Координатору.

Система Арксет.

Частично восстановлен контроль

над боевым орбиталом класса «Тень».

Возможно боевое применение одного заряда класса I

и трех зарядов класса IIII

Зона покрытия – южное полушарие.

Инженер.

Если кто-то решил, что у компаньонов имелся готовый, а самое главное – единственный и однозначный, план проникновения на территорию Высоко Престола, то он глубоко ошибался. Такого плана не было. Было несколько вариантов и была абсолютная невозможность выбрать из них оптимальный. Предыдущих пятнадцати суток для выбора не хватило. И теперь, на принятие окончательного решения оставались все те же десять-двенадцать часов, за которые «Арлекин» должен был преодолеть путь от мыса Серый Утес до острова Слона. Однако, хватило компаньонам времени на принятие решения, или не хватило, никого, включая в первую очередь их самих, не волновало – наступал момент истины. Приближалось первое ветвление. Это, как в сказке: налево поедешь – коня потеряешь, направо – зубы. А если ты пешком к камню подошел, тогда что? Хрен знает… Короче говоря, если выражаться совсем по-простому, то неумолимо приближалась первая точка бифуркации.

Решение должно было быть принято и оно будет принято в любом случае, ибо даже, если забраться на край света, спрятаться там в самом глухом уголке, засунуть голову в песок, а хвост зажать между ног, и положиться на авось, то и в этом случае решение надо будет принимать, потому что отсутствие решения тоже является выбором. Правда сделанным уже не вами, а за вас.

Для того, чтобы понять причины терзания компаньонов необходимо кратко описать географию театра военных действий, где им предстояло работать. Представьте перевернутый гриб у которого шляпка расположена внизу, а ножка, соответственно, – вверху. Шляпка у гриба широкая и толстая и ножка соответствующая – тоже широкая и толстая – это и будет в первом приближении Армедский полуостров. Горный хребет, практически непроходимый, расположенный ближе к основанию ножки делает полуостров неуязвимым для сухопутных атак. Неуязвимость эта объясняется тем обстоятельством, что перевалов через Армедштерг – так называется хребет, имеется всего три и все они прикрываются неприступными горными крепостями: Иршах, Аршах и Яршах, как будто выросшими из гранита, а затем вросшими в него обратно.

Несомненно, отдельные люди и даже хорошо подготовленные немногочисленные группы высококлассных альпинистов могли бы проникнуть на территорию Армедского полуострова минуя Иршах, Аршах и Яршах с разведывательными и диверсионными целями, но провести таким путем крупные армейские подразделения было решительно невозможно. А штурмовать горные твердыни в лоб – себе дороже. Там можно было положить любую армию и так и не попасть на ту сторону Армедштергского хребта. Но, так как компаньоны решительно и бесповоротно отказались от сухопутного пути в Высокий Престол, нас будет интересовать исключительно морская составляющая ТВД.

Левая сторона «ножки гриба», или западное побережье Армедского полуострова, представляло собой довольно изрезанную береговую линию, изобилующую многочисленными, но не очень длинными, фьордами. Примерно посередине «ножки», относительно прямая береговая линия резко уходила на восток, давая начало Гиблому, или Северному морю. Это море, глубоко вдававшееся внутрь «грибной ножки», было пригодно для судоходства примерно на одну треть – от мыса Серый Утес до острова Слона. Дальше начиналась головная боль шкиперов – многочисленные шхеры, мели и мелкие острова, заставляющие крупные суда, с глубокой осадкой, не идти, а буквально ползти по этим гиблым водам.

Возникает закономерный вопрос: а за каким, собственно, хреном крупнотоннажные суда полезут в эту мышеловку? У капитанов, что – с головой не все в порядке? Нет. С головой у судоводителей, поведших свои корабли через северную оконечность Северного моря мозги работали нормально. Дело было в том, что такой путь сокращал расстояние до Паранга – столицы Высокого Престола, расположенной в одном из многочисленных фьордов Северного моря, раз так в пять-шесть, а то и поболее. И шли этим путем только те судоводители, которые знали эти воды, как свои пять пальцев, или же те, которым потеря времени была смерти подобна. В жизни случаются различные обстоятельства, так что примерно один из десяти кораблей, спешивших в Паранг, шел этим путем. А один из десяти рискнувших никуда не доходил.

Альтернативой был путь в обход острова Слона, с выходом в открытый океан. Этот путь, кроме потери времени, содержал в себе дополнительные минусы из-за волн-убийц, высотой двадцать-тридцать метров. Откуда они брались не знал никто. То ли рельеф дна, то ли течения, то ли еще что, но у западной оконечности острова Слона такие волны были явлением довольно частым. К сожалению. Встреча с такой волной не оставляла парусному кораблю любого размера никаких шансов на спасение. Впрочем, что там парусники – от волн-убийц шли ко дну и контейнеровозы и супертанкеры, правда на Земле, а не на Сете, но суть дела от этого не менялась. Однако, справедливости ради, надо отметить, что путь в обход был менее опасен, чем напрямик по Северному морю. Так утверждала статистика и таковым было консолидированное мнение капитанов, бороздивших эти воды.

Отсюда и появлялась неопределенность в определении длины альтернативного пути – чем ближе к побережью острова Слона – тем короче путь, но выше вероятность встречи с волной-убийцей, и наоборот – чем дальше уходишь в океан, огибая остров, тем меньше шансов увидеть на горизонте темную полоску, растущую с каждым мгновением и превращающуюся в водяную гору. Немногие выжившие после встречи с волной-убийцей, потом, до конца своих дней, получали бесплатную выпивку в любом кабаке, где собирался морской народ.

Послушать очевидца дорогого стоило! От желающих угостить счастливчика отбою не было. К сожалению, из-за беспробудного пьянства жили они не долго, а жаль. Какая ирония судьбы – выжить после встречи с водяной горой и умереть от цирроза печени, отягощенного белой горячкой. Но, от судьбы не уйдешь. Однако, возвращаемся к лоции. После прохождения этого опасного участка, альтернативный путь пролегал между нижней кромкой «шляпки гриба» и южным побережьем острова Слона. Затем следовало подняться к северу, вдоль «ножки», и вуаля! – вы входили в Паранг-фьорд.

Южное побережье Армедского полуострова, или же, если выражаться по-научному – верхняя кромка «грибной шапки», представляла собой такую же извилистую береговую линию, как и западное побережье. Южный берег изобиловал многочисленными островками, бухтами, мелями и немногочисленными, но очень длинными фьордами, прорезывающими «шапку» чуть ли не до «ножки».

Восточное побережье, включая нижнюю кромку «шляпки гриба» и собственно «ножку» было совершенно другим. Никаких мелей, островков, отмелей, шхер и фьордов – огромные, гладкие песчаные и галечные пляжи, на которые неутомимо накатывались волны океанского прибоя. Здесь можно было бы разместить не одну сотню, если не тысячу, отелей для пляжного отдыха, да вот незадача – холодно было на восточном побережье, как у негра в… тьфу ты, черт! – это не отсюда, вернее было бы – как у эскимоса, но, и у того там тепло. Короче говоря – холодно было, как на южном берегу Карского моря, да и пейзажи были похожие.

Температурные выкрутасы объяснялись теплым течением, вроде нашего Гольфстрима, которое спускалось с юга вдоль западного побережья Армедского полуострова, огибало практически всю «грибную шляпку», но не сворачивало назад вдоль восточного побережья, а уходило куда-то на север в открытый океан.

Всю эту, в высшей степени интересную, информацию компаньоны почерпнули из бесед с боцманом Хатлером, магом Витусом и из карт и лоций, любезно предоставленных заместителем начальника шестого Департамента Приском Саторнием. Исходя из всего вышеизложенного компаньоны и должны были выбрать оптимальный вариант десантирования на территорию Высокого Престола.

Итак, из чего же можно, и нужно было, выбирать? Вариант номер один. Осуществляется после подхода к северному берегу острова Слона. Начинается операция с того, что один из компаньонов снимает с шеи кулон с артефактом, копирующим его ауру и зажимает его в кулаке. За время плаванья, кулон, постоянно висевший на шее, пропитывается эманациями надтелесных оболочек так, что пару-тройку недель будет неотличим для внешнего наблюдателя от самого владельца. Это, как если бы столько же времени не менять носки, а потом помыться и переодеться. Любая ищейка, да и не только ищейка, а любой субъект, выслеживающий вас и не страдающий насморком, пойдет за «карасями», а на их хозяина не обратит ни малейшего внимания.

Затем, после снятия симулятора с шеи и помещению его в потную ладошку, а ладошка будет потной потому что при всей внешней простоте исполняемых действий, от их правильного выполнения зависит успех всей Операции «Ы» – значит волнение неизбежно, владелец артефакта разжимает кулак над какой-нибудь мягкой поверхностью, например кроватью, и в тот момент, когда кулон отрывается от руки, второй компаньон мгновенно надевает на него «Камень слез», искажающий вид надтелесных оболочек до неузнаваемости. После этого, все эти манипуляции проделывают со вторым компаньоном. В результате, если все сделано правильно, гипотетический внешний наблюдатель, начинает следить за артефактами-симуляторами, а компаньоны из поля его зрения исчезают.

В операции ничего сложного нет, важна только синхронность, чтобы этот гипотетический внешний наблюдатель не обратил внимания на промелькнувшее удвоение ауры наблюдаемого объекта. А такое вполне может быть, если замешкаться с искажающим кулоном. Тогда, для внешнего наблюдателя на какое-то время возникнут два одинаковых объекта наблюдения… пусть даже на самое короткое. Конечно же, девяносто девять из ста таких наблюдателей не среагируют на мгновенный энергетический всплеск, причем сразу же исчезнувший, и не придадут ему значения, но Шэф в этом вопросе ориентировался на самого себя и был вынужден признать, что если бы он умел следить за неприятелем по его ауре на расстоянии, то его наверняка заинтересовала бы природа такого явления, как удвоение ауры, он непременно стал бы об этом размышлять и несомненно, рано или поздно, но докопался до истины. Поэтому компаньоны твердо решили считать, что за ними наблюдает именно этот самый сотый, который все заметит и все правильно оценит. Считать престольских «пеленгаторов» глупее себя никаких оснований не было, так что синхронность, синхронность и еще раз синхронность! (Как завещал великий Ленин).

Так же опасно, как удвоение сигнала, хоть и кратковременное, была бы ситуация при которой «Камень слез» был бы надет преждевременно – до того, как владелец симулятора с ним расстался. В этом случае сигнал на короткое время исчез, после чего появился бы снова. Не обратить внимания на такой эпизод опытный наблюдатель тоже наверняка бы не смог. Так что, как ни проста была данная операция, но все шаги по ее исполнению должны были быть проделаны с величайшей тщательностью и скрупулезностью.

Следствием удачного исполнения вышеописанных манипуляций будет являться то, что компаньоны станут невидимы для противника, который ни сном ни духом не прознает про это обстоятельство и, соответственно, ничуть не обеспокоится, поскольку продолжит наблюдать за симуляторами. Шэф же с Денисом немедленно воспользуются сложившейся ситуацией. Для этого им потребуется двухвесельный ялик, тащившийся за «Арлекином» на буксире с самого момента выхода из бакарского порта.

Маленькое суденышко было хорошо подготовлено к длительному морскому переходу: весь судовой набор был тщательно проверен и отремонтирован, все что надо было просмолено, простукано и испытано, мачта и парусное вооружение были заменены на новые, и много чего еще было сделано по мелочи. Подготовка ялика была проведена на высоком уровне – плотники «Арлекина» свое дело знали туго.

Чтобы ялик не захлестывало волнами и он не пошел ко дну раньше времени, он был герметично закрыт сверху конопляной парусиной, и так водонепроницаемой, да еще и хорошенько просмоленной. Сверх того, состояние маленького кораблика проверялось два раза в сутки – утром и вечером. Палубная команда подтягивала его поближе, а Шэф, или Денис, внимательно осматривали ялик на предмет не изменилась ли осадка из-за принятой воды, не кренится ли ялик на один борт, не слишком ли зарывается носом в волну и вообще – не наблюдается ли чего-нибудь подозрительного.

Итак, все готово к скрытному десантированию на территорию Высокого Престола по первому варианту: ауры компаньонов искажены и больше не отслеживаются гипотетическими внешними наблюдателями, а артефакты-симуляторы, наоборот, исправно демонстрируют всем заинтересованным лицам их надтелесные оболочки. После этого, Шэф с Денисом, цепляют на плечи свои рюкзаки и с ловкостью цирковых обезьян перебираются по канату в ялик.

На всякий случай, каждый из них будет обвязан за пояс страховочным тросом. Крейсерский ход «Арлекина» пятнадцать-двадцать узлов и если кто-то из компаньонов проявит досадную неуклюжесть и сверзится в воду, то последствия этого события без страховки могут быть печальными. Пока спустят паруса, пока бросят плавучий якорь, корабль уйдет намного вперед и потерю могут и не найти.

Вернее, не нашли бы, если бы раззява был без шкиры, а так конечно же оставшийся на палубе компаньон быстренько определит местонахождение растяпы и его достанут. Но, терять время и устраивать бесплатное развлечение для экипажа не хотелось, поэтому планом были предусмотрены страховочные лини. Однако, главное назначение страховки было в другом – вариант номер один не предусматривал ни малейшей задержки «Арлекина» подле северного побережья острова Слона, на которую могли бы обратить свое благосклонное внимание внешние наблюдатели. Равномерное, а главное – безостановочное, движение корабля были одними из ключевых моментов варианта номер один.

Далее, по этому плану, после того как компаньоны переберутся в ялик, буксировочный трос обрубается и пути «Арлекина» и ялика расходятся. Причем – диаметрально. «Арлекин», насколько можно более круто, то есть настолько, насколько позволяет метеорологическая обстановка – сила и направление ветра, а также волнение моря, берет курс запад-юго-запад, в сторону открытого океана, а ялик уходит строго на восток в сторону побережья Высокого Престола, находящегося на расстоянии приблизительно сорока миль.

Если ветер будет попутным и задувать с кормы, можно будет идти курсом фордевинд под парусом. В этом случае берег покажется часов через восемь-девять. При любом ином направлении ветра, не говоря уже о встречном, путь займет больше времени. Кстати говоря, при встречном направлении ветра не исключен вариант с полной отменой плана номер один, потому что идти на веслах сорок миль против ветра врагу не пожелаешь. И дело не в том, что Шэф с Денисом боялись стереть ладони до кровавых мозолей – нет. Белоручками они не были. Просто, при встречном ветре, все их усилия уходили бы лишь на то, чтобы только удержать ялик на месте. И это в лучшем случае, в худшем – он бы пошел кормой вперед назад (забавное словосочетание). Как правильно заметил Льюис Кэрролл «Нужно бежать со всех ног, чтобы только оставаться на месте, а чтобы куда-то попасть, надо бежать как минимум вдвое быстрее!» Здесь был аналогичный случай.

Если все пойдет по намеченному плану и карта, подаренная Разведупром Акро-Меланской Империи не врет, то ялик компаньонов, двигаясь строго на восток, подойдет к берегу в районе безымянной рыбачьей деревушки, отмеченной на карте стилизованной рыбкой и сетями. Почему она не имела названия было непонятно, однако ее наличие в реале, кроме карты, подтверждал и боцман Хатлер, немало походивший в этих водах. Кстати говоря, он в свое время тоже отметил эту странность – деревушка была, а названия у нее не было.

Однако, как и следовало ожидать, эта проблема не сильно заинтересовала боцмана и он благополучно выкинул ее из головы, впрочем, как и компаньоны. И еще, чтобы окончательно закрыть вопрос с безымянным рыболовецким колхозом следует сказать, что на карте, полученной от Витуса, деревушки не было, хотя карта была достаточно подробной. Из-за этого малозначительного расхождения делать далекоидущие выводы Шэф с Денисом делать не стали, но на всякий случай витусовскую карту из основного состава вывели и посадили на скамейку запасных. Пусть пока пополирует лавку, а там видно будет.

Наличие деревушки в месте предполагаемого десантирования, как ни крути, относилось к отрицательным моментам – вероятность попасться кому-нибудь на глаза, даже ночью, даже в кромешной тьме возрастала – а что? а вдруг!? Вышел человек пописать, да и остался на пару минут полюбоваться морским пейзажем – красота! лунная дорожка, звезды, то да се, короче говоря – Айвазовский, а тут из моря лезет кто-то, или не приведи Господи – что-то! Какой-то черный силуэт на мгновение закрывает звезды и лунную дорожку и скрывается во мгле! Так и поседеть можно! А заодно еще раз пописать, а если вовремя не остановиться, то и покакать. А уж крику-то будет… Но, были и положительные моменты. Приятной особенностью местного ландшафта был пологий, песчаный берег благоприятствовавший комфортной высадке.

И как следует из всего вышесказанного, около рыбачьей деревушки находилась вторая точка бифуркации. Компаньонам следовало принять решение: или встать на якорь ввиду берега, дождаться темноты, пробить днище ялика, чтобы пустить его на дно, и отправиться к берегу на своих универсальных рюкзаках-плотиках, или же продолжить путь на ялике в сторону Паранг-фьорда, до входа в который оставались все те же сорок миль – уж так распорядилась мать-природа.

Первый вариант, а именно – дождаться темноты и с комфортом, как туристу где-нибудь на Золотых Песках или Солнечном Берегу, выбраться на песчаный пляж, имел определенные преференции и первая из них, как уже упоминалось – легкость осуществления. Не надо карабкаться на крутой берег, а то и на отвесные скалы с пятидесятикиллограмовым рюкзаком за спиной, рискуя сверзиться и сломать шею, ну, или что-нибудь попроще, чего не так жаль – ногу, или, скажем там – руку. Хотя, тоже неприятно, честно говоря.

Конечно, при наличии таких затруднений альпинистского плана, можно кому-нибудь из компаньонов забраться наверх налегке (при наличии определенных интеллектуальных способностей легко, с трех раз, можно угадать кому именно), сбросить канат и последовательно поднять рюкзаки и Дениса, но все это – потеря времени, а следовательно риск быть замеченным. Так что, все решаемо и на отвесных скалах, неразрешимых трудностей нет, но, согласитесь, песчаный, пологий пляж для выхода из воды все-таки приятнее.

Ну, и разумеется, не стоит забывать про джокер в рукаве – прыжки. Ничто не мешает Шэфу, если скалы будут особо высокими и отвесными, прыгнуть и спустить сверху канат по которому будут подняты рюкзаки и старший помощник. И скорее всего, так и будет сделано. Единственный, но довольно жирный, минус прыжкового метода заключается в отклике метамагического поля на подобные «фокусы». Если кто-нибудь с даром будет пристально следить за местностью, то флуктуации поля обязательно будут замечены.

Что же касается скрытности высадки, то она была примерно одинакова для всех рассматриваемых вариантов и была очень высокой, если иметь в виду темное время суток. Тяжеловато, знаете ли, засечь кого-либо темной ночью в черных шкирах. Так что ни маги, ни бездарные засечь компаньонов не могли. Теоретически. Практически, конечно же, все было не так сладко. Во-первых – рюкзаки, они невидимками ни в коем разе не были, а во-вторых, как уже упоминалось, на фоне звездной, или лунной подсветки шкиры проявлялись черными тенями, если конечно же были выключены. А включать особого резона не было – когда еще подзарядишь, да и рюкзаки все равно выдают.

Шкира конечно же вещь отличная, кто бы спорил, но… Опять это пресловутое «но». Шкира – как ни крути, снаряжение спецназа, а не полевой разведки. Она предназначена для скрытного подхода и проникновения на особо охраняемые объекты. Нужно, например, попасть на виллу какого-нибудь крупного мафиози, охраняемую, как атомная энергостанция, или наоборот – на атомную электростанцию, охраняемую, как особняк слуг народа, где-нибудь на Рублевке – вот тут ей самое место.

Подъехал транспортер, выгрузил спецназ, ребята врубили шкиры и пошли. Нейтрализовали охрану, сделали, что приказано и ушли. Вернулись на базу, сбросили шкиры, приняли душ и по домам, или еще куда. А обслуживающий персонал шкиры вымыл, высушил и поставил на зарядку. У спецназа на этот счет голова не болит – шкира всегда в полном порядке и батареи заряжены под завязку. А вот когда ты болтаешься в «поле» неделями, если не месяцами, и промыть любимую шкиру можно только в мелком ручейке, а если удалось в речке – это уже счастье, а подзарядить только на костре, вот тогда и наступает режим экономии и лишний раз шкиру не включишь. Только по праздникам.

Однако, умозрительные построения насчет ночной видимости и невидимости – это все теория, а что там будет на самом деле, могла показать только жизнь. Как ни крути, а практика – критерий истины. Другое дело – день. Днем компаньонов могли обнаружить. Тут уж все будет зависеть от их сноровки, умения выбирать место и время, а главное – от удачи. А она дама капризная и принимать ее в расчет, при составлении планов, дело бесполезное – рано, или поздно отвернется.

Вторая преференция высадки на песчаный пляж заключалась в том, что недалеко от рыбацкой деревушки, на расстоянии примерно километра, проходит столбовой тракт «Паранг – Аршах», связывающий столицу Высокого Престола с северными провинциями. На пересечении проселочной дороги, ведущей к рыбакам, и тракта расположилось уже достаточно большое поселение – то ли маленький городок, то ли большая деревня, уже с названием – Хатфельд.

Конечно, если бы на месте рыбачьей деревушки можно было организовать какой-никакой, а порт, то тракт непременно сделал бы небольшой крюк и вместо безымянной деревушки на берегу моря располагался бы портовый городок, наверняка имеющий название. Был бы он Хатфельдом, или нет, науке неизвестно, однако, какое-нибудь название имел бы наверняка. Но, жизнь не знает сослагательного наклонения, а низменные, песчаные берега и мелководье ни о каких портах и мечтать не позволяли.

В Хатфельде было несколько постоялых дворов, гостиниц и трактиров, рассчитанных на людей разного достатка, от богатых до не очень. Для бедных не было ничего, ибо нечего всякому сброду шляться без дела по дорогам Высокого Престола, а если болтаешься туда-сюда, без гроша за душой, то перебьешься костерком и водичкой из речки, Ну, а веревку тебе бесплатно предоставят, если попадешься в руки карательного отряда. Те долго с оборванцем разбираться не будут – араэлит там, не араэлит – пожалуйте к ближайшему дереву с подходящим суком, ибо есть на то именной указ Рейхстратега – без конкретной надобности на столбовых дорогах не появляться, а какая надобность у этого отребья? – своровать чего, что плохо лежит, или еще чего похуже.

Кроме гостиниц разной степени звездности и объектов общепита, имелся в Хатфельде достаточно большой рынок, на котором можно было купить все, включая лошадей и ювелирные изделия. Две последние категории товаров выделены особо из-за того, что ни в каждом, даже гораздо более крупном городе, торговали на рынке подобными товарами. Если местное население едва сводит концы с концами им не до лошадей и драгоценностей – ослами перебиваются. А нет спроса – нет и предложения. Скажем, раньше в Иваново, пока там не развалили всю текстильную промышленность, проститутку днем с огнем было не сыскать – не было спроса.

Все эти ценные сведенья (насчет Хатфельда, а не Иваново) компаньоны почерпнули опять же из документов, любезно предоставленных Приском Саторнием и из долгих бесед с командой «Арлекина». Наличие такого поселения, в котором местное население привыкло к постоянному появлению большого количества чужаков, таило в себе колоссальное преимущество, а именно – позволяло достаточно просто легализоваться. Посидел в кустиках, понаблюдал кто как одет, как держится, дождался очередного многолюдного каравана, а лучше двух, когда не только местные, а и пришлые не знают друг друга – как на свадьбе родственники жениха и невесты, и вперед! Звучит несколько утрировано, но на самом деле техническая возможность для осуществления такого плана была – «тельник». Сей прибор позволял наблюдать и слушать с такой дистанции, на которой оппонент тебя ни в коем случае не обнаружит. Так что идея вполне себе здравая, привлекательная, осуществимая, если бы не одно «но».

Света без тьмы и дня без ночи не бывает. У первого варианта были не только плюсы. К сожалению. Вот о них, о минусах первого варианта, теперь и пойдет речь. Компаньоны, не сговариваясь, единодушно пришли к выводу, что будучи на месте престольской контрразведки, непременно организовали бы засаду, как в самом Хатфельде, так и в безымянной рыбацкой деревушке и на нескольких прилегающих островках. И никаких бы сил на это не пожалели, ибо вероятность появления противника на этом направлении была чрезвычайно высока. К тому же, задача местных оперативников облегчалась тем обстоятельством, что они могли достаточно точно определять местонахождение «Арлекина» и выводить людей на позиции в последний момент, что уменьшало усталость от долгого нахождения в засаде и повышало боеготовность. Поэтому соваться туда было все равно, что сунуть ногу в волчий капкан, чтобы посмотреть: сработает, или не сработает? С другой стороны, кто может точно утверждать, что некроманты рассуждают, как Шэф с Денисом? Никто. Так что вариант номер один сохранял определенную притягательность, несмотря на всю свою опасность. Его плюсы были очень жирными… впрочем, как и минусы.

Кроме того, при выборе того, или иного варианта следовало учитывать еще несколько моментов. Первый – хотя ялик и следовал неотступно за «Арлекином» от самого Бакара, как утенок за уткой, знать о его наличии «заинтересованные лица», скорее всего, не могли. Дело было в том, что взяли ялик на буксир не самом порту, а в открытом море, когда берег скрылся из вида. Для этого пара опытных матросов заранее вышли на ялике в море, отошли от берега на несколько миль, бросили плавучий якорь и стали дожидаться «Арлекина». Найти их большого труда не составило, так как на мачте ялика был установлен уголковый отражатель, прекрасно видимый через визор шкиры.

Из этого обстоятельства вытекало важное следствие – если перебираться в ялик на полном ходу, и на полном же ходу отваливать в сторону, то «заинтересованные наблюдатели» этот маневр, скорее всего, не отследят. Они продолжат следить за «обманками», оставшимися на борту «Арлекина». Ведь в донесениях их шпионов (в наличии которых компаньоны не сомневались) будет указано, в числе прочего, о наличии на палубе корабля четырех спасательных двенадцативесельных баркасов. А эти спасательные средства на ходу не спустишь, надо ложиться в дрейф, иначе их захлестнет волной.

Следовательно, по идее, если некроманты не отметят задержку «Арлекина» подле острова Слона, то у них не будет оснований подозревать компаньонов в попытке десантироваться около безымянной рыбачьей деревушки. Для внешнего наблюдателя «Арлекин» благополучно уйдет на запад, в обход острова Слона. Уйдет вместе с Северными Лордами на борту. Умозрительно так получается, а что там на самом деле будет на уме у товарищей из Паранга никому не известно. Следовательно, попытка ночной высадки вблизи рыбацкой деревушки уже не выглядит такой безответственной авантюрой, как казалось сначала. Если компаньонов не ждут, то в активированных шкирах можно попытаться просочиться мимо некромантских постов, несмотря на «видимые» рюкзаки. Тут уж, как повезет.

Возвращаемся к точке бифуркации внутри первого варианта. Исходим из того, что высадка на песчаный пляж не проведена, посещения Хатфельда не было, компаньоны в поле зрения контрразведки Высокого Престола не попали и их ялик продолжает легко, или наоборот – борясь с волнами, скользить вдоль вражеского берега по направлению ко входу в Паранг-фьорд. В этом случае поймать их будет гораздо труднее, потому что десантирование может быть проведено в любой точке маршрута, а это как уже упоминалось – сорок миль от безымянной рыбацкой деревушки до устья фьорда и еще пятнадцать от входа в Паранг-фьорд до самого Паранга.

И в любой точке этого пятидесяти пяти мильного пути можно выбраться на берег. Чтобы устроить грамотную засаду нужна целая армия, да пожалуй и ее не хватит. Правда берега почти по всему маршруту были крутые, отвесные, да кого это пугает – жить захочешь, не так раскорячишься, а в горку влезешь! К тому же, как это ни покажется странным, данное обстоятельство было дополнительным бонусом – вряд ли некроманты будут их здесь поджидать. Косность человеческого мышления должна была сыграть на руку компаньонам – в лоциях, любезно предоставленных Приском, значилось, что эти берега к высадке непригодны. Вряд ли у товарищей из Паранга было другое мнение на этот счет. Вот такие, в общих чертах, были соображения у компаньонов по поводу первого варианта.

Что касается варианта с огибанием западного берега острова Слона и подходу к Парангу с юга, через Тюленье море, то по нему у компаньонов тоже были доводы pro et contra. Доводы против были очевидны: удлинение маршрута и соответственно, потеря времени, и большая вероятность наткнуться на эскадру Адмирала Заката Джанура-ар-Рафана. Такая встреча неизбежно привела бы к еще большему уходу в сторону открытого океана, затем пришлось бы отрываться от эскадры и уже потом, под покровом ночи, ложится на обратный курс и пытаться прорваться обратно к Армедском полуострову. Короче говоря – геморрой еще тот.

Идем дальше. Из плюсов: десантироваться можно в любом месте двухсотмильного пути, начиная от входа в Тюленье море и заканчивая устьем Паранг-фьорда. Козе понятно, что соваться в сам фьорд не стоит – это как обезьяне сунуть руку в кувшин за бананом – их так и ловят. Из минусов: побережье для высадки такое же неудобное, как восточный берег Северного моря – скалы без единого просвета. Из плюсов: можно не опасаться засады, так как угадать, где именно компаньоны сунутся в пенную мясорубку из острых подводных скал и неизменного прибоя, заранее невозможно. Из минусов: как легко можно догадаться – высадка простой не будет, да и тащиться потом по горной стране – удовольствие ниже среднего.

Все эти соображения, да еще десятки, если не сотни других, постоянно крутились в головах у компаньонов. Бремя выбора – оно бремя и есть – недаром так называется. На всякий довод «за» непременно находился довод «против». Надо пересаживаться в ялик и идти к рыбачьей деревушке! Там нас будет ждать засада! А вдруг не будет? Вдруг некроманты будут уверены, что мы на «Арлекине» идем в обход острова Слона и все силы бросят туда? Ведь симуляторы с нашими аурами останутся на корабле! И так на любой вариант. Все дело было в том, что выбор варианта не был игрой в шахматы, где можно (теоретически) просчитать все ходы, он был игрой в кости, где на первое место, если конечно же никто не мухлюет, выходит Удача. А ее просчитать невозможно.

* * *

– Остров Слона… – негромко произнес Хатлер, появившись на пороге капитанскою каюты. Дверь не была задраена и стучать ему не пришлось. И хотя в этом рейсе он выполнял обязанности капитана, однако послать с сообщением кого-либо из матросов ему и в голову не пришло. Службу понимал, субординацию спинным мозгом чуял, поэтому – лично доложил.

Поначалу Шэф хотел нанять какого-нибудь судоводителя со стороны, но боцман клятвенно заверил компаньонов, что и сам прекрасно справиться с поставленной задачей: во-первых – много раз ходил этими водами; во-вторых – умеет ориентироваться по звездам, солнцу и луне; в-третьих – умеет читать и понимать лоции, имеющиеся на борту «Арлекина»; в-четвертых – знает всех матросов и умеет с ними обращаться; в-пятых – знает, как организовывать вахты, чтобы люди меньше уставали и лучше работали, а это, в условиях недокомплекта личного состава, вызванного известными обстоятельствами, было очень важно; в-шестых – только низкое происхождение не позволило ему получить патент капитана, а так бы он был одним из лучших судоводителей Высокого Престола!

Выслушав все аргументы боцмана и убедившись, что он не врет, верховный главнокомандующий повысил его в звании. Фигурально выражаясь, он сорвал с него нашивки топорника, а взамен вручил нашивки брандмейстера! И не прогадал – Хатлер со всеми обязанностями капитана справлялся, не давая ни малейшего повода усомниться в правильности принятого решения.

Денис грустно посмотрел на боцмана-капитана. Тяни, не тяни, а час пробил! Короче говоря, оттягивай, не оттягивай, а пришла пора принимать решение. На все про все – полчаса. С боцманом была договоренность, что он даст знать, когда до разворота на запад останется шестая часть склянки. За это время надо будет принять окончательное решение: или вариант номер один, или вариант номер два. Или пересаживаться в ялик, или продолжать путешествие на «Арлекине». Все аргументы «за» и «против» обдуманы миллион раз, взвешены, обгрызены и обмусолены, как куриные косточки оголодавшей за зиму лисой. Все доводы рассмотрены, а окончательного решения нет.

– Давай так, – внезапно даже для самого себя предложил Денис: – Если ветер попутный – уходим на ялике. Если нет – идем дальше на «Арлекине».

– Сам придумал? – удивился командор. Вопрос мог бы показаться дурацким, или издевательским, но ни тем, ни другим он не был. Шэф не шутил и не придуривался и Денис прекрасно понимал, что он имеет в виду.

– Не могу точно сказать… – несколько смущенно признался старший помощник. – Вдруг всплыло в голове. Я и ляпнул.

– Хорошо… – задумчиво протянул главком и неожиданно закончил: – Раз само всплыло – значит так и сделаем. Пошли, пифия, посмотрим чего на белом свете творится и откуда ветер дует.

– Сам пифия, – несколько смущенно буркнул Денис. А смущало его то обстоятельство, что за мгновение до того момента, как он озвучил свое неожиданное предложение, ни о чем таком он не думал и откуда оно появилось у него в голове не знал. А это, как говорит Михал Михалыч Жванецкий – обескураживает.

Ветер был северо-западный, по местному – полночь-закат. Для предстоящего маневра «Арлекина» с уходом на запад, в обход острова Слона, прямо скажем – не айс, а вот для компаньонов с их утлым челном (не путать с членом!) – самое то, практически попутный. Шэф с Денисом минутку постояли, поглазели на море, на небо, на матросиков, на Хатлера, синхронно вздохнули и, не сговариваясь, развернулись обратно в каюту – пришла пора собирать манатки.

Через пятнадцать минут они снова показались на палубе. Компаньоны были одеты, как типичные рыбаки и матросы из этих мест: парусиновые робы, парусиновые штаны и тяжелые башмаки из грубой кожи. Правда, башмаки относились не к повседневной, а к «парадной форме одежды», но сверкать голыми пятками, чтобы соответствовать «рабочему обмундированию» было не с руки.

Если не одеть «парадные» башмаки, то их все равно придется тащить на себе, но уже не на ногах, а в рюкзаках, следовательно они будут зря занимать объем, который можно использовать с большей пользой. Так что к встрече с не очень внимательной и дотошной досмотровой группой, которая не обратит внимания на это маленькое несоответствие, компаньоны были готовы. Ну, а если обратит… – тем хуже для группы.

По большому счету, от местных «тружеников моря» их отличало разве что отсутствие свежей рыбы на борту ялика, но тут уж ничего не попишешь – чего не было, того не было. Настоящее же отличие компаньонов от типовых людей моря заключалось в наличии шкиры под робой и рюкзака за спиной. Но и здесь все было не так однозначно – активированная шкира была не видна, а рюкзаки, при желании, можно было принять за какие-то новомодные ящики для рыбы. Так что, каждый человек, сам кузнец своего несчастья. Не начнет какой-нибудь прапор слишком внимательно приглядываться к «рыбакам» – будет жить долго и счастливо, начнет… счастливо может и будет, но не долго.

В сопровождении Хатлера и пятерки матросов Шэф с Денисом молча проследовали на корму. Молча, потому что говорить было не о чем – обо всем, что нужно было переговорено заранее, каждый из присутствующих знал свой маневр, так чего зря воздух сотрясать? Матросики, вцепившись в канат, споро подтащили ялик поближе, компаньоны поблагодарили их, похлопали Хатлера по плечу и погрузка в ялик началась.

Первым, обвязавшись вокруг пояса страховочным фалом, переправился Шэф. Затем Денис спустил ему рюкзаки и довольно ловко съехал вниз сам. Еще какое-то время заняло развязывание страховочных линей, расконсервирование ялика и укладка рюкзаков под банки, чтобы не мешались под ногами. После этого Шэф обрубил канат, на котором ялик столько времени тащился вслед за «Арлекином» и комфортная часть путешествия для компаньонов закончилась.

В очередной раз стало ясно, что старик Эйнштейн был прав – все в мире относительно. Волнение, неощутимое на палубе «Арлекина», здесь, внизу, проявляло себя вполне отчетливо – ялик раскачивало не по-детски. Однако, морской болезнью никто не страдал и настроения Шэфа с Денисом этот факт не испортил, а соленые брызги, время от времени попадавшие на лицо, даже добавляли какой-то, черт ее побери, романтики! Ведь согласитесь, что без романтики морское путешествие и не путешествие совсем, а не пойми что, какой-то круиз на речном трамвайчике от Аничкова моста по Фонтанке до Невы и обратно.

С этого момента пути компаньонов и «Арлекина» расходились. Как в песне: «Мы разошлись, как в море корабли расходятся в тумане, маяком маня». Все-таки не оскудела земля русская талантами – сочинить такой текст, дорогого стоит! Многое можно отдать, чтобы наяву увидеть картину, как корабли расходятся, при этом один корабль подманивает другой с помощью маяка. А вообще-то, честно говоря, далеко не факт, что эта песенка, с «маяком маня», заняла бы на конкурсе дебильных текстов первое место. У нее хватает достойных соперников, типа: «Николай, Николай, Николай! Не смогу разлюбить твой ла-ли-ла-лай». В призеры «маяки» скорее всего могли попасть, а вот насчет первого места сказать затруднительно. Но, не суть. Касательно нашей ситуации, главное – что разошлись. «Арлекин» резко уходил на запад – в сторону открытого океана, а ялик с грозными Северными Лордами – на восток, к побережью Высокого Престола.

Компаньоны поставили парус, закрепили его под нужным углом, Шэф сел за румпель и ялик бодро заскользил курсом бакштаг в сторону далекого и невидимого пока что берега. Ввиду отсутствия на борту радаров, эхолотов, системы GPS, или ГЛОНАСС, да и самих навигационных спутников в небе, помогал командору ориентироваться, естественно, «тельник». Главком вытаскивать его из-за пазухи не стал и тот руководил процессом акустически, время от времени подавая команды вроде: «Влево десять… Вправо пятнадцать…» и так далее. В какой-то момент супер-гаджет решил порезвиться и скомандовал: «Круче к ветру!», но верховный главнокомандующий это дело тут же пресек, посоветовав «тельнику» не выдрючиваться, после чего тот скомандовал: «Влево пятнадцать». Денис в этом процессе не участвовал и только тихо радовался, что не надо грести.

Таким манером прошло часов шесть, и от однообразия картины и отсутствия необходимости что-то делать Денис даже закемарил, хотя условий для этого в тесном пространстве ялика не было никаких. Конец этому благостному времяпрепровождению положил «тельник».

– Сзади, на семнадцать парусно-гребная галера, дистанция две тысячи пятьсот двадцать семь метров, скорость сближения пятьдесят один метр в минуту, – неожиданно объявил он, выдергивая Дениса из состояния полудремы. Верховный главнокомандующий отнесся к сообщению спокойно, а вот старший помощник грязно выругался. Денис уже настроился, что они спокойно подойдут к берегу и уже там, на месте, решат что делать дальше. Однако, не получилось. Как известно, человек предполагает, а Бог располагает, и кто-то из этой пары, обладающий соответствующими полномочиями, решил подбавить перчика, а то уж больное пресное блюдо получалось. Но, также известно, что надежда умирает последний, что и было тут же продемонстрировано старшим помощником.

– Может не за нами? – с вышеупомянутой надеждой в голосе, которой на самом деле не ощущал, обратился к командору Денис.

– А за кем? – удивился Шэф. – Тут никого больше нет. Только мы. Она за тем островом пряталась, – главком кивнул головой в сторону островка из-за которого выскочила галера. – Наверняка где-нибудь на высотке сидел наблюдатель, они дождались сигнала, снялись с якоря и пошли.

Спорить было бесполезно, но Денис попробовал – с иллюзиями расставаться тяжело и обычно их защищают до последней капли крои, даже если уже не верят в успех.

– А может она со стороны океана шла, а мы ее только сейчас заметили! И идет она по своим дела, а мы ей нафиг не нужны!

– Мы с тобой могли и не заметить, – покладисто согласился Шэф, – а вот «тельник» вряд ли. Да и океанская галера, – командор хмыкнул, – сам понимаешь – нонсенс. Галера – это прибрежная зона. Так что, нас они ждали… или еще кого, – после небольшой паузы решил подсластить пилюлю главком. Впрочем, Денис и сам все это прекрасно понимал и спорил лишь ради проформы. Хотя… в глубине души теплилось у него чувство, что если он сумеет логично аргументировать почему они галеру не интересуют, то та пройдет мимо. Это, как детская вера в то, что если ты крепко-крепко зажмурился, то и тебя не увидят. Все понимал старший помощник, но не оставлял попыток до конца. А что? – а вдруг! И, кстати говоря, правильно делал. Все знают про лягушку в молоке, но немногие этот опыт используют. А зря.

– Нет, – вздохнул командор, – за нами они. По нашу душу. Минут через сорок пять будут здесь.

В жизни бывают ситуации, когда хочется возразить, а нечем. Вот примерно такая ситуация сейчас и сложилась.

– То есть, нам от них не оторваться? – хмуро констатировал старший помощник, в душе надеясь на то, что мудрый руководитель сейчас снисходительно ухмыльнется и опровергнет. И его можно было понять – уж больно грустно было осознавать, что план «А» провален, и план «Б» провален, и все остальные планы, включая план «Я», провалены. Скрытное проникновение на территорию Высокого Престола накрылось медным тазом, а если называть вещи своими именами – пошло псу под хвост. Ждали их. И дождались.

А с другой стороны, чему удивляться? Ведь были они с любимым руководителем уверены, что ждут их в этой деревушке, как ее там… которая с названием, которая рядом с рыбацкой без названия… Хутфельд?.. Фатфельд?.. Нет. Хатфельд. Точно – Хатфельд. Просто засаду устроили не там, а на острове, на подходе. А может и не на одном, иди знай. И, кстати говоря, грамотно сделали – там, на берегу, в темноте, да по кустам, можно было и потерять незваных гостей, а в море куда они денутся? Разве что на дно. Все правильно эти суки некромантские рассчитали.

– Нет, не оторваться, – не стал дарить старшему помощнику несбыточные надежды главком, и уточнил: – Насколько я разбираюсь в химии.

– Папаша! Я печенкой чувствую в вас знатного химика! – криво усмехнулся Денис. – Позвольте полюбопытствовать – ваша фамилия, часом, не Менделеев? А то я вас, Дмитрий Иванович, в гриме не узнал!

– Резерфорд я, – буркнул Шэф. – Эрнест.

– Так он же, вроде, физик? – удивился старший помощник.

– А нобелевку по химии получил! – срезал его верховный главнокомандующий.

– Точно?!

– Точно.

Ну, что тут скажешь… Последние иллюзии у старшего помощника исчезли и ничего удивительного в этом не было – командор вообще был более склонен разрушать иллюзии, а не строить. Шэф всегда говорил правду, как бы горька она ни была… если не врал. Как ни странно, появившаяся определенность успокоила Дениса. Он и до этого не то чтобы боялся – не было этого, но вот какое-то нервическое напряжение, после внезапного появления галеры за кормой, когда он еще до конца не вышел из дремы, давало о себе знать.

Какие-то смутные тени из недосмотренного сна наложились на грозный силуэт преследователя, что и вызвало такой эффект. А теперь напряжение исчезло, все-таки определенность – великая сила. Хотя, с другой стороны, жизнь без иллюзий скучна и пресна и тут уж каждый сам выбирает, как жить.

Или верить, что тебя любят за ум, силу, как физическую, так и духовную и богатый внутренний мир, или знать, что без квартиры, машины и небольшого счета в банке, вышеупомянутые ум, сила и богатый внутренний мир являются качествами необходимыми, но недостаточными. С другой стороны квартира, машина и счет тоже ничего не гарантируют. Так что, пожалуй, по трезвому размышлению следует признать, что вера, впрочем, как и любовь – штука темная и обследованию не подлежит.

Кинув взгляд назад, на заметно увеличившийся силуэт преследователя, Денис уже серьезно поинтересовался:

– Какой у нас план?

– План… – протянул Шэф и задумался. – Есть план! – спустя некоторое время встрепенулся он: – Дождемся их и будем действовать по обстоятельствам.

– Здорово! – восхитился старший помощник. – Я бы до такого точно не додумался! – Он немного помолчал, прежде чем продолжить: – А серьезно?

– А я серьезно, – пожал плечами верховный главнокомандующий. – Уйти от них мы не можем, значит подождем пока они подойдут и начнут действовать. Чего дергаться заранее. Может мимо пройдут…

– Ты в это веришь? – удивился Денис.

– Нет.

– И я – нет, – вздохнул старший помощник. – А жаль.

Конкретика во взаимоотношениях ялика с галерой наступила через сорок пять минут, как и предсказывал верховный главнокомандующий. Шэф, в очередной раз, бросил взгляд назад, что делал регулярно, примерно раз в полминуты, после чего резко переложил румпель и скомандовал Денису: – Спускай парус! – Старший помощник белкой метнулся к мачте и исполнил приказание. Он хотел было поинтересоваться у мудрого руководителя: – За каким?! – но, когда рядом с яликом промчался здоровенный горящий дрын, с шипением вонзившийся в воду, понял все и без объяснений. Станковый галерный стреломет взялся за работу и самое первое, что он мог сделать – поджечь парус. А так как галера их все равно настигала, то было все равно – идти под парусом, или просто дрейфовать по ветру. Рандеву было неизбежно.

– Ну, вот и все, ты замужем теперь! – фальшиво пропел себе под нос любимый руководитель и уже другим, командным голосом добавил: – Дэн, подкачай рюкзаки и вообще – присмотри за багажом, а я быстренько узнаю, чего ребятам от нас надо и вернусь.

… ага… ага… Шэф не исключает, что ялик наш потопят, к чертовой матери…

… а имущество надо сберечь по-любому… ну что ж… логично…сбережем!..

– А если… – начал было Денис, но Шэф, ловко разоблачаясь – скидывая с себя «костюм рыбака» и говнодавы, договорить ему не дал:

– … если понадобишься – позову, будь на связи. Все понял?

– Так точно! – браво отрапортовал старший помощник, активируя шкиру.

Шэф сделал то же самое – активировал броню, но на этом не остановился, а пошел в своих действиях гораздо дальше: сначала стал невидимым, а потом исчез. Дотошный читатель может заинтересоваться: а как это Денис определил, что любимый руководитель сначала включил режим невидимости, а потом прыгнул? Может командор сначала прыгнул, а невидимым стал уже на борту галеры! Так вот – старший помощник последовательность действий определил верно.

Дело в том, что Шэф сначала исчез из поля зрения, но только потом раздался тихий хлопок, с которым воздух заполнил объем, ранее занимаемый телом верховного главнокомандующего в трехмерном пространстве, и мгновенно ставший пустым, как самый глубокий вакуум, после прыжка. Тот же дотошный читатель может задаться еще одним вопросом: а зачем Шэф включил режим невидимости, он же все равно будет махать «Черными когтями», которые по-любому видимы? А дело, скорее всего, в том, что командор хотел сначала осмотреться, хотя бы пару секунд, а уже потом начать операцию по принуждению галерников к миру. По крайней мере, именно так предположил Денис.

* * *

Неизвестно, как с этим обстояло дело у других Пчел, владеющих искусством прыжка, но Мастер войны ш'Эф чувствовал, куда приземляться не надо, и в известном пределе мог сдвигать точку выхода из подпространства, или откуда он там еще появлялся. Это давало возможность командору материализоваться не в толще камня, не в дирижаблеподобном животе какого-нибудь экзотического представителя иномировой фауны и не в выгребной яме, или каком-нибудь ином, нехорошем, или же, и вовсе, несовместимом с жизнью месте.

С другой стороны, Шэф никогда не слыхал о своих однокашниках, «приземлившихся» в чане с серной кислотой, или погибших похожим нетривиальным способом, но, опять же, это ни о чем не говорило. Могли не гибнуть, а могли и гибнуть, но так, что о деталях, вроде головы, торчащей из каменного валуна, или ноги из столетнего дуба, никто не знал.

Материализовался командор аккурат около единственной мачты, расположенной не посередине галеры, а немного ближе к носу. Желательно, конечно же, было бы прямо на корму, но туда прыгнуть было нельзя. Вышеупомянутый инстинкт не позволил. Почему? Это станет ясно из дальнейшего повествования.

«Приземлившись» и оставаясь невидимым, Мастер войны ш'Эф поднял сознание в кадат и осмотрелся. Пары мгновений и нескольких быстрых взглядов, брошенных в различных направлениях, хватило главкому, чтобы оценить окружающую обстановку. Галера была среднеразмерная – метров сорок в длину и метров шесть в ширину, нос и корма приподняты, нос выше кормы, вдоль осевой линии уложен сплошной настил, переходящий ближе к бортам в решетку – чтобы гребцы могли свободно дышать. На носу установлен станковый стреломет, на корме вычурный фальшборт, напоминающий изяществом резьбы садовую беседку в каком-нибудь королевском парке. Это, что касается материальной части.

Теперь о личном составе. Главной особенностью общества, собравшегося на борту, было то, что оно четко делилось на три группы различной численности. Первой группой были гребцы, расположившиеся в трюме. Точного их количества Шэф не определил, да и приблизительного не прикидывал – ему было безразлично. Принять участие в предстоящих боевых действиях эта категория галерников не могла, а если бы даже и смогла, то исключительно на стороне командора. Такой вывод он сделал из наличия ножных кандалов, которые успел рассмотреть на гребцах. Рабы не сильно любят рабовладельцев. Самим стать рабовладельцами – это да! А чтобы любить своих – нет. Так что эта группа была полностью нейтральна. Пока. А что будет в дальнейшем покажет время.

Вторая группа, численностью пятьдесят шесть человек, состоящая из легковооруженных солдат, сосредоточилась на носу. Шэф решил, что это пять десятков со своими десятниками, во главе с полусотником. Легкая пехота, судя по всему, приготовилась к абордажной схватке, причем схватке на борту противника.

Такой бой предполагает высадку на палубу неприятеля, во время которой не исключены падения за борт. Именно так командор расценил отсутствие у них какого-либо внятного бронирования и наличие только щитов, мечей, луков и арбалетов, то есть такого снаряжения, которое легко сбросить и тем самым увеличить собственную плавучесть. Это, как он рассудил, давало несчастным, угодившим в воду, хоть какой-то шанс на спасение. Иначе такую экипировку объяснить было нельзя.

Удивляло другое – ну, не могли они не понимать, что даже десяток абордажников, перепрыгнувших на палубу ялика, неизбежно пустит его на дно. Отсюда следовало, что их командир замышлял что-то другое, например зацепить ялик крючьями и под прицелом луков и арбалетов заставить его экипаж перебраться на борт галеры. Но, в таком случае, было бы более логично, если бы солдаты защитили свои нежные тела от метательного оружия, наверняка имеющегося у террористов на ялике.

А в том, что там находятся опасные террористы не было никаких сомнений – ведь начальству виднее, а раз виднее, значит начальство недаром для задержания этих самых опасных террористов выделило целую галеру! Были бы там обычные контрабандисты, или, скажем там, проповедники араэлитов, стали бы посылать галеру? Нет, конечно, же. Гребной катер с десятью матросами, они же гребцы, они же солдаты – и вперед! Стало быть, ожидать от террористов следовало любой пакости. Правда, с другой стороны, не исключено, что по уставу Военно-Морского Флота Высокого Престола именно так и следовало экипироваться при подобных операциях, а против устава не попрешь.

Третья, самая немногочисленная группа находилась на корме и была она разнородной. В ее состав входили шесть тяжелых пехотинцев в сплошных доспехах, вооруженных длинными двуручными мечами. Они выстроились стальной стеной, полностью перекрывая путь на корму. В первое мгновение Шэф не осознал, что именно неприятно царапнуло его взгляд, который он бросил, на эту скульптурную группу, осознал во второе – големы! Только они могут стоять так неподвижно, в абсолютно одинаковых позах. Плюс к тому и сами одного размера. Но не эта неподвижность и одинаковость были главными определяющими факторами. Главными были специфические надтелесные оболочки. У живых и неживых они резко отличаются.

Но, не эти стальные статуи, с головы до ног закованные в хладное железо, были основной ударной силой третьей группы. Отнюдь. Неприятное фиолетовое свечение, пробивавшееся сквозь их строй, недвусмысленно давало понять, что за их спинами творится волшба. Причем волшба самого неприятного свойства.

Именно это обстоятельство и не позволило Шэфу прыгнуть на корму, как он планировал изначально. Командор почувствовал там присутствие мага и хотел, используя фактор внезапности и невидимости, первым ударом уничтожить самого опасного врага, а потом, неторопливо и вдумчиво, разобраться с остальными. Однако, к сожалению, маг излишней беспечностью не страдал и потрудился выстроить мощное защитное плетение, которое и озаряло окрестности неприятным фиолетовым светом. Озаряло, разумеется, для тех, кто видит. Прыжок на корму в сложившихся обстоятельствах был подобен прыжку на циркулярную пилу, поэтому и пришлось главкому приземлиться возле мачты. Это была ближайшая к корме точка, где возмущения метамагического поля уже не препятствовали штатному финишированию.

Для того чтобы описать обстановку на борту галеры потребовалось определенное время, для того чтобы прочесть – поменьше, а Мастеру войны ш'Эфу, чтобы разобраться в этой обстановке, включая подсчет количества солдат легкой пехоты, потребовалось, как уже упоминалось, несколько быстрых взглядов в разные стороны и пара секунд. Мастер войны на то и есть – Мастер войны. Еще одно мгновение у него ушло на выработку решения. Надо было решить, на кого нападать сначала – на мага, на големов, или же на легкую пехоту, кучкующуюся вокруг станкового стреломета.

Прыгнуть к магу, по причинам описанным выше, нельзя. Плетение, сильно смахивающее на паутину какого-то гигантского паука, и видимое только в истинном зрении, надежно прикрывало весь ют. Значит, чтобы добраться до мага придется прорываться через строй големов. Процедура эта, конечно же, решаемая, но не сильно быстрая. Придется повозиться. Голема так просто не обезвредишь. Чтобы его обездвижить надо вытащить у него изо рта записочку с тетраграмматоном, а для этого надо, как минимум, голема обездвижить, чтобы содрать с него шлем. А если шлем составляет единое целое с доспехом? А если внутри доспеха ничего нет – сама железяка, собственно и является големом, значит и рта нет? И что прикажете – искать, куда зловредный маг засунул записку? А может и записки никакой нет? Ведь вся эта технология с записочкой во рту относится к нашим, привычным, земным големам, из глины, соплей и говна, а как сделаны местные – иди знай.

Так что, как это ни прискорбно, обездвижить голема – задача нерешаемая, по крайней мере быстро. Остается одно – вывести его из строя. Для этого, к сожалению, мало отсечь ему обе руки – обе, потому что он вполне может орудовать и одной – мечом махать, или душить, или бить. Да и вообще, по ГОСТу, голем считается выведенным из строя, да и то условно, если у него нет обеих рук и одной ноги. Условно из-за того, что он, теоретически, может подскочить на одной ноге и обрушиться на неприятеля всем весом, а это знаете ли чревато. Окончательно выведенным из строя голем считается, если у него нет рук, ног и головы, да и то… бывали прецеденты. Вот если расплавить, как Терминатора – тогда да.

Кроме того, в случае начала боестолкновения с големами, нельзя забывать о наличии легкой пехоты в тылу. Само собой, что для мастера войны ш'Эфа, вошедшего в кадат и облаченного в тетрархскую шкиру, она была таким же противником, как короткая, газонная трава полуторокиловаттному триммеру, но не все так просто. Пехота могла начать путаться под ногами, причем, как в прямом, так и в переносном смысле, а это уже представляло собой определенную опасность.

Командор мог споткнуться об какого-нибудь героя, решившего вписать свое имя золотыми буквами на скрижали и бросившегося ему под ноги, чтобы помочь товарищам одолеть злого ворога! Конечно же, этот придурок ничего такого не решал, а просто поскользнулся на кишках, причем не исключено, что на собственных, но главкому от этого не легче. Так что наличие боеспособной, или, хотя бы, имеющей возможность передвигаться, хоть и ползком, пехоты в тылу, определенно будет отрицательным моментом при нападении на големов.

Но, легкая пехота это так – семечки. Существовал еще один, и гораздо более серьезный отрицательный фактор, который непременно возникнет в горячке боя, а сражение с шестью големами это вам не гопников гонять при поддержке ОМОНа (или теперь ОПОНа? Ладно… хорошо, что не ТАМПОНА, а то изобретут еще Тактическую Административную Манипулу Полицейского Отряда Особого Назначения, или еще что. Представляю ужас внесистемной оппозиции, собравшейся на несанкционированный митинг, когда из матюгальников раздастся команда: «Пошел ТАМПОН!». Ощущения мужской части митингующих трудно даже вообразить…).

Однако, возвращаемся к оценке сил противника: во время драки с големами, в процессе непрерывных перемещений, а оставаться на месте смерти подобно, в самом прямом смысле этого слова, Шэф, время от времени, неизбежно будет оказываться между магом и големами, а это, с той же неизбежностью, позволит колдуну использовать весь арсенал атакующих плетений, имеющихся у него в арсенале. А это уже не отрицательный момент – это уже просто плохо! Сила мага неизвестна, он может стрельнуть чем-нибудь таким, особо заковыристым, что и шкира не поможет. Рассматривать такой вариант развития событий было неприятно, но нужно, если, конечно же, хочешь остаться в живых. Если не хочешь, можно и не рассматривать.

Итак… что в сухом остатке? В сухом остатке следующее: до мага не добраться… пока; до големов можно добраться, но с ними будет не легкий бой, а тяжелая битва, причем во время боя, в тылу будут попеременно оказываться то маг, то легкая пехота и если с магом пока ничего не сделать, то с пехотой очень даже можно. Следовательно что? Следовательно с нее, родимой, и начнем!

Так, а чем, кстати говоря, занимается эта золотая рота, скопившаяся на баке? А занимается она тем, что готовится к стрельбе. Кто взводит арбалет, кто лук натягивает, а кто и здоровенную стрелу для станкового стреломета поджигает. Отсюда какой вывод? Отсюда такой вывод, что живыми их брать не собираются. Видимо приказ у ребят: найти и уничтожить! Ладно… это их проблемы, а что у нас?

Дэн увернется – не маленький, а если и не увернется, он в шкире, чай не голый, а вот ялик эти ухари повредят, если вообще не утопят, а это не айс, совсем не айс. Ялик, не исключено, что может больше и не понадобиться – вон галера с гребцами есть, но с той же долей вероятности может и понадобиться – иди знай. Короче говоря – ялик нужен для свободы маневра. Следовательно, надо воспрепятствовать агрессивным планам американской военщины насчет ялика! Тем более, что решение насчет легкой пехоты уже принято, да и помощи ей ждать неоткуда.

И действительно, чем мог волшебник, находящийся на юте, помочь своим солдатам, дислоцированным на баке, при бое в тесном пространстве, ограниченном узкой палубой галеры? А практически, ничем! Самое для него неприятное заключалось в том, что линии фронта, где с одной стороны были бы свои, а с другой – противник, не будет. Все будет перемешано, причем коварный враг народа (имеется в виду – враг народа Высокого Престола) будет перемещаться в солдатской гуще совершенно хаотично, что еще более затруднит применение магических спецсредств. Ну, и не надо забывать еще и то обстоятельство, что театр военных действий будет закрывать от мага стальная стена его големов.

Нет, разумеется, колдун мог пулять файерболами, молниями, водяными и воздушными стрелами, да вот только в кого бы он попал? В девяносто девяти случаях из ста – в своих! А это, согласитесь, не самая лучшая тактика. Что еще? Стена огня отпадала сразу – на корабле такие фокусы не проходят – пожар в море страшная штука, да еще на деревянном судне. Ментальное воздействие? – не на того напал, главком сам на кого хочешь воздействует. Некоторая опасность была в случае, если бы маг оказался сильным психокинетиком – в этом случае он мог бы попытаться связать Шэфа всякими ожившими канатами и тросами, но главком был увертлив, как дворовый кот, так что вероятность успеха такого действа была невысока.

Решение было принято, на все про все ушла одна секунда. Таким образом, через три секунды после появления на борту галеры, Мастер войны ш'Эф оценил обстановку, выработал план действий и атаковал легкую пехоту, столпившуюся на носу корабля. Война компаньонов с Высоким Престолом из холодной фазы перешла в горячую.

Кстати говоря, термин «столпившуюся» не совсем адекватно отражал расположение людей на баке. Их построение было в надлежащей мере структурировано за счет специфического устройства палубы на носу галеры, представляющей собой ступенчатую конструкцию, наподобие половины амфитеатра. В самой нижней ее части, на собственно «арене» располагался станковый стреломет, вокруг которого суетились шесть человек. Остальные пятьдесят выстроились за ними пятью вогнутыми линиями, каждый десяток занимал свою ступеньку, никто никому не мешал.

Такое расположение стрелков позволяло проводить залп пятьюдесятью стрелами и болтами, плюс «бревно» из стреломета. Достаточно мощная ударная сила. Скорее всего, количество личного состава легкой пехоты определялось геометрией палубы… или наоборот – «амфитеатр» изначально создавался для полной полусотни. Все эти соображения промелькнули на краю сознания командора, нисколько не мешая выполнению основной задачи – тактическому планированию предстоящей операции.

Шэф вышел из кадата и отключил шкиру. Для предстоящей операции эти опции были излишними – обычные люди, вооруженные луками и арбалетами, причем изначально направленными в другую сторону, не были тем противником ради которого требовалось использовать кадат и активированную шкиру – много чести! У них даже короткие мечи покоились в ножнах, а круглые деревянные щиты, обшитые кожей и усиленные железными бляхами, были закинуты за спину – по походному. Кстати говоря, это обстоятельство – щиты на спине, играло легкой пехоте на руку, поскольку командор собирался атаковать их с тыла.

И хотя верховный главнокомандующий мог пребывать в измененном состоянии сознания гораздо дольше, чем старший помощник, но тоже не бесконечно, а так как он был запаслив и расчетлив, как Матроскин, то никогда не упускал возможности сэкономить. Ресурс кадата и шкиры были слишком ценными, а легкая пехота как раз и была тем материалом, на котором можно было сэкономить. Термин «материал» был употреблен не случайно. Мастер войны ш'Эф к относился ко всем своим противникам одинаково, а именно – бесстрастно.

Он не испытывал к ним ни ненависти, ни сострадания – так любой профессионал относится к своему предмету труда: столяр к дереву; токарь к металлу, ну и так далее. Конечно же, и токарю и плотнику какой-то металл, или древисина могут нравиться больше, или меньше, но ненависти они к ним не испытывают, да и любви, пожалуй, тоже, хотя… насчет любви все может быть не так однозначно – кто-то может любить работать с красным деревом, а кто-то – с высокоуглеродистой сталью. Для Шэфа легкая пехота была предметом труда. Ни любимым, ни нелюбимым – нейтральным. Поэтому, никакой дешевой бравады в отключении шкиры и выходе из кадата не было – только голый расчет.

Став видимым, командор прыгнул вперед и атаковал легкую пехоту. «Черные когти» занялись привычным делом – кровавой жатвой. Главком врубился в тыл ничего подобного не ожидавшего отряда и спустя пять мгновений и несколько взмахов «когтей» прорубил себе кровавый коридор на «арену» со стрелометом. Первый солдат, беззащитная шея которого встретилась с «Черным когтем», не успел еще рухнуть на настил палубы, а Шэф уже бесчинствовал на «арене».

Каждая его рука действовала самостоятельно, можно сказать – асинхронно, как будто управлялась отдельным процессором, или же, на худой конец – отдельным потоком, если процессор, все-таки, был один. А может мозг главкома работал, как многоядерный процессор? Ничего конкретного на этот счет сказать было нельзя. Как верно отмечено – голова предмет темный и исследованию не подлежит.

Выглядело это примерно так: правый «коготь» рубящим ударом смахивает с плеч голову очередного стрелка; левый – колющим перерубает позвоночник; короткое передвижение вперед и правый «коготь» возвратным движением отрубает чью-то кисть, натягивающую лук; левый – каким-то невероятным, неудобным движением, снизу вверх отсекает предплечье, оказавшееся на пути «Черного когтя»; короткий шаг вперед и все по-новой.

Выбравшись на «арену», Мастер войны ш'Эф в течении семи секунд разгромил расчет станкового стреломета. Лишняя секунда ушла на то, чтобы поднять и вставить в специальный держатель упавший на палубу факел, выпавший из отрубленной руки. Командору было в общем-то плевать – будет пожар на корабле, или нет, но он еще не определился с дальнейшей судьбой галеры – нужна она им с Дэном, или нет. А вдруг понадобится? Значит побережем. Пока.

Покончив с «ареной», главком развернулся и черным вихрем атаковал солдат оставшихся стоять на ступеньках «амфитеатра». На этот раз ему нужно было подниматься, а не спускаться, что было менее удобно, но, разумеется, не критично. Конечно же, проще было зачищать ступеньку за ступенькой, сверху вниз, но в таком случае он добрался бы до арены в последнюю очередь и стреломет успел выстрелить. И хотя вероятность травмы Дэна, или повреждения ялика были не сильно высоки, но Мастер войны ш'Эф всегда придерживался правила – береженого Бог бережет, и понапрасну никогда не рисковал. Ключевое слово в этом предложении: «понапрасну».

«Во всех мирах одно и тоже, – отстраненно размышлял Шэф, нанося направо и налево смертоносные удары. – Паны дерутся, а у мужика чуб трещит. Вот каким местом этих бедолаг касаются наши разборки с некромантами Высокого Престола? Никаким. А они первыми подставили лбы. С одной стороны несправедливо, а с другой – где она, эта справедливость? Я не встречал. А может они сильно нагрешили? – продолжил размышлять командор, поднимаясь на очередную ступеньку „амфитеатра“. – В этой жизни… а может в прошлых… Ладно – не мое дело. И все-таки – шкира зло! – неожиданно перескочили его мысли. – Совершенно забываешь о защите. Надо завязывать с ее постоянным использованием, а то вообще разучишься защищаться…»

К тому моменту, как командор покончил со стрелометной прислугой, раненные и еще не подвергшиеся «обработке» солдаты разразились воплями боли, ужаса и отчаянья. Кстати говоря, следует отметить, что убитых, практически еще не было, за исключением двух-трех человек, которым Шэф отрубил головы. Ведь для того, чтобы истечь кровью из-за отсеченной руки, или ноги, требуется время, а распоротый живот, из которого выпадает требуха, или перебитый позвоночник и вовсе не предполагают мгновенную смерть. Так что большинство контингента легкой пехоты было все еще живо, но, конечно же – временно. И время это подходило к концу.

Солдатам просто не повезло – они оказались не в том месте, не в то время. Если бы командор пришел к выводу, что в предстоящей битве с магом они мешать не будут, он бы и не посмотрел в их сторону – живите. Шэф не был жестоким человеком и любое ненужное кровопролитие ему претило, а охотники любители, убивающие зверей для развлечения, вообще вызывали идиосинкразию, но если дело требовало, никакой жалости он не знал, и действовал с эффективностью и безэмоциональностью промышленной мясорубки.

Но, повторимся, к сожалению для легкой пехоты, определенную опасность она представляла и избиение младенцев продолжалось с прежней интенсивностью. Черная металлическая статуя, сеющая смерть в их рядах, повергла солдат в шок и трепет. Некоторые, очень немногочисленные, смельчаки, или безумцы – смотря что заставило их пойти на такой шаг, побросали свое оружие и бросились за борт, но таких было немного – человек пять, от силы. Остальные пали под неумолимыми ударами черного голема, ведь ничем иным считать Шэфа они не могли.

Итого, с момента «высадки» командора на борт галеры до полного уничтожения отряда легкой пехоты на баке, с учетом того, что последняя часть бойни длилась двадцать одну секунду, прошло тридцать шесть секунд. С одной стороны немного, а с другой – чудовищное количество времени, за которое маг со своим отрядом големов мог наворотить черт знает что, однако этого не произошло. Вернее, как не произошло? Кое-что все-таки произошло – стальная стена продвинулась в сторону бака и даже миновала мачту, отрезая Шэфа от юта, где продолжал непонятно чем заниматься маг. Никакого реального вреда от него вроде бы не было… или главком не заметил.

«Ну, что ж… отстраненно подумал Шэф, активируя шкиру и поднимая сознание в кадат. – Есть время собирать камни и есть время разбрасывать камни…» – отряд големов был не тем противником с которым следовало экономить дефицитные ресурсы. Так можно и доэкономиться.

Окинув поля боя истинным зрением, командор мысленно присвистнул – как выяснилось, зловредный маг времени даром не терял. Отпущенные ему тридцать шесть секунд он использовал на все сто, можно сказать – выжал их досуха. Неприятного вида «паутина», ранее прикрывавшая только корму, успела окутать своим саваном все галеру от киля до клотика и от бака до юта. Теперь, в случае форс-мажора, уйти прыжком главком не сможет – это будет аналогично прыжку под гребной винт линкора.

Из развертывания этой сети, командор сделал три вывода. Первый – маг очень силен. Растянуть сеть на весь корабль, да еще за сравнительно короткое время, слабому магу было бы не под силу. Второй – маг заранее знал, что враг прыгнет к нему на галеру, или по крайней мере, может это сделать, но прикрыл только корму, где находился он сам, а не весь корабль. Почему? А потому, что он знал, или предполагал, что противник увидит его паутину и откажется от прыжка. Значит, оставляя пространство для безопасного финиша, он хотел, чтобы незваный гость оказался на борту.

Третий – маг полностью уверен в себе и в своей победе. Ведь закупоривая для Шэфа выход с галеры, маг оказывался в положении человека, отрезавшего бешенной крысе все пути к отступлению, а как известно, крыса, припертая к стенке – опасный соперник для противника любого размера, и все же колдун ничего не боялся.

И судя по всему, пока все шло по намеченному им плану. Еще командора тревожило то обстоятельство, что некромант не предпринял ничего для перекрытия самого очевидного пути отступления – ничто не мешало Шэфу просто-напросто прыгнуть за борт и уплыть. И это настораживало. Рассчитывать на то, что колдун просто об этом не подумал было несколько наивно, так, по крайней мере, решил командор.

Главком с досадой понял, что даже уничтожение легкой пехоты могло каким-то образом входить в планы мага – уж больно легко все получилось. Выходило, что солдат подставили. И непосредственную угрозу для ялика представляли только они, и расположились очень компактно – руби не хочу, и безо всякой брони… Короче говоря – поработали сыром. А зачем? А затем, с опозданием осознал Шэф, чтобы маг успел растянуть «паутину». Вот зачем!

«Похоже на то, что галера – это крысоловка, а крыса – это я… – невесело подвел итог своим раздумьям командор. Ощущения были не из приятных. – Хотя… – внезапно пришло ему в голову, – этот хрен рассчитывал, что мы здесь окажемся вдвоем с Дэном. Наверняка маг, которого мы упокоили при захвате „Арлекина“ успел сообщить своим, что мы прыгнули на корабль. Значит и этот рассчитывала, что мы прибудем вдвоем. Значит он ошибся. Следовательно, эту ошибку нужно и можно использовать. Как? Пока не знаю… но обязательно придумаю!»

Все эти рассуждения нисколько не отвлекали Мастера войны от выполнения основной работы. Философские размышления – философскими размышлениями, рефлексия – рефлексией, а рубка и колка големов – рубкой и колкой. То ли мозг командора отлично работал в мультизадачном режиме, то ли был устроен, как многопроцессорная система – неизвестно, но мухи у него всегда были отдельно, а котлеты отдельно.

Шэфа, в свое время, чрезвычайно обрадовал тот факт, что шкира не экранировала восходящий и нисходящий поток. Он привык пользоваться возможностями, которые они предоставляли и не представлял, как будет без них обходиться. Но, на его счастье, энергия этих потоков, скорее всего, относилась к фундаментальным, ничем не маскируемым, силам, типа гравитации и сильного ядерного взаимодействия. Однако и тут было одно «но», причем не простое «но», а «но» прописными буквами – «НО»!

Дело было в том, что электромагнитные силы тоже относились к фундаментальным, а электромагнитное излучение шкира вполне себе экранировала. Хотя… может быть электромагнитные силы относились к фундаментальным только по земной классификации, а что там на самом деле – иди знай. Короче говоря, недолго поломав голову, в свое время, над этим эффектом, командор принял, как данность, что восходящий и нисходящий потоки работают даже в шкире, и даже больше того – в активированной шкире.

Големы тоже не прохлаждались – они все, как один, вздернули мечи над головой и сделали пару шагов навстречу своему черному собрату. По крайней мере, такую картину увидел бы беспристрастный внешний наблюдатель. Да вот только таковых на палубе уже не оставалось. Да, пожалуй, и раньше не было – все были пристрастные. Шэф не стал дожидаться, когда они еще приблизятся, он расширил, насколько мог, нисходящий поток и прыгнул к стальной стене. За счет того, что весил он сейчас килограмм двадцать-тридцать, не больше, а мускулы остались прежними, десятиметровое расстояние он пролетел, как камень, выпущенный из катапульты.

За миг до того момента, как его ноги должны были встретиться со стальной грудью третьего слева голема, командор сузил нисходящий поток и расширил до предела восходящий. В грудь металлического, или что там у него внутри, болвана угодил снаряд весом килограмм двести пятьдесят-триста, на скорости десять метров в секунду! Каким бы ни был тяжелым сам голем, его снесло, как кеглю в кегельбане. Как только импульс был передан, Шэф сузил восходящий поток и расширил нисходящий. Таким образом на палубу главком приземлился легким и проворным, словно белка.

Мастер войны находился в полете не более одной секунды, но этого времени ему хватило не только для того, чтобы подготовиться к встрече с местным терминатором – просчитать и осуществить все манипуляции с восходящим и нисходящим потоком, но и для того, чтобы оценить обстановку вокруг колдуна.

Находясь в высшей точке прыжка, когда металлический «забор» перестал скрывать ют, Шэф успел окинуть взглядом корму и получил информацию, необходимую для выработки решения о дальнейших действиях. А решить нужно было следующее: нападать на мага, или сначала разбираться с его металлоломом.

Увиденное командора ничем не порадовало. Скорее даже – наоборот. Свечение «Щита Генда», установленного магом, говорил о том, что энергии в щит вбухано демоническое количество и что, соответственно, сил у колдуна немеряно. Радужный пузырь, прикрывающий некроманта, искрил и играл всеми цветами радуги, словно огромная елочная игрушка в неверном свете новогодних свечей. Шэф вспомнил, как непросто было добраться до Хана Карума, укрытого под таким же плетением в бакарском консульстве и сколько на это ушло времени, и загрустил.

Отсюда вывод, который он сделал еще в полете: вдумчиво разбираться с защитой мага ему никто не даст – големы об этом позаботятся. Следовательно, сначала надо нейтрализовать бронетехнику противника, при этом стараясь не поворачиваться надолго к магу спиной – тот мог снять защиту и пульнуть чем-нибудь зубодробительным. А скорее всего, именно такой тактики проклятый некромант и будет придерживаться. Таким образом, еще до того, как командор вскочил на ноги, решение было принято – атаковать големов!

Не обращая внимания на поверженного и достаточно далеко уехавшего на спине «железного дровосека», который принял на себя первый удар командора, Шэф вскочил и как наскипидаренный метнулся к ближайшему голему, который, вместе с собратьями, начал разворачиваться в сторону противника, оказавшегося у них за спиной.

Так как делали они это медленно… Вернее, как медленно? Обычному человеку, в обычном состоянии сознания движения металлических истуканов медленными бы не показались. Отнюдь. Этому несчастному человеку, оцепеневшему от ужаса, когда бы он понял с кем, или вернее – с чем, он имеет дело, эти движения показались бы смертоносно быстрыми, но с точки зрения Мастера войны, сознание которого было поднято в кадат, големы двигались медленно. Причем – очень.

Шэф коршуном, со спины, подлетел к голему застывшему вполоборота, в промежуточном положении, расширил восходящий поток, полностью перенаправил его в руку, из руки – в «Черный коготь» и рубанул!.. И ничего! Только искорка вспыхнула там, где «коготь» соприкоснулся с «живым металлом», и ничего! Ни мельчайшей зазубрины, не говоря уже об отрубленной руке. И это было, мягко говоря – странно.

Как бы это ни показалось кому-нибудь неправдоподобным, но как-то раз командор, на спор, перерубил «Черным когтем» круглый стальной брусок диаметром сто миллиметров, а рука голема если и была толще, то ненамного. И, кстати говоря, выиграл тогда Шэф ни много ни мало, а шесть тысяч корон Островной Цитадели. Оперативники Отдельного Отряда Специального Назначения «Морской Змей» зарабатывали неплохо и в ставках не мелочились.

«Однако, артефактная защита… – подумал командор, ныряя в проход в железной стене, оставленный сбитым на палубу големом. Тот еще только поднялся на ноги и не успел занять свое место в строю. – И не слабая… Что, впрочем и неудивительно – на такую массу черта лысого только можно не наложить, а все остальное – пожалуйста!»

Этот маневр – с возвращением на исходную позицию между разгромленным баком и големами, был проведен исключительно вовремя. Шэф его задумывал для того, чтобы выиграть время – тяжеленные големы начали разворот и мгновенно его остановить не могли, таким образом командор снова оказывался у них за спиной и мог или атаковать, или получить хоть и кратковременный, но тайм-аут.

А вышло еще лучше, ибо в тот момент, когда главком рубанул голема по плечу, дали знать о себе мелиферы подмышками. Чувство опасности подстегнуло Шэфа, он резко ушел в сторону, и через краткий миг в спину голема прилетела длинная, черная стрела, сделанная, как могло бы показаться из стекла. Но, это было не стекло – это был лед. Как командор и предполагал, огненными методами маг не воспользовался, а вот ледяными стрелами – пожалуйста.

Это-то – ладно, другое было неприятно. Рубящий удар главкома голем как будто и не заметил, а вот черная стрела сумела воткнуться ему в спину и после того, как растаяла неприятным черным облачком, в железной спине остался кратер глубиной в пару сантиметров и такого же диаметра. Выдержала бы шкира такой удар? – неизвестно… Судя по всему, маг прекрасно знал с кем будет иметь дело и неплохо подготовился. А вообще-то, если называть вещи своими именами, без экивоков, этот сукин сын отлично подготовился.

Таким образом, своим маневром с уходом в брешь в железной стене, командор получил два в одном: снова оказался рядом с големами, развернутыми в такое положение из которого они могли атаковать разве что друг друга, и увернулся от очередной ледяной стрелы, пущенной ему в спину. Получил бы еще какой-нибудь бонус и было бы совсем хорошо – три в одном, как в каком-нибудь «Nеscafe», или «Head And Shoulders». Однако, чего не было, того не было.

Если кто-нибудь решил, что потерпев фиаско с рубкой голема Шэф растерялся, а то и впал в отчаянье от несокрушимости «железных дровосеков», и будет теперь просто носиться туда-сюда, уворачиваясь от стрел колдуна, и металлических рук и мечей, то этот кто-то глубоко ошибался. Главком просто сменил тактику. Причем, на бегу! «Черные когти» отправились в ножны, руки Мастера войны ш'Эфа освободились и он приступил к осуществлению выработанной тактики.

Верховный главнокомандующий использовал метод, впервые примененный старшим помощником при захвате «Арлекина». Шэф подлетел к голему стоявшему у правого борта. Выбор был не случаен – весь строй разворачивался синхронно, как на параде на Красной площади – через левое плечо, и крайний справа голем был повернут в оптимальное для атаки положение – спиной к Шэфу, лицом к борту. Грех было не воспользоваться.

Командор максимально расширил восходящий и нисходящий поток, каждая клеточка его тела была омыта и наполнена Силой, зародившейся еще во время Большого Взрыва, да так и оставшейся в нашей Вселенной. Шэф поднырнул под голема, взвалил его на плечи, сделал короткий шажок и отправил свою ношу за борт. Железный истукан был чрезвычайно тяжел и прежде чем пойти ко дну сломал, во время падения, два весла.

«Минус один. Пустячок, а приятно! – отметил верховный главнокомандующий и беззлобно ухмыльнулся: – Хоронили тещу – порвали два баяна. А у нас – два весла. Тоже неплохо…»

Завершив маневр, Шэф оценил диспозицию: вся шеренга големов выстроилась в крайне интересное положение – в затылок друг другу, лицом к правому борту и по инерции продолжает поворот. Вся за исключением того – первого, выбитого из строя и едва успевшего подняться. Его из оценки боевой обстановки можно было временно исключить, так как никакой опасности он пока не представлял.

Впрочем, все остальные – тоже. Рубить и пинать они могли разве что впередистоящего – так и на здоровье. Кто против? Однако, такое замечательное расположение, к огромному сожалению командора, статичным не было, а вовсе даже наоборот – было динамичным, и менялось каждый миг в ненужную главкому сторону.

Надо было торопиться использовать кратковременное преимущество. Захватив стратегическую инициативу, терять ее было нельзя, что верховный главнокомандующий понимал лучше, чем кто-либо другой, из присутствующих на борту. Ну-у… или так ему казалось. Не исключено, что маг тоже был неплохим стратегом, или, на худой конец – тактиком, а так действительно конкурентов, на первый взгляд, не просматривалось.

Вполне естественно, что вторым атакованным стал голем, стоявший ближе всех к левому борту. Бегать с металлоломом на плечах Шэф не нанимался – чай не пионер. Главком сузил до предела восходящий поток, снова стал легким, как белка… ну, может и не как белка, но очень легким, и черной молнией проскочил вдоль строя. Добежав до цели, он метнулся вправо и повторил свой маневр у правого борта. Единственная разница заключалось в том, что на сей раз атака была проведена спереди, но особых неудобств это обстоятельство командору не доставило – на той скорости, на которой он действовал, достаточно шустрые для восприятия обычного человека, големы представляли собой просто тяжелые металлические статуи. А разве не все равно, как скидывать кусок металла за борт, подхватив его сзади, или спереди? Шэфу было все равно. В результате было сломано еще два весла.

«Для симметрии!» – ухмыльнулся командор.

Все складывалось неплохо – легкая пехота была уничтожена, метод борьбы с големами найден и можно было надеяться, что через некоторое, не очень долгое, время Мастер войны ш'Эф окажется с корабельным магом один на один. А как показывал опыт разгрома бакарского консульства, выковырять некроманта из под его защитного купола сложно, но можно! Перспективы были, вполне себе – радужные.

«Мы придем к победе Коммунистического труда! – внезапно всплыл в голове командора лозунг, слышанный им в незапамятные времена и верховный главнокомандующий не мог с ним не согласиться. Но на этом подсознание главкома не остановилось и подкинуло еще кое-что: – Наше дело правое. – После чего развило тезис. – Враг будет разбит. Победа будет за нами!»

Настроение командора было хорошим, однако, время почивать на лаврах еще не наступило. Надо было ковать железо пока горячо. Мастер войны ш'Эф минимизировал восходящий канал, сбросил вес – вот так бы всем толстушкам, да еще с визуальным эффектом, и на пределе скорости бросился к ближайшему голему. Во внешнем мире, если можно так выразиться, времени прошло совсем мало и расстановка сил на арене выглядела так: ближайший истукан, впрочем как и все остальные в шеренге, как стояли спиной к Шэфу, так и продолжали стоять – разве что немножко, незаметно глазу, не параллельно килю, а под небольшим углом, но командору это не мешало.

Голем же, выбитый из строя – единоличник, так сказать, успел сделать пол шага – передняя нога еще оставалась висеть в воздухе и он, пока, никакого интереса для главкома не представлял ни как потенциальный объект атаки, ни как источник опасности. Вот такая сложилась диспозиция. Командор подлетел к ближайшему «железному дровосеку», максимизировал восходящий канал, набрался сил, подсел под голема, подхватил его на плечи, развернулся и в два шага достиг борта, за который и отправил стального истукана.

«Минус три, – с удовлетворением констатировал главком, услышав характерный треск. – Как там у Высоцкого? – „Ломая кости веслам каравелл, когда до абордажа доходило!“ – Конечно же, – продолжил размышлять Шэф, – у каравелл весел не было, но сказано хорошо. А вот интересно, – внезапно подумал он, – а что на суше с големами делать? Тащить до ближайшего водоема? Запаришься… И кстати, как они управляются? Дистанционно магом, или локально – получил задание: „Мочить всех чужаков!“, и вперед! Надо бы выяснить, при случае, может пригодиться…»

Эти абстрактные размышления ни в коей мере не мешали Мастеру войны готовить очередную атаку. Он развернулся, минимизировал восходящий поток и приготовился напасть на следующую «жертву», как внезапно дали о себе знать мелиферы. Они однозначно свидетельствовали о том, что на баке что-то происходит, причем, судя по интенсивности сигнала, это что-то было сильно нехорошим. И это было странно, потому что никого боеспособного на носу галеры не оставалось. Живые были, но боеспособных не было! В этом командор мог бы поклясться самой страшной клятвой. Главком моментально переключил свое внимание на бак, и оно тут же было захвачено вновь открывшимися обстоятельствами. Причем такого свойства, что вся тактика и стратегия борьбы с големами были отодвинуты на второй, если не на третий, план.

Шэф долго жил, много чего видел и очень ценил встречи с неизвестным – с тем, с чем раньше встречаться не доводилось. Как он справедливо полагал – такой опыт дорогого стоил и был самым ценным, что дарила ему жизнь. Но вот, в данный, конкретный момент, когда он только что оперативно разработал и успешно применил на практике тактику борьбы с големами на море, утопил трех железных истуканов и готовился разделаться с остальными, к встрече с новыми знаниями и впечатлениями командор готов не был. Момент был, мягко говоря – неудачный. С другой стороны, главкома никто не спрашивал. Любишь новизну? – получай!

После того, как он закрыл вопрос с легкой пехотой и перешел к решению проблемы железного воинства прошло совсем немного времени, но его хватило для того, чтобы из останков убитых и покалеченных стрелков возникло НЕЧТО! На командора множеством глаз уставился монстр, собравшийся воедино из десятков искромсанных человеческих тел и их фрагментов. Больше всего это существо, вызывающее непреходящее чувство тошноты, напоминало гигантского паука, краба, или осьминога, покрытого потеками крови, слизи и перевитого связками кишок и еще каких-то ошметок, не менее омерзительных.

Сросшиеся, или слипшиеся, или еще как соединенные человеческие тела составляли туловище монстра, многочисленные человеческие ноги были его ногами, руки – руками, а головы головой. Причем, это было не механическое соединение, а какое-то слияние и поглощение. И этот процесс еще продолжался. По телу существа периодически проходили судороги и конвульсии, словно по змеиному клубку во время нечестивой свадьбы, формируя из суммы тел, составляющих его людей, единое тело.

Часть массы из объединенного туловища перетекала в руки и ноги, делая их единообразнее, больше и сильнее. Но, это было еще не все – за спиной чудовища формировался его собрат, немного отставая по фазе развития от «первенца». Чем был вызван временной люфт главком не понял, да и не тот был момент, чтобы об этом задумываться – хватало более насущных забот.

Шэф так засмотрелся на никогда не виданный процесс, что на пару мгновений даже прекратил свое безостановочное движение, уподобившись стальным истуканам за спиной. О всей пагубности подобного деяния ему тут же напомнили вспыхнувшие мелиферы. Командор не остался равнодушен к этому сигналу и резко метнулся вбок. Правильность этого маневра подтвердила ледяная стрела, вонзившаяся вместо главкома в многорукого и многоногого монстра. К огромному сожалению Шэфа никакого видимого вреда она ему не нанесла. Это натолкнуло его на мысль, что и «Черные когти» особой пользы в борьбе с «крабом» не принесут.

Вторая мысль была о том, что из-за того, что он проредил строй големов его теперь будут периодически обстреливать и из-за нее. Ну, а третья, самая неприятная, заключалась в том, что легкую пехоту ему специально отдали на закланье и что он! – Мастер войны ш'Эф фактически выполнял задание своего врага, а если называть вещи своими именами – плясал под чужую дудку. И все это было очень неприятно, грубо говоря.

Однако, для всяческих интеллигентских рефлексий время было неподходящее, и командор волевым усилием выкинул весь этот негатив из головы, справедливо решив, что разбор полетов проведет потом, когда для этого будет время. Сейчас нужно было вырабатывать новый план по борьбе со зловредным магом, оказавшимся, к сожалению, еще и чрезвычайно изобретательным и умелым.

Расклад теперь выглядел так: на баке расположились два монстра, на юте – маг, а между ними три стальных голема. Командор, в данный момент оказался между монстрами и големами. Дополнительную пикантность диспозиции придавал тот факт, что зловредный колдун имел теперь возможность поддерживать своих наймитов дальнобойной артиллерией, постреливая, время от времени, ледяными стрелами.

К положительным моментам можно было отнести то, что «вести огонь» он мог только в те моменты, когда Шэф оказывался в «окнах» между големами, по которым колдун по какой-то причине опасался попадать, невзирая на всю их железность и непробиваемость. Зато, и это было отрицательным фактором, он совершенно не волновался, что его стрелы могут попасть в «крабов». Тут он не стеснялся, и действительно, как командор успел убедиться, этим его творениям, стрелы ничем опасным не грозили, разве что щекотали немножко, а это не опасно.

Интуиция подсказывала командору, что приближаться к «крабам», несмотря на превосходство в скорости и потенциальную возможность уклониться от их дружеских объятий, не стоит. Поэтому, если и мелькнула у него изначально, при виде монстров, мысль попробовать их «Черными когтями», то зацикливаться на ней Шэф не стал. Он привык доверять своей интуиции, и если та говорила: «Не лезь!», он и не лез, если, конечно же, не было другого выхода. А то бывали в его долгой жизни случаи, когда интуиция не столько говорила, а скорее даже – вопияла, но приходилось лезть. А с другой стороны, что прикажете делать, если спускаться в пещеру не хочется аж до тошноты, а единственная альтернатива – дождаться отряд автоматчиков, которые горят желанием нафаршировать твою тушку свинцом.

Еще раз, специально, следует отметить, что все раздумья, философствования и рефлексирования, которыми был занят командор ни в коей мере не отражались на его боевой работе – он непрерывно и хаотично перемещался, не давая возможности оппонентам ни прицелиться хорошенько – имеется в виду маг, ни спланировать действия по нанесению неприемлемого ущерба в ближнем бою – имеются в виду големы и, неожиданно зародившиеся «крабы». Хотя, если последними управлял все же колдун, а не индивидуальные «процессоры», то все его перемещения служили исключительно цели запутывания корабельного некроманта.

Дотошный читатель может скривив лицо и уподобившись Станиславскому, процедить через губу: «Не верю! Не может человек работать в таком темпе сколько-нибудь длительное время. Выдохнется и непременно замедлится, пока вообще не остановится, а там и откат придет за насилие над организмом!»

Скажем больше – и неприятель, в лице колдуна, ожидал, что непрерывное движение Шэфа на очень высокой скорости рано или поздно замедлится и он станет удобной мишенью для него самого и его слуг. Но, их обоих – и дотошного читателя и некроманта, ожидало жестокое разочарование. Командор мог двигаться в сверхвысоком темпе произвольное время. Именно это качество, да еще непревзойденное владение кадатом, и позволило ему стать лучшим в истории Ордена Пчелы Мастером войны.

Конечно же, потом, когда все закончится – когда орудия будут зачехлены, а войска отведены в казармы, аппетит будет зверский. Примерно, как у оборотня после обращения – если кто представляет о чем идет речь. Но, потом. Все потом. А пока главком неприятно удивлял корабельного некроманта и его големов… если те, конечно же, умели удивляться. А вот «крабов» вряд ли можно было чем-нибудь удивить. Так, по крайней мере, казалось командору.

Будучи совсем юным белопоясником, Шэф наивно полагал, что и все окружающие не устают от непрерывных тренировок и боев. Однако, по мере взросления, он пришел к выводу, что только он обладает этим замечательным качеством. Когда ш'Эф окончательно повзрослел и стал путешествовать по различным мирам, его постоянно интересовал вопрос: уникальный он человек, или же есть где-то такие же люди? Окончательный ответ был положительным – такие люди есть, но их очень мало.

На Тетрархе их не было совсем, а в других, слаборазвитых мирах, достоверных данных получить не удалось из-за отсутствия СМИ. Ведь не будешь же колесить по всей планете, посещая забытые Богом деревушки и цирки в провинциальных и столичных городах, а так же собирать все слухи и сплетни о интересующем тебя явлении. Однако, кто ищет, тот всегда найдет. И такие люди нашлись на Земле, в количестве двух человек, причем их способности – отсутствие усталости и быстрота движений не были соединены в одном человеке. Один из них, известный марафонец Дин Карназес, принявший участие во всех существующих ультрамарафонах никогда не уставал.

Медики утверждали, что его мышцы отдыхают и восстанавливаются прямо на ходу, так что, если бы Дин мог питаться и справлять нужду во время движения, то он мог бы двигаться без остановки от рождения до смерти. Второй – Исао Мачии, разрезал катаной бейсбольный мяч, летящий со скоростью 550 км/час. Но, вот человека, в котором бы присутствовали оба этих замечательных качества, командор не обнаружил. Так что, до недавних пор, Шэф полагал себя единственным и неповторимым в том, что касается этих замечательных свойств организма.

Заставил его пересмотреть эти взгляды достопамятный Мастер войны ш'Лах, он же Змей, он же Гистас Грине, который, как выяснилось, в скорости ш'Эфу не уступал, а если и уступал, то самую малость, да и по части выносливости командор никакого преимущества над ним не почувствовал. Правда, дело могло быть в том, что слишком мало времени продлился их поединок, чтобы усталость сыграла решающую роль, но, чего не было – того не было. А победил командор исключительно потому, что лучше владел искусством кадата. Так что, с известной долей вероятности, можно было предположить, что и в выносливости ш'Лах ш'Эфу не уступал. Таким образом, не исключено, что таких шустрых и неутомимых на свете было двое. Теперь остался один.

По этой причине, глядя назад, или же иначе говоря – воспользовавшись задним умом, надо признать, что кое-какие основания считать себя лучшим у ш'Лаха были. Но, вообще-то, это самое опасное заблуждение – считать себя лучшим, причем это относится к любой сфере человеческой деятельности. Всегда, рано или поздно, найдется лучший. К чести Шэфа надо отметить, что он подобных иллюзий никогда не питал. В его случае природный ум выигрывал перманентную схватку с природным же тщеславием, непременно присущим каждому талантливому человеку. Однако, возвращаемся на палубу галеры.

Увернувшись от очередного ледяного послания от мага, командор резко свернул восходящий канал, вследствие чего почувствовал неимоверное облегчение – в смысле уменьшения веса, а не в каком-либо ином, и метнулся обратно на территорию между магом и големами. С одной стороны здесь было опаснее – колдун мог стрелять ледяными стрелами в любой момент – големы линию стрельбы не перекрывали, разве что тот первый, которого Шэф выбил из строя в самом начале, но оставаться рядом с «крабами» главкому решительно не хотелось. Вот не хотелось, и все тут!

«Итак… что мы имеем? – размышлял командор, делая „противоракетную“ змейку. – Первое – судя по интенсивности „стрельбы“, запас сил у этого козла немереный. И это плохо. С другой стороны, кроме ледяных стрел, что еще он может предложить? А ничего! Побоится спалить корабль и поджарить свою задницу. И это хорошо. Хотя… с третьей стороны, наколол же он меня с этими „крабами“, черт их дери… – Здесь Шэф почувствовал некоторое смущение, которое бывает у умных людей, сделавших какую-то глупость и вспомнивших о ней. – Значит не исключено, что у некроманта есть еще какая-нибудь пакость в загашнике. И это плохо…» – подумал командор и на этом абстрактные умствования верховного главнокомандующего прекратились, потому что он вышел в заранее намеченную точку, из которой собирался атаковать очередного голема.

Изначально командор предполагал велосипед не изобретать и действовать по хорошо отработанной схеме – топить «терминатора», но в последний момент, подчиняясь какому-то наитию, план изменил. Кстати говоря, не исключено, что такая манера поведения, и не только в бою – менять реализацию тщательно разработанных планов в последний момент, подчиняясь инстинкту, чутью и интуиции, и сделала его тем, кем он был – лучшим Мастером войны. Ш'Эф был непредсказуем.

Выбранный для атаки голем был развернут к командору боком, а его руки с мечом, вздернуты над головой. Позиция для атаки – лучше не придумаешь. Атаковать стального истукана двумя ногами было нецелесообразно – не та проекция, и главком, открыв восходящий канал и «зарядившись» силой, исполнил то, что в традиционном карате называется йоко-гери. Удар был нанесен ребром стопы в прыжке. В результате атаки, голем был сбит на палубу прямо под многочисленные ноги наступающего «краба».

Не теряя ни секунды, Шэф проскочил мимо «железного дровосека», который первым ощутил на себе всю мощь командорского гнева и сейчас все еще только пытающегося вернуться в строй, и вышел на ударную позицию относительно третьего голема, точно так же развернутого боком относительно главкома, как тот, который уже был отправлен под «краба». Ничего менять Шэф не стал – йоко-гери и второй голем отправился под ноги второму «крабу».

Зачем командор это сделал, он бы не смог объяснить никому, включая самого себя. Вот захотелось ему нестерпимо – прямо до чесотки в пятках, устроить рандеву «железных дровосеков» с «крабами» – он и устроил. И как немедленно выяснилось – правильно сделал. Можно сказать, что главкому улыбнулась удача.

Удача – дама эфемерная и неуловимая и когда она присутствует, ее обычно не замечают. Думают – так мол и надо – мол, ничего особенного. Ее замечают, лишь когда она отворачивается. Как это происходит в жизни обычных, ничем не примечательных обывателей, никто не знает, кроме их самих, а по настоящему это явление можно отследить, наблюдая за звездами. Имеются в виду футбольные «звезды». Почему футбольные? А потому что футбол вообще – отражение жизни. Скажем так… – более упрощенная модель. В нем переплетены справедливые победы и несправедливые поражения и наоборот – справедливые поражения и несправедливые победы, благородство и низость, судейский произвол и безупречная честность арбитров. Короче – все, как в жизни.

Наиболее выпукло пропажа удачи, в последнее время, проявилась у Фернандо Торреса и Криштиану Роналду. Оба – великолепные футболисты, безо всяких сомнений – настоящие «звезды» этой игры. Конечно, масштаб таланта у Криштиану поболее, он гений, наряду с Месси, но и Торрес из той же когорты. Если Криштиану и Месси генералы, то он – полковник, или, в худшем случае – подполковник (наши, в лучшем случае – прапорщики, причем из стройбата).

Так вот… если раньше после каждого второго касания мяча Фернандо Торресом, тот влетал в ворота соперника, то после травмы, чтобы он ни делал, этого не происходило. Мяч летел рядом со штангой, его успевал отбить вратарь, или подставиться под удар защитник, но в ворота мяч не шел. Конечно, время от времени Торрес забивал, но делал это раз в десять реже, чем раньше. Объяснить это травмой можно, но не нужно. Двигался Фернандо, как до травмы – так же быстро бежал, делал такие же резкие рывки, так же здорово финтил, так же классно бил по мячу… но в ворота не попадал.

А на великолепного Криштиану вообще больно смотреть – он теперь не только мажет выходя один на один, он еще и пенальти не забивает! Сугубые материалисты могут возразить – какая, нафиг, удача? – мол, травмы, возраст… и будут правы. Вернее, были бы правы, если бы не обратные примеры. Например – Ариц Адурис. Человек, когда был совсем молодым, забивал по шесть-восемь мячей за сезон. Когда ему стукнуло тридцать четыре – забил двадцать шесть голов, а когда исполнилось тридцать пять лет – тридцать шесть мячей! И это в испанской «Ла Лиге»! – это вам не первенство России по Нечерноземью. Вот вам и травмы, вот вам и возраст. Просто Адурис поймал удачу, а Торрес с Роналду ее потеряли. И это медицинский факт. Впрочем, что там отдельные игроки, бывает, что удача отворачивается и от тренеров и от целых команд. Причем, от каких тренеров и от каких команд! За примерами далеко ходить не надо – Жозе Моуриньо и «Манчестер Юнайтед»!

К чему все это? А к тому, что Мастер войны ш'Эф был любим этой капризной дамой. Она всегда была повернута к нему лицом, что, видимо, сыграло не последнюю роль в его победах, когда ему удавалось выходить сухим из воды там, где другие тонули, или в лучшем случае, так нахлебывались, что потом долго не хотели пить.

Когда «крабы» прошлись по лежащим големам и те снова показались на свет из-под безобразных монстров, выяснилось, что командор одним выстрелом убил двух зайцев. Удача снова ему улыбнулась. Во-первых, Шэф понял, почему ему так не хотелось приближаться к «крабам», и это понимание дорогого стоило. А во-вторых, из шести големов в строю остался лишь один. Тот, который, по иронии судьбы, первым получил знатный пинок от командора.

«Железные дровосеки», валявшиеся на палубе без признаков жизни, напоминали жестяные ведра, попавшие под «КамАЗ». При взгляде на перекореженных големов, которых не брали «Черные когти», причем «Черные когти», находящиеся в правильных руках – руках, которые росли из нужного места и были наполнены силой восходящего потока, Шэф немножко взгрустнул. А при мысли, что этими «Черными когтями» он перерубил стальной рельс, а големов даже не поцарапал, командор загрустил еще больше. Повода для паники еще не было, но томным вечер переставал быть однозначно.

«Итак, что мы имеем? – думал главком, в очередной раз уворачиваясь от ледяной стрелы. – Системы распознавания „свой – чужой“ у „крабов“ нет. И это – хорошо. А то, что они раздавили големов, как мотоцикл жабу – это плохо… Точнее, плохо то, что они смогли это сделать, а я – нет. Что делать? Атаковать „крабов“? – командор прислушался к себе и вынес вердикт: – Страшно. У меня такое ощущение, что против них „шкира“ не поможет. А если у меня такое ощущение – значит, так оно и есть. И это – плохо. Что еще остается делать? Атаковать мага? Пожалуй… бессмысленно – с наскока его не возьмешь, нужно время, а его не будет – „крабы“ не дадут. Что делать?.. Что делать?.. А вот, что делать – для начала избавимся от последнего голема, а там посмотрим…»

Верховный главнокомандующий сделал рывок в сторону юта и проскочил мимо «железного дровосека», никак не успевшего отреагировать на его перемещение. Сам же голем успел только завершить шаг вперед и начать движение задней ногой для следующего. Никакой опасности железяка, на текущий момент, не представляла. С «крабами» все обстояло несколько хуже. Многорукие и многоногие монстры, занимавшие всю ширину палубы, без малейшего зазора между ними, успели продвинуться метра на полтора – они двигались явно быстрее големов и это было не сильно приятно, а если называть вещи своими именами – сильно неприятно. Причем, двигались они вперед синхронно и неотвратимо, как македонская фаланга.

В результате всех этих маневров Шэфа, «крабов» и голема, фигуры на игровом поле прелюбопытнейшей игры, под названием «Жизнь», расположились в следующем порядке: за спиной командора маг; перед командором, уже спиной к нему, голем; перед големом сплошная стена из рук и ног в виде двух «крабов». Итак, все готово для исполнения задуманного плана. Вперед! Шаблонные, можно сказать – стереотипные действия главкома – скользящий шаг вперед, раскрытие восходящего канала, йоко-гери и последний действующий голем попадает в заботливые объятия «краба». Мельтешение многочисленных рук, какая-то темная дымка, на мгновение затянувшая «железного дровосека», яркие искры проскочившие между руками «краба» и смятая жестянка, бывшая грозным боевым големом, летит под ноги командору.

В результате военных действий, развернувшихся на борту галеры, из боевых единиц остались в строю только «крабы», Шэф и маг. Големы и легкая пехота были уничтожены. Точнее… пехота не столько уничтожена, сколько – преобразована, а если выражаться по-простому – трансформирована. По настоящему пострадали только големы, но, тут уж ничего не поделаешь – на войне, как на войне – без потерь не обходится. В итоге, командор остался между «крабами» и магом, как между молотом и наковальней.

«А не пора ли сматывать удочки?.. – размышлял главком, неимоверным кульбитом уходя от очередной ледяной стрелы, выпущенной неутомимым колдуном – расстояние от стрелка до мишени сократилось и „мишени“ приходилось прилагать титанические усилия, чтобы не допустить попадания в яблочко. Причем, не исключено, что адамово. – Хорошо… – продолжил рассуждать командор, на всякий случай смещаясь к борту. – Уйти можно… прыгнуть нельзя – этот гаденыш хорошо все паутиной завесил, но уплыть – запросто. Пару минут и я на ялике. А дальше?.. А дальше все плохо… – мысленно вздохнул Шэф. – Дойти до берега нам не дадут. Хотя палубной команды у мага не осталось – ею наверняка была легкая пехота, и на парусах работать больше некому, зато все гребцы живы. А не исключено, что и „крабы“ могут с парусами управляться – черт их знает, на что они способны… Так что будем считать, что галера по-любому ялик догонит и протаранит. Ладно – мы с Дэном и рюкзаками оказываемся в воде – вроде ничего страшного – плавать мы умеем. Хотя… как сказать. Ничего страшного только в том случае, если „крабы“ наоборот – не умеют плавать. А что-то мне подсказывает – что умеют! – грустно подумал Шэф. – И боюсь, что хорошо. Вот почему я их сразу обозвал „крабами“ и „осьминогами“ – подсознание сработало! Вот для чего некромант их сделал! Все просчитал, гад. Значит, что? Значит – бежать некуда. Или мы покончим с ними, со всеми, и с „крабами“ и с некромантом, здесь, или они с нами – в воде. – Резкая смена направления движения, безо всякого участия сознания, на одних инстинктах, и очередная ледяная стрела с неприятным чмоканьем впилась в „краба“, вместо Шэфа, не причинив монстру никакого вреда. – Как и следовало ожидать, – меланхолично отметил главком. – Что делать?.. – стучал в висках у командора вопрос, ответа на который у него не было. – Что делать?.. Что делать?.. Что делать?.. – Сколько времени прошло Шэф не знал – он механически, не включая сознания, уклонялся от ледяных стрел и объятий „крабов“, отступая под натиском монстров на корму, где ждал его некромант. Приготовил ли колдун для него какой-нибудь сюрприз, командор точно не знал, но не исключал. Точнее – был уверен. Уж больно предусмотрительным оказался гад. – Да-а… – грустно подумал верховный главнокомандующий. – Казалось, что хуже задницы, в которую мы угодили на подземной базе Хас-Нафиса быть уже не может… а оказывается – может! Правда, и тогда спаслись чудом. Когда открыли огонь, все должно было сдетонировать, даже стены… а не сдетонировало… почему-то. – Перед глазами, как наяву, возникло перекошенное лицо Ларза и оскаленные морды, начавших перерождение, Отступников. Зрелище было, грубо говоря – неприятным, и командор даже мысленно передернулся. Внезапно Шэф понял, что рефрен „Что делать?..“ изменился. Из глубин подсознания пробился другой и звучал он так: – Огонь! Огонь! Огонь! Огонь! – После этого пришло осознание: – Колдун всячески избегает огня… Случайно? – может быть… но проверить надо!»

В любом деле самое главное – принять решение, что делать. Реализация – дело техники. Командор включил связь:

– Дэн!..