархский комбинезон, как ты. Пожалуйста! – старший помощник помнил, что когда лежал погребенным, то добавил к команде слово „Пожалуйста“ и все получилось. Экспериментировать в сложившихся условиях он хотел меньше всего, да и вообще – ничто не ценится так дорого и не стоит так дешево… – Ну, и остальных найди тоже, – прибавил он на всякий случай, хотя никого откапывать, кроме любимого руководителя, не собирался. Тут он сообразил, что это может замедлить поиски верховного главнокомандующего и торопливо добавил: – Если это не замедлит поиски Шэфа!»

Шкира ответила на этот замечательный монолог едва уловимой вибрацией в ступнях, а затем в наушниках раздался мелодичный женский голос:

– Сделайте десять шагов вперед. Пожалуйста.

«А мысленно можешь отвечать?» – поинтересовался Денис, пробираясь к новой точке зондирования завала. Попутно, он отметил, что шкира обратилась к нему на «Вы» – вежливая, ухмыльнулся про себя старший помощник. А вот «Пожалуйста» в конце, показалось ему несколько нарочитым, вроде прикола. После короткого размышления, он даже не исключил вероятность, что тетрархский комбез не то чтобы издевался над ним, но так… – слегка подтрунивал.

«Могу» – отозвалась шкира.

Как обычно и бывает, когда что-нибудь, или кого-нибудь ищешь Шэф отыскался ближе к концу, когда большая часть завала была просканирована «вхолостую». Ну, не считать же важным достижением определение точных координат и «глубины залегания» остальных участников неудавшегося похода – старшему помощнику эта информация была, грубо говоря – безразлична, а мягко выражаясь – нафиг не нужна. Но, то что командор отыскался одним из последних было полбеды, беда была в другом, в том, что он лежал на глубине двух метров и быстро откопать его у старшего помощника не было ни малейшей возможности. Плюс еще над Шэфом лежал большой плоский камень – кусок потолка. Получалось что-то вроде могильной плиты, отодвинуть которую в одиночку было невозможно. Требовалось срочно организовывать спасательную операцию, а если конкретизировать, то были нужны землекопы и шанцевый инструмент. И то и другое имелось за стенами дворца… если конечно же армия не разбежалась, а в ее составе были инженерные подразделения с лопатами, кирками, мотыгами и прочей землеройной ботвой.

«А если ничего нет, шлемами будут копать!» – хмуро подумал старший помощник, и двинулся на выход.

Не успел Денис сделать и пары шагов, после того, как миновал «трупный вал», окружающий дворец, как перед ним в землю воткнулась стрела. Для старшего помощника это оказалось полной неожиданностью – никакого враждебного внимания со стороны гвардейцев и легионеров, расположившихся шагах примерно так в ста, он не ощущал, и вот – на тебе!

– Вы что, охренели!?! – заорал он что было мочи. – Это же я, Северный Лорд Арамис!

Ответом ему послужили еще несколько стрел, воткнувшихся возле ног.

– Почему вы стреляете!?! – продолжил упорствовать Денис и наконец получил внятный ответ. От толпы военных отделилась высокая фигура в гвардейском доспехе, сделала несколько шагов вперед, после чего фигура открыла забрало и пустое пространство между небом и землей, между стенами дворца и стальной стеной военных, заполнил рокочущий командный бас:

– А потому, что Рейхстратег приказал убить любого, кто выйдет из дворца Ортега без него! Вот почему!

– Идиоты! – завопил старший помощник, с ужасом осознавая, как уходит драгоценное время, отпущенное на спасение командора. – Взрывом всех завалило! Надо срочно откапывать… – он чуть не ляпнул «Шэфа», но вовремя перестроился: – Рейхстратега и всех остальных! – Денис снова набрал в грудь воздух и продолжил орать: – С каждым мгновением шансы на их спасение тают! Если мы их не спасем, я один с Ортегом и его командой не справлюсь! – Старший помощник ожидал хоть какой-нибудь реакции на свои слова, но толпа лишь настороженно молчала.

«Как же вас пронять, сучьи дети?!? – лихорадочно думал он, глядя на застывший строй. Внезапно старший помощник успокоился, причем успокоился до полного оледенения души. Вот только что бушевали внутри страсти, эмоции, а тут – р-раз! и тишина. Ледяная пустыня. И в этой ледяной пустыне огромная ледяная же стена, на которой огненными буквами написано: Или ты заставишь это тупое стадо работать, или останешься на Сете навсегда. И тут все произошедшее: бесславный крах карательной экспедиции, уничтоженной раньше, чем она началась, холодная и черная могила, из которой он чудом выбрался, неминуемая гибель командора, если не произойдет следующего чуда… – все это разом навалилось и вызвало чудовищную вспышку ненависти ко всему миру в целом, а в особенности к тупоголовым воякам, для которых приказ – истина в последней инстанции. – Хотя, – отстраненно подумал старший помощник, – на месте Кирсана, я бы отдал такой же приказ. Как ни крути, а умная сволочь, – отдал он должное Рейхстратегу. Однако этой отстраненности хватило ненадолго: – Ну, сук-ки… – от бешенства у Дениса аж скулы свело, а ледяная пустыня превратилась в пар. – Если не пойдут копать, вернусь за дыроколами и перестреляю всех к чертовой матери!» – твердо решил он.

«На всех стрел не хватит» – рассудительно отозвался внутренний голос.

«На скольких хватит – столько и перестреляю!»

«Лучше сначала напугай, продолжил голос, – может подействует…»

«А как напугать-то?!» – от ощущения времени, утекающего сквозь пальцы, старший помощник вообще перестал хоть сколько-нибудь логически соображать.

«Ну-у… обрисуй перспективы, которые их ждут, если Ортег выйдет из дворца, вместо Кирсана»

«Точно! Спасибо!»

– Послушайте! – снова начал надрываться старший помощник. – Если вы не откопаете Рейхстратега и Епископов, то Рейхстратегом станет Ортег! – Денис сделал паузу, послушал звенящую тишину, потому что аудитория навострил уши и затаили дыхание, внимательно его слушая – вопрос-то был достаточно животрепещущий, и продолжил: – Знаете, что новый Рейхстратег с вами, со всеми, сделает? – задал он риторический вопрос. И сам же, разумеется, на него и ответил: – Я бы, на его месте, вспорол вам всем животы, привязал кишки к столбу и гонял бы по кругу, пока не сдохнете… А что сделает с вами Ортег я не знаю. Но, думаю, что у него фантазия не беднее моей, – ухмыльнулся Денис. – Завершив свой блестящий спич, старший помощник развернулся и быстрым шагом, в полной тишине, отправился назад.

Ждать пришлось минут десять, прежде чем за спиной послышался звук шагов, но оборачиваться старший помощник не стал, пока за спиной не раздался усталый, чуть хрипловатый голос:

– Где копать?

И только после этого Денис обернулся. Перед ним стояли легионеры, гвардейцев не было.

– А где эти? – спросил, будто сплюнул, старший помощник. Он ничего не конкретизировал, но его прекрасно поняли.

– Так, это… – рыжий легионер с перебитым носом и шрамом во всю щеку, неприятно ощерился, – им это не по чину. Благородные…

– Ладно. Разберемся потом… – туманно пообещал Денис, вызвав одобрительный ропот. – Пока главное людей откопать. За мной! – махнул он рукой и начал расставлять людей.

Распределив фронт работ, старший помощник пробрался к месту «захоронения» любимого руководителя. Пробрался в буквальном смысле этого слова, потому что просто подойти было невозможно – завал и так представлял из себя чрезвычайно пересеченную местность, а когда за нее взялись легионеры со свои шанцевым инструментом, степень пересеченности удвоилась. Копали легионеры быстро и профессионально, чувствовалось, что заниматься этим им не впервой. Глядя на их слаженную работу, Денис почувствовал некоторое смущение от того, что сам не участвует в процессе. Умом, конечно же, понимал, что толку от него будет немного, но смущение все же испытывал, поэтому счел нужным пояснить:

– Мне еще в заклинательный зал идти к Ортегу и остальным… Хочу отдохнуть немного. Сильно устал, пока сам откапывался.

Легионеры, не отрываясь от работы, бросили на него быстрые взгляды, а рыжий солидно произнес:

– Мы понимаем.

Тела Денис приказал складывать в коридоре, рядом с входной дверью. Первым откопали какого-то гвардейца, к сожалению – мертвым и переломанным – кираса была ощутимо вдвинута в грудь, а ноги неестественно вывернуты – не помогла и броня, потом, минут через пять – армейского мага, в аналогичном состоянии – у него треснула голова, а затем трупы стали вытаскивать каждую минуту. Кирсана извлекли пятым с раздавленной грудью, без глаза и с деформированным черепом. После этого предпоследняя надежда оставила старшего помощника. Уж очень он надеялся, что Архимаг сумеет выжить, а затем, ежели чего, оживить любимого руководителя – некромант, как ни крути – ему и карты в руки.

Однако, Рейхстратег никаких признаков жизни не подавал, что было плохо не только в плане потенциальной помощи командору, но и в аспекте борьбы с Ортегом и Негро. По-всему выходило, что заниматься этим веселым делом старшему помощнику придется в гордом одиночестве. Скажем прямо – перспектива была не из приятных.

Денис с досады даже чертыхнулся про себя. Во всех фэнтезийных книжках, что он читал, маги земли с легкостью вытворяли такое, что глаза лезли на лоб от удивления, а уж откопаться черт знает с какой глубины для них был такой пустяк, что не стоит даже говорить. Но, как показало столкновение с суровой реальностью, то ли некроманты ни хрена не понимали в магии земли, то ли с землей, когда ты лежишь засыпанный на глубине метров двух, вообще не очень-то совладаешь, и неважно – маг ты, или не маг, то ли книжки вообще врали – что было наиболее вероятно.

С каждым новым покойником, извлеченным из завала, росло отчаянье, охватившее старшего помощника. Рассудком он понимал, что любимого руководителя у него больше нет. По крайней мере – живого. Но продолжал надеяться на чудо. Шэфа удалось извлечь одним из последних – уж больно глубоко лежал, да еще с «могильной плитой» наверху. Последняя надежда Дениса умерла в тот момент, когда солдаты извлекли из-под обломков обвисшее, будто сломанная кукла, тело командора. У Дениса встал комок в горле, да так там и остался. Он бездумно, механически переставляя ноги, двинулся вперед, а четверо легионеров, уложив тело верховного главнокомандующего на плащ, пошли за ним.

Старший помощник бережно – словно стараясь не побеспокоить главкома, отряхнул капюшон его шкиры, и осторожно – чтобы пыль не попала в глаза, откинул. От вида белого, неживого лица Шэфа, комок в горле еще увеличился, хотя казалось, что это невозможно.

«Лекаря надо…» – тоскливо подумал Денис, прекрасно осознавая, что тут никакой лекарь не поможет.

«Здесь толковый некромант нужен, – вздохнул внутренний голос. – А лучше Архимаг…»

«А где ж его взять, если все хорошие некроманты рядышком лежат, – Денис скользнул безучастным взглядом по длинной веренице тел, – или в заклинательном зале у Ортега сидят. Так те нам точно не помогут…»

Непонятно на что надеясь, он расстегнул командорскую шкиру и приложил ухо к груди Шэфа. К его величайшему сожалению, чуда не случилось – кожа была холодная и липкая от предсмертного пота, однако Денису вроде бы послышался какой-то слабый звук – то ли отголосок каких-то биохимических процессов, все еще происходящих в мертвом теле, то ли просто звуковая галлюцинация – мозг принял желаемое за действительное, но старшему помощнику показалось, что он услышал удар сердца!

Денис начал напряженно прислушиваться, но был вынужден прерваться из-за раздавшегося вдруг негромкого детского плача. Старший помощник поднял голову и недоуменно огляделся. В это время из-за поворота коридора показалась группа гвардейцев. Участия в спасательной операции они не принимали, а шастали, как тараканы, по развороченному коридору и открывшимся после взрыва внутренним помещениям дворца, чего-то выискивая и вынюхивая. До этого момента старший помощник на них внимания не обращал – не мешают, и ладно. Людей без них хватает, даже с избытком.

А теперь обратил. Двое гвардейцев тащили за шкирки, как котят, двух маленьких девчонок, лет пяти, которые плакали тихо и обреченно. Детский плач бывает очень разным. Ребенок может плакать, если не получил от родителей новую игрушку, или конфету, или еще чего-нибудь – это капризный плач; может плакать, если у него что-то болит – жалобный плач; дети в детдомах плачут не издавая звуков, чтобы не раздражать воспитателей, иначе их побьют – беззвучный плач; могут плакать от страха и еще от множества различных причин.

Девочки плакали обреченно – они знали, что их убьют, и негромко – знали, что их ничто и никто не спасет. Каким образом Денис, у которого никаких детей никогда не было и который на них и внимания-то особого… да и не особого, никогда не обращал, сумел разобраться в тонкостях детского плача было непонятно даже ему самому, но он разобрался и ненависть перехватила ему горло, выдавливая оттуда комок от Шэфа.

Добыча гвардии не ограничивалась девчонками, третий, так же за шкирку, но уже по-настоящему – не за платье, а за кожу, тащил кого-то чрезвычайно смахивающего на Чебурашку – маленького, коричневого, ушастого и глазастого. Еще парочка несла в руках какие-то то ли статуэтки, то ли канделябры, судя по цвету золотые.

– А ну стоять, – тихо, но с нужными обертонами – сказывалась школа Шэфа, произнес Денис. Группа мародеров замерла, а со стороны завала подтянулись легионеры, которые остановились немного в сторонке, с интересом наблюдая за происходящим. Гвардия почувствовала поддержку и начала наглеть:

– Чего надо!? – высокомерно бросил «предводитель дворянства» – блондин с грубыми, можно сказать – лошадиными чертами лица. Все гвардейцы были без шлемов – трофеи можно собирать и без них, чего лишнюю тяжесть таскать. – Говори быстрей, северянин, мы спешим! – От этих слов «кентавра» (лошадиная голова на человеческом туловище), девочка в его руке громко всхлипнула – видимо догадывалась, или чувствовала, куда и зачем ее спешат доставить. В ответ «кентавр» резко встряхнул ребенка и грубо прикрикнул: – Молчи дрянь!

– Ну, раз спешите, не буду вас задерживать, – спокойно начал Денис, с трудом сдерживая клокочущую в душе ярость. – Оставьте детей и этого, – он кивнул на Чебурашку, – и проваливайте! А барахло можете забрать с собой. Мне не нужно – я не старьевщик, – старший помощник презрительно поморщился. Денис не хотел срываться, но дальше удерживать гнев в узде у него не получилось. Старший помощник все-таки не выдержал напора сжигавшего его изнутри огня и не сказал, а буквально прошипел, да так, что у всех окружающих мороз пошел по коже: – Пока я добрый.

В первое мгновение «кентавр» растерялся, но буквально в следующую секунду сумел взять себя в руки – трусов в гвардии не было, и заорал в ответ:

– Да кто ты такой!?! Ты! – северный ублюдок! будешь указывать мне! – барону Инвикту Луцению! что мне можно делать, а чего нельзя!?! Ты! – северная помойная крыса! будешь мне угрожать!?! Да я тебя!!! - «кентавр» перекинул ребенка в левую руку и потянулся за мечом.

И тут горячая волна ненависти накрыла Дениса с головой.

«Буду убивать! – твердо решил он, но прежде чем взяться за дыроколы, лежащие под рукой, почему-то, сам не зная зачем, промедлил мгновение и с каким-то, не побоимся этого слова – сладострастием, представил, как сжимает лошадиную голову „кентавра“ в своих ладонях – ставших огромными и железными, а голова барона представилась орехом, попавшим в тиски. Денис мысленно немного надавил и орех лопнул. В это же мгновение, уже наяву, черты барона поплыли, голова „кентавра“ ощутимо деформировалась, изо всех естественных отверстий: носа, рта, глаз и ушных раковин хлынула кровь, а еще через мгновение, с неприятным звуком, голова лопнула, и барон Инвикт Луцений рухнул в лужу крови, успевшей натечь из его раздавленной головы. Моча и дерьмо, к счастью, остались внутри доспеха. – Телекинез, однако… – равнодушно подумал Денис, ощущая, как вместе с этим выплеском гнева из него ушли все силы. – Если эти суки навалятся – пиздец…» – хладнокровно констатировал он.

Однако, «суки» и не подумали наваливаться. Гвардейцы осторожно, можно сказать – бережно, опустили все свои трофеи, включая статуэтки, или какое еще там барахло, о котором и речи не шло, на пол, подобрали убиенного, чуть было не вырвалось – невинно, но это было бы неправдой – было за что, и бочком, молча, опустив глазки, словно институтки на первом балу – имеются в виду смолянки, двинулись к двери. Старший помощник проводил их мрачным взглядом и повернулся к застывшим неподалеку девчонкам, которые вцепились друг в дружку так крепко, что косточки на кулачках побелели, а Чебурашке, который был у них на руках, грозила смерть от удушья.

– Идите, спрячьтесь где-нибудь, – стараясь говорить ласково, правда неизвестно, что у него получилось, но он старался, произнес Денис. – Когда все закончится я вас отведу в безопасное место.

Он сам ни капельки в это не верил – в то, что когда все закончится он сможет не только самостоятельно двигаться, но отвести кого-нибудь куда-нибудь, да и в то, что существует место, безопасное для этих детей он тоже не верил. Честно говоря, старший помощник откровенно врал. Ведь если он, паче чаянья, неизвестно каким волшебным – в полном смысле этого слова, способом сумеет одолеть Черного Человека, Ортега и его Епископов, то девочкам, явно принадлежащим к окружению мятежного Епископа идти будет некуда.

Тут же выплывут из каких-то подвалов и выгребных ям, где они до этого прятались, ярые сторонники почившего в бозе Кирсана и начнут охоту на ведьм, разыскивая настоящих и мнимых приверженцев убитого Ортега, поэтому такие «воспитанники» – дети вождей провалившегося мятежа никому не нужны, от них одни неприятности, можно и головы лишиться, а выгоды никакой. Да, даже, если у них останутся живые родственники, то и они вряд ли возьмут детей на воспитание – побоятся.

Так что, в случае маловероятного успеха старшего помощника в неравной битве с магами, вести детей ему будет некуда. Ну, а если события пойдут по наиболее вероятному пути, то о девочках позаботится Ортег, или кто там еще. Так что и в этом случае вести их никуда не надо. Поэтому, как ни крути, но все что он обещал девчонкам было враньем. Но, свое вранье Денис озвучил очень уверенно, чтобы успокоить напуганных детей.

Отвлекло старшего помощника от… как бы это получше назвать?.. профилактической беседы – нет, попахивает детской комнатой милиции; инструктажа – тоже не очень, хотя по смыслу подходит; скажем так – воспитательной работы с подрастающим поколением, деликатное покашливание за спиной.

– Вот… еще один, – деликатно доложил рыжий легионер, кивнув в сторону четырех своих товарищей, аккуратно укладывавших очередное тело в скорбный ряд. То ли он явочным порядком присвоил себе прерогативы пресс-атташе, то ли был выдвинут на этот высокий пост сослуживцами, но общался с Денисом исключительно он. Во время доклада рыжий поглядывал на старшего помощника с ощутимой опаской, которой раньше не было. «Пресс-атташе» Денису сразу понравился, с первых его слов, когда он поинтересовался: «Где копать?», поэтому старший помощник счел необходимым разрядить атмосферу и оправдаться:

– Не люблю когда детей…

– Понятное дело, – вздохнул рыжий.

– Да и вообще, – скривился Денис, – благородные… – он поморщился.

– Точно! – оживился рыжий. – Что благородные, что маги, одна… – тут он осекся и конфузливо замолчал, бросая быстрые испуганные взгляды на старшего помощника.

– Согласен! – широко улыбнулся ему Денис. – Одно говно. – Рыжий в ответ тоже улыбнулся, но несколько робко. Потому что этот северный Лорд и из благородных, что впрочем было и так понятно – Лорд все-таки, а не хрен собачий, так вдобавок выяснилось, что он еще и маг! И одно дело, когда благородный маг поносит своих – чего между своими не бывает, и совсем другое, ежели кто из посторонних – незнатных и бездарных… тут особая деликатность нужна, чтобы без головы не остаться. Вот все эти соображения и читались в робкой улыбке легионера. Осмелев от явной доброжелательности Северного Лорда-Мага, рыжий заговорщицки, шепотом, посоветовал:

– Теперь поосторожней надо… Эти, – он махнул головой в сторону двери, – мстить будут. Обязательно.

– Спасибо. Учту, – поблагодарил его Денис с самым серьезным видом, как будто рыжий открыл страшную тайну, о которой старший помощник и понятия не имел. – Кто предупрежден – тот вооружен, – ответил он банальностью на банальность, чем вызвал уважительный кивок легионера – мол, человек в теме. Наш человек.

Когда рыжий посчитал, что сказано все, что нужно и больше добавить нечего и направился в сторону «раскопа», вслед за своими молчаливыми товарищами, Денис сел на пол и привалился к стене рядом с телом командора. Старший помощник не помнил, когда чувствовал себя таким уставшим, разве что в начале обучения в Ордене Пчелы, когда из него выжимал все соки Мастер войны ш'Тартак и мальчики наставника Хадуда, но это было давно и неправда. Яркие воспоминания об этом периоде жизни покрылись пеплом сгоревшего времени.

«Телекинез занятие премного энергозатратное, – меланхолично подумал Денис, прикрывая глаза и вспоминая все перипетии обретения своего нового дара, с последующим его применением – невероятным освобождением из могилы и расправы с гвардейцем. Откуда, из каких глубин памяти пришло словечко: „Премного“ было совершенно неясно. – Премного вами благодарен! – мимолетно улыбнулся Денис, но тут же вновь стал серьезен. – А действительно, если разобраться, – он воодушевился, – чудо какое-то произошло самое настоящее, что я откопался! Самое настоящее!» – повторил он.

«Просто, умирать не хотелось, вот организм и вышел на новый уровень!» – солидно прооппонировал ему внутренний голос, как бы сразу отметая любую мистическую составляющую произошедшего.

«Ну-у… может и так, – не стал спорить старший помощник. – Надо теперь развивать дар. Тренировать…»

«Боюсь, не успеешь» – очень сухо отозвался голос.

«В смысле?» – деланно удивился Денис. На самом деле он все прекрасно понимал, просто не хотелось признаваться в этом даже самому себе. Детский синдром: если закрыть глаза и не видеть опасности – ее нет. Можно спастись, если укрыться одеялом с головой.

«Тебе объяснить?» – желчно поинтересовался голос, намекая, что владелец и без него разберется. Если захочет, конечно.

«Объясни» – мысленно махнул рукой старший помощник. Его знание было интуитивным, непричесанным, а голос хорошо структурировал информацию, раскладывал по полочкам и делал взвешенные, логически обоснованные выводы. Ознакомиться с ними было небезынтересно. Тем более, что делать пока было нечего.

«Объясняю…»

«Для дураков, – хмыкнул Денис. – Радиостанция на бронепоезде…» – но голос сбить себя с толку не дал и продолжил:

«У нас есть два пути: сматывать отсюда удочки, причем, как можно быстрее, или же оставаться и воевать. Смотаться особого труда не составит – есть шкира и „Хамелеоньи накидки“…»

«Я девчонкам обещал, – вяло возразил Денис, – помочь. Не хотелось бы обманывать»

«Не беспокойся за девочек, – сарказм голоса бил через край, – лучше побеспокойся о себе. Итак. Ты сбежал. Через некоторое время из разрушенного дворца выходит свеженький, полный сил Ортег с Негро и Епископами и что они начинают делать?» – голос задал риторический вопрос, но Денис все же решил на него ответить:

«Искать тех кто это сделал. А их и искать не надо – все здесь лежат. Правда, одного не хватает. Вот он-то и есть самый главный злодей! Надо его непременно изловить и при большом стечении народа сжечь…»

«Или колесовать, или еще, что придумать. Некроманты, как ты знаешь, большие специалисты по этой части!»

«Я помню…» – отозвался Денис, с содроганием вспоминая пыточную камеру.

«Я тоже… – в голосе голоса (пардон за тавтологию) явственно ощущались сочувственные нотки, но через мгновение он продолжил сухо и четко: – Ортег станет Рейхстратегом и в его руках окажется вся мощь государственной машины Высокого Престола. В связи с этим вопрос: как ты думаешь, тебя поймают?»

«Думаю, что да»

«Не надо себя обманывать, – голос продолжил резать правду-матку в глаза. – Поймают обязательно! Следовательно что?»

«Следовательно надо драться и изничтожить Ортега и Негро во чтобы то ни стало!»

«Маладэц Прошка! – похвалил Дениса внутренний голос. – Вот соображаешь же, когда припрет! Жаль, что редко это делаешь!»

«Так редко припирает, – ухмыльнулся Денис. – Я-то здесь причем?»

«Короче, – ухмыльнулся в свою очередь внутренний голос. – О бедных детях позаботишься тогда, когда выйдешь из заклинательного зала с головами Ортега и Негро в руках. А если не выйдешь, о них прекрасно позаботится Ортег. Ферштейн?»

«Ферштейн… Голос, как командор стал… но не командор… – грустно подумал Денис. – Ладно, – тряхнул он головой. – Хорошо, что терять нечего. Спокойней будет»