У меня есть для вас работенка.

Легкий дымок, наполненный потрясающими, чарующими ароматами, приятно щекотал нос, настраивая душу на романтический лад, заставляя сердце замирать в предвкушении истинного наслаждения гурмана. Мангал весело потрескивал разогретыми углями, нагретый воздух, возносясь со стремительной скоростью, колыхал огромную ветку раскидистой сосны.

Григорий провел рукой над шампурами, проверяя температурное поле. Оно было ровным, значит шашлык должен был получиться на славу.

Позади раздался ехидный смешок.

- У тебя такая морда сурьезная, словно ты в уме пытаешься доказать теорему Ферма.

Мезенцев еле заметно улыбнулся, обернулся назад. Кондратьев, обнаженный по пояс, вращал в руке футбольный мяч, пытаясь удержать его на указательном пальце. Получалось это у него из рук вон плохо, но суперсолдат не отчаивался и с упорством носорога пытался добиться своего.

- Приготовление шашлыка - это задача не для простачков, - заявил Мезенцев, наблюдая за действиями спецназовца. - Здесь и правда нужен мозг, а еще чувство меры и никакого легкомыслия. Чуть зазеваешься, и вместо нежного мяса получишь зажаренное, сушеное нечто, пригодное в пищу так же, как каблук грязного башмака.

Кондратьев прыснул, махнул рукой. Он, признавая мастерство Мезенцева в приготовлении мяса на шампурах, относился к теории этого самого приготовления с изрядной долей скепсиса. Для него все эти пасы руками над жарящимся мясом, обнюхивания и выбор правильного места для установки мангала значили столько же сколько танцы шаманов какого-нибудь эскимосского племени. Правда, Михаил, сколько не пытался, ни разу не смог приготовить шашлык столь же качественно, как это делал Григорий.

С момента захвата заложников в здании Московского цирка минуло полторы недели. За это время Григория раз десять успели допросить люди в штатском и раз двадцать - люди в военной форме. Их интересовало буквально все: от кажущихся абсурдными мелочей, до действительно важных вещей, которые врезались в память Мезенцева, видит Бог, на всю жизнь.

Большинство заложников в добровольно-принудительном порядке были отправлены на курсы психологической реабилитации, правда Оксана от них отказалась, сославшись на то, что ее личный психолог, товарищ Мезенцев, справится с проблемой куда эффективнее неизвестных ей дядь и теть. Такое заявление любимой девушки не могло не радовать, и Григорий постарался уделить Ломановой максимум возможного времени. Используя все свое обаяние, заботу, ласку, тепло, которые он успешно сочетал с парапсихическими способностями, Мезенцев очень скоро залечил душевные раны своей возлюбленной, приведя ее в чувство. Ближайшие выходные они должны были провести в объятиях друг друга, однако судьба, похоже, собиралась распорядиться по-иному.

Почему? Да потому что сегодня, в четверг, Григорий вместе с Михаилом сидели на даче у генерала Суворова и жарили шашлык. Ситуация, надо сказать, очень щепетильная. За два последних года Мезенцев бывал дома у Петра Григорьевича всего три раза, и каждый из них заканчивался командировкой в какую-нибудь очередную горячую точку планеты Земля. То они с Кондратьевым обеспечивали эвакуацию очень важных людей из одной ближневосточной страны, задыхавшейся в очередной гражданской войне, то шли по следу безумного ученого, готового продать террористам разработанное им биологическое оружие. Последний раз, помнится, им пришлось обезвреживать несколько диверсионных групп, заброшенных на территорию центральной России из-за рубежа. Диверсанты были набраны из стран Восточной Европы, русским владели без ограничений и, самое паршивое, были снабжены портативными ядерными устройствами, каждый мощностью в несколько килотонн тротилового эквивалента. Противодействие ядерному терроризму целиком и полностью ложилось на плечи ФСБ, однако именно профессионализм Михаила Кондратьева и сверхспособности Григория Мезенцева не позволили диверсантам совершить террористические акты на территории нескольких крупных городов и военных баз Российской Федерации.

И вот теперь генерал-полковник Суворов в очередной раз вызвал к себе ребят, чтобы продуктивно, за шашлыком и банными процедурами обсудить с ними предстоящие дела, безусловно государственной важности. Парни прибыли поздним утром, когда стрелки часов показывали половину двенадцатого, однако Петр Григорьевич, сославшись на какие-то важные дела, отбыл в неизвестном направлении, заверив, что обязательного будет к вечеру. Оставив свою дачу, фактически, на попечение Кондратьева и Мезенцева, генерал строго-настрого наказал ребятам приготовить все к его приезду и ни в коем разе ни начинать развлекаться без появления его дражайшей персоны.

Сказано - сделано. Григорий занялся мангалом, а Кондратьев - всем остальным. Очень скоро из кирпичной трубы двухэтажного бревенчатого строения поплыл густой, сизый дым; запахло смолой и, отчего-то, медом. Охрана, изредка появлявшаяся в поле зрения, жадно втягивала носами теплый, летний воздух, пропитанный приятными ароматами.

- Будешь? - спросил Михаил протягивая Григорию бутылку "Хиршбрау Альгоер Хютенбир".

Мезенцев мельком взглянул на протянутое пиво, взял, протирая пальцем конденсат с горлышка.

- Господа не пьют "Клинское"? - усмехнулся он, сделав один глоток средней величины.

Пиво нежным, густым потоком омыло горло, слегка ударив в нос.

- Когда это наш генерал опускался до простых смертных, - ответил Михаил, разом осушив половину бутылки аналогичного.

- Много не пей, - заметил Мезенцев. - Нам еще работать.

- Мне похмелье не грозит, - махнул рукой Кондратьев. - Сам же знаешь, что меня эта напасть не берет.

Псионик лишь качнул головой. Кондратьев вовсе не хвастался, а говорил правду. Суперсолдат мог разом выпить бутылку водки, а потом всадить весь магазин АК в десятку со ста метров, причем сделать это как стоя, так и лежа, и без специальных оптических приспособлений, облегчающих жизнь стрелку.

- Никак в толк не возьму, как тем, кто с тобой работал, удалось создать такой крепкий организм. - Мезенцев решил, что пришла пора перевернуть шампуры, и сейчас активно этим занимался, не забывая поливать мясо вином. Для этого дела Петр Григорьевич не пожалел эксклюзивную бутылку французского сухого, урожая бог знает какого года. Эксклюзив, конечно, эксклюзивом, но на вкус Григория вино было кислым и совсем не вкусным. Впрочем, парень никогда не считал себя великим знатоком вина. Невеликим, впрочем, тоже. - Ты уверен, что тебя почивали исключительно военной фармакологией?

- Ты на что намекаешь? - насторожился Кондратьев. Когда речь заходила о его прошлом, это всегда вызывало некоторое напряжение у молодого суперсолдата.

Мезенцев, впрочем, никогда не позволял себе переходить рамки приличия, поэтому любые разговоры на запретные темы, а таковых в последнее время набралось великое множество, вел предельно корректно.

- Ты уверен, что в твоей подготовке не имелись секретные пункты, о которых тебе не рассказали? Как по мне, так сложно объяснить твои фокусы с алкоголем.

- А как по мне, так все очень просто объясняется, - ответил ему Михаил. - Если долго тренировать организм, то он способен на поистине невероятные вещи. Ты же знаешь, что я легко переношу смертельный для человека холод, при этом будучи без одежды и на ветру. Тоже скажешь, ученые во всем виноваты?

- Не, там же другое, - запротестовал парень.

- Там та же тренировка организма, только ее цель состоит в ином. Медитативные практики, растирания, горячие и холодные ванны - все это существовало лишь для того, чтобы научить мое тело, точнее физиологию моего тела, правильно реагировать на окружающую среду и ничего больше. С расщеплением алкоголя, да и вообще с управлением своим собственным метаболизмом, та же история. Это тренировки, медитативные практики, комплексы различных упражнений. И никакой, заметь, генетической терапии, на которую ты так прозрачно намекаешь.

Мезенцев тяжело вздохнул, почувствовав себя не в своей тарелке.

- Извини, - буркнул парень, с головой уходя в мангальные дела. - Я не должен был такое спрашивать.

- Отчего же?- хитро улыбнулся Кондратьев.

- Ну...

- Мы с тобой - команда, а члены команды должны знать друг о друге все. Это ты своей Оксане можешь рассказывать необходимый для отношений минимум, но мне ты обязан докладывать обо всем, потому что от того, насколько хорошо мы друг друга чувствуем, ощущаем, как мы друг другу доверяем, зависят наши жизни.

- Понимаю, - согласно кивнул Мезенцев. - Вот только с Ломановой так не получается.

- Отчего это? - поинтересовался Кондратьеве не без доли ехидства.

Григорий долго не отвечал, словно боясь признаться другу в чем-то запретном.

Наконец он молвил:

- Она все из меня вытащила, и я ничего не смог с собой поделать.

Плечи парня опустились. Вся его фигура как-то сразу осунулась, сделалась более приземистой, словно ее чем-то придавило сверху.

- Значит мне придется ее ликвидировать, - буднично, абсолютно спокойно заявил Михаил.

Мезенцев, не веря своим ушам, обернулся на боевого товарища. Тот продолжал поглощать пиво и глядел на псионика ничего не выражающим взглядом.

У Мезенцева перехватило в груди.

- Ты... Ты сейчас... серьезно сказал?

- Я по-твоему когда-нибудь шутил насчет работы? - ледяным тоном спросил суперсолдат.

- Н-нет, но...

Все еще не веря своим ушам, Григорий попытался "прочесть" спецназовца, и в это время Михаил заражал, что есть мочи.

- Ох, Гриша, ну и рожа у тебя была, - давясь слезами, воскликнул Михаил. - Словно ты кило лимонов употребил, причем за раз.

Григорий насупился и стал похож на нахохлившегося птенца.

- Нельзя же быть таким доверчивым, - продолжал заливаться Кондратьев. - При всех твоих способностях, обвести тебя вокруг пальца - легче легкого.

- Вовсе не смешно, - пробурчал в ответ Мезенцев, досадуя больше на себя, чем на суперсолдата.

- Кому как, - сказал Михаил, утирая лицо от слез. - Я так давно не ржал, знаешь ли. Не в первый раз, кстати.

- Ой, не начинай, - махнул рукой Григорий. - Сейчас заведешь свою песню.

- Какую?

- А то ты не знаешь какую? Станешь раздувать из мухи слона.

- Вовсе не стану, - возразил Михаил. - Если серьезно, что твоя благоверная о тебе знает?

Григорий вздохнул, собираясь с мыслями. За последние два года он хорошо (так ему казалось) изучил своего напарника, но, несмотря на все, Мезенцев не знал, как отреагирует Кондратьев на его слова.

- Не надо считать Ломанову дурой, - начал парень немного издалека.

- А я и не считаю, - парировал Михаил.

- Она видела нечто такое, чему не могла дать логического объяснения, - продолжил, тем временем, Григорий. - Кроме того, после теракта она нуждалась в психологической помощи. Я очень за нее переживал и решил ей все рассказать. Она спросила меня, кто я, чем занимаюсь, что умею, и я все ей выложил. Теперь она в курсе, что я псионик и частенько работаю на правительство.

Мезенцев запнулся, не зная, что можно еще рассказать. Он не любил оправдываться, особенно в тех случаях, когда не считал себя виноватым. Ситуация же с Оксаной выглядела неоднозначно тем, что, с одной стороны, он старался помочь девушке всем, чем мог, с другой - он, волей-неволей, нарушил гриф секретности. Что могло за этим последовать? Он хотел, как лучше, действовал исключительно из самых гуманных побуждений. Неужели теперь...

- Скажи ей, пусть держит язык за зубами, - произнес Кондратьев фразу, которую Григорий не ожидал от него услышать. - Да и сам в следующий раз не болтай почем зря. Шпионы - они скользкие. Они везде и принимают такие личины, о которых ты, даже ты, никогда не догадаешься. Женщина - это вообще одно из главных средств выведывания различных тайн. Теперь придется проверять ее на благонадежность.

- Эээ..., - только и выдавил из себя Мезенцев.

- На сей раз я не шучу, - устало вздохнул Кондратьев. - Оксана, конечно, никакая не шпионка, однако ты являешься особо ценным сотрудником Конторы и, посовместительству, артефактом, за которым наверняка ведется охота. Ломанова - прекрасный способ к тебе подобраться и, будь уверен, ею воспользуются, как только представится возможность. Вот почему я не стремлюсь к романтическим отношениям. Чем больше людей, не способных самостоятельно и на должном уровне обеспечить свою защиту меня окружают, тем больше я уязвим.

Слова друга ударили по ушам, разорвались близким взрывом гранаты, оглушив и контузив. Чистый разум подвергся удару жесткого, безжалостного кнута. Он-то наивно полагал, что два года службы сделали из него если и не профессионала оперативной работы, то хотя бы мастера-любителя. Сейчас, как следует осознав то, что ему поведал Михаил, Григорий понял, как сильно он ошибался. Он обладал навыками, которые считались истинной редкостью, у него было мастерство, и у него был великолепный напарник, такой же уникальный, как и он сам, однако не все в жизни решала сила, точнее, сила-то как раз решала все и всегда, вопрос был лишь в том, какой облик принимала она в тот или иной момент. Одни действовали топорно, но умели это делать. Они имели право так поступать, потому что в этом крылась их сила, их мастерство и умение. Другие предпочитали бить исподтишка, и не считали это зазорным. Третьи пользовались тем, что другим по разным причинам не было доступно. Григорий как раз относился к их числу. Но были и четвертые: те, кто использовал свой мозг не так, как использовал его Мезенцев. Они обладали мастерством создавать удивительно сложные оперативные комбинации и претворяли в жизнь планы с двойным, а то и тройным дном. Они это делали лучше всех. В этом была их сила, точнее форма силы.

Видя, что его боевой товарищ готов расклеиться, Кондратьев поспешил успокоить друга, а заодно сменить тему.

- С ней все будет хорошо, - произнес он как можно более убедительно. - На твоем месте я бы позаботился о другом.

- О чем?- тихо спросил Григорий.

- А ты не догадываешься? - лукаво прищурился суперсолдат.

Псионик отрицательно мотнул головой.

- Тугодум, - резюмировал Кондратьев. - Вот пожаришь ты сейчас мясца, а время еще даже к обеденному по-настоящему не приблизилось. Наш патрон приедет вечером, и что мы будем делать? Шашлык остынет, если мы его не съедим. Разогреть его не получится, а генералу подавай исключительно с пылу с жару. И как мы станем выходить из этого положения?

До Григория не сразу дошло, о чем его спрашивал Михаил. Какие шашлыки, какой генерал, когда его возлюбленной может угрожать реальная опасность?

- В виннике чан стоит, - меланхолично ответил Мезенцев, когда, наконец, смог отстраниться от неприятных мыслей, поселившихся в его голове.

- В винном погребе?

- Да, - кивнул Григорий. - Видел его там, когда ходил за бутылкой вина.

- Так это ж совсем меняет дело! - радостно воскликнул Кондратьев.

Не понимая причину столь дикой радости напарника, Мезенцев с головой ушел в работу, пытаясь не думать о плохом. До самого вечера парень прибывал в не самом хорошем расположении духа, что однако не помешало ему навернуть приличную порцию мяса во время обеда, дождаться генерала, приготовить и пожарить еще несколько килограмм отборного мяса и даже в баню сходить. Парная и березовые веники, которыми с превеликим удовольствием орудовал Михаил Кондратьев, наконец сделали свое дело, и когда солнышко своей нижней кромкой начало касаться линии горизонта, Мезенцев чувствовал себя более-менее сносно.

- Талантливый человек - талантлив во всем, - смакуя вкус сочной свинины, произнес Петр Григорьевич. Ребята расположились под сенью веранды, на которой у господина генерала покоился овальной формы стол, несколько удобных деревянных стульев, небольшой телевизор и даже мини-холодильник. Телевизор был выключен, холодильник еще днем под завязку набили пивом, и не абы каким, а очень даже хорошим; на столе экраном вниз лежал планшет. - Ты оказывается можешь не только головой, но и руками чудеса творить. Уважаю.

Григорий пробурчал в ответ слова благодарности. После делового разговора, который должен был начаться с минуты на минуту, Мезенцев намеревался попросить Суворова о защите Оксаны Ломановой. В том, что генерал-полковник мог оказать такого рода услугу, парень не сомневался. В конце концов, они с Михаилом столько для него сделали. Петр Григорьевич просто обязан был отплатить на добро добром.

- Спасибо вам ребятки, - хлопнул в ладоши генерал, - порадовали пенсионера.

- Так уж прям и пенсионера? - Лукавый прищур Кондратьев не укрылся от посторонних глаз.

- Ну, так а что тут удивительного? Годков то мне, почитай, уже шестой десяток пошел. Как есть пенсионный возраст. Старость приближается не по дням, а по часам, а уж если вести какие тревожные на горизонте появляются то... Сами знаете, как я за правое дело радею. Всю душу и тело отдаю работе, а нервные клетки не восстанавливаются. Царям да генералам за вредность надо молоко бесплатно давать, тут герой Юрия Яковлева правду глаголил, как есть правду.

Генерал закрыл глаза, наслаждаясь тишиной июньского вечера. Ребята подобрались, понимая, что вечер приблизился к той точке, ради которой он, собственно, и затевался.

- ­­Тревожно мне нынче, - вздохнул генерал, - вести плохие, и я не знаю, что с ними делать. В первые в жизни не знаю. - Тем, кому положено было слушать, слушали, затаив дыхание, боясь нарушить тишину. - Вы помните с чего вы начинали?

Вопрос оказался неожиданным, и ребята ответили на него не сразу и невпопад.

- Ладно, - махнул рукой Суворов, не утруждайте себя лишней мозговой деятельностью. Иногда это не полезно. - Я сам отвечу за вас: вы оба познакомились у меня, здесь, в этом доме, а потом очень хорошо поработали в тайге. "Изумрудный город"... помните?

- Такое забудешь - процедил Кондратьев.

- Да, - протянул Петр Григорьевич, - действительно, такое сложно забыть. Я хоть там и не был, но представляю. Два года прошло, и все это время я надеялся, что мы с вами больше никогда ни с чем подобным не столкнемся.

Григорий почувствовал себя человеком, не пойми по каким причинам очутившимся в падающем лифте. Сердце ушло в пятки, воздух застрял в легких, сковав дыхание. Неужели опять? Что на этот раз?

Генерал, тем временем, дотянулся до лежавшего перед ним планшета, перевернул его, включая экран.

- Любуйтесь, - сказал он чересчур уж мрачно, кладя планшет обратно на стол, экраном вверх.

Кондратьев моментально сцапал девайс, и Григорию пришлось встать со своего места, чтобы посмотреть на то, что им спешил показать генерал.

Лучше бы он этого не делал. На экране планшета висела фотография, сделанная, по всей видимости, этим же самым устройством, и на ней виднелось растерзанное человеческое тело. Лицо несчастного напоминало смятое яйцо; от левой ключицы до самого паха практически по диагонали тело рассекал идеально ровный и правильный разрез. Одна нога была оторвана чуть выше колена и валялась подле изувеченного трупа, в метре от него, другая была сломана в голени. Кровь из ужасных ран густо забрызгала траву - её было столько, что фотография, сделанная в лесу, имела не зеленые цвета, а красно-буро-коричневые.

- Кто это?- выдавил из себя Мезенцев, изо всех сил борясь с собственным желудком, который вот-вот готов был исторгнуть наружу весь дневной рацион питания молодого человека.

- Где это произошло? - ледяным тоном поинтересовался Кондратьев. Его лицо сделалось жестким, взгляд цепким и хищным, словно у дикого зверя на охоте. Похоже, обезображенный труп человека его ничуть не вывел из равновесия.

- Снимок сделан мной, сегодня, на границе Нижегородской и Владимирской областей, - заявил генерал. - Ужасные кадры, неправда ли?

С этим было трудно спорить.

Михаил полоснул пальцем по экрану, показывая очередное фото, такое же не приглядное как и первое. На нем была запечатлена сцена массовой бойни. Вместо одного изуродованного трупа, на фотографии виднелись целых шесть растерзанных на части тел.

- Поисковая группа в полном составе, - пояснил генерал Суворов. - Взвод хорошо подготовленных и укомплектованных бойцов.

Мезенцев еле слышно присвистнул, сглатывая подступивший к самому горлу ком. Его мутило, но он старался не подавать вида.

- Кто это их так? - задал Михаил один из самых логичных вопросов.

Петр Григорьевич скривился в недовольной усмешке.

- У меня нет конкретных данных по этому вопросу, - с издевкой произнес он.

- То есть как так нет? - удивился Кондратьев.

- А вот так, - неожиданно громко произнес генерал. Он нервничал, и это многое значило. - Помните, как все получилось тогда, в первый раз? Вы искали человека, при этом я, даже я, понятия не имел ни о каком "Изумрудном городе" и проводимых там исследованиях. И вот сейчас, похоже, я вляпался в похожую историю. - Он запрокинул голову кверху, сверля взглядом потолок беседки. - Даже у меня есть начальство. Если кто-то из вас думает, что я самый главный и осведомленный человек в российских спецслужбах, то спешу вас огорчить - это не так. Мне тоже могут отдавать приказы и при этом не описывать всей картины происходящего. В принципе, это нормальная практика. Сегментирование информации позволяет удержать государственную тайну в секрете и усложнить жизнь шпионским сетям вероятного противника, но в некоторых случаях подобный подход к делу вреден и даже опасен. Сейчас как раз такой случай. Поступила команда сверху, и мне придется вас задействовать для решения задачи особой важности.

- И в чем она будет заключаться? - спросил Кондратьев.

Генерал долгое время молчал. О чем он в это время думал? Пытался правильно сформулировать приказ? Старался не наговорить ничего лишнего, чтобы ненароком не выболтать эту самую государственную тайну? Или просто, как говорится, ломал комедию, чтобы придать еще больший вес всей ситуации?

- Вы должны будете устранить угрозу неспецифического содержания, - наконец выдавил из себя Петр Григорьевич.

Он вновь замолчал, очевидно предоставив собравшимся время подумать над странным сочетанием слов, вырвавшихся из его уст.

- Неспецифического содержания? - переспросил Михаил.

- Именно, - утвердительно кивнул генерал Суворов. - Такова официальная формулировка приказа, и как я не старался добиться от... вышестоящих лиц более подробной картины, мне этого сделать не удалось.

Суперсолдат только присвистнул, скорчив при этом гневную физиономию.

- Вот уж не поверю, что вам совсем нечего добавить к этой самой официальной формулировке приказа. - Он выделил слово "совсем" дабы обратить на него внимание генерала. - Я прекрасно знаю, что такие люди как вы часто пользуются самыми разнообразными источниками информации, чтобы выведать тот или иной секрет. Я ни за что не поверю, что вам совсем ничего не удалось разузнать. Когда вас не пускают через парадный вход, вы будете землю грызть, но найдете способ проникнуть в задние, разве не так? В конце концов, у каждого окна и подвала охрану не поставишь. А ведь еще есть чердак. Я прав?

Петр Григорьевич, казалось, совершенно не удивился тому, как на его слова отреагировал Кондратьев. Он лишь глухо и медленно выдохнул, разведя в сторону руки в скупом жесте аля "хрен чего от вас утаишь".

- Я... предпринял кое-какие шаги, - ответил генерал, стараясь относиться к произнесенным словам как можно более аккуратно. - Во-первых, мне самому интересно знать, какого черта произошло в том злополучном лесу, во-вторых, я бы ни за что не послал моих лучших оперативников на задание такой степени опасности, не снабдив их хотя бы рабочим минимумом информации.

- Ближе к делу, - сухо оборвал Суворова Кондратьев.

- Извольте. - Генерал не обратил никакого внимания на вопиющее нарушение субординации. - Поисковая группа, которую разорвали в клочья, была уничтожена всего одним человеком. Его-то вам и следует найти.

- Устранить, - уточнил суперсолдат.

- Да, - тут же поправился Суворов, - устранить. Как вы наверняка уже догадались, человек, с которым вам придется столкнуться, не совсем обычен. Он обладает... неким набором способностей, не типичных для нормального человека.

- Какими способностями он обладает? - вмешался в разговор Григорий. Услышать о том, что им предстоит охотиться на своего рода собрата, изрядно удивило Мезенцева, поэтому парень попытался разузнать об объекте поиска все, что только возможно.

К сожалению, Суворов не смог сказать ничего путного:

- Мне это не известно. Я лишь могу догадываться о том, что где-то в том районе находился жутко секретный исследовательский центр, наподобие "Изумрудного города", который специализировался на изучении непонятных мне вещей. Ну, а далее все как в плохом американском боевике: видимо что-то случилось, и теперь нами, да-да именно нами, а не только вами обоими, пытаются заткнуть большую ж... До моих, как ты выразился, секретных источников дошли невероятные слухи: мол, в тех местах были предприняты поиски невиданных масштабов, обставленные под учения подразделений армии и ВВ. Применялись вертолеты; непосредственно в поиске задействовано формирование численностью до бригады. Это не считая оцепления с бронетехникой.

- Прилично, - присвистнул Кондратьев. - Вотчина Реутова и его дружков?

Григорий медленно кивнул. На лице генерала не дрогнул ни один мускул. После того памятного случая в тайге ребята ни раз просили Петра Григорьевича навести справки о неком таинственном генерале Реутове, чей полк проводил зачистку объекта "Изумрудный город" после произошедшей там катастрофы. Суворов много раз кормил своих, как он ныне выразился, лучших оперативников завтраками, уверяя, что в скором времени будет иметь на руках чуть ли не исчерпывающую информацию о данном человеке, но каждый раз у него что-то шло не так, в результате чего ни Кондратьев, ни Мезенцев до сих пор так и не получили сколько-нибудь значимое досье на генерала. Реутов по-прежнему оставался фигурой-призраком, судя по всему обладавшей огромными возможностями.

- Очередной космический корабль? - предположил Мезенцев.

- Возможно, - пожал плечами Михаил. - Только я пока не понимаю, каким боком НЛО сочетается с человеком, которого нам следует ликвидировать.

- Эксперименты, - тут же подал идею Мезенцев. - "Чрезвычайно гуманные" эксперименты над... эм... человеческим материалом.

- А дальше, все как в плохих голливудских фильмах? - усмехнулся суперсолдат.

- Именно, - кивнул псионик. - Это, кстати, объясняет, за каким чертом понадобилось использовать для поисков одного единственного человека столько народу и техники. Думаю, та поисковая группа была не единственная, которую он уничтожил. - Григорий совершенно не стесняясь посмотрел генералу Суворову прямо в глаза. - Я прав?

Тот едва заметно напрягся.

- Четыре вертолета, семь БПЛА, сто сорок человек личного состава..., - прошептал он, судорожно сжав кулаки. - По слухам.

Дела, однако. Один единственный человек смог проделать такое всего за сутки - было от чего в пасть в уныние. Григорий зябко повел плечом, украдкой косясь на Кондратьева.

- А парень не промах, - медленно произнес Михаил, окидывая фигуру псионика заинтересованным, оценивающим взглядом. - Ты бы так смог?

- Угрохать пару сот солдат?

- Да.

Григорий попытался трезво оценить свои возможности. Он не обладал силой и способностями, которые могли оказывать физическое воздействие на неодушевленные предметы. Проще говоря, он не мог вызвать неполадки в работе двигателя танка, самолета или вертолета, он не имел возможности произвести возгорание топлива в баках, не мог инициировать детонацию того или иного взрывчатого вещества. Все, что он умел, это воздействовать на психику, нервную систему и головной мозг любого существа. Психическая энергия могла оказывать определенное воздействие на окружающую среду, но Мезенцев не обладал таким мощным потенциалом - до уровня пилотов трансгалактического звездолета, которые два года назад покинули Землю, не без его помощи, псионику было далеко. Но, все-таки, если оценивать ситуацию максимально трезво и объективно, мог ли молодой парень нанести поисковым силам столь серьезный урон? Григорий обдумывал это несколько минут, прежде чем явить миру окончательный вывод: да, для людей Реутова он мог бы стать существенной занозой в мягком месте, но это бы ему стоило колоссальных физических и психических затрат. В паре с Кондратьевым работалось куда легче и, что греха таить, за могучей спиной супресолдата, Мезенцев чувствовал себя в относительной безопасности.

- Значит, при определенных обстоятельствах, ты бы смог отправить на тот свет человек сто-двести и с десяток вертолетов? - уточнил Михаил.

- Да. Но с беспилотниками я бы не смог ничего сделать при всем желании, если только...

- Что? - перебил его своим вопросом суперсолдат.

- Ты прекрасно знаешь что, - огрызнулся псионик. - Можно взять под контроль операторов БПЛА и заземлить все летающие штуковины, которыми они управляют. В конце концов, беспилотники можно просто сбить, правда, для этого надо уметь отлично стрелять. Подобным навыком я пока не обладаю.

- Ой, не прибедняйся, - громко возразил Кондратьев. - Ты вполне сносно управляешься с автоматами и пистолетами, да и винтовки тебе даются, не стану это скрывать.

Мезенцев закатил глаза, тяжело выдыхая.

- До тебя мне далеко, - сказал он удрученно.

- До меня далеко девяносто девяти процентам военнослужащих Земли, - хохотнул Михаил. - Я не тот ориентир, по которому стоит ровнять боевую и огневую подготовку. Но, дать тебе свое экспертное мнение? Изволь: ты управляешься с огнестрельным оружием вполне сносно, так что не комплексуй по этому поводу.

Видя, что разговор постепенно уходит от темы, генерал Суворов прервал спор двух мужчин:

- Господа, давайте обсуждать дела насущные. Уверен, у вас еще будет время выяснить отношения между собой.

Мезенцев согласно кивнул и взял в руки планшет Петра Григорьевича. Он довольно долго разглядывал каждую фотографию, пока, наконец, не произнес вслух то, чего и сам не ожидал произнести:

- Паракинез.

В беседке возникала неловкая пауза, которую, однако, не удавалось заполнить весьма продолжительное время. Все собравшиеся старались переварить услышанное и понять смысл, суть странного, редко произносимого слова.

- Как ты сказал? Паракинез? - удивился Михаил. - Может..., психокинез?

- Одна фигня, - заявил Мезенцев, махнув рукой. - Точнее, физическая природа этих явлений, возможно, и разная, но внешнее проявление одинаковое. Сюда же можно отнести и телекинез, то есть бесконтактное воздействие на материальные объекты. Поскольку я не обладаю теоретической подготовкой в такого рода вопросах, я могу выстраивать предположения, исходя из своего опыта, а он у меня немаленький.

- Никто в этом и не сомневается, - задумчиво произнес Кондратьев, - но почему ты решил, что наша цель владеет именно паракинезом?

- А чем по-твоему она еще может владеть? - неподдельно удивился псионик?

Михаил неопределенно пожал плечами, всем своим видом показывая, что ему крайне не хочется влезать в то, в чем он слабо разбирается.

- Наш объект, - начал разъяснять Мезенцев, - мог сбежать из научной лаборатории, прихватив с собой некий предмет.

- Что за предмет? - заинтересованным тоном спросил Петр Григорьевич.

- Не знаю, - ответил Григорий, - какое-нибудь оружие или что-то, что можно использовать в качеств оружия. Теперь он расхаживает по лесам и полям и режет всех, кто ему не понравится. Однако я мало в это верю.

- Почему? - спросил Михаил.

- Не знаю. Просто не верю и все. - Псионик отсутствующим взглядом уставился в дощатый пол беседки. Смысл в его доводах отсутствовал напрочь, но с интуицией спорить было бесполезно. - Как-то смутно мне верится, что наша цель сбежала с супер-гипер-мега бластером и теперь, внезапно, на всех осерчала. Глядя на изуродованные трупы, я пришел к выводу, что такое мог совершить человек, который, мягко говоря, сильно ненавидел тех, кто идет по его следу. Я, конечно, не психолог-криминалист, но у меня закралось именно такое подозрение. Из всего выше сказанного могу сделать вывод, что наш объект владеет либо магией, либо паракинезом.

Лицо генерала Суворова тронула едва заметная улыбка.

- Магией? - спросил он, удивленно косясь на свой планшет.

- Ага, ей самой. Волшебная палочка, магический жезл, абракадабра и все в этом духе. Не хватает только орков и черного властелина. - Григорий вздохнул и попытался предать себе толику серьезности. - Наш сбежавший друг мог получить магические способности в результате исследований, проводившихся в научном комплексе. Не думаю, что эти исследования были чересчур гуманными. В конце концов, подопытного все достало, он и дал деру, перебив по пути кучу народу. Плохое обращение к нему со стороны персонала, кстати, объясняет ту жестокость, с которой были умерщвлены члены поисковой группы. Однако я в магию не верю. У нас реальный мир, где магическим проявлениям место разве что на канале ТНТ в "Битве экстрасенсов", посему остается только третий вариант.

- Паракинез, - задумчиво произнес суперсолдат.

- Он самый. Версия все та же: негуманные эксперименты в недрах жутко секретного НИИ, в результате которых подопытный получил способность к дистанционному воздействию на материальные объекты. Внешние проявления схожи с магией, но паракниез куда реалистичней. Могу авторитетно заявить, что он - возможен, хотя я сам им и не обладаю. Таким образом, могу сказать, что наша цель чрезвычайно опасна, и, если она не способна себя контролировать, то мы обязаны принять все меры, чтобы ее устранить.

Суворов и Кондратьев мельком переглянулись.

- Что значит не способна себя контролировать?- осторожно поинтересовался Петр Григорьевич.

- Человек может оказаться невменяем, - заявил Мезенцев. - Кто даст гарантии, что наша цель не свихнулась, пока выбиралась из этого научного комплекса?

Гнетущая, молчаливая тишина в одночасье накрыла уютную беседку, погрузив людей в темные, мрачные раздумья. Мезенцев, насиловал свой мозг, пытаясь выудить из крупиц информации нечто для себя полезное; Кондратьев просчитывал варианты обезвреживания опасной цели; генерал обдумывал риски и прикидывал, как он будет действовать в случае радикального осложнения ситуации.

Наконец тишину разорвал Михаил. Он шлепнул себя по коленям, встал, начал расхаживать кругами по беседке и что-то неразборчиво бубнить себе под нос.

- Вопросы? - поинтересовался генерал.

- Всего два. Где мы начинаем действовать, и кто нам собирается помогать. - Он обернулся, посмотрев на застывшую фигуру генерала. - Проблема, как я понимаю, возникла еще вчера. Вы ведь нас с Мезенцевым вызвали сюда не только ради шашлычка да баньки? Вы всегда так поступаете. Не то, чтобы мы это не ценили, не подумайте, что мы как-то вас хотим оскорбить или что-то в этом роде, совсем нет, просто..., - он махнул рукой, - короче, что я тут оправдываюсь, цель сбежала давным-давно, и в настоящее время пребывает черт знает где, я прав?

Петр Григорьевич молча кивнул, ожидая продолжения.

Оно последовало незамедлительно:

- Наш человек прорвал оцепление, ну или просочился сквозь него, не суть важно. У вас есть лишь предположение, где он может находиться в данный момент и больше ничего?

- Так, - согласился генерал.

- Прекрасно, - расплылся в улыбке Михаил, азартно потирая руки. - Значит, мы с Гришей работаем одни, и нам никто не мешает. Кое-что проясняется, но мне все еще не понятно, где нам начинать действовать? У вас есть разумные предложения на сей счет?

Генерал медленно кивнул и жестом подозвал ребят к себе.

Трое склонились над планшетом, чтобы обсудить детали предстоящей операции.