За деревянным столом из чистого дуба, расположенном под сенью громадной липы, в этот погожий июльский день собрались трое. Мезенцев медленно и неспешно потягивал темное пиво. Долматов с Кондратьевым, напротив, предпочли светлое.

Солнце застыло в зените. Легкий ветерок застенчиво трепал листья деревьев; воздух был наполнен непередаваемым ароматом трав и цветов, но, несмотря на общую расслабляющую атмосферу, на лицах всей троицы застыла печать напряжения и усталости.

Им было не до отдыха.

– И все же я предлагаю позвонить, – подал голос Григорий, совершая очередной глоток бодрящего пенного напитка.

– И что ты им скажешь? – поинтересовался Макс.

– Что и требуется, – ответил Мезенцев. – Ты же помнишь фразу?

– Дурацкая фраза, – вставил свое слово Кондратьев.

Мезенцев согласно кивнул:

– Дурацкая, недурцакая, а делать что-то надо. Сидеть, бухать – это не выход. Я предлагаю позвонить, вызвать Реутова на беседу, а там… будь, что будет.

Удав недовольно прыснул:

– Это не наш метод. Будь, что будет – это для самоубийц. Мы не должны действовать наобум.

– А операция против Суворова была произведена не наобум? – удивился псионик.

Макс глубоко вздохнул, отхлебнул пива и поморщился: напиток из холодного стал практически теплым, и потерял свой неповторимый вкус.

– О Суворове нам было известно куда больше, чем о Реутове. Он связан с Заказчиками, обеспечивает им силовое прикрытие всех их грязных дел. Он – птица чрезвычайно высокого полета, и с бухты-барахты нам его не взять. Точнее, взять-то можно, главное знать, где брать.

Мезенцев пристально посмотрел на Макса.

– Кстати, о Заказчике. Тебе известно, кто они?

Удав неопределенно пожал плечами.

– Отчасти, – сказал он, словно бы нехотя.

– Отчасти? И это все?

– Угу, – кивнул тот.

– А поподробней? – не унимался псионик.

Долматов выбил пальцами о поверхность стола незамысловатый ритм, пожевал губы.

– Заказчики – это некоторые представители правящей элиты страны, куда входят гражданские и военные чины. Я не знаю ни их имен, ни их общего числа. Предполагаю, что эта группа состоит максимум из тридцати человек. Плюс минус пять.

– А Реутов знает о них?

– Уверен, что да, – сказал Макс.

– Тогда нам жизненно необходимо взять этого засранца, пока еще смерть Петра Григорьевича не стала известна кому следует, – резюмировал Григорий.

Кондратьев невольно улыбнулся, добавил:

– Это и ежу понятно. Вопрос как.

– Я уже предложил свой вариант, – немедленно ответил Мезенцев. – Звоним, просим встретиться, а дальше как пойдет.

– И кто из нас троих станет изображать Суворова?

Возникла неловкая пауза, в ходе которой в голове псионика родились и за несостоятельностью были отброшены сразу несколько идей.

– Не знаю, – честно признался он, виновато разглядывая причудливый рельеф дерева на поверхности стола. – Могу попробовать я, если не найдется другой кандидатуры.

– Можешь, я не сомневаюсь, – усмехнулся Долматов, – вот только, не в обиду тебе будет сказано, но у тебя ничего не получится.

– Почему?

Удав единым глотком осушил сразу половину стакана, громче чем следовало шлепнул хрустальный бокал об стол.

– Потому что на том конце сто процентов установлена система голосового анализа. Это очень серьезная аппаратура, и она в момент раскроет твое лицедейство.

– А если и с нашей стороны будет установлена серьезная техника? – не унимался Мезенцев. – Что тогда?

Макс постучал пальцами по хрустальному бокалу, любуясь причудливыми переливами света на его поверхности.

– Вероятность на успех повышается, но она все же остается далекой от стопроцентной.

– Насколько далекой? – тут же сориентировался Григорий.

– Процентов сорок, максимум пятьдесят, – ответил Кондратьев вместо Макса. – Сам понимаешь, что мы не можем так подставляться.

Гриша это прекрасно понимал, глубоко и печально вздохнул, раздосадованный отнюдь не радужными перспективами. Должен был быть какой-то выход, и они обязаны были его найти. Но как? Они перебирали варианты выхода на Реутова со вчерашнего обеда и до сих пор ни к чему не пришли.

Что-то мелькнуло справа. Периферийное зрение отреагировало на едва заметную призрачную тень. Псионик скосил глаза и увидел Ломанову, смешно тыкающуюся своим очаровательным носиком в громадный бутон пиона. Девушка была изумительно хороша. В легком бирюзового цвета сарафанчике чуть выше колен и в босоножках она была настолько изящна, легка и казалась такой беззаботной, что Григорий, любуясь ею, невольно позабыл обо всем на свете.

А потом шлепнул себя по лбу.

– А если удастся поднять процент вероятности на успех, мы воспользуемся моим планом? – спросил Мезенцев, не отрывая от Светланы своих очей.

Оба парня в упор посмотрели на него.

– И как ты предлагаешь нам это сделать? – спросил Михаил.

– Одним… хитрым… способом, – нарочито медленно произнес псионик. – Сидите здесь, я сейчас.

Не дожидаясь ответа, Мезенцев вскочил с лавки и подбежал к девушке.

– Светик, – воскликнул он, подхватывая ее на руки.

Девушка от неожиданности ахнула, однако же ловко обхватила парня за шею. Она залилась веселым, заразительным смехом, обжигающе взглянула в глаза любимому человеку.

– И чем же, позвольте полюбопытствовать, вызван ваш душевный подъем, сударь, – спросила она, целуя Григория в губы.

Справившись с головокружением, Мезенцев, продолжая держать девушку на руках, лукаво прищурил правый глаз.

– Моя прекрасная госпожа, – молвил он заговорщицким тоном, – не откажите мне в услуге, ибо я и мои коллеги смиренно просим вас, о юная леди, о помощи.

Ломанова прыснула, закатила глаза:

– А я-то уж подумала, что ты воспылал ко мне нежными чувствами.

– Я просто сгораю от них! – воскликнул Мезенцев и понес девушку по направлению к дубовому столу.

Не доходя до ребят нескольких шагов, парень опустил девушку на ноги, состроил самую жалостливую гримасу, на которую только был способен, и спросил:

– Ну, как ты, согласна?

Девушка недоуменно уставилась сначала на псионика, потом на ребят, сидящих за столом.

– Может быть, и согласна, – сказал она, – но я пока не понимаю, в чем дело. Объяснитесь, прошу вас.

Парни пожали плечами, всем своим видом показывая, что не в курсе сути происходящего.

– Я сейчас все объясню! – Григорий взял инициативу в свои руки. – Ты ведь у нас великолепный музыкант, так?

– Я? – изумилась Светлана.

– Ну, да, ты, – кивнул Мезенцев. – Ты мне как-то рассказывала, что умеешь играть на скрипке, пианино и, вдобавок ко всему, поешь сносно.

Брови девушки едва заметно приподнялись.

– Пою и играю, – согласилась она, – но это не значит, что я, как ты выразился, великолепный музыкант.

– А как насчет абсолютного слуха? – спросил Григорий, нежно беря Ломанову за руку.

– Наличие слуха все равно не делает меня великолепным музыкантом. Чтобы им…

– Да не в этом дело, – перебил ее псионик. – У тебя ведь есть абсолютный слух, так?

– Ну, так, – произнесла Ломанова, окончательно сбитая с толку.

– Отлично, – хлопнул в ладоши Мезенцев, и обвел всех присутствующих горящими азартом глазами. – А теперь, мальчики и девочки, прошу слушать меня внимательно, дабы потом ни у кого не осталось никаких вопросов. Вот как мы с вами поступим…

* * *

Давешний микроавтобус фирмы Mercedes прибыл спустя четыре с половиной часа, в течение которых Григорий изнывал от нетерпения. Воистину чего-то ждать – то еще испытание. Его план, несмотря на то, что содержал большое количество противоречий, условностей и случайностей, выглядел достаточно реальным, особенно учитывая тот арсенал, которым обладал он сам и Макс.

Дмитрий и «меньший», который на сей раз соизволил представиться Игорем, расположились на полюбившейся им террасе, минут пятнадцать тестировали оборудование, после чего дали добро на начало оперативных работ.

– Итак, что нас конкретно интересует? – спросил Дмитрий, который и в этот раз играл роль старшего сотрудника.

– Голос, – авторитетно заявил Мезенцев, приглашая на террасу Макса, Михаила и стесняющуюся Светлану.

Дмитрий в упор взглянул на девушку, но так и не успел задать вопрос, касающийся ее участия.

– Она – важный элемент, и без нее никак.

– Хорошо, – как ни в чем не бывало ответил специалист. – Что будем делать?

И Мезенцев принялся объяснять ему свой план:

– Для начала прошу заметить, что нам придется использовать некоторые не совсем стандартные возможности человека.

– Это не играет роли, – пожал плечами фсбешник. – Если так стоит поступить для дела, то почему бы и нет.

– Стоит, – согласился с ним Кондратьев.

– Ага, – кивнул Григорий и принялся объяснять далее: – Нам нужно позвонить по одному хитрому номеру, сказать абоненту кодовую фразу, но есть одна загвоздка.

– Голос? – сообразил Дмитрий.

– Именно. Голос генерала Суворова. Петр Григорьевич ныне не с нами, поэтому нам необходимо максимально точно воспроизвести его, дабы обмануть технику, которая наверняка установлена на том конце телефонной трубки. Для моделирования голоса мы, собственно, вас и пригласили, но поскольку в нашем распоряжении отсутствует образец речи необходимого нам человека, придется действовать окольными путями.

Мезенцев перевел взгляд на Михаила. Суперсолдат, видя, что пришло его время, уселся в кресло, несколько раз глубоко вздохнул.

– Я готов, – сказал он.

И закрыл глаза.

– Кондратьев обладает некоторыми особенностями, – начал пояснять Григорий, – которые при определенных обстоятельствах можно посчитать сверхъестественными. На самом же деле это совершенно не так. Не станем, однако же, разглагольствовать и примемся за дело. – Псионик вновь обратил свой взор на фсбешников, которые слушали молодого человека внимательнейшим образом. – Меня интересует его способность к глубокой медиации. В этом состоянии его подсознание, фактически, соединяется с сознанием, образуя, своего рода, гибридное сознание, при помощи которого Михаил способен достигать необычайной концентрации и упорядоченности внутренних энергий. Сия медитативная практика позволит ему в мельчайших подробностях воспроизвести в глубине гибридного сознания, или, проще говоря, достать из закромов подсознания, образцы голоса покойного генерала Суворова, и когда это произойдет, я смогу считать часть его ауры, которую возьму за эталонный образец. На сем первая часть моего плана завершится.

Если Дмитрий и Игорь были удивлены услышанным, то никак этого не показали. Очевидно, они оказались готовы ко всем, даже самым невероятным событиям, вероятность появления которых стремилась к нулю.

– А в чем будут заключаться остальные части плана? – осторожно поинтересовался Дмитрий.

– Всему свое время. Сначала предоставим Михаилу возможность как следует уйти в себя, для чего ему может понадобиться минут двадцать.

На деле у Кондратьева на все про все ушло четверть часа. Мезенцев, не переставая созерцать ауру суперсолдата, уловил небольшие изменения в ее структуре, дождался, пока эти изменения успокоятся, и принялся вести рассказ дальше.

– Образец готов, – радостно заявил он, – и теперь мы можем соорудить подлинный голос Суворова, для чего мне понадобится сделать запись, которую вы станете обрабатывать.

Дмитрий с готовностью кивнул, пробежался пальцами рук по клавишам ноутбука. Игорь в это время зажег пару лампочек на нескольких черных коробочках непонятного назначения и протянул Мезенцеву сотовый телефон, соединенный с одной из них шнуром.

– Говори, – коротко сказал он.

Не долго думая Григорий проговорил кодовую фразу, старясь произнести слова в спокойной размеренной манере.

– Звуковой файл успешно записан, – заявил Дмитрий, указывая на ряд синусоид, изображенных на экране ноутбука. – Начинаем обработку?

– Да, – кивнул Мезенцев, и со всем возможным обожанием посмотрел на Ломанову. – И вот теперь в дело вступает очаровательная Светлана, непревзойденный музыкант и счастливая обладательница абсолютного слуха.

Девушка вспыхнула и смутилась еще больше.

– Простите, – робко поинтересовался Игорь, – но я что-то не совсем понимаю, как эта очаровательная леди сможет нам помочь.

Григорий лучезарно улыбнулся.

– Все очень просто, по крайней мере, в теории, – заявил он. – Мы сделали запись моего голоса. Сейчас вы станете калибровать его, а Света станет слушать все это своими очаровательными ушками, и когда ваша аппаратура справится с возложенными на нее обязанностями, она даст мне знать.

– Но она же ни разу не слышала голос генерала Суворова, – удивился Дмитрий.

– И хочу заметить, – вставил свое слово Игорь, – что человеческое ухо, даже самое совершенное, не способно тягаться с аппаратурой. Даже если вашей девушке покажется, что подобранный нами голос будет схож с подлинным голосом Суворова, автоматика тех, кому вы позвоните, определит фальшь и подделку. Я надеюсь, вы отдаете себе отчет в том, что делаете?

– Прекрасно отдаю, – ответил Мезенцев, не моргнув глазом. – Я же говорил, что намерен воспользоваться не просто достижениями технического прогресса, но и собственными возможностями. Вы правы, что Светлана ни разу не слышала голос генерала Суворова, но мне достаточно, что его много раз слышал Михаил Кондратьев. Сейчас я…, как бы так правильно выразиться, извлеку некоторый ментальный пакет данных из его головы – слепок части сознания, если вам будет так проще сориентироваться – и передам его Свете. Таким образом, она получит фрагмент чужих воспоминаний, но настолько ярких и точных, что воспримет их как свои собственные. И только после этого, – Мезенцев оценивающим взглядом посмотрел на Игоря, – мы займемся ее ушами.

– В смысле, ушами? – удивилась Света.

– Не обращай внимание, милая, – махнул рукой Григорий, – это я просто неудачно выразился. Да, действительно, современная техника куда совершенней человеческого уха, точнее системы «ухо-сознание». Наш орган слуха, да и все наше тело, способно воспринимать весь спектр вибраций, в том числе и звуковых, наравне со специфическими приспособлениями хитроумных гаджетов. Все дело в нашем сознании. Машина избавлена от этого недостатка и всегда работает на сто процентов заложенных в нее возможностей. С человеческим же сознанием, как правило, приходиться повозиться. Другое дело – система «ухо-подсознание». После того, как я совершу пересадку части воспоминаний Михаила в голову Светлане, я стану просматривать ее ауру наравне с аурой Кондратьева, и когда вы с вашей хитроумной инженерией подберете правильную звуковую дорожку, те фрагменты аур, которые будут связаны с голосом Петра Григорьевича, станут фактически идентичными.

Григорий закончил объяснения, картинно поцеловав даме руку. Фсбешники переглянулись и синхронно пожали плечами.

– Что ж, может и получиться, – сказал Дмитрий. – По крайней мере, мы сильно постараемся, чтобы получилось.

Специалисты принялись колдовать над аудиофайлом, а Мезенцев занялся своей работой. Проникновение в сознание Кондратьева, с разрешения последнего, далось парню на удивление легко. Он «обнял» мыслительную сферу суперсолдата и, ориентируясь по специфическим аурным маякам, извлек некоторые воспоминания из его головы. На то, чтобы скомпоновать из получившегося материала пакет передачи ментальных данных, у псионика ушло несколько секунд. Он знал, что подобная передача вызовет у его любимой девушки массу неприятных ощущений, поэтому постарался как можно лучше адаптировать передаваемые данные к восприятию их сознанием Светланы.

– Готова? – спросил он как можно более естественно и нежно.

– Ну… как бы да, – неуверенным голосом заявила Ломанова.

– Не бойся, милая, – сказал Григорий, посылая девушке ментальный рапорт успокоения. – Я все предусмотрел. Все будет хорошо, обещаю.

– Надеюсь, – едва слышно пискнула та.

И охнула, когда ее сознания коснулась часть чуждых ей воспоминаний. Она словно осознала, что в ее голове поселился кто-то еще, и теперь его воспоминания стали ей полностью доступны. Света что есть силы зажмурилась, замотала головой. Чем объемнее были информационные пакеты, передающие ментальные данные, тем выше был риск, что реципиент попросту сойдет с ума. В одном теле не могли разом обитать обе личности – одна из них, как правило та, что сильнее, начинала угнетать ту, что оказывалась слабее, и от этого конфликта человек очень быстро съезжал с катушек.

Того ментально-информационного объема, что передал Мезенцев Ломановой, было явно недостаточно, чтобы нанести девушке хоть сколько-то ощутимый вред, но и этого хватило, чтобы Светлана приходила в себя порядка двух часов.

– Начинайте аудиотрансляцию, – скомандовал Григорий, после того, как убедился, что Ломанова уже не чувствует себя не в своей тарелке и способна работать.

Техники не стали медлить, и вскоре внутренний объем деревенской террасы заполнился голосом генерала Суворова. Точнее, сначала зазвучал голос Григория Мезенцева, и только в последствие он стал все больше и больше походить на голос Петра Григорьевича.

Псионик наблюдал за сидевшим неподвижно суперсолдатом, сканируя часть его ауры, и любовался милыми сердцу очертаниями лица Светланы Ломановой, которая, казалось, беззаботно дремала в плетеном кресле, раз за разом прослушивая очередной вариант кодовой фразы. Воистину ему с ней повезло, и речь шла даже не о том, чем они сейчас занимались. До сих пор Мезенцев не имел возможности (прежде всего по морально-этическим соображениям) настолько глубоко прочувствовать натуру полюбившегося ему человека, и вот теперь он с замиранием сердца, хоть и тайно, но все же изучал сущность любимой девушки. Она была шикарна и великолепна. От ее доброты, здоровой, чистой энергетики замирало сердце. Воистину Светлана Ломанова могла считаться одной такой на миллион, и то, что Григорию удалось ее повстречать, иначе как проявлением судьбы сложно было объяснить.

Техникам понадобилось ровно двадцать пять минут, чтобы подобрать нужные звуковые частоты, на которые правильно отреагировала Светлана. Часть ее ауры стала практически идентичной таковой у Кондратьева, и Мезенцев, еще раз все как следует перепроверив и взвесив, дал добро.

Михаил вышел из транса спустя десяток ударов сердца. Он открыл глаза, оглядел всех присутствующих своим фирменным пронзавшим насквозь, физически ощутимым взглядом и как ни в чем не бывало улыбнулся.

– Ну, что, изобретатель, сработает твоя идея или нет? – спросил он, поднимаясь на ноги и как следует разминая свое тело, остававшееся без движения несколько часов.

Мезенцев пожал плечами, всем своим видом давая понять, что за стопроцентный успех в предстоящем деле ручаться не может.

– Ладно, – зевнул он, прикрывая ладонью рот, – давай что ли уж, позвоним, узнаем, что да как, а то я, право слово, засиделся без дела. Макс, ты готов?

Удав угрюмо качнул головой, изобразив недокивок.

– Прямо сейчас? – спросил Мезенцев, ощутив поднимающееся откуда-то изнутри волнение.

– А чего тянуть? У нас времени в обрез. Как бы не опоздать.

Григорий посмотрел сначала на Кондратьева, потом на техников. Игорь протянул ему телефонную трубку. Григорий перевел взгляд на Макса, словно ища у него поддержки, глубоко вздохнул и с небывалой осторожностью взял мобильный. Пальцы левой руки аккуратно нажали несколько цифр на сенсорном экране.

– Кивнешь, когда нужно будет включить голос, – сказал Дмитрий.

Мезенцев молча согласился.

Сначала из телефонного динамика не доносилось никаких звуков, затем раздался едва уловимый треск, сменившийся пощелкиванием. Наконец, человеческое ухо уловило привычные длинные гудки – вызов абонента.

Трубку на том конце не брали довольно долго, прядка минуты. Григорий, да и все вокруг, ощутимо нервничал. Ребята поставили на карту практически все, и в тот момент, когда отступать назад уже не было никакого смысла, Мезенцеву показалось, что его план трещит по всем швам.

Однако на том конце все же соизволили ответить. Приятный женский голос поинтересовался целью звонка. Мезенцев кивнул, и Дмитрий нажал кнопку на клавиатуре ноутбука. В трубке тут же раздался до боли знакомый голос Петра Григорьевича, обещающего «выпить за здоровье Салли».

– Ждите, – бросила девушка-абонент, и динамики мобильного донесли до всех, кто находился на террасе, приятную успокаивающую музыку.

Ждать пришлось довольно долго. Когда Кондратьев молча показал всем присутствующим восемь согнутых пальцев (суперсолдат считал минуты), девушка-абонент вновь появилась в эфире.

– Записывайте координаты, – сказала она строгим, официальным голосом, четко продиктовав обыкновенную в таких случая числовую последовательность. – Сегодня, в двадцать часов по Московскому времени. Охрана не нужна. Опоздания неприемлемы.

И разорвала связь.

Люди на террасе переглянулись. Возникла неловкая пауза, словно каждый из присутствовавших боялся оборвать внезапно возникшую тишину и выступить с предложением.

Наконец, первым соизволил раскрыть свои уста Михаил Кондратьев.

– Координаты надобно проверить, – сказал он, кивнув в сторону ноутбука.

Работа моментально закипела, будто все только этого и ждали. Техникам не составило большого труда прогнать сквозь запрограммированные электронные мозги стройный ряд чисел, поэтому ответ они выдали в течении пяти секунд:

– Похоже, это на границе Московской и Тверской областей.

– Да, – подтвердил Игорь, – если верить карте, то это асфальтовая дорога недалеко от Борщево. До границ области рукой подать.

Мезенцев с большим интересом посмотрел на экран ноутбука. Свежее хоть и статичное изображение со спутника поражало своей четкостью.

– Они предлагают встретиться прямо на дороге? – спросил псионик.

– Похоже на то, – ответил ему Дмитрий.

– Так в чем проблема? – задал вопрос Макс.

Мезенцев покосился на Кондратьева, почесал правое ухо.

– Проблем нет, за исключением отсутствия у нас хорошей, добротной тачки, соответствующей статусу генерала.

Кондратьев непонимающе уставился на псионика.

– Тачки? – спросил он.

– Ну да, – кивнул тот в ответ. – Суворов по плану должен приехать на место встречи на своей машине, дождаться, пока к нему подъедет Реутов, ну а дальше они… типа поговорят о том, о сем, и разъедутся каждый по своим делам.

Долматов усмехнулся.

– Не вижу проблемы. Можем экспроприировать любую тачку, если понадобится.

Дмитрий протестующе замахал руками.

– Не надо ничего экспроприировать. Думаю, я смогу поговорить со своим начальством и кое о чем договориться. Представительскую AUDI с длинной колесной базой мы вам обеспечим.

– Бронированную? – попытался пошутить Григорий.

Игорь фыркнул:

– Деревянную.

– Тоже сойдет, – подытожил Михаил, медленно выдыхая.

Напряженная обстановка разрядилась сама собой. Техники принялись сворачивать свое дорогостоящее оборудование; Григорий постарался уединиться со Светланой, которой, по его словам, в последнее время уделял непозволительно мало внимания. Дмитрий пообещал созвониться с кем надо и решить вопрос с автомобилем. Кондратьев с Максом пожали спецам руки и переместились в сад, обдумывать предстоящий захват генерала Реутова.

Шикарную Audi A8 с удлиненной колесной базой и блатным номером удалось раздобыть в течении двух часов. Еще час понадобилось ребятам, чтобы добраться до предоставленной «хорошими людьми» машины, в следствие чего лихая троица во главе с Михаилом Кондратьевым прибыла на место предстоящей встречи в половину восьмого вечера.

– Машину могут прощупать еще издали, дистанционно, – заявил суперсолдат, барабаня пальцами по рулю, – посему советую тебе, Макс, спрятаться в лесу и до поры до времени не отсвечивать. Я вполне сойду за водителя, в то время как Мезенцев несколько секунд будет изображать из себя генерала Суворова. Ты же – наш козырь, который в нужный момент сможет обеспечить перевес сил в открытом боестолкновении в нашу сторону.

Удав не стал возражать, молча покинул салон автомобиля и скрылся в лесу, на всякий случай прихватив с собой старый добрый «Вал» с магазином бронебойных патронов.

Григорий чисто машинально проверил наличие у себя восемнадцати зарядного Грязева-Шипунова; Михаил же решил воспользоваться проверенным двенадцатым Калашниковым с барабанным магазином на девяносто пять патронов.

– Как думаешь, они вовремя подъедут? – спросил Григорий, сильно нервничая.

Ему вдруг сделалось не по себе. В голову откуда не возьмись начали стучаться непрошенные мысли, все как одна негативного содержания. Захотелось экстренно покинуть район операции и оказаться от этой старой, раздолбанной двухпутки на расстоянии в несколько десятков километров.

– Думаю, Реутов – натура пунктуальная, – ответил Михаил. По лицу суперсолдата невозможно было понять, о чем он думает, что переживает. Кондратьев оставался внешне спокойным, сосредоточенным, готовым к предстоящей работе. – Вот увидишь, он явится минута в минуту.

Мезенцев мысленно кивнул, соглашаясь с напарником, глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Глядя на Михаила, складывалось такое впечатление, что в следующие несколько десятков минут он собирается, скажем, пойти в лес по грибы, а не производить захват опаснейшего свидетеля, знающего столь много, что на информации в его голове при желании можно было бы сказочно заработать, разбогатеть и жить припеваючи всю оставшуюся жизнь. Однако чувство нависшей опасности не давало Мезенцеву покоя.

– Ты ничего не чувствуешь? – поинтересовался Григорий, в тайне надеясь на хваленую, безотказно работающую интуицию суперсолдата.

Кондратьев ответил не сразу, прислушиваясь к чему-то внутри себя.

– Если б с нами не было Макса, то я бы точно нашел повод для беспокойства, – попытался успокоить он Мезенцева. – Нас наверняка ждут сюрпризы, в этом я более чем уверен, однако не вижу смысла действительно сильно переживать по этому поводу.

– Мне бы твою уверенность, – еле слышно пробубнил себе под нос псионик.

Он практически никогда не накручивал себя – такой проблемы Григорий за собой не замечал – но в этот раз ситуация складывалась по-другому. И Бог его знает, как бы все повернулось, если б в следующую секунду на паранормальном радаре псионика не появился картеж из дорогих иномарок.

«Внимание, – тут же отозвался Удав, воспользовавшись отлаженным каналом мыслесвязи, – наблюдаю четыре машины. Генерал, судя по всему, едет во второй. Первая, третья и четвертая – машины сопровождения с пехотинцами на борту. Готов работать по приказу.»

Григорий и сам уже успел заметить сонм «светящихся огонечков» аур людей и невольно подивился их числу. Реутов притащил с собой шестнадцать человек сопровождения – хорошо вооруженных и подготовленных специалистов по оказанию вип-услуг в области охраны очень важных клиентов. Теперь становился понятен смысл фразы девушки-оператора, заявившей, что генерал Суворов должен будет явиться на встречу без собственных бодигардов.

– Ставлю сотню, что Мерс Реутова бронирован, причем по специальному заказу, – ухмыльнулся Кондратьев.

– Даже спорить с тобой не собираюсь, – проворчал Григорий, концентрируясь на собственных сверхспособностях.

Картеж приблизился к одиноко стоящей на обочине Audi, начал тормозить.

– Работаем, – выдохнул Михаил.

Григорий сосредоточился до предела, еще раз пропустил сквозь себя психо-энергетические сферы приближающихся людей. Возникло странное чувство, словно он чего-то недоглядел, в чем-то не разобрался, но времени поворачивать назад уже не было. Мезенцев нанес мощнейший психический удар, гася сознания телохранителей генерала Реутова.

«Страхую,» – доложился Макс из своего лесного укрытия.

Психическая атака Мезенцева возымела действие практически в тот же самый момент, в который она была нанесена. Невидимый удар погрузил людей в состояние грогги. Первую машину вынесло на обочину слева, последняя нырнула носом в правый кювет. Автомобиль генерала и машина под номером три встали колом. В ту же секунду Удав паранормальными «снайперскими выстрелами» разворотил им рулевые механизмы, трансмиссии и оси, гарантированно выводя транспорт из строя.

– Побежали, – крикнул Кондратьев, вываливаясь на улицу.

Мезенцев последовал его примеру, вскинул свой пистолет, выпрыгнул наружу.

Домчаться до обездвиженного транспорта генерала Реутова не составило большого труда. Им никто не собирался мешать. Похоже, атака псионика стала для противников полнейшей неожиданностью.

«Дверь», – бросил в пси-эфир Мезенцев, обратившись к Максу.

Удав сумел сориентироваться в считанные мгновения. Психокинетическая атака сорвала тяжелую, бронированную дверь автомашины с петель, открывая парню доступ в шикарный салон Mercedes.

Псионик, держа пистолет прямо перед собой, готовый в любой момент произвести выстрелы, ввалился внутрь автомобиля.

Генерал Реутов сидел на положенном вип-пассажиру месте и казался сосредоточенно задумчивым.

Мезенцев в момент окинул своим паранормальным взором ауру генерала и застыл на месте. На то, чтобы разобраться в ней, у парня ушло рекордно малое количество времени.

Реутов все же подстраховался.