Как и обещал, Петр Григорьев приехал, но около 11 вечера.

Я его уже не ждала, поэтому навертела себе в волосы какую-то растительную маску и напялила полиэтиленовую шапочку, чтобы лучше впитывалась смесь.

— Петь, привет, поздновато ты. Да и я в таком уже виде, — встретила я его у двери и осеклась, увидев выражение его лица. — Что-то случилось?

— Да, случилось, — глухим голосом сказал Петр. — Меня уволили.

— Как так?! Кто? — Изумилась я и даже слегка испугалась.

«Все-таки офисы в «Техникс ЛТД» прослушиваются».

— Ну, вот так, — отвел глаза Петя. — Рудольф Генрихович тоже больше не генеральный директор.

«Нет, не в прослушке дело».

— Рудольф Генрихович — это понятно, — пояснила я. — У него компанию только что отобрали, кто же будет его терпеть в руководителях. Но тебя-то за что?

— За всё хорошее, — вздохнул Петя. — Во-первых, мы с Рудольфом Генриховичем всегда были в отличных отношениях, я его очень уважал. Во-вторых, меня вызвал наш новый директор и начал разводить какую-то демагогию относительно того, что неэффективно ведется освещение деятельности «Техникс ЛТД» в прессе. Припомнили мне еще срыв презентации гипнометра, будто я имею к этому похищению хоть малейшее отношение.

— Так, ладно, — Деловито посмотрела я на него. — Давай-ка не в дверях, а ты мне все расскажешь на кухне, я тебя ужином накормлю.

Мы прошли на мою кухню, которую я обставила практически как комнату. Прямо посередине, на кафеле, лежал пушистый ковер, сбоку у окна стояло небольшое кожаное кресло, на которое сверху был накинут мягкий плед. Теплый приглушенный свет над столом, где рядом с сахарницей лежала книга, придавал помещению очень уютный вид.

— Ты здесь живешь, что ли? — Засмеялся Петя, на секунду забыв о своих огорчениях.

— Что-то вроде того, — улыбнулась я. — Я истинно русский человек, люблю кухонные посиделки. А чтобы сидеть с комфортом, нужно этот комфорт устроить…

— Понятно…

— У меня есть рис с курицей, хочешь? — Стала копаться я в холодильнике.

— Я всё съем… А выпить у тебя ничего нет? — Спросил Петя.

— Есть. Только я крепкие напитки не пью, в основном, вино. У меня есть бутылка Веспайоло. Будешь?

— Да? А оно какое? — Поинтересовался Петр.

— Десертное. Испанское. Я просто люблю сладкие и полусладкие вина. Я прямо совершенно неправильный винолюб. Правильно любить брюты, — засмеялась я.

— Ладно, пусть будет десертное, — Петя вздохнул. — А напьюсь я тогда дома.

Мы устроились за столом с бутылкой вина, которое Петя тут же разлил по бокалам. Мой гость также получил ужин, а я уселась рядом, потому что давно уже поела, пока его дожидалась…

— Рассказывай, пожалуйста, — попросила я его. — Что у вас там стряслось?

— В общем, у нас… — Петя осекся, — в «Техникс ЛТД» теперь новый генеральный директор. Я его, честно говоря, не знаю, какая-то бывшая шишка из Министерства Связи.

— А что, разве Дерябенко не меняет чиновников? — Снова удивилась я. — Логично было бы пригласить совершенно нового человека.

— Я, честно говоря, не в курсе. Просто есть множество лояльных Дерябенко государственных служащих — да и в целом, к нему многие настроены весьма лояльно. Какое-то волшебное действие он производит на людей…

— Не то слово, Петя, волшебное, — усмехнулась я. — А что Леонов? Он какую роль играет в компании?

— Леонов? — Петя нацепил на вилку кусок курицы, отправил в рот и медленно прожевал. — Он вообще темная лошадка. Честно говоря, я никогда не видел, чтобы он выступал с инициативами, докладами или участвовал в конференциях. Он в компании занимает какое-то странное положение. Что-то типа серого кардинала. Правда, переговоры с партнерами тоже ведет именно он. Именно поэтому им сильно дорожат — говорят, у него связи на всех уровнях имеются.

— Понятно… — Задумалась я. — А почему ты сказал, что он сволочь?

— Потому что. — Петя чуть не поперхнулся. — Потому что без его вердикта ничего в нашей компании не происходит. И если кого-то увольняют, принимают на работу, приглашают нового клиента, оказывают кому-то услуги, проводят рекламную акцию — это все с его одобрения и санкции. Я считаю… точнее, я знаю… это он сдал Дерябенко «Техникс ЛТД» со всеми потрохами.

— Но если «Техникс ЛТД» представляет для государства стратегическое значение, то его бы забрали и без участия Леонова, не так ли?

— Леонов курировал разработку гипнометра. Точка. Он узурпировал себе право решать, кому в компании работать, а кому нет. Да и в целом, что за компания такая, в которой ценится не профессионализм, а умение вовремя лизнуть задницу нужному лицу?

— А как же Игнатьев, который этот гипнометр делал? — Поинтересовалась я, пропустив мимо ушей его нелестные замечания.

— Игнатьев ученый, он далек от политики, от всех этих закулисных интриг, — пояснил Петя. — И мне до сих пор непонятно, какими пирогами его кто-то сманил, что он додумался выкрасть прибор и скрыться. Он же не делец, деньги его тоже в целом никогда не интересовали. Его всегда интересовала возможность исследования, он был погружен в свою науку полностью. Радовался как ребенок, когда первые опыты с гипнометром прошли удачно… В целом, он был совершенно чудесный мужик.

— А, может быть, это вовсе не Игнатьев украл прибор? — Предположила я и разволновалась. Когда я волнуюсь, мне всегда хочется есть.

Я посмотрела на холодильник.

«Съесть или не съесть? Вот, в чем вопрос. Съесть!»

В следующий момент я встала, открыла холодильник, достала оттуда кастрюлю с рисом и курицей, легким движением руки поставила перед собой тарелку, положила в нее еду и сунула в микроволновку.

— Петя, я посмотрела на тебя и решила второй раз поужинать, — прокомментировала я свои действия. — Так вот. Может быть, это и не Игнатьев украл прибор? Может быть, он, наоборот, встал на защиту своего изобретения, а его просто взяли и убили?

Петя сделал глоток из бокала:

— Целый детектив получается…

— Петя, не то слово! — Чавкнула я курицей и продолжила. — Так вот, я у тебя не просто так спросила, не видишь ли ты какой-то связи между странной победой Дерябенко и кражей гипнометра. Представь себе. Дерябенко вообще никаким образом не фигурировал в предпочтениях электората. И вдруг он выигрывает выборы. И этому радуется — без вопросов — вся страна! Я сама наблюдала в Центризбиркоме, как люди чуть ли не целовали друг друга, когда диктор объявил о результатах. Они были так счастливы, будто получили каждый по миллиону долларов на Рождество!

— Не знаю, — растерянно бормотал Петя. — Я к Дерябенко никаких теплых чувств не испытываю.

— Да и я тоже! — Подтвердила я. — А большинство населения просто млеют при одном упоминании его имени!

— Странно…

— Вот я и подумала. На минуту представила себе такую фантастику. А вдруг эта самая террористическая шайка выкрала гипнометр и воспользовалась им для того, чтобы продвинуть этого самого Дерябенко.

— Я думаю, это возможно, — серьезно сказал Петя.

— Я думаю, это единственное объяснение, — серьезно подтвердила я. — Других объяснений просто нет.

— Если это так, — задумался Петя и снова отхлебнул вина, — то неизвестно, какая нас всех ждет беда.

Поскольку возможности гипнометра воистину безграничны. Если его установить, например, на радиоканал или телевидение, то можно любую информацию, которая оттуда исходит, внушать неограниченному количеству людей. Причем минуя сознание. Людям будет казаться, будто они сами додумались, сами всё решили, а в действительности они просто хорошо запомнили то, что им сказали.

— Давай сопоставим факты, — начала я загибать пальцы. — Во-первых. Гипнометр украли когда? Это было во вторник. За пять дней до начала голосования. Во-вторых. Есть люди, которые всё-таки за Дерябенко не голосовали. Вот ты, например. Ты за кого проголосовал?

— Я? — Петя встрепенулся. — За Калиносова, за кого же еще.

— Вот и я за Калиносова, — сообщила я. — А как так получилось, что все голосовали в едином порыве за Дерябенко, а мы с тобой за Калиносова?

— Не знаю, — честно признался Петя. — Но могу догадываться… Ты о телепередачах?

— Вот! Вот! — Махнула я вилкой у него перед носом. — Ты когда в последний раз телевизор смотрел?

— Честно говоря, не помню, — засмеялся Петя. — Я вообще очень редко смотрю телевизор. А в последние дни просто не было времени — сначала была подготовка к презентации, потом мне всю плешь проели этой пропажей гипнометра. Мы там в «Техникс ЛТД» просто с ног сбились. Я доползал до дома и отрубался спать.

— Ну, я смотрела телевизор последний раз где-то накануне презентации, — задумалась я. — Но я смотрела не новости, а фильм какой-то. Ужастик. А… — Поправилась я. — Еще я смотрела выступление Калиносова на заседании Госдумы. Он там что-то объяснял про финансовый кризис.

Всё.

— Многие накануне выборов смотрели телепередачи, и особенно, новости, — подтвердил мои опасения Петя. — Мне кажется, гипнометром всё-таки воспользовались. Причем, судя по масштабу массового помешательства, его установили на одном из центральных телеканалов.

— Видимо, да, — кивнула я. — Что же получается. Что теперь телевизор смотреть опасно?

— Ну, да, — Мрачно добавил Петя. — Поэтому любая из новостей может стать для твоего воспаленного мозга последней.

— Вот тебе и детектив, — произнесла я тихо. — Петь. Выходит, Игнатьева действительно могли убить. Я не верю, что ученый с мировым именем может оказаться шпионом.

Петя молча кивнул.

— Ладно, оставим пока эту тему. Нужно решать, что делать с этими догадками, — подвела я итог. — А вот скажи, пожалуйста. Ты сейчас у нас безработный. И куда ты теперь? И как всё будет? Как вообще настроение?

— Настроение препоганейшее, — покачал головой Петя. — У меня, конечно, есть знакомства. Но просто каждый ключевой сотрудник крупной компании настолько на виду, что сразу начнут задавать вопросы. Посмотрим, как дальше пойдет. Мне уже звонили сегодня из «НьюРаша», предлагали возглавить отдел по связям с печатной прессой.

— «НьюРаша»? — Усмехнулась я. — И они, и «Техникс ЛТД» мне, кстати, так и не оплатили контракт.

— А ты думаешь в «Техникс ЛТД» дела лучше идут? — Философски заметил Петя. — Сейчас какая-то массовая, повальная эпидемия неплатежей. Все ссылаются на какой-то пресловутый экономический кризис и на то, что им тоже, в свою очередь, никто не платит.

— Я недавно в супермаркете наблюдала картину — несколько молодых ребят ворвались, нахапали кучу еды и скрылись, — подтвердила я.

— Да ладно. У моей мамы уже второй раз подряд за последние три месяца мобильники тащат, — поделился Петя. — Причем, у нее мобильные телефоны очень простые всегда, я ей покупаю специально такие модели, чтобы функций было поменьше, а ей удобно было звонить. И всё равно, представляешь? Вот кто может позариться на мобильник стоимостью чуть больше радиоприемника?

Только с голодухи такое возможно…

— Куда страна катится, непонятно…

— Да просто раньше все смотрели на американцев, а у них пожизненная гигантомания — всего побольше, да поглобальнее. Если корпорация — то обязательно международная, и чтобы взять кредит обязательно миллиардика на два долларов. И всю жизнь потом расплачиваться, оправдываясь тем, что, дескать, это всё потомкам. Долги — тоже потомкам? Опять всё же это касается недвижимости, крупных хозяйственных покупок и всего остального.

— Мнда…

— Так вот, они с этими лозунгами нараздавали кредитов — как на внешнем, так и на внутреннем рынке, и наивно полагают, что им теперь весь мир пожизненно должен. Только просчитались они…

— В чем?

— Просчитались в том, что им эти деньги кто-то отдаст. Ха-ха-ха! — Раскатисто засмеялся Петя, уже изрядно захмелев, так как пил, в основном, он. — Потому что взять был рад каждый, но никто не собирается обратно отдавать. Вот и рухнула экономика. Денег-то нет. Их нет в природе. Откуда им взяться? Никто же ничего не производит. Или производит, но такую херню, которая вообще никому не нужна, понимаешь? Вот тебе… лично тебе… тебе нужно триста платьев?

— Мне? — Я засмеялась. — Теоретически я бы, конечно, не отказалась. Но просто они очень быстро выходят из моды…

— Вот и мне не нужно триста компьютеров. Потому что технологии очень быстро устаревают. Я куплю один, самый современный на момент покупки, и буду пользоваться им года два. Но ведь те, кто эти компьютеры производит, не хотят, чтобы я им два года пользовался. Они хотят, чтобы я купил, прошло три месяца, я его выбросил и новый купил. Но кто на такой бред купится, скажи мне, пожалуйста? Подростки и их несчастные родители? Это же бред с точки зрения здравого смысла — всю жизнь работать только за компьютеры? Правда?

— Правда…

— Точно так же думают и все остальные производители. Это касается и жилья. И отдыха. И других бытовых нужд. Они хотят, чтобы ты всю жизнь работала только за их товары. Вот, к примеру, те же модные платья. Ты покупаешь себе одно дорогое, хорошее, и намерена его носить год-другой, ведь так?

— Ну… далеко не всех платьев это касается, но если речь идет о рабочих костюмах — то совершенно верно. Я планирую, что, купив хороший дорогой костюм известной марки, я его буду носить где-то около двух лет. Пока не наступит естественный износ.

— А производители этих костюмов не хотят, чтобы ты носила его два года. Вот прошло полгода и — нате, пожалуйста. «Новая коллекция весенне-летнего сезона, было раньше модно в горошек, а теперь в клеточку». И хочешь — не хочешь, ты вынуждена бежать купить себе костюм в клеточку. Потому что иначе твои деловые партнеры смеяться будут. Скажут, что ты одета, как бабуля из прошлого века.

Ведь так?

— Ты удивительно проницателен, Петя, — обиделась я. — И откуда у тебя столько познаний в женской психологии?

— Да нет у меня никаких познаний, — сказал Петя. — Я просто разбираюсь в пиаре и маркетинге. Так вот… — продолжил он. — Эти люди хотят сделать деньги на том же самом, что и все остальные. Идея — это же вирус. Если у одного возникла хорошая идея, все спешат ее подхватить и размножить поскорее, а для этого привлекается целая индустрия, которая формирует соответствующее общественное мнение. Людей пытаются принудить купить всю эту пакость, потому что, если они ее не купят, то «будут немодными». А в то же время в сфере сельского хозяйства в той же Америке занято всего два процента трудоспособного населения. Вдумайся. ДВА процента! А едят — ВСЕ!

Каждый день, по три раза. Это же бред.

— А в чем бред? Сейчас создаются специальные технологии, есть оборудование, которое позволяет обрабатывать огромные участки земли… Для этого не требуется много людей.

— Ну не будь наивной ты, бога ради, — скривился Петя. — Никто ничего не обрабатывает. Просто сидят ученые и изобретают способы посадить одну-единственную картошку, но чтобы она выросла и целый город накормила. Ну не хотят они обрабатывать целое поле, потому что это им накладно. Если они будут целое поле засаживать этой картошкой, то они не смогут заработать столько же, сколько зарабатывают производители всякого модного тряпья и электронного хлама. Понимаешь?

— Так… продолжай, — я чувствовала, что Петю понесло окончательно, и сейчас он прочтет мне коротенечко на всю оставшуюся ночь лекцию по экономике.

— И вот в итоге мы видим на прилавках картошку-монстра, которая, к тому же еще и бешеных денег стоит. А рядом другая картошка, на которой написано «экологически чистая», которая стоит еще более бешеных денег… И чтобы купить всю эту картошку, ты идешь в банк и берешь кредит. Ты его берешь — неважно, на что. На собственный бизнес, просто потребительский кредит. Тебе жутко хочется уложиться в бюджет и купить эту чертову «экологичную» картошку, потому что травиться «монстрами» тебе совсем не хочется. И как ты ни крути, тебя затягивают в эти кредиты. Тебя вынуждают их взять, а потом расплачиваться всю жизнь, воспитывая в ком-то рантье…

— Петя… Я не знаю. Но ведь, чтобы дать кому-то кредит, нужно сначала эти деньги откуда-то взять?

— Вот! — Петя довольно взмахнул рукой. — Вот теперь мы подошли к самому главному. Откуда берутся деньги, которые дают в кредит. Очевидно, что сначала эти деньги надо собрать с граждан, а потом снова им их раздать. И фактически схема выглядит следующим образом. Вот есть некий банк.

Он привлекает средства вкладчиков, которые в надежде сохранить свои сбережения и получить по ним проценты, доверяют ему денежки. Затем, когда уже достаточно собрано, банк решает, во что бы ему эти средства вложить, чтобы получить те самые проценты, которыми он может расплатиться со вкладчиками. И он дает кому-то кредиты, назначая за них еще более высокий процент. Таким образом, кто-то получает кредит на бизнес. Кто-то получает кредит на покупку нового модного платья или нового компьютера. Однако кредит — такая штука, его нужно возвращать.

— Да, в общем-то, логично, — сидела я и слушала, развесив уши.

— Но вдруг так вышло, что тебе этот кредит возвращать нечем. Потому что тебя уволили с работы, и ты не можешь своё модное платье оплатить. Или твой бизнес прогорел. А прогорел он, потому что ты, как и все другие сто тысяч миллионов людей, тоже решила производить электронный хлам или модные тряпки. Ну, допустим, у тебя нет никакого имущества, кроме этого модного платья. И если нет работы, то банк ничего с тебя взять не в состоянии. А если таких людей, как ты — много?

— А к чему ты всё это клонишь? — Я посмотрела на часы — полвторого ночи…

— Клоню я это к тому, что кредит — это экстренная мера. Кредиты массовыми быть не могут по определению. Потому что если человек берет кредит, значит, он не в состоянии произвести что-то действительно ценное, заработать или привлечь средства компаньонов для создания собственного дела. А если он не в состоянии зарабатывать и привлекать средства, то он — кто?

— Кто?

— Банкрот он — вот он, кто… Он не умеет вести дела, понимаешь? Он ничего не умеет. Так какой смысл давать чужие деньги лузеру? — Петин голос становился всё громче и громче.

— Нет, постой, постой, тебя что-то уже окончательно занесло, — замотала я головой. — Что за бред ты несешь. Если я решила открыть свою полиграфическую, к примеру, компанию, очевидно, что у меня будут начальные затраты — это и сама услуга печати, это и помещение под офис, это и оплата электроэнергии, зарплата персоналу и так далее. Я иду в банк со своим бизнес-планом. Я эти деньги обязательно верну, потому что выручка от продажи моих напечатанных книг будет превышать затраты на их производство и оплату персонала… И этими вырученными средствами я расплачусь с банком…

— Ну, милая, — Петя насмешливо посмотрел на меня. — А с чего ты вдруг решила, что ты напечатаешь и продашь? У тебя что, большой опыт работы в продажах? Если он у тебя есть, то у тебя наверняка есть и деньги. И тебе совсем не нужен никакой банк с его кредитами. Потому что, работая по найму за проценты и совершая миллионные сделки, ты наверняка сможешь получить и начальный капитал на свою полиграфическую фирму, и много чего еще… А бизнес — это продажи, дорогая моя. В крайнем случае, если тебе не хватит средств, ты объединишься еще с парочкой таких же ушлых ребят, которые тоже имеют деньги, и с которыми вы вместе сможете раскрутиться. Так делают многие крупные корпорации — создают инвестиционные фонды, объединяют капиталы.

— О, как загнул… — Изумилась я. — Ты знаешь, а в твоих словах действительно что-то есть.

— Это наивно думать, что продать в массовом порядке можно всё, что угодно. Любой специалист по продажам скажет тебе, что теоретически можно и чукчам снег толкнуть — но только один раз. Когда человек обнаружит, что товар негодный или что он ему попросту не нужен, он перестанет его покупать. Поэтому у специалистов по продажам очень сильно развито чутьё. Они хорошо чувствуют рынок, понимают, в какой момент времени какой товар нужен людям больше всего. Поэтому, повторюсь, я против кредитов… Если ты понимаешь механизмы ведения бизнеса, то ты всё можешь сам. Без фальшивых допингов.

— Господи, Петя, да тебе пора уже в Госдуме выступать, — сыронизировала я.

— Мне и без Госдумы хорошо живется, — засмеялся Петя. — Ну, так вот, — продолжил он. — О кредитах.

Допустим, есть часть людей, которая понимает конъюнктуру рынка, но вот так сложилось, что им нужен кредит. Например, срочно закупить дорогое оборудование. Таких меньшинство. Большинство же не умеет распоряжаться деньгами ни чуточки — и в момент расплаты выясняется, что денег нет и не будет. В принципе. И все эти залоги — машины, дачи и прочее, они абсолютно бесполезны, потому что их никто не может купить. Потому что остальные люди тоже взяли кредиты и дали в залог свои машины и дачи. В итоге банки остались без денег — разорились. Те люди, которые принесли свои сбережения в банк — тоже остались без денег и разорились. Те, кто брал кредиты — отдали своё имущество банкам в обеспечение своих недальновидных покупок, и тоже разорились. Вот тебе и кризис в экономике!

— Ну да, наверное, — вздохнула я. — А у тебя есть какой-то план на этот счет?

— Нет, плана пока нет, — снова погрустнел Петя. — У меня есть только предположение, что просто нужно спокойно пока поработать, затянув поясок. По одежке надо протягивать ножки, вот, что я тебе скажу…

— Видимо, в самое ближайшее время у тебя появится возможность проверить этот постулат, — неудачно пошутила я и, увидев, как Петя изменился в лице, добавила. — Не переживай, всё уладится.

Ты хороший специалист, без работы уж точно не останешься. В крайнем случае, присоединишься ко мне — будем вместе освещать деятельность государственных органов.

— Кстати, о деятельности государственных органов… А ты уверена, что после перемены власти ты всё так же будешь оказывать услуги? Может так получиться, что руководству страны потребуются новые лица?

— Пока не знаю, — покачала я головой. — Мы же не единственная компания в стране, кто занимается полит-пиаром. Просто у нас есть кое-какие связи, кое-какие клиенты. Если их не будет, найдем новых. Но в целом ты прав. Нужно быть осмотрительнее… — Я посмотрела на часы. — Уже два часа ночи. Завтра у меня рабочий день. Тебе за руль нельзя в таком виде. Давай я постелю тебе в комнате, сама лягу на кухне?

— Добрая ты, Лариса, — поблагодарил меня Петя, — кто-то абсолютный дурак, что прошляпил такую жену…

— Мнда, — не стала я отвечать на этот комплимент. — Наверное.

И я отправилась стелить ему в своей комнате на диване.

С утра меня разбудила мама, которая пришла на кухню готовить завтрак.

— Ой, а что это ты тут на полу расположилась? — Удивилась она. — Что-то случилось?

— У меня просто в гостях один мой коллега, я его положила спать в своей комнате, — улыбнулась я сонно и потянулась.

— Лучше бы ты замуж вышла за какого-нибудь коллегу, — исторгла стон мама, — чем на кухне ночевать…

— Мама, — я вскочила и чмокнула ее в щеку. — Все будет. Когда-нибудь обязательно.

Проснулся Петя — по его помятому виду я поняла, что ночь далась ему нелегко. Видимо, мысли тяжелые, бессонница. Позавтракав и поблагодарив маму за гостеприимство, мы отправились каждый по своим делам…