Едва Мезенцев очутился внутри прозрачного Купола, к нему сразу вернулись некоторые его способности, которыми раньше он не мог пользоваться в полной мере. Извне он не мог сканировать пространство, находящееся внутри Купола, и вот теперь он с громадным удовольствием делал это, правда, рассматривать ни его паранормальным зрением, ни обычным тут особо было не чего. Он хорошо чувствовал, что жизнь покинула окрестные здания и, скорее всего, не по своей воле. Так или иначе, они пришли сюда за ответами, и нужно начинать добывать информацию прямо с порога.

Решили сначала осмотреть выкрашенный в белое ангар. Почему он имел именно такой цвет, никто из ребят не знал. Кондратьев вообще ломал голову, кому понадобилось настолько сильно демаскировать объект, ведь белое пятно посреди зеленого изобилия сразу бросалось в глаза. Соблюдая все методы предосторожности, двое мужчин первыми вошли в помещение ангара и оказались на самом настоящем складе. Длинные и высокие ряды стеллажей, три кран-балки, замеревшие в ожидании работы, какие-то коробки, ящики, бочки без маркировок и опознавательных знаков. Справа от входа, метрах в двадцати сиротливой тенью покоился автопогрузчик, рядом с ним две роклы и никого из обслуживающего персонала. Правда следов панического бегства, борьбы и хаоса также не наблюдалось. Казалось, склад просто опустел и дожидался прихода новой смены.

Смены не было, а были двое вооруженных до зубов парней и одна девушка, которые очень хотели разузнать, что же здесь произошло.

Кондратьев подошел к одному из ящиков, не долго думая, вскрыл его. Внутри оказались аккуратно завернутые в бумагу роликовые подшипники. Михаил проверил еще несколько ящиков, но ничего необычного в них не обнаружил.

— Хоть бы жратву оставили какую, а то и поживиться нечем.

— И давно ты привык мародерить? — поддел товарища Мезенцев.

— Всегда. Без этого необходимого людям моей профессии навыка долго не проживешь.

Он постучал по бочкам, вскрыл пару коробок, в которых оказались самые настоящие лампочки дневного освещения.

— Ничего тут нет, — резюмировал Михаил. — Склад общего назначения. Хозчасть, одним словом. По ней не поймешь, чем занимались на объекте.

— А почему нет людей? — спросила Марина, которая постепенно отходила от физиостимуляторов и хотела есть. Григорий прекрасно видел это по ее ауре и по некоторым поверхностно блуждавшим мыслям в ее голове.

— А кто ж его знает, почему их нет, — начал рассуждать Мезенцев. — Возможно, потому что склад работал не постоянно, и в момент, когда всему здесь наступил трындец, народу на складе попросту не оказалось.

— А что, есть и другие варианты?

— Вариантов всегда полно, на то они и варианты. Пока не отыщешь улики, подтверждающие одни идеи и опровергающие другие, может пройти очень много времени.

— Тогда давайте искать быстрей. И, может быть, съедим что-нибудь?

Михаил с пониманием посмотрел на девушку.

— Отходняк начался?

— В каком это смысле? — не поняла она.

— В прямом. Стимуляторы заканчивают свою работу, и твой организм вынужден откуда-то брать топливо для своего функционирования. Не волнуйся, чувство голода еще никого не убило, и я обещаю, что, как только мы найдем еду, я дам тебе знать.

— Успокоил, — буркнула себе под нос Марина.

Чтобы как-то отвлечь себя от навязчивого желания закусить хоть чем-нибудь, она начала донимать расспросами Григория.

— Слушай, а раз ты мысли читать умеешь, то… вот угадай, какое слово я сейчас загадала?

— Свобода, — машинально ответил Мезенцев, продолжая осматривать помещение склада. Он пытался найти мало-мальски понятную документацию, но ее здесь отчего-то было мало, а та, что имелась, интереса большого не представляла.

Естественно, он ответил правильно, чем вызвал у девушки бурю эмоций.

— Представляешь как это круто, — мечтательно закатила глаза Марина, — знать все желания своей девушки и выполнять их.

Мезенцев приложил усилия, чтобы не покраснеть. Еще не хватало перевести разговор в такое щепетильное русло. Но, Марина, похоже, останавливаться на достигнутом не собиралась.

— А давай я число загадаю, а ты его назовешь? Сможешь?

Григорий устало кивнул. Если вокруг нет пока ничего интересного, то почему бы и не поиграть?

Марина соображала секунд тридцать, после чего с готовностью уставилась на Мезенцева.

— Давай, попробуй отгадать.

Григорий опять же очень быстро вонзил свои ментальные щупальца в голову девушки и недовольно поморщился.

— Мы так не договаривались, — хмурым тоном заявил он. — Ты говорила про число и обманула меня.

Девушка, однако, даже не испугалась, а наоборот, захлопала радостно в ладоши.

— Здорово, ты настоящий волшебник, даже раскрыл мою маленькую подставу. Тебя значит совершенно невозможно обмануть!

— Это далеко не так.

— Почему? — удивилась Марина.

— Потому что я, во-первых, не до конца изучил собственные способности и псионические возможности вообще, а, во-вторых, есть люди, которых прочесть крайне сложно. Кондратьева, например, я до сих пор не могу взломать.

— И правильно, — раздался голос за углом. — Нечего меня взламывать, у меня там ничего важного нет.

— Почему ты не можешь его прочитать? У него что, мозг особенный?

— У него крайне сильная воля, а это кое-что значит. Волей своей он закрывает мыслительный план сознания и не подпускает к нему никого, причем делает это неосознанно.

— А можно осознанно научиться защищаться от телепатического проникновения? — спросила Иванцова.

— Естественно, можно, но если ты собираешься учиться у меня, то я тебя огорчу — учитель из меня тот еще. Я сам-то до конца не знаю, способен ли я себя защитить от подобного воздействия, не говоря уже о том, чтобы научить этому других. Для создания необходимой теоретической базы по практическому использованию телепатии нужно время, эксперименты и желание исследовать. У меня пока нет ни того, ни другого, ни третьего.

— Но ведь это полезные сведения, — изумилась Марина. — У каждого должно быть свое личное пространство. С одной стороны знать мысли других — это реально круто, но с другой — это ужасно, ведь даже в собственной голове тебя могут найти. Мне кажется, что исследования по телепатии обязательны, иначе произойдет серьезный дисбаланс в человеческом обществе.

Григорию еще не приходилось слышать от девушки таких умных речей. Все-то правильно она говорила, и, наверное, в будущем он прислушается к ее советам, но когда оно еще наступит. Пока что ему позарез нужно разобраться в происходящем здесь, понять причину катаклизма, его суть и выбраться живым из таежных глубин.

Осмотрев один склад, ребята принялись исследовать другой, и едва нога Михаила, шедшего первым, ступила под своды куполообразного ангара, тут же обнаружились следы людей, точнее людской крови. И было ее столько, что Григорию в первый момент показалось, что он попал не на склад ГСМ, как утверждала табличка при входе, а в цех мясокомбината. Стены, пол, потолок были забрызганы сверху донизу, опытный человеческий взгляд то и дело выдергивал из общей картины оторванные части человеческих тел.

Марину тут же согнуло в рвотном позыве. Честно признаться, Григорий приложил массу усилий, чтобы не последовать ее примеру. До сих пор нечто подобное ему доводилось видеть лишь в кино да в компьютерных играх. Там все выглядело не страшно, но в реальности вид изуродованных людей, забитых кем-то насмерть, вызывал непередаваемые чувства. Лишь Кондратьев оставался с виду спокойным. Он не позволял себе отвлекаться на какие-то там мелочи. Он искал противника, чтобы уничтожить его.

— Ищем живых, — приказал он, — если таковых не находим, исследуем мертвых. Нужно установить, что здесь произошло. Григорий, займись сканированием. Если тут присутствуют агрессивные элементы, мы должны узнать о них раньше, чем они нападут на нас.

Справившись с собой и оказав посильную помощь Марине, Григорий осмотрел своим паранормальным зрением внутренности склада, но ничего опасного не обнаружил.

— Ясно, — кивнул Кондратьев, — кажется, я начинаю соображать, что здесь произошло.

— И что же?

— Взгляни на труп здесь, и вон там за углом, куда тянутся кровавые следы.

Мезенцева в очередной раз передернуло. Кому-кому он не завидовал, так это судмедэкспертам и патологоанатомам, которые каждый день имели сомнительное удовольствие работать с мертвыми людьми, чаще всего выглядевшими непотребным образом. Перед ногами молодого псионика в луже крови лежало человеческое тело со вспоротым животом. Брызги крови ярко украсили стены коридора, внутренности убиенного были хаотично раскиданы вокруг. Одет человек был в некое подобие спецодежды складских служб — своеобразный комбинезон сиреневого цвета, сейчас по понятным причинам приобретший совсем другой оттенок. В руках несчастного сжимал самый настоящий пожарный топор, а от его лезвия за угол вела кровавая дорожка, а точнее настоящая лужа специфической формы. Глядя на нее, создавалось впечатление, что кто-то туда уполз и наверняка не выжил. От таких ран не выживали. В этом Григорий убедился спустя секунды. За углом лежал еще один обезображенный труп с перебитыми ногами и страшной раной в районе бедра. Даже Мезенцев, ни разу не патологоанатом, мог однозначно сказать, что раны были нанесены пожарным топором. Этот человек, так же одетый в складскую униформу, лежал отнюдь не с пустыми руками. Левая ладонь в предсмертной агонии так сжала большой разделочный нож (с кухни он его что ли упер?), что у того треснула ручка.

Что и говорить, картина вырисовывалась пренеприятнейшая. И выводы напрашивались специфические.

— Ну, что, сообразил? — спросил Кондратьев, аккуратно вынимая разделочный нож из руки убитого.

Мезенцев кивнул, сглатывая ком, подступивший к горлу. В голове не укладывалось, но, похоже…

— Неужели они друг друга так…

— Похоже на то. Видимо здесь все друг за дружкой бегали, охотились, а в конце не осталось никого.

— Может быть, кто-нибудь все же выжил?

— И в каком состоянии он теперь находится? Понимаешь, Гриша, сами по себе люди не начнут браться за молотки да вилы и идти убивать каждого встречного поперечного, для этого нужна причина, и причина весомая. Я бы сказал, нужно настоящее безумие.

— Ты хочешь сказать, что все они разом сошли с ума?

— Что-то в этом роде. Как ты понимаешь, само по себе такое невозможно, однако съехать с катушек им все же что-то помогло. Нет, если ты мне не веришь, то милости прошу осмотреть еще двадцать с лишним свежих трупов и убедиться в правоте моей версии. Дяди и тети как по команде взялись за топоры и устроили друг другу обильное кровопускание. Что их на это подвигло — неизвестно, но причину мы с тобой обязаны и должны найти. Иначе… Представь себе, что вместо этого склада мы вдруг получим улицы какого-нибудь города?

— Лучше не буду представлять, мне вполне хватило того, что я уже видел.

Марине вновь стало плохо, и какое-то время пришлось потратить на реабилитацию психических сил девушки. При этом из парней никто даже подумать не смел, что она для них является обузой.

— Ты в своей практике когда-нибудь сталкивался с чем-то подобным? — спросил Мезенцев Кондратьева, когда окончил ухаживать за Иванцовой.

— Откуда. У меня несколько другая специализация, если ты понял. Это скорее вопросы по твоей части. Ты же у нас любишь бесконтактным образом мозги компостировать.

— Здесь речь явно не про это. Я не представляю, как устроить массовое помешательство.

— Хочешь сказать, — задумчиво произнес Михаил, — что ты на такое не способен?

— Уровень задействованных энергий явно выше моего.

— Но в теории ты мог бы это сделать?

— Да. Естественно.

Кондратьев хлопнул в ладоши, потер их друг об дружку, словно находясь в предвкушении чего-то многозначительного.

— Что и требовалось доказать.

— В каком смысле?

— Здесь наверняка поработал кто-то сродни тебя, только более мощный и искусный.

— Но какой смысл ему убивать этих людей?

— Для этого его нужно найти и как следует обо всем расспросить. Хотя, если считать, что во всем виноват Катаклизм, то спрашивать, наверное, будет не с кого.

Григорий молча пожал плечами.

Куполообразный склад они покинули в тягостных чувствах, однако заканчивать осмотр прилегающих территорий на этом было нельзя. У Мезенцева сложилось такое чувство, что чем дольше они будут изучать это странное, страшное место, тем большему числу опасностей подвергнутся.

Его опасения полностью подтвердились. Едва люди ступили за порог еще одного склада, оказавшегося самым настоящим рефрижератором, как их глазам предстала все та же картина. Жертв здесь, правда, было гораздо меньше, все же морозильник, но это обстоятельство ни Григория, ни Кондратьева, ни тем более Марину не воодушевило. Несколько изуродованных по вине их самих же человеческих тел, кровавые следы, разбросанные части тел и внутренности.

— Пошли отсюда, — сказал Михаил, видя, что Марина находится на грани нервного срыва. — Ничего нового мы на поверхности не найдем. Надо двигаться вниз.

— В смысле вниз? — не понял слова напарника Григорий.

— Капонир видел, куда бетонка приходит?

— Ну, да.

— Так вот, сдается мне — это центральный вход на саму базу. То, что мы исследовали на поверхности — это так, мелочи, ерунда. Все самое интересное как всегда скрыто под землей.

Они вышли на улицу, добрались до бетонки. Григорий, прежде чем двинуться в сторону подземного въезда, на неизвестную базу попытался просканировать незнакомое пространство и к своему удивлению обнаружил, что ему это удалось. Под трехметровым слоем железобетона располагалось довольно просторное помещение подземного гаража, предназначенного для парковки крупнотоннажной техники, настоящая железная дорога, уходящая куда-то вдаль и как будто бы на глубину и три дрезины. Людей или каких-либо иных одушевленных агрессивных сущностей Мезенцев не обнаружил, а вот за автоматические системы безопасности ручаться он не мог. Краем своего паранормального зрения он видел слабое колебание электрических полей, расползшихся по всему пространству гаража. Радовало, что дрезины были явно на ходу, а токовый рельс подключен, но это все, что Григорию удалось узнать. Его потенциал как псионика пока что не позволял свободно оперировать с электромагнитным излучением.

— Ты прав, — вынужден был признаться Мезенцев, — въезд там точно есть. Скорее всего, база под землей действительно здесь и именно на ней произошло нечто, что вызвало Катаклизм.

— А то, я всегда прав, — похвастался Михаил. — Кстати, а что там еще есть?

Григорий замялся, подбирая верные слова для того, что увидел.

— Как будто бы гараж, кажется два «Урала», чем-то груженых, три вагонетки, ну, дрезины с электропитанием…

— Все?

— Как будто бы да. Людей там точно нет.

Михаил пристально посмотрел на Григория, процедил сквозь зубы:

— Системы безопасности ты так и не засек, верно?

Мезенцев сокрушенно кивнул, а Кондратьев пояснил происходящее девушке:

— Гриша электрические импульсы видит слабо. Аура живых существ ему лучше дается.

Марина слабо кивнула. От увиденного в ангарах она приходила в себя очень неохотно.

— Это твоя специфика, да? — тихо произнесла она.

— Своего рода, — согласно кивнул Григорий. — Проблема в том, что я до конца не знаю, на что способен. Еще совсем недавно я тихо мирно трудился инженером в рядовой фирме, а теперь вот… вынужден слоняться по тайге и выяснять непредставимое.

Михаил громко выдохнул.

— Пошли что ли? Чего стоять без дела, любоваться на железные ворота.

Возражений не последовало, и ребята двинулись вслед за старшим разведчиком.

Едва троица приблизилась к воротам, как Марина произнесла то, что от нее никто не ожидал.

— Дайте мне оружие, — сказала она тихим, но твердым голосом.

Оба парня как по команде развернулись в ее сторону, непонимающе уставились на Иванцову.

— Что вы на меня вылупились? — неподдельно взмутилась она. — По-вашему, девушка с оружием больший нонсенс, чем обезображенная куча трупов посреди тайги, живые псионики и супресолдаты?

— Н-нет, — замотал головой Михаил.

— Тогда дайте мне пистолет. Я стреляла, справлюсь. На вас вон сколько всего много, а я хожу налегке и чувствую себя обузой.

— Ты не обуза, — попытался утихомирить девушку Григорий, но куда там.

— Я ничего не умею. Вы профи, а я способна только проблемы создавать. Я хочу если и не помочь, то хотя бы защитить сама себя. Вам же будет меньше хлопот — лишний раз на меня отвлекаться не придется.

Как всегда в подобных ситуациях Кондратьев соображал быстро. Моментально взвесив все за и против, он вынул из кобуры один их своих «Сердюковых», протянул девушке.

— Обойма внутри. Дополнительную не дам, в нем и так восемнадцать патронов. Стреляй экономно и только в двух случаях. Ситуация первая: ты видишь, что никто не способен тебя защитить, никто не может или уже не сможет прийти тебе на помощь, тогда начинаешь стрелять. Ситуация вторая: мы говорим тебе куда, когда и как стрелять, в этом случае ты открываешь огонь строго по команде. Остальных случаев для тебя не существует, уяснила?

— Естественно, не дура, — ответила Иванцова, примериваясь к опасно выглядящей «Гюрзе». Пистолет даже внешне вызывал эффект скрытой силы. Профессионалы же не понаслышке знали, что могут сотворить со своей целью выпущенные из этого ствола специальные патроны.

— Я такой видела. У меня телохраны с такими шлялись. Это крутой ствол? — с женской непосредственностью спросила Марина.

— Очень, — убедительно кивнул Михаил. — Один из самых крутых в мире, так что ты в надежных руках. Если же и он окажется в таких же, считай у вас получится крепкая дружба.

— Ты шутишь? — неподдельно удивилась девушка.

— Я никогда не шучу насчет оружия. Между стволом и его хозяином всегда возникает определенная связь, и если эта связь шаткая — оружие может подвести хозяина в самый неподходящий момент.

— По-моему — это бред. Оружие — это куча железок. Как между человеком и стволом может возникнуть связь? Я не понимаю.

— Я сам не знаю как. Меня этому не учили, но я знаю, что она есть. Оружие словно бы чувствует, в чьи руки попадает. Оно хорошо работает в «слабых руках», то есть в тех, которые чувствует, что надо защитить. Словно бы оружие в этом случае чувствует себя этаким хранителем, тем самым тешет свое самолюбие. Знаю, что стволы хорошо работают в руках профессионалов. Им доставляет удовольствие служить настоящим воинам, поскольку только в их руках они становятся уверенными, что смогут раскрыть свой потенциал, заложенный в них конструкторами, до самого конца. А вот если ствол взял кто-то с серединки на половинку — жди, что оружие откажет. Подобные люди им не интересны.

Марина недоверчиво уставилась на пистолет, повертела его туда-сюда, вынула обойму, снова вставила ее обратно. Кондратьев минут пять объяснял ей премудрости работы спускового механизма и прочие особенности «Гюрзы» после чего, оставшись довольным собственным инструктажем, обратился к Григорию:

— За девушкой наблюдаешь в оба глаза, понял? Не дай бог нервы сдадут, палить начнет во все, что движется. Девочка она сильная, с «Гюрзой» справиться, так что смотри в оба.

Мезенцев согласно кивнул, попытался по-дружески приобнять Марину, но та очень ловко выскользнула из его объятий.

— Руки давай не распускай, герой.

— Я ж приободрить, — засмущался Григорий.

Кондратьев удовлетворенно улыбнулся, сдерживая смех.

— Все, хватит прелюдий, пошли, — скомандовал он.

Бетонная дорога, перед тем как нырнуть под землю, серьезно раздавалась вширь, и на небольшой площади перед воротами могли разъехаться аж три грузовых машины. Попасть внутрь с площади можно было двумя очевидными способами и одним скрытым. По команде оператора железная массивная бронированная плита ворот уезжала вниз, и грузовик мог въехать внутрь. Людям же не было необходимости каждый раз врубать подъемные механизмы, чтобы очутиться внутри или выйти наружу. Для пеших прогулок существовала дверь, располагавшаяся слева от ворот, которая естественно была заперта автоматикой.

— Взрывать? — предложил Григорий.

— С ума сошел? Я и без твоего сканирования понимаю, что ее бронирование идет на уровне бронирования ворот. Тут авиабомба нужна. Присмотрись-ка лучше вон к тому колодезному люку. Сдается мне, с ним не все так просто.

Мезенцев посмотрел за спину Кондратьеву, обнаружил чугунную крышку люка, окаймленную асфальтовой заплаткой. Люк выступал над бетонным покрытием сантиметров на шесть. В принципе, он мог быть здесь установлен с любой целью, поэтому было странно, что Михаил обратил на него внимание. Но Григорий привык доверять своему товарищу и выполнил его просьбу в точности. Ментальные щупальца коснулись чугунной поверхности, с легкостью просочились внутрь, обшаривая колодец квадратного сечения. Колодец был сух, довольно глубок, снабжен лестницей и…, он был освещен! Через каждые пять метров были установлены лампочки, которые, видимо, совсем недавно заменили — слишком уж они одинаково хорошо светили. Ментальный взор Григория устремился вниз, на глубину в тридцать метров, уперся в пол широкого и высокого коллектора, обшарил его вдоль и поперек, не став, впрочем, обследовать ответвления, и обнаружил еще один колодец. Тот по ощущения молодого человека как раз должен был вести внутрь подземного гаража.

— Как ты догадался про колодец? — спросил Мезенцев, едва придя в себя.

— Интуиция — усмехнулся Кондратьев. — Путь свободен?

— Вроде бы да. Если, конечно, автоматические системы безопасности нас не засекут и не попросят восвояси.

— Не попросят, — уверенно заявил Михаил и принялся выворачивать чугунную крышку люка.

С этим он справился довольно легко, после чего вся группа спешно спустилась вниз.

— Туда, двадцать метров, — указал направление движение Мезенцев, ткнув в полутьму пальцем.

Кондратьев пошел первым, аккуратно, крадучись ступая по сухому бетонному полу. Как всегда при движении он не производил ни малейшего звука, и этой его феноменальной особенностью Григорий уже перестал удивляться.

Коллектор и в самом деле оказался без сюрпризов. Не взвыли сирены, автоматические турели не сработали, и группа из трех человек преспокойно поднялась по вертикальному жерлу колодца, открыла люк и очутилась внутри подземного гаража. Михаил, едва оказавшись на поверхности, замер, превратился в каменное изваяние. Григорий и Марина поспешили повторить за ним, не до конца понимая, зачем это нужно.

— Слушаю, — коротко бросил Михаил.

Что именно он пытался услышать, Мезенцев так и не понял, но Кондратьев простоял неподвижно минут пять, прежде чем позволил себе немного расслабиться и оттаять.

— Детекторы деактивированы, — пояснил он. — Нам крупно повезло, иначе едва мы открыли бы люк и по нам вдарили из всех стволов.

— Кто? — вырвалось у Марины.

— Ни кто, а что. Автоматические системы защиты. Честно признаться, я с ними никогда не сталкивался, но многое слышал. Подобные системы хорошо распространены в США. Была у них такая программа «Часовой». В рамках этой программы создавались беспилотные средства патрулирования местности.

— Это какие же? — спросила девушка, у которой проснулось дикое любопытство.

— Это биомеханические птички, издалека неотличимые от настоящих, обыкновенные беспилотники, шагающие четырехпалые роботы, крепко вооруженные и способные чуять врага в разы лучше, чем это делает любой солдат.

— Разве робот способен заменить человека на поле боя?

— В чем-то да. Солдату, чтобы обнаружить цель, требуются приборы, эксплуатация которых ограничена весом, габаритами прибора и физическими данными самого солдата. Большого робота, размером с небольшой легковой автомобиль, физические данные заботят мало, а, следовательно, в него становится возможным напихать куда более мощное оборудование.

— Так здесь нас должны были подстерегать роботы? — поинтересовался Григорий.

— Возможно и они тоже, но я бы ограничился автоматическими пушками. Вон, кстати, их гнезда видны.

С этими словами Михаил ткнул пальцем в потолок, показывая на два очерченных полосатыми линиями квадрата, после чего продолжил:

— Детекторы, которые должны были нормально функционировать, подали бы сигнал на турели и…, дальше додумывайте сами.

Григорий озабоченно почесал затылок.

— Не радужная перспектива. Кто возьмется утверждать на сто процентов, что детекторы сдохли по всей базе?

— Естественно, никто, поэтому ведем себя максимально тихо и аккуратно.

— Слушаюсь, сер, — задорно произнесла девушка.

Похоже, Марина окончательно оклемалась, и теперь все происходящее вокруг воспринимала в качестве очередного экстремального вида отдыха. Вот только не было рядом с ней надежных телохранителей, и в этом месте связи папы значения не имели. Девушка этого, похоже, до конца не осознавала. Зато осознавал Григорий, которому очень не хотелось, чтобы с ней что-нибудь случилось. В конце концов, теперь у него была сила, настоящая сила, данная ему природой, которая уже ни раз спасала ему жизнь. Настал черед раскрыть весь ее потенциал, а к чему это может привести, какая разница, если в конечном итоге он и его друзья останутся живы? Победителей ведь не судят?